ДВУХ МЕЧЕЙ ТЕОРИЯ

[лат. doctrina de duo gladii, франц. théorie des deux glaives; нем. Zweischwerterlehre; англ. Two Swords Theory], средневек. политико-теологическая доктрина католич. Церкви для обоснования тезиса о верховенстве власти папы Римского над светскими государями, о недопустимости вмешательства светских правителей в церковные дела, а также о наличии у папства наряду с духовной и светской власти (папская теократия). Основные положения Д. м. т. сформулированы в период борьбы папства и империи за инвеституру (XI-XII вв.). В основе Д. м. т. лежало аллегорическое истолкование Евангелия от Луки, беседы Иисуса Христа с апостолами на Тайной вечере: «Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч... Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно» (Лк 22. 36-38).

Д. м. т. опиралась на учение папы Римского Геласия I «о двух властях» - священной власти духовенства и мирской власти государей. В период акакианской схизмы (484-519) папа в послании к имп. Анастасию I охарактеризовал власть Церкви (лат. auctoritas sacra pontificum) и власть империи (regalis potestas), которые правят миром в обоюдной взаимосвязи, при этом священники имеют больший вес, поскольку на Страшном Суде они должны будут держать ответ и за королей, в то время как за правителями признается высшее достоинство (dignitas) среди людей (Jaffé. RPR. N 632). В VIII в. вопроса о взаимоотношении власти Церкви и власти империи коснулись в посланиях папы Григорий III и Адриан I (MGH. Epp. Bd. 5. S. 51). На Соборе в Париже 829 г. о равновесии властей говорилось в связи с отношениями королевской власти и епископата во Франкском королевстве (MGH. Conc. Т. 2. S. 610-611); отстаивалась более широкая церковная автономия (libertas episcopalis). Во 2-й пол. IX в. тексты, содержащие геласианское учение «о двух властях», были включены в Лжеисидоровы декреталии, к-рые впосл. использовались для обоснования независимости папы от светских государей, а также папских притязаний на верховную светскую власть.

В XI-XII вв. во время борьбы империи и папства за инвеституру теория «о двух властях» получила дальнейшее развитие. Она нашла отражение в составленном в окружении папы Римского Григория VII наброске программы преобразований католич. Церкви «Dictatus papae» (Диктат папы (букв.- установления, тезисы, слова папы), 1075). В лаконичной и почти безапелляционной форме документ утверждал исключительность Римской Церкви и положение в ней папы. Согласно «Dictatus papae», только Римская Церковь была основана Самим Господом (1), наиболее важные дела др. Церквей должны представляться на рассмотрение папе, и тот, кто апеллирует к нему, не может быть судим кем-либо еще (20-21); никто не может судить папу (19); только Римский епископ может называться вселенским (universalis) (22); ни один Собор не может быть созван без папской санкции (16); только папа может низлагать епископов, не дожидаясь решения Собора (3, 4); папа вправе низлагать императоров (12) и обладает исключительным правом использования имперских инсигний (8), его ступню должны целовать все государи мира (9); папа может освободить подданных от присяги лицу, впавшему в грех (27).

К учению «о двух властях» обращались в своей аргументации и сторонники императора. Так, напр., нотариус имперской канцелярии Готшальк из Ахена в полемических посланиях 1076 и 1082 гг., ссылаясь на доктрину папы Геласия I и исходя из текста Евангелия от Луки, трактовал «два меча» - светскую и церковную власти как potestates distinctae (самостоятельные власти). Говоря о существовании на земле по воле Божией двух высших (или равновысоких) властей, Готшальк, т. о., оспорил тезис о принципиальном подчинении одной высшей власти (царства, империи - imperium или regnum) другой (священству, т. е. папству - sacerdotium).

