КИЕВСКИЙ РАСПЕВ

Понятие « » в украинско-белорус. профессиональной церковнопевч. терминологии обозначало корпус мелодий, имеющих общность происхождения, реже - одну или неск. самостоятельных мелодий (при единичных версиях песнопений) и отражающих представления переписчиков о происхождении или месте их бытования. Введение понятия « » в кон. ХVI в. (судя по самым ранним сохранившимся экземплярам Ирмологионов), вероятно, связано с южнослав. влиянием в Юго-Зап. Руси, поскольку данное слово было образовано по образцу традиц. церковнослав. терминов « », « » и подобно им применялось в рукописях в неизменном виде до 2-й пол. ХIХ в. Изредка встречается фонетическая запись « » (в соответствии с укр. произношением как [и]). В украинско-белорус. Ирмологионах, составленных в ХVIII в. на Левобережной Украине и в Белоруссии, под российским влиянием появляется термин «роспев»/«распев» (Шевчук. 2003. С. 76), в частности после публикации Синодального Обихода 1772 г. и широкого распространения его певч. материала и терминологии.

Вопрос о времени происхождения К. р. в научной лит-ре долгое время был предметом дискуссий. По мнению мн. исследователей, К. р. сформировался поздно. Так, Г. В. Келдыш отмечал, что К. р., подобно греческому и болгарскому распевам, возник, вероятно, «на Украине в начале или середине ХVII века и своим названием обязан каким-нибудь побочным обстоятельствам» (История рус. музыки: В 10 т. М., 1983. Т. 1: Древняя Русь. XI-XVII вв. С. 219). Это и подобные мнения объясняются появлением в ХVII в. названия «киевский роспев», а также тем, что в рус. рукописях он мог иметь сходство как со знаменным, так и с болгарским или греческим распевом. Однако мнение о происхождении К. р. в ХVII в. не вполне справедливо, т. к. возникновение распева (системы пения в определенном стиле) и появление его названия могут относиться к разным историческим периодам. Так, знаменный распев сформировался в древнерус. эпоху, а получил название, зафиксированное в певч. рукописях, в кон. ХVI - нач. ХVII в.

Истоки К. р., включающего песнопения различного времени формирования, также восходят к певч. культуре Др. Руси. На протяжении сложной и драматической истории юго-западнорус. земель развитие певч. искусства шло то угасая, то возрождаясь. Благодаря существенному обновлению восточнослав. певч. традиции в XV-XVI вв. в певч. практику вошли новые мелодические редакции песнопений Обихода, получившие в рукописях XVII в. различные местные названия. Песнопения псалмодического склада, по всей видимости, значительно не измененились, сохранив преемство с древнерус. знаменным пением. Украинско-белорус. монодия, позднее названная К. р., с наибольшей полнотой была зафиксирована в Ирмологионах с кон. ХVI в. Прот. И. И. Вознесенский, выявив различия между певч. материалами из Ирмологионов и из российских певч. книг XVII-XVIII вв., сделал вывод о мелодическом своеобразии укр. редакции юго-западнорус. ветви знаменного распева и о ее формировании в XV-XVI вв. («Нотные юго-западные переводы представляют собою... лишь особую параллельную великорусской ветвь того же древнего знаменного пения, по крайней мере XV и XVI века, и следовательно, новый ключ к объяснению знаменных напевов того времени» - Вознесенский. 1898. С. 56-57). В украинской науке древнерусский распев домонг. эпохи называют старокиевским (Антонович. 1997. С. 78, 82 и др.; Корнiй. 1996. С. 65, 71) и старознаменным (Вiдгуки минулого. 1954. С. 18-19; Маценко. 1968. С. 5 и др.); эти термины воспринимаются как синонимы, что позволяет отличить обозначаемые ими песнопения от поздних форм певч. искусства. В более широком значении термин «старокиевский» понимается как «староукраинский» (Антонович. 1997. С. 91-92 и др.).

