ПИЛАТ

В течение длительного времени основными источниками, к-рые свидетельствовали о существовании П., были тексты, однако в 1961 г., во время раскопок в Кесарии Приморской, группа итал. исследователей обнаружила плиту (размеры 82×68×20 см) с надписью на латинском языке: [...]S TIBERIEVM [...]TIVS PILATVS [...]ECTVS IVDAE[...]E (изд.: Corpus Inscriptionum Iudaeae. 2011. P. 228-230). В литературе предлагаются различные варианты реконструкции ее содержания (подробнее см.: Frova. 1961; Degrassi. 1964; Weber. 1971; Gatti. 1981). Большинство специалистов считают, что в надписи упомянуты имя Понтий Пилат (PONTIVS PILATVS), титул «префект Иудеи» (PRAEFECTVS IVDAEAE), а также слово «тибериеум» (TIBERIEVM), к-рое обозначало строение, посвященное императору; возможно, речь шла о небольшой, окруженной портиками площадке перед зданием театра (Ельницкий. 1965; см. также: Alföldy. 1999; Stimpfle. 2015. Sp. 784-785).

I. Имя. В данном случае имя Понтий (лат. Pontius; греч. Πόντιος) являлось родовым (nomen gentile) и указывало на связь с плебейским родом Понтиев; впрочем, иногда оно употреблялось как личное имя, или преномен (praenomen); использовалась также форма Pontios. Известно ок. 70 носителей имени Понтий (Münzer F. et al. Pontios // Pauly, Wissowa. 1953. Sp. 30-45). Слово «Пилат», представлявшее собой когномен (cognomen), могло как обозначать отдельную ветвь рода, так и быть индивидуальным прозвищем, вероятно восходившим к pilum (метательное копье). В последнем случае когномен указывал на военную карьеру П. Связь когномена со словом pileus (pilleus), означавшим круглую войлочную шапку, к-рую надевали на вольноотпущенников в знак освобождения, маловероятна. В источниках когномен Пилат чаще используется без добавления родового имени, что является нормальной практикой для периода ранней империи. Личное имя П. неизвестно (Fascher E. Pilatus, Pontius // Ibid. 1950. Sp. 1322-1323).

II. Должность «префект Иудеи» была учреждена имп. Октавианом Августом, к-рый после получения многочисленных жалоб на царя Ирода Архелая принял решение перевести подчиненную последнему территорию под прямое управление Рима. Обязанности наместника Иудеи стал выполнять Копоний (6-9). Префект должен был принадлежать к привилегированному сословию эквитов (всадников) и подчиняться легату, или наместнику (legatus), Сирии. Назначение того или иного лица на указанную должность зависело гл. обр. от предшествующей военной службы. Впрочем, в источниках отсутствуют сведения о карьере П. в армии. В руках префекта была сосредоточена военная и гражданская власть (imperium), в т. ч. судопроизводство. Для поддержания порядка в регионе П. мог использовать в качестве вспомогательных войск 5 набранных из палестинских неиудеев когорт (по 600 чел. каждая), а также кавалерию и гарнизоны иродианских крепостей. В случае серьезной угрозы рим. власти префект мог прибегнуть к помощи 4 рим. легионов, к-рыми руководил легат Сирии. Адм. задачей П. как префекта Иудеи являлся прежде всего сбор налогов, причем подушную и поземельную подати платили непосредственно Риму. Др. подати собирали специальные сборщики (мытари). К задачам префектов относилось также строительство дорог и водопроводов.

В сфере судопроизводства П. как префект должен был сотрудничать с местными властями, в т. ч. с синедрионом, однако в сфере уголовного судопроизводства он обладал преимущественными правами: мог принимать решения по уголовным делам вплоть до вынесения смертного приговора жителям провинции и рим. гражданам (ius gladii). Резиденцией П. являлся бывш. дворец Ирода в Кесарии Приморской, однако в дни больших праздников он приезжал в Иерусалим.

Обнаружение надписи в Кесарии Приморской дало окончательный ответ на вопрос о должности П., поскольку в письменных источниках, как правило, употреблялись др. титулы. Так, Филон Александрийский и Иосиф Флавий именовали П. наместником или управляющим (ἐπίτροπος), что являлось обычным греч. эквивалентом лат. термина procurator, используемого Тацитом. В случае со словом «прокуратор», к-рое часто рассматривается в качестве титула П., речь идет об очевидном анахронизме: в период до правления имп. Клавдия (41-54) местные территориальные чиновники, подчиненные легатам, именовались префектами. Впрочем, в ряде фрагментов Иосиф Флавий называет П. эпархом (ἔπαρχος); этот термин часто использовался как перевод лат. praefectus. Наконец, в НЗ применительно к П. употребляется титул «правитель» (ἡγεμών), не являющийся, однако, техническим термином (Мф 27. 2, 11, 14, 15, 21).

Бронзовая монета, отчеканенная в Иерусалиме во время управления Понтием Пилатом. Аверс. Реверс. 30/31 гг. П. принадлежал к числу префектов, обладавших правом чеканки монеты. В распоряжении исследователей имеется нумизматический материал, чеканившийся из бронзы в Иерусалиме и датируемый 16, 17 и 18-м годами правления Тиберия (соответственно 29/30, 30/31 и 31/32 гг. по Р. Х.). На аверсе всех монет имеется греч. надпись: ΤΙΒΕΡΙΟΥ ΚΑΙΣΑΡΟΣ («императора Тиберия»), на реверсе монет 29/30 г. есть также добавление: ΙΟΥΛΙΑΣ ΚΑΙΣΑΡΟΣ («императрицы Юлии»), указывающее на Ливию Друзиллу, мать Тиберия и вдову Октавиана Августа, к-рая с 14 г. именовалась Юлией Августой. На монетах 29/30 г. имеются следующие изображения: черпак, использовавшийся жрецами в религ. церемониях (simpulum),- на аверсе и 3 ячменных колоса - на реверсе. На др. монетах П. изображены жезл авгуров (lituus) и венок (Hendin. 2001. N 648-650). Чеканку монет с языческими символами необязательно объяснять сознательным стремлением П. оскорбить религ. чувства иудеев: подобные монеты впосл. находились в обращении на территориях, подвластных царю Агриппе I Ироду (41-44 гг. по Р. Х.). В правление Ирода Великого (37-4 гг. до Р. Х.) и его сына, Ирода Архелая, а также при префекте Валерии Грате осуществлялась аналогичная чеканка (Stimpfle. 2015. Sp. 785).

I. Филон Александрийский. Первое письменное упоминание о П. содержится в соч. «Посольство к Гаю», составленном, по всей видимости, в 41 г. В указанном тексте Филон Александрийский повествует о возглавляемом им посольстве александрийских евреев к имп. Калигуле (37-41), к-рое прибыло в Рим после кровавых столкновений между греч. и евр. общинами Александрии. Причиной конфликта стали действия префекта Египта Авла Авиллия Флакка, к-рый установил статуи Калигулы в городских синагогах. Согласно Филону, ряд рим. чиновников ранее также демонстрировали подобное пренебрежение иудейским законом. К числу этих чиновников принадлежал и П., к-рый, будучи наместником (ἐπίτροπος) Иудеи, сделал во дворец Ирода в Иерусалиме посвящение в виде позолоченных щитов. Эти щиты не имели изображений и не содержали ничего кощунственного, кроме краткой надписи. В ней были упомянуты лишь имена лица, сделавшего посвящение, и того, в честь к-рого изготовлена надпись, т. е. соответственно П. и имп. Тиберия. Узнав о планах префекта, народ, а также представители царского рода обратились к П. с просьбой отказаться от подобных намерений и не нарушать древних обычаев, традиционно соблюдавшихся рим. императорами.

Поскольку П., «будучи от природы жесток, самоуверен и неумолим», начал упорствовать, иудеи заявили, что желание почтить императора не тождественно стремлению нарушить древние законы. Более того, если П. осуществит свои замыслы, он поступит вопреки воле Тиберия. Префекту было предложено убрать щиты, в противном случае иудеи обещали направить делегацию к императору и передать ему соответствующее прошение. По словам Филона, последнее предложение смутило П.: он опасался, что посольство сообщит императору о др. негативных сторонах его деятельности в Иудее, среди к-рых - коррупция, многочисленные казни без суда, неоправданная жестокость. Тем не менее П. понимал, что, удалив из дворца Ирода посвящение Тиберию, он мог быть обвинен в политической неблагонадежности. В результате П. оставил щиты нетронутыми, после чего иудейская община направила письмо на имя императора. В послании, адресованном П., Тиберий подверг префекта суровой критике, а также приказал безотлагательно убрать щиты и поместить их в храме Августа, находившемся в Кесарии Приморской. П. выполнил повеление Тиберия (Philo. Leg. Gai. 38).

Описание данных событий помещено Филоном Александрийским в состав письма Агриппы I Ирода имп. Калигуле, в котором тот убеждает императора не ставить свою статую в Иерусалимском храме (Ibid. 36-41). Как полагают совр. исследователи, текст письма в дошедшей до нас редакции принадлежит самому Филону (см., напр.: Lémonon. 1981. P. 208). Впрочем, нельзя полностью исключать того, что в основе текста лежит подлинное послание Агриппы, о содержании к-рого у Филона, находившегося в то время в Риме, могли быть определенные сведения. Информация о П., приводимая в «Посольстве к Гаю», весьма важна, поскольку Филон был современником описываемых событий. Основные исторические факты, изложенные им (посвящение, сделанное П., конфликт последнего с иудеями), едва ли могут быть поставлены под сомнение. При этом в повествовании весьма заметна апологетическая тенденция, цель которой убедить имп. Клавдия следовать в своей религ. политике линии Октавиана Августа и Тиберия, относившихся с почтением к иудейскому закону. Указанная линия противопоставляется позиции Калигулы, а также отдельных рим. чиновников, в т. ч. П.

