Электронная версия разработана при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
© 1998 - 2025 Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия».
Сформировавшееся в кон. XIX в. интеллектуальное течение в католич. культуре, фундаментом к-рого является представление об исключительном значении и первенствующем положении наследия Фомы Аквинского. До 60-х гг. XX в. Н. был офиц. философским и богословским учением католицизма. После Ватиканского II Собора утратил господствующую позицию, оставаясь, однако, и в наст. время заметным направлением католич. мысли.
Уже Тридентский Собор признал Фому Аквинского ведущим авторитетом в области богословия (см.: Berger. 2001. S. 88-91), однако в посттридентской схоластике XVI-XVIII вв. томизм приобрел гораздо более широкое значение в качестве фундамента католич. интеллектуальной культуры - философии, богословия, этики и права. Комментарии Каэтана, Ф. ди Сильвестро (Феррарца), Ф. Суареса, Г. Васкеса и др. схоластов делаются ведущими руководствами по философии и богословию. В программах крупнейшей сети католич. образовательных учреждений, управляемой иезуитами, прямо указывается, что «о св. Фоме… нужно говорить только с почетом, и каждый раз, когда будет уместно, с дорогой душой идти за ним; а если [у св. Фомы будет найдено] что-либо менее подходящее - то отступать от него с уважением и грустью», преподаватели богословия также «во всем придерживаются учения святого Фомы и принимают его за собственного доктора; и прикладывают все усилия, чтобы и студенты относились к нему наилучшим образом» (Ratio studiorum et Institutiones scholasticae Societatis Jesu. B., 1887. Bd. 2. S. 330, 332, 300. (Monumenta Germaniae Paedagogica; 5); цит. по: Шмонин Д. В. Regulae professoribus, или Как иезуиты учили философии // Вестн. РХГА. СПб., 2009. Т. 10. Вып. 4. С. 96). В то же время отделение в составе томистского синтеза философского содержания от богословского сыграло важную роль в становлении философии как автономной дисциплины. За период XVII-XVIII вв. были созданы десятки академических курсов «ad mentem Doctoris Angelici» (в духе ангелического доктора). В период Французской революции вместе с разрушением системы церковного образования утратил значение и культивировавшийся в ее рамках томизм.
При формировании неосхоластики в 20-30-х гг. XIX в. роль томизма вновь выросла, он имел ведущее значение в семинариях Италии, Франции и Испании. Наряду с «Суммой теологии» авторитетом пользовались трактаты о сущем и сущности, об истине, к-рые были положены в основу неосхоластической метафизики. Такие авторы, как Г. Сансеверино, С. Гонсалес, М. Буалев, создали системы, в к-рых излагались томистская онтология, гносеология, этика и естественное богословие. Богословское направление неосхоластического томизма представляли Дж. Перроне, П. Скавини и др. Содержательно мало отличаясь от систем предшествующего этапа, их построения продолжали томистскую традицию и поддерживали ее актуальность критикой др. направлений - материализма, идеализма, кантианства и спиритуализма.
Ключевыми понятиями, вокруг к-рых оформлялась томистская метафизика, стали понятия возможности и действительности. Через них раскрывался онтологический статус сущего: структуру бытия образует то, что обладает метафизической необходимостью и содержит в себе свою сущность, и то, что обладает физически обусловленным существованием. Направление развитию тварного сущего задает система целей, выстраивающаяся вокруг универсальной целевой причины бытия - Бога. При этом неосхоластические мыслители внесли ряд корректив в томистское учение. Так, если Фома Аквинский полагал возможной гармонию разума и веры, объединенных единой истиной, то в неосхоластике XIX в. утверждалась необходимость подчинения разума вере, прежде всего в форме признания авторитета церковной традиции. В этике в отличие от оригинального томистского интеллектуализма преобладало представление о воле как ведущем начале активности и свобода рассматривалась как способность направлять волю к определенным целям. Главной проблемой неосхоластического богословия стало обоснование на основе томизма авторитетности той или иной инстанции, к-рая отражает в себе Откровение и служит источником религ. традиции. Среди них - Свящ. Писание, писания св. отцов Церкви, декреты Римских понтификов, решения Соборов, церковные обычаи, каноническое право, теологумены признанных богословов и, наконец, разум.
