PROVIDENTISSIMUS DEUS

Энциклика папы Римского Льва XIII (1878-1903) от 18 нояб. 1893 г. об изучении Свящ. Писания, посвящена вопросам библейской интерпретации, преимущественно с т. зр. методологии и герменевтики, с целью выработки четких критериев развития и функционирования библеистики как самостоятельной науки (ASS. 1893-1894. Vol. 26. P. 269-292). В «P. D.» излагалась офиц. позиция Римско-католической Церкви в ответ на полемические выпады ее идейных противников (см. Модернизм) в адрес «веры Церкви», находившие поддержку среди светских ученых - приверженцев «либеральной экзегезы» (Discorso. 1993. P. 5) и идеологов «новой», критической, методологии, подрывавшей авторитет свящ. текстов. В энциклике впервые затрагивались вопросы библейских исследований, были заложены основы традиц. понимания роли Свящ. Писания в вероучении, литургической и пастырской практике католич. Церкви с указанием на научный и духовно-нравственный потенциал Свящ. Писания в разработке образовательных стандартов семинарий и др. высших учебных заведений, институтов и законодательных органов библейской специализации (см. Папская библейская комиссия, Папский библейский институт). Издание энциклики было подготовлено рядом инициатив папы Римского Льва XIII, цель к-рых состояла в полной «реорганизации католической науки»: энцикликой «Aeterni Patris» от 4 авг. 1879 г. с ее призывом «вернуться к схоластической философии», открытием Папской академии св. Фомы Аквинского (1879), а также общим развитием исследований в области истории и археологии, в естественных науках, увенчавшихся открытием Ватиканской обсерватории (1891) и др. (Murphy. 1943. P. 125).

Новаторский характер энциклики «P. D.» состоит в решительной постановке вопроса о том, что «Церковь не боится научной критики», а, напротив, стремится превзойти своих оппонентов на их же идеологической почве, т. е. путем активизации научных исследований. При этом предвзятые доводы рационалистов рассматриваются как «псевдонаучные», т. к. они выходят за пределы допустимого в науке (Discorso. 1993. P. 6).

Текст энциклики был опубликован без к.-л. глав и рубрикаций, исследователи обычно выделяют 3 смысловых части. В 1-й части энциклики, со ссылкой на постановления Ферраро-Флорентийского Собора (1438-1439), Тридентского Собора (1545-1563) и Ватиканского I Собора (1869-1870), закреплены и уточнены формулировки учения о богодухновенности, безошибочности и каноничности книг Свящ. Писания как результата Божественного Промысла о спасении человека (Enchiridion Biblicum. 69, 108-110). Подтверждение этому - использование свящ. текстов в проповеди Христа, апостолов и их последователей: учителей и отцов Церкви. В свою очередь, в исторической ретроспективе промысел Церкви в соответствии с традицией древних заключается в заботе о сохранении сокровища свящ. книг (Ibid. 73), в поддержании интереса к ним со стороны верующих, в подготовке научных кадров с целью активизации филологических и текстологических исследований: изучение вост. языков, древних кодексов, подготовка критических изданий, популяризация общепризнанного текста Свящ. Писаниям (см. Вульгата).

Основополагающее значение имеют 2-я (основная, с т. зр. содержания) и 3-я (богословский синтез ключевых положений всего документа) части энциклики. Данные в форме практических инструкций, эти части имеют ярко выраженный полемический и апологетический характер. Их цели: выработка адекватного руководства к проведению полноценных библейских исследований в лоне Римско-католической Церкви и осмысление наиболее важных богословских проблем, тесно связанных с изучением и интерпретацией Библии. В противовес скептицизму, индивидуализму и радикализму сугубо рационалистического понимания текстов Свящ. Писания элитарными представителями «некой новой либеральной науки» (Ibid. 86), «P. D.» выдвигает соборно-институциональную практику Римско-католической Церкви, реализуемую в соответствии с вызовами времени и насущной потребностью преподавания библейских дисциплин в академической среде (Ibid. 82): 1) введение Свящ. Писания в качестве общеобязательного, «подготовительного», курса католич. семинарий, наряду с философией и богословием (Ibid. 89); 2) строгий отбор и подготовка потенциальных преподавателей из числа студентов на основании усиленного, упорядоченного и планомерного изучения всего корпуса свящ. книг; 3) необходимость специальной богословской подготовки кандидатов как будущих апологетов и популяризаторов подлинного смысла Свящ. Писания в согласии с «католической истиной»; 4) поиск наиболее эффективного и плодотворного научного подхода и интеграция достигнутых результатов в общий контекст «процветания религии и укрепления благочестия» (Ibid. 90).

