НОВИЦКИЙ
Том LI, С. 555-560
опубликовано: 23 февраля 2023г.

НОВИЦКИЙ

Содержание

Орест Маркович (25.01.1806, с. Пилипы Житомирского у. Волынской губ. (ныне с. Пилиповка Чудновского р-на Житомирской обл., Украина) - 5.06.1884, Киев), философ, историк философии и религии, богослов, один из наиболее видных представителей духовно-академической и университетской философии в России в XIX в.

Н. происходил из шляхетского рода. Его отец - Марк Гаврилович Новицкий († 1821), получивший образование в иезуитских школах, 8 апр. 1788 г. был рукоположен во иерея униатским митр. Киевским и Галицким Иасоном Смогоржевским и назначен настоятелем ц. Покрова Пресв. Богородицы в с. Пилипы; в 1795 г. вместе с приходом присоединился к Православию; 4 дек. 1802 г. получил патент на дворянство.

Н. обучался в Острожском ДУ (1816-1821), Волынской ДС (1821-1827) и КДА (1827-1831), проявив выдающиеся способности. Окончив КДА первым в разрядном списке студентов, 16 июля 1831 г. был удостоен степени магистра богословия и словесных наук. В ожидании вакантной академической кафедры Н. в 1831-1833 гг. состоял профессором философии (с 4 окт. 1831) и библиотекарем (с 28 сент. 1832) в Полтавской ДС (г. Переяслав), где основал семинарскую студенческую б-ку. В 1833-1835 гг. служил в КДА: бакалавр польского языка (с 9 нояб. 1833; преподавал его до 15 окт. 1834), бакалавр философии (с 8 марта 1834), экстраординарный профессор и член академической конференции (с 1 авг. 1835). 8 авг. 1835 г. вышел из духовного звания. Поддерживал тесные связи с КДА и после ухода оттуда в нояб. 1835 г.

В 1834-1850 гг. Н. преподавал в ун-те св. Владимира в Киеве в качестве адъюнкта (с 17 окт. 1834), экстраординарного (с 19 окт. 1835) и ординарного (с 29 янв. 1837) профессора философии. Пользуясь авторитетом среди коллег, избирался на должность декана 1-го отд-ния философского фак-та (занимал ее трижды: 16 сент. 1838 - 2 сент. 1839, 17 дек. 1840 - 13 янв. 1842, 15 нояб. 1845 - 31 янв. 1849). В разные годы Н. читал курсы истории философии, логики, психологии, «моральной философии в соединении с естественным правом» и основ педагогики. Благодаря эрудированности и ораторскому мастерству Н. его лекции привлекали внимание не только студентов, но также коллег и высоких гостей ун-та. По воспоминанию современника, «это был лучший и даровитейший профессор того и последующего времени… Широкое разностороннее образование, основательное знание своего предмета, подновляемое неустанной работой философствующего ума и чтением новейших исследований в области философии, стройное сочетание и развитие всех душевных способностей, систематическое развитие мысли и тонкий анализ, ясное представление излагаемого в целом и частях и необычайно ясное и простое изложение - таковы преподавательские таланты, отличавшие О. М. Новицкого. Прибавьте к этому свободную, плавную и изящную речь, чистую ясную дикцию, мягкий, дышащий спокойствием и добродушием голос, при самой счастливой и представительной наружности, и вы будете иметь наглядное представление о том блестящем лекторе, который очаровывал, увлекал не только своих постоянных слушателей, но всех, кому приходилось быть на его лекциях» (Лебединцев. 1884. С. 550).