По всей видимости, Филон сознательно корректирует мотивы, к-рыми руководствовался П.: он якобы поместил позолоченные щиты во дворце Ирода «не столько ради чести Тиберия, сколько ради огорчения народа». В действительности более вероятен другой мотив - стремление почтить императора и продемонстрировать свою лояльность. Поступок префекта едва ли был вызван желанием оскорбить религ. чувства иудеев, т. к. щиты были размещены не в публичном месте, а внутри (ἐν) дворца Ирода, служившего резиденцией префекта во время его пребывания в городе. При этом надписи на щитах вполне могли быть языческими по своему характеру; как правило, в основе посвящений императору лежала формула «Тиберию, Цезарю, сыну божественного Августа, Августу, верховному понтифику» (Ti(berio) Caesari divi Augusti f(ilii) Augusto pontifici maximo; изд.: ILS. / Ed. H. Dessau. Berolini, 1892. Vol. 1. P. 42. N 155, 156; P. 43. N 159, 160). В описании очевидны апологетические устремления Филона, подчеркивающего, что даже щиты, не содержащие кощунственных изображений и помещенные в нерелиг. пространстве, могут вызвать справедливое возмущение иудеев. В гораздо большей степени это должно относиться к огромной статуе императора, к-рую Калигула намеревался разместить в Иерусалимском храме (Philo. Leg. Gai. 39).

Вероятно, образ П. в «Посольстве к Гаю» отражает нек-рые реальные черты характера и действия префекта, хотя и содержит значительный элемент преувеличений, призванных представить П. как типичного врага иудеев (подробнее см.: Bond. 1998. P. 24-48).

II. Иосиф Флавий приводит сведения о П. в своих главных произведениях: в «Иудейской войне» (между 75 и 79 гг. по Р. Х.) и «Иудейских древностях» (93/94). Иосиф род. в 37 или 39 г., т. е. спустя 1-3 года после отъезда П. из Иудеи, однако, будучи уроженцем Иерусалима, вполне мог узнать о деятельности бывш. префекта из сообщений современников. В то же время образ П., к-рый содержится в его сочинениях, равно как и в «Посольстве к Гаю» Филона Александрийского, сформировался под влиянием определенных богословских и политических установок.

Во фрагменте «Иудейской войны» (Ios. Flav. De bell. II 9. 2-4 [169-177]) сообщается о 2 решениях П., вызвавших массовое недовольство иудеев: о размещении в Иерусалиме знамен с имп. изображениями и строительстве акведука за счет средств, хранившихся в храмовой сокровищнице (см. в ст. Корван). Повествование об этих событиях вводится в текст без к.-л. предисловия, в т. ч. без указаний на предшествующую деятельность П. Иосиф Флавий лишь упоминает, что последний был назначен на должность имп. Тиберием, причем передает титул П. как ἐπίτροπος, т. е. прокуратор, что, несомненно, является анахронизмом. По словам Иосифа, однажды П. приказал принести в Иерусалим спрятанные под покровом имп. изображения на знаменах (τὰς Καίσαρος εἰκόνας, αἱ σημαῖαι καλοῦνται), причем сделать это ночью. Указывая на это обстоятельство, историк, очевидно, подчеркивает, что П. знал о противоречии своих действий иудейскому закону, однако не говорит прямо о желании правителя оскорбить религ. чувства иудеев. В любом случае Иосиф не выдвигает никаких обвинений против П.

После наступления утра население пришло в волнение, усматривая в приказе П. нарушение нормы, согласно которой в городе не могло быть устанавлено к.-л. изображение (δείκηλον). Вскоре к ожесточению иерусалимлян прибавился гнев жителей близлежащей местности. Все они направились в Кесарию к П. с просьбой удалить знамена из Иерусалима и оставить т. о. в неприкосновенности веру их отцов. Получив от П. отказ, иудеи бросились на землю и оставались в таком положении 5 дней и 5 ночей. На следующий день П. сел на судейское место (βῆμα) и призвал к себе народ под видом того, что хочет объявить ему свое решение. Предварительно правитель отдал приказ солдатам: после получения сигнала окружить иудеев с оружием в руках. Увидев себя окруженными 3 рядами воинов, иудеи были потрясены. Впрочем, после того как П. объявил им, что прикажет убить их всех, если они не примут имп. изображений, и сразу же дал солдатам знак обнажить мечи, иудеи пали на землю и вытянули шеи. П., услышав от людей, что они скорее готовы умереть, чем преступить закон, был поражен их ревностью и приказал немедленно удалить знамена с изображениями из Иерусалима.

Во 2-м случае П. «вызвал другое волнение» (ταραχὴν τέραν ἐκίνει), поскольку использовал «священный клад, называемый корваном» (τὸν ἱερὸν θησαυρόν, καλεῖται δὲ κορβωνᾶς), на строительство акведука длиной 400 стадий, доставлявшего воду в Иерусалим. Народ был возмущен случившимся и, когда П. прибыл в город, с криками окружил его судейское место. Тем не менее наместник, будучи уведомлен о готовившемся собрании народа, вооружил своих воинов, облачил их в одежду мирных жителей и приказал им, смешавшись с толпой, бить иудеев кнутами, не используя при этом оружия. По знаку, данному П., солдаты начали выполнять приказ. В результате большое число иудеев погибло. Пораженная толпа умолкла.

Очевидно, в основе этих повествований лежат исторические факты. При этом рассказ об указанных фактах Иосиф Флавий использует для того, чтобы проиллюстрировать одну из основных идей своего произведения - бессмысленность военного сопротивления Риму. Ответственность за войну, закончившуюся поражением евреев, лежит не на рим. власти в целом и не на большей части евр. народа, а прежде всего на радикально настроенных группах иудеев. Кроме того, войну в значительной степени спровоцировали своей политикой 2 последних прокуратора Иудеи перед началом восстания иудеев против римлян: Лукцей Альбин (62-64) и Гессий Флор (64-66). Примечательно, что П. не принадлежит к числу наместников, получивших у Иосифа негативную оценку. Даже в приведенном повествовании историк критикует не П., а радикально настроенную по отношению к римской власти толпу. Целью Иосифа Флавия была не характеристика правления П., которая фактически отсутствует в «Иудейской войне», а наглядная демонстрация 2 возможных вариантов протеста против нарушения иудейского закона: мирное неповиновение, сопряженное с готовностью отдать за него жизнь, и попытки оказать давление на П. Успешной являлась лишь 1-я линия поведения. При этом Иосиф не осуждает П. за выполнение служебных обязанностей, направленное на поддержание мира в Иудее. Более того, пребывание П. в Иудее, согласно Иосифу, относилось к периоду сравнительно мирного сосуществования евреев и римлян (Bond. 1998. P. 49-62).

Сведения об указанных событиях приведены и в «Иудейских древностях», причем Иосиф Флавий не просто добавил к повествованию, которое содержится в «Иудейской войне», ряд деталей, а фактически предложил новое изложение событий; число прямых текстуальных совпадений незначительно. Прежде всего во фрагменте, посвященном инциденту с внесением в Иерусалим воинских знамен с имп. изображениями (Ios. Flav. Antiq. XVIII 3. 1 [55-59]), имеется краткое введение: накануне описываемых событий П. привел свое войско из Кесарии Палестинской в Иерусалим на зимнюю стоянку. В данном случае Иосиф именует П. правителем (ἡγεμών). Если в «Иудейской войне» автора интересует не столько приказ П., сколько реакция на него толпы, то в «Иудейских древностях» приведены мотивы действий правителя: он «замыслил/решил ниспровергнуть иудейские обычаи» (ἐπ καταλύσει τῶν νομίμων τῶν ᾿Ιουδαϊκῶν ἐφρόνησε). Тот факт, что П. приказал сделать это ночью, без ведома народа, лишь усиливает негативное впечатление от его поступка. Более того, прежние рим. наместники, уважительно относившиеся к иудейскому закону, вступали в Иерусалим без щитов с изображениями императора.

Впрочем, во фрагменте, посвященном строительству акведука за счет средств храмовой казны и предлагающем развернутое описание событий (Ibid. XVIII 3. 2 [60-62]), ответственность за избиение толпы возлагается гл. обр. на рим. воинов, к-рые стали исполнять приказ П. с большим рвением, чем это от них ожидалось. В результате погибли не только мятежники, но и невинные люди. Затем следует т. н. Свидетельство Флавия (Testimonium Flavianum), в к-ром говорится об Иисусе Христе и аутентичность к-рого активно обсуждается в лит-ре (об указанной дискуссии см. в ст. Иосиф Флавий). Здесь историк нейтрально упоминает о П. как о лице, приговорившем Иисуса к распятию «на основе обвинений, выдвинутых первенствующими среди нас людьми» (ἐνδείξει τῶν πρώτων ἀνδρῶν παρ᾿ ἡμῖν - Ibid. XVIII 3. 3 [64]).

Наконец, Иосиф подробно излагает предысторию казни по приказу П. знатных самарян (Ibid. XVIII 4. 1-2 [85-88]). Некий лживый человек убедил большое число самарян собраться на горе Гаризим и стал уверять пришедших, что покажет им священные сосуды, оставленные здесь прор. Моисеем. Поверив этим словам и вооружившись, самаряне расположились в сел. Тирафана (Τιραθανά). Здесь к ним примкнули новые сторонники, намеревавшиеся подняться на гору, однако П. предупредил реализацию этих замыслов: он выслал отряды всадников и пехоты, к-рые, неожиданно напав на собравшихся в Тирафане, часть из них перебили, а других обратили в бегство. Многие были взяты в плен, причем П. распорядился казнить наиболее влиятельных пленных. Эти действия правителя побудили представителей верховного совета самарян обратиться к наместнику Сирии Луцию Вителлию с жалобой на П., следствием чего стало удаление последнего с должности (подробнее см. выше).

