ЛАНФРАНК

Ланфранк. Миниатюра из рукописи соч. «О Теле и Крови Господа». Нач. XII в. (Bodl. Bodley. 569. Fol. 1r)

Основным собранием сведений о жизни и деятельности Л. и единственным документом, содержащим данные об обстоятельствах его жизни до поступления в мон-рь Бек, является подробное жизнеописание, составленное в мон-ре Бек в 30-40-х гг. XII в. (Vita Lanfranci // PL. 150. Col. 29-58; критическое изд. с указанием источников: Gibson. 1993. P. 667-715). При работе над жизнеописанием автор опирался на устное предание, на сочинения и эпистолярное наследие Л., а также на ряд предшествующих источников историко-хронографического и агиографического характера, содержащих свидетельства о Л. (их перечень см.: Ibid. P. 664-666; подробный обзор и анализ всех источников: Eadem. 1978. P. 195-226). В результате соотнесения содержания жизнеописания с др. источниками исследователи пришли к заключению, что памятник, несмотря на присущую ему риторическую и агиографическую форму, отличается достаточно высокой фактической достоверностью, что позволяет в определенных границах считать соответствующими действительности и те сообщаемые в нем сведения о Л., которые не могут быть верифицированы с помощью привлечения дополнительных источников.

Л. происходил из состоятельной ломбардской семьи; согласно жизнеописанию, его отец Арибальд принадлежал к числу тех, кто «надзирали за соблюдением прав и законов» в Павии, т. е. был юристом и входил в круг высших городских служащих (см.: Eadem. 1993. P. 668; ср.: Cowdrey. 2003. P. 5). В источниках встречаются 2 различные версии относительно образования и раннего периода жизни Л. Согласно 1-й версии, его отец скончался, когда Л. был еще ребенком; вскоре после этого Л. покинул Павию и обучался свободным искусствам (см. Artes liberales) в др. городах Италии (где именно - неизвестно); он ненадолго вернулся в город, однако, не захотев, подобно отцу, становиться городским служащим, вскоре отправился в Нормандию. Согласно 2-й версии, Л. после обучения свободным искусствам и светскому праву в Павии успешно выступал в качестве адвоката в городском суде и пользовался значительным авторитетом среди местных юристов. Исследователи считают 2-ю версию более поздней и менее достоверной, т. к. в сочинениях и письмах Л. не обнаруживается следов глубокого изучения им ломбардского права; его познания в светском праве не выходят за пределы базовой осведомленности, к-рой обладал получивший школьное образование человек (см.: Cowdrey. 2003. P. 5-8).

Точная дата начала поездки Л. во Францию неизвестна. В жизнеописании сообщается, что он с группой друзей и учеников навсегда покинул Павию, переправился через Альпы и направился «в пределы Галлии» в правление франц. кор. Генриха I (1031-1060) и Вильгельма II, герц. Нормандии (1035-1087), который впоследствии стал англ. кор. Вильгельмом I Завоевателем (1066-1087); т. о., странствия Л. по франц. и нормандским землям могут быть приблизительно датированы 2-й пол. 30-х - нач. 40-х гг. XI в. (см.: Gibson. 1993. P. 668). Возможно, во время поездки по Франции Л. побывал в Туре и в Шартре, к-рые славились мон-рями и школами; в течение некоторого времени он жил и преподавал свободные искусства в г. Авранш в Н. Нормандии; не исключено, что он посещал также находившийся близ этого города мон-рь Мон-Сен-Мишель. Др. подробности о жизни Л. в Нормандии до возникновения у него намерения стать монахом и приезда в мон-рь Бек неизвестны (ср.: Cowdrey. 2003. P. 9-10).

Содержащиеся в жизнеописании Л. сведения о его обращении к монашеской жизни повторяют нек-рые распространенные агиографические шаблоны, вслед. чего среди исследователей нет единства в вопросе о том, насколько эти сведения соответствуют действительным событиям (ср.: Ibid. P. 11-12). Согласно автору жизнеописания, Л. начал тяготиться суетными знаниями, мирской славой и почитанием от учеников; он принял решение поселиться в отдаленной монашеской обители, где бы о нем никто ничего не знал. Отправившись с неизвестными целями в Руан, бывший в то время одним из важнейших городов Нормандии, Л. около р. Риль был схвачен разбойниками, ограблен и оставлен связанным в лесу. В жизнеописании приводится молитва, с к-рой Л. обратился к Богу; в ней Л. с горечью отмечал, что он, изучив всю мирскую науку, не научился тому, как надлежит молиться Богу. Прося избавить его от неминуемой смерти, Л. обещал посвятить себя исправлению собственной жизни и наставлению других в служении Богу. Утром Л. нашли местные жители; в ответ на просьбу Л. указать наиболее простой из близлежащих мон-рей, они посоветовали ему направиться в мон-рь Бек, незадолго до этого основанный аббатом Эрлуином († 1078). Прибыв в мон-рь, Л. встретил аббата Эрлуина, который собственными руками строил хлев для скота. Придя в восхищение от простоты и строгости жизни в мон-ре, Л. решил остаться в нем; после надлежащих испытаний и наставлений в монашеском уставе он был принят в число братии (см.: Gibson. 1993. P. 669-670). Точная дата прибытия Л. в мон-рь Бек не установлена, однако на основании дальнейших событий его жизни исследователи предлагают в качестве наиболее вероятной приблизительной даты 1042 г. (см.: Cowdrey. 2003. P. 12). В сохранившемся средневек. порядковом списке всех монахов, приносивших обеты (professio) в мон-ре Бек, имя Л. стоит на 35-м месте (Porée A. A. Histoire de l'abbaye du Bec. Évreux, 1901. T. 2. P. 629).

Первоначально в мон-ре Бек Л. с согласия аббата Эрлуина посвятил себя созерцательной жизни; он упражнялся в покое (quies) и молчании, в чтении Свящ. Писания, в одиноких молитвенных размышлениях и постоянно участвовал в общих монастырских богослужениях, стремясь научиться богомыслию, смирению и послушанию. Так, согласно жизнеописанию, во время богослужений Л., не желая обидеть неграмотного приора мон-ря и показать свое превосходство, соглашался с его ошибочными замечаниями относительно ударений в лат. словах (см.: Gibson. 1993. P. 671-672). Однако после 3 лет монашеской жизни Л. пожелал удалиться из ставшего богатым и многолюдным мон-ря; как говорится в жизнеописании, его замысел был открыт «в сонном видении» аббату Эрлуину, к-рый убедил Л. остаться и в 1045 г. назначил приором мон-ря (см.: Ibid. P. 672-675; ср.: Cowdrey. 2003. P. 13-15). С этого времени деятельность Л. в мон-ре Бек стала более насыщенной и разнообразной: он осуществлял общий надзор за порядком монастырской жизни, отвечал за связи мон-ря со знатными лицами и с благотворителями, преподавал в монастырской школе свободные искусства детям и юношам, готовившимся к принятию монашества, и читал лекции по Свящ. Писанию для братии мон-ря.

