КАПИТОН

(80-е гг. XVI в. (?), с. Даниловское (ныне г. Данилов Ярославской обл.) - ранее 1662, близ Вязниковской слободы (ныне г. Вязники Владимирской обл.)), создатель неск. мон-рей, зачинатель движения в В. Поволжье, отрицавшего церковную иерархию и таинства. По сообщению Игнатия (Римского-Корсакова), архим. Новоспасского московского в честь Преображения Господня мон-ря, в 1687 г. ездившего в Кострому и Кинешму для увещевания старообрядцев (см. Старообрядчество), К. происходил из крестьян дворцового с. Даниловского, принял постриг, «яко бяше убог сый и не имяше чим в мире питатися» (Игнатий [Римский-Корсаков]. 1855. С. 97). А. И. Журавлёв называл К. «самопостриженником». В кон. XVI - нач. XVII в. (или в 20-х гг. XVII в.) К., уже имевший «чин священства», вместе с 30 пустынниками подвизался в лесах по р. Ветлуге. Здесь его навестил Корнилий Выговский (впосл. один из основателей старообрядческого Выголексинского общежительства), стремившийся найти наставника в монашеском делании. Корнилий прожил в общине К. 2 месяца и, не получив из-за своей молодости от К. разрешения остаться с пустынниками, ушел в Вологду. В Житии инока Корнилия, созданном в 20-х гг. XVIII в. на основе рассказов Корнилия, описана жизнь отшельников на Ветлуге: «Сам Капитон обложен бысть тяжкими веригами железными, постом и поклонами томя себе. От братии же и инии же чрез день хлеб и сурово зелие по захождении солнца ядяху; по ядении же моляхуся и, мало уснувше, паки Псалтырь и каноны пояху. Свитающе же дню, благословение вземше, трудов земных касахуся, от своих бо трудов пищу себе приимаху. Такову наготу стяжаша: вместо свитки по пояс запон держаху, плеча же мантиею до пояса покрываху. И инии же на ребрах не спяху, но седя или стоя мало сна приимаху» (Брещинский. 1985. С. 69-70). К. был строгим аскетом. Старообрядческий книжник Евфросин описал вериги К.: «Вериги на себе носил каменныя, плита созади, а другая спереди, по полтора пуда в обех, и всего весу три пуда. Петля ему бе пояс, а крюк в потолке, а обе железны, и то ему постеля: процепя крюк в петлю, повисаше спати» ([Евфросин]. 1895. С. 10). По словам Семена Денисова (см. Денисовы), писавшего о К. в «Винограде российском», уже в начале своего монашеского пути К. прославился строгостью жизни и пророческим даром.

Семен Денисов сообщил, что К.- «муж чуднаго жития» - стал известен царю Михаилу Феодоровичу. В 1630 г. К. устроил Спасскую Княгининскую пуст. на р. Шуе (Междуреченский р-н Вологодской обл.). К. получил для мон-ря в безоброчное владение Княгинино оз. (в 1654 старцы Княгининой пуст. просили царя Алексея Михайловича пожаловать им земли по обоим берегам рек Ихалицы и Вои - от Княгинина оз. до Сухоны, как это было при К.; подтверждающая грамота также была выдана царем Феодором Алексеевичем в 1677 - ИРИ. Ч. 6. Стб. 237-238). В 1634 г. К. получил царскую грамоту с разрешением основать Троицкий мон-рь на дворцовой пустоши Колесниково около с. Даниловского. Мон-рю были пожалованы пустоши Колесниково и Маремьянин починок, а также, по-видимому, значительные денежные средства, т. к. в обители сразу же началось каменное строительство. До 1639 г., когда К. оставил мон-рь, здесь были возведены каменные храм во имя Св. Троицы с приделами Вознесения Господня и Иоанна Белоградского и колокольня над трапезной, кроме того, поставлены 8 братских келий, пекарня, другие хозяйственные постройки.

«В житии жесточество» привлекало к К. множество учеников, считавших его «свята суща», среди последователей пустынника было много молодежи. Неподалеку от Троицкого мон-ря, на земле, к-рую К. выменял у крестьян, он основал для своих учеников 2 пустыни: женскую близ дер. Морозово и рядом с ней мужскую. Однако «учение и уставство» К. имели нецерковный характер. В 1639 г. последовал донос на К. патриарху Московскому и всея Руси Иоасафу I от бывш. архим. рязанского в честь Преображения Господня мон-ря Герасима, жившего в Троицкой обители. В царской грамоте от 22 авг. 1639 г. ярославскому воеводе П. И. Секирину и дьяку П. Ф. Филатову предписывалось привезти К. в ярославский в честь Преображения Господня муж. мон-рь и «отдать под крепкий начал старцу духовному и искусну».