До кон. ХVI в. в юго-западнорус. знаменных сборниках напевы отечественного происхождения не имели названий (первым названием было «греческое» - см. в ст. Греческий распев). Национальные, местные и др. названия обиходных напевов, к-рые начали активно использовать в кон. ХVI - нач. ХVII в., свидетельствуют о распространении многораспевности. Хотя атрибуция «  » появилась только во 2-й четв. ХVII в., сам напев обнаружен в нотолинейном Ирмологионе 1596-1601 гг. из Супрасльского в честь Благовещения Пресв. Богородицы мон-ря. Тождество (или сходство) основных песнопений «супряскаго» и киевского (т. е. известного под этим названием со 2-й четв. ХVII в.) напевов, установленное А. В. Конотопом, позволило определить время, к к-рому сформировался К. р.,- кон. ХVI в. (см.: Конотоп. 1972).

Супрасльская обитель со времени основания киевлянами (1498) поддерживала связи с Киевом, вслед. чего в Ирмологионе 1596-1601 гг. присутствует показательный для К. р. набор песнопений всенощного бдения и литургии, составляющих разд. «         » (НБУВ ИР. Ф. 1. № 5391. Л. 271). Название «  » характеризует не мелодику обиходных песнопений (как здесь указано, это традиц. супрасльский напев, в генезисе - киевский), а, вероятно, виртуозное, мастерское исполнение (исходя из церковнопевч. значения слова «деместик» (доместик) - «руководитель» или «солист хора»), не исключено, что грецизированное (по мнению Конотопа, это было пение с «исоном» (см. Исократима)). Некоторые супрасльские мелодии имеют отдельные признаки киевской редакции (напр., кондак «Возбранной Воеводе»; см.: Шевчук. 2003. С. 67). В том же разделе есть традиц. песнопения с несколько отличающимися напевами, которые либо названы иначе, либо вовсе не имеют атрибуции (так, безымянный напев стихов «Блажен муж» не принадлежит ни к одной из 2 редакций, распространенных в то время в Юго-Зап. Руси,- киевской и острожской (см. Южнорусские распевы) и, видимо, является супрасльским (Шевчук. 1989. С. 37)).

- начальный период распространения «напелу киевского», к-рый обычно связывают с возрастанием роли Киева с 1620 г. как центра митрополии, вступившего в новый этап культурного и религ. развития. Этот напев стал известен на Украине и в значительной части Белоруссии. Атрибуцию «напелу киевского» получали традиц. песнопения на Украине и в Белоруссии на протяжении более чем 2 веков; по спискам, датируемым XVII в., известны ок. 50, к сер. XIX в.- до 115 таких песнопений. Атрибутировались как единичные песнопения, так и циклы (с разной степенью полноты) - почти в каждом полном Ирмологионе. Ранние записи К. р. найдены в киевском Ирмологионе 2-й четв. ХVII в. (НБУВ ИР. Ф. 301. № 350 п) - это херувимская песнь, задостойник «О Тебе радуется» с названием «печерское» (напев совпадает с К. р.) и кондак «Возбранной Воеводе» киевской редакции без названия; несомненно, что и неатрибутированные песнопения в этом сборнике также представляют киевскую традицию.

Херувимская песнь «киевскаго напелу» в Киевском Ирмологионе 2-й четв. XVII в. (НБУВИР. Ф. 301. № 350 п. Л. 296)

Репертуарным ядром напева как в центрально-, так и в западноукр. Ирмологионах стали важнейшие песнопения всенощного бдения и Литургии свт. Иоанна Златоуста. Для украинско-белорус. традиции характерна фиксация лишь немногих песнопений этих служб. Первый сохранившийся список с заглавием «Всенощное киевское на праздники Господския...» включает 2 песнопения - предначинательный псалом и «Блажен муж» (Ирмологион 2-й четв. ХVII в. из Гайсина (ныне Винницкой обл.) - Там же. № 91 л. Л. 1), впосл. широко распространившиеся в певч. сборниках. В краткую редакцию «литургии напелу киевского» входит неск. основных песнопений: припевы ектений, херувимская, песнопения анафоры - от «Отца и Сына» до «Поем Тя» (в пореформенной редакции Литургии свт. Иоанна Златоуста К. р. и во всех редакциях Литургии свт. Василия Великого болгарского распева - «Тебе поем»), «Един Свят» и «Хвалите Господа со небес» (данное дореформенное написание сохранялось в Ирмологионах пореформенной редакции приблизительно до сер. ХVIII в.). Название напева повторялось на протяжении цикла на верхнем поле листов в виде колонтитула. Объясняя краткость письменных версий служб, избирательный подход укр. переписчиков к певч. материалу, прот. И. Вознесенский отметил значительную роль устного предания в Юго-Зап. Руси: «Не положенные на ноты песнопения пелись… краткими напевами, сохранявшимися в певческом предании. Ибо мы не можем себе представить, чтобы только читались или вовсе же пропускались необходимые при богослужении песнопения» (Вознесенский. 1898. С. 9).

