«О РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЯХ»

Постановление Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) РСФСР от 8 апр. 1929 г. Главный законодательный акт, регулирующий деятельность религ. орг-ций в СССР с 1929 по 1990 г. Необходимость принятия такого документа была обусловлена тем, что основополагающий советский закон по конфессиональной политике - декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 янв. (2 февр.) 1918 г.- носил общедекларативный характер. Конкретные вопросы деятельности религ. организаций были отражены в Инструкции Народного комиссариата юстиции (НКЮ) «О порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»» от 24 авг. 1918 г. В дальнейшем из-за изменения социально-политической ситуации в стране Инструкцию НКЮ 1918 г. потребовалось дополнить рядом ведомственных нормативных документов. Так, были приняты совместные инструкции НКЮ и НКВД «О порядке регистрации религиозных обществ и выдачи разрешения на созыв съездов таковых» от 15 апр. 1923 г. и «По вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства» от 19 июня 1923 г. Во 2-й пол. 20-х гг. XX в. стало очевидно, что отсутствие единого правового акта по религ. политике затрудняет ее проведение.

В нач. 1927 г. НКВД, в ведении которого находился адм. надзор за религ. орг-циями, разработал проект новой сводной инструкции, учитывавшей документы предшествующих лет. Однако П. Г. Смидович, возглавивший Секретариат ВЦИК по вопросам культов, предложил вместо этого принять полноценный закон, регулирующий отношения гос-ва с религ. объединениями. Первоначально законопроект предполагалось утвердить решением ЦИК и СНК СССР, распространив, т. о., его действие на всю территорию СССР. По своей юридической силе подобный закон должен был уступать только Конституции СССР и декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Обсуждение и согласование законопроекта велось в Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК ВКП(б) (Антирелигиозная комиссия). В ходе подготовительной работы выявились серьезные разногласия между ВЦИК и ведомствами, причастными к религ. политике. Наркоматы внутренних дел и юстиции в своих отзывах высказались принципиально против законопроекта. В частности, в заключении НКЮ говорилось: «Издание такой инструкции политически нецелесообразно... такая инструкция, изданная от имени Правительства, может произвести впечатление новой декларации прав религиозников и, несомненно, осложнит борьбу с ними» (РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 168. Л. 4-4 об.). Разработанные Секретариатом ВЦИК законопроекты дважды отклонялись Антирелигиозной комиссией - в марте 1927 и в мае 1928 г.

В нач. 1929 г. в стране обозначился переход от прежней относительно мягкой конфессиональной политики (т. н. религиозный нэп) к резкому ужесточению борьбы с Церковью. Тем не менее 2 марта того же года Антирелигиозная комиссия утвердила подготовленный Секретариатом ВЦИК 3-й вариант законопроекта, но как документ российского, а не общесоюзного уровня. 8 апр. было принято совместное постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях». Под документом стояли подписи председателя ВЦИК М. И. Калинина, 1-го зам. председателя СНК РСФСР А. П. Смирнова и зам. секретаря ВЦИК А. И. Досова. Текст постановления был официально опубликован в № 96-98 газ. «Известия ЦИК Союза ССР и ВЦИК» от 26, 27 и 28 апр. 1929 г., после чего закон вступил в силу. Парадоксальное на первый взгляд одновременное ужесточение антицерковной борьбы и появление нового закона, формально декларировавшего защиту прав верующих, объяснялось тем, что высшее руководство ВКП(б) во главе с И. В. Сталиным использовало для управления религиозной политикой не офиц. гос. правовые акты, а секретные партийные документы. Так, 24 янв. 1929 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято циркулярное письмо «О мерах по усилению антирелигиозной работы», к-рое требовало от местных партийных и гос. органов решительных мер против Церкви, объявленной «единственной легально действующей контрреволюционной организацией». Обнародованное через 2,5 месяца после секретного письма ЦК ВКП(б) постановление «О р. о.» фактически являлось демонстративным прикрытием для разворачивавшейся в стране антицерковной кампании. Не случайно в фальсифицированном «интервью» заместителя патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского; впосл. патриарх Московский и всея Руси), опубликованном в газ. «Известия» 16 февр. 1930 г., этот законодательный акт был объявлен главным доказательством отсутствия преследования верующих в СССР: «Последнее постановление ВЦИК и СНК РСФСР о религиозных объединениях от 8 апреля 1929 г. совершенно исключает даже малейшую видимость какого-либо гонения на религию» (Акты свт. Тихона. С. 682).

Постановление 1929 г. «О р. о.» содержало 68 статей (в Инструкции 1918 г. было 35 статей). Как и Инструкция 1918 г., постановление начиналось с отсылки к декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». В качестве религ. объединений в документе рассматривались не религ. конфессии в целом, а их низовые территориальные общины - «местное объединение верующих граждан одного и того же культа, вероисповедания, направления или толка, объединившихся для совместного удовлетворения своих религиозных потребностей» (ст. 3). В отношении центральных и региональных управленческих структур религ. организаций допускалось проведение с разрешения региональных (областных и краевых исполкомов) и центральных (органов ВЦИК) властей съездов районного, областного, общероссийского и общесоюзного уровня и формирование по их итогам соответствующих исполнительных органов (статьи 20, 21). Однако единственным правом, к-рое предоставлялось исполнительным органам, образованным религ. съездами, было использование штампов, печатей и бланков «исключительно только по делам религиозного характера» (ст. 23); исполнительным органам религ. съездов запрещалось собирать финансовые средства в центральную кассу, приобретать или арендовать для себя помещения, заключать к.-л. сделки (ст. 22). Особо оговаривалось, что ни религ. объединения, ни религ. съезды и их исполнительные органы не пользуются правом юридического лица.

