ГОМИЛЕТИКА

Г. рассматривает множество вопросов, имеющих важное значение для проповедника слова Божия, однако первым является вопрос о том, каким должен быть человек, избираемый на проповедническое служение.

Во время Своей земной жизни Господь Иисус Христос избрал для спасительного благовестия миру сначала двенадцать, а затем семьдесят апостолов. Но и после отшествия Спасителя к Богу Отцу церковная проповедь продолжает быть жребием избранников Божиих: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все. И Он поставил одних Апостолами, других - пророками, иных - Евангелистами, иных - пастырями и учителями...» (Еф 4. 10-11). Свт. Иоанн Златоуст видит в этих словах ап. Павла указание на виды церковного учительства и лиц, избираемых для спасительного благовестия. Первенство по высоте и полноте учительной власти в Церкви всегда принадлежало св. апостолам. Второе место после апостолов занимали представители пророческого служения, как, напр., прор. Агав (Деян 11. 27-28; 21. 10-11). Третье - благовестники: те, чья проповедь ограничивалась пределами определенной местности; к ним свт. Иоанн Златоуст относит Акилу и Прискиллу (Деян 18. 2, 18, 26; Рим 16. 3-4), ап. от семидесяти и его жену. Замыкали этот ряд пастыри и учители, к-рые не переходили с места на место, но занимались, как апостолы от семидесяти Тимофей (1 Кор 4. 17; 16. 10 и мн. др.) и Тит (Тит 1. 9 слл. и др.), с вверенной им паствой. При различии дарований все эти лица имели одно дело: руководили других к спасению и совершенству (Ioan. Chrysost. In Eph. XI 2). На это великое дело избирались лица, наделенные особыми полномочиями посланников Божиих (ср.: Рим 10. 15).

По мере устроения Церкви и богослужебных собраний постепенно образуется категория лиц, занимающихся только церковным учительством и обладающих соответствующими духовными дарованиями. Чрезвычайный дар учительства в первенствующей Церкви проявлялся в виде глоссолалии (от греч. γλῶσσα - язык, речь и λαλέω - говорить), профитии (пророчества) и дидаскалии. О глоссолалии впервые упоминается в Деян 2. 4: «...и начали говорить на иных языках (ἥρξαντο λαλεῆν τέραις γλώσσαις), как Дух давал им провещевать». Здесь, по мнению мн. исследователей, в т. ч. Н. И. Барсова, надо видеть указание на внезапно дарованную апостолам способность говорить на различных языках, чтобы научить Божественной истине все народы (Барсов. 1885. С. 79-80); в то же время другие считают, что «сказанное надо понимать скорее как выражение хвалы, нежели благовестия... Для передачи евангельского послания Петр переходил на обыкновенную речь» (Gempf C. Деяния святых апостолов // НБК. Ч. 3. С. 238). Охваченный наитием Духа, глоссолал изливал восторженные чувства к Богу в речи, не всегда понятной окружающим. Да и сам говорящий, находясь в духовном восторге, не отдавал себе отчета в том, что произносит: дух его молится, а ум «остается без плода» (1 Кор 14. 14). Речь глоссолала выражала лишь его личные чувства к Богу и была бесполезна для окружающих. И апостол разъяснял: «Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается», «ибо он не понимает, что́ ты говоришь» (1 Кор 14. 17, 16). Состояние говоривших на незнакомых языках можно определить как состояние религ. экстаза (Барсов. 1885. С. 80).

Более полезным для слушателей в смысле назидания был дар профитии. Полученное свыше и осознанное профетом (пророком) откровение в общепонятном и назидательном виде передавалось окружающим. Пророк мог свободно распоряжаться полученным от Бога даром, сознание его не подавлялось откровением и вдохновением. Поэтому ап. Павел ставит дар пророчества выше глоссолалии - дара языков (1 Кор 14. 5-6).

Следующий вид чрезвычайных дарований - дар учительства. Этим даром обладали дидаскалы - члены Церкви, хорошо знавшие Свящ. Писание и путем изучения усвоившие истины христ. веры. Все они имели способность передавать свои знания другим. В собраниях христиан дидаскалы разъясняли смысл Свящ. Писания, читаемого за богослужением, излагали истины христ. веры, отвечали на вопросы присутствующих. Речи дидаскалов были более назидательны и в большей мере отвечали задачам учительного слова, чем речи глоссолалов и профетов. «...В церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить,- говорит ап. Павел,- нежели тьму слов на незнакомом языке» (1 Кор 14. 19).

Глоссолалия и профития были временным явлением в Церкви Христовой. Эти виды учительства, особенно первый, способствовали обращению язычников ко Христу (1 Кор 14. 22-25). По мере сокращения деятельности говоривших языками и пророчествовавших постепенно усиливается и развивается деятельность дидаскалов.

Нек-рое время в первенствующей Церкви в ведении предстоятелей общин было только дело управления паствой; учительной же деятельностью занимались дидаскалы. Однако ап. Павел требовал, чтобы и предстоятели церквей - епископы и пресвитеры - были учительны (1 Тим 4. 13-14). В эпоху мужей апостольских право учительства в Церкви имели и диаконы (Ign. Ep. ad Philad. X). Право церковного учительства мирян в древней Церкви формально обосновывалось Апостольскими постановлениями: «Учитель, хотя бы и мирянин, если он искусен в слове Божием и чист по поведению, пусть учит» (VIII 32), однако при наличии клириков-учителей оставалось без осуществления. Областью, доступной для учительной деятельности мирян, продолжала оставаться миссионерская проповедь. Во II в. проповедь мирян с церковной кафедры могла быть допустима только с дозволения епископа. Однако уже в III в. это право явилось предметом полемики между епископами. Со временем церковная традиция, определявшая круг лиц, допускаемых к церковному благовестию, была выражена в каноническом правиле Трулльского Собора (692): «Не подобает мирянину пред народом произносити слово, или учити, и тако брати на себя учительское достоинство, но повиноватися преданному от Господа чину, отверзати ухо приявшим благодать учительскаго слова и от них поучатися Божественному. ...Аще же кто усмотрен будет нарушающим настоящее правило: на четыредесять дней да будет отлучен от общения церковнаго» (прав. 64). Еп. Никодим (Милаш) поясняет, что в строгом смысле речь в этом правиле идет о публичной проповеди догматического содержания. Право учить народ истинам веры Основатель Церкви передал апостолам (Мф 28. 19), а те в свою очередь - епископам (1 Тим 3. 2). «Кроме епископов и ими уполномоченных священников, никому больше, по божественному праву, не дозволено, следовательно, произносить публичные проповеди догматического содержания»,- продолжает еп. Никодим. Однако «Церковь всегда с благодарностью принимала... когда отдельные ученые и благочестивые миряне отдавались разработке церковной науки», когда они, как учителя в школах, как главы в семьях, как руководители об-в, «стремились к тому, чтобы подлежащие их руководству лица усвоили христианское учение» (Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 553-554).

Канонические постановления Вселенской Церкви содержат юридическую формулировку святоотеческих наставлений об учительстве как о безусловной обязанности пастыря. Ап. 58 гласит: «Епископ или пресвитер, нерадящий о причте и о людех и не учащий их благочестию, да будет отлучен. Аще же останется в сем нерадении и лености: да будет извержен» (прав. 58). Трул. 19 канонически устанавливает пастырскую обязанность проповедания слова Божия. Карфагенский Собор (419) прав. 123 (137) определил удалять от общения нерадивого епископа, если он не возвещает правильного учения догматов не только верным, но и неверным.

Источники права РПЦ, хранящей истины Божественных установлений, указывают на учительство как на главную пастырскую обязанность. Действующий Устав РПЦ одной из задач правящего архиерея в управлении епархией провозглашает наблюдение «за состоянием церковной проповеди» (Устав, 2000. X 1. 18 ч); в обязанности настоятеля храма входит «организация катехизаторской, благотворительной, церковно-общественной, образовательной и просветительной деятельности прихода» (XI 1. 20 д).

Высокие требования относительно обязательности пастырского учительства объясняются тем, что пастыри Церкви при хиротонии получают особенные полномочия и дарования Св. Духа к совершению этого вида церковного служения. В совершительной молитве таинства Священства рукополагаемому испрашивается благодать «вествовати Евангелие Царствия» Божия, «священодействовати слово истины» (Чиновник архиерейского священнослужения. М., 1982. Кн. 1. С. 216-217). Основанием этой молитвы служит обетование Христа апостолам о даровании им особенной, благодатной помощи в служении Евангелию: «...вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян 1. 8). История Церкви свидетельствует о непреложности обетования Спасителя. После сошествия Св. Духа на апостолов первая же проповедь ап. Петра имела такую благодатную силу, что обратила ко Христу ок. 3 тыс. чел. (Деян 2. 41). Благодать учительства дается и всем преемникам св. апостолов - пастырям Церкви. Поэтому неучительность пастыря есть не только служебно-дисциплинарный недостаток, но и «оставление втуне дарованной благодати», «неисполнение Божественного поручения, ибо Бог поручил Церкви преподавать Свое учение и утверждать людей в благочестивой жизни» (Макарий (Булгаков), митр. Слова и речи. СПб., 1891. С. 76).

Обязательность проповедания слова Божия, т. о., вытекает из понимания проповедничества как одного из видов деятельности Церкви в мире. На это указывают богослужебные уставы, относящиеся к общественному богослужению. Так, в древнем Уставе прп. Пахомия Великого говорится об обязательном церковном проповедании слова Божия 3 раза в неделю (Барсов. 1886. С. 8), а действующий в РПЦ Типикон рассматривает проповедь наряду с чтением Свящ. Писания, молитвословиями и песнопениями как элемент правосл. богослужения.

I. Подготовка к проповедническому служению. Звание проповедника слова Божия требует от пастыря соответствующих знаний, а следов., и предварительной подготовки. Вопрос о необходимости предварительной подготовки к проповедническому служению положительно решается на основании Свящ. Писания. Из евангельской истории известно, что Христос Спаситель, посылая апостолов на проповедь, наставлял их относительно особенностей их буд. служения (Мф 10. 5-42). Так поступали и апостолы, заповедуя своим последователям дело евангельской проповеди. В апостольских Посланиях к Тимофею и к Титу запечатлены руководственные наставления ап. Павла, содержащие учение о достойном прохождении пастырского и проповеднического служения в Церкви Христовой. «Вникай в себя и в учение,- пишет ап. Павел Тимофею,- занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя» (1 Тим 4. 16). Слова «вникай в себя и в учение» указывают на необходимость созидания высоких нравственных и умственных качеств пастыря-проповедника. Для духовного руководства паствы от проповедника слова Божия требуются глубокие и многообразные познания в соответствующей сфере человеческой жизни. «...Особенно в многочисленном собрании людей всякого возраста и разных способностей, которое, подобно многострунному органу, требует неодинаковых ударений, трудно, говорю, найти слово, которое бы всех наставляло и озаряло светом знания» (Greg. Nazianz. Or. 2. 39),- восклицает свт. Григорий Богослов. Св. отец удивляется тем, кто с дерзновением, без соответствующих знаний, приступают к «раздаянию слова» (Ibid. 35). Поэтому «не знающему ни того, что должно говорить, ни того, что должно делать, лучше учиться, нежели, не зная, учить» (Ibid. 47).

