КИРИЛЛ

По мнению исследователей, является наиболее ранним в истории Западнорусской митрополии фундаментальным богословским компендиумом. Свое 1-е сочинение К. издал в 1618 г. в Почаеве на собственные средства, по-видимому, при поддержке польск. магната-кальвиниста А. Фирлея, считавшего мон-рь своей собственностью (полное название книги: «Сиа книга, нарицаемая Зерцало богословия, избранна от многих книг богословских, трудолюбием съставлена еромонаха Кирила Транквелиона и проповедника слова Божия, его власным коштом и накладом выдрукована в монастыру Почаевском, в маетности его милости пана Андреа Фирлея, року 1618 месяца марта 12 дня»). В то время игумен Почаевского монастыря судился с Фирлеем, доказывая, что территория обители не является владением последнего, т. к. ее предоставила мон-рю предыдущая владелица Почаева Анна Гойская (ум. в 1618 или 1619). Поскольку К. был в этом споре на стороне Фирлея (на которого ориентировалась также незначительная, враждебная игумену часть братии во главе с назначенным Фирлеем «старшим монастыря» иером. Киприаном (Толмачевичем)), то очевидно, что типография, напечатавшая книгу, не была монастырской, вероятно, у К. к тому времени была своя передвижная типография.

«Зерцало Богословия». 1618 г. Титульный лист. Составитель иером. Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) (РГБ)

Оформление титульного листа «Зерцала богословия» копирует оформление издания Платена «Heures de nostre Dame» (Anuers, 1565). Инициалы нередко заимствуются из изданий типографии Балабанов (Запаско Я., Мацюк О., Стасенко В. Початки украïнського друкарства. Львiв, 2000. С. 175). Отдельные части тиража имеют посвящения разным лицам, покровительствовавшим издательской деятельности К.: дворянам Ивану Ярмолинскому, Лаврентию Древинскому, кн. Александру Пузыне (впосл. еп. Луцкий и Острожский Афанасий) - все они были связаны с Кременецким поветом, где жил К.

В начале книги помещены посвящение, предисловие к читателю, «Лексикон, албо трудных слов выклад в той книзе» и стихотворение «Богу дающу зазрость, нечтоже успеет...». В предисловии К. говорит, что при подготовке сочинения он столкнулся со мн. бедами и препятствиями («завидование, оболгание, обругание и неблагодарство»).

Основной текст состоит из 2 частей. Первая часть посвящена учению о Боге. Рассуждая о том, «како должны познати Бога», К. говорит, что в последнее время появились «злохитрии отроцы еретичестии», имея в виду «высокой мысли тщетных наук внешних философов»; философские учения автор называет «суетными». При этом о римско-католической и об униат. угрозе для Православия К. не пишет. По его мнению, подлинной мудростью является «жизнь в истине» и «чистое сердце».

Вторая часть начинается с главы о сотворении невидимого (ангельского) мира; далее следует объяснение устройства ангельского чина, повествуется о злых духах, разделяемых на 3 вида: воздушных, водяных и подземных. Дается описание видимого, «четверакого» мира, состоящего из 4 стихий - огня, воздуха, воды и земли. Автор приводит подробную характеристику каждой стихии, уделяет особое внимание сотворению человека. В духе средневек. символизма К. пишет, что, подобно видимому миру 4 стихий, невидимый «злосливый мир» состоит из 4 пороков: зависти (соответствует воздуху), гордости (соответствует огню), алчности (соответствует воде) и убийства (соответствует земле). В той же части содержится поучение «О двох местех, о темном Вавилоне и о пресветлом Сионе». Существующее общество названо «темным Вавилоном», на смену которому должен прийти «пресветлый Сион». Автор дает аллегорическое толкование ряду апокалиптических образов. Под «чашей, кровью наполненной» он подразумевает дворцы богатых панов, прогневляющих Бога. Особое место занимает изложение учения «о Церкви Христа и Царствии Его».

Далее следуют разделы «О покаянии грешных», «О блаженной жизни будущаго века», «О призывании праведных в Царствие Небесное» (эти 3 части вошли в следующую книгу К.- «Евангелие учительное»). Завершающий раздел - «О совершенном венчании святых Божиих, еже восприимут по воскресении», за ним помещена «Молитва тогожде трудолюбца о совершению». К. критикует социниан (ариан) и кальвинистов, к-рые отрицают пребывание святых на небе; упрекает протестантов в том, что те «вымышляют секты себе по воле сердца своего, а не по воле Божией и закону Его». При этом К. не приводит разбор протестант. догматов, а его отдельные высказывания несут в себе влияние протестантизма (социнианства) (напр., утверждение: «Бог есть не Бог, свет, несвет, премудрость, непремудрость, отчество, неотчество, несыновство, недух, нетроица, неединица, недвижение, нестояние, и ничтоже от сих Бог есть»; т. о. К. выступает против распространенного антропоморфного понимания Бога, против попыток приписывать Богу «уды телесныи»). Критика католичества в «Зерцале богословия» отсутствует.