Религ. объединения подразделялись на 2 категории: религ. об-ва и группы верующих. Начать свою деятельность религ. объединение могло только после регистрации в местном органе власти - горсовете или райисполкоме (ст. 4). Для регистрации религ. об-ва требовалось ходатайство его учредителей в количестве не менее 20 чел. (т. н. двадцатка); если в данной местности верующие в силу своей малочисленности не могли образовать религ. об-во, они получали право зарегистрировать группу верующих в составе не менее 5 чел. После регистрации религ. об-во заключало с местным органом власти договор о пользовании молитвенным зданием (ст. 5), считавшимся национализированным гос. имуществом на учете районного или городского совета (ст. 25). Формально молитвенное здание предоставлялось верующим бесплатно, фактически за него община выплачивала значительные суммы. Предоставление молитвенного здания малочисленной группе верующих Постановлением 1929 г. не предполагалось; для проведения молитвенных собраний группе верующих разрешалось пользоваться арендуемым помещением (эта возможность предоставлялась и религ. об-вам). Вместе с молитвенным зданием религ. об-ву передавалась и церковная сторожка (ст. 26). Это было единственное жилое помещение, к-рое разрешалось иметь религ. объединению. В 30-х гг. вопреки запретам в сторожках при храмах часто проживали священнослужители, изгнанные местными властями из своих домов.

Постановление 1929 г. впервые вводило положение об избираемых общинами верующих «для непосредственного выполнения функций, связанных с управлением и пользованием культового имущества», исполнительных органах религ. объединений (ст. 13). Согласно Инструкции НКЮ и НКВД от 15 апр. 1923 г. религ. об-ва могли лишь временно наделять своих членов правами уполномоченных для решения конкретных вопросов. По Постановлению 1929 г. исполнительные органы избирались на общих собраниях религ. объединений и состояли из 3 чел. для религ. об-ва, и уполномоченного в группе верующих. Также в религ. об-ве избирались ревизионные комиссии в составе 3 чел. (ст. 15). Все избранные лица утверждались местным органом власти, который получал право отвода отдельных лиц. Постановление 1929 г. подробно описывало запреты на благотворительную и образовательную деятельность религиозных объединений, введенные в 1918 г. Религ. объединениям запрещалось создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения, оказывать своим членам материальную поддержку, организовывать детские, юношеские, жен. молитвенные собрания, библейские, лит. кружки и кружки рукоделия, а также устраивать экскурсии, делать детские площадки, открывать б-ки и читальни, обустраивать санатории и оказывать лечебную помощь (ст. 17). Поскольку религ. объединения не являлись юридическими лицами, различные частно-правовые сделки, необходимые для обеспечения религ. деятельности (наем церковного сторожа, закупка дров для обогрева молитвенного помещения, материалов для его ремонта и т. д.), могли заключаться только в частном порядке членами исполнительных органов религ. об-в или уполномоченными групп верующих. Запрещались сделки, хотя и связанные с религ. культом, но преследующие торгово-предпринимательские цели: аренда свечных заводов, типографий для печатания религиозно-нравственных книг и т. д. (ст. 11).

Для содержания молитвенного здания и найма служителей культа религ. объединениям разрешалось проводить добровольные сборы, но только в молитвенном здании, а вне его - только среди членов данного религ. объединения. Принудительное взимание сборов в пользу религ. объединения объявлялось уголовно наказуемым (ст. 54). Все имущество, к-рым распоряжалось религ. об-во, в т. ч. приобретенное верующими или пожертвованное ими, объявлялось национализированным (ст. 25). Без предварительного уведомления и разрешения местных властей можно было совершать богослужения только в молитвенных зданиях и помещениях (ст. 57), а также крестные ходы у храма (ст. 60). Во всех остальных случаях - разного рода собраниях небогослужебного характера, богослужениях, религ. шествиях и церемониях вне молитвенного здания - религ. объединения должны были заранее получать разрешения от местных властей (статьи 12, 59, 61). Допускалось отправление религ. обрядов без предварительного разрешения в домах верующих по просьбе умирающих или тяжелобольных. Полностью запрещалось проведение религ. церемоний в государственных, общественных, кооперативных и частных учреждениях. Запрещение не распространялось на исполнение обрядов по просьбе умирающих и тяжелобольных в специальных местах в больницах и местах заключения, а также по желанию родственников на кладбищах и в крематориях (ст. 58). Религ. объединения обязаны были сообщать в местный орган власти сведения о нанятых ими служителях культа (ст. 8), что фактически означало введение обязательной регистрации священнослужителей. Их деятельность ограничивалась районом проживания членов обслуживаемого ими религ. объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения (ст. 19). Подтверждался введенный в 1918 г. запрет на преподавание религиозных вероучений в любых учебных заведениях, кроме специальных богословских курсов, открываемых с особого разрешения центральных властей (ст. 18).

Наиболее подробно в Постановлении 1929 г. разбирались вопросы о закрытии молитвенных зданий. Допускалось изъятие храма у верующих по решению областных властей в случае, если это здание понадобилось для государственных или общественных нужд (ст. 36). Органы власти районного и городского уровня обладали правом по согласованию с областными властями расторгнуть договор о пользовании молитвенным зданием в случае его несоблюдения религ. об-вом (ст. 43). И в том, и в др. случае религ. об-во обладало правом обжаловать во ВЦИК в 2-недельный срок решение местных властей об изъятии молитвенного здания (статьи 37, 44). Молитвенное здание также могло быть закрыто решением сельсовета или райисполкома в случае его ветхости и угрозы разрушения; последующий снос здания, если ремонт не проводился или был невозможен, утверждался решением облисполкома, о возможности обжаловать его во ВЦИК закон не упоминал (статьи 46-52). Принципиально важным было отсутствие в Постановлении 1929 г. входившего в Инструкцию НКЮ и НКВД от 19 июня 1923 г. положения об изъятии храма у верующих, «если это мероприятие отвечает запросу трудящихся масс в форме многочисленных коллективных заявлений» (п. 4). На практике, однако, несмотря на принятие нового постановления, местные власти продолжали активно организовывать принудительные собрания местных жителей для вынесения на них резолюций о закрытии храмов. Подобное нарушение только что вступившего в силу законодательства носило в 1929 - нач. 1930 г. массовый характер.

