КАЗАНСКАЯ И ТАТАРСТАНСКАЯ ЕПАРХИЯ
РПЦ, учреждена в янв. 1555 г. с названием Казанская и Свияжская, с мая 1589 г. Казанская и Астраханская, с 1602 г. Казанская и Свияжская, с 1682 г. Казанская и Болгарская, с 1686 г. Казанская и Свияжская, с 1785 г. Казанская и Симбирская, с 1832 г. Казанская и Свияжская, с 1942 г. Казанская, с 1945 г. Казанская и Татарская, с 1948 г. Казанская и Свияжская, с 1949 г. Казанская и Чистопольская, с 1957 г. Казанская и Марийская, с 11 июня 1993 г. епархия имеет современное название. Территория - в границах Республики Татарстан. Кафедральный город - Казань, кафедральные соборы - Никольский и Петропавловский в Казани. Правящий архиерей - митр. Кирилл (Наконечный). К нач. 2012 г. в епархии насчитывалось 292 прихода (из них ок. 50 общин без постоянных священнослужителей), 7 муж. и 2 жен. монастыря, в клире епархии состояли 328 священников, 69 диаконов. Решением Свящ. Синода от 6 июня 2012 г. К. и Т. е. преобразована в Татарстанскую митрополию, включающую Казанскую епархию (запад. районы Республики Татарстан), Чистопольскую и Альметьевскую епархии (вост. районы Республики Татарстан).
Территория
При создании епархия включала территорию Казанского ханства и окрестные районы, завоеванные рус. войсками. Официально в Казанскую епархию входила также Вятская земля, но фактически вятскими приходами до создания в 1657 г. Вятской епархии (см. Вятская и Слободская епархия) управляли Московские митрополиты (позже патриархи); юж. районы современных Кировской обл. и Удмуртии, не входящие в историческую Вятскую землю,- Яранск, Уржум, Малмыж, слобода Кукарка (ныне г. Советск), Сарапул - находились под управлением Казанских архиереев. В 1556 г., после завоевания Астрахани, в Казанскую епархию вошли земли Ср. и Н. Поволжья, во 2-й пол. XVI - нач. XVII в.- территория совр. Башкирии, Юж. Урала и Сибири. В дальнейшем территория Казанской епархии сокращалась. В 1602 г. были отделены земли Н. Поволжья (см. Астраханская и Енотаевская епархия), в 1620 г.- Сибирь (см. Тобольская и Тюменская епархия).
Интерьер Петропавловского собора в Казани. Фотография. 2011 г. В 80-х - сер. 90-х гг. XVIII в. границы епархий приводились в соответствие с границами губерний. Значительная территория перешла из Казанской епархии в Вятскую. К кон. XVIII в. территория Казанской епархии включала Казанскую, Симбирскую, Оренбургскую губернии. В 1799 г. от Казанской епархии была отделена Оренбургская кафедра, в ведение к-рой были переданы современные Башкирия, Оренбургская, Челябинская, Курганская области, юго-восток Татарстана, Западно-Казахстанская обл. Казахстана. После создания в 1832 г. Симбирской кафедры (см. Симбирская и Мелекесская епархия) территория Казанской епархии была ограничена Казанской губ., включавшей больше половины территорий совр. Татарстана, Марий Эл, кроме сев. и вост. районов, сев. часть Чувашии, небольшую часть Ульяновской обл. на левом берегу Волги. Значительная часть территории совр. Татарстана в XIX - нач. XX в. входила в состав др. епархий: Вятской (Елабужский, Менделеевский и Агрызский р-ны), Самарской (см. Самарская и Сызранская епархия) (Бугульминский, Лениногорский, Альметьевский, Бавлинский, Ютазинский р-ны), Симбирской (Буинский, Дрожжановский р-ны), Уфимской (см. Уфимская и Стерлитамакская епархия) (совр. г. Набережные Челны, Тукаевский, Мензелинский, Сармановский, Азнакаевский р-ны).
В 1920 г. была создана Татарская АССР (в границах совр. Татарстана), включившая территории, ранее входившие в Казанскую, Вятскую, Самарскую, Симбирскую, Уфимскую губернии. К 1925 г. все приходы др. епархий, оказавшиеся на территории Татарии, перешли под управление Казанских архипастырей. Небольшое количество приходов на юге бывш. Казанской губ. оказались в Симбирской и Самарской епархиях. В 1920 г. были созданы также Марийская и Чувашская автономные области, в состав к-рых вошла значительная часть территории бывш. Казанской губ. Приходы Чувашии в 1922 г. стали частью Симбирской епархии. Марийская автономная обл. принадлежала Казанской епархии до 1929 г., затем территория совр. Марий Эл вошла в состав Нижегородского края и в церковном отношении подчинилась Нижегородским архиереям, в 1957-1993 гг. вновь являлась частью Казанской епархии.
1552-1917 гг.
Первый на территории Татарстана правосл. храм - сохранившаяся до наших дней деревянная Троицкая ц. в Свияжске - был воздвигнут летом 1551 г., одновременно с основанием крепости Ивангород (ныне с. Свияжск). Именно здесь скорее всего приняли крещение казанские татары, мученики Петр и Стефан, погибшие в 1552 г., незадолго до падения Казанского ханства. 2 окт. 1552 г. Казань была штурмом взята рус. войсками во главе с царем Иоанном IV Васильевичем. Бывш. Казанское ханство было присоединено к Русскому гос-ву, но до мая 1557 г. продолжались военные действия (Казанская война). Ханская Казань была уничтожена, в Казанском кремле, Свияжске и в ряде др. крепостей находились гарнизоны рус. дворян, ежегодно менявшихся. В первые годы после присоединения ханства было построено неск. храмов, созданы Троицкие монастыри в Свияжске и в Казани (приписные к подмосковному Троице-Сергиеву монастырю), казанский Зилантов в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рь.
Казанский кремль. Гравюра А. Олеария. 1630 г.На Соборе в нач. 1555 г. было принято решение об открытии Казанской епархии. Казанский и Свияжский архиепископ считался равным архиепископу Новгородскому и, т. о., по иерархии духовных властей он был ниже только митрополита Московского и всея Руси. По жребию из 4 кандидатов архиепископом был избран настоятель Иосифова Волоколамского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря свт. Гурий (Руготин). Буд. Казанские архипастыри святые Варсонофий и Герман (Садырев-Полев) были назначены архимандритами еще не существовавших мон-рей - казанского в честь Преображения Господня и свияжского в честь Успения Пресв. Богородицы. Хиротония свт. Гурия состоялась 7 (по др. данным, 3) февр. 1555 г., ее возглавил митр. св. Макарий. 26 мая Казанский архиепископ вместе со святыми Варсонофием и Германом отбыл из Москвы речным путем и прибыл в Казань 28 (по др. данным, 31) июля 1555 г. По дороге свт. Гурий остановился в Чебоксарах, где заложил Введенский собор (в нем находилась Владимирская икона Божией Матери, к-рой архиерей благословил чебоксарцев; в советское время образ хранился в Чувашском гос. художественном музее, в 1994 возвращен во Введенский собор), и в Свияжске, где основал Успенский монастырь. В первые годы, когда в крае еще продолжалась война, был обустроен архиерейский дом в кремле, псковские зодчие Посник Яковлев и Иван Ширяй начали строительство кафедрального Благовещенского собора (освящен в 1562), храмов Спасо-Преображенского и свияжского Успенского монастырей.
Свято-Троицкая ц. в бывш. свияжском Иоанно-Предтеченском мон-ре. 1551 г. (?) Фотография. 2008 г.В мае 1557 г., по окончании Казанской войны, началась массовая раздача земель, опустевших в ходе военных действий. Казанский архиерейский дом стал крупнейшим собственником в крае, получив обширные земли в выгодных местах, к-рые в дальнейшем обеспечили доходы не только от земледелия, но и от богатых рыбных ловель и сдачи в аренду берегов (в устье Камы, берег пригородного оз. Кабан). Уже при свт. Гурии эти земли были в основном заселены, в т. ч. 2 слободы в Казани и 3 пригородных села, фактически являвшихся частью города. Крупные земельные пожалования получили казанские и свияжский мон-ри. В Москве в Зарядье было выстроено подворье Казанского архиерейского дома (конфисковано властями в 20-х гг. XVIII в.).
В соответствии с Наказной памятью, данной свт. Гурию царем, Казанский архиерей должен был заботиться об открытии в новой епархии храмов и монастырей, активно заниматься миссионерской деятельностью, причем приводить татар и др. местных жителей к крещению «любовью и ласкою», а не «насильством». Начиная с 1557 г. край быстро заселяли рус. люди. Благодаря миссионерской деятельности святых Гурия, Варсонофия и Германа крещение приняли мн. тысячи местных жителей - татар, чувашей, марийцев и др. В конце правления свт. Гурия (1563) в Казанском у. насчитывалось ок. 100 приходов, в т. ч. 33 в Казани, ок. 30 церквей в Свияжском у. Мн. городские храмы получали ругу. По всей стране шел сбор богослужебных книг и колоколов для новой Казанской кафедры, начало книгопечатания на Руси также связывают с потребностью Казанской епархии в богослужебных книгах. Важнейшим событием в истории епархии во 2-й пол. XVI в. стало чудесное обретение 8 июля 1579 г. Казанской иконы Божией Матери. При митр. св. Ермогене (1589-1606) были прославлены местные святые: мученики Иоанн I, Петр, Стефан, святители Гурий, Варсонофий, Герман. На месте обретения чудотворной Казанской иконы вскоре был создан мон-рь (см. Казанский Богородицкий жен. мон-рь).
Зилантов мон-рь. Гравюра. XIX в. (РГБИ)В Смутное время епархией управлял митр. Ефрем, он вместе с гражданскими властями обеспечивал поддержку казанцами царя Василия Иоанновича Шуйского. Летом или в нач. осени 1606 г. Казанский митрополит отлучил от Церкви отказавшихся от присяги царю Василию Иоанновичу жителей Свияжского у., после чего Свияжск вернулся под власть царя (отлучение с жителей уезда было снято по указу патриарха Ермогена 22 дек. 1606). По благословению митр. Ефрема казанский отряд воеводы В. П. Морозова, отправившийся в Первое ополчение, взял с собой список Казанской иконы Божией Матери. Грамоты митр. Ефрема, отправленные в разные города, способствовали формированию Второго ополчения во главе с К. М. Мининым и Д. М. Пожарским. В 1611-1613 гг. митр. Ефрем являлся временным главой Русской Церкви, по просьбе земского правительства Минина и Пожарского рукополагал архиереев, 11 июля 1613 г. венчал на царство Михаила Феодоровича. В 1615 г., во время восстания местного мусульманского и языческого населения, вызванного поборами и произволом местной администрации, были уничтожены храмы в селах Казанского у., пострадало множество православных людей. Это было последнее столкновение на межконфессиональной и межнациональной основе в истории Казанского края.
Седмиезерная пустынь. Литография. Кон. XIX в.В 1-й пол. XVII в. в Казанской епархии были созданы новые монастыри, в т. ч. Раифский в честь Грузинской иконы Божией Матери и Седмиезерный Вознесенский мон-рь (см. Седмиезерная Богородицкая пуст.). По переписным книгам 1646 г., за Казанским архиерейским домом в Казанском у. насчитывалось 3200 крестьян и бобылей, а в Свияжском у.- 2100 чел. В 1654 и 1656 гг. Казань пострадала от эпидемии чумы, погибли почти все монашествующие в Спасо-Преображенском, Седмиезерном, Богородицком монастырях и городское духовенство, в авг. 1656 г. от чумы скончался митр. Корнилий. Избавление Казани от эпидемии связывают с Седмиезерной Смоленской иконой Божией Матери. Ок. 1688 г. на традиц. месте встречи крестного хода с Седмиезерной иконой был основан казанский Кизический в честь Введения во храм Пресв. Богородицы муж. мон-рь. Во 2-й пол. XVII в., после сооружения системы засечных черт, активно заселялась юж. часть Ср. Поволжья - современные Самарская и Ульяновская области, юг Татарстана и Чувашии, где приходов стало больше, чем на территориях, освоенных во 2-й пол. XVI в. В XVI-XVII вв. сооружали храмы в Чебоксарах, Алатыре, в крепостях Цивильск и Ядрин (1584), к-рые изначально были заселены русскими переселенцами - выходцами из Центр. России и из верхневолжских земель. Важнейшим памятником храмового зодчества XVII в. в регионе является Введенский собор в Чебоксарах, возведенный в камне в 1651 г. на месте сгоревшего деревянного. Внутреннее оформление собора (XVIII в.) служило образцом для др. храмов епархии.
В 1707 г., при митр. Тихоне (Воинове), была предпринята первая попытка создания духовной школы при архиерейском доме, среди учащихся были не только дети духовенства, но и мальчики из семей крещеных татар и чувашей. В 1709 г. школа была закрыта гражданскими властями - выделяемые на нее средства архиерейского дома были взяты в казну. В 1723 г. в соответствии с «Духовным регламентом» при Зилантовом Успенском мон-ре начала работу славяно-лат. школа (с 1732 славяно-лат. уч-ще, с 1739 семинария). В 1722 г., направляясь в Персидский поход, в Казани остановился Петр I Алексеевич; по его указанию на развалинах г. Болгар, к-рые царь посетил, был основан Успенский Болгарский мон-рь (единственный мон-рь, открытый при Петре вне С.-Петербурга). В память посещения Казани Петром I в городе был выстроен Петропавловский собор, ныне кафедральный.
Во 2-й четв. XVIII в. Казанские архипастыри утратили титул митрополита. Митр. Сильвестр (Холмский) был противником синодального устройства Церкви, выступил против Синода и казанского губернатора А. П. Волынского и был лишен кафедры. В 1732 г. по обвинению в непоминании Синода за литургией были отстранены от должностей все настоятели мон-рей, протоиереи, служившие в жен. мон-рях, духовенство соборов сев. части епархии (Казанской, Свияжской провинций). Многие из них были лишены сана и монашеского звания, сосланы, сотни священников подверглись телесным наказаниям.
Казанский еп. Лука (Конашевич; 1738-1755) активно занимался миссионерством. По его инициативе была создана Контора новокрещенских дел. Официально она находилась в ведении Синода и действовала на территории неск. епархий, фактически ею руководил Казанский архиерей. На миссионерскую деятельность гос-во выделяло значительные средства, наряду с поощрительными применялись карательные меры - принудительное переселение, переложение податей и повинностей по рекрутским наборам с «новокрещеных» на их соплеменников, не пожелавших принять крещение. За 20 лет были крещены вся мордва, подавляющее большинство чувашей, удмуртов, значительное число татар. Для подготовки «инородческого» духовенства были открыты «новокрещенские» школы, правда практически не выполнившие своей задачи. Мн. чуваши и марийцы, не пожелавшие креститься, переселились в южную часть совр. Татарстана и в Башкирию, где их потомки до настоящего времени остаются язычниками. Под рук. еп. Луки Казанская ДС превратилась в учебное заведение высокого уровня. Репрессии, инициированные еп. Лукой против мусульман - массовое разрушение мечетей (более 500 только в Казанской провинции), попытки выселения мусульман из Казани,- привели к межконфессиональной и социальной напряженности, и по настоянию гражданских властей еп. Лука был переведен в Белгород.
Архиеп. (с 1775 митрополит) Вениамин (Пуцек-Григорович) успешно руководил духовными школами. При нем были сделаны первые переводы Свящ. Писания и духовной литературы на татарский, марийский, чувашский языки. Под руководством архиерея была написана первая грамматика чувашского языка. В 1764 г. в епархии, как и во всей Русской Церкви, прошла секуляризация церковных имений, были конфискованы земельные владения, закрылись мн. мон-ри. Недостаток средств привел к тому, что архиерейский дом в кремле из-за ветхости был оставлен и до 1830 г. Казанские архипастыри жили в загородном архиерейском доме при бывш. Воскресенском Новоиерусалимском монастыре на берегу оз. Ср. Кабан. 12 июля 1774 г. Казань пережила нашествие восставших под предводительством Е. Пугачёва, сгорел почти весь город, в т. ч. храмы и монастыри, церковные ценности были разграблены. Архиеп. Вениамин был ложно обвинен в связях с Пугачёвым, неск. месяцев провел в заключении, затем был оправдан и возведен в сан митрополита.
Кизический мон-рь. Фотография. 90-е гг. XIX в.Архиеп. Амвросий (Подобедов) уделял большое внимание развитию духовного образования, в 1797 г. Казанская ДС была преобразована в Духовную академию. Однако из-за отсутствия средств учебное заведение не было должным образом реформировано и в 1818 г. вновь стало семинарией. В том же году открылись 2 духовных училища: Казанское и Чебоксарское, в 1825 г. начало работу женское училище Духовного ведомства для дочерей священнослужителей Казанской, Вятской и Пермской епархий, в 1829 г. учреждено Чистопольское ДУ. В 1799-1802 гг. существовало Свияжское викариатство Казанской епархии.
В 1782 г. в Казанской епархии имелось 1117 храмов. В 1800 г. в Казанской губ. насчитывалось 19 016 «старокрещеных» и 12 129 «новокрещеных» татар («новокрещеными» считались те, кто приняли крещение после образования в 1740 Новокрещенской конторы), а также принявших крещение лиц других национальностей: 66 650 марийцев, 269 942 чуваша, 4866 удмуртов и 11 317 мордвинов (отмечалось, что «мордва крещена вся»). В 1829 г. Казанская епархия включала 213 «инородческих» приходов (из них 60 крещенотатарских) в Казанской губ. и 109 «инородческих» приходов в Симбирской губ. Широко практиковалась такая мера по сохранению христианства среди крещеных татар, как переселение их в рус. местности Казанской губ. или в те районы, где не было мусульм. населения.
В 1799-1828 гг. на Казанской кафедре не было деятельных архиереев, в результате чего управление епархией пришло в расстройство, делами ведали чиновники консистории, среди к-рых широко распространилась коррупция. Восстановление порядка в управлении епархией связано с деятельностью архиеп. св. Филарета (Амфитеатрова). Архиерей сумел привлечь к церковно-благотворительной деятельности мн. дворян и купцов, благодаря чему развернулось строительство новых, реставрация и перестройка старинных храмов. Архиеп. Филарет представил программу миссионерской деятельности, к-рая была официально одобрена, но фактически не выполнена. По инициативе архиеп. Филарета была создана Симбирская епархия, в результате чего в 1832 г. количество приходов Казанской епархии уменьшилось вдвое. В 1842 г., при архиеп. Владимире (Ужинском), была вновь учреждена Казанская ДА, несмотря на пожар, опустошивший Казань 24 авг. того же года, когда сгорели здания семинарии. Со времени открытия КазДА, 4-й и последней в России, статус Казанских архипастырей повысился: архиепископы Казанские и Свияжские считались по чести следующими после 3 митрополитов и архиепископа - экзарха Грузии. Деятельность Казанского архиеп. Григория (Постникова) способствовала быстрому развитию учебного процесса и созданию научных школ разного направления в КазДА. 24 дек. 1853 г. учреждено Чебоксарское викариатство Казанской епархии.
Во 2-й пол. 60-х гг. XIX в., при архиеп. Антонии (Амфитеатрове), начала формироваться педагогическая и миссионерская система Н. И. Ильминского. Результатами применения системы Ильминского стали создание школ для народов Поволжья с обучением на родных языках, переводы на десятки языков народов России Свящ. Писания и богослужения, массовая подготовка учителей, воспитанных в Православии, и национальных кадров духовенства. Внедрением системы Ильминского в основном занимались созданное в 1867 г. Гурия Казанского святителя братство и открытая в 1872 г. инородческая учительская семинария (с 1884 Казанская учительская семинария), официально считавшаяся светским учебным заведением, но под рук. Ильминского фактически превратившаяся в духовную школу, большинство выпускников к-рой стали священниками. Благодаря системе Ильминского сотни тысяч чувашей, крещеных татар, марийцев, удмуртов, ранее являвшихся православными формально, приобщились к вере и церковной жизни. С 1884 г. в епархии появилась широкая сеть церковноприходских школ. Там, где учащимися были «инородцы», в соответствии с принципами Ильминского обучение осуществлялось на родных языках.
Школа Братства свт. Гурия (крещенотатарская) в дер. Дюсьметьево Мамадышского у. Казанской губ. Фотография. Нач. ХХ в.В 1867 г. началось издание ж. «Известия по Казанской епархии», аналога епархиальных ведомостей. В отличие от др. епархий издателем была не консистория, а КазДА. Первоначально «Известия...» издавались 2 раза в месяц, с 1904 г.- 4 раза в месяц (выходили до 1918). В 1898 г. открылось Казанское епархиальное жен. уч-ще. В 1899 г. учреждено 2-е в епархии Чистопольское вик-ство, Чистопольские епископы были ректорами КазДА. С 1889 г. при КазДА действовали Казанские миссионерские курсы, в 1898 г. они были преобразованы в самостоятельное учебное заведение при Спасо-Преображенском мон-ре. Здесь в течение 2 лет обучались курсанты со светским средним или педагогическим образованием, после окончания курсов получавшие право стать священниками. Около половины учащихся составляли «инородцы», ежегодно курсы оканчивали до 30 чел. Миссионерской деятельностью в епархии в соответствии с принципами Ильминского долгое время руководил Андрей (Ухтомский), с 1899 г. как наблюдатель курсов, в 1907-1911 гг. как викарный епископ Мамадышский. В кон. XIX - нач. XX в. в Седмиезерном Вознесенском монастыре подвизался старец Гавриил (Зырянов), его духовными детьми были студенты ДА, представители интеллигенции, почитательницей старца Гавриила была прмц. Елисавета Феодоровна.
Трагическим событием в истории епархии стало похищение 30 июня 1904 г. чудотворной Казанской иконы Божией Матери и ее бесследное исчезновение. Студенты казанских духовных школ принимали участие в революционных выступлениях в 1905 г., но благодаря позиции архиеп. Димитрия (Самбикина) удалось избежать массовых беспорядков в учебных заведениях и исключений студентов. После издания в апр. 1905 г. манифеста «Об укреплении начал веротерпимости», разрешившего выход из Православия, неск. десятков тыс. человек в Казанской епархии перешли в ислам, язычество, старообрядческие согласия. Несмотря на это, благодаря действовавшей системе Ильминского подавляющее большинство чувашей, крещеных татар, марийцев остались православными, а обращение язычников, мусульман в Православие, переход старообрядцев в правосл. Церковь продолжались до 1917 г. В 1906 г. архиеп. Димитрий (Самбикин) создал епархиальное историко-археологическое об-во, ставшее крупным центром церковного краеведения. В том же году была открыта Казанская церковноучительская (муж.) школа. По инициативе Казанского архиеп. Никанора (Каменского) 13-26 июня 1910 г. в Казани прошел Поволжский миссионерский съезд, способствовавший укреплению системы Ильминского и отвергший нападки на нее со стороны правых сил.
В 1915 г. в епархии действовали 794 приходских храма (в т. ч. 18 соборов), 37 домовых церквей при учебных заведениях, богадельнях, больницах. В них служили ок. 900 священников и протоиереев, ок. 300 диаконов, 770 псаломщиков. В епархии было 27 мон-рей, действовали КазДА, КазДС, Казанские миссионерские курсы (впосл. Казанский миссионерский ин-т), 3 ДУ (Казанское, Чебоксарское, Чистопольское), Казанское епархиальное жен. уч-ще и Казанское жен. (окружное) уч-ще Духовного ведомства, Казанская церковноучительская школа, 484 церковноприходских школы, в т. ч. 12 второклассных (педагогических), ок. 150 школ братства свт. Гурия.
1917-1938 гг.
28 нояб. 1917 г. Казанский архиеп. Иаков (Пятницкий) был возведен в сан митрополита. Во время революционных событий в управлении епархией ему помогали викарные епископы: Чебоксарский Борис (Шипулин) и Чистопольский (ректор КазДА) сщмч. Анатолий (Грисюк). Все казанские архиереи принимали участие в Поместном Соборе 1917-1918 гг., почти все депутаты от духовенства, монашествующих и мирян епархии были профессорами КазДА. Преобразования Временного правительства были приняты в епархии спокойно. 1 мая 1917 г. экстренный съезд духовенства Казанской епархии постановил «приветствовать свершившийся по воле Божьей и народной государственный переворот, выведший на путь свободного самоуправления и широкого развития не только Русское государство, но и Русскую Православную Церковь» (Известия по Казанской епархии. 1917. № 17/18. С. 237). Консистория по решению собрания духовенства в марте 1918 г. была преобразована в епархиальный совет. Летом 1917 г. был реквизирован главный корпус КазДА, в нем разместился госпиталь. 30 июля за распространение лит-ры с критикой социализма членами Казанского совета рабочих и солдатских депутатов был задержан и избит свящ. Феодор Гидаспов из Казани (Там же. № 29/30. С. 472). Решением епархиального съезда духовенства и мирян в сент. 1917 г. был создан Правосл. церковный союз Казанской епархии, к-рый вел активную миссионерскую деятельность в новых условиях, принимал участие в выборах Учредительного собрания.
После прихода к власти большевиков и отделения Церкви от гос-ва в кон. 1917 - нач. 1918 г. были закрыты все домовые церкви, прекращено преподавание Закона Божия в учебных заведениях, в нач. 1918 г. прекратили деятельность ДС (здания переданы Казанскому ун-ту) и миссионерские курсы, все духовные училища и епархиальное училище были преобразованы в советские школы. В КазДА занятия продолжались. В нач. 1918 г. при Правосл. церковном союзе Казанской епархии было образовано епархиальное братство защиты правосл. веры, к-рое организовывало массовые акции протеста, добиваясь от властей возвращения в школы преподавания Закона Божия за счет родителей. Так, 11 марта 1918 г. 200 представителей братства явились к комиссару просвещения Казанской республики А. Максимовичу, потребовав у него отменить декрет о запрещении преподавания Закона Божия и запрещении молитвы в школе (Там же. 1918. № 7/8. С. 187). Впосл. члены братства были арестованы.
15 марта 1918 г. в Казани состоялся открытый суд над сщмч. Амвросием (Гудко), бывшим еп. Сарапульским и управляющим Свияжским монастырем, к-рого обвинили в контрреволюционных действиях уволенные им насельники обители, архиерей был оправдан. В апр. 1918 г. в Казани убили свящ. Иоанна Богоявленского. Весной того же года были разорены Трехсвятительский крещено-татар. мон-рь в Лаишевском у. и Троицкий жен. мон-рь в с. Ромодан (Рамадан) Чистопольского у., принадлежавшие им земли были захвачены крестьянами, а имущество разграблено, обители закрылись окончательно в 1919 г. В июне 1918 г. в Раифском мон-ре местные крестьяне убили 5 чекистов, приняв их за грабителей, позже в этом обвинили монахов.
Сергиевская трапезная ц. в бывш. свияжском Иоанно-Предтеченском мон-ре. 1604 г. Фотография. 2009 г.7-10 авг. 1918 г. Казань была занята белочехами и Народной армией Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуч). В Свияжске в это время находился штаб Л. Д. Троцкого, по личному распоряжению к-рого были расстреляны еп. Амвросий (Гудко), свияжский свящ. Далматов Константин. В нач. сент. 1918 г. развернулись бои за Казань, 10 сент. город был взят Красной Армией, при штурме были расстреляны насельники Зилантова монастыря. Митр. Иаков (Пятницкий), еп. Борис (Шипулин) и часть духовенства ушли с отступавшими белыми войсками. Чистопольский еп. Анатолий (Грисюк) в то время находился в Москве на сессии Поместного Собора, вернулся в Казань 26 сент. и стал временно управляющим епархией. В сент.-окт. 1918 г. в городе шли массовые расстрелы, погибли более 30 священнослужителей. 22 сент. Казанский кремль был объявлен военным городком, были закрыты кафедральный Благовещенский собор, Спасо-Преображенский монастырь, конфискованы архиерейский дом и здание консистории. Кафедральным собором стал храм Казанского Богородицкого монастыря, епархиальное управление переехало в казанский во имя св. Иоанна Предтечи монастырь.
8 апр. 1920 г. митрополитом Казанским и Свияжским был назначен сщмч. Кирилл (Смирнов). Он смог побывать в епархии дважды: в июле-авг. 1920 г. и в янв.-авг. 1922 г., оба раза его пребывание в Казани заканчивалось арестом. Епархией временно управлял архиеп. Анатолий (Грисюк), который в марте 1921 г. был арестован по делу о нелегальной деятельности КазДА (академия действовала легально, получив устное разрешение местных властей); архиеп. Анатолий был приговорен к году принудительных работ, преподаватели академии - к лишению свободы условно. Открытый вместо академии с разрешения властей Богословский институт работал ок. года (или неск. месяцев).
Свияжский Успенский мон-рь. Фотография. 2008 г.С марта 1921 по нояб. 1923 г. временно управляющим епархией был еп. Чебоксарский, позже Чистопольский, сщмч. Иоасаф (Удалов).Изъятие церковных ценностей в епархии прошло спокойно, неск. священников были ненадолго арестованы. Вскоре развернулась ожесточенная борьба с обновленчеством. Ее успеху способствовала твердая позиция сщмч. Иоасафа (Удалова), после его ареста - действия еп. Афанасия (Малинина), к-рый управлял епархией с дек. 1923 г., в 1930-1933 гг. в сане архиепископа был епархиальным архиереем. В результате событий, происходивших после смерти Патриарха св. Тихона, в Казанской епархии появилось много «непоминающих», но руководство епархии и большинство духовенства признали главой Церкви заместителя Патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского). «Непоминающие», в основном монашествующие, действовали подпольно.
В 1928-1929 гг. были закрыты все мон-ри, начались массовые репрессии против духовенства. Кафедра переместилась в Богоявленскую ц., после ее закрытия в 1935 г.- в деревянную ц. прп. Серафима Саровского, епархиальное управление переехало на частную квартиру. Все казанские архипастыри после еп. Афанасия (Малинина) стали жертвами репрессий: митр. Серафим (Александров) в 1936 г. был сослан и позже расстрелян, в 1937 г. были расстреляны назначавшиеся на Казанскую кафедру архиепископы Венедикт (Плотников) и Никон (Пурлевский). После ареста архиеп. Никона в нояб. 1937 г. епархиальное управление не работало. В 1937-1938 гг. были закрыты практически все храмы, к кон. 1938 г. действующими являлись ц. во имя Ярославских чудотворцев на Арском кладбище в Казани и Ильинская ц. на кладбище в Мензелинске. В 1929-1930 и1937-1938 гг. были расстреляны более 100 священнослужителей и монашествующих, более 800 приговорены к лишению свободы и ссылке.
В указанный период в Казанской епархии кратковременно существовали викариатства: Чёлнское (с центром в с. Набережные Челны (ныне город), в 1928-1929), Бугульминское (1928-1930), Елабужское (1929-1934), Спасское (1923-1929), Мензелинское (1923-1929), также продолжали существовать образованные до революции вик-ства Мамадышское (до 1934) и Чистопольское (до 1935). В янв. 1926 г. в целях противодействия обновленчеству съезд духовенства патриарших приходов Краснококшайского округа принял резолюцию о создании Краснококшайского вик-ства и о приглашении для управления церковными делами в Марийской автономной области еп. Афанасия (Малинина); данное решение не было реализовано из-за противодействия властей (Правосл. церк. вестник. 1926. № 3. С. 8). В 1926 г. марийское духовенство организовало Краснококшайское церковное управление, ставшее основой для создания в 1929 г. Марийского вик-ства. В мае 1926 г. с резолюцией о создании Козьмодемьянского вик-ства выступил съезд духовенства в Козьмодемьянске, однако и это решение не удалось воплотить в жизнь.
Обновленческий раскол
в 1922-1938 гг. стал серьезным дезорганизующим фактором церковной жизни; в эти годы существовала обновленческая Казанская епархия. 23 авг. 1922 г., вскоре после ареста митр. Кирилла (Смирнова) (15 авг.), казанские обновленцы сменили состав Казанского ЕУ и объявили о том, что арестованный архиерей якобы не был противником обновленчества и даже благословил их деятельность (в своих официальных материалах раскольники писали более правдиво о том, что митр. Кирилл уволен на покой 19 июля 1922 г. постановлением Высшего церковного управления как «не соответствующий прогрессивному церковному строительству» - Живая церковь. 1922. № 6/7. С. 22). К своим сторонникам они в 1922-1923 гг. причисляли также Чистопольского еп. Иоасафа (Удалова), к-рому в марте 1921 г. было поручено временное управление Казанской епархией. 6 сент. 1922 г. в Казани прошел обновленческий съезд, его участников ознакомили с уставом «Живой церкви». По данным ГПУ, в нач. 1923 г. в Казанской губ. насчитывалось 102 обновленческих прихода. 31 марта 1923 г. указом обновленческого ВЦУ в Казань из Одессы был переведен архиеп. Алексий (Баженов), возведенный 16 апр. 1924 г. в сан «митрополита». В 1924 г. большая часть Марийской автономной обл. была выделена в обновленческую Краснококшайскую и Марийскую епархию. В 1925 г. в Казани были созданы краткосрочные пастырские курсы для подготовки священнослужителей-обновленцев.
В 1922 г., в самое трудное для канонической Церкви время, в обновленчество перешли почти все храмы Казани и до половины сельских церквей. После освобождения из-под ареста в июле 1923 г. Патриарха Тихона позиции обновленцев были подорваны. Указом Патриарха от 3 окт. 1923 г. епископом Спасским, викарием Казанской епархии, был назначен бывш. Чебоксарский еп. Афанасий (Малинин), ставший фактически главой епархии в отсутствие архиеп. Иоасафа (Удалова), к тому времени выдворенного из Казани властями. В 1924-1926 гг. обновленческое движение в епархии пошло на спад. По данным обновленческой печати, которые, по всей видимости, являются завышенными, к нач. 1924 г. Казанская обновленческая епархия насчитывала 320 приходов, 350 священников и 50 диаконов, к нач. 1928 г.- 126 приходов и 168 клириков (Вестник Священного синода православной Российской церкви. 1925. № 1. С. 15; 1928. № 2. С. 8). В 1923-1924 гг. в каноническую Церковь вернулись все самые активные деятели обновленчества, в т. ч. викарный обновленческий еп. (с 1923) Герман (Кокель), управлявший в 1922-1924 гг. раскольническими приходами в Буинском и Бугульминском кантонах, к-рые вместе с последним вернулись в церковную ограду. В 1924 г. Патриарх Тихон возглавил хиротонию Германа во епископа Ибресинского, вик. Симбирской епархии. К кон. 20-х гг. на территории совр. Татарстана обновленцы имели не более 100 приходов, обновленческие «архиереи» и «священники» бедствовали; как отмечала раскольническая печать, главной проблемой было «безденежье приходов», т. к. верующие не посещали обновленческие храмы.
Теряя влияние на паству, раскольники искали опору в гражданской власти. К лету 1925 г. обновленцам были переданы кафедральные соборы Казанской епархии: Петропавловский в Казани и Николаевский в Чистополе. По указанию местного управления НКВД из мон-рей, отказавшихся перейти в обновленчество, раскольникам отдали чудотворные списки Смоленской (из Седмиезерной пуст.) и Грузинской (из Раифской пуст.) икон Божией Матери (Правосл. церк. вестник. 1925. № 4. С. 14). Также обновленцы получили чудотворный список Нерукотворного образа Спасителя из Казанского кремля. В мае 1925 г. власти передали обновленцам казанский Феодоровский жен. мон-рь, настоятельница к-рого Е. И. Асьянова присоединилась к расколу и устроила обитель как «трудовую общину». По просьбе обновленцев в янв. 1926 г. власти изгнали из казанского Иоанно-Предтеченского мон-ря служившего там Мамадышского еп. Андроника (Богословского). У раскольников также изымались храмы: в 1926 г. был закрыт Петропавловский собор, общине позволили перенести оттуда мощи свт. Гурия в казанскую Пятницкую ц. При этом обновленцам разрешили совершить крестный ход.
На территории совр. К. е. имелись след. обновленческие викариатства: Бугульминское, Буинское, Чистопольское, Мамадышское, Мензелинское, Спасское, Аксубаевское, Ибресинское. Вик-ства существовали формально, во главе нек-рых стояли благочинные, руководствовавшиеся правилами «кантонного самоуправления приходов» (правила были утверждены обновленческим епархиальным съездом в мае 1925). Обновленческие викариатства создавались в границах кантонов Татарской АССР, решение принималось на кантонном съезде обновленческих священников и мирян, желавших отделиться от правящего «архиерея» и подчиняться непосредственно обновленческому «первоиерарху».
Обновленческой Казанской епархией управляли: Иоанникий (Дьячков; окт.-нояб. 1922; на кафедру не прибыл), Алексий (Баженов; 1923-1929, с 1924 «митрополит»), Иоанн (Миртов; управлял в 1929-1933 как «митрополит Нижегородский и Казанский»), «митрополит» Иерофей (Померанцев; 1933-1938).
1942-1988 гг.
Определением Московской Патриархии от 14 авг. 1942 г. бывш. Саратовский архиеп. Андрей (Комаров) был назначен архиепископом Казанским (приехал в Казань 26 авг. 1942). Было восстановлено епархиальное управление, но до янв. 1944 г., когда архиеп. Андрей был переведен в др. епархию, продолжали действовать лишь 2 храма: в Казани и в Мензелинске. По данным Совета народных комиссаров Татарской АССР, в 1942-1943 гг. православные передали на военные нужды: в Фонд обороны - 316 тыс. р. и 120 г золота на сумму 318 тыс. р., на танковую колонну - 390 тыс. р., на больных и раненых воинов - 148 тыс. р., в помощь пострадавшим городам - 70 тыс. р., на подарки бойцам Красной Армии - 16 тыс. р. В мае 1944 г. епископом Ульяновским и Мелекесским и одновременно управляющим Казанской епархией был назначен Иларий (Ильин). В связи с увеличением числа передаваемых Церкви храмов возникла необходимость в отдельном епископе для Казанской кафедры. Синодальным решением от 28 дек. 1945 г. бывш. обновленческому «митрополиту», настоятелю церкви в г. Грозный иером. Ермогену (Кожину) определено было стать епископом Казанским и Татарским (ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 7. Д. 34). 18 февр. 1946 г. в Москве Ермоген (Кожин) был хиротонисан во епископа Казанского (в протоколах заседаний комиссии по созыву совещания предстоятелей автокефальных правосл. Церквей при Синоде РПЦ за февр.-март 1948 еп. Ермоген титуловался как «епископ Казанский и Татарский»). В мае 1948 г., при возведении в сан архиепископа, Ермоген имел титул «Казанский и Свияжский», в марте 1949 г. синодальным решением титул архиерея был изменен на «Казанский и Чистопольский» (ЖМП. 1948. № 9. С. 40; ЖМП. 1949. № 3. С. 6). В июле 1948 г. архиеп. Ермоген, к тому времени уже являвшийся ректором МДА, направил в Совет по делам РПЦ письмо с отказом от должности экзарха Московской Патриархии в Зап. Европе (для работы за рубежом Ермогена в 1947 рекомендовал Г. Г. Карпову уполномоченный по делам РПЦ по Татарской АССР Горбачёв).
В 1944 г. верующим в Татарской АССР был возвращен 1 храм, в 1945 г.- 10 храмов, в 1946 г. еще 3, в т. ч. Николо-Низская ц. в центре Казани, ставшая кафедральным собором. Епархиальное управление разместилось в 2-этажном деревянном доме на ул. Лесгафта, где находилось до 1975 г. В связи с жалобами духовенства на действия республиканского уполномоченного Совета по делам РПЦ Н. Клочкова Совет по делам РПЦ при СМ СССР 19 апр. 1950 г. рассматривал факты администрирования в отношении Церкви, верующих и духовенства в Татарской АССР (ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 601).
Дворцовая ц. в честь Введения во храм Пресв. Богородицы в Казанском кремле. 1-я пол. XVIII в. Фотография. 2000 г.Решением Свящ. Синода от 26 дек. 1957 г. в удовлетворение ходатайства духовенства и верующих Марийской АССР Казанскому и Чистопольскому архиеп. Иову (Кресовичу) определено именоваться Казанским и Марийским, в связи с чем 2-й кафедрой епархии стал Воскресенский собор в столице Марийской АССР Йошкар-Оле (в 1919-1927 Краснококшайск, ранее Царёвококшайск). У архиеп. Иова возникали конфликты с властями, что констатировал в характеристике архиерея от 24 июля 1958 г. уполномоченный по делам РПЦ по Татарской АССР В. Сафин. 24 апр. 1960 г. по обвинению в уклонении от уплаты налогов, выдвинутому по инициативе уполномоченного по делам РПЦ по Татарской АССР, архиеп. Иов был приговорен к 3 годам лишения свободы. В 1960-1975 гг. епархией управлял Михаил (Воскресенский;с 25 февр. 1963 в сане архиепископа). У последнего также были проблемы в отношениях с местными властями, 2 дек. 1960 г. владыка написал Патриарху рапорт о своем конфликте с уполномоченным Совета по делам РПЦ. Эти проблемы во многом вызваны тем, что еп. Михаил наряду с др. архиереями был не согласен с удалением клириков от участия в церковных советах (см. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 18 июля 1961 г.).
