МАГДАЛА

М. предположительно называют местом происхождения Марии Магдалины (Лк 8. 2) и обычно идентифицируют с упомянутым в Вавилонском Талмуде Мигдал-Нунайя (Песах 46b), приблизительно в 1,6 км к северу от Тивериады (ныне Тиверия). В раввинистической лит-ре встречаются 2 варианта обозначения древней М.: краткий - Магдала и более полный - Мигдал-Сабайя (башня красильщиков, Иерусалимский Талмуд. Таанит 69а) или Мигдал-Нунайя (башня рыбы). Наименование Магдала (башня) было широко известно, но более полные варианты использовались, чтобы отличить М. от др. поселений, также включавших в свое название слово «башня». В греч. и лат. лит-ре, в т. ч. у Иосифа Флавия, это поселение известно под греч. названием Тарихея (Ταριχέα) (Ios. Flav. De bell. II 21. 8; III 9. 7 - 10. 5). Идентификация М. как Тарихеи широко распространена в лит-ре; против нее указывает то обстоятельство, что Иосиф, судя по всему, считает, что Тарихея находилась в 5,5 км (30 стадий, или 3,6 рим. мили) от Тивериады (Idem. Vita. 32 (157)), а Плиний помещает Тарихею к югу от Тивериады (Plin. Sen. Natur. hist. 5. 15). При том что окончательного научного консенсуса по вопросу идентификации все еще нет (против: Kokkinos. 2010; Taylor. 2014; за: De Luca, Lena. 2015 и мн. др.), большинство исследователей принимают ее, т. к. Плиний в данном случае признан менее авторитетным источником, чем Иосиф.

То, что этот город единственный в области, к-рый имел наряду с Иппосом (Суситой) как семитское, так и греч. наименование, вполне может указывать на его этнически смешанное население (Zangenberg. 2001. S. 63-66). До основания Тивериады (даты в лит-ре варьируются от 14 до 20 г. по Р. Х.) М. была единственным городским центром на зап. берегу Галилейского м. и наряду с Сепфорисом уже со времени хасмонеев осуществляла важные для Галилеи политические, военные, экономические и социальные функции. (О дохасмонейском и хасмонейском периодах истории этого региона см.: Idem. 2008.)

Из письменных источников известно, что в 53 г. до Р. Х. рим. полководец Гай Кассий Лонгин совершил поход из Тира в М. (Тарихею), где разбил военный лагерь (Ios. Flav. De bell. I 8. 9 (180); Idem. Antiq. XIV 7. 3 (120)). Помпей также посчитал, что это место удобно для размещения войска. Сохранилось «письмо из лагеря Тарихейского» Кассия Цицерону от 43 г. до Р. Х. (Cicero. Ad fam. 12. 11). Город служил столицей топархии, а, согласно Плинию Старшему, озеро было даже названо по названию этого города (Plin. Sen. Natur. hist. 5. 71). Очевидно, что уже в письменных источниках обнаруживается четкий городской характер поселения. Так, Иосиф Флавий в I в. упоминает здесь ипподром, который использовался и для общественных собраний (Ios. Flav. De bell. II 21. 3 (599); Idem. Vita. 132-138), однако следы ипподрома пока не найдены (Zangenberg. 2001. S. 64-65).

Ок. 54 г. по Р. Х. по приказу имп. Нерона М. (Тарихея) и Тивериада перешли во владение к Ироду Агриппе II, сыну Агриппы I (Ios. Flav. Antiq. XX 8. 4 (159)). Иосиф утверждает, что он укрепил М. (Тарихею) в 66 г. по Р. Х., хотя год спустя Веспасиан взял город. Тарихея была местом морской битвы между римлянами и евр. повстанцами (Idem. De bell. III 10. 10 (539-540)).

Археологический парк Центра МагдалаДо VI в. М. не была местом паломничества. В источниках упоминаются посещения М. диак. Феодосием (до 518) (Theodos. De situ Terrae Sanctae. 138) и св. Виллибальдом (724) (Hugeburc (Huneberc) von Heidenheim. Vita Wynnebaldi Abbatis Heidenheimensis. 96. 1 / Ed. O. Holder-Egger // MGH. SS. 1887. Bd. 15. Tl. 1. S. 80-117).

Раскопки в юж. и сев. частях М. проводились различными ин-тами в разное время. Юж. часть территории принадлежит францисканской «Страже в Святой земле» (Custodia Terrae Sanctae). Раскопки здесь проводились под эгидой Studium Biblicum Franciscanum (SBF) в 1971, 1973-1975 и 1977 гг. В. Корбо и С. Лоффредой. Они возобновились в 2006-2012 гг. под рук. С. Де Луки, директора «Проекта Магдала», совместно с А. Леной. Сев. часть территории была приобретена в 2004-2009 гг. орг-цией «Легионеры Христа» для строительства паломнического центра. В 2009 г. при строительстве отеля здесь была раскрыта синагога I в., что побудило ученых начать раскопки и прилегающих к синагоге областей (руководители - Д. Авшалом-Горни, А. Наджар; Департамент древностей Израиля). С 2010 г. к исследованиям присоединилась экспедиция мексиканского ун-та Анауак (Proyecto Arqueologico Magdala, руководитель - М. Сапата Меса). М. стала одним из самых интересных мест археологии Галилеи (Zangenberg. 2013. S. 139). В мае 2014 г. в сев. части М. результаты раскопок были открыты для посещения в археологическом парке т. н. Центра Магдала.