8 апр. 1929 г., одновременно с принятием постановления «О р. о.», была образована Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК во главе со Смидовичем. Комиссия должна была заниматься реализацией религиозного законодательства, прежде всего нового постановления. Однако регулярные заседания Комиссии начались только в 1930 г., поэтому вопросами правового регулирования религ. политики продолжал заниматься НКВД РСФСР. Между тем для реализации постановления «О р. о.» необходимо было издать дополнительные подзаконные акты. В течение 1-го полугодия после принятия постановления НКВД выпустил несколько ведомственных актов по не рассмотренным в законе вопросам: об использовании для религ. собраний помещений, не относившихся к зданиям религ. культа; об использовании одного молитвенного здания религ. объединениями разных конфессий; о правилах регистрации религиозных объединений. Особое значение имела утвержденная 1 окт. 1929 г. инструкция «О правах и обязанностях религиозных объединений». Она в несколько ином порядке повторяла содержание статей постановления «О р. о.». Пункты инструкции были объединены в тематические разделы по самым разным вопросам деятельности религ. объединений: «Цель и состав», «Образование и расходование средств», «Исполнительные органы», «Собрания и съезды», «Шествия и церемонии», «Регистрация», «Отчетность и учет», «Надзор», «Ликвидация». Очевидно, предполагалось, что в практической работе с религ. объединениями гос. органы будут использовать не постановление ВЦИК, а подзаконную ведомственную инструкцию НКВД.

Дублируя в целом положения постановления «О р. о.», инструкция «О правах и обязанностях религиозных объединений» вводила ряд дополнительных норм. Так, напр., запрещалась деятельность служителей культа до предоставления сведений о них в местный орган власти (п. 6). Более подробно были прописаны правила регистрации религ. объединения и рассмотрения ходатайств его членов по поводу проведения собраний и мероприятий. За проведение неразрешенных религиозных собраний (п. 32) и шествий (п. 41) организаторов могли привлечь к судебной ответственности. Членами религ. объединения могли быть только люди, проживавшие в одном городе, в сельской местности - в одном районе (п. 4); лица, состоявшие одновременно в неск. религ. объединениях, подлежали судебной ответственности (п. 5). Инструкция 1929 г. предоставляла право местным органам НКВД, а также «другим органам, на которые возложена обязанность по охране революционного порядка» (т. е. ОГПУ), «командировать своего представителя на всякое собрание верующих для наблюдения за порядком и безопасностью» (п. 55). Такие представители наделялись правом прервать и закрыть собрание в случае к.-л. нарушений в его проведении (п. 56). Особенно важным было появившееся в Инструкции 1929 г. нововведение о ликвидации религ. об-ва (п. 60) при обнаружении в его деятельности местными властями отклонений от установлений закона (п. 61). Инструкция повторяла нормы постановления «О р. о.», согласно которым решение местных властей о закрытии молитвенного здания верующие могли обжаловать во ВЦИК (п. 65). Однако решение районных или городских властей о ликвидации религ. объединения могло быть обжаловано только в облисполкоме, принимавшем окончательное решение (п. 62). Т. о., ведомственный документ корректировал законодательный акт более высокого юридического уровня в сторону существенного ограничения прав верующих.

Вступление в силу постановления «О р. о.», формально предоставлявшего верующим нек-рые гарантии их правовой защиты, никак не повлияло на проходившую с марта 1929 по март 1930 г. антицерковную кампанию. Напротив, активизация антирелиг. борьбы давала основание региональным властям, проводившим массовое закрытие городских и сельских храмов, поднимать вопрос об ужесточении конфессионального законодательства по отношению к верующим. После многочисленных обращений областных партийных и гос. органов по поводу трудностей из-за необходимости согласовывать закрытие храмов с вышестоящими структурами Комиссия по вопросам культов на заседании 6 февр. 1930 г. согласилась с тем, что «дело ликвидации молитвенных зданий должно опираться на активное участие широких масс». Комиссия постановила: «Признать, что в связи с развертыванием кампании по закрытию молитвенных зданий закон об отделении церкви от государства от 8 апреля 1929 г. подлежит пересмотру в сторону упрощения процесса закрытия» (ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 3). Право окончательного решения вопроса о ликвидации молитвенных зданий передавалось краевым и областным исполкомам, утверждения их решения ВЦИК не требовалось. 11 февр. 1930 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений», к-рое требовало при регистрации религ. объединений не допускать присутствия в их исполнительных органах «кулаков, лишенцев и иных враждебных советской власти лиц»; при несоблюдении этой нормы религ. объединениям следовало отказывать в регистрации. Под категорию «лишенцев» подпадали и официально лишенные избирательных прав священнослужители.

Обычной практикой местных властей стала задержка оформления регистрации церковных общин. Постановление 1929 г. предписывало всем существовавшим на территории РСФСР религ. объединениям зарегистрироваться по месту нахождения (ст. 65), не выполнившие этого требования в годичный срок со дня издания закона считались закрытыми (ст. 66). Инструкция НКВД «О регистрации религиозных объединений» от 1 окт. 1929 г. подтвердила это положение и установила срок регистрации до 1 мая 1930 г. (п. 4). Если верующие не успевали оформить регистрацию своего прихода, власти могли на законном основании закрыть храм. Митр. Сергий (Страгородский) поднял эту тему в офиц. обращении к Смидовичу 19 февр. 1930 г.: «Необходимо сделать разъяснение, касательно вступления в силу постановления СНК от 3 апр. (ошибочно, в действительности 8 апр.- Ред.) 1929 г. о религиозных объединениях, а равно и относящейся к этому постановлению инструкции (1 октября 1929 г.) и дополнительных распоряжений, так как иногда местные власти не принимают от общины заявлений о регистрации и даже запрещают делать какие-либо подготовительные шаги к регистрации, между тем в законе ясно указан предельный срок - 1 мая 1930 г., до истечения которого обязаны зарегистрироваться все общины, желающие продолжать свое существование» (Акты свт. Тихона. С. 690).

