НИКОЛАЙ

Сщмч. Николай (Добронравов), архиеп. Владимирский. Фотография. 1924 г.

(Добронравов Николай Павлович; 21.11.1861, с. Игнатово Дмитровского у. Московской губ.- 10.12.1937, полигон Бутово Московской обл.), сщмч. (пам. 27 нояб., в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской), архиеп. Владимирский и Суздальский; церковный писатель. Из семьи священника. В 1875 г. окончил Заиконоспасское ДУ, в 1881 г.- МДС, после чего поступил в МДА. В 1883 г. Советом МДА награжден книгой как показавший наилучшие успехи на годичных испытаниях. В 1885 г. окончил МДА с присвоением ученой степени кандидата богословия. Был назначен в Вифанскую ДС преподавателем Свящ. Писания и догматического, нравственного и основного богословия. 3 февр. 1886 г. Советом МДА удостоен ученой степени магистра богословия за соч. «Книга пророка Иоиля». В 1889 г. рукоположен во иерея. С 1890 г. служил законоучителем и настоятелем домового храма Александровского военного уч-ща в Москве, также преподавал Закон Божий в московских гимназиях: Поливановой, Арсеньевой и в 7-й мужской. Являлся членом правления Вифанской ДС. Публиковал многочисленные научно-богословские, церковно-исторические и просветительские труды в духовных журналах и отдельными брошюрами. Особое значение имели его работы «Уход за больными в христианстве» (1904) и «Хорепископы в древней Восточной Церкви» (1907). Был женат на Анне Александровне, дочери богослова и церковного историка проф. прот. А. М. Иванцова-Платонова, издавал по смерти тестя его сочинения. Был возведен в сан протоиерея. Митр. Мануил (Лемешевский) в статье о Н. в своем многотомном справочнике об архиереях РПЦ упоминает о его служении в Перми в 1889-1891 гг., что в дальнейшем было повторено во мн. др. изданиях. В действительности эти биографические данные относятся к однофамильцу Н. прот. К. М. Добронравову.

Во время революции 1905-1907 гг. прот. Н. Добронравов входил в состав либеральной части московского приходского духовенства, выступавшей за реформирование церковной жизни. Был среди наиболее активных «прогрессивных» членов Московского об-ва любителей духовного просвещения, ставшего одним из главных центров деятельности сторонников «церковного обновления». 13 окт. 1905 г. выступил на заседании об-ва с программной речью, предложив «просить Владыку, чтобы был указан срок съезда духовенства, чтобы мы могли подготовиться; съезд должен состоять из выборных депутатов… желательно, чтобы и сельскому духовенству было предложено выработать свои мысли по вопросам о реформах и прислать все в Общество; нужно войти в сношения с частными кружками, где обсуждаются те же вопросы; попросить протоколы и резолюции съездов из других епархий; вопросы наших собраний должны быть открыты и для светской печати». Также предложил выбрать нового председателя об-ва, к-рый бы шел «навстречу нашим желаниям» (РГБ ОР. Ф. 206. К. 12. Д. 14. Л. 125). В кон. окт. «прогрессивное» большинство членов об-ва без благословения правящего архиерея митр. Московского и Коломенского сщмч. Владимира (Богоявленского) избрало новое руководство. 15 нояб. того же года прот. Н. Добронравов стал членом и фактическим руководителем созданной об-вом т. н. предсоборной комиссии, впосл. переименованной в Комиссию по церковным и вероисповедным вопросам. Из-за конфликта нового руководства с митр. Владимиром Московское об-во любителей духовного просвещения фактически было упразднено (до 1908). Руководимая прот. Н. Добронравовым комиссия в марте 1906 г. перешла на обеспечение конституционно-монархической партии «Союз 17 октября», но вскоре прекратила свою деятельность. Неудачно закончились и попытки организовать в Москве церковное периодическое издание «прогрессивной» направленности. Прот. Н. Добронравов был постоянным сотрудником праволиберального ж. «Московский еженедельник» (1906-1910). 30 янв. 1914 г. избран товарищем (заместителем) председателя новоучрежденного в Москве Законоучительского братства.