Т. о., портрет П. в «Иудейских древностях» содержит больше негативных черт, чем в «Иудейской войне». При этом Иосиф Флавий в отличие от Филона Александрийского ни в одном из своих произведений не подвергает П. резкой критике и не стремится изобразить его убежденным врагом иудеев (Bond. 1998. P. 62-93).

Единственным лат. автором, к-рый, как считается, упоминал о П., был Публий Корнелий Тацит (ум. в 120). Сообщая в «Анналах» о преследованиях христиан в правление имп. Нерона (54-68), Тацит указывает на то, что название приверженцев новой религии происходит от Христа, «казненного в правление Тиберия прокуратором Понтием Пилатом (per procuratorem Pontium Pilatum)». Ряд исследователей рассматривали данный фрагмент (Tac. Ann. XV 44) как позднейшую христ. интерполяцию, приводя в подтверждение своего мнения в т. ч. анахронистическое именование П. прокуратором. Тем не менее греч. эквивалент указанного титула (ἐπίτροπος) использовался, как упоминалось выше, не только Иосифом Флавием, но даже современником П. Филоном Александрийским. Вполне естественно, что историк, работавший над своим произведением спустя более 70 лет после казни Иисуса Христа, мог не знать о точном титуле наместника Иудеи во времена имп. Тиберия. Кроме того, если позитивная оценка Иисуса в т. н. Свидетельстве Флавия с высокой долей вероятности могла быть внесена в «Иудейские древности» христианином, то характеристика новой религии как «пагубного суеверия» (exitiabilis superstitio) едва ли могла принадлежать христ. автору. Очевидно, Тацит был осведомлен о христианах: ко II в. рим. общество активно знакомится с христианством, о чем свидетельствует переписка Плиния Младшего с имп. Траяном (98-117), датируемая 110/111 г.

При этом книги 7-10 «Анналов», посвященные времени между смертью Тиберия (37) и серединой правления Клавдия (ок. 47), равно как и большая часть 5-й кн., в к-рой говорится о периоде 29-31 гг., утрачены. Нельзя полностью исключать того, что в них содержалось упоминание о П. и казни по его решению Иисуса, хотя в данном случае речь может идти только о предположениях.

Иисус Христос перед Пилатом. Роспись нартекса ц. Богородицы Евергетиды в мон-ре Студеница, Сербия. Ок. 1235 г. Фото: BLAGO UFund, USA/SerbiaСодержат упоминания о П. в контексте судебного процесса над Иисусом Христом. Исключением являются лишь 2 фрагмента Евангелия от Луки (см. ниже). Во всех Евангелиях П. выступает в качестве лица, осуществлявшего суд над Господом и приговорившего Его к распятию на кресте (подробно о процессе над Иисусом и о роли в нем П. см.: Sherwin-White. 1963. P. 24-47; Bammel, ed. 1970; Schwartz. 1992; Prendergast. 1992; Cohn. 1997; Bond. 1998. P. 94-193; Reinbold. 2006; Stimpfle. 2015. Sp. 788-792; Хенгель, Швемер. 2016. С. 611-632).

I. Синоптические Евангелия. Согласно Евангелиям от Матфея, от Марка и от Луки, рано утром в пятницу, сразу после того как синедрион под председательством первосвященника Каиафы признал Иисуса Христа достойным смерти за богохульство (Мф 26. 57-68; Мк 14. 53-65; Лк 22. 54-71), Он был предан суду П. Последний по случаю праздника Пасхи находился в Иерусалиме (Мф 27. 1-2; Мк 15. 1; Лк 23. 1); по всей видимости, местом его пребывания здесь являлась хорошо укрепленная крепость Ирода в сев.-зап. части города; в лит-ре также высказывались предположения, согласно к-рым резиденцией префекта могли быть крепость Антония или дворец Хасмонеев, однако это менее вероятно. У евангелистов Матфея и Луки офиц. характер действий синедриона подчеркивается использованием юридической терминологии: «связав (δήσαντες), отвели (ἀπήγαγον/ἀπήνεγκαν) и предали (παρέδωκαν) Его». В Евангелии от Марка сказано, что перед этим «первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание (συμβούλιον ποιήσαντες)», на котором и было принято решение о передаче Иисуса П.; речь в данном случае не идет об отдельном заседании синедриона. Согласно евангелисту Марку, выдача Христа произошла «немедленно» (εὐθύς): иудейские религ. власти были заинтересованы в Его скорой казни.

Первый допрос Иисуса Христа у Пилата. Фрагмент задней панели алтарной картины (Маэста). Худож. Дуччо ди Буонинсенья. 1308–1311 гг. (Музей собора, Сиена)Спорным остается вопрос о том, обладал ли иерусалимский синедрион правом выносить смертные приговоры, исполнение к-рых впосл. лишь санкционировалось префектом Иудеи, или он передавал сложные уголовные дела на рассмотрение префекта, а сами члены синедриона могли лишь выступать в качестве обвинителей (delatores). Из всех синоптиков только ап. Лука приводит 3 пункта обвинения, озвученные ими в присутствии П.: Иисус якобы развращал народ (διαστρέφοντα τὸ ἔθνος), запрещал платить подати рим. императору и называл Себя Христом Царем (Лк 23. 2). Т. о., с целью добиться для Иисуса смертного приговора синедрион перенес обвинения из сферы внутрииудейской религ. полемики в политическую сферу: согласно утверждению первосвященников, Иисус публично заявлял, что Он есть Царь иудеев. Подобное утверждение, якобы служившее выражением политических притязаний Иисуса, было равнозначно гос. измене (perduellio) и мятежу (seditio) против величества рим. народа и императора (maiestas populi Romani et principis). Признание обвиняемого виновным в указанном преступлении неминуемо должно было привести к вынесению смертного приговора (Хенгель, Швемер. 2016. С. 615).

У евангелиста Марка П. упомянут без титула. По всей видимости, указанное обстоятельство объясняется тем, что роль П. в процессе над Иисусом, а также основные сведения о нем как о префекте были известны читателям Евангелия. У евангелиста Матфея наряду с использованием когномена Пилат (5 раз) употреблялось слово «правитель» (ἡγεμών) (6 раз). В большинстве случаев эти именования чередовались, вероятно, для того, чтобы избежать повторов (ср.: Bond. 1998. P. 135-136). Ап. Лука - единственный синоптик, упоминающий П. до изложения истории страстей. Во-первых, он, начиная повествование о служении Иоанна Предтечи, вводит датировку по годам правления императора, типичную для античных авторов и придающую тексту историческую надежность, и включает в нее П.: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал (ἡγεμονεύοντος) в Иудее...» (Лк 3. 1). В данном случае ап. Лука стремится осуществить важную для него с богословской т. зр. цель - вписать историю НЗ в контекст истории Римской империи. Во-вторых, перед тем как Господь обратился к слушателям с притчей о смоковнице, посвященной необходимости покаяния (Лк 13. 6-9), к Нему пришли некие люди и рассказали о галилеянах, «которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лк 13. 1). Наконец, согласно Лк 20. 19-20, первосвященники и книжники, желая наложить на Иисуса руки, подослали к Нему притворно благочестивых, лукавых людей, к-рые должны были уличить Его в словах, чтобы предать Господа «начальству и власти правителя» (τῇ ἀρχῇ κα τῇ ἐξουσίᾳ τοῦ ἡγεμόνος). Хотя П. не назван по имени, не вызывает серьезных сомнений, что евангелист имел в виду именно его. Указанные стихи служат введением к вопросу о допустимости платить подати кесарю, заданному Христу упомянутыми людьми (Лк 20. 21-26); в параллельных местах у других синоптиков (Мф 22. 15-22; Мк 12. 13-17) правитель не упомянут. Для ап. Луки данный фрагмент является своеобразной подготовкой к истории Страстей: перед лицом П. Иисус был обвинен первосвященниками в призывах не платить подати императору (Лк 23. 2).

Пилат умывает руки. Фрагмент задней панели алтарной картины (Маэста). Худож. Дуччо ди Буонинсенья. 1308–1311 гг. (Му-зей собора, Сиена)Поскольку Спаситель не являлся рим. гражданином и принадлежал к числу жителей провинции (peregrini), власть П. над Ним с правовой т. зр. была практически неограниченной, а процедура судопроизводства - упрощенной. Фактически речь шла о чрезвычайном порядке рассмотрения судебного спора (cognitio extra ordinem). После того как обвинители зачитывали составленное ими обвинение (delatio), судья, рассматривавший дело единолично, производил допрос и в случае необходимости очную ставку, а затем выносил приговор. Приговор префекта считался окончательным и в большинстве случаев приводился в исполнение немедленно; возможность обжаловать решение суда префекта путем обращения к легату Сирии имелась только у богатых и влиятельных жителей провинции.

Евангелисты Марк и Лука сразу переходят к повествованию о допросе Иисуса у П. (Мк 15. 2-5; Лк 23. 3-4), в то время как Матфей предваряет его историей самоубийства Иуды Искариота (Мф 27. 3-14). Наиболее вероятным представляется то, что допрос велся на греческом - основном языке общения в вост. части Римской империи. Господь, родным языком Которого был арамейский Палестины, мог общаться с П. через переводчика или говорить на бытовом греческом. Судя по всему, П. сразу перешел к основному пункту обвинения. На вопрос префекта: «Ты Царь Иудейский?» (Σὺ εἶ ὁ βασιλεὺς τῶν ᾿Ιουδαίων) - Иисус ответил: «Ты говоришь» (Σὺ λέγεις); слова П. и Христа во всех синоптических Евангелиях переданы одинаково. Очевидно, что вопрос в такой формулировке мог быть задан только неиудеем; когда первосвященники и книжники насмехались над распятым Иисусом, они обращались к нему со словами «Царь Израилев» (ὁ βασιλεὺς ᾿Ισραήλ) (Мк 15. 32; Мф 27. 42). Титул «Царь Иудейский» никогда не использовался в раннем христианстве в качестве христологического и не может рассматриваться как позднейшее изобретение евангелистов. Более того, вводя данный титул в повествование, евангелист Марк, судя по всему работавший в 60-70-х гг. I в. (о проблемах датировки Евангелия см. в ст. Марк, евангелист), ставил христ. общину под подозрение: любой человек, самовольно провозглашавший себя царем, отрицал т. о. власть императора. Читатели Евангелий должны были быть осведомлены о многочисленных иудейских мятежниках, заявлявших о своем царском и, следов., мессианском достоинстве. Указанные соображения свидетельствуют в пользу аутентичности данной формы вопроса.