Нек-рое смягчение религ. политики произошло в марте 1930 г., после того как высшее партийное руководство осудило «перегибы на местах» при проведении коллективизации, в т. ч. адм. закрытие церквей. Комиссия по вопросам культов ВЦИК отменила значительную часть решений местных властей о закрытии храмов, вернув их верующим. Были продлены сроки перерегистрации существовавших религ. объединений: постановлением НКВД от 11 апр. 1930 г.- до 1 окт. 1930 г., постановлением НКВД от 29 авг. 1930 г.- до 1 янв. 1931 г. Циркуляром НКВД от 4 окт. 1930 г. предписывалось местным органам власти «в кратчайший срок приступить к проведению в жизнь данного циркуляра и постановлений НКВД по вопросу о регистрации религиозных объединений. Должностных лиц, не выполняющих это распоряжение, привлечь к ответственности» (цит. по: Батченко. 2017. С. 330). После упразднения НКВД РСФСР в дек. 1930 г. функции надзора за религ. объединениями, их регистрации и учета перешли к Комиссии по вопросам культов ВЦИК. В связи с этим вместо инструкции НКВД от 1 окт. 1929 г. была принята инструкция Комиссии по вопросам культов «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах», утвержденная постановлением ВЦИК от 30 янв. 1931 г. Эта инструкция большей частью повторяла инструкцию НКВД. Наиболее существенным изменением было расширение оснований для изъятия молитвенных зданий у верующих. Вновь вводилось официально отмененное в 1929 г. положение о передаче молитвенного здания для общественных надобностей в случае ходатайства «большинства трудящегося населения» данной местности (п. 65). Районные и городские власти получали право закрывать молитвенные здания за неуплату религ. об-вом положенных налоговых и обязательных страховых выплат в течение 2 месяцев (п. 53). Причинами ликвидации религ. об-ва могли стать выход из его состава части членов (если общее число оставшихся будет меньше 20 - п. 32) и выявленное нарушение членами религ. объединения действующих законов (п. 54).

Вместе с тем Инструкция 1931 г. указывала, что снятие с регистрации религ. об-ва само по себе не ведет к окончательному закрытию его молитвенного здания (п. 60). Очевидно, причиной появления такой нормы был двойной механизм регистрации местного объединения верующих - собственно общины и ее храма. При этом местным властям было гораздо проще снять с регистрации общину верующих, чем закрыть молитвенное здание. Фактически в инструкции речь шла о возможности для верующих заново провести регистрацию своего об-ва и сохранить храм. Переход к Комиссии по вопросам культов ВЦИК функций адм. надзора за конфессиональными орг-циями потребовал внести изменения в постановление «О р. о.», утвержденных постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 1 янв. 1932 г. Регистрация местных религ. орг-ций отныне возлагалась на комиссии по вопросам культов при городских и районных советах. Контроль за деятельностью религ. орг-ций более высокого уровня - проведением религиозных съездов и организацией духовных учебных заведений - возлагался на комиссии по вопросам культов при областных и краевых исполкомах, при ЦИК автономных республик, а также на Комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК (ни одного разрешения на проведение религиозного съезда или создание духовного учебного заведения в 30-х гг. религиозного объединения от данных комиссий не получили).

Постановление «О р. о.», принятое высшими органами гос. власти РСФСР, формально не имело юридической силы на территории др. союзных республик. Общесоюзное религ. законодательство при этом отсутствовало. В нек-рых республиках использовалось законодательство РСФСР, в других были приняты собственные нормативные акты по контролю за деятельностью религ. орг-ций. Напр., в Украинской ССР конфессиональные вопросы регулировала принятая как подзаконный акт к Административному кодексу УССР инструкция Секретариата Президиума ВУЦИК «О порядке организации, деятельности, отчетности и ликвидации религиозных обществ и системе учета административными органами состава религиозных обществ и служителей культа» от 23 июня 1932 г. Наиболее важным отличием Инструкции ВУЦИК от соответствующих норм российского законодательства было то, что для регистрации религ. об-ва в УССР требовалось заявление не 20, как в РСФСР, а 50 местных жителей (п. 6). Религ. объединения, состоявшие из меньшего числа верующих, считались на Украине малочисленными религ. группами (п. 7), не имевшими права на собственное молитвенное здание. В янв. 1934 г. Смидович поставил перед Президиумом ЦИК СССР вопрос о «ненормальности сложившегося положения» в связи с отсутствием единства в решении одних и тех же вопросов в разных республиках и предложил ускорить разработку общесюзного законодательства о религ. объединениях. В мае того же года Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК была переподчинена ЦИК СССР и получила, т. о., общесоюзный статус, однако закон о религ. объединениях, к-рый действовал бы на территории всей страны, так и не был принят.

В 1937 г. советские власти развернули новую антицерковную кампанию. Массовое закрытие храмов, ликвидация религ. общин происходили при прямом нарушении действовавшего законодательства. Как правило, верующим не удавалось обжаловать решение местных властей. Из 14 тыс. зарегистрированных на нач. 1937 г. правосл. общин в течение года было упразднено 8 тыс., при этом в Комиссию по вопросам культов ВЦИК было принято всего 340 ходатайств о пересмотре постановлений местных властей о закрытии храмов. В 87 случаях решениями Комиссии храмы были возвращены верующим (т. е. всего ок. 1% от всего количества закрытых в тот год церквей). Тогда же в высшем партийно-советском руководстве был поднят вопрос об отмене постановления «О р. о.». 20 мая 1937 г. зав. отделом руководящих органов ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков направил Сталину записку об «оживлении враждебной деятельности церковников». По его мнению, «организованности церковников содействует декрет ВЦИК от 8.IV.1929 г. «О религиозных объединениях»». Маленков считал целесообразным отменить закон: «ликвидировать «двадцатки» и установить такой порядок регистрации религиозных обществ, который не оформлял бы наиболее активных церковников... следует покончить, в том виде, как они сложились, с органами управления церковников». Он подчеркнул, что Постановлением 1929 г. власти «сами создали широко разветвленную, враждебную советской власти легальную организацию» (АПРФ. Ф. 3. Оп. 60. Ед. хр. 5. Л. 34-35). Сталин направил записку для обсуждения членам Политбюро. Предложение Маленкова активно поддержал нарком НКВД Н. И. Ежов. 2 июня 1937 г. он направил Сталину свою записку. Он поддержал предложение Маленкова отменить декрет ВЦИКа от 8 апр. 1929 г., отметив, что «декрет... в статье 5-й о так называемых «церковных двадцатках» укрепляет церковь тем, что узаконяет формы организации церковного актива...». В свою очередь он предложил «отменить также инструкцию постоянной комиссии при Президиуме ВЦИКа по вопросам культов - «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах»» (Там же. Л. 36-37). В защиту постановления «О р. о.» выступил П. А. Красиков, возглавлявший с 1935 г. Комиссию по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР. По его мнению, нужно было не уничтожать религ. законодательство, а совершенствовать его, «дабы органы власти имели возможность не упускать из своего поля зрения деятельность религиозных обществ, в то же время не создавая условий ухода их в подполье» (ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 9. Л. 59). В авг. 1937 г. в Комиссии по вопросам культов был разработан проект нового постановления «Об отправлении религиозных культов и о молитвенных зданиях». Законопроект, направленный в ЦИК и СНК СССР, так и не был утвержден, а 16 апр. 1938 г. была упразднена сама Комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР. Постановление «О р. о.», в к-ром содержались многочисленные упоминания об упраздненной Комиссии и ее территориальных структурах, тем не менее не было отменено, хотя на деле не исполнялось ввиду закрытия к кон. 30-х гг. подавляющей части храмов и молельных зданий. В СССР произошла фактическая делегитимизация религ. жизни. К нач. 1939 г. на всей территории страны сохранилось лишь ок. 600 зарегистрированных религ. объединений.

Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. высшее партийное руководство пересмотрело свое отношение к РПЦ и др. конфессиям. Это привело к частичному изменению законодательства о религ. культах. 7 окт. 1943 г. был создан Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, в задачи к-рого входили разработка законопроектов, инструкций и др. указаний по их применению, а также надзор за исполнением законодательства, относящегося к РПЦ (соответствующие функции по отношению к др. конфессиям возлагались на Совет по делам религиозных культов при СНК СССР, образованный 19 мая 1944). Новые правовые акты утверждались решениями Правительства СССР и отдельных общесоюзных ведомств. До конца войны появилось более 10 постановлений, затрагивавших различные вопросы деятельности религ. орг-ций. Важнейшим из них было принятое постановлением СНК СССР от 28 нояб. 1943 г. положение «Об открытии православных храмов». В нем рассматривались основные принципы регистрации церковных общин РПЦ, к-рые принципиально отличались от норм постановления «О р. о.» 1929 г. Напр., в Положении 1943 г. содержалась норма о согласовании регистрации правосл. общин с местными епархиальными архиереями РПЦ (п. 9). Регистрация религ. общин производилась Советом по делам РПЦ по представлению местных властей и утверждалась каждый раз особым решением Правительства СССР (п. 5), тогда как в Постановлении 1929 г. речь шла о регистрации религ. объединений районными и городскими органами власти.

Более детально вопросы деятельности религ. общин в новых условиях рассматривались в выпущенной в апр. 1944 г. Советом по делам РПЦ инструкции «По открытию церквей, молитвенных домов и регистрации церковных общин, их исполнительных органов и служителей культа». Инструкция была секретной, она доводилась до сведения районных и городских властей как рабочее указание областных уполномоченных Совета по делам РПЦ и сопровождалась предписанием о том, что она «предназначена только для служебного пользования, а потому знакомить с ней духовенство и верующих не разрешается» и «должна храниться наравне с документами, не подлежащими разглашению». В дальнейшем секретный характер законодательства о религ. культах стал отличительной чертой конфессиональной политики в СССР; в результате верующие не могли даже ознакомиться с затрагивавшими их права законодательными актами, на положения к-рых представители властей ссылались в своих решениях.

Инструкция 1944 г. во многом повторяла положения Инструкции 1931 г. Для открытия храма по-прежнему было необходимо ходатайство не менее 20 местных жителей, хотя в офиц. интервью канад. журналисту Р. Дэвису 3 авг. 1944 г. председатель Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпов на вопрос о процедуре открытия храма по ходатайству группы верующих заявил: «Количество подписей на заявлении не регламентировано. Заявления могут быть приняты как от отдельных граждан, так и от больших групп верующих. Также не установлено какого-либо порядка собирания подписей, будет ли это собрание группы верующих или обходным порядком» (ГАРФ. Ф. Р. 6991. О. 2. Д. 10. Л. 3). Стоит отметить, что для уже открытых в период нем. оккупации храмов предполагался ускоренный и упрощенный порядок регистрации (в дальнейшем этот вопрос стало регулировать специальное постановление СНК СССР от 1 дек. 1944 «О порядке открытия церквей и молитвенных зданий на территории, освобожденной от немецкой оккупации»). Инструкция 1944 г. повторяла нормы об отсутствии у церковных общин прав юридического лица и прав владения собственностью, об ограничении их деятельности исключительно отправлением религ. обрядов; повторялся и весь список запретов на организацию верующими б-к, кружков и т. п.

Значительно усложнялся и формализировался процесс регистрации религ. орг-ции, ее исполнительных органов, передаваемого ей храма и нанимаемого служителя культа. Инструкция резко ограничивала полномочия местных властей в деле открытия и ликвидации церковных общин. Эти вопросы отныне решались на уровне общесоюзного правительства и центрального аппарата Совета по делам РПЦ; районные и городские исполкомы должны были предоставлять по этим вопросам только свое заключение для уполномоченных совета. Городские власти могли самостоятельно изъять у общины молитвенное помещение, если верующие заняли под него в период нем. оккупации государственное или общественное здание (школы, клубы). Однако в случае если ранее, в довоенный период, в этом здании размещался храм, местные власти не имели права его изъять у верующих без согласования с вышестоящими гос. органами. Крайне важным пунктом новой инструкции было исключение положения о закрытии храма по ходатайству большинства местных жителей, что допускалось в Инструкции 1931 г. В новой инструкции перечислялись нарушения законодательства об отделении Церкви от гос-ва, за к-рые церковная община могла быть распущена: совершение ее духовенством религ. обрядов в государственных и общественных учреждениях и предприятиях, преподавание вероучений лицам, не достигшим совершеннолетия, использование религ. предрассудков верующих (т. н. обновление икон и т. п.), самовольное открытие церквей или молитвенных домов без соответствующего разрешения, совершение религ. треб на дому незарегистрированными священниками, факты подстрекательств и провокаций на антисоветские выступления (ГАКК. Ф. Р-1519. Оп. 1. Д. 1. Л. 10-13).