По признанию самого Н., в лекционных изложениях философских дисциплин он не был оригинален и ориентировался на курсы современных ему западных, преимущественно немецких и швейцарских, профессоров. В частности, курсы истории философии он читал по учебникам В. Кузена (Cousin V. Nouveaux fragments philosophiques: Cours de l'histoire de la philosophie. P., 1828), Г. Риттера (Ritter H. Geschichte der Philosophie. Hamburg, 1829-1853. 12 vol.), Э. Х. Г. Рейнгольда (Reinhold E. Lehrbuch der Geschichte der Philosophie. Jena, 1836, 18392, 18493) и др. с учетом «замечательнейших монографий» по этому предмету. Логику преподавал в разные годы по системам В. Т. Круга (Krug W. T. Handbuch der Philosophie und philosophischen Literatur. Lpz., 1820-1821), К. Ф. Бахмана (Bachmann C. F. System der Logik. Ein Handbuch zum Selbststudium. Lpz., 1828; рус. пер.: Система логики. М., 1831-1832. СПб., 18332), И. П. В. Трокслера (Troxler I. P. V. Logik. Stuttg., 1829. 3 Bde), психологию - по пособиям А. К. А. фон Эшенмайера (Eschenmayer C. A. Psychologie in drei Teilen, als empirische, reine, angewandte. Tüb., 18222), К. Г. Каруса (Carus C. G. Vorlesungen über Psychologie. Lpz., 1831), Й. Х. А. Гейнрота (Heinroth J. C. A. Lehrbuch der Störungen des Seelenlebens, oder der Seelenstörungen und ihrer Behandlung. Lpz., 1818). С нач. 40-х гг. XIX в. в своих лекционных курсах по логике и психологии Н. опирался на учебники профессора Базельского университета Ф. Фишера (Fischer F. Lehrbuch der Psychologie für academische Vorlesungen und Gymnasialvorträge. Basel, 1838; Idem. Lehrbuch der Logik für academische Vorlesungen und Gymnasialvorträge. Stuttg., 1838), по к-рым составил «Руководство к опытной психологии» (К., 1840) и «Руководство к логике» (К., 1841). В учебнике по психологии Н. попытался усовершенствовать и дополнить изложение Фишера, привлекая к опытной психологии анализ вопроса о разуме как о высшей познавательной способности (посвятил этой теме специальный очерк). Впосл. Н., убежденный в том, что изучение законов мышления, к-рым занимается логика, требует предварительного ознакомления с предметной областью психологии, попытался представить курсы логики и психологии в целостной связи. Реализацией этого замысла стало его «Краткое руководство к логике с предварительным очерком психологии» (К., 1844, 18483. М., 18462), долгое время являвшееся учебным пособием для гимназий Киевского учебного округа. С учетом того, что вплоть до 30-х гг. XIX в. философию в учебных заведениях России преподавали на латыни, Н., начавший разработку своих лекционных курсов на рус. языке еще в период преподавания в КДА, внес весомый вклад в разработку философского категориального аппарата и терминологии на рус. языке. В 1850 г. в связи с закрытием в российских ун-тах философских фак-тов и кафедр (на основании указов имп. Николая I от 26 янв. и 22 июня 1850) Н. был вынужден покинуть ун-т св. Владимира.

Параллельно с преподаванием в ун-те Н. еще с 26 дек. 1837 г. исполнял обязанности цензора Киевского цензурного комитета. В 1850-1865 гг. Н. являлся его штатным сотрудником, занимая должности цензора (с 4 сент. 1850), казначея (с 26 февр. 1851) и председателя (с 29 янв. 1863). После закрытия комитета с 1 дек. 1865 г. состоял киевским цензором по иностранной цензуре; с 3 янв. по 28 мая 1868 г. одновременно являлся цензором по внутренней цензуре. 28 дек. 1869 г. вышел в отставку в чине действительного статского советника (получил его в 1863).

Был награжден орденами св. Анны 3-й (16 нояб. 1837) и 2-й (25 февр. 1847) степени, 2-й степени с имп. короной (3 дек. 1854). Указом Сената от 26 февр. 1847 г. был утвержден в потомственном дворянстве и внесен с семьей в 3-ю часть дворянской родословной книги Киевской губ. По случаю 50-летия ун-та св. Владимира 11 мая 1884 г. избран его почетным членом.

Похоронен на кладбище Свято-Вознесенского Флоровского жен. мон-ря в Киеве (могила не сохранилась).

Личный фонд Н., хранящийся в Ин-те рукописей Национальной б-ки Украины им. В. И. Вернадского, содержит рукописи его трудов, лекций, программ курсов, рецензий, ряд биографических документов и материалов, переписку и др., представляющие ценность для исследователей личности и творчества Н., истории КДА и ун-та св. Владимира.