В 1868-1870 гг., в ходе подготовки и проведения Ватиканского I Собора, учение Фомы Аквинского стало доминирующим в католицизме и было положено в основу соборных решений. Его исключительность была закреплена энцикликой папы Римского Льва XIII «Aeterni Patris» от 4 авг. 1879 г., провозгласившей средневек. мыслителя всеобщим учителем (doctor communis). В ней также признавалось, что для защиты богословия и веры от противостоящих им учений необходимо, следуя примеру нек-рых отцов, использовать аргументы из философского багажа (ASS. 1879. Vol. 12. P. 102). Подобно крупнейшему богослову-неосхоласту Перроне, папа Лев XIII рассматривал историю культуры в преломлении отношений разума и веры: «Вера освобождает и спасает разум от ошибок и примиряет его с многообразными знаниями» (Ibid. P. 104). Эта мысль определяет концепцию энциклики и приводит к выводу: «...среди схоластических учителей главою и наставником является св. Фома… Учения этого великого человека, подобно членам единого тела, собраны вместе, соединены и расположены в удивительном порядке, и содержат такие важные дополнения, что [Аквинат] справедливо и заслуженно считается главным оплотом и славою католической веры» (Ibid. P. 108). Далее отмечается, что папы XV-XVII вв. и ведущие богословские школы Италии и Испании признавали значение томизма, но теперь немного тех, кто желает восстановить былое величие учения Фомы Аквинского, а ведь схоластика имеет значение как для богословия, так и для др. наук, в том числе естественных,- схоластика оставила богатое натурфилософское наследие, и «многие профессора естествознания открыто признают, что между выводами современной физики и философскими принципами схоластики нет противоречия» (Ibid. P. 114). Т. о., реставрация томизма, по мысли автора энциклики, должна иметь не только консервативное значение сохранения определенной традиции, но и позитивное значение участия Церкви в развитии совр. культуры, для чего у Церкви должна быть собственная позиция, каковой объявляется томизм.
В соответствии с этим решением в 1879 г. была начата работа по новому авторитетному изданию сочинений Фомы Аквинского (т. н. Editio Leonina). Издание выходит с 1882 г. и продолжается до сих пор: в 2014 г. вышел том 41/1 с проповедями, еще ряд томов находится в процессе подготовки.
В 1914 г. в связи с выходом motu proprio папы Римского Пия X «Doctoris Angelici» (AAS. 1914. Vol. 6. P. 336-341), предписывающим обязательное изучение творений Фомы Аквинского в академических религ. заведениях с целью действенного противостояния совр. заблуждениям, ватиканской Конгрегацией образования был опубликован декрет «Postquam sanctissimus» с 24 томистскими тезисами (Ibid. P. 383-386). В них раскрываются главные положения Н. в онтологии, космологии, психологии и теодицее (естественном богословии). В целом они систематически и содержательно обобщили неосхоластические принципы предшествовавшего этапа развития католич. мысли. Как базовые в основу онтологии положены понятия потенции и акта: актуальность привносит в бытие единство, потенциальность - множественность и различия (1-2). Также признается томистское учение об аналогии сущего, которое оформляет бытийное отношение Бога и творения (4-6). Кроме физического творения есть духовное: «Духовное творение по своей сущности совершенно просто. Но состав его двоякий: сущность с существованием и субстанция с акциденцией» (7). Телесное творение не имеет существования в собственном смысле, природой тел также не является протяжение, отделимое от субстанции тел. Набор качеств, определяемый для материи, проистекает из «означенной материи» (materia signata), составляющей принцип индивидуации и основу принципа непротиворечия: одно и то же тело не может быть в 2 местах одновременно (10-12). К фундаментальным различиям относится факт, движутся ли тела сами, если они одушевлены, или чем-то другим, если не одушевлены (13). Психология, изложенная в тезисах, представляет традиц. схоластическое учение о 3 потенциях души (14-17) и служит демонстрацией места человека в системе творения. Гносеологическая проблематика также непосредственно связывается с психологией: будучи нематериальным, интеллект познает подобное - отвлеченные от материального разнообразия природы (quidditates), собственный же объект познания интеллекта - сущее как таковое (18-20). Примечательно, что вопрос об универсалиях, поднимаемый в тезисе 20, не решается в пользу реализма или номинализма - общее и единичное (universalia et singularia) понимаются как объекты познания, а не бытия. Теодицеей в системе неосхоластической философии называлось метафизическое учение о Боге. В ней признаются 5 томистских доказательств бытия Божия (22), в Боге как чистом акте объединяются сущность и существование; мир контингентен по отношению к Богу, Который выступает творческой силой, превышающей масштаб творения, и первой причиной развития мира (23-24).
Эти принципы были еще раз подтверждены в 1950 г. энцикликой папы Римского Пия XII «Humani generis» (AAS. 1950. Vol. 42. P. 573-574). Офиц. целью Н. было противостояние модернизму и нерелиг. социальным и философским учениям - эта задача определяла развитие Н. на начальном этапе и в 1-й пол. ХХ в.