Пилат выносит приговор Иисусу Христу. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны. Ок. 1348–1350 гг. Фото: BLAGO UFund, USA/SerbiaЗначение ответа Иисуса активно обсуждается в лит-ре. По мнению ряда исследователей, слова Господа следует понимать как отрицание: «Это ты так говоришь!» В частности, Р. Пеш указывает на слова П., обращенные вскоре к иудеям («Что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете (ὃν λέγετε) Царем Иудейским?» - Мк 15. 12), как на дополнительное свидетельство отрицания царского достоинства Самим Иисусом (Pesch. 1977. S. 457). М. Хенгель считал (Хенгель, Швемер. 2016. С. 614-615), что ответ носил утвердительный характер: «Ты сам это говоришь!», т. е. Иисус прямо заявил о Своем притязании на царское, мессианское достоинство и сделал т. о. вопрос о мессианстве основным вопросом на суде. В пользу данной т. зр. свидетельствуют несколько фрагментов НЗ. Так, ответ Господа на вопрос первосвященника: «Ты ли Христос, Сын Благословенного/Сын Божий?», переданный в Мк 14. 62 в виде «Аз есмь» (᾿Εγώ εἰμι), понят Матфеем как утвердительное «Ты сказал» (Σὺ εἶπας - Мф 26. 64). Вариант Луки: «Вы говорите, что Я» (῾Υμεῖς λέγετε ὅτι ἐγώ εἰμι - Лк 22. 70). Иоанн, знакомый с версиями Марка и Луки, предлагает следующий вариант ответа Иисуса П.: «Ты говоришь, что Я Царь» (Σὺ λέγεις ὅτι βασιλεύς εἰμι - Ин 18. 37). Высказывались и предположения об уклончивом характере ответа, данного Спасителем префекту Иудеи (Iersel. 1989. P. 179). По всей видимости, ответ был все же положительным, хотя и содержащим иную, неполитическую интерпретацию царского достоинства Господа (Taylor. 1963. P. 579; см. также: Bond. 1998. P. 107). Только в этом случае становится понятным повествование ап. Луки, согласно которому П. сразу после этого объявил первосвященникам и народу (τοὺς ὄχλους), очевидно собравшемуся к тому времени перед резиденцией префекта: «Я не нахожу никакой вины в этом человеке» (Лк 23. 4). В любом случае П., который явно пытался объективно разобраться в обстоятельствах дела, понял, что подсудимый не посягал на власть римлян.

Согласно евангелистам Матфею и Марку, несмотря на то что первосвященники и старейшины обвиняли Иисуса во многом (πολλά - Мк 15. 3), Он хранил молчание. Это крайне удивило П.: отказ Иисуса от самозащиты можно было рассматривать как упрямство (obstinatio) и, следов., признание вины. Такое поведение Господа в присутствии П., равно как и молчание в ответ на вопрос первосвященника (Мк 14. 60-61), выражавшее Его отношение к лжесвидетельствам, вполне реалистично и несводимо к простой аллюзии на Ис 53. 7 («Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих»).

Текст Луки заметно отличается от повествования у др. синоптиков. Ничего не говоря о молчании Иисуса, евангелист сообщает о том, что первосвященники стали настаивать на Его вине, поскольку Он якобы возмущал народ, «уча... от Галилеи до сего места» (Лк 23. 5). Несмотря на серьезность этих слов, указывавших на широкое распространение проповеди Христа, П. под предлогом Его галилейского происхождения принял решение отправить обвиняемого на суд тетрарха Галилеи и Переи Ирода Антипы (4 г. до Р. Х.- 39 г. по Р. Х.), также находившегося в Иерусалиме по случаю праздника Пасхи (Лк 23. 6-7). Ап. Лука не объясняет действительных причин данного решения. Вероятно, П. хотел самоустраниться от участия в процессе над Человеком, Которого считал невиновным, тем более в условиях серьезного давления со стороны иудейских первосвященников. В литературе высказывалось предположение (Mommsen Th. Römisches Strafrecht. Lpz., 1899. S. 356-357) о том, что в период раннего принципата суд осуществлялся в родной провинции обвиняемого (forum domiсilii), однако, как показано в ряде совр. исследований (прежде всего см.: Sherwin-White. 1963. P. 28-31), во время жизни Иисуса суд происходил все же по месту совершения преступления (forum delicti). В пользу этого свидетельствует и др. текст Луки (Деян 23. 34-24. 26). Согласно ему, дело по обвинению ап. Павла в организации возмущения в Иерусалиме рассматривал прокуратор Иудеи Марк Антоний Феликс (52-60), хотя апостол происходил из Киликии. В любом случае П. не был обязан передавать дело Иисуса на суд Ирода Антипы (подробнее о попытках решения указанной проблемы см.: Hoenher H. W. Why Did Pilate Hand Jesus Over to Antipas? // Bammel, ed. 1970. P. 84-90; Bond. 1998. P. 153-154).

Согласно тексту Евангелия от Луки (Лк 23. 8-11), Ирод обрадовался, увидев Иисуса, поскольку был наслышан о Нем и надеялся увидеть к.-л. чудо, совершённое Им. Кроме того, тетрарх задал Господу вопросы, на к-рые Он, впрочем, не стал отвечать. Несмотря на усиленные обвинения против Иисуса, выдвигаемые первосвященниками и книжниками, Ирод счел подсудимого невиновным и, насмеявшись над Ним, приказал воинам облачить Его в светлую одежду и отослать обратно к П. (о роли тетрарха в процессе над Иисусом см. также в ст. Ирод Антипа). Завершив описание суда у Ирода, евангелист отмечает: «И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом» (Лк 23. 12). Причина вражды не уточняется: она могла быть вызвана расправой П. над галилеянами (Лк 13. 1) или инцидентом с посвящением позолоченных щитов Тиберию, о к-ром упоминает Филон Александрийский (Philo. Leg. Gai. 38). В др. части своего 2-томника Лука рассматривает и П., и Ирода Антипу в качестве правителей, сыгравших роль в суде над Христом (Деян 4. 27).

После повторного прибытия Иисуса к П. последний собрал первосвященников, начальников и народ и объявил, что, исследовав (ἀνακρίνας; в данном случае греч. ἀνακρίνω соответствует лат. глаголу cognosco, к-рый использовался для обозначения судебного следствия, осуществляемого магистратом) обстоятельства дела, он признаёт обвиняемого невиновным по всем пунктам обвинения. В своем вердикте П. сослался и на решение Антипы, который также не нашел в Иисусе ничего достойного смерти. При этом П. намеревался отпустить Господа, предварительно Его наказав (παιδεύσας, букв.- «преподав урок») (ср.: Лк 23. 15-16). По всей видимости, у Луки речь идет не о бичевании (flagellatio), которое Марк и Матфей рассматривают в качестве дополнительного уголовного наказания, сопровождающего приведение в исполнение смертного приговора (Мк 15. 15-20; Мф 27. 26-31), а об особой адм. мере, которая должна была успокоить народ и послужить своего рода предупреждением подсудимому (Хенгель, Швемер. 2016. С. 618-621); в лит-ре высказывается мнение, что в последнем случае говорится о fustigatio - наиболее мягкой форме бичевания (Sherwin-White. 1963. P. 26-28). С текстом ап. Луки согласуется и повествование евангелиста Иоанна (Ин 19. 1-5).

Кроме Господа под стражей содержался известный узник (Мф 27. 16) Варавва, арестованный за «произведенное в городе возмущение/мятеж (στάσις) и убийство» (Лк 23. 19), а также его сообщники (Мк 15. 7). Согласно Луке, П. изначально намеревался воспользоваться для освобождения Иисуса традицией отпускать в связи с праздником Пасхи одного из арестованных. В ряде исследований подчеркивается отличие текста Евангелия от Луки от повествования др. синоптиков: если у последних П. предлагает народу выбрать между Иисусом и Вараввой, то у Луки он изначально желал отпустить Господа (см., напр.: Bond. 1998. P. 157-159). В действительности из текста Мф 27. 17-18 и Мк 15. 6-10 с очевидностью следует: П., знавший, что первосвященники предали Иисуса «из зависти» (διὰ φθόνον), стремился освободить Его и был готов использовать для этого иудейский обычай, к-рый принято обозначать в лит-ре как privilegium paschale (Winter. 1974. P. 131-143); при этом, согласно Марку, народ сам потребовал от П. возможности выбора освобождаемого, которую префект всегда предоставлял ему на Пасху. Кроме того, в античной правовой традиции влияние возгласов народа (acclamationes) на ход судебного процесса могло быть весьма значительным.

В Мк 15. 9 вопрос, обращенный П. к народу, передан следующим образом: «Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?» У ап. Матфея П. предлагает присутствующим выбор: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» (Мф 27. 17). Народ, подстрекаемый первосвященниками, стал просить об освобождении Вараввы и о казни Иисуса (Мк 15. 11; Мф 27. 20-21; Лк 23. 18). Ап. Матфей помещает в рассказ о суде краткое упоминание о жене П.: когда префект сидел на судейском месте (βῆμα), она «послала ему сказать: Не делай ничего Праведнику Тому (τῷ δικαίῳ ἐκείνῳ), потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф 27. 19). Во всех синоптических Евангелиях диалог между П. и народом состоит из 3 частей: префект предлагает освободить Иисуса, и народ каждый раз просит распять Его и освободить Варавву (Мк 15. 9-14; Мф 27. 17-18, 20-23; Лк 23. 18-23). П. пытался убедить присутствовавших в невиновности подсудимого, спрашивая: «Какое же зло сделал Он?» (Лк 23. 22; Мк 15. 14; Мф 27. 23), однако в определенный момент восклицания толпы превозмогли. Вопрос о том, насколько широким было понятие «народ» (ὄχλος), используемое евангелистами, окончательно не решен. Обычно это слово употреблялось в значении толпы, большого скопления людей, как правило без негативного оттенка (Liddell H. G., Scott R., Jones H. S. A Greek-English Lexicon. Oxf., 19969. P. 1281). Вероятно, речь могла идти как о людях, зависимых от храмовой аристократии, родственниках, друзьях и сторонниках Вараввы, так и о более широких слоях населения Иерусалима.