Философские взгляды и историко-философская концепция

Н. обосновывал несомненное достоинство философии как науки и важнейшее значение философского образования как эффективного средства пробуждения в человеке «самодеятельной силы его духа», самостоятельного убеждения и свободного действия, формирования нравственного сознания и осознания собственного высокого предназначения. В условиях господства в обществе утилитарных настроений, когда «работа и прибыль представляются самым главным в жизни, весь мир признается фабрикой, жизнь - торговой биржей, а человек - рабочей машиной», только лишь «самостоятельный философический взгляд на вещи,- по убеждению Н.,- тотчас открывает нам, что все полезное имеет достоинство только как средство к достижению высших, духовных целей жизни», забвение к-рых в угоду исключительного стремления к пользе является «вредным и гибельным для духа народного» (Новицкий. 1838. С. 302-303). Озаренная светочем истины, философия «далеко вознесена над областью пользы с ее прибылью и расчетом»; от нее не стоит ждать и требовать «полезных советов», а не получив их - отрицать ее значимость. Философия, по Н., организует всю деятельность человека «в ее благороднейшем направлении», она - «животворящее начало наук», и именно этим измеряется ее «высокое практическое достоинство». Это же обстоятельство делает философию «существенной стороной истинно человеческого образования» (Там же. С. 322-323).

Определяющую роль в философском становлении Н. сыграло углубленное изучение систем классического нем. идеализма во время преподавания в КДА. Он заложил основы традиции критического осмысления достижений западноевропейской, прежде всего немецкой, философии и включения их в отечественный историко-культурный контекст. Уже в речи «Об упреках, делаемых философии в теоретическом и практическом отношении, их силе и важности», провозглашенной в ун-те св. Владимира 15 июля 1837 г. и впосл. высоко оцененной Г. Г. Шпетом как «первое русское философское произведение, написанное с истинно философским вкусом, чутьем и сочувственным пониманием задач философии» (Шпет. 2008. С. 222), Н. убедительно продемонстрировал односторонний и недостаточный характер как рационалистических, так и эмпирических философских учений, выразив уверенность в необходимости построения целостного универсального мировоззрения и стремление к творческому синтезу нем. идеализма с религиозно-правосл. опытом.

Н. понимал философию как «науку чистого мышления», непосредственным предметом к-рой являются сущность вещей и всеобщие формы и законы, а содержание заложено в глубинах человеческого сознания, сфокусированного на 3 сферах: 1) Я, т. е. познающем себя духе; 2) не-Я - внешнем мире, определяемом идеально сознающим духом; 3) Боге как существе, ничем не ограниченном и высшем по отношению к познающему духу и познаваемому миру, являющемся причиной Я и не-Я. Соотнося с этими сферами 3 главных философских направления: систематическое развитие явлений и законов познающего духа; научное, опытное развитие законов чувственного мира; примирение этих противоположностей в их высшем начале, Боге (Новицкий. 1838. C. 235), Н. отмечал недостаточность 2 первых направлений, господствовавших соответственно в Германии и во Франции. По его убеждению, чистые теории идеализма, оторванные от живого опыта, чреваты бессодержательными построениями, однако исключительно эмпирический путь приводит к материализму, фатализму и атеизму. Преодоление односторонности обоих направлений Н. связывал не с механическим сочетанием теории с опытом, а с достижением их высшего согласия в верховном начале всякого бытия, высшего примирения рационального и эмпирического, идеального и реального, веры и знания, к-рое может и должна осуществить правосл. философия.

Главным предметом научных интересов Н. было изучение истории философии. Н. стремился преодолеть гегелевское отождествление логического и исторического, выйти за узкие рамки истолкования истории философии как результата исключительно «внутренней диалектики форм», рассмотреть ее в контексте «отношения философии к жизни человечества» и включенности во всемирно-исторический процесс (Он же. 1860. Т. 1. С. 51). Творчески переосмысливая теоретические и методологические установки Г. В. Ф. Гегеля и руководствуясь в исследовании историко-философского процесса принципом историзма, Н. разработал целостную концепцию истории философии, основанную на идее единства философии и религии как главных феноменов духовной жизни человечества. Это единство, по убеждению Н., обусловлено их укорененностью в глубинах человеческого духа и обращенностью к высшей, идеальной стороне бытия. Человек, мир и Бог в их взаимоотношениях составляют общий предмет и содержание религии и философии. Разница между последними, по мнению Н., состоит лишь в способе постижения одной и той же истины: в религии она дается в форме непосредственного внутреннего чувства, усваивается духом в виде сердечных убеждений и верований; философия же, как наука чистого мышления, пытается усвоить свое содержание через опосредованное познание, через логические доказательства и выводы, т. е. в форме чистой мысли. В религии безусловное открывается как непосредственно присущее сознанию; в философии же оно является мыслью о безусловном. Религия и философия отличаются между собой не только по форме, но и по своему значению: вера, по Н., всегда выше знания, религия выше философии: «Религия есть такая область сознания, где разрешаются все загадки мира, где примиряются все противоречия мысли, где успокаиваются все печали и тревоги сердца,- есть область вечной истины, вечного покоя, вечного мира; только религия, а не мышление о ней дарует человеку блаженство» (Там же. С. 14-15). Религия является жизненным корнем духовной жизни общества, в т. ч. и философии: «...отторгнутое от этого корня, заключенное в чисто отвлеченных понятиях философское мышление мертвеет или приносит плоды незрелые и горькие; только в религиозном чувстве философия всегда находила неиссякаемый источник высших, животворных помыслов» (Там же. С. 14).