О содержании «Капитонова учения и уставства» можно судить на основании царских грамот 1639 г. по делу К. и его последователей в Троицком мон-ре (грамота от 22 авг. и грамота от 22 нояб. Пимену, строителю Преображенского мон-ря в с. Даниловском). В грамоте от 22 авг. 1639 г. предписывалось в Троицком мон-ре «пост иметь как в иных прочих монастырях Российского государства бывает». О том, что К. насаждал среди своих последователей чрезмерно строгий пост, свидетельствовали архим. Игнатий (Римский-Корсаков) и Евфросин. Игнатий писал: «Исперва убе крепце нудящася воздержанми: да ни в праздник Рождества... хотяще сыра, и масла, и рыбы вкушати, ниже на святую Пасху... разве точию от семен, и ягодичия, и прочих растущих от земли». К. велел братии на Пасху «червленаго горькаго цыбула, сиречь луковицы, и вместо яиц в премену христианския любве имети» (Игнатий [Римский-Корсаков]. 1855. С. 100, 98). (Ср. высказывание учеников К.: «В нынешнее время Христос не милостив, пришлых на покаяние не приемлет» - Барсков. 1912. № 36-37. С. 81.) Евфросин отметил, что К. «кое во что нача вводити по самосмышлению: учеником суботу разсудил по-жидовски поститися и потом иная, якобы от вышния святости» ([Евфросин]. 1895. С. 10). В 60-х гг. XVII в. отказ от употребления молочной, мясной пищи и рыбы был признаком принадлежности к последователям К.

По-видимому, во 2-й пол. 30-х гг. XVII в. К. пришел к отрицанию церковной иерархии и таинств. Из царских грамот узнаем, что ученики К. не присутствовали на богослужении в Троицком мон-ре. В предписании о содержании К. «под крепким началом» особо указано на то, чтобы ему «к церкви Божией к пению ходить». Сурово-аскетическая жизнь К. («вышняя святость») привела его к осуждению священнослужителей, не отличавшихся аскетизмом (К. не хотел принимать благословение у священника, «мало себе в пищу попустивша» и «упившася до веселия»). О последователях К. Евфросин писал, что они «именуются староверцы, а таинства и старыя веры бегут и всякова священнодейства отбегают» (Там же). По-видимому, вслед. таких настроений К. 2 придела в построенной при нем монастырской Троицкой ц. остались не освященными и без антиминсов, что было исправлено позднее.

Аскетизм и критика недостойного поведения духовенства сближают К. с движением провинциальных «ревнителей благочестия», к-рые на началах церковного и нравственного обновления народной жизни стремились к преодолению разрушительных последствий Смутного времени. Движение «ревнителей» распространилось в В. Поволжье в 20-40-х гг. XVII в. и было поддержано центральной светской и духовной властью (см.: Понырко Н. В. Обновление Макариева Желтоводского мон-ря и новые люди XVII в.- ревнители благочестия // ТОДРЛ. 1990. Т. 43. С. 58-69; Кравец Е. В. Почитание прп. Макария Унженского и Желтоводского как один из источников движения обновления в России в 1-й пол. XVII в. // Тр. Нижегородской духовной семинарии. Н. Новг., 2011. Вып. 9. С. 227-238). Как и первые «ревнители», К. и его ученики подвизались на поволжских землях, вначале их активно поддержал царь. Крайности позиции К. не были свойственны «ревнителям благочестия», не отрицавшим иерархию и таинства. Тем не менее многие из лидеров движения обновления стали вождями и учителями старообрядчества, отдельные течения которого уже к кон. XVII в. учили об утрате «истинного священства». (На связь К. с движением «боголюбцев» указывал С. М. Соловьёв - Соловьёв. История. 1962. Кн. 6. Т. 11. С. 206-207.)