С чего же должна начинаться подготовка пастыря-проповедника? Св. отцы советуют прежде всего обратиться к учению Того, Кто не учился тому, чему всех научил,- к Господу Иисусу Христу (ср.: Мф 23. 10) (Ambros. Mediol. De offic. I 3). Источник научения Божественным истинам - слово Божие. На протяжении всей истории Церкви от кандидатов священства - буд. церковных проповедников - требовалось основательное знание Свящ. Писания. Это требование было обусловлено тем, что проповедь в своем существе есть продолжение благовестия Спасителя и Его апостолов. Слово Божие, говорит свт. Григорий I Великий (Двоеслов), придает проповеднику силы для совершения обязанностей своего звания, освежает в нем чувство благочестия, к-рое так скоро черствеет от обращения в свете, и наперекор влиянию житейской суеты, приводящей преждевременную дряхлость, окрыляет дух его изображением славы небесного отечества (Певницкий. 1871. С. 316).

Предмет, к-рому проповедники должны уделять особенное внимание,- творения св. отцов и учителей Церкви. Изучение святоотеческих творений необходимо для правильного понимания духа и смысла Свящ. Писания. Эта необходимость вытекает из того, что не все истины содержатся в нем явно: одни выражены прикровенно, другие недостаточно ясно и выразительно. Кроме познавательного творения св. отцов имеют для проповедника и нравственно-назидательное значение. Душа читающего проникается святоотеческим духом, возвышаясь и обогащаясь нравственно и духовно. В святоотеческих творениях не только много прекрасных мыслей - их отличает прекрасный способ изложения.

Кроме дисциплин специальной подготовки каждому проповеднику необходимы познания в области гуманитарных и естественных наук, особенно в том случае, если проповедник имеет дело с людьми образованного круга, ибо чем выше эрудиция проповедника, тем большими средствами воздействия на слушателей он будет располагать, они необходимы и для ведения бесед полемического характера, участия в религ. диспутах. Лучшими примерами для подражания в этом являются отцы-проповедники святители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, к-рые не только в совершенстве знали учение веры, но и владели полнотой совр. им научного знания, используя его в своей учительной деятельности. Свт. Василий Великий написал по этому поводу соч. «К юношам, о том, как пользоваться языческими сочинениями». Большую помощь проповеднику может оказать знакомство с логикой и психологией: первая учит последовательности в суждениях и законам правильного мышления, к-рые необходимы при составлении проповедей, вторая служит средством изучения человеческих сердец и характеров.

Важной отраслью пастырских знаний должны быть и естественные науки. Свт. Иоанн Златоуст об этом говорит так: «...тот, кто поставлен учить других, должен быть опытнее всех в таких спорах. Хотя бы сам он оставался в безопасности, не потерпев никакого вреда от противников, но множество простых людей, находящихся под его руководством, когда увидят, что вождь их побежден и не может ничего сказать противникам, будут винить в этом поражении не его слабость, а нетвердость самого учения; по неопытности одного много людей подвергнутся крайней гибели» (Ioan. Chrysost. De sacerd. IV 9; ср.: «...винят не неопытность учителя, но нетвердость догмата» - Isid. Pel. Ep. II 25).

II. Духовный и нравственный облик проповедника слова Божия. Истина Христова, возвещаемая проповедником, должна утверждаться в нем личным подвигом спасения, жизнью по началам Евангелия. И главным условием успеха его проповеднической деятельности свт. Григорий Двоеслов считал его чистую, святую, образцовую жизнь (Greg. Magn. Reg. pastor. I 10): образцовая жизнь проповедника может усиливать действие слова, в противном случае его поведение ослабляет веру в проповедуемую истину (Ibid. II 3, 4).

1-м, наиболее важным качеством, влияющим на успешность проповеди, является полное и глубокое убеждение пастыря в проповедуемых истинах. У такого проповедника слова исходят от всей души, от всего сердца, на нем сбываются слова Спасителя: «От избытка сердца говорят уста» (Мф 12. 34). 2-м условием достойного проповедничества является чистая совесть служителя слова Божия: чистая совесть пастыря привлекает благодать Божию, дает ему моральное право призывать слушателей к доброделанию, к удалению от всякого греха и нарушений нравственных и божественных законов; она дает уверенность речи, делает твердым и авторитетным каждое слово наставника. Напротив, всякая нечистота совести, воспоминание о к.-л. проступке, будет вызывать смущение в его душе, препятствовать свободному течению речи. Необходимо прибегать и к благодатной помощи в борьбе с грехом - к таинству Покаяния. Если есть возможность, хорошо исповедоваться перед каждой проповедью.

Чистая совесть проповедника - залог теплой и богоугодной молитвы, без к-рой невозможно успешно совершать благовестие слова Божия. Молиться надо перед каждой проповедью, прося Бога о даровании благого слова, независимо от того, кто слушает или к какому количеству людей обращено будет слово. Для церковного благовестника не может быть маловажных речей, ибо речь идет о вечном спасении людей.

III. Отношение проповедника к дару слова. Высочайший божественный дар человеку - дар слова. Особенное попечение об этом даре должен иметь проповедник слова Божия, используя его с большой ревностью и ответственностью. Леность же и небрежение о божественном даровании могут навлечь на него праведный суд Божий - он потеряет это дарование (Ioan. Chrysost. In Matth. 78. 3). Наиболее богоугодными словами, по мнению свт. Иоанна Златоуста, являются слова, преисполненные милосердия и кротости. Истинный пастырь, будучи злословим, благословляет, будучи оскорблен, молится за обидчика. «Если же ты не можешь благословлять проклинающего,- учит святитель,- по крайней мере молчи и поступай так до тех пор, пока, при должном старании и постепенных успехах, не достигнешь этого и не приобретешь уста, о которых мы сказали» (Ibidem).

Проповедуемое учение должно стать не только знанием пастыря, но и самой его жизнью. А благочестивая жизнь, выражаемая в соответствующих делах, будет предварять учительную деятельность пастыря. На это указывает Спаситель, назвав великим в Царстве Небесном того, кто сам исполнит Его заповеди, а потом и других научит: «...кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф 5. 19). Ибо дела гораздо яснее слов научают тех, кто смотрят на нас (Ioan. Chrysost. In Gen. VIII 5). Свт. Амвросий Медиоланский говорит о чистоте речи пастыря, о том, что она должна быть свободна от к.-л. даже пристойных шуток; «речь признается хорошей или дурной (лишь) в зависимости от того, насколько ярко в ней выражена любезность и благорасположение» (Ambros. Mediol. De offic. I 23. 103).

IV. Благодатная «помазанность» в слове. С нравственным обликом проповедника Церкви Христовой тесно связаны свойства его проповеди. Одно из таких свойств проявляется в благодатной силе его слов. Это свойство - особенный дар благодати Божией, к-рая не только вспомоществует самому пастырю, подавая необходимое для успеха проповеди духовное ведение, но и отверзает сердца слушателей к восприятию проповедуемых истин (Булгаков. С. 59). В Г. благодатные дарования такого рода принято называть «помазанием», по подобию с действием елея: свойства елея - орошать и проникать, смягчать и подкреплять, подобным образом посредством благодатного действия проповеди все внутри человека сухое орошается, грубое смягчается и растворяется, болезненное врачуется, изнемогающее подкрепляется, оскудевающее и недостающее восполняется (Кутепов Н. Я. К. Амфитеатров и его «Чтения о церковной словесности» // Странник. 1892. Нояб. С. 473).

К числу проповедников, имевших благодатную силу слова, относят великих каппадокийцев, а также свт. Спиридона Тримифунтского, прп. Ефрема Сирина, блж. Августина и мн. др. Дар помазанности имели светильники Русской Церкви свт. Димитрий Ростовский, свт. Тихон Задонский, свт. Феофан Затворник, прав. Иоанн Кронштадтский, а также выдающиеся проповедники митр. Платон (Левшин), свт. Филарет (Дроздов), архиеп. Иннокентий (Борисов), прот. Валентин Амфитеатров, митр. Николай (Ярушевич). «Дара помазания в проповеди нельзя достигнуть ни наукою, ни собственными усилиями естественными, ни продолжительным навыком и упражнением в проповедании: он дается избранному и достойнейшему из служителей слова; дается истинно верующему и с глубоким смирением, со многими воздыханиями молящемуся, как и дар чудес, коим некогда сопровождалась проповедь апостольская» (Чепик. С. 69).

Нравственные качества, духовные совершенства проповедника слова Божия не только относятся к области пастырской этики и духовной жизни, но касаются непосредственно проповедничества, т. к. определяют действенность пастырской проповеди. Действенна та проповедь, к-рая назидает паству, влияет на мысли, чувства, волю слушателей, содействуя их духовному возрождению и нравственному возрастанию, вселяя в их души слово Христово. Причины такого воздействия сокрыты не во внешней учености и приемах красноречия - они коренятся в глубине внутреннего мира проповедника. Если евангельское учение, жизнь во Христе стали содержанием этого внутреннего мира, то слово проповедника всегда бывает действенно и со властью. Напротив, одно холодное, рассудочное усвоение пастырем проповедуемого им учения никогда не принесет желаемых плодов. Прп. Исидор Пелусиот говорит, что слово, не сопрягаемое с деятельностью, немощно и не идет далее слуха, но если подтверждается жизнью проповедника, то приобретает особую силу и проникает в глубь души (Isid. Pel. Ep. II 41). «Посему надлежит просвещать и словом, и жизнью» (Ibid. 25). Только в том случае можно повлиять на слушателей, только тогда можно убедить их, когда личность проповедника соответствует высоким истинам проповедуемого им учения. «Личность говорящего,- пишет Барсов,- не меньше значит для убеждения слушающих, чем самое содержание слова и его форма» (1885. С. 45). Т. о., назидать и возрождать к новой жизни по Евангелию может только тот, кто сам возрожден для жизни во Христе, чья душа просвещена истиной Христовой. В этом залог действенности пастырской проповеди, ее влияния на паству.

В первосвященнической молитве к Богу Отцу Христос Спаситель говорит: «Я передал им слово Твое... Освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина» (Ин 17. 14, 17). Слово Божие есть сама истина. Это та всесовершенная истина, к-рая дается человечеству в учительном слове Церкви и к-рая способна удовлетворить все его духовные запросы. В слове Божием содержится учение о Боге Творце, о мире видимом и невидимом, о человеке, его грехопадении и искуплении, в нем даны ответы на главные вопросы его временной жизни и вечного бытия.