Каждая религия, по мнению Н., основывается на откровении - естественном или сверхъестественном. Откровение естественное дается человеку вместе с его существом и является источником естественной религии. Высшее, сверхъестественное откровение, принесенное Сыном Божиим, даровано человечеству в христианской, сверхъестественной, откровенной религии. Естественная и откровенная религии отличаются не только по своему значению в жизни человечества, но и по характеру и степени своего влияния на философию. Естественное нравственно-религ. чувство, побуждая философскую мысль к поиску истины, не открывало пути к ней. С появлением на земле Богочеловека и распространением богооткровенной христ. религии началась новая эпоха в истории человечества и соответственно в истории философии. Христ. религия «открыла человеку такие тайны о Боге, мире и человеке, до которых не только не доходил человеческий разум в мире языческом, но до которых никогда и не может дойти своими собственными силами» (Там же. С. 18). В свете богооткровенной религии философия приобрела новые содержание и направленность. Поэтому философия языческая, развивавшаяся во взаимодействии с естественной религией, и философия христианская, по Н., являются 2 разными типами философствования, а история философии распадается на 2 части - историю философии в мире языческом и историю философии в мире христианском, грань между которыми является не столько хронологической, сколько содержательной. В понимании Н. связь между религией и философией не только историческая, но и логическая, определяемая порядком развития идей. В соответствии с 3 фазами этого развития - 1) пребывание в первоначальном, неразвитом единстве (чувственность); 2) выход из нее, разъединение (рассудок); 3) создание новой, высшей общности (разум) - Н. выделил 3 момента в логике взаимоотношений между философией и религией: 1) существование философии в рамках религии; 2) отделение философии от религии и приобретение самостоятельных форм; 3) возвращение к религии, согласие между верой и разумом (Там же. С. 24). Вместе с тем взаимоотношения философии с религией приобретали разные модификации в зависимости от понимания отношения между духом и бытием. В соответствии с 3 познавательными способностями (чувство, рассудок и разум) бытие в своих главных выражениях (человек, мир, Бог) могло мыслиться как исконное единство, обособленность и высшее сознательное единство, в к-ром сохраняется все богатство разнообразия (Там же. С. 38).

Исходя из такого понимания исторической и логической взаимосвязи философии и религии, Н. предложил свою периодизацию историко-философского процесса. В развитии философии Н. выделял 2 этапа - языческий и христианский. Философия языческая, по Н., включала: 1) период древневост. философии (философия пребывала в пределах языческой религии и в согласии с ней; согласие мышления и бытия являлось инстинктивным и само собою разумеющимся; философское сознание доверяло внутреннему чувству и фантазии, не игнорируя при этом и участие рассудка); 2) период греч. философии (философия развивалась самостоятельно и независимо от языческой религии; единство мышления и бытия принималось в качестве предположения; философское сознание опиралось на рассудок); 3) период философии александрийской (философия возвратилась в лоно религии; проявилось противоречие между мышлением и бытием; философское сознание полагалось на разум, что не исключало влияния рассудка и фантазии). Христ. философия, согласно Н., включала: 1) период философии отцов Церкви, аравитян и схоластиков (философия развивалась в рамках откровенной религии; мышление и бытие расходились в противоположностях бытия и знания, разума и веры; философия воспринимала эти противоположности внутренним чувством, фантазией и чисто рассудочным мышлением); 2) период философии новой, когда философия отходит от религии, становясь на путь самостоятельного развития и противопоставления ей; мышление и бытие остаются в разъединении, ожидая сознательного сближения; рассудок господствует над чувствами и разумом; 3) ожидаемый период философии (философия должна «снова обратиться к откровенной религии и по собственным началам и основаниям сойтись с христианскими истинами; отношение мысли и бытия должно быть понято с высшей точки зрения, по высшим началам разума и веры; господствующей способностью должен быть разум; все вообще противоположности, а особенно противоположность веры и разума, должны слиться в гармоничное единство в духе христианской религии» (Там же. С. 50).

