КАЗАНСКАЯ НОТАЦИЯ

С сер. XIX и до 20-х гг. XX в. исследователи не подвергали сомнению наличие К. н. По поводу времени возникновения многоголосия и названия нотации, его фиксирующей, исследователи были единодушны: многоголосное пение было изобретено государевыми певчими дьяками царя Иоанна IV Васильевича Грозного; нотация, составленная для его записи, названа казанской в честь завоевания Казанского ханства в 1552 г. Первым это мнение высказал И. П. Сахаров, никак не обосновав его (Сахаров. 1849. Т. 61. С. 157; Т. 63. С. 9), позднее с небольшими модификациями оно было повторено в работах др. исследователей (Разумовский. 1867-1869. С. 184, 218; Металлов. 1893. С. 41; Смоленский. 1901. С. 54; Преображенский. 1907. С. 10; Финдейзен. 1928. С. 313).

Блаженна с указанием «казан». Певч. сборник. 70–80-е гг. XVII в. (РГБ. ТСЛ. № 436. Л. 31 об.)В решении вопроса о графике К. н. среди исследователей указанного периода можно выделить 2 т. зр. Сахаров, прот. Димитрий Разумовский и прот. Василий Металлов считали, что казанское знамя образовано из соединения столповых крюков (см. Знаменная нотация) с демественными (см. Демественная нотация) (Сахаров. 1849. Т. 63. С. 9; Разумовский. 1867-1869. С. 184; Металлов. 1893. С. 41). С. В. Смоленский и Н. Ф. Финдейзен расценивали графику К. н. как производную от столповой нотации (Смоленский. 1911. С. 99; Финдейзен. 1928. С. 313). Вероятно, это различие во мнениях о графике К. н. было следствием малой степени изученности этой знаковой системы (к-рая в дореволюционной рус. муз. медиевистике не являлась предметом специального анализа) и общей неразработанности проблематики русского церковнопевч. искусства.

Наибольшее внимание К. н. уделили Сахаров и Финдейзен. Сахаров помимо постановки проблемы К. н. составил описание «Ключа казанского знамени», в к-ром выделил 2 раздела. В 1-м разд.- «Имена казанскому знамени, иже не обретается в столповом знамении», по словам исследователя, показано 12 основных знаков с их вариантами: сокольице, голубчик, скамейца, слогия, ключик, переводка, осока, врахия, стрела, крюк, мечик, взглас; при них помещено более 100 вариантов. 2-й разд. озаглавлен «Изложение существенно столпового значения с казанским, которое знамя с коим поется. Так, статья светлая столповая равняется параклиту казанскому, статья мрачная столповая равняется простому крюку казанскому, переводка столповая равняется светлому крюку казанскому» (Сахаров. 1849. Т. 63. С. 10). Приведенные характеристики позволяют заключить, что ученый описал список казанской азбуки, несохранившийся или пока не обнаруженный.

Финдейзен, основываясь на документах, опубликованных В. М. Ундольским (Ундольский. 1846), уделяет особое внимание создателям многоголосного пения. Первым из них он считает новгородца Василия Рогова (впосл. митр. Ростовский Варлаам), жившего во 2-й пол. XVI в., к-рый славился как «знаменному и троестрочному, и демественному пению роспевщик и творец» (Финдейзен. 1928. С. 153). По мнению Финдейзена, «едва ли не сам Василий Рогов или ученики его брата Саввы (Феодор Христианин и Иван Нос), жившие с Грозным в Александровской слободе, явились изобретателями так называемого казанского знамени и двухголосного церковного пения» (Там же. С. 249). Ученый указывает, что для освоения новой нотации была составлена «Книга, глаголемая кокизы, сиречь ключ к казанскому знамени», содержавшая 240 методических напевов и 67 фит (Там же). Тот же источник, без шифра, упоминается в работе Смоленского (Смоленский. 1911. С. 99). Приведенные Финдейзеном цифры не соответствуют ни одному из известных кокизников К. н., следов., этот источник утерян. В качестве примера казанского знамени Финдейзен приводит начальный фрагмент кокизника рукописи БАН. Ф. 32.16.18 (Финдейзен. 1928. Рис. 92). Ученый обращает внимание на имеющиеся в нем гласовые обозначения и констатирует, что казанское знамя еще не изучено.

Причастен «Благословлю Господа» с указанием «казан». Певч. сборник. 70–80-е гг. XVII в. (РГБ. ТСЛ. № 436. Л. 32 об.)В работах дореволюционных исследователей помещено несколько фотографий 2- и 3-голосных записей песнопений, в т. ч. снимок с рукописи сер. XVII в. РНБ. Солов. № 690/752, опубликованный Смоленским в качестве образца кокизника К. н. (Смоленский. 1911. С. 100).

Т. о., в ранний период изучения древнерус. певч. наследия была поставлена проблема бытования К. н., определена ее связь с многоголосными записями, выявлены отдельные памятники К. н. и дана их первоначальная оценка. Высказанные положения не всегда представляются верными, а те, к-рые не вызывают возражений, не аргументированы. В исследованиях этого периода только намечаются принципы работы с рукописными источниками, многое постигается скорее интуитивно, нежели в результате тщательного анализа.

Дальнейшую разработку проблема многоголосия и фиксирующей его нотации получила в работах 2-й пол. XX - нач. XXI в. Исследователями существенно расширена источниковедческая база, заложены основы углубленного изучения различных стилей многоголосия. Однако термин «казанская» применительно к нотации, фиксирующей подголосочно-полифоническое многоголосие, почти не употреблялся. М. В. Бражников, Н. Д. Успенский, И. А. Гарднер, Е. Е. Шавохина, Г. А. Пожидаева (в ранних работах) нотацию многоголосия с резко диссонантной вертикалью определяли как демественную (Бражников. 1979. С. 20; Успенский. 1971. С. 265; Gardner. 1967. S. 518; Шавохина. 1987. С. 86; Пожидаева. 1986. С. 64; Она же. 1993 [1994]. С. 458). И. Е. Ефимова называет нотацию раннего многоголосия демественно-путевой (Шиндин, Ефимова. 1991. С. 141), а позднего многоголосия - демественной (Там же. С. 131). Похожее название нотации многоголосия - «путно-демественная» - присутствует в работах А. В. Конотопа и Н. Б. Захарьиной (Конотоп. 2005. С. 92, 97; Захарьина. 1999. С. 42, 43).

В отличие от вышеназванных исследователей В. М. Беляев считал, что для записи многоголосия употреблялась «особого вида безлинейная нотация, происшедшая из общеупотребительной знаменной нотации. Новая нотация получила название демественного, путевого и казанского знамени» (Беляев. 1997. С. 25). Верное по сути мнение Беляева, однако, не было им аргументировано, вслед. чего было оспорено Гарднером (Gardner. 1967. S. 265) и не использовалось в более поздних работах о безлинейном многоголосии.

Иначе трактует К. н. Пожидаева в последней по времени написания работе: «Демественное многоголосие, как и путевое, по своему сложению было основано на развитых мелодических линиях каждого голоса. Поэтому в каждом из голосов отрабатывались свои музыкальные структуры и создавалась нотация для их записи... Партия демества записывалась демественной нотацией, партия пути - путевой, а партии верха и низа - казанской... В каждой из трех нотаций есть свои знаки, только ей присущие» (Пожидаева. 2010. С. 210).

Однако уже в более ранней работе автором данной статьи (Богомолова. 2005. С. 129-160) на основании анализа рукописных источников, графики записей многоголосия было показано, что казанской называлась нотация, использовавшаяся как в троестрочном стиле пения, так и в демественном многоголосии, причем все строки многоголосия были записаны с помощью одной и той же знаковой системы. Для разрешения данного противоречия в определении нотации многоголосия представляется необходимым рассмотреть те положения работы Пожидаевой, которые призваны подтвердить одновременное использование в многоголосных записях неск. разных, хотя и близких между собой нотаций - 3 в деместве и 2 в троестрочии.

В качестве доказательства самостоятельности демественной нотации Пожидаева выдвигает тезис, что «часть знаков демественной нотации оригинальна и более нигде не встречается, они представляют около одной трети всех знамен» (Пожидаева. 2010. С. 229). Самостоятельность путевой нотации и К. н. этим исследователем только заявлена, но не доказана, ибо отсутствуют перечни оригинальных знаков этих нотаций.

В табл. 1 в графе I приведены «оригинальные», по мнению Пожидаевой, знаки демественной нотации (Там же. С. 228, прим. 115) с нотолинейными разводами (расшифровками) из ее же азбуки демественной нотации (Там же. С. 378-391). В графе II помещены аналогичные начертания в К. н. (в тех случаях, когда они существуют) из записей партий верха и низа (т. к., по мнению Пожидаевой, именно в этих строках использовалась К. н.) и их разводы из азбуки, составленной М. В. Богомоловой на основе сопоставления крюковых записей многоголосия и нотолинейных переводов кон. XVII в. В графе III отражено наличие или отсутствие анализируемых знаков в путевой строке многоголосия (см. Путь), записанной, как указывает Пожидаева, путевой нотацией. Графа IV содержит информацию о наличии или об отсутствии рассматриваемых знаков в азбуках путевой нотации, к-рые появляются в первые годы XVII в. и опережают демественные азбуки более чем на 100 лет. Именно в путевых азбуках была осмыслена новая знаковая система, отличная от знаменной; т. о., эти азбуки являются базовыми при ее изучении.