В 1958-1962 гг. в Казанской епархии были закрыты 6 храмов, из них 3 в Татарской АССР (осталось 13) и 3 в Марийской АССР (осталось 8). В Татарской АССР были закрыты церкви в селах Новомордове Куйбышевского р-на (1958), Тюрнясеве Тельмановского (ныне Нурлатского) р-на, Тавели Таканышского р-на (обе в 1962). В Марийской АССР совместными усилиями властей и благочинного республики прот. Георгия Козлова, вскоре снявшего с себя сан, в сент. 1960 г. был закрыт 2-й кафедральный храм епархии - Воскресенский собор в Йошкар-Оле. После этого статус 2-го кафедрального собора получила церковь, освященная в честь Рождества Пресв. Богородицы в с. Семёновка Медведевского р-на Марийской АССР (ныне в черте г. Йошкар-Ола), в которую по указу еп. Михаила (Воскресенского) от 15 дек. 1960 г. были перенесены престол и богослужебная утварь из Воскресенского собора. В 1961 г. в связи с упразднением Ижевской и Удмуртской епархии ее приходы были присоединены к К. е. (Ижевская епархия возобновлена в 1988).
По данным уполномоченного Совета по делам РПЦ в Татарской АССР, в 1958 г. были крещены 45% детей, венчаны 9% супружеских пар и отпеты 63% умерших (подсчеты велись от числа родившихся, вступивших в брак и умерших всех национальностей, кроме татар), в следующие годы положение не менялось. Высокий уровень религиозности населения подтвердили также итоги учета религ. объединений и духовенства (1961), по которому в Татарской АССР были зафиксированы 167 нелегальных общин РПЦ и 9 подпольных групп истинно православных христиан.
В 60-х гг. XX в. гонения на Церковь усилились. В 1963 г. по распоряжению уполномоченного были уничтожены св. источники с часовнями в с. Куюки и дер. В. Девлизеры Пестречинского р-на, в с. Бима Лаишевского р-на. Также ликвидация св. источников была проведена в Марийской АССР. В апр. 1966 г. уполномоченный Совета по делам религий по Марийской АССР обратился к председателю Совета с предложением об упразднении Казанской епархии (ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 5. Д. 33). В ответ на многочисленные жалобы духовенства и прихожан 13 апр. 1967 г. состоялось заседание Совета по делам религий при СМ СССР, на котором рассматривались факты грубых нарушений законодательства в отношении общин РПЦ в Оршанском и Медведевском р-нах Марийской АССР и указывалось на ошибки в деятельности уполномоченного по делам религий по Марийской АССР В. Савельева. В связи с многочисленными жалобами верующих 28 апр. 1967 г. Совет принял беспрецедентное для этого периода постановление, отказавшись утвердить решения СМ Марийской АССР о закрытии церквей в с. Нурма Медведевского р-на и с. Кучка Оршанского р-на и потребовав от местных властей восстановить законность в отношении общин верующих.
В 1975-1988 гг. епархией управлял еп. Пантелеимон (Митрюковский). В 1975 г. в связи со сносом дома на ул. Лесгафта епархиальное управление переехало на дальнюю окраину города на ул. Челюскина, где находится и в наст. время. Во 2-й пол. 70-х гг. наметились позитивные изменения в отношении властей к Церкви. В 1979 г. общине верующих было разрешено открыть новое молитвенное здание в частном доме взамен подлежавшей сносу аварийной церкви в с. Сумки Горномарийского р-на Марийской АССР. В июне 1980 г. была зарегистрирована новая община РПЦ в г. Бугульма, местные власти разрешили общине начать строительство ц. в честь Казанской иконы Божией Матери лишь в 1987 г. В июне 1981 г. легализирована община в с. Боровецком (ныне в черте Набережных Челнов), верующим был возвращен Вознесенский храм. В кон. 70-х - нач. 80-х гг. ежегодно 1-2 человека из К. е. направлялись в духовные учебные заведения. Выпускники семинарий и академий 70-80-х гг. в наст. время составляют самую уважаемую часть епархиального духовенства.
В 1980 г. еп. Пантелеимону удалось полулегально восстановить почитание Казанских святых: архиерей поместил в Никольском соборе икону Собора Казанских святых. В 1984 г. было установлено празднование Собору Казанских святых.
1988-2011 гг.
После начала перестройки в СССР количество приходов в К. е., как и в других епархиях Русской Церкви, стало быстро расти. В 1988 г. в епархии были возобновлены 6 приходов: 4 в Татарской АССР (Покровский собор в Елабуге, церкви в Куйбышеве (ныне Болгар), в селах Б. Афанасове Нижнекамского р-на и Тюрнясеве Октябрьского (ныне Нурлатского) р-на) и 2 в Марийской АССР (в Йошкар-Оле и Козьмодемьянске). В кон. 1988 г. епархию возглавил еп. Анастасий (Меткин; с 1996 архиепископ). В 1989 г. верующим были возвращены ок. 20 храмов, в т. ч. Петропавловский собор в Казани. В 1990 г. возрожден первый монастырь - Раифский Богородицкий. Благодаря лояльной по отношению к РПЦ позиции республиканских властей в 90-х гг. были возвращены практически все церкви, сохранившиеся в городах Татарстана. В 1995 г. начала работу епархиальная комиссия по канонизации, по подготовленным комиссией материалам были канонизированы новомученики и подвижники благочестия Казанского края. Синодальным решением от 11 июня 1993 г. из К. е. была выделена Йошкар-Олинская и Марийская епархия.
Во 2-й пол. 90-х гг. началось строительство новых храмов. В Казани возведены церкви: во имя прав. Иоанна Кронштадтского (1996), в честь иконы Божией Матери «Умиление» (1997), в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник» (1999), в честь Рождества Христова (2003), во имя прп. Серафима Саровского (2006), во имя Веры, Надежды, Любови и матери их Софии (2007), храм прп. Сергия Радонежского (2009), Троицкая ц. в пос. Отары (2009), ц. Новомучеников и исповедников Российских на подворье Раифского Богородицкого монастыря в Казани (2010) и др. В др. городах Татарстана построены 14 храмов: в Альметьевске - ц. Рождества Христова (2000) и Казанский собор (2007), в г. Бавлы - ц. прп. Серафима Саровского (2008), в Зеленодольске - ц. св. ап. Андрея Первозванного (2011), в Болгаре - ц. мч. Авраамия Болгарского (1988), в Бугульме - храмы в честь Казанской иконы Божией Матери (1993), в честь Рождества св. Иоанна Предтечи (1997), во имя прп. Серафима Саровского (2006), в Заинске - Троицкий собор (1996), в Лениногорске - Троицкая ц. (1996), в Нижнекамске - ц. прав. Иоанна Кронштадтского (1995), храмовый комплекс Воскресения Христова (2000-2005), в Нурлате - Ильинская ц. (1997). В районных центрах появились 4 новых храма (не считая временных молельных домов): в пос. Аксубаево - ц. прп. Феодосия Тотемского (1994), в пос. Алексеевское - Воскресенская ц. (2002-2008), в пос. Кукмор - Петропавловская ц. (2007), в с. Черемшан - Михаило-Архангельская ц. (2009). В сельских населенных пунктах сооружено более 20 храмов, не считая молельных домов.
Церковь Рождества Христова в Казани. 2003 г. Фотография. 2010 г.Важнейшими событиями в жизни епархии стали визиты Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Впервые Предстоятель Русской Церкви посетил Казань в кон. авг.- нач. сент. 1997 г. Патриарх Алексий открыл Казанское ДУ, к-рое через год было преобразовано в КазДС (Казанский ун-т передал б-ке КазДС более 50 тыс. книг). Второй визит Патриарха был связан с празднованием 1000-летия Казани. 21 июля 2005 г. Патриарх Алексий принял участие в торжественном открытии Благовещенского собора в Казанском кремле, в крестном ходе к месту обретения Казанской иконы Божией Матери. Первосвятитель передал Казанской епархии чтимый Ватиканский список Казанской иконы. В наст. время бывш. кафедральный Благовещенский собор является действующим, находится в ведении Музея-заповедника «Казанский кремль» и Фонда Благовещенского собора.
При Казанском епархиальном управлении работают отделы: информационно-издательский, по работе с молодежью, миссионерский, социального служения, религ. образования и катехизации, социального служения, по взаимоотношению с медицинскими учреждениями и органами здравоохранения, по противодействию наркомании и алкоголизму, по взаимодействию с Вооруженными силами, по взаимодействию с правоохранительными органами, канонизации, паломнический, создан Казанский правосл. центр глухих.
Раифский мон-рь. Фотография. 2009 г.В К. е. выходит 16 периодических изданий. Наиболее значительным является издающийся при ДС церковно-научный альманах «Православный собеседник», где публикуются статьи по богословию, религиозной философии, церковной истории, филологии. Семинария выпускает ж. «Семинарский вестник». В епархии издаются газеты «Раифский вестник» (Раифский Богородицкий муж. мон-рь), «Заступнице усердная» (казанский Богородицкий муж. мон-рь), «Монастырский вестник» (елабужский в честь Казанской иконы Божией Матери жен. мон-рь), «Свет Православия (Елабужское благочиние), «Параскева» (Лениногорское благочиние), «Православное слово» (Спасское благочиние), «Трезвение» (Информационно-просветительский центр свт. Варсонофия Казанского епархиального отдела по противодействию наркомании и алкоголизму), 6 газет издаются приходами. С 2000 г. в Казанской епархии осуществляются интернет-проекты.
Ежегодно 6-7 нояб. в Казанской ДС проводится научная конференция «Богословие и светские науки», на к-рой работают секции богословия и философии, церковной истории, церковного краеведения, языковедения, психологии. Материалы конференций публикуются в альманахе «Православный собеседник». В 2011 г. состоялась 11-я конференция.
В 2001 г. Ин-т перевода Библии совместно с переводческой группой из Казани подготовил и издал НЗ на татар. языке. В 2000-2009 гг. были опубликованы переводы на татарский неск. книг ВЗ. В наст. время в 9 приходах епархии совершается богослужение на татар. языке.
Святыни и крестные ходы
Главной святыней епархии со времени чудесного обретения 8 июля 1579 г. была Казанская икона Божией Матери. Крестные ходы с чудотворной иконой из кафедрального Благовещенского собора в казанский Богородицкий мон-рь, на место обретения иконы, совершались 8 июля и 22 окт. Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. чудотворная Казанская икона участвовала еще в 11 традиц. крестных ходах, совершавшихся до 1926 г. Крестные ходы восстановлены в 2000 г. (из Петропавловского кафедрального собора), с 2005 г. совершаются из Благовещенского собора с Ватиканским списком.
В епархии много чтимых списков Казанской иконы Божией Матери, наибольшим почитанием пользуются 2: список, хранящийся в храме Ярославских чудотворцев на Арском кладбище Казани, происходящий из казанского Богородицкого мон-ря, и Ватиканский список, хранящийся в казанском Богородицком мон-ре. Ватиканский образ, созданный в России, в 2004 г. был возвращен Русской Православной Церкви распоряжением Римского папы Иоанна Павла II и в следующем году передан в Казань патриархом Алексием II (вероятно, эта икона была приобретена в 70-х гг. XVIII в. прп. Александрой Дивеевской для Казанско-Богородицкой ц. в с. Дивееве).
Казанский Богородицкий мон-рь. Литография по рис. Э. Турнерелли. 1839 г. (ГПИБ)Седмиезерная Смоленская икона Божией Матери прославилась в 1654 г., когда после крестного хода с ней в Казани прекратилась эпидемия чумы. С этого времени крестный ход с иконой совершался ежегодно 26 июня, десятки тысяч людей торжественно встречали икону на месте, где позже был построен Кизический Введенский мон-рь. 26 июня в Казань приходило множество паломников, в т. ч. чувашей и кряшен. В течение месяца икона находилась в приходских храмах и мон-рях Казани. После закрытия Седмиезерного Воскресенского мон-ря икона была спасена иеросхим. Серафимом (Кашуриным), к-рый в 1981 г. передал ее еп. Пантелеимону (Митрюковскому), сейчас она находится в кафедральном Петропавловском соборе, в Седмиезерном мон-ре имеется чтимый список.
Чудотворный список Грузинской иконы Божией Матери был написан по указу Казанского и Свияжского митр. Лаврентия и в 1661 г. помещен в Раифский Богородицкий мон-рь. Во 2-й пол. XVII в. у иконы происходили многочисленные исцеления, в Свияжске во 2-й пол. XVII в. принесение Грузинской иконы неск. раз останавливало эпидемии. В XIX - нач. XX в. со дня Св. Троицы до 31 июля икона находилась в храмах и мон-рях Казани, 14 сент., в день Воздвижения Креста Господня, начинался многодневный крестный ход с иконой в Свияжский у., собиравший тысячи паломников. После закрытия мон-ря икона сохранилась и мн. десятилетия пребывала в храме Ярославских чудотворцев на Арском кладбище в Казани, в 1991 г. возвращена в Раифский Богородицкий мон-рь.
Чтимый список Тихвинской иконы Божией Матери, находившийся в Тихвинской ц. Казани, прославился в 1859 г., когда над храмом было видение образа Божией Матери, после чего прекратился пожар в этом районе. В результате приняли крещение нек-рые жители Старотатарской слободы. Ныне икона находится в Никольском кафедральном соборе. В церкви Ярославских чудотворцев на Арском кладбище почитается образ прп. Сергия Радонежского (XVI или XVII в.) из 1-го на территории епархии свияжского Троицкого монастыря.
Мощи свт. Гурия, ранее почивавшие в кафедральном Благовещенском соборе, находятся в храме Ярославских чудотворцев на Арском кладбище. Мощи свт. Варсонофия из Спасо-Преображенского мон-ря утрачены. Исчезли также мощи свт. Германа, но сохранилась их частица (с 1849 в казанском Иоанно-Предтеченском мон-ре), сейчас частицы мощей свт. Германа находятся там же и в свияжском Успенском мон-ре. Прп. Гавриил (Зырянов) был похоронен в 1915 г. в храме Евфимия Великого и Тихона Задонского Седмиезерного Воскресенского мон-ря. В 20-х гг. в связи с предстоящим закрытием монастыря мощи были извлечены, позднее сохранены иеросхим. Серафимом (Кашуриным), ныне вновь находятся в мон-ре, частица - в храме прав. Иоанна Кронштадтского в Казани. Мощи преподобных Ионы и Нектария, а также неканонизированного, но почитаемого Казанского митр. Ефрема, похороненных в часовне у собора казанского Спасо-Преображенского мон-ря, были обретены в 1995 г. и переданы в кафедральный Петропавловский собор. Частица мощей мч. Авраамия Болгарского, ранее пребывавшая в приходском храме в с. Болгары, ныне в храме Авраамия Болгарского г. Болгар.
До 1917 г. особым почитанием пользовались не сохранившиеся до наст. времени святыни: чудотворная икона свт. Германа Казанского с частицей мощей в свияжском Успенском муж. мон-ре, чудотворный список Казанской иконы Божией Матери в г. Тетюши, чудотворная икона свт. Николая из г. Мамадыша (явилась в урочище Святая Чаша). В нач. 60-х гг. были уничтожены почитавшиеся св. источники с явленной Киево-Печерской иконой Божией Матери в дер. В. Девлизеры, с явленной иконой св. Иоанна Предтечи в с. Богородском.
Архиереи
архиеп. св. Гурий (Руготин; 7 февр. 1555 - 5 дек. 1563), архиеп. св. Герман (Садырев-Полев) (12 марта 1564 - 6 нояб. 1567), архиеп. Лаврентий (9 февр. 1568-1573), архиеп. Вассиан (14 февр.- 21 мая 1575), архиеп. Тихон (Хворостинин; 15 июля 1575 - 14 июля 1576), архиеп. Иеремия (1576-1581), архиеп. Косма (29 дек. 1581-1583), архиеп. Тихон (1583 (?) - 1589), митр. св. Ермоген (13 мая 1589 - 3 июля 1606), митр. Ефрем (июль 1606 - 26 дек. 1613), митр. Матфей (7 февр. 1615 - 13 янв. 1646), митр. Симон (7 февр. 1646 - 26 сент. 1649), митр. Корнилий (13 янв. 1650 - 17 авг. 1656), митр. Лаврентий (26 июля 1657 - 11 нояб. 1672), Корнилий (16 марта 1673 - 6 авг. 1674; в управление епархией не вступил), митр. Иоасаф (6 сент. 1674 - 30 янв. 1686), митр. Адриан (21 марта 1686 - 24 авг. 1690), митр. Маркелл (8 сент. 1690 - 21 авг. 1698), митр. Тихон (Воинов, 25 марта 1699 - 24 марта 1724), еп. (с 1727 митрополит) Сильвестр (Холмский; 25 июля 1725 - 2 марта 1732; фактически до авг. 1731), архиеп. Иларион (Рогалевский; 26 марта 1732 - 29 марта 1735), архиеп. Гавриил (Русской; 17 сент. 1735 - 9 марта 1738), еп. Лука (Конашевич; 9 марта 1738 - 9 окт. 1755), еп. Гавриил (Кременецкий; 8 окт. 1755 - 25 июля 1762), архиеп. (с 26 янв. 1775 митрополит) Вениамин (Пуцек-Григорович; 26 июля 1762 - 17 марта 1782), архиеп. Антоний (Зыбелин; 25 апр. 1782 - 5 марта 1785), архиеп. Амвросий (Подобедов; 27 марта 1785 - 16 окт. 1799), архиеп. Серапион (Александровский; 21 окт. 1799 - 11 дек. 1803), архиеп. Павел (Зернов; 18 дек. 1803 - 14 янв. 1815), архиеп. Амвросий (Протасов; 7 февр. 1816 - 6 нояб. 1826), архиеп. Иона (Павинский; 6 нояб. 1826 - 3 февр. 1828), архиеп. св. Филарет (Амфитеатров; 25 февр. 1828 - 10 февр. 1832), архиеп. Владимир (Ужинский; 19 сент. 1836 - 1 марта 1848), архиеп. (с 26 авг. 1856 митрополит) Григорий (Постников; 1 марта 1848 - 1 окт. 1856), архиеп. Афанасий (Соколов; 3 нояб. 1856 - 9 нояб. 1866), еп. (с 16 апр. 1867 архиепископ) Антоний (Амфитеатров; 9 нояб. 1866 - 8 нояб. 1879), архиеп. Сергий (Ляпидевский; 11 янв. 1880 - 21 авг. 1882), архиеп. Палладий (Раев; 21 авг. 1882 - 29 сент. 1887), архиеп. Павел (Лебедев; 29 сент. 1887 - 23 апр. 1892), архиеп. Владимир (Петров; 7 мая 1892 - 2 сент. 1897), архиеп. Арсений (Брянцев; 4 окт. 1897 - 8 февр. 1903), архиеп. Димитрий (Ковальницкий; 8 февр. 1903 - 26 марта 1905), архиеп. Димитрий (Самбикин; 26 марта 1905 - 17 марта 1908), архиеп. Никанор (Каменский; 5 апр. 1908 - 27 нояб. 1910), архиеп. (с 28 нояб. 1917 митрополит) Иаков (Пятницкий; 10 дек. 1910 - март 1920; фактически до сент. 1918), митр. сщмч. Кирилл (Смирнов; 8 апр. 1920 - 7 мая 1929; фактически 9 июля - 18 авг. 1920 и 18 янв.- 15 авг. 1922)), Чистопольский еп. сщмч. Анатолий (Грисюк; сент. 1918 - апр. 1920, авг. 1920 - март 1921, в. у.), еп. сщмч. Иоасаф (Удалов; 21 марта 1921 - 4 янв. 1922, 21 авг. 1922 - 20 нояб. 1923, в. у.), еп. (с 24 апр. 1929 архиепископ) Афанасий (Малинин; с дек. 1923 в. у., епархиальный архиерей: 7 мая 1929 - 23 марта 1933), митр. Серафим (Александров; 11 авг. 1933 - 20 нояб. 1936), архиеп. Венедикт (Плотников; 20 дек. 1936 - 16 авг. 1937; фактически до 28 февр. 1937), архиеп. Никон (Пурлевский; 23 мая - 17 дек. 1937), в 1938-1941 гг. кафедра не замещалась, архиеп. Андрей (Комаров; 14 авг. 1942 - 28 янв. 1944), еп. Иларий (Ильин; май 1944 - янв. 1946, в. у.), еп. (со 2 мая 1948 архиепископ) Ермоген (Кожин; 18 февр. 1946 - 14 окт. 1949), архиеп. Иустин (Мальцев; 21 окт. 1949 - 4 апр. 1950), архиеп. Сергий (Королёв; 26 сент. 1950 - 18 дек. 1952), еп. (с 24 февр. 1954 архиепископ) Иов (Кресович; 26 янв. 1953 - 24 апр. 1960), еп. (с 25 февр. 1963 архиепископ) Михаил (Воскресенский; 23 июня 1960 - 25 июня 1975), еп. Пантелеимон (Митрюковский; 19 авг. 1975 - 30 нояб. 1988), еп. (с 26 февр. 1996 архиепископ, с 18 июля 2012 в сане митрополита) Анастасий (Меткин; 10 дек. 1988 - 13 июля 2015), митр. Феофан (Ашурков, 13 июля 2015 - 20 нояб. 2020), в. у. митр. Йошкар-Олинский Иоанн (Тимофеев; 20 нояб. 2015 - 8 дек. 2020), митр. Кирилл (Наконечный; с 8 дек. 2020).
Монастыри
Действующие: казанский Зилантов Успенский мон-рь (жен., в Казани, основан в 1552 как муж., в 1918 братия расстреляна, до 1928 действовал как жен. община, возрожден в 1998 как жен.), свияжский Успенский монастырь (муж., с. Свияжск Зеленодольского р-на, основан в 1555, закрыт в 1928, возрожден в 1997), казанский во имя св. Иоанна Предтечи монастырь (муж., в Казани, основан в 1-й пол. 60-х гг. XVI в. как подворье свияжского Успенского монастыря, с 1595 самостоятельный, закрыт в 1929, возрожден в 1995), казанский Богородицкий монастырь (муж., в Казани, основан ок. 1579-1584 как жен., закрыт ок. 1926, возрожден в 2005 как мужской), свияжский во имя св. Иоанна Предтечи (жен., с. Свияжск, основан в кон. XVI в. как муж., закрыт в сер. 20-х гг. XX в., с авг. 2004 является жен. подворьем свияжского Успенского муж. мон-ря), Раифский Богородицкий мон-рь (муж., в пос. Раифский Зеленодольского р-на, основан в 1-й пол. XVII в., закрыт в 1928, возрожден в 1990), Седмиезерная Богородицкая пуст. (муж., в с. Семиозёрка Высокогорского р-на, основана в 1-й пол. XVII в., закрыта в 1926, возрождена в 1997), свияжская Макарьевская пуст. (муж., близ с. Введенская Слобода Верхнеуслонского р-на, основана ок. 1650, закрыта в 1764, восстановлена в 1798, закрыта в сер. 20-х гг. XX в., возрождена в 1997), казанский Кизический Введенский мон-рь (муж., в Казани, основан ок. 1689-1690, закрыт в 1930, возрожден в 2002), елабужский Казанский монастырь (жен., в Елабуге, основан в 1856, закрыт в 1928, возрожден в 1995).
Собор в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» свияжского Иоанно-Предтеченского мон-ря. 1898–1906 гг. Архит. Э. Д. Малиновский. Фотография. 2009 г.Упраздненные: казанский Троице-Сергиевский мон-рь (муж., в Казани, основан в 1553, упразднен в 1764), свияжский во имя Св. Троицы мон-рь (муж., в Свияжске, основан ок. 1553-1554, был приписан к казанскому Троице-Сергиевскому монастырю, упразднен в 1764), казанский Преображенский монастырь (муж., в Казани, основан в 1555, закрыт в 1918), тетюшский во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких мон-рь (муж., близ г. Тетюши, основан в 1589, сожжен в нач. XVII в.), тетюшский в честь Покрова Пресв. Богородицы мон-рь (муж., близ г. Тетюши, основан в кон. XVI в., в 1646 приписан к Новоспасскому московскому муж. мон-рю), казанский во имя Св. Троицы Феодоровский мон-рь (в Казани, открыт как мужской в кон. XVI - нач. XVII в., ранее 1607, с 1900 женский, закрыт, вероятно, в 1929), Боровецкий в честь Казанской иконы Божией Матери мон-рь (муж., на месте с. Боровецкого, ныне в черте Набережных Челнов, основан в нач. XVII в., разорен в 60-х гг. XVII в.), Ураевский во имя Св. Троицы мон-рь (муж., в с. Урай (ныне Троицкий Урай) Рыбно-Слободского р-на, основан в нач. XVII в., упразднен в 1764), елабужский во имя Св. Троицы мон-рь (муж., при устье р. Тойма, близ Елабуги, основан между 1616 и 1638, упразднен в 1764), Болгарский в честь Воскресения Христова мон-рь (муж., на Эдемском о-ве близ г. Болгар, основан ок. 1620, упразднен в 1700), казанский во имя свт. Николая Чудотворца монастырь (жен., в Казани, основан в 1-й пол. XVII в., упразднен в 1764), Новоиерусалимский в честь Воскресения Христова мон-рь (муж., на берегу оз. Ср. Кабан (ныне в черте Казани), основан в 1655, с 1764 заштатный, в 1789-1918 являлся загородным архиерейским домом, закрыт в 1919), казанский в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рь (жен., в Казани, основан в кон. XVII в., упразднен в 1764), болгарский в честь Успения Пресв. Богородицы монастырь (в совр. г. Болгар, основан в 1723, упразднен в 1764), мензелинский во имя св. прор. Илии монастырь (жен., в Мензелинске, основан в 1855, закрыт в 1929), чистопольский в честь Успения Пресв. Богородицы монастырь (жен., в Чистополе, основан в 1864, закрыт в 1929), бугульминский во имя св. кн. Александра Невского монастырь (муж., близ с. Спасского совр. Бугульминского р-на, основан в 1867, закрыт в 1927), бугульминский в честь Казанской иконы Божией Матери монастырь (жен., в Бугульме, основан в 1879, закрыт в 1926), тетюшский во имя свт. Николая Чудотворца монастырь (жен., близ г. Тетюши, существовал с нач. 80-х гг. XIX в. как община, с 1903 монастырь, закрыт в 1918-1919), ромодановский во имя Св. Троицы монастырь (жен., в с. Ромодан совр. Алексеевского р-на, основан в 1901 как община, с 1917 [1918] самостоятельный монастырь, закрыт ок. 1922), лаишевский во имя Св. Троицы монастырь (жен., на территории совр. г. Лаишево, основан в 1887, закрыт в 1928), лаишевский во имя святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста крещенотатарский монастырь (муж., близ с. Байтеряково совр. Рыбно-Слободского р-на, основан в 1906 как скит, с 1911 самостоятельный монастырь, уничтожен в 1919), мамадышский в честь Покрова Пресв. Богородицы крещенотатарский мон-рь (жен., между совр. селами Б. Нырты Сабинского р-на и Абди Тюлячинского р-на, основан в 1908 как община, в 1919 упразднен).
Ранее входившие в Казанскую епархию: чебоксарский во имя Св. Троицы мон-рь (муж., в Чебоксарах, основан в 1566, закрыт в 20-х гг. XX в.), Сундырская во имя Св. Троицы пуст. (муж., в бывш. с. Сундырь, ныне г. Мариинский Посад (Чувашия), основана в кон. XVI в., упразднена в 1613), чебоксарский во имя свт. Николая Чудотворца монастырь (жен., в Чебоксарах, основан в 1601, упразднен в 1764), Большеюнгинская во имя свт. Николая Чудотворца пуст. (муж., в устье р. Б. Юнга, совр. с. Покровское (Марий Эл), основана в 1607, с 1646 Покровская пуст., упразднена в 1764), Ново-Спасский Малоюнгинский монастырь (муж., в дер. М. Юнга (Марий Эл), основан между 1625 и 1627, упразднен в 1764), ядринский в честь Казанской иконы Божией Матери монастырь (муж., в г. Ядрин (Чувашия), основан не позднее 1646, упразднен в 1764), чебоксарский в честь Преображения Господня монастырь (Спасо-Геронтиева Подгородная пуст.) (муж., в Чебоксарах, основан в 1653, упразднен в 1838), козьмодемьянский в честь Вознесения Господня монастырь (жен., в Козьмодемьянске (Марий Эл), основан не позднее 1655, закрыт в 1764), прп. Михаила Малеина скит (муж., между совр. слободой Хмелёвка Нижегородской обл. и с. Барковка (Марий Эл), основан в 1671, упразднен в 1764, приписной к Хмелёвской Троицкой муж. пуст. на территории совр. пос. Васильсурск), цивильский Тихвинский (Вознесенский) монастырь (жен., в Цивильске (Чувашия), основан в 1675, закрыт в 20-х гг. XX в.), ядринский во имя арх. Михаила монастырь (жен., в г. Ядрин, основан не позднее 1677, закрыт в 1764), чебоксарский в честь Благовещения Пресв. Богородицы монастырь (жен., в Чебоксарах, основан в 1684, закрыт в 1764), Черноёзерская Ветлужская во имя Св. Троицы пуст. (муж., на р. Ветлуге на границе совр. Нижегородской обл. и Горномарийского р-на Марий Эл, известна с 1696, в 1710 приписана к Казанскому архиерейскому дому), Ильинская пуст. (муж., между совр. дер. Токари (Марий Эл) и с. Ильинка (Чувашия), основана не позднее 1720, упразднена в 1764, приписная к Малоюнгинскому монастырю), козьмодемьянский в честь Богоявления монастырь (муж., в Козьмодемьянске (Марий Эл), упразднен в 1764), царёвококшайский во имя Св. Троицы монастырь (жен., в Царёвококшайске, упразднен в 1764), Сурский во имя арх. Михаила мон-рь (муж., совр. дер. Нов. Слобода (Марий Эл), построен в 1868-1871, в 1921 закрыт, с 2008 возрождается), козьмодемьянский черемисский во имя Св. Троицы мон-рь (жен., в Козьмодемьянске, основан в 1887, закрыт в 20-х гг. XX в.), царёвококшайский Богородице-Сергиевский монастырь (жен. в Царёвококшайске, основан в 1888 при богадельне, закрыт в 1921), Александринский Кошлоушский монастырь (жен., в с. Кошлоуши (Кошлауши; Чувашия), основан в 1898 как община, упразднен в 20-х гг. XX в.), Вершино-Сумский в честь Введения во храм Пресв. Богородицы черемисский монастырь (жен., близ совр. выселка Революция (Вершино-Сумка; Марий Эл), основан в 1898, закрыт в 1921-1933), чебоксарский Владимирский чувашский монастырь (жен., в Чебоксарах, на месте Сретенско-Владимирской муж. пуст., основан в 1899 как община, упразднен в 1926), Аштавай-Нырская во имя свт. Николая Чудотворца пуст. (муж., между совр. селами Виловатово и Паратмары (Марий Эл), основана в 1903, закрыта в 1921), Каршлыхинский во имя св. кн. Александра Невского монастырь (муж., близ совр. с. Б. Сундырь (Чувашия), основан в 1903, закрыт в 1926).
Архитектура сер. XVI-XX в.
Первые рус. храмы и укрепления на Казанской земле были деревянными, как возведенная в течение лета свияжская крепость (1551), частью из привозного (из лесных угодий князей Ушатых), частью из местного материала. Овальная в плане, с рядом башен, в т. ч. проездных, площадью равная Московскому Кремлю, она представляла собой выдающееся сооружение, восходящее к традиции итал. фортификационных работ в России. Первые храмы Свияжска -деревянные ц. Св. Троицы в Троице-Сергиевом мон-ре, привезенная вместе с лесом для крепости (возможно, XV в., некогда шатровая - Остроумов, Чумаков. 1971. С. 23-24), и собор Рождества Пресв. Богородицы (1551) (Французова. 2002. С. 344, 352). После взятия 2 окт. 1552 г. Казани было начато восстановление деревянной крепости, поврежденной при штурме, и строительство деревянных храмов: «во един день» соборный храм в честь Благовещения Пресв. Богородицы с 2 приделами в честь св. князей Бориса и Глеба и «новоявленных» чудотворцев св. кн. Петра и св. кнг. Февронии Муромских, ц. в честь Воскресения Христова, ц. святых Киприана и Иустины, ц. Нерукотворного образа Спасителя «противу врат градных, на торговищи» и свт. Николая Чудотворца «монастырь общежителен» (буд. Спасо-Преображенский монастырь; см.: ПСРЛ. Т. 19. С. 169-170; Седов. 1996. С. 174. Примеч. 30). В 50-60-х гг. XVI в. началось возведение деревянных церквей в Свияжске: в честь Усекновения главы прор. Иоанна Предтечи в крепости и во имя святых Константина и Елены с приделами во имя свт. Леонтия, еп. Ростовского, и прп. Андрея Критского на посаде - «поставленье государево»; святых Флора и Лавра - «воеводцкое поставленье» на ул. Никольской, вмц. Параскевы Пятницы у городской стены близ Успенского монастыря - «поставленье попа Александра», в честь Рождества Христова - «поставленье попа Еупла да попа Василья», вероятно недалеко от Троице-Сергиева (позднее Иоанно-Предтеченского) мон-ря (Французова. 2002. С. 347-348, 351, 353, 372; см. также: Яблоков. 1907. С. 12, 14, 69-70). На средства посадских «жильцов» Свияжска были построены Никольские храмы: в городе - «в Жильцех» на Никольской ул. (Французова. 2002. С 351; недалеко располагался двор «никольского пономаря Васюка, что в Жильцех» - Там же. С. 352; церковь перестроена в камне в 1734; см.: Яблоков. 1907. С. 27-29), в «жилецкой» слободе («за рекою же за Свиягою в селе в жилецкой слободе» - Французова. 2002. С. 388) и в Ямской слободе («на реке на Слумлице меж жилецкие слободы и архимандричи слоботки» - Там же. С. 387; Яблоков. 1907. С. 16).
Каменное строительство разворачивается после создания К. и Т. е. (1555). 
Панорама Казани. Литография. XIX в. (РГБИ)В Казани возведена каменно-деревянная крепость, внутри к-рой построили из камня кафедральный Благовещенский собор (1556-1562), ц. свт. Николая Чудотворца в Спасском мон-ре (1556-1562) и надвратные ц. в честь Нерукотворного образа Спасителя у одноименной башни (1555) и ц. Воскресения Христова (Невоструев. 1877. С. 10, 19-20). Были сооружены 2 каменные церкви в основанном архим. Германом свияжском Успенском муж. мон-ре: собор (1556-1560) и здание Никольской ц. (1555-1556), включавшее теплую трапезную палату, ц. во имя свт. Николая Чудотворца и 6 служебных помещений (Французова. 2002. С. 256). Все они возведены в псковских традициях псковскими мастерами - каменщиком Иваном Ширяем и зодчим Посником Яковлевым, «церковным и городовым мастером». Приглашение к строительству в Казани и Свияжске мастеров из Пскова исследователи связывают с заказом кн. П. И. Шуйского (Седов. 1996. С. 173), воеводой в Свияжске (1552-1553) и Казани (1553-1557; см.: Разрядная книга: 1475-1598 гг. / Подгот. текста, вступ. ст. и ред.: В. И. Буганов. М., 1966. С. 133-134, 139, 152, 159). К сер. 60-х гг. XVI в. в Казани были построены деревянные храмы: в крепости - ц. во имя вмч. Димитрия Солунского над Збойловыми (позднее Димитриевскими, не сохр.) воротами; соборная ц. в Спасо-Преображенском мон-ре, храмы Троице-Сергиева мон-ря у Тюменских ворот (позднее Преображенских (Сергиевских); «строение Троицкаго Сергиева монастыря архимандрита с братьею»), ц. Введения во храм Пресв. Богородицы с Никольским приделом «у царского двора» в сев. части; на посаде - Петропавловская ц. с приделом во имя святых Космы и Дамиана, ряд Никольских храмов - «Никола… гостин… поставленье попа Григорья», Ляпуновский («атамана Ляпуна… псковского сведенца») с приделами во имя святых Космы и Дамиана и святых Зосимы и Савватия Соловецких, Боровский (на месте совр. Покровской ц.), Тульский, «в Псковичах», Вешняковский, Зарайский с приделом во имя вмц. Параскевы Пятницы, а также церкви Покровская, Воскресенская «в солдатских слободах», Ярославских чудотворцев; «за булаком в остроге государевом» в Ямской слободе Успенская ц. с приделом во имя святых Флора и Лавра (Невоструев. 1877. С. 21-24, 37-41, 46; Липаков. 2002. С. 195-196). Деревянными были обители: основанная государевой казной Успенская Зилантова за р. Казанкой «за русским кладбищем» с 2 храмами - Успенским и теплым во имя Всех святых (Невоструев. 1877. С. 78; Рощектаев. 2004. С. 21, 120); Иоанно-Предтеченский мон-рь, основанный между 1564 и 1568 гг. архиеп. Германом в качестве подворья свияжского Успенского мон-ря, на месте богадельни, располагавшейся на посаде напротив крепости (Невоструев. 1877. С. 35; Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 21; Фролов. 2005. С. 94).
Вид Кремлевской ц. с часовней Спасителя в Спасской башне Казанского кремля (1555). Литография Воскобойникова. 1870 г. (ГПИБ)Облик каменных храмов сер. XVI в. сохранил признаки псковской архитектурной школы: лаконичный объем здания с делением фасадов лопатками на неск. прясел и завершением стен в виде треугольных либо лопастных фронтонов, подразумевавших пощипцовое перекрытие, лопастное завершение центрального прясла, как в надвратной ц. Нерукотворного образа Спасителя в Казанском кремле (Брунов. 1928. С. 33-34; Седов. 1996. С. 184), лопастное завершение фасадов и псковский декор барабанов и апсид Благовещенского собора в Казани и Успенского собора муж. мон-ря в Свияжске - аркатурный пояс, «поребрик» - на центральном барабане, в верхней части апсид, «бегунки» - на главах и в верхней части апсид, арочные пояски под главами (Каргер. 1928). Видимо, по воле заказчика - царской администрации - созданные псковичами сооружения имеют нетрадиционные для Пскова вид и функции, соответствующие по духу столичной царской архитектуре: надвратные храмы позади башни, а не над ее проездом, итальянизирующие формы регулярных участков казанской крепости, валиковые пояса крепостных стен в Казани (Седов. 1996. С. 181-183, 186); в соборе свияжского Успенского мон-ря и казанском Благовещенском соборе повторен торжественный облик городских и монастырских соборов Московской Руси, а также использование форм, восходящих к облику владимирского Успенского собора (1158-1161) - аркатурно-колончатые пояски на центральной главе и апсидах, тромпы в основании центрального барабана (Брунов. 1928. С. 34-35; Седов. 1996. С. 194, 197). Основными качествами раннего периода зодчества К. и Т. е. можно считать компактность построек в сочетании с их крупными размерами, а также отсутствие декорации.
Церковь свт. Николая Чудотворца Свияжского Успенского мон-ря, с трапезной и колокольней. 1555–1556 гг. Фотография. Нач. ХХ в. (ГПБИ)Каменное строительство кон. XVI в. связано с почитанием местных святых и святынь - соборы казанских мон-рей: Спасо-Преображенского в кремле (1595) и Богородицкого на посаде (1596-1601) (ПСРЛ. Т. 31. С. 146; см. также: Пинегин. 1890. С. 372; Баталов. 1996. С. 178; Седов. 1996. С. 178). Образцом для них послужил Благовещенский кафедральный собор, его архитектура повлияла на развитие церковной архитектуры К. и Т. е. и внесла символическую и стилистическую составляющие в строительство соборов. Вероятно, тогда была возведена ц. во имя святых Киприана и Иустины (1596) в кремле, одна из первых каменных церквей К. и Т. е. По традиции считается, что при ее перестройке были сохранены исходные тип и размеры; этим объясняется скромный облик одноглавого, бесстолпного в плане здания (Пинегин. 1890. С. 360; Лебедев. 1895. С. 60; Брунов. 1928. С. 35-36). К западу от кафедрального собора в Казанской крепости выстроили каменную колокольню, состоявшую из 4 восьмериков, с ярусами звона, увенчанную горкой кокошников и высоким барабаном с главкой (ок. 1604-1605, разрушена в 1928). Не исключено, что те же артели возводили в технике каменной (точнее кирпично-каменной) кладки церкви в Свияжске. 