В нач. 1842 г. Н. по поручению С.-Петербургской АН подготовил критический разбор сочинения К. Зедергольма «История древней философии» (в том же году Н. удостоен большой золотой медали АН), в 1844-1846 гг. опубликовал «Очерк индийской философии», к-рый стал первым в Российской империи исследованием философской традиции Др. Индии. Эти труды Н. явились важными вехами в становлении историко-философской науки в России.

В 50-х гг. XIX в. Н. работал над своим главным соч. «Постепенное развитие древних философских учений в связи с развитием языческих верований», пытаясь рассмотреть философию в культурно-историческом контексте ее становления и развития. Труд Н. стал оригинальным опытом целостного осмысления историко-философского процесса и одновременно профессиональным исследованием по истории древневосточной и античной философии. В условиях господства в обществе нигилистических и вульгарно-материалистических настроений сочинение Н. было воспринято некоторыми известными современниками весьма критично. Н. Г. Чернышевский в рецензии уничижительно отозвался не только о книге, но и о ее авторе, ориентированном будто бы на «отсталых» немецких философов (Чернышевский. 1860). Спустя год столь же пренебрежительный вердикт о книге Н. вынес П. Л. Лавров (Лавров. 1861). Опубликовав в прибавлении к 4-му тому своего сочинения ответ «заправителям литературы» (Новицкий О. М. Несколько слов в ответ на рецензию 1-й части этого сочинения, помещенную в «Современнике» // Он же. 1861. Т. 4. С. I-ХХ), Н. прекратил издание своей работы и в дальнейшем не публиковал философских произведений. Т. о., намерение Н. проследить развитие философии в христианском мире осталось нереализованным. В кон. XIX-XX в. труд Н. получил высокую оценку В. В. Розанова, свящ. П. А. Флоренского, прот. Г. В. Флоровского, А. С. Ященко, А. Ф. Лосева, Д. И. Чижевского, характеризовавших его как фундаментальное и глубокое историко-философское исследование.

Исследования по истории религии и богословию

Важное место в творчестве Н. принадлежало изучению секты духоборцев, начатому еще в студенческие годы. Заметив способности Н., ректор КДА архим. свт. Иннокентий (Борисов; впосл. архиепископ) доверил ему выполнение поручения митр. Киевского и Галицкого Евгения (Болховитинова) по подготовке на основании не исследованных ранее рукописей, переданных для этого в академическую б-ку, сочинения об истории и о вероучении духоборцев. Выпускная работа Н. «О духоборцах» (1832) стала первым специальным исследованием на эту тему. Н. не только систематизировал немногочисленные сведения о духоборцах в трудах европ. авторов по истории Русской Церкви и религ. сектантства в России, а также в церковных и юридических документах, но и проанализировал ряд рукописных первоисточников, среди них - собственноручно переписанное митр. Евгением (Болховитиновым) «Исповедание духоборцев, которое по просьбе и показанию их в 1791 году к 25 декабря приуготовлено было для подачи Екатеринославскому губернатору Каховскому, однако ж оставлено ими без подачи»; записанный им же «Разговор с двумя духоборцами тамбовскими», состоявшийся в 1802 г.; рукопись «Главные правила учения мелитопольских духоборцев… написанные ими самыми по требованию екатеринославского губернатора в 1816 г.». Кроме того, Н. использовал составленное в 1806 г. митр. Евгением по поручению Синода «Рассмотрение исповедания духоборческой секты», хотя и не ссылался на него с ведома автора.

