ЗВОНАРЬ

церковнослужитель, производящий звон при храме или в мон-ре. В РПЦ чаще всего для звона используются колокола, и тогда З. звонит посредством веревок, соединенных с колоколами или колокольными языками (об иной практике звона см. в ст. Било). При этом исполнительская техника и система управления колокольным набором во многом определяются весом колоколов, их количеством и расположением на колоколонесущем сооружении. Один З. не всегда может справиться с большим количеством колоколов, поэтому в исполнении колокольного звона могут участвовать 2, а иногда и несколько человек. Обычно 1-й З. раскачивает язык большого колокола, а 2-й звонит в малые и средние колокола. В тех случаях, когда колокола разобщены в пространстве (используются наборы неск. колоколонесущих сооружений, либо звон производят на многоярусной колокольне или большой многопролетной звоннице), исполнительские партии распределяют внутри группы З. Такой ансамблевый звон особенно характерен для мон-рей и соборов. Необходимость исполнения колокольного звона артелью З. иногда свидетельствует также об архаичности исполнительской традиции, что наблюдалось, напр., на звонницах псковского типа и звонницах палатного типа (Северо-Западный и Владимиро-Суздальский регионы).

Запись звона А. В. Смаргина, сделанная С. Г. РыбаковымИспользование к.-л. автоматических приводов для правосл. звона нехарактерно, т. к. духовное и личностное начало является здесь одним из важнейших. Попытки некоторых изобретателей кон. XIX в. создать самозвонные устройства, призванные заменить «ручной звон» и облегчить службу или вовсе упразднить служение З., хотя и вызывали интерес, но не имели широкого распространения. Подобные системы с использованием достижений совр. техники изредка практикуются и сейчас (напр., в Николо-Богоявленском соборе в С.-Петербурге), однако целесообразность таких устройств автоматического звона спорна.

На Руси обычно должность З. совмещалась с обязанностями пономаря (или параэкклисиарха), а также церковного сторожа. Об этом свидетельствуют различные документы и произведения фольклора, в частности пословицы: «Повещать сторожам софийским, как звонить в другие колокола большие» (II Новгородская летопись под 1572 г.) или «Не быть звонарем, не быть и пономарем», «Не все пономари, а редко кто не званивал!» (Даль В. И. Толковый словарь живого великорус. языка. М., 1955. Т. 1. С. 672).

Имена мн. З. сохранились в переписных книгах XVI-XVII вв., в церковных ведомостях XVIII - нач. XX в. и др. письменных источниках, но сведений о жизни и специфике служения З. прошлого сохранилось немного. Как правило, они были выходцами из сословия крестьян или мещан. Иногда З. служили дети лиц духовного звания. Далеко не все монастырские З. XVII-XVIII вв. были монахами. Иногда они жили на посаде своим двором и служили за жалованье (Псково-Печерский мон-рь, XVII в.). При колокольне Ивана Великого в Московском Кремле имелось неск. десятков З., проживавших в особой звонарской слободе, т. н. Звонарях. Руководил ими звонарный староста. Сохранилось предание о том, что в древности 12 дек. каждого года он должен был докладывать царю о прибавлении дня, за что получал 24 р. серебром, а 12 июня - о прибавлении ночи, после чего заключался в темную палату на Ивановой колокольне на 24 ч. (Леонид (Кавелин), архим. О московских древностях: (Из зап. моск. старожила прошлого столетия) // Моск. ЕВ. 1872. № 2. С. 12).

Школ З. в совр. смысле на Руси не было, но при нек-рых соборах и мон-рях существовали звонарские артели, аналогичные средневековым цехам, они способствовали как обмену опытом, так и сохранению местных традиций звона. Навыки обычно передавались «с рук» при непосредственном общении. Наиболее удобным временем для выявления людей, способных к колокольному звону, была Светлая седмица, или, как ее еще именовали, «звонильная неделя», когда каждый желающий мог пробовать свои силы в колокольном искусстве. Для запоминания и передачи ритмов звона З. использовал т. н. звонарские приговорки, или присказки, мнемонического типа: короткие ритмизованные тексты, изредка произносимые нараспев, запечатлевшие характерные ритмоинтонационные обороты колокольного звона местных традиций. Напр., приговорка, услышанная свящ. Павлом Флоренским от одного из звонарей ТСЛ: «Архи - мандрит / Нам о - ставил / Сорок восемь / Колко - лов» (Трубачёв С. З., диак. Избранное: Ст. и исслед. М., 2005. С. 507). Нередко оказывалось, что незаурядным талантом обладали не только штатные церковные З., но и обычные прихожане; также искусно звонили в колокол бродячие нищие и юродивые. Часто их способности, судя по рассказам и воспоминаниям очевидцев, сочетались с душевной просветленностью и прозорливостью.

