ПОКРОВСКИЙ

В. А. Покровский. Фотография. Нач. XX в.Владимир Александрович (6(18).03.1871, Москва - 30.04.1931, Ленинград), архитектор и педагог, исследователь и реставратор; академик архитектуры (1907), действительный член АХ (1909), архитектор Высочайшего двора (1913), член правления имп. Об-ва архитекторов-художников, объединения «Мир искусства», Об-ва возрождения художественной Руси. Крупнейший наряду с А. В. Щусевым представитель неорус. стиля; эпизодически работал в стилях модерн и неоклассицизм. Произведения П. после публикации проектов и строительства сразу становились «библиотекой» форм, приемов, деталей; за нек-рыми из них следуют реплики и вполне оригинальные (но с явным влиянием) работы его коллег и последователей. Храмовая архитектура неорус. стиля как явление сформировалась именно благодаря его трудам.

Происходил из мещанского сословия. Окончил АХ (1898). Был помощником на строительстве объектов В. А. Шрётера и своего учителя, Л. Н. Бенуа, в т. ч. собора св. Александра Невского в Варшаве (1894-1912), где проектировал детали внутренней отделки. В ранней графике П., напр. в первоначальном проекте церкви на Шлиссельбургских пороховых заводах (1902), заметно влияние Бенуа. Работы П. 1900-х гг. вывели его в число лидеров национального направления. Грандиозные храмы в Пархомовке под Киевом и на Шлиссельбургских пороховых заводах под Петербургом, а также нереализованный проект ц. св. Иоанна Крестителя в Кашине во многом предопределили дальнейшее развитие церковной архитектуры неорус. стиля.

Церковь в честь Покрова Пресв. Богородицы в Пархомовке. 1903–1907 гг. Фотография. 2013 г. Фото: А. В. СлёзкинЦерковь Покрова Пресв. Богородицы в Пархомовке под Киевом (1903-1907) - один из самых величественных образцов неорус. стиля, спроектирована в комплексе с оградой, с домом причта и со сторожкой. По степени свободы интерпретации прообразов, синтетичности, множественности аллюзий это абсолютно новаторский для своего времени проект. Впервые вместо археологической стилизации под конкретную эпоху или архитектурную школу пархомовская церковь представляет собой образ древнерус. храма-богатыря, храма-твердыни. Как и в большинстве последующих своих произведений, П. с помощью гротескного сочетания разномасштабных форм и деталей подчеркнул особую монументальность здания. Облик и архитектурные детали храма отсылают одновременно к храмам Новгорода, Пскова, Москвы, к крепостной теме, а романские аллюзии и монументальность - к национальному романтизму европ. стран. Это крестово-купольная базилика со столпообразной колокольней и с приделом, с большими мозаичными панно на фасадах, созданными по эскизам Н. К. Рериха. Благодаря повышенному среднему нефу базиликальность хорошо читается снаружи, делая храм похожим не на традиц. рус. «корабли», а на европ. романские базилики, чему немало способствуют 2-ярусная апсида и трактовка зап. фасада как экрана, акцентирующего главный вход. Над ним возвышается 8-гранный столп колокольни, зап. грань к-рого не отделена от его плоскости, благодаря ему достигнут эффект монолитности. Вся зап. часть постройки воспринимается как самодостаточная композиция, своего рода «святые врата». Над входом - огромная (4×6 м) мозаика с изображением Покрова Пресв. Богородицы (1906, худож. Н. К. Рерих по замыслу П., выполнена в мастерской В. А. Фролова). По сторонам колокольни находятся арки 2 малых звонниц. Симметричность композиции церкви нарушена примыкающим к юж. фасаду трансептом с приделом во имя мч. Виктора - усыпальницей заказчика, промышленника и владельца усадьбы В. Ф. Голубева. Придел имеет вид сильно стилизованного новгородско-псковского храма; над входом помещена мозаика «Спас Нерукотворный» (Н. К. Рерих). С юго-востока Покровская ц. выглядит почти центричной. Совмещая различные средневек. традиции - византийско-древнерусскую и романо-готическую, П. подчеркивает их общую раннехрист. первооснову. Оконные проемы храма имеют параболическую форму, на стенах - множество разнообразных деталей: это и надписи: «Бгъ» и «IcXc», и всевозможные нишки, и изображения христианских символов, белокаменные закладные доски, керамическая храмозданная надпись на колокольне. Благодаря неординарности и выразительности своего облика эта церковь породила обширную группу произведений, в которых в разной степени отразилось ее влияние - от явных подражаний (напр., старообрядческий Покровский собор в Боровске, 1909-1912, архит. Н. П. Омелюстый) до использования отдельных приемов и деталей.