В работе «О духоборцах» Н. затронул ряд проблемных моментов, связанных с происхождением и распространением их учения, а также осуществил попытку критического анализа духоборческого вероучения и нравственных принципов, исповедовавшихся его приверженцами. Демонстрируя заимствованный и эклектический характер учения духоборцев и указывая на очевидные параллели с мистицизмом, гностицизмом, квакерством, анабаптизмом, гернгутерством, меннонитством, социнианством и т. п., Н. пришел к выводу, что «главные идеи, составляющие учение духоборцев, все перешли к ним с запада» и почерпнуты «из тех верований, в коих преимуществует направление ко внутреннему, духовному и таинственному» (Новицкий. 1832. С. 116, 126). Высказывая принципиальную убежденность в чуждом Православию характере духоборчества, Н. придерживался академического стиля изложения и предпочитал логическую и историческую аргументацию обличительно-полемическому пафосу. По словам Н. А. Полевого, «всего замечательнее дух, в котором писана вся его книга: дух кротости, милосердия, христианского снисхождения отличает ее от всего, что прежде писывали у нас о расколах и ересях» (Полевой. 1832. С. 69). Работа «О духоборцах» была благожелательно оценена инициатором ее создания митр. Евгением (Болховитиновым) и наставниками Н. по КДА архим. Иннокентием (Борисовым) и проф. Я. К. Амфитеатровым. Она послужила одним из источников для трудов барона А. фон Гакстгаузена «Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России» (Haxthausen A., von. Studien über die innern Zustände, das Volksleben und insbesondere die ländlichen Einrichtungen Russlands. Hannover, 1847-1853. 3 Bde) и А. Леруа-Больё «Империя царей и русские» (Leroy-Bealieu A. L'Empire des Tsars et les Russes. P., 1881-1889. 3 vol.).

С течением времени сочинение Н. получило и ряд критических оценок. Так, по мнению юриста Н. В. Варадинова, оно «есть, в полном значении слова, ученая диссертация, показывающая добросовестный труд, начитанность, обширное знание богословских наук, но лишено верного взгляда»; «есть труд книжный, без живого знания дела», содержит некоторые «исторические неверности», «пропуски» и «недомолвки», а также внушает «опасения, что если духоборцы не знали своего учения, не имели никакой системы для своих верований, то они получили то и другое в этом сочинении» (Варадинов. 1863. С. 341-342). Н. И. Барсов отзывался о работе Н., как о «не лишенной научных достоинств, но благодаря отсутствию всякой критики, вместо ожидаемой пользы, принесшей лишь вред (известно, что она была вся раскуплена самими духоборцами: представляя систему их учения, она сделалась их символической книгой, своего рода катехизисом») (Барсов Н. И. Рус. простонародный мистицизм // ХЧ. 1869. № 9. С. 429). На критические замечания Н. ответил в переработанном и дополненном издании его книги, вышедшем под названием «Духоборцы. Их история и вероучение» в 1882 г. В нем Н. высказал ряд ценных соображений, касавшихся критического анализа рус. ересей, цель которого, по мнению Н., состоит не в уничижении чьего-либо религиозного чувства («грубо задевать чужое верование значит то же, что оскорблять самую личность человека и его совесть»), а в том, чтобы «оберегать границу, отделяющую православие от всякого учения неправославного», путем богословского опровержения еретических толков, а также отметил важнейшую роль религиозного просвещения и образования в борьбе с сектантством (Новицкий. 1882. С. 207-209). Кроме того, Н. обосновал сомнения в достоверности «Исповедания...» духоборцев 1791 г., опубликованного под названием «Записка, поданная духоборцами Катеринославской губ. в 1791 г. губернатору Каховскому» (ЧОИДР. 1871. Кн. 2. Смесь. С. 26-79), как источника духоборческого вероучения: «...источником этим можно пользоваться лишь с крайней осмотрительностью, можно признать действительно принадлежащими духоборцам, и то в кратком виде, только те религиозные понятия, которые встречаются и в других, имеющихся у нас в виду источниках; все остальное следует оставить в стороне, как излишнее, или, по крайней мере, сомнительное» (Новицкий. 1882. С. 212). Как показали совр. исследования, упомянутое «Исповедание...», или «Записка...», действительно содержит изложение скорее масонского, нежели в определенной мере сходного с ним духоборческого, учения. В целом, несмотря на некоторые фактические ошибки, работы Н. о духоборцах не утратили своего значения до наст. времени.