Собор Спасо-Преображенского мон-ря в Казани. 1595 г. Фотография. Нач. ХХ в. (ГНИМА) Первой после псковских построек 50-60-х гг. XVI в. стала ц. во имя прп. Сергия Радонежского с трапезной и колокольней (1604) в Троице-Сергиевом (позднее Иоанно-Предтеченском) мон-ре (Остроумов, Чумаков. 1971. С. 32; Седов. 1996. С. 191-192). 
Кафедральный Благовещенский собор в Казанском кремле. 1562 гг. Литография по рис. Э. Турнерелли. 1839 г. (РГБИ)Наиболее вероятно, что она возводилась по образцу древней Никольской ц. свияжского Успенского мон-ря (1555-1556), поскольку в ее облике соединены храм, трапезная палата и службы, а также 2-ярусная колокольня, поставленная у сев.-зап. угла. Монументальный, монолитный вертикальный объем Никольской ц. не был повторен: Сергиевская ц. вытянута по оси «восток-запад», храмовый объем в ней был выделен завершением в виде кокошников. Исследователи отмечают в ее архитектуре признаки т. н. годуновской эпохи: неточное воспроизведение ордерных форм (филенки, фризы), декоративность (портал с «дыньками», килевидные архивольты) и неконструктивность (декоративный четверик и глухой купол теплого храма) (Седов. 1996. С. 192). Неизвестна точная дата строительства в камне городского собора Свияжска (разрушен в 30-х гг. XX в.): ее относили ко 2-й пол. XVI в. (Остроумов, Чумаков. 1971. С. 31), пытались приписать работе тех же псковских мастеров, что строили храмы Успенского мон-ря (Куприянов, Копсова, Агишева. 2005. С. 364), но это представляется невозможным в силу исторических обстоятельств: во время Ливонской войны в нач. 60-х гг. XVI в. псковские мастера не могли задерживаться в Казанском крае (Седов. 1996. С. 180). Судя по фотографиям, городской собор Свияжска был возведен с ориентацией на др. образец, нежели казанские монастырские соборы, и не имеет общих черт с каменным Успенским собором. Он был возведен из камня и кирпича, что уже было нетипично для «псковских» храмов К. и Т. е. 50-60-х гг. XVI в. Декорация барабана непсковская, хотя нижний из 3 опоясывающих барабан фризов сочетает «поребрик» и «бегунок». Одноглавый храм со скупым декором фасадов в виде лопаток, делением фасадов в верхней части с помощью фриза, идущего по стенам и пилястрам, напоминает Успенский собор Зилантова мон-ря (1625, не сохр.). Храм пережил много перестроек (освящен в 1849 после строительства 2 приделов; см.: Яблоков. 1907. С. 22), перекрытие центрального объема к нач. XX в. изменилось. К древнейшему периоду относятся и 2 яруса колокольни, возведенной одновременно с храмом и вдвинутой в центр его зап. фасада. И барабан, и стены нижнего яруса колокольни украшают одинаковой формы окна - не щелевидные, как в соборе Успенского мон-ря, а уступчатые, с арочным завершением. Хотя детальный историко-археологический анализ архитектурного облика свияжского Рождественского собора затруднен, можно предположить, что он был возведен в тот же период, что и Сергиевская ц. (1604) свияжского Троице-Сергиева (позднее Иоанно-Предтеченского) мон-ря. В кон. XVI - нач. XVII в. была выстроена ц. во имя св. князей Бориса и Глеба и вмч. Феодора Стратилата на деревянных св. воротах Успенского мон-ря в Свияжске. Каждый престол был, видимо, отмечен завершением («о трех верхах» - Опись. 1863. Стб. 581).
Возрождение строительства происходило в 20-х гг. XVII в. В камне был отстроен собор Успенского Зилантова мон-ря в виде одноглавого храма на высоком подклете, с каменной галереей-папертью по 3 сторонам. Нек-рые детали его архитектуры близки к деталям московской архитектуры XVI в.: фриз, проходящий в верхней части стен и пилястр, отделяет ярус ниш-закомар. Сохраняется связь со старыми строительными традициями: широкие и плоские пилястры далеки от ордерных форм, окна в простенках - щелевидные и вытянутые; скупость декора подчеркнута арочным пояском на барабане главы. Вероятно, в этот же период отстроили в камне одну из первых шатровых церквей - свт. Николая Чудотворца близ Гостиного двора (Николо-Гостиная) с приделом во имя Казанской иконы Божией Матери. Ее древний вид известен благодаря гравюре Э. Турнерелли (1837) и картине братьев Г. и Н. Чернецовых (40-е гг. XIX в.): 2-этажный четверик с малыми главами по углам, над к-рым возвышался восьмерик, увенчанный шатром с 2 рядами окошек-«слухов» и главкой на глухом барабане. Как в «посадских» храмах Москвы, Вел. Устюга и В. Поволжья 2-й трети - сер. XVII в., стены между лопатками четверика и тягами на восьмерике сплошь заполнены рельефными филенками и глазурованными изразцами. Были построены первые храмы в новых монастырях, таких как Седмиезерная пуст. (ц. Вознесения, 1640-1646), старинные храмы в Казани получают дополнения в виде придельных церквей - холодная ц. Преображения Господня при ц. свт. Николая Чудотворца (Николы Гостиного, 1634; см.: Малов. 1884. С. 29).
Церковь свт. Николая Чудотворца в Казани (Николо-Гостинодворская). 20-е гг. XVII в. Литография. XIX в. (РГБИ)С сер. XVII в. на смену деревянным зданиям старинных казанских и свияжских церквей пришли кирпичные и каменные, мон-ри приобрели облик, напоминающий посадские храмы и монастырские ансамбли столицы. После пожара 1649 г. был заново отстроен Иоанно-Предтеченский монастырь в Казани. На средства московского купца Гаврилы Антипина возвели холодный храм с 3 престолами: в честь Входа Господня в Иерусалим, во имя прор. Иоанна Предтечи и ап. Иоанна Богослова (ок. 1650-1652, перестройка начата в 1886, не сохр., см.: Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 21-22; Фролов. 2005. С. 94-96). Завершение храма было решено в виде 3 шатров, близко поставленных на одной оси. Храм имел просторную трапезную, галереи по периметру, большое крыльцо и колокольню у юго-зап. угла (нач. 50-х гг. XVII в.) изящных пропорций, с декорацией в виде арочных проемов, сдвоенными колонками в простенках яруса звона, фризами, филенками и небольшой горкой кокошников в основании барабана с главкой. Теплая ц. Введения во храм Пресв. Богородицы (нач. 50-х гг. XVII в.?) к западу от главной церкви была сделана в виде четверика на высоком подклете, с бесстолпным внутренним пространством и декоративным пятиглавием.
Иоанно-Предтеченский мон-рь в Казани. Литография по рис. А. Дюрана. 1845 г. (РГБИ)Развитие территории городского посада расширило масштабы каменного строительства, во 2-й пол. XVII в. возвели новый храм в Седмиезерной пуст.: собор в честь Смоленской иконы Божией Матери (1668, не сохр.). Пребывание в городе важных лиц отмечалось строительством зданий: в кремлевском Спасо-Преображенском мон-ре над вост. воротами в память посещения обители патриархом Макарием Антиохийским была выстроена ц. Положения ризы Пресв. Богородицы с приделом прп. Макария Калязинского (1670, пострадала в пожаре 1694; позднее на ее месте - колокольня с ц. вмц. Варвары, перестроенная в 1855; см.: Лебедев. 1895. С. 62-63). Строились каменные небольшие теплые церкви при старых храмах - ц. Происхождения честных древ Креста Господня при Воскресенском соборе (1671, разобрана в 1857), ц. Всех святых в Зилантове мон-ре (1681, перестроена в 1829; Рощектаев. 2004. С. 89), в виде бесстолпного 2-светного четверика - теплая ц. во имя Положения ризы Господней (1687, сгорела в 1815, неск. раз перестраивалась) при соборе в честь Владимирской иконы Божией Матери, согласно местному преданию, возведенная в память о пребывании на этом месте в 1625 г. ризы Господней по пути из Персии в Москву (Малов. 1884. С. 166-167; Фролов. 2005. С. 53). Перестраивались старинные храмы Казани, напр. ц. свт. Николая Чудотворца (Николо-Вешняковская) (1674, перестроена в 1849-1853), получившая вид 5-главого храма, возможно по образцу древних монастырских соборов (Фролов. 2005. С. 61-62). Неизвестно, много ли было в К. и Т. е. шатровых храмов, однако запрет Большого Московского собора на их возведение соблюдался. Известна храмозданная грамота (1678) о построении казанцем А. Ф. Люткиным ц. в честь иконы Божией Матери «Знамение» (при Вознесенской ц., построенной им же в 1676): «...чтоб была о пяти верхах, а не шатром» - Древние грамоты и разные документы: (Материалы для истории Казанской епархии) / Собр.: прот. Е. Малов. Каз., 1902. С. 28. № 12). Но, судя по архивным фотографиям, оба храма были одноглавыми бесстолпными 2-светными четвериками с декорацией в виде наличников.
Деятельность патриарха Никона по укреплению святительского авторитета, устройству новых мон-рей в честь вселенских святынь стала примером для др. архиереев. Митр. Лаврентий II выстроил галереи-переходы на каменных столбах от своих палат к юж. воротам кафедрального Благовещенского собора и от св. ворот до зап. дверей собора. Опальный дьяк Ф. Трофимов, проезжавший через Казань в 1665 г. и побывавший на приеме у митр. Лаврентия, записал: «Говорят тутошние люди: нашему де владыке всесвятейший Никон патриарх не велел по земле ходить». По его же свидетельству, строительство галерей на каменных опорах в К. и Т. е. было явлением новым, «прежние пастыри переходов каменных и деревянных к соборной церкви не деловали» (МДИР. 1878. Т. 4. С. 294-295; Харлампович. 1915. С. 4-5). Дьяк Трофимов упоминал также о строительстве для митр. Лаврентия II деревянного загородного комплекса под названием Новый Иерусалим «тем же образцом», что и Новоиерусалимский монастырь патриарха Никона (Харлампович. 1915. С. 11). Можно полагать, что архипастырь К. и Т. е. помнил об ансамбле архиерейских палат с домовыми церквами и галереями (XV в.) в Новгородском детинце; возможно, митр. Лаврентий руководствовался теми же представлениями о правах духовной власти, к-рые подвигли его современника свт. Иону (Сысоевича), митр. Ростовского, строить митрополичий двор в Ростове (70-е гг. XVII в.) как ансамбль, где собор, стены резиденции и надвратные храмы образуют величественное, многоликое единство. Строительство на территории кафедрального собора К. и Т. е. продолжалось во 2-й пол. XVII в.: с сев. стороны был возведен одноглавый теплый собор в честь Рождества Христова (1684, разобран в 1828; изображен на расцвеченных акварелью гравюрах 1834) (Фролов. 2005. С. 7), позднее - крытая паперть (2-я четв. XVIII в.). Этот ансамбль воспроизведен на иконах Казанских чудотворцев, молящихся образу Благовещения, к-рые писали иконописцы архиерейского дома (напр., икона нач. XVIII в., НМРТ).
С кон. XVII в. строительство каменных храмов на территории К. и Т. е. стало массовым. Ведущим стилем городских, монастырских и усадебных церквей был стиль московского (нарышкинского) барокко. Тесная связь К. и Т. е. со столицей благодаря избранию свт. Адриана, митр. Казанского и Свияжского, на Патриарший престол, давала новые возможности. В камне отстроили новый мон-рь во имя Кизических мучеников за р. Казанкой, с собором в честь Введения во храм Пресв. Богородицы (90-е гг. XVII в., не сохр.), к-рый имел скромный облик с восьмериком, поставленным на 2-светный четверик, с такими оригинальными деталями, как 8-гранное окно на зап. стене над церковной трапезной (напоминающее зап. витраж), окна и ниши с фигурными наличниками (Никанор (Каменский). 1891. С. 23), и надвратной ц. св. кн. Владимира, нижний ярус которой был так же оформлен, как и врата, и образовывал проездную арку с массивными полуколоннами и завершением в виде разорванного лучкового фронтона. Композиционная схема для храма в виде восьмерика, поставленного на четверик, стала основной, церкви отличались богатством узорочья. Храмы К. и Т. е. не были пышно декорированы; затейливые формы и причудливый декор были свойственны церквам в столичных или усадебных подворьях царских вельмож петровского времени.
Первые церкви типа восьмерик на четверике закладывались в Казани еще в XVII в., однако их строительство затянулось: напр., ц. в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери (с 1732 собор) в Казани была заложена в 1694 г., освящена в 1718 г. (Фролов. 2005. С. 52). Характерной их особенностью, повторенной в памятниках окрестных земель, является вертикальная устремленность объемов, использование наличников с высокими треугольными фронтонами в завершении, у лучших храмов - завершение восьмерика украшали «гребни»; храмы имели 2-ярусные колокольни. Одним из красивейших храмов Казани была ц. прор. Илии в Мокрой слободе (1695; по др. сведениям - до 1749, не сохр.; Там же. С. 60; о том, что во время пожара 3 мая 1749 г. сгорела «церковь Илии пророка деревянная, что в мокрой слободе» - Платон (Любарский). 1868. С. 101) с высоким восьмериком, украшенным полуколонками и большими окнами с фигурными наличниками многолопастной формы, с «гребнями» скромных размеров по центру граней четверика (Дульский. 1927. С. 14). Стройный храм прекрасно дополняла невысокая 2-ярусная колокольня. Скромнее по декорации (наличие колоконок и тяг, фризов, карнизов, формы наличников) были новые каменные здания старинных храмов, напр. ц. свт. Николая Чудотворца (Николо-Ляпуновская, 1695, не сохр.). Композиционная схема храмов московского барокко предполагала бесстолпный интерьер, что позволяло сделать церкви более вместительными и прочными. Возводились небольшие приделы при старых церквах, как, напр., придел во имя прп. Сергия Радонежского (1698, разобран в 1873) при соборе в честь Воскресения Христова (освящен в 1734). В камне были построены церкви загородной резиденции Новый Иерусалим близ Казани: собор Воскресения Христова (1698, сохранился в перестроенном виде) - традиц. облика кубический храм с пряслами, окнами, фризами в окружении крытых галерей и с одной главой, с зап. стороны - 3-ярусная колокольня, богато декорированная и соединенная с собором переходами. Традиц. композиции использовались для каменных храмов Свияжска: перестроенной древней ц. во имя святых Константина и Елены (кон. XVII в.), с кубическим одноглавым бесстолпным двусветным храмом, одноэтажной трапезной и 2-ярусной колокольней с запада. Стены украшены просто: декоративный пояс ниш-закомар в верхней части фасадов, уступчатые кронштейны в верхних частях ярусов колокольни и под фризом на стенах храма. Но присутствуют элементы, характерные для петровского времени: 8-угольные окна в центре сев. и юж. фасадов, треугольные «гребни» в рисунке наличников (Куприянов, Копсова, Агишева. 2005. С. 344, 349, 352). В этот же период, судя по рисунку наличников, декорировались окна в алтаре Никольской ц. свияжского Успенского мон-ря и симметричной ему пристройке с юга.
В последнее десятилетие XVII в. был отстроен в камне Раифский монастырь. Его постройки, задуманные еще митр. Лаврентием, сгорели в 1689 г. Мон-рю грозило запустение и забвение, если бы не воля митр. Адриана, поручившего его восстановление иером. Герману из Новоиерусалимского мон-ря (Малов. 1880. С. 12; Филарет (Златоустов). 2005. С. 6). Благодаря пожертвованиям и пожалованиям от царей Иоанна и Петра Алексеевичей к кон. XVII в. был возведен холодный собор во имя Св. Троицы (обновлен в 1832-1834, разобран в 1904). К 1-й четв. XVIII в. в Казани сформировалась определенная архитектурная традиция. Для нее характерно не столько стилистическое, сколько тематическое единство. Вероятно, здесь работали мастера из разных артелей, ориентировавшиеся на определенный круг местных образцов, в т. ч. древних. Прежде всего это ряд внушительных, достаточно суровых по облику зданий XVI в. Сказалось и отсутствие обширного пласта посадской архитектуры с измельченным узорочьем декора. Для памятников допетровского времени важно стремление к подчеркнутой монументальности построек, порой граничащей с архаичной громоздкостью. Мн. храмы почти лишены декора.
Раифская Богородицкая пустынь с сев.-зап. стороны. Литография А. Коковиной. Казань. Кон. XIX в. (ГПИБ)Расцвет каменного строительства в городах и мон-рях К. и Т. е. продолжился при митр. Тихоне (Воинове). Казань была одним из немногих мест, где в 1-й трети XVIII в. еще возводились 6-столпные городские храмы - ц. Покрова (в комплексе с ц. свт. Николая Чудотворца (Николо-Низская); престол с 1690; каменное здание 1703-1711) и ц. Богоявления (1731). Этот тип, использовавшийся в XVII в. исключительно для строительства крупных соборных храмов, впервые применен в Казани для постройки приходских церквей по купеческому заказу. Образцом послужили соборы XVI в.- кафедральный Благовещенский и монастырский Преображенский. Повторяя внешний облик древних соборов, строители старались создать удобное, цельное внутреннее пространство, как, напр., в Покровской ц. благодаря круглой форме 4 столбов и хорошей освещенности через 3 световых барабана (2 главы над алтарем глухие). Общие формы и пропорции храма тяжеловесные. Не исключено, что к казанской традиции столпных храмов относится и возведение Троицкого собора в Симбирске (1702-1712, не сохр.) - 4-столпного, с глухими боковыми главами.
При митр. Тихоне (Воинове) строились каменные храмы в старинных, небогатых мон-рях, таких как собор во имя Св. Троицы в Феодоровском мон-ре (1700, не сохр.), где центральный объем был увенчан 3 поставленными в ряд главами (Фролов. 2005. С. 107). Каменные здания возводили на границах старинного посада, как, напр., ц. ап. Андрея на ул. Проломной (1701, не сохр., рядом с ней была возведена Богоявленская ц.). На продолжении ул. Б. Красная возвели ц. Грузинской иконы Божией Матери (1702; 1838; 1852, не сохр.), чье посвящение напоминает о святыне загородной Раифской обители, к-рую митр. Тихон чрезвычайно любил; по ней сама улица получила название Грузинской. В загородных монастырях строились надвратные храмы, посвященные небесному покровителю митр. Тихона - свт. Тихону, еп. Амафунтскому: в Воскресенском монастыре (Новом Иерусалиме, 1706) - небольшое 2-ярусное сооружение, арка проезда декорирована полуколонками, окна - наличниками с «гребнями» (Там же. С. 108, 110); престол с подобным посвящением был также в Раифской обители (Филарет (Златоустов). 2005. С. 7). Как ступенчатая, на высоком подклете, сильно выдвинутая на восток, возведена в Раифском мон-ре ц. во имя преподобных отцов в Синае и Раифе избиенных (1708), ее 2-этажный объем почти лишен декорации. При митр. Тихоне церковь надстроили храмом во имя Пяточисленных мучеников (1709, отремонтирована в 1832-1834), что усилило ее сходство с башней или надвратным храмом. Возводились одноглавые бесстолпные храмы в старых пригородных селах и слободах, возникших в петровское время: ц. арх. Михаила в архиерейском с. Архангельском (ныне в черте Казани) (нач. XVIII в., не сохр.) с ярусной колокольней, трапезной, 2-светным четвериком с богато убранными наличниками и высокой полусферической кровлей с маленькой главкой; ц. Рождества Богородицы (по приделу - Макариевская) в Адмиралтейской слободе (ныне в черте Казани) (1712; перестроена в 1907) того же типа и декора, с 4-скатной кровлей над храмом (Фролов. 2005. С. 63, 64); Георгиевская ц. в Армянской слободе (позднее Суконная слобода, ныне в черте Казани) (1714(?), известна с 1739, не сохр.). Ступенчатая композиция и декор в стиле московского барокко были использованы для надвратного храма во имя свт. Алексия, митр. Московского (1720), в Успенском Зилантовом мон-ре (в 3-м ярусе), наличники окон к-рого имеют черты допетровской архитектуры, а не нарышкинского барокко. По-видимому, к казанским постройкам типа восьмерик на четверике относился и Рождественский храм на Шошме (Яранский р-н Кировской обл., 1-я четв. XVIII в., не сохр.). Это великолепное произведение нарышкинского барокко отличалось удачно найденными пропорциями и качественным декором; до наших дней сохранилась его 3-ярусная колокольня. Храм находился тогда в пределах Казанской губ. и К. и Т. е.; ни дата постройки, ни имя заказчика не известны, хотя уникальный характер архитектуры подразумевает его незаурядные возможности.
Церковь во имя св. апостолов Петра и Павла в Казани. 1723–1726 гг. Литография по рис. Э. Турнерелли. XIX в. (РГБИ)Казанская Петропавловская ц. (1723-1726), построенная по заказу купца И. А. Михляева в память о приезде имп. Петра I в Казань (май 1722), оказала решающее воздействие на повсеместное распространение в регионе храмов типа восьмерик на четверике с сер. 20-х гг. XVIII в. Нек-рые особенности ее облика, такие как обильное узорочье (лепнина снаружи и внутри, полихромная раскраска декора), могли быть связаны с подражанием строгановским постройкам, возводившимся в то же время в Н. Новгороде (напр., ц. в честь Собора Пресв. Богородицы, известная как Рождественская Строгановская). Основной объем - восьмерик на четверике с трапезной - водружен на своды высокого теплого храма. С запада и севера устроено гульбище, с северо-востока примыкает 2-этажный придел. Помимо традиционных для храмов нарышкинского стиля белокаменных деталей (наличников с завершениями в виде разорванных фронтонов, колонок, увитых виноградом) церковь отделана лепниной (растительные мотивы), изразцами и даже украшена живописью (поновлено во 2-й пол. XIX в.). В ансамбль входит отдельно стоящая монументальная колокольня, в основании к-рой размещена усыпальница заказчика. 2 нижних яруса - четверики, увенчанные пирамидой из 4 восьмериков; декор и композиция фасадов не менее сложны, чем у храма. Композиционные и декоративные элементы колокольни напоминают сразу 2 образца - важную для местной строительной традиции звонницу казанского Благовещенского собора (ок. 1604-1605) и новомодную нарышкинскую колокольню ц. в честь Собора Богородицы в Н. Новгороде. Свидетельством раннего знакомства в Казани с барочными формами является построенная в имении помещика М. Н. Кудрявцева с. Каймары (Высокогорского р-на Татарии) ц. во имя прп. Кирилла Белозерского с приделами во имя св. Александра Невского и свт. Мефодия Патарского (1723), для к-рой гостивший здесь имп. Петр I пожаловал, по преданию, кованый крест. Объемно-пространственная композиция памятника уникальна, но возникла, вероятно, под влиянием нарышкинских квадрифолиев. Храм типа восьмерик на четверике дополнен трифолием - притвором с запада и 2 приделами с боков. В отличие от объемной композиции, созданной в рамках нарышкинской традиции, большая часть элементов декора - рамочные наличники с раскреповкой по углам, плоские пилястры, треугольные фронтоны порталов - принадлежит барочной стилистике (Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 132). В стиле нарышкинского барокко, но гораздо проще был выстроен храм в усадьбе Я. Я. Кудрявцева - ц. Св. Троицы в с. Полянка (1722, Лаишевский р-н; ныне - подворье Кизического монастыря; Елдашев А. М. Храм у дороги: Церковь Пресв. Троицы с. Полянка: (Подворье Кизического муж. мон-ря). Каз., 2011. С. 2).
Церковь Вознесения Господня над св. вратами Свияжского Успенского мон-ря. 1-я пол. XVIII в. Фотография. Нач. ХХ в.В XVIII в. архитектурная ситуация в К. и Т. е. объяснялась преобладанием купеческого (в городе) и помещичьего (в окрестностях) заказа. По образцу Петропавловской ц. в 20-30-х гг. возникли многочисленные (сравнимые по количеству с Москвой или В. Устюгом) церкви типа восьмерик на четверике, имевшие сильно вытянутые по вертикали пропорции. В Казани они, как правило, были украшены скромным петровским декором, напр. Ильинская ц. Никольского монастыря (1736, не сохр.) или ц. Московских чудотворцев на подворье Раифского мон-ря (1739). Эти храмы имели ярусные колокольни, напр. по-провинциальному громоздкая Успенская ц., возведенная среди руин древнего Болгара (1732-1734), имела шатровую колокольню. Многочисленные церкви Свияжска сохраняли очень качественный рельефный нарышкинский декор, замечательные образцы к-рого были представлены на Никольской ц. «в Жильцех» (1734, не сохр.). Немало было возведено храмов, в уменьшенном виде повторявщих формы Петропавловской ц. и совершенно скупых по внешнему убранству. Это особенно характерно для построек, возведенных на средства И. А. Михляева и его вдовы Е. И. Михляевой: ц. Параскевы Пятницы на месте деревянного храма сер. XVI в. (1728), предназначенная для рабочих суконной фабрики Михляева; ц. прмц. Евдокии (по приделу, главный престол - Нерукотворного образа Спасителя, 1734) с одноярусной колокольней, упрощенными наличниками окон и 8-гранным окном на сев. и юж. фасадах (Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 27, 71; Фролов. 2005. С. 36-39). К тому же типу храмов относятся ц. в честь Тихвинской иконы Божией Матери (1731, в Ст. Татарской слободе, ныне - центр крещено-татарских приходов); ц. в честь Сошествия Св. Духа на апостолов в Суконной слободе (освящена в 1738), возведенная на средства Е. И. Михляевой, в виде бесстолпного четверика с высокой полусферической кровлей, поставленного на подклет; ц. Смоленской иконы Божией Матери с приделом во имя прп. Варлаама Хутынского (ок. 1726, не сохр.) (Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 59, 70; Фролов. 2005. С. 39-40, 61, 67-68). В новых формах перестраивались старинные и строились новые храмы в Свияжске: в 1-й пол. XVIII в. появился грушевидной формы купол на барабане свияжского Успенского монастырского собора, пощипцовое покрытие заменено, а на фасадах поставлены декоративные аттики сложной формы, призванные скрыть неровности новой кровли; выстроен из кирпича надвратный храм в честь Воскресения Господня на месте Борисоглебской ц. ок. 1600 г. (Яблоков. 1906. С. 39). Из кирпича возвели церкви в честь Тихвинской иконы Божией Матери (1735, с 1740 - во имя Софии Премудрости Божией, не сохр.) и Благовещения (1755, не сохр.; Остроумов, Чумаков. 1971. С. 56).
В 1-й пол. XVIII в. возникли несколько каменных построек, связанных не с кафедральным собором или старыми монастырями, а со старинным государевым двором в сев. части крепости. Как резиденция наместника после образования Казанской губ. (1708) его ансамбль включал ц. Сошествия Св. Духа на апостолов - одноглавый бесстолпный храм с галереей (горел в 1749, совр. облик 1849-1854), возведенную в комплексе с ней проездную башню, ярусная композиция и пропорции которой напоминали башни Московского Кремля (т. н. башня Сююмбике, нач. XVIII в., на основе анализа рисунков Н. Витзена и гравюры Н. Л. де Леспинаса с видами Казани - Харлампович. 1915. С. 3; см. также: Халитов Н. Х. Памятники архитектуры Казани XVIII - нач. XIX вв. М., 1991. С. 45-47).
Башня Сююмбике и ц. в честь Введения во храм Пресв. Богородицы в Казанском кремле. Литография по рис. Э. Турнерелли. 1839 г. (РГБИ)В 50-х гг. XVIII в. в архитектуре К. и Т. е. начинают использовать формы барокко. Здесь появляется тип небольшого 5-главого храма с четвериком, завершенным дугообразными фронтонами. Образцом провинциального барочного храма, во многом наследующего ярусные построения нарышкинских усадебных храмов, является Успенская ц. в Красной Поляне (Тетюшского р-на Татарии) (1757), построенная на средства М. Н. Кудрявцева. Единственный пример елизаветинского барокко в Казани - ц. Четырех евангелистов напротив Сенного базара, на границе со Ст. Татарской слободой (в дереве - с 40-х гг. XVIII в.; в камне - 1769, на средства купца И. В. Шемякина; с 1877 - единоверческая, не сохр.). Храм сохранял первоначальный декор, поскольку не горел. Традиц. схема восьмерика на четверике сопровождалась новыми декоративными элементами, близкими к европ. барокко: раскрепованные карнизы, отмечающие ярусы здания, на углах группы пилястр, лучковой формы фронтоны в центре фасадов и в верхних очертаниях наличников. Перекрытие восьмерика имело световой ярус из 8 люкарн-«слухов».
Воскресенская ул. в Казани. Литография по рис. Э. Турнерелли. 1839 г. (ГПБИ) С запада находилась 3-ярусная колокольня, декорированная похожими ордерными элементами (Фролов. 2005. С. 69). Еще один пример архитектуры столичного петербургского барокко представлял проект ансамбля загородного архиерейского дома работы Ф. Б. Растрелли для Воскресенского (Новоиерусалимского) мон-ря, со времени митр. Лаврентия II служившего загородной летней резиденцией - «архиерейской дачей». Дворец в 2 этажа имел в центре ризалит, выделенный еще 1-м этажом и арочными окнами на фасаде (1780-1781, построен архит. В. И. Кафтыревым, не сохр.; Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 72; Фролов. 2005. С. 108-109). Прежний тип храмов, восходящий к Петропавловскому собору, также использовался, напр. ц. Смоленской иконы Божией Матери с приделом вмч. Димитрия Солунского в Ягодной слободе за р. Казанкой (1775-1779, не сохр.; Фролов. 2005. С. 62). Типы храмов утверждались, и это становились семейной традицией при строительстве по частному заказу. На Арском поле, на месте загородного дома вице-губ. Н. А. Кудрявцева, убитого пугачевцами, была сооружена ц. Варвары с приделом Жен-мироносиц (по антиминсу - 1781, перестроена в 1901-1908). В ней использован тот же тип церкви-восьмерика с 3 апсидами-«певницами», расположенными подобно трифолию, что и в ц. прп. Кирилла Белозерского в Каймарах, родовом гнезде Кудрявцевых. Одноэтажная протяженная трапезная соединяла храм с колокольней, возведенной в камне уже в 1-й четв. XIX в., судя по ампирным формам (Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 62; Фролов. 2005. С. 33).
Храм Ярославских чудотворцев на Арском кладбище в Казани. 1781, 1901–1908 гг.В кон. XVIII в. были приняты меры, призванные улучшить санитарное состояние Казани. С перенесением по указу имп. Екатерины II кладбищ за черту городской селитьбы связано перемещение на Арское поле из Забулачья известного еще в 60-х гг. XVI в. престола с посвящением св. князьям Ярославским чудотворцам. В мае 1749 г. сгорела «церковь ярославских чудотворцев за Булаком» (Платон (Любарский). 1868. С. 101). Каменное здание церкви с престолом свт. Николая Чудотворца (1796) было выстроено в типе восьмерик на четверике с выдвинутой далеко алтарной апсидой. Это здание было обновлено и заново освящено в 1831 г. Позднее было перестроено здание придела, получившее посвящение свт. Николаю Чудотворцу, свт. Льву, папе Римскому, прав. Марфе (1844), выстроен новый симметричный придел во имя свт. Никифора, патриарха К-польского (1843), с сев. стороны и возведена новая колокольня (1844, архит. Ф. И. Петонди; Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 20-21; Фролов. 2005. С. 30-31). В это время фасады наоса, приделов и колокольни приобрели классицистический облик: единый фриз, декор в виде пилястр, сгруппированный наподобие портика на фасадах приделов, прямоугольные ниши окон со вписанными филенками, термальные окна и рустованные углы в декорации нижнего яруса колокольни, ордерные пилястры в обрамлении арок на ярусах звона.
Храм Казанской Божией Матери в Царицыно. 1825–1829 гг. Фотография. 2011 г.В кон. 10-х гг. XIX в. в К. и Т. е. получает распространение ампирный храмовый декор, используемый для оформления традиц. типа здания, в котором соединялись наос с купольным сводом, трапезная и звонница. Стилю позднего классицизма соответствовал пуризм декоративного оформления - предпочтение гладких стен, строгих ордерных членений. Импульс для строительства купольных церквей был задан возведением собора казанского Богородицкого мон-ря, после чего в Казани строят храмы с высокими, оформленными ордером куполами, имеющими сферические завершения, как, напр., Борисоглебская ц. в Плетенях (ныне в черте Казани) (1816, не сохр.; Фролов. 2005. С. 65); Казанско-Богородицкая ц. с. Царицына (ныне в черте Казани) (1825-1829; Там же. С. 32), где суровость позднеампирной декорации особенно наглядна в обработке рустом нижнего яруса колокольни. Развитием столичной темы - 5-главого городского собора, вдохновленного уже не столько образом собора казанского Богородицкого мон-ря, сколько гвардейскими соборами Измайловского и Преображенского полков в С.-Петербурге,- представляются: Успенский собор (1822; 1863, не сохр.; Там же. С. 56), собор во имя свт. Николая Чудотворца в Чистополе (1838; завершен в 1902, архит. П. Г. Пятницкий, Ф. И. Петонди; Айдарова-Волкова. 1997. С. 94, 189. Рис. 2); ц. Боголюбской иконы Божией Матери с приделом вмц. Екатерины в Адмиралтейской слободе Казани (возведена на средства купца С. Е. Павлова, 1835, не сохр.; Фролов. 2005. С. 65), в к-рой образ здания приобретает еще большую монолитность благодаря более близкой постановке всех глав, отказу от колонных портиков, включению в состав здания зап. ячейки в качестве основания 2-ярусной колокольни, увенчанной шпилем. Тема здания с единственным купольным монолитным завершением, возрождающим образ римского Пантеона, находит воплощение в соборе в честь Грузинской иконы Божией Матери Раифского мон-ря (1835-1842, архит. М. П. Коринфский), представляющего в плане кубический объем, увенчанный обширным невысоким куполом. В скупой декорации использованы суровые, архаические мотивы: руст 1-го этажа фасадов, дорический триглиф на фризах и фронтонах. Ампирный тип купольного храма с широким пологим куполом, скупой декорацией на фасадах использовался при возведении зданий во 2-й пол. XIX в. в уже сложившихся ансамблях, как, напр., Крестовоздвиженский корпус с южной стороны собора казанского Богородицкого мон-ря, освященный архиеп. Палладием (Раевым) (1882-1887) (Обозрение. 1898. С. 53; Республика Татарстан: Православные памятники. 1998. С. 34).
Церковь в честь Нерукотворного образа Спасителя в Казани. 1827 г. Архит. Н. Алфёров. Фотография. 1913 г. (ГПИБ)События внешней политики и рост интереса в обществе к отечественной истории вызвали к жизни проекты, к-рые очень близки искусству столицы. На берегу р. Казанки на месте старого русского кладбища и первом месте Успенского Зилантова мон-ря был задуман храм-памятник павшим при взятии Казани в 1552 г. воинам с посвящением Нерукотворному образу Спасителя (1827, архит. Н. Алфёров; Фехнер. 1978. С. 70; Айдарова-Волкова. 1997. С. 89; Рощектаев. 2004. С. 131-135; Фролов. 2005. С. 48-50). Мемориальное назначение здания отмечено тем, что основной объем выполнен в виде усеченной 4-гранной пирамиды с портиками «в антах». Это сочетание егип. и античных мотивов служило знаком «древности»; храм памяти павшим был напоминанием об историческом событии в формах классической, ордерной архитектуры (подобно Гроту в Александровском саду, у подножия башни и стен Московского Кремля, 1820-1822, архит. О. Бове). Символами суровой «старины» должны были служить колонны дорического ордера в интерьере, термальные окна, замаскированные фронтонами наружных портиков. Укрупненные архитектурные формы в компактном объеме усиливали пластический, скульптурный эффект. Церковь Нерукотворного образа была приписана к Зилантову мон-рю и обратила на себя внимание имп. Николая I, посетившего Казань (1836), когда он вместе с настоятелем мон-ря спускался в крипту (Гавриил (Воскресенский), архим. Ист. описание казанского Успенского 2-кл. Зилантова мон-ря и казанского памятника. Каз., 1840. С. 10-13; Рощектаев. 2004. С. 188-189). Как вариацию на тему небольшого храма в формах античной или европ. неоклассической архитектуры, непривычного для усадьбы громоздкого и скупого облика, можно рассматривать ц. Рождества Богородицы в с. Аркадия (Хотня) Арского р-на (деревянная построена в 1759, каменная освящена в 1830, архит. П. Г. Пятницкий, не сохр.), имении помещиков Перцевых, к-рая представляла собой кубический объем с купольным завершением внутри и наружным перекрытием в виде скатной кровли с крестом на щипце и с портиками по сторонам, с лестницами на высоких цоколях, обрамленными колоннами и увенчанными фронтонами; по преданию, она являлась точной копией храма в Ницце (Историко-стат. описание церквей и приходов Казанской епархии. Каз., 1916. Вып. 3: Казанский у. (Алаты-Ивановское). С. 74; см. также: Айдарова-Волкова. 1997. С. 95, 189. Рис. 8). Развитие городов К. и Т. е. в 1-й пол. XIX в. способствовало тому, что их церковные постройки возводили преимущественно в стиле позднего классицизма, как, напр., в Елабуге (Попадюк С. С. Елабуга: история планировки и застройки по архивным мат-лам // Памятники рус. архитектуры и монументального искусства: XIII-XIX вв. М., 2000. С. 41).
Воскресенский собор в Казани. 1890 г. Архит. Г. В. Розен. Фотография. 20-е гг. ХХ в.С ростом инженерных возможностей в церковном зодчестве получил распространение стиль эклектики. Различные декоративные мотивы обозначали определенный тип зданий. Одним из ярких проектов в стиле романтической готики стал проект перестройки кафедрального Благовещенского собора в теплый (1841, проект Ф. И. Петонди). Здание было расширено: на месте старого теплого собора с севера устроен придел Рождества Христова, на месте ризницы с юга - придел во имя святых Бориса и Глеба, зап. крыльцо превращено в крытую паперть-трапезную, огромный двусветный зал с хорами и лестницами в угловых частях здания; с 1832 г. в нижнем ярусе колокольни существовал придел во имя свт. Гурия, Казанского чудотворца, в подвальном этаже собора - храм Всех святых (с 1896) (Айдарова-Волкова. 1997. С. 90; Фролов. 2005. С. 8). Признаками воссозданной старины в духе эклектических тенденций стали высокие окна с килевидными завершениями, схожие очертания были приданы закомарам новой трапезной. Подобными же готическими формами украсили др. храмы, заменившие здания существовавших не одно столетие церквей: свт. Николая Чудотворца (Николо-Вешняковская) (1849-1853, не сохр.), новую 4-ярусную колокольню Спасо-Преображенского монастыря по подобию Раифской колокольни (1862, не сохр.); Покровскую ц. (1868-1874, архит. П. Е. Аникин, не сохр.; Фролов. 2005. С. 11, 57, 61). Церковь свт. Николая Чудотворца (Николо-Гостиная) (1864-1870), по преданию, была связана со священнослужением буд. патриарха Ермогена. По проекту, одобренному имп. Николаем I, к ее башнеобразному храмовому объему была добавлена алтарная апсида, шатровая колокольня с запада, форма и декоративные элементы к-рой были приближены к облику древнего храма (Там же. С. 57-58). Еще одним примером «реконструкции» древнего здания явилась перестройка холодного собора Иоанно-Предтеченского мон-ря (1887, проект архит. Г. Б. Руш, строительство архитекторов П. М. Тюфилина, В. В. Суслова, не сохр.; Там же. С. 95). Старое завершение в виде 3 шатров было соединено с новым 2-этажным сооружением, более протяженным и высотным. Исторический стиль был использован для строительства церквей в новых районах растущего города, как, напр., ц. во имя святых Кирилла и Мефодия, построенная стараниями прот. П. Д. Миловидова (1889, не сохр., см.: Там же. С. 73). Не только готические, средневек. формы, но и барочные применялись в храмах исторического стиля, как, напр., в здании нового Воскресенского собора (1890, архит. барон Г. В. Розен, не сохр.). Его грандиозный 2-этажный объем венчал большой купол в духе римского собора св. Петра в Ватикане и 4 кампанилы на углах, фасады были искусно отделаны группами из сдвоенных колонн и пилястр, образовывавших портики по центру (Айдарова-Волкова. 1997. С. 90; Фролов. 2005. С. 54; Ключевская. 2011). Сочетание традиц. декоративных элементов в стиле московского посадского храма XVII в. для основного объема (1778) и колокольни в стиле ампир (1874) характерно для Никольской ц. в Красной Горке (в черте Казани) (Обозрение. 1898. С. 407; Фролов. 2005. С. 46).