После Февральской революции, 23 марта 1917 г., был избран на Московском епархиальном съезде членом Епархиального совета при временно управляющем Московской епархией Дмитровском еп. Иоасафе (Каллистове). Совет считал себя лишь совещательным органом при епископе, а не управляющим в отличие от позиции Синода и нек-рых епископских советов в епархиях (Документы Священного Собора Православной Российской Церкви, 1917-1918 гг. М., 2017. Т. 12. С. 422). 2 мая 1917 г. избран товарищем председателя Московского об-ва любителей духовного просвещения. В июне-июле того же года вызван Синодом в Петроград для работы в Предсоборном Совете. Как участник Предсоборного Совета стал членом Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Активно работал в соборных отделах: уставном, о высшем церковном управлении, о богослужении, проповедничестве и храме, о преподавании Закона Божия. Первоначально возражал против восстановления Патриаршества в Русской Церкви. Его речь на соборном заседании 21 окт. 1917 г. считается наиболее ярким выступлением противников Патриаршества. Аргументируя свое мнение, прот. Н. Добронравов указывал на признание Синода всеми Поместными Православными Церквами, напоминал, что в первые 3 века христ. истории Патриаршество не существовало. Он считал, что введение Патриаршества создаст для Церкви угрозу разделения (в качестве примера указал на события в Грузинской Церкви), предостерегал Собор от принятия поспешных решений: «...вы хотите дать патриарху всю полноту власти… Но тогда... укажите такого человека, которого бы эта власть не раздавила…» (Там же. 1994. Т. 2. С. 352). После избрания патриарха Московского и всея России свт. Тихона прот. Н. Добронравов полностью пересмотрел свои взгляды на институт Патриаршества и в дальнейшем стал одним из близких соратников патриарха.

Во время захвата большевиками власти в Москве в кон. окт.- нач. нояб. 1917 г. прот. Н. Добронравов находился в своей квартире в Александровском военном уч-ще, ставшем штабом противостоящих красногвардейцам юнкеров и офицеров. Здание подвергалось артиллерийскому обстрелу, снарядом были разбиты окно и часть стены в квартире законоучителя. После 2 нояб. юнкерский отряд, оборонявший уч-ще, сдался большевикам, прот. Н. Добронравов укрыл в своей квартире неск. семей офицеров. Принимал участие в организации и проведении похорон 13 нояб. 1917 г. в Москве погибших в боях с большевиками юнкеров и офицеров. Когда Александровское военное уч-ще и его домовая церковь были закрыты, перешел служить в храм Всех святых на Кулишках. 19 авг. 1918 г. был арестован сотрудниками ВЧК, когда отказался выдать им для проведения обыска ключи от храма в отсутствие председателя приходского совета. Содержался в здании ВЧК на Лубянке, затем в Бутырской тюрьме. Обвинялся в борьбе с большевиками в 1917 г. и в последующее время. На допросе заявил: «В выступлении юнкеров я участия не принимал. Как настоятель собора я принимал участие в похоронах юнкеров и офицеров, погибших в гражданскую войну. Проповеди в церкви произносил не особенно часто, содержания чисто религиозного, не касаясь политической жизни. Против новой власти никогда не агитировал, ни к какой партии не принадлежал». Каких-то доказательств вины прот. Н. Добронравова не было найдено, однако следствие пришло к выводу: «...из всего же видно, что это вредный для революции «тип», который, будучи на свободе, наверняка спокойно сидеть не будет». 3 дек. 1918 г. был приговорен президиумом Коллегии ВЧК к заключению в концлагерь. Через неск. месяцев дело было отправлено на доследование, и 16 апр. 1919 г. вышло постановление о его освобождении за отсутствием явных улик.