Важное место в наследии Н. принадлежит работе «О первоначальном переводе Свящ. Писания на славянский язык» (К., 1837; опубл. в типографии ун-та св. Владимира за счет средств, пожертвованных митр. Евгением (Болховитиновым) на издание произведений КДА «по предмету русских древностей»). Она стала результатом исследования древнеслав. (Кирилло-Мефодиевского) перевода Библии, осуществленного Н. в 30-х гг. XIX в. в КДА по поручению митр. Евгения и архим. Иннокентия (Борисова). Работа Н. содержит анализ (в т. ч. текстологический) ряда проблемных вопросов, касающихся Кирилло-Мефодиевского перевода Свящ. Писания. Н. впервые обратил внимание на значимость изучения древних паремийников в качестве источника исследования Кирилло-Мефодиевского перевода ветхозаветных книг, а также высказал предположение о наличии 3 редакций этого перевода (Кирилловской, Мефодиевской и позднейшей, относящейся к XIII-XV вв.), связав с разными редакциями перевода лексические различия в обозначении одного и того же понятия в разных старославянских списках библейских текстов. Работа Н. сохраняет свое научное значение в ряду отечественных исследований слав. Библии.

Соч.: О духоборцах // Опыты упражнений воспитанников КДА 5-го уч. курса. К., 1832. Т. 2. С. 1-146 (отд. изд.: К., 1832); Об упреках, делаемых философии в теоретическом и практическом отношении, их силе и важности // ЖМНП. 1838. Ч. 17. № 2. Отд. 2. C. 229-329 (отд. изд.: К., 1838. СПб., 1838); О разуме как высшей познавательной способности // Там же. 1840. Ч. 27. № 8. Отд. 2. С. 125-142; Разбор соч. К. Зедергольма «История древней философии» // 11-е присуждение учрежденных П. Н. Демидовым наград. СПб., 1842. С. 237-266; Очерк индийской философии // ЖМНП. Отд. 2. 1844. Ч. 41. № 3. C. 151-203; Ч. 43. № 8. С. 99-118; 1846. Ч. 52. № 10. С. 1-53; Постепенное развитие древних филос. учений в связи с развитием языческих верований. К., 1860-1861. 4 т.; Духоборцы: Их история и вероучение. К., 1882; Новицкий О. М.: [Автобиогр. зап.] // Биогр. словарь профессоров и преподавателей Имп. ун-та Св. Владимира (1834-1884). К., 1884. С. 489-528.
Арх.: НБУВ ИР. Ф. I. № 6271; Ф. III. № 63230-63528; Ф. 201 (личный фонд Н., 1780 - нач. ХХ в.); Ф. 301 (КДА). № 348 Л; ЦГИАК. Ф. 711. Оп. 1. Д. 946, 1017, 1023; РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Д. 5466; Ф. 1271. Оп. 1. Д. 8.
Лит.: П[олевой] Н. А. [Рец. на кн.]: О духоборцах. К., 1832 // Моск. телеграф. 1832. Ч. 48. № 21. С. 64-88; [Чернышевский Н. Г.] [Рец. на кн.]: Постепенное развитие древних филос. учений в связи с развитием языческих верований. Ч. 1 // Современник. 1860. Т. 81. № 6. С. 217-230; Шульгин В. Я. История ун-та св. Владимира. К., 1860. С. 79, 113-115, 157, 159-160; Лавров П. Л. [Рец. на кн.:] Постепенное развитие древних филос. учений в связи с развитием языческих верований. Ч. 1-2 // Рус. слово. 1861. № 1. Отд. 2. С. 1-22; Варадинов Н. В. История Мин-ва внутренних дел. СПб., 1863. Кн. 8. С. 340-343; Владимирский-Буданов М. Ф. История Имп. ун-та св. Владимира. К., 1884. Т. 1. С. 116-118, 239, 341, 359, 432, 467, 552-553; [Лебединцев Ф. Г.] Новицкий О. М.: (Некр.) // Киев. старина. 