Можно выделить 3 ключевых этапа развития Н.: 1) Период с 1870 по 20-е гг. XX в., когда Н. сохранял связь с неосхоластикой, нередко выступая в форме специализированных курсов и эклектических построений, отстаивающих актуальность традиционной метафизики; 2) период с 20-х по 60-е гг. XX в., когда в Н. кроме традиц. философско-богословской проблематики стали затрагиваться проблемы аксиологии, актуальной политики, формировалось позитивное отношение к совр. культуре вплоть до попыток адаптации к ней религ. представлений; 3) период после II Ватиканского Собора, когда Н. утратил господствующее значение, но сохранил актуальность как течение в католич. культуре: сформировалось множество различных интерпретаций томизма, связанных с разнообразием тех культурных вызовов, с к-рыми сталкивается Церковь.
К моментам, принципиально отличающим Н. от предшествовавшей неосхоластики, можно отнести активную роль в его развитии не только представителей духовенства, но и светских интеллектуалов; широкое участие авторов-неотомистов в философских и общественных дискуссиях, благодаря чему выросло значение публицистики самых разных направлений - от профессиональных изданий до газет и журналов. Наконец, обозначилось стремление неотомистов максимально широко представить результаты своего творчества, выразить их в популярной форме и оказывать влияние на общественное мнение. Это стремление сформировало большое количество институций, благодаря к-рым происходит развитие Н. В наст. время действуют более 20 журналов на разных языках, где публикуются исследования и работы неотомистов. Крупнейшими являются: «Philosophisches Jahrbuch für Philosophie und spekulative Theologie» (Paderborn, 1887-1953; c 1954: «Freiburger Zeitschrift für Philosophie und Theologie»), «Revue thomiste» (Toulouse, 1893-), «Revue néo-scolastique» (Louvain, 1894-1945; c 1946: «Revue philosophique de Louvain»), «Rivista di filosofia neo-scolastica» (Mil., 1909-), «Angelicum» (R., 1924-), «The Modern Schoolman» (St. Louis, 1925-), «The Thomist» (Wash., 1939-). В Великобритании, во Франции, в Голландии, Бельгии, Германии, Италии, Испании, США, Канаде и Австралии при крупных академических центрах и католич. семинариях действуют исследовательские ин-ты и об-ва, в к-рых преподается и изучается томизм, издается наследие Фомы Аквинского и представителей томистской традиции. Долгое время неотомисты организовывали международные конференции для обсуждения актуальных философских и богословских тем.
Оформление доктринальных основ томизма плодотворно сказалось на католич. мысли, а признание важного социального значения томизма высвободило его из оков семинарских курсов богословия и философии - богословие заговорило на языке того мира, в котором жила Церковь.
Значительную часть произведений, созданных авторами-неотомистами, по-прежнему составляли различные схоластические курсы, многие из к-рых публиковались на латыни (напр., «Philosophia scholastica ad mentem s. Thomae Aquinatis» А. Фаржа и Д. Барбедетта, выдержавшая несколько десятков изданий). Но все больше начинали использоваться национальные языки, на которые переводились старые курсы и на которых создавались новые. Наиболее значительным автором был кард. Д. Ж. Мерсье (Ɨ 1926), создатель фундаментальных руководств по онтологии, гносеологии и логике. Мерсье продолжал следовать заданному неосхоластикой порядку философских дисциплин (логика, критериология, онтология, теодицея), развивая основанную на учении Фомы Аквинского широкую картину реалистической философии, выступавшей альтернативой нецерковным учениям XIX-ХХ вв. Заметным брит. автором являлся Т. Н. Харпер, чья «Схоластическая метафизика» (Harper Th. The Metaphysics of the School. L., 1879-1884. 3 vol.) стала крупнейшим классическим руководством англоязычного католич. мира. Наряду со специализированными руководствами создавались многочисленные «Введения» в томизм, описывавшие главные исторические и актуальные черты этого учения (М. де Вульф, Э. Пейоб и др.).
Огромное значение для Н. приобрели историко-философские исследования, причем не только томистской (Ж. Трюк, Вульф), но и др. традиций (П. Мандонне, Ф. ван Стенберген). Особенностью таких историко-философских построений являлось стремление представить схоластику как единое по своему содержанию и методологии течение, эффективно разрешающее возникающие философские и богословские проблемы. Крупнейшим образцом этого подхода стал труд М. Грабмана «История схоластического метода» (Grabmann M. Die Geschichte der scholastischen Methode. Freiburg, 1909-1911. 2 Bde). Также в это время сформировался большой корпус текстов авторов-неотомистов, посвященный актуальным проблемам философии, культуры, психологии и мировоззрения. Если в предшествовавшей неосхоластике ставился вопрос о сохранении «вечных истин веры и религии», то в Н. артикулировалась иная проблема: «Каков по существу ответ схоластической философии на философские проблемы, которые затрагивают нашу жизнь и нашу судьбу?» (Peillaube É., éd. Initiation à la philosophie de St. Thomas. Р., 1926. Р. 7).