В 50-х гг. XI в. слава Л. как преподавателя распространилась по всей Франции и по др. европ. гос-вам; мн. дети аристократов и молодые клирики специально приезжали в Бек, чтобы послушать его лекции. Важным свидетельством о преподавательской деятельности Л. является адресованное ему письмо папы Римского Николая II (1059-1061), к-рое датировано 1059 г. (текст см.: Southern. 1990. P. 32-33). В письме Николай II упоминает о дошедших до него слухах, что Л. преимущественно занят наставлением монахов в Свящ. Писании (divina pagina), однако, несмотря на это, он сообщает о направлении в Бек для обучения у Л. неск. папских и имп. капелланов и просит научить их диалектике и риторике, в к-рых Л. нет равных. Т. о., известность Л. как преподавателя была столь велика, что к нему присылали учеников даже из Рима; при этом сам он предпочитал не преподавание тривиума (грамматики, диалектики и риторики), а чтение лекций по Свящ. Писанию. Вероятно, наиболее часто Л. рассматривал на лекциях Псалтирь и Послания ап. Павла; на это указывают сохранившиеся краткие отрывки из комментария Л. к Псалтири и полный комментарий в виде глоссы к Посланиям ап. Павла. Сходное по содержанию письмо отправил Л. в нач. 60-х гг. XI в. папа Римский Александр II (1061-1073), к-рый, посылая к нему для обучения своего племянника, отмечал, что Л. «наполнен даром двоякой премудрости», т. е. обладает талантом преподавателя и в светских науках, и в теологии (текст письма см.: PL. 146. Col. 1353). Согласно свидетельству отдельных источников, к-рое не все ученые принимают в качестве достоверного, папа Римский Александр II, как и Л., являвшийся уроженцем Ломбардии, сам был учеником Л. в сер. 50-х гг. XI в. (см.: Gibson. 1993. P. 697; ср.: Eadem. 1978. P. 109-111; Cowdrey. 2003. P. 22-24). В число известных богословов и церковных деятелей, в разные годы обучавшихся у Л. в мон-ре Бек, входят: еп. Иво Шартрский (ок. 1040-1115); Гундульф, еп. Рочестерский (1076/77-1108); Томас, архиеп. Йоркский (1070-1100); Гильберт Криспин (1045/46-1117), аббат Вестминстера; теолог Гвитмунд (Ɨ ок. 1095), впосл. ставший епископом Аверсы, и др. (см.: Cowdrey. 2003. P. 21-22). В 1060 г. в мон-рь Бек вступил Ансельм (1033-1109; c 1093 - архиепископ Кентерберийский), к-рый в течение неск. лет учился у Л., в 1063 г. стал его преемником на посту приора, впосл. высоко оценивал наставления Л. как в области наук, так и в сфере монашеской жизни и относился к нему с признательностью и уважением. Сохранились 16 писем Ансельма Л., относящиеся к периоду после 1070 г. (см.: Anselm. Ep. 1, 14, 23, 25, 27, 32, 39, 49, 57, 66, 72, 77, 89-90, 103, 124; см. также сопроводительное письмо к «Монологиону»: Idem. Monolog. Epistola ad Lanfrancum), однако в наст. время известно лишь 1 письмо Л. Ансельму (cм.: Anselm. Ep. 30 = Lanfrancus. Ep. 43 // PL. 150. Col. 539-540; подробнее об отношениях Л. и Ансельма см.: Southern. 1990. P. 14-66).

Внешняя деятельность Л. как приора монастыря Бек и авторитетного теолога предполагала взаимодействие как с высшей духовной властью в лице Римских пап и членов папской курии, так и с высшей светской властью, к-рая в Нормандии в этот период была сосредоточена в руках герц. Вильгельма. По некоторым свидетельствам, первоначально отношения между Л. и герцогом складывались сложно, однако уже к 1059 г. Л. стал одним из ближайших советников герц. Вильгельма и выступал в качестве его доверенного лица во мн. церковных переговорах, в т. ч. в Риме. В письме Л. папы Римского Николая II с одобрением упоминается о том, что герц. Вильгельм во всем следует мудрым советам Л. (см.: Southern. 1990. P. 32-33). Действительное участие Л. в управлении Нормандией в 50-60-х гг. XI в. едва ли было значительным; есть основания полагать, что он принимал участие в некоторых провинциальных Соборах, регулярно встречался с герц. Вильгельмом и давал ему советы в области управления монастырями и в сфере церковных реформ, однако в собственно гос. дела Л. не вмешивался. Вместе с тем, преданно защищая интересы герцога в Нормандии и в Риме, Л. смог заручиться его уважением и доверием (см.: Cowdrey. 2003. P. 29-37).

С кон. 40-х гг. XI в. имя Л. было хорошо известно в Риме. Поскольку Л. отстаивал духовные и имущественные интересы нормандских мон-рей и был сторонником строгой монашеской дисциплины, у него сложились доверительные отношения с папой Римским Львом IX (1049-1054), к-рый был одним из наиболее активных инициаторов церковных реформ в XI в., считал монашество важнейшей силой, способной оживить и исправить церковную жизнь, проводил многочисленные общецерковные и провинциальные Соборы с целью принятия канонических постановлений, направленных против разного рода злоупотреблений в католич. Церкви. В источниках засвидетельствовано продолжавшееся ок. полугода пребывание Л. в свите Льва IX. Л. присоединился к спутникам папы, совершавшего поездку по Франции, вскоре после Реймсского Собора (окт. 1049; хотя в лит-ре встречаются утверждения, что Л. присутствовал на Соборе, документальных подтверждений этого нет). В нояб. 1049 г. он был участником совершённого папой Львом IX освящения соборного храма в Ремирмоне, после чего сопровождал его на пути в Италию. Весной 1050 г. Л. принимал участие в Римском Соборе, а осенью того же года - в Верчелльском Соборе, после чего вернулся в мон-рь Бек. Хотя основным предметом обсуждения на Соборах были церковные реформы, их участники затрагивали и богословские вопросы, при рассмотрении к-рых Л. зарекомендовал себя как талантливый теолог и полемист (подробнее об отношениях Л. с папами Римскими в 50-60-х гг. XI в. см.: Ibid. P. 38-45).

Ланфранк. Гравюра. XVI–XVII вв.

Во время 1-го пребывания в Риме Л. оказался впервые вовлечен в споры по поводу евхаристического богословия Беренгария (ок. 1000-1088; см. ст. Беренгар Турский; подробный историко-богословский анализ дискуссии Л. и Беренгария см.: Montclos. 1971; ср. также: Gibson. 1978. P. 63-97; Montclos. 1993). Осенью 1049 г. Беренгарий отправил Л. письмо, в котором сообщал о дошедших до него слухах о том, что Л. не разделяет его учения о Евхаристии и считает неверными высказывания Иоанна Скота Эриугены (ок. 810-877), которые Беренгарий приводил для подкрепления своих мнений (в действительности автором приводимых Беренгарием высказываний был не Иоанн Скот Эриугена, а монах и теолог IX в. Ратрамн из Корби). Беренгарий упрекал Л. в следовании будто бы ошибочным мнениям Пасхазия Радберта (Ɨ ок. 865), призывал Л. не подвергать сомнению учение отцов Церкви, защитником к-рого он считал себя; при этом в целом он обращался к нему как к другу и единомышленнику (текст письма см.: Huygens. 1967. P. 456). Л., вероятно, одним из первых узнал об учении Беренгария, к-рый начал высказывать отличающиеся от общепринятых мнения относительно Евхаристии ок. 1047 г.; Л. мог выступать против отдельных тезисов Беренгария во время лекций в мон-ре Бек, однако свидетельств о более широкой полемике Л. с Беренгарием в 1047-1049 гг. нет (ср.: Cowdrey. 2003. P. 38-39, 60-61). Как следует из позднейшего свидетельства самого Л., когда письмо Беренгария было доставлено в мон-рь Бек, он находился в поездке с папой Римским Львом IX, вслед. чего узнал о письме лишь позднее. Однако содержание письма стало известно неким нормандским клирикам, к-рые, превратно истолковав его текст, заподозрили Л. в тайном согласии с Беренгарием и отправили письмо для разбирательства в Рим (см.: Lanfranc. De corp. et sang. Domini. 4). Письмо стало предметом обсуждения на Римском Соборе 1050 г., где Л. смог убедительно продемонстрировать собственную непричастность к заблуждениям Беренгария, которого Собор осудил без его личного присутствия. Впосл. Л. подчеркивал, что на Соборе он доказал верность церковному учению «не путем умозаключений, но путем ссылок на незыблемые церковные авторитеты», т. е. на изречения отцов Церкви (см.: Ibidem). Против учения Беренгария Л. выступал также на Верчелльском Соборе; хотя Беренгарий был вызван на Собор для дачи объяснений, он не смог приехать, т. к. был в это время помещен под арест по распоряжению франц. кор. Генриха I. Собор не издал постановлений относительно самого Беренгария, однако объявил еретическим и подлежащим сожжению сочинение Иоанна Скота Эриугены (т. е. Ратрамна), на к-рое ссылался Беренгарий. Л. не принимал заметного участия в выработке решений Собора, однако целиком поддержал их (см.: Ibidem; ср.: Cowdrey. 2003. P. 61-62). Освободившись из заключения осенью 1050 г., Беренгарий обратился за поддержкой к герц. Вильгельму и со свитой герцога прибыл в Брион. Здесь по распоряжению герц. Вильгельма состоялось публичное обсуждение нормандскими теологами и католическими клириками учения Беренгария в его присутствии; в обсуждении принимал участие и вернувшийся из Италии Л. Участники обсуждения поддержали решения Верчелльского Собора и объявили несостоятельными ссылки Беренгария на учение отцов Церкви; по итогам обсуждения проповедь мнений Беренгария в Нормандии оказалась под запретом. О прямой дискуссии между Беренгарием и Л. во время обсуждения свидетельств нет; впосл. Беренгарий утверждал, что Л. ни разу не отважился вести с ним спор лицом к лицу. Вероятно, Л. не принимал непосредственного участия в последующих церковных Соборах, к-рые рассматривали учение Беренгария и в ходе к-рых были выработаны опровергавшие его взгляды формулировки евхаристического богословия католич. Церкви, хотя есть сторонники гипотезы о том, что он присутствовал на Римском Соборе 1059 г. (см.: Cowdrey. 2003. P. 42, 62-63). Однако, даже если Л. не был в Риме лично, он активно поддерживал деятельность основного римского противника Беренгария, кард. Гумберта († 1061), и одобрил выработанное кардиналом изложение католич. евхаристического учения в духе крайнего реализма (текст см.: Denzinger. Enchiridion. 1976. P. 227. N 690), с которым Беренгарий был вынужден согласиться на Римском Соборе 1059 г. (см.: Lanfranc. De corp. et sang. Domini. 2; см. также ст. Евхаристия). После смерти кард. Гумберта и появления трактата Беренгария «Записка против Собора» (Scriptum contra synodum; полностью не сохр., однако обширные цитаты присутствуют в сочинении Л.), в к-ром тот вернулся к прежним мнениям, Л. счел своей обязанностью выступить с письменной апологией церковных решений и изложить истинное католич. учение о Евхаристии. С этой целью в сер. 60-х гг. XI в. им было написано соч. «О Теле и Крови Господа» (De corpore et sanguine Domini), с т. зр. формы являющееся адресованным Беренгарию открытым письмом (см.: Cowdrey. 2003. P. 64-65). Составленное Беренгарием полемическое «Ответное сочинение против Ланфранка» (Beringerius Turonensis. Rescriptum contra Lanfrannum / Ed. R. B. C. Huygens. Turnholti, 1988. 2 vol. (CCCM; 84, 84A)) является единственным сохранившимся последовательным изложением его евхаристического богословия; оно представлено в единственной рукописи, вероятно восходящей к черновику Беренгария. Совр. исследователи считают, что Беренгарий не завершил сочинение и не стал обнародовать его; нет никаких свидетельств того, что Л. знал о его существовании и содержании (см.: Cowdrey. 2003. P. 65). В 1072 г. по просьбе папы Римского Александра II Л. отправил экземпляр соч. «О Теле и Крови Господа» в Рим, однако было ли оно получено - неизвестно, т. к. нет прямых подтверждений использования сочинения Л. во время рассмотрения дела Беренгария Латеранским Собором 1079 г. (см.: Ibid. P. 66-67). Под давлением участников Собора Беренгарий вновь отрекся от своих мнений и исповедал католич. учение; считая отречение неискренним, Л. в переписке косвенно выражал неудовольствие чрезмерной мягкостью папы Римского Григория VII (1073-1085) и участников Собора, не пожелавших отлучить Беренгария и всех его единомышленников от Церкви (см.: Lanfranc. Ep. 33 // PL. 150. Col. 532-533; Ep. 50 // Ibid. Col. 543-545; ср.: Cowdrey. 2003. P. 66-67).