Главным источником для «Зерцала...» послужило «Богословие» св. Иоанна Дамаскина, также были использованы творения блж. Августина, святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Назианзина, св. Ипполита Римского, св. Дионисия Ареопагита. Ряд положений К. заимствовал из Палеи Толковой (мнение, что Бог создал человека на том месте, откуда упал в преисподнюю сатана, чтобы светлость и венец, оставшиеся от падших ангелов, передать людям; утверждение Толковой Палеи о единстве 4 стихий в теле человека: «Плоть от земле, кровь от воды, дыхание от воздуха, теплота от огня»).

«Зерцало...» написано преимущественно на «простой мове», отдельные места - на церковнослав. языке в связи с необходимостью приведения цитат из Свящ. Писания и творений св. отцов без перевода, чтобы не искажать их смысл. Из-за этого, как отмечает К., «покладалось в той книге простый язык и словенский, а не все по просту».

Ранее издания «Зерцала...» его краткий вариант подверг критике прп. Иов (Княгиницкий) (Голубев С. Т. Киевский митр. Петр Могила и его сподвижники: (Опыт церк.-ист. исслед.). К., 1883. Т. 1. Прил. С. 218-225) в пространном письме от 23 авг. 1614 г. (Голубев относил послание к 1619). Вероятно, К. прислал Иову не некую сокращенную, предварительную версию «Зерцала...» в виде краткого извлечения - исповедания веры (как это принято считать в историографии), но какой-то др. текст или проспект буд. «Зерцала...» (возможно, 1-ю ч.), поскольку анализируемый прп. Иовом текст и «Зерцало...» в его окончательной версии сильно отличаются по структуре.

Прп. Иов высказал 4 основных содержательных упрека. Первый - об исхождении Св. Духа (речь не идет о Filioque: этого положения рецензент в сочинении не нашел). К. употребляет неприемлемую, с т. зр. прп. Иова, формулировку о «двовидном исхождении» Св. Духа: о предвечном - на ангелов и о позднейшем - на апостолов. Ссылаясь на поучение свт. Григория Богослова на Пятидесятницу, прп. Иов считает, что дoлжно говорить не об «исхождении», но о «действии» Св. Духа. К тому же К. не упоминает об «исхождении» Св. Духа на патриархов и пророков, следов., «отметает... книги пророческие». Прп. Иов полагает, что предложенные К. формулировки опасны еще и тем, что их можно интерпретировать в духе учения о Filioque. Чтобы этого не произошло, К. в свое исповедание должен добавить следующее: Св. Дух исходит не просто от Отца, но от «Самого» Отца с уточнением «а не от Сына». Второй упрек: говоря о вечной славе святых, К. не упоминает о том, что святые обретут в конце времен славу в Царствии Небесном вместе с телом. Третий упрек: говоря о Богородице, К. не пишет о том, что Она уже приемлет славу в нетленном теле в Царствии Небесном.

Прп. Иов больше всего недоволен тем, что К. нигде не акцентирует расхождение правосл. вероучения с католическим, при этом преподобный ссылается на пример свт. Василия Великого: последний всегда сопровождал изложение вероучения обличением еретических взглядов. Единственное прямое обвинение в неправославии прозвучало при анализе прп. Иовом сюжета о пресуществлении Св. Даров в формулировке К.: «Хлеб видимый применяется в истинное Тело и Кровь» Христа. Преподобный отмечает, что в интерпретации К. хлеб становится и Телом, и Кровью Спасителя; прп. Иов усматривает в этом влияние лат. практики причастия под одним видом для мирян. В данном пункте К., по мнению преподобного, должен был обличить «латину и иные еретики к перестрозе православных». Схим. Иов жестко критикует К., указывая, что автор богословского сочинения должен четко обозначить различия в исповедании веры между православными, с одной стороны, и последователями иных исповеданий - с другой. Отсутствие таких сведений, считает прп. Иов, свидетельствует о симпатии К. к католицизму: «Се же латина умеет: и греческую веру, и свою латинскую похваляет, а под сею покровкою свою - на гору, а нашу - на низ. Мы же нашу точию славим, а латинскую ганим и обличаем в духу кротости и чистоты языка, не якоже еретицы досаждающе». В конце разбора прп. Иов предлагает К. перед изданием текста показать его еще кому-нибудь сведущему в Писании и учении.