Мерсье опубликовал в 90-х гг. XIX в. ряд трудов по психологии, в к-рых подверг критике господствующие взгляды на душевную жизнь и механизм психофизического единства. Основываясь на томистском учении о душе, он в «Истоках современной психологии» (Mercier. 1897) критиковал взгляды Р. Декарта, идеи эмпирической и рационалистической психологии Дж. Локка, Д. Юма, И. Канта, Дж. Беркли и представителей позитивизма, а также психологизм кон. XIX в. (В. Вундт, Г. Спенсер, А. Фулье и др.). Критика этих учений привела Мерсье к широким обобщениям в области философии и методологии науки. Исследование завершается призывом к возвращению психологии философского и онтологического содержания, к-рое имело место у Аристотеля, Фомы Аквинского и его комментаторов.
Пейоб в 1895 г. издал фундаментальное исследование «Теория понятия: существование, происхождение, ценность» (Peillaube. 1895). Автор подверг критике гносеологию и теории абстракции XVIII-XIX вв., выступая гл. обр. против Канта и брит. эмпириков. Основываясь на томистской теории познания, Пейоб обосновывал реалистическую гносеологию, вводя в нее аппарат схоластической терминологии. Познание возможно благодаря творческой силе Бога, вложившего в мир смысл, познаваемый интеллектом.
Наконец, Р. Гарригу-Лагранж представил работу «Здравый смысл: философия бытия и догматические формулы» (Garrigou-Lagrange. 1909), в к-рой исследовал проблему познания и возможности осмысленного понимания высказываний религ. характера, критикуя учения о познании А. Бергсона, А. Пуанкаре, Э. Дюркгейма и др. Здравый смысл отождествлен с естественным разумом, силы к-рого образуют фундамент познавательных способностей человека. Исследование познания выросло в апологию классической логики, которую Гарригу-Лагранж противопоставил кантовскому трансцендентализму, гегелевской диалектике и психологизму Бергсона и эмпириков. Интуиционизм все же повлиял на Гарригу-Лагранжа, поскольку он утверждал, что справедливость фундаментальных логических законов, определяющих существование, разум признает благодаря «инстинкту бытия» (см.: Ibid. 1922. P. 119).
Т. о., 1-й период развития Н., еще называвшего себя «(нео)схоластикой», дал результаты, заставившие и его противников (напр., Р. Эйкена) признать значение этого течения. Вместе с тем возможности Н. существенно ограничивались папской цензурой, к-рая часто препятствовала выходу за пределы обозначенных в офиц. пропозициях тем и подходов.
В связи с прошедшими 2 мировыми войнами был иначе поставлен вопрос о христианстве и возможности его осмысления, хотя схоластический Н. по-прежнему оставался в силе: в 30-40-х гг. XX в. были осуществлены очередные издания почти всех основных курсов, созданных на рубеже XIX и XX вв., в Григорианском университете преподавание богословия в 50-60-х гг. XX в. велось по традиц. схемам и на латыни.
Э. А. Жильсон отмечал, как изменились интересы поколения, выступившего в 10-20-х гг. XX в. (см.: Жильсон Э. Философ и теология / Пер.: К. Демидов. М., 1995. С. 75-77). Оно искало живого религ. чувства и потому не могло удовлетвориться господствующей формой Н., представители к-рого смотрели на мир с т. зр. «вечной философии» и не поспевали за течением времени. Несмотря на то что неотомистами в кон. ХIX в. была проделана значительная работа по возвращению учения Фомы Аквинского в ряд актуальных культурных явлений, смещение религ. интересов привело верующих к «поиску богословия» изнутри жизненной ситуации с намерением ее прояснения и преодоления. При этом главную роль стал играть не клирик-профессионал, а мирянин. Большое воздействие оказывали общественные процессы: тоталитаризм, вторая мировая война и опыт сопротивления, политизация культуры и умаление значения человеческой свободы, а также актуальная философская проблематика - бергсонизм, влиявший на Жильсона и Ж. Маритена; кантианство, с к-рым боролся Ж. Марешаль; характерный для декаданса кризис культуры, от к-рого искал спасения Г. К. Честертон.
Наряду со стандартными или историческими трактовками томизма эти авторы создали индивидуальные философские, эстетические и проч. формы осмысления наследия Фомы Аквинского. Для историко-философской рефлексии этого периода, воплощенной в трудах Жильсона, Маритена, Ф. Ч. Коплстона, характерно представление о схоластике как совокупности уникальных учений, каждое из к-рых имело свои особенности - прежде всего в понимании ключевых метафизических понятий. Вместе с осознанием неоднородности томистской традиции произошло открытие своеобразия постсредневековой схоластики XVI-XVIII вв. (К. Джакон, К. Фабро).