Сравнение знаков в графах I и II показывает идентичность начертаний и в большинстве случаев аналогичность или незначительную вариативность расшифровок «оригинальных», согласно Пожидаевой, знаков демественной нотации с расшифровками знаков, взятых из партий верха и низа строчного многоголосия, нотация к-рых определяется этим исследователем как казанская. Знаки, показанные в графе II, не являются в записях верха и низа случайными, они используются достаточно часто. Аналогов начертаний к 4 знакам графы I (№ 4, 5, 16, 21) найти не удалось. Возможно, это знаки разового использования и поздней старообрядческой традиции. Расшифровки знаков № 9, 14, 17 графы I при аналогичных начертаниях в графе II представляются искаженными в сравнении с традицией их перевода кон. XVII в. Сравнение расшифровок остальных 14 знаков граф I и II показывает, что подавляющее большинство из них при одинаковых начертаниях имеет и одинаковые разводы (№ 1, 3, 6, 7, 10, 11, 13, 15, 18, 19). Небольшое число знаков (№ 2, 8, 20) характеризуется вариантными разводами. Сопоставление материалов граф I и II позволяет заключить, что заявленная Пожидаевой оригинальность демественных знаков относительно знаков К. н. не подтверждается.

Сравнение данных граф I и III показывает, что количество совпадающих в них знамен незначительно (№ 11, 12, 13, 14, 19, 20). Знаки № 13 и 14 в графе III даны без разводов. Они выявлены в записях путевой строки песнопений крюковой троестрочной рукописи Праздники РГБ. Ф. 299. № 115 (80-е гг. XVII в.), не имеющей нотных переводов в рукописи РГБ. Ф. 210. № 24 (1-я четв. XVIII в.). Все названные выше знаки не являются характерными для записей партии пути и встречаются редко. Остальные знаки графы I в записях путевого голоса строчного многоголосия не выявлены, однако это не может служить доказательством оригинальности демественной нотации, т. к. представленные в графе I знаки являются производными от основных графических форм, зафиксированных в азбуках путевого знамени (графа IV). Отсутствие большинства знаков графы I в записях путевого голоса объясняется, вероятно, особенностями их разводов, к-рые характеризуются подвижностью, заметным преобладанием четвертных, а в ряде случаев использованием восьмых длительностей. В пути предпочтение отдавалось знакам более протяженным. Основной ритмической единицей здесь была половинная доля, часто встречаются целые доли, четвертные доли использовались реже, обычно они входили в распев знака в качестве составного компонента: . Преобладание долгих длительностей в путевой партии позволяло использовать более мобильную ритмику в сопровождающих голосах. Такая организация вносила в многоголосную ткань контрастность, а также подчеркивала основополагающее значение путевого голоса. Как показывает анализ, соотношения голосов были не хаотичными, а раз и навсегда заданными. Повторность в записи путевого голоса всегда влекла за собой повторность в фиксации партий низа и верха.

В графах I и IV табл. 1 аналогичными можно признать начертания только знаков № 6, 7 и 13. В поздней демественной нотации наблюдается видоизменение графики знака № 19. В азбуках путевого знамени этот знак назван «палкой светлой», чему полностью соответствует его начертание - палка с признаками света . Такое начертание содержится в записях путевой монодии, строчного и демественного многоголосия. В старообрядческих Демественниках этот знак стал передаваться 3 равновеликими ромбовидными значками - .

Видоизменение графики, очевидно, не влечет за собой изменения в распеве знака, поэтому рассматриваемый знак может быть признан оригинальным только с т. зр. графики.

Почти все знаки графы I, за исключением № 3, 4, 21, имеют схожие формы со знаками графы IV и отличаются только наличием тех или иных дополнительных знаков. Т. о., следует признать, что основная графическая форма большинства знаков графы I зафиксирована в азбуках путевого знамени, а знаки, показанные в графе I, являются производными формами. Напр., знаки № 1 и 2 графы I отличаются от соответствующих знаков графы IV небольшой наклонной черточкой, поставленной близко к окончанию знака. Знаки № 9, 10, 14 характеризуются единообразной графикой, различия проявляются в разных высотных обозначениях. Так, в графе I показан заножек ометный (№ 9), а в путевых азбуках имеется заножек мрачноометный. Под № 10 в графе I стоит заножек с крыжом (), а в графе IV - заножек светлый с крыжом (). Знаки № 8, 11, 16, 18 графы I образованы в результате добавления к основным формам, показанным в графе IV, дополнительных знаков: крыжа - к осоке, сорочьей ножки - к голубчику тресветлому и к крюку ключевому, подвертки - к скамеице. Все дополнительные знаки, известные по азбукам демественной нотации, имеют аналоги в азбуках путевой нотации, где они были впервые осмыслены и закреплены в графике.

Практически все знаки графы I имеют формы, производные от аналогичных форм знаков графы IV. Поскольку исходные формы попали в путевые азбуки задолго до их фиксации в старообрядческих демественных азбуках и в записях песнопений, очевидно, что знаки графы I, заявленные Пожидаевой в качестве оригинальных знаков демественной нотации, таковыми не являются.

Т. о., данные табл. 1 показывают, что 3 разные по названию нотации имеют в основе одну и ту же графическую систему, к-рая впервые была теоретически осмыслена и графически сформулирована в азбуках путевого знамени.

В путевых азбуках дана исчерпывающая информация о новой знаковой системе. Это выявляется при анализе алфавитов знаков, изложенных в путевых азбуках и в монодийных записях путевых песнопений. Однако в последних используется только часть алфавита азбук - наиболее простые графические формы знаков. Это, по-видимому, противоречит тому факту, что певч. азбуки Др. Руси на всех этапах бытования имели сугубо практическую направленность. Объяснение этого противоречия можно найти в записях песнопений строчного многоголосия, где монодийный путевой распев использован в качестве основного голоса, а не использованные в нем графические формы знаков - в записях сопровождающих голосов (низа и верха). Отсюда возможен вывод, что песнопения пути изначально были связаны с многоголосным стилем пения. В силу этого монодийные рукописи путевой нотации можно рассматривать как 1-ю стадию нотационной записи строчного многоголосия, фиксирующую только основной путевой голос.

Славник 6-го гласа «Чадо ехидино» с указанием «казанской». Певч. сборник. 70–80-е гг. XVII в. (РГБ. ТСЛ. № 436. Л. 75)Описанное выше соотношение перечня путевых знамен в азбуках и в записях монодийных песнопений подтверждается данными табл. 1: только небольшое количество знаков графы IV имеет аналоги в графе III. В записях путевого голоса строчного многоголосия эти знаки встречаются редко и не являются для данного голоса характерными. Т. к. в строчном многоголосии путь являлся основным голосом, а низ и верх по отношению к пути были голосами зависимыми, то представляется логичным, что знаковая система многоголосия была зафиксирована именно в азбуках путевого знамени.

Итак, поскольку практически все «оригинальные», по Пожидаевой, знаки демественной нотации используются в записях партий низа и верха строчного пения, нотация к-рых определена указанным исследователем как казанская, между знаковыми системами демественной и казанской нотаций нет особых различий.

Меньшее количество прямых совпадений графики и разводов наблюдается между «оригинальными» демественными знаменами и записями путевой партии многоголосия, а также содержанием путевых азбук. Здесь выявляется зависимость графических форм знаков демественной нотации от знаков путевой нотации. Т. о., гипотеза об использовании в записях рус. безлинейного многоголосия 3 разных нотаций не подтверждается. Напротив, выявляются аналогичность, общность, производность графических средств, применяемых в записях партий многоголосия. При этом наибольшая близость графики свойственна записям низа, верха и демества. Меньшее сходство графики наблюдается между записями 3 названных партий и записями партии пути, что отражает разную меру подвижности партий. Из единого графического фонда нотации, зафиксированной в путевых азбуках, для записи разных интонаций выбирают соответствующие им знаки. Поэтому в записи легко различить путь и партии низа, верха, демества. Между 3 последними также имеются различия, но они менее заметны.

Т. о., знаки демественной, казанской и путевой нотаций, представленные в табл. 1, относятся к одной и той же графической системе. Анализ певч. рукописей XVII в. показывает, что достаточно часто в них можно встретить указания «путные», «путной», «путем», реже - «демество», «демественные», «демеством»; все они предпосланы отдельным песнопениям или циклам песнопений в записи столповым дробным знаменем или знаковой системой, отличной от знаменной. Следов., эти указания использовались для определения разных стилистических пластов древнерус. певч. искусства - путевого и демественного распевов, но не являлись указаниями на путевую и демественную нотации. Вероятно, происхождение рассматриваемых терминов связано с русским безлинейным многоголосием и производно от названий партий - «путь», «демество». Распевы партий низа и верха никогда не имели особых наименований, что подчеркивало их зависимость от партий пути в строчном и демественном многоголосии. При исполнении партия пути всегда удваивалась, об этом свидетельствует состав станиц государевых певчих дьяков и патриарших певчих дьяков, в которых было по 2 путника и по одному исполнителю на партии низа, верха, демества. Удвоение партии пути способствовало ее выделению в звучащей певч. ткани, тем самым подчеркивая главенствующее значение данного голоса. Путь в строчном многоголосии и путь в деместве - весьма разные стилистические версии распетого текста. Обрамляющие путь голоса - низ и верх - в строчном и демественном многоголосии также разные, что обусловлено их взаимосвязью с разной певч. стилистикой путевых партий.

В совокупности со словом «знамя», к-рое в древнерус. певч. культуре означало то же, что в совр. музыкознании слово «нотация», в рукописях XVII в. из рассматриваемых 3 терминов встречается только 2 - «путное» и «казанское», напр. в заголовках азбук: «Имена путнаго знамени иже точию в путном обретается, а не в столповом» (ГИМ. Син. певч. № 1072. Л. 560, 50-е гг. XVII в.), «Начало путнаго знамени, ключ путной еже в столповом не обретается» (ГИМ. Син. певч. № 74. Л. 340, 60-е гг. XVII в.), «Согласие знамени с путным знаменем, сии речь како поется путь против знамени и решение путному знамени в коем же гласу» (РНБ. Кир.-Бел. № 665/922. Л. 1003 об., написана иноком Христофором в 1604), «Какизы, сиречь ключ столповому и казанскому знамени» (РГБ. Ф. 37. № 93. Л. 644, 20-е гг. XVII в.), «Книга, глаголемая кокизы, сиреч ключь столповому и казанскому знамени» (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Л. 248, 30-40-е гг. XVII в.).