Колокольня Богоявленской ц. на ул. Баумана (Проломной) в Казани. 1897 г. Архит. М. Д. Михайлов. Фотография. 2010 г.На рубеже веков в церковном строительстве отдается предпочтение русскому, или византийскому, стилю с декоративными мотивами, характерными для московской архитектуры XVII в.; открытые кирпичные кладки стен напоминали архитектуру юга. К числу удачных градостроительных дополнений Казани следует отнести колокольню Богоявленской ц. на ул. Б. Проломной (ныне ул. Баумана; 1897, архит. М. Д. Михайлов) - самую высокую из звонниц в виде ступенчатого сооружения, где центральный высотный объем дополнен 2 небольшими шатровыми главками, отмечающими церковь на 2-м этаже здания. Как правило, в это время тип храма: 5-главая церковь, одноэтажная трапезная, ярусная колокольня, также увенчанная главкой. Стены обильно украшались преимущественно уступчатыми филенками, создававшими сложный пластический эффект. Новые церкви обозначали разросшиеся границы города, как, напр., ц. Смоленско-Седмиезерная в Козьей слободе на дороге к Седмиезерной пуст. (1900, архит. Ф. Н. Малиновский, не сохр., см.: Фролов. 2005. С. 70-71), построенная на средства Кизического мон-ря, или ц. Казанских чудотворцев за пределами Суконной слободы (1909, не сохр., см.: Там же. С. 70). Национальный вариант исторического стиля использовали для перестройки обветшавших зданий, как, напр., при возведении Варваринской ц. на Арском поле у Сибирской заставы (1901-1908, архит. Ф. Н. Малиновский, см.: Там же. С. 33-34), в которой применено цветовое сочетание красного кирпича и белого (отштукатуренного) декора, а вместо восьмерика или традиц. главы на барабане - широкий низкий купол с двойными окнами и главкой наверху, или Макариевская (Рождества Пресв. Богородицы) ц. в Адмиралтейской слободе (1907-1917, архит. Ф. Н. Малиновский; Там же. С. 64), получившая не только богатейшую декорацию, но и пятиглавие, с массивной высоко расположенной центральной главой. Несколько упрощенный вариант национального стиля был использован при строительстве 2 каменных зданий старообрядческих церквей нач. XX в. в Суконной слободе Казани.
Крупнейшим из храмов, возведенных на территории К. и Т. е. в нач. XX в., стал новый теплый собор во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (1898-1906, архит. Э. Д. Малиновский) Иоанно-Предтеченского женского мон-ря в Свияжске. Его планировка, композиционное и декоративное оформление были сделаны в визант. стиле: центрический храм, перекрытый огромным световым куполом, с 4 полукружиями-экседрами по сторонам света, с небольшими галереями-портиками на фасадах. Формы и рисунок главного купола и малых полукуполов, граненые объемы алтарных апсид, красный кирпич и выложенные им узоры на фасадах напоминали визант. храм, собор Св. Софии в К-поле. Высота здания подчеркнула его как новую доминанту в пределах города и округи (Куприянов, Копсова, Агишева. 2005. С. 134-151). Храм был украшен иконами и стенными росписями, в которых повторялись сюжеты и композиции лучших мастеров АХ, созданные для московского собора Христа Спасителя. Посвящение нового собора свияжского Иоанно-Предтеченского монастыря отразило почитание икон этого извода в обширном Свияжском у. Такое же посвящение имел храм в с. Егидереве (Вознесенское) (1906-1916, архит. П. М. Тюфилин), сменивший старинную деревянную ц. Вознесения Господня с приделом свт. Николая Чудотворца, известную с 1740 г. Почитаемая в значительной части Свияжского у. икона подобного извода стала его храмовым образом (Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 109; Айдарова-Волкова. 1997. С. 95). Примером неоклассического столичного стиля следует признать часовню в окрестностях дер. Н. Вязовые Свияжского у., поставленную близ Романовского моста через Волгу (1913) (проект архит. А. В. Щусева, 1914): тип античного периптера, увенчанного шпилем, ассоциируется с петербургской архитектурой. На протяжении веков для архитектуры К. и Т. е. основными образцами были не только собственные древние храмы, такие как 5-главые соборы эпохи московских царей, но и те, что отразили новые тенденции, обогатили местную художественную традицию.
Изобразительное искусство и художественная культура
Изучение истории правосл. искусства на территории К. и Т. е. сопряжено с определенными трудностями: подвижностью границ, медленным накоплением фактов, скупостью статистических данных и описаний церковных памятников в трудах местных ученых. На протяжении XIX в. исследователи изучали местные святыни К. и Т. е., со 2-й пол. XIX в. протоиереи П. Е. Заринский и Е. А. Малов составили описание православного наследия К. и Т. е., прежде всего древностей наиболее знаменитых мон-рей и храмов. На рубеже XIX и XX вв. в Казани начали работу Церковно-археологическое об-во и Древлехранилище К. и Т. е., печатным органом к-рого стали «Известия Казанской епархии» (подробнее см.: Ключевская. 2010. С. 44), были опубликованы книги и статьи об отдельных древних памятниках церковного искусства Д. В. Айналова, прот. А. П. Яблокова, Б. П. Денике, П. М. Дульского. Деятельность научных и церковного об-в в Казани не была успешной (Шпилевский. 1873. С. 56; Указатель г. Казани. 1890. С. 21; Харлампович. 1909. С. 9), иногда неверно определяли назначение церковных предметов. Так, лицевую пелену 1621 г. с образом свт. Николая Чудотворца в житии из Благовещенского собора Казани могли назвать хоругвью («икона-хоругвь»), полагая, что такие иконы носили на груди хоругвеносцы (Яблоков. 1909. С. 39). Рано появились легендарные сведения о происхождении некоторых икон древнейших храмов и мон-рей: иконостас Успенского Зилантова мон-ря считали даром царицы Анастасии Романовны, супруги царя Иоанна IV Васильевича, основателя и 1-го ктитора мон-ря (Шпилевский. 1873. С. 14).
Кафедральный Благовещенский собор (1562) и колокольня (нач. XVII в.) в Казанской крепости. Литография по рис. Э. Турнерелли. 1839 г. (ГПИБ)Храмы К. и Т. е. в XVII-XIX вв. страдали от пожаров, были утрачены мн. первоначальные иконы и предметы утвари. Помешали изучению наследия и военные действия в Поволжье 1918 г., хотя уже в 1919 г. к древнерусcкому искусству на территории Казанского края проявила интерес Комиссия по раскрытию и сохранению памятников древней живописи. С 12 авг. по 19 сент. 1919 г. состоялась 2-я Волжская экспедиция, находившиеся в ее составе И. Э. Грабарь, А. И. Анисимов, Г. О. Чириков посетили Чебоксары, Казань, Свияжск (Вздорнов. 2006. С. 66, 70, 75, 146, 167). По результатам этой экспедиции А. И. Анисимов отметил в статье наиболее заметные и нуждающиеся в раскрытии и реставрации памятники древнерус. живописи (Анисимов. 1920). Исследователи той эпохи были увлечены поисками древних икон, вне их научных интересов оказались произведения позднего средневековья и Нового времени, большинство к-рых, особенно в Казани, позднее были утрачены. Закрытие храмов привело к разрушению комплексов церковного убранства. Напр., раку свт. Гурия из кафедрального кремлевского Благовещенского собора в течение более чем 10 лет переносили в разные храмы Казани (ныне в ц. во имя Ярославских чудотворцев на Арском кладбище). Такова же была судьба икон и святынь из др. храмов и мон-рей К. и Т. е., напр. из Феодоровского мон-ря в Казани, из Иоанно-Предтеченского (некогда Троице-Сергиева) мон-ря в Свияжске, из Макариевской пуст. близ Свияжска. Подавляющая часть памятников художественной культуры погибла в период работы в Казани «Специальной научно-художественной комиссии по учету вещей, имеющих художественную ценность на предмет изъятия», сформированной 13 марта 1922 г. Благодаря мужеству художественного эксперта комиссии А. М. Миронова, бывш. профессора кафедры теории и истории искусств Казанского ун-та, были спасены отдельные предметы из ризниц кафедрального Благовещенского собора и Петропавловского собора в Казани (ныне в собр. НМРТ).
Указ имп. Петра I о сохранении и поправке памятников Болгара (Булгара) на территории К. и Т. е. был 1-м документом по охране и реставрации памятников древности в России; здесь велись работы по учету, фиксации и раскопкам памятников, тесно связанных с древнерус. историей, упоминаемых в летописании, прежде всего это древности Волжской Булгарии и Золотой Орды. Исключительное значение для рус. археологии имели труды экспедиций сер. ХХ в. под рук. А. П. Смирнова, затем Г. А. Фёдорова-Давыдова. 
Рака с мощами свт. Гурия Казанского (ц. Ярославских чудотворцев на Арском кладбище)Его работы о раннем монетном чекане Казанской земли повлияли на изучение нумизматики раннемосковского периода; М. Д. Полубояринова изучала рус. (в т. ч. церковные) древности на территории этих, в основном мусульм., гос-в (Полубояринова М. Д. Рус. вещи на территории Золотой Орды // Сов. Арх. 1972. № 3. С. 164-187; она же. Рус. люди в Золотой Орде. М., 1978; она же. Русь и Волжская Болгария. М., 1993). В XX в. центрами постоянных археологических исследований стали Болгар и Свияжск. Под редакцией Г. А. Фёдорова-Давыдова вышли сборники научных статей с общим названием «Город Болгар», посвященных различным аспектам истории, археологии, материальной культуры (Очерки истории и культуры. М., 1987; Очерки ремесленной деятельности. М., 1988; Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Каз., 1996; Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М., 2001). Одной из тем исследования татар. и укр. ученых стала тема прямого пути между Булгарией и Киевом, проходившего по территории К. и Т. е. (Путь из Булгара в Киев / Отв. ред. и сост.: А. Х. Халиков. Каз., 1992; Моця А. П., Халиков А. Х. Булгар-Киев: Пути. Связи. Судьбы / Отв. ред.: П. П. Толочко. Киев, 1997). Значительные усилия к изучению древней Казани были приложены в нач. XXI в., когда в результате проведенных исследований центральной части города казанские ученые определили, что город был основан в Х в. (Ситдиков А. Г. Казанский Кремль: Ист.-археол. исслед. Каз., 2006).
Свт. Николай Чудотворец, с житием. Пелена. 1621 г. (НМРТ)В нач. XX в. историей развития искусства в К. и Т. е. занимались Б. П. Денике (впосл. специалист по искусству Востока), связанный с Казанским ун-том художник и график П. М. Дульский, автор 1-го описания древностей Казани (преимущественно архитектурных). В этот период представления о древнем искусстве опирались на традицию коллекционирования, характерную для старообрядцев, разделявших иконы на «московские», «новгородские» и «строгановского письма», но подобная атрибуция не содержит необходимых сведений (такова, напр., статья о музее в Уфе: Бондаренко. 1922. С. 260). Методы стилистического описания икон только формировались, и, применив их к памятникам малоизученным и изъятым из «родного» окружения, искусствоведы получали фантастические (на совр. взгляд) результаты. Так, деисусный чин, присланный в Казанский губ. музей из Москвы в 1920 г. (ныне в ГМИИРТ), был атрибутирован как произведение школы прп. Андрея Рублёва (Сокол. 1922. С. 65).
Публикация произведений церковного искусства, прежде всего древнейших икон из наследия К. и Т. е., началась очень поздно. Большинство упоминаний о них, о церковной утвари и об облачениях в лит-ре XIX в. не сопровождались изображениями, на что сетовал прот. П. Заринский, упоминая одну из древних фелоней казанского Спасо-Преображенского мон-ря (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 8. Примеч. 1). Фотографии некоторых памятников из кафедрального Благовещенского собора в Казани были опубликованы Дульским (Дульский. 1914), 3 фотоснимка и краткое описание предметов лицевого шитья в ризнице Успенского Зилантова мон-ря опубликовал Денике (Денике. 1917). В 20-х гг. XX в. в Казани выходил единственный в своем роде ж. «Казанский музейный вестник», специализированное издание, посвященное изобразительному искусству и музейному делу (Cиницынa К. P. «Казaнский мyзейный вeстник», 1920-1924 гг. Кaз., 1963; Вздорнов. 2006. С. 76, 83-84). Статьи были посвящены памятникам, в т. ч. церковного искусства и архитектуры. В результате общения московских ученых и сотрудников казанских музеев в Центральном музее Казани в нач. 20-х гг. XX в. возникла экспозиция произведений древнерус. искусства, экспонатами которой стали лицевые рукописи XV-XVII вв., лицевое шитье и церковная утварь из храмов Казани и К. и Т. е., прежде всего из ризниц кафедрального Благовещенского собора и кремлевского Спасо-Преображенского монастыря (Корнилов. 1927; Вздорнов. 2006. С. 79). Впосл. собрание древнерус. искусства Центрального музея Казани было разделено между Историческим (ныне Национальным) музеем и Музеем изобразительного искусства (с 1959).
В советский период правосл. наследие рассматривали в общем составе произведений изобразительного искусства, хранящихся в музейных собраниях ТАССР, и анализировали как проявление народной культуры (Червонная. 1987. С. 174-180); наибольший интерес вызывали отдельные центры, в т. ч. археологические, прежде всего Казань и Свияжск (Фехнер. 1978). Мн. произведения остаются нераскрытыми или нуждаются в реставрации. Благодаря изучению архивных материалов, сохранившихся памятников и соотнесению их с дореволюционными публикациями искусство К. и Т. е. обретает связь с историей искусств центральных районов страны (см., напр., исследования по фрескам свияжского Успенского собора (Н. В. Квливидзе, А. С. Преображенский), иконографии Казанских святых и почитанию икон в Казани (Н. Н. Чугреева)).
Сер.- 2-я пол. XVI в.
Иконы, книги и утварь для нужд К. и Т. е. собирали по др. епархиям, напр. в Новгородской (НовгорЛет. С. 88; Макарий. История РЦ. Кн. 6. С. 338. Примеч.; Лебедев. 1895. С. 71), и по монастырям (согласно Житию архиеп. Гурия; см.: Платон (Любарский). 1868. С. 15). 
Тверское (Учительное) Евангелие. 1478 г. (НМРТ)В кафедральный казанский в честь Благовещения Пресв. Богородицы собор была передана обширная «брянская ризница» - облачения, принадлежавшие владыкам Смоленской и Брянской епархии в 1-й пол. XVI в. (Невоструев. 1877. С. 15-17). Книги, связанные с именами первых архиереев К. и Т. е. и настоятелей мон-рей, со временем стали почитать как святыни: Тверское (Учительное) Евангелие 1478 г., привезенное архиеп. Гурием (НМРТ. № 8772), или Устав Иерусалимский Николо-Пешношского мон-ря, переписанный архим. Варсонофием и вложенный в казанский Спасо-Преображенский мон-рь (НМРТ. № 9477; см.: Лебедев. 1895. С. 48-51; Николаев Г. А. Рукописные книги XIV-XVII вв. в книгохранилищах Казани и их культурно-историческое значение // Традиции и современность в сохранении и развитии рус. культуры в Татарстане. Каз., 2009. С. 89, 90-91).
Икона Божией Матери «Одигитрия». 1-я пол. XVI в. (ГМИИРТ)Иконы для К. и Т. е. были отправлены из Москвы 26 мая 1555 г. с почестями, когда на новую кафедру уезжал архиеп. Гурий. В писцовых книгах городов К. и Т. е. упоминаются «ветхие» иконы и облачения: в кафедральном Благовещенском соборе в Казани это были 9 икон, написанных «на золоте» из Деисуса «верхнего большого» (Невоструев. 1877. С. 10); царь вложил в мон-рь 2 «сударя стары»: с лицевыми образами Спасителя и евангелистов на одном и Богородицы «Воплощение» с херувимами и серафимами на другом (Там же. С. 12), первые по значению облачения были из «брянской ризницы»: ризы, стихарь, епитрахиль - из белой камки, с алым бархатом, золотым шитьем, жемчугом и серебряными золочеными дробницами (Там же. С. 15). В соборе в честь Рождества Пресв. Богородицы в Свияжске в приделе во имя арх. Гавриила служебные книги были старыми («все ветхи» - см.: Французова. 2002. С. 347), в Успенском мон-ре использовали пожертвованные из государевой казны служебные ризы (Там же. С. 357), деисусный чин из 7 икон «на бели» хранился к 1565-1567 гг. уже в монастырской казне (Там же. С. 363). Нек-рые созданные в др. художественных центрах иконы сохранились, напр. икона «Рождество Богоматери» (ГМИИРТ). Место создания и бытования хранящихся в ГМИИРТ Богородичных икон, привезенных в Свияжск, неизвестно, скорее всего они столичного происхождения - напр., иконы Божией Матери «Одигитрия» 1-й пол. XVI в., «Богоматерь Смоленская» сер. XVI в. (в окладе) (см.: Гос. музей. 1997. С. 43. Ил. 32; Куприянов, Копсова, Агишева. 2005. С. 94. Рис. 4. 31).
Храмовый образ прп. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевом монастыре Свияжска (ныне в ц. Ярославских чудотворцев в Казани) был привезен, вероятно, еще в 1551 г., поскольку летом 1552 г. царь Иоанн IV Васильевич посетил Свияжск, где 18 авг. в городском соборе в честь Рождества Пресв. Богородицы приложился к храмовой иконе и «к чюдотворному образу Сергия чюдотворца…» (ПСРЛ. Т. 13. С. 201). На протяжении столетий образ прп. Сергия Радонежского был святыней свияжского муж. Троице-Сергиева мон-ря (позднее - женского Иоанно-Предтеченского, об иконе см.: Яблоков. 1907. С. 42-43). Казанский поход сопровождали др. иконы прп. Сергия Радонежского: перед взятием Казани 2 окт. 1552 г. царь в своей палатке молился «чюдотворцову образу стоящу, еже з живаго светилника Сергиа начертана...» (ПСРЛ. Т. 13. С. 216-217; об иконах прп. Сергия в походных храмах Иоанна IV см.: Маясова Н. А. «Двойной покров» XVI в. // Сообщ. Загорского гос. ист.-худож. музея-заповедника. Загорск, 1958. Вып. 2. С. 29).
Одной из первых почитаемых в Казани (возможно, написанной здесь) стала икона Спаса Нерукотворного из некогда деревянной «обыденной» церкви у ворот крепости, поставленной на 2-й день после взятия города (4 окт. 1552) на месте, где было укреплено царское знамя (Рычков. 1767. С. 161). Икона была «списана на доске с царского знамени» (Шпилевский. 1873. С. 12; Пинегин. 1890. С. 351; Указатель г. Казани. 1890. С. 13; Спутник по Казани. 1895. С. 110-112). Икона прославилась тем, что не пострадала во время пожара 1815 г. и была возобновлена маслом с сохранением лика и абриса головы (Пинегин. 1890. С. 352); позднее стала храмовым образом надвратной каменной церкви в крепости (после 1863 перенесена в часовню, устроенную перед фасадом башни и в 1900 выстроенную в камне (Дульский. 1914. С. 62; ныне в ц. во имя Ярославских чудотворцев в Казани)).
С основания К. и Т. е. ее города и храмы вошли в сакральное пространство Руси, освященное национальными святынями. Для кафедрального собора в Казани по царскому заказу были сделаны иконы-списки чудотворного образа Божией Матери «Тихвинская» («три иконы местные писаны с тихвинского образа Пречистые Богородицы…» - см.: Невоструев. 1877. С. 11). Весной 1555 г. по территории К. и Т. е. в Москву везли чудотворный Великорецкий (Вятский) образ свт. Николая, архиеп. Мирликийского: «...и шел Николин образ Вяткою и Камою вниз да Волгою вверх на Казань и на Свиазкой город и на Нижней-Новгород…» (ПСРЛ. Т. 13. С. 254-255), «...к Москве ездил с Вятки и мимо Казани и многих людей прощал по городом…» (ПСРЛ. Т. 37. С. 103). Иконы, написанные по заказу царя для первых храмов К. и Т. е.,- это образы Божией Матери «Одигитрия», повторения прославленной иконы, почитавшейся защитницей К-поля, и Тихвинская икона, к-рую предание признавало к-польской по происхождению. В то же время сохранившиеся иконы, принадлежавшие первым архипастырям К. и Т. е. или подаренные ими храмам,- это икона Божией Матери «Умиление»: Владимирская, пядничного размера - вклад архиеп. Гурия во Введенский собор Чебоксар «на соблюдение граду и всем православным» в 1555 г. (Анисимов. 1920. С. 30-31); Владимирская икона в меру чудотворного образа, подаренная царем Иоанном IV игум. Кириллу, к-рый освятил в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери 1-й собор в Астрахани (1568; Васильев К., прот. Ключаревская летопись. Астрахань, 1887. С. 8); икона из свияжского Богородицкого монастыря, почитавшаяся как моленный образ свт. Германа, архиеп. Казанского и Свияжского (Анисимов. 1920. С. 33; ныне в ГМИИРТ).
По писцовым книгам Н. Борисова и Д. Кикина 1565-1567 гг. можно отчасти представить внутреннее убранство первых церквей К. и Т. е. В 50-60-х гг. XVI в. почти каждый храм Свияжска и Казани получил из «государевой казны» иконы и книги, в городском соборе Свияжска, освященном в честь Рождества Пресв. Богородицы, помимо храмовой местной иконы и деисусного чина в иконостасе упомянуты 30 образов в серебряных золоченых окладах и 16 икон «на золоте» из государевой казны (Французова. 2002. С. 344).
Наиболее богато украшенные иконы находились в кафедральном соборе. Храмовая икона Благовещения Пресв. Богородицы имела сделанный на средства из государевой казны серебряный оклад, исполненные в технике скани венцы с драгоценными камнями и гривны с камнями-«льяниками» (Невоструев. 1877. С. 10). Жемчужные очелье с сапфиром, гривна и обнизь вокруг венцов были приложены к иконе воеводой кн. П. И. Шуйским (Там же. С. 10); драгоценные жен. серьги - М. М. Лыковым (Там же. С. 10-11), им же были даны пелена к одной из местных икон-списков чудотворной Тихвинской иконы (Там же. С. 11) и шелковая ткань (камка) для шитья воздуха (Там же. С. 11-12). К иконе были приложены 16 золотых монет (вероятно, в качестве наградных знаков в память о взятии города), происходящих из городов Ганзейского союза, Португалии и Венгрии. Они были вкладом служивших в Казани воевод и дьяков (Там же. С. 10-11; Яблоков. 1909. С. 7). Драгоценные ткани для воздуха (плащаницы) и напрестольной одежды в кафедральный собор были пожертвованы дьяком К. Фёдоровым, кн. И. Хворостининым, М. Лыковым (Невоструев. 1877. С. 10-11; Силкин. 1995. С. 62). Фёдоров и кн. Палецкий вложили также священнические ризы (Невоструев. 1877. С. 16).
В писцовых книгах 1565-1567 гг. сохранилось много имен вкладчиков в храмы К. и Т. е. Царь, архиепископы, воеводы, дьяки, настоятели мон-рей, священники, торговые люди и «жильцы» дарили драгоценности, иконы и церковную утварь. В Свияжске центром рус. культуры и благочестия стал городской Рождественский собор. Протопоп собора в числе свияжских и московских священников принимал участие в освящении Казани и ее первых церквей в окт. 1552 г. Древние антиминсы свияжских церквей, в нач. XX в. находившиеся в ризнице кафедрального собора в Казани, сохранили имена первых настоятелей свияжского собора: протопопа Афанасия (на антиминсе, выданном 4 июня 7059 (1551) г. для престола во имя «преподобного отца нашего Сергия Чудотворца…») и протопопа Ивана (на антиминсе 7060 (1552) г. для ц. во имя Николая Чудотворца; см.: Яблоков. 1909. С. 36).
Для украшения первых храмов К. и Т. е. много потрудились представители рус. аристократии и духовенство. Их вкладами был украшен городской собор Свияжска (Яблоков. 1907. С. 18-19; Французова. 2002. С. 344-346). В храмы г. Лаишева (ныне Лаишево), основанного в сер. 60-х гг. XVI в., иконы были переданы не только из «государевой казны» (Борисов. 1898. С. 3), но и от воевод (по спискам XVIII в. из архива Мин-ва юстиции: Писцовая книга г. Лаишева / Изд.: В. Л. Борисов. Каз., 1900. С. 3; Французова. 2002. С. 393).
Знать вкладывала церковную утварь в монастырские соборы: напр., в честь Успения Пресв. Богородицы свияжского Успенского муж. мон-ря в 7072 (1564) г. кн. М. М. Лыков вложил серебряное кадило с позолотой и вкладной надписью (Опись. 1863. Стб. 558-559 (отд. изд.: Каз., 1892. С. 13). Миряне из др. сословий также помогали мон-рям и храмам. Для украшения свияжского городского собора местный образ Воскресения Господня («болшой»), написанный на золотом фоне, с драгоценным привесом («гривна серебрена»), был сделан на средства проживавших в городе в особой слободе военных защитников-«жильцов» (Французова. 2002. С. 344). «Мирского прикладу» были новые украшения к храмовому образу Рождества Пресв. Богородицы (Там же. С. 344, 346). Дорогой приклад был сделан к одной из пядничных икон Божией Матери, пожалованной в собор царем: «...у образа Пречистые гривна серебрена»; на средства мирян были изготовлены пелены к др. местным иконам (Там же). Большие свечи перед иконами в местном ряду иконостаса были сделаны мирянами (Там же. С. 345).
Устроители первых мон-рей К. и Т. е. заботились об их убранстве. Наибольшее число вкладов в свияжский муж. Успенский мон-рь поступило от 1-го архимандрита обители (впосл. архиепископ Герман (Садырев-Полев)): соборный иконостас, запрестольная и местные иконы, нек-рые в серебряных окладах, местные иконы для Никольской монастырской ц., большое число книг, в т. ч. переписанных свт. Германом лично, предметы утвари и служебные облачения (Там же. С. 358-359, 361-362). Стараниями настоятеля Спасо-Преображенского мон-ря в Казани архим. Варсонофия были обустроены и украшены все его церкви.
Первые монастырские церкви и соборы в Казани и Свияжске имели более развитые иконостасы и большее количество икон, нежели кафедральный собор. В Благовещенском кафедральном соборе в Казани к сер. 60-х гг. XVI в. иконостас включал только местные иконы и Деисус (Невоструев. 1877. С. 10); в Преображенской и Никольской церквах соседнего Спасо-Преображенского монастыря иконостас состоял из 4 рядов: местного, деисусного, праздничного и пророческого, и все тябла были расписаны (Там же. С. 26). Монастырские иконостасы К. и Т. е. сер. 60-х гг. XVI в. достаточно подробно описаны в писцовых книгах Н. Борисова и Д. Кикина. По их сведениям, в Преображенской ц. Спасо-Преображенского мон-ря были приписаны «к Деисусу 14 икон на празелени святители и преподобные, да праздников 15 икон на празелени, да пророков 13 икон на празелени ж, тринадцатая Пречистая» (Там же. С. 25-26); в Никольской ц. отмечены «Деисус 12 икон на празелени, да праздников двенядцать же икон на празелени же, пророков пяти пядей на празелени, а прибавил архимандрит 11 венцов серебряных, один золочен и обложен весь… да царя и Великаго Князя данья Деисус на празелени, девять икон…» (Там же). Иконостас собора свияжского Успенского мон-ря включал местный, деисусный и праздничный ряды. При архим. Германе так активно украшали собор, что в нем одновременно находились 3 разных деисусных чина, предназначенные для иконостаса (Французова. 2002. С. 357, 358). Тябловые с росписью иконостасы были основной конструкцией в крупных храмах К. и Т. е.: в Никольской и Преображенской церквах Спасо-Преображенского мон-ря в Казани («а тябла все на красках» - Невоструев. 1877. С. 25, 26), в свияжском Успенском мон-ре («Да в церкви же Николы Чюдотворца написаны три тябла красками к Деисусу болшому к сидячему и з празникоми» - Французова. 2002. С. 365). В 1919 г. Анисимов видел в свияжском городском соборе в честь Рождества Пресв. Богородицы над сев. вратами иконостаса «остаток старого тябла, сохранившего еще красочный орнамент» (Анисимов. 1920. С. 31). В теплой ц. во имя свт. Николая Чудотворца (Ратного) в Спасо-Преображенском мон-ре Казани к сер. 60-х гг. XVI в. был комплект икон-таблеток или минейных образов: «...да в двух киотах 23 праздника на полотенцах на золоте, а киоты обложены серебром позолочены» (Невоструев. 1877. С. 24) - и аналой, покрытый «выбойкой», специально для этих икон («на чем праздники ставят» - Там же).
В писцовых книгах сохранились сведения о сев. алтарных дверях в разных храмах К. и Т. е. В кафедральном соборе «сиверские двери» были написаны на золоте (Там же. С. 10). В казанском Спасо-Преображенском мон-ре в Никольской (Николы Ратного) ц. сев. двери в иконостасе на золотом фоне были изображены рай и «притчи из прологу» (Там же. С. 24); в Преображенской ц. был представлен образ «благоразумного разбойника» (Там же. С. 27). Для свияжских храмов алтарные двери были расписаны по заказу свт. Германа во 2-й пол. 50-х - 1-й пол. 60-х гг. XVI в.: в монастырском Успенском соборе сев. и юж. алтарные двери были украшены сценами из патерика («повесть ис потерика»), что соответствовало сложившейся к сер. XVI в. традиции (Дьяченко О. А. Проблемы эволюции иконографических программ боковых алтарных дверей XVI-XVII вв. // Иконографические новации и традиция в рус. искусстве XVI в.: Сб. ст. памяти В. М. Сорокатого. М., 2008. С. 295-305); в городском соборе в честь Рождества Пресв. Богородицы «двери сиверские» на золотом фоне имели образ «Горнего Ерусалима» (Французова. 2002. С. 346; см. также: Яблоков. 1907. С. 18). Разнообразие сюжетов свидетельствует, что первые настоятели хорошо разбирались в иконографических изводах, были ценителями художественного убранства.
В писцовых книгах 1565-1567 гг. сохранились сведения о предметах, использовавшихся в службах и для оформления пространства первых храмов К. и Т. е. В ц. Преображения казанского Спасо-Преображенского мон-ря упоминается «в трапезе Пречистая, что воздвизают хлебец на золоте» (артосная панагия.- М. М.) (Невоструев. 1877. С. 27; Заринский. Очерки. 1877. С. 117-118). Вероятно, с ней совершали чин панагии в трапезной обители, предписанный уставом 1-го настоятеля и основателя мон-ря св. Варсонофия (о рукописном типике, или об Уставе св. Варсонофия, в казанском Спасо-Преображенском мон-ре см.: Лебедев. 1895. С. 48-51. О чине панагии по этому уставу см.: Там же. С. 162-163). В Успенском соборе свияжского муж. Успенского мон-ря престол в алтаре был сделан по образу кивория, а над престолом «небо полотняное» (тканое навершие - Французова. 2002. С. 357). В кон. XIX в. в Троицкой ц. свияжского Троице-Сергиева монастыря над престолом находилась полотняная сень с изображением древнего Распятия (Юдин. 1897. С. 32; Покровский. 1905. С. 18).
Монастырские и городские стены в К. и Т. е. были украшены большим количеством икон (Выголов В. П. Архитектура Московской Руси сер. XV в. М., 1988. С. 155. Примеч. 92; С. 155-156). В деревянной крепости Свияжска иконы были на Рождественских и Никольских воротах («…[Алекс]ея чюдотворца пядница… Да на светлице стре[л]ница, а на стрелнице обламки, а на обламках образ Спасов на городной стене пядница…»; «ворота Никольские к торгу, над вороты образ верховных апостол Петра и Павла, а за городом над вороты образ архангила Михаила, обе пядницы» - Французова. 2002. С. 337; см. также: Яблоков. 1907. С. 7, 8). На Сергиевских воротах, ведущих к р. Свияге, «образ Никола Чюдотворец пядница» и на Николо-Можайских воротах «образ Чюдо архистратига Михайла пядница» (Французова. 2002. С. 338; см. также: Яблоков. 1907. С. 8). Монастырские въездные башни были украшены, как правило, деисусными иконами. В свияжском Успенском мон-ре по неск. икон было на обеих сторонах главных ворот, и центром такого чина могла быть икона праздника: «...на воротех писан Деисус девяти икон на бели, а на другой стороне Деисус за вороты, писано Успенья Святые Богородицы да восмь икон на бели же. Да у святых же ворот на малых воротех икона на обеих сторонах писана, на бели же с монастыря писан образ Пахомья Великого, а на другой стороне за вороты, писан образ Николы Чюдотворца» (Французова. 2002. С. 364; см. также: Яблоков. 1906. С. 26). В свияжском Троицком монастыре «двои ворота, одни святые, а на них Деисус девять икон, стоячей, писан по обе стороны…» (Французова. 2002. С. 365-366). Главный въезд в Казанский каменный кремль проходил через Спасскую башню, на к-рой находилась икона Спаса Нерукотворного. В казанском Спасо-Преображенском мон-ре единственные ворота на сев. стороне (Лебедев. 1895. С. 65) имели иконы особого извода: «...на воротах пять икон больших на обе стороны писаны притчи на празелени» (Невоструев. 1877. С. 32).
Собор Успения Пресв. Богородицы Свияжского мон-ря. 1561 г. Фотография. Нач. ХХ в. (ГПИБ)Большое число икон «новых чудотворцев» - рус. святых, канонизированных на церковных Соборах 1547 и 1549 гг., часто написанных на золоте, поступали, вероятнее всего, из государевой казны. В алтаре свияжской ц. во имя святых Константина и Елены на посаде упомянуты иконы преподобных Пафнутия Боровского, Димитрия Прилуцкого (названного Вологодским), Зосимы и Савватия Соловецких (Французова. 2002. С. 372; см. также: Яблоков. 1907. С. 25); преподобных Александра Свирского, Димитрия Прилуцкого и Варлаама Хутынского - в приделе во имя свт. Андрея Критского этой же церкви; иконы Соловецких чудотворцев, Макария Калязинского и Варлаама Хутынского,- в свияжском Успенском мон-ре (Французова. 2002. С. 363, 374; см. также: Яблоков. 1907. С. 25). В казанском Спасо-Преображенском мон-ре в казне хранились иконы «на золоте» «Макария чудотворца… Варламия чудотворца Хутынскаго… три образы на золоте Соловецких чюдотворцов, да Ерославских чюдотворцов, да Димитрия Прилуцкаго» (Невоструев. 1877. С. 25). Помимо икон рус. преподобных было много икон св. князей: «образ благоверный скимник Олексей» (икона кн. Александра Ярославича Невского), «ярославских чудотворцев» (кн. Феодора Ростиславича Чёрного и его сыновей Давида и Константина), «великого князя Владимера и чад его Бориса и Глеба», а также «князя Петра и княгини Февроньи Муромских» (Французова. 2002. С. 372). Приделы кафедрального Благовещенского собора в Казани были посвящены св. княжеским «двоицам»: братьям-страстотерпцам Борису и Глебу и супружеской чете Петру и Февронии Муромским; здесь находились храмовые иконы с их образами (Невоструев. 1877. С. 19); в ризнице свияжского Успенского монастыря была пядничная икона, написанная на золоте, с изображением гибели прав. кн. Глеба («Убьенье Глеба» - Французова. 2002. С. 363).
Нек-рые иконы и иконные пелены того времени сохранялись достаточно долго. В нач. XX в. в кафедральном Благовещенском соборе Казани почитались иконы Спасителя, Божией Матери и свт. Николая Чудотворца, подаренные царем Иоанном IV Васильевичем (Яблоков. 1909. С. 7; см. также: Пинегин. 1890. С. 363 (с указанием, что икона Божией Матери была в изводе Тихвинской и все 3 иконы большого размера); Спутник по Казани. 1895. С. 115). В писцовых книгах 1565-1567 гг. в соборе иконы с такими изображениями не упоминаются; возможно, позднее были перенесены к главному престолу иконы из приделов во имя св. князей Бориса и Глеба или святых кн. Петра и кнг. Февронии Муромских. Иконы Св. Троицы, свт. Николая Мирликийского и Софии Премудрости Божией из правой части местного ряда соборного иконостаса являлись даром свт. Германа (Яблоков. 1909. С. 7), что подтверждается сведениями писцовых книг (Невоструев. 1877. С. 25). До нач. XX в. в казанском Благовещенском соборе сохранялась азбука, написанная свт. Гурием (Шпилевский. 1873. С. 13; Указатель г. Казани. 1890. С. 12; Харлампович. 1909. С. 6). Согласно преданию, даром царицы Анастасии Романовны была шитая риза на иконе Божией Матери «Скорбящая» в Троицкой ц. свияжского Троицкого мон-ря - жемчужный убрус (очелье) у образа Богоматери и 2 венчика на фигурах ангелов (Покровский. 1905. С. 20; Яблоков. 1907. С. 41). На иконе также были серебряный оклад и позолоченный венец, украшенные 16 камнями.
Даром царицы Анастасии считали иконостас Успенского Зилантова монастыря (Шпилевский. 1873. С. 14; Пинегин. 1890. С. 341). По преданию, местная икона Божией Матери «Смоленская» в иконостасе монастырского собора сопровождала царя в походе на Казань (Пинегин. 1890. С. 341; Указатель г. Казани. 1890. С. 5; Рощектаев. 2004. С. 83). Даром царя Иоанна IV Васильевича почиталась храмовая икона Рождества Пресв. Богородицы в свияжском городском соборе (Спутник по Казани. 1895. С. 671). В ризнице казанского Спасо-Преображенского монастыря еще в XIX в. сохранялось неск. предметов эпохи царя Иоанна IV: серебряный гладкий ковш, украшенный заздравной надписью (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 5; Лебедев. 1895. С. 55; см. также: Пинегин. 1890. С. 103), и гладкое большое серебряное блюдо из царской казны, в 4 клеймах которого вязью был вычеканен краткий титул - «Иоанн Божиею милостью Государь царь и Великий князь всея Руси» (Заринский. Очерки. 1877. С. 117; Он же. Церковные древности. 1877. С. 5; Лебедев. 1895. С. 55; Спутник по Казани. 1895. С. 152 (еще упомянуты серебряный потир и «плоская чаша»)). В кон. XIX - нач. XX в. сохранялись иконы, по легендам пожалованные царем Иоанном IV представителям татарской знати, принявшим крещение после взятия Казани в 1552 г.: семейные реликвии рода Каменевых (представители к-рого жили в Свияжске и Казани) - икона Спасителя в домовой церкви при крупенниковской богадельне на Лядской (Лецкой) ул. (ныне ул. Горького) в Казани (Спутник по Казани. 1895. С. 203) и икона Иоанна Предтечи в семье наследников казанского дворянина Г. И. Горталова (ум. 20 июля 1885, см.: Агафонов Н. Я. Казань и казанцы. Каз., 1906. Вып. 1. С. 37).