Проблема обоснования религ. ценностей, заданная энцикликой папы Льва XIII и волновавшая неотомистов на рубеже XIX и XX вв., отступает перед проблемой их восприятия. Характерным образом понимание дистанции между схоластикой и современностью провоцирует вопрос об актуальности томизма не в срезе его доктринального, но культурного содержания. Ключевой особенностью момента неотомисты этого периода считали дегуманизацию человека, для к-рого в Новое время стали доминировать «философия, обособленная от веры, и нечеловечный гуманизм, гуманизм, губительный для человека, ибо он поставил в центр внимания человека, а не Бога» (Маритен Ж. От Бергсона к Фоме Аквинскому / Пер.: В. П. Гайдамака. М., 2006. С. 85). В результате все культурные институции и сама жизнь личности подверглись искажению. Исправить этот изъян должна христ. философия, следующая мысли Фомы Аквинского и объединяющая распавшиеся фрагменты культурного целого: веру и разум, богословие и философию, спекуляцию и науку, право и гуманность. Система Аквината рассматривалась в этом отношении как образец, на к-рый следует ориентироваться,- так рождается концепция «томистского синтеза». Мыслители искали его разными способами: через определенную онтологию (Жильсон), антропологию и этику (Маритен), интеллектуальные практики (А. Ж. Сертийянж) и целостность человеческого познания (Б. Лонерган).
Задача формирования христианской философии решалась через борьбу с учениями, дезавуировавшими Н. Обоснованию того, что Фома Аквинский являлся именно христ. аристотеликом, а не в большей мере перипатетиком, чем христианином, служило позднее сочинение Гарригу-Лагранжа «Томистский синтез» (Garrigou-Lagrange. 1946), в к-ром он вновь выступает против историко-философского модернизма. Преодолению кантианства и достижению единства метафизики и критицизма были посвящены усилия Марешаля, заложившего основы т. н. трансцендентального томизма. В масштабной работе «Отправная точка метафизики: Уроки исторического и теоретического развития проблемы познания» (Maréchal. 1922-1947) он исследовал возможность и потенциал метафизического мышления, к-рое было отвергнуто Кантом, но составляет ядро томизма. Трактуя кантианство как агностицизм и последовательно снимая базовые оппозиции критицизма (феномен-ноумен и т. д.), Марешаль пришел к реабилитации метафизики как типа мышления, в котором приоритет отдается «объективной мысли как таковой». Лонерган в трактате «Озарение: Исследование человеческого разумения» (Lonergan. 1957) поставил задачей анализ операций познания, формируя учение о когнитивной природе истины, открываемой в науках (в т. ч. в богословии) и в практиках человеческой жизни.
Т. о., в предшествовавший II Ватиканскому Cобору период Н. превратился в актуальное философское учение, к-рое заняло видное место на интеллектуальной сцене Европы сер. ХХ в. Вместе с тем Н. подвергался критике как со стороны приверженцев модернизма (Э. Леруа, П. Тейяр де Шарден), так и со стороны тех богословов, к-рые апеллировали к святоотеческому наследию (А. де Любак, Ж. Даниелу). В среде самих неотомистов появилась тенденция к историческому пониманию учения Фомы Аквинского и поиску аутентичного содержания его мысли (М. Д. Шеню, И. Конгар и др.). В то же время попытка определенной богословской модернизации томизма в «новом богословии» (nouvelle théologie) школы Сольшуар (А. Гардей, Шеню) вызвала резкую реакцию Рима и была пресечена (см.: Реати Ф. Э. Бог в ХХ в. / Пер.: Ю. А. Ромашев. СПб., 2002. С. 63-69).
II Ватиканский Cобор обозначил противостояние «интегристов», т. е. консервативного томистского крыла в католич. богословии, и сторонников «нового богословия». На завершающем этапе Собор принял декларацию «Dignitatis humanae», в к-рой провозгласил свободу совести. Это стало поворотным моментом, поскольку томизм лишился своей ведущей роли в католичестве. Соборный декрет «Presbyterorum ordinis» рекомендует священнослужителям изучение Свящ. Писания, творений св. отцов и учителей Церкви, памятников Предания, не акцентируя роли Фомы Аквинского (CVatII. PO. 19). Однако в декларации о христ. воспитании «Gravissimum educationis» Собор указал на него как на особый образец глубокой реализации гармонии разума и веры, к-рый следует иметь в виду в деле образования (CVatII. GE. 10). В энциклике «Fides et ratio» папы Римского Иоанна Павла II также подтверждается ведущее значение идей Фомы Аквинского в программе церковного образования (Fides et ratio. 43-44 // AAS. 1999. Vol. 91. P. 38-40). Хотя Иоанн Павел II ссылается на энциклику папы Льва XIII «Aeterni Patris», томизм выступает для него как часть определенной традиции, методологическим образцом к-рой он называет Суареса (Idem. 62 // Ibid. P. 54). Наличие позиции «официальной церковной философии» (Ecclesiam philosophiam publicam) он не допускает (Idem. 76 // Ibid. P. 63-64).
