ИОНА

1 окт. 1821 г. И. был переведен в Грузинский Экзархат на место экзарха митр. Феофилакта (Русанова), избран членом Святейшего Синода (Бельский. 1852. С. 3). 22 авг. 1828 г. возведен в сан митрополита.

И. управлял Экзархатом в сложный для Грузии период. До подчинения имеющей синодальное управление РПЦ Грузинская Православная Церковь (ГПЦ) обладала автокефалией, и грузинское духовенство, привыкшее к принципиально иным условиям жизни и служения, теперь с большим трудом переходило на новую форму управления. И. продолжил процесс реорганизации Грузинской Церкви: в Вост. Грузии она была фактически завершена, в Западной проведение реорганизации было приостановлено из-за т. н. церковного бунта 19-20 гг. XIX в. в Имерети и Гурии, возникшего в результате резких действий предыдущего экзарха митр. Феофилакта. Вновь возникли сложности со сбором налогов: отсутствие точной информации о количестве дымов в селениях и неудачная политика архиеп. Имеретинского Софрония (Цулукидзе), перекладывавшего задолженность с незаплатившего села на соседнее, не способствовали умиротворению в регионе (Ермолов // АКавАК. Т. 6. Ч. 1. С. 425-426, 430). Благодаря деликатности И. и осторожности главноуправляющего на Кавказе ген. А. П. Ермолова ГПЦ на территории Мегрелии без особых осложнений перешла в юрисдикцию Экзархата: за мегрельским кн. Леваном Дадиани и мегрельскими епископами (Чкондидским, Цагерским, Цаишским) были сохранены достаточно большие полномочия (Ермолов // Там же. С. 431-432; Иона (Василевский) // Там же. С. 432-433).

Согласно проекту имп. Александра I от 28 дек. 1818 г., в Имерети, Гурии и Мегрелии должно было остаться по епархии; И. смог безболезненно осуществить сокращение числа западногруз. кафедр. В 1824 г., после кончины еп. Цагерского Иоанна (Дадиани) (9 дек. 1822) и еп. Цаишского Григория (Чиковани) († 15 нояб. 1823), территории этих епархий вошли в состав Чкондидской епархии (с 1829 Мегрельская) и в ведение митр. Чкондидского Виссариона (Дадиани) (Иона (Василевский) // Там же. С. 435-436; Ермолов // Там же. С. 436; Кирион (Садзаглишвили). 1907. С. 58). В 1825 г. в Мегрелии была произведена опись: были собраны сведения о количестве мон-рей, церквей, о церковном имуществе и численности духовенства (Ермолов // Там же. С. 614; Иона (Василевский) // Там же. С. 637-638). В 1827 г., после кончины митр. Джуматского Николая (Шервашидзе), приходы в Гурии были подчинены сначала мон-рю Шемокмеди, затем присоединены к Имеретинской епархии. В 1826 г. И. утвердил должность благочинного в мон-рях Гелати и Челиши (ПБЭ. 1904. Т. 5. С. 370-371).

И. сразу же обратил особое внимание на уровень образования в Грузии и противостоял насильственной русификации обучения. По его инициативе в Тифлисе для ДС было выстроено 3-этажное здание, но проект оказался неудачным, и здание вскоре разрушилось (Карбелашвили. 1907). В 1828 г. И. и главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий статс-секретарь Д. Н. Блудов, ссылаясь на недостаток образования закавказского юношества в медицинской сфере, ходатайствовали перед министром внутренних дел ген.-адъютантом А. А. Закревским «об образовании в Московском отделении Медико-хирургической Академии молодых людей из уроженцев Грузии, Армянской области и прочих Закавказских стран для служения в местах родины в звании врачей… если не из детей Грузинского и Армянского духовенства, то из людей прочих свободных состояний…» (Закревский // АКавАК. Т. 7. С. 216).

И. жертвовал собственные средства и активно занимался благоустройством и украшением церквей и возведением новых храмов. Из внутренних областей России он выписывал в Грузию колокола, церковную утварь, иконы, ризы и др. (ЖПодв. 1908. С. 291). В марте 1828 г. ходатайствовал перед Святейшим Синодом о выделении средств на восстановление пришедших в упадок груз. церквей IV-VI вв. 24 мая Синод предписал И. сделать «планы, фасады и разрезы» кафедрального собора Светицховели в Мцхете и церквей IV-VI вв., «которые могут быть полезны для церковной археологии... и для составления планов на построение церквей в нынешнее время»; составить смету реставрационных работ с расчетом необходимых сумм; о средствах на исправление др. церквей и церковных зданий ходатайствовать перед гражданским начальством (Иона (Василевский) // АКавАК. Т. 7. С. 246-247). 29 сент. 1830 г. И. внес в Грузино-Имеретинскую синодальную контору предложение об открытии жен. мон-ря: по его свидетельству, после упразднения автокефалии ГПЦ груз. монахини оказались рассеяны по церквам разных уголков Грузии; открытый в Тифлисе или в его окрестностях мон-рь мог бы собрать их под своим кровом. Письмом от 2 дек. 1832 г. синодальная контора, сославшись на отсутствие средств, ответила отказом (Груз. духовенство. 1906. № 6. С. 17).