Привезенных в К. и Т. е. утвари, икон и книг было недостаточно, и из письма царя архиеп. Гурию (5 апр. 1557) известно, что митр. Макарий посылал в К. и Т. е. мастеров, «а Царица Анастасия от себя уговорила икономазов, и денег своих им сто рублев отдала…» (ДРВ. СПб., 1789. Т. 5. С. 243-244; Баженов. 1847. Ч. 2. С. 22; Рыбушкин. 1848. Ч. 1. С. 41; История Татарии в мат-лах и док-тах. М., 1937. С. 152; Рощектаев. 2004. С. 279-280). Это могли быть мастера, работавшие ранее для нее и в ее «светлице». По мнению Ю. А. Неволина, эти мастера не принадлежали ни к царской, ни к митрополичьей мастерской (см.: Квливидзе. Фрески. 2009. С. 38). В 60-х гг. XVI в., судя по писцовым книгам, в К. и Т. е. среди горожан были иконописцы: напр., в Свияжске иконник Лука, «жилец, молотчий», в доме рядом с городским собором в честь Рождества Пресв. Богородицы (Французова. 2002. С. 354; Ключевская. 2009. С. 42). Но до кон. XVI в. за необходимым убранством для большого храма требовалось обращаться в столицу. Так, в сер. 60-х гг. XVI в. игум. Иоаким привез в Зилантов мон-рь иконы из Москвы (Невоструев. 1877. С. 79; Рощектаев. 2004. С. 75).
Икона Божией Матери «О Тебе радуется». 50–60-е гг. XVI в. (ГМИИРТ)Большинство привезенных в К. и Т. е. в 1555 г. и во 2-й пол. 50-х гг. XVI в. икон утрачены. Судя по тем, что сохранились (прежде всего в собр. ГМИИРТ), и по письменным свидетельствам, их художественному исполнению придавалось большое значение. Икона Божией Матери «Одигитрия» 1-й пол. XVI в., некогда храмовая икона деревянной холодной ц. Св. Троицы свияжского Троице-Сергиева мон-ря (ГМИИРТ), крупными размерами доски, монументальным силуэтом, величием и строгостью напоминает иконы визант. времени. Анисимов считал, что икона Божией Матери «Владимирская» из Введенского собора Чебоксар была написана, «когда на Руси существовала еще иконопись как живопись, а не как ремесло…», и видел в ней «произведение подлинной художественной силы» (Анисимов. 1920. С. 31). Первые иерархи К. и Т. е. и основатели первых мон-рей принадлежали к числу учеников и последователей прп. Иосифа Волоцкого, известного пропагандиста лучших образцов изобразительного искусства своей эпохи. В род свт. Гурия, архиеп. Казанского, первым был вписан именно «преподобный игумен Иосиф» (см.: Синодик Покровской церкви г. Чебоксар / Изд.: свящ. И. Барсов. Каз., 1895. С. 6).
Сохранились ансамбли икон из первых свияжских монастырей. Это иконостасы Троицкой ц. Троице-Сергиева мон-ря и собора Успенского муж. мон-ря (все в ГМИИРТ). Иконы из Успенского собора привлекли внимание знатоков древнерус. искусства в 1919 г., когда они были еще под поздними слоями живописи. Анисимов считал, что Успенский монастырский собор - это «истинная сокровищница памятников древнерусской живописи», а их реставрация - «первый долг и первая задача Подотдела (Казанского подотдела охраны памятников старины.- М. М.)» (Анисимов. 1920. С. 32-33). Иконы поступили в музейное собрание в кон. 80-х гг. XX в. после реставрации.
Во время составления первых писцовых книг Казанской земли иконостас Успенского собора включал местный, деисусный и праздничный ряды с большим числом икон. Тем же временем следует датировать сохранившийся Деисус с 13 иконами; позднее (вероятно, в 70-80-х гг. XVI в.- Вайсфельд. 2009. С. 189) были написаны иконы пророческого чина. К 1613 г. в соборе появился праотеческий ряд, что свидетельствует о быстром усвоении столичных «новшеств». Первые праотеческие чины с фигурами в рост создавались на рубеже XVI и XVII вв. При сравнении описей собора 1565-1567 и 1613 гг. очевидно, что неск. новых икон было создано для местного ряда. О древнем иконостасе Троицкой ц. свияжского Троице-Сергиева мон-ря сер. 60-х гг. XVI в. известно, что в нем были ряд местных икон и Деисус.
Из местного ряда иконостаса Успенского собора сохранились иконы 2-й пол. 50-х - 1-й пол. 60-х гг. XVI в.: храмовая икона «Успение Пресв. Богородицы», икона «О Тебе радуется...» на золотом фоне, «Свт. Антипий, архиеп. Пергамский», в переписанном виде икона Божией Матери «Одигитрия», некогда единственная в серебряном золоченом окладе и с драгоценными венцами (все в ГМИИРТ). Храмовый образ принадлежал к изводу «со облачными» - с фигурами апостолов, к-рых ангелы несут на облаках. Выбор этого извода позволяет сопоставить монастырский собор в Свияжске с городскими и монастырскими соборами, имевшими такое же посвящение,- кафедральным собором Московского Кремля и собором Кириллова Белозерского мон-ря. Храмовая икона была написана на цветном фоне, и золото использовано в ней только для разделки одеяний Спасителя и одра Богоматери; мастер не располагал большим количеством золота. Подобный же извод праздника Успения «со облачными» был на ряде икон: из местного ряда Никольской монастырской ц. (Французова. 2002. С. 361; см. также: Яблоков. 1906. С. 25), на местной иконе собора Зилантова мон-ря (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 22; Рощектаев. 2004. С. 84).
Вход Господень в Иерусалим. Икона. 60-е гг. XVI в. (ГМИИРТ)Праздничные иконы Успенского собора местные исследователи с осторожностью относят к псковской школе (Kunst uit Kazan. 1993. Cat. 9-13. S. 15-17; Гос. музей. 1997. С. 37). На эту традицию повлияло, вероятно, бытующее с 20-х гг. XX в. мнение, что Свияжск, особенно Успенский мон-рь,- это «уголок Пскова» (Анисимов. 1920. С. 33). По мнению В. М. Сорокатого, мастера свияжских икон из Успенского собора и Троицкой ц. принадлежали к художественной культуре Ростова и Поволжья; праздничные иконы Успенского собора были созданы в 60-х гг. XVI в., Троицкой ц.- в 3-й четв. XVI в. (Сорокатый. 2000. С. 479. Примеч. 216). В построении композиций мастер, написавший праздничные иконы, предпочитал традиции искусства Дионисия: круглящиеся линии, подчеркнутую симметрию в сопоставлении фигур и групп (апостолы в композициях «Вознесение Господне» и «Сошествие Св. Духа», прав. Иоаким и первосвящ. Захария в композиции «Введение во храм Пресв. Богородицы»). В качестве архитектурных декораций использованы мотивы, популярные в искусстве рубежа XV и XVI вв. и 1-й трети XVI в., иногда с ошибками в передаче объемных форм. Иконописец как мастер сер. XVI в. хотел до предела насытить фон декоративными, сложными и легкими конструкциями, иногда фантасмагорическими по форме и расположению (в композиции «Рождество Богоматери» помещены 3 здания с 2 соединяющими их красными велумами). Холодных зеленых и синих тонов немного, колорит строится на сочетании оттенков теплых охр - от ярко-желтых до багровых. Фигуры, как правило, вытянутые, утонченные, с крупными лбами, мелкими чертами ликов, маленькими руками и ногами, в то время как жен. лики, напр. у иерусалимских дев во «Введении во храм Пресв. Богородицы», могут быть мужеподобны. На иконе «Вход Господень в Иерусалим» до мельчайших деталей воспроизведены иконографические изводы икон школы прп. Андрея Рублёва (нач. XV в.) из московского Благовещенского собора и Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры.
Несколько позднее 12 праздничных икон были созданы еще 7: 6 икон Страстного цикла и «Св. Троица» («Гостеприимство Авраама») (сохр. «Омовение ног», «Положение во гроб» и «Св. Троица» - в ГМИИРТ). Мастер, создавший эти иконы, принадлежал к той же художественной школе, что и автор основного числа праздничных икон, но его манера письма отлична: лики молодых персонажей и жен нежнее, их рельеф сложнее, пластичнее, архитектура проста, цветовая гамма из теплых охр с редкими вкраплениями киновари, драпировки тканей насыщены складками, создающими эффект сверхтелесного, духовного движения. На иконе «Св. Троица» повторен извод иконы Андрея Рублёва из Троице-Сергиева мон-ря. В композиции «Положение во гроб» мастер воспроизводит детали, близкие к деталям икон нач. XV в., но отказывается от чрезмерной эмоциональности в образах апостолов и жен.
Св. Иоанн Предтеча. Икона. 1-я треть XVIII в. (ГМИИРТ)Образы из деисусного чина Успенского собора несколько отличаются от праздников. В них подчеркнута монументальность, фигуры плотно заполняют иконные «ковчеги», суровое выражение на ликах, цвета приглушенные, одежды и обувь декорированы, напр. расшитые серебром алые лоры и сандалии архангелов. На пророческих иконах соединены 2 поясные фигуры на одной доске.
Кроме икон в иконостасе в Успенском соборе с первых лет его существования находилось собрание небольших икон-пядниц, к-рые не сохранились. Анисимов отметил 2 «небольшие иконы (пядницы), 16 в… в угрожающем состоянии» - иконы Спаса Нерукотворного и прор. Иоанна Крестителя; видимо, были частью 3-фигурного Деисуса (Анисимов. 1920. С. 32). Возможно, их размещение над южными и северными дверями иконостаса было обусловлено их древностью или связями с его основателем. В писцовых книгах 1565-1567 гг. среди пядничных икон Успенского собора упоминается «Деисус на празелени три иконы пядницы» (Французова. 2002. С. 359).
Снятие с креста. Фрагмент плащаницы. 1560–1652 гг. (НМРТ)Важнейшее значение для раннего периода имеют памятники лицевого шитья. О них можно судить по письменным сведениям и сохранившимся предметам из ризниц кафедрального собора Казани, казанского Спасо-Преображенского монастыря и свияжского Успенского монастыря. Большинство из них имеет летописцы - вкладные надписи с датой создания, именами создателей и вкладчиков, о нек-рых сообщают писцовые книги 1565-1567 гг. Наиболее выдающийся памятник - плащаница (воздух) из кафедрального Благовещенского собора Казани (1560-1562, НМРТ). Из писцовых книг известно, что плащаницу вышила кнг. Т. А. Тёмкина-Ростовская, супруга казанского воеводы кн. Ю. И. Тёмкина из бывших ростовских князей; материалы (шелковые и золотые нити) были выкуплены из царской казны, ткани даны служившими в Казани воеводой М. Лыковым и дьяком К. Фёдоровым (Невоструев. 1877. С. 11; Пинегин. 1890. С. 363; Яблоков. 1909. С. 38-39). Плащаница украшена композициями «Снятие с креста» и «Положение во гроб», к-рые соединены благодаря размещению их на оси креста распятия (Силкин. 1995; Дроздова О. Э. Иконография Оплакивания и Положения во гроб Господа и Бога нашего Иисуса Христа в лицевом шитье // Убрус. СПб., 2003. Вып. 3. Цв. вкл. 3; Гриднева. 2010. С. 61. Примеч. 6; С. 66). Подобно иконам Страстного цикла из свияжского Успенского собора мастер-знаменщик избегает экспрессивных образов и движений в отличие, напр., от мастеров светлицы кнг. Е. Старицкой, плащаницы которой 60-х гг. XVI в. служили образцовыми (Силкин. 1995. С. 59-60). Писцовые книги упоминают в кафедральном соборе лицевую 2-стороннюю хоругвь, на к-рой «Прсвятые одигитрия выбиван с обе стороны золотом и серебром по тафте по зеленой крест медян» (Невоструев. 1877. С. 12).
Положение во гроб. Плащаница из Спасо-Преображенского мон-ря в Казани. 60-е гг. XVI в. (НМРТ)По образцу плащаницы казанского Благовещенского собора были созданы др. воздухи: для свияжского Успенского собора (60-е гг. XVI в., вклад кнг. Т. А. Тёмкиной-Ростовской; см.: Яблоков. 1907. С. 83; Гриднева. 2010. С. 61. Примеч. 6) и для казанского Спасо-Преображенского монастыря (оба в НМРТ; о плащанице Спасо-Преображенского монастыря см.: Невоструев. 1877. С. 29; Заринский. Церковные древности. 1877. С. 11-13 (публ. надписи на с. 12); Лебедев. 1895. С. 59; Силкин А. В. Плащаница Агаповой // Древнерус. искусство. М., 1990. С. 53-69. Ил. 1, 6, 7. (Новые открытия реставраторов / ВХНРЦ; 1); Завьялова, Каргалова. 1995. С. 70-72). Авторы XIX в. отмечали тонкость шитья, а также смелость и энергичность в рисунке фигур (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 12). Вкладом знатной московской семьи была несохранившаяся плащаница свияжского городского собора: «воздух Положенье во гроб Господа нашего Исуса Христа на вишневой камке, шит золотом да серебром» (Французова. 2002. С. 345). Эту плащаницу вложила М. И. Челяднина - супруга боярина И. П. Фёдорова-Челяднина (свияжский воевода в 1556) и племянница А. Челядниной, мамки царя Иоанна IV Васильевича, у которой была собственная светлица. Не исключено, что плащаница М. И. Челядниной была исполнена в традициях шитья, близких к традициям царской мастерской 2-й четв.- сер. XVI в.
Преображение Господне. Пелена. 1565 г. (НМРТ)Наиболее богатой в это время была ризница казанского Спасо-Преображенского мон-ря. В каменной ц. во имя свт. Николая, архиеп. Мирликийского (Николы Ратного), имелось 2 драгоценных воздвизальных креста с мощами (Невоструев. 1877. С. 24). До нач. XX в. сохранялась ее храмовая икона свт. Николая Чудотворца, представлявшая поясной образ святителя, в серебряном сканом окладе (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 8; Лебедев. 1895. С. 54). В ризнице было много шитых тканей, предметов богослужения (Невоструев. 1877. С. 25-26, 28; Лебедев. 1895. С. 57-58; Пинегин. 1890. С. 359-360). Наиболее полно состав ризницы отражен в писцовых книгах 1565-1567 гг. В мон-ре было 2 воздуха: «болшей», повторявший извод плащаницы кнг. Т. А. Тёмкиной-Ростовской из кафедрального собора (60-е гг. XVI в., НМРТ, см.: Силкин. 1995. С. 64, 65. Ил. 6), и «меншей» (не сохр.), вложенный женой Н. В. Бороздина, с изображением Деисуса и небесных сил, херувимов и серафимов, шитый серебряными и золотыми нитями (Невоструев. 1877. С. 29; Пинегин. 1890. С. 356; Спутник по Казани. 1895. С. 152, упом. 110 жемчужин); 2 лицевые палицы, одна с шитым золотом и серебром по лазоревому фону образом Божией Матери «Воплощение», украшенная жемчугом («500 зерен без десяты опричь мелкова жемчюгу»), звездой и серебряным крюком, другая с шитым крестом, составленным из серебряных позолоченных дробниц, также с серебряным крюком (Невоструев. 1877. С. 29). Из числа сохранившихся предметов наиболее известен «булгаковский сударь» - вложенная в казанский Спасо-Преображенский монастырь воеводой кн. Г. А. Булгаковым лицевая пелена с композицией «Преображение Господне» и вкладной надписью (1565, НМРТ; см.: Заринский. Церковные древности. 1877. С. 9 (приведена надпись); Пинегин. 1890. С. 356; Лебедев. 1895. С. 57-58; Спутник по Казани. 1895. С. 152; Завьялова, Каргалова. 1995. С. 72-73, 79-80). Композиция «Преображение Господне» принадлежит к редкому изводу, который известен по новгородским иконам XV-XVI вв. Традиц. схема дополнена изображениями в верхних углах воскресения пророков Илии и Моисея: 2 ангела находятся рядом со стоящим на облаке Илией и с Моисеем, восстающим из саркофага (о композиции на «булгаковском сударе» как о варианте редкой иконографии см.: Смирнова Э. С. Новооткрытая новгородская икона 2-й четв. XV в. в частном собрании и вопрос о ветхозаветных мотивах в иконографии Преображения // ИХМ. 2010. Вып. 10. С. 299). Видимо, эта пелена в писцовых книгах описана без упоминания надписи или имени вкладчика: «...сударь Преображенье шит серебром, а венцы шиты золотом на камке на лазоревой» (Невоструев. 1877. С. 29); в кон. XIX в. свежесть красок и композиция пелены привлекли внимание ученых (Пинегин. 1890. С. 356). Местная икона монастырского собора, написанная на средства обители, также имела пространный извод праздника, с группами апостолов, поднимающихся на гору и сходящих с нее («Преображение… со всходники» - Невоструев. 1877. С. 26; Заринский. Церковные древности. 1877. С. 14; Лебедев. 1895. С. 37); ее оклад (ныне утрачен) сохранялся со времен составления писцовых книг 60-х гг. XVI в.: «...венцы чеканные с подвесками [цатами], оклад серебряный позолоченный старинной работы, в цатах соответственные надписи вязью» (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 14). Не исключено, что в доме воеводы Г. А. Булгакова была собственная светлица. Сохранились близкие к «булгаковскому сударю» произведения, происходящие из ризницы Благовещенского кафедрального собора: 2 сударя 60-х гг. XVI в., по композиции более похожие на палицы,- центральные изображения одинаково обрамлены фигурами в углах: икона Божией Матери «Знамение» с евангелистами и «Св. Троица, с избранными святыми» (НМРТ, см.: Завьялова, Каргалова. 1995. Ил. 2, 3. С. 72-73, 80. Примеч. 6; среди святых присутствует свт. Григорий, еп. Вел. Армении, очевидно патрональный святой заказчика). Такую же композицию имели упомянутые в писцовых книгах «судари старые... Государева прикладу» в кафедральном Благовещенском соборе (Невоструев. 1877. С. 12). Возможно, булгаковские произведения были ориентированы на столичные образцы. Похожий по композиции на булгаковские вклады покровец с образом Божией Матери «Знамение» и евангелистами «по углам» упоминается в ризнице Спасо-Преображенского мон-ря (Лебедев. 1895. С. 57).
Богоматерь «Знамение». Пелена (покровец). 60-е гг. XVI в. (НМРТ)В числе рус. древностей, к-рые первыми привлекли внимание ученых, были каменные иконки, принадлежавшие верующим. В 1877 г. на IV Археологическом съезде в Казани акад. И. И. Срезневский назвал 3 иконки, найденные на территории К. и Т. е.: 2-сторонние из кафедрального Благовещенского собора в Казани (с образами ап. Андрея и Спасителя в окружении святых (или свт. Николая Чудотворца с 7 отроками эфесскими)) и из свияжского Иоанно-Предтеченского мон-ря (некогда Троице-Сергиева) (с поясным образом свт. Николая Чудотворца и арх. Михаила в лоратном одеянии с неизвестным святым). Срезневский датировал их XII-XIII вв. (Срезневский. 1880. С. 187-189; Он же. 1884. С. 16-17); икону из Козмодемьянска (ныне Козьмодемьянск, Марий Эл) с образом свт. Николая Чудотворца с 7 отроками эфесскими - XIV в. (см. также: Николаева. 1983. С. 147). К ним следует добавить обнаруженную в 60-х гг. XX в. А. П. Смирновым на Болгарском городище иконку с фигурами 2 святителей (Николаева. 1983. С. 147) и почитаемую в ц. Вознесения Господня г. Царёвококшайск (ныне Йошкар-Ола) 2-стороннюю иконку с образами свт. Николая Чудотворца и Георгия Победоносца, по преданию найденную в Яранском у. Вятской губ. и вложенную в царёвококшайскую церковь храмоздателем купцом И. А. Пчелиным в сер. XVIII в. О почитании иконы свидетельствует кованая серебряная риза с золочением и изображениями деяний святых (Стариков, Левенштейн. 2001. С. 22-23). По мнению Т. В. Николаевой, эти иконки могли принадлежать рус. людям, попавшим в монголо-татар. плен, но, возможно, они были принесены рус. переселенцами после 1552 г. и свидетельствуют о мирной колонизации и традиции семейного благочестия.
Следует отметить интересный аспект, связанный с рус. присутствием на Казанской земле. Взятие Казани оказало воздействие на политическую жизнь, дворцовый церемониал и духовную жизнь рус. людей, к-рые и ранее заимствовали татар. оружие и моду (ст. «О тафьях безбожного Бахметя» в Стоглаве; см.: Емченко Е. Б. Стоглав: Исслед. и текст. М., 2000. С. 301-302; Суслова С. В. О тюрко-татарских заимствованиях в традиционной культуре русских // Мат-лы краевед. чт., посвящ. 135-летию Об-ва естествоиспытателей при КазГУ, 110-летию со дня рожд. М. Г. Худякова, 22-25 марта 2004 г. Каз., 2004. С. 426-431). Присоединение Казанского царства дало рус. дипломатам возможность настаивать на царском титуловании рус. государя. В составе царских регалий появился венец под названием «Казанская шапка» (ок. 1553, ныне в ГОП). Каково бы ни было место изготовления венца (Казань или Москва), несомненны его связь с вост. ювелирным искусством и важная роль в московских обрядах венчания на царство 2-й пол. XVI-XVII в. (см.: Постникова-Лосева М. М. Золотые и серебряные изделия мастеров Оружейной палаты XVI-XVII вв. // Гос. Оружейная палата Моск. Кремля: Сб. науч. тр. М., 1954. С. 157-159; Худож. сокровища Гос. музеев Моск. Кремля / Авт.-сост.: И. Ненарокомова, Е. Сизов. М., 1978. С. 100, 101; Мартынова М. В. Царские венцы первых Романовых // Искусство средневек. Руси / Отв. ред.: Л. А. Щенникова. М., 1999. С. 296-297. (ГММК: Мат-лы и исслед.; 12); Вера и Власть: Эпоха Ивана Грозного: [Кат.] / ГММК. М., 2007. Кат. 1. С. 34-35). Попавшая в царскую казну после 1552 г. драгоценная посуда также получила название «казанская», напр. казанская чарка царя Иоанна IV (Стерлигова И. А. Казанская чарка Ивана Грозного // Сб. в честь М. П. Крамаровского (в печати)). В 60-х гг. XVI в. в ризнице Спасо-Преображенского мон-ря хранилось «полотенцо шито шелком татарской узор» (Невоструев. 1877. С. 30), которое наряду с полотняными «кукотями» (палатками), предназначенными для крещения инородцев, свидетельствует о миссионерской деятельности обители с ее основания.
Св. князья Феодор, Давид и Константин, ярославские чудотворцы. Роспись Успенского собора Свияжского мон-ря. Ок. 1605 г.Центральным памятником начального периода в истории искусства К. и Т. е. является фресковая роспись в монастырском Успенском соборе Свияжска. Некогда храм был расписан не только внутри, но и снаружи (сюжеты упомянуты в описи 1613 г.- Опись. 1863. Стб. 550). От наружных росписей остались следы деисусной композиции над западным порталом, располагающимся теперь внутри трапезной XVIII в. Внутренние росписи сохранились почти на всех поверхностях, за исключением нижних частей стен; некоторые композиции на юж. и зап. стенах пострадали при расширении древних или растеске новых окон и проходов. Первое известное поновление свияжского монументального ансамбля относится к кон. XIX в. и исполнено мастерами под рук. Н. М. Сафонова. После реставрации 60-80-х гг. XX в. и удаления большей части живописи кон. XIX в., искажавшей композиции, можно было оценить первоначальный замысел.
По мн. качествам программа этих фресок уникальна не только для К. и Т. е. (после свияжских росписей новые опыты монументальной живописи относятся к кон. XVII в.), но и для столицы Московской Руси. Она включает новые сюжеты и идеи, получившие распространение в рус. искусстве в эпоху свт. Макария Московского (1542-1563) (подробнее см.: Сарабьянов В. Д. Иконографическое содержание заказных икон митр. Макария // Вопросы искусствознания. М., 1993. Вып. 4. С. 262, 265-266, 270; Преображенский. О фресках. 2009. С. 24, 26; Самойлова. 2009; Квливидзе. Фрески. 2009. С. 59-60). Росписи покрывают все поверхности стен, сводов и арок, различные циклы соотносятся друг с другом композиционно и по смыслу, композиции соподчинены архитектуре, а расположение циклов соотнесено с пространственной иерархией сводов, арок и стен. В программе фресок выделены цикл «Бытие» (сотворение мира и история первых людей) на сводах и арках, Богородичный (на сюжеты из Протоевангелия и апокрифов, повествующих об Успении Пресв. Богородицы) в верхнем и евангельский - в нижнем регистре сев. и юж. стен (Квливидзе. Сотворение мира. 2009). Кроме того, отдельным циклом предстают самостоятельные композиции, напр. «Собор Богородицы» на зап. стене (Она же. 2008; Она же. Фрески. 2009. С. 39). Расположение фресок в пространстве храма, по мнению ученых, соответствует тем изменениям, к-рые произошли в русском искусстве во 2-й пол. XVI в. В них подчеркивается иерархическое устройство архитектуры: красной огранкой не только разделены сюжеты, но и выделены архитектурные формы - своды и щеки арок, а также фоны для фигур на столбах, подобные киотам сложных очертаний. Выделены зоны пространственного креста, где размещены монументальные композиции, превосходящие другие размерами и посвященные Богородичным праздникам: «Рождество Пресв. Богородицы» - на юж. стене, «Введение во храм Пресв. Богородицы» - на сев. стене, «Успение Пресв. Богородицы» - на восточной и «Собор Пресв. Богородицы» - на зап. стене (Она же. Фрески. 2009. С. 40). В росписях отсутствуют традиционно подробные повествовательные циклы. Евангельская история представлена отдельными композициями иконографии Богоматери. Тема Страстей Христовых передана сюжетом «Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи…» над порталом в юж. стене. Эти изображения развивают тему Воплощения и Домостроительства, в к-рых основное значение имеет образ Пресв. Богородицы. Во мн. композициях использованы не только детали, традиционные для визант. искусства, но и западноевроп. мотивы (Там же. С. 44, 45, 51), впервые введенные в рус. искусство в эпоху митр. Макария и получившие у современников характеристику «латинские мудрования» (Сарабьянов. 1999. С. 201-204; Пуцко. 1999). Составители программы были новаторами: в росписях проиллюстрированы те сочинения св. отцов, к-рые ранее не использовали. Напр., композиция «Что Ти принесем, Христе (Собор Пресв. Богородицы)» на зап. стене, по мнению Н. В. Квливидзе, иллюстрирует «Слово на Рождество Христово» свт. Иоанна Златоуста (Квливидзе. 2008; Она же. Фрески. 2009. С. 53-60), по мнению Т. Е. Самойловой - 2 одноименных сочинения на этот сюжет из ВМЧ свт. Макария Московского (Самойлова. 2009. С. 74-75).
Особую роль в программе получает изображение литургических сцен, к-рым отводится все пространство алтаря: «Великий вход» - в алтаре, «Чин вознесения панагии (Преломление хлеба ап. Петром)» и «Поклонение жертве» - в жертвеннике, «Собор 12 апостолов (Апостольская лоза)» - в диаконнике (Сарабьянов. 1999. С. 187, 197; Квливидзе. Фрески. 2009. С. 60-64). Мастера хорошо знали иконы, иллюстрирующие богословские тексты с толкованиями на литургию (Сарабьянов. 1999. С. 202), и росписи столичных храмов, прежде всего Благовещенского собора Московского Кремля, но по-новому развивали их в своих работах (Самойлова. 2009. С. 80). Им были известны редкие для русского искусства изображения, возможно заимствованные из искусства поствизантийского мира, напр. св. воинов Николая Нового, Феофила, Евстафия Плакиды с детьми (Саенкова Е. М. Редкие изображения святых воинов в системе росписей Успенского собора Свияжского монастыря // Свияжские чт. 2009. [Вып.] 1. С. 43-48).
Объектом научной дискуссии остается датировка фресок. Анализ письменных источников, стиля и иконографии, реконструкция «летописной» надписи, предпринятые А. С. Преображенским, позволяют сократить широкий отрезок между 1567 и 1613 гг. (Кочетков И. А. Росписи Успенского собора Свияжска: Реставрация и исследования // ДРИ. М., 1980. [Вып.:] Монументальная живопись XI-XVII вв. С. 370-378) до более узкого - времени правления свт. Ермогена, митр. Казанского и Свияжского, и скорее всего времени патриарха Игнатия Грека (ок. 1605) (Преображенский. О фресках. 2009. С. 31). Затруднения связаны с неравномерной сохранностью фресок в наосе храма, наличием разновременных записей (наиболее сохранны фигуры св. воинов на гранях столпов). Очевидны отличия, характерные для послемакариевского времени, напр. отсутствие цикла евангельских сцен и праздников, кроме Богородичных и связанных с посвящением храма (Там же. С. 25). Последовательное сравнение с точки зрения стиля свияжских фресок и памятников монументальной живописи сер.- 2-й пол. XVI в., предпринятое Преображенским, выявило близость их к памятникам 90-х гг. XVI - нач. XVII в. (Он же. К вопросу. 2009; Он же. О стиле. 2009; Он же. О фресках. 2009. С. 24, 26-28). Монументализм, широкие силуэты, крупные фигуры, выдвинутые на 1-й план, Преображенский рассматривает как попытку вернуться к ценностям византийского искусства, когда пространство передавалось в изображениях и отдельных образах, обращенных к молящемуся (Он же. О фресках. 2009. С. 30-31). В качестве ближайших аналогий в иконографии, в сопоставлении сюжетов и композиций, а также принципов построения композиций и живописных приемов рассматриваются росписи годуновского времени, напр. в соборе в честь Благовещения Пресв. Богородицы в Сольвычегодске (1600-1601) (Он же. О стиле. 2009. С. 276-277; Он же. О фресках. 2009. С. 24-25, 29). Подтверждением являются данные писцовых книг 1565-1567 гг. и монастырской описи 1613 г., а также отсутствие фресок под конструкцией высокого иконостаса, сходство стиля с иконами праотеческих рядов не только в Успенском соборе и в свияжском Троице-Сергиевом мон-ре, но и с фреской «Св. Троица, преподобные Сергий и Никон Радонежские» на зап. портале ц. во имя прп. Сергия в Троице-Сергиевом мон-ре (1604) (Он же. О фресках. 2009. С. 30-31).
О художественной жизни К. и Т. е. после 1568 г. из-за отсутствия письменных источников можно судить лишь по нек-рым произведениям, с осторожностью относимым к 70-80-м гг. XVI в., и кратким упоминаниям в лит-ре. Даже в писцовые книги 1565-1567 гг. попали сведения не о всех драгоценных предметах: не упоминается изысканное серебряное кадило, подаренное свияжскому Успенскому монастырю М. М. Лыковым, окольничим и казанским землевладельцем (упом. в описи сент. 7122(1613) г.; см.: Опись. 1863. Стб. 558-559). Для развития церковных искусств в К. и Т. е. важным моментом было обретение чудотворной иконы Божией Матери в Казани. В 70-80-х гг. XVI в. продолжается украшение свияжских обителей: создание пророческого ряда икон для иконостаса собора Успенского монастыря (Вайсфельд. 2009. С. 189); 3-й четв. XVI в. датируют иконы праздников, Деисуса и пророков из иконостаса Троицкой ц. Троице-Сергиева мон-ря (Сорокатый. 2000. С. 479; ныне в ГМИИРТ). Образы успенского и троицкого пророческих рядов наделены необычайной мощью и монументальны: фигуры занимают почти все поле средника, имеют крупные головы, ладони и ступни, их пластика несколько угловата (художник резко выделяет изгиб коленей или складки одежд, образованные при шаге), колорит темный. Необычны иконы столпников, чрезвычайно узкие и вытянутые в длину, с изображениями столпов в виде крепостных башен и полуфигурами молящихся святых наверху. Отличительные детали для пророков - эффект меняющихся по цвету одежд, напр. у прор. Моисея, а также многослойные одеяния, напр. желтое одеяние, наподобие античной тоги, помимо платья и плаща у прор. Даниила.
Свт. Алексий, митр. Московский. Икона из Троицкой ц. Троице-Сергиева мон-ря в Свияжске. Сер. XVI в. (ГМИИРТ)Иконы для иконостаса Троицкой ц. Троице-Сергиева мон-ря в Свияжске были исполнены разными мастерами. Деисусный ряд, в к-рый вошли изображения рус. святителей, Московских митрополитов Петра и Алексия (ГМИИРТ), писали мастера классической выучки. Их манера отличается пристрастием к прозрачным красочным слоям, теплому, золотистого тона вохрению в ликах, светлым выбеленным тонам (розовому, голубому, зеленому), благодаря чему фигуры приобретают особую легкость, бесплотность. Наиболее мастерски, с ориентацией на столичные образцы написана центральная икона Деисуса - «Спас в силах», образ Христа на которой украшен сканым с эмалью венцом. Иконы праздников и пророков отличаются простотой исполнения, выдающей провинциальных мастеров. Для них большое значение имели праздничный, яркий колорит, упрощенный рисунок, несложное личное письмо. Индивидуальные приемы и колористические пристрастия, различия в надписании икон позволяют считать, что над иконами праздников для свияжской ц. Св. Троицы трудились 3 мастера. На иконах с поясными фигурами пророков при всей простоте приемов личного письма, трафаретности рисунка и несложности цветовых сочетаний (преимущественно синего и кирпично-красного) созданы узнаваемые, непохожие друг на друга образы.
Жены-мироносицы у Гроба Господня. Икона. 3-я четв. XVI в. (ГМИИРТ)Благодаря приезжим мастерам из др. городов Московской Руси в Казани получило развитие серебряное дело. Согласно писцовым книгам 1565-1567 гг., этим ремеслом на городском посаде занимались выходцы из Москвы, Вел. Устюга, Костромы и Владимира (Ключевская. 2009. С. 70). Лавки ювелиров были в это время и в Свияжске (Там же); возможно, при их помощи были украшены окладами иконы в иконостасе свияжского Успенского собора (ныне в ГМИИРТ).
Св. Троица. Пелена (сударь). 60-е гг. XVI в. (НМРТ)Настоящий подъем в художественной жизни К. и Т. е. был в период правления митр. Ермогена (1589-1606), лит. труды и усилия которого были направлены на прославление святынь и святых К. и Т. е. (Баталов. 1996. С. 43, 290). 25 сент. 1592 г., вероятно, при его участии было принесено в Свияжск из Москвы тело свт. Германа и захоронено в основанном им Успенском мон-ре (Яблоков. 1906. С. 71). Возможно, это было сделано по аналогии с возвращением в Соловецкий мон-рь по инициативе властей и братии мон-ря (1591) тела митр. Филиппа (Колычева). Очевидно, в это время формировалось местное почитание «начальника» обители: в Успенском соборе было оборудовано особое помещение в юж. апсиде («против правого клироса») - «палатка», в к-рой разместилась гробница святителя. Вскоре после 1592 г. для «палатки» создали неск. икон (не сохр.), прославляющих свт. Германа и его предшественника свт. Гурия, архиеп. Казанского. Согласно описи Успенского монастыря, в сент. 7122 (1613) г. в «палатке» находились 2 местные иконы на цветных фонах («на празелени»): одна с изображением свт. Германа и небесного патрона его мирского имени, прп. Григория Декаполита, оба в молении образу Божией Матери «Воплощение», другая - святителей Гурия и Германа, молящихся этому образу (Опись. 1863. Стб. 560; Яблоков. 1906. С. 35; Преображенский. О стиле. 2009. С. 300. Примеч. 17; Чугреева. 2010. С. 10). Возможно, в это время местом почитания стала келья свт. Германа под колокольней в Никольской монастырской ц. (позднее именовавшейся усыпальницей), где находились его икона в рост (Чугреева. 2010. С. 12) и икона Божией Матери «Умиление», почитаемая как моленный образ святителя (Анисимов. 1920. С. 33; ныне в ГМИИРТ).
Для возводимых в казанских монастырях каменных соборных храмов (в кремлевском Спасо-Преображенском и посадском Богородицком на месте обретения чудотворной иконы Божией Матери (освящены в окт. 1595) (Баталов. 1996. С. 43-45, 236-237)) потребовались новые иконы и утварь. Иконы присылали из Москвы. В кон. XIX в. в Богородицком мон-ре почитались 2 местные иконы в теплой церкви (Богородицком соборе): «Спас Вседержитель» с подписью о вкладе в 1595 г. царем Феодором Иоанновичем и икона Божией Матери «Смоленская» (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 20; Малов. 1879. С. 25-26; Спутник по Казани. 1895. С. 160). 4 окт. 1595 г., во время закладки нового соборного здания, было произведено вскрытие гробниц святителей Гурия и Варсонофия, погребенных в соборе, их тела были обретены нетленными и мироточили (согласно Сказанию, составленному свт. Ермогеном, митр. Казанским; см.: Платон (Любарский). 1868. С. 30-32). Тогда же, вероятно, были созданы и первые их иконные изображения, среди которых историки XIX в. рассматривали несохранившуюся 2-стороннюю икону из придела во имя свт. Варсонофия, еп. Тверского, и Гурия, Казанского чудотворца, в Преображенском соборе Спасо-Преображенского мон-ря (Заринский. Очерки. 1877. С. 104-105; Он же. Церковные древности. 1877. С. 7; Лебедев. 1895. С. 47; Спутник по Казани. 1895. С. 160). На лицевой ее стороне находилось изображение Божией Матери «Тихвинская», на обороте - образы святителей Гурия и Варсонофия. О древности свидетельствовали иконография святых и оклад - тонкий, чеканный, басменный и золоченый, с венцами, к к-рым крепились привесы в виде гривенок, украшенных бирюзой и лалами, а также «изумрудики с жемчужинами» из жен. серег. Оба святителя были представлены в фелонях, с тонкими белыми омофорами. М. Пинегин отмечал, что они изображены в невысоких митрах - шапках с белыми опушками, точно такими же, как митра свт. Германа, в к-рой он был положен в гроб (в 1592 г.- М. М.), хранившаяся в свияжском мон-ре (Пинегин. 1890. С. 359-360). Возможно, на этой иконе святители были изображены в облачениях, напоминавших обретенные на их мощах и оказавшиеся «новых крепчае» (Платон (Любарский). 1868. С. 31). Напоминали о событиях 1595 г. и новые святыни - миро и частицы мощей, а также предметы, извлеченные из гробов первых Казанских чудотворцев при их обретении или при перенесении в новые раки. Не исключено, что на рубеже XVI и XVII вв. в соборной ризнице сформировался комплекс предметов, связанных с памятью о 1-м предстоятеле К. и Т. е., так же как в Спасо-Преображенском мон-ре - с памятью об основателе и 1-м игумене. 
Синодик Свияжского Успенского мон-ря. XVI–XIX вв. (НМРТ)Они бережно сохранялись и их вкладывали как святыни, напр. в икону Казанских чудотворцев Гурия, Германа и Варсонофия с образом Казанской иконы Божией Матери, изображениями кафедрального собора и крепости (позднее хранилась в казанском Владимирском соборе - Малов. 1884. С. 157); в напрестольный крест Благовещенского собора 1701 г. были вложены часть мощей свт. Гурия, его «власов», бороды, сукна постели, ризы, «а в ней зашито миро его, да вата хлопчатая, что обкладывал Гермоген патриарх главу чудотворца на обретение его мощей» (Пинегин. 1890. С. 363; Спутник по Казани. 1895. С. 114; Яблоков. 1909. С. 34); в XIX в. рядом с ракой свт. Гурия, устроенной казанским купцом П. Свешниковым, находились фелонь святителя, в к-рой он был погребен и к-рая при обретении мощей была снята и хранилась отдельно, посох, удобный для долгого стояния (ныне посох хранится при раке свт. Гурия в казанской ц. во имя Ярославских князей-чудотворцев на Арском кладбище), обломок дубового гроба, в к-ром он был похоронен, ковчег изящной работы, в к-ром содержалась часть мощей свт. Гурия; азбука письма свт. Гурия (Спутник по Казани. 1895. С. 114; Харлампович. 1915. С. 6 (с упоминанием о ее пропаже)). В кафедральном же соборе хранились «клабуки, вязанные самим Варсонофием» (Шпилевский. 1873. С. 13; Указатель г. Казани. 1890. С. 12), подобный клобук был положен в погребение свт. Гурия архим. Варсонофием. Вещи свт. Варсонофия составляли сокровище казанского Спасо-Преображенского монастыря: жезл с узором по низу (Пинегин. 1890. С. 359; Спутник по Казани. 1895. С. 152); книга Иерусалимского устава, переписанная свт. Варсонофием еще в Николо-Пешношском мон-ре в 1555 г. и принесенная в Казань (см. выше). В поздних документах (монастырской описи 1795 г.) ему приписывали древнейшую епитрахиль черного бархата с золотным узором, оставшимся от утраченного жемчужного шитья (Лебедев. 1895. С. 56; прот. П. Заринский не упоминает о ее связи с Казанским чудотворцем, но отмечает красоту рисунка и его сходство с вост. узором (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 8. Примеч. 1). Почитание казанских святынь не было забыто в Москве: по сведениям казанских синодиков, при патриархе свт. Ермогене «Казанскому собору и Архиерейскому дому учинены от него великие и богатые подаяния» (Рычков. 1767. С. 171). Для Благовещенского собора в 1600 г. отлили колокол и сделали серебряные басменные оклады на иконы в иконостасе (Платон (Любарский). 1868. С. 75).