Изменилась и структура Н. Если в сер. ХХ в. он образовывал «философскую школу в строгом смысле слова» (Бохенский Ю. М. Современная европейская философия / Пер.: М. Н. Грецкий. М., 2000. С. 195), то после 1965 г. предстал как «объединенная группа мыслителей, которые признают, что основное вдохновение и структура их мысли исходят от Фомы Аквинского, хотя каждый из них предлагает собственную творческую адаптацию его мысли, как в отношении метода, так и в отношении содержания» (Clarke. 1979. P. IX). Необходимость выработки нового отношения к философии и культуре обозначил Р. Макинерни в программном труде «Томизм в эпоху обновления» (McInerny. 1966), в к-ром он сформулировал понимание Н. как открытой системы.
Основные направления совр. Н. характеризуются сближением с «новым богословием», развивавшимся после II Ватиканского Собора, и адаптацией различных философских подходов к проблемам религ. культуры. Проект христ. философии сохранил свою актуальность, но реализовывался не в контексте изолированной традиции, а в активном взаимодействии со светской мыслью на путях преодоления постмодерна. Существует большое количество вариантов Н., как «школьных», так и авторских (см.: Rowland T. Catholic Theology. L.; N. Y., 2017. P. 43-90). Наиболее значительными являются следующие:
1) Трансцендентальный Н. Его истоки находятся в проекте Марешаля по преодолению кантианства. Задачей Марешаля было наполнить трансцендентальный метод Канта, основанный на анализе априорных когнитивных структур, реальным содержанием опыта. На систему Марешаля в дальнейшем опирались К. Ранер и Э. Корет. Под влиянием феноменологии и философии М. Хайдеггера Ранер разрабатывал представление об активности человека как «трансценденции», выходящей за пределы заданных условий существования, благодаря чему открывается возможность благодатного раскрытия в нем Бога и Его действия. Корет привлек ресурсы философской герменевтики для обоснования метафизики: она возможна, поскольку это знание «непосредственно и неопровержимо, ибо всегда уже предпослано, однако оно есть нетематическое знание и, следовательно, лишь посредством методической рефлексии должно стать отчетливым и понятийно схваченным» (Корет. 1998. С. 43). Метафизика, согласно Корету, конституируется благодаря сущностной расположенности человека к пониманию, т. е. принятию реальности. К числу трансцендентальных неотомистов относят также Лонергана, чьи исследования природы познания и богословской методологии обозначили проблему положения богословия в системе гуманитарного знания (см.: Lonergan. 1972).
2) Аналитический Н. связан с исследованием языка и семантики высказываний, включая высказывания религ. характера, а также с выявлением их структурного фундамента. Схоластика со своим логическим аппаратом развивала подходы, аналогичные аналитическим. В XIX в. аналитическую систему исследования религ. высказываний построил кард. Джон Генри Ньюмен (см.: Newman J. H. An Essay in Aid of a Grammar of Assent. L., 1870). В ХХ в. аналитические позиции занял логический позитивизм, в котором отрицалась осмысленность метафизических, в т. ч. религиозных, высказываний. Поэтому попытки развития данного метода внутри религ. традиций были исключением (см.: Bocheñski J. M. The Logic of Religion. N. Y., 1965). Томистский вариант аналитического подхода связан с именами А. Ч. Макинтайра и Дж. Холдейна. Холдейн толковал аналитический метод расширительно, как исследование когнитивных структур, понятий или пропозиций. Макинтайр описал структуры аристотелевской, просвещенческой и совр. этических теорий (см.: MacIntyre. 1981). Франц. исследователь Р. Пуиве предложил соотнести анализ ментальных актов у аналитических философов и у Фомы Аквинского (см.: Pouivet. 1997). Дж. О'Каллахан утверждает, что семантическая концепция Аристотеля и Фомы Аквинского является эффективным средством прояснения социального функционирования языка (см.: O'Callaghan. 2003). В настоящее время ведущей проблемой аналитического томизма является возможность обоснования религ. верований.
3) Экзистенциальный Н. восходит к Жильсону и Маритену, который писал, что философия Фомы Аквинского «есть философия не сущностей, а существования» (Маритен Ж. От Бергсона к Фоме Аквинскому. М., 2006. С. 83). Принимая характерное для Аквината различение сущности и существования, они акцентировали именно момент экзистентности, в чем находит свое отражение неотомистский тезис о контингентности сотворенного сущего по отношению к Богу - чистой Сущности. Человеку свойственна особая структура активности, выражающая его свободу. В структуре опыта есть примордиальный уровень, связывающий человека со сверхприродным бытием. Личность рассматривается как «аналогическое и трансцендентальное совершенство» (Там же. С. 102), т. е. особая инстанция, вписанная в порядок творения и оформляющая мир - через нее Бог сообщает свое совершенство разумным существам. С экзистенциальным направлением тесно связан персоналистический Н., наиболее видным представителем к-рого являлся К. Ю. Войтыла (впосл. папа Римский Иоанн Павел II). Опираясь на высказывание Фомы Аквинского о том, что «личность превыше всего на свете», персоналисты рассматривают томистскую аналогию как аналогию личного существования. Но поскольку тварная личность человека несамодостаточна, она обретает себя в бытии с другими, в обществе и единстве с Богом. Это также позволяет интегрировать в неотомистский комплекс нек-рые положения биоэтики (Дж. Т. Эберл).