И. много заботился о нуждах обездоленного низшего духовенства: при его непосредственном участии и на основе представленных им документов в 1829 г. по распоряжению наместника на Кавказе гр. И. Ф. Паскевича лица, принадлежащие к низшему духовенству, и их дети, родившиеся после 1810 г., были освобождены от крепостной зависимости (ЦГИАГ. Ф. 489. Оп. 1. Д. 780. Л. 4). Во время эпидемии холеры в Тифлисе в 1830 г. И. ухаживал за больными, доставал и привозил лекарства, исполнял требы (Волков. 1961. Ч. 1. С. 343). Ежегодно в Великую субботу И. передавал 1 тыс. р. в Тифлисский военный госпиталь для раздачи больным. Также он регулярно делал вклады в городской опекунский совет, перед каждой литургией раздавал пожертвования нищим, по Господским праздникам отсылал пищу в тифлисский тюремный замок Метехи и др. По нек-рым подсчетам, общая сумма пожертвованных И. в Грузии средств определялась 300 тыс. р. (ЖПодв. 1908. С. 291).

И. пытался бороться с присвоением церковных ценностей нек-рыми рус. клириками и чиновниками, напр. в мон-рях Бичвинта (Паскевич // АКавАК. Т. 7. С. 404), Кватахеви, Шиомгвиме и Преображенском в Тифлисе (Груз. духовенство. 1906. № 6. С. 6). Во всех случаях были составлены соответствующие акты, но найти ценности удавалось далеко не всегда. Кроме того, стремясь сосредоточить наиболее драгоценные предметы церковной утвари в Тифлисе, дабы обеспечить их охрану, И. (либо др. лица по его распоряжению) вывозил их из упраздненных и действующих церквей и мон-рей Грузии. Так, 24 сент. 1824 г., во время посещения Давидгареджийской лавры пуст. Гареджи, И. перевез в Тифлис украшенные драгоценными камнями и золотым шитьем омофор и виссоновую ризу. В 1830 г. И. распорядился вывезти из груз. церквей и мон-рей и передать военному губернатору Тифлиса ген.-лейтенанту С. С. Стрекалову знамена, ружья, мечи и шлемы. Из-за того что местонахождение мн. ценностей оставалось неизвестным, груз. общественность в кон. XIX - нач. XX в. обвинила экзархов, в т. ч. И., в хищении этих ценностей (Там же. С. 14, 15).

При И. активизировалась работа Осетинской духовной комиссии, были открыты ДУ во Владикавказе, 2-классный пансион в слободе Алагир (Терская обл., ныне город, Сев. Осетия) (Перадзе. 1901. С. 357). Однако работа комиссии встретила препятствия: тагаурские старшины, прежде просившие открыть во Владикавказе, в Балте, Кобане и Ларсе (Терская обл., ныне на территории Сев. Осетии) правосл. приходы, в результате чего И. отдал распоряжение Владикавказскому благочинному прот. Иосифу Елиосидзе выстроить там каменные церкви, дабы священники могли «находиться безотлучно» с новообращенными тагаурцами (этнографическая группа осетин), остались мусульманами и препятствовали проповеди, запрещали священникам находиться в селах. И. просил управляющего Грузией ген. И. А. Вельяминова (19 мая 1822) и ген. Ермолова (5 дек. того же года) оказать содействие постройке церквей через местные гражданские власти (Иона (Василевский) // АКавАК. Т. 6. Ч. 1. С. 426, 430; Вельяминов // Там же. С. 431; Ермолов // Там же. С. 688-689). Особенно успешной была в сер. 20-х гг. XIX в. работа сотрудника Осетинской духовной комиссии прот. Николая: сумев найти общий язык со старейшинами, «имеющими к нему особое доверие и преданность», он содействовал не только проповеди Православия среди осетин, но и подготовке постройки такого стратегически важного объекта, как Военно-Грузинская дорога, соединяющая Владикавказ и Тифлис (Ермолов // Там же. С. 436-437). По распоряжению И. в храмах Владикавказа и некоторых других начали проводить богослужения на осет. языке; в 1826 г. было открыто неск. церковноприходских школ в населенных осетинами селах в Тифлисской губ.: Бекмаре (Горийский у.), Кешельте, Едисе и Джаве (Душетский у.). Паскевич в сообщении Закревскому от 5 июня 1828 г., основываясь на сведениях И. и военного губернатора Тифлиса ген.-адъютанта Н. М. Сипягина, писал об ошибочной статистике христианизации осетин: согласно ведомостям, осетин крестилось 62 249 чел., в то время как народонаселение Осетии составляло на тот момент 15 тыс. чел. Очевидно, мн. горцы, исходя из личной выгоды (получение продуктов питания, подарков, помощи), крестились по 2 или по 3 раза (Паскевич // Там же. Т. 7. С. 245-246). Было решено выбрать неск. осет. юношей «из лучших фамилий» и послать учиться в Тифлисскую ДС под личное попечение И. (Там же. С. 372-373).