Св. Троица (Отечество). Икона из Успенского собора Свияжского мон-ря. Кон. XVI — нач. XVII в. (ГМИИРТ)В кон. XVI - нач. XVII в. в Свияжске велось большое строительство. Ок. 1600 г. для иконостасов обоих мон-рей были написаны праотеческие чины: 13 икон для Троицкой ц. Троице-Сергиева мон-ря, для Успенского собора - 17 икон в рост по сторонам центральной иконы «Господь Саваоф в Троицы» (Опись. 1863. Стб. 551), т. е. с изображением «Троицы-Отечества». В местном ряду монастырского собора появились новые иконы: с юж. стороны - «Покров Пресв. Богородицы» (Там же. Стб. 552; не сохр.); с северной -«Неопалимая Купина» (Там же. Стб. 553). Анисимов относил к XVII в. все местные иконы Успенского собора, находившиеся «под ризами» (Анисимов. 1920. С. 32), а икону «Неопалимая Купина» считал наиболее старой из местных икон. По его замечанию, она находилась «на северной стороне северо-западного столба, в самом незаметном месте», вероятно из-за плохой сохранности («левкасный слой… растрескался и близок к осыпанию, сгустившаяся в одних местах олифа почти утратилась в других…» - Там же). Анисимов привел ее размер (128×106 см) и отметил, что эта «вещь интересного перевода и хорошего исполнения» (Там же). На иконе из местного ряда «Господь Саваоф седяй во свете неприступнем» (Опись. 1863. Стб. 552; Вайсфельд. 2009. С. 197, 226; ныне в ГМИИРТ) изображение Троицы Новозаветной сопровождалось подписью, призванной подчеркнуть единство 3 ипостасей: «Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух святый, не три бози, но един Бог седяй во свете неприступнем».
В сюжетах, избранных для росписи фасадов Успенского собора, прославляли Св. Троицу и Богоматерь (перечень см.: Опись. 1863. Стб. 550; Яблоков. 1907. С. 35). На одновременность создания наружных фресок и некоторых местных икон указывает использование одинаковых названий для их иконографии. Согласно описи сент. 1613 г., «на правой стороне», т. е. над южным порталом Успенского собора, размещалась композиция «Господь Саваоф в Троицы, седяй во свете неприступнем» (Опись. 1863. Стб. 550). В местном ряду иконостаса в юж. части находилась икона «Господь Саваоф седяй во свете неприступнем» (Там же. Стб. 552), у правого клироса - «Образ местной Господь Саваоф; седяй во свете неприступном» на золоте (Там же. Стб. 555). К 1613 г. в монастырском соборе было 12 минейных икон на золоте в киотах, располагавшихся по сторонам клиросов («писаны минеи месяшные святые» - Там же). В алтаре и иконостасе собора находилось более 60 икон небольшого размера, пядниц в серебряных золоченых окладах и с драгоценными венцами (Там же. Стб. 553).
Святые Борис и Глеб в молении Господу Саваофу. Икона. Нач. XVII в. (ГМИИРТ)К 1613 г. в мон-ре построили деревянную надвратную церковь в деревянной ограде, с посвящением главного престола св. князьям Борису и Глебу и придельного - вмч. Феодору Стратилату (Там же. Стб. 581-582; Яблоков. 1907. С. 32-33) - небесным покровителям династии Годуновых. На храмовой иконе - изображение Пресв. Богородицы «Моление», с предстоящими князьями Борисом и Глебом и образом Спасителя в облаках (Опись. 1863. Стб. 581). Вероятно, к тому же периоду относятся большие иконы с образами св. князей Бориса и Глеба в рост в молении Господу Саваофу, ап. Иоанна Богослова «в молчании», «Предста Царица» и икона с образами 2 преподобных в молении Св. Троице (не раскрыта) из Троицкой ц. свияжского Троице-Сергиева (позднее жен. Иоанно-Предтеченского) монастыря; в 20-30-х гг. XX в. они поступили в Городской музей ТАССР (за исключением иконы ап. Иоанна Богослова), откуда были переданы в ГМИИРТ. Не исключено, что 4 иконы были созданы в эпоху царствования Бориса Годунова и предназначены для новой каменной ц. во имя прп. Сергия Радонежского. Их размер, вероятно, был соотнесен с размером почитаемой чудотворной иконы прп. Сергия Радонежского. Все 4 иконы сходны в манере исполнения: крупные, несколько коротковатые фигуры, лики вытянутых пропорций, с удлиненными носами и близко посаженными глазами, ладони длинные с утонченными пальцами. Личное, с ровным неярким вохрением и близкими по тону притенениями, соответствует живописи одежд и фонов, нарочито темной, с использованием коричневых, темно-зеленых, почти черных тонов. Их стиль напоминает стиль столичных икон 60-70-х гг. XVI в.; возможно, предполагалось их украшение металлическим окладом. Серебром написаны декоративные элементы княжеских шуб на иконе св. князей; оклад кодекса и чернильница в виде купольного храма с башней на иконе евангелиста; одежды Богоматери, Иоанна Предтечи и Христа Великого Архиерея на иконе «Предста Царица». Сравнение художественной манеры мастеров, писавших иконы в подобном стиле, с исполнением икон пророческого ряда из Троицкой ц. показывает, что монастырские власти Свияжска на рубеже XVI и XVII вв. имели возможность обращаться к мастерам различных художественных традиций, писавших цветные или почти монохромные иконы. То, что в иконостасах свияжских монастырских храмов появились праотеческие ряды, а также иконы символических изводов, как, напр., «Неопалимая Купина», также свидетельствует о поддержании связей со столицей и о знании новых тенденций в церковном убранстве.
О том, что церковное строительство и устроение храмов в Казани и Свияжске в эпоху Годунова составляли целую программу, может свидетельствовать такой драгоценный предмет, как напрестольный крест с мощами, исполненный в 1603 г. для свияжского Успенского мон-ря (Яблоков. 1907. С. 119). Особенности техники (серебряный, позолоченный) и изображений («белочеканное» Распятие с предстоящими, с чеканными ликами 2 ангелов вверху и головой Адама под крестом) не оставляют сомнения, что именно этот крест был вложен в свияжский Успенский монастырь при Борисе Годунове. Именно такой крест упомянут первым и в монастырской описи, составленной в сент. 7122(1613) г. (Опись. 1863. Стб. 556). Не исключено, что крест 1603 г. повторял воздвизальный крест, вложенный в монастырь основателем, архим. Германом, известный по писцовым книгам 1565-1567 гг. («дцки серебряны, выкованы, спояны» - Французова. 2002. С. 359). Воздвизальный крест архим. Германа к нач. XVII в. был вторым по ценности среди крестов (Опись. 1863. Стб. 556; Яблоков. 1906. С. 82). В оба креста были вложены частицы мощей. Драгоценное исполнение воздвизального креста 1603 г., а также его подражание воздвизальному кресту, вложенному архим. Германом, наводят на мысль, что подобный вклад мог быть приурочен к повторному освящению храма (по мнению А. С. Преображенского, это косвенное указание на создание всех росписей Успенского собора Свияжска в годуновское время - Преображенский. О стиле. 2009. С. 295).
В XVII в.
предметы церковного быта, иконы и утварь изготовлялись местными мастерами, к-рые достигали высокого художественного уровня. Казанские иконописцы и ювелиры работали в Москве, на их произведения влияли традиции др. художественных центров. В XVII в. в К. и Т. е. формировалось почитание местных святынь, оказывающее прямое воздействие на культурную и художественную жизнь, потребность в произведениях изобразительного искусства разных видов и техник.
В церкви. 1875 г. Худож. А. Черногоров (ГМИИРТ)Об активном развитии местного почитания Казанской иконы Божией Матери свидетельствуют несколько памятников: небольшая лицевая пелена, вероятнее всего сделанная местными мастерицами (кон. XVI - нач. XVII в., НМРТ; Завьялова, Каргалова. 1995. С. 76, 78. Ил. 4; см. Казанская икона Божией Матери), а также местный образ из Троицкой ц. Троице-Сергиева (позднее жен. Иоанно-Предтеченского) монастыря в Свияжске, представлявший собой раму с композициями праздников и сценой обретения Казанской иконы (1-я пол. XVII в., ГМИИРТ) и вставленную в ее центр икону-пядницу, список Казанского чудотворного образа (не сохр.). Рама от образа Божией Матери «Казанская» сменила древнюю икону Божией Матери «Одигитрия» (1-я треть XVI в., ГМИИРТ). Сведения об этом содержатся в трудах историков (Покровский. 1905. С. 19); на картине А. Черногорова «В церкви» (1875, ГМИИРТ), воспроизводящей внутренний вид наоса деревянной церкви с иконостасом и клиросными иконами, можно видеть эту икону. По принципу житийной иконы на раме расположено 12 клейм. Это Богородичные праздники; заключительная композиция, согласно надписи, изображает «явление Пр(е)с(вя)т(ой) Б(огоро)д(и)цы иже в Казани». Стиль исполнения провинциальный, близкий к стилю икон поволжских центров (Кострома, Ярославль) с резкими белильными высветлениями на ликах и лещадках горок, многоцветными и уплощенными зданиями, композициями, плотно заполненными фигурами, узорами и постройками. Возможно, рама была выполнена по образцу почитаемого оригинала Казанской иконы, поскольку др. списки, напр. в Казанском соборе на Красной пл. в Москве, также имели раму с изображениями 12 Богородичных праздников (Чугреева. 2003. С. 41).
Явление Казанской иконы Божией Матери в Казани. Клеймо иконной рамы. 1-я пол. XVII в. (ГМИИРТ)К нач. XVII в. списки Казанской иконы Божией Матери появляются и в других крупных храмах Свияжска. В описи свияжского Успенского монастыря, составленной в сент. 7122(1613) г., в числе пядниц в соборе упомянута икона в киоте - «образ пречистые Богородицы Новоявленные» (Опись. 1863. Стб. 554; Чугреева. 2009. С. 62). Др. памятники, предположительно созданные в это время, скрыты под поздними записями, как, напр., икона свт. Николая Чудотворца из Никольской (Николо-Гостиной) ц., связанная с именем свт. Ермогена (ныне в нижнем храме в честь Сретения Господня Петропавловского собора в Казани); сохранившаяся на ней живопись - XIX в., чудотворную икону поновляли в 1870 г. (Пинегин. 1890. С. 408; Спутник по Казани. 1895. С. 603-604; о почитании иконы и ее драгоценных уборах см.: Малов. 1884. С. 32, 35-36, 40-43).
Наиболее богатые вклады в храмы К. и Т. е. в нач. XVII в.- это произведения столичных мастеров, напр. Ефремово Евангелие из казанского Благовещенского собора - дар митр. Казанского и Свияжского Ефрема (ныне в НМРТ). Кодекс из тиража, напечатанного в 1606 г. в Москве печатником А. М. Радишевским, украшают 4 миниатюры с образами евангелистов и заставки. Иллюминация, согласно надписи на листе с миниатюрой «Ап. Иоанн Богослов с Прохором на Патмосе», была выполнена «по благословению смиренаго Ефрема митрополита Казанского и Свияжского» и являлась работой «государева мастера» Парфения, «пореклу Богдана Перфирьева сына», служившего в Посольском приказе (Яблоков. 1909. С. 35-36; Анастасий (Александров). 1913; Дульский. 1914. С. 42-47; Калишевич З. Е. Художественная мастерская Посольского приказа в XVII в. и роль золотописцев в ее создании и деятельности // Русское гос-во в XVII в. М., 1961. С. 394; Лисейцев Д. В. Посольский приказ в эпоху Смуты. М., 2003. С. 190). Тончайшие орнаменты и краски столичного живописца могут служить подтверждением того, что кодекс был пожалован митр. Ефрему после венчания на царство молодого царя Михаила Феодоровича Романова (июль 1613). В храмы К. и Т. е. попали предметы, некогда принадлежавшие др. представителям новой правящей династии: напр., в ризнице кафедрального собора находился серебряный ковш 1629 г., предназначенный для храма Пресв. Богородицы и Ростовских чудотворцев (ныне в НМРТ, по типологии - корчик; упоминания см.: Пинегин. 1890. С. 364 (указание, что этот ковш патриарх Филарет Никитич пожертвовал в Ростовский собор); Спутник по Казани. 1895. С. 115; Яблоков. 1909. С. 38).
Свт. Николай Чудотворец. Икона. XVI (?), XIX вв. (Петропавловский собор в Казани)После Смуты и с воцарением новой династии в К. и Т. е. возрождалось каменное строительство. В новые каменные храмы, особенно в монастырях, поставляли лицевое шитье и драгоценную утварь, как, напр., в Успенский собор (1625) в Зилантовом мон-ре. Вероятно, тогда для него были написаны и новые иконы большего размера, среди к-рых по документам известны иконы вмц. Екатерины, «О Тебе радуется…» (Пинегин. 1890. С. 341; Рощектаев. 2004. С. 82, 84-87, 88). Древние местные иконы в соборе - Божией Матери «Смоленская», «Св. Троица» и «Успение Пресв. Богородицы», а также икона прор. Иоанна Предтечи - патронального святого основателя монастыря - получили драгоценные оклады (Рощектаев. 2004. С. 84).
Возобновились драгоценные вклады от мирян. В 1621 г. в кафедральный собор митрополичий боярин С. Т. Аристов вложил лицевую пелену с образом свт. Николая Чудотворца в житии (по нек-рым деталям иконографии и стиля близкую к типу икон свт. Николая Чудотворца (Николы Великорецкого), ныне в НМРТ; см.: Яблоков. 1909. С. 39; Завьялова, Каргалова. 1995. Ил. 8. Примеч. 19. С. 77, 79, 81; Каргалова. 2002. С. 203; Маханько. 2012). На его же средства была «построена» серебряная рака для мощей свт. Гурия, которые в 1630 г., при митр. Матфее, были перенесены из Спасского мон-ря в Благовещенский собор (Платон (Любарский). 1868. С. 62-63; Покровский. 1906. С. 218; Яблоков. 1909. С. 28). В связи с перенесением мощей свт. Гурия в кафедральный собор кн. Б. И. Черкасский подарил покров (1633): «темно-синяя голь, подложен темно-желтой материей» (Яблоков. 1909. С. 39). Видимо, на нем было сделано изображение свт. Гурия (Он же. 1906. С. 83). Он был выставлен в экспозиции древнерусского искусства Центрального музея ТАССР в сер. 20-х гг. XX в. (Корнилов. 1927. С. 3; со ссылкой на упоминание в работе А. П. Яблокова), но дальнейшая история этого лицевого покрова неизвестна.
Шапка свт. Гурия Казанского. XVI в. (НМРТ)Наибольшее количество драгоценных вкладов было в кремлевском Спасо-Преображенском мон-ре. Почти все предметы имели подробные вкладные надписи с указанием дат и имен дарителей, как, напр., серебряный потир «с прибором» (набором сосудов) (1621) и вкладной надписью: «Сия вся сосуды дача Тимофея Татаринова»; помимо него все 4 серебряных потира в монастырской ризнице были с вкладными надписями; потир 1643 г.- вклад Д. Е. Баимова (Воейкова), с резным изображением Деисуса в кругах (в надписи упом. «сосуды церковные», т. е. целый набор (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 4; Лебедев. 1895. С. 54); известны вклады Д. Е. Баимова (Воейкова) в Троице-Сергиеву лавру, ныне в СПГИАХМЗ; см.: Николаева Т. В. К вопросу о связях Др. Руси с юж. славянами // Сообщ. Загорского гос. ист.-худож. музея-заповедника. Загорск, 1958. Вып. 2. С. 22-23; Она же. Древнерус. живопись в собр. Загорского музея. М., 1977. С. 122); потир 1645 г. был дан «в дом Преображению Спасову, в монастырь великим чудотворцам Гурию и Варсонофию» в составе набора сосудов «с покровами» (Лебедев. 1895. С. 55). Большее число служебных сосудов было утрачено, но их описания сохранились в лит-ре. В 1645 г. в мон-ре было создано Евангелие на средства мон-ря и служилых людей: жемчуг пожертвован стольником и воеводой кн. М. П. Пронским, драгоценные камни - казанским посадским человеком Афанасием Максимовым, сыном Жегулевым. Спасо-Преображенский мон-рь был назван в надписи на Евангелии «царское их Богомолье» (Заринский. Очерки. 1877. С. 118. Примеч. 1; Он же. Церковные древности. 1877. С. 1-2; Лебедев. 1895. С. 52-53). В 1643 г. С. Т. Аристовым была сделана серебряная рака для мощей свт. Варсонофия в кремлевском Спасо-Преображенском мон-ре (Лебедев. 1895. С. 23). Судя по актовым материалам, жители К. и Т. е. владели иконами разных изводов и форм (в киотах, складни) и жертвовали их, напр. вступая в мон-ри, как это сделал в 1627 г. старец Спасо-Преображенского мон-ря Макарий Остолопов, давший вкладом не только 3 лавки в казанских торговых рядах, но и иконы Божией Матери «Одигитрия» в киоте, Спаса Нерукотворного, «вырезанный на золоте», и складни (Никанор (Каменский). 1893. С. 5). Иконы, принесенные подвижниками благочестия, ищущими уединения на землях К. и Т. е., могли со временем стать почитаемыми, как, напр., икона Смоленской Божией Матери, принесенная из Вел. Устюга Евфимием, основателем Седмиезерной пуст., при митр. Матфее (Елисеев. 1849. С. 21).
Напрестольный крест. XVII в. (НМРТ)В 20-х гг. XVII в. среди мастеров, работавших для митрополичьего дома, были серебряных дел мастера (Ключевская. 2009. С. 71). Вероятно, они создавали изделия, которые архиерей дарил по случаю, как, напр., богатый серебряный ковш с 2 крупными бирюзами, подаренный в 1630 г. митр. Матфеем казанскому воеводе Т. И. Луговскому на Вербное воскресенье, «как под ним на тот праздник вел осля в Казани» (ныне в ГИМ; см.: Пинегин. 1890. С. 365; Постникова-Лосева, Платонова, Ульянова. 2003. С. 61). В ризнице кафедрального Благовещенского собора до нач. XX в. сохранялось деревянное седло, предназначенное для использования в «шествии на осляти»: сделанное на одну сторону, с отделкой из дорогих тканей («малинового бархата внутри, а снаружи обитое зеленою с золотыми разводами материею» - Пинегин. 1890. С. 364; Спутник по Казани. 1895. С. 115-116; Яблоков. 1909. С. 40). Эти сведения указывают на проведение в 1-й пол. XVII в. в К. и Т. е. в Вербное воскресенье «шествия на осляти», известного по соборным Чиновникам и письменным свидетельствам в Новгороде и Москве XVI-XVII вв. (о них подробнее см.: Баталов А. Л., Вятчанина Т. Н. Об идейном значении и интерпретации иерусалимского образца в рус. архитектуре XVI-XVII вв. // Архит. наследство. М., 1988. Вып. 36. С. 22-42; Flier M. S. The Iconology of Royal Ritual in Sixteenth-Century Muscovy // Byzantine Studies: Essays on the Slavic World and the Eleventh Century. New Rochelle (N. Y.), 1992. P. 53-76). При митр. Матфее создавались предметы драгоценной утвари для кафедрального собора: в 1641 г.- серебряная водосвятная чаша с 2 ручками, «клеймом»-медальоном на дне с композицией «Богоявление» и летописью по краям (Яблоков. 1909. С. 37). Казанские мастера работали с хрупкими и редкими материалами: для воеводы Луговского («про себя») была оправлена в серебро перламутровая чарка с пояснительной надписью на оправе (1630, ГОП, см.: Постникова-Лосева, Платонова, Ульянова. 2003. С. 61). Для Богородицкого мон-ря в 1648 г. был сделан серебряный чеканный крест с мощами мч. Евстафия, украшенный жемчугом (Малов. 1879. С. 68; Спутник по Казани. 1895. С. 160).
Вклады мирян украшали не только кафедральный собор, но и церкви в окрестностях Казани. Так, в архиерейском с. Савинове близ Казани в нач. XX в. в деревянной церкви сохранялись царские врата с «глубокой резной вязью» и с вкладной надписью в нижней части на обеих сторонах. Из нее известно, что церковь имела посвящение Софии Премудрости Божией, царские врата были созданы в правление царя Михаила Феодоровича по заказу подьячего Григория Амирева, в 1620-1621 гг. в документах названного дозорщиком дворцовых сел Казанского у. (Дульский. 1914. С. 162, 164, 166; Харлампович. 1915. С. 11-12). Традиции деревянной резьбы имели глубокие корни в К. и Т. е. Еще в 60-х гг. XVI в. в свияжской ц. в честь Усекновения главы прор. Иоанна Предтечи, поставленной на средства царя, был резной иконостас, включавший деисусный, праздничный и пророческий ряды (Французова. 2002. С. 347). Еще одним примером можно считать деревянные пластинки-дробницы с фигурными изображениями на одной из старых митр из Успенского Зилантова мон-ря (Рощектаев. 2004. С. 144-146).
Избиение монахов в пустыне на Желтых водах. Клеймо иконы «Прп. Макарий Унженский, в житии». Сер. XVII в. (ГМИИРТ)Появление некоторых памятников на территории К. и Т. е. можно связать с важными историческими событиями. К таким можно отнести икону прп. Макария Желтоводского (Унженского) в житии (сер. XVII в., ГМИИРТ, см.: Фрески и иконы свияжского Успенского собора. СПб., 2009. С. 227), крупного размера, с 20 клеймами, подписанными цитатами из текста (оригинал не установлен). В среднике иконы святой представлен в рост, молящимся Св. Троице, посреди ландшафта над пещерой или «кладезем»; согласно изысканиям Л. П. Тарасенко, такой тип изображения был известен по унженским памятникам не ранее 2-й пол. XVII в. (Тарасенко Л. П. Иконография прп. Макария Желтоводского и Унженского по письменным источникам и произведениям изобразительного искусства: АКД. М., 2006. С. 19). Колорит иконы строится на сочетании оливково-зеленых и землисто-коричневых тонов, отсутствуют яркие цвета. Широкая светло-коричневая полоса-«рама» вокруг средника с темно-коричневым орнаментом обозначает принадлежность мастеров к художественным центрам Поволжья. Икона имеет золотой фон не только в среднике, но и на клеймах. По преданию, на том месте Горной стороны близ Свияжска, где святой останавливался, возвращаясь из казанского плена, была основана (видимо, ок. 1650) пустынь в его честь с храмом Вознесения Господня (Спутник по Казани. 1895. С. 250; Малов. 1897; Вадим (Чинилкин). 2007; строители известны с 1668 - Строев. Списки иерархов. Стб. 305). Первые представители новой династии инициировали его общерусское почитание (1619), и тогда получили распространение его иконы (Барсуков. Источники агиографии. Стб. 336-338; Тарасенко Л. П. Житие Макария Желтоводского и Унженского: Нек-рые аспекты истории текста // Филевские чт.: Тезисы 6-й науч. конф. М., 1999. С. 77-79). Вероятно, именно эту, «древней живописи икону свят. чудотворца Макария, находящуюся в соборном храме его имени» упоминают авторы XIX в. как главную достопримечательность пустыни (Вечеслав Н. Н. К вопросу о народных преданиях в Казанской губ. относительно первых заселений в ней русских и о их борьбе с туземцами // Тр. 4-го Археол. съезда. Каз., 1884. Т. 1. С. 167 (отд. паг.); Спутник по Казани. 1895. С. 251); по традиции считается, что какая-то икона была принесена на Свиягу схим. Исаией из Макариевского Унженского монастыря и в 80-х гг. XIX в. обложена серебряным окладом (Вадим (Чинилкин). 2007. С. 4, 8). Размерами свияжская икона очень близка к известной по лит-ре XIX в. чтимой иконе прп. Макария из Унженского мон-ря и к сделанной с нее копии для возобновленного в 1620 г. Желтоводского мон-ря (Балакин П. П. Икона «Макарий Желтоводский» Симона Ушакова // Он же. Древнерус. искусство Нижнего Новгорода. Н. Новг., 1999. С. 62). Интерес к местам пребывания этого святого в К. и Т. е. был связан с событиями в столице. В день памяти прп. Макария Желтоводского (25 июля 1652) прошла интронизация патриарха Никона со свт. Корнилием, митр. Казанским и Свияжским, во главе Священного Собора. Особое отношение к памяти прп. Макария могло быть связано с обителью на р. Унже, где Никон подвизался в отрочестве (Шушерин И. К. Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России. М., 1997. С. 6; Новый Иерусалим: Образы дольнего и горнего / Авт. текста: Г. М. Зеленская. М., 2008. С. 27).
В сер. XVII в. в Казани было много иконописцев, работавших для разных заказчиков. В Переписной книге 1646 г. упомянут ряд имен посадских иконописцев с домочадцами и учениками, уроженцев Казани и Елабуги, живших в Федоровской слободе и слободе Преображенского мон-ря, в вотчине того же мон-ря с. Плетени (Писцовые книги г. Казани. Л., 1932. С. 37, 41, 44, 49, 52, 56, 64, 72, 76, 77, 94, 96, 97, 160, 164; Ключевская. 2009. С. 25, 47, 48, 53, 63). Меньше сведений о мастерах, работавших в уездных городах, за исключением сведений об иконописце Ефреме Васильеве Емельянове, сыне священника свияжской ц. Благовещения Василия Емельянова. Ефрем Васильев написал местный образ Тихвинской Божией Матери (1672) для деревянной ц. Тихвинской иконы Божией Матери г. Цивильска, в 1675 г. исполнил для Тихвинского мон-ря того же города список Тихвинской иконы Божией Матери из Троицкого собора Цивильска, к-рая почиталась чудотворной.
Мн. казанские иерархи заботились о великолепии храмов, давали средства на их украшение и привлекали мастеров различной специализации. Митрополичьи мастера известны по переписи Т. Ф. Бутурлина и подьячего А. Грибоедова (Переписная книга 1646 г.): «...дворы митрополичьих слобожан… Васька Анисимов сын иконник с братом Володькою да с учеником с Кускою Тарасовым да с Елисейком Кузьминым, да сосед митрополичий слобожанин Гришка Микинин сын иконник... двор Ивашко Гаврилов сын иконник с сыном с Ивашком да с братом с Мишкою, у него ученик Артюшка Семенов»; в Петровской слободе - «двор митрополичьего иконника Васильева сына Рябухина» (Покровский. 1906. Прил. С. 51-52).
Свт. Николай Чудотворец. Икона. Сер.— 2-я пол. XVII в. (ГМИИРТ)Среди мастеров, собранных из разных городов в Москву для росписи Успенского (1642-1643) и Архангельского соборов (1652, завершены к 1666), работали иконописцы Казанского архиерейского дома Иван Гаврилов (Успенский А. И. Царские иконописцы. Т. 2. С. 56) и Кузьма Фомин, к-рый был «жалован» за эту работу в 1644 г. (Ровинский. Обозрение иконописания. С. 155; Харлампович. 1909. С. 7; Кочетков. Словарь иконописцев. С. 739; Ключевская. 2009. С. 25). «При стенном письме» в Успенском соборе был казанец Федор Васильев Рябухин (возможно, одно лицо с Богданом Рябухиным), награжденный за работу в 1643 г. Вместе с сыном он украсил 88 миниатюрами рукопись «Повести о Варлааме и Иосафе», переписанную в 1649-1650 гг. в Казани Иосифом Кузьминым Кирьяковым, «человеком» кн. И. А. Хилкова (ГИМ. Муз. № 332) (Успенский А. И. Царские иконописцы. Т. 2. С. 231; Турилов А. А. Заметки дилетанта на полях «Словаря русских иконописцев» // ДРВМ. 2007. № 4(30). С. 122). «Государев жалованный иконописец» Яков Рудаков Тихонов (Яков Казанец), «человек» боярина кн. Д. М. Черкасского, работал в традициях строгановских мастеров. Его иконопись близка к миниатюре, с утонченными пропорциями фигур, драгоценной цветовыми оттенками, изысканной, насыщенной золотом цветовой гаммой,- икона «Св. Алексий, человек Божий, и прп. Мария Египетская в молении Богоматери» (1648, Успенский собор Московского Кремля, ГММК). Вместе с мастером Симоном Ушаковым он участвовал в написании для московских гостей Никитниковых иконы «Благовещение, с акафистом», сохранившейся в их семейной ц. во имя Св. Троицы (1659, музей «Церковь Троицы в Никитниках», ГИМ), исполняя доличное письмо. В его манере проявились любовь к мелким деталям в разделке и увлечение западноевроп. мотивами и формами, особенно в архитектуре (Забелин И. Е. Мат-лы для истории рус. иконописи // ВОИДР. 1850. Кн. 7. С. 14-15; Филимонов Г. Д. Симон Ушаков и совр. ему иконопись // СбОДИ на 1873 г. М., 1873. С. 6; Успенский А. И. Царские иконописцы. Т. 2. С. 230-231, 275; Овчинникова Е. С. Церковь Троицы в Никитниках. М., 1970. С. 134-136. Ил. 152-154; Кочетков. Словарь иконописцев. С. 558-559). Среди казанских иконописцев были мастера, способные выполнить ответственные поручения, как, напр., копирование чудотворных икон. В 1661 г. митр. Лаврентий II посылал в Красногорский мон-рь в Двинском крае иконописца сделать точную копию с почитаемой там Грузинской иконы Божией Матери (Баженов. 1845. С. 7; Малов. 1880. С. 40; Спутник по Казани. 1895. С. 246; Обозрение. 1898. С. 397). Для иконы был построен первый в обители каменный храм (нач. 90-х гг. XVII в.), она стала святыней для К. и Т. е. (Малов. 1880. С. 37-50; Фролов. 1997. С. 4, 13; Филарет (Златоустов). 2005. С. 51; Гусева Э. К. Грузинская икона Божией Матери // ПЭ. 2006. Т. 13. С. 189-190; Девятых, Павлов. 2008. С. 26; Куприянов, Копсова, Агишева. 2008. С. 22, 26; воспроизведение литографии из издания: Малов. 1880. Вкл. между с. 36-37; С. 27).
При митр. Лаврентии II, принявшем постриг в новгородском Вяжищском мон-ре и сохранявшем интерес к святыням сев. обителей, в К. и Т. е. могли появиться мастера из сев. провинций или произведения, стиль к-рых близок к северным письмам. К памятникам подобного рода следует отнести прежде всего икону с оглавным образом свт. Николая Чудотворца, происходящую из Успенского Зилантова мон-ря (сер.- 2-я пол. XVII в., ГМИИРТ), или царские врата из неизвестной церкви (XVII в.- правая створка, под записью XIX в. (?) - левая створка; НМРТ). Икона с оглавным образом свт. Николая, архиеп. Мирликийского, отличается чрезвычайной декоративностью: одежды святого испещрены «жемчугом», «камнями» или рисунком в виде «вышивки» (по краю омофора), нимб изображен в виде растительного узора с разноцветным фоном. Средник и поля украшены тиснением по левкасу с использованием растительных орнаментов или мотива «волны» в подражание басменным чеканным окладам; особенности украшения иконы резьбой по левкасу и яркость орнамента, близкая к деревянной посуде, были отмечены прот. П. Заринским (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 24). Рисунок нек-рых элементов лика имеет декоративное свойство: брови святого изображены в виде мелких «косичек». По пропорциям, линейным ритмам и выражению икона чрезвычайно близка к произведениям сер. XVII в. (см. икону «Свт. Никола Великорецкий, с избранными святыми» из ц. Преображения Господня дер. Ирмы (Шекснинского р-на Вологодской обл.), 1669, Череповецкое музейное объединение). Живопись царских врат отличается характерной для сев. иконописи любовью к светлым холодным красочным оттенкам (желтым, серо-голубым, кирпично-терракотовым) и предпочтением узорочья: белильный «пунктир» рассыпан по складкам одежд ап. Иоанна Богослова и Прохора и переходит в жемчужные «россыпи» на их сиденьях. Легенды о сев. происхождении нек-рых почитаемых икон К. и Т. е. бытовали и позднее: согласно преданию, почитаемая в XVIII - нач. XX в. в селах Остолопово и Рыбная Слобода резная икона свт. Николая Чудотворца была произведением соловецкого инока прп. Елеазара Анзерского, хотя по облику она была подобна др. резным образам из К. и Т. е. и Нижегородского края (Грузинцев В. Паломничество в с. Остолопово за образом св. Николая Чудотворца: (Из истории местного края). Каз., 1916. С. 3, 17). К тому же пласту произведений принадлежит икона с поясным образом свт. Николая Чудотворца, с Никейским чудом (сер. XVII в., серебряный оклад 1796, НМРТ): лик святого чрезвычайно похож по исполнению на лики на иконах из ГМИИРТ Череповца.
В Москву призывали не только иконописцев, но и серебряников. Из документов известны 12 мастеров серебряного дела различных специальностей, вызванных в 1652 г. из Казани и Свияжска в Москву; среди них были стрельцы, жители посада, митрополичьей слободы и слобод близ Казани (Троицкий. 1920. С. 12; Ключевская. 2009. С. 71, 82-86, 88-92). Традиц. центрами серебряного дела начиная со 2-й пол. XVI в. были Казань, Свияжск и с. Рыбная Слобода. Широкое развитие получили резьба по серебру, финифтяное, черневое и особенно сканое и чеканное дело. Помимо посадских мастеров в штате Казанского архиерейского дома состояли и серебряники. В Переписной книге 1623-1624 гг. упомянуты «с Воскресенской улицы в переулок в Петропавловской слободы» дворы серебряников Н. Петрова, И. Кривочурова, Я. Иванова и сусальщика С. Степанова, работавших для архиерейского дома. Дважды упомянут в расходной книге архиерейского дома 1706 г. домовый серебряник Степан Григорьев, у которого было куплено «про домовый расход ломаного серебра» и «на дело иконных окладов серебра… и то серебро отдано на дело иконных окладов, которыми иконами благословляет преосвященнейший митрополит начальных людей» (Ключевская. 2009. С. 83).
Свт. Николай Чудотворец. Икона. Сер. XVII в. (НМРТ)Серебряное дело было развито и среди вотчинных крестьян пригородных слобод Плетени, Архангельская и Ягодная. Среди них были как жалованные, так и нежалованные служебники. По Переписной книге 1646 г. известны имена серебряников, в т. ч. потомственных (в 3 поколениях), живших и на посаде, и в митрополичьем с. Кирельском, и в монастырской вотчине слободы Плетени, напр. Сергей Плетеневец, сделавший серебряную водосвятную чашу (1668) для Спасо-Преображенского мон-ря в Казани. В Переписной книге 1678 г. в числе домовых серебряников упомянут житель с. Архангельского Никита Яковлев (Там же. С. 84, 90, 92). В 1652-1653 гг. по грамоте царя Алексея Михайловича для участия в изготовлении чеканных серебряных с позолотой окладов для иконостаса Успенского собора Московского Кремля из Казани и Свияжска было отправлено 9 мастеров: Афанасий Харламов, Григорий Иванов, Иван Емельянов, Терентий Корнилов, Логин Иванов, Никифор Алексеев (родом из Свияжска, с 1653 жалованный мастер московской Серебряной палаты), «Рыбной слободы жильцы» Василий Степанов и Оника, чеканщик Иван Анин. В челобитной царю эти серебряники назвали еще неск. мастеров, оставшихся в Казани: Григория Семёнова сына Страхова, Родиона Андреева (оба митрополичьи слобожане), Михеева Онику, для к-рых «большие дела за обычай» (Троицкий. 1920).
С 40-х гг. XVII в. началось прославление святынь, обретенных в землях черемисов (мари). С 1647 г. известна чудотворная икона св. Жен-мироносиц, к-рую носили в Москву (АИ. Т. 4. № 20; Елисеев. 1849. С. 62-63; Стариков, Левенштейн. 2001. С. 10, 47-49). В 1644 г. был написан «по вере Козмодемьянска города всяких людей» Нерукотворный образ Спасителя, хранившийся в Стрелецкой часовне г. Козмодемьянска, на берегу Волги (Обозрение. 1898. С. 300; Стариков, Левенштейн. 2001. С. 31). По преданию, автором иконы был Григорий Чёрный, московский мастер, написавший 2 чудотворных образа Божией Матери, чтимых в Нижегородской епархии и на соседних с ней чувашских землях,- Владимирской-Оранской (1629) (Щенникова Л. А. Владимирская икона Божией Матери // ПЭ. 2005. Т. 9. С. 34) и Палецкой-Страстной (1641). Стрелецкая часовня на протяжении веков получала значительные дары: напр., по преданию, медное литое паникадило с двуглавым орлом было, вероятно, подарено имп. Петром I (Обозрение. 1898. С. 300). Древнейшие святыни в рус. городах, построенных на земле мари, были, согласно преданиям, принесены стрельцами в XVII-XVIII вв.: храмовый образ из ц. в честь Владимирской иконы Божией Матери в с. Владимирском, образ Спасителя из Воскресенского собора Царёвококшайска, резная скульптура «Христос в темнице» из Троицкой ц. Царёвококшайска с надписью: «От стрельца 1695 году», «вымененная» в Киеве козмодемьянскими стрельцами Киево-Печерская икона Божией Матери из ц. Богоявления (каменная с 1734) Козмодемьянска (Стариков, Левенштейн. 2001. С. 10, 19, 34, 81).
Период после 1654 г. был для К. и Т. е. тяжелым; от эпидемии в Казани погибла большая часть населения. Как мольбы о спасении и обетные приношения следует рассматривать редкие произведения этого времени, напр. палицу, вложенную боярином И. Морозовым в кафедральный собор (1654, НМРТ). На ней вышиты и обнизаны жемчугом композиция «Благовещение», образ Господа Саваофа в небесном сегменте, символы евангелистов и небольшие фигуры в рост святителей Гурия и Варсонофия по сторонам (Завьялова, Каргалова. 1995. С. 79. Ил. 9). Почти неразличимые по облику Казанские чудотворцы предстают на небольшой палице хранителями города и всех христиан. Совместное изображение святителей Гурия и Варсонофия как «святой двоицы», заступников К. и Т. е., с этого времени известно в вариантах. Они могут быть представлены в позе моления, как на лицевой пелене из казанского Богородицкого монастыря (сер. XVII в., НМРТ). Похожие друг на друга фигуры, в фелонях (разных по цвету), митрах, с Евангелиями, молящиеся образу Божией Матери «Воплощение» в небесном сегменте, представлены в святительском чине. Парное изображение святителей Гурия и Варсонофия Казанских было на оборотной стороне Смоленской иконы Божией Матери в Благовещенском храме Чебоксар (освящен в 1689; см.: Обозрение. 1898. С. 335).
Саккос митр. Лаврентия. 60-е гг. XVII в. (НМРТ)В 50-60-х гг. XVII в. в храмы К. и Т. е. делали вклады именитые люди Строгановы (о значении Казани в торговой деятельности Строгановых в XVI-XVII вв. см.: Введенский. 1962. С. 274-295). Сохранилось 8 произведений из ризниц казанских соборов и церквей (ныне в собр. НМРТ). Это пелены к иконам, прежде всего к Казанской иконе Божией Матери или к иконе Божией Матери «Знамение» (обе сер. XVII в., НМРТ; Силкин. 2002. Кат. 18, 19. С. 187-189). Наиболее роскошными были шитые в мастерской Анны Ивановны Строгановой вклады в кафедральный Благовещенский собор Казани. В 60-х гг. XVII в. по обещанию Г. А. и Д. А. Строгановых для митр. Лаврентия II был создан саккос, сплошь расшитый композициями праздников и образами святых (НМРТ). Саккос имел вкладную надпись с именами святителя и заказчиков (Яблоков. 1909. С. 39; см. также: Пинегин. 1890. С. 364; Спутник по Казани. 1895. С. 115; Завьялова, Каргалова. 1995. С. 78-79, 80; Силкин. 2002. Кат. 95. С. 294-297). Расшитый серебряными и золотыми нитями саккос был подобен драгоценному сосуду или окладу; среди изображенных святых большая часть - рус. князья, святители, преподобные. Саккос митр. Лаврентия чрезвычайно близок к шитому саккосу свт. Ионы (Сысоевича), митр. Ростовского, также созданному Строгановыми (Завьялова, Каргалова. 1995. С. 80; Силкин. 2002. С. 296). Исполненный в визант. традициях, он напоминает о лицевых саккосах в патриаршей ризнице. Для саккоса митр. Лаврентия предназначалась палица с образом «Спас Нерукотворный» (Завьялова, Каргалова. 1995. С. 75. Ил. 5; Силкин. 2002. Кат. 96. С. 298). Вероятно, наряду с саккосом и палицей для кафедрального Благовещенского собора Казани в той же «светлице» Строгановых были сделаны плащаница и комплект покровцов на служебные сосуды (Силкин. 2002. Кат. 107-109. С. 303-305). В соборную ризницу из архиерейской казны перешли 2 панагии митр. Лаврентия. Одна имела образ Божией Матери Печерской с Младенцем, вырезанный на камне («фатисте»), на ее обороте располагалась позолоченная «доска»-пластина с текстом Символа веры, исполненным в технике черни (Яблоков. 1909. С. 34).