Петропавловская ц. на Шлиссельбургских пороховых заводах. 1904–1907 гг. Фотография. Нач. XX в. Фото: А. В. СлёзкинПетропавловская ц. на Шлиссельбургских пороховых заводах (1904-1907, не сохр.) сочетала восходящую к крещатым деревянным церквам Русского Севера композицию с темой московских шатровых храмов XVI в. и новгородско-псковскими декоративными мотивами. Широкий шатер был поставлен на 12-гранное основание, фактически - на световой барабан, что уникально для шатровых храмов. Грани этого «двенадцатерика» имели небольшой уклон, к-рому вторили параболической формы оконные проемы в расширяющихся книзу амбразурах и верхний ярус с мелкими кокошниками и окнами: создавался эффект перспективного сокращения и большей высоты сооружения. Главный портал был украшен белокаменной резьбой в духе владимиро-суздальского зодчества. С юго-востока к зданию примыкала звонница с мозаикой по эскизу Рериха, а вокруг шла ограда, каждый из пилонов к-рой разрабатывался отдельно. Боковые фасады церкви завершались высокими щипцами с легким плавным изломом (подобные щипцы нередко встречаются в произведениях сев. модерна и нем. югендстиля), под к-рыми П. поместил орнаментальные композиции, восходящие к новгородским храмам. Щипцовая форма стала ведущей в геометрии Петропавловской ц., повторяясь на основном объеме, на звоннице, в боковых крыльцах и кокошниках светового барабана. К приему многократного повторения щипцовых и килевидных форм в различных авторских вариациях вслед за П. обратились Н. В. Васильев, А. П. Аплаксин и др. архитекторы, что стало одной из узнаваемых примет неорус. стиля.

Феодоровскй Государев собор в Царском селе (ныне г. Пушкин). 1910–1912 гг. Фотография. 2015 г. Фото: А. В. СлёзкинВ проекте ц. св. Иоанна Крестителя в Кашине (1904, совм. с О. Р. Мунцем, не реализован) в 1-м варианте предполагались завершение из 3 глав на ярусах кокошников и 2 звонницы у приделов, а также новгородские детали декора, во 2-м варианте проект храма предусматривал 3 тесно поставленных высоких шатра и 5-пролетную звонницу над входом.

После 1907 г. П. все чаще прибегает к использованию более простых храмовых структур и обращается к типу кубического одноглавого или 5-главого храма. Наиболее характерен в этом отношении Феодоровский Государев собор в Царском Селе (ныне Пушкин; 1910-1912) - придворный храм имп. семьи. В плановом отношении за образец был взят Благовещенский собор Московского Кремля, однако в остальном П. отошел от типологии кремлевских соборов, приблизив облик храма к камерным псковским прообразам благодаря отказу от многоглавия и введению звонницы. Придворный характер храма стал определяющим для его структуры, что выразилось в устройстве особых входов и помещений.

Храм-памятник во имя свт. Алексия, митр. Московского, в Лейпциге. 1913 г. Фотография. 2010 г. Фото: А. В. СлёзкинЦерковь в Воздвиженском хуторе Черниговской губ. (проект 1909, не была достроена) должна была стать монументальным 5-главым храмом с галереей, с 6-пролетной звонницей над входом и с уникальным конструктивным решением. Бесстолпное пространство перекрывалось 2 парами перекрещивающихся арок, что само по себе не редкость для церковной архитектуры кон. XIX - нач. ХХ в. Однако угловые ячейки этого пространства крупнее, чем обычно, барабаны над ними световые в отличие от всех известных примеров храмов с подобной конструкцией. С внешней стороны продолжением арок служат массивные контрфорсы, к-рые на западном и восточном фасадах слиты с апсидой и со звонницей, а на южном и северном ограничивают притворы с боковыми входами. Пространство этих притворов благодаря широким аркам «вливается» в основное пространство храма. Галерея внутри дробится на ряд небольших помещений. С т. зр. исторических прообразов в этой церкви совмещены «домонгольский» тяжеловесный объем с мощным пятиглавием, новгородско-псковские элементы (звонница, декор), московско-владимирские (подобие аркатурного пояса) и даже отдельные детали из зодчества XVII в. (наличники). Эффект преувеличенной монументальности достигается с помощью контрастного сочетания крупных объемных форм и измельченного декора. Барабаны П. спроектировал сужающимися кверху, что сближало их с башнями доходных домов сев. модерна и нем. югендстиля.

Часовня-усыпальница Прохоровых в московском Новодевичьем мон-ре (1911-1915) решена как миниатюрный одноглавый храм с 2 ярусами килевидных щипцов-кокошников, интерьер отделан мозаиками из мастерской В. А. Фролова.

П. немало проектировал в дереве. Целиком деревянные сооружения - проект церкви в с. Ясенки под Москвой (1908) и дом для почетных гостей в Верхотурье (1913-1914, в 2010 пострадал от пожара, восстановлен с упрощением деталей), а также уникальные образцы комбинирования в рамках одного здания каменных и деревянных частей. Наиболее интересны церковь Елизаветинской общины при ст. Шаховская (проект 1912, не реализован), у к-рой предполагались на кирпичном основании 3 деревянных восьмерика с шатрами и деревянный «рогатый» верх звонницы, и один из эскизов церкви на Шлиссельбургских пороховых заводах (1905-1906), в к-ром основной объем завершается пятиглавием на «кубоватой» кровле, как в деревянных храмах Поонежья.