В нач. 1921 г. прот. Н. Добронравов был назначен настоятелем собора в честь Успения Пресв. Богородицы (малого) на Крутицах. К тому времени он овдовел. Патриарх Тихон принял решение привлечь его к архиерейскому служению. 13 авг. того же года после пострижения в монашество с сохранением прежнего имени был хиротонисан во епископа Звенигородского, викария Московской епархии. Хиротонию в храме во имя арх. Михаила в с. Кубинка (ныне город Одинцовского р-на Московской обл.) возглавил патриарх Тихон. Как викарный архиерей Н. пребывал в Москве, продолжая исполнять обязанности настоятеля малого Успенского собора на Крутицах. После ареста 23 марта 1922 г. Крутицкого архиеп. Никандра (Феноменова; впосл. митрополит) Н. стал временно управляющим Московской епархией, 6 мая того же года его также арестовали, вскоре после ареста патриарха Тихона. Нек-рое время содержался в тюрьме во Владимире в одной камере с архиеп. Никандром. Очевидно, в заключении Н. было предложено поддержать переход высшей власти в РПЦ к образованному при участии властей обновленческому Высшему церковному управлению (ВЦУ). Хотя в прошлом Н. был тесно связан со мн. либеральными церковными деятелями, примкнувшими впосл. к обновленчеству, архиерей решительно отказался признать ВЦУ и остался верен каноническому священноначалию. За «противодействие обновленческому движению» был приговорен к году ссылки в Коми (Зырян) автономную обл. Проживал в ссылке в г. Усть-Сысольске (ныне Сыктывкар).

В июле 1923 г., вскоре после освобождения патриарха Тихона, Н. вернулся в Москву, жил в церковном доме по адресу: Ст. Толмачёвский пер., 12. Как исполнявшему обязанности викарного епископа Звенигородского, ему было поручено управление 3 благочиниями в Замоскворечье, в которых насчитывалось 44 прихода. В это время Н. сблизился с группой авторитетных архиереев, высланных за сопротивление обновленчеству из своих епархий в Москву и проживавших в Даниловом во имя преподобного Даниила Столпника мужском монастыре. Н. участвовал в проводившихся в мон-ре архиерейских встречах и совещаниях по разным церковным вопросам. Эти совещания сотрудники ОГПУ квалифицировали как организацию некой оппозиции патриарху (т. н. Даниловский синод, см. также Даниловская группа непоминающих), включив Н. в состав ее руководителей. Пребывавшие в Даниловом монастыре архиереи хотя и выступали с критикой нек-рых компромиссных шагов патриарха Тихона во взаимоотношениях с советскими властями, но никогда не выходили из его канонического подчинения. Прекращение ими на некоторое время поминовения за богослужением патриаршего имени было связано с категорическим запретом этого со стороны властей под угрозой уголовного преследования. Свт. Тихон разрешил подобную практику по просьбе настоятеля Данилова мон-ря Волоколамского архиеп. Феодора (Поздеевского) ради сохранения обители.

16 апр. 1924 г. Н. был арестован вместе с архиеп. Феодором, неск. др. близкими ему епископами и связанными с Даниловым мон-рем священнослужителями и мирянами. Причиной ареста стала активная деятельность архиеп. Феодора и архиереев-«даниловцев», направленная против попыток властей навязать патриарху Тихону объединение с обновленческой группировкой В. Д. Красницкого. Н. содержался в Бутырской тюрьме по обвинению в том, что, «имея большой авторитет, проводил среди духовенства контрреволюционную агитацию» и был причастен к избиению члена Рабоче-крестьянской инспекции. На допросе он не признал себя виновным: «Связь с благочинными я поддерживаю путем приемов, не носящих регулярного характера. Специальных собраний или совещаний с благочинными мною никогда не устраивалось. Не имели место и антисоветские выступления или выпады с моей стороны, так как в сношениях с благочинными я придерживался узко церковной области. Что касается моих проповедей, то они носили чисто моралистический характер».

Сщмч. Николай (Добронравов). Икона. 10-е гг. XXI в.