Возвещение и изъяснение миру этого божественного учения составляет основное назначение Церкви Христовой в истории человечества. Вне этих божественных начал невозможна учительная деятельность Церкви, немыслима и проповедническая деятельность правосл. пастыря. Богооткровенный источник содержания церковной проповеди является главным ее отличием от любой речи нецерковного характера.

«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 4. 17) - этот призыв Христа к человечеству является средоточием евангельской проповеди. Все содержание проповедей Спасителя и Его учеников представляет дальнейшее раскрытие великой и светоносной идеи Царства Небесного. Цель церковной проповеди - призыв к спасению (2 Фес 2. 13-14), к жизни и нетлению (2 Тим 1. 10), т. е. к наследованию Царства Небесного. Этой целью должно определяться содержание любой церковной проповеди и ее существенная задача.

Существенная задача церковной проповеди состоит в том, чтобы дать слушателям понимание главного смысла жизни, усвоив к-рый можно свободно избрать христ. систему жизненных ценностей. Христ. мировоззрение, сделавшись достоянием человека, просвещает светом истины его разум, чувства и волю, наполняет положительным содержанием не только его внутреннюю жизнь, но и внешнюю деятельность в области личных и общественных отношений.

Среди них первое место отводится правилу постепенности в усвоении слушателями божественного учения. Одних, говорит ап. Павел, нужно питать молоком, а других твердой пищей, ибо первые «несведущи в слове правды», их «нужно учить первым началам», у вторых уже «чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр 5. 12-13). На этом основании в древности существовало разграничение церковного учения на огласительное и тайноводственное. Это разграничение касалось не объема знаний, но метода учения, зависящего от восприятия слушателей: оглашенным истины христианства преподавались элементарно, более совершенным в вере - глубоко и основательно. Церковный проповедник должен заботиться о том, чтобы различные категории его слушателей получали духовную пищу в соответствии со своей духовной зрелостью, преследуя при этом спасительную цель: «...все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф 4. 13).

В Послании к Титу ап. Павел более определенно говорит о способах учительства. Сказав об искупительном подвиге Спасителя и освящении людей, он наставляет: «Сие говори, увещевай и обличай со всякою властью...» (Тит 2. 15). Слова апостола свт. Иоанн Златоуст разъясняет т. о.: есть грехи, от к-рых нужно отклонять только повелением, властью; если презирать богатство, напр., нужно убеждениями, то исправлять прелюбодея и корыстолюбца должно с властью, а чародея, волшебника и т. п. людей обличать не просто с властью, но «со всякою властью» (Ioan. Chrysost. In Tit. V 3). И в Послании к Тимофею ап. Павел учит: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим 4. 2). Для христ. проповеди, поясняет свт. Иоанн Златоуст, всегда должно быть время, и не только во время «сидения в церкви», но и в темнице и в узах, даже хотя бы ты готовился идти на смерть,- «и в это время обличай и не переставай вразумлять» (Idem. In 2 Tim. IX 1), т. е. указывать на нарушение правил христ. жизни, укорять за это, со всякой властью, авторитетно, с пастырским достоинством. Прп. Ефрем Сирин истолковывает 2 Тим 4. 2 следующим образом: нужно непрестанно проповедовать Слово, содержа в уме свидетельство, открытое проповедующему тайно, т. е. внутри, в душе, проповедовать всегда и везде, где удобно и где неудобно, обличать, порицать и назидать с долготерпением (Ephraem Syr. In 2 Tim. 4. 2).

Апостолы оставили наглядные примеры применения способов проповедничества. Наиболее употребительным является способ, когда изложение нового учения начинается с истин, уже известных слушателям. Так, в первой проповеди по сошествии Св. Духа ап. Петр указывает иудеям, что совершающееся у них на глазах есть не что иное, как события, предсказанные ветхозаветными пророками (Деян 2. 16-21, 25-28). В апостольских речах к язычникам виден тот же подход. Ап. Павел, проповедуя в ареопаге, обращается к слушателям со словами: «Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян 17. 22-23).

Определенная область религ. учения, совокупность к.-л. явлений духовной жизни могут представлять предмет проповеди: учение о Боге, о мире видимом и мире бесплотных духов, о добродетелях и греховных страстях человека и др. «Предмет проповеди» - понятие по объему более широкое, чем «тема». Напр., если проповедник будет говорить о молитве, о слове Божием, то он не сможет сказать в одной проповеди всего того, что можно сказать о ее предмете, но в проповедях, предмет к-рых меньше по объему - «О молитвенном правиле христианина», «Слово Божие - источник познания смысла жизни»,- тема может быть исчерпана одной проповедью.

Отсюда темой называется та частная (по отношению к предмету) мысль, к-рая более или менее полно исчерпывается проповедью, та идея, из к-рой вытекает все содержание проповеди. Барсов дает следующее определение темы: «Тема есть категорическое суждение, в целой проповеди органически развивающееся по логическим законам деления и подразделения. Иначе говоря, тема есть одна главная мысль сочинения» (1888/9. С. 47). Эта главная мысль должна подчинять отдельные мысли, входящие в состав проповеди. Что касается словесного выражения темы, то первое требование к нему - краткость и ясность.

Совр. теория правосл. проповедничества использует 4-частную схему построения проповеди как наиболее отвечающую требованиям распределения материала проповеди и последовательного раскрытия темы. Основой подобного построения является святоотеческий опыт проповедания слова Божия.

I. Беседа (гомилия; ὁμιλία; sermo, disputatio). Слово «гомилия» обозначает, с одной стороны, простоту, безыскусственность, общепонятность, а с другой - полную искренность, сердечность, задушевность речи проповедника. Оно определяет в большей степени внутреннюю, чем внешнюю, сторону предмета (Барсов. 1895. С. 79).

Словами ап. Павла: «проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор 2. 4) - можно охарактеризовать не только апостольскую, но и пастырскую проповедь I и II вв. Восприняв апостольскую проповедь как пример для подражания, христ. пастыри стремились к стяжанию духа и силы в деле церковного учительства. В этот период проповедь являлась плодом благодатного вдохновения пастыря. Наставления произносились без предварительной подготовки, редко обдумывались наперед и при внутренней духоносности представляли полную безыскусственность и простоту живой речи. Церковная беседа могла прерываться вопросами слушателей, просьбой разъяснить нек-рые высказывания. После же упорядочивания чина христ. богослужения проповедь, сделавшись составной его частью, приняла преимущественно монологическую форму, хотя следы диалогической формы еще встречались в церковном учительстве вплоть до IV в. (Барсов. 1885. С. 202-203).

В кон. II - нач. III в. вслед. начала образования канона книг Свящ. Писания за церковным богослужением активизируется употребление священных текстов. Это обстоятельство имело прямое отношение к церковной проповеди, ибо в задачу пастыря входило объяснение библейского текста, прочитанного за богослужением. Такая разновидность проповеди - гомилия изъяснительная - сохранила все характерные черты апостольской беседы: простоту, ясность, доступность. Построение изъяснительной гомилии определяется не ходом рассуждений проповедника, а последовательностью объясняемого библейского текста. Дальнейшее развитие изъяснительная гомилия получила благодаря экзегетическим трудам Оригена. Им были установлены правила толкования Свящ. Писания в гомилии, согласно к-рым проповедник изъяснял прочитанный текст стих за стихом, слово за словом, исследуя каждую фразу с различных т. зр.: текст мог изъясняться филологически, исторически, этнографически, археологически и т. д. После подробного разбора указывался смысл нравоучительный, а затем аллегорический или таинственный. Особенностью оригеновского толкования Свящ. Писания является аллегоризм (ср.: Orig. De princip. IV 9-16). «Дух, просвещавший служителей истины, пророков и апостолов, имел в виду преимущественно неизреченные тайны о предметах, касающихся людей» (Ibid. IV 14). Своей проповеднической практикой Ориген узаконил объединение экзегетического элемента с учительным. В его гомилиях наличествует определенный метод и порядок, но, несмотря на это, форма их чужда всякой искусственности: структура проповеди определяется последовательностью изъясняемого текста. «Проповеди Оригена,- пишет совр. патролог А. И. Сидоров,- как правило, были посвящены толкованию того места (или мест) Священного Писания, которое в этот день читалось на богослужении. Произнося их, он часто использовал свои «Гекзаплы», чтобы полнее и точнее объяснить смысл того или иного места Писания. Структурно они обычно строились по единому принципу: вступление, основная часть и заключение; за проповедями следовала общая молитва присутствующих в храме» (Сидоров А. И. Экзегетические труды Оригена: Гомилии на Ветхий Завет // АиО. 2004. № 2 (40). С. 96).

Ориген создал особый тип проповеди - экзегетическую гомилию, к-рая стала нормой церковного проповедничества, сохранив в Церкви свое значение на все времена. Библейский текст, являвшийся до этого только исходным пунктом или источником аргументации, в гомилиях Оригена всецело определял их содержание.

Важной ступенью в развитии гомилии явились беседы свт. Иоанна Златоуста. В экзегетических проповедях святитель следует порядку священного текста, однако в отличие от Оригена не останавливается на частностях научного характера, а сразу раскрывает догматический и нравственный смысл Свящ. Писания. Особенное внимание святитель уделял тем вопросам, к-рые имеют непосредственное отношение к нравственной жизни членов Церкви. Изъясняя Свящ. Писание книгу за книгой, главу за главой, он всегда сообразовывал свои речи с восприимчивостью и духовными запросами слушателей (см., напр.: Ioan. Chrysost. Ad Theodor. I). Экзегетическая беседа благодаря словесному творчеству святителя из отвлеченного и строго научного типа проповеди преобразовалась в пастырскую беседу о многоразличных сторонах христ. жизни.

Появившись на Востоке, изъяснительная гомилия перешла на Запад, к-рый внес свой вклад в развитие этой формы церковной проповеди. Здесь она получила наименование «постилла» (начало лат. фразы: post illa Sacrae Scripturae verba oratur - после Свящ. Писания говорит оратор), к-рое указывало на всецелую обусловленность проповеди библейским текстом. Наиболее употребительная в патристический период, а также в средние века, изъяснительная гомилия в Новое время была забыта. Но «и ныне, как прежде,- писал В. Ф. Певницкий,- воля Церкви возлагает на пастырей долг разъяснения книг Священного Писания. Эта воля выражена в церковном Уставе. Установив чтение книг Священного Писания при богослужении в рядовых дневных зачалах, св. Церковь вменяет в обязанность своим служителям предлагать народу изъяснение этих книг в те периоды года, к каким приурочено чтение зачал той или другой книги... Добрый обычай, хотя и забытый, всегда можно восстановить» (1908. С. 109-110).