П., уступив внешнему давлению, принял решение об освобождении Вараввы и о распятии Христа (Мк 15. 15; Лк 23. 24-25). Для провозглашения приговора не требовалось к.-л. торжественного акта, П. достаточно было произнести простую формулу: напр., «Ты пойдешь на крест» (Ibis in crucem). Матфей добавил в повествование текст, призванный подчеркнуть вину вождей иудейского народа и толпы, требовавшей казни Господа, а также указать на то, что П. по-прежнему считает Его не заслуживающим казни, а себя - не несущим ответственности за крестную смерть осужденного. Префект умыл руки в присутствии народа и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Сего (τοῦ δικαίου τούτου); смотрите вы (ὑμεῖς ὄψεσθε)». В ответ весь народ (πᾶς ὁ λαός) сказал П.: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27. 24-26).

Согласно Лк 23. 26-33, сразу после провозглашения приговора Иисус был предан на казнь вместе с 2 разбойниками. Евангелисты Марк и Матфей, как отмечалось выше, повествуют о бичевании Христа и об издевательствах над Ним воинов, которым было поручено привести приговор в исполнение (Мк 15. 16-19; Мф 27. 27-30). Во время распятия к кресту Иисуса прикрепили табличку с обозначением причины Его наказания (causa poenae), текст которой, по всей видимости, был утвержден П. Марк передает эту «надпись вины» (ἐπιγραφή τῆς αἰτίας) в простой форме: «Царь Иудейский» (ὁ βασιλεὺς τῶν ᾿Ιουδαίων - Мк 15. 26). Мф 27. 37 добавляет к ней только имя («Сей есть Иисус, Царь Иудейский»), а Лк 23. 38 - указание.

Вскоре после смерти Господа на кресте, к-рая последовала в 9-м часу (ок. 3 часов дня), Иосиф Аримафейский, воспользовавшись положением «советника» (βουλευτής), т. е., вероятно, члена синедриона, пришел к П. с просьбой о выдаче тела Иисуса для погребения. Повествования синоптиков (Мк 15. 42-45; Мф 27. 57-61; Лк 23. 50-54) вполне согласуются с известными историческими фактами. Только П., как лицо, осудившее Господа, мог принять решение о том, что делать с Его телом; речь в данном случае шла о т. н. решении осудившего (arbitrium iudicantis). Несмотря на то что рим. право предусматривало в качестве дополнительного наказания лишение последних почестей, случаи, когда инстанция, вынесшая смертный приговор, удовлетворяла ходатайства близких казненного о погребении, были нередкими. Начиная со времени имп. Августа такая практика становится весьма распространенной. При этом вероятные опасения Иосифа, к-рый, согласно Мк 15. 43, «осмелился» (τολμήσας) войти к П., вполне объяснимы: Иисус был казнен как политический преступник. Марк также говорит об удивлении П. быстрой, по мнению префекта, смерти Христа, Который умер через 6 часов после начала казни; в ряде случаев распятые оставались на кресте живыми сутки и более. Согласие П. выдать тело Иисуса для погребения может быть объяснено и тем, что префект не считал Его виновным.

Марк и Лука более не упоминают в своих Евангелиях о П. У Матфея он встречается еще один раз - в повествовании о страже у гроба (Мф 27. 62-66), к-рое, вероятно, является отражением более поздней иудейско-христ. полемики. Первосвященники и фарисеи, пришедшие к префекту, просили его поставить стражу для охраны гроба Иисуса в течение 3 дней, с тем чтобы ученики не украли Его тело и не объявили ложно о Его воскресении. П. предоставил им такую возможность: «Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете».

II. Евангелие от Иоанна содержит повествование о суде П. над Иисусом, существенно отличающееся от имеющегося в синоптических Евангелиях. В частности, Иоанн приводит подробный диалог Христа и П., историческая вероятность к-рого неоднократно ставилась под сомнение исследователями. После суда у первосвященника Каиафы, не описанного сколько-нибудь подробно (Ин 18. 24), иудеи привели Иисуса к претории (πραιτώροιν), т. е. к иерусалимской резиденции П. При этом они не вошли в здание, «чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху». Вопрос о том, какой вид нечистоты имелся в виду, обсуждается в лит-ре (см., напр.: Brown. 1978. P. 845-846). Фигура П. вводится в текст без пояснений, в т. ч. без указания титула: читатели Евангелия должны были знать о нем из традиции. Отношение П. к иудеям характеризуется некоторой двойственностью. Демонстрируя уважение к их религ. обычаям, он сам вышел к ним из претории, для того чтобы спросить о содержании обвинений (Ин 18. 28-29). Вероятно, до этого П. не был знаком с обстоятельствами дела, хотя в лит-ре высказывалось и иное соображение: отряд воинов (σπεῖρα), участвовавший в аресте Иисуса в Гефсиманском саду, мог находиться в подчинении П., поскольку их руководитель обозначен термином χιλίαρχος, к-рый может указывать не только на собственно тысяченачальника, но и на руководителя когорты (σπεῖρα; cohors), т. е. военного трибуна (tribunus militum). Впрочем, речь идет только о предположении (подробнее: Bond. 1998. P. 166-167), тем более что использование слова χιλίαρχος в значении «военный трибун» является достаточно редким.

В любом случае П. ожидал развернутой формулировки с указанием вины арестованного, однако получил от иудеев дерзкий ответ: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе», вслед. чего вступил с ними в препирательство: «Возьмите Его вы и по закону вашему судите...» Иудеи ответили ему: «Нам не позволено предавать смерти никого»; эти слова, по всей видимости, свидетельствуют о невозможности иудейских властей выносить смертные приговоры без утверждения их рим. администрацией (Ин 18. 30-31). Слова префекта могут быть поняты как указание на неосведомленность П. относительно серьезности обвинений против Иисуса, предполагавших в случае признания их обоснованными применение смертной казни. Впрочем, эту фразу можно интерпретировать и как властное напоминание иудеям о том, что только он, как префект Иудеи, обладает полномочиями судить Иисуса. Ап. Иоанн видит в рим. суде над Иисусом исполнение Его слов о том, «какою смертью Он умрет» (Ин 18. 32); вероятно, имеется в виду текст Ин 12. 32 («И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе»), прикровенно указывающий на распятие, осуществлявшееся именно римлянами.

Затем П. вновь вошел в преторию и, призвав Иисуса, начал Его допрос. Формулировка 1-го вопроса совпадает с той, к-рую приводят синоптики: «Ты Царь Иудейский?» Видимо, у ап. Иоанна подразумевается, что иудеи сообщили П. основное содержания обвинений. Иисус ответил префекту: «От себя ли ты говоришь это или другие сказали тебе о Мне?» (Ин 18. 33-34). Ответ П. (Ин 18. 35) не только содержит указание на основных обвинителей, к-рыми являлись иудейский народ (ἔθνος) и первосвященники (ἀρχιερεῖς), но и проводит резкую грань между префектом и евреями («Разве я Иудей?»). Иисус фактически игнорирует последний вопрос П. («Что ты сделал?») и говорит о Своем Царстве, к-рое «не от мира сего», подчеркивая т. о., что природа этого Царства не является мирской, политической. В противном случае служители Иисуса подвизались, или боролись (ἠγωνίζοντο), бы за Него и не допустили Его ареста иудеями (Ин 18. 36). Очевидно, не желая входить в обсуждение вопроса о природе Царства Иисуса, П. возвращается к главному пункту обвинений против Него: «Итак, Ты Царь?» (Ин 18. 37). Иисус дает амбивалентный ответ: «Ты говоришь, что Я Царь» (Σὺ λέγεις ὅτι βασιλεύς εἰμι), совпадающий в основе с тем, к-рый дан в синоптических Евангелиях (Мф 27. 11; Мк 15. 2; Лк 23. 3). Затем Господь изложил суть Своего служения как свидетеля истины, завершив это изложение словами: «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин 18. 37). П. задал Иисусу вопрос: «Что есть истина?» (Τί ἐστιν ἀλήθεια;) - и, не дожидаясь ответа, вышел к народу со словами: «Я никакой вины не нахожу в Нем» (Ин 18. 38). По всей видимости, префект не ожидал от Иисуса к.-л. ответа на этот вопрос, который мог служить выражением скептицизма П. Вероятно, в этом 1-м диалоге Христа и П. выражен мотив, характерный для евангелиста Иоанна,- непонимание слушателями Иисуса Его слов (ср.: Ин 3. 1-12; 4. 10-16; 12. 32-34; 14. 1-10).