Особо выделяются 2 заголовка: «Имена ключевому знамени как зовется» (РНБ. Вяз. Θ. № 80. Л. 536 об., 60-е гг. XVII в.), предпосланный руководству, во всем аналогичному «Именам путнаго знамени...», и «Глаголеми Кокизы. Сиречь ключ столповому и путному знамени» (РГБ. Ф. 299. № 154. Л. 766, 1647 г.), сопровождающий руководство, аналогичное по содержанию и по форме изложения материала казанским кокизникам.

Задостойник на Рождество Пресв. Богородицы с указанием «Ино казанское знам[я]» в певч. сборнике 1619–1626 гг. (РГБ. Ф. 98. № 1159. Л. 139 об.)Т. о., одни и те же знаки нотации в руководстве «Имена...» в большинстве случаев названы «путными», а в одном - «ключевыми». В кокизниках казанского знамени нотационные строки, сопоставляемые со знаменными, обычно именуются «казанскими», а один раз - «путными». В певч. рукописях также изредка можно встретить указание «путь ключевой». В рукописи сер. XVII в. РНБ. Соф. № 498 (Л. 315) оно предпослано гимну «Свете тихий» в записи путевой нотацией (см.: Гусейнова З. М. «Извещение» Александра Мезенца и теория музыки XVII в. СПб., 2008. С. 29). Все это позволяет заключить, что новая знаковая система, отличная от знаменной, использовавшаяся в записях песнопений путевого и демественного распевов, имела 3 наименования: «путная», «казанская», «ключевая». Два первых можно охарактеризовать как равноупотребительные, 3-е название, наиболее точно определяющее суть новой графической системы, в которой особое значение имели ключевые разновидности знамен, не вошло в певч. практику.

В рукописях XVII в. не встречается словосочетание «демественное знамя», оно вошло в употребление с сер. XVIII в. и было связано со старообрядческими Демественниками, как правило предварявшимися азбуками демественного знамени (вариант названия - «азбука демественного ключевого знамени»). Вероятно, отсутствие в певч. наследии XVII в. азбук демественного знамени, равно как и словосочетания «демественное знамя», свидетельствует о том, что нотационные записи демества не осознавались в то время как что-то особое, отличное от знаковой системы путевой/казанской нотации. Понимание демества как особой знаковой системы возникло только после того, как вышли из употребления многочисленные записи путевой монодии и рус. безлинейного многоголосия в совокупности 2 певч. стилей - строчного и демественного.

Новая знаковая система, отличная от знаменной, появилась в рукописях 70-х гг. XVI в. и использовалась для фиксации как монодийных песнопений пути и демества, так и многоголосных образцов этих певч. стилей. Поскольку в эти годы новой нотацией был записан огромный репертуар таких певч. книг, как Стихирарь месячный и постный, Триодь Постная и Цветная, Октоих, Обиход, то вполне очевидно, что ее изобретение должно быть отнесено к более раннему времени, возможно к сер. XVI в. Распеть, записать и ввести в употребление десятки тысяч песнопений единовременно невозможно, для этого необходим достаточно протяженный временной отрезок. Указанная дата хорошо согласуется с мнением дореволюционных исследователей, связывавших изобретение К. н. с деятельностью государевых певчих дьяков Иоанна Грозного в период покорения Казанского ханства.

Задостойник на Рождество Пресв. Богородицы с указанием «поут» в певч. сборнике сер. XVII в. (РГБ. ТСЛ. № 433. Л. 424)Новая знаковая система была теоретически осмыслена и изложена в азбуках путевого знамени, ранние образцы к-рых датируются первыми годами XVII в. (ГИМ. Син. певч. № 1240, не ранее 1603; РНБ. Кир.-Бел. № 665/922; РГБ. Ф. 178. № 875, не ранее 1605), вслед. чего в научной лит-ре эта система стала называться путевой нотацией. Однако наряду с таким наименованием в певч. рукописях иногда встречаются указания «каз», «казан», «казанскои», «поут казань», «ино казанское знам», предпосланные фрагментам или целым песнопениям, циклам песнопений. Анализ записей с этими указаниями выявляет их схожесть с записями песнопений путевой нотацией или небольшую вариантность по отношению к ним. Т. о., с 70-х гг. XVI до кон. XVII в. одна и та же знаковая система бытовала под 2 наименованиями. Возможно, в отмеченном явлении отразились традиции разных певч. школ.

Подтверждением сказанному служат сохранившиеся в рукописях образцы, именуемые различными производными от слова «казанское», в сопоставлении с записями, названными «путными». В певч. сборнике 70-80-х гг. XVI в. РГБ. Троиц. № 436, состоящем из Триоди и Обихода простого и целиком фиксированном путевой нотацией, указание «казанскои» в различных формах написания встречается 6 раз: в субботу мясопустную для стихиры на «Господи, воззвах» 6-го гласа «Егда хощеши прити» (Л. 7 об.), для стиха блаженн «Яко тех есть Царство Небесное», для причастна на литургии Преждеосвященных Даров «Благословлю Господа» (Л. 32 об.), в Великий четверг для славника на «Господи, воззвах» «Чадо ехидено» 6-го гласа (Л. 75), в Великий пяток для тропаря 3-го часа «Страха ради июдеиска» 8-го гласа (Л. 107 об.) и для тропаря 6-го часа «Придете христоносении людие» 5-го гласа (Л. 109 об.). В 2 случаях (Л. 7 об., 31 об.) это указание сопровождается появлением в записях песнопений 2-й строки крюков, выполненных красным цветом. На л. 7 об. количество дополнительно вписанных киноварных крюков небольшое - 5, на л. 31 об. киноварные крюки надписаны над всеми крюками стиха «Яко тех есть Царство Небесное» и эпизодически выписаны над крюками припева «Помяни нас, Господи». В 4 случаях (Л. 32 об., 75, 107 об., 109 об.) указание «казан» вынесено на поле, в каждом случае рядом с ним выписан небольшой фрагмент текста распеваемого песнопения, снабженный крюковой записью. Указание и текст здесь выполнены красным, а крюки - черным цветом. Размеры фрагментов, выписанных на полях, разные: на л. 32 об. выписано 10, на л. 75 - 14, на л. 107 об., 109 об.- по 3 крюковых начертания.

Пример 2. Начало славника 6-го гласа «Чадо ехидено» в рукописи 70–80-х гг. XVI в. (РГБ. Троиц. № 436) (1, 2 – с указанием «казанскои») и в путевом сборнике 1602 г. инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767) (3)

Пример 1. Строка из стихиры 6-го гласа «Егда хощеши прити» в рукописи 70–80-х гг. XVI в. (РГБ. Троиц. № 436) с указанием «казанскои» (1) и в путевом сборнике 1602 г. инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767) (2)

Сравнение записей вышеперечисленных песнопений с записями аналогичных текстов в путевом сборнике, написанном иноком Христофором в 1602 г. (ГИМ. Щук. № 767), позволяет утверждать, что, за исключением отдельных фрагментов, записи совпадают (см. примеры 1 и 2).

В примере 1 строка 1 воспроизводит запись рукописи РГБ. Троиц. № 436 (Л. 7 об.), строка 2 - запись сборника инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767. Л. 314 об.- 315).

В примере 2 в строке 1 дана запись славника «Чадо ехидено» 6-го гласа из рукописи РГБ. Троиц. № 436 (Л. 75), в строке 2 воспроизведен фрагмент записи, вынесенный на нижнее поле л. 75 и снабженный указанием «казанскои», в строке 3 приведен текст песнопения из сборника инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767. Л. 349 об.).

В примере 1 расхождение записей наблюдается в распевах слов «судищем течет», при этом выписанные над указанными словами киноварные начертания рукописи РГБ. Троиц. № 436, за исключением одного знака, совпадают с записью распева этих слов в сборнике инока Христофора.

В примере 2 указание «казанскои» дано на нижнем поле листа и сопровождает запись распева слов «Чадо ехидено воистинну». При сопоставлении записей распевов указанных слов в рукописи РГБ. Троиц. № 436 (в примере 2 они даны в строках 1 и 2) выявляется значительная разница между ними, при этом вариант распева с указанием «казанскои» полностью совпадает с записью в сборнике инока Христофора.

Пример 3. Фрагмент славника 8-го гласа «Егда поставятеся престоли» в рукописи 70–80-х гг. XVI в. (РГБ. Троиц. № 436) с указанием «казанскои» (1) и в путевом сборнике 1602 г. инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767) (2)

В рукописи РГБ. Троиц. № 436 помимо перечисленных имеется еще 5 песнопений, в записях к-рых встречаются киноварные начертания, вписанные над основным текстом (Л. 8, 8 об., 10, 13, 76), однако к.-л. указания здесь отсутствуют. Анализ записей, их сравнение с аналогичными песнопениями в сборнике инока Христофора выявляют, что, как и в ранее рассмотренных примерах 1 и 2, киноварные записи на вышеперечисленных листах рукописи РГБ. Троиц. № 436 совпадают с записями инока Христофора. Следов., указание «казанскои» может быть распространено и на них. В примере 3 приведены записи фрагмента стихиры 8-го гласа в субботу мясопустную «Егда поставятеся престоли»: в строках с № 1 - в певч. сборнике РГБ. Троиц. № 436 (Л. 10), в строках с № 2 - в сборнике инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767. Л. 317).

Результаты сопоставления записей песнопений рукописи РГБ. Троиц. № 436, имеющих дополнительно вписанные киноварные начертания, с аналогичными текстами рукописи инока Христофора показывают, что киноварные крюки рукописи РГБ. Троиц. № 436 не являются фрагментарной записью 2-го голоса, а представляют собой вариантные разночтения записей песнопения путевого распева, нотация к-рого, следов., могла называться и казанской.

Это положение подтверждается при анализе рукописи 1619-1626 гг. РГБ. Ф. 98. № 1159, в к-рой на л. 135 помещен заголовок «Задостойники путные на праздники», после чего излагается цикл задостойников в записи путем столповым. По окончании этого цикла на л. 139 об. помещен заголовок «Ино казанское знам[я]», за ним следуют задостойники в записи казанским знаменем. Их сопоставление с записями задостойников с указанием «поут» в рукописи сер. XVII в. РГБ. Троиц. № 433 выявляет полное тождество графических систем (см. иллюстрации с задостойником на Рождество Пресв. Богородицы «Чюже есте матеремо девою быти» из указанных рукописей).

Стихира 6-го гласа «Духовная моя братия» с указанием «поут казань» в певч. сборнике сер. XVII в. (РГБ. Ф. 379. № 29. Л. 134 об.)

О том, что указание «казанскои» применялось именно к путевому распеву, вошедшему с 20-х гг. XVII в. в качестве основного голоса в песнопения троестрочного многоголосия, свидетельствует рукопись сер. XVII в. РГБ. Ф. 379. № 29. Это сборник песнопений знаменного распева, в состав которого включены отдельные монодийные песнопения пути и демества, а также многоголосные песнопения в партитурной и поголосной формах записи. В этой рукописи указание «поут казань» предпослано одноголосной записи стихиры 6-го гласа на погребение иноков «Духовеная моя братия».

Сравнение этого списка с записями стихиры из сборников путевого знамени выявляет их чрезвычайную близость; имеющиеся между списками разночтения незначительны и не выходят за рамки обычной вариантности. Это хорошо видно в примере 4: в строках 1-3 воспроизведены одноголосные записи путевого распева, а в строках 4-5 - записи путевого голоса из 3-голосных строчных партитур.

Заголовок граней в рукописи кон. XVII в. (РГБ. Ф. 299. № 212. Л. 176)

Начало стихиры 6-го гласа «Духовеная моя братия» в путевых и строчных сборниках кон. XVI – посл. четв. XVII в.Начало стихиры 6-го гласа «Духовеная моя братия» в путевых и строчных сборниках кон. XVI – посл. четв. XVII в.

Пример 5. Строка «колыбелка» в стихире 2-го гласа «Послано бысте» по путевым (1 – ГИМ. Щук. № 767. Л. 17 об., 1602 г., 2 – РНБ. Кир.-Бел. № 665/922. Л. 1006, 1604 г.), казанским (3 – РГБ. Ф. 37. № 93. Л. 654, 20-е гг. XVII в., 4 – СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Л. 270, 40-е гг. XVII в.), строчной (5 – РГБ. Ф. 299. № 154. Л. 186 об., кон. XVII в.) и нотолинейной (6 – РГБ. Ф. 210. № 24. Л. 73 об., кон. XVII в.) рукописям XVII в.

Сопоставление одноголосных записей из примера 4 с записями партий пути из троестрочных стихир показывает почти полное их совпадение. Небольшие отличия, имеющиеся в списке ГИМ. Син. певч. № 220, связаны с заменой раздельноречной редакции текста истинноречной (см. ст. Истинноречие). Поскольку список стихиры, надписанный «поут казань», существенно не отличается как от ранних списков путевого одноголосия, так и от более поздних записей пути в троестрочии, можно сделать вывод, что это указание не означало особой версии путевого распева, приспособленного к многоголосной обработке, а было лишь одним из его наименований.

Т. о., сравнение записей песнопений, имеющих указание «путной», с аналогичными по тексту песнопениями, нотация к-рых определена в качестве казанской, выявляет, что одна и та же знаковая система имела 2 наименования.

Такие же результаты дает анализ азбук путевой и казанской нотаций. Азбуки казанского знамени в настоящее время известны в виде 3 типов теоретических руководств: грани (2 списка), кокизник (6 списков), фитник (1 список). Свидетельства разных наименований одной и той же знаковой системы находятся в 2 типах руководств - гранях и кокизнике.

Грани, сохранившиеся в рукописях кон. XVII в. РНБ. Тит. № 637 и РГБ. Ф. 299. № 212, при практически аналогичном содержании имеют разные названия и отличаются формой изложения материала. Этот факт, а также небольшие разночтения в певч. материале рукописей свидетельствуют о том, что названные руководства соотносятся между собой как варианты одной редакции. Граням рукописи РНБ. Тит. № 637 предшествует заголовок «Имена столповому и казанскому знамяни, како именем коеждо знамя назвали столповое и казанское. Зде же изложение существенно против столпового знамяни казанскому, како которое с коемждо знамянем поется. Статья светлая столповая против параклита казанскаго. Статья мрачная против крюка простаго казанскаго. И прочая по сему же разсуждай» (Л. 2 об.). На л. 3-5 об. расположены таблицы, разделенные на клетки, каждая из к-рых содержит наименование знака и 2 начертания. Верхнее знамя - казанское, оно выполнено красным цветом. Под ним расположен развод столповым знаменем, к-рый дан черным цветом.

Заголовок в рукописи РГБ. Ф. 299. № 212 близок к приведенному выше, однако в нем сопоставляемые знамена названы «столповыми» и «путными»: «Сказание како именуются коеждо знамени в коем гласе или како поется. Имена столповому знамени како именем коегождо знаме[не]м назвати столповое и путное. Зде изложение существенно противу [с]толповаго знамени путному како которо коймждо знаменем поется. Статья светлая столповая противу параклита путнаго. И прочая по разсуждению» (Л. 176-176 об.). Изложение материала в рукописи РГБ. Ф. 299. № 212 резко отличается от типичной формы граней, выполняемых в виде таблиц, разграфленных на клетки. Таблицы здесь отсутствуют. Путевое знамя (оно показывается первым) и соответствующий ему развод столповым знаменем размещены над названием знака и отделены друг от друга промежутком и небольшой вертикальной чертой красного цвета. Оба знака выполнены черным цветом.

Несмотря на различные формы изложения материала, в силу общности содержания вышеназванных руководств в певч. практике применительно к одной и той же нотационной системе использовались разные термины - «путное» и «казанское». В табл. 2 сопоставлены начальные фрагменты рассматриваемых руководств (разводы казанских/путевых знамен не воспроизводятся).

Аналогичная общность содержания при имеющемся различии наименований наблюдается в казанских кокизниках. Из 6 известных списков 4 (РГБ. Ф. 37. № 93; ГИМ. Увар. № 635, 1845 г., копия рукописи 20-х гг. XVII в.; СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126; БАН. Ф. 32.16.18, 40-е гг. XVII в.) именуются «казанскими» и сопровождаются однотипными заголовками - «Какизы сиречь ключ столповому и казанскому знамени...» (РГБ. Ф. 37. № 93. Л. 644). Список РГБ. Ф. 299. № 154 озаглавлен «Кокизы сиречь ключ столповому и путному знамени...» (Л. 764 об.). Список РНБ. Солов. № 690/752 названия не имеет, что, по всей видимости, объясняется утратой начального фрагмента рукописи.

В таблице 3 сопоставлены начертания и наименования 3 первых попевок 1-го гласа по казанскому кокизнику РГБ. Ф. 37. № 93 и путевому кокизнику РГБ. Ф. 299. № 154.

В приводимых фрагментах, как и в руководствах, совпадает порядок изложения строк. Принцип изложения материала также одинаковый - сопоставление казанской или путевой строки со структурно соответствующей ей знаменной строкой. Первой выписывается казанская или путевая строка, под ней помещается знаменная строка, под к-рой выписан фрагмент богослужебного текста. Ему в кокизниках РГБ. Ф. 37. № 93 и РГБ. Ф. 299. № 154 предшествует текстовая строка в виде последования гласных букв «е и е и е...». Их количество в большинстве строк кокизников совпадает с количеством певч. знаков, зафиксированных в знаменной и в сопоставляемых с ней казанской или путевой строках. Количество гласных определяет количество слогов, приходящихся на ту или иную попевку. В названных выше кокизниках разной является только форма изложения богослужебного текста, последний в кокизнике РГБ. Ф. 299. № 154 зашифрован с помощью литореи. Суть шифрования заключается в том, что все гласные и полугласные (ъ, ь) сохраняют свое значение, а согласные заменяются по определенной схеме, в которой буквы верхнего ряда соответствуют буквам нижнего ряда и наоборот:

При сопоставлении начертания верхних строк, показанных в таблице 3, видно, что в целом для этих строк характерно единообразие записей. Количество разночтений минимально, в примере они выделены горизонтальными квадратными скобками. Т. о., в казанском и путевом кокизниках РГБ. Ф. 37. № 93 и РГБ. Ф. 299. № 154 для одной знаковой системы также применяются 2 названия - «казанская» и «путная».

Итак, при анализе «оригинальных», по Пожидаевой, знаков демественной нотации выявлено наличие большинства из них в записях партий верха и низа, нотация которых определяется вышеназванным автором как «казанская». Кроме того, установлено, что с т. зр. графики «оригинальные» демественные знаки совпадают со знаками, зафиксированными в путевых азбуках, или являют собой производные формы от путевых знаков.

При анализе 2 групп памятников, 1-ю из к-рых составили фрагментарные крюковые записи с указаниями «казан» и целые песнопения с аналогичными писцовыми пометами, а 2-ю - теоретические руководства, было показано тождество крюковых записей при разных определениях нотации. Очевидно, что К. н. не являлась новой знаковой системой, различные производные термина «казан» представляли еще одно наименование нотации, теоретически осмысленной и зафиксированной в азбуках путевого знамени. Определяя нотацию средней путевой строки многоголосия как «путную», а нотацию строк верха и низа как «казанскую», Пожидаева не учитывает материалов казанских кокизников, ибо в них зафиксирована именно средняя (путевая) строка многоголосия, а не строки верха и низа. Это видно из сопоставления строк в казанских кокизниках с соответствующими фрагментами многоголосных песнопений, напр. строки 2-го гласа «Имея престоло небо» из славника на «Господи, воззвах» «Послано бысте» в службе на Благовещение Пресв. Богородицы. В казанских кокизниках эта строка устойчиво именуется «колыбелкой». В примере 5 строка 1 взята из путевого сборника инока Христофора 1602 г., строка 2 - из его же кокизника путевого знамени 1604 г. В строках 3 и 4 выписаны аналогичные по богослужебному тексту строки из кокизников казанского знамени 20-х и 40-х гг. XVII в. Строка 5 представляет 3-голосную запись «колыбелки» из рукописи кон. XVII в. В строке 6 воспроизведен нотный перевод средней путевой строки многоголосия, он также датируется кон. XVII в.

Горизонтальными скобками в примере 6 выделены разночтения. В большинстве случаев они не влияют на распев, т. к. в записи использованы синонимические знаки: замена стопицы () запятой (), крюка () - палкой (), статии закрытой () - статией мрачной ().

Остальные выделенные знаки отражают небольшую вариантность напева, их количество незначительно. Запись «колыбелки» в трехголосии наиболее близка к строке путевого кокизника инока Христофора, за ней по степени близости следует строка из казанского кокизника СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126.

Записи строк низа и верха 3-голосного фрагмента не имеют ничего общего с фиксацией рассматриваемой строки в путевом и казанском кокизниках. Эти строки, будучи зависимыми от путевой/казанской строки, никогда в кокизниках не фиксировались. С т. зр. графики они, безусловно, относятся к путевой/казанской нотации. Следов., все партии многоголосия фиксировались одной и той же знаковой системой, из общего фонда которой для каждой строки выбирались знаки, отражающие типичные для нее мелодико-ритмические обороты. А т. к. партии многоголосия отличались разной степенью подвижности, это и предопределяло разницу их графического облика.

В наст. время в исследовательской лит-ре бытует мнение о наличии в певч. практике средневек. Руси 3 нотаций - знаменной, путевой и демественной, фиксирующих соответственно знаменный, путевой и демественный распевы. Однако анализ графических средств, используемых в записях монодийных песнопений путевого и демественного распевов, а также в их многоголосных версиях, заставляет пересмотреть общепринятую т. зр. и приводит к заключению, что в записях пути и демества использовалась одна и та же знаковая система, имевшая 2 наименования - «путная» и «казанская».

Теоретические руководства, именуемые в большинстве своем казанскими, представлены гранями, кокизниками и фитником.

Грани

Грани представляют собой руководство, предназначенное для изложения знаков казанской/путевой нотации общепонятным дробным столповым знаменем. Как было отмечено, рассматриваемые 2 списка граней (РНБ. Тит. № 637; РГБ. Ф. 299. № 212) при аналогичном содержании имеют разные наименования -«казанские» и «путные». Оба списка относятся к кон. XVII в., когда рус. безлинейное многоголосие начало вытесняться новым, гомофонно-гармоническим многоголосием, в силу чего написание указанных списков граней представляется исторически запоздавшим и, по всей видимости, отражающим индивидуальный интерес к данной нотации.

Форма граней и принцип перевода одной нотации в другую были разработаны в руководствах путевого знамени, которые появились в первые годы XVII в. и бытовали до 60-х гг. этого столетия. Списки граней указанного периода характеризуются близким, аналогичным содержанием. В них, как правило, совпадает порядок изложения знаков и их начертаний с разводами. Иногда в последних присутствует вариантность, что вполне закономерно, т. к. разводы фиксировались дробным столповым знаменем, передававшим распев в достаточном приближении, но не адекватно. В большинстве списков путевых граней наименования знаков отсутствуют. Они, как правило, излагались в др. руководстве - «Имена путного знамени», назначением к-рого являлась фиксация начертаний и наименований знаков. В случае когда такое руководство в путевой азбуке отсутствовало, наименования знаков частично включались в состав граней. При этом часть знаков имела начертание, название и развод, другая - только начертание и развод.

В рассматриваемых списках граней содержится соответственно 176 (РНБ. Тит. № 637) и 168 знаков (РГБ. Ф. 299. № 212). Каждое из руководств состоит из 2 разделов. В 1-м разд. присутствуют названия, начертания и разводы казанских знамен (134 и 130 соответственно спискам). Во 2-м разд. (42 и 38 знаков) также имеются названия и сопоставляемые начертания 2 нотаций; в отличие от названий 1-го разд. названия здесь соотносятся со знаменными крюками, а не с казанскими. Последнее привело Д. С. Шабалина к выводу, что в гранях РНБ. Тит. № 637, начиная с названия знака параклит, «осуществляется обратное объяснение столповых знамен казанскими» (Шабалин. 1991. С. 266). Похожую т. зр. высказывает З. М. Гусейнова, которая, выделяя в гранях этой рукописи 2 раздела - «основной» и «обратный», писала: «Обратная азбука также дает информацию о роспевах казанского знамени, и любопытно, что в некоторых случаях розвод казанского знамени показан иными, по сравнению с «основной» азбукой, столповыми знаменами» (Гусейнова. 1999. С. 14). Идея «обратного» перевода, когда знаки общеупотребительной знаменной нотации поясняются нотацией менее известной, к тому же в этом объяснении знаки К. н. имеют разводы, отличные от показанных ранее, представляется сомнительной.

В указанных руководствах в отличие от путевых граней более раннего времени все знаки даны с наименованиями, что, с т. зр. пользователя, представляется весьма удобным. Наименования и начертания казанских знаков в большинстве случаев совпадают с наименованиями и начертаниями путевых, меньшая их часть при совпадении графики имеет др. названия. Сказанное распространяется на знаки, к основным графическим формам к-рых добавлен в конце начертания крыж (). В путевых азбуках знаки с приписанным крыжом всегда имеют в названии производной графической формы указание «с крыжем»: «врахия с крыжем» (), «стрела челная с крыжем» (), «параклит с крыжем» (). В казанских гранях знамена с крыжом имеют 3 новых наименования, кроме того, изредка встречается и форма с крыжом: «параклит с отметом» (; название знака не соответствует начертанию, исходя из последнего должно быть - «параклит с отметом и подчашием»), «параклит с отхватом» (), «голубчик отступной» (; правильное наименование - «голубчик тресветлый отступной»), «врахия с крыжем» (). Аналогичное явление наблюдается в знаменах, образованных с помощью «омета» - небольшой черты или запятой, написанных в конце основного начертания. В большинстве случаев производные знаки называются в анализируемых гранях «отметными»: «крюк отметной» (), «стрела отметная» (), «голубчик отметный» (), однако имеется и наименование «с хвостом» - «скамеица с хвостом» (). Встречаются также разные названия при одинаковом изображении казанского знака: «запятая с палкой», «воздернутая», «воздернутая нижняя» (); «стрела светлая», «стрела поступная» (); «переводка с сорочьей ножкой», «непостоянная с сорочьей ножкой» (). Существует также большая группа знамен, названия к-рых не совпадают с приводимыми начертаниями. В 1-м разд. граней такие знаки составляют ок. 1/3, а во 2-м - ок. 1/10 общего количества помещенных в них знамен.

Использование разных названий для одинаковых производных и основных графических форм, большое количество знаков с нарушенным соотношением наименования и начертания - все это свидетельствует о происшедшей на каком-то этапе трансформации нотации или же о плохом ее знании. Последнее представляется более вероятным, т. к. наибольшее количество ошибок приходится на 1-й разд. граней, в к-ром названия сочетаются с казанскими знаменами. Во 2-м разд., где наименования соотносятся со столповыми знаменами, ошибок значительно меньше. Из этого следует, что пользоваться материалами граней РНБ. Тит. № 637 и РГБ. Ф. 299. № 212 можно только с известной осторожностью, подвергая каждую клетку всестороннему анализу.

Содержание 2-го разд. граней не укладывается в идею «обратного» перевода Шабалина и Гусейновой, т. к. демонстрирует весьма разноплановый материал, в к-ром не всегда присутствует перевод знака одной нотации в другую. В табл. 4 воспроизведен фрагмент казанской азбуки РНБ. Тит. № 637 (Л. 4-4 об.) (где это возможно, дополнительно внесены разводы знамен по авторской азбуке, составленной на основе двознаменной рукописи Праздников посл. четв. XVII в. ГИМ. Син. № 388, а также порядковые номера знаков; в клетке № 168 обозначена величина интервального шага - на терцию и кварту вверх).

Второй раздел состоит из 42 клеток. Казанские знаки 24 клеток имеются в 1-м разд., остальные 18 знамен показаны здесь впервые. Анализ материалов этого раздела выявляет почти полное отсутствие специфической графики К. н.: из 42 клеток она отмечается лишь в 9 (№ 137, 141, 144, 148, 152, 160, 163, 164, 167), в 10 клетках присутствуют знаки одинакового начертания в казанской и знаменной нотациях (№ 135, 136, 139, 155, 170, 171, 173, 174, 175, 176).

При сопоставлении разводов знамен, приводимых в клетках 2-го разд., выявляется, что большая группа знаков имеет одинаковые разводы в 2 нотационных системах; при этом сопоставляемые в клетках начертания знаков могут быть как одинаковыми (№ 139, 155, 173), так и разными (№ 137, 138, 140, 141, 142, 143, 144, 150, 153, 154, 158, 162, 163, 165, 166, 168). Очевидно, что целью сопоставления знаков в названных клетках является показ равнозначности их певч. значений. Трудно представить ситуацию, в которой столь простые, общеизвестные столповые знамена требовалось бы объяснять посредством знаков К. н.

Др. группу образуют клетки № 135, 136, 171. В них присутствуют одинаковые начертания в казанской и знаменной нотациях. Общим свойством записей этих клеток является наличие элемента тайнозамкненности, который наиболее ярко присутствует в клетках № 135, 136 и менее рельефно - в клетке № 171. В клетке № 135 сопоставлены одинаковые для обеих нотаций начертания попевки, именуемой в знаменном распеве «кулизма» (), а в клетке № 136 - сочетание 2 знаков (), носящих название «полукулизма». В рамках знаменной нотации оба начертания относятся к тайнозамкненным. Кулизма - одна из наиболее сложных и изменчивых попевок, ее развод зависит от гласа и местоположения в песнопении. Сочетание знаков , а также знак статии закрытой используются в окончаниях мн. знаменных попевок и также относятся к тайнозамкненным, т. к. эти знаки имеют развод, к-рый зависит от попевки и гласа. Рассматриваемые начертания можно считать самыми яркими символами тайнозамкненности в знаменной нотации. Сопоставление в клетках № 135, 136, 171 одинаковых начертаний знаков следует расценивать как краткое и схематичное указание наличия в К. н. тайнозамкненных попевок, развод к-рых, как и в знаменной нотации, не может быть получен путем познакового прочтения, а должен быть выучен наизусть.

Еще одна группа знаков, в смысловом отношении отличающаяся от ранее рассмотренных, состоит из ряда казанских стопиц (№ 137, 138, 139, 141, 142, 143, 144 таблицы 4). Рассмотрим, чем обусловлен столь многочисленный показ весьма простого в певч. отношении знака казанской стопицы, развод к-рой во всех случаях равен половинной доле. Последняя в знаменных разводах вышеперечисленных клеток показана на разных высотных уровнях - от довольно низкого, отраженного посредством знаменной запятой (клетка № 137), до высочайшего, записанного крюком тресветлым (№ 144).

Разным высотным уровням столповых знамен соответствуют различные графические формы стопицы казанской, образованные с помощью небольшой толстой черточки. Под № 139 мы видим уже известную по 1-му разд. граней основную графическую форму стопицы казанской, а под № 138, 143 - производную форму стопицы с рогом. Новыми с т. зр. графики во 2-м разд. являются знаки № 137, 141, 144. В 2 первых небольшая толстая черточка приписана внизу знака (). При указанном местоположении черточки стопица казанская приобретает определение «нижняя» и переводится в 1-м случае знаменной запятой - синонимом низкого высотного уровня звучания, во 2-м случае - крюком простым знаменным, являющимся наиболее низким в семействе знаменных крюков. В обоих случаях графическая форма стопицы казанской связана с низким уровнем звучания, что позволяет рассматривать описанное местоположение черточки в качестве нижнего признака.

В стопице под № 144 черточка расположена не с левой стороны верха начертания (), а с правой (). Различное расположение черточки наверху казанской стопицы также связано с разным уровнем ее звучания. Так, если стопица с рогом казанская соответствует крюку светлому знаменному, то написание черточки с верхней правой стороны отражает более высокий уровень звучания, записанный посредством крюка тресветлого знаменного.

Т. о., во 2-м разд. граней РНБ. Тит. № 637 зафиксировано 2 верхних признака. В записях многоголосия верхний признак фиксируется в форме рога (). Поэтому можно предположить, что его написание справа от верха знака, зафиксированное в стопице под № 144, является теоретической абстракцией, вызванной желанием составителя граней показать повышение высоты звучания казанской стопицы при ее толковании столповым крюком тресветлым. С теоретической т. зр. ряд казанских стопиц с придуманным верхним признаком вполне упорядочен и зрительно отражает 4-ступенное восходящее движение. Тем не менее его нельзя признать правильным исходя из закономерности действия признаков К. н. Функция последних была выявлена методом сравнения крюковых записей строчного и демественного многоголосия с нотными переводами кон. XVII в., а также путем анализа упрощенной системы К. н., используемой в записях гармонизаций греческого и знаменного распевов (об истории признаков, о формах их написания и прочтения в К. н. см.: Богомолова. 2007).

Суть действия казанских признаков в том, что они обозначают направление движения напева и не связаны с конкретной ступенью или высотой звучания. Нижний признак указывает преимущественно на поступенное движение вниз, верхний - на такое же движение вверх.

Описанное понимание признаков совпадает с их трактовкой в гранях азбуки РНБ. Тит. № 637, но функция основной графической формы стопицы казанской в записях многоголосия отличается от ее понимания в азбуке. В последней дважды стопица дана как некий исходный высотный уровень, от к-рого вниз и вверх располагаются графические формы с признаками. В действительности же основная графическая форма стопицы казанской, написанная после формы с нижним или верхним признаком, обозначает повторение высоты звучания, достигнутой предшествующим знаком.

В результате рассмотрения казанских стопиц очевидно, что данная группа знаков присутствует в гранях не ради перевода одной нотации в другую, а чтобы показать наличие системы высотных признаков в К. н., ознакомить с формами их написания и с направленностью действия. Не все в показе признаков и в порядке расположения графически-модифицированных форм стопиц здесь верно. Но все-таки идея толкования высотности казанских признаков выражена достаточно понятно.

Кроме того, во 2-м разд. граней имеется группа клеток, назначение к-рых заключается в показе структурных соответствий знаков К. н. и знаменной нотации; назначение др. клеток еще предстоит выяснить. Однако и сейчас видно, что помещенный во 2-м разд. материал не ограничивается указанием начертаний знаков с их разводами, но значительно более разноплановый и сложный. Разница в содержании 2 разделов казанских граней, различный профессиональный уровень их исполнения позволяют предположить объединение в списках РНБ. Тит. № 637 и РГБ. Ф. 299. № 212 двух руководств, 2-е из к-рых характеризуется глубоким знанием 2 систем нотации - казанской и знаменной.

Кокизники

Самый ранний из сохранившихся кокизников К. н. помещен в рукописи РГБ. Ф. 37. № 93 после руководства «Имена путнаго знамени» под заголовком «Какизы, сиреч ключ столповому и казанскому знамени. Ему ж и предисловие сице» (Л. 644). Аналогичный заголовок имеет список 1845 г. ГИМ. Увар. № 635 (Л. 67), по содержанию и форме изложения материала практически дублирующий, за исключением небольших разночтений, кокизник РГБ. Ф. 37. № 93. Разночтения свидетельствуют о том, что кокизник рукописи ГИМ. Увар. № 635 не является копией руководства из списка РГБ. Ф. 37. № 93, а был списан неизвестным любителем старины с несохранившегося оригинала, чрезвычайно близкого по тексту к руководству РГБ. Ф. 37. № 93.

Начало кокизника в певч. сборнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Л. 250)

Следующим по времени написания является кокизник рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126, которому предпослан заголовок «Книга, глаголемая кокизы. Сиречь ключ столповому и казанскому знамени. Ему же главизна сице» (Л. 248).

В рукописи РГБ. Ф. 299. № 154 кокизник помещен после 2-голосных партитурных записей троестрочного стиля пения, имеющих учебное назначение; его заголовок немного отличается от приведенного выше - «Глаголем Кокизы. Сиречь ключ столповому и путному знамени. Ему же предисловие» (Л. 764). Кокизник рукописи БАН. Ф. 32. 16. 18 озаглавлен «Книга, глаголемая кокизы. Ключ столповому и казанскому знамени» (Л. 313). Теоретическое руководство РНБ. Солов. № 690/752, не имеющее заголовка (возможно, в силу утраты начальной тетради ркп.), следует рассматривать как кокизник и фитник казанского знамени. А. Н. Кручинина и Б. А. Шиндин, а также Гусейнова отнесли руководство РНБ. Солов. № 690/752 к путевым кокизникам (Кручинина, Шиндин. 1979. С. 190; Гусейнова. 1999. С. 18), однако по форме изложения материала, а также по содержанию оно отличается от известных кокизников путевого знамени. Для последних характерно последовательное изложение в записи 3 строчек: в 1-й записана знаменная строка, 2-я воспроизводит аналогичную по месту расположения в песнопении строку путевого знамени, 3-я строчка является переводом путевой строки дробным столповым знаменем. Под каждой из 3 строчек выписан один и тот же фрагмент богослужебного текста. Наименования строк в путевых кокизниках практически отсутствуют. В соловецком кокизнике материал изложен по-другому: типичным является расположение 2 строк друг над другом; фрагмент богослужебного текста выписан только один раз и помещен под нижней строкой; в верхней строке выписано казанское знамя, в нижней - столповое; толковательная строка отсутствует; строки, как правило, имеют наименования. Описанная форма во всем подобна казанским кокизникам, поэтому к ним следует причислить и кокизник РНБ. Солов. № 690/752. Типичная для казанских кокизников форма изложения материала представлена на начальном листе (250) кокизника рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126.

Период бытования кокизников К. н. непродолжительный - с 20-х гг. до сер. XVII в. Во всех кокизниках богослужебные тексты, сопровождающие начертания строк, даны в раздельноречной редакции. Строки изложены в порядке осмогласия, начала гласов выделены заголовками, в качестве к-рых обычно используются слово «глас» и порядковый номер словом или цифрой. Большинство строк (в кокизнике ркп. СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 все строки) дано с наименованиями в отличие от путевых кокизников, где даны только отдельные наименования строк.

По содержанию, последовательности и форме изложения кокизники К. н. близки друг к другу, что свидетельствует об определенных принципах отбора включаемого в них материала. Различие наблюдается лишь в полноте состава. Наибольшая общность - в списках РГБ. Ф. 37. № 93 и ГИМ. Увар. № 635, в них содержится соответственно 159 и 153 строки. Кокизники рукописей РГБ. Ф. 299. № 154 и БАН. Ф. 32. 16. 18 менее полные: 1-й обрывается на середине 6-го гласа, 2-й - на середине 4-го гласа. В этих кокизниках насчитывается соответственно 88 и 63 строки.

От указанных кокизников большей полнотой содержания отличается руководство СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126, в к-ром приведено 202 строки. В изложении материала здесь заметно стремление к более полному показу гласов, довольно скромно представленных в др. кокизниках. В табл. 5 отражено число гласовых строк в 3 кокизниках К. н.

В кокизнике СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 присутствует одинаковое число строк во 2-5-м гласах, к-рое, по-видимому, было нормой; при этом неясно, почему в наиболее сложном и богатом напевами 8-м гласе присутствует меньшее число строк по сравнению с кокизниками РГБ. Ф. 37. № 93 и ГИМ. Увар. № 635.

Кокизник из рукописи РНБ. Солов. № 690/752, по числу строк во много раз превышающий остальные 5 списков, привлек особое внимание исследователей: к нему обращались Смоленский, А. А. Игнатьев, Бражников, Кручинина и Шиндин. По подсчетам Смоленского, в рукописи содержится 1680 попевок (это число приведено Игнатьевым, продолжившим после смерти Смоленского описание рукописей Соловецкой б-ки, см.: Игнатьев. 1910. С. 45). Бражников пишет о 862 попевках (Бражников. 1972. С. 203). Разница в числах объясняется тем, что Бражников учитывает только те попевки, к-рые имеют названия. Еще меньшее число попевок - ок. 500 - называют Кручинина и Шиндин, не уточняющие принципа подсчета (Кручинина, Шиндин. 1979. С. 194). Различия в подсчете проистекают из сложности понимания материала, излагаемого в соловецком кокизнике, а также из большого количества строк, не имеющих названий, в т. ч. в 8-м гласе. Несмотря на то что начала строк обычно выполнены заглавной буквой, а окончания обозначены точкой или точкой с запятой, отсутствие терминологии затрудняет классификацию строк.

Понимание соловецкого кокизника осложняется тем, что в конце каждого гласа имеются особые разделы, выделенные в 1, 2 и 6-м гласах следующими заголовками: «Разводные строки и фиты» (Л. 10), «Строки разводные» (Л. 28), «Сия строки мудрыя охтаев и из стихер ива[нге]лских, из ипакоев и из треодей» (Л. 71 об.). В 3, 4, 5 и 7-м гласах при наличии сходных по содержанию и записи разделов заголовки отсутствуют. В 8-м гласе начертания фит и лиц встречаются внутри основного гласового раздела, излагающего строки, что нашло отражение в заголовке этого гласа - «Строки и фиты 8-го гласа» (Л. 84), а раздел в конце гласа, характеризующийся наличием многочисленных повторов гласных букв, что обычно наблюдается в разводах лиц и фит, а также в «строках мудрых», никак не обозначен.

В описываемых разделах количество фитных начертаний незначительно или они отсутствуют. При этом в ряде строк видны тайнозамкненные попевки, к-рые по какой-то причине не вошли в основные разделы гласов. Терминология, помогающая осмыслить излагаемый материал, отсутствует. Неясны критерии определения строк разводных и «мудрых», вполне вероятно нахождение среди них дробной записи разводов лиц и фит при отсутствии соответствующих тайнозамкненных начертаний.

При сравнении соловецкого кокизника и др. казанских кокизников выявляется разница в подходе к певч. материалу. Если в др. источниках содержание ограничено наиболее типичными гласовыми строками, то в соловецком кокизнике заметно стремление показать для каждой строки практически все возможные варианты, возникновение к-рых обусловлено различием в числе слогов в строке и местоположением ударных слогов. Описанный показ строк в кокизнике РНБ. Солов. № 690/752 предоставляет исследователю уникальный материал для решения проблемы образования разновидностей строк. Однако исследование этого памятника затрудняется большим объемом и недостаточной степенью систематизации материала, необходимостью определения источников каждой строки, лица, фиты, разводной строки и «мудрой» строки.

Общее количество строк 1-го гласа, зафиксированных в 4 списках казанских кокизников - РГБ. Ф. 37. № 93, СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126, РГБ. Ф. 299. № 154, ГИМ. Увар. № 635,- 50. Из них 3 строки даны с 2 богослужебными текстами, что увеличивает количество строк гласа до 53; 17 строк имеется во всех списках, 12 - в трех. Совокупность этих строк (29) составляет основное, типичное наполнение 1-го гласа. Из остальных строк 3 известны по 2 спискам, 18 - по одному. Эти строки могут рассматриваться как менее распространенные, они являются дополнением к основному перечню строк, 13 из них содержится в кокизнике СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126, отличающемся от упомянутых выше наиболее индивидуализированным содержанием.

Гораздо большее число строк 1-го гласа зафиксировано в кокизнике РНБ. Солов. № 690/752: к 110 строкам в основном разделе добавляются строки в 5 дополнительных разделах, употребляющиеся не только в 1-м, но и в др. гласах. Дополнительные разделы выделены заголовками, в к-рых оговариваются параметры использования строк 1-го гласа в следующих группах гласов и в отдельных гласах: в 3-м и 7-м; в 5-м и 7-м, в 3, 5 и 7-м, в 5-м, в 4-м. В дополнительных разделах содержится 68 строк, что в сумме со строками основного раздела составляет 177, это более чем в 3 раза превышает совокупный состав строк 1-го гласа, выявленный по др. казанским кокизникам. При этом количество строк, совпадающих в РНБ. Солов. № 690/752 и в др. кокизниках, невелико - 17, из них в соловецком 12 имеют названия, отличные от содержащихся в др. кокизниках, 4 строки - вариантные наименования и только для 1 строки название совпадает. Приведенные данные свидетельствуют об отражении в материалах кокизника РНБ. Солов. № 690/752 иной по сравнению с др. казанскими кокизниками певч. традиции, которой свойственна не только оригинальность терминологии, но и вариантность записи строк, отражающая в большинстве случаев небольшую, а иногда и значительную разницу в распевах.

Следует также отметить взаимосвязь кокизников К. н. с кокизниками путевого знамени, известными по 3 спискам - РНБ. Кир.-Бел. № 665/922 (письма инока Христофора), РГБ. Ф. 247. № 217 (20-е гг. XVII в.), ГИМ. Син. певч. № 1160 (50-е гг. XVII в.). В обеих группах кокизников зафиксирована одна и та же знаковая система, что особенно ярко выявляется в совпадающих по тексту гласовых строках. Количество таковых небольшое, что свидетельствует о разных принципах отбора строк. Поскольку время написания путевых кокизников (за исключением рукописи инока Христофора) совпадает с периодом бытования казанских кокизников, можно предположить наличие 2 различных певч. школ, 2 подходов к объяснению новой знаковой системы, отличной от знаменной.

В путевых кокизниках помимо показа структурно соответствующих строк (знаменной и путевой) имеется толкование путевой строки дробным столповым знаменем, что свидетельствует о начальной стадии осмысления путевой нотации и необходимости ее перевода. Такой показ материала удобен при изучении путевой нотации, т. к. фиксирует дробными столповыми знаменами певч. значения путевых знаков и попевок. При создании новых песнопений путевые кокизники могли быть использованы весьма ограниченно из-за небольшого количества показываемых в них строк и неравномерности наполнения гласов.

Кокизники К. н. в сравнении с путевыми кокизниками представляются более систематичными и совершенными. Они организованы с учетом осмогласия, снабжены терминологией, содержат большее количество строк и отличаются более равномерным наполнением гласов. Отсутствие толкующей строки подчеркивает их назначение: они использовались в работе по созданию новых песнопений и предназначались распевщикам, к-рые изначально владели 2 нотациями.

Время появления казанских кокизников (20-е гг. XVII в.) совпадает со временем появления первых партитурных записей строчного многоголосия, в основе к-рого лежал путевой распев. Период их бытования (до сер. XVII в.) соответствует времени становления и развития многоголосного репертуара; последний представлен со 2-й четв. XVII в. песнопениями из всех певч. книг, за исключением Ирмология. Отсутствие новых списков казанских кокизников после сер. XVII в. свидетельствует о том, что принципы распевания и изложения многоголосных песнопений уже были сформулированы и апробированы в созданных рукописях многоголосия. В дальнейшем наблюдались рост числа списков 2-строчных партитур, разработка принципов партитурной записи трех- и четырехголосия, результаты к-рой сказались в посл. четв. XVII в. На это время приходится вершина развития рус. безлинейного многоголосия, что проявляется в наибольшем количестве созданных певческих многоголосных книг (сохр. 44 экз.) и в преобладании 3-голосной партитурной записи. От 2-й и 3-й четв. XVII в. известно соответственно 13 и 14 рукописей многоголосия, в их число входят как 2-голосные партитурные записи, так и книги, фиксирующие только одну партию многоголосия.

Небольшое количество рукописей многоголосия по сравнению с десятками тысяч дошедших до наст. времени рукописей знаменной нотации свидетельствует об элитарности многоголосной ветви церковнопевч. искусства. Этому соответствует и малое количество сохранившихся кокизников К. н., а также высочайший профессиональный уровень их исполнения.

Фитник

Начало фитника в певч. сборнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Л. 275)Фитник казанского знамени известен по одному списку - СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Он расположен после кокизника К. н. и не выделен заголовком. Данное руководство служит для показа начертаний и наименований фит с их разводами. Материал изложен в фитнике следующим образом: сначала дается начертание знаменной фиты, под которым выписано соответствующее наименование; далее следует развод фиты, сопровождаемый фрагментом богослужебного текста, он дан в виде 2 строк: в верхней, выполненной красным цветом, использована графика К. н., в нижней строке помещены знаки столповой нотации, написанные черным цветом (см. ил.).

Объем фитника небольшой - 26 листов (Л. 275-291 об.), последний лист выполнен др. почерком. Всего показаны 62 фиты, изложенные в порядке осмогласия. На полях рукописи имеются гласовые обозначения, в фитах 1-го и 4-го гласов они отсутствуют. Наполнение гласов фитами разное, что отражает особенности мелодической стилистики каждого гласа. Наиболее полно представлен 6-й глас (15 фит), следующий по числу фит - 8-й глас (10), в остальных гласах число фит колеблется от 3 до 7.

Наибольшее число фит используется в песнопениях двунадесятых праздников, далее по убыванию следуют фиты из Октоиха, евангельских стихир большого распева, Триоди и Трезвонов.

Начертания фит в рассматриваемом руководстве соответствуют знаменной нотации. Изображения казанских фит здесь отсутствуют, но они могут быть восстановлены по монодийным записям путевой нотации и по путевому голосу строчного многоголосия благодаря тому, что местоположение фит в путевых и знаменных песнопениях совпадает.

Фита «удивительная» в рукописи 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126. Л. 285 об.— 286)

В рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 наряду с распространенными названиями фит - «красная», «мрачная», «ковыла», «зеленая», «подчашная» и др.- имеется много наименований, неизвестных по др. фитникам. Бoльшая их часть образована от слов песнопений (в раздельноречной редакции текста), распеваемых фитами: «чюдная» - от «о чюдо», «сердечная» - от «сердце», «предстательная» - от «предостателе», «избавительная» - от «избавляяи насо», «голубь» - от «голубине», «воскресная» - от «Христос воскресе», «ученическая» - от «ученикомо», «радостная» - от «радуися», «троичная» - от «Троице». Названия меньшего количества фит, указывают на службы, в песнопениях которых они использованы: «отеческая», «всесвятская» - «песне» (Неделя св. отец), «часовная» - «денесь ражается» (царские часы в навечерие Рождества Христова), «страшная» - «Твоему Христе» (часы Великого пятка), Петру митрополиту - «Люде Христовы» (служба свт. Петру, митр. Московскому). Названия еще одной группы фит образованы от начальных слов песнопений: фита «великопостная» распевает частицу «о» (стихира «О великаго Ти таинества»), «прямогласная» - «глаголя како» (стихира «Прямо гласу вопиющего»), «Марьины слезы» - «с нею же сподоби и насо» (евангельская стихира «Марьины слезы не всуе проливаютеся»). Оригинальность названий фит в рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 не обусловлена их особыми начертаниями (которые достаточно типичны для сер. XVII в.), а является отражением индивидуального взгляда неизвестного распевщика на способ образования фитной терминологии.

Анализ показа фит позволяет выявить назначение 2 строк, помещенных после фитного начертания с наименованием. Принцип оформления материала одинаков во всем фитнике. Напр., фита «удивителная» 6-го гласа показана следующим начертанием . Она использовалась достаточно редко, в основном в песнопениях праздников Введения во храм и Благовещения Пресв. Богородицы, и получила название по предшествующему распеву фиты слову «удивляяся» в славнике на «Господи, воззвах» службы Благовещения «Послано бысте». Фита известна также под именем «кудрява» с начертаниями и . Во 2-м гласе аналогичная по распеву фита изображается как и называется «ужасна». На иллюстрации приведен фрагмент фитника с рассматриваемой фитой из рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 (Л. 285 об.- 286).

Эквивалентом фиты в путевой/казанской нотации является начертание .

Оно выписано из ранее упомянутого славника на «Господи, воззвах» праздника Благовещения «Послано бысте» рукописи путевой нотации инока Христофора (ГИМ. Щук. № 767. Л. 170 об.).

Пример 6. Развод казанской фиты «удивителная» в фитнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126) (1), в крюковых троестрочных Праздниках 80-х гг. XVII в. (РГБ. Ф. 299. № 115) (2), и в нотолинейном переводе 1-й четв. XVIII в. (РГБ. Ф 210. № 24) (3)

Строки, помещенные в фитнике после начертания фиты, изобилуют многократными повторениями гласных букв, что позволяет отнести их к разводу данной фиты, записанному в верхней строке дробным казанским, а в нижней - столповым знаменем. Для определения соотношения между разводными строками фиты необходимо выявить их распевы и сопоставить между собой. Получить развод верхней казанской строки можно с помощью крюковых троестрочных Праздников РГБ. Ф. 299. № 115 и рукописи РГБ. Ф. 210. № 24, являющейся нотным переводом троестрочных Праздников. В прим. 6 сопоставлены записи строк в следующем порядке: строка 1 воспроизводит развод фиты «удивителной» по фитнику СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 (Л. 285 об.- 286); в строке 2 приведен фрагмент записи путевой строки славника на «Господи, воззвах» «Послан бысть» из крюкового троестрочия рукописи РГБ. Ф. 299. № 115 (Л. 185 об.); строка 3 содержит аналогичный фрагмент славника в нотной записи рукописи РГБ. Ф. 210. № 24 (Л. 73).

При сопоставлении приведенных записей видно сходство строк 1 и 2. Имеющиеся разночтения, как и ранее, выделенные горизонтальными прямоугольными скобками, за исключением 3-го от конца знака, относятся к синонимическим, на распев они не влияют. Т. о., в верхней строке фитника, помещенной после начертания, дана запись развода фиты «утешительной» дробным казанским знаменем.

Пример 7. Развод знаменной фиты «удивителная» в фитнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126) (1) и в двознаменной рукописи кон XVII в. (ГИМ. Син. Певч. № 388) (2)

Вторая разводная строка фитника выполнена дробным столповым знаменем. Сравнение этой строки с аналогичными по тексту фрагментами славника «Послан бысть» в певч. рукописях знаменной нотации пометного периода выявляет чрезвычайную близость записей. В строке 1 прим. 7 воспроизведена запись из фитника СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 (Л. 285 об.- 286), а в строке 2 - из двоезнаменной рукописи кон. XVII в. ГИМ. Син. певч. № 388 (Л. 96).

Разночтения записей в прим. 7 ограничены синонимическими заменами знаков, распевы же полностью совпадают. Это позволяет определить записи нижних строк фитника СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126 как разводы приводимых в начертаниях знаменных фит. Т. о., в 2 разводных строках фиксируются распевы путевой и знаменной фиты, имеющей одинаковое местоположение в структуре песнопений путевого и знаменного распевов.

Сопоставление разводов фит показывает, что они, за исключением 2 одинаковых начальных звуков и вариантно близких окончаний, сильно отличаются друг от друга как направленностью мелодического движения, так и ритмической организацией. В путевой фите обращает на себя внимание наличие пунктирных и синкопических ритмических рисунков, столь излюбленных в этом певч. стиле.

Заканчивая описание казанского фитника СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. № 1126, следует отметить соразмерность величин распевов фит. Кратким знаменным фитам соответствуют краткие же путевые фиты, аналогичные соотношения имеют протяженные по распеву фиты. Зависимость путевых фит от знаменных проявляется и в наличии транспозиционных смещений, если таковые имелись в знаменной фите.

Имеющиеся в рукописных источниках свидетельства бытования К. н. и сравнение крюковых записей, именуемых «путевыми» и «казанскими», подтверждают т. зр. о единообразии фиксируемой в них знаковой системы. Путевая, казанская и демественная нотации имеют идентичную графику. В наст. время, отталкиваясь от самоназваний певч. рукописей, наименования нотаций «путевая» и «демественная» следует употреблять по отношению к монодийным записям путевого и демественного распевов, а наименование «казанская» - по отношению к их многоголосным версиям. При этом определение «казанская» должно сопровождаться ремаркой, характеризующей стиль распева.

Лит.: Ундольский В. М. Замечания для истории церковного пения в России. М., 1846; Сахаров И. П. Исследования о русском церковном песнопении // ЖМНП. 1849. Т. 61. Февр. С. 147-196; Март. С. 263-284; Т. 63. Июль. С. 1-41; Авг. С. 89-109; Разумовский Д. В., свящ. Церковное пение в России: (Опыт ист.-техн. изложения). М., 1867-1869. Вып. 1-3; Металлов В. М. Очерк истории православного церковного пения в России. Саратов, 1893; Смоленский С. В. О древнерусских певческих нотациях: Ист.-палеогр. очерк. СПб., 1901. (ПДПИ; 45); он же. Значение XVII в. и его «кантов» и «псальмов» в области совр. церковного пения и так называемого «простого» напева // Муз. старина. СПб., 1911. Вып. 5. С. 47-102; Преображенский А. В. Краткий очерк истории церковного пения в России // РМГ. 1907. № 1; То же. Переизд. с доп. СПб., 1910; Игнатьев А. А. Краткий обзор крюковых и нотнолинейных певчих рукописей Соловецкой библиотеки: Прил. к Описанию Соловецких рукописей. Каз., 1910; Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России. М.; Л., 1928. Т. 1. Вып. 1-3; Gardner J., von. Das Problem des altrussichen demestichen Kirchengesanges und seiner linienlosen Notation. Münch., 1967. (Slavist. Beitr.; 25); Успенский Н. Д. Древнерусское певческое искусство. М., 1971 2; Бражников М. В. Древнерусская теория музыки: По рукоп. мат-лам XV-XVIII вв. Л., 1972; он же. Многоголосие знаменных партитур: (Частичная публ.) / Подгот.: А. Н. Кручинина, А. С. Белоненко // Проблемы истории и теории древнерусской музыки. Л., 1979. С. 7-61; Кручинина А. Н., Шиндин Б. А. Первое рус. пособие по муз. композиции // ПКНО, 1978. Л., 1979. С. 188-195; Богомолова М. В. Путевой распев и его место в древнерусском певческом искусстве: Канд. дис. М., 1983; она же. Знаменная монодия и безлинейное многоголосие: (На примере Великой панихиды). М., 2005. Вып. 2: Русское безлинейное многоголосие; она же. Анализ знаковой системы «греческой» нотации (на основе песнопений нового греч. распева) // Вестн. ПСТГУ. Сер. 5: Муз. искусство христ. мира. М., 2007. Вып. 1(1). С. 26-45; Пожидаева Г. А. Виды демественного многоголосия // Русская хоровая музыка XVI-XVIII вв. / Ред.: А. С. Белоненко, С. П. Кравченко. М., 1986. С. 58-81. (Сб. тр. / ГМПИ им. Гнесиных; 83); она же. Демественное пение // ГДРЛ. 1993 [1994]. Сб. 6. Ч. 2. С. 433-475; она же. Лексикология демественного пения. М., 2010; Шавохина Е. Е. Знаменное многоголосие в его связях с общими закономерностями развития полифонии: Канд. дис. М., 1987; Шабалин Д. С. Певческие азбуки Древней Руси. Кемерово, 1991. С. 200-206, 265-266; Шиндин Б. А., Ефимова И. Е. Демественный распев: Монодия и многоголосие. Новосиб., 1991; Беляев В. М. Раннее русское многоголосие. М., 1997; Гусейнова З. М. Азбуки «казанского» знамени // Рукописные памятники / РНБ. СПб., 1999. Вып. 5: Из истории муз. культуры. С. 11-30; Захарьина Н. Б. Стихира Успению Богородицы «Богоначальным мановением» // Там же. С. 31-61; Конотоп А. В. Русское строчное многоголосие XV-XVIII вв.: Текстология. Стиль. Культурный контекст. М., 2005.

М. В. Богомолова