ОРАРЬ

[Греч. ὠράριον или ὀράριον; лат. orarium], в правосл. традиции богослужебное облачение диакона. В наст. время представляет собой ленту (из парчи, бархата или шелка) длиной 2,8 м и шириной 13-15 см, к-рую диакон возлагает поверх стихаря на левое плечо (О. крепится с помощью петельки), а при приготовлении к причащению за литургией препоясывается ею крестообразно. Иподиаконы всегда носят О., препоясавшись крестообразно. Архи- и протодиаконы имеют т. н. большой, или двойной, О. (в совр. практике Церквей греч. традиции, а также в Грузинской Православной Церкви двойной О. носят все диаконы; в рус. практике двойной О. рядовым диаконам дается только как награда после 5 лет служения или получения ученой степени кандидата богословия).

Этимология слова ὠράριον/orarium точно не установлена. Нек-рые исследователи полагают, что слово имеет лат. происхождение (от os, oris - уста) и означает плат для отирания лица, носа или губ. В эпоху Римской империи такие платки назывались sudarium (Petronii Satyricon. 67 // Petronii Arbitri Cena Trimalchionis / Ed. M. S. Smith. Oxf., 1975. P. 38) или manualium (они были достаточно длинными: так, о сщмч. Киприане Карфагенском сообщается, что он таким платком завязал себе глаза перед казнью - Acta proconsularia S. Cypriani. 5. 4-5). У лат. церковных писателей термин orarium использовался в бытовом значении до VII в. (Hieron. Ep. 52. 9; Greg. Turon. Hist. Franc. III 5; в т. ч. в отношении платка, к-рым обвязывают лицо умершего (Ambros. Mediol. De exc. fratr. II 78; свт. Амвросий Медиоланский цитирует Ин 11. 44, однако в большинстве рукописей Vetus Latina и в Вульгате вместо orarium стоит sudarium), платков, к-рые паломники кладут на мощи мучеников (Idem. Ep. X 77. 9), повязки на больной глаз (Aug. De civ. Dei. XXII 8. 7)). В одном из ранних упоминаний богослужебного облачения диакона на Востоке О. называется ὀθόνη и отождествляется с льняным полотенцем (убрусом), которое Иисус Христос использовал при умовении ног апостолов (Isid. Pel. Ep. 1. 136). Поскольку одной из функций диаконов была помощь в причащении народа, происхождение О. может быть связано с платками, к-рыми они отирали уста причастившихся. Однако практика причащения в ранней Церкви была иной: Св. Дары принимали в руку, а Св. Кровь подавали не на лжице, а непосредственно из чаши. При этом платки часто использовали сами причастники для покровения ладони, на к-рую принимали Тело Христово. Поэтому бытовое происхождение О. может быть обосновано только исходя из этимологии греч. слова διάκονος - как «служащий столам», т. е. официант, к-рому полагается полотенце для исполнения своих обязанностей.

Др. исследователи обращают внимание на то, что с III в. oraria называются также особые платки, к-рыми подавали знаки во время публичных мероприятий должностные лица (синоним mappa) или к-рыми простые люди размахивали на театральных или цирковых представлениях, выражая одобрение (Scr. hist. Aug. Claudian. 17. 7; Ibid. Aurelian. 48. 5; Euseb. Hist. eccl. VII 30. 9; Ammonii Alexandrini Fragmenta in Acta Apostolorum. XIX 12 // PG. 85. Col. 1576). Поэтому слово «орарь» следует производить от греч. ὁράω (наблюдать, стеречь), поскольку диаконы должны были подавать знаки в процессе богослужения, особенно во время чтений на амвоне, а иподиаконы, также носившие О., следили за порядком в храме и наблюдали за теми, кто входят в храм и выходят из него (см. толкование Феодора IV Вальсамона на Лаодик. 22; [Матфей Властарь]. Алф. Синт. E 9). В таком случае О. по своему назначению является одним из вариантов эволюции плата наряду с манипулом, но в отличие от последнего рано потерявшим практическую значимость и превратившимся в инсигнию.

Средневек. лат. авторы писали, что orarium происходит от oratio («молитва», «проповедь») или orare (молиться). У св. Григория Турского О. называется иудейский талит (Greg. Turon. Hist. Franc. VI 17). По толкованию свт. Симеона Солунского, О. происходит от греческого глагола ὡραΐζειν (украшать) (Sym. Thessal. De sacr. ordinat. 174 // PG. 155. Col. 381). В таком случае О. как материальный объект мог происходить от «каймы» (лат. clavi) на одеянии рим. чиновников. Однако 1-е упоминание О. в богослужебном контексте в Лаодик. 22 и 23 не дает для этого оснований. Соборные правила запрещают использовать О. церковнослужителям (дверникам (остиариям), чтецам и певцам), закрепляя его за диаконами. В византийских литургических толкованиях О. получает ангельскую символику (как крылья ангелов у Севериана Габальского: Ps.-Ioan.Chrysost. In Parabolam de Filio Prodigo. 1. 3 // PG. 59. Col. 520; такое же толкование у Псевдо-Софрония: PG. 87С. Col. 3988; свт. Симеон Солунский отмечает, что, когда диаконы препоясываются О., они уподобляются серафимам, закрывающим лица крыльями: Sym. Thessal. De templ. 24 // PG. 155. Col. 712). Эта символика нашла отражение в украшении визант. О. надписью: «Свят, свят, свят».

В зап. традиции О. как часть облачения диакона упоминается с VI в. 20-й канон Аврелианского Собора (511) запрещает монахам использовать О. в мон-рях. В 9-м каноне Собора в Браге (561) отмечается, что диаконы должны носить О. на плече, чтобы отличаться от субдиаконов. В 28-м каноне IV Толедского Собора (633) О. наряду с альбой является отличием диаконского чина, в 40-м каноне того же Собора дозволяется носить 2 О. только диаконам, но О. не должны иметь украшений или быть разноцветными. 4-й канон III Собора в Браге (675) называет «орарем» столу пресвитера и запрещает совершать мессу без этого облачения. В Риме же наименование orarium в раннее средневековье прилагалось либо к паллию (LP. 81. 13 // Liber Pontificalis. T. 1. P. 354; LP. 96. 13 // Ibid. T. 1. P. 472), либо к манипулу (напр., о субдиаконе говорится, что он держит О. в руке (tenens orarium suum in manu) - Andrieu. Ordines. 34. 4). Не очень понятна и ситуация с О. в Сев. Африке. С одной стороны, в Житии Фульгенция, еп. Руспийского, говорится, что он носил О., подобный тем, какими «теперь пользуются все епископы» (Vita Fulgentii. 18. 37 // PL. 65. Col. 136), с другой - чуть ниже сообщается, что он носил паллий. При этом в синхронных источниках встречается употребление термина orarium по отношению к диаконскому облачению, но все эти примеры связаны с переводом греч. канонов на лат. язык (Ferrand. Breviat. Canon. 124, 141 // CCSL. 259. P. 297, 299). О влиянии греч. практики на лат. клириков, к-рые стали носить superhumerale more Graecorum («орари по обычаю греков»), сообщает Агнелл Равеннский (Liber Pontificalis Ecclesiae Ravennatis. 154 // CCCM. 199. P. 332). Начиная с эпохи Каролингов за диаконским О. в лат. традиции закрепляется наименование «стола» (Amalar. Lib. Offic. II 20; Raban. Maur. De inst. cleric. I 19).

Иконографический материал не дает оснований для решения вопроса о происхождении и ранних формах О. На фресках и мозаиках до IX в. диаконы идентифицируются в основном по таким характерным признакам, как наличие в руках кадила или (для Запада) ношение далматики, используемой как облачение.

У нехалкидонитов ношение О. также практикуется. В сир. традиции он является как элеменом диаконского облачения, так и епитрахилью пресвитера, а епископский омофор именуется большим О. В копт. традиции О. называется либо по-арабски   (от греч. ὀράριον), либо по-коптски   (от греч. ἐπωμίς - ефод). Он изначально отличался от епитрахили не по внешнему виду, но лишь по способу ношения: в древности диаконский О. носили, обвязав вокруг шеи, как шарф, концы к-рого свисали с левого плеча спереди и сзади, тогда как сейчас лента О. проходит от левого плеча через грудь под правую руку, заходит за спину и затем опять спускается через левое плечо вперед, подобно визант. двойному О. В арм. традиции практика ношения О. в целом соответствует византийской (как и у коптов, присутствует символика ефода - см.: Muyldermans J. Le costume liturgique arménien: Étude historique // Le Muséon. 1926. Vol. 39. P. 274-278).