«Зерцало богословия» было в целом положительно воспринято в правосл. кругах на украинско-белорус. землях. Сочинение имело хождение и в Московской Руси. После издания патриархом Филаретом (Романовым) и царем Михаилом Феодоровичем 1 дек. 1627 г. указа о конфискации и сожжении сочинений К. его книги уничтожались, но, по-видимому, в нек-рых книжных собраниях сохранились рукописные копии. Список «Зерцала...» имел в своей б-ке келарь Троице-Сергиева монастыря писатель Симон (Азарьин). На полях рукописи Симон сделал запись: «Прочитати ея опасно, понеже творец книги сея… приступил в Литве к латинству, а през того на Москве при святителе Филарете жгли» (Опарина. 2000. С. 192-193).

В 1674 г. книга была переведена «с белороссийскаго языка на славенский великороссийский» библиотекарем Чудова в честь Чуда арх. Михаила в Хонех мон-ря иеродиак. Феофаном; большого распространения в Москве перевод не имел. В окт. 1679 г. Симеон Полоцкий по поручению царя Феодора Алексеевича написал негативный отзыв на «Зерцало...». Симеон предложил постраничный обзор основных «погрешений» в книге, воздерживаясь от оценочных суждений и нигде не называя взгляды К. еретическими. Предложенная Симеоном подборка не полностью охватывает «Зерцало...» и больше напоминает выискивание ошибок, нежели последовательный аналитический разбор. Симеона не устраивает отдельное словоупотребление К. (вместо «постизати» величество Бога следовало бы говорить «размышляти», вместо «преизволение» - «самовластие»). Симеон отмечает не совсем корректные формулировки: у К. Божество «разделяется» на три Ипостаси, а Оно «несть разделно». В ответ на утверждения К. о том, что «раздельно свойство Ипостасей», Симеон писал: «Сие не право, Божество несть разделно, но обозествуется». Комментируя слова К. о том, что Священные книги приписывают Богу «уды телесныя», Симеон отмечает: «То не право, ибо множицею пишется, яко Бог дух есть». Он критикует взгляды К. на человека. К. пишет, что Бог поставил человека «царем и властителем над всеми добрами видимыми и невидимыми во обоих вещех». Рецензент возражает: человек может быть лишь «причастником» или «общником добр небесных», но никак не властителем. К. утверждал, что человек бессмертен, равен ангелу и является «ангелом во плоти». Симеон на это ответил: «Сие не право, ибо вси есмы смертни и еще не достигохом содружества ангелскаго». Критику Симеона вызвало и утверждение К. о том, что «ангелское естество огневидное и пламеноносное». Симеон говорит: «Сие не право, ибо огонь и пламень суть вещь стихийная, ангелы же суть духи». Симеон не согласен с утверждением К., что видимый мир был сотворен после падения сатаны. Он отметил слова К. о том, что если раньше Рим был гнездом всяческих пороков, то, после того как Христос в лице ап. Петра пришел в Рим, вера Рима «как солнце на увесь свет сияет». Симеон отметил: «Се веру римскую блажит». Рецензент также обратил внимание на неверное употребление отдельных географических названий из ВЗ, на некоторые противоречия (в разных местах К. дает различающуюся топографию загробного мира), не согласился с толкованием отдельных мест Свящ. Писания (К. усматривает в 3 вратах в Откровении Иоанна Богослова символику Св. Троицы). Как и прп. Иов, Симеон отметил, что у К. святые в конце времен будут прославлены без тела. Рецензент заключает, что «сочинение же велми недоброе». Ознакомившись с отзывом Симеона, Сильвестр (Медведев) в целом согласился с ним, добавив: «А диалект горее того» (по всей видимости, речь идет о языке перевода) (ГИМ. Син. № 130. Л. 199-200).

На Соборе 1690 г. в Москве «Зерцало...» было запрещено вместе с др. книгами К.: «Книга Кирилла некоего, прозванного Транквиллион, и «Толкования на Евангелие», и «Зерцало богословия», и «Перло многоценное», слог или творение тогожде Кирилла, иже, удвоився верою и раздран совестию и полма причаствуя, православным и латином, единаго исповедания не имея, противности нашей Православной Церкви, писа же самочинно, без изволения и совета духовных начальников» (Остен: Памятник русской духовной письменности XVII в. Каз., 1865. С. 142).

Отсутствие в «Зерцале...» критики в адрес католич. Церкви обусловило популярность книги в униат. кругах. В сент. 1692 г. ее переиздала типография Уневского Успенского муж. мон-ря, находившегося под властью Львовского еп. Иосифа (Шумлянского), тайного униата. В 1790 г. в типографии Почаевского Успенского муж. мон-ря василиан вышло 3-е издание «Зерцала...». В предисловии к изданию сказано, что при подготовке к печати книга подверглась языковой правке: «Суть же еще и речи, во многих местах премененныя, наипаче сия, яже в первом экземпляре кратко и неудобопонятно начерташася и изобразиша, сия днесь распространишася и разширишася удобнейшего ради разумения и поятия». Униат. издатели сократили текст. В частности, была изъята гл. «О противностях в тых мирех и о разностех их», в к-рой К. трактует земной свет как воплощение духовного начала («заря некая отходная, образ невидимого Бога»), а человека называет «ангелом в телеси». Не вошли в издание также заимствования К. из Толковой Палеи.