В 1639 г. в Троицкий монастырь для расследования «неистовства» К. прибыл строитель Преображенского монастыря в с. Даниловском Пимен в сопровождении людей ярославского воеводы. Иером. Мирон и старцы Троицкого монастыря заявили прибывшим, что «им Капитонова ученья не оставливать, а тебя [Пимена] ни в чем не слушать» (цит. по: Румянцева. 1986. С. 73). В челобитной царю Пимен доносил, что монахи, собранные К., ушли из Троицкого мон-ря. По указной грамоте от 22 нояб. 1639 г. Преображенский мон-рь в Даниловском был упразднен, его насельники перешли в Троицкий мон-рь. Был ли взят тогда под стражу К., неизвестно. Есть предположение, что с 1639 г. он содержался в ярославском Спасо-Преображенском мон-ре, затем был сослан в Тобольск, в 40-х гг. XVII в. содержался при Тобольском архиерейском доме, откуда бежал вместе с неск. учениками. В нач. 40-х гг. XVII в. власти не знали о его местонахождении.

В нач. 50-х гг. XVII в. новые «Капитоновы кельи» появились в Костромском у. Грамотой царя Алексея Михайловича от 31 окт. 1651 г. костромскому воеводе Ю. М. Аксакову и подьячему Р. Борзову указывалось «взять на реке Шаче Костромского уезда... в келиях старца Капитона старцев и мирских людей, робят, которые в тех келиях живут, и быть им до нашего указа у вас в Ипацком и Богоявленском монастырях... никуда не пущать да держать их крепко, чтоб не ушли» (Миловидов И. В. Содержание рукописей, хранящихся в архиве Ипатьевского мон-ря. Кострома, 1887. Вып. 1. С. 58). При вступлении в 1652 г. на Ростовскую кафедру митр. Иона обратился к пастве с окружным посланием, в к-ром говорил о преследовании «расколников», не почитавших духовенство: «Аще... кто истиннаго пастыря и учителя: архимарита, или игумена, или попа, или дьякона поносити учнет, и мы на таковых расколников с Божиею помощию готовимся и таковых нам волков ловить будем» (АИ. Т. 4. № 62. С. 174-175).

К. не был арестован, из разгромленных келий он ушел в Шуйский у. и до сер. 50-х гг. XVII в. находился в скитах около с. Колбацкого (совр. Ивановский р-н Ивановской обл.). После разорения и этих келий К. переселился под Вязники, где его застала богослужебная реформа (см. Никон, патриарх Московский и всея Руси). К. стал резким противником изменений в церковной жизни, в его учении важное место заняла проповедь о состоявшемся приходе антихриста и скором конце мира. И. Шушерин писал о том, что последователи К. на патриарха Никона «многая злохуления глаголаху за исправление книг Божественнаго Писания и нарицаху его, хуляще, антихристом и иными укорительными глаголы». К. не принимал не только исправленные книги, но и новонаписанные иконы, почитая только образа «ветхаго писма, и старого, и зачаделаго, аки бы издревле писаны» (Игнатий [Римский-Корсаков]. 1855. С. 100).

«Капитоновщина» стала частью движения за «старую веру»; по словам Шушерина, от «ересеначальника» К. «раскольники церковнии умножахуся», последователи К. называли себя «староверцами». Шушерин считал аресты и казни последователей К. частью борьбы властей с противниками Никона и с распространением церковного раскола. Почитавший К. Семен Денисов связывает его деятельность в первую очередь со становлением старообрядчества в Вязниках: «Град убо Ярополч, имея посад, или жилище, Вязники во Владимирской области... идеже и во оно время Никонова смущения... от градов и монастырей бегающи иноцы и мирские в пустынях крыяхуся... тамо предивный отец Капитон живяще... тому мнози ученицы бяху, чудного жития его подражатели» (Денисов С. 1906. Л. 46-46 об.). Современники называли противников «новых обрядов» «капитонами», Евфросин считал К. «первым стоятелем за веру». В XVIII в. К. был записан в сводном старообрядческом синодике среди вязниковских пустынников, «за благочестие пострадавших».

Движение за «старую веру» изначально не было единым. Учители старообрядчества, отделившиеся от Церкви в результате реформы сер. XVII в. и признававшие иерархию и таинства, не одобряли «капитоновщину», сложившуюся в основных чертах в 30-х гг. XVII в.- задолго до богослужебной реформы. Аввакум Петров осуждал «старолюбцев», к-рые «от причастия себя отлучают», ссылаясь на наступление «последнего времени». Сподвижник Аввакума Авраамий (Афанасий) писал, что «Капитоновы ученицы» «в крайнюю прелесть доидоша и в разне ереси впадоша» (Барсков. 1912. № 26. С. 160-161). Евфросин боролся против пропаганды «самоубийственных смертей», зачинателем к-рой он считал учеников К.