Материалом для бесед могут служить тексты Свящ. Писания (особенно евангельские и апостольские зачала), различные чинопоследования церковного богослужения, церковные таинства и обряды, богослужебные тексты (догматики, тропари, кондаки и икосы), составные части катехизиса (Символ веры, заповеди блаженства, молитва Господня, десять заповедей) и мн. другое.

Беседа может иметь одну или неск. тем. Наиболее характерна беседа многотемная. Изъясняемый текст делится на определенные части: в случае толкования Свящ. Писания деление следует по стихам, при рассмотрении др. текстов или чинопоследований - по главным пунктам или предметам. Т. о., построение беседы осуществляется аналитическим способом, к-рый и обусловливает ее многотемность: каждый отдельный библейский стих, каждый элемент богослужения, каждый пункт вероучения, рассматриваемый в проповеди, имеет свою главную мысль, свою тему. Связь между темами беседы должна быть не столько логическая, сколько внутренняя, осуществляемая к.-л. общей идеей. При составлении беседы нет необходимости руководствоваться правилами конструктивного характера: построение беседы определяется последовательностью изъясняемого материала.

Элементами беседы являются основная часть (изъяснение) и нравственное приложение. Основная часть беседы обычно состоит из анализа, последовательного раскрытия смысла разбираемого материала. Нравственное приложение, вытекающее из рассмотренного материала, непосредственно следует за разъяснением каждого предмета беседы. Т. о., многопредметная беседа представляет собой совокупность неск. проповедей-миниатюр. Если состав текста более или менее однороден и связан, то после изъяснения различных предметов может следовать одно общее нравственное приложение. Нравственные выводы должны вытекать из сущности изъясняемых предметов и в то же время иметь непосредственное отношение к духовной и нравственной жизни слушателей. Обычно они состоят из практических советов и наставлений на ту или иную тему, из увещаний или обличений слушателей.

Задачей проповедника при изъяснении Свящ. Писания в беседе является раскрытие смысла к.-л. библейского текста, к-рое возможно только при помощи экзегетики - науки о толковании слова Божия. Поэтому беседы, посвященные последовательному разбору и истолкованию Свящ. Писания, именуются аналитико-экзегетическими. Однако научные методы в проповеди следует использовать очень умело и осторожно. Проповедник должен помнить, что аналитико-экзегетическая беседа не богословский комментарий к священному тексту, в к-ром с большой тщательностью исследуются все подробности научного характера. Изъяснение Свящ. Писания в беседе должно служить прежде всего назиданию, в ней все должно быть направлено к утверждению слушателей в вере и богоугодной жизни. Пример аналитико-экзегетической беседы - беседа свт. Иоанна Златоуста на Пс 125 (Ioan. Chrysost. In Psalm. 125). К разновидностям этой формы проповеди относят также обычную беседу и беседу катехизическую.

Обычная беседа имеет характер простого собеседования об одном или о неск. предметах, имеющих в основании одну религиозно-нравственную идею. Рассмотрение предметов в обычной беседе не связывает проповедника к.-л. правилами построения проповеди, соразмерности частей: он свободен в изложении материала, его речь обусловлена только движением души, последовательностью возникающих мыслей. Пример обычной беседы - беседа свт. Василия Великого «О зависти» (Basil. Magn. Hom. 11).

Особенностью катехизических бесед является вопросо-ответная форма, наиболее удобная для лучшего усвоения слушателями богооткровенных истин. Эта форма является также одним из средств поддержания внимания слушателей. Предусматривая все недоумения и трудности, связанные с пониманием богооткровенных истин, проповедник сам ставит вопросы и отвечает на них. Нравственное приложение может чередоваться с постановкой вопросов или же являться обобщающей частью в конце проповеди. Достоинство вопросо-ответной формы заключается в раздельности и четкости преподаваемых понятий. Пример катехизической беседы - беседа о первом члене Символа веры.

II. Поучение (διδαχή, διδασκαλία, μελέτη; doctrina, institutio). Первой характерной особенностью поучения как формы проповеди является наличие в нем одной темы, вытекающей из разбора определенного текста Свящ. Писания, празднуемого священного события, жития воспоминаемого святого или же определяемой проповедником произвольно.

Избранная тема обычно раскрывается в логической последовательности, и проповедь имеет взаимосвязанное расположение мыслей. Этому способствует известная гомилетическая схема построения проповеди: вступление, основная часть, нравственное приложение, заключение. Обязательное наличие всех указанных частей является второй характерной особенностью поучения как формы проповеди. Однако подобный схематизм лишь средство для доступного и удобоприемлемого сообщения слушателям той или иной истины. Проповедник должен уметь использовать это средство и давать своей речи такой строй, к-рый наиболее удобен для достижения поставленных проповеднических целей.

Характерной особенностью поучения является также образность, наглядность изложения материала. С этой целью в проповеди всегда должно присутствовать описание к.-л. поучительного события, назидательного примера, способствующего наилучшему усвоению слушателями раскрываемой темы. Темы для поучений избираются не очень трудные. Поэтому данной форме проповеди присущи доступность и простота содержания. К поучению не предъявляются требования завершенности и исчерпывающего раскрытия темы: оно имеет ограниченный объем материала, ему присуща относительная краткость речи. Язык поучения живой, общепонятный, чуждый ораторской изысканности и научности.

Поучение всегда должно быть ориентировано на духовное состояние паствы и их религиозно-нравственные запросы. С такой целью эта форма проповеди может использоваться пастырем в любые дни церковного года: в дни Господских и Богородичных праздников, в дни памяти святых, при совершении церковных таинств и обрядов. Поучение рассчитано на широкий круг слушателей. Пример поучения - поучение свт. Киприана Карфагенского «О благе терпения» (Cypr. Carth. De bono patient.).

Заставка к Гомилиям свт. Григория Богослова. 1-я пол. XII в. (Parisin. gr. 550. Fol. 72)

III. Слово (λόγος; oratio, sermo, allocutio (Tertullian)). Эта форма церковной проповеди является самой совершенной. Среди проповедей свт. Григория Чудотворца, еп. Неокесарийского, и свт. Киприана Карфагенского есть слова на Благовещение, на Богоявление, по поводу заблуждений язычников. Однако в III в. проповедь в форме слова встречалась эпизодически и могла звучать лишь в крупных городах и ученых центрах греко-рим. мира. Внешние и внутренние условия жизни Церкви содействовали тому, что только в IV в. эта форма стала обычным, общецерковным явлением (Барсов. 1885. С. 7).

Слово - форма проповеди с правильной логической структурой, единством содержания, изящным художественным стилем и со строгой тематизацией. Наибольшее значение в развитии этой формы проповеди имели проповеднические труды свт. Григория Богослова.

В слове тема исследуется и раскрывается с наибольшей полнотой и последовательностью. Тематика слов обычно посвящается предметам религиозно-нравственного содержания, извлекаемым из Свящ. Писания, богослужебных текстов, церковного учения или идеи церковного праздника.

Слово, как правило, предваряется заглавным стихом (эпиграфом), к-рый должен иметь непосредственное отношение к содержанию проповеди. Этот стих обычно содержит указание на рассматриваемый предмет, к-рый составляет главное начало для мыслей и суждений проповедника. Чаще всего в качестве заглавного стиха используются выдержки из Свящ. Писания или богослужебных текстов. Полагать в основание церковной речи подобные стихи - обычай древний, свидетельствующий, что по существу проповедь есть изъяснение Свящ. Писания и учения Церкви. Пример слова - Слово 38 свт. Григория Богослова «На Богоявление или на Рождество Спасителя» (Greg. Nazianz. Or. 38).

IV. Речь (λόγος πανηγιρικός, προσφωνητικός, oratio panegyrica). Эта проповедь имеет особое назначение и содержание. Начало ее восходит к похвальным речам (эти в свою очередь - к мученическим актам II в.) и речам на освящение храмов III в. (Барсов. 1885. С. 214), к-рые явились первыми вестниками наступления эпохи расцвета церковного красноречия.

Исходным моментом при построении речи обычно являются к.-л. обстоятельства или случаи из области церковной или общественной жизни: освящение вновь сооруженного храма, открытие церковного поместного Собора, годовщина интронизации патриарха, вручение архиерейского жезла, юбилеи и памятные даты, начало или окончание учебного года в духовных школах, встреча или проводы высокопоставленных лиц, стихийные бедствия, общественные нестроения.

Эта форма проповеди отличается строгой тематизацией и своеобразной схемой построения. Классически составленные речи имеют обращение, вступление, указание предмета речи, изложение, благопожелания и заключение.

В зависимости от предмета и обстоятельств речь может быть обширной и углубленной, наподобие слова, или же краткой и доступной, как поучение. Однако в том и др. случае эту форму отличает внутренний динамизм и патетичность, красота и возвышенность слога. Содержание речи должно иметь непосредственное отношение к празднуемой дате или отмечаемому событию. Оно также должно соответствовать внутреннему настрою слушателей, их мыслям, чувствам. В речах часто содержатся приветствие, похвала, благопожелания одному лицу или целому собранию. В соответствии с этим речи бывают приветственные, благодарственные, поздравительные и т. д. Поучительный элемент, к-рый чаще всего выражен пастырскими наставлениями (нравственное приложение), обычно отсутствует. Особенные требования предъявляются к внешней стороне речи: ее слог должен отличаться краткостью, оригинальностью и силой. Пример речи - Речь перед молебном по случаю начала учебного года в МДА «Об образовании характера как цели воспитания» ректора МДА еп. Арсения (Стадницкого) (БВ. 1899. № 10. С. 189-195).

Наставления Спасителя и св. апостолов относительно проповеднического служения были основным руководством для проповедников Церкви в течение первых веков христианства. В эту эпоху вера пастырей была настолько сильной, благодатные дарования настолько обильны, что благовестники слова Божия не нуждались в к.-л. подготовке гомилетического характера. Благодатное вдохновение было лучшим помощником пастыря в деле благовестия истины Христовой.

Ориген (III в.) осуществил новый подход к проповедничеству: он учил, что христ. проповеднику кроме вдохновения необходим труд и предварительная подготовка как в деле церковного учительства вообще, так и в приготовлении каждой проповеди. Являясь наставником Александрийской, а затем Кесарийской богословских школ (см. ст. Богословские школы древней Церкви), он в проповедническом служении требовал от своих учеников - буд. церковных учителей и проповедников - тщательного труда, применения всех знаний, широты образования. В проповедь проникают элементы искусственности, к-рые затем преобразуют живую пастырскую беседу в формы церковного красноречия.

Оригеновский подход к проповедничеству прямо связан с системой образования, практиковавшейся в его школе. Он считал необходимым всестороннее изучение светских наук с целью применения их к задачам христ. богословия. Этот метод дал замечательные плоды: лучшие из учеников Оригена, свт. Григорий Чудотворец, еп. Неокесарийский, сщмч. Дионисий, еп. Александрийский, и др., путем критического изучения языческих наук, в частности философии, свободно и сознательно пришли к убеждению в неизмеримом превосходстве христианства перед языческими мировоззрениями (Greg. Thaum. In Orig. 6. 73-79; 11; 12; 13 sqq.). Это был знаменательный факт, свидетельствовавший о том, что христианство своей внутренней силой одержало не только нравственную, но и научную победу над языческим миром.

