МОЩИ

Поклонение мощам свт. Николая Чудотворца в храме Христа Спасителя в Москве. Фотография. 11 мая 2017 г. [Греч. τὰ λείψανα; лат. reliquae, букв.- «останки»], в совр. рус. языке - останки человека, причисленного к лику святых, являющиеся объектом почитания. Слово «мощи» происходит от слав. глагола «мощи, можеши» и слова «мощь», к-рым переводятся греч. слова δύναμις или ἰσχύς (мощь, сила, крепость) (Фасмер М. Этимологический словарь рус. яз. М., 19862. Т. 2. С. 668); т. о., понятие «мощи» отсылает к некой силе, присущей останкам святого, и этимологически не связано с греч. аналогом. Оно фиксируется в церковнослав. и древнеболг. текстах с X в. (Български етимологичен речник. София, 1995. Т. 4. С. 269). Поскольку в греч. языке словом «останки» (λείψανα, λείψανον (ед. ч.)) могли называться останки любого усопшего человека, а не только святого, соответственно и в церковнослав. языке понятие «мощи», которым переводился греч. термин, относилось к телу любого умершего, примером чего является употребление слова «мощи» в чине погребения мирян; при необходимости обратить внимание на святость использовались особые эпитеты, напр. чеcтны́е или святые М. Однако в Словаре древнерусского языка контексты, в которых слово «мощи» означает останки любого человека, не фиксируются (Срезневский. Словарь. Т. 2. С. 181) - возможно, в чине погребения отражено более позднее словоупотребление. В древнерусском языке слово «мощи» также имеет значение «частица священного предмета»: «...предъ враты св. гроба... лежитъ камень, что ангелъ отвалилъ отъ двери гроба... и того камня немного оставлено, а то разобран на мощи...» (Там же). В греческом языке помимо самого распространенного слова λείψανα для обозначения тела почившего святого использовались также слова σκῆνος, σκήνωμα (от глагола σκηνόω - отдыхаю, вмещаюсь) и σῶμα - тело (Kaplan M. De la dépouille à la relique: formation du culte des saints à Byzance du V au XII siècle // Les Reliques: Objets, cultes, symboles. Turnhout, 1999. P. 19-39). Распространенное на Западе слово «реликвии» по значению шире, чем слово «мощи», т. к. кроме тел святых в это понятие входят священные предметы, напр. Честное Древо Креста Господня, пояс Пресв. Богородицы, а также т. н. контактные реликвии.

Под М. понимается как тело святого, так и его части (частицы М.), в т. ч. волосы, кровь, прах. Нетленность М. (corpus incorruptum, corpus integrum) может рассматриваться как особое чудесное свидетельство святости, но не является обязательным ее условием. Кроме того, нетленность останков усопшего иногда может быть особым признаком его греховности. Именно такой взгляд характерен, в частности, для афонской традиции (Успенский. 2003. С. 152, 157). На Руси отношение к облику М. было различным. Согласно летописцу, упоминающему об агиографе Пахомии Логофете (XV в.) и о его Слове на память обретения мощей Московских святителей и чудотворцев (при строительстве Успенского собора (1471)), Пахомий написал, что М. были обретены «в теле», т. е. в целокупном виде «неверия ради людскаго, занеже кои только не в теле лежит, тот у них несвят, а того не помянут, яко кости наги источают исцелениа» (Софийская II летопись // ПСРЛ. 2001. Т. 6. Вып. 2. Стб. 212-213). В совр. традиции нетленными называются не только М., имевшие вид недавно умершего человека, но и кости, и мумифицированные останки. Др. чудесные явления, сопутствующие прославлению М. святого,- благоухание, сияние, источение мира (мироточение; не путать с богослужебным миром), особенно частым чудом от М. является исцеление.

Почитание М.- отличительный феномен христ. традиции. Хотя почитание останков духовных авторитетов есть в практике буддизма и почитание погребений и контактных реликвий - в исламе, по масштабу и культурному значению эти практики несопоставимы c христианской.

В ВЗ мертвое тело рассматривалось как нечистое, и любой, даже случайно прикоснувшийся к нему, нуждался в ритуальном очищении (Числ 19. 11-13). Однако и там говорится о чудесных свойствах тела усопшего праведника: во время похорон некоего человека погребавшие испугались полчищ моавитян и бросили мертвеца в гроб прор. Елисея; как только покойный соприкоснулся с останками пророка, то воскрес (4 Цар 13. 21). Отношение к мертвому телу как к нечистому было и в античности: кладбища (некрополи) закон предписывал устраивать строго за чертой города. В Византии наблюдается принципиальное изменение отношения к погребению под влиянием христ. мировоззрения, согласно к-рому смерть - это сон в ожидании всеобщего воскресения, в связи с чем в отношении погребения появляется термин «усыпальница» (κοιμητήριον). Имп. Констанций II похоронил своего отца имп. равноап. Константина I Великого в специально построенном мавзолее в храме св. Апостолов, задуманном как единый кенотаф 12 апостолов и предназначенном стать усыпальницей визант. императоров и патриархов К-польских. Имп. Феодосий I Великий (379-395) разрешил хоронить умерших в городской черте, но под землей, позже визант. законодательство допускало захоронения в церквах; окончательно закрепил возможность хоронить усопших над землей имп. Лев VI Мудрый (886-912) в своих «Новеллах» (новелла 53; Dagron G. Le Romanité crétienne en Orient: Héritages et mutations. L., 1984. N 9. P. 16-19).

Среди самых ранних свидетельств почитания М.- Мученичество Поликарпа, еп. Смирнского (не ранее 155): «И так мы взяли затем кости его, которые драгоценнее дорогих камней и благороднее золота, и положили, где следовало» (Passio Polycarpi, ep. Smyrnenis. 18 (BHG, N 1556-1560)); а также в Мученичестве св. Игнатия Богоносца († нач. II в.) сообщается о перенесении его св. останков в Антиохию с особыми почестями. Во время правления имп. Диоклетиана и Максимиана Галерия (кон. III - нач. IV в.) уже полностью сформировалось сакральное отношение к телам мучеников. Так, в Мученичестве св. Вонифатия Римского в основе сюжета лежит желание госпожи Вонифатия иметь у себя М. мучеников, за к-рыми она и посылает своего слугу.

Распространено мнение о том, что обычай вкладывать в престол храма частицы М., а также служить литургию на М. мучеников восходит к раннехрист. временам; вероятно, эта т. зр. основывается на указе папы Римского свт. Феликса I, датированном в Liber Pontificalis 269 г., о служении литургий на могилах мучеников (LP. Т. 1. Р. 158). Однако на практике на могилах, по-видимому, совершались лишь поминальные службы, а в местах регулярных собраний христиан для общей молитвы М., как правило, не было (Izzo J. M. The Antimension in he Liturgical and Canonical Tradition of the Byzantine and Latin Churches. R., 1975. P. 12-20). Практика перенесения М. с места захоронения в специально освященный во имя святого храм становится допустимой лишь с сер. IV в. Однако и после VI в. в Византии чин освящения престола и храма не предполагал обязательного вложения М. в престол (Желтов. 2006. С. 70; подробнее см. в ст. Освящение храма).

Впервые М. были извлечены из погребения и перенесены в специальное место, отведенное для них в храме, при имп. Констанции II; по его распоряжению в ц. св. Апостолов, строительство к-рой начал его отец, равноап. имп. Константин I Великий, были перенесены М. апостолов Тимофея, Андрея Первозванного и Луки (Woods D. The Date of the Translation of the Relics of Saints Luke and Andrew to Constantinople // VChr. 1991. Vol. 45. N 3. P. 290). Однако существует предание о том, что ап. Лука отделил от М. Иоанна Предтечи десницу и перенес в Антиохию, где она хранилась в течение мн. веков. Ко времени равноапостольных Константина и его матери Елены относится начало строительства над могилами святых мартириев - культовых зданий особого типа.

М. имеют важное литургическое значение. Частица М. зашита в антиминс. М. посвящены особые богослужебные чины, напр. чин омовения святых мощей, крестный ход с М., исхождение на литии к месту упокоения М. (подробнее см.: Желтов. 2006. C. 70-82). В церковном календаре отмечаются даты обретения М. (обнаружение или раскрытие гробницы святого) и перенесения М. В агиографии обретению и перенесению М. определенного святого часто посвящаются сказания, что дает возможность говорить об особых агиографических жанрах («Обретение мощей» и «Перенесение мощей»).

М., как и др. реликвии, играли важную роль в церемониях визант. двора. Император вместе с патриархом участвовал в перенесении М. При имп. Константине VII Багрянородном (912-959) в К-поль была привезена из Антиохии десница Иоанна Предтечи, к-рая впосл. находилась в ц. Пресв. Богородицы Фаросской (месте хранения мн. реликвий и М.). Десницей освящали воду на праздник Крещения Господня, а также поставляли на царство императоров (Const. Porphyr. De cerem. I 3); в этой церемонии рука, крестившая Христа, символически указывает на параллель между Христом и визант. императором (Kalaverzou. 1997. P. 73).

Реликварий с частицей десницы первомч. архид. Стефана в соборе св. Корнелия в г. КорнелимюнстереОдно из самых ранних сочинений, в к-ром ведется полемика с противником поклонения М. Вигилянцием, принадлежит блж. Иерониму Стридонскому († 419/20) - «Против Вигилянция». В дальнейшем мн. отцы Церкви обращались к вопросу о почитании М. В целом они трактовали благодатное действие М. и происходящие от них чудеса как напоминание о подвиге святого и призыв следовать его примеру, а также как продолжение тех благодеяний, которые святой совершал при жизни, т. е. в М. сохраняется благодать, дарованная святому при жизни. Один из самых известных примеров обращения к М. святого как к живому человеку - это чудо вмц. Евфимии Всехвальной. По сведениям агиографических источников, на Вселенском IV Соборе (Халкидонском, 451 г.) велись длительные прения относительно монофизитства. Поскольку ни одна из сторон не могла представить аргументы, способные окончательно убедить оппонентов, архиеп. К-польский свт. Анатолий предложил написать тезисы православного и монофизитского учений на 2 свитках и положить их в раку с мощами вмц. Евфимии. Когда на 4-й день после этого открыли раку, свиток с положениями монофизитской ереси находился в ногах святой, а свиток с изложением православных вероучительных определений она держала в руке и сама протянула его свт. Анатолию.

Чудо вмц. Евфимии Всехвальной на IV Вселенском Соборе. Роспись Успенского собора Троице-Сергиевой лавры. 1684 г. Артель Д. Г. ПлехановаОднако четкой богословской доктрины о М. в трудах отцов Церкви так и не было сформулировано. Можно найти даже нек-рые противоречия во взглядах отцов, особенно это касается перенесения и перезахоронения останков. Так, свт. Иоанн Златоуст в «Слове о сщмч. Вавиле» писал: «Не на то гляди, что лежит пред тобой нагое тело мученика, лишенное душевной деятельности, а рассмотри то, что в нем присутствует иная, высшая самой души сила, благодать Святого Духа, которая через свои чудотворения всем говорит в защиту воскресения» (Ioan. Crysost. De st. Bab. // PG. 50 Col. 529). Однако в том же «Слове...» святитель так обозначает свое отношение к погребению и перезахоронению тел: «Кто слыхал, чтобы мертвые были когда-нибудь изгоняемы? Кто видал, чтобы приказывалось переносить с одного места на другое бездушные тела... Общие законы природы у всех людей - покрывать умершего землей, предавать погребению и хоронить в недрах матери всех - земли» (Ibid. Col. 351).

Вопрос богословского обоснования почитания М. особенно остро встал в период иконоборчества, когда было отвергнуто почитание не только изображений Бога и святых, но и М.; кроме того, происходило их осквернение и в некоторых случаях уничтожение. Почитание М., как и св. икон, было утверждено на Вселенском VII Соборе: «Как спасительные источники Господь Христос даровал нам останки святых, источающие немощным многообразные благодеяния, изливающие благовонное миро и прогоняющие демонов» (ДВС. Т. 4. С. 410). В Деяниях Собора было записано: «Итак, мы определяем, чтобы осмеливающиеся думать или учить иначе, или по примеру непотребных еретиков презирать церковные предания и выдумывать какие-либо нововведения, или же отвергать что-либо из того, что посвящено церкви, будет ли то Евангелие, или изображение креста, или иконная живопись, или святые останки мученика, а равно [дерзающие] с хитростию и коварно выдумывать что-либо для того, чтобы ниспровергнуть хотя какое-либо из находящихся в кафолической церкви законных преданий, и наконец [дерзающие] давать обыденное употребление священным сосудам и досточтимым обителям,- определяем, чтобы таковые, если это будут епископы или клирики, были низлагаемы, если же будут иноки или миряне, были бы отлучаемы» (ДВС. Т. 7. Деян. 7. С. 285). К этому же времени относятся слова прп. Иоанна Дамаскина: «Владыка Христос даровал нам мощи святых, как спасительные источники, которые источают многоразличные благодеяния и изливают миро благовония. И пусть никто не сомневается... По Закону всякий, прикоснувшийся к мертвому, почитался нечистым; но святые не суть мертвые. Ибо после того, как Тот, Кто есть сама жизнь и Виновник жизни, был причтен к мертвым, мы уже не называем мертвыми почивших в надежде воскресения и с верою в Него» (Ioan. Damasc. De fide orth. 15).

Центральная улица Дальних пещер Киево-Печерской лаврыВ храме местом пребывания М. служат разные виды вместилищ: рака, саркофаг, мощевик (обычно в виде креста (см., напр., ст. Кийский крест) или ковчежца, где хранятся небольшие частицы М.), различного рода реликварии. М. могут быть доступны для всеобщего поклонения, а могут выноситься из алтаря, ризницы или сокровищницы лишь в особые дни. Уникальное место представляет собой некрополь Киево-Печерской лавры, где М. ее святых насельников одновременно и пребывают в месте их погребения в пещерах, и доступны для взгляда и поклонения паломников. М. могут также находиться под спудом, т. е. храниться в запечатанной раке и никогда не открываться для поклонения. В Византии кроме алтаря М. могли вкладываться в др. части здания церкви, особенно распространено предание о том, что М. святых (неизвестных по имени) были вложены во все или во многие колонны главного храма К-поля - Св. Софии (Dagron G. Constantinople imaginaire: Études sur le recueil des Patria. P., 1984. P. 197, 203, 238. Not. 117); есть сведения о М., вложенных в колонны, а также в кладку стен и фундамент др. храмов (подробнее см.: Teteriatnikova N. Relics in the Walls, Pillars and Columns of Byzantine Churches // Восточнохристианские реликвии / Ред.-сост.: М. Лидов. М., 2003. С. 77-92).

М. также помещают в оклады икон и непосредственно в доски, на которых пишутся иконы, подобные примеры известны в византийском и домонгольском древнерусском искусстве, а также в искусстве позднего средневековья. Уникальное свидетельство имеется относительно написания Влахернской иконы Божией Матери: в Свидетельствованной грамоте патриарха К-польского Паисия I отмечено, что икона создана «смешением от святых мощей и от иного многого благоуханного состава», т. е. фактически сама икона является мощевиком-реликварием, поскольку М. были добавлены в краску. В лит-ре XIX в. имеется упоминание о составе мощей, использованных для написания иконы,- это пепел св. мучеников Никомидийских (Виктора, Викторина, Клавдиана и Вассы), а также преподобномучеников Синайских и Раифских.

Практика разделения М. на части известна с IV в. Согласно православному учению, действие благодати всецело сохраняется в каждой частице М. Феодорит, еп. Кирский (V в.), писал о разделении М.: «Тела святых не скрывает могила, но их делят между собой города и деревни, и называют их спасителями душ и врачевателями тел, их почитают как стражей и хранителей городов... и притом, что тело бывает разделено, благодать остается неделимой» (Theodoret. Curatio. VIII // PG. 83. Col. 1012). Однако в агиографии мы видим противоречивые примеры отношения к разделению М. Так, напр., в Мученичестве Менигна († III в., пам. 22 нояб.) описано, как святой явился одному из христиан, к-рый под покровом темноты забрал его тело для погребения, но оставил голову, и повелел забрать ее. Мотив воссоединения или запрет на разделение останков по воле святого довольно распространен в житийной лит-ре. Однако в Житии прп. Константина Синадского (IX в., пам. 26 дек.) есть примеры благоволения святых к разделению их М.: после того как Константин долго молился в пещере, где находились останки т. н. Явленных святых, он увидел, как от их М. отделился большой палец, предназначенный ему в дар (Житие прп. отца нашего Константина, что из иудеев. Житие св. исп. Никиты, игум. Мидикийского / Пер., сост.: Д. Е. Афиногенов. М., 2001. С. 33). Через нек-рое время во сне Константину явился св. Паламон, приказал прийти в его храм, взять десницу от его М. и отнести ее в определенный мон-рь (Там же. С. 35). Показательная выборка визант. агиографических источников, общее число которых весьма велико, где содержатся примеры почитания М., а также представлены особенности визант. мировоззрения относительно останков святых, собрана А. Ю. Виноградовым (Реликвии в визант. агиографии / Сост., пер., коммент.: А. Ю. Виноградов // Реликвии в Византии и Др. Руси: Письменные источники / Ред.-сост.: А. М. Лидов. М., 2006. С. 11-51).

На Западе обычай разделять М. не был распространен до VIII в. и вошел в обиход в связи с необходимостью защиты М. при нашествии варварских племен. Не было и однозначного отношения к разделению М.: так, погребение св. Франциска Ассизского († 1226) было намеренно скрыто, чтобы его останки не подверглись разделению. Однако на Западе хорошо понимали религиозную и культурную ценность М. и реликвий. После взятия К-поля (1204) участниками 4-го крестового похода в Зап. Европу было вывезено огромное количество М., др. реликвий и икон; для хранения этих святынь в 1242-1248 гг. в Париже Людовиком IX Святым была специально построена часовня-реликварий Сент-Шапель; опись захваченного была составлена П. Э. Д. Рианом (Riant P. E. D., ed. Exuviae Sacrae Constantinopolitanae. Gen., 1877-1878. T. 1-2). Наличие в кафедральных соборах европ. городов М. св. покровителя города играло важную роль в духовной жизни средневек. общества.

На Руси практика разделения М. местных святых не получила такого широкого распространения, как в Византии, однако частицы М., привозимые из Греции (XVII-XVIII вв.), благоговейно принимались и почитались. Власти Османской империи, под чьим началом находилась Греция, также отдавали себе отчет в ценности М. и реликвий, строжайше запретив их вывоз, поэтому в Россию М. попадали в обход османского законодательства.

Похищение мощей ап. Марка из Александрии. Мозаика собора Сан-Марко в Венеции. XI в.С самого раннего времени М. являлись объектом паломничества. Так, на гробнице вмч. Мины (пам. 11 нояб.) в кон. III-IV в. возник известный во всем христ. мире паломнический комплекс Абу-Мина. Нередко паломники оставляли подробное описание путешествий с перечислениями М. и др. реликвий, которым им удалось поклониться. Известны воспоминания паломницы Эгерии (Itinerarium Egeriae, кон. IV в.), а из рус. источников - описания паломнических поездок игум. Даниила (2-я пол. ХI - 1-я пол. ХII в.) - автора «Жития и хожения игумена Даниила», свт. Антония, архиеп. Новгородского († 1232), и «Книги Паломник» диак. Зосимы (кон. XIV - 1-я пол. XV в.). В паломнических центрах специально для паломников производили памятные предметы - евлогии, к-рые могли в свою очередь становиться объектами почитания в том месте, куда их привозили путешественники.

Мощи прп. Александра Свирского в Свято-Троицком Александровом Свирском мон-реМ. были не только святыней, но и считались ценным имуществом, которое можно продать, купить, подарить и выкрасть. Сохранилось сказание о похищении мощей ап. и евангелиста Марка, к-рые венецианцы перевезли из Александрии в Венецию, спрятав в корзине с овощами, а сверху закрыв кусками свиной туши, чтобы избежать обыска мусульман (BHL, N 5283-5284). Тайным способом были вывезены из Мир Ликийских в Бари и М. свт. Николая. Святыни выкрадывали под предлогом спасения от уничтожения, к-рое им, возможно, действительно грозило при мусульм. владычестве; это явление получило название furta sacra («священное воровство»; см.: Geary P. J. Furta sacra: Thefts of Relics in the Central Middle Ages. Princeton, 1978).

Практика разделения М. и отношение к ним как к материальным ценностям привела к появлению фальсификаций. Критика подделки М. и обмана верующих нашла отражение в трактате Ж. Кальвина «О реликвиях» (1543) (Traité des reliques // Opera. B., 1867. Vol. 6. Col. 405-452. (CR; 34)), в к-ром рассматривается не только подделка М., но и фальшивые реликвии, напр. щит и меч арх. Михаила и др. Призыв Кальвина отказаться от почитания М. и др. реликвий был воспринят протестантами. В России, куда существенная часть М. поступала из Греции, также отмечены случаи путаницы в связи с этими святынями (см., напр., в ст. Иоанн Златоуст, разд. «Мощи»). Вопрос о необходимости обращать внимание на подлинность М. был принципиально подчеркнут имп. Петром I в Духовном регламенте от 1721 г. В антирелигиозной лит-ре реликвии иногда объявляются фальшивыми необоснованно: напр., якобы наличие неск. десниц к.-л. святого может объясняться тем, что небольшая частица М. помещена в реликварий в форме правой кисти,- т. о., под десницей святого понимается не собственно правая рука, а мощевик с ее частицей, изготовленный в форме руки.

Во время революционных потрясений антирелиг. настроения приводили к серьезному ущербу и физическому уничтожению реликвий и М. Так, много М. было уничтожено или без вести утрачено в период Великой Французской революции (1789-1799). В России в 1918 г. началась кампания по вскрытию М. (см. ст. Вскрытие мощей), в ходе которой была выявлена практика восполнять недостающие фрагменты останков посторонними материалами (воском, ватой и т. п.), что было обусловлено букв. пониманием термина «нетленные мощи» некоторыми священнослужителями, возникшим в России в XVIII-XIX вв. Свт. Тихон, патриарх Московский и всея России, в 1919 г. издал указ «Об устранении поводов к глумлению и соблазну в отношении святых мощей», которым предписывал епархиальным архиереям удалить посторонние включения в М. Во время советской кампании по вскрытию М. (до 30-х гг. XX в.) святыни, как правило, не уничтожали, а отправляли на хранение в запасники музеев. Многие святыни впосл. были возвращены Церкви, как, напр., мощи прп. Александра Свирского, вскрытые одними из первых (возвращены в 1998). Однако при вскрытии происходило осквернение М.

В наст. время существует практика научного исследования М. с целью установления их подлинности. Так, в 1998 г. научная комиссия, включавшая специалистов различных областей науки (генетиков, историков, биологов и антропологов), в течение 2 лет изучала подлинность мощей ап. Луки, хранящихся в Падуе (Италия). Результаты исследований были оглашены на Международной конференции «Святой евангелист Лука: свидетель веры, которая объединяет» (2000); комиссия не нашла доводов против того, что эти М. могут принадлежать ап. и евангелисту Луке (Bellinati C. e. a. Conclusive synthesis // San Luca Evangelista testimone della fede che unisce: Atti del congresso intern., Padova, 16-21 ottobre 2000. Padova, 2003. Vol. 2. P. 747-749). До наст. времени продолжается работа по идентификации останков царской семьи (см. ст. Екатеринбургские останки).