Расширенная редакция «литургии напелу киевского» представлена небольшим числом Ирмологионов и неизвестна большинству исследователей, вслед. чего на основе анализа циклов К. р. краткого состава утвердилось мнение о немногочисленности его песнопений. Разновидности расширенной редакции киевской литургии различаются по количеству литургийных текстов и/или напевов. В первую известную западноукр. версию расширенного цикла 2-й четв. ХVII в. вошли редко фиксируемые (в т. ч. известные только по одному списку) песнопения: великое славословие, «Сподоби, Господи», «Преблагословенна еси», «Единородный Сыне», «Приидите, поклонимся», прокимен «Величит душа Моя Господа», «Достойно есть» (ранний «киевский» мелодический тип) (западноукр. Ирмологион из с. Верхрата (ныне Подкарпатского воеводства, Польша) - НБВ. Akc. 2616). С кон. ХVI - 2-й четв. ХVII в. встречаются краткие обиходные циклы с дополнительными напевами (см.: Шевчук. 2013), в к-рых количество текстов ключевых богослужебных песнопений не меняется, но прибавляются иные мелодические версии на те же тексты. Дополнительные напевы могли быть вписаны внутри цикла и/или размещены вне его пределов (как в Супрасльском Ирмологионе).

«Литургия киевская» в Ирмологионе 1720 г. из Правобережной Украины. Переписчик Т. Чехович (НБУВИР. Ф. 1. № 7477. Л. 109 об.— 110)

Происхождение напевов-«спутников» позволяет уточнить смысл названия «киевское» для традиционных песнопений. Так, в сопоставлении с западноукраинским «острозким» напевом «киевский» представляет локальную центральноукраинскую (возможно, именно киевскую) редакцию. Острожский напев применялся наряду с К. р. в 4 песнопениях: предначинательном псалме, стихах «Блажен муж», задостойнике «О Тебе радуется» и кондаке «Возбранной Воеводе» (такая редакция текста названия характерна для большинства укр. списков до кон. ХVIII в.). Во мн. Ирмологионах напевы с названиями «киевское» - «острозкое» приводятся рядом для песнопений «Блажен муж» (его острожский напев нередко «вводится» во «Всенощное бдение киевское…»; см.: НБУВ ИР. Ф. 301. № 91 л; Шевчук. 1989. С. 36) и «О Тебе радуется». В отличие от них предначинательный псалом и кондак представлены в каждом сборнике только одной из укр. версий, чаще острожской. Наиболее показательная пара напевов для кондака «Возбранной Воеводе»: острожский - болгарский (с названиями или без них); киевская редакция применяется крайне редко, чаще в центральноукр. Ирмологионах (также в Супрасльском).

Если в краткой редакции «киевского» цикла все песнопения относятся именно к этому распеву и представляют традиц. певч. стиль (знаменный юго-западнорус. редакции), то в цикл расширенного состава могут вводиться песнопения различного происхождения, неоднородные по муз. признакам. Чаще других в «киевские» циклы включались «болгарские» песнопения (с названием или без него): напр., во всенощное бдение - полиелей «Хвалите имя Господне», в литургию - «Достойно есть» (в разных вариантах и редакциях основного болгарского мелодического типа), «Да исполнятся уста наша» и др. В сопоставлении с «болгарскими» и «греческими» образцами атрибуция «киевское» становится показателем укр. певч. традиции.