К. скончался ранее 1662 г. Это можно понять из отписки головы московских стрельцов полковника А. Н. Лопухина, посланного в дек. 1665 г. в Вязники для поимки «церковных мятежников». Лопухин писал о том, что он «имал в прошлом 170-м году из лесу пустынников и кельи жег за Клязьмою, а Капитон-де под теми келиями». Сообщение о том, что к 1662 г. К. был уже мертв (похоронен в скиту близ Вязников), подтверждается показаниями чернеца Варнавы, взятого стрельцами в кон. дек. 1665 г. на оз. Юхор, под Вязниками: «А про Капитона-де старца он слыхал, что в тех пустынях он жил, и прикован к цепи, и умер давно. А сам Варнава его, Капитона, не видел» (цит. по: Румянцева. 1986. С. 79). До кон. ХVII в. имя К. было легендарным: считалось, что он жив, проповедует, но скрывается от преследователей.

В 60-70-х гг. XVII в. «капитоновщина» была широко распространена среди крестьян В. Поволжья, центральных, сев.-вост., возможно, сев.-зап. уездов России. Сохранились отрывки документации приказа Тайных дел о следствии по делу пустынников и пустынниц на суздальских, вязниковских, муромских, нижегородских, костромских и вологодских землях. Зимой 1665/66 г. Лопухин и кн. И. С. Прозоровский проводили сыск о пустынниках «на Вязниках», последователей К. «на Вологде» искал стольник С. А. Зубов. В кон. 60-х гг. XVII в. власти искали К. в Нижегородском и Муромском уездах.

Схваченные вязниковские пустынники на допросах сообщали, что они, ожидая скорого конца света, не приемлют таинств Евхаристии, Брака, Крещения, в церковь, к-рую они называли «простой храминой», не ходят и к себе священников не пускают, погребают умерших в лесу «просто» - без пения и молитв, соблюдают строжайший пост. О живших в Суздальском и Гороховецком уездах «богомерских пустынниках» проводивший следствие старец Серапион доносил: «Не велят женитися, ни мужем ж женами жити, ни попов в дом пущати, ни к церквам Божиим не велят ходити, ни причашчатися Святых Пречистых Таин, и младенцев не велят крестити. И твоему царскому величеству хула идет велия от них... А которая, государь, от них на святыя Божии церкви, и Святыя Пречистыя Таины, и на святое Крещение, и твоему царскому величеству хула идет,- того, государь, нельзя писать, ни усты человеческим глаголати». Серапион отметил широкое распространение этого учения среди крестьян, которые «пустынь горшее и лесных пустынников творят». В деревнях широко проповедовалось самоубийство: «Им весть подана: желаемого не получить, а самому погибнуть» (Барсков. 1912. № 36-37. С. 76-85). «Капитоновщина» была исключительно крестьянским движением. Не признавая духовенства, последователи К. имели «учителей», к-рыми становились простые крестьяне («мужи-орачи», «мужики-неуки»), иногда женщины: известной проповедницей «капитоновщины» в 60-х гг. XVII в. была Евпраксия.

С ожиданием конца света была связана проповедь последователей К. о самоубийстве через самоуморение или самосожжение. Рязанский архиеп. Иларион, участвовавший в следствии по делу о вязниковских пустынниках в 1665/66 г., доносил царю: «И они учат: ныне-де настоит в антихристово пришествие комуждо заморитися гладом. И от их прелести многия мужеска пола, и женска, и девическа гладом себя заморяли» (Там же. Прил. С. 330-331). Евфросин, ведший яростную борьбу с проповедниками самоубийства, считал «сицевым смертем первым законодавцем» ученика К. Василия Волосатого, который хвалился тем, что «уже с тысячу мучеников на тот свет пустил, в ямах и пустых хороминах Великим постом до смерти задержал» ([Евфросин]. 1895. С. 11). Др. ученики К.- старцы Леонид и Вавила - приписывали изобретение самоуморения самому К., говорившему: «Кто-де чернцы и боголюбы живут в пустынях, и они б-де себя для своего душевного спасения заморяли голодом» (Барсков. 1912. Прил. С. 334). Евфросин писал, что не только самоуморение, но и самосожжение впервые появилось в «капитоновщине» - у вязниковских пустынников. Это сообщение подтверждается документами: в обрывках дела о сыске «Капитоновых учеников» указано неск. случаев самосожжений в 1665-1666 гг. (Там же. С. 335).