С т. зр. библейской герменевтики, ключевое значение приобретают следующие вопросы: 1) взаимосвязь и взаимозависимость научного изучения Свящ. Писания и его богословской трактовки; 2) взаимоотношение веры и разума, исключающее всякое противостояние между ними; 3) допустимые границы интерпретации; 4) концептуализация основных принципов интерпретации «темных» мест Свящ. Писания, промыслительно указывающих на необходимость дальнейшего развития библейской науки (Ibid. 93). Критериями ее научной значимости и обоснованности служат: вероучительный авторитет (magisterium) «святой Матери Церкви», закрепленный в преемстве апостольской традиции; его частные проявления - принципы, узаконенные прежними догматическими правилами: «соответствие [католическому] вероучению» (analogia fidei) и «единодушное согласие отцов» (unanimis consensus patrum). В экзегетической практике в духе святоотеческой традиции предпочтение отдается букв. смыслу Свящ. Писания, не отрицается при этом возможность его аллегорического понимания, если оно не противоречит, а, напротив, следует из букв. смысла (Ibid. 97).

Новой иллюстрацией Промысла Божия и важным дополнением к обоснованию Божественного происхождения, а также научного и духовного потенциала библейских книг служит указание на «широкое поле деятельности, которое открыто [в них] для каждого экзегета». В связи с этим считается необходимым: признание, институционализация и возведение в ранг нормы индивидуальных исследований в среде католич. ученых в соответствии с «законами здравой герменевтики» для более глубокого понимания смысла Свящ. Писания и выработки «зрелого суждения Церкви» по вопросам библейской интерпретации (Ibid. 94). Обязательные реквизиты подобной научной деятельности - водительство Св. Духом, личное благочестие и постоянная молитвенная практика (Ibid. 89). В более широком контексте Свящ. Писание, имеющее по преимуществу прикладной характер, призвано стать не только духовным руководством верующих в дидактическом смысле, но и приобрести онтологическое значение, «чтобы его использование преобладало на всех уровнях богословской науки». Т. о., Свящ. Писание понимается как «душа богословия»: его изучение определяет самую суть и «достоинство» богословия (Ibid. 99).

В заключении в качестве развернутой программы библейских исследований на самом высоком академическом уровне выдвигаются следующие направления научно-богословской деятельности католич. студенчества и специалистов библейского профиля: 1) углубленное изучение древних, прежде всего семитских, языков и связанных с ними дисциплин; 2) в дополнение к текстуальной критике, основанной на «внутренних доказательствах», требуется самое тщательное изучение «доказательств внешних» - всех исторических свидетельств, подтверждающих аутентичность происхождения, внутреннюю целостность и авторитет каждой книги Свящ. Писания; 3) пристальное изучение и объяснение верующим - в целях защиты традиционного понимания - тех мест Свящ. Писания (пророчества, рассказы о чудесах и пр.), которые «превышают естественный порядок вещей» и в первую очередь вызывают нападки рационалистов (Ibid. 104). При этом не умаляется роль естественных наук в прояснении смысла свящ. текстов на основании фундаментального герменевтического принципа: «ни для какого реального противостояния между учеными богословом и естествоиспытателем нет места, пока каждый из них будет находиться в пределах [собственной компетенции]» (Ibid. 106). Это подтверждает и Богочеловеческий характер Божественного Откровения, в соответствии с которым «Сам Бог выразил Себя в слове по-человечески, чтобы быть понятым людьми» (ср.: CVatII. DV. 13). Отсюда положительная оценка научной значимости того, что поддается восприятию органами человеческих чувств и не противоречит фактам Свящ. Писания при условии их надлежащей интерпретации (Enchiridion Biblicum. 107). В итоге, в идеал ученого закладывается практическая цель: «воздать высочайшую честь и почтение по отношению к вере» (Ibid. 113). С равным почтением предписано приступать и к изучению Свящ. Писания, не допуская наличия в нем малейших ошибок, которые противоречили бы «природе вещей» либо «историческим документам»; поскольку его автором является Сам Бог, «Творец и Начальник всего» (Ibid. 116).

Энциклика «P. D.» заметно повлияла на всю последующую историю интерпретации Свящ. Писания. Несмотря на свою специфическую риторику и полемический пафос, в ней однозначно определены приоритеты библейских исследований, остававшиеся неизменными ровно полвека и ставшие точкой отсчета в период «модернистского кризиса» (1893-1943) (Potterie. 1991. P. 39). На пути преодоления этого кризиса были последовательно изложены и законодательно закреплены основополагающие нормы и сферы деятельности подлинной научной школы и ее институтов. Благодаря «P. D.» католич. библеистика постепенно выходит на мировой уровень, а библейская проблематика стала обязательной для всех последующих законодательных актов Папского престола (см., напр. «Divino Afflante Spiritu»).