В 1063 г., исполняя просьбу герц. Вильгельма, Л. покинул мон-рь Бек и стал аббатом учрежденного в 1059 г. мон-ря Сент-Этьен в Кане. Поскольку этот город наравне с Руаном был постоянной резиденцией герц. Вильгельма, назначение свидетельствовало прежде всего о желании герцога, чтобы Л. находился рядом с ним и поддерживал советами его начинания, в т. ч. формировавшийся у герцога с нач. 60-х гг. XI в. замысел завоевания Англии. В мон-ре Сент-Этьен Л. проявил себя как талантливый администратор: при нем было начато сооружение главного монастырского храма и многочисленных служебных построек; в 1068 г. он добился от папы Римского Александра II экземпции мон-ря из юрисдикции местного епископа и его непосредственного подчинения Папскому престолу. По-видимому, к кон. 60-х гг. Л. стал пользоваться известностью и уважением в широких кругах населения Нормандии; так, после смерти Маурилия, архиеп. Руанского (1055-1067), клир и народ города желали, чтобы его преемником стал Л., однако герц. Вильгельм, вероятно уже в это время планировавший назначить Л. на главную кафедру Англии, предпочел, чтобы архиепископом Руанским стал Иоанн (1067-1079), ранее занимавший кафедру Авранша (1060-1067). По поручению герцога Л. в 1067 г. успешно провел в Риме переговоры с папой Римским Александром II и получил для архиеп. Иоанна папское дозволение на смену кафедры и архиепископский паллий (см.: Cowdrey. 2003. P. 37-38).

В первые годы после завоевания Англии и коронации в дек. 1066 г. кор. Вильгельм I был вынужден вести крайне осторожную церковную политику и опирался преимущественно на прежнюю англосакс. церковную иерархию, стремясь завоевать ее расположение благосклонным отношением, а также дарованием привилегий, земель и имущества. Отношение кор. Вильгельма к предшественнику Л. на Кентерберийской кафедре архиеп. Стиганду (1052-1070), к-рый был в большей степени богатым землевладельцем и опытным гос. деятелем, чем церковным прелатом, и мало интересовался религ. вопросами, первоначально было уважительным и доброжелательным. Прибегая к советам и посредничеству архиеп. Стиганда в гос. делах, король вместе с тем намеренно противопоставлял ему в качестве духовного авторитета Эалдреда (1060-1069), архиеп. Йоркского, который возглавил коронацию короля и его супруги. В 1070 г. кор. Вильгельм I, заручившись поддержкой папы Римского Александра II, при участии папских легатов сместил с кафедры архиеп. Стиганда, который был обвинен в 3 церковных преступлениях: 1) незаконном владении помимо принадлежавшего ему архиеп-ства Кентерберийского также еп-ством Уинчестер; 2) самовольном присвоении паллия, принадлежавшего его предшественнику (согласно каноническим нормам, каждый прелат должен был лично получать паллий от папы Римского); 3) принятии паллия от антипапы Бенедикта X († после 1073). Вскоре после низложения архиеп. Стиганда кор. Вильгельм I предложил Л. стать новым архиепископом; сначала тот твердо отказывался, однако после вмешательства папы Александра II, направившего в Нормандию легатов для переговоров с ним, согласился и в авг. 1070 г. прибыл в Англию. 29 авг. 1070 г. в Кентербери состоялась церемония торжественного рукоположения и возведения на кафедру, на церемонии присутствовали кор. Вильгельм I и все англ. епископы (см.: Ibid. P. 78-86). Осенью 1071 г. Л. посетил Рим и был с почетом принят папой Александром II, к-рый помимо обычного архиепископского паллия подарил ему свой личный паллий, наделил его всей полнотой власти в англ. Церкви и специально указал, что все законные решения Л. должны приниматься королем и англ. Церковью как решения самого Римского папы.