В любом случае П. убедился, что претензии Иисуса не носят политического характера, а Сам Он не представляет угрозы для рим. власти. Объявив о Его невиновности иудеям, П. предложил освободить Господа, воспользовавшись обычаем privilegium paschale: «Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?» Тогда присутствовавшие вновь закричали: «Не Его, но Варавву» (Ин 18. 40). В исследовательской лит-ре до сих пор не решен вопрос о том, почему П., считавший Иисуса невиновным, не отпустил Его сразу, а предложил вынести окончательный вердикт толпе, которая могла предпочесть др. узника, что в результате и произошло (о попытках решения указанной проблемы см.: Bond. 1998. P. 180-182). По всей видимости, П. пытался найти компромисс с толпой и со стоявшей за ней иудейской религ. аристократией. В качестве «компромиссного» решения может рассматриваться и приказ П. бить (ἐμαστίγωσεν) Иисуса (Ин 19. 1). Очевидно, что в повествовании ап. Иоанна, как и в Евангелии от Луки (Лк 23. 22), бичевание Господа выступает в качестве отдельного адм. наказания, после к-рого Он мог быть отпущен. Бичевание сопровождалось насмешками воинов, возложивших Ему на голову терновый венец, облачивших в багряницу и восклицавших: «Радуйся, Царь Иудейский!» (Ин 19. 2-3). Находившиеся в подчинении префекта отряды набирались из сирийско-эллинистического населения городов Палестины, к-рое резко негативно относилось к иудеям, и издевательства над мнимым Царем Иудейским предоставляли им возможность продемонстрировать это отношение (Хенгель, Швемер. 2016. С. 618-621).

«Ecce Homo». 1860–1880 гг. Худож. А. Чизери. (Музей кантона Тичино, Лугано, Швейцария)П. вновь вышел к народу и сказал: «Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины» (Ин 19. 4). Иисуса вывели в терновом венце и багрянице, после чего П. сказал: «Се, Человек!» (᾿Ιδοὺ ὁ ἄνθρωπος; Ecce homo) (Ин 19. 5). Часть исследователей считают, что эти слова были призваны служить указанием на подвергнутого поруганиям «Царя Иудейского», Который способен вызвать лишь чувство жалости и невиновность Которого в политическом преступлении очевидна (Bultmann. 1964. S. 509-510; Haenchen. 1984. P. 181). По мнению Хенгеля, фраза П. имеет уничижительный смысл: «Вот (этот) человек!», однако для самого евангелиста описанная в Ин 19. 4-5 сцена приобретает глубокое христологическое значение (Хенгель, Швемер. 2016. С. 619). В лит-ре также высказывалось мнение, согласно которому слова П. являются отголоском мессианского титула «Сын Человеческий» (ὁ υἱὸς τοῦ ἀνθρώπου), имеющего изначально значение «человек» (Dodd. 1953. P. 436-437). Точка зрения Р. Шнакенбурга объединяет различные позиции: с одной стороны, П. указывает на невиновность Господа, с др. - в словах римского префекта содержится аллюзия на именование «Сын Человеческий», о «вознесении» Которого на крест пророчески говорится в Ин 8. 28; примечательно, что в последнем фрагменте Иисус непосредственно обращается к иудеям. В сцене с П. слова из Ин 8. 28 близки к осуществлению (Schnackenburg. 1982. Vol. 3. P. 255-257; подробнее о попытках решения указанной проблемы см.: Bond. 1998. P. 184-186; Bekken. 2015. P. 211-261). В любом случае речь идет о богословском смысле, к-рый Иоанн мог придать словам префекта: исторический П., по всей видимости имевший общие представления о мессианских ожиданиях иудеев, едва ли мог знать о титуле «Сын Человеческий».

Увидев Иисуса, первосвященники и служители закричали: «Распни (σταύρωσον), распни Его!» П. ответил им: «Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины» (Ин 19. 6). По мнению Х. Шлира, П. действительно мог позволить иудеям распять человека, к-рого он сам считал невиновным (Schlier. 1956). Впрочем, указанная т. зр. была подвергнута в лит-ре обоснованной критике. Несмотря на наличие свидетельств, на основе которых можно говорить о том, что иудеи в отдельные периоды использовали распятие на кресте в качестве стандартной формы наказания за политические преступления, предположение Шлира противоречит Ин 18. 31. Более убедительным является др. объяснение: П. еще раз подчеркнул в пренебрежительной форме отсутствие у иудейских властей права самостоятельно выносить смертные приговоры (Bond. 1998. P. 186-187).

Иудеи возразили префекту, указывая на то, что по их закону Иисус должен умереть, «потому что сделал Себя Сыном Божиим» (ὅτι υἱὸν θεοῦ αυτὸν ἐποίησεν); вероятно, в данном случае (Ин 19. 7) речь шла о Втор 18. 20, где говорится о необходимости казнить пророка, который дерзнул говорить именем Божиим то, чего Бог не велел говорить. Услышав сказанное иудеями, П. «больше убоялся» (μᾶλλον ἐφοβήθη - Ин 19. 8). По всей видимости, речь идет о суеверном страхе рим. префекта: античная мифология содержала многочисленные повествования о богах, принимавших человеческий облик, а также имевших детей на земле (ср. также: Деян 14. 8-18). Войдя в преторию, П. спросил Иисуса: «Откуда Ты?» (πόθεν εἶ σύ) (Ин 19. 9). Однако Он не дал префекту ответа. Молчание Господа побудило П. сказать: «Мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть (ἐξουσία) распять Тебя и власть отпустить Тебя?» (Ин 19. 10). Иисус указывает П. на источник его власти как судьи - она дана ему свыше (ἄνωθεν) (Ин 19. 11), иначе у П. не было бы никакой (οὐδεμίαν) власти над Подсудимым. Возможно, здесь содержится аллюзия на слова Христа о том, что никто не отнимает у Него жизнь, но Он Сам отдает ее, поскольку имеет власть (ἐξουσία) отдать ее, а затем принять вновь (Ин 10. 17-18). Т. о., власть П. в конечном счете происходит от Бога (ср.: Рим 13. 3-4), а принятое им решение о распятии Спасителя парадоксальным образом соответствует божественному плану спасения (Barrett. 1978. P. 542-543). Из этого, по словам Иисуса, следует, что больший (μείζονα) грех лежит на том, кто предал Его (ср.: Ин 19. 9-11). В лит-ре высказывалось предположение, согласно к-рому Господь имел в виду Иуду Искариота, однако последний выдал Его иудейским властям, а не рим. префекту. Очевидно, что Иисус в данном случае говорил о Каиафе, проч. первосвященниках и представителях религ. иудейской элиты; речь могла идти о части иудейского народа или о народе в целом (Ibidem). При этом использование сравнительной степени прилагательного «большой» указывает, видимо, пусть и на меньшую, однако вполне реальную ответственность П. за осуждение невинного (Bond. 1978. P. 188-189).

«С этого времени» (ἐκ τούτου) П. начал предпринимать новые попытки освободить Иисуса; греч. фраза ἐκ τούτου может пониматься не только во временном, но и в каузальном смысле. В любом случае на стремление префекта повлияла упомянутая беседа с Подсудимым в претории. Иудеи, осознав, что упоминание о якобы совершённых Иисусом нарушениях религ. закона не имеет смысла в присутствии рим. чиновника, вновь обратились к политической стороне рассматриваемого дела и сказали П.: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, - противник кесарю» (Ин 19. 12). Вероятно, выражение «друг кесаря» (φίλος τοῦ Καίσαρος) в данном случае употреблено как технический термин, означавший особую группу местных правителей, отмеченных императором за их лояльность (ср. лат. amicus Caesar). На монетах Ирода Агриппы I часто встречается надпись: ΘΙΛΟΚΑΙΣΑΡ (подробнее см.: Bond. 1978. P. 189-190).

Т. о., иудеи прямо заявили, что освобождение П. Иисуса, лидера мессианского движения, претендовавшего на царское достоинство, будет расценено как проявление нелояльности по отношению к рим. императору, что могло иметь для префекта крайне негативные последствия. Очевидно, именно эти слова оказали на П. решающее воздействие и фактически определили дальнейшую участь Подсудимого: П., «услышав это слово», сел на судейском месте (βῆμα) и сказал: «Се, Царь ваш!» Вероятно, т. о. П. намеревался унизить иудеев, а не переубедить их. В ответ на крики «возьми, возьми, распни Его!» префект еще раз подчеркнул, что подвергнутый насмешкам и поруганию Узник есть именно их Царь. Лишь после ответа первосвященников: «Нет у нас царя, кроме кесаря» - П. предал Иисуса на распятие (Ин 19. 13-16). По приказу П. была изготовлена табличка с надписью, указывавшей на «вину» Распятого, после чего ее поместили на крест. Иоанн не только передает надпись (греч. τιτλος; лат. titulus) в наиболее пространной форме («Иисус Назорей, Царь Иудейский» - ᾿Ιησοῦς ὁ Ναζωραῖος ὁ βασιλεὺς τῶν ᾿Ιουδαίων), но и указывает на то, что надпись была составлена на 3 языках: еврейском (по всей видимости, арамейском Палестины), римском, т. е. латинском, и греч. языках (Ин 19. 19-20). Последнее обстоятельство может быть как отражением исторического факта, так и указанием евангелиста на универсальное значение искупительной жертвы Христа. Наличие такой надписи было равносильно публичному поруганию всех иудеев. Очевидно, П. намеренно рассчитывал на такое ее понимание. Иоанн особо подчеркивает, что эту надпись читали мн. иудеи. Недовольные содержанием надписи иудейские первосвященники просили изменить ее на «Он говорил: Я - Царь Иудейский», однако П., лишний раз используя возможность уязвить этнические и религ. чувства иудеев, ответил: «Что я написал, то написал» (Ин 19. 21-22; см.: Bond. 1998. P. 192; Хенгель, Швемер. 2016. С. 625).

Последнее упоминание о П. в Евангелии от Иоанна встречается в повествовании о погребении Иисуса Иосифом Аримафейским, к-рое отличается от соответствующих повествований у синоптиков большей краткостью. Иосиф просил П. разрешить снять с креста тело Иисуса, и тот позволил (Ин 19. 38).