Высокую оценку сочинению К. дал митр. Антоний (Храповицкий). По его мнению, «Зерцало богословия» «несравненно ближе к древлеотеческому богословию, нежели к средневековому латинскому и современному школьному» (цит. по: Тарасий (Курганский), иером. Перелом в древнерусском богословии. М., 2003).

Богословско-гомилетический сборник, стал наиболее пространным сочинением К. Он был издан 9 нояб. 1619 г. в передвижной типографии К. в Рохманове («Евангелие учительное, албо Казания на неделю през рок и на празники Господские и нарочитым святым угодником Божиим, составлено трудолюбием иеромонаха Кирилла Транквилиона, проповедника Слова Божого, его власным стараньям, коштом, накладом, з друку на свет ново выдана за позволением старших, в маетности ея милости Вишневецкой Михайловой в Рохманове»). Типография не названа собственностью К., он считал себя скорее организатором издания в Рохманове: «Сам же аз... типографию в убогой куще странствия моего поставил».

Благодарность за помощь в издании книги К. выразил кнг. Раине (Ирине) Могилянке-Вишневецкой († 1619). После смерти владелицы Рохманова Софии Чарторыйской (о роде к-рой К. также высоко отзывался) имение в 1605 г. перешло Раине Вишневецкой и ее мужу, овручскому старосте Михаилу Вишневецкому. Исследователи ошибочно называли умершего в 1616 г. кн. Михаила Вишневецкого фундатором Рохмановского Троицкого муж. монастыря. Поскольку обитель в Рохманове (Пегасах) была основана во 2-й пол. XVII в. и вскоре стала униатской, попытки отдельных исследователей увязать деятельность типографии К. с Рохмановским мон-рем необоснованны. К нач. XVII в. в Рохманове имелись литейные мастерские. По мнению Исаевича, наличие ремесленников могло быть одной из причин, почему К. избрал это село для издательской деятельности. Исаевич считал, что 2 первые книги К. на средства автора и под его наблюдением в 1618-1619 гг. издал Тимофей Александрович Вербицкий, сопровождавший К. в его странствиях по юж. части Волыни.

К. долго готовил к изданию «Евангелие учительное». 16 янв. 1614 г. он получил благословение на работу над книгой Львовского еп. Иеремии (Тиссаровского), в 1616 г. книгу благословил Монемвасийский митр. Иосиф, экзарх Иерусалимского патриарха Феофана IV. По всей видимости, К. представил им некий предварительный вариант сочинения. Окончательный текст, вероятно, вызвал резкую критику правосл. кругов, и К. не получил благословения на публикацию. В посвящении кнг. Вишневецкой К. пишет о вражде, к-рую воздвиг на него диавол, как только он задумал печатать «Евангелие учительное». «Слово гнилое» противников К. «промчеся всюду по всей земли Российской, смущающи грады и народ посполитый, творящи укоризны, поношения, оболгания, приводячи в огиду [отвращение] книгу сию». К. благодарит кнг. Вишневецкую за то, что в этих условиях она «прияла в дом свой в пелгримстве моем с таковым делом тревожным, и далась взяти початок и конец в дому своем той праце моей». Здесь же К. свидетельствует, что он «правый сын Церкви святой соборной апостольской».

Евангелие «Учительное». 1696 г. Титульный лист. Составитель иером. Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) (РГБ)

На обороте титула в разных экземплярах помещены различные стихи: на герб Раины Могилянки-Вишневецкой, «на стародавний клейнот княжат Вишневецких», «на стародавний клейнот княжат Корецких». Разные части тиража имеют посвящения разным лицам - покровителям К. в его издательской деятельности: католич. магнату кн. Юрию Чарторыйскому, православным - кн. Самуилу Корецкому и кнг. Р. Могилянке-Вишневецкой. В пространном посвящении кн. Чарторыйскому К. указывает, что он в свой сборник включил «з Бесед евангельских и почасти апостольских, которых преложила з грецкого языка на словенский стараням, промыслом и коштом своим святой памяти ея милость княжна Чарторыйская София, пани Боговитинова, хорунжина волынская». Среди прочего К. сообщал о негативном отношении к себе со стороны правосл. духовенства и потому просил об особом покровительстве князя. Очевидно, магнат-католик предоставил К. убежище и защищал от противников. Автор благодарил кн. Чарторыйского «за оное добродейство и особливую щедробливость, котору я дознавши в дому вашей княжей милости».