Часто песнопение болгарского распева «замещало» отсутствующее в цикле киевское, гораздо реже служило дополнением к нему. Херувимские песни и причастные стихи греко-балканских напевов (на греч. и церковнослав. языках) присутствуют уже в Супрасльском Ирмологионе 1596-1601 гг. Украинско-белорус. супрасльский напев соотносится с ними (по названию и по мелодике) так же, как в Ирмологионах ХVII в.- киевский. Во мн. сборниках (начиная с Супрасльского) по функции и по певч. стилю различается 2 цикла: Литургия свт. Иоанна Златоуста, обычно представленная К. р., и Литургия свт. Василия Великого (точнее, песнопения анафоры) - «болгарская» (с названием или без него). В этом случае поводом к применению названий служб и напевов могло послужить стремление переписчиков подчеркнуть литургические и муз. различия между ними.

Еще один аспект значения надписания «киевского напелу» становится очевиден при сопоставлении этих песнопений с краткими песенно-кантовыми мелодиями, пришедшими в укр. певч. практику в нач. ХVII в. Во 2-й четв. ХVII в. известен один из первых случаев введения в цикл Литургии свт. Иоанна Златоуста 3 кратких песенных мелодий (без названий) для текста «Иже херувимы» (НБУВ ИР. Ф. 301. № 91 л: Ирмологион из Гайсина, 2-я четв. ХVII в.); в Ирмологионе Жировицкого монастыря (20-е гг. XVII в.) варианты этих новых напевов названы «слуцкий», «подгорский» и «кременецкий» (см.: Шевчук. 2000. С. 374. № 1, 13-15). Это стало поводом для переписчика назвать традиц. (киевский) напев херувимской «старожитним», «старосвецким», «старым». Т. о., рядом с новыми на то время мелодиями атрибуция «напелу киевского» подчеркивала традиционность основного песнопения так же, как заменяющие ее прямые указания на древность напева.

Включение тех или иных песнопений в Ирмологионы и присвоение названий напевам не были жестко регламентированы, поэтому в сохранившихся экземплярях представлен разный объем как включенных, так и надписанных песнопений. Выбор образцов для записи варьировался отчасти в зависимости от предназначения книг для монастырской, соборной или приходской певч. практики; в первом случае содержание книг было наиболее разнообразным. Различная частотность появления песнопений в кодексах (постоянно, время от времени или очень редко) может быть объяснена и неустойчивым составом Ирмологиона (особенно его обиходного и минейно-триодного разделов), объемом знаний и профессиональными интересами переписчиков и церковных певчих, наличием разных протографов.

Помещение «киевской литургии» в монастырских Ирмологионах выявляет еще один смысловой аспект этого названия - в связи с многораспевностью. Во время будничного служения литургии, принятого в обителях, ее исполняли краткими напевами, передававшимися устно и не фиксировавшимися в Ирмологионах до сер. ХIХ в. Поэтому версия службы «напелу киевского» (с песнопениями мелизматического склада), предназначенная для использования в праздничные, в т. ч. воскресные, дни, является элементом многораспевной певч. традиции монастырского храма.

атрибуция «напелу киевского», отмеченная в Ирмологионах разного происхождения (западноукраинских, белорусских и составленных в Московской Руси), охватила уже бытовавшие прежде безымянные традиционные песнопения (единичные или жанровые группы). В западноукр. сборниках «киевскими» названы канон Недели ваий «Явишася источници», «Сподоби, Господи» и «Кирие, елеисон» (Ирмологион из с. Кальница (ныне Подкарпатского воеводства, Польша) - НБВ. Akc. 2690, 1650-1668 гг.), осмогласный цикл богородичных на поминовение «Грешных молитвы» (в 1-м гласе) и блаженны на литургии: евангельские стихи и тропари на 8 гласов (Там же. Akc. 2973, 1675 г., и др.), катавасия молебна на 8 гласов «Избави от бед» (ЛНБ. Ф. 9. № 235, 1679 г.), кондак Иисусу Сладчайшему «Возбранный Воеводо» и причастен «Спасение соделал еси» (Там же. Ф. 2. № 417, 1695 г.), а также нек-рые др. песнопения.