Прав. Иосиф Аримафейский просит тело Иисуса Христа у Пилата. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны. Ок. 1348–1350 гг. Фото: BLAGO UFund, USA/SerbiaIII. Деяния апостолов. Во 2-м томе, составленном евангелистом Лукой, П. упоминается в ряде программных с богословской т. зр. речей, в к-рых кратко изложена история спасения и к-рые автор вложил в уста апостолов. В речи ап. Петра, произнесенной после исцеления хромого, совершенного им совместно с ап. Иоанном, говорится о прославлении Богом Сына Своего Иисуса, Которого предали мужи израильские и от Которого они отреклись перед лицом П., хотя последний «полагал (κρίναντος; букв.- «принял решение, рассудил») освободить Его» (Деян 3. 13). Имеется также ссылка на эпизод privilegium paschale, хотя и без упоминания имени Вараввы, уже известного читателям Луки: по словам Петра, израильтяне, отрекшись от Святого и Праведного, «просили даровать... человека убийцу, а Начальника жизни убили» (Деян 3. 14-15).

Впрочем, П. выступает в роли не только защитника Иисуса, но и одного из Его врагов. Так, допрошенные первосвященниками и старейшинами в связи с их проповедью и исцелением хромого (Деян 4. 1-23), Петр и Иоанн вернулись к прочим апостолам. Последние, узнав обо всем случившемся, вознесли молитву. В ней, в частности, содержалась ссылка на слова из Пс 2. 1-2 («Что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное?.. Восстали цари земные, и князи собрались вместе на Господа и на Помазанника (Христа) Его»), к-рые понимались как указание на суд и крестную смерть Господа: в Иерусалиме «собрались ...на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою» Ирод Антипа и П. вместе с язычниками и народом Израильским. При этом смерть Христа рассматривается не как плод случайного стечения обстоятельств, а как часть божественного замысла, поскольку перечисленные лица, включая П., сделали то, «чему быть предопределила (προώρισεν γενέσθαι) рука Твоя и совет Твой» (Деян 4. 25-28).

Согласно речи ап. Павла, произнесенной в синагоге Антиохии Писидийской, жители Иерусалима и их начальники, не узнав в Иисусе обещанного Спасителя, осудили Его и, «не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его» (Деян 13. 27-28). При этом все указанные действия рассматриваются в контексте исполнения пророчеств ВЗ о Мессии (Деян 13. 29). Краткое упоминание о суде над Иисусом и Его казни, хотя и без прямого упоминания П., содержится в речи Петра в день Пятидесятницы: мужи израильские взяли Иисуса и убили Его, «пригвоздив руками беззаконных» (Деян 2. 23).

IV. Первое послание ап. Павла к Тимофею является единственным апостольским посланием, упоминающим о П. (1 Тим 6. 12-15). Апостол убеждает Тимофея «подвизаться добрым подвигом веры» и держаться вечной жизни, к к-рой он был призван и о к-рой «исповедал доброе исповедание перед многими свидетелями» (ὡμολόγησας τὴν καλὴν ὁμολογίαν ἐνώπιον πολλῶν μαρτύρων). Затем следует увещание Тимофею «пред Богом, все животворящим, и пред Христом Иисусом, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом (μαρτυρήσαντος ἐπ Ποντίου Πιλάτου) доброе исповедание», чисто и неукоризненно соблюдать данную ему заповедь. Предлог ἐπί может пониматься двояко: во временном смысле («при»), т. е. как способ датировки, и в пространственном («перед»). В последнем случае он содержит юридические коннотации и служит указанием на П. как судью (ср.: Деян 3. 13; 23. 30; 1 Кор 6. 1, 6), а под «добрым исповеданием», вероятно, подразумевается ответ Иисуса, данный на вопрос П. «Ты Царь Иудейский?» (Мф 27. 11; Мк 15. 2; Лк 23. 3; Ин 18. 37). Впрочем, глагол «свидетельствовать» (μαρτυρεῖν) может указывать и на мученическую кончину Иисуса. Исследователи высказывали различные мнения о характере «доброго исповедания» Тимофея: оно могло произноситься перед крещением или возложением рук, а также представлять собой исповедание христ. веры перед лицом языческого суда. В лит-ре предпринимались попытки реконструировать «формулу исповедания» (нем. Bekenntnisformel), предположительно отраженную в 1 Тим 6. 12-15 (см., напр.: «Верую в / исповедую Бога, все животворящего, и Христа Иисуса, принесшего свидетельство при Понтии Пилате» - Πιστεύω εἰς / ὁμολογῶ τὸν θεὸν τὸν ζοωγονοῦντα τὰ πάντα κα Χριστὸν ᾿Ιησοῦν τὸν μαρτυρήσαντα ἐπ Ποντίου Πιλάτου; подробнее см.: Käsemann. 1957; Oberlinner. 1994. S. 285-302). Впосл. формула «при Понтии Пилате» станет составной частью ряда Символов веры.

Автор псевдоэпиграфического Петра Евангелия (Εὐαγγέλιον κατὰ Πέτρον; Evangelium Petri, Evangelium secundum Petrum), составленного предположительно в Сирии не позднее 190/91 г. и принадлежащего к типу т. н. Евангелий страстей (CANT, N 13; изд.: Évangile de Pierre. 1973 [далее - EvPetr.]), следует в отношении П. апологетической линии, отчасти содержащейся уже в канонических Евангелиях, однако максимально усиливает ее: П. не причастен к вынесению Иисусу Христу смертного приговора. Примечательно, что когномен Пилат передан в тексте как Πειλᾶτος, а не в обычной форме Πιλᾶτος. В начальной части Евангелия Петра, к-рая, очевидно, утрачена, могла идти речь об умовении П. рук в знак непричастности к пролитию крови Иисуса. Автор сообщает, что иудеи, присутствовавшие на суде, Ирод и судьи, не захотели умыть руки, П. же встал (ἀνέστη), по всей видимости намереваясь уйти. В результате осуждение Господа на смерть было совершено Иродом Антипой. Еще до казни прав. Иосиф Аримафейский, именуемый «другом (ὁ φίλος) Пилата и Господа», приступил к наместнику Иудеи с просьбой о выдаче тела Иисуса для погребения. П. направил своих людей с той же просьбой к Ироду. Последний заявил, что, согласно Втор 21. 22-23, казненный несомненно будет похоронен до захода солнца. Антииудейская тенденция, естественным образом сочетающаяся с апологией П., достигает кульминации в повествовании о распятии: согласно ему, Иисус был казнен иудейским народом, а не рим. воинами (EvPetr. I 1 - IV 10). Соответственно надпись с указанием вины в Евангелии Петра отличается от всех вариантов, приведенных в евангельских текстах, к-рые вошли в канон библейский: «Сей есть Царь Израилев» (Οὗτός ἐστιν ὁ βασιλεὺς του ᾿Ισραηλ - Ibid. IV 11). Надпись в таком виде является аллюзией на слова первосвященников и книжников, насмехавшихся над распятым Иисусом (Мф 27. 42; Мк 15. 32; Лк 23. 37), и, вероятно, противопоставляется надписанию с титулом «Царь Иудейский» (Мф 27. 37; Мк 15. 26; Лк 23. 38; Ин 19. 19), вполне ожидаемым от П. как неиудея. После смерти Господа книжники, фарисеи и старейшины, боясь народа, к-рый осознал, что Он был великим праведником, приступили к П. с просьбой выставить стражу у Его гроба. П. согласился и поручил охрану гроба воинам под рук. сотника Петрония (EvPetr. VIII 28-IX 34). После того как воины стали свидетелями Воскресения Иисуса Христа, они в смятении поспешили к П. и, рассказав обо всем увиденном, воскликнули: «Воистину Он был Сын Божий!» (ср.: Мк 15. 39; Мф 27. 54). Исповедание Иисуса Сыном Божиим вложено и в уста П., к-рый еще раз подчеркнул свою непричастность к пролитию Его крови (ср.: Мф 27. 24, 54; Лк 23. 13-22; Ин 18. 38; 19. 6) и, очевидно обращаясь к иудеям (хотя о присутствии последних прямо не сказано), добавил: «Это вы так решили» (῾Υμῖν δὲ τοῦτο ἔδοξεν). Указанная фраза может являться аллюзией на слова первосвященника Каиафы: «Как вам кажется?» - Τί ὑμῖν δοκεῖ, обращенные к членам синедриона после якобы произнесенного Иисусом богохульства и предшествующие вынесению Ему смертного приговора (Мф 26. 66). Затем к П. приступили «все», т. е., очевидно, иудейские начальники, и просили приказать воинам, чтобы они ничего не рассказывали о случившемся: «Лучше нам в тягчайшем грехе быть повинными перед Богом, чем впасть в руки народа иудейского и быть побитыми камнями». П. отдал соответствующий приказ Петронию и воинам (EvPetr. XI 43-49). Впрочем, согласно Евангелию Петра, сразу после крестной смерти Господа иудеи, включая старейшин и священников, осознали совершённое ими зло, причем в их уста вложено пророчество о разрушении Иерусалима (Ibid. VII 25).

Мотив невиновности наместника Иудеи в еще большей степени выражен в Актах Пилата (Acta Pilati / Gesta Pilati), к-рые наряду с соч. «Сошествие Христа во ад» входят в апокрифическое Евангелие от Никодима (CANT, N 62). Акты Пилата, написанные, по всей видимости, в сер. IV - нач. V в., сохранились в греч. оригинале (Evangelia apocrypha. 1853. P. 203-300), а также в латинской (Ibid. P. 312-367), сирийской (Ignatius Ephrem II Rahmani. 1908. P. 11-28), славянской (Мильков. 1999. C. 767-793) и др. версиях (подробнее о содержании Актов Пилата и о соотношении редакций и версий текста см. в ст. Никодим, прав.).