Кроме Осетии работа комиссии охватила также Дагестан (Дагестанская обл.), Ингушетию (Терская обл.) и Абхазию (Кутаисская губ.). Обращение горцев проходило с большим трудом. В письме Ермолову от 25 февр. 1822 г. И. отметил, что «между горскими народами, окружающими Грузию, остаются в язычестве бассиане и ингуши»; по отзывам миссионеров, они «склонны к принятию христианства, но боятся обиды от черкес, которые соседей их дигорцев и алагирцев (этнографические группы осетин.- Авт.), восприявших св. крещение, притесняют за то». Описывая ситуацию в Абхазии, И. указал на массовую недавнюю исламизацию христ. населения региона и выразил надежду, что люди легко перейдут обратно в христианство. К ингушам была отправлена миссия (не принесла результатов), а Абхазия, как отметил в ответном письме Ермолов (21 марта 1822), прежде «нуждается в политическом успокоении» (Иона (Василевский) // Там же. Т. 6. Ч. 1. С. 423; Ермолов // Там же. С. 423-424). Священство здесь было представлено архим. Иоанникием и протоиереем (имя неизв.), служившими в церкви в Соук-Су (ныне Лыхны), «ни в чьей не состоящими зависимости» и просившими И. принять их «в свое ведомство». По совету Ермолова И. ввел их в подчинение архиереев Мегрелии, поскольку она наиболее близка территориально Абхазии (Иона (Василевский) // Там же. С. 431; Ермолов // Там же. С. 433). В нач. 30-х гг. XIX в. вопрос о назначении в Абхазию архиерея поставил абх. кн. Михаил Шарвашидзе; помимо религ. соображений он привел также политические. По его мнению, христианизация населения значительно снизит связь жителей Абхазии с черкесами-мусульманами, «производящими вредные действия в его владении» (Панкратьев // Там же. Т. 7. С. 404).

Трудности в христианской проповеди встретились и в случае с этнографическими группами грузин. Так, 21 февр. 1829 г. И. писал гражданскому губернатору Тифлиса П. Д. Завилейскому, что хевсуры и пшавы часто возвращаются к исконным языческим обычаям: совершают браки и погребают «по идолопоклонническим обрядам… отнимая друг у друга жен, производят ссоры и кровопролитие» (Иона (Василевский) // Там же. С. 247). В Пшав-Хевсурети (Тионетский у., Сев. Грузия) была отправлена Исполнительная экспедиция верховного груз. правительства, о результатах которой Паскевич писал И. спустя 2 года: «Они (хевсуры и пшавы.- Авт.), живя в недоступных местах, одни из горских народов постоянно преданы нашему правительству... они не в наше время отступили от наших обрядов богослужения, но мы застали их в теперешнем положении суеверия». Сравнивая их с мусульманами, к-рых «с благодушным великодушием терпит» правительство, хотя они и «незаблудшие, подобно пшаво-хевсурам христиане», Паскевич предложил обращение их «предоставить времени» (Паскевич // Там же. С. 250-251). 13 апр. 1829 г. по представлению ген. Ермолова имп. Николай I подписал указ об учреждении на Кавказе Об-ва миссионеров как наиболее перспективного в деле просвещения горцев. Экзарх понял, что наилучшими проповедниками оказались простые священники, не обладавшие глубокими познаниями, но имевшие богатый опыт общения с людьми; по его предложению миссионерами назначали представителей груз. духовенства, «простых и необразованных науками, но кротких, благочестивых и терпение стяжавших» (Там же. С. 248-249).