Не только строгановские шитые предметы пополняли ризницы храмов К. и Т. е. В качестве вкладов в ризницы поступали произведения столичных мастерских, напр. пелены с иконой Казанской Божией Матери и со «Спасом Еммануилом» (НМРТ; Завьялова, Каргалова. 1995. Ил. 7. С. 79, 80; Каргалова. 2002. С. 202), стиль к-рых близок к стилю произведений ярославского мастера 70-х гг. XVII в. Силы Савина. Сохранились сведения о местных традициях лицевого шитья. Еще в нач. XX в. в ризнице Зилантова мон-ря хранился набор литургических покровов: большой воздух с изображением лежащего Христа и 2 служащих ангелов и 2 сударя - с изображением Божией Матери «Воплощение» (для потира) и служащих ангелов по сторонам дискоса со звездицей и лежащего Младенца, а также с образом Саваофа вверху (для дискоса) (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 27-28; Денике. 1917. С. 7-9 (фотографии); Рощектаев. 2004. С. 147-148). По мнению Денике, эти произведения были связаны с возведением монастырского собора в камне (Денике. 1917. С. 10; см. также: Завьялова, Каргалова. 1995. С. 81. Примеч. 18). Из этого набора сохранился покровец на дискос (НМРТ); рисунок отличается чрезвычайной простотой: к минимуму сведены разделка одежд, ликов, упрощены контуры фигур. Еще свящ. П. Заринский отмечал сходство плащаницы и воздухов (покровцов) из Зилантова монастыря с воздухами вклада И. Верёвкина, сделанного 27 июля 1673 г. в Спасо-Преображенский мон-рь (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 28; Лебедев. 1895. С. 58-59). Судя по описанию, плащаница и 2 покровца, вложенные Верёвкиным на помин себя и родных, были шиты из желтого атласа, края - из зеленого атласа (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 10-11). Они имели общую вкладную надпись краской на обороте; при иконографическом и композиционном сходстве они отличались от литургических покровов из Зилантова мон-ря. Шитье ликов, напр. тени вокруг глаз в виде своеобразных очков, находит аналогию в шитье палицы с образом Св. Троицы (1681, НМРТ; Завьялова, Каргалова. 1995. Ил. 6. С. 79, 80), с вкладной надписью и тропарем, к-рая происходит, вероятно, из Благовещенского собора, в ризнице которого уже находилось собрание архиерейских епигонатиев. Возможно, уже в Казани местными мастерицами были вышиты фигуры святых на подоле саккоса митр. Лаврентия II, к-рые по технике шитья и рисунку более просты и трафаретны, нежели фигуры в композициях.
Кафедральный собор в сер. XVII в. получил новые предметы богослужения. При митр. Корнилии была сделана серебряная ладанница с вкладной надписью (1656, НМРТ). Митр. Лаврентий прилагал мн. усилий для украшения соборной ризницы, старых и новых мон-рей. В Зилантовом мон-ре самый древний напрестольный крест в драгоценном окладе (серебряная басма с чеканным изображением Распятия и предстоящих, с 2 красными лалами и крупной бирюзой) был сделан в 1665 г., по преставлении архим. Иоасафа (Буянова) (Рощектаев. 2004. С. 140). В ризнице Зилантова мон-ря хранились древняя серебряная дарохранительница (Шпилевский. 1873. С. 14; Спутник по Казани. 1895. С. 118) и ковш с фигурой трубящего витязя в окружении орлов, гирлянд и лавров (Шпилевский. 1873. С. 14; Пинегин. 1890. С. 341), по др. версии, с изображением человека, пьющего из рога (Спутник по Казани. 1895. С. 118), с заздравной надписью по краю, а также 3 старинных креста XVI-XVII вв. Драгоценная утварь создавалась местными мастерами для Спасо-Преображенского монастыря: в 1668 г. на средства монастырской казны по инициативе архим. Мисаила была сделана большая серебряная с позолотой водосвятная чаша, украшенная по верхнему краю надписью с именем мастера: «Труд же серебряника Сергия Плетеневца» (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 6; Лебедев. 1895. С. 56; Ключевская. 2009. С. 89). Вкладывали, вероятно, произведения ювелиров-иностранцев. Так, в Богородицкий мон-рь была вложена чаша для теплоты или ладана в виде широкой плоской раковины с 2 ручками и надписью: «Antoni Cristians ds. Anno 1672» (Малов. 1879. С. 76). Владыка Лаврентий занимался украшением первых деревянных храмов Раифской пуст., для убранства к-рых им были пожертвованы напрестольное Евангелие 1657 г. в драгоценном окладе (Он же. 1880. С. 74) и набор драгоценных служебных сосудов, созданный в 1670 г. на средства из личной казны митрополита, «по своей убогой душе и своих родителех в вечное поминовение» (Там же. С. 84). В ц. Божией Матери Печерской в Ямской слободе митр. Лаврентий вложил напрестольный крест (1671, НМРТ), в котором сочеталось неск. техник: ковка, гравировка, чеканка.
Богатство иконных уборов в храмах старых центров К. и Т. е. возрастало на протяжении позднего средневековья. Несохранившиеся иконы Рождественского собора в Свияжске Анисимов относил к XVII в. и отмечал их искусно чеканенные ризы и жемчужные обнизи: «...житийные иконы прор. Иоанна Предтечи и св. Марии Египетской, как Нерукотворного Спаса и Смоленской Богоматери… закрыты ризами и прописью» (Анисимов. 1920. С. 31). Драгоценная утварь поступала не только в старые, прославленные храмы и мон-ри. Серебряное кадило было сделано, согласно вкладной надписи, при митр. Корнилии для ц. Св. Троицы в Ямской слободе (1651, НМРТ; Малов. 1884. С. 116; Ключевская. 2009. С. 77; ямщики, жившие в особой слободе, несли «государеву службу» и могли успешно судиться с именитыми людьми Строгановыми; см.: Введенский. 1962. С. 287). В нем применено неск. техник (ковка, чеканка, золочение); по типологии и мотивам оформления (в виде храма с «куполком» на барабане, с чередованием позолоченных и серебряных «ложек», с крестообразными прорезями, с растительным орнаментом) оно близко к работам московских или ярославских мастеров сер.- 2-й пол. XVII в. В Успенском соборе в той же слободе некогда находилось кадило, созданное в 1676 г., при митр. Иоасафе, для ц. во имя Печерской Пресв. Богородицы на средства из государевой казны и мирского сбора; согласно мнению свящ. Е. Малова, оно было сходно с кадилом из ц. Св. Троицы той же слободы (Малов. 1884. С. 92, 116).
Новый расцвет художественной жизни К. и Т. е. пришелся на время правления митр. Маркелла (1690-1698), образованного и деятельного иерарха. Покровительство мн. храмам и мон-рям продолжал оказывать патриарх Адриан (1690-1700), сделавший много вкладов. В этот период связи К. и Т. е. со столицей способствовали знакомству с новыми художественными тенденциями и появлению неординарных произведений. С ростом благосостояния посадского населения можно связать активное каменное строительство. Потребность в иконах для новых храмов и для раздачи паломникам сопровождается расцветом иконописания, появлением большого числа мастеров.
В кон. XVII в., при митр. Маркелле, происходит обновление кафедрального Благовещенского собора, сильно пострадавшего от пожаров в 1672 и 1694 гг. (Платон (Любарский). 1868. С. 81; Яблоков. 1909. С. 8). Был установлен новый иконостас с резными колоннами, сплошь позолоченный; новые иконы имели греч. подписи, в чем можно видеть солидарность с «грекофильскими» настроениями патриарха Адриана. Ок. 1694 г. датируются древнейшие росписи собора (Никанор (Каменский). 1909; Яблоков. 1909. С. 8; Сорокатый, Сорокатый. 1998). О его первоначальной программе можно судить по остаткам росписей, к-рые были поновлены к 1870 г. артелью Н. Л. Сафонова (восстановлены в 2005; см.: Разумов. 1871). Сохранились отдельные композиции и фигуры: «Богоматерь Благодатное Небо» с Христом Великим Архиереем и со святыми в молении - на своде сев.-зап. камеры наоса; «Отечество (Троица Новозаветная)» - в крестовом своде зап. камеры; фигуры 2 св. князей и херувима - на откосе окна на сев. стене. По описанию П. М. Дульского известны композиции в др. ячейках сводов: в северном - «Иисус Христос с чашей в руках, окруженный святыми и ангелами»; в южном - «Господь Саваоф в ореоле»; на своде юго-зап. камеры - «престол, вокруг которого святые, и над ними Спаситель» (Дульский. 1913. С. 52). Уже тогда в программу росписей (в зап. части трапезной) были включены сюжеты из местной церковной истории: «Проводы царем Иоанном Васильевичем первосвятителя Гурия», «Обретение мощей святого Гурия», «Обретение иконы Казанской Богоматери». В цветовой гамме фресок преобладают красные, кирпичные оттенки, возможно как результат пожара; присутствуют холодные голубые и синие тона в исполнении одежд. Композиции на сводах имеют столичные протографы. Образ Богоматери с Младенцем в изводе «Благодатное Небо» восходит к иконографии местной иконы того же названия в Архангельском соборе Московского Кремля (1681; Щенникова Л. А. О двух чтимых Богородичных иконах Архангельского собора // Архангельский собор Моск. Кремля: Сб. ст. М., 2002. С. 290-301). Однако отличия - руки Богоматери не скрещены, но сложены перед грудью, левая указывает на Младенца; облачения Младенца разного цвета, Он без короны, держит в руках свиток, а не Евангелие - указывают на самостоятельную разработку почитаемого образа. Эти детали близки к изводу иконы Божией Матери «Одигитрия»; появление над мандорлой полуфигуры благословляющего Христа в архиерейских одеждах (Великого Архиерея) подчеркивает единство земной и небесной Церкви; святые внизу и вокруг Богоматери на облаках молятся за род человеческий. Влияние столичных протографов, заимствующих мотивы зап. искусства, можно видеть и в «Св. Троице»: симметричные позы и движения фигур Бога Сына и Бога Отца, инсигнии (скипетр и держава с золотыми звездами), лучи-языки пламени внутри нимбов.
К тому же периоду можно отнести иконы-таблетки, написанные для кафедрального храма. 24 двухсторонние иконы (в целом 48 композиций) представляли великие праздники, дни Страстной седмицы и минеи. Еще в 1920 г. все иконы находились на вост. грани сев.-зап. столба, т. е. были обращены к центру храма. Яблоков называл их «святцы Строгановского письма»; поскольку они располагались в киоте рядом с ракой свт. Гурия, ученый относил их ко времени жизни святого, «пред которыми угодник молился в своих келлиях» (Яблоков. 1909. С. 8). По мнению Анисимова, их миниатюрное письмо представляло «хорошие традиции древней иконописи» (Анисимов. 1920. С. 29). Сохранилось 4 иконы-таблетки (ГМИИРТ) с композициями «Благовещение. Рождество Христово», «Сретение. Богоявление» (Гос. музей. 1997. С. 37, 48. Ил. 37-38), «Вход Господень в Иерусалим. Воскрешение Лазаря», «Преображение. Вознесение Господне».
Композиции на таблетках напоминают драгоценные миниатюры и обозначают тот стиль, к-рый получил повсеместное признание на рубеже XVII и XVIII вв. В этом стиле отразились хорошее знание европ. произведений и приемов «живоподобного» личного письма, любовь к светлым, сияющим краскам, «золотопробельное письмо» в одеяниях, пейзаже и архитектуре. Мастер может отходить от приемов традиц. иконописи в нек-рых деталях ради создания эффекта природного пространства: в «Богоявлении» вода Иордана светлее тела погруженного в нее Христа, что придает композиции свечение и прозрачность.
Для кафедрального собора не только создавались новые украшения и детали внутреннего убранства. Проходили работы по «реставрации» древних памятников: в 1698 г. благодаря помощи кн. П. Л. Львова был обновлен воздух, шитый в мастерской кнг. Тёмкиной-Ростовской (Яблоков. 1909. С. 39).
Св. Троица. Роспись Благовещенского собора в Казани. Ок. 1694 г.Наиболее интересная фигура в искусстве К. и Т. е. кон. XVII в.- мастер Федор Никитин сын Рожнов. Еще в 1692 г. ему были посланы в Казань из Патриаршего казенного приказа деньги за образ «Воскресение Господне», к-рый был положен на аналой московского Успенского собора (Кочетков. Словарь иконописцев. С. 536). В Москву Рожнов был призван ок. 1697 г. и стал «патриаршим иконописцем». Вероятно, еще в Казани он был признан мастером и здесь он был известен патриарху Адриану. Для патриаршего места в Успенском соборе Рожнов написал 3 монументальные иконы (1697-1699, ГММК), находившиеся в киотах вокруг юго-вост. столба: «Воскресение (Сошествие во ад)», «Святые Константин и Елена», «Распятие Господне, с апостольскими страданиями» (Опись моск. Успенского собора 1701 г. // РИБ. 1876. Т. 3. Стб. 616; Звездина Ю. Н. Триптих патр. Адриана из Успенского собора Моск. Кремля: Попытка реконструкции программы // ИХМ. 2004. Вып. 8. С. 271-282; Барков, Сарабьянов. 2008). Реставрация позволила выявить основные приемы художественной манеры мастера, к-рый прекрасно знал изводы, нюансы иконографии и живописные приемы (лессировки, цветные лаки) западного происхождения (Барков, Сарабьянов. 2008. С. 14-21). Стиль Рожнова, как и стиль др. лучших мастеров той эпохи, представляет собой попытку органично сочетать традиц. иконный образ с живописными (техническими и образными) приемами и иконографическими элементами, заимствованными из зап. или поствизант. искусства. И хотя связь Рожнова с Казанью, по-видимому, прервалась (его сын Иван упом. уже как московский иконописец 1-й пол. XVIII в., см.: Кочетков. Словарь иконописцев. С. 536), искусство мастеров его круга в К. и Т. е. пользовалось успехом.
В кон. XVII в. формируется основа для совместного почитания 3 святителей Казанских, в т. ч. и иконографическая. 6 окт. 1695 г. по воле патриарха Адриана митр. Маркелл освидетельствовал мощи свт. Германа в Успенском соборе Свияжска, они были переложены в новую раку, обитую тонкими листами серебра (см.: Яблоков. 1906. С. 72). На боковой стенке раки в 3 медальонах на золоченом фоне были помещены надписи на слав., греч. и лат. языках - цитаты из Послания к Галатам и духовные стихи (Там же. С. 73-74). Возможно, в это время был создан и лицевой «покров от раки святителя Германа с вышитым изображением угодника Божия в весь рост в облачении: святитель сложенными именословно пальцами правой руки благословляет, в левой держит св. Евангелие» (Там же. С. 83). По сведениям Яблокова, этот покров был подобен покровам на раках Казанских митрополитов - свт. Гурия в Благовещенском соборе и свт. Варсонофия в Спасо-Преображенском мон-ре (местопребывание неизв.).
Ризницы казанских храмов пополнялись драгоценной утварью работы местных и столичных мастеров. Для Благовещенского кафедрального собора в 1686 г. были сделаны серебряные сосуды на средства келейной казны митр. Маркелла; ладанница с вкладной надписью митр. Адриана (1688, НМРТ); в 1694 г. сосуды пожертвованы патриархом Адрианом (Он же. 1909. С. 37); в 1689 г. им же пожертвован золотой напрестольный крест, украшенный эмалями и алмазами (Платон (Любарский). 1868. С. 80; Пинегин. 1890. С. 364; Яблоков. 1909. С. 32). Распятие на лицевой стороне было выполнено белой эмалью, фигуры предстоящих - цветной. В эмалевых клеймах на обороте были упомянуты частицы мощей из Св. земли, вероятно полученные из патриаршей ризницы. По использованию эмали с росписью напрестольный крест кафедрального Благовещенского собора напоминает крест, происходящий из московского Успенского собора (кон. XVII в., ГММК; см.: Мартынова. 2002. Кат. 319. С. 256-259). Драгоценные вклады в соборную ризницу поступали от горожан: напр., серебряный ковш с чеканным орлом на внутреннем поддоне, пожалованный, судя по надписи, царями Иоанном и Петром Алексеевичами с царевной Софией Алексеевной в 1682 г. посадскому человеку Алексею Третьякову «за пробир Казанской таможни».
Напрестольное Евангелие из казанского Петропавловского собора. 1-я четв. XVIII в. (НМРТ)Наиболее роскошные вклады в этот период были сделаны в казанский Богородицкий мон-рь, что связано с растущей славой обители и покровительством правящей династии. В монастырской ризнице немало предметов из золота и щедро украшенных драгоценными камнями и жемчугом; исполненные местными мастерами, они напоминают столичные образцы. Еще в 1687 г., при митр. Адриане, в Богородицкий мон-рь был вложен серебряный позолоченный крест с Распятием и частицами мощей мн. святых (в т. ч. Новгородских), созданный на средства, выделенные «церковною казною Николы Тульского» (Малов. 1879. С. 68-69). Вскоре в мон-ре появился большой золотой крест «с эмальированными золотыми изображениями, осыпан крупным жемчугом и драгоценными камнями… особенно красиво эмальированное украшение нижней части креста, представляющее виноградную лозу» (Там же. С. 69). Он был построен в мон-ре «церковною казною» по благословению митр. Маркелла 3 марта 1694 г. (Там же. С. 69-70; Рощектаев. 2004. С. 141), среди вложений упоминаются частицы Креста и Гроба Господня, а также мощей мн. рус. и греч. святых, что также указывает на столичную поддержку. Использование популярной в тот период техники эмали по золоту и упоминание растительного орнамента в виде виноградной лозы напоминают крест из Успенского собора Московского Кремля (кон. XVII в.; Мартынова. 2002. Кат. 319. С. 256-259), в нижней части к-рого серебряные пластины покрыты цветочным резным орнаментом и изгибами, наподобие виноградной лозы. В др. мон-рях К. и Т. е. появлялись драгоценные предметы богослужения. Для настоятеля Зилантова монастыря архим. Алексия была создана в 1689 г. митра с серебряными позолоченными чеканными изображениями и вкладной надписью (Дульский. 1917. С. 14; Рощектаев. 2004. С. 144-146); в 1716 г.- серебряный крест с частицами Животворящего Креста и частицами мощей 15 греч. и рус. святых (Рощектаев. 2004. С. 141-142).
Блюдо. 1678 г. (НМРТ)Сведения о переделках драгоценного имущества свидетельствуют о разных аспектах культурной жизни и быта в храмах К. и Т. е., напр. о предпочтении нового художественного стиля. Так, сохранившееся от утвари кафедрального собора серебряное церковное блюдо («церкви честнаго Благовещения и Гурия чудотворца») (НМРТ), к-рое изначально было гладким, в 1685 г. по благословению Иоасафа, митр. Казанского и Свияжского, украсили чеканным «травным» узором по краям и вызолотили, о чем сказано в надписи на центральной мишени, посреди украшенных чеканным узором «ложек». Предметы делали, напр., из остатков горелого серебра - блюдо 1678 г. в казанском Богородицком мон-ре (использовалось для поднесения митры при архиерейском служении) с позолоченными надписями в клеймах («блюдо церковное Богородицы Казанской») (Малов. 1879. С. 76; Спутник по Казани. 1895. С. 161). Серебряную ладанницу, сделанную на средства митр. Корнилия (1656, НМРТ), переделывали в 1687 г., при митр. Адриане (Яблоков. 1909. С. 38). В 1699 (7207) г., при игумене Раифского мон-ря Адриане, из ветхого кадила было сделано новое серебряное вызолоченное (по надписи; см.: Малов. 1880. С. 86). Лицевые пелены, созданные в XVII в., старинные и почитаемые, позднее служили основой для архиерейских палиц. Сохранилась, напр., переделанная, видимо, в XIX в. палица со строгановской пеленой сер. XVII в. Божией Матери «Знамение» (НМРТ; см.: Силкин. 2002. Кат. 20. С. 188, 190-191). Подобного же рода палица некогда хранилась в Зилантовом мон-ре (Денике. 1917. С. 10; Рощектаев. 2004. С. 146). В ее состав входила старинная пелена с образом крылатого прор. Иоанна Предтечи. Так же как и на пелене с образом Божией Матери «Знамение», его фигура была шита золотыми, серебряными и шелковыми нитями по камке. В отличие от палицы с образом Божией Матери «Знамение» на палице из Зилантова мон-ря был сохранен шитый вязью по краям текст тропаря святому. О переделке свидетельствуют новый материал фона и прорисовка масляными красками по шитым ликам, к-рую Денике относил к 1750 г. (Денике. 1917. С. 12). Возможно, пелена, послужившая основой для палицы, была принесена из др. мон-ря. Следует сказать, что лицевые шитые пелены в церковных ризницах бережно хранились: в ризнице кафедрального собора к нач. XX в. было 10 икон-хоругвей (так представляли себе тогда функцию лицевых иконных пелен), на к-рых «изображения Господа и разных святых вышиты золотом и серебром» (Яблоков. 1909. С. 39).
Палица с лицевой пеленой «Успение Пресв. Богородицы» XVI в. Шитье. XIX в. (НМРТ)В этот период в К. и Т. е. при поддержке патриарха Адриана возникает монастырь с редким посвящением, приобретающий важное значение в жизни епархии,- Кизический (во имя Девяти мучеников, пострадавших в Кизике, 1683-1687). История его основания и первых вкладов может служить примером роли личного благочестия на рубеже средневековья и Нового времени, а также связей с правосл. Востоком. Из Москвы были присланы иконы, частицы мощей святых: в 1693 г.- икона Кизических мучеников с частицами мощей (Никанор (Каменский). 1891. С. 13) и образ Богоматери; в 1695 г.- антиминс, освященный патриархом Адрианом (судя по надписи, мон-рь имел статус патриаршего: Там же. С. 14. Примеч. 1). Эти дары, вероятно, почти сразу стали местночтимыми: икону-мощевик Кизических мучеников носили ежегодно в Казань вместе с иконой Божией Матери из Седмиезерной пуст. Образ Божией Матери, украшенный драгоценными камнями и жемчугом, был исполнен, возможно, по специальному замыслу (был написан на холсте и положен на доску); он стал почитаться чудотворным и получил название Кизического (Там же. С. 13, 45; характерно, что письмо иконы в XIX в. воспринималось как «древнее» и «греческое»; размещение на иконе стихов, прославляющих заступничество Божией Матери за монастырь, в 4 клеймах указывает на рубеж XVII и XVIII вв.). Обе иконы были поставлены на клиросах монастырского собора в честь Введения Пресв. Богородицы во храм: перед правым клиросом - икона Божией Матери Кизической; перед левым - образ 9 Кизических мучеников (Там же. С. 12-13, 29).
Помимо вкладов патриарха Адриана для Кизического мон-ря важны были дары патриаршего служителя иером. Стефана (Сахарова) - «дома святейшего патриарха Протосиггел тоя обители протоктитор монах Стефан иеродиакон Сахаров» (Там же. С. 14-15, 41, 103-104; Покровский. 1906. С. 215). В 1692 г. иером. Стефан вложил в Кизический мон-рь кн. «Спирида» («Кошница»), где были изложены Служба девяти Кизическим мученикам, Слово об их мучениях и история основания казанского Кизического мон-ря (Никанор (Каменский). 1891. С. 3, 15, 58). На его средства из драгоценного металла был сделан оклад на икону мучеников с частицами мощей, присланную из Москвы. Оклад был украшен виршами, возможно сочиненными иером. Стефаном. В них прославлялись Пресв. Богородица и Кизические мученики как Ее служители. Др. вклады иером. Стефана - драгоценный ковчег для частиц мощей Кизических мучеников; неск. напрестольных крестов, в т. ч. крест с частицей Креста Господня, частицами мощей св. Стефана, греч. и рус. святых и вкладной надписью, к-рый хранился за престолом в футляре (Там же. С. 41, 47; упоминания о кресте см.: Дульский. 1917. С. 20), напрестольный крест средней величины с частицами мощей и вкладной надписью о ктиторстве иером. Стефана и вкладе в марте 1694 г., малый крест (без мощей) в серебряном окладе, вложенный им в сент. 7201(1692) г. (Никанор (Каменский). 1891. С. 47-48); сосуды с вкладными надписями, серебряное кадило (1693) (Там же. С. 49; опубл.: Дульский. 1917. С. 19, 24), серебряный ковш для теплоты с надписью о вкладе иером. Стефана (Сахарова); по работе ему соответствуют другие серебряные сосуды и еще одно кадило без подписей (Никанор (Каменский). 1891. С. 49); дароносица (Дульский. 1917. С. 19). Другие вклады - напрестольное Евангелие, вложенное 1 февр. 1695 г. (Никанор (Каменский). 1891. С. 16, 48), с упоминанием в записи цесаревича Алексея Петровича. Иером. Стефан, видимо, вложил также часть личных сокровищ и свой портрет (персону). Среди достопримечательностей монастыря в 1833 г. упоминается священнический пояс, сотканный из шелка, с греч. надписью и пришитым к нему ремнем, надпись на к-ром сообщала: «Сий пояс - мера Гроба Господня из святого града Иерусалима, при первом игумене Ипатии прислан в Кизицы. Стефан писал» (пояса не было уже в 1891; см.: Там же. С. 50. Примеч. 1; возможно, на основании надписей с этого пояса казанский историк Н. Баженов полагал, что иером. Стефан (Сахаров) совершил паломничество в Св. землю - см.: Баженов. 1847. Ч. 2. С. 50). Портрет иером. Стефана (Сахарова) (Никанор (Каменский). 1891. С. 16; Дульский. 1917. С. 19), вероятно, был 1-й парсуной на территории К. и Т. е. Он находился в парадном зале на верхнем этаже 3-этажного монастырского здания (1839), прилегавшего к братскому корпусу (Никанор (Каменский). 1891. С. 65). На портрете было много надписей и символических изображений, напр. горящее сердце в левой руке иером. Стефана (Там же. С. 16). Столичное произведение, созданное под влиянием европ. образцов, предшествовало появлению подобных парсун в 1-й четв. XVIII в. Видимо, иером. Стефану принадлежал также небольшой образок с изображением мученичества архидиак. Стефана («Убиение св. Стефана»), хранившийся в монастырской ризнице (Там же. С. 54-55). Имя «Стефана архидиакона Сахарова» стоит первым в синодике мон-ря (Там же. С. 61). Судя по антиминсу 1714 г., упомянутому в описных книгах мон-ря 1746 г., на его территории была некогда ц. во имя архидиак. Стефана. По преданию, она находилась на месте Успенской ц., была разобрана в 1833 г. «за ветхостию», обращена в часовню, а в 1882 г. вновь переделана в церковь (Там же. С. 35). Подобное строительство в мон-ре обозначает наступление новой эпохи, когда древняя традиция личного благочестия приобретает большую индивидуализацию.
XVIII - нач. XX в.
В правление митр. Тихона (Воинова) (1699-1724) велось активное строительство в центрах и в епархии, особенно каменное,- в Казани, Чебоксарах, Свияжске, Раифском мон-ре. При митр. Тихоне К. и Т. е. обладала нек-рыми из величайших святынь христ. мира. Они были связаны с груз. царем Арчилом II (1645-1713), к-рый подарил небольшую золотую икону Божией Матери иеродиак. Тихону, бывшему в нач. 90-х гг. XVII в. ризничим в доме патриарха Адриана (Платон (Любарский). 1868. С. 82). Эту икону с надписью о даре царя Арчила Тихон, митр. Казанский и Свияжский, в самом нач. XVIII в. вложил во Введенский собор Чебоксар, где в кон. XIX в. ее упоминают как образ Божией Матери «Смоленская» (Обозрение. 1898. С. 322). Митр. Тихон принимал в 1716 г. и хранил в кафедральном соборе Казани гвоздь Господень (Христианские реликвии в Московском Кремле: Кат. / Ред.-сост.: А. М. Лидов. М., 2000. С. 77. Кат. № 18 (автор описания - Л. А. Беляев)). Святыня принадлежала имеретинским правителям, в 1681 г. царь Арчил II привез ее в Россию. В Астрахани гвоздь Господень и др. сокровища царской казны пострадали от пожара, после чего царь Арчил создал для Страстной реликвии новый («вторицею») драгоценный ковчег (Там же; см. также: Пятницкий Ю. А. Грузинская реликвия в России // Никодим Павлович Кондаков: 1844-1924: Личность, научное наследие, архив: К 150-летию со дня рождения. СПб., 2001. С. 87; о вкладах груз. правителей в рус. храмы и мон-ри см.: Белоброва О. А. О нек-рых грузинских вкладах в рус. мон-ри и храмы // ГММК: Мат-лы и исслед. М., 1999. Вып. 12: Искусство средневековой Руси. С. 287-294). Гвоздь был привезен в Казань посланцами вдовы царя Арчила, царицы Екатерины, монахами Панкратием и Арсением, к-рые путешествовали в свите А. П. Волынского, рус. посла в Персию. Узнав о миссии монахов, Волынский известил об этом столицу, и по указу Петра I от 20 апр. 1716 г. митр. Тихону было предписано хранить святыню в кафедральном соборе Казани (Платон (Любарский). 1868. С. 96). Она была помещена в покоях владыки, откуда ее переносили в Благовещенский собор, а также забирали для народного поклонения 21 мая 1716 г., «в день самых тех обретших Христов крест и гвозди благочестивых царей и равноапостольных в понедельник Св. Духа». Митрополит в полном облачении «изнесе той гвоздь Христов со престола в церковь на главе с кандилы и со свещами и с рипиды и полагает на амвоне на уготованном налое и на антиминсе, ради удобнаго зрения всего народа» (Там же. С. 95).
Штат Казанского архиерейского дома при митр. Тихоне был многочислен. Художественным центром была «мастеровая палата», включавшая иконописцев, резчиков и серебряников, как жалованных, так и «безжалованных», живших в вотчинных митрополичьих селах и деревнях; все они состояли в ведении казначея домовых дел, стряпчего и главных монахов-служебников. Жалованные мастера получали не только денежное, но и т. н. хлебное жалованье (продуктами). Если мастера работали на собственном материале, его стоимость включалась в общую сумму оплаты.
Имена нек-рых мастеров известны по расходной книге митр. Тихона за 1706 г.: иконописец Калмак Григорий Антипин, получивший 28 нояб. плату за «письмо из масла архиерейского орлеца», а 16 марта - «за письмо архиерейского места, которому быть в Раифской пустыни» (здесь мастер назван живописцем); иконописец Фома Денисов, к-рому 29 апр. были даны средства на материалы для подготовки «иконных дерев… которые иконы отданы ему писать для благословения архиерейского кто приходит к Преосвященнейшему митрополиту из господ и из приказных, из приезжих людей, которые бывают в Казани за государевыми делами»; «домовый безжалованный» иконописец Иван Фёдоров, к-рому были оплачены 26 февр. «6 икон казанских чудотворцев золотопробельных» (Покровский. 1906. С. 227). В окладной книге «всякого чину людям годового денежного жалования» за 1706 г. упоминается домовый иконописец Оксентий (Авксентий) Тарасов, его денежное жалованье - 4 р. в год и компенсация за покупку «красок на письмо домовых икон». Жалованье 3 р. получал иконописец Федор Яковлев (Там же. С. 198). В документах одного мастера нередко называли иконописцем и живописцем, как Калмака Григория. Один и тот же мастер писал иконы и портреты-парсуны, расписывал храмы и «убирал комнаты живописным художеством», поновлял иконы и живописные полотна, иллюстрировал рукописи, составлял проекты иконостасов и иллюминаций, обучал учеников. Митр. Сильвестр (Холмский) (1725-1732) присылал губернатору Волынскому для отделки квартиры своих мастеров.
Основным в работе архиерейских иконописцев оставалось писание икон - домовых и вкладных, а также для благословения высоких гостей. Икона Казанских святителей была подарена митр. Тихоном имп. Петру I во время посещения Казани (май 1722). Личное собрание митр. Тихона насчитывало до 50 икон. Позднее духовные лица владели иконописным и живописным мастерством: напр., диакону казанской Никольской ц. (Николо-Гостиной) Михаилу Васильеву было оплачено исполнение в честь приезда в Казань имп. Екатерины II (1767) 7 «прозрачных картин» с изображением российского герба и ученических инструментов для иллюминации (НАРТ. Ф. 87. Оп. 1-1767. Л. 17; Харлампович. 1915. С. 7). В расходных книгах митр. Тихона за 1706 г. упоминаются серебряники Степан Григорьев; «Андреян» Лаврентьев, к-рому было заплачено 3 февр. «за припой соборной церкви серебряного блюда поврежденного места за его серебро»; Егор Иванов, у к-рого «мая 23 день куплено про домовой архиерейской подносной расход… иконной серебряной оклад позолоченный». Для написания икон в 8-ярусный иконостас кафедрального Успенского собора Астрахани в 1704 г. был нанят митрополичий иконописец Тихон Попов вместе с товарищами - домовым иконописцем купца Г. Д. Строганова Иваном Андреевым, нижегородским посадским человеком Романом Бобылёвым и свящ. Иоанном Петровым из Балахнинского у. Вероятно, работу митрополичьего иконописца в одной артели с нижегородскими и со строгановскими иконописцами можно расценивать как показатель уровня иконописной школы Казанского архиерейского дома. В кругу мастеров Казанского архиерейского дома складывался особый иконографический извод икон Казанских чудотворцев Гурия, Германа и Варсонофия, представленных в молении образу Благовещения Пресв. Богородицы на фоне Казанского кремля с собором, со святительским и с государевым дворами (икона нач. XVIII в. из НМРТ, икона казанского протодиак. Григория Терентьева, 1712, ПГХГ; см.: Чугреева. 2010. С. 11, 19). Подобные иконы свт. Тихон, митр. Казанский и Свияжский, посылал казанцам, выведенным для жительства на новые земли, напр. в Троицкий-на-Таганроге (ныне Таганрог) (позднее икона хранилась в Казанской ц. Павловска Воронежской губ., см.: Преображенский А. С. Воронежская и Борисоглебская епархия. Церковное искусство // ПЭ. 2005. Т. 9. С. 390).
Благовещение Пресв. Богородицы. Икона. 1-я треть XVIII в. (ГМИИРТ)Влияние столичной иконописи кон. XVII в. отмечается в иконописи и резьбе иконостаса Петропавловского собора Казани (1-я четв. XVIII в.), сев. алтарных дверей с образом первосвящ. Захарии из Троицкой ц. Свияжска (ГМИИРТ), резной группе Распятия с предстоящими (Богоматерь и Иоанн Богослов из Успенского собора Свияжска). Великолепное знание зап. гравюр и др. визуальных источников при исполнении архитектурных фонов, насыщенные краски цветовой палитры, любовь к прихотливым контурам и следование «живоподобному» письму в традиции школы Оружейной палаты при исполнении фигур и личного характерно для монументальных икон из крупных казанских храмов. Ряд сохранившихся икон 1-й четв.- сер. XVIII в. свидетельствует о широте распространения столичной стилистики. Живопись иконы «Благовещение» (ныне в ГМИИРТ; Сокровища музеев Татарстана: Буклет выст. Каз., 1999. С. 46) отличается артистизмом исполнения, возвышенностью и монументальностью образа. По ряду признаков в иконографии она близка к кругу памятников, связанных с Москвой и Ярославлем (ближайшие аналоги - икона «Благовещение», приписываемая мастеру Тихону Филатьеву (ГИМ, музей «Новодевичий монастырь»), и работы Ивана Максимова (1670, ГТГ). Ее автор - мастер высокого уровня, владеющий навыками иконописного ремесла и знакомый с новшествами изографов Оружейной палаты 2-й пол.- кон. XVII в. Крупного размера фигуры в драгоценных одеяниях помещены на фоне сложных, насыщенных декором и тонкой орнаментикой архитектурных кулис. Мастер смело использует почти прямую перспективу, чтобы за аркадами и проемами расположить ландшафтные виды как место действия миниатюрных композиций «Благовестие первосвященника Захарии в храме» и «Целование Марии и Елисаветы». Сочетание разномасштабных планов и перспективы не похоже на известные приемы мастеров 2-й пол. XVII в., также размещавших мелкие житийные композиции в природном ландшафте. В колорите иконы сделан акцент на богатстве живописных эффектов, где локальные цвета - темно-вишневый, бирюзовый, розовый, темно-зеленый - подчеркивает ассист, исполненный «двойником» (сочетанием золота и серебра). Образам Пресв. Богородицы и арх. Гавриила присущи возвышенность, сдержанное благородство и внутренняя одухотворенность, легкость и пластика движений. В округлых ликах с правильными чертами и светотеневой проработкой объема выражен идеал «живоподобной манеры». Особый интерес представляет многообразие архитектурных форм, напр. искусное соединение 2 кулис в виде триумфальной арки, увенчанной 8-гранным фонарем ренессансных форм. Гладь стен исчезает за росписью в технике гризайль, имитирующей лепнину, за полихромными живописными фризами и вставками с изображением гирлянд цветов и фруктов, за росписью в виде золотого «черневого» узора, воспроизводящего орнаменты книжных гравюр. Это декоративное изобилие не снижает целостности, монументальности и величественности образа барочной архитектуры в том понимании, какое было присуще рус. зодчеству рубежа XVII и XVIII вв. с его усложненными планами и объемами, живописными ансамблями и богатейшим декоративным убранством. Богатство форм и логика их взаимоотношений могут указывать на самостоятельные архитектурные опыты или, по меньшей мере, на недюжинную эрудицию мастера.
Свт. Герман Казанский. Клеймо рамы для Тихвинской иконы Божией Матери. Нач. XVIII в. (ГМИИРТ)Иконы «Богоявление, с деяниями прор. Иоанна Предтечи» из неизвестной церкви в Казани (ГМИИРТ), «Свт. Николай Чудотворец, с житием» (Успенский Зилантов монастырь) и «Свт. Николай Чудотворец, со сценами жития» из казанского Никольского (Николо-Низского) собора близки к иконе «Благовещение» по размеру, но имеют нек-рые отличия в стиле. Для житийных икон этого времени характерны вариации в совмещении центрального изображения и житийных сюжетов. На житийной иконе свт. Николая, архиеп. Мирликийского, из Зилантова монастыря средник с образом святого (в изводе «Николы Зарайского») окружен традиционно расположенными клеймами. Они разделены между собой, средник отделяет широкая лилово-розовая полоса с тонким белильно-золотым орнаментом, но пышный барочный орнамент вокруг фигуры святителя восходит к европейским мотивам. На иконе из Никольского (Николо-Низского) собора (с подписью: «Образ святого Николая Чудотворца»; возможно, происходит из неизвестного разрушенного Никольского храма, находившегося поблизости) 4 клейма имеют квадратные и овальные рамки-картуши, расположенные в углах доски. На иконе «Богоявление, с деяниями прор. Иоанна Предтечи» клейма также вынесены к краям и заключены в золоченые рамы разных очертаний, напоминающие расцвеченную гравюру или декоративную резьбу, что сближает иконы из храмов К. и Т. е. со столичными памятниками кон. XVII в. Икона «Богоявление, с деяниями прор. Иоанна Предтечи» (ГМИИРТ) имеет определенное сходство в приемах письма с иконами-таблетками из Благовещенского собора, но живописная манера отличается большей графичностью, трепетностью, упрощенной манерой личного письма. На храмовой иконе Петропавловского собора (1722-1726) сцены мученичества верховных апостолов помещены в 2 круглых медальона-картуша. В иконах и иконных рамах отразились влияние живописной школы Оружейной палаты и элементов барочной культуры, использование орнаментальных мотивов, элементов «жизнеподобного», пластического письма в исполнении фигур. На рубеже XVII и XVIII вв. изображения всех 3 Казанских чудотворцев появились на иконных рамах (нач. XVIII в., из Свияжска, ГМИИРТ) для образа Божией Матери «Тихвинская» (Чугреева. 2010. С. 17. Ил. 4). Из письменных источников известна икона «Благовещение Пресв. Богородицы» с образами 3 Казанских святителей и их мощами, посланная в дар К-польскому патриарху Гавриилу и упомянутая в патриаршей грамоте 1707 г. (Платон (Любарский). 1868. С. 85). Иконографические изводы с изображениями 3 Казанских чудотворцев стали позднее основными для паломнических раздаточных икон образа Казани как «города чудотворцев». Эти иконы могли быть разного размера, среди них - иконы-мощевики. Мастера, специализировавшиеся на изготовлении подобных икон, узнаваемо воспроизводили город, стены и храмы казанской крепости (иконы нач. XVIII в. из собр. НМРТ, ПГХГ; см.: Чугреева. 2010. С. 11. Ил. 5-11).
Среди произведений XVIII в. сохранились иконы 7-ярусного иконостаса Петропавловского собора (кроме храмовой иконы апостолов Петра и Павла поновлены в 1824-1825 живописцем В. С. Туриным, в 1864-1865 - Н. А. Мензитовым), к-рые отчасти написаны под влиянием нового понимания иконного образа, насыщенного декоративностью в стиле позднего барокко. Иконостас включал большое количество икон апостольского чина - ряды стоящих фигур напоминают укрупненные образы многочастных итал. алтарей. В 1-й пол. XVIII в. старинные церкви Свияжска были перестроены в камне, что потребовало много новых икон. Свияжское происхождение (из неизвестных церквей Свияжска или Свияжского у.) имеют ок. 100 икон XVI-XIX вв. в собрании ГМИИРТ, однако их принадлежность к определенным церквам не выявлена. Иконы «Апостол Петр», «Апостол Иоанн Богослов» и апостолов Андрея и Марка на одной доске из апостольского чина (1-я треть XVIII в., ГМИИРТ) отличаются пластичностью форм, особенно заметной в обнаженных ступнях учеников Спасителя, и яркой красочностью одежд.
Тихвинская икона Божией Матери, со святыми на полях. XVIII в. (ГМИИРТ)Вероятно, при митр. Тихоне появились иконы письма мастеров Оружейной палаты с характерным «живоподобием» личного письма, широкими золотыми пробелами, «облачным» фоном, употреблением малинового бакана. К ним относится пядничная икона «Богоматерь Владимирская, с неизвестной преподобной» (кон. XVII - нач. XVIII в., НМРТ), представляющая собой упрощенный вариант икон работы царских изографов кон. XVII в. (ближайшая аналогия - «Богоматерь Владимирская», ГИМ; см.: 1000-летие рус. худож. культуры: Кат. М., 1988. Кат. 153. С. 123). Иконы 1-й пол. XVIII в. представляют разные изводы, в т. ч. связанные с новыми чудотворными иконами: сохранились 2 иконы Божией Матери в изводе «Всех скорбящих Радость», отличающиеся деталями (на одной тип близок к изводу «Неувядаемый цвет»; на другой Богоматерь держит на руках Младенца, оба увенчаны коронами, изображены на фоне храма; см.: Гос. музей. 1997. С. 50. Ил. 40; обе в ГМИИРТ). Старинная икона Божией Матери «Живоносный Источник» хранилась в Петропавловском соборе (Пинегин. 1890. С. 375).
Влияние барочной культуры проявляется не только в усвоении зап. художественной и архитектурной стилистики, но и в синтезе иконного изображения с текстами, к-рые получают самостоятельное оформление наряду с изобразительными элементами. Об этом свидетельствуют популярность и распространение таких икон, как «Распятие («Плоды страданий Христовых») (1-я пол. XVIII в., ГМИИРТ), повторяющая композицию, известную по иконам и гравюрам московских мастеров, напр. Василия Андреева (нач. 80-х гг. XVII в., ГИМ). Казанскую икону отличают подчеркнуто страдальческая поза провисшего тела Господня и затемненный колорит. На иконе «Рождество Христово» с композицией поклонения волхвов на 1-м плане, образом Вифлеемской базилики вдали много картушей с текстами рождественских гимнов. Среди портретов «с виршами» сохранился портрет имп. Петра I (тип Каравакка) (1-я четв., НМРТ). Наследие московских изографов рубежа XVII и XVIII вв. дополнилось влиянием укр. иконописи, напр., цветные фоны и «живоподобное» личное письмо на парных иконах прор. Иоанна Крестителя и Божией Матери «Неувядаемый цвет», на иконе «Богоматерь Тихвинская, с предстоящими святыми на полях» (1-я треть XVIII в., все в ГМИИРТ). С помощью тиснения и раскраски по левкасу мастера стремились воспроизвести прототип - икону в драгоценном окладе, напр. «Христос Царь Царем» (кон. XVII - нач. XVIII в., ГМИИРТ), где Спаситель представлен в короне, далматике; корона и узоры на фоне сделаны тиснением по грунту. Вероятно, при архиереях-малороссах в деревянной ц. Св. Троицы свияжского Троице-Сергиева мон-ря появились царские врата с подписями не только на церковнославянском, но и на латинском языке (ныне ГМИИРТ; см. также: Юдин. 1897. С. 32). Повторением европейских архитектурных мотивов, напоминающих голл. жанровые пейзажи, украшена икона «Рождество Христово», написанная, судя по врезной надписи на тыльной стороне доски, в Алатыре (1746, ГМИИРТ).
Среди мон-рей К. и Т. е. митр. Тихон уделял особое внимание Раифской обители, продолжая отстраивать ее в камне после пожара (1689). В обители появились новые храмы, ризница обогатилась драгоценной утварью, напр. митрой (к-рую как особую ценность отмечали уже исследователи кон. XIX в.; см.: Обозрение. 1898. С. 50). Потир с вкладной надписью митр. Тихона, «осыпанный жемчугом и дорогими камнями, с резным распятием на янтаре» имел чеканные изображения в 4 клеймах на чаше; в середине звездицы - изображение Новозаветной Троицы в технике финифти; на дискосе было 16 клейм с изображениями (Малов. 1880. С. 80-85). Мон-рь считался летней резиденцией архиерея, митр. Тихон имел здесь домовую церковь во имя Пяточисленных мучеников (над зданием ц. во имя Преподобных отцов, в Синае и Раифе избиенных) и завещал похоронить себя в обители. При нем создавали иконы-списки раифской святыни - иконы Божией Матери «Грузинской»: для деревянной Троицкой ц. свияжского Троице-Сергиева мон-ря в 1701 г. была написана икона с вкладной надписью на оборотной стороне, расположенной в центре и заключенной в круг, в к-рой упомянуты имена царя, иерархов и схим. Корнилия, его «рачительством» эта икона была создана (Юдин. 1897. С. 17-18).
Помимо чудотворных икон в К. и Т. е. почитались иконы, происхождение к-рых было связано с историческими лицами, напр. икона Божией Матери «Неопалимая Купина» из домовой церкви казанского тюремного замка. Она была вложена губернским прокурором Г. И. Солнцевым (ранее была подарена имп. Петру I в Киеве (1706) и сопровождала его в Персидском походе - Шпилевский. 1873. С. 61; Спутник по Казани. 1895. С. 193). На иконе был изображен двуглавый орел, посередине - икона Божией Матери «Неопалимая Купина», по окружности - лики святых. Эти детали сближают несохранившуюся историческую реликвию с др. барочными изводами 1-й четв. XVIII в., в которых использовалась гос. символика (см., напр., Азовская икона Божией Матери; см. также: Красилин М. М. Рус. икона XVIII - нач. XX вв. // История иконописи: Истоки. Традиции. Современность. М., 2010 2. С. 215).
Бравурный живописный стиль европ. барокко, усвоенный рус. живописью после создания АХ, нашел отражение в памятниках иконописи К. и Т. е. Яркое, красочное исполнение икон, лики с горящим румянцем, сочетание чистых тонов лазури, киновари, светлая, объемная живопись характерны для произведений этого периода (все - ГМИИРТ): «Арх. Михаил, с предстоящими» (посл. треть XVIII в.). На небольшой иконе «Вмц. Параскева Пятница» (посл. четв. XVIII в.) изображение святой помещено внутрь рамы рокайльных очертаний; влияние новых веяний стиля рококо проявляется на иконе «Собор апостолов» (1756), где расположенные на разных ярусах святые с атрибутами мучений напоминают фарфоровые фигурки. О создании иконостасных комплексов, сохраняющих приверженность европ. образцам, свидетельствуют иконы из праздничного чина с 2 сюжетами на одной доске - «Рождество Богородицы. Введение во храм» и «Сретение Господне. Богоявление» (2-я пол. XVIII в.). В сер.- 2-й пол. XVIII в. мастера повторяли иконные изводы, разработанные еще во 2-й пол. XVII в. московскими изографами, напр. «Спас Нерукотворный» (сер. XVIII в.), восходящий к иконам Симона Ушакова сер.- 2-й трети XVII в.
Влияние укр. культуры сказывается в искусстве 1-й пол.- сер. XVIII в. Назначение в К. и Т. е. получают ряд выпускников Киево-Могилянской академии: Иларион (Рогалевский) (1732-1735), Лука (Конашевич) (1738-1755) и Вениамин (Пуцек-Григорович) (1762-1782). Возможно, что благодаря им мастера К. и Т. е. лучше узнали произведения зап. или укр. искусства, напр. гравюры («фряжские листы»). На нек-рых казанских произведениях появляются зап. мотивы: композиция «Коронование Богоматери» или сияние в виде языков пламени, окружающее фигуру воскресшего Христа на окладе Евангелия (1700, НМРТ). Не только сложные форматы икон (напр., трапециевидные), предназначенные для барочных иконостасов, но и выбор святых, напр. лики св. преподобных Печерских Феодосия, Антония и Никона на иконе из иконостаса (1-я треть XVIII в., ГМИИРТ) или характерный для малороссийских икон облик святой на храмовой иконе вмц. Варвары в одноименной церкви у Сибирской заставы (ныне территория Казани) (1-я пол. XVIII в.), свидетельствует о расширении художественного кругозора мастеров. Возможно, зап. влиянием объясняется появление необычных по названию чудотворных икон: напр., в ц. во имя прп. Кирилла Белозерского с. Каймары под Казанью (поместье М. Н. Кудрявцева, в XIX в.- семьи Боратынских (Баратынских)) почиталась чудотворная Краковская икона Божией Матери; по преданию, в 40-х гг. XVIII в. обретена в лугах свящ. Тимофеем Вороновым и крестьянином Симоном, празднование ее было 26 сент. (Обозрение. 1898. С. 270; Харлампович. 1909. С. 7).
В К. и Т. е. продолжали не только украшать прославленные чудотворные иконы, но и поновлять другие чтимые. Вероятно, в 1737 г. была поновлена икона Николы Тульского - чтимый образ свт. Николая Чудотворца, с деяниями, из одноименной церкви в казанском Богородицком монастыре (Малов. 1879. С. 53-56; Указатель. 1890. С. 15; Вознесенский, Гусев. 1899. С. 560-561). В каменном храме во имя прп. Кирилла Белозерского в с. Каймары (1723), возведенном в поместье ген.-майора М. Кудрявцева и освященном митр. Тихоном, были приделы во имя св. кн. Александра Невского и св. Мефодия Патарского (святого патрона строителя церкви), храмовые иконы к-рых имели вложения с мощами. Эта церковь, судя по надписи на одном из древних серебряных напрестольных крестов, существовала уже в 1717 г. (Обозрение. 1898. С. 269). В семьях хранились портреты новопрославленных святых. Они могли быть привезены в Казанскую губ. из др. мест и со временем становились частью церковного убранства храмов: напр., в каменной ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы (освящена в 1830, не сохр.) с. Аркадия (ныне Хотня Арского р-на Республики Татарстан) хранился образ свт. Тихона, еп. Воронежского, написанный на холсте (4 на 5 четв.),- подаренный им воронежской купчихе Н. Бородиной, в доме к-рой святитель бывал. В 1-й четв. XIX в. дочь Бородиной М. И. Перцева привезла этот портрет в Казанскую губ., а после открытия мощей св. Тихона заказала сделать на образе венец краской и надпись: «Сей портрет преосвященного епископа Тихона который погребен бысть в задонском монастыре месяца августа 13 дня 17… (далее разобрать нельзя)» (1783.- Авт.) (Историко-стат. описание церквей и приходов Казанской еп. Каз., 1916. Вып. 3: Казанский у. (Алаты-Ивановское). С. 77-78). В семье Крупенниковых в Казани хранился в нач. XX в. прижизненный портрет прп. Серафима Саровского (1831, известен по репродукциям; см.: Зеленина Я. Э. От портрета к иконе: Очерки рус. иконографии XVIII - нач. XX вв. М., 2009. С. 165, 168, 170. Ил. 139, 140).
Сохранились сведения о работах серебряника Казанского архиерейского дома Семена Дмитриева. Его драгоценный крест с частицами мощей имел надпись, в которой сообщалось, что крест был «построен» для Спасо-Преображенского монастыря при архим. Симеоне в 1691 г. августа в 5 день по заказу «по себе в поминовение своих родителей» таможенного подьячего И. Амвросиева (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 3; Лебедев. 1895. С. 54; Ключевская. 2009. С. 83-84). Др. работа Дмитриева - чеканка и покрытие эмалью Распятия («тело Спасово с подписями») на изготовленном для окольничего кн. П. Л. Львова серебряном напрестольном кресте (1698, ГРМ; «сканью художество» выполнил мастер Иван Юркин). В 1705 г. оклад его работы украсил икону - точный список чудотворной Казанской иконы Божией Матери письма протодиак. Григория Терентьева, созданный по заказу бывших жителей Казани (стала одной из святынь г. Павловска Воронежской губ., см.: Преображенский А. С. Воронежская и Борисоглебская епархия. Церковное искусство // ПЭ. 2005. Т. 9. С. 390). В расходных книгах 1706 г. отмечено, что 29 нояб. С. Дмитриеву было заплачено за изготовление 5 венцов «в своем серебре на чудотворцевы на 5 икон». Известно описание исполненного им в 1707 г. оклада на икону свт. Николая Чудотворца, устроенного, согласно надписи, по заказу уфимского протопр. Стефана «по некоему в чудесах его (свт. Николая.- Авт.) явлению», а также вкладного малого напрестольного креста 1711 г. с мощами в казанской Никольской (Николо-Вешняковской) ц. с надписью внизу рукояти о том, что мастер создал его «художеством своим и из своего прииждивения в сохранение дома своего и во благословение детям своим» (Малов. 1884. С. 59).
Произведением, вобравшим традиции благочестия и ювелирного искусства К. и Т. е., был оклад на напрестольное Евангелие печати 1689 г. казанского Богородицкого мон-ря. Он был создан в Казани в 1712 г. под рук. Григория Софонова «с клевреты» (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 14-17; Малов. 1879. С. 60-63; Спутник по Казани. 1895. С. 160). По набору и типологии украшений оклад не знал себе равных и более всего походил на произведения московских ювелиров кон. XVII в., созданные для царской семьи. На поверхности крышки помещены иконы, резанные на драгоценных камнях (в центре панагия с сапфиром, на к-ром сделан образ Спасителя, и резной яхонт на одном из золотых крестов), а также образы Спасителя, размещенные под хрусталями и цветными стеклами. Их окружали драгоценные запоны (17 золотых разного размера, с разным количеством драгоценных камней, в т. ч. турецкие и 36 серебряных позолоченных), привозные драгоценные камни и украшения (кит. лалы, греч. алмазец, нем. серьги). По принципу размещения драгоценностей и обилию тур. запон оклад 1712 г. напоминает оклад Евангелия работы 1693 г., вложенного царицей Наталией Кирилловной в Успенский собор Московского Кремля (ГММК; см.: Мартынова. 2002. Кат. 300. С. 17, 239-230). В отличие от столичных мастеров казанские ювелиры во главе с Григорием Софоновым придерживались более традиц. типа оклада Евангелия: изобразительные элементы - иконы-панагии с образами Христа; чеканные фигуры евангелистов, Деисуса, апостолов и святителей размещены на лицевой стороне; на обороте - только мишень с вкладной надписью и подписью мастера (Малов. 1879. С. 63). В Феодоровском монастыре Евангелие печати 1698 г. было обложено по инициативе игум. Ефрема (Золотарёва) драгоценным окладом при митр. Тихоне, вероятно ок. 1721 г., поскольку во вкладной надписи Петр назван императором, а также упомянуты его сыновья Алексей и Петр и внук Петр Алексеевич (Заринский. Церковные древности. 1877. С. 21).
С 20-х гг. XVIII в. деятельность серебряников регламентировалась серебряным цехом, тогда же были введены городские клейма-именники с инициалами мастеров (в Казани - клеймо с изображением змея Зиланта, утвержденным в 1781 на городском гербе). Первое известное клеймо Казани сохранилось на чеканном окладе к Казанской иконе Божией Матери (1742, ГМИИРТ) - клеймо пробирного мастера Спиридона Рукавишникова - «С. Р.»; известен оклад работы этого же мастера для Казанской иконы Божией Матери с орнаментикой в стиле рокайль (1768, ГМЗРК; Рус. серебро XVIII в. 2009. Кат. 79. С. 110). На иконе Вседержителя на горнем месте в свияжской Троицкой ц. чеканные венцы и корона беспробного серебра имели клеймо казанского герба с датой 1769 г. (Юдин. 1897. С. 32). Известны произведения с вкладными надписями, как, напр., напрестольный крест, изготовленный в Казани по заказу «посадского человека» слободы Вязники (ныне город Владимирской обл.) М. Г. Лупновского «в дом к себе» (1726, ГМЗРК; см.: Рус. серебро XVIII в. 2009. Кат. 43. С. 64-65), из серебра, с применением чеканки, канфарения, золочения, с Распятием и предстоящими, с орудиями Страстей на лицевой стороне, с тонкими чеканенными растительными узорами и надписями в овальных картушах на обороте. Риза на иконе Тихвинской Божией Матери в церкви с. Вознесенского (ныне в черте Казани) имела авторскую подпись с датой 1783 г. и именем «казанского цехового Якова Михайловича Дукова» (Ключевская. 2009. С. 84, 85). В XVIII в. казанские серебряники работали в стилистике XVII в.: об этом свидетельствуют напрестольный крест (1-я пол. XVIII в.), вклад Е. И. Михляевой в Троицкую ц. Суконной слободы; ковш (1768), вклад А. Сатирина в Петропавловский собор; чеканный оклад Евангелия (1700) и чеканные оклады икон монограммистов «М. М.» (90-е гг. XVIII в.) и «П. М.» (1789-1797) (все в НМРТ). Среди мастеров серебряного дела 2-й пол. XVIII в. известен Василий Толмачёв - автор подписного «татищевского сосуда», серебряного, вызолоченного под чернью потира, вложенного казанским губернатором Н. П. Татищевым в Богородицкий мон-рь Казани. Композиции «по верхней части изображения сделаны точно по насыпному песку», по вкладной надписи даты создания: «1771 года месяца мая 2 дня сосуды сии начаты… окончены 1772 года марта 24 дня». К «татищевским» вкладам, техника исполнения которых аналогична технике исполнения подписного сосуда, принадлежали: «крест под чернью, со множеством мощей» 1770 г.; большая серебряная вызолоченная дарохранительница 1807 г., украшенная чернью, стразами, эмалью; 2 блюда (Малов. 1879. С. 73-75). Вероятно, они также были сделаны Толмачёвым. Сложные композиции с фигурами среди пышного, густого высокорельефного орнамента из цветов, плодов и завитков в стиле рококо отличают оклады икон и книг XVIII в. Высота чеканного рельефа на них порой достигала 2-3 вершков и т. о. приближалась к круглой скульптуре. Чеканные оклады Богородичных икон имели клейма с сюжетами, жемчужные уборы, придававшие «сочность и скульптурность» всему образу, как отмечал Анисимов по поводу оклада иконы Божией Матери Седмиезерной, были с «богородичными сюжетами» на полях (Анисимов. 1920. С. 31). Распространению стилей барокко и рококо способствовал импорт иноземных изделий, а также работа в Москве серебряников из Германии и Швеции.
Иконостас Петропавловского собора в Казани. 1-я четв. XVIII в. Фотография. Нач. ХХ в. (ГПИБ)Выдающимся памятником стиля барокко является 7-ярусный иконостас (1723-1726) Петропавловского собора в Казани, изготовленный мастерами во главе с резчиком Гусевым (реконструирован в 1864-1865 М. А. Тюфилиным). Аналогичный барочный иконостас (70-е гг. XVIII в.) был в Смоленско-Димитриевской ц. Ягодной слободы в Казани. Искусной резьбой, множеством декоративных деталей отличались иконостасы казанских церквей - Георгиевской, Духосошественской, Никольской (Николо-Вешняковской), Михаило-Архангельской, Введенской Кизического монастыря. Иконостас собора казанского Богородицкого монастыря, возведенный по проекту архит. Е. М. Емельянова, был выдержан в классицистическом стиле, и алтарь был подобен архитектурному порталу. Казанские резчики, мастера иконостасных дел, работали в др. епархиях. Так, резчики Петр Казанец и Иван Петров (возможно, сын) участвовали в создании нового многоярусного резного иконостаса в стиле «петровского барокко» для Георгиевского собора новгородского Юрьева монастыря (1706) (ОПИ НГОМЗ, № 11188. Л. 84; Секретарь Л. А. Строительная деятельность в новгородском Юрьевом монастыре в XVIII в. // Чело: История, культура, лит-ра: Альм. Новгород, 2001. № 1(20). С. 30-32).
XIX - нач. XX в.
Казань оставалась крупным центром изобразительного искусства: известны более 70 имен казанских живописцев и иконописцев. Сохранились сведения о позднеакадемических по стилю ансамблях 1-й пол. XIX в.: об иконах и о росписях в соборе казанского Богородицкого мон-ря, в ц. Воздвижения Креста Господня в Казанском имп. ун-те, в домовой ц. вмц. Александры Родионовского ин-та благородных девиц, в храме-памятнике памяти убиенных рус. воинов при взятии Казани в честь Нерукотворного образа Спасителя. Об этих ансамблях можно судить по фотографиям нач. XX в. и кратким описаниям в лит-ре. В их создании принимали участие живописцы разной профессиональной подготовки, совмещавшие преподавательскую и творческую деятельность. В. С. Турин (1780 - не ранее 1834) окончил АХ по классу исторической живописи под рук. И. А. Акимова и Г. И. Угрюмова. Им были написаны иконы для главного 3-ярусного иконостаса собора казанского Богородицкого мон-ря и для иконостаса придела во имя св. кн. Александра Невского (после 1802), для Крестовоздвиженских церквей 1-й Казанской мужской гимназии (роспись стен сделана В. М. Марковым, пенсионером АХ) и Казанского имп. ун-та, для домовой ц. вмц. царицы Александры при Родионовском ин-те (1839-1841). Турин поновлял иконы в иконостасах кафедрального Благовещенского (1817-1821) и Петропавловского соборов (1824-1825), пострадавших от пожара 1815 г. Единственное сохранившееся произведение Турина - тондо «Архангел Гавриил» из собрания казанского коллекционера А. Ф. Лихачёва (ГМИИРТ; Русское искусство. 2005. С. 171; Ключевская. 2009. С. 60-61 (в соавторстве с Я. Е. Вайсфельдом)) - выполнено в типовой академической манере. Л. Д. Крюков (1783-1843), обучавшийся живописи в доме Д. Г. Левицкого в С.-Петербурге и в московской частной школе, в течение 35 лет руководил рисовальным классом в Казанском ун-те, писал иконы в ц. Крестовоздвижения при ун-те, иконы для иконостаса, царские врата, аналойные иконы праздников, расписал запрестольный выносной крест и хоругви (1839-1841) для домовой ц. вмц. Александры при Родионовском институте. Поясное в 2 медальонах «Благовещение» для царских врат по стилю было близко к знаменитому тогда образу «Благовещение» кисти В. Л. Боровиковского на царских вратах Казанского собора в С.-Петербурге (Ермолаева. 1916; см. также: Малов. 1884. С. 46, 52; Ключевская. 2009. С. 39-40). Прот. А. И. Нечаев (1779-1851), профессор богословия, активно занимался иконописью, обучался у одного из казанских мастеров и по окончании курса был оставлен при КазДА учителем иконописи. Являясь впосл. духовником в Казанском ун-те, он «большую память оставил по себе своим иконописным искусством»: им были написаны для университетской Крестовоздвиженской ц. храмовая икона «Воздвижение Креста Господня» и 12 праздников, 20 икон для студенческих комнат и др. помещений ун-та (Биографический словарь профессоров и преподавателей Имп. Казанского университета (1804-1904): В 2 ч. / Под ред. Н. П. Загоскина. Каз., 1904. Ч. 1. С. 13-14; Смирнов А. В. Крестовоздвиженская церковь при Имп. Казанском университете. Каз., 1904; Ключевская. 2009. С. 47). Сохранились упоминания о написании Нечаевым икон для приходской ц. во имя вмц. Варвары, роспись к-рой исполнил в 1837 г. А. Ф. Бомьин (Историко-археол. очерки. 1913. С. 23). При перестройке и обновлении убранства старых храмов Казани или возведении новых церквей в стиле зрелого либо позднего классицизма нек-рые произведения воспроизводили облик древних: композиция «Положение во гроб» на плащанице казанского Богородицкого мон-ря, шитая по малиновому атласу и с каймами светло-зеленого атласа (кон. XVIII в., НМРТ), повторяла композицию древней плащаницы XVI в.; храмовая икона ц. в честь Нерукотворного образа Спасителя близ Зилантова мон-ря была сделана «по образу и подобию» чтимой иконы со Спасской башни Казанской крепости (не сохр.; Рощектаев. 2004. С. 134).
Уникальный художественный характер имел ансамбль Крестовоздвиженской ц. Казанского ун-та. Живописные иконы работы В. Ф. Чухломина в традициях рус. академизма были написаны с картин итал. мастеров. Темные фоны, пластичные фигуры, выступающие на 1-м плане, подобно статуям, сложные световые эффекты напоминали римскую живопись позднего Возрождения (20-е гг. XVI в.) или эпохи Караваджо (нач. XVII в.). Этот иконостас, необычный по строению и составу образов, произвел на местных художников большое впечатление. В Казани в ряде сохранившихся иконостасов XIX в. сень над царскими вратами украшена композицией «Тайная вечеря», восходящей к фреске Леонардо да Винчи из трапезной мон-ря Санта-Мария-делле-Грацие в Милане (1495-1498): в иконостасе главного престола ц. Ярославских чудотворцев на Арском кладбище, в иконостасе Никольского (Николо-Низского) собора на ул. Б. Проломная (ныне ул. Баумана). Воспроизведение фрески Леонардо также получило чрезвычайное распространение в искусстве малых форм: с 30-40-х гг. резные деревянные иконы на подобный сюжет выпускали мастера Киево-Печерской лавры, а позднее и подмосковного Сергиевского Посада (ныне г. Сергиев Посад) (см.: Давыдова Е. В. Миниатюрная резьба мастеров Сергиева Посада кон. XIX - нач. XX вв.: худож. и технологические особенности // ИХМ. 2004. Вып. 8. С. 227).
Особое место занимает убранство казанской ц. во имя Ярославских чудотворцев на Арском кладбище. Каменный храм с 2 престолами возник в 1796 г., в 1831 и 1843-1844 гг. был перестроен и приобрел 3 престола - во имя Ярославских князей-чудотворцев, во имя свт. Николая Чудотворца, во имя свт. Льва, папы Римского (Пинегин. 1890. С. 409; видимо, позднее этот престол был посвящен также прав. Марфе, и появился престол во имя свт. Никифора, патриарха К-польского, см. описание работы Е. В. Липакова: Республика Татарстан: Правосл. памятники. 1998. С. 20-21). Храм не был закрыт, и в нем сохранились иконы 2-й четв. XIX в. С кон. 20-х гг. XX в. в храм были перенесены мн. святыни К. и Т. е. (рака свт. Гурия, Казанского чудотворца, иконы из городских и монастырских церквей Казани, Свияжска), из-за чего были изменены составы старинных иконостасов в приделах. Стиль икон из сохранившихся придельных иконостасов близок к академическим живописным традициям рубежа XVIII и XIX вв.: светлые фоны с голубыми небесами, симметричные композиции с антикизирующей архитектурой голубых и розовых оттенков, сложный колорит одежд с применением фиолетовых, малиновых, кремовых тонов, тонкая и обильная разделка золотым ассистом. На иконах фигуры древних святителей К-поля и Рима, папы Льва и патриарха Никифора отличаются стройностью, благообразием, святые смотрят вверх, спокойны и полны достоинства.
Внутренний вид ц. Ярославских чудотворцев на Арском кладбище. Фотография. 2011 г.В 1-й пол. XIX в. для приходских церквей Казани (Никольских (Ляпуновской и Вешняковской), Георгиевской, Вознесенской, Владимирского собора) работало немало крепостных мастеров, из них известны Никифор Андреев, Григорий Артемьев, Николай Волков, Александр Григорьев, Флавиан Колосов, Ефим Платонов, Петр Пономарёв, Ардалион Соколов, Иван Севрюгин (Малов. 1884. С. 155-156). Профессиональным иконописцем был дворовый человек П. И. Депрейса Андрей Тимофеев. В 1832 г. он написал иконы для 4-ярусного иконостаса вновь выстроенного Троицкого собора Раифского монастыря «живописным искусством на древний греческий вкус», а также выполнил роспись стен собора согласно программе, предложенной ему настоятелем мон-ря игум. Амвросием - с развернутым циклом Страстей Христовых в алтаре и сюжетами из ВЗ и НЗ назидательного характера. Работа Тимофеева в Троицком соборе Раифского монастыря - редкий для казанских храмов пример целостного живописного ансамбля, когда монументальная роспись и иконы принадлежат кисти одного художника. Мастерство Тимофеева было, по-видимому, оценено по достоинству, т. к. 2 года спустя он вновь работал в Раифском мон-ре (Он же. 1880. С. 25-28; Ключевская. 2009. С. 57-58). Другой профессиональный мастер, Ф. Д. Колосов, из крепостных игум. Софии (Болховской) казанского Богородицкого мон-ря, в нач. XIX в. работал для Богородицкой обители, в 1803 г.- для Владимирского собора в Казани, в 1806 г.- для Казанского имп. ун-та (Малов. 1884. С. 155-156. Примеч. 1; Ключевская. 2009. С. 37).
Крещение евреев в Казани в 1845, 1846 и 1847 гг. Фрагмент иконы. 40-е гг. XIX в. (НМРТ)Памятником миссионерской деятельности древнего Спасо-Преображенского монастыря следует считать икону «Крещение евреев в Казани в 1845, 46 и 47 годах» работы неизвестного художника (НМРТ). Икона традиционно написана на доске, на обороте скреплена шпонками (не раскрыта и не реставрирована). По художественному исполнению напоминает произведения в духе школы А. Г. Венецианова: с кремлевского холма спускается крестный ход к деревянной купальне на берегу р. Булак. Под слоем потемневшей олифы Казанский кремль представляется воздушным, полупризрачным; фантастичен облик еще не восстановленных после пожара 1815 г. храмов. Благодаря каллиграфической надписи, исполненной золотом, икона рассматривается как исторический документ, фиксирующий события 1845-1847 гг., когда в результате духовных бесед с настоятелем Спасо-Преображенского мон-ря архим. Климентом (Можаровым) «ко Христу» были обращены неск. сот молодых военных кантонистов - евреев по происхождению (исследование на базе архивных материалов см.: Алексеев И. Е. Еврейский крест: История обращения в православие евреев в Казанской епархии в 1820-1850-х гг. Каз., 2005. С. 104-118). Памятником этих же событий была икона 1847 г. с образом арх. Михаила «живописной работы в резном вызолоченном киоте», вложенная в Спасо-Преображенский монастырский собор и помещенная на 1-й юж. «колонне». Ее сопровождала надпись на серебряной пластинке: «Небесных воинов архистратигу от земных воинов царя русскаго благодарение за дивные дела Божии, совершившиеся в казанских батальонах военных кантонистов в 1845, 46 и 47 годах» (Лебедев. 1895. С. 45). Такая деталь, как перечисление точных дат массового обращения, позволяет думать, что икона могла быть исполнена тем же мастером, который написал «Крещение евреев...», или в его кругу.
Вероятно, с периодом романтизма в русской культуре связано появление портретных галерей в крупных монастырях. Из настоятельского корпуса казанского Богородицкого монастыря происходят портреты патриарха Иоасафа (XIX в.?) и поясная персона инокини Марфы с надписью: «Матушка убиеннаго царевича Демитрия Иоанновича, Мария Федоровна» (XIX в.). Не исключено, что оттуда же происходят живописные портреты XVIII-XIX вв. настоятелей К. и Т. е.- архиеп. Амвросия (Подобедова), митр. Филарета (Амфитеатрова), архиеп. Владимира II (все - ГМИИРТ; Русское искусство. 2005. № 806, 830, 848, 910. С. 210, 212, 215, 219, 230).
В числе крупных художественных событий 2-й пол. XIX в. следует назвать монументальные росписи кафедрального Благовещенского собора в Казани, исполненные артелью Н. Л. Сафонова в академической манере (1869-1870, восстановлены в 2001-2005). Тогда же были открыты остатки росписей кон. XVII в.; их изводы оказали влияние на росписи др. храмов: изображение Троицы Новозаветной в виде «Сопрестолия» повторено на своде трапезной ц. во имя Ярославских чудотворцев на Арском кладбище. В духе академической живописи были исполнены росписи Никольского (Николо-Низского) храма (освящен в 1887), среди композиций, посвященных чудесам и деяниям свт. Николая Чудотворца, встречается повторение картины И. Е. Репина «Спасение трех мужей от казни». Иконы писали в стиле академической живописи, испытавшей влияние искусства передвижников, напр. «Благовещение, с евангелистами и символами» с надписью на обороте: «В память 31 марта 1878 года» (НМРТ). На рубеже XIX и XX вв. настоятели К. и Т. е. принимают меры, чтобы разместить в храмах епархии изображения местных святынь и чудотворцев. Вероятнее всего, что эта инициатива исходила от архиеп. Арсения, совершившего ряд поездок по епархии (1897-1898; см.: Обозрение. 1898) и отправившего письмо с отчетом в Святейший Синод. К числу таких разработанных «стандартных» изображений почитаемых Казанских святых и казанских святынь можно отнести образы, написанные в академической живописной манере: идентичные изображения свт. Гурия в росписи трапезной свияжского Успенского собора и на иконе из Спасо-Преображенской ц. в с. Б. Кабаны (Лаишевский р-н Республики Татарстан), а также икона мч. Авраамия Болгарского (Успенский Зилантов мон-рь).
Благовещение Пресв. Богородицы, с евангелистами и их символами. Икона. 2-я пол. XIX в. (НМРТ)Во 2-й пол. XIX в. иконописное дело все более приобретало характер цехового ремесла и Казань стала крупным центром его развития в пределах Ср. Поволжья. По документам Казанской ремесленной управы (НАРТ. Ф. 377), в списках мастеров серебряного цеха, к к-рому были приписаны живописцы и иконописцы, число последних было значительно. Помимо местных цеховых в Казани работали иконописцы из Псковской, Ярославской, Московской, Владимирской губерний. Среди них были ученики АХ, Московского уч-ща живописи, ваяния и зодчества, Арзамасской школы живописи А. В. Ступина. Были и такие, как «бродячий иконописных дел мастер Спиридон Иванов», чье ремесло вынудило Казанскую духовную консисторию выпустить указ (15 июня 1876) с предписанием священникам К. и Т. е., касавшимся Иванова, к-рого «как не имеющего никакой способности в этом искусстве не допускать к работам по церковной иконописи во вверенных их смотрению церквах» (Изв. по Казанской епархии. 1877. № 1. С. 7). Крупные иконописные мастерские (А. Семёнова, Т. Т. Гагаева, П. А. Ковалинского, Н. М. Сафонова, С. Я. Спиридонова, Н. М. Пухова) работали не только в К. и Т. е., но и в соседних губерниях, экспонировали свои работы на Казанских ремесленных и научно-промышленных выставках 80-90-х гг. XIX в., где получали награды. Мастерская Н. М. Сафонова, представителя известной династии иконописцев из с. Палех Вязниковского у. Владимирской губ. (ныне поселок Ивановской обл.), выполняла роспись кафедрального Благовещенского собора (Разумов. 1871; Яблоков. 1909. С. 19). В 1914 г. сыновья Н. М. Сафонова пожертвовали в древлехранилище Церковного историко-археологического об-ва К. и Т. е. 2 картины - копии фресок, обнаруженных на плафоне в средней части собора. Совместно с Г. О. Чириковым Н. М. Сафонов участвовал в реставрации росписей свияжского Успенского собора, проводившейся под наблюдением проф. Казанского ун-та Д. В. Айналова (фрески фактически были переписаны). Мастерская Т. Т. Гагаева (1836-1889) писала иконы «в строго византийском стиле» для иконостаса кафедрального Благовещенского собора в 1855 г. (Яблоков. 1909. С. 13), для иконостаса перестроенной Никольской (Николо-Вешняковской) ц. в 1867 г., поновляла иконы Петропавловского собора, иконы для ц. Вознесения Господня, для домовой ц. во имя Богородицы «Неопалимая Купина» при городской больнице; 38 икон для иконостаса Никольской ц. с. Тавели (Никольское) Мамадышского у. (ныне Тавели Мамадышского р-на Республики Татарстан); для свияжского Успенского мон-ря в 1861 г. 2 иконы свт. Германа чудотворца «для благословения от обители кому-либо из важных особ» (НАРТ. Ф. 237. Оп. 33. Д. 1. Л. 56). Для Кизического мон-ря мастерская С. Я. Спиридонова в 1870-1879 гг. писала новые иконы, в т. ч. храмовую икону Кизических мучеников, поновляла старые, выполняла работы по «орнаментировке окраски соборного храма» (НАРТ. Ф. 141. Оп. 87. Д. 26. Л. 68); крупнейшей работой мастерской были иконы «по золотому фону фрязского письма» для вновь выстроенного 3-престольного Воскресенского храма (освящен в 1890) (Ключевская. 2011). Мастерская П. А. Ковалинского в 90-х гг. XIX в.- 1900-х гг. исполняла гл. обр. заказы для церквей уездных городов и сел Казанской и близлежащих губерний: для ц. Богоявления в г. Арске, ц. во имя прп. Сергия Радонежского в с. Н. Услон Свияжского у. (ныне Верхнеуслонского р-на Республики Татарстан), для Никольской ц. с. Новопоселенная Тулба Мамадышского у. (ныне Чарли Кукморского р-на Республики Татарстан). За пожертвования в церковь с. Татарская Тулба (1898) Ковалинскому была объявлена «архипастырская его высокопреосвященства благодарность и преподано Божье благословение» (Изв. по Казанской епархии. 1898. № 1. С. 5).
Рождество св. Иоанна Предтечи, с деяниями. Икона. XVIII в. (НМРТ)Иконописные мастерские были также местом обучения ремеслу, их владельцы нередко являлись знатоками и коллекционерами икон. Н. М. Пухов экспонировал на Казанской ремесленной и сельскохозяйственной выставке в 1886 г. свою коллекцию икон, датируемую тогда XIV-XV вв. Из дневника знатока казанской старины Н. Я. Агафонова известно о совместных с Пуховым посещениях заседаний Об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те. Собрания икон во 2-й пол. XIX в. стали появляться не только у частных лиц, прежде всего старообрядцев-купцов, но и при образовательных учреждениях, напр. в Музее древностей и искусств Казанского имп. ун-та (создан в 1886; см.: Сыченкова. 2002. С. 131). Из этого собрания, вошедшего в 20-30-х гг. XX в. в состав Центрального городского музея ТАССР (ныне НМРТ), происходит икона «Рождество прор. Иоанна Предтечи, с деяниями» (XVIII в.), исполненная в традициях палатного письма и в стиле иконописных центров В. Поволжья.
Иконописные мастерские и школы существовали в 6 жен. мон-рях: казанском Богородицком, свияжском Иоанно-Предтеченском, козмодемьянском Троицком (основан в 1877) и Богородице-Сергиевском (основан в 1886, ныне территория Йошкар