В цикл «киевской литургии» расширенного состава были включены единичные песнопения иного происхождения, певч. стиль которых не соответствует общему названию цикла (так, безымянное песнопение «Утверди, Боже» напоминает мелодикой тонального (мажорного) склада новогреч. напевы XVII в.; см. западноукр. Ирмологион из с. Кальница - НБВ. Akc. 2690). В Ирмологионе, составленном в Саввином Сторожевском в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-ре (ГИМ. Собр. Донского мон-ря. № 3, 1682 г., переписчик иером. Нафанаил), антифоны изобразительные - редчайшие для Ирмологиона образцы данного жанра - в цикле Литургии свт. Иоанна Златоуста «киевского напелу» характеризуются теми же стилевыми признаками, что и упомянутое «Утверди, Боже». Из корпуса обиходных песнопений в Ирмологионах выделяется песнь на похвалу Пресв. Богородице «Достойно есть», поскольку в ХVII-ХVIII вв. «киевскими» назывались ее различные мелодические типы. Т. о., название цикла расширенного состава «литургия киевская» не определяет происхождение всех включенных в него редких песнопений и атрибуция последних требует отдельных изысканий.

В Ирмологионах ХVIII в., составленных украинцами в России, «киевскими» именуются те жанровые группы песнопений, к-рые в укр. сборниках не имели этого названия. Корпус образцов «напелу киевского» пополнился 26 стихирами-подобнами (РГБ. Ф. 178. № 5407, 1-я треть ХVIII в.), 4 стихирами на молебне иконе Божией Матери «Всех скорбящих Радость», песнопениями Литургии Преждеосвященных Даров (Там же. Ф. 304. № 456, 908) и нек-рыми др. Та же тенденция отразилась в Ирмологионах, составленных на Левобережье Белоруссии и Украины, в которых влияние российской книжности сказалось в стремлении к детализации изложения и к точности в наименовании напевов. Показателен белорус. сборник 2-й четв. ХVIII в. (Нац. б-ка Беларуси. № 091126), где «киевский» репертуар представлен циклами седмичных причастных стихов, пасхальных стихир на хвалитех 5-го гласа «Пасха священная», стихир евангельских и др. Причинами наименования укр. песнопений «киевскими» могли послужить изменение их восприятия певцами в новом контексте бытования, необходимость отличить с помощью названия укр. песнопения от местных.

Антифоны степенны 4-го гласа. Ирмологион 1-й пол. XIX в. из книжницы Свято-Георгиевского Козелецкого мон-ря. Дополнительная запись П. И. Друлова 1856 г. (НБУВИР. Ф. 1. № 1662)

В укр. Ирмологионах ХVIII в. с Левобережья «киевскими» названы мелодии песнопений «Вечная память», «Да молчит всяка плоть» (оба киево-печерского напева; см.: НБУВ ИР. Ф. 301. № 35 п), «Свете тихий», «С нами Бог» (Там же. Ф. 1. № 5386), светилен «Чертог Твой» (Там же. Ф. 30. № 15, 1785 г.), степенны 4-го гласа «От юности моея» (Там же. Ф. 1. № 1661) и нек-рые др. Причиной наименования этих традиц. образцов, и ранее включавшихся в Ирмологионы, но без названия, стало обогащение многораспевной традиции. На Левобережье Украины с кон. ХVII в. и особенно в ХVIII в. стали известны песнопения из России, что дало дополнительный повод атрибутировать укр. версии на те же тексты. Cостав Ирмологионов разного происхождения свидетельствует о том, что киевские напевы в большинстве случаев сопровождались напевами-«спутниками» иного происхождения (однако последние могли и не фиксироваться, если передавались в устной традиции или помещались в др. певч. книгах); в то же время единичные «киевские» образцы имеют греко-балканский или неустановленный генезис. В любом случае присвоение традиц. напевам названия «киевское» отражало их древность и укорененность в укр. практике.