Проповедь велась также среди грузин (джарцев, ингилойцев), селившихся в Саингило (Джаро-Белоканы, позже Закатальский окр. Тифлисской губ.; ныне на территории Азербайджана) и утративших Православие в связи с вхождением этих территорий в состав Ирана, а также среди лезгинских племен. Так, И. в письме Вельяминову от 12 авг. 1822 г. сообщал, что из Каха к нему прибыла делегация джарцев с просьбой окрестить их в Тифлисе. В июле И. направил в Саингило миссию под рук. кн. Шермазана Абхазова, встретившую сопротивление местных мусульм. властей. Однако в 1830 г., с вхождением этих территорий в состав Российской империи, стала возможна беспрепятственная проповедь не только среди ингилойцев, но и среди лезгинских племен (Иона (Василевский) // Там же. Т. 6. Ч. 1. С. 427-428; Он же // Там же. Т. 7. С. 249-250; Ермолов // Там же. Т. 6. Ч. 1. С. 428-429). В 1829-1831 гг. с успехом шла проповедь среди мусульман Ахалцихского пашалыка (Юж. Грузия), благочинным прот. Иосифом Орбелиани было обращено свыше 800 чел. (Кронек, фон // Там же. Т. 8. С. 245-247; Евгений (Бажанов) // Там же. Т. 9. С. 712).

В 1830-1832 гг. И. осуществил опись церковного имущества и доходов Экзархата. Его переписка с Паскевичем позволяет представить имущественное положение Церкви в Грузии на тот момент. Так, в письме от 17 янв. 1830 г. И. пишет, что «достояние Грузинской и Имеретинской Церквей (т. е. в Вост. и в Зап. Грузии.- Авт.)… состоит из крестьян и разного недвижимого имения». В Вост. Грузии это ок. 15 тыс. церковных крепостных крестьян муж. пола; подать составляла ок. 30 тыс. р. серебром в год; среди недвижимого имущества числились сады, дома, лавки, красильни, мельницы, пахотные и сенокосные земли, рыбные ловли, минеральная баня в Тифлисе и др., годовой доход с чего составлял 17-20 тыс. р. серебром. В Зап. Грузии было 7 тыс. церковных крепостных крестьян (доход до 11 тыс. р. серебром в год); недвижимое имущество приносило годовой доход в размере 1 тыс. р. серебром. И. отметил, что «церковные крестьяне и имения» в Гурии и Мегрелии находились в ведении местных епархиальных архиереев, а не Грузино-Имеретинской синодальной конторы.

Собранные И. сведения оказались неполными. Он писал, что невозможно определить точное число церковных земель, поскольку «генерального со стороны Российского правительства размежевания в Грузии и Имерети земель и лесов казенных, церковных и помещичьих доселе еще не было», а в имеющихся документах «мера их» не указана; точное число крестьян также установить было невозможно, поскольку «при учинении камеральных церковных описаний многие не вошли в оныя или за отлучками их… по своим надобностям за границу, или по жительству их в помещичьих селениях и скрытию принадлежности к Церкви» (Иона (Василевский) // Там же. Т. 7. С. 247-248).

И. стремился вникать во все дела, много ездил, не щадил своих сил. За 10 лет служения в Грузии он ни разу не пропустил ни одной службы. Почти достигнув 70-летнего возраста, И. стал часто и подолгу болеть. Он просил позволить ему уйти на покой и надеялся провести остаток дней, приняв схиму в Саровской пуст. 5 марта 1832 г. И. был уволен от управления Грузинским Экзархатом с пенсией 6,2 тыс. р. в год, введен в присутствие Синода; 12 марта на место экзарха в Грузию был назначен еп. Саратовский Моисей (Богданов-Платонов).

И. проживал в Александро-Невской лавре в С.-Петербурге, вел аскетичный и уединенный образ жизни, носил простую длинную рубаху из грубого холста, сам чинил одежду и обувь. И. имел много церковных и гос. наград, но все их жертвовал церквам, мон-рям и на милостыню. В 1839 г. по указу имп. Николая I он был награжден звездой и крестом ордена Александра Невского с бриллиантами; наградная звезда была пожертвована им Казанской иконе Божией Матери в калужскую Казанскую ц. как прообраз Пресв. Богородицы - «Звезды, являющей Солнце - Господа нашего Иисуса Христа» (ЖПодв. 1908. С. 296).

За неск. месяцев до кончины И. сильно ослабел и не вставал. И. не оставил никакого имущества. Похоронен в лаврской Феодоровской (Никольской) ц. (Бельский. 1852. С. 3; Отношение Грузино-Имеретинской синодальной конторы // АКавАК. Т. 8. С. 247; ПБЭ. 1904. Т. 4. С. 727; ЖПодв. 1908. С. 280).

Первое жизнеописание И. было составлено М. Бельским (изд. в 1852). Автор опирался на сведения келейника И. иером. Иеронима и слуги Кузьмича (оба находились при И. на протяжении последних 17 лет его жизни). Более полное жизнеописание И. с привлечением калужских, тамбовских и груз. источников было опубликовано в «Историческом вестнике» (1881-1905) и в «Калужских епархиальных ведомостях» (1906); в 1908 г. издано еп. Белгородским сщмч. Никодимом (Кононовым) (ЖПодв. 1908. С. 280-307).