Толкование о светской и церковной властях как potestates distinctae не казалось современникам натянутым, т. к. метафора меча, также и в парной формуле «gladius spiritualis et gladius materialis» (меч духовный и меч светский), употреблялась в различных значениях, в т. ч. для обозначения природы внутрицерковной власти карать и принуждать. Бернард Клервоский и его ученики изменили интерпретацию Лк 22. 38, связав ее с Мф 26. 51-52: «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут». Ими был сделан вывод о прямом указании Христа ап. Петру владеть обоими мечами (Bernard. Clar. De considerat. IV 3. 7). Следов., папа как преемник ап. Петра также владеет «двумя мечами»: «духовным мечом» он владеет напрямую, а «светским» при посредстве светских князей. Однако в его власти вернуть себе этот «меч», поскольку сказано: «...возврати меч твой», а не «брось меч твой». Подчиненное значение «светского меча» выводилось из Послания ап. Павла к Римлянам: «...нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены... начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13. 1-4). На преимущественную важность «меча духовного», находящегося во власти католич. Церкви, указывали слова из Евангелия от Матфея: «И Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою... И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф 16. 18-19).

В XII - нач. XIV в. Д. м. т. являлась одним из наиболее популярных доводов в пользу превосходства папства над империей. Папы Николай II, Лев IX, Иннокентий IV и Бонифаций VIII ссылались на нее, дабы утвердить за собой высшую власть как в духовной, так и в светской сфере. В наиболее полном виде Д. м. т. представлена в булле папы Бонифация VIII «Unam sanctam» (Mirbt C. Quellen zur Geschichte des Papsttums und des römischen Katholizismus. Tüb., 1934. N 372). Изданная 18 нояб. 1302 г. в период полемики с франц. кор. Филиппом IV Красивым булла посвящена догмату о папском превосходстве как во внутрицерковных делах, так и во взаимоотношениях папства со светскими государями, основанном на следующих принципах: во власти католич. Церкви есть «два меча» - «духовный» и «светский». Оба «меча» принадлежат Церкви: «духовный меч» она держит рукой духовенства, а «светский» для нее и под ее контролем держит рука светского властителя. Эти «мечи» не равнозначны - светская власть подчинена духовной, превосходящей ее по своему величию, поэтому духовная власть вправе учреждать, назначать, направлять и судить любых представителей светской власти, если последние собьются с праведного пути. Нижестоящая духовная власть подсудна только вышестоящей духовной власти, а высшая духовная (папская) власть подсудна только Богу. Наконец, хотя духовная власть предоставлена людям и осуществляется людьми, но по природе она является не земной, а небесной, а потому всякий, кто противится ей, противится божественному установлению: «...каждому человеку ради своего спасения необходимо подчиниться власти Римского понтифика» (subesse Romano Pontifici omni humanae creaturae... omnino esse de necessitate salutis). Согласно Бонифацию VIII, подсудность светской власти церковной основывалась на особом попечительстве Церкви о соблюдении норм христ. морали, а потому церковная юрисдикция охватывает все связанные с этими нормами дела. В 1306 г. буллой «Meruit» папа Климент V под давлением франц. кор. Филиппа IV был вынужден признать, что булла «Unam sanctam» не накладывает на светского государя к.-л. дополнительных ограничений. Отдельные положения Д. м. т. нашли отражение также в средневек. источниках светского характера (напр., в Швабском зерцале, 70-е гг. XIII в.).

С сер. XII в. и особенно в XIV в. в Европе стали появляться трактаты о правлении, где проблема теоретического верховенства светской или церковной власти отступила на 2-й план или получила иное обоснование. Так, еп. Иоанн Солсберийский в «Policraticus» (Книге государственного деятеля, 1159) выдвинул в качестве основного политического вопроса не превосходство одной власти над другой, а необходимость свержения светских тиранов, к-рые нарушают законы Господа и угнетают католич. Церковь (Ibid. III 15). В XIV в. Д. м. т. подверглась критике со стороны ряда авторитетных мыслителей, поднявших новые проблемы взаимоотношения Церкви и гос-ва. Марсилий Падуанский в труде «Defensor pacis» (Защитник мира, 1324) выступил с критикой Д. м. т. (Defensor pacis. II 28) и обосновал принцип народного согласия как основы светского и церковного правления (Ibid. I 3. 4).

В XIV-XV вв. Д. м. т. стала реже использоваться в политических и правовых дискуссиях и постепенно утратила свое значение.