Своей основной задачей в первые годы пребывания на кафедре Л. считал восстановление внешнего первенствующего положения Кентерберийского архиеп-ства в англ. католич. Церкви. Л. последовательно и неуклонно добивался признания англ. королем и папой Римским духовной и адм. зависимости от архиепископа Кентерберийского всех англ. епископов, в т. ч. и архиепископа Йоркского, к-рый также претендовал на первенство чести и власти в англ. Церкви. Внешним поводом для постановки вопроса о первенстве стало избрание в 1070 г. архиепископом Йоркским Томаса из Байё, который был нормандцем по происхождению, до назначения служил придворным капелланом и пользовался расположением кор. Вильгельма I. Л. потребовал, чтобы перед возведением на кафедру архиеп. Томас как от собственного имени, так и от лица своих будущих преемников представил письменное обещание полного повиновения во всех церковных вопросах архиепископу Кентерберийскому и принес соответствующую присягу. Архиеп. Томас, сославшись на отсутствие подобной традиции в Англии, отказался удовлетворить требования Л. и обратился с жалобой к кор. Вильгельму, к-рый сперва посчитал претензии Л. чрезмерными, однако затем согласился с его доводами и принудил архиеп. Томаса к повиновению. Хотя архиеп. Томас дал обещание полного подчинения Л., общий вопрос об адм. отношении Кентерберийской и Йоркской кафедр не был решен (см.: Ibid. P. 90-93). С т. зр. церковного права к 1070 г. Кентербери и Йорк формально являлись не зависящими друг от друга и равными по статусу церковными провинциями. Однако при этом архиепископу Кентерберийскому были подчинены 14 епископов, а архиепископу Йоркскому - только епископ Даремский, в силу чего Йоркские архиепископы считали, что Кентерберийские архиепископы пользуются неправомерным преимуществом, и заявляли права как минимум на 3 дополнительных диоцеза - Дорчестер (после 1072 - Линкольн), Вустер и Личфилд. Во время поездки в Рим осенью 1071 г. архиеп. Томас обратился к папе Александру II с просьбой решить вопросы о первенстве и о разделе диоцезов; в качестве авторитета он ссылался на папу Римского свт. Григория I Великого (ок. 590-604), который в одном из посланий заявлял, что англ. церковные провинции должны быть равными по статусу и первенство должно определяться исключительно первенством хиротонии соответствующих предстоятелей (см.: Greg. Magn. Reg. epist. XI 39 // MGH. Epp. Vol. 2. P. 311-313). Возражая на этот довод, Л. заявил, что свт. Григорий рассуждал о кафедрах Йорка и Лондона, а не Йорка и Кентербери; согласно Л., кафедра Кентербери со временем законно получила особый статус высшей кафедры Англии. Вероятно, из опасения испортить отношения с кор. Вильгельмом I папа Римский Александр II не захотел выносить окончательное решение и указал, что спор должен быть решен путем исследований существовавших прежде традиций прелатами Англии в присутствии короля. Соответствующие собрания состоялись в рамках заседаний королевского совета и королевского суда в Уинчестере (8 апр. 1072) и в Виндзоре (27 мая 1072). Для защиты своей позиции Л. представил исторические свидетельства о примате Кентерберийских архиепископов, подтверждавшие, что эти архиепископы рукополагали епископов и судили клириков во всех диоцезах Англии, в т. ч. в Йорке и в 3 спорных диоцезах. Помимо этого он предложил подборку «привилегий и писаний» (privilegia atque scripta) Римских пап, начиная со свт. Григория Великого и заканчивая Львом IX. Согласно предположению Г. Бёмера, это были ставшие впосл. широко известными 9 документов, которые уже в XII в. при рассмотрении в Риме были признаны поддельными. Бёмер считал, что инициатором изготовления этой подделки был Л., нуждавшийся в дополнительных аргументах для защиты своей позиции (см.: Böhmer. 1902); в XX в. эти фальсифицированные документы иногда упоминались в лит-ре как «подделки Ланфранка». Однако современные исследователи не склонны отождествлять «привилегии и писания», упоминаемые в письме Л. папе Римскому Александру II, с 9 поддельными документами, поскольку список Римских пап в письме Л. не полностью совпадает с именами Римских пап, к-рым приписаны документы; кроме того, в случае наличия у Л. фальсифицированных документов ему не требовалось бы подбирать дополнительные аргументы и свидетельства, поскольку эти документы однозначно свидетельствуют о примате Кентерберийского архиепископа. Т. о., поддельные документы, вероятнее всего, не сыграли серьезной роли в споре Л. с архиеп. Томасом; возможно, они были составлены неизвестными лицами уже после завершения этого спора как дополнительные «гарантии» незыблемости примата Кентерберийского архиепископа. Поскольку позиция архиеп. Томаса выглядела более слабой, кор. Вильгельм, уверенный в том, что для единства гос-ва необходимо наличие в нем единой высшей церковной власти, убедил архиеп. Томаса подчиниться Л. и повторно принести обещание послушания ему; при этом от принесения клятвы и распространения обещания на своих преемников архиеп. Томас был освобожден. Такое компромиссное решение удовлетворило всех участников спора, однако вопрос о первенстве впосл. неоднократно поднимался в средневековой англ. Церкви (см.: Cowdrey. 2003. P. 94-103). Л. сообщил об итогах собрания в Виндзоре папе Александру II в пространном письме, где выразил свою т. зр. на весь ход спора (см.: Lanfranc. Ep. 4 // The Letters of Lanfranc. 1979. P. 48-57); формального ответа и одобрения решения из Рима он не получил, однако фактически Римские папы признавали его предстоятелем англ. Церкви и соответствующим образом обращались к нему в офиц. посланиях.

В общем управлении англ. Церковью Л. был умеренным реформатором; он разделял и постепенно претворял в жизнь те идеи григорианской реформы, которые касались упорядочения церковной жизни и искоренения злоупотреблений, однако с настороженностью относился к теократическим притязаниям Римских пап и предпочитал опираться не на папскую, а на королевскую власть. Л. уклонялся от настойчивых требований папы Римского Григория VII посетить Рим с офиц. визитом ad limina, предполагавшим отчет местного епископа перед Римским папой о положении дел во вверенной его управлению церковной провинции. В 1082 г. Григорий VII даже угрожал ему приостановлением епископских полномочий (suspensio), однако Л. чувствовал себя уверенно под защитой кор. Вильгельма и с вежливостью и почтением отвергал все попытки Папского престола более активно влиять на церковную жизнь Англии. Во время церковно-политического кризиса в континентальной Европе, вызванного борьбой за власть между папой Римским Григорием VII и имп. Генрихом IV (1084-1106), Л. придерживался строгого нейтралитета. Сохранились 3 адресованных Л. письма антипапы Климента III (текст писем и комментарий см.: Liebermann. 1901), который был незаконно избран папой по указанию имп. Генриха IV и с 1084 г. до сер. 90-х гг. XI в. находился в Риме, ведя борьбу с папами Римскими Григорием VII, Виктором III (1086-1087) и Урбаном II (1088-1099). О реакции Л. на призывы Климента III признать его власть в католич. Церкви, посетить Рим и выплатить ему полагающийся папский налог известно из письма Л. одному из римских сторонников Климента III. Не отвергая прямо притязаний Климента III и замечая, что победа имп. Генриха IV и его последующие действия едва ли были бы возможны без помощи Божией, Л. вместе с тем отказывался принять в Англии легатов Климента III. Уклоняясь от суждения о том, кто из претендентов является законным папой Римским, Л. отмечал, что определить это можно будет лишь по прошествии необходимого времени, когда выяснится, насколько правомерны притязания каждого из них, и станет ясно, кто из них принят полнотой католич. Церкви (см.: Lanfranc. Ep. 59 // PL. 150. Col. 548-549; подробнее см.: Cowdrey. 2003. P. 202-205). Т. о., Л. намеренно дистанцировал англ. Церковь от Рима и его политики, считая достаточным поддержание лишь формальных церковно-канонических связей с Папским престолом.