14 июня 1924 г. Н. был освобожден за недоказанностью вины. Вскоре назначен архиепископом Владимирским и Суздальским, но не получил от властей разрешение на выезд во Владимир. В это время он становится одним из ближайших помощников патриарха Тихона. Осенью того же года Н. активно содействовал окончательной отмене принятого под нажимом властей патриархом Тихоном 7 окт. 1923 г. постановления о переходе Русской Церкви на новый (григорианский) календарный стиль в богослужениях. Это постановление вызвало сильную критику со стороны отказавшихся его признать архиереев-«даниловцев». Постановление применялось только в неск. храмах Москвы и было приостановлено патриархом уже 8 нояб. 1923 г. Тем не менее власти продолжали требовать от Патриархии обязательного введения нового стиля. 30 сент. 1924 г. глава Секретариата по делам культов при Президиуме ВЦИК П. Г. Смидович провел совещание по календарной проблеме с участием представителей обновленческого синода и Московской Патриархии. В состав делегации РПЦ входили Н., Тверской митр. Серафим (Александров) и председатель Московского епархиального совета прот. В. П. Виноградов. По воспоминаниям Виноградова, во время совещания Н. «спокойно и деловито стал разъяснять, что при всем сочувствии к хозяйственным нуждам советского государства, патриаршая Церковь, по целому ряду канонических и церковно-бытовых причин, никак не может принять новый стиль. Длинная обстоятельная речь еп. Николая охватывала вопрос всесторонне и исчерпывающе. Архиепископу Серафиму оставалось только заявить о своем полном единомыслии с еп. Николаем» (Виноградов В. П., протопр. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923-1925 гг.) // ЦИВ. 1998. № 1. С. 23). После этого власти уже не поднимали вопрос о переходе Церкви на новый стиль. Также Н. разработал проект реорганизации приходской работы, в к-ром предполагалось введение бесплатного исполнения необходимых треб за счет всего прихода. Вел строго аскетический образ жизни, молился по ночам. В отношении с людьми был необычайно прост и внимателен. Близко знакомый Н. свящ. С. А. Сидоров вспоминал о нем: «Редко кто мог с таким внутренним тактом утешить, обласкать человека. И эту внимательность особенно ценили люди, бывшие с ним в тюрьме и ссылке. Владыка Николай особенно любил детей. И странно было видеть его, такого обычно строгого, весело смеющимся и болтающим с крошкой 4-6 лет» (Сидоров С., свящ. 1999. С. 41).

После кончины патриарха Тихона († 7 апр. 1925) Н. вошел в круг близких соратников патриаршего местоблюстителя Крутицкого митр. сщмч. Петра (Полянского). Оставаясь в Москве, через освободившегося в февр. 1925 г. из ссылки викарного Ковровского еп. священноисп. Афанасия (Сахарова) принимал меры к налаживанию церковной жизни во Владимирской епархии. Впосл. Н. объяснял в показаниях: «Епископ Афанасий (Сахаров) являлся моим помощником по управлению Владимирской епархией... После его возвращения из ссылки он заезжал ко мне в Москву навестить меня и получить от меня указания на свою дальнейшую пастырскую деятельность». 30 нояб. того же года Н. был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. Арест был связан с действиями властей по устранению от церковного управления митр. Петра и его ближайших сподвижников. Всего в нояб. 1925 г. вместе с митр. Петром были арестованы 8 архиереев, проживавших в Москве, а также мн. священнослужители и миряне.