Постановление СНК СССР от 22 авг. 1945 г. «По вопросам, относящимся к православным церквам и монастырям» внесло принципиальные изменения в юридический статус религ. орг-ций. Церковным органам - Патриархии, епархиальным управлениям, приходским общинам и мон-рям - впервые предоставлялись определенные права юридического лица: им были разрешены приобретение транспортных средств, производство церковной утвари и предметов религ. культа, продажа этих предметов общинам верующих, аренда, строительство и покупка в собственность домов для церковных надобностей. Нормы постановления от 22 авг. 1945 г. были распространены на общины всех конфессий постановлением СНК СССР «О молитвенных зданиях религиозных обществ» от 28 янв. 1946 г.

Появившаяся во время войны и в первые послевоенные годы правовая база конфессиональной политики существовала параллельно с фактически не действующим, но формально не отмененным довоенным религ. законодательством. Прежние законодательные акты, утвержденные в свое время высшим советским законодательным органом, обладали более высоким юридическим статусом, чем постановления и распоряжения правительства и различных ведомств, на к-рых базировалась религ. политика 40-х гг. Еще в кон. 1943 г. Совет по делам РПЦ направил в СНК СССР свое заключение о необходимости принятия общесоюзного закона по религ. политике, поскольку декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» 1918 г. и постановление «О р. о.» 1929 г., кроме основных положений, устарели. Проект нового закона «О положении церкви в СССР» был подготовлен в янв. 1944 г. и направлен в СНК СССР, однако остался неутвержденным. Вероятно, высшее партийное руководство во главе со Сталиным не пошло на отмену законодательства первых десятилетий советской власти, а только негласно приостановило его действие, поскольку не исключало в дальнейшем очередной смены курса религ. политики, что произошло уже при следующем руководителе СССР.

В кон. 50-х - нач. 60-х гг. ХХ в. по инициативе Н. С. Хрущёва в стране развернулась очередная антицерковная кампания. Одной из задач нового наступления на Церковь являлось устранение приходского духовенства от руководства церковными общинами. В «Положении об управлении Русской Православной Церковью», принятом Поместным Собором Русской Православной Церкви 31 января - 2 февраля 1945 г. и утвержденном постановлением СНК СССР от 28 янв. 1945 г., было записано: «Православная приходская община, в лице группы верующих (не менее 20 человек), получает в бесплатное пользование предоставленный ей храм и церковную утварь от местной гражданской власти по особому договору и поручает наблюдение и хранение получаемого церковного имущества избранному ею из своей среды исполнительному органу в составе 3 человек и настоятеля храма, которые и отвечают вместе с подписавшими договор за целость имущества перед гражданской властью» (ст. 39). Настоятель храма по должности являлся председателем исполнительного органа приходской общины (ст. 40). В постановлении ЦК КПСС «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах» от 13 янв. 1960 г. подобная организация управления приходской общиной была объявлена нарушением норм положения «О р. о.» 1929 г. Виновным в этих нарушениях помимо духовенства называлось руководство Совета по делам РПЦ. Вскоре председатель совета Карпов был снят со своего поста. Новый председатель Совета по делам РПЦ В. А. Куроедов на состоявшемся в апр. 1960 г. Всесоюзном совещании уполномоченных Совета объявил о разработке проекта новой инструкции, к-рая должна была восстановить в полном объеме нормы постановления «О р. о.» 1929 г. в области управления церковными общинами, приспособив их к условиям 2-й пол. XX в.

16 марта 1961 г. Совет министров СССР издал постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», в к-ром, в частности, указывалось на «необходимость восстановления прав исполнительных органов церковных общин в части ведения финансово-хозяйственной деятельности в соответствии с законодательством о культах». В тот же день была принята совместная инструкция Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов «По применению законодательства о культах». Инструкция повторяла нормы соответствующих инструкций 1929, 1931 и 1944 гг., в т. ч. об избираемом собранием верующих для управления делами религ. об-ва исполнительном органе из 3 чел. Служители культа упоминались вместе с лицами, нанимаемыми или избираемыми членами объединения для обслуживания религ. потребностей (п. 3). В инструкции впервые было предписано регистрировать одновременно религ. об-во и его молитвенное здание (п. 19); она вносила принципиальные изменения в действовавший с 1943 г. порядок регистрации религ. об-в. Если ранее они регистрировались центральными органами Совета по делам РПЦ и Совета по делам культов по представлению местных органов власти (областных исполкомов), то теперь решение о регистрации религ. об-ва принималось облисполкомом по согласованию с Советом по делам РПЦ или Советом по делам культов (п. 22). Решение о снятии религ. об-ва с регистрации за нарушение законодательства о культах также принималось облисполкомом по согласованию с центральным аппаратом Совета по делам РПЦ или Совета по делам культов. В случае снятия с регистрации религ. об-ва его молитвенное здание немедленно закрывалось (п. 25), тогда как в соответствии с Инструкцией 1931 г. допускалось сохранение храма даже при лишении регистрации церковной общины. В Инструкции 1961 г. особо оговаривались правила обязательной регистрации служителей культа (раньше она также предполагалась, но носила заявительный характер: религ. об-ва были обязаны подавать сведения о священнослужителях). Регистрация и снятие с регистрации священнослужителей возлагались на уполномоченных Совета по делам РПЦ или Совета по делам культов при облисполкомах (п. 27).