В «Предмове до чительника» К. критически оценивает состояние правосл. образования и проповеди того времени: «Виноград Христов зарос дикостью летораслий, и под тенем змиеве лежут, и хитрые лисове жируют, зеленый виноград поломали». К. резко отрицательно отзывается об обучении православных в протестант. школах: «Ибо око мое видело в роде моем много таковых человеков обоих станов, як свецкого так и духовных, которыи удалися за чужими науками и разными постилями [учениями] противных Церкви Божьей, за арианскими, понурскими и кальвинскими, яко мухи на сладости меда, и ядом горести смертоносной душ своих и людских забивались». Все это заставило К. взяться за написание книги ради спасения «братии моей, рода моего российского».

Книга делится на 2 части. Первая часть содержит 69 поучений - от Недели о мытаре и фарисее до конца года (индикта), заканчивается проповедью «О Закхее и вере его». Вторую часть открывает поучение «О начале индикта, сиречь новаго лета», завершает - проповедь на праздник Успения Пресв. Богородицы; в этой части - 36 проповедей. В конце книги помещены собранные в отдельную группу 4 проповеди по особым случаям: «Поучение приточное на посвящение церкви новосъзданной», «Поучение на пострижение мнишескаго чина», «Поучение на шлюбе, внегда обручается муж к жене и та к нему», «Поучение на преставление верного человека».

Основными источниками книги стали труды правосл. богословов, как восточных, так и западных: святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Нисского, Афанасия Александрийского, Амвросия Медиоланского, Григория Двоеслова, преподобных Иоанна Дамаскина, Иоанна Кассиана Римлянина, священномучеников Игнатия Богоносца, Киприана Карфагенского, блж. Иеронима Стридонского, Тертуллиана. К. ссылается на труды Иосифа Флавия, Корнелия Агриппы, Тита Ливия и М. Кромера. В «Евангелии учительном» активно использованы апокрифы, что характерно для западнорус. книжности в XVII в. Широкое привлечение апокрифической лит-ры было связано не только с присущим барочному искусству стремлением развлечь адресата, но и с высоким статусом апокрифов как источника фактического материала. В книге К. использовал апокрифические сказания о том, что прор. Илия колесницей и «конми огнистыми» въехал на небо, о бегстве Елисаветы после убийства Захарии в пустыню вместе с сыном своим Иоанном, о чудесном перенесении апостолов на облаках в Вифлеем ко времени Успения Пресв. Богородицы, о явлении Симеону Богоприимцу ангела, предсказавшего рождение Сына Божия от Девы. Приводится предание о том, что заключенные в аду праотцы обращались к оставляющему их Лазарю с просьбой напомнить Христу о добродетельной жизни их на земле и о тяжких мучениях в аду. В 3-м поучении - на Рождество Христово упоминается «баба Саломея», к-рая присутствовала при Рождестве Христовом и убедилась в девстве Богородицы.

Несмотря на большое значение «Евангелия учительного» для православной гомилетики, сочинение не имело полемической направленности. К. назвал имена главных ересеучителей - протестантов М. Лютера, Ж. Кальвина, М. Сервета, У. Цвингли, Г. Гроция. К. критикует их, но не вдается в анализ протестант. вероучения. В книге ничего не говорится о католич. угрозе для православных, напротив, К. пытается сгладить противоречия между православными и католиками, называя «верными» римлян наравне с греками.

Автор указал на такие негативные явления в правосл. Церкви, как падение нравственности среди духовенства, симония, принятие сана благодаря родственным связям: «Ныне мнозе невегласове ищут священства, яко Златоуст рек, не яко овцы своя пасут, но точию чрево свое, и монастырей строители такожде творят». К. осуждает священников, не желающих за богослужением проповедовать под тем предлогом, что произносить проповеди - обычай еретиков. На это К. возражает: когда в Церкви были св. мужи, учителя и красноречивые проповедники, она процветала.

Мн. упреки автор адресовал правосл. шляхте. На «русских землях» не строятся вместительные храмы; «если кто и склепает церковь, то мало що разнствует от жилища безсловесного скота». Такого же уровня в церквах пастыри и проповедники, для подготовки которых нет специальных школ. К. призывает шляхтичей исправить положение, указывая, что лучше иметь одну хорошую церковь, чем 10 плохих, одного мудрого учителя, чем 100 «препростых», которым правосл. шляхтичи не как отцам своим духовным честь воздают, но как рабами и «подручными» своими владеют. Обращаясь к священнослужителям, К. осуждает их невежество: «Премудры были святые, и они гордость диавола посрамили, ваша же простота - несмыслие и неразумие, приводит только в гордость и тщеславие».