Л. не был сторонником регулярных архиепископских визитаций и бо́льшую часть времени проводил в пределах Кентерберийского архиеп-ства и при королевском дворе. После 1072 г. Л. лишь единственный раз покидал пределы Англии: в 1077 г. он совершил недолгую поездку в Нормандию, посетив мон-ри Сент-Этьен и Бек. В 70-80-х гг. XI в. Л. регулярно созывал Соборы англ. Церкви, к-рые по своему общему направлению продолжали реформаторские тенденции, заложенные Соборами, прошедшими под руководством папских легатов еще до прибытия Л. в Англию. В большинстве случаев на Соборах присутствовал кор. Вильгельм, к-рый поддерживал их решения своим авторитетом и следил за соответствием принимаемых канонов светскому законодательству и общим принципам гос. религ. политики. Наиболее представительными по числу участников и значимыми с т. зр. принятых на них канонов являются Соборы в Уинчестере (1072, 1076), Виндзоре (1072), Лондоне (1075, 1077, 1078), Глостере (1080, 1085). Помимо принятия канонов Соборы являлись также высшей судебной инстанцией англ. Церкви; на них выносились решения по делам, затрагивавшим интересы неск. епископов, аббатов или диоцезов и требовавшим прямого вмешательства короля и архиепископа. По содержанию каноны проходивших при Л. англ. Соборов близки к канонам др. европ. Соборов, проводивших церковные реформы XI в.; преимущественно в них затрагиваются нарушения церковной дисциплины и разного рода злоупотребления и предлагаются меры борьбы с негативными явлениями церковной жизни (тексты сохранившихся канонов см.: Councils and Synods. 1981. P. 591-634). Поскольку в нач. 70-х гг. XI в. среди англ. духовенства оставалось значительное число противников нормандского завоевания, каноны Собора осуждали любые заговоры против короля и предписывали всем членам англ. Церкви регулярно совершать особые молитвы о короле. В области церковной дисциплины наиболее строгому осуждению подвергалась симония. Каноны порицали такие церковные злоупотребления, как присвоение клириками приходов без согласия епископа, самовольное оставление прихода и избрание для служения др. прихода, служение монашествующих вне мон-рей и переходы монахов из одного мон-ря в другой без серьезных причин. В вопросе о целибате канон Собора в Уинчестере (1076) является более мягким, чем аналогичные каноны европ. Соборов этого времени. Хотя всем клирикам было предписано безбрачие и епископам дозволено рукополагать лишь безбрачных кандидатов, тем приходским священникам, которые уже состояли в браке на момент принятия канона, было разрешено продолжать служение без отказа от семейной жизни. Каноны подтверждали церковную юрисдикцию в вопросах брака и требовали от мирян обращения к священникам как для заключения брака, так и во всех случаях брачных споров и преступлений (см.: Cowdrey. 2003. P. 125-128). Право епископов судить мирян в том случае, если их преступления попадали в юрисдикцию церковного суда (т. е. имели религ. или моральный характер), было подтверждено изданным по настоянию Л. особым указом кор. Вильгельма. В документе были четко определены основные принципы взаимодействия светской и церковной судебных властей на уровне общины (сотни; англ. hundred) как единицы территориального деления Англии и разграничены сферы их компетенции (подробнее см.: Morris. 1967). C целью усиления епископского контроля над церковной жизнью и активизации взаимодействия клириков разных уровней Л. поощрял регулярное проведение Соборов и совещаний духовенства в диоцезах. Для развития адм. структуры англ. Церкви большое значение имело восстановление и укрепление института архидиаконов, к-рые в этот период преимущественно отвечали за досудебное расследование дел клириков и подготовку кандидатов для принятия священного сана (см.: Cowdrey. 2003. P. 129-143).

Л. не предпринимал серьезных попыток распространить архиепископскую власть за пределы Англии на не подчиненные кор. Вильгельму I гос-ва и княжества, хотя и считал, что законной областью его юрисдикции являются все Британские о-ва. Наиболее тесные отношения Л. поддерживал с ирл. Церковью: по просьбе ирл. короля Л. рукоположил в Кентербери двух епископов Дублина, Патрика (1074-1084) и Доната (1085-1095); он состоял в переписке с нек-рыми ирл. епископами и отвечал на их церковно-канонические вопросы, однако в дела повседневного управления ирл. Церковью не вмешивался. Шотландия, согласно договоренности между Л. и архиеп. Томасом, была отнесена к Йоркской провинции и находилась в юрисдикции местных архиепископов, рукополагавших шотл. епископов. Сведений о к.-л. офиц. контактах или конфликтах Л. с епископами или клириками Уэльса нет; дискуссии о юрисдикции в Уэльсе обострились лишь при преемнике Л. Ансельме Кентерберийском (см.: Ibid. P. 144-148).

Важнейшим приоритетом в области управления собственным Кентерберийским диоцезом Л. считал возвращение архиепископству всех когда-либо принадлежавших ему земельных владений. Напр., ради приобретения ранее отчужденных владений в графстве Кент Л. вступил в судебный спор с Одоном, гр. Кентским и еп. Байё, который был родственником кор. Вильгельма I; в 1072 г. на судебном заседании в Пененден-Хит спор был решен в пользу Л. Постепенное возвращение земель и др. церковных владений продолжалось до поземельной переписи 1085-1086 гг. (Domesday Survey), закрепившей сложившиеся к этому времени имущественные права землевладельцев. Л. заботился об обновлении и о сооружении храмов на принадлежавших диоцезу землях, а также о поддержании монашеских общин (подробнее см.: Ibid. P. 109-117). Постоянным помощником Л. в решении повседневных вопросов управления диоцезом с 70-х гг. XI в. был Гундульф, еп. Рочестерский, который ранее был монахом мон-ря Бек и исполнял обязанности приора, когда Л. был аббатом мон-ря Сент-Этьен. Даже став архиепископом, Л. отчасти оставался верен избранному им идеалу монашеской жизни. По должности он считался аббатом общины монахов-бенедиктинцев, к-рая ко времени его прибытия в Кентербери была малочисленной и плохо организованной. Превратив номинальное звание в реальную обязанность, Л. создал в Кентербери крупный бенедиктинский мон-рь по образцу существовавших в Нормандии. Он восстановил поврежденный пожаром 1067 г. кафедральный храм (Кентерберийский собор), который с 1077 г. стал вновь использоваться для богослужений. Л. распорядился перестроить и расширить монашеские кельи, построить новый комплекс монастырских зданий, включив в него в качестве одного из строений архиепископский дворец (см.: Ibid. P. 104-107). Хотя повседневное управление мон-рем, число насельников к-рого достигало 60 чел., осуществлял приор, приглашенный Л. из мон-ря Бек, Л. проявлял внимание ко всем нуждам монахов и составил для них литургический и дисциплинарный устав, известный под названием «Монашеские установления». При участии Л. т. н. кафедральные мон-ри организовывались и в др. диоцезах; к концу его жизни действовали 9 таких мон-рей, к-рые фактически заместили в соответствующих диоцезах соборные капитулы секулярных клириков (см.: Ibid. P. 149-163).

В сфере церковно-гос. отношений Л. проводил осторожную и дальновидную политику: он выступал за тесное взаимодействие клириков с гос. властью и богатыми землевладельцами Англии, однако при любой удобной возможности укреплял имущественное положение Церкви и отстаивал свободу Церкви в рамках ее законной юрисдикции. Л. пользовался доверием кор. Вильгельма, к-рый нередко поручал ему вести от королевского имени судебные процессы или разбирать споры представителей англ. знати. Особую роль Л. сыграл в подавлении т. н. Мятежа трех графов (1075), который был поднят против кор. Вильгельма под предводительством Вальтеофа, гр. Нортумбрии, Ральфа, гр. Вост. Англии, и Роджера, гр. Херефорда. Получив известие о мятеже, Л. незамедлительно уведомил о нем кор. Вильгельма, находившегося в Нормандии. Л. лично возглавил борьбу с мятежниками; он отлучил их от Церкви, призвал к сопротивлению мятежу народ и дворян Англии, распорядился об укреплении верных королю замков и осуществлял общую координацию войсковой операции против мятежников. В письмах гр. Роджеру Л. убеждал его раскаяться в преступных замыслах и примириться с королем; он предлагал лично быть посредником в их переговорах. Хотя после разгрома его сторонников Роджер был готов к переговорам, Л. не удалось спасти его от гнева короля: несмотря на ходатайства Л. о милосердии, вернувшийся в Англию кор. Вильгельм приговорил Роджера к пожизненному заключению и к лишению всех владений. Еще менее успешными были попытки Л. защитить раскаявшегося гр. Вальтеофа: по совету Л. он отправился в Нормандию, чтобы лично умолять кор. Вильгельма о прощении, однако после возвращения вместе с королем в Англию он был казнен. Судьба мятежников свидетельствует о том, что влияние Л. на кор. Вильгельма в гос. вопросах было ограниченным и не могло изменить общей политики короля и его представлений о надлежащих методах гос. управления (см.: Ibid. P. 185-196). После кончины кор. Вильгельма I Л., исполняя данное королю обещание, поддержал его сына кор. Вильгельма II Рыжего (1087-1100); Л. способствовал его скорейшей коронации и встал на сторону нового короля во время мятежа, поднятого в 1088 г. Одоном, гр. Кентским и еп. Байё. Вслед. благотворного влияния Л. в первые годы правления кор. Вильгельм II заботился о защите интересов англ. Церкви, средних землевладельцев и англосакского населения; лишь после кончины Л. правление кор. Вильгельма II стало приобретать ярко выраженный деспотический характер, а отношения между королевской властью и архиепископским престолом оказались безнадежно испорчены (см.: Ibid. P. 217-219).