Инструкция призывала местные власти и уполномоченных Совета по делам РПЦ и Совета по делам культов «не допускать административных мер борьбы с религией (незаконного закрытия молитвенных зданий и т. п.), административного вмешательства в деятельность религиозных объединений, грубого отношения к духовенству и оскорбления чувств верующих» (п. 5). Это мало соответствовало тому, что происходило в стране. Для этого времени было характерно грубое насилие представителей властей над духовенством и мирянами. Гораздо большее значение, чем формальная оговорка о необходимости уважать права верующих, в инструкции имели отделы, посвященные требованиям, предъявляемым к религ. орг-циям и контролю за их деятельностью. Помимо прежнего перечня запретов для религ. об-в на благотворительную и иную деятельность, не связанную с удовлетворением религ. потребностей верующих (в т. ч. на устроение экскурсий, детских и спортивных площадок), религ. объединениям и священно- и церковнослужителям запрещалось использовать молитвенные собрания для «политических выступлений, противоречащих интересам советского общества; побуждать верующих отказываться от исполнения своих гражданских обязанностей; вести пропаганду, направленную на отрыв верующих от активного участия в государственной, культурной и общественно-политической жизни страны» (п. 7). Кроме того, запрещалось «организовывать паломничества верующих к так называемым «святым местам», совершать обманные действия с целью возбуждения суеверия в массах населения для извлечения таким путем каких-либо выгод (объявление всякого рода чудес, например, исцеление больных, пророчества и т. п.)» (п. 10). Отдельным пунктом запрещалась регистрация религ. об-в, «вероучение и характер деятельности которых носит антигосударственный и изуверский характер». В качестве таковых сект перечислялись иеговисты, пятидесятники, истинно православные христиане, истинно православная церковь, адвентисты-реформисты и мурашковцы (п. 23).

Религ. центрам, епархиальным управлениям и др. подобным органам запрещалось использовать находящееся в их распоряжении имущество и средства для «помощи церквям и монастырям, которые не поддерживаются населением, отошедшим от религии» (п. 11). При таком ограничении и даже косвенном указании на возможность закрытия храма по желанию большинства населения, «отошедшего от религии», Инструкция 1961 г. упоминала о возможности епархиальных структур обладать и распоряжаться имуществом и средствами, тогда как Постановление 1929 г. отказывало им в этом праве. В Инструкции 1961 г. говорилось (в примечании), что «зарегистрированным религиозным организациям предоставлены права юридических лиц в части, предусмотренной статьями 3, 29, 30-33 данной инструкции» (т. е. в отношении оплаты работы служителей культа, аренды и владения молитвенным зданием и культовым имуществом). Т. о., Инструкция признавала за религиозными орг-циями ограниченные права юридических лиц, предоставленные им еще Постановлениями СНК СССР от 22 авг. 1945 г. и Совета министров СССР от 28 янв. 1946 г. Очевидно, власти все-таки не могли вернуть, как они заявляли, все правовые нормы 30-летней давности.

Должно быть, уже в ходе работы над проектом инструкции (видимо, до нояб. 1960) ее разработчики пришли к выводу о невозможности внесения в нее предполагавшейся первоначально нормы об отстранении священнослужителей от управления приходами. Вопреки многократно высказанному со стороны высших партийных и государственных органов мнению о несоответствии действовавшей с 1945 г. системы приходского управления нормам законодательства 1929 г. в тексте постановления «О р. о.» отсутствовали к.-л. указания на место духовенства в системе управления приходской общиной, а действовавший в 30-х гг. запрет на присутствие священнослужителей, как «лишенцев», в исполнительных органах религ. об-ва терял все юридические основания после принятия Конституции 1936 г., уравнявшей духовенство в гражданских правах с остальным населением. Юридическая несостоятельность требований запретить священникам участвовать в приходском управлении заставила гос. власти перейти к давлению на патриарха и Синод РПЦ. По замыслу властей, высшее священноначалие должно было само запретить приходскому духовенству входить в число учредителей религ. об-в - якобы для лучшего исполнения своих пастырских и богослужебных обязанностей. 31 марта 1961 г. патриарх Алексий I (Симанский) и постоянные члены Синода, находившиеся в Москве, были вызваны в Совет по делам РПЦ, где от них потребовали внести соответствующие изменения в систему управления приходами. Это обосновывалось несоответствием «Положения об управлении РПЦ» 1945 г. постановлению «О р. о.» 1929 г. (без указания конкретных статей закона, с к-рыми якобы вступал в противоречие церковный правовой акт). Под жестким давлением властей Синод РПЦ 18 апр. 1961 г. был вынужден принять постановление об изменении строя приходской жизни для «приведения его в соответствие с гражданским законодательством «О религиозных объединениях»». В дальнейшем соответствующие изменения в «Положение об управлении РПЦ» были внесены Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 18 июля 1961 г. и Поместным Собором Русской Православной Церкви 1971 г.

Указом Верховного Совета РСФСР от 19 окт. 1962 г. (официально объявленным не подлежащим опубликованию) были внесены редакционные изменения в постановление ВЦИК «О р. о.» от 8 апр. 1929 г. Из статей закона были удалены упоминания о давно уже не существовавшей Комиссии по вопросам культов ВЦИК; в качестве гос. органов, ответственных за реализацию религ. законодательства, в постановлении были названы Совет по делам культов и Совет по делам РПЦ при Совете министров СССР. В законе были закреплены новые правила регистрации и снятия с регистрации религ. объединений, введенные Инструкцией 16 апр. 1961 г.,- это являлось обязанностью областных исполкомов по согласованию с Советами по делам культов и РПЦ. Сохранялось упоминание об отсутствии у религ. объединений прав юридического лица, хотя за ними признавались теперь права на хозяйственно-правовые сделки, необходимые для обеспечения богослужебной деятельности. В дальнейшем наличие у религ. орг-ций ограниченного статуса юридического лица было подтверждено постановлением Совета министров СССР от 10 янв. 1967 г.

8 дек. 1965 г. Совет по делам культов и Совет по делам РПЦ были преобразованы в Совет по делам религий при Совете министров СССР. 31 окт. 1968 г. Совет по делам религий своим постановлением утвердил инструкцию «Об учете религиозных объединений, молитвенных домов и зданий, а также о порядке регистрации исполнительных органов религиозных объединений и служителей культа». Хотя в Инструкции 1968 г. говорилось не о порядке регистрации религ. объединений, а только об оформлении документации по зарегистрированной орг-ции, перечень этих документов позволяет сделать вывод об изменении норм, прописаных в Инструкции 1961 г. Решение о регистрации религ. объединения теперь принимал не облисполком по согласованию с Советом по делам религий, а Совет по делам религий по представлению исполкома (п. 3). Решение о закрытии молитвенного дома и соответственно о ликвидации религ. объединения также принималось Советом по делам религий (п. 13), а не местным исполкомом. Подобное изменение ограничивало возможности местных и региональных властей, как правило, более негативно настроенных по отношению к общинам верующих, чем центральные гос. органы, и отражало определенный поворот религ. политики в правление Л. И. Брежнева в сторону сглаживания конфликтов в государственно-церковных отношениях. Речь шла не о смене курса конфессиональной политики, а о ее небольшой корректировке; не произошло в связи с этим и существенных изменений в религ. законодательстве.