Рассуждения К. о богатстве и бедности перекликаются с высказываниями Иоанна (Вишенского). К. пишет, что «сановитые» люди всецело преданы стяжательству, богатые «обижают убогаго сироту, трапеза их лихвами смердит, вино смешано с кровавыми слезами убогих, сирот и вдовиц, подданным обида и воздыхание». Говоря о «сане нисшем», К. отметил, что простые люди живут от праведных трудов, но и им присущи мн. пороки: безнравственность, леность, пьянство. Самой действенной мерой к их исправлению К. считает «память и помышление о пришествии Господа и о Страшном Суде».

На Киевском Соборе в 1625 г. было принято постановление (не сохр.), по к-рому «Евангелие учительное» было осуждено как противоречащее правосл. вероучению; среди архиереев, подписавших постановление, не упоминается Львовский еп. Иеремия (Тиссаровский), давший в янв. 1614 г. благословение на подготовку «Зерцала богословия». Инициатором осуждения мог быть председательствовавший на Соборе митр. Иов (Борецкий).

Вероятно, под влиянием решений Киевского Собора в Москве провели собственное исследование «Евангелия учительного». Разбор сочинения было поручено написать игумену переславль-залесского во имя вмч. Никиты муж. мон-ря Афанасию (Китайчичу), до 1626 г. состоявшему в братии Киево-Печерского мон-ря. 1 окт. 1627 г. Афанасий сообщил патриарху, что этой книги «всякому верному христианину и в доме держати, и чести недостоит», т. к. она уже осуждена в Киеве Собором архипастырей за содержащиеся в ней ереси. Тогда царь и патриарх велели рассмотреть книгу игумену московского в честь Богоявления монастыря Илии и соборному ключарю свящ. Иоанну Наседке. Критические замечания рецензентов изложены в «Прениях с «Евангелием учительным» Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого». А. П. Голубцов считал авторами «Прений...» игум. Илию и свящ. Иоанна Наседку; Т. А. Опарина приписывает сочинение игум. Афанасию (Китайчичу); не исключается участие в написании «Прений...» всех 3 книжников. При подготовке «Прений...» использовались недошедшие «Тетради» Киевского Собора 1625 г., осудившего К., которые имел в своем распоряжении игум. Афанасий (Китайчич). Вероятно, позже (по мнению Опариной, между 1649 и 1665) под редакцией игум. Сергия (возможно, справщика Московского Печатного двора) был составлен новый критический отзыв на «Евангелие учительное» - «Свиток укоризнен Кириллу Транквиллиону-Ставровецкому».

1 дек. 1627 г. царь и патриарх издали окружную грамоту, в которой, объявляя, что в этой книге «сыскались многия ереси и супротивства древним учительным Евангелиям и иным святых отец Божественным книгам», указывали: «На Москве и во всех городах «Евангелия учительные» и иные книги его Кириллова слогу собрати и на пожарах сжечь, чтоб и ересь и смута в мире не была» (Акты Московского государства. СПб., 1890. Т. 1. С. 311). 4 дек. того же года в Москве на Красной пл. сожгли 60 экз. книги. Сохранились документы об изъятии и о сожжении «Евангелия учительного» в 1627-1630 гг. в Н. Новгороде, Путивле, Верхотурье, Тобольске, Рыльске (Шишонко В. Н. Пермская летопись. Пермь, 1882. [Т.] 2: 1613-1645 гг. С. 886; Ромодановская Е. К. Русская лит-ра в Сибири 1-й пол. XVII в. Новосиб., 1973. С. 27).

Меры властей не уменьшили популярности «Евангелия учительного», и после осуждения книга находила в России горячих сторонников. Согласно жалобе Вологодского еп. Маркелла, в 1628 г. в Вологде ее «похвалял чернец Андреян, да ученик его чернец Иаков, и распопа Ивашко Синицын, да подьячий Агейка Семенов». Они называли сочинение К. святым и душеполезным, утверждая, что экземпляры книги «сожжены не по делу» (Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церк. жизнь. Каз., 1914. С. 110). Было проведено расследование; всех виновных в 1629 г. разослали по отдаленным монастырям Сибири. В связи с «вологодским делом» вновь провели разбор «Евангелия учительного» и обнаружили в книге новые ереси. Вероятно, с учетом 2-го разбора книги К. впосл. был составлен «Свиток укоризнен».

Авторы «Прений...» и «Свитка...» ставили в вину К. как еретические взгляды, так и фактические неточности. Оба разбора представляют собой лишенную глубокого анализа констатацию замеченных неточностей и погрешностей. Обвинения, изложенные в рецензиях, во многом совпадают. «Прения...» охватывают все сочинение. Замечания «Свитка...», доведенные до 75-го л. сочинения К., носят более аргументированный характер; в подтверждение своей позиции авторы приводят выдержки из богословских трудов. Замечания поданы как выписки из текста с критическими комментариями.