4) Рецепция Н. в философии религии, к-рая стала играть большую роль во 2-й пол. ХХ в., превратившись из раздела той или иной философской системы в особое направление исследований с применением различных методов. Н. Крецман в фундаментальном комментарии к первым 3 книгам «Суммы против язычников» Фомы Аквинского исследовал возможность естественного богословия, к-рое рассматривается им как традиц. часть философии, затрагивающая ее систематический и эпистемический статус (Kretzmann N. The Metaphysics of Theism: Aquinas' Natural Theology in «Summa contra gentiles». Oxf., 1997; Idem. The Metaphysics of Creation: Aquinas' Natural Theology in «Summa contra gentiles». Oxf., 1999). Э. Стамп предложила анализ ряда существенных для томизма тем сквозь призму совр. философских дискуссий (см.: Stump. 2003). Б. Дейвис дал аналитическую интерпретацию фундаментальных понятий религ. языка, частью к-рого является томистское богословие (см.: Davies. 2004).
Специфической чертой Н., к-рая объединяет разных авторов, является синтетизм. Иные философские направления воспринимаются в Н. как односторонние, акцентирующие только тот или иной аспект реальности - субстрат в материализме, формальный аспект в идеализме и т. д., в то время как представители Н. стремятся представить различные уровни бытия в единстве. Многообразие философских систем также рассматривается в Н. как негативный фактор: им противопоставляется «вечная философия» (philosophia perennis), к-рая опирается на многовековую доктринальную традицию. Вместе с тем для Н. характерен гуманизм, целостное понимание связи личности, культуры и общества.
На разных этапах развития Н. вырабатывались различные варианты синтеза. В течение 1-го этапа обоснование Н. как неизменной и устойчивой традиции, восходящей к средним векам, играло ведущую роль в самообосновании этого движения. Так понимал эту концепцию Гарригу-Лагранж в «Томистском синтезе», предлагая систематическую реконструкцию учения Фомы Аквинского. Важную роль данная концепция играет у Марешаля, противопоставившего томистский синтез кантовской аналитике чистого разума. Принципу формального синтеза субъекта и предиката, приводящего к парадоксам «априорных синтетических суждений», Марешаль противопоставил принцип «сознания объекта как объекта», к-рое происходит в определенных условиях, отражающих динамику разума.
Др. понимание выдвинули Жильсон и Маритен. Жильсон считал, что «в таком синтезе все исходит из веры и к ней же возвращается», а «научный переворот является только поводом для обновления этого синтеза» (Жильсон Э. Философ и теология. М., 1995. С. 173). Для Маритена задача состоит в том, чтобы «восстановить жизненно важные органические связи разума с миром супрарационального и сверхчеловеческого» (Маритен Ж. От Бергсона к Фоме Аквинскому. М., 2006. С. 85) в едином богословии культуры, охватывающем все аспекты существования человека - от онтологии личности до проблем политики и права - в свете религ. метафизики. Совр. трактовка этого вопроса отражает неоднозначность восприятия томизма в условиях постмодерна.
В то время как социальная и гуманитарная проблематика успешно включались в состав томистского синтеза, интеграция содержания естественных наук составляла существенную трудность вслед. разрыва между философией и специальными науками, с одной стороны, и противоречиями между научным и религ. мировоззрениями, с другой. Энциклика «Aeterni Patris» постулировала необходимость восстановить связь между этими областями, решение этой задачи виделось на пути актуализации аристотелевского учения о природе (Фарж, Д. Нис, Мерсье и др.). В этом комплексе различали 2 крупные сферы: неорганическую природу, конституированную материальными свойствами, и органическую природу, конституированную «формой живого тела» - душой. Первую изучала космология, рассматривающая мир в целом, его элементарную структуру и систему причин образования неорганических объектов. Наряду с развитием гилеморфизма как основной гипотезы в космологии Н. критиковались конкурирующие учения (атомизм, энергетизм, механицизм и проч.). При этом происходила попытка перевести данные совр. естествознания на язык томистского аристотелизма. Важным аспектом такой теории был финализм, в котором целевая причина признавалась конституирующей бытие космоса. В свою очередь психология как теория чувственной и рациональной жизни выступала основой для объяснения биологических явлений, поскольку живое тело считалось приспособленным к разным уровням восприятия: именно рецептивность полагалась целевой причиной состава организма, включая человеческий.