В кон. мая 1089 г. Л. заболел лихорадкой и вскоре скончался; его смерть была неожиданной, однако он успел принять последнее причастие и оставить необходимые распоряжения относительно управления архиеп-ством в переходный период. Л. был погребен в Кентерберийском соборе; в наст. время точное место его захоронения неизвестно, однако условное место обозначено памятной плитой. В лит-ре XIV-XIX вв. встречаются случаи употребления по отношению к Л. титулов «блаженный» и «святой», однако сведений о его литургическом почитании в средневек. Англии нет. В Кентербери существовал обычай в день кончины Л. совершать торжественную заупокойную мессу (requiem), а не мессу ему как святому. После извлечения из могилы и осквернения останков Л. в период англ. Реформации их предполагаемые сохранившиеся частицы, точное происхождение к-рых установить невозможно, почитались в Италии. Так, в ц. Санта-Мария-Ассунта (Джезуити) в Венеции находилась часть главы Л., перед которой в XVI-XVIII вв. совершалась месса Л. как святому; еще одна частица почиталась в Павии (см.: Gordini. 1966. Col. 1105). В новом Римском Мартирологе, утвержденном в 2001 г. папой Римским Иоанном Павлом II (1978-2005), имя Л. помещено под 28 мая с титулом «блаженный» (beato) и кратким комментарием, в к-ром отражены основные этапы его служения католич. Церкви (см.: Martirologio Romano: Riformato a norma dei decreti del Concilio ecumenico Vaticano II e promulgato da Papa Giovanni Paolo II. Vat., 2004. P. 430).

Краткий комментарий к Посланиям ап. Павла был составлен Л. в 50-60-х гг. XI в., во время чтения лекций по Свящ. Писанию в монастыре Бек. Из писем Ансельма Кентерберийского известно, что, уже став архиепископом, Л. попросил Ансельма прислать из Бека в Кентербери рукопись Посланий с комментарием (см.: Anselm. Ep. 66); согласно заключению исследователей, речь шла именно о собственном комментарии Л. В XI в. «Комментарий...» Л. пользовался значительной популярностью; он сохранился более чем в 10 рукописях (подробное исследование рукописной традиции см.: Collins. 2007. P. 35-73; ср. также: Gibson. Lanfranc's Commentary. 1971. P. 87-95). В большинстве рукописей текст «Комментария...» представлен в виде глоссы, т. е. сопровождает полный текст Посланий и размещается частично на полях, частично между строками. Перед каждым из Посланий помещено краткое предисловие с обзором содержания. Нередко переписчики совмещали текст Л. с цитатами из др. комментариев, атрибуируемых блж. Августину, свт. Амвросию, архиеп. Медиоланскому, и др. отцам Церкви; при публикации текста в XVII в. д'Ашери использовал утраченную ныне рукопись именно такого типа. В PL подготовленный д'Ашери текст был переиздан под заглавием «Комментарии на все Послания апостола Павла» (In omnes Pauli Epistolas Commentarii // PL. 150. Col. 101-406) без существенных изменений. Поскольку в имеющихся изданиях текст глосс Л. смешан с глоссами отцов Церкви (часть которых могла быть извлечена из их сочинений самим Л., а часть была добавлена позднее), для установления точного первоначального текста комментария Л. требуется критическое соотнесение всех имеющихся рукописей, до наст. времени в полной мере не осуществленное (предварительные выводы о соотношении рукописей см.: Collins. 2007. P. 72-73). В качестве основных источников при составлении глосс Л. использовал: 1) сочинения блж. Августина; за исключением «Толкования на Послание к Галатам» (CPL, N 282), Л. цитировал их не по оригинальным текстам, а по средневек. флорилегию, т. н. Лионскому сборнику (Collectaneum); 2) комментарий Амброзиастера «Толкование на 13 Посланий ап. Павла» (CPL, N 184); 3) лат. перевод комментария на малые Послания ап. Павла Феодора, еп. Мопсуестийского (CPG, N 3845); 4) лат. переработку «Комментария на Послание к Евреям» (GPG, N 4440) свт. Иоанна Златоуста (см.: Gibson. Lanfranc's Commentary. 1971. P. 95-102). Три последних комментария, к-рые в средние века нередко объединялись в один корпус, Л. считал комментарием свт. Амвросия Медиоланского и цитировал под его именем.

О первоначальном учебном назначении «Комментария...» свидетельствуют предлагаемые Л. парафразы текста Посланий, целью к-рых является демонстрация логической последовательности и взаимосвязи рассуждений ап. Павла с помощью схематизации их в строгой силлогистической форме. Напр., разбирая отрывок из Послания к Римлянам (Рим 6. 20-22), Л. предлагал следующую схему рассуждений: «Апостол приводит основание, почему им надлежит служить праведности. Ведь человек по необходимости служит либо праведности, либо греху. Причем, когда человек служит греху, праведность отсутствует. А значит, человек приобретает плод, которого сам стыдится, что нельзя признать надлежащим. Поэтому надлежит служить праведности» (см.: PL. 150. Col. 125; др. примеры см.: Collins. 2007. P. 81-83, 104-105). Однако Л. осознавал и опасность использования диалектики (т. е. логики) при экзегезе библейских текстов. Комментируя выражение ап. Павла «не в премудрости слова» (1 Кор 1. 17), Л. отождествлял ложную мирскую «мудрость» с неразумным использованием диалектики и приводил пример ошибочного диалектического рассуждения о предметах веры: «Бог - бессмертен; Христос - Бог; следовательно, Христос - бессмертен. А если Христос бессмертен, значит, Он не мог умереть» (см.: PL. 150. Col. 157). Истинное знание о богооткровенных истинах, согласно Л., человек не может приобрести собственными рациональными усилиями, но должен получать от учителя; в «Комментарии...» ап. Павел предстает как идеал такого учителя. Учитель в понимании Л. всегда является выразителем церковной традиции и служит для ученика образцом в рассуждениях, в вере и в жизни (см.: Collins. 2007. P. 98-101).

Богословское содержание «Комментария...» в значительной мере определяется используемыми Л. источниками. Вопросов теоретического богословия Л. касается лишь настолько, насколько они присутствуют в тех авторитетных мнениях отцов Церкви, на к-рые он опирался. Основной акцент Л. предпочитал делать не на характерном для Посланий богословии оправдания, искупления и спасения, а на пастырских наставлениях Посланий и на их нравоучительном содержании. Наиболее наглядно экзегетический метод Л. представлен в комментарии на Послание к Римлянам. Следуя логике изложения вероучительного материала у ап. Павла, Л. подчеркивал определяющее значение обетования Божия и намерения Бога осуществить спасение человека, выделяя и поясняя те отрывки Послания, в к-рых говорится об условиях и обстоятельствах осуществления дела спасения. Поскольку обетование Божие первоначально было дано евреям, находившимся под властью ветхозаветного Закона, Л. интерпретировал Закон как необходимый этап в реализации Божественного плана спасения. Л. сглаживал характерное для ап. Павла противопоставление Закона и веры, отмечая, что ап. Павел осуждает не следование Закону в целом, но лишь плотское понимание Закона, следствиями к-рого стали отказ иудеев от веры и неприятие ими спасительного искупления, совершённого Иисусом Христом. Желание Л. свести все критические высказывания ап. Павла в отношении Закона к осуждению внешних форм иудейского благочестия демонстрирует неоднократное использование им термина «соблюдение плотских предписаний» (carnales observationes), к-рый он предлагает в качестве поясняющего синонима к таким выражениям ап. Павла, как «дела закона» (Рим 3. 20), «ветхая буква» (Рим 7. 6), «закон праведности» (Рим 9. 31) и т. п. Однако эти же предписания, если они «поняты духовно», согласно Л., являются путем к истинной праведности, которая в то же время недостижима без веры во Христа (см.: Collins. 2007. P. 120-129). Высказывания ап. Павла о невозможности для человека исполнить Закон (см.: Рим 8. 3-8) Л., опираясь на переработанные им высказывания блж. Августина, интерпретировал как имеющие не абсолютный, а относительный смысл: «Не человек не может, но плотские помышления не могут. Не природа не может, но порочность не может. Точно так же можно сказать: хромота не покоряется прямому хождению, да и не может. Нога может, а хромота не может» (см.: PL. 150. Col. 130). Т. о., поврежденная природа человека не могла исполнить Закон, однако восстановленная после пришествия в мир Иисуса Христа природа может и должна совершать необходимые для приобретения праведности дела. Опираясь на такое представление о Законе, Л. интерпретировал слова ап. Павла о спасении верой как указание на возможность спасения до Закона и вне Закона, а не как отвержение необходимости добрых дел и праведности для спасения: «Когда апостол говорит, что человек спасается посредством веры без дел (per fidem sine operibus), он говорит это не в том смысле, что следует презирать дела праведности, после того как заповедана и принята вера, но таким образом он указывает, что человек мог бы оправдаться верой, даже если бы этой вере не предшествовали дела закона» (PL. 150. Col. 117; ср.: Aug. De fide et oper. 14). О сильной зависимости толкований Л. от его источников свидетельствует различная по тональности оценка Закона в комментарии на Послание к Римлянам и в комментарии на Послание к Галатам. Поскольку во 2-м комментарии Л. опирался на полный текст блж. Августина и на комментарий Феодора Мопсуестийского, он повторял содержащиеся в них негативные оценки Закона как инструмента, к-рый показывает человеку его грех, но не может освободить человека от греха; постоянной темой комментария становится учение о необходимости для спасения прямого воздействия на человека благодати Божией. Типичное августиновское учение о непреодолимом воздействии на человека благодати, осуществляющей его спасение, встречается и в комментарии к др. Посланиям; напр., рассматривая отрывок из Послания к Ефесянам (Еф 2. 8-10), Л. писал: «Бог создал нас, чтобы мы веровали в Иисуса Христа и чтобы мы совершали добрые дела, которые Он предназначил для нас посредством Своей благодати» (PL. 150. Col. 292; подробнее см.: Collins. 2007. P. 157-175; общий обзор содержания см. также: Cowdrey. 2003. P. 50-59).