Больше всего претензий в адрес К. связано с «превратным» цитированием им Свящ. Писания (пропуски слов, вставки, изменения грамматических форм), что приводит к извращению смысла. Кроме того, К., по мнению оппонентов, толкует отдельные притчи и библейские фрагменты «противно богословцем». Если в «Свитке...» в таких случаях следует развернутая аргументация, то «Прения...» обычно ограничиваются замечанием: «Евангелие все испортил и обменил по своему разуму». Обе рецензии уделяют много внимания неверному, как считают оппоненты, изложению К. апокалиптических сюжетов и сути посмертного воздаяния (в последней теме можно увидеть признание К. существования чистилища). Рецензенты отметили неправосл. подход К. к демонологии, в частности, представления о диаволе как о «биче Божием», о служении диавола Богу, о наказании людей только демонами, а не как о Божием попущении и др. К. ставили в вину натурализм при описании ада, диавола и бесов.

Авторы разборов обвиняют К. в симпатии к католикам, к-рых он в своем сочинении часто упоминает наряду с православными («нас с римляны, греков и русь купно, сочетовает»), критикуют превознесение Петра над другими апостолами. В «Прении...» есть упоминание о том, что К. принимает Filioque. Критики К. отмечают использование им католич. апокрифов («То взято от латинских книг, а не греческих богословец»). Автора «Евангелия учительного» также обвиняли в симпатии к иудаизму. Мн. обвинения были голословными, связанными с плохим пониманием рецензентами «простой мовы», на к-рой написано «Евангелие учительное».

Как и «Зерцало богословия», «Евангелие учительное» переиздавалось униатами. В 1696 г. при поддержке Львовского еп. Иосифа (Шумлянского) в типографии Уневского мон-ря вышло 2-е издание «Евангелия учительного»; предисловие к нему написал архим. Уневского мон-ря Варлаам (Шептицкий), в 1681 г. тайно принявший унию. Архим. Варлаам умолчал об осуждении и о запрете книги в Киеве и Москве; из сочинения были изъяты предисловие и посвящения, где К. говорил о гонениях на себя вслед. обвинений в неправославности. В 1697 г. митр. Киевский и Галицкий Варлаам (Ясинский) отправил письмо патриарху Адриану, в к-ром просил запретить это издание Уневского мон-ря, указывая, что книгу К. архим. Варлаам (Шептицкий), «сам сущ в подозрении униатском», издал без благословения архиереев. 27 марта 1697 г. Московский патриарх Адриан просил киевского воеводу, чтобы в Киеве не продавали «Евангелие учительное», т. к. «книга во многих местах неправа, и Церкви нашей противна, и в прежние лета в Киеве от бывшаго тогда митрополита Киевского Петра Могилы во всех градех та книга купить заповедана, что она от схизматика сделалась, и в сочинении грамматическом велми нечинна и худа» (Браиловский С. Н. Один из пестрых XVII столетия: (Карион Истомин). СПб., 1902. С. 149).

В 1697 г. в Могилёве в типографии М. Я. Вощанки, принадлежавшей правосл. Богоявленскому братству, вышло 3-е издание «Евангелия учительного», на большей части экземпляров в качестве даты издания был указан 1619 г.

Сборник похвал Богоматери, ангелам и святым, а также поучений о Страшном Суде - К. опубликовал в сент. 1646 г. в Чернигове. Отдельные экземпляры издания имели посвящение католич. магнатам, активно участвовавшим в насаждении католичества и униатства на Волыни,- князьям Самуилу Корецкому и Иеремии Вишневецкому.

В предисловии К. подчеркивает новаторство своей книги: в ней впервые в правосл. традиции догматические предметы изложены в «виршах». Цель книги К. видит в популяризации богословия в стихотворной форме («сладкою мовою под метры»), в первую очередь среди молодежи. Автор предназначал свое сочинение для священников и проповедников, а также для студентов духовных школ. По мнению К., на основе только «из единаго вершика двох албо трех слов» хороший проповедник может составить целую проповедь, а студенты в школе «могут собе з тои книги святой выбирати верши на свою потребу и творит з них орации розмаитии часу потребы свои, хоч и на комедиях духовных». Автор неоднократно указывает на гомилетическое предназначение книги: читать те или иные разделы сочинения рекомендуется вместо проповеди или акафиста, на молебнах, согласно с недельным кругом богослужений.