Стремление к установлению буквальной корреляции аристотелевско-томистской натурфилософии и совр. науки в сер. ХХ в. уступило поискам более органичного и методически полного синтеза. Маритен в трактате «Философия природы» (Maritain. La philosophie de la nature. 1935) признавал важность науки для философии, а также отстаивал возможность координации усилий ученых и философов, поскольку последние занимаются конститутивными принципами естественных наук, проясняющими содержание употребляемых в естествознании понятий (напр.: «движение», «число», «пространство», «время», «субстанция»). Б. Маллахи в работе «Томизм и математическая физика» (Mullahy. 1946) обратился к концепции субальтернации (соподчинения наук): натурфилософия является «средним знанием» (scientia media), сообщающим принципы, структуру и смысл объекта науки более низкому уровню знания - математически конституированным наукам, к-рые в свою очередь субальтернируют науки эмпирические. Науки выстраиваются в определенную иерархию, образуя единую систему смыслов.
Актуальность этой проблематики для Н. сохраняется по сей день. Неотомисты предлагают концепции философии природы, учитывающие не только классическую, но и совр. квантово-релятивистскую картину мира, встраивая эти теории в более широкий контекст неоаристотелизма. Финализм сохраняет в них значение, но в качестве связи с более широкими мировоззренческими и религ. вопросами обоснования знания. Аристотелевско-томистский взгляд на реальность должен дезавуировать радикальный эмпиризм, устанавливая существование «внутреннего измерения» природы, обосновывающего закономерность естественных процессов. Кроме того, различение порядка законов природы и законов науки о природе на основании томистского принципа эпистемической автономии природы как таковой (см.: Thom. Aquin. In Phys. II 1, 14) позволяет признать в мире индетерминизм, из к-рого развиваются стабильные качества, определяемые как естественные законы. «Количество «природ» (в аристотелевско-томистском смысле), действующих в мире, должно быть неограниченным, ибо они представляют «бесконечность потенциально или актуально значимых качеств», фундирующих физическую реальность» (Tanzella-Nitti G. The Aristotelian-Thomistic Concept of Nature and the Contemporary Debate on the Meaning of Natural Laws // Acta Philosophica. R., 1997. Vol. 6. N 2. P. 259). Эта концепция развернута У. Уоллесом (Wallace. 1996), предпринявшим масштабную попытку решить совр. споры между реализмом и антиреализмом в науке. Анализ отдельных аргументов дают В. Смит, Э. Фейзер, Дж. Кек, Л. Дьюан.
Богословский синтез осуществлялся в Н. на основе доктринального фундамента, заложенного папскими энцикликами и тридентским богословием. Помимо трудов Фомы Аквинского и его комментаторов образцами служили богословские системы Р. Беллармина, Д. Пето и др. авторов XVII в. На протяжении большей части времени существования Н. его характеризовала консервативная тенденция: противостояние модернизму нач. ХХ в., «новому богословию» школ Сольшуар и Фурвьер, обновленческому движению 30-40-х гг. XX в. Коллизия ярко обозначилась в противостоянии «интегристов» (неотомистов-консерваторов) и сторонников «аджорнаменто» в ходе II Ватиканского Собора. Особенностью неотомистского богословия в послесоборный период является формирование открытого горизонта подходов, при к-рых классические проблемы богословия (доказательства бытия Божия, атрибуты Бога и Его Откровение) получают трактовку в связи с теми или иными новыми концепциями. Так, еще в 30-40-х гг. XX в. благодаря творчеству Жильсона и Маритена в Н. проникла философия Бергсона, которая оказала влияние на структуру теодицеи этих авторов. Укоренившиеся в трансцендентальном томизме некоторые положения учения Хайдеггера повлияли на трактовку веры и сотериологии Ранером. С 70-х гг. XX в. происходит адаптация теизма А. Н. Уайтхеда, сблизившая Н. с процесса теологией (В. Н. Кларк, Дж. Фелт). Персонализм отразился в понимании Бога как личности и осмыслении Его Откровения как личной «само-манифестации» (папа Римский Иоанн Павел II, К. Л. Шмиц, Кларк). Однако, несмотря на широту, богословский синтез Н. оставался конфессиональным, унаследовав характерные для католич. неосхоластики спекулятивность, незначительное внимание к практико-аскетической, литургической стороне религ. жизни, и поэтому не отражал в полноте церковное Предание и святоотеческое наследие. Это часто становилось объектом критики как внутри католицизма, так и со стороны представителей др. христ. Церквей.
Электронная версия разработана при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
© 1998 - 2025 Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия».