ЛЖЕДМИТРИЙ I

(Юрий Богданович Отрепьев, в монашестве Григорий; рубеж 70-х и 80-х гг. XVI в. (?) - 17.05.1606, Москва), претендент на рус. трон, выдававший себя за царевича Димитрия Иоанновича, младшего сына царя Иоанна IV Васильевича (см. также ст. Смутное время). Сын боярский из Галицкого у. Ю. Б. Отрепьев в молодости служил при дворах Михаила Никитича Романова и его родственника кн. Бориса Камбулатовича Черкасского, после опалы Романовых и Черкасских осенью 1600 г. и роспуска их дворов постригся в монашество, приняв имя Григорий. Эти особенности его биографии давали основание предполагать, что он объявил себя царевичем Димитрием, действуя по поручению бояр, враждебных царю Борису Феодоровичу Годунову, но данные, к-рые позволили бы подкрепить эту т. зр., отсутствуют. Спустя нек-рое время благодаря помощи своего деда Елеазара (Замятни-Отрепьева), мон. московского Чудова в честь Чуда архангела Михаила в Хонех монастыря, Григорий (Отрепьев) смог поселиться в этой обители. Отрепьев стал известен патриарху св. Иову, к-рый брал его к себе для переписки книг, от патриарха он получил рукоположение во диакона. В разных повестях о жизни Л., появившихся после его смерти, говорится, что уже в Чудовом мон-ре он заявлял старцам, «яко царь буду на Москве» (ПСРЛ. Т. 14. С. 59). Сохранились упоминания, что царь Борис Годунов предложил отправить его «под начал» в Соловецкий в честь Преображения Господня монастырь. Возможно, это заставило Отрепьева оставить Чудов мон-рь и бежать из Москвы.

Лжедмитрий I. Гравюра Луки Кимиана. 1607 г.Главным источником о позднейших событиях является «Извет» спутника Л. в последовавшем путешествии старца Варлаама (Яцкого), который был записан во время расследования при Василии Иоанновиче Шуйском. Во время царившего в то время в России голода монахи часто отправлялись за сбором милостыни в более благополучные юж. края. Отрепьев и 2 его спутника - Мисаил (Повадин) и Варлаам (Яцкий) - в нач. 1602 г. отправились в Новгород-Северский, откуда они перебрались в Речь Посполиту. По словам Варлаама, они жили 3 недели в Киево-Печерском мон-ре (см. Киево-Печерская лавра), затем переехали во владения кн. Константина Константиновича Острожского на Волыни, некоторое время находились в Дерманском монастыре (см. Св. Троицы монастырь). Сохранился экземпляр «Книги о постничестве» свт. Василия Великого, изданный в острожской типографии в 1594 г., с надписью о том, что 10 авг. 1602 г. эту книгу кн. Константин Острожский дал «Григорию с братею с Варлаамом да с Мисаилом» (находится в б-ке РГАДА).

Известия источников о характере поведения Отрепьева в это время расходятся. По свидетельству «Извета», он не пытался выдавать себя за царевича, по др. сведениям, отразившимся в записях разрядных книг, уже в Печерском мон-ре беглый монах говорил о себе как о скрывающемся царском сыне. Учитывая, что кн. Константин Острожский с самого начала отнесся отрицательно к появлению Л. и его действиям, запись о его дарении говорит в пользу свидетельства Варлаама. Известно также, что позднее Отрепьев просил кн. Константина Острожского о помощи, но тот велел выгнать его из замка. С этого момента жизнь Отрепьева резко изменилась. Он сбросил иноческое платье, «учинился» мирянином и направился в Гощу - центр социнианства (арианства), радикального направления Реформации, где присоединился к социнианам, участвовал в их обрядах, учился «по-латынски и по-польски» в арианской школе. По свидетельству Варлаама, после Пасхи 1603 г. Отрепьев бежал из Гощи и, по-видимому, провел какое-то время среди запорожских казаков.

Из Сечи летом 1603 г. беглый монах направился к правосл. магнату Адаму Вишневецкому в его белорус. имение Брагин. Этот выбор был неслучайным. Вишневецкий находился в остром конфликте с русскими властями из-за пограничных городков Прилуки и Снетино. В Брагине Отрепьев объявил, что он царевич, и Вишневецкий оказал ему почетный прием. 7 окт. 1603 г. Вишневецкий известил коронного канцлера Яна Замойского о появлении царевича, вскоре об этом сообщили и кор. Сигизмунду III, предложившему привезти Л. в Краков. По-видимому, еще до отъезда самозванец обратился к донским казакам, они признали его законным государем и выслали к нему послов, к-рых при въезде в Речь Посполиту приказал задержать сын Константина Острожского Януш. Король повелел освободить послов и доставить к Л. в Краков.

В окружении Сигизмунда III с Л. стали связывать важные планы. Появился замысел помочь Л. свергнуть Бориса Годунова и захватить власть в России. Русское гос-во подчинилось бы политическому влиянию Речи Посполитой, уступило бы ей спорные области, открылись бы возможности (при неограниченной власти московских государей) для обращения населения страны в католичество. Сигизмунда III также привлекла возможность использовать рус. ресурсы для своего возвращения на трон в Швеции, откуда его изгнали швед. протестанты. 5(15) марта 1604 г. Сигизмунд III дал Л. аудиенцию в краковском замке на Вавеле. Тогда же были составлены «кондиции», предъявленные Л. от имени короля. Во-первых, Л. обязался передать Речи Посполитой часть Смоленщины и Северской земли, во-вторых, он должен был соединить Россию и Речь Посполиту «вечной унией». Речь шла о проведении в жизнь предлагавшегося в 1600 г. Борису Годунову проекта соглашения, по к-рому Россия превратилась бы в неполноправный придаток Польско-Литовского гос-ва. Уже проект 1600 г. предусматривал разрешение строить в России католич. храмы, при к-рых могли организовываться учебные заведения. В «кондициях» на Л. налагалось более конкретное обязательство: допустить в Москву иезуитов для пропаганды католич. вероучения. Т. о., с самого момента выступления Л. с претензиями на рус. трон рассматривалась возможность использовать самозванца в интересах католич. Церкви.

В этом плане стремился воздействовать на Л. и влиятельный вельможа, сандомирский воевода Ю. Мнишек, к к-рому кн. Адам Вишневецкий привез Л. еще до его прибытия в Краков. Здесь была достигнута договоренность о браке Л. с дочерью воеводы Мариной; для осуществления брака Л. должен был принять католичество. Папский нунций К. Рангони участвовал в банкете, устроенном Мнишеком после приезда Л. в Краков. 19 марта состоялась встреча Л. с нунцием. Самозванец просил помощи от папы, обещая после своего воцарения соединить рус. военные силы с войсками др. противников османов. Однако этого важного результата для польск. католиков было недостаточно. С Л. встретился двоюродный брат Мнишека кард. Б. Мацеёвский, один из организаторов Брестской унии 1596 г., и вручил ему книгу о необходимости соединения Церквей.

31 марта начались беседы Л. с польскими иезуитами - Станиславом Гродзицким и Каспером Савицким, которые в сер. апр. при участии Петра Скарги завершились заявлением Л. о готовности перейти в католич. Церковь. 17 апр. Л. отрекся от «схизмы», признал папу викарием Христа и обещал в случае воцарения содействовать унии Церквей. На следующий день самозванец собственноручно написал письмо папе (на польск. языке), в к-ром сообщил о своем присоединении к католич. Церкви. Затем он принял причастие от нунция. Анализ послания привел исследователей к заключению, что писавший его был рус. человек, плохо владевший польск. языком.

Сигизмунд III первоначально хотел вмешаться в рус. дела, направив на помощь Л. коронную армию, но такой план встретил возражения и командующего этой армией Яна Замойского, и ряда др. политиков, опасавшихся, что это приведет к войне между Россией и Речью Посполитой. В итоге было принято решение, что король позволит группе малопольск. и укр. панов оказать поддержку Л. якобы по собственной инициативе. Главным лицом среди них стал сандомирский воевода Мнишек. Отношения с семьей Мнишеков были урегулированы в 2 документах. Первый из них - от 25 мая 1604 г.- содержал обязательство Л. жениться на Марине, к-рая должна была получить в удел Новгородскую и Псковскую земли, на этих землях она получала право «попы свои держати, сколько ей надобе, также набоженство своея римския веры держати без забороны». Документ содержал также обещание «все государство Московское в одну римскую веру привести». Если самозванцу не удастся это сделать в течение года, Марина получала право с ним развестись. Во 2-м документе, от 12 июня, адресованном Мнишеку, говорилось, что ранее Л. обещал воеводе Смоленщину и Северскую землю, но, т. к. теперь часть этих земель он должен передать королю, он обязуется возместить возможные потери воеводы за счет др. земель.

Собравшееся в районе Львова войско, значительную часть к-рого составляли укр. казаки, направилось к Киеву, чтобы в этом месте перейти Днепр и вступить затем на рус. территорию. Выступившие против Л. князья Острожские угнали стоявшие на Днепре суда, чтобы помешать переправе, но войску удалось попасть на др. берег Днепра с помощью киевских мещан.

В окт. 1604 г. войско Л. вступило на рус. территорию и здесь началось восстание служилых людей юга, недовольных политикой Бориса Годунова; к восставшим присоединились отряды донских и запорожских казаков. Войско Л. скоро смогло занять такой крупный центр, как Чернигов, а затем и Путивль. Борис Годунов направил в Северскую землю крупные военные силы, но их первые действия оказались неудачными. Лишь 21 янв. 1605 г. в битве у с. Добрыничи под Севском царские воеводы сумели нанести серьезное поражение армии самозванца, но не использовали плоды победы. Армия задержалась, долго и безуспешно осаждая крепость Кромы, а тем временем восстание разрасталось, охватив всю Северскую землю. Значительная часть польск. войск, недовольная задержкой жалованья, покинула Л. в нач. янв. 1605 г. Тогда же уехал в Польшу искать подкрепления и Мнишек. Оставшиеся польск. войска понесли серьезные потери в битве при Добрыничах. В этих условиях главной опорой Л. стали его рус. сторонники.

Хотя в походе Л. сопровождали иезуиты М. Чижовский и А. Лавицкий, самозванец постоянно демонстрировал свою приверженность Православию. По его настоянию в Путивль из Курска привезли чудотворную Курскую-Коренную икону Божией Матери «Знамение», к-рую он поместил в своих покоях.

В разгоревшейся борьбе церковная иерархия во главе с патриархом Иовом поддерживала царя Бориса. Когда после проведенного расследования личность Л. была установлена, он, как расстрига, вероотступник и агент польск. короля-католика, был предан анафеме, о чем и духовенство, и население узнали из грамот, рассылавшихся по стране. (В офиц. историографии Смуты, напр. в «Новом летописце», Л. именуется исключительно «Ростригой»; по-видимому, статус беглого монаха, по мысли властей, был таким же преступлением, как самозванчество.) Этим дело не ограничилось. Еще когда Л. находился в Речи Посполитой, патриарх Иов отправил к кн. Константину Острожскому А. Пальчикова, предлагая князю задержать самозванца и выдать его рус. властям. Позднее церковный Собор во главе со свт. Иовом направил посланника А. Бунакова к «высшему духовному чину» Речи Посполитой с призывом отказать в поддержке самозванцу. Когда посланник приехал в Смоленск, там стало известно о смерти Бориса Годунова. Царь скоропостижно скончался 13 апр. 1605 г., и после этого положение в стране стало резко меняться в пользу Л. Хотя царевич Феодор Борисович при участии патриарха и епископов был провозглашен преемником Бориса Годунова, положение его было непрочным.

В мае 1605 г. в военном лагере под Кромами произошел мятеж, в к-ром соединились недовольные политикой Бориса аристократы во главе с князьями Голицыными и находившиеся в войске дети боярские северских и рязанских городов. Армия распалась, ее значительная часть перешла на сторону Л. Власть самозванца начали признавать в Поволжье. Когда 1 июня 1605 г. посланцы Л. Г. Г. Пушкин и Н. М. Плещеев сумели проникнуть в Москву и обратиться на Красной пл. к населению столицы, вспыхнуло восстание, к-рое привело к свержению власти Годуновых. Феодор Годунов и его мать были арестованы, затем убиты по приказу Л.

В ходе восстания был схвачен во время богослужения в Успенском соборе и подвергся побоям патриарх Иов. В. В. Голицын, посол Л., привез в Москву грамоту самозванца, к-рая была ответом на грамоты с осуждением Л., рассылавшиеся духовенством. В грамоте патриарх назывался «первым всеа Русии изменником», а Собор, во главе к-рого стоял патриарх, назывался «ложным» и «богоненавистным». Послы Л. во главе с Голицыным заставили привести свт. Иова в Успенский собор, где он был низложен, на него надели «черное платье» и отправили в ссылку в старицкий в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь, где он в молодости был настоятелем.

В Тулу, куда Л. прибыл 5 июня 1605 г., к нему приехал Рязанский архиеп. Игнатий, по происхождению грек-киприот. Он приводил к присяге на верность приехавших к самозванцу бояр. 20 июня церковные иерархи участвовали в торжественной встрече Л. в Москве. 23 июня освященный Собор избрал патриархом Рязанского архиеп. Игнатия, интронизация состоялась 30 июня. 21 июля патриарх и др. иерархи участвовали в коронации Л., которая прошла по особому обряду. Сначала Л. был коронован в Успенском соборе патриархом Игнатием, возложившим на него имп. корону, к-рую прислал Борису Годунову имп. Рудольф II, затем у гроба Иоанна IV в Архангельском соборе архиеп. Арсений Элассонский возложил на самозванца шапку Мономаха.

После воцарения Л. были задержаны и отправлены в ссылку не только все члены рода Годуновых, но и родственные им семьи Сабуровых и Вельяминовых. Одновременно были возвращены из ссылки представители знати, подвергшейся опале при Годунове. Среди вернувшихся был Филарет (в миру Федор Никитич) Романов. Состав Боярской думы пополнили люди, начавшие служить Л. во время его пребывания в Северской земле. Примерами могут быть «боярин» кн. Василий Михайлович Мосальский-Рубец и печатник, думный дьяк Богдан Иванович Сутупов. Л. приложил большие усилия, чтобы привлечь на свою сторону рус. дворянство. Еще летом 1605 г. началось верстание - проверка боеспособности дворянского ополчения, сопровождавшееся назначением детям боярским новых поместных и денежных окладов. В кон. 1605 - нач. 1606 г. верстание охватило всю страну. Оно сопровождалось повышением окладов в среднем на 100-200 четвертей. Проведение верстания было связано не только с поисками опоры внутри страны, но и с внешнеполитическими планами Л. С правлением самозванца ряд исследователей связывает создание «Сводного судебника», где установления Судебника 1550 г. и тексты законов 2-й пол. XVI - нач. XVII в. были расположены по тематическим разделам - «граням».

Сразу после венчания на царство Л. принял новый титул, в к-ром именовался «наисветлейшим и непобедимейшим... цесарем» как России, так и «всех Татарских царств». В латиноязычных грамотах, выходивших из канцелярии Л., с кон. 1605 г. вместо «цесаря» употреблялся термин «imperator». Использование этого титула в сфере внешних контактов (во внутренней переписке употреблялся традиц. титул) привело к осложнениям в отношениях с Речью Посполитой, к-рая отказалась этот титул признать. Споры об этом шли до самой смерти Л.

Отношения нового монарха с духовенством носили в основном традиц. характер. Единственным пострадавшим во время войны архиереем был Астраханский еп. Феодосий, к-рый был взят в плен жителями восставшей против Бориса Годунова Астрахани и отослан в Москву. Феодосий, однако, сохранил за собой кафедру, в апр. 1606 г. ему в обмен за 1700 р., внесенных в царскую казну, был передан учуг Коклуй, принадлежавший ранее астраханскому во имя Святой Троицы монастырю. 8 мая 1606 г. Феодосий участвовал в коронации Марины Мнишек. Все др. архиереи сохранили за собой кафедры, лишь Ростовский митр. Кирилл IV (Завидов) ушел на покой, но произошло это в апр. 1606 г. и никак не было связано с событиями времени борьбы за трон. Его место занял возвращенный из ссылки Филарет (Романов). При Л. предполагалось даже укрепление роли церковной иерархии в управлении страной. По образцу порядков, существовавших в Польско-Литовском гос-ве, верховным органом управления должен был стать сенат, в состав к-рого вошли бы члены Боярской думы и архиереи. Уже при царе Борисе созывались совместные заседания Боярской думы и освященного Собора для решения тех или иных вопросов. Теперь такая практика должна была стать постоянной. Как члены сената патриарх и епископы участвовали в приеме польск. послов в мае 1606 г., располагаясь по правую сторону от царского трона.

Изучение отношений Л. с правосл. духовенством затрудняется тем, что у церковных властей в последующее время не было стимулов, для того чтобы сохранять жалованные грамоты самозванца и воспроизводить записи о сделанных им вкладах. Все же сохранились записи о вкладах Л. в Кириллов Белозерский в честь Успения Пресвятой Богородицы, в Краснохолмский Антониев во имя святителя Николая Чудотворца (драгоценные сосуды, Евангелие «литовской печати» в дорогом окладе), во владимирский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мон-ри. Архимандрит владимирского Рождественского мон-ря Исаия (Лукошко) стал духовником Л. В связи со сменой монарха духовные учреждения нуждались в получении новых жалованных грамот, к-рые подтверждали бы за ними их владения и различные права; при этом (насколько можно судить по сохранившимся материалам) удостоверялись прежние пожалования. Так, без к.-л. серьезных изменений были подтверждены 15 сент. 1605 г. на имя патриарха Игнатия жалованные грамоты Иоанна IV митр. Афанасию. В грамотах признавались не только права на владения, но и право на получение руги, предоставлялось освобождение от разных пошлин в пользу гос-ва. Некоторые пожалования были значительными. Так, Корельский во имя святителя Николая Чудотворца монастырь получил право на беспошлинный провоз 4 тыс. пудов соли, Антониев Сийский во имя Святой Троицы монастырь - право на провоз 8 тыс. пудов соли. 13 сент. 1605 г. Л. подтвердил тарханную грамоту Иоанна IV, освобождавшую владения Иосифова Волоколамского (Волоцкого) в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыря от уплаты основных гос. налогов и повинностей, а в новой грамоте, выданной 4 окт., это право было распространено на новые приобретения мон-ря.

Оказывалось покровительство и православным за границами России. Так, в нач. 1606 г. в Москве побывали послы Львовского братства, получившие от Л. богатый вклад - соболей на 300 р. для строительства братской церкви. В нояб. 1605 г. в Москве находились послы Иерусалимского патриарха Софрония V, поздравлявшие Л. с воцарением. Фигура самозванца привлекала к себе не только православных. В нояб. 1605 г. в Москву направилась группа социниан во главе с М. Твердохлебом, знавшим Отрепьева еще в Гоще. Л. оказал им любезный прием, что вызвало недовольство приехавшего с Л. в Москву иезуита Чижовского.

Внешнеполитические планы Л. были тесно связаны с решением внутриполитических задач. Проведя длительное время на юге в разгар восстания служилых людей и др. групп населения против традиц. власти, Л. отдавал себе отчет в том, какие опасные для сложившегося порядка силы скопились в этом регионе. Их недовольство Л. стремился смягчить освобождением на длительный срок от уплаты податей. Этого, однако, было недостаточно, следовало направить энергию служилых людей и казаков за пределы страны. С этим связаны планы начала войны с Османской империей и Крымским ханством. Османская империя после долгой неудачной войны с Габсбургами находилась в тяжелом положении, ядро гос-ва - М. Азию - потрясали восстания джалалиев. В таких условиях война могла оказаться удачной, а достигнутые успехи укрепили бы положение Л. на рус. троне. Судя по предпринятым шагам, план военных действий предусматривал поход войск по Дону к лежавшей в его устье османской крепости Азов. Решения о походе были приняты, по-видимому, в окт. 1605 г., когда в России были задержаны крымские гонцы, а у крупных мон-рей стали изымать большие суммы денег «на плату воинским людям» (у Иосифова Волоколамского мон-ря было взято 3 тыс. р., у Кириллова Белозерского - 5 тыс. р.). Зимой 1605/06 г. в Елец, к-рый должен был стать базой для похода, свозились запасы снаряжения и продовольствия, здесь строились суда для плавания по Дону, сюда же отправляли пушки, отлитые на Пушечном дворе. В марте 1606 г. началась рассылка указов о сборе на войну поместного войска. В апр.-мае 1606 г. с мон-рей собирали деньги «в полской поход на ратные люди» и «посошных людей... в Елец и на государеву службу». Мнишеку Л. сообщил о своем намерении отправиться к войску после Пасхи (20 апр.) 1606 г.

Сопровождавшие Л. иезуиты прибыли вместе с ним в Москву и поздравили нового царя после коронации. Они получили разрешение совершать богослужения и выступать с проповедями перед приехавшими в Москву поляками. Самозванец выражал желание построить в Москве костел для служивших ему поляков. В ответ на возражения членов думы он сказал, что католики ничем не хуже живущих в Москве протестантов, к-рые имеют свои храм и школу. Вместе с тем прозелитической деятельностью иезуиты в Москве не занимались. Более того, принимались меры, чтобы по внешнему виду они не отличались от правосл. духовенства: носили такие же рясы, как правосл. священники, имели бороды и длинные волосы. На переговорах с А. Госевским осенью 1605 г., когда речь зашла об обязательствах, данных Отрепьевым в Кракове, Л. не дал согласия ни на постоянное поселение в Москве иезуитов, ни на строительство в Москве католич. храмов. По-видимому, он понимал, что это может вызвать недовольство подданных.

Существовали 3 причины, по которым Л. удерживал иезуитов в Москве. Одна из них заключалась в том, что в иезуитах он видел возможных воспитателей молодежи. О своих намерениях основать в Москве учебное заведение - коллегию - самозванец говорил с иезуитами и во время похода, и в Москве. Как отметили иезуиты, Л. говорил о необходимости изучения риторики и логики, избегая упоминания о теологии. Др. причина состояла в том, что с помощью иезуитов Л. рассчитывал обеспечить поддержку папским престолом своих планов войны с Османской империей. С этой целью в кон. дек. 1605 г. Л. отправил в Рим иезуита Лавицкого. Самозванец просил папу, чтобы тот побудил имп. Рудольфа II продолжать войну с османами, а польск. короля - вступить в войну. В инструкции Лавицкому говорилось о намерении Л. направить послов на польско-литов. сейм, чтобы они вместе с послами папы добивались там решения о войне. 19 марта 1606 г. Лавицкий был принят папой, предложения рус. правителя встретили благоприятный отклик.

Вместе с тем папский престол прилагал усилия, чтобы добиться от Л. выполнения взятых обязательств. Начиная с июля 1605 г. папа Павел V направил самозванцу ряд посланий с такими призывами. Одновременно он просил Мнишека и Мацеёвского воздействовать на Л. В окт. 1605 г. Москву посетил А. Пратиссоли - капеллан К. Рангони, передавший Л. поздравления с воцарением и подарки (в т. ч. лат. Библию). Офиц. посланец папы - племянник нунция Алессандро Рангони прибыл в Москву в февр. 1606 г., 9 февр. Л. торжественно принял его в Кремле. После приема А. Рангони сообщили, что правитель не может принять его неофициально, чтобы не вызвать недовольство подданных. Л. просил папу прислать к нему людей, к-рые могли быть его советниками и вести переговоры от его имени, а также артиллеристов и мастеров, умеющих изготовлять осадные машины. Самозванец хотел, чтобы папа содействовал установлению его отношений с правителями Франции и Испании, и убедил испан. короля начать военные действия против османов. Т. о., Л. добивался поддержки Римом своих внешнеполитических планов.

В февр. 1606 г. имели место неоднократные встречи Л. с Чижовским, к-рому был отведен двор в Кремле и даны подарки (в т. ч. иконы Св. Троицы и Божией Матери). Во встречах участвовали ехавшие в Персию кармелиты и сопровождавший их Иосиф Вельямин Рутский, советник униат. Киевского митр. Ипатия Потея. На встречах Рутский предлагал прислать в Россию большую группу монахов-василиан, соблюдавших греч. обряды, один из к-рых был бы епископом, чтобы совершать законные с католической т. зр. рукоположения. Л. с этим не согласился. По его мнению, посланцы должны были приехать как светские люди и принять постриг в одном из правосл. мон-рей, чтобы избежать подозрений со стороны русских. Для обсуждения этих предложений Рутский выехал в Рим вместе с А. Рангони. С А. Рангони Л. отправил предложение польск. провинциалу ордена иезуитов посетить Москву. В мае, незадолго до смерти, Л. встречался с приехавшим в Москву иезуитом К. Савицким. Речь шла об организации в Москве коллегии, и Л. предлагал для успешного начала ее работы привезти в Москву неск. уже подготовленных для занятий учеников. Все эти факты показывают, что Л. размышлял над возможной перспективой соединения Церквей и обсуждал пути достижения этой цели, но он отнюдь не собирался форсировать перемены. Первоочередной задачей для него было получить поддержку Папского престола своих внешнеполитических планов.

Внешнеполитические проекты Л. налагали отпечаток и на развитие отношений с различными государствами, прежде всего с Речью Посполитой. С приходом Л. к власти в России характер отношений между ним и правящими кругами Речи Посполитой существенно изменился. Правда, самозванец получил в Речи Посполитой помощь, но никакой существенной роли в борьбе за власть она не сыграла: Л. пришел к власти благодаря своим сторонникам в России. Небольшие польск. отряды, которые дошли с самозванцем до Москвы, получили жалованье и отправились домой. Правда, Л. приблизил к себе ряд поляков, сопровождавших его в походе, и дал им разные должности, в частности в своей канцелярии, но эти люди не были связаны с правящими кругами Речи Посполитой, а некоторые, как, напр., социниане братья Бучинские, относились враждебно к религиозной политике Сигизмунда III. В таких условиях у Л. не было стимулов для исполнения данных им обещаний, а король не располагал рычагами воздействия на него.

Еще из Путивля, находясь в тяжелом положении, Л. направил в Речь Посполиту посольство во главе с кн. И. А. Татевым. Посол вез с собой коллективное обращение жителей Северской земли с просьбой к Сигизмунду III взять их под свою защиту. Посольство было в Речи Посполитой задержано, и Татев смог приехать с Мнишеком в Краков лишь в сер. июля 1605 г., когда исход борьбы за рус. трон вполне определился. В грамоте, отправленной Л., Сигизмунд III уверял его в своей дружбе и выражал желание заключить с ним союз.

В кон. авг. 1605 г. в Москву было отправлено посольство во главе с Госевским. Посол должен был добиваться выполнения обязательств, которые взял на себя Л. в Кракове. К этому добавлялась просьба Сигизмунда III арестовать и выдать ему швед. послов, если они прибудут в Москву. Результаты переговоров не оправдали ожиданий польск. стороны. Л. отказался пойти на территориальные уступки Речи Посполитой, обещая лишь выплатить денежную компенсацию. Не оправдались и надежды на участие Л. в войне Сигизмунда III со Швецией. Самозванец, правда, обещал «сурово упрекнуть» Карла IX в его несправедливом поведении по отношению к племяннику - польск. королю. Карлу было даже отправлено письмо с угрозами, но этим все и ограничилось, вступить в войну со Швецией Л. не обещал. Единственным позитивным итогом переговоров было обещание вести переговоры о заключении унии с Речью Посполитой, но оставалось неясным, какие условия этой унии были бы желательны для Л.

Следующий важный этап контактов был связан с поездкой в Краков главы Посольского приказа думного дьяка А. Власьева, к-рый прибыл в польск. столицу в нояб. 1605 г. На приеме у короля 4(14) нояб. он говорил, что все христ. монархи должны объединить силы для борьбы с османами, и предлагал от имени Л. обсудить условия такого союза. Сигизмунду III были поднесены богатые подарки, но о выполнении обязательств, взятых на себя Л. в Речи Посполитой, речи не было, и это вызвало недовольство собравшихся в Кракове политиков. Добиться выполнения обязательств должны были послы Речи Посполитой М. олесницкий и Госевский, приехавшие в Москву в мае 1606 г. Они заявили, что, прежде чем заключать союз против османов, следует урегулировать ряд др. вопросов. Предлагалось уступить Речи Посполитой не только Смоленщину и Северскую землю, но и часть Новгородской и Псковской земель. Л. должен был также оказать помощь Сигизмунду III в борьбе со швед. кор. Карлом IX и согласиться на соединение России и Речи Посполитой «вечной унией». Одно из условий унии предусматривало, что в случае смерти Л. его преемником должен стать польск. король. Переговоры прервала смерть Л.

Л. прилагал усилия для установления дружественных отношений с протестант. Англией. В нач. лета 1605 г. в России находилось англ. посольство, готовившееся к отъезду в Архангельске. Л. еще до приезда в Москву известил посла Т. Смита о своем намерении поддерживать дружественные отношения с Англией. В дек. 1605 г. агенту Московской компании Дж. Меррику была выдана грамота, подтверждавшая ее привилегии. Меррик сообщал в Лондон, что, возможно, англичане получат право торговли с Ираном и что Л. намерен с открытием навигации направить посольство в Англию; предполагалось, что послом будет один из братьев Бучинских. Меррик писал, что царь рассчитывает нанять в Англии разного рода мастеров. Кроме того, следует учитывать, что Англия была тем гос-вом, к-рое поставляло в Россию цветные металлы, необходимые для производства вооружения. Готовился посольский наказ для дипломатической миссии в Иран, к-рый мог стать союзником самозванца в борьбе с османами.

Важным событием в истории правления Л. стал его брак с Мариной Мнишек. Эту часть своих обязательств самозванец был намерен выполнить. Одной из целей отправленного осенью 1605 г. посольства Власьева было добиться согласия короля на этот брак. Посол привез Мнишеку богатые подарки и 500 тыс. р. Сигизмунд III дал свое разрешение. Тогда и перед Мнишеками, и перед Л. встали проблемы. 12(22) нояб. 1605 г. в Кракове Б. Мацеёвский совершил брачный обряд, в к-ром в роли жениха выступил Власьев. Далее предстояло повторение такого обряда в Москве с участием и Л., и правосл. духовенства. Мнишеки пытались получить у папского нунция в Польше разрешение для Марины соблюдать обычаи правосл. Церкви и принять от Московского патриарха причастие под обоими видами, но таких полномочий нунций не имел. Др. рода трудности возникли в Москве. Для брака правосл. царя с католичкой нужен был ее переход в Православие. К этому времени на рус. почве постепенно утверждалось представление, что при переходе католика в правосл. веру необходимо его повторное крещение (это было зеркальным отражением практики католич. Церкви на «русских» землях Речи Посполитой при обращении православных в католицизм). По свидетельству Арсения Элассонского, вопрос о браке Л. Собор епископов обсуждал через 2 месяца после его коронации и дал согласие, если Марина «будет перекрещена в нашей восточной Церкви». Вопрос о способе перехода Марины в Православие снова обсуждался перед ее приездом в Москву. По инициативе патриарха Игнатия было принято решение о принятии Марины в Православие через миропомазание. Возражавший против этого Казанский митр. сщмч. Ермоген был отправлен в свою епархию. Миропомазание совершилось как часть обряда коронации, за к-рым последовало венчание. По свидетельству Арсения Элассонского, после венчания Л. и Марина отказались причаститься «и это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышащих».

Отношение рус. общества к Л. резко ухудшилось весной 1606 г. К этому времени широко развернулась подготовка к войне и тяготы легли не только на мон-ри, относительно которых сведения сохранились в монастырских архивах; значительные трудности испытывало и облагодетельствованное Л. дворянство. Ко времени начала полевых работ в районе Москвы стало собираться дворянское ополчение уездов северо-запада, к-рое совсем не хотело участвовать в далекой и опасной войне на юж. границе. Тяготы упали и на городское население Москвы, ранее приветствовавшее Л. в ожидании лучших времен. Это недовольство стремилась использовать аристократия во главе с кн. В. И. Шуйским, рассчитывавшая устранить Л. и захватить власть. Среди недовольных распространялись слухи, что Л. хочет утвердить в стране чужую веру, под предлогом свадьбы он собрал в Москве поляков, чтобы перебить членов Боярской думы и передать католикам власть над страной. Поведение Л., часто нарушавшего принятые для правосл. государя нормы поведения и окружившего себя польск. приближенными, торжественный прием в Кремле посла папы создавали благоприятную почву для распространения таких слухов. Их оживлению способствовал приезд на свадьбу Л. большого числа польских шляхтичей, демонстрировавших пренебрежительное отношение и к рус. людям, и к правосл. храмам и святыням. В этих условиях 17 мая 1606 г. в Москве вспыхнуло восстание, в к-ром вокруг аристократов-заговорщиков объединились посадские люди, и стрельцы Москвы, и собравшиеся в районе столицы дворянские отряды. Л. был убит, позднее уже похороненный труп был сожжен и прах развеян по ветру.