Существует целый ряд устойчивых представлений о личности З. и его способностях к колокольному звону. К нему нередко относятся как к человеку особенному, выделяющемуся из общины редким даром обращаться к Богу посредством колокольного звона. Находясь на обособленной от помещения храма и устремленной к небу колокольне, З., хотя и скрыт от глаз молящихся, непосредственно участвует в ходе богослужения. Возможно, поэтому иногда встречаются рассказы о «звонах по нотам», к-рые якобы в прошлом производились на нек-рых звонницах и колокольнях учеными З.

Традиц. комплекс способностей, в частности наличие особо развитого муз. слуха, далеко не всегда является необходимым и достаточным условием для успешной деятельности З. Его действия, особенно в ансамбле, происходят в первую очередь на основе зрительных, моторных и осязательных ощущений от контакта с веревками, педалями и др. средствами управления колокольным набором. К тому же на колокольне или в непосредственной близости к колоколам во время общего звона их звучание, как правило, искажено или трудноразличимо. По выражению одного из старейших звонарей московского Данилова монастыря М. И. Макарова (род. в 1906), для звона надо «иметь музыкальность и рук и ног», т. е. способность к координации физических движений и ритмичной игре. В то же время представление о том, что З., имея дело со звуком большой интенсивности, как правило, обладает пониженным слухом, ошибочно и практикой не подтверждается. Звучание колоколов в традиц. звонах, особенно в руках опытного З.-мастера, оказывает благотворное, порой исцеляющее действие, подобно молитвенному чтению и песнопениям.

Типикон (Устав) и др. церковные книги (Чиновники, Обиходники) хотя и предписывают время исполнения колокольного звона, его продолжительность, отдельные виды и формы, как правило, детально не регламентируют процесс исполнения звонов. Поскольку особенности колокольного звона передаются гл. обр. в бесписьменной традиции (исключение - звонарский устав Оптиной пуст., см. в ст. Звон), З. достаточно свободен в выборе средств и технических приемов исполнения, порядка использования колоколов и его муз. организации и руководствуется в основном знанием местной храмовой традиции колокольного звона и указаниями настоятеля.

Изредка среди мастеров колокольного звона встречаются люди, обладающие стройной индивидуальной системой воззрений на звонарское искусство. Обычно они являются практиками, наставниками менее опытных исполнителей и хранителями бесценного опыта и знания для др. поколений. За редким исключением это мастера индивидуального (сольного) исполнительства, такие как житель С.-Петербурга А. В. Смагин (1843-1896), звонарь Покровской ц. в Казани Семен Семенович Толмачёв (1824-?), ростовский звонарь В. Г. Хмельницкий (?-1912), жители Москвы П. Ф. Гедике (1879-?) и К. К. Сараджев (1900-1942). Последний отличался высоким мастерством и чрезвычайно тонким ощущением звучаний и различных сочетаний колоколов, обладал гиперестезией (сверхчувствительностью) и способностью к слуховой синестезии (цветовому слуху), работал над созданием оригинальной теории «музыка-колокол» (осталась незавершенной). Сараджев положил начало также концертному направлению в колокольных звонах, развившемуся в наст. время в самостоятельное муз. направление.

Несмотря на серьезные утраты и бедственное положение с колокольными звонами в советское время, мн. церковные З. в XX в. сохранили традиции звона. Их наследие стало основой для реконструкции правосл. церковного звона в наши дни. Среди них такие З., как В. И. Машков (Москва, Новодевичий мон-рь), игум. Михей (Тимофеев) (ТСЛ), мон. Алексий (Норквист) (Псково-Печерский мон-рь), А. С. Бутылин (Ростов) и мн. др. Их звоны стали образцом для совр. З., подготовка которых в кон. XX - нач. XXI в. осуществляется как внутри приходов и мон-рей, так и силами различных церковных школ и центров обучения колокольному звону. Иногда практическое обучение в них сочетается с просветительной и исследовательской работой в области церковного звона (Школа колокольного мастерства при храме Христа Спасителя в Москве (рук. И. В. Коновалов), Московский колокольный центр (рук. В. Г. Шариков), Школа колокольного звона при ц. Владимирской иконы Божией Матери в С.-Петербурге (рук. В. С. Кайчук), Новосибирская школа звонарей (рук. Л. Д. Благовещенская), Школа звонарей Минского епархиального управления (рук. А. Н. Малиновский (Иконников), с 2003 Б. В. Берёзкин) и нек-рые др.).