Кроме того, ряд апокрифических произведений, приписываемых П. или касающихся его деятельности, но атрибутируемых др. лицам, составляет т. н. Цикл Пилата (CANT, N 64-78). Важное место среди них занимает подложное письмо П. имп. Тиберию (Ibid. N 64; изд.: Evangelia apocrypha. 1853. P. 392-395), о к-ром упоминал Евсевий Памфил, еп. Кесарийский († 339/40), в «Церковной истории» (Euseb. Hist. eccl. III 2. 1-6). В нем П. сообщал императору о распространившихся в Палестине слухах, касавшихся Воскресения Христова, а также о том, что многие уверовали в Него как в Бога. Тиберий в свою очередь передал это сообщение сенату. О послании П., адресованном Тиберию и сенату, сообщает уже Тертуллиан во II в. (Tertull. Apol. adv. gent. V 2). Письмо сохранилось по-гречески в составе апокрифических Деяний Петра и Павла, в греч. и лат. версиях Мученичества апостолов Петра и Павла, а также в некоторых рукописях Евангелия от Никодима. Известен сир. перевод письма (Brock. 1969).

В ряде апокрифов содержатся сведения о дальнейшей судьбе префекта Иудеи, к-рые, очевидно, не могут рассматриваться в качестве данных об историческом П. Впрочем, они достаточно важны с т. зр. изучения представлений о П., развивавшихся христ. авторами. В нек-рых апокрифических текстах говорится о решении имп. власти наказать его как несправедливого правителя, причем в 3 текстах повествование о П. тесно связано с сюжетом чудесного исцеления императора. Согласно соч. «Исцеление Тиберия» (Cura sanitatis Tiberii; CANT, N 69; BHL, N 4218-4220), император выздоровел благодаря чуду, совершённому от образа Христа. Затем ап. Петр подтвердил, что сообщение П. об Иисусе соответствует действительности. Тиберий стал христианином и отправил П. в ссылку, а преемник Тиберия, Нерон, принял решение о казни чиновника. В апокрифе «Кара Спасителя» (Vindicta Salvatoris; CANT, N 70; BHL, N 4221) содержатся 2 повествования: об исцелении буд. имп. Тита Флавия (79-81) и о разрушении им Иерусалима; об осуждении П. и исцелении Тиберия. В лат. соч. «Кончина Пилата» (Mors Pilati; CANT, N 71) приведена следующая версия событий. Имп. Тиберий, будучи болен, отправил своего посланника, Волузиана, к Иисусу, о Котором знал как о целителе. Волузиан, прибыв в Палестину уже после казни Господа, встретил св. Веронику, к-рая передала ему плат с образом Иисуса. Исцелившись благодаря этому плату, Тиберий принял решение наказать П. Последний был вынужден совершить самоубийство. Его тело бросили в р. Тибр, однако это вызвало возмущение воды. Тело было извлечено из Тибра и брошено в Рону, где, впрочем, наблюдалось то же явление. В результате П. был похоронен близ совр. Лозанны (Швейцария). Существует традиц. версия, согласно к-рой место погребения П. находится на территории Испании.

В апокрифической лит-ре имеется и положительный образ П. Так, соч. «Предание Пилата», сохранившееся в греч. и сир. версиях и датируемое V в. (CANT, N 66; греч. текст: Evangelia apocrypha. 1853. P. 426-431; англ. пер.: The Ante-Nicene Fathers. 1903. Vol. 8. P. 464-465), является наиболее ранним источником, содержащим мотив его обращения в христианство. Согласно сочинению, узнав о казни Иисуса, имп. Тиберий исполнился ярости и приказал солдатам доставить П. в Рим под стражей. Во время допроса П. обвинил в осуждении и смерти Христа иудеев. Император приказал заключить чиновника в темницу до тех пор, пока не будет завершено расследование. Затем по поручению императора некий Лукиан, наместник Востока, принял против евреев ряд мер: рассеял их по территории империи и сделал их рабами всех обитавших в ней народов. При этом П. был приговорен к смерти. В апокрифе приведены молитва П. накануне казни и ответ на нее, данный в виде гласа с небес. Господь сказал П., что его имя будет благословлено среди всех поколений и народов, поскольку через него исполнились пророчества о Христе. Сам П. станет свидетелем Иисуса во время Второго пришествия, когда Он придет судить 12 колен Израилевых и тех, кто не приняли Его имя. После того как П. обезглавили, явился ангел Господень, к-рый взял его голову. Жена П., увидев это и исполнившись великой радости, сразу же испустила дух и была похоронена вместе с мужем (подробнее о соотношении исторической и апокрифической традиций о П. см.: Grüll. 2010).

Упоминание о П. в качестве датировки распятия Христа встречается уже в сочинениях мужей апостольских. Так, сщмч. Игнатий Богоносец († нач. II в.) предостерегая христиан Магнесии от следования «иудейству», говорит о необходимости верить в то, что страдание и воскресение Иисуса Христа были истинно и несомненно совершены Им «во время правления» П. (Ign. Ep. ad Magn. XI). Аналогичное предостережение относится и к тем, кто склоняются к докетизму: Господь был истинно (ἀληθῶς) осужден при П. (Idem. Ep. ad Trall. IX 1). Примечательно, что у сщмч. Игнатия встречается и расширенный вариант датировки: «при Понтии Пилате и Ироде четверовластнике» (Idem. Ep. ad Smyrn. I 2). В произведении Аристида (1-я пол. II в.), одного из первых апологетов раннехристианских, П. упоминается в контексте рассуждения о вине иудеев, предавших Христа на распятие (Aristid. Apol. II 5). В аналогичном контексте о П. говорит Мелитон, еп. Сардский (II в.), в своей поэме «О Пасхе»: Израиль убил Того, в оправдание Которого даже П. умыл руки (Melito. Pasch. 92. 675). В одном из фрагментов Христос именуется «осужденным Пилатом» (Idem. Fragm. A7).

Вплоть до нач. IV в. церковные писатели, по всей видимости, не интересовались жизнью П. после суда над Господом. В частности, Ориген († между 253 и 255), полемизировавший с утверждениями философа-платоника Цельса относительно роли П. в осуждении Христа, ничего не говорил о последующей жизни префекта Иудеи. Как известно, Цельс, подвергая в соч. «Истинное слово» (Λόγος ἀληθής; ок. 178) критике христиан, указывал на то, что П. никак не был наказан Богом за казнь Иисуса. Последнее непременно должно было произойти в случае, если имел место несправедливый суд. Согласно Оригену, истинный виновник распятия Христа, иудейский народ, был наказан рассеянием, в то время как П., знавший о зависти иудейских вождей к Иисусу и побуждаемый своей женой (Мф 27. 18-19), хотел освободить Его (Orig. Contr. Cels. II 34).

Сюжет, по к-рому П., как несправедливый судья, был в результате наказан, содержится не только в апокрифической традиции, но и в сочинениях Евсевия Кесарийского. Так, в «Церковной истории» говорится о том, что П., впавший в немилость при имп. Калигуле, был вынужден покончить с собой и т. о. наказать себя собственными руками, причем через это действие его постиг Суд Божий. Приводя эти сведения, Евсевий ссылается на греч. писателей, отмечавших олимпиады и события, к-рые произошли в каждую из них (Euseb. Hist. ecll. II 7).

Вопросы о суде над Иисусом и роли в нем П. неоднократно рассматривали представители различных направлений в рамках Антиохийской школы. Свт. Иоанн Златоуст, архиеп. К-польский († 407), в своих экзегетических беседах детально рассматривает указанные вопросы. Согласно святителю, иудеи, зная, что П. не обращал никакого внимания на их закон, намеренно обратились к обвинению Господа в гражданском преступлении. Не считая Его виновным в указанном преступлении, П. предпринял неск. попыток освободить Иисуса. Спросив Его: «Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя» (Мф 27. 13), он хотел побудить Господа защищаться и доказать т. о. Свою невиновность. Увидев, что Он хранит молчание, П. придумал др. средство: освободить Его как виновного посредством пасхальной амнистии. Подчеркивая несомненно большую вину иудеев в осуждении и смерти Христа (П. «не имел мужества, был слаб; первосвященники же были злобны и лукавы»), свт. Иоанн тем не менее указывает на то, что Христос не оставляет безвинным и П. (Ioan. Chrysost. In Matth. 86).

Диодор, еп. Тарсийский († до 394), опираясь на Деян 4. 25-28 и следуя типологическому толкованию Свящ. Писания, понимает Пс 2. 1-2 («Зачем свирепствуют языки (ἔθνη) и народы (λαοί) замышляют тщетное? Приготовились цари земли, и князья собрались вместе против Господа и против Христа Его»; текст приводится по Септуагинте) как указание на участников суда над Христом: речь идет об иудейском народе (λαός) и о его вождях, с одной стороны, и о «языках» (ἔθνη), т. е. язычниках (ἐθνικοί),- с другой. К числу последних принадлежит не только П., но и Ирод Антипа. При этом основная вина возлагается на иудеев, к-рые, предав Господа Ироду и П., явили «безрассудное неистовство» (Diodori Tarsensis Commentarii in Psalmos I-L / Ed. J.-M. Olivier. Turnhout, 1980. P. 11-13. (CCSA; 6)). Феодор, еп. Мопсуестийский († 428), дает в своем «Комментарии на псалмы» аналогичное толкование (Le commentaire de Théodore de Mopsueste sur les psaumes / Éd. R. Devreesse. Vat., 1939. P. 7-9. (ST; 93)).

По всей видимости, формула «при Понтии Пилате», указывавшая на время распятия Христа, имелась уже в древнем рим. крещальном Символе (Vetus Symbolum Romanum), известном христ. авторам II в. (см., напр.: Iust. Martyr. I Apol. 13, 61; Iren. Adv. haer. II 32. 4). Результатом развития зап. традиции стала развернутая формулировка, содержащаяся в Апостольском Символе веры: «Иисуса Христа, Который... пострадал при Понтии Пилате, был распят, умер и был погребен» (Iesum Chrisrum, qui... passus sub Pontio Pilato, crucifixus, mortuus et sepultus). В качестве датировки распятия, Страстей и погребения Господа греч. эквивалент этой формулы (ἐπ Ποντίου Πιλάτου) употребляется также в Никео-Константинопольском Символе веры.