Главной темой «Перла многоценного» является изложение картины спасения мира, осуществляемого после прихода Иисуса Христа. За предисловием и посвящениями следует основная часть, к-рую открывает проповедь в прозе «О видимых дарех Бозких» (подзаголовок - «О двояких дарех Бозких»). Далее помещены похвалы Св. Троице, Пресв. Богородице, ангелам и мученикам, стихотворные «казанья» (проповеди) на двунадесятые праздники. Особое значение имеет стихотворение «Похвала о премудрости троякой, в веце сем явленной». Тремя разновидностями премудрости К. считает «мудрость природную», которой «царие царствуют и сильные правуют», «розум богословский», собравший мн. народы под омофор Церкви, и высочайшую ступень - «премудрость Божию», т. е. богосозерцание, дарованное святым. Вторая часть книги включает «Похвалу под метры Страстей Христовых», вирши «О снятии Тела Господня Христова», прозаический, насыщенный барочными элементами «Плач Пречистой Матери Господней», «Молитву до персоны Сына Божия дивныя» (также прозаическую, с отдельными стихотворными вставками). Завершают стихотворную часть «Перла...» наставления («лекарства»): «Лекарство души, в покуте бывшой, абы не розпачала [не отчаивалась] в ласце Божей», «Лекарство честно инокующим и пустынножителем на помыслы злые» (стихотворный диалог), «Лекарство роскошником того света правдивое». В последнем стихотворении автор, изображая быт и нравы богатых людей, осуждает их привязанность к пороку.

Затем следует прозаическая часть книги, посвященная темам эсхатологии,- трактат «Лекарства на седм грехов смертелных» с подзаголовком «О четырьох вратех». Трактат состоит из глав: «О смерти первых вратех», «Форма вторых врат: Страшный суд Божий», «О власном приходе антихристовем», «О решении семи печатий», «О скончании того света», «О создании новых неб и новой земли», «О воскресении общем нашем», «Форма третьих врат, о муках геенских» и «Форма, албо обясненя, четвертых врат, при которых праведницы пойдут до Царства Небесного». Символические «четверо врат» - это границы между земным и небесным мирами: смерть, Суд Божий, врата ада и врата Царства Небесного. В трактате рассматривается как «частная эсхатология» (Суд Божий после смерти каждого человека), так и «общая эсхатология» (приход антихриста, конец земной истории, Страшный Суд). Автор рекомендует читателю чаще размышлять над описанными «четырьмя вратами»: это поможет освободиться от смертных грехов и утвердиться в добродетели.

В «Перле многоценном» К. открыто демонстрирует свою приверженность католичеству: признает Filioque, существование чистилища, примат пап. В сочинении приведены опровержения распространявшегося правосл. и протестант. полемистами мнения о папе Римском как об антихристе: в частности, К. критикует книгу Стефана Зизания «Казанье св. Кирилла, патриарха Иерусалимского, о антихристе и знаках его» (Вильно, 1596).

Как и в «Евангелии учительном», в «Перле многоценном» К. свободно обращается с библейскими сюжетами, дополняя их вымышленными подробностями (напр., при описании странствования иудеев по Аравийской пустыне). В похвале Вознесению Господню использован заимствованный из апокрифов «плач апостолов» при расставании с Христом. Говорится, что Богородица оставила Себе терновый венец Христа; забирая его с креста, Она старалась не наступать на пролитую вокруг кровь Христову. Апокрифическое происхождение имеет подробное описание автором антихриста. Книга содержит ссылки на труды вост. богословов: Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Дионисия Ареопагита, др. писателей: Корнелия Агриппы, Тита Ливия, Кромера. По наблюдениям исследователей, имеются заимствования из стихотворного сборника Я. Кохановского «Psalterz Dawidow».

В «Перле...» представлено 21 стихотворение: 15 толковательных, 3 назидательных, 3 в форме диалога, по образцу католич. мистерий. Это неравносложные стихи с простыми глагольными рифмами. Исследователи отмечают связь «виршей» К. с укр. «народными думами» и «духовными псалмами», а также с польскими «колядами». «Похвала под метры Страстей Христовых» близка к христиадам (поэмы о «Господней муке», распространенные в Речи Посполитой в XVII в.). К. относил «Похвалу под метры Страстей Христовых», как и большинство входящих в «Перло многоценное» стихотворных произведений, к «песням». Жанр «песни для чтения», известный в католич. лит-ре, объединял внелитургическую поэзию. Особенностью стилистики сборника является насыщенность элементами барокко, преимущественно характерная для «виршей».

Кн. «Перло многоценное» была запрещена в России наряду с др. сочинениями К., что подтвердил Собор 1690 г. В Киеве книга продолжала распространяться. Отдельные ее сюжеты легли в основу иконографии. Так, на символической иконе XVIII в. «Суета сует» (хранилась в Киевском художественном музее в нач. XX в.) под изображениями были размещены цитаты из стихотворения «Роскошником того света». В 1699 г. книга была переиздана в типографии Вощанки, при этом из сочинения были удалены все сюжеты в поддержку папы Римского и католич. веры.