Предварительные публикации результатов раскопок последнего времени позволяют утверждать, что М. в нач. I в. был одним из больших городов Галилеи (De Luca. 2009; Idem. 2011; Idem. 2013; De Luca S., Lena A. The Harbour of the City of Magdala/Tarichaee (в печати); Lena. Magdala 2007. 2013; Eadem. Magdala 2008. 2013; Zapata Meza. 2012; Najar. 2013). Стало очевидно, что город относился к той же категории населенных пунктов, что и Сепфорис (а позднее и Тивериада). Как францисканские, так и мексиканские раскопки подтверждают, что М., занимавшая территорию площадью приблизительно 9-10 га (вдоль берега озера до равнины к западу от совр. шоссе № 90), была основана в период хасмонейской колонизации региона, при Александре Яннае (103-76), и имела с момента своего возникновения т. н. гипподамову сетку улиц с находившимися между ними жилыми и хозяйственными постройками (подобная городская структура типична также для Сепфориса, Иппоса, Гадары, Птолемаиды).

Неск. археологических открытий имеют значение для исследования вопроса о галилейском контексте проповеди Иисуса Христа.

Де Лука раскрыл бо́льшую часть главной кардо и неск. перпендикулярных ей декуманусов. С ними оказались связанными сложные системы каналов для спуска канализации и для подведения пресной воды к многочисленным фонтанам и бассейнам. Ближайшие параллели системе водоснабжения М. есть только в Скифополе и в Кесарии Приморской, резиденции Ирода Великого.

Сенсацией стало раскрытие общественных терм, совершенно неожиданных для Галилеи. Здесь имелись все удобства, которые характерны для средиземноморских роскошных построек: парная с печью (praefurnium), различные прохладные и холодные комнаты, бассейны, ступенчатые водоемы. Наличие множества небольших сосудов для масла (арибалов) показывает, что посетители следовали эллинистической практике омовений. Де Лука считает, что после начальной фазы здания в I в. по Р. Х. бани были существенно перестроены в III/IV в. и разрушены во время землетрясения 363 г.

Уже в 70-х гг. XX в. к югу от комплекса терм францисканцами была раскрыта обширная (32×32 кв. м) площадь, к-рая служила не только палестрой для бань, но и форумом города - на это указывают остатки колоннады и торговых лавок с зап. стороны и это подтверждает непосредственная близость к гавани на востоке. Площадь, к-рая появилась в городе во время его основания, служила экономическим и общественным центром.

Фрагмент росписи стены синаноги. I в. по Р. Х.

Однако главное открытие археологов в М.- порт. Размеры и сложность его организации сближают город, в котором он находится, со средиземноморскими центрами морской торговли, притом что М. расположена на небольшом Галилейском оз. Исследователи выделяют 3 этапа истории порта: позднеэллинистический (с нач. I в. до Р. Х.), раннеримский период тетрарха Ирода Антипы и поздневизантийский-раннеисламский, когда порт получил совершенно иную структуру.

Уже на начальной фазе существования города на берегу был вырыт портовый водоем и оштукатурены его стенки, построены массивные прямоугольные и казематные башни с лестницами и пандусами для швартовки и разгрузки судов. С учетом направлений ветров и водных течений порт имел оптимальное расположение. Волнолом с выступающими квадрами, к которым швартовались корабли, закрывал гавань и примыкал непосредственно к площади.

Порт служил не только стоянкой для судов, но и местом хранения товаров, центром торговли и культурного обмена. Вполне возможно, что, так же как в Остии и др. портовых городах, на форуме М. были торговые места купцов из Десятиградия, со средиземноморского побережья, т. е. сирийцев, греков и финикийцев. Как экономический центр порт не только был местом торговли, но и мог использоваться в качестве опорного пункта для рыболовного флота. Прямые инвестиции властей (хасмонейских, затем тетрарха Антипы), а также доходы от торговых операций, хранения и транспортировки товаров способствовали развитию собственной экономической элиты (судовладельцев, сдававших корабли субподрядчикам) (Zangenberg. 2013. S. 141).

Создание такого порта возможно только при условии крупных инвестиций со стороны властей в период хасмонейской колонизации региона; не было необходимости строить столь большой порт лишь для контроля над регионом. Имея такой порт, хасмонеи и их преемники при тетрархе Антипе стремились включиться в торговые отношения между городами средиземноморского побережья и Десятиградием (Сирией). М., т. о., являлась конечным, вост. пунктом торгового пути от побережья до Галилейского м. Функция порта не ограничивалась только обслуживанием рыболовных судов - для этого его размеры слишком велики,- скорее он использовался в качестве центра межрегиональной торговли между городами средиземноморского побережья и Десятиградием. Основание М. отражало ситуацию, сложившуюся в регионе; хасмонейская власть и эллинистические города на восточном берегу озера или на средиземноморском побережье одновременно конкурировали и сотрудничали друг с другом. Т. о., М. не только обладала соответствующей городской архитектурой, но и имела определенный состав населения для того, чтобы быть частью «средиземноморского мира на Галилейском море» (Ibid. S. 142).