Поскольку сочинение было создано как адресованное Беренгарию письмо, в большинстве рукописей оно встречается без заглавия, а в изданиях публиковалось под разными условными названиями; в наст. время наиболее часто употребляется краткое название «О Теле и Крови Господа» (De corpore et sanguine Domini // PL. 150. Col. 407-442; критическое изд. отсутствует; исправления к изд. в PL см.: Montclos. 1971. P. 540-545; полный англ. пер.: Lanfranc of Canterbury. On the Body and Blood of the Lord. Guitmund of Aversa. On the Truth of the Body and Blood of Christ in the Eucharist / Transl. M. G. Vaillancourt. Wash., 2009. P. 27-87). В совр. изданиях сочинение разделяется на 23 главы. В нек-рых рукописях во 2-й гл. помещен текст исповедания, оглашенного Беренгарием на Латеранском Соборе 1079 г. (см.: PL. 150. Col. 411), однако нет оснований считать, что Л. возвращался к работе над сочинением после его завершения ок. 1063 г., вслед. чего раздел с исповеданием, вероятно, является позднейшей интерполяцией переписчиков. В сочинении выделяются следующие смысловые разделы: 1) вводное обращение Л. к Беренгарию, содержащее упреки в непослушании Церкви, клятвопреступлении и распространении еретических заблуждений среди несведущих и простых людей (Lanfranc. De corp. et sang. Domini. 1); 2) историко-богословское рассмотрение предложенной Беренгарием интерпретации событий, связанных с осуждением его учения; Л. выступает с апологией действий кард. Гумберта и решений церковных Соборов, а также сообщает о собственной роли в деле Беренгария и в его осуждении (Ibid. 2-5); 3) содержательное рассмотрение основных положений учения Беренгария и разбор предлагаемых им авторитетных высказываний отцов Церкви (Ibid. 6-17); 4) изложение истинного учения о Евхаристии, для обоснования которого Л. приводит подборку цитат из сочинений блж. Августина и отцов Церкви (Ibid. 18-21). Завершается сочинение общим рассуждением о природе Церкви и необходимости следовать церковному авторитету (Ibid. 22-23).

Представленное в соч. «О Теле и Крови Господа» евхаристическое богословие Л. является разновидностью евхаристического реализма; при этом используемые Л. понятия и выражения отличаются от формулировок составленного кард. Гумбертом исповедания и отражают его собственную попытку предложить обобщающий синтез церковного учения (обзор учения Л. см.: Gibson. 1978. P. 81-91; Montclos. 1971. P. 346-391; Idem. 1993. P. 308-310, 323-324; Vaillancourt. 2009. P. 4-11). Идейным центром всех заблуждений Беренгария Л. считал учение о том, что евхаристические Хлеб и Вино после освящения на алтаре сохраняют собственную сущность и являются видимым «таинством» (sacramentum), т. е. видимыми таинственными знаками, указывающими на «реальность таинства» (res sacramenti), т. е. на невидимо и «мысленно» присутствующие и принимаемые верующими Тело и Кровь Христовы (см.: Ibid. 10). Поскольку рассуждения Беренгария о «таинстве» и «реальности таинства» основывались на учении блж. Августина о соотношении вещи и знака, Л. не мог просто отвергнуть их, но был вынужден формулировать собственные утверждения с учетом этих понятий, к-рые после споров вокруг учения Беренгария стали неотъемлемым элементом католич. учения о таинствах. Выступая против учения Беренгария о духовном присутствии Иисуса Христа в Евхаристии, Л. формулировал учение о реальном присутствии Иисуса Христа и реальном изменении сущности Хлеба и Вина: «Мы веруем, что земные субстанции (substantias), которые на престоле Господнем божественно освящаются при совершаемом священником таинстве (mysterium), невыразимо, непостижимо и чудесно под действием высшей силы превращаются в сущность Господнего Тела (converti in essentiam Dominici corporis), однако при этом сохраняются виды этих самых [телесных] вещей и некоторые другие качества» (Ibid. 18). Т. о., по сущности евхаристические Тело и Кровь - это «то самое Тело Господне, Которое существует на небесах одесную Отца, бессмертное, неповрежденное, целое» (Ibidem). Поскольку термин «пресуществление» в этот период еще не был выработан лат. богословами, Л. использовал для указания на реальное изменение сущности Хлеба и Вина ряд синонимичных понятий: «превращение» (converti, conversio), «изменение» (mutari, commutari, materialis mutatio), «переход» (transire), «становление» (fieri) и т. п. (см.: Vaillancourt. 2009. P. 7). В центральном для учения Беренгария вопросе о соотношении Тела (Плоти) Христа, появляющегося на алтаре после освящения Св. Даров, и Тела Христа, пребывающего на небесах, Л. проявлял заметную осторожность и неуверенность; он не был готов ни полностью отождествить, ни полностью разделить их, ограничиваясь утверждением об их «единосущии» и предостерегая от попыток рационально исследовать эту проблему (см.: Ibid. 21). Вместе с тем он использовал заимствованное у Беренгария представление о «таинстве» и «реальности таинства» для нек-рого уточнения собственной позиции. Согласно Л., присутствующим на алтаре «таинством», т. е. видимым знаком невидимой реальности, является Плоть (caro) Христа, которая тождественна по сущности пребывающему на небесах Телу Христа, однако отличается от этого Тела тем, что видимо существует в единстве с «видами» и «качествами» Хлеба и Вина. Т. о., и «таинством» (знаком) и «реальностью таинства» (обозначаемым) для Л. являются одни и те же Тело и Кровь Христовы в разных модусах существования: видимом, как сущностно измененные Хлеб и Вино, и невидимом, как пребывающие на небесах видимые и осязаемые прославленные Тело и Кровь, приобщение к к-рым верующих является сверхчувственным и невидимым, однако вместе с тем реальным в силу постулируемого единосущия (см.: Ibid. 14). Дальнейших уточнений относительно способа сосуществования в Св. Дарах невидимой сущности и материальных видов (качеств) Л. не предлагает; в силу общего недоверия к философскому методу он в отличие от нек-рых др. противников Беренгария не использовал классическое аристотелевское учение о соотношении субстанции и акциденций, хотя по смыслу его рассуждения близки к этому учению и в силу этого согласуются с последующим католич. евхаристическим богословием.