Т. о., в Ирмологионах название «киевское» поэтапно получили 3 основные стилевые ветви южнорус. певч. традиции, сформировавшиеся в разное время. Со 2-й четв. XVII в. «киевскими» назывались основные неосмогласные песнопения всенощного бдения и литургии, к-рые и впосл. в певч. рукописях наиболее часто представляли К. р. Богатая мелизматика этих обиходных напевов сформировалась в ХV-ХVII вв. вслед. обновления мелодических редакций после введения на Руси Иерусалимского устава. В 1-й пол. ХVII в. определилась связь К. р. с монастырскими напевами того же склада - супрасльским, киево-печерским и киевского Межигорского мон-ря (последний является самой виртуозной мелизматической редакцией К. р.). Др. стилевой слой «напелу киевского» образуют обиходные песнопения силлабического склада, редко фиксировавшиеся в рукописях: неосмогласные песнопения 1-й пол. ХVII в. и осмогласные циклы 2-й пол. ХVII в.; их псалмодическая мелодика (преимущественно терцово-квартового диапазона) может считаться аргументом в пользу большей древности происхождения. В последнюю очередь, в ХVIII в., «киевскими» были названы циклы стихир, напевы к-рых (невматического склада) восходят либо к древнерус. периоду (подобны), либо ко времени формирования попевочного фонда Октоиха в кон. ХV-ХVI в. (стихиры евангельские и др.). Исходя из муз. разнообразия «киевских» напевов Ирмологионов, можно предположить, что те или иные структурно-стилевые признаки не являлись основанием для этого названия, поскольку в каждой из этих стилевых ветвей укр. знаменного пения «осталось» множество безымянных песнопений. Наиболее вероятными причинами наименования песнопений «киевскими» могли послужить многораспевный контекст, необходимость выделить традиц. напевы среди мелодий-«спутников». Не исключено, что нек-рые атрибуции отражают точные знания переписчиков о происхождении тех или иных напевов из Киева или их бытование где-либо под этим названием. Традиц. происхождение большинства «киевских» напевов подчеркивается противопоставлением в разных укр. исторических источниках киевского и партесного пения как «старого» и «нового», одноголосия и многоголосия.

Особенности традиц. юго-западнорус. песнопений, в т. ч. «киевских»,- повторение слов и слогов, сочетание признаков раздельноречия и истинноречия, дореформенных и пореформенных редакций.

Повторение слов и слогов в юго-западнорус. обиходных песнопениях, обусловленное греко-балканским влиянием, заметно уже в самых ранних из сохранившихся Ирмологионов (кон. ХVI - нач. ХVII в.). В одних случаях повторы устанавливались при пении свободно (в разных источниках при подтекстовке одного напева слова «сдвигались»), в других - определяли редакцию песнопения. Так, в херувимских ХVII в. и в др. песнопениях отмечено разное количество произнесений припева «Аллилуия» (1, 2, 3 и более), что имело значение для установления в сер. XVII в. пореформенной нормы «трегубой Аллилуии» (Шевчук. 2011. С. 434-450). В сугубой «Аллилуии» укр. версий определилось характерное правило краткого повторного пропевания слова в самом конце мелодической строфы, в трегубой «Аллилуии» роль «каденционного завершения» часто выполняло 3-е слово. Принципы распева 2 слов «Аллилуия» различны: 1-е равномерно распределяется на протяжении длительной певч. строки по правилам знаменной лицевой мелизматики, 2-е произносится кратко, силлабически, в самом конце строки, обозначая тем самым завершение песнопения (Там же. С. 439). В каденциях мелодических строк обиходных песнопений было также принято повторять последнее слово. В традиц. юго-западнорус. осмогласных напевах (ирмосы, стихиры и т. д.) повторы слов не являлись нормой и почти не применялись. Количество повторяемых слов со временем менялось. В песнопениях 1-й пол. ХVII в. повторы слов были редкими, благодаря чему мелизматическое строение напевов в целом сохранялось. К кон. ХVII в. повторение элементов текста разного объема (от слогов до фраз) участилось. В ХVIII в. повторы слов (вначале в западноукр., позднее в центральноукр. практике) иногда были несоразмерно частыми, дробными и почти полностью «закрывали» мелодию, вслед. чего внутрислоговые распевы исчезали и прежний мелизматический напев становился почти силлабическим (Там же. С. 446-447). В излишней «дробности» текста поздних обиходных песнопений с повторяемыми словами можно усмотреть влияние партесного пения.