Присутствие евр. населения в М. подтверждают найденные во время раскопок ритуальные бассейны в сев. жилом районе, многочисленные фрагменты каменных сосудов, а также 2 постройки, одна из которых вполне уверенно идентифицируется как синагога. Обнаруженная еще в 70-х гг. XX в. в сев.-зап. части города архитектурная структура была идентифицирована как «мини-синагога»; в наст. время данная идентификация М. Чайа (Chiat. 1979) и Д. Гро (Groh. 1995) оспорена. Последний указывал на то, что незадолго до 70 г. пол в ней был поднят и здание было превращено в нимфеон. Мнение Гро отражено в последней монографии Р. Хахлили (Hachlili R. Ancient Synagogues: Archaeology and Art: New Discoveries and Current Research. Leiden, 2013. P. 37-38). При повторном археологическом исследовании было отмечено, что это постройка эллинистического времени, типологически близкая к «дому у источника» (ближайшая параллель в Салагассе, совр. Турция). Высказанное ранее предположение об идентификации этой структуры как «латрины» (Zangenberg. 2001) ныне опровергнуто - см.: Bonnie, Richard. 2012.

Квадратное здание, найденное в М. в 2009 г., с большей уверенностью интерпретируют как синагогу (см.: Zangenberg. 2010; Hachlili. Ancient Synagogues. Leiden, 2013. P. 32-33; Bauckham, De Luca. 2015). Исследователи выделяют 3 фазы строительства здания. На самой ранней, датируемой сер. I в. до Р. Х., постройка, видимо, еще не использовалась как синагога. Здание было перестроено ок. 40 г. по Р. Х., затем еще раз накануне разрушения в начале 1-го антирим. восстания, в 67-68 гг., когда оно уже использовалось в качестве синагоги (Bauckham, De Luca. 2015. P. 107).

К квадратному синагогальному залу ведет коридор, служивший также бейт-мидрашом. Главный вход в здание не найден, но предполагают, что он находился на зап. стене. По внутреннему периметру к стенам примыкают сиденья в 4-5 ступенек. Неск. колонн найдены in situ, они опирались на стилобаты, к-рые одновременно являлись нижними ступеньками сидений. Конфигурация и точное число колонн неизвестны. В центральной части пол не имел облицовки, хотя, возможно, на 1-м этапе она была выполнена из базальтовых квадров (Де Лука). Пол вост. нефа украшен мозаикой, которая, как считают, осталась незаконченной или была частично разобрана. Среди простого изобразительного ряда особо примечательна многолопастная розетта. Стены и колонны покрыты штукатурной обмазкой с ярким цветным узором, построенным на сочетании красного и желтого оттенков с отдельными контурными прорисовками белым и синим.

Плита с рельефными изображениями менорыНаиболее интересной оказалась находка каменной плиты, к-рая в большей степени, чем архитектурные характеристики, указывает на религ. функцию постройки. Квадр из известняка опирается на 4 небольшие ножки. Со всех сторон он украшен рельефными изображениями. Они представляют собой набор геометрических, растительных мотивов, архитектурных элементов (каннелированные пилястры), амфор и первое из известных изображений меноры (Aviam. 2012. S. 35-37). Израильский археолог М. Авиам трактует композицию как символическое изображение Иерусалимского храма и его Святое Святых, проводя параллели с изображением повозки (Скинии) в Капернаумской синагоге (см. в ст. Капернаум). Считается, что он использовался в синагоге как нижняя подставка пюпитра для Торы (Idem. 2013).

Еще одно произведение рим. мозаичного искусства, которое привлекло к себе внимание после находки деревянной лодки у берегов М. в Галилейском оз. в 1986 г.,- это панель с изображением нескольких предметов в черно-белой гамме, типичной для мозаик рубежа эр. Среди них точно идентифицируются лодка и сосуд в форме канфара; др. изображения не столь очевидны. Согласно Р. Рейху, слева от лодки изображены 2 скребка, которые использовались после гимнастических занятий для снятия масла, нанесенного на тело, вместе с налипшей пылью (strigili), между ними - бутылочка для масляных благовоний (aryballos). Все 3 предмета помещены в тарелку. Под канфаросом лежит рыба с водорослью во рту. Три верхних предмета, расположенные справа, не имеют убедительной трактовки (предположительно муз. инструменты). Рейх считает, что в виде лодки может быть изображена лампа соответствующей формы, аналогии к-рой встречаются среди археологических находок рим. периода, либо модель корабля. Т. о., на мозаике мог быть изображен натюрморт, составленный из предметов, особенно дорогих для хозяина дома и свидетельствующих о его успешной деятельности (как рыболова, имевшего хороший доход от продажи рыбы) и о занятиях в часы досуга.