В нач. 70-х гг. деятель диссидентского движения (см. Диссиденты) чл.-кор. АН СССР И. Р. Шафаревич выступил с развернутой критикой советской правовой системы в конфессиональной сфере. В подготовленном им докладе «Законодательство о религии в СССР», к-рый был опубликован за границей и получил широкую известность, Шафаревич писал, что «существующие сейчас законы во многих важнейших вопросах не обеспечивают достаточных гарантий нормального развития религиозной жизни, осуществления провозглашенного в Конституции принципа свободы совести; инструкции, которые должны разъяснять применение законов, содержат новые положения, не вытекающие из законов, а в некоторых случаях им противоречащие... на практике нарушаются и инструкции, и законы о религии» (Шафаревич. ПСС. Т. 1. С. 116). В этой ситуации Шафаревич предлагал «создание нового законодательства о религии» (Там же. С. 121). По мнению Шафаревича, «существующее сейчас законодательство о религии сохранилось у нас от другой эпохи, оно было принято в совсем другой атмосфере. Тогда священники были лишены избирательных прав - со всеми вытекающими отсюда для них и их семей последствиями. В те времена газеты печатали статьи, в которых религиозная деятельность приравнивалась к контрреволюции, на Пасху происходили демонстрации, во время которых сжигалось изображение Бога... Все эти эксцессы отошли в прошлое, но законодательство, не пересматривавшееся с тех пор, хранит следы господствовавших тогда точек зрения» (Там же. С. 126-127). Своеобразным ответом на подобные предложения было выступление председателя Совета по делам религии Куроедова на Всесоюзном заседании уполномоченных совета 25 апр. 1972 г.: «Некоторые говорят, что у нас, мол, устарели законы о религиозных культах. Это неверно. Их основа, принципиальные положения, изложенные прежде всего в ленинском декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», в постановлении ВЦИК и СНК от 8 апреля 1929 г., остаются незыблемыми. И нет никакой нужды разрабатывать какое-то особое, новое законодательство о религиозных культах. Это ничем не вызывается» (ЦГАООУ (ЦДАГО). Ф. 1. Оп. 25. Д. 663. Л. 18).

Тем не менее с сер. 70-х гг. XX в. предпринимались нек-рые меры по упорядочению и систематизации законодательства о культах. 23 июня 1975 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О внесении изменений и дополнений в Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях»», на этот раз опубликованный в печати. Изменения были внесены в 23 статьи закона. Важным новшеством в редакции этого закона стало отсутствие в нем упоминания о том, что религ. объединения не пользуются правом юридического лица, но не говорилось и о предоставлении им такого права. Регистрация религ. объединений, согласно новой редакции закона, возлагалась на центральный аппарат Совета по делам религий. Этому предшествовало обращение учредителей религ. об-ва или группы верующих в местный райисполком, к-рый направлял ходатайство со своим заключением в облисполком, а тот по рассмотрении ходатайства и составлении по нему своего представления направлял его для окончательного решения о регистрации или отказе в регистрации в Совет по делам религий. Официально была объявлена утратившей силу ст. 37 Постановления 1929 г., предоставлявшая верующим право обжаловать решение о ликвидации их храма в высшем органе законодательной власти (упоминание о возможности такого обжалования было удалено и из ст. 44).

Постановление «О р. о.» в редакции 1975 г. продолжало рассматривать в качестве религ. объединений только низовые территориальные общины верующих. Структурам более высокого уровня и конфессиям в целом, т. о., отказывалось в праве считаться религ. орг-циями. В новую редакцию постановления даже не были включены нормы действовавшей тогда Инструкции Совета по делам религии от 31 окт. 1968 г., в к-рой говорилось о порядке регистрации таких религ. объединений, как исполнительные органы всесоюзных и межреспубликанских религ. центров, духовных (мусульманских), епархиальных и равных им управлений (п. 14). Для создания на всей территории СССР единообразного законодательства о культах во 2-й пол. 70-х гг. был начат процесс принятия соответствующих законодательных актов в союзных республиках. В 1976 г. республиканские постановления «О р. о.» были утверждены указами Президиумов Верховных Советов Украинской ССР и Казахской ССР, в 1977 г.- Белорусской ССР. С 1981 г. в Совете по делам религий велась работа над проектом «Основ законодательства Союза СССР и союзных республик о религиозных культах».

Необходимость отказа от архаичного постановления «О р. о.» 1929 г. и принятия более совершенного законодательства стала очевидной после прихода к власти нового руководства КПСС во главе с М. С. Горбачёвым. В янв. 1988 г. Совет по делам религий принял постановление «О приведении в соответствие с действующим законодательством ведомственных нормативных актов», отменявшее ряд прежних постановлений Совета как не соответствовавших эпохе «перестройки». Среди прекративших действовать документов были инструкция «По применению законодательства о культах» от 16 марта 1961 г., а также ряд разъяснений о составе исполнительных органов религ. об-в. В результате был снят юридически несостоятельный запрет на участие священнослужителей в руководстве церковными общинами, что нашло отражение в новом уставе, принятом Поместным Собором Русской Православной Церкви 1988 г. С апр. 1988 г. проходил согласования в различных инстанциях проект общесоюзного закона «О свободе совести и религиозных организациях», принятый Верховным Советом СССР 1 окт. 1990 г. 25 окт. того же года Верховный Совет РСФСР принял Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий», а также постановление о порядке введения в действие данного закона, согласно к-рому постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апр. 1929 г. «О р. о.» было признано утратившим силу (п. 4).