Н. не давал показаний против др. обвиняемых, на допросах отвечал твердо и с достоинством. Проходивший с ним по одному делу свящ. Сидоров вспоминал, как на очной ставке Н., не волнуясь, уверенно ответил следователю, с криком и руганью грозившему ему пистолетом: «Выпейте валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу игрушку» (Там же. С. 42). Следователь убрал пистолет и стал вежливо задавать вопросы. Во время пребывания Н. в тюрьме власти пытались использовать его имя в целях легализации захвата высшей церковной власти сторонниками пребывавшего в Москве Свердловского архиеп. Григория (Яцковского), (см. Григорианский раскол). Архиеп. Григорий сумел ввести в заблуждение находившегося в заключении местоблюстителя митр. Петра, сказав ему, что заместитель местоблюстителя Нижегородский митр. Сергий (Страгородский; впосл. патриарх Московский и всея Руси) якобы не может вступить в свои права. 1 февр. 1926 г. митр. Петр подписал резолюцию о переходе обязанностей патриаршего местоблюстителя к коллегии в составе Н., Томского архиеп. Димитрия (Беликова) и архиеп. Григория. Митр. Петр поставил имя Н. первым в списке архиереев, к-рым он передавал церковное управление, зная его как исповедника, человека твердых убеждений и опытного труженика на ниве церковной. При этом митр. Петру не было известно, что Н. в этот момент находился в той же тюрьме, что и он, а архиеп. Димитрий не мог приехать из Томска в Москву. Узнав о действительном положении дел, 22 апр. митр. Петр отменил свою резолюцию об учреждении коллегии во главе с Н. и подтвердил полномочия митр. Сергия как заместителя патриаршего местоблюстителя.

21 мая 1926 г. Н. был приговорен Особым совещанием при Коллегии ОГПУ к 3 годам ссылки в Сибирь за «активное участие в монархической организации церковников и мирян «Даниловский синод» в Москве, ставившей своей целью сплочение вокруг церкви верующей массы, выступая непосредственно под видом вероучения». Отбывал ссылку на Крайнем Севере в низовьях Енисея (Туруханский край) в станке (малом поселении) Полой вместе со священномучениками епископами Глуховским Дамаскином (Цедриком) и Чистопольским Иоасафом (Удаловым). В нояб. 1928 г. был переведен в г. Енисейск. После отбытия срока сев. ссылки в апр. 1929 г. из-за ограничения в праве на проживание в крупных городах поселился в г. Вел. Устюг Северного края (ныне Вологодская обл.). Негативно воспринял «Декларацию» 1927 г. митр. Сергия (Страгородского) о лояльности к советской власти, однако считал большей опасностью действия противников митр. Сергия, угрожавшие единству Церкви. Осуждал как «отделенческий раскол» иосифлянство, считал непоследовательной и позицию Казанского митр. сщмч. Кирилла (Смирнова), вступившего в общение с великоустюжскими священниками, отделившимися от заместителя местоблюстителя. В письме своему бывш. соузнику по сев. ссылке еп. Дамаскину (Цедрику), известному критику митр. Сергия, Н. указывал: «...к великой и неописуемой радости врагов Церкви распря между м[итр] К[ириллом] и м[итрополитом] С[ергием] усиливает в ней раскол», после чего отказался дальше затрагивать в переписке эту тему. В 1932 г., по окончании срока ограничения на выбор места проживания, Н. вернулся в Москву. Проживал по адресу: 2-й Зачатьевский пер., д. 15/2. Числился пребывавшим на покое, служил в разных храмах Москвы. Поддерживал отношения с Ташкентским митр. Арсением (Стадницким), о котором впосл. отзывался на допросе: «...мой единомышленник, он посещал меня в Москве, где мы с ним обсуждали создавшееся тяжелое положение по управлению Православной Церковью».

Осенью 1937 г. сотрудники НКВД начали следственное дело в отношении Н., в к-ром он характеризовался как «один из самых авторитетнейших архиереев Русской Православной Церкви». Были получены свидетельские показания о том, что в беседах со знакомыми он «говорил о необходимости защиты Церкви и духовенства, заявляя, что «каждый верующий должен противодействовать мероприятиям советской власти, не допускать закрывать церкви, собирать подписи, подавать жалобы, а самое главное, что духовенство должно разъяснять верующим смысл происходящих событий... что советская власть есть явление временное...»». 27 окт. 1937 г. Н. был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Его обвинили в контрреволюционной агитации и участии в «нелегальной контрреволюционной церковно-монархической организации «Истинно Православная Церковь»». На допросах отказался признать себя виновным. Был расстрелян по приговору Особой тройки при УНКВД по Московской обл. от 7 дек. 1937 г. и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 г.