Евфросин сообщает, что самосожжение быстро распространилось в Пошехонье, в Романове, на Новгородской земле и в Поморье, сторонники «самоубийственных смертей» оправдывали свою пропаганду приходом в мир антихриста и прекращением таинств. Самосожжения в кон. XVII в. назывались «капитонством»: напр., в челобитной крестьян Черевковской вол. Устюжского у. 1690 г. указывается, что в их волости «крестьянишки» сгорели в «капидонстве» (РИБ. СПб., 1894. Т. 12: Акты Холмогорской и Устюжской епархий. Ч. 1. № 216. Стб. 1000-1002). Эти свидетельства дают основание предположить, что в посл. трети XVII в. «капитоновщина» получила распространение на севернорус. землях и преобладала там над последователями «старой веры», не отрицавшими церковной иерархии и таинств (к к-рым принадлежал Евфросин). Василий Флоров, в 1-й трети XVIII в. описывавший поморских беспоповцев, указывал, что до поморцев здесь существовала др. беспоповщина, сторонники к-рой «учаху, яко уже пришел антихрист», призывали к самосожжению, отрицали брак (Флоров В. Обличение на раскольников // Братское слово. 1894. Т. 1. № 6. С. 476-481). Возможно, Флоров писал о «капитоновщине». По-видимому, последователи К. оказали влияние на формирование в 90-х гг. XVII в. беспоповских согласий (см. Беспоповцы), районом первоначального распространения к-рых стал Север России. В мировоззрении позднейших беспоповцев отразились основные черты учения К., в первую очередь представление о воцарившемся антихристе и об исчезновении в этих условиях таинств и церковной иерархии.

«Капитоновщина» имела не только антицерковную, но и ярко выраженную антигос. направленность. Серапион сообщил о критике суздальскими и гороховецкими пустынниками царской власти (см. выше). Рязанский архиеп. Иларион доносил царю, что вязниковские последователи К. «без всякаго опаства на твою благочестивую державу всякия хулы износят» (Там же. С. 330-331). Возможно, они учили о том, что царь Алексей Михайлович был антихристом (или одним из «рожков антихристовых»). Последователи К., по всей вероятности, участвовали в крестьянской войне под предводительством С. Т. Разина в 1670-1671 гг. После разгрома восстания «капитоны» появились в Соловецком в честь Преображения Господня мон-ре и стали руководителями обороны мон-ря от правительственных войск во время Соловецкого восстания. Выходец из Соловецкого мон-ря Пахомий сообщил: «А в монастырь-де в разиновщину пришли многие капитоны - чернцы и белцы - из понизовых городов... А в монастыре заперлись и сели насмерть... и стало у них за воровство и за капитонство, а не за веру стоять» (Акты, относящиеся к истории Соловецкого бунта / Изд.: Е. В. Барсов // ЧОИДР. 1883. Кн. 4. С. 80). Сильвестр (Медведев) и А. А. Матвеев называют «капитонов» зачинщиками Московского восстания 1682 г.

К нач. XVIII в. «капитоновщина», вероятно, прекратила существование. (А. И. Клибанов считал, что движение исчезло сразу после смерти основателя, растворившись в большом количестве сект.) Какая-то часть последователей К., возможно, присоединилась к беспоповщине, др. часть образовала небольшие секты: в кон. XVII в. были известны вышедшие из «капитоновщины» «волосатовщина» (последователи Василия Волосатого, насаждавшего самоуморение), «кузминщина» (члены секты отрицали «пение и служение церковное») и др. У хлыстов существует предание о том, что легендарный основатель хлыстовства Данила Филиппов являлся учеником К. Однако в источниках кон. XVII в. «лжехристовщина» (хлыстовство) и «непоповщина» («капитоновщина») различаются. Митр. Игнатий (Римский-Корсаков) описал близкую к «капитоновщине» секту «подрешетников» - последователей крестьянина Ефима (Ефрема) Подрешетника, к-рого митр. Игнатий считал учеником К. «Подрешетники» в кон. XVII в. жили «в пределах... Кинешемских, и Решемских, и на Плёсе». В XIX в. «подрешетниками» называли себя хлысты, жившие около Плёса, др. название секты - «купидоны» является испорченным вариантом слова «капитоны». Как и старообрядцы и ученики К., «купидоны» почитали старопечатные книги, но их хлыстовское учение не совпадало с «капитоновщиной». Возможно, предание о связи хлыстов с К. возникло в данном ответвлении хлыстовства, существовавшем в районе, где прежде были сильны традиции «капитоновщины».