1884. Т. 9. № 7. С. 547-554; Некролог: [О. М. Новицкий] // Киевские ЕВ. 1884. № 13. Ч. неофиц. С. 586-588; Языков Д. Д. Обзор жизни и трудов покойных рус. писателей. СПб., 1888. Вып. 4. С. 65-66; Теодорович Н. И. Волынская ДС. Почаев, 1901. С. 381-382; Романович-Славатинский А. В. Моя жизнь и акад. деятельность, 1832-1884 гг.: Восп. и заметки // ВЕ. 1903. Кн. 1. С. 168; Кн. 2. С. 612; Кудрявцев П. П. До iсторiï освiти на Украïнi: Два невиданi уривки з автобiогр. зап. Ор. М. Новицького // Зап. iст.-фiлол. вiддiлу Укр. АН. К., 1927. Кн. 13/14. С. 174-184; он же. Ще двi слови про О. М. Новицького // Там же. 1929. Кн. 23. С. 229-232; Абрамов А. И. Чернышевский в борьбе с религ.-идеалистической философией П. Д. Юркевича и Ор. Новицкого // Дискуссионные проблемы исслед. наследия Н. Г. Чернышевского: Сб. науч. тр. М., 1984. С. 64-89; Ткачук М. Л. Гегелiвськi впливи у творчостi О. Новицького i С. Гогоцького // Спадщина П. Юркевича: Свiтовий i вiтчизняний контекст. К., 1995. С. 284-292; она же. О. Новицький як фiлософ та iсторик фiлософiï // Наук. зап. НаУКМА. 1996. Т. 1: Фiлософiя та релiгiєзнавство. С. 85-93; она же. О. Новицкий: преодолевая забвение // Филос. и социологическая мысль. К., 1996. № 1/2. С. 175-191; она же. Проблеми теорiï i методологiï iсторiï фiлософiï у творчостi О. Новицького // Наук. зап. НаУКМА. 2001. Т. 19: Спец. вип. Ч. 1. С. 87-92; она же. Новицький О. М. // Фiлософська думка в Украïнi: Бiобiблiогр. словник. К., 2002. С. 144-145; она же. Iст.-фiлос. античнознавство в Києвi ХIХ - поч. ХХ ст. // Наук. зап. НаУКМА. 2003. Т. 21: Фiлософiя та релiгiєзнавство. С. 49-59; она же. Як вивчали iсторiю фiлософiï в ун-тi св. Володимира // Магiстерiум. 2004. Вип. 13: Iст.-фiлос. студiï. C. 65-74; она же. Iст.-фiлос. сходознавство у Києвi ХIХ - поч. ХХ ст. // Наук. зап. НаУКМА. 2006. Т. 50: Фiлософiя та релiгiєзнавство. С. 50-55; она же. О. Новицький: Штрихи до життєпису // Магiстерiум. 2016. Вип. 65: Iст.-фiлос. студiï. C. 73-84; Печеранський I. П. Декiлька слiв про методологiчну концепцiю Ореста Новицького // Украïнознавство. К., 2008. № 4. С. 142-146; он же. Поняття «розумноï вiри» у фiлософiï О. Новицького // Мультиверсум. К., 2009. Вип. 77. С. 170-176; Шпет Г. Г. Очерк развития рус. философии. М., 2008. Ч. 1. С. 106, 151, 152, 172, 202, 215, 216, 218, 219, 222-229, 230-232, 271, 275, 285, 433, 434, 487, 500, 501, 508-510, 538; Шапран В., прот. История правосл. церкви в с. Пилипы (Пилиповка) // Православна Житомирщина: Газ. 2010. № 7/8. С. 4; Завгороднiй Ю. Ю. Рецепцiя iндiйськоï фiлософiï в Украïнi: Лiнiя Вед (1840-1930-тi рр.). К., 2013. С. 20-21, 23, 24, 45-51, 136-138, 232-253, 301, 306-307; Иникова С. А. «Записка, поданная духоборцами Екатеринославской губ. в 1791 г. губернатору Каховскому»: история создания // ВИ. 2014. № 7. С. 136-158.
М. Л. Ткачук
Рубрики
Ключевые слова
См.также
  • АЛЕКСЕЕВ Валерий Аркадьевич (род. в 1953), д-р философских наук, религиовед
  • АЛЕКСЕЕВ Сергей Алексеевич [псевд. Аскольдов] (1871–1945), религ. философ
  • АНДРЕЕВ Даниил Леонидович (1906-1959), поэт, писатель
  • АНИЧКОВ Дмитрий Сергеевич (1733-1788), философ и публицист