Сочинение было создано Л. для монахов-бенедиктинцев мон-ря при Кентерберийском соборе и открывается сопроводительным письмом приору этого мон-ря Генриху. В наиболее древних рукописях текст не имеет заглавия, в позднейших рукописях и изданиях встречаются заглавия «Декреты» (Decreta), «Обычаи» (Consuetudines), «Установления» (Constitutiones) и др. В совр. лит-ре сочинение обычно упоминается под условным названием «Монашеские установления» (Constitutiones; текст см.: PL. 150. Col. 443-516; критическое изд.: The Monastic Constitutions. 2002). По структуре «Монашеские установления» делятся на 2 части. Первая часть имеет преимущественно литургический характер и содержит краткие указания относительно организации богослужений и молитвенной жизни монастыря. Литургическая часть «Монашеских установлений» сложна и запутана по структуре; мн. указания являются неполными и предполагают знакомство читателя с общими принципами бенедиктинского монашеского богослужения. Распорядок дня монахов и чин богослужений прежде всего определялись временем года и делились на зимний (c 1 окт. до конца Великого поста) и летний (с конца Светлой недели до 1 окт.); дополнительные изменения в него вносились в зависимости от дней недели, постов, праздников и т. п. (попытку обобщения и схематического представления см.: Ibid. P. XX-XXV). Вторая часть представляет собой собственно устав монастырской жизни. Описываются обязанности аббата, приора и лиц, ответственных за различные монастырские служения; определяются основные нормы поведения монахов в мон-ре и назначаются наказания за их нарушение; устанавливаются правила воспитания и обучения детей и юношей, приема в мон-рь послушников, ухода за болящими и погребения умерших. Л. поддерживал традицию принесения в мон-ри младенцев, к-рых взращивали монахи, с детства готовя их к монашеской жизни. Дисциплинарные меры, предлагаемые в уставе Л., весьма строги: поощряется донесение аббату и приору о нарушении кем-либо из братии уставных требований; допускается и предписывается использование по отношению к провинившимся телесных наказаний. По мнению исследователей, при составлении «Монашеских установлений» Л. опирался на обычаи мон-ря Бек, а также на устав мон-ря Клюни (см. также ст. Клюнийская конгрегация) Сам Л. утверждал, что он взял в качестве образца «обычаи наиболее авторитетных обителей» (см.: Ibid. P. 2); точное определение использованных им источников затруднено тем, что известные ныне версии бекских и клюнийских монашеских уставов по времени создания являются более поздними, чем устав Л., поэтому сопоставление с ними способно лишь выявить параллели, но не решить вопрос о происхождении конкретных правил и рекомендаций (см.: Ibid. P. XXXIX-LXII).

Ланфранк. Витраж ц. св. Дунстана в Кентербери. ХХ в. Сохранилось значительное число писем Л. (текст см.: PL. 150. Col. 515-552; критическое изд.: The Letters. 1979), бо́льшая часть к-рых относится к периоду его пребывания на Кентерберийской кафедре. Поскольку при публикации писем издатели следовали в их расположении разным принципам, по-разному датировали отдельные письма, а также добавляли или удаляли некоторые письма в зависимости от их предполагаемой подлинности или неподлинности, существуют 3 несовпадающие системы нумерации писем: 1) д'Ашери и PL (60 писем, 3 дополнительных письма в PL); 2) Джайлза (67 писем); 3) критического издания (61 письмо; конкорданс всех 3 систем нумерации см.: The Letters. 1979. P. XIII-XVI). Тематика писем Л. преимущественно связана с его церковной деятельностью; письма являются важным источником сведений о состоянии англ. Церкви в первые десятилетия после нормандского завоевания Англии (анализ содержания см.: Zingg. 2012). Л. проявляет себя в письмах как чуткий пастырь и талантливый интерпретатор предшествующей традиции, способный находить гармоничные и убедительные решения для сложных адм., канонических и нравственно-аскетических вопросов церковной жизни. Лишь 2 письма имеют доктринальное содержание. В 1-м из них Л. подчеркивает необходимость для спасения участия в Евхаристии, обращая внимание на то, что приобщение Телу и Крови Христовым должно быть не только телесным, но и духовным. По словам Л., христианин должен принимать Евхаристию не одними устами (ore), но прежде всего «сердечной любовью и [духовным] наслаждением»; должен любить то и с чистой совестью наслаждаться тем, «что Христос ради нашего спасения принял плоть, пострадал, воскрес и вознесся»; должен идти по Его следам и приобщаться Его страданиям, «насколько позволяет это человеческая немощь и насколько дарует божественная благодать» (Lanfranc. Ep. 30 // PL. 150. Col. 532-533). Во 2-м письме Л. отвергает и осуждает мнение Беренгария о том, что в сочинениях свт. Илария, еп. Пиктавийского, встречаются еретические высказывания. Согласно Л., Иларий не учил о том, что Иисус Христос на Кресте не испытывал физических страданий, но говорил лишь о том, что «воспринятый человек чувствовал тяжесть страдания и силу мучений, а воспринявший его Бог - не чувствовал» (см.: Idem. 55 // Ibid. Col. 543-545).

В средневек. источниках упоминается о том, что Л. комментировал в мон-ре Бек наряду с Посланиями ап. Павла также Псалтирь. В XX в. в одной из глосс к Псалтири, вероятно восходящей к ученикам Иво Шартрского, были обнаружены 2 кратких фрагмента, подписанные именем Л., к-рые относятся к Пс 13. 3 и Пс 17. 30 (текст и комментарий см.: Smalley. 1937. P. 374-375). Хотя это может служить подтверждением предположения о том, что Л. составил полную глоссу к Псалтири, впосл. утраченную, нельзя исключать и того, что он делал лишь вспомогательные заметки к отдельным местам Псалтири, к-рые были частично скопированы его учениками или переписчиками. Источники подтверждают как практику учеников записывать отдельные мнения Л., так и привычку самого Л. оставлять заметки на полях тех сочинений, к-рыми он пользовался во время учебных занятий. В различных рукописях сохранились атрибуируемые Л. отрывки, относящиеся к классическим и патристическим текстам: 1) 4 глоссы к местам из сочинений Присциана и Цицерона (см.: Hunt. 1943; ср.: Gibson. 1978. P. 239); 2) заметки на полях соч. «О граде Божием» блж. Августина и соч. «Толкование на Книгу Иова, или Нравственные толкования» свт. Григория Великого (см.: Gibson. Lanfranc's Notes. 1971); 3) заметки к соч. «Собеседования» прп. Иоанна Кассиана Римлянина (см.: PL. 150. Col. 443-444). Во всех случаях речь идет лишь об отрывочных и о весьма кратких заметках, а не о полных глоссах или комментариях. В средневек. библиотечных каталогах упоминаются сочинения «О диалектике» и «Вопросы Ланфранка», однако никаких др. следов их существования обнаружено не было (Gibson. 1978. P. 241). Опубликованные в PL под именем Л. сочинения «О тайне исповеди» (De celanda confessione // PL. 150. Col. 625-632) и «Слово, или Сентенции» (Sermo sive Sententiae // Ibid. Col. 637-640) являются неподлинными, как и ряд др. сочинений и отрывков, атрибуируемых Л. в отдельных рукописях и изданиях (перечень см.: Gibson. 1978. P. 241-244).

Свод является средневек. сокращенной и переработанной версией Лжеисидоровых декреталий и разделяется на 2 части: в 1-й части содержится значительно сокращенная версия подлинных и фальсифицированных папских декреталий, начиная с Климента, еп. Римского (I - нач. II в.), и заканчивая папой Римским Григорием II (715-731); во 2-й части представлены почти без сокращений каноны и постановления Вселенских и Поместных Соборов, начиная со Вселенского I Собора (325) и заканчивая II Севильским Собором (619). Где именно возник свод и кем был составлен - неизвестно. Наиболее ранняя рукопись, датируемая XI в. (Cantabr. S. Trin. B. 16. 34), содержит замечание от имени Л., в к-ром утверждается, что Л. повелел изготовить копию канонического свода, хранившегося в мон-ре Бек, и доставить ее в Англию. Этот первоначальный экземпляр находился в Кентерберийском соборе; с него были сделаны списки, предложенные Л. англ. епископам для использования в качестве канонического руководства. На полях рукописи присутствуют многочисленные пометки; нек-рые исследователи выдвигали гипотезу, что их автором является Л., и пытались обосновать это наличием смысловых параллелей между пометками и ссылками на соответствующие каноны в письмах Л. Однако эта связь прослеживается не всегда; она может иметь внешний характер и объясняться общностью канонического источника. Т. о., хотя не подлежит сомнению, что Л. в Англии использовал «Собрание Ланфранка», нет веских оснований считать, что он был составителем или комментатором свода (подробнее о памятнике см.: Kéry L. Canonical Collections of the Early Middle Ages (ca. 400-1140). Wash., 1999. P. 239-244; Álvarez de las Asturias. 2008; ср.: Cowdrey. 2003. P. 138-143).