С 1907-1908 гг. П. начал проектировать крупные общественные сооружения. Конкурсный проект городского дома в Хабаровске во многом созвучен проекту церкви на Шлиссельбургских пороховых заводах: живописная композиция, разнообразные башни, крыльца, щипцы, белые стены, декоративные поля «новгородских» орнаментов формируют экспрессивный «северный» образ. Комплекс Военно-исторического музея в Петербурге должен был представлять собой целый городок-крепость с палатами и башнями. В виде фантастических палат был задуман народный дом им. С. Т. Аксакова в Уфе (1909). Эти нереализованные проекты получили продолжение в виде здания Офицерского собрания (1910-1912, не сохр.) и Царского вокзала (1911-1912) в Царском Селе. Мн. детали, имеющиеся в данных проектах, тиражировались в дальнейшем др. зодчими: напр., Казанский вокзал в Москве, спроектированный А. В. Щусевым в 1911 г., композиционно и стилистически близок к проекту Военно-исторического музея.

В число лучших произведений П. входит построенный к 300-летию Дома Романовых комплекс зданий Государственного банка в Н. Новгороде (1911-1913) - крупнейшего наряду с Казанским вокзалом в Москве гражданского здания в неорус. стиле. Облик облицованного камнем, похожего на ратушу главного здания с 2 полубашнями позволяет говорить о новом этапе в творчестве архитектора: пластичность модерна сменилась жесткостью ретроспективизма. Интерьеры банка служат удачным примером комплексного подхода к оформлению пространства: керамика, металл, дерево, росписи (художники Н. П. и П. П. Пашковы по собственным эскизам и по эскизам И. Я. Билибина) делают функциональные помещения похожими на драгоценные шкатулки.

Это касается и построенного одновременно с банком храма-памятника во имя свт. Алексия, митр. Московского, в Лейпциге - самого крупного шатрового храма, выполненного в неорус. стиле. Храм-памятник на поле Битвы народов в Лейпциге построен в память о 22 тыс. рус. воинов, павших в сражении с наполеоновской армией в окт. 1813 г. Это высокое (55 м) компактное сооружение, завершенное 16-гранным железобетонным шатром, облицованным смальтой. Шатер открыт в интерьер (что уникально для образцов рус. архитектуры кон. XIX - нач. ХХ в.) и оформлен многочисленными тромпами, усиливающими эффект перспективного сокращения.

П.- единственный мастер, работавший в неорус. стиле, который систематически проектировал шатровые храмы (напр., в творчестве А. В. Щусева их нет). Среди них была и такая необычная постройка, как ц. св. Михаила Черниговского на Тонком мысу в Геленджике (1910-1913, искажена во время реконструкции в 1995), выразительность к-рой придавали геометрические объемы и контрастные фактуры камня, штукатурки и деревянных покрытий. Церковь была необычна тем, что в ней практически отсутствовал декор. Эффект «древнего вида» достигался не только за счет свойств грубой каменной кладки и деревянных покрытий, но и благодаря «примитивной» по устройству звоннице с намеренно смещенным с центральной оси шпилем, несущим крест, главе намеренно неправильной формы, будто бы выполненной позднее, неровным контурам кокошников.

В предреволюционные годы П. создал огромное количество разнообразных проектов. Здание Ссудной казны в Москве (1913-1916) построено в нарышкинской стилистике. В том же стиле П. спроектировал в 1916-1917 гг. корпуса и храм эвакуированного в Н. Новгород Варшавского политехнического ин-та. Храм ин-та (известны 2 проектных варианта) должен был завершаться фигурными главами, фасады центрического здания у П. оформлены декоративными аттиками-гребнями. Этот контекстуальный проект интерпретировал местную, «строгановскую» тему. Кладбищенская церковь в Н. Новгороде (1914-1916, ныне старообрядческая Успенская) композиционно близка к церкви в Воздвиженском хуторе, однако вместо экспрессии модерна содержит ретроспективистские аллюзии поздних перестроек. Четырехскатное покрытие (в проекте более высокое, чем в реализованном варианте) как бы срезало верх закомар, что наблюдалось до реставрации в ц. свт. Николая Чудотворца (Николы на Липне) под Вел. Новгородом (1292). Церковь блгв. кн. Александра Невского в усадьбе Щербатовых Васильевское под Москвой (1915-1917, отделка осталась незавершенной) представляет собой одноглавый храм с раннемосковским силуэтом и декором московского узорочья XVII в.

Часть нереализованных проектов известна по публикациям. Это проекты церквей при российском посольстве в Риме (1913) и при консульстве в Гааге (1913), стадиона на Ватном о-ве в Петрограде (1914-1917, совм. с И. С. Китнером). Однако утеряны проекты 13-главого Троицкого собора в Петрограде, рус. собора в Лондоне, храма-памятника на братской могиле жертв Первой мировой войны и другие, известные по упоминаниям в списке работ П., составленном его вдовой в 1937 г. Они оставались в семье, но исчезли после гибели вдовы и дочери в блокадном Ленинграде. В отличие от мн. др. зодчих после 1917 г. П. практически полностью прекратил проектную деятельность и продолжал преподавательскую работу.