Среди наук, изучаемых в школе Оригена, особенно выделяется риторика - наука об ораторском искусстве. Знания и навыки, приобретенные при занятиях этой наукой, безусловно влияли на внешний характер церковной проповеди. Однако это влияние нельзя понимать как следование началам ораторского искусства. Проповедь патристического периода - прежде всего продукт личного творчества проповедников, она представляет начало самобытного собственно христ. ораторства со своеобразными формами речи, приемами построения и изложения. В целом же этот период характеризуется отрицательным отношением к ораторскому искусству со стороны выдающихся пастырей Церкви, к-рые лишь терпели нек-рое воздействие классической формальной риторики на церковную проповедь (Барсов. 1885. С. 26).

Свт. Киприан Карфагенский (III в.), бывший до обращения в христианство ритором и адвокатом, не оставляет места ораторскому искусству в деятельности пастыря-проповедника. Удел ораторства - область гражданской жизни: в судебных местах и в речах, произносимых среди народных собраний. «Где идет речь о Господе Боге, там чистое и искреннее слово ищет доказательств для веры не в силе красноречия, а в самой вещи. Итак,- обращается он к своему адресату,- ожидай от меня не красноречия, а силы, не речей, прикрашенных витиеватыми оборотами, какими увлекается толпа, а безыскусственного, сильного простою истиною слова о благодати Божией. Ты услышишь от меня то, что знают прежде, нежели научаются, и что приобретается не длинным рядом годов, не продолжительным размышлением, но случается наикратчайшим путем от благодати, сразу доставляющей духовную зрелость» (Cypr. Carth. Ep. ad Donat. // PL. 4. Col. 198). В этом высказывании святителя отражен взгляд на проповедь как на вид деятельности, в к-рой главное значение имеет благодать Божия; здесь усматривается продолжение апостольских принципов проповедничества, господствовавших в древней Церкви. Однако кроме благодатной помощи свыше пастырю Церкви, согласно учению свт. Киприана, необходимо усердное изучение Свящ. Писания и Свящ. Предания, а также труд над усовершенствованием своих знаний, ибо «тот только лучше и научает, кто каждодневно сам возрастает и преуспевает в изучении лучшего» (Idem. Ep. ad Pompeium // PL. 3. Col. 1136).

IV век, «золотой век» христианства, был особенно богат выдающимися проповедническими талантами, от к-рых осталось большое гомилетическое наследие. Однако, несмотря на это, у вост. отцов Церкви нет цельной гомилетической теории - их учение о проповеди выражено в виде отрывочных замечаний и высказывается ими эпизодически (ср.: Певницкий. 1871. С. 297). Гомилетические наставления этого периода представляют детальное развитие идей Свящ. Писания относительно проповеднического служения. Так, свт. Василий Великий проповедническую деятельность пастыря обосновывает примером учения Христа Спасителя, апостолов и пророков; он говорит о нравственных качествах проповедника, внутренних свойствах, главной цели и предметах церковной проповеди (Basil. Magn. Moral. reg. 70).

В творениях свт. Григория Богослова интерес с т. зр. Г. представляют высказывания о синергизме 2 сил в проповедничестве: он учит о благодатной помощи и о необходимости образования и труда в деле церковного учительства. Кроме общих вопросов святитель останавливается и на частных гомилетических - отношении проповедника к ораторскому искусству, внешних действованиях (Greg. Nazianz. Or. 32. 20, 21, 24). Он предлагает программу предметов церковной проповеди, к-рая развивает и продолжает программу сщмч. Иринея, еп. Лионского, изложенную в соч. «Против ересей» (Iren. Adv. haer. III Praef.; 1. 1, 2).

Свт. Григорий, еп. Нисский, по выражению Барсова, узаконяет вдохновение от Бога как продуктивную силу проповеди: «Давший заповедь испытывать Писания, даст для этого и силу, по слову - Господь даст глагол благовествующему» (Greg. Nyss. In Eccl. Hom. 1 // PG. 44. Col. 617). Относительно произнесения проповеди прп. Ефрем Сирин замечает, что нужно говорить и утешать «с тонким искусством, дабы кто не стал презирать тебя за излишнюю слащавость» (Ephraem Syr. In Tit. 2. 15). Он советует говорить не сурово, а смиренномудро - как говорит смиренный раб со своим домовладыкой.

Особенное внимание уделяет проповедничеству свт. Иоанн Златоуст. Его творения содержат ряд правил относительно личности проповедника, формальной стороны проповеди, ее содержания. Однако это учение не изложено системно, а рассредоточено в сочинениях, значительная часть содержится в 4-м и 5-м Словах о священстве (Ioan. Chrysost. De sacerd.). Прежде всего свт. Иоанн указывает на то, что проповедь является самым действенным средством в борьбе с нравственными недугами членов Церкви (Ibid. IV 3). Особенно же необходимо слово пастыря тогда, когда душа человека страждет болезнью, состоящей в неправых догматах. Кто поставлен учить других, говорит святитель, тот должен быть опытным в таких спорах. Ибо поражение пастыря может вызвать большой соблазн и даже гибель душ пасомых: они будут видеть не слабость проповедника, а нетвердость самого церковного учения (Ibid. IV 9), поэтому пастырю нужно «заботиться о слове», чтобы не поражаться стрелами врагов (Ibid. IV 3). Он настаивает на необходимости образования для каждого пастыря-проповедника: «...сила слова не дается природою, но приобретается образованием» (Ibid. V 5; ср.: IV 4). Те же, кто не владеют способностями и достоинством учителя, не могут стоять на проповеднической кафедре.

Предметом церковной проповеди, по свт. Иоанну Златоусту, должно быть учение о Царстве Небесном, о душе и теле человека, об ангельском мире, об аде и наказаниях в буд. жизни, о покаянии и его плодах, об истинной вере и ересях - это и мн. другое должен знать христианин, и обо всем этом он должен иметь возможность дать ответ тому, кто у него о том спросит. Обращаясь к образам горчичного зерна и закваски в притчах Господа Иисуса Христа, свт. Иоанн Златоуст говорит: «Этим Господь хотел показать образ распространения проповеди... Хотя ученики Его были всех безсильнее, всех униженнее, но так как сила, в них сокровенная, была велика, то она распростерлась по всей вселенной. Далее к этому образу Господь присовокупил еще подобие закваски, говоря: «Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло всё» (Мф 13. 33)» (Ioan. Chrysost. In Matth. 45. 2). Святитель также учит, что проповедник должен не примеряться к вкусу слушателей, не руководствоваться «прихотями народа», а возвещать истину, как она есть (Ibid. V 2). Он уделяет внимание и внешней стороне проповеди (Ibid. IV 6).

правил проповедничества появилось в V в. на Западе. Первой Г. стала «Христианская наука» (De doctrina christiana) блж. Августина. Утвердив понимание церковной проповеди как изъяснения слова Божия, он в 1-й части труда (по собственному делению блж. Августина, включающей книги I-III - Aug. De doctr. christ. IV 1) излагает способы нахождения истинного смысла Свящ. Писания, все относящееся к области герменевтики. 2-ю часть (кн. IV) посвящает гомилетической теории, или способам сообщать смысл Свящ. Писания другим.

Что же касается церковного красноречия, то блж. Августин считал, что лучший способ стать хорошим проповедником - это чтение священных книг и церковной лит-ры. «А мудро говорит человек тем более или менее, чем более или менее показал он истинных успехов в познании Св. Писания» (Ibid. IV 7). Насколько же мудр знающий слово Божие, настолько он и красноречив. В пример блж. Августин приводил ап. Павла, к-рый не учился красноречию и не заботился о нем, но у к-рого встречаются речи, представляющие вершину ораторского искусства. Так, в словах апостола: «...хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим 5. 3-5) - блж. Августин усматривал риторическую фигуру, называемую «лествица» (κλῖμαξ, scala, gradatio), или «постепенное восхождение», здесь же он видел и возможность др. фигуры (круг или период). Однако «мы утверждаем,- писал блж. Августин,- что апостол не следовал правилам красноречия, а напротив, красноречие следовало за его мудростью» (Ibid. IV 11). Это замечание блж. Августина имеет глубокий психологический смысл. Мудрость человека предполагает гармоничное развитие его духовных сил, богатство внутреннего содержания. Слово является внешним проявлением этого духовного богатства. Поэтому истинная мудрость неизбежно влечет за собой красоту и содержательность речи человека. Эта закономерность в большей мере относится к тем, кто причастны к мудрости божественной. У таких людей красноречие следует за мудростью «как неотлучная раба».

Большое внимание уделяет блж. Августин внешней стороне проповеди. В неск. главах он детально разбирает требование ясности и вразумительности речи проповедника. К внешней стороне проповеди относится также учение о 3 видах проповеднического слога. Речь проповедника должна действовать на ум, чувства и волю слушателей. Этим задачам соответствует определенный слог речи проповедника: простой наиболее пригоден для научения христ. истинам, умеренный, или средний,- при похвалах и порицаниях, возвышенный - в особых случаях пастырской практики (Ibid. IV 38-58). «...Кто учит, например, догмату о единстве Св. Троицы, тот не должен ли выражаться одним только простым слогом, дабы предмет, сам по себе неудобопостижимый, представить сколько можно вразумительнее?» - вопрошает блж. Августин (Ibid. IV 38). Подобный пример, продолжает он, предоставляет нам свт. Амвросий Медиоланский, когда рассуждает о Св. Духе, чтобы показать равенство Его с Отцом и Сыном,- «предмет важный, но слог для выражения оного употреблен св. Амвросием простой: ибо самый предмет, по возвышенности своей, требует не красоты слов, не сильного чувства для убеждения сердца, а доказательств и пояснений» (Ibid. IV 46).

Для успешного прохождения проповеднического служения пастырю Церкви необходимо читать и изучать Свящ. Писание, творения св. отцов, усердно молиться (Ibid. IV 63), вести строгую, добродетельную жизнь (Ibid. IV 59-61). Пастырям, к-рые не могут составить собственное поучение, блж. Августин советует брать составленные другими мудро и красиво поучения, «выучивать их на память и предлагать народу» (Ibid. IV 62).

Блж. Августину принадлежит также сочинение гомилетического характера «Об оглашении необученных» (De cathechizandis rudibus), содержащее наставления пастырям относительно катехизических поучений.

Развитию гомилетической науки (VI в.) способствовал свт. Григорий Двоеслов. В его соч. «Пастырское правило» (Regula pastoralis) мысль о проповедничестве является главной. Прежде всего святитель перечисляет требования, предъявляемые к тем, кто желают принять на себя подвиг пастырского служения: безупречная в нравственном отношении жизнь и соответствующее образование, основой к-рого является тщательное изучение Свящ. Писания. Святитель настойчиво проводит мысль о необходимости предварительной подготовки пастыря к высокому служению (Greg. Magn. Reg. pastor. I 1).

Свт. Григорий Двоеслов последовательно разбирает характер проповедничества, связанный с особенностями пола, возраста, социального и семейного положения, состояния здоровья, нравственных качеств слушателей (Ibid. III 2-37). Основная мысль - проповедник в своих речах должен предлагать всегда одно и то же учение слова Божия и Церкви, но не одним и тем же способом. В своем подходе к решению гомилетических задач св. отец ссылается на свт. Григория Богослова (Ibid. III 1). Поскольку в Церкви находятся слушатели разных категорий, то лучший способ избежать затруднений - держаться золотой середины (Ibid. III 38), избегать крайностей: девство надо восхвалять так, чтобы не оскорбить брака, слабых побуждать к подвигам т. о., чтобы не возгордились сильные. Свт. Григорий Двоеслов не только представляет общие положения христ. учительства, во многом сходные с гомилетическими положениями др. отцов Церкви, но и вводит оригинальные приемы - напр., легендарный элемент, доказательство истины с помощью действия на слушателей рассказов из живого предания; в систематическом порядке разбор частных вопросов проповеднической практики.

В «Пастырском правиле» под образом библейской лестницы Иакова (Быт 28. 10-17) святитель обозначает всю совокупность предметов проповедничества. Основываясь на земле, лестница восходит к престолу Божию. На земле лежит спящий человек со своими немощами и беспомощностью, на верху лестницы - Господь, а по лестнице восходят и нисходят ангелы Божии. Церковные проповедники, взирая на этот образ, должны излагать учение о Боге и Его отношении к миру, о бесплотных силах, соединяющих мир земной с миром небесным, о человеке, со всей полнотой его духовных запросов и нужд земных (Greg. Magn. Reg. pastor. II 5). Отличительная черта бесед самого свт. Григория - аллегория и символизм, использовавшиеся обычно при толковании Свящ. Писания ВЗ, но в дальнейшем распространявшиеся на раскрытие смысла и небиблейских вещей и сочинений (Певницкий. 1871. С. 215).

основным пособием для гомилетического образования являлись творения отцов и учителей Церкви. Руководственное значение в проповедническом служении имели также канонические правила, выработанные Вселенскими и Поместными Соборами. Трулльский Собор (см. ст. Вселенский VI Собор) 19-м прав. предписывает предстоятелям церквей произносить слова назидания для клира и народа во всякое время, особенно в дни воскресные. Здесь же говорится о необходимости извлекать суждения из Свящ. Писания и не преступать предания богоносных отцов. Эти положения были закреплены Вселенским VII Собором (прав. 2).

Следующим фактором, определившим состояние церковного проповедничества, явилась визант. система образования. Большинство правосл. пастырей получали основательную общую и специальную богословскую подготовку. Обучались буд. пастыри-проповедники в обычных учебных заведениях. Процесс их подготовки состоял из неск. этапов: тривиума, квадриума (см. Artes liberales), затем метафизики и в завершение - богословия, именовавшегося, по Аристотелю, первой философией (Самодурова. С. 383). Обучение дисциплинам, предшествующим богословию, рассматривалось как подготовительный этап к познанию истин, заключенных в Божественном Откровении. Указанной системы образования в Византии придерживались в течение мн. веков.

Видение прор. Исаии. Миниатюра из Гомилий Иакова Коккиновафского. 1-я пол. XII в. (Vat. gr. 1162. Fol. 119v)

В XI в. имп. Алексеем I Комнином в К-поле при патриархии была основана Патриаршая академия. Программа обучения в этом духовном учебном заведении была сосредоточена на библейской экзегезе. Наряду с этим преподавались риторика и др. светские науки: велись занятия по предметам квадриума, а также по механике, оптике, медицине и философии. Кроме высших и средних учебных заведений существовали учебные заведения более узкого профиля. К ним относятся школы, где основными дисциплинами были грамматика и риторика, школы т. н. грамматико-риторического направления. Имелись также школы при храмах (Там же. С. 399-400).

Именно в визант. школах получали образование и необходимую подготовку пастыри-проповедники; их знание Библии, христ. догматики и нравоучения, творений отцов Церкви свидетельствует о качестве воспитания и образования в этих школах. Решающее значение для проповеди имело знание пастырями святоотеческих творений и риторики. Из святоотеческих творений они усваивали не только гомилетические наставления, но и выбор предметов проповеди, способы изложения. Авторитет святоотеческого наследия был настолько велик, что вся визант. проповедь имела подражательный характер. «Почти все проповедники, следовавшие за Златоустом, являются его подражателями: Прокл константинопольский, Тит бострский, Евлогий и Кирилл александрийские, Епифаний кипрский и др. так сходны между собою и по направлению, и по выбору предметов и образов, что выдающиеся черты в их проповедях являются выражением не личного их взгляда и таланта, а общего литературного обычая. ...Как мысли, так и способ или манера выражения их у проповедников византийского периода совершенно сходны: кажется, будто они члены одной семьи, которая имела свои определенные идеи и раз навсегда установившиеся формы для выражения их, от которых никто не смел отступать» (Поторжинский. С. 5). Характерными чертами проповеди визант. периода являются преобладание догматического и исторического содержания над нравоучительным, нек-рая отвлеченность от вопросов действительной жизни, а во внешнем выражении - витиеватость, риторизм по всем правилам школьного красноречия (Там же. С. 7). В этот период достаточно полной теории церковного красноречия не существовало. Предмет и содержание проповедей определялись святоотеческим наследием, а форма и внешняя сторона - риторикой, к-рая была приспособлена для нужд проповедничества.

В др. правосл. Церквах проповедничество полностью или в большой степени находилось под влиянием визант. традиций (Тодоров. С. 26).

Г., как и всякая наука, носила схоластический характер. Схоластическая Г. предусматривала подчинение содержания проповеди определенной форме: она предписывала строгие правила выбора и раскрытия темы, построения проповеди, применения риторических приемов. Труд над проповедью сводился к механическому применению правил ораторского искусства. Все это сковывало мысли и чувства проповедников, препятствовало живому, творческому отношению к делу церковного благовестия. Сочинения средневек. гомилетов преследовали практические цели, в конце концов живое проповедническое слово было вытеснено сухими, безжизненными схоластическими рассуждениями на определенные темы по определенному образцу. Со временем проповедь на Западе пришла в полный упадок и утратила церковную природу. Под влиянием схоластики и «возрождения наук» она перестала отличаться от светской ораторской речи. Проповедники брали материал для поучений из сочинений светских писателей и даже сатирических поэм. Нек-рые проповедники на кафедре во время выступлений допускали неприличные телодвижения, гримасы, позволяли циничные шутки - в проповеди не осталось ничего церковного, кроме того, что она произносилась в храме.

Такие проповеди не могли не вызывать недовольство в среде слушателей. Первый протест против подобного вида проповеди последовал из круга т. н. реформаторов до Реформации, особенно от Дж. Уиклифа.

выступившие против схоластического характера проповеди, имели большее значение в этом направлении. И. Рейхлин в соч. «Liber congestorum de arte praedicandi» (Сборник об искусстве проповеди, 1504) ратует за спасение проповеди от схоластической безжизненности и злоупотреблений, учит о правильной пронунции (содержании) и правильной акции (телодвижениях). Искусство проповедовать, по Рейхлину, есть способность привлекать людей к добродетелям и созерцанию Божественного через изучение Свящ. Писания. В отношении же построения проповеди Рейхлин в точности следует правилам классической риторики. Эразм Роттердамский в соч. «Ecclesiastes, sive concionator evangelicus» (Екклезиаст, или Евангельский проповедник, 1535) пишет о высоте призвания проповедника, его обязанностях и нравственных качествах. Сочинение содержит учение о форме проповеди и ее построении, о материи проповеди, об использовании Свящ. Писания и др. источников. Эти сочинения способствовали восстановлению нормального вида и характера церковной проповеди, но вместе с тем повлияли на то, что из 2 направлений Г., развивавшихся параллельно, профетического (вдохновенного) и риторического, утвердилось второе: Г. стала восприниматься как церковная риторика (Барсов. 1899. С. 282-283).

провел М. Лютер, попытавшийся возвратить ее к библейскому содержанию, а также к простоте и безыскусственности речи. Все явственнее стало осознаваться, что светская риторика и теория проповеди - самостоятельные науки с различными принципиальными положениями и задачами. Вслед за этим теория церковной проповеди постепенно возвышается до степени богословской науки, к-рая своим предметом имеет церковную речь, обладающую особым духом, характером и содержанием. Такое понимание теории церковной проповеди привело к появлению нового наименования науки: она стала называться «Г.» (вошло в употребление в 1650, после выхода в свет книги W. Leyser «Cursus homileticus» - Тодоров. C. 16). Это наименование подчеркивало ее полную независимость от риторики и отражало новый принципиальный подход к проповедничеству. В дальнейшем, когда теория проповеди на Западе вновь теряла независимость и подпадала под влияние риторических и логических шаблонов, исчезало, заменяясь к.-л. новым, и само наименование «Г.».

Множество толков в протестантизме породило «легионы Гомилетик» (Барсов. 1886. С. 79), отражающих разнообразные подходы к делу проповедничества. Схоластический подход к проповеди был потеснен. Внимание сосредоточивалось на предметах христ. веры, к-рые излагались общедоступно, с библейской простотой. Такому подходу к делу проповедничества содействовал пиетизм, к-рый стал овладевать общественным сознанием. Однако уже в сер. XVIII в. под влиянием господствовавших философских идей появляется новое направление в проповедничестве. Эта теория предъявляла к проповеди строгие методические и логические требования и породила в проповедничестве крайний рационализм (Тодоров. С. 17). Против крайностей философского направления в проповеди выступил лютеран. проповедник и гомилет И. Л. Мосгейм. В соч. «Anweisung erbaulich zu predigen» (Совет к тому, как назидательно проповедовать, 1763) он разграничил области философии и богословия, проводя мысль о том, что главным в проповеди является назидание народа посредством разбора и изъяснения Свящ. Писания, а не изложение к.-л. философской теории. Но, несмотря на протесты гомилетов, подобных Мосгейму, рационалистические веяния в Г. под влиянием идей Просвещения усилились. Вера в сверхъестественное стала считаться предрассудком, а проповедь преследовала практические, земные цели. Утилитаризм утвердился в протестант. Г.

вновь превалируют логические и риторические начала в теории проповедничества. Согласно этому направлению, философские по содержанию проповеди должны были иметь изысканную художественную форму. В результате в первые десятилетия века Г. вновь лишилась самостоятельности, подпав под влияние светских наук.

Самостоятельность Г. как богословская наука обрела в связи с развитием системы практического богословия. Большую роль в становлении этой системы сыграли идеи Ф. Д. Э. Шлейермахера и его последователей. Вместо известного в то время наименования «пастырское богословие» Шлейермахер назвал практическую область богословия ее собственным именем - «практическое богословие» - и четко очертил границы практических дисциплин. Среди этих дисциплин теории проповедничества было уделено особое внимание, с тех пор она прочно заняла место в системе наук практического богословия. Шлейермахер и его последователи противопоставили риторико-телеологическим воззрениям на проповедь католич. гомилетов учение о богослужебно-сакраментальной природе проповеди. Проповедь, согласно этому учению, есть прежде всего богослужебный акт и имеет священную природу, ибо является плодом действия в человеке божественных сил (Никольский. С. 15). Несмотря на все многообразие мнений, столь характерных для протестант. науки, этот взгляд на сущность проповеди является основополагающим в протестант. Г. В дальнейшем Г. в протестантизме разрабатывали Р. Р. Кеммерер в «Preaching for the Church» (Проповедь в Церкви, 1959), К. Барт в «Homiletik» (Гомилетика, 1966), Х. Р. Мюллер-Швефе в «Homiletik» (Гомилетика, 3 т., 1967-1973), Р. Борен в «Predigtlehre» (Теория проповеди, 1971), Э. Хирш в «Predigtfibel» (Букварь проповеди, 1964) и др.

Пока в протестант. среде рационализм и утилитаризм вели непримиримую борьбу с пиетизмом за влияние на теорию и практику проповедничества, в католич. странах гомилеты следовали традициям схоластики, за редким исключением - учению блж. Августина. Во Франции проповедь достигла значительных успехов в XVII-XVIII вв. в творчестве Ж. Б. Массильона, Ж. Б. Боссюэ, Л. Бурдалу.

Католич. гомилетические разработки в новейшее время осуществляли в Германии Й. А. Юнгсман, Б. Каспар, А. Грабнер-Хайдер, В. Шурр, Ф. Шуберт. В 1982 г. Г. Шуэп издал «Handbuch zur Predigt» (Руководство по проповеди), где им была написана большая часть глав.

являются 2 воззрения на христ. проповедь: риторико-телеологическое (католицизм) и богослужебно-сакраментальное (протестантизм). Эти воззрения отражают вероисповедные особенности и представляют собой частные пункты в системах католич. и протестант. богословия. Критический анализ риторико-телеологического воззрения на проповедь выявляет его односторонность. В деле проповедничества, безусловно, большое значение имеют способности и подготовка проповедника, но церковное слово не может быть риторическим произведением, и способности к устному творчеству не являются решающими в деле благовестия Христова, ибо сущность христ. проповеди состоит «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор 2. 4). Ни искусство речи, ни риторические знания не составляют существа проповеди. Христос послал на проповедь не мудрецов и ораторов, не книжников и фарисеев, а простых рыбаков, у к-рых не было лукавства (ср.: Ин 1. 47). К тому же цель риторики - убедить путем внешних приемов и способов (телеологичность) - не совпадает с целью церковной проповеди. Ради намеченной цели в христианстве не допускается к.-л. давления на личность человека: евангельское учение предполагает свободный выбор человеком жизненных ценностей («Если кто хочет идти за Мною...» - Мф 16. 24).

Что касается богослужебно-сакраментальной природы проповеди, то, согласно церковному учению, сила Божия, особые благодатные дарования подаются в таинствах Церкви, важнейшее из к-рых - таинство Евхаристии - служит средоточием богослужения. Проповедь не сообщает непосредственно таких даров и поэтому не может быть признана одноприродной с таинством и богослужением. Если же проповедь с апостольских времен была связана с литургией, то причина этому в необходимости разъяснения слова Божия, читаемого за богослужением, а не в священно-благодатном характере проповеди. К тому же проповедь не всегда бывает связана с богослужением. Мн. проповеди Христа Спасителя, св. апостолов и их последователей произносились вне богослужебных собраний.

до XVII в. не было специальных трудов, посвященных вопросам церковной проповеди. Руководственные наставления относительно этого рода пастырской деятельности вначале черпались правосл. пастырями из Свящ. Писания и из тех творений отцов Церкви, к-рые имелись в слав. переводе (свт. Иоанна Златоуста, блж. Иеронима, свт. Амвросия Медиоланского, свт. Григория Двоеслова). Затем образцами для подражания стали проповеди замечательных рус. проповедников, таких как свт. Иларион, митр. Киевский, свт. Кирилл, еп. Туровский, свт. Серапион, еп. Владимирский, творения к-рых явились для современников своеобразной практической Г. О значении их проповеднических трудов для гомилетической науки проф. Я. К. Амфитеатров писал: «Все области проповеднических истин более или менее раскрыты нашими отечественными проповедниками и имеют свои образцы. В проповедях изъяснены обязанности пастыря-проповедника, указана подлинная цель наставления церковного, определены даже различные роды и формы поучений; в проповедях же и предисловиях самих проповедников изложены дух, сущность метода и слог церковного красноречия, и изложены весьма точно» (С. 51).

Первым опытом изложения правил церковного проповедничества в России был труд ректора Киево-Могилянской коллегии архим. Иоанникия (Галятовского) «Наука, альбо способ зложеня казаня». Это пособие было издано в 1665 г. в качестве приложения к сборнику проповедей автора, озаглавленному «Ключ разумения». Предмет «Науки» довольно узок: он ограничивается лишь указанием способов составления проповедей (см.: Поторжинский. С. 195-205). Труд архим. Иоанникия написан под влиянием средневек. риторических руководств: автор большое значение придает форме проповеди.

Однако схоластические установки зап. риторик оказались непригодны для рус. проповеди. Первым преобразователем в этой области стал Феофан (Прокопович), архиеп. Новгородский и Псковский. Мысли архиеп. Феофана о проповедничестве изложены в «Риторике», написанной в период преподавания им риторики в КДА; в «Духовном регламенте» (1720); в его богословских сочинениях. Архиеп. Феофан отверг схоластическое направление в проповеди, оказывавшее влияние на правосл. проповедь Юго-Зап. Руси, и предложил свою теорию церковного слова.

В «Духовном регламенте», составленном по поручению имп. Петра Великого, гл. «О проповедниках слова Божия» содержит правила, к-рые не потеряли значения для проповеднической деятельности пастырей и в наши дни: 1) проповедниками слова Божия могут быть только лица, вполне изучившие книги Свящ. Писания; 2) предметом пастырской проповеди, всецело основанной на Свящ. Писании, должно служить увещание к покаянию, исправлению образа жизни; 3) при обличении известных пороков проповедник не должен касаться личностей, за исключением лиц, осужденных Церковью всенародно; 4) в проповедях церковный учитель не должен выступать в качестве мстителя за нанесенные ему оскорбления, с чьей бы то ни было стороны; 5) говорить о грехах людских «властительски» проповеднику, в особенности молодому, не вполне прилично. Не следует говорить: не имеете страха Божия, нет у вас любви к ближнему; но обращаться к слушателям нужно в 1-м лице мн. ч.: не имеем страха Божия, нет у нас любви к ближнему; 6) для более успешного прохождения проповеднического служения священник должен прилежно читать творения свт. Иоанна Златоуста; 7) при виде добрых плодов своей проповеди пастырь не должен хвалиться и надмеваться, равно как при отсутствии их не должен приходить в гнев и впадать в уныние; 8) неблагоразумно со стороны проповедника позволять себе на церковной кафедре гордые и надменные телодвижения; 9) не дозволительны проповеднику на церковной кафедре неприличные и неблагопристойные жесты и телодвижения, а также слезы и смех; 10) находясь в обществе, проповедник не должен заводить речь о своих проповедях, напротив, если даже кто-либо начал бы хвалить в его присутствии произнесенную им проповедь, он должен всячески стараться отклонить разговор к др. предмету (23. 1-10).

Вопрос о предметах пастырской проповеди освещен архиеп. Феофаном в соч. «Вещи и дела, о которых духовный учитель народу христианскому проповедати должен иная общая всем, а иная некиим собственная» (см.: Поторжинский. С. 425-429), составленном в 1726 г. в дополнение к статье «Духовного регламента» о проповедниках. Относительно внешней стороны и построения проповеди архиеп. Феофан придерживался общих правил красноречия.

В 1776 г. было издано соч. «О должностях пресвитеров приходских», составленное по поручению Святейшего Синода Георгием (Конисским), архиеп. Могилёвским, и Парфением (Сопковским), еп. Смоленским. Как видно из заглавия, книга посвящена не только вопросам проповедничества, но и пастырским обязанностям вообще. Однако пастырскому учительству здесь уделено особенное внимание, как «первой обязанности священнической». Гл. «О учении прихожан» разделена на 2 части: 1-я посвящена наставлениям, как учить прихожан словом, 2-я - как учить делом, ибо «научаяй добродетели, если сам ее не творит, веры слову своему у слушателей не заслуживает».

В 1793 г. М. М. Сперанским были составлены «Правила высшего красноречия», к-рые только в 1844 г. были изданы проф. СПбДА И. Я. Ветринским. Труд посвящен правилам красноречия вообще и церковного в частности. В 4 частях сочинения последовательно изложено учение «об изобретении и расположении» мыслей, «об изложении», где дана теория слога, и «о произношении». Т. о., сочинение Сперанского содержит гл. обр. правила красноречия и является возвратом к временам схоластики.

Г. в собственном смысле можно назвать труд проф. КДА Я. К. Амфитеатрова «Чтения о церковной словесности, или Гомилетика». Сочинение содержит понятие о церковном собеседовании, т. е. проповеди, определение Г. как науки, излагающей сущность, свойство и способ церковной проповеди и ее краткую историю. Основу его составляет учение о «материи церковного собеседования» (роды и виды предметов проповеди) и о «характере церковного собеседования». Содержание «Чтений...» посвящено церковно-богослужебной проповеди, поэтому труд Амфитеатрова представляет серьезный шаг вперед в развитии Г. как самостоятельной богословской науки. Благодаря Амфитеатрову термин «Г.» прочно вошел в рус. богословскую лит-ру.

«Чтения...» Амфитеатрова послужили основой для последующих гомилетических трудов этого направления. К таким трудам в первую очередь относится «Руководство к церковному собеседованию, или Гомилетика» прот. Назария Фаворова, изданное в 1858 г. За этот труд составитель удостоился ученой степени д-ра богословия. В сокращенном виде «Руководство...» долгое время являлось учебным пособием по Г. в духовных семинариях. Затем последовали «Записки по богословию собеседовательному, или Гомилетике, составленные в духе Православной Христовой Церкви» архим. Афанасия (Линицкого?) (1862), «Краткая гомилетика» прот. М. А. Поторжинского, представляющая собой приложение к «Образцам русской церковной проповеди XIX века» того же автора (1882), «Опыт полного курса гомилетики» преподавателя Владимирской семинарии М. А. Чепика - пособие для проповедников, заключающее практические указания и правила относительно составления проповедей и их произнесения (изд. 1893).

Большую научную ценность представляют «Лекции по православной христианской гомилетике» проф. СПбДА Н. И. Барсова. Обстоятельно и глубоко исследованы автором основные разделы гомилетической науки, касающиеся существа и внутреннего характера церковной проповеди, ее материальной и формальной сторон, учения о проповедническом произнесении и импровизации.

Весьма оригинальны по содержанию и изложению «Лекции по гомилетике», читанные проф. Н. К. Никольским студентам СПбДА в 1903/04 уч. г. (на правах ркп.). «Лекции...» представляют откровенную беседу наставника духовной школы с ее питомцами. Задача беседы - выяснить причину безразличия и даже нерасположенности к церковной проповеди широких слоев рус. общественности 2-й пол. XIX в. С этой целью автор прежде всего обращает внимание на состояние рус. проповедничества: рассматривает вопросы образования и воспитания в духовных школах, нравственной и интеллектуальной подготовки пастырей-проповедников, говорит о содержании и произнесении проповедей. Не оставляет без внимания проф. Никольский и самих слушателей. Он указывает на утрату церковного мировоззрения образованной частью рус. общества, анализирует причины этого пагубного явления. Автор приходит к выводу о развитии антицерковных тенденций в жизни рус. общества. «Церковь будет иметь дело,- пишет он,- не с пороками отдельных лиц, а с правилами, с нормами жизни целых слоев, воспитанных смолоду в этих правилах, иногда совсем антицерковных и нехристианских» (С. 49). «Лекции...» проф. Никольского посвящены, т. о., не столько гомилетическим вопросам, сколько религиозно-нравственным проблемам совр. автору общества.

Широтой охвата видов проповеднической деятельности отличается труд свящ. Александра Юрьевского «Гомилетика, или Наука о пастырском проповедании слова Божия». Он состоит из обширного введения и 4 частей: проповедь педагогическая, проповедь церковно-богослужебная, проповедь внебогослужебная, проповедь миссионерская.

Труд ученого-гомилета проф. КДА В. Ф. Певницкого «Церковное красноречие и его основные законы» занимает особенное место в отечественной науке о проповеди. В нем изложена его гомилетическая система. Она свободна от всего, что хотя бы отдаленно могло напоминать предписания схоластической риторики. Основу теории составляют вопросы о внутренней идее церковной проповеди, ее содержании, характере и методах проповедничества. В соответствии с этим весь материал распределяется по следующим отделам: 1) церковное красноречие и его основные законы, 2) о содержании проповедей, 3) о характере проповедей, 4) о приготовлении проповедей. В данной теории нет учения о формальной стороне проповеди.

Своеобразием содержания и построения отличается сочинение преподавателя Екатеринославской ДС И. П. Триодина «Принципы красноречия и проповедничества» (Екатеринослав, 1915). В 1-й части сочинения автор подвергает критике возражение Канта против красноречия, затем освещает вопросы, связанные с личностью проповедника, его проповедническим «стилем и действованием». 2-я часть разделена на главы: «О сущности проповеди», «Богослужение и жизнь как источники проповеднической производительности», «Различные виды проповеди со стороны ее содержания». В 1-й гл. 2-й части излагается учение Шлейермахера о сущности проповеди и критика этого учения.

В соч. «Теория православно-христианской пастырской проповеди» преподавателя Курской ДС Г. Булгакова в форме очерка представлен систематический курс Г. В небольшом по объему труде довольно обстоятельно освещены вопросы онтологии, этики, общей и частной методологии пастырской проповеди.

Особенный интерес для проповедников представляет «Курс академических лекций по теории и практике церковно-православного проповедничества» проф. МДА прот. Александра Ветелева (1949). В «Настольной книге священнослужителя» (М., 1986. Т. 5. С. 9) этот труд назван «подведением итогов почти двухвековых исканий русской гомилетики». Содержание курса определяется гомилетической системой прот. Александра, согласно к-рой дело проповедничества состоит из 3 слагаемых: проповедника, создающего проповедь, самой проповеди и паствы, воспринимающей слова проповедника. Автор анализирует процесс зарождения и развития проповеди в душе пастыря, рассматривает влияние пастырского слова на души слушателей. Учебник состоит из вводной, теоретической и практической частей, приложения. Труд прот. А. Ветелева является основным гомилетическим руководством в высших духовных школах РПЦ. Для средних учебных заведений - семинарий - этим же автором был подготовлен краткий «Конспект по гомилетике» (1958), включающий учение о формах, содержании, видах составления и произнесения проповеди.

Значительный вклад в развитие совр. правосл. Г. внес проф. Софийской ДА Тодор Тодоров (Болгарская Православная Церковь). В его обширном труде «Омилетика» (1950), состоящем из 2 частей, с большой обстоятельностью и подробностью разобраны вопросы, относящиеся к теории и истории церковной проповеди. В 12 отделах 1-й части последовательно излагается учение о личности проповедника, содержании проповедей, об источниках и пособиях, о духе церковной проповеди, ее формах, видах в зависимости от пастырских задач и жизненных обстоятельств, о языке и стиле, подготовке и произнесении проповеди, об организации проповеднической деятельности в Церкви, о руководстве и контроле за ней со стороны церковной власти, о благовестии вне храма. 2-я часть посвящена истории Г.

«Руководство по гомилетике» еп. Аверкия (Таушева) представляет конспективно изложенный курс лекций, прочитанных автором в 1951-1959 гг. в Свято-Троицкой ДС при Свято-Троицком мон-ре в Джорданвилле (США). В основу лекций положено сочинение Певницкого.

В 1999 г. вышел в свет труд «Гомилетика. Теория церковной проповеди» еп. (ныне архиепископ) Полоцкого и Глубокского Феодосия (Бильченко). Указанный труд рекомендован Учебным комитетом при Свящ. Синоде РПЦ в качестве учебного пособия для правосл. учебных заведений. Сочинение содержит обширное введение, к-рое состоит из глав, посвященных научным основам Г., ее библейским истокам, а также истории гомилетической науки. Основная его часть (4 раздела) отведена теории церковной проповеди. В 1-м разд. раскрывается учение о проповедниках слова Божия, во 2-м - учение о церковной проповеди, в 3-м разбираются вопросы общей методологии пастырской проповеди, где излагается учение о формах церковной проповеди и подробно рассматривается сам процесс приготовления проповеди. 4-й раздел посвящен частной методологии церковной проповеди с рассмотрением таких ее видов, как проповедь экзегетическая, катехизическая, догматическая, нравоучительная, апологетическая, миссионерская. Указанный труд является магист. дис. архиеп. Феодосия, автор удостоен степени магистра богословия.

Особую отрасль в гомилетической науке составляет история церковной проповеди. Фундаментальными трудами в этой области являются «История первобытной христианской проповеди: (до IV в.)» Барсова; курс лекций по истории христ. проповеди (с I по X в.) проф. МДА игум. Марка (Лозинского) (Загорск, 1970-1971); «История русской церковной проповеди в биографиях и образцах пастырей-проповедников с 1/2 IX-XIX вв.» преподавателя Киевской ДС прот. М. А. Поторжинского; «Очерк истории русской церковной проповеди» преподавателя Одесской ДС Н. В. Катаева; «История русской проповеди» А. И. Разумихина; «История русского проповедничества от XVII в. до настоящего времени» преподавателя Тульской ДС П. Заведеева (1918/9); «Из истории христианской проповеди: Очерки и исследования» Антония (Вадковского), архиеп. Финляндского и Выборгского.

В наст. время учебным пособием по истории рус. церковной проповеди является труд прот. А. Ветелева «Учебный курс по истории проповедничества Русской Православной Церкви», предназначенный для учащихся 4-го класса семинарии (1949).

Кроме систематических курсов в историю Г. вошли труды по отдельным вопросам проповедничества: «Живое слово» архиеп. Харьковского Амвросия (Ключарёва), критические очерки М. М. Тареева «По вопросам гомилетики» и др. А также многочисленные монографии по истории проповеди и истории Г.: «Св. Лев Великий и его проповеди», «Св. Григорий Двоеслов - его проповеди и гомилетические правила», «Св. Ипполит, епископ Римский, и дошедшие до нас памятники его проповедничества», «Первая, самая древняя гомилетика» (К., 1892), «Средневековые гомилетики», «Из истории гомилетики: Гомилетика в новое время после реформации Лютера» Певницкого, опубликованы в 70-90-х гг. XIX в. в Трудах КДА.

Особый вид гомилетической лит-ры составляют практические пособия для проповедников слова Божия. К ним относятся прежде всего гомилетические хрестоматии - сборники образцов святоотеческой и рус. проповеди: «Святоотеческая хрестоматия» и «Дополнение» к ней, «Русская гомилетическая хрестоматия» прот. М. Поторжинского, «Образцы святоотеческой и русской проповеди» преподавателя Харьковской ДС С. В. Булгакова, «Сборник проповеднических образцов» преподавателя Донской ДС П. Дударева. Кроме готовых проповедей в практические пособия входят конспекты и планы проповедей, а также темы и материал для построения самой проповеди. Среди сборников подобного рода большую ценность имеет труд прот. Иоанна Толмачёва «Православное собеседовательное богословие, или Практическая гомилетика». Он содержит толкования с планами и образцами слов, поучений и бесед на евангельские и апостольские чтения всего годичного церковного круга (Недели по Пятидесятнице, Недели Триоди Постной, Недели Триоди Цветной). Большую известность среди проповедников слова Божия имеют пособия, составленные в кон. XIX - нач. XX в. прот. Григорием Дьяченко: «Полный годичный круг кратких поучений, составленных на каждый день года применительно к житиям святых, праздникам и другим священным событиям», «Практическая симфония для проповедников слова Божия», «Друг церковного импровизатора». В 60-х гг. XX в. прот. А. Ветелев с учебной целью подготовил сборники собственных проповедей: «Сборник недельных (воскресных) поучений», «Великопостные и пасхальные поучения (по Триоди Постной и Цветной)», «Сборник праздничных поучений» (на дни Господские, Богородичные и памяти святых) (МДА. Ркп.); в 70-х гг. игум. Марк (Лозинский) составил «Отечник проповедника (практическое пособие для студентов)» (изд. 1996), к-рый содержит 1221 пример из Пролога и Патериков, «Сборник избранных проповедей студентов и воспитанников Московской Духовной Академии и Семинарии» (в 4 т. МДА. Ркп.) и «Практическое пособие по церковному проповедничеству для студентов МДА» (сборник проповедей о святых таинствах и обрядах) (МДА. Ркп.).