Раздельноречие в текстах Ирмологионов к кон. ХVII в. в целом постепенно сменилось истинноречием, но степень присутствия того или другого различна в зависимости от источника. Так, в Ирмологионе униат. Жировицкого мон-ря 2-й четв. ХVII в. произнесение «на речь» уже преобладает, тогда как в сборниках правосл. Межигорской обители 40-х гг. ХVII в. еще очень много раздельноречных словоформ. В ХVIII в. при доминировании истинноречия признаки хомонии кое-где сохранились в распевах предлогов и префиксов, что отражает традиц. приверженность южнорус. певчих южнослав. раздельноречной норме ХV-ХVI вв. (напр., 4 постоянных случая распева: «вочеловечившийся» в песнопении «Единородный Сыне»; «Вонегда скорбети», «Возбранной Воеводе», «Хвалите Господа со небес»). Раздельноречные формы слов сохранялись в ХVIII в. и применялись даже в поясняющих текстах Ирмологионов, глоссах (напр., «воход» (вход)) и др. (см.: Шевчук. Раздельноречие. 2008).

Сокращение или расширение поэтической строфы типично для нескольких причастных стихов и прокимнов, что различает киевские и болгарские версии: до 1-й строки сокращены тексты киевских причастнов воскресенья («Хвалите Господа со небес») и вторника («Во память вечную будет праведник»). Строфы аналогичных псалмов болгарского распева, как правило, всегда полные (исключения крайне редки и делались, вероятно, под «киевским» влиянием). Тексты причастна «Хвалите Господа со небес» и припева «Воскресни, Боже, суди земли» (вместо «Аллилуия» в Великую субботу) типичны для киевского напева, тогда как их продолжение («…хвалите Его во вышних» и «…яко царствуеши во веки») изложено в болгарском распеве. Можно предположить, что в воскресный день, когда было много причастников и требовалось длительное исполнение причастна, записанное песнопение повторялось (после 1-й строки с тем же напевом пелась 2-я строка, изосиллабичная 1-й). Подтекстовка юго-западнорус. причастных воскресенья и будничных дней основывалась на разных принципах, поскольку вторые имеют преимущественно нормативные 2-строчные строфы. Сокращение (в записи) текста «Хвалите Господа со небес» «киевского напелу» может быть объяснено ориентацией на предполагаемый греч. протограф «      », также однострочный (известен по поздним версиям 2 песнопений, записанных кириллицей в Манявском скиту в 1674-1676 и 1684; см.: Тончева. 1981. Т. 2. С. 409-412, 415-416, 523-524). Двухстрочная форма седмичных киевских причастнов (напр., «Чашу спасения прииму и имя Господне призову» и др.) также находит аналоги в строении греч. песнопений (см.: Там же). В ХVIII в. текстовая редакция всех «киевских» причастнов была унифицирована и приведена к 2-строчной норме.

Признаки редакций текстов литургии в 1-й пол. ХVII в. зависят, в частности, от вида службы и напева, напр.: «Поем Тя» типично для «киевской» Литургии свт. Иоанна Златоуста, «Тебе поем» - для «болгарской» Литургии свт. Василия Великого (оба опубл. Л. Ф. Корний; см.: Корнiй. 1993. С. 152-159; Корнiй, Дубровiна. 1998. С. 41-44).

В Ирмологионах, составленных в Московской Руси, дореформенные признаки текстовых редакций «исчезают» в кон. ХVII в. (на Левобережной Украине - в 1-й пол. ХVIII в.), что в обоих случаях было связано с установлением новой нормы после реформ патриарха Никона. В Ирмологионах с Правобережной Украины дореформенные признаки сохранялись дольше (см. краткую строку текста «Достойно и праведно» в Ирмологионе 1720 г. Т. Чеховича). Не сохранилось ни одного Ирмологиона кон. ХVII в. с полностью исправленным текстом, что говорит о постепенности обновления старой юго-западнорус. традиции.