НАСЕДКА

(Наседкин; Шевелев Иоанн Васильевич, в монашестве Иосиф; ок. 1570 - ок. 1660), свящ., богослов, справщик Московского Печатного двора. Род. в с. Клементьеве, принадлежавшем Троице-Сергиеву мон-рю, происходил из детей боярских. В возрасте 24 лет был возведен в сан диакона, а в 1608 г. в возрасте ок. 38 лет - в сан священника. При приближении к Троице-Сергиеву мон-рю войск «тушинского вора» Лжедмитрия II Н. покинул Клементьево, чтобы укрыться за стенами обители. Н. провел в мон-ре весь период осады, длившийся почти 16 месяцев, с 1608 по 1610 г. Будучи непосредственным участником героической обороны обители во главе с архим. Иоасафом, Н. позже описал эти события в своих сочинениях. После снятия осады с мон-ря Н. не вернулся в родное село, выжженное войсками самозванца, а остался в Троице-Сергиевом мон-ре, чтобы иметь возможность помочь пастве. Он исполнял требы для мирян в ц. прп. Сергия, сблизился с новым архимандритом - прп. Дионисием (Зобниновским). Наряду с прп. Дорофеем Н. помогал прп. Дионисию устраивать в с. Клементьеве за счет монастырской казны дома и больницы для обездоленных людей, разоренных войной. Вместе с радонежскими преподобными Н. заботился о больных и увечных, совершал таинства Евхаристии и Елеосвящения.

Последующие политические изменения в стране - низложение царя Василия Иоанновича Шуйского и призвание на рус. трон польск. королевича Владислава (см. Владислав IV Ваза) - были крайне отрицательно восприняты в только что освободившейся от польск. осады обители. Прп. Дионисий, тесно связанный с патриархами Московскими, святителями Иовом и Ермогеном, был убежденным сторонником династии рус. происхождения. Монастырские власти активно поддержали 1-е и 2-е Ополчения. При посредничестве архим. прп. Дионисия удалось добиться объединения сил князей Д. М. Пожарского и Д. Т. Трубецкого. С 1610 по 1612 г. из Троице-Сергиева мон-ря прп. Дионисий рассылал многочисленные послания (сохр. экземпляры в Казани и Перми, остальные известны в пересказе Н.) с призывами к освобождению от инославной власти. В грамотах архимандрита проводилась мысль о том, что «окаянные лютори не щадят никого», и для спасения от «еретиков и поляков, вечных врагов и богоборцов литовских людей» необходимо «всем православным христианом быть в соединении и стать сообща против вечных врагов креста Христова - польских и литовских людей». Прп. Дионисий своим авторитетом снимал с жителей России, присягнувших принцу Владиславу, грех клятвопреступления. В изложении Н. он убеждал, что Сам Бог «помощник был бедным, и отчаянным, и худым, и не могущим стояти против супостатом». Впосл. Н. говорил о своем непосредственном участии в составлении этих воззваний, сыгравших важнейшую роль в изгнании из Москвы польск. гарнизона и последующем созыве Земского собора 1613 г.

С новоизбранным царем Михаилом Феодоровичем насельники мон-ря установили тесные связи. Одним из проявлений особого расположения нового правителя к обители стало приглашение троицких монахов к книжному исправлению (редактированию книг, прежде всего богослужебных). В 1613 г. правительство Михаила Феодоровича восстановило Печатный двор, а в окт. 1615 г. по царской грамоте началась сверка богослужебных книг для переиздания Требника 1602 г. В Москву из Троице-Сергиева мон-ря были вызваны известные своей ученостью справщик мон. Арсений Глухой и книгохранитель обители Антоний (Крылов). Последний предусмотрительно отказался от поездки, сославшись на старческую немощь; вместо него в Москву отправился Н. Арсений настоял на привлечении к работе прп. Дионисия. По просьбе последнего и Н., к-рый жаловался, что в мон-ре у него остались жена и дети, редактирование было перенесено в Троице-Сергиев мон-рь. Исправление Требника началось 8 нояб. 1616 г. и продолжалось полтора года, после чего сподвижники прп. Дионисия приступили к исправлению богослужебных книг. За 1616-1619 гг. была проведена сверка предшествующих московских печатных Служебников, были отредактированы Цветная Триодь, Октоих, Общие и Месячные Минеи, Псалтирь, Канонник. Наибольшей переработке подвергся Типикон 1610 г., изданный с благословения местоблюстителя Патриаршего престола Сарского и Подонского (Крутицкого) митр. Ионы (Архангельского). Редактором Типикона был головщик Троице-Сергиева мон-ря Логин Корова. Образцом для работы троицких справщиков являлись древнейшие слав. списки, к-рыми располагали мон-рь и книжные собрания Москвы. При необходимости работы с греч. оригиналами справщики обращались к настоятелю Архангельского собора Кремля греку архиеп. свт. Арсению Элассонскому. Кроме того, справщики обратились к наследию правосл. книжников Речи Посполитой. Ими была привлечена «Книжица в шести отделах» (Острог, 1599) и, возможно, др. сочинения. Готовые тексты в мае 1618 г. были представлены митр. Ионе. Результаты деятельности троицких редакторов вызвали у него большие сомнения, что не в последнюю очередь было порождено их критикой изданий, осуществленных с благословения самого митрополита.

Свящ. Иоанн Наседка. Сборник полемических произведений «Изложение на люторы». После 1620 г. (РГБ. Ф. 173.1. № 177. Л. 3)

В 1618 г. митр. Иона созвал Собор, к-рый должен был вынести решение о правильности книжных исправлений Дионисия (Зобниновского) и его помощников. Их оппонентами выступили др. насельники Троице-Сергиева мон-ря: уставщик Филарет, головщик Логин Корова, ризничий Маркелл. Эти связанные с книжной справой иноки настаивали, что прп. Дионисий «во многих книгах выскребал, и вырезал, и писал во том месте по своему произволу. А пущий у них развратник архимандричий крылошанин старец Антоний, да старец Арсений Глухий, да Клементьевский поп Иван Наседка». К обличителям присоединился архимандрит Чудова в честь Чуда архангела Михаила в Хонех мужского монастыря Авраамий. Жесткую критику предпринятые исправления встретили и со стороны подьячего Разрядного приказа Антония Подольского, также принимавшего ранее участие в работе Печатного двора. Главным пунктом развернувшейся полемики стал прилог «и огнем». Справщики обратили внимание на формулу молитвы освящения воды в праздник Богоявления: «Сам и ныне Владыка, освяти воду сию Духом твоим и огнем». Тексту соответствовал обряд погружения зажженных свечей в воду. Дионисий и его сподвижники, не найдя аналогов в привлекаемых ими древних рукописях, расценив эту формулу как нововведение, исключили ее из молитвы. Свт. Арсений Элассонский подтвердил отсутствие прилога в греч. богослужебных книгах.

Исключение прилога предполагало уничтожение обряда погружения свечей в праздник Богоявления, распространенного в рус. традиции. Позиция Антония Подольского была расценена Собором как наиболее соответствующая канону и церковной практике, а позиция его оппонентов - как противоречащая вероучению («Духа Святаго не исповедует, яко огнь есть»). В народе распространялись слухи, что редакторы «огонь из мира хотят вывести». Решением Собора 1618 г. прп. Дионисий, Арсений Глухой и Н. были признаны виновными и подлежащими церковному наказанию. Прп. Дионисий и Н. были лишены сана и подверглись запрещению в служении, старцы Арсений Глухой и Антоний (Крылов) отлучены от причастия. Всех предписывалось отправить в ссылку в далекие мон-ри.

Дионисия (Зобниновского) поместили в заточение в Новоспасском московском в честь Преображения Господня монастыре, Арсения Глухого - на подворье Кириллова Белозерского в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыря. Только Н. удалось каким-то образом добиться смягчения наказания, хотя и его с семьей должны были выслать.

Н. подал новому патриарху и отцу царя Филарету (Романову), возвратившемуся в 1619 г. из польск. плена, прошение о пересмотре своего дела. Новый предстоятель начал деятельность с отмены почти всех постановлений своего предшественника. В 1620 г. был созван церковный Собор, призванный разобраться в законности решений митр. Ионы об исправлении Требника. Антоний Подольский написал к Собору трактат «Об огни просветительном» (не сохр.), доказывающий каноничность прилога «и огнем». На Соборе с аргументацией своей позиции выступил прп. Дионисий.

Н., сумевший до начала Собора ознакомиться с произведением Антония Подольского, составил 2 произведения в защиту своей позиции: Речь на Соборе 1619 г. и «О словеси Божии…». Прослеживается текстуальная зависимость Речи Н. от 1-й редакции произведения «Об огни» прп. Дионисия; «О словеси» Н.- от 2-й редакции того же произведения. О. В. Чумичёва не исключает возможности подготовки Н. 2-й редакции «Об огни». На Соборе Н. горячо отстаивал свою позицию («митрополиту Ионе и архимандритам и честным протопопам, спираючись, очи слюной забрызгал»). Патриарх Филарет обратился к Иерусалимскому патриарху Феофану IV, приехавшему в Москву в апр. 1619 г., с просьбой о внесении ясности в богословский спор. Феофан подтвердил отсутствие прилога в греч. книгах. В итоге восторжествовала т. зр. троицких справщиков, они были полностью оправданы; в 1625 г. Собор 4 правосл. патриархов подтвердил неканоничность прилога.

После завершения Собора 1619 г. архим. Дионисий возвратился в Троице-Сергиев мон-рь. Арсений Глухой и Антоний (Крылов) стали справщиками Московского Печатного двора. Н. из всех участников прений был наиболее выделен патриархом. После снятия осуждения приходский священник остался в Москве, вошел в окружение патриарха Филарета и с этого времени активно участвовал в создании и публикации канонических, полемических и др. произведений. Патриарх Филарет не остановился на осуждении деятельности своего предшественника - местоблюстителя митр. Ионы (Архангельского). На новом Соборе 1620-1621 гг. был поставлен вопрос об отношении к зап. христианству. Собор урегулировал вопрос о способе вхождения инославных в Русскую Церковь, предписав принимать католиков и протестантов первым чином (повторным крещением). В качестве единственно возможного канонического текста на Соборе 1620-1621 гг. была принята т. н. Сводная редакция чиноприятий, появившаяся не позднее сер. XVI в. Возможно, Н. принял участие в редактировании Постановлений Собора 1620-1621 гг., известных по рукописному (РГБ. Троиц. № 741) варианту. Не исключено, что к Собору 1620-1621 гг. Н. подготовил подборку антикатолических и антипротестантских византийских, украинско-белорусских сочинений, проводящих мысль о глубинных расхождениях вост. и зап. христианства. Ригоризм в отношении зап. христианства был свойствен всем насельникам Троице-Сергиева монастыря, пережившим его осаду, а архим. св. Дионисий (Зобниновский) являлся сторонником повторного крещения католиков. Наиболее вероятно, Н. показал имеющиеся у него полемические материалы патриарху Филарету еще во время Собора 1620 г. На их основе он создал авторскую компиляцию, получившую позже название «Изложение на люторы». В свою очередь компиляция легла в основу анафематизмов протестантам. В изначальном варианте Сводной редакции чиноприятий реформационные учения не были обозначены как самостоятельные конфессии. Сочинение Н. заполнило этот пробел. Впервые появилась специальная статья, описывающая процедуру приема в Православие представителей протестант. деноминаций. Н. стал пользоваться авторитетом специалиста по зап. богословию, что определило его новое важное назначение.

Сразу после Собора 1621 г. Н. был отправлен патриархом Филаретом с дипломатической миссией. В борьбе с 2 потенциальными противниками - Речью Посполитой и Швецией наиболее выгодным для России союзником представлялась Дания. Сближение предполагалось скрепить браком царя Михаила Феодоровича с племянницей дат. кор. Кристиана IV, дочерью герц. Голштинского Доротеей Августой. В Копенгаген направили «великое посольство» во главе с кн. А. М. Львовым и дьяком Ж. М. Шиповым. Н. вошел в состав посольства в качестве священника, но помимо пастырских обязанностей мог еще консультировать послов в определенных ситуациях (перед заграничной поездкой Н., к-рого продолжали именовать приходским священником с. Клементьева, выдали одеяния с Казенного двора - РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 207. Л. 24-26 об.). Посольству была дана инструкция с жестким требованием повторного крещения невесты. Однако миссия в Копенгаген оказалась неудачной из-за нежелания дат. короля породниться с Романовыми. Обязательное требование повторного крещения лишь укрепило решение Кристиана IV отказаться от проекта династического брака. По возвращении в Москву все участники посольства подготовили отчеты. Н. преподнес патриарху Филарету расширенную версию «Изложения на люторы».

После провала династического проекта тон полемики стал особенно жестким. Участвовать в дискуссии в Копенгагене офиц. богослову не пришлось - переговоры не состоялись, и подготовленные аргументы вошли в полемическое сочинение. Кроме того, находясь с брачной миссией в Дании, Н. собирал дополнительные материалы для обличения нравов лютеран, давая протестантам самые негативные характеристики. К заимствованным ранее сочинениям византийских и украинско-белорусских авторов Н. добавил русские антиеретические, а также собственные произведения, в большинстве своем написанные под непосредственным впечатлением от посещения Дании. Н. поместил в «Изложение на люторы» виршевую филиппику о быте и богослужении протестантов, описав увиденную в загородной королевской резиденции Фредериксборге кирху. Критику правосл. богослова вызвали архитектура и убранство здания, но особый гнев - отсутствие икон и наличие скульптуры. Кроме того, Н. высмеивал обычаи королевского двора и зап. протестантов в целом. Произведение было рассчитано на рус. читателей, а также предназначалось для диспутов с представителями иностранных держав.

В сопровождающем «Изложение на люторы» послании к духовному владыке Н. рекомендовал передать сочинение в Посольский приказ для наставления в полемике дипломатов и переводчиков. На определенном этапе к «Изложению на люторы» были подготовлены виршевые полемические предисловия, исследованные В. К. Былининым. Для всего сочинения предназначалось «Предисловие на еретики», к отдельным разделам - антипротестантское «Написание о лютом враге Мартине» и антикатолическое «О римских и латинских папежах». В дополнительных главах к «Изложению на люторы» в списках помещались тексты Н. о прилоге «и огнем». Произведение распространялось в рукописной традиции анонимно и сохранилось в 2 редакциях. Авторство Н. было убедительно доказано А. П. Голубцовым (Голубцов. 1888). Новые царские пожалования дорогими тканями, наиболее вероятно, были назначены Н. именно за это произведение (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 209. Л. 423-423 об., 585 об.- 586). Кроме того, Н. стал крестовым священником домовой ц. Благовещения в Кремле.

Сразу после этого, очевидно по распоряжению патриарха Филарета, Н. приступает к подготовке издания Постановлений Собора 1620-1621 гг. в составе Большого святительского (архиерейского) Требника (М., 1624). Н. стал одним из составителей печатной версии приговоров Собора 1620 г., чей текст тесно связан с «Изложением на люторы» и др. памятниками, к-рыми располагал Н. В печатной версии Постановлений было повторено «От собрания преподобного отца Иосифа Волоцкого о иноческом чину како бысть» в редакции «Изложения на люторы». В анафематизмах протестантам, составленных на основе того же текста, упомянут «Катехизис» Симона Будного, списком к-рого владел Н. После совместной работы справщиков Большой святительский Требник 1624 г. был издан скромным тиражом в 30 экз. (обычный тираж составлял 1,2 тыс. экз.). Он предназначался лишь для узкого круга лиц. Книги были разосланы в дар («безденежно») высшим церковным иерархам и в Посольский приказ. Работа по подготовке Большого святительского Требника укрепила положение Н. Он был приближен ко двору и постоянно получал дары с Казенного двора на Пасху, а также по личному указанию правителя (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 208а. Л. 264; Кн. 280. Л. 228-228 об., 364 об., 410 об.- 411; Кн. 281. Л. 105, 324 об.- 325, 346-346 об.; Кн. 282. Л. 231). В 1626 г. Н. достигает еще более высокого статуса: его назначают ключарем Успенского собора Кремля. Придворный богослов продолжал регулярно получать царские дары (Там же. Кн. 283. Л. 256 об; Кн. 284. Л. 126, 148-148 об.).

Вероятно, одно из пожалований стало наградой за участие Н. в прениях о «Евангелии учительном» архим. Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого). В этот период политика руководства страны была направлена на ограничение доступа продукции правосл. типографий Речи Посполитой в Россию. Первые из сохранившихся грамот о «книгах литовской печати» датируются осенью 1626 г. Очевидно, воеводы, выполняя царское распоряжение, задержали на границе крупную партию украинско-белорус. изданий. Среди них преобладали экземпляры «Евангелия учительного» Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого) (1619, Евье или Рахманов), получившего негативные отзывы в Речи Посполитой. В 1625 г. Поместный Собор в Киеве во главе с Киевским митр. Иовом (Борецким) обнаружил множество неканоничных суждений в опубликованном 6 лет назад «Евангелии учительном». Текст Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого) был подвергнут осуждению. Постановления Собора не сохранились до наст. времени. Согласно пересказу Н. и др. участников прений 1627 г., приговоры представляли собой перечень обвинений «Евангелию учительному», прежде всего в следовании католич. постулатам. Постановления Киевского Собора 1625 г. содержали рекомендации, как исправить текст в строго правосл. духе. Кирилл (Транквиллион-Ставровецкий) предпочел перейти в униат. церковь. Украинские и белорусские книготорговцы стремились избавиться от неблагонадежного товара и свозить нераспроданные издания в Россию, но их товар был конфискован и отправлен в Москву.

Монах Киево-Печерского мон-ря Афанасий (Китайчич), назначенный в России игуменом переяславль-залесского во имя сщмч. Никиты муж. мон-ря, предоставил патриарху Филарету «тетради»-определения Иова (Борецкого) о произведении Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого). Патриарх попросил Афанасия указать на печатном экземпляре «Евангелия учительного», какие именно положения Кирилла вызвали несогласия Киевского митрополита. «Тетради» и экземпляр с пометами Афанасия в нояб. 1627 г. патриарх Филарет отдал на апробацию рус. богословам - проявившему себя в диспуте с Лаврентием Зизанием Богоявленскому игум. Илии и Н. Справщики еще раз сверились с печатной версией и дополнили «тетради» собственными критическими замечаниями. В результате двойного редактирования постановлений Киевского Собора 1625 г. возник рус. текст прений по поводу «Евангелия учительного» Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого). Текст прений, распространявшийся в рукописях, сохранился в 2 редакциях. В 1627 г. на Красной пл. партия «Евангелия учительного» была показательно сожжена. Сочинение было предписано изымать по всей стране. Н. получил вознаграждение за выполненную работу. Но примерно с 1630 г. пожалования «в приказ» прекращаются. Новых ответственных поручений Н. не получал 10 лет, до 1636/37 г., фигурируя в источниках как ключарь Успенского собора. Известно, что Н. участвовал в «пещном действе», получал необходимые для нужд храма предметы с Казенного двора (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 289. Л. 285; Кн. 290. Л. 222; Кн. 292. Л. 120, 268). По мнению Былинина, после кончины патриарха Филарета 10 окт. 1633 г. Н. попал в опалу, и он был на короткое время выслан с семьей из Москвы.

Изменения в судьбе Н. происходят с кон. 30-х гг. XVII в., на к-рые приходится новый этап критики зап. вероисповеданий. Тексты, созданные при патриархе Филарете, вновь становятся актуальными. Осведомленность Н. в полемическом богословии понадобилась вновь, и в 1638 г. его включают в штат Печатного приказа вместо скончавшегося Арсения Глухого. Н. был 2-м членом Правильной палаты после старшего справщика протопопа кремлевского собора во имя Черниговских чудотворцев Михаила Рогова. Руководство единственной в стране типографией было возложено на главу приказа Большого дворца кн. Львова, знакомого Н. по дат. посольству.

Началом осуществления новой издательской программы стало переиздание Большого святительского Требника 1624 г. План повторной публикации Требника обусловил возобновление споров о прилоге «и огнем». Свт. Аффоний, митр. Новгородский и Великолуцкий, в 1639 г. в обход духовных властей направил царю развернутое послание с доказательствами каноничности прилога. Сочинение дошло в единственном экземпляре (ГИМ. Син. № 822, конволют). На полях текста (автографа?) сохранились многочисленные полемические заметки, опровергающие тезисы автора. Существует предположение об их принадлежности Н. Гипотеза о его авторстве подкрепляется наличием сочинений Н. о неканоничности прилога, присоединенных к тексту Аффония в рукописи. Очевидно, что произведение, ставящее под сомнение правомерность публикации Требника без прилога, было отправлено одному из издателей. Мнение Аффония было отвергнуто, а пастырь попал под следствие, хотя и по др. поводу.

В историографии давно утвердилось мнение, что подготовка канонического сборника, содержащего чины приема католиков и протестантов, была вызвана проектом нового династического брака старшей дочери Михаила Феодоровича Ирины Михайловны с сыном дат. кор. Кристиана IV Шлезвиг-Голштинского - гр. Вальдемаром (в России его называли принцем, однако рожденный в морганатическом браке Вальдемар не имел прав на дат. трон). Т. к. граф должен был остаться в России, с неизбежностью вставал вопрос о конфессиональной принадлежности буд. царского зятя. Для патриарха Иоасафа I единственным приемлемым вариантом было принятие графом Православия через 1-й чин (крещение). Большой Требник 1624 г., содержащий Сводную редакцию чиноприемов, дополненный и переработанный, был издан в составе Мирского и Иноческого Требников 1639 г. На этот раз каждое издание было представлено традиционным для того времени тиражом - 1200 экз.

В 1641 г. при участии Н. была начата публикация Сборника о почитании икон (М., 1642), составленного преимущественно из святоотеческих Слов в защиту иконопочитания, актуализировавшего «антииконоборческую» литературу XVI в. Использование авторитета отцов церкви в противостоянии с реформаторами, отождествляемыми с еретиками первых веков и иконоборцами, означало скрытую полемику. Сборник был призван высветить древность установления иконопочитания, что в контексте спора с протестантами, подтверждало истинность Православия. Помимо освященных традицией памятников Сборник о почитании икон включал антиеретическое произведение прп. Зиновия Отенского и др. тексты. Ряд текстов находил параллели с «Изложением на люторы» Н. Это касалось прежде всего разделов из виленской «Книги о образех» (1596), текст к-рой был полностью воспроизведен в «Изложении на люторы» Н., но в др. переводе. В том же 1641 г. Н. был награжден вместе с М. Роговым драгоценными тканями и мехами (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 297. 1641. Л. 51 об.- 52).

Впервые за существование Печатного двора предполагалась публикация сб. «Просветитель Литовский I», полностью посвященного критике зап. христианства (создан, как и «Изложение на люторы» Н., в 20-х гг. XVII в. в окружении патриарха Филарета). Оба памятника представляли собой авторские компиляции преимущественно из украинско-белорус. полемических сочинений, были близки по составу и имели множество текстовых параллелей. Однако в отличие от узконаправленного на протестантов сочинения Н., «Просветитель Литовский I» имел более широкий спектр критики. Он обличал практически все инославные конфессии: католицизм, протестантизм, арм. вероисповедание. В нем с помощью богословской критики проводилась мысль об исключительном месте России среди проч. христ. стран. «Просветитель Литовский I» использовался в качестве своеобразного катехизиса для новообращенных христиан. Теперь же сборник предполагалось сделать пособием при обучении гр. Вальдемара основам Православия перед его повторным крещением для венчания.

Текст был готов к печати примерно в 1638 г., но решение о его публикации было отдано только в 1643 г. Сборник вышел из стен Московского Печатного двора в 1644 г. под названием «Кириллова книга». Тексту в издании предшествуют 2 развернутых виршевых полемических предисловия. По мнению большинства ученых, они были созданы М. Роговым и Н. (Н. В. Савельева в качестве автора называет справщика Савватия). При этом все исследователи признают, что одно из предисловий повторяет основные положения «Изложения на люторы» Н.

С февр. 1644 г. в Москве начались публичные прения, вызванные нежеланием гр. Вальдемара переходить в Православие (он рассчитывал заключить смешанный брак, распространенный в королевских домах Зап. и Вост. Европы). К диспутам с рус. стороны были привлечены наиболее грамотные люди того времени. В дебатах участвовали почти все справщики Печатного двора: Н., Рогов, Шестак Мартемьянов, Захарий Афанасьев, а также строитель костромской Геннадиевской пуст. Исаакий. На них возлагалась ответственность устной и письменной полемики, к-рая велась от лица патриарха Иосифа. С дат. стороны были Вальдемар и его пастор. Диспуты сопровождались обменом полемических посланий. Начало дебатам положило 1-е послание патриарха Иосифа, в к-ром был представлен перечень расхождений Православия и протестантизма. Второе послание патриарха почти полностью базируется на «Кирилловой книге». Ведущая роль в составлении данных посланий, подписанных именем предстоятеля Русской Церкви, принадлежит Н. От своего имени он составил «Списание богородичного ключаря Ивана на королевичева немчина Матвея». Старания рус. богословов оказались тщетными, гр. Вальдемар предпочел остаться лютеранином. Очевидно, именно за участие в прении о вере с Вальдемаром Н. вместе с 2 др. справщиками получил вознаграждение из царской казны (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 300. Л. 173 об.- 175).

Следующей работой Н. стала публикация др. полемического сб. «Книги о вере» игумена Бизюкова мон-ря иером. Гедеона (М., 1648). После сочинения правосл. полемиста Речи Посполитой в сборнике было помещено в сокращенном виде 2-е послание патриарха Иосифа к гр. Вальдемару, составленное Н. В 1649 г., после удаления Рогова, Н. становится ведущим справщиком Печатного двора с окладом в 50 р. Тогда же он вновь был поощрен богатой одеждой, мехами и тканями (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Кн. 305. 1649. Л. 11 об.- 12). В новом статусе он принимает активное участие в подготовке издания Кормчей книги (М., 1650, 1653). Можно предположить его посредничество в привлечении одного из важнейших источников первопечатной Кормчей - рукописи из б-ки Успенского собора Кремля, где он долгое время был ключарем.

В этот же период Н. редактировал следующее переиздание Большого святительского Требника (М., 1651), получая, как и ранее, регулярное жалованье из приказа Книгопечатного дела. В расходной книге остались собственноручные подписи Н. («справщик бывшеи богородицкои ключарь Иван Васильев» - РГБ ОР. Ф. 596 (Голубцов А. П.). № 2. Л. 3; см. также: Там же. Л. 7; РГАДА. Ф. 1182. Оп. 1. № 42. Л. 335, 484 об.; № 43. Л. 33 об.; № 51. Л. 36).

Деятельность Н. на Печатном дворе не сводилась к публикации исключительно полемических и канонических текстов и способствовала расширению тематики изданий Печатного двора, не ограниченной теперь публикацией только богослужебных книг. Обширные знания позволяли ему редактировать памятники разнообразной направленности - Соборное Уложение 1649 г., Пролог (М., 1641, 1642, 1643). Кроме того, Н. выступил в роли агиографа своего 1-го наставника, подготовив Записку о жизни прп. Дионисия (Зобниновского). Идея создания Жития прп. Дионисия принадлежала насельнику Кожеезерского в честь Богоявления муж. мон-ря Боголепу (Львову). Троицкий инок Симон (Азарьин) в 1648 г. обратился за помощью к Н. как к очевидцу осады Троице-Сергиева мон-ря и его освобождения, а также участнику книжной справы 1616-1619 гг. Н. передал свои воспоминания Симону (Азарьину), к-рый включил их отдельным разделом в Житие. В Записке Н. подробно остановился на фактах рассылки грамот из обители, сетуя, что тексты многих из них утеряны, и призывал сохранять существующие; писал о создании странноприимных домов для бедных, о книжной справе 1616-1619 гг., составил подробный список исправленных ошибочных чтений, упомянул о роли Иерусалимского патриарха Феофана IV в оправдании справщиков. В Записке Н. выступает ближайшим помощником прп. Дионисия (Зобниновского). Во мн. списках текст Жития расширен дополнительными главами из текстов Н. против прилога «и огнем». По мнению исследователей, Записка была составлена в период с 1648 по 1654 г. Актуализация идей и текстов Смутного времени в кон. 40-х гг. XVII в. в творчестве Симона (Азарьина) и Н. была одним из проявлений назревавшего военного конфликта между Россией и Речью Посполитой.

В 1649 г. у Н. умерла жена, после ее кончины он жил в Приказной палате Печатного двора, а в 1651 г. вдовый священник принял монашество с именем Иосиф. Еще нек-рое время Н. (иером. Иосиф) находился в штате Печатного двора, но с нач. 1653 г. его имя исчезает из документов Приказа Книгопечатного дела. Принято считать, что Н. отстранил от дел новый патриарх Никон (Минов), кардинально изменивший состав справщиков. Для проведения церковно-обрядовой реформы, важнейшее место в к-рой занимали вопросы книжного исправления, патриарху Никону потребовались специалисты иного уровня образованности, знающие греч. язык, а также придерживававшиеся иных взглядов на методы редактирования и принципы отбора образцов для сверки текстов. Тем не менее документальных свидетельств об открытом конфликте между Н. и патриархом Никоном не существует. Безусловно лишь, что при выходе окончательного варианта первопечатной Кормчей в 1653 г. Н. уже не смог получить «безденежно» ее экземпляр. Вероятно, он удалился в Кожеезерский мон-рь. Была ли это ссылка или уход на покой в мон-рь, в к-ром главную роль играл хорошо знакомый ему Боголеп (Львов) и где поминали в молитвах прп. Дионисия (Зобниновского), определенно не известно. В 1654 г. Н. вызвали в Москву на Собор для дачи показаний по делу Иоанна Неронова, к-рого Н. знал по Троице-Сергиеву мон-рю.

Дальнейшая информация о Н., которому на тот момент было ок. 80 лет, отсутствует. Вся его жизнь была связана с написанием книг и редактированием текстов. Н. имел возможность познакомиться с крупнейшими собраниями: б-кой Троице-Сергиева мон-ря, кремлевскими б-ками домового Благовещенского собора и Успенского собора (где он был келарем, т. е. и книгохранителем), а потом и б-кой Печатного двора. Н. был книжным собирателем, имел личную б-ку, ценнейшими экземплярами из к-рой он обменивался с др. книжниками. Б-ка Н. не сохранилась до наст. времени, известно лишь, что в ее состав входил список с несвижского издания «Катехизиса» Симона Будного (эту рукопись он передал для копирования Симону (Азарьину), в б-ке к-рого есть список с указанием на получение оригинала от Н.). Непрерывно стремясь расширять свои знания, Н. опирался на полемическое наследие Византии, доступное ему в древних переводах, рус. антиеретическую лит-ру XVI в., но главным источником для его творчества стала полемическая традиция Киевской митрополии кон. XVI - нач. XVII в. Переиздание в «Кирилловой книге» и др. сборниках украинско-белорус. сочинений означало реабилитацию и литов. книжности в Москве, в чем видную роль, очевидно, сыграл Н. Он проявил себя в разных жанрах религ. лит-ры, но основной вклад внес в развитие рус. полемического богословия. Методом его работы была авторская компиляция, что характерно для большинства книжников того времени. При этом его главный труд «Изложение на люторы» остался анонимным и был текстуально связан с др. анонимным полемическим сборником - «Просветитель Литовский I». Активно используя произведения др. авторов, воспроизводя их дословно или пересказывая, Н. создавал и оригинальные произведения. Неск. глав в «Изложении на люторы» созданы им самим, причем с использованием виршевой поэзии. Нет оснований относить к творчеству Н. такие произведения, как «Свиток укоризненный Кириллу Транквиллиону-Ставровецкому» и «Сын церковный»; «Зерцало духовное» принадлежит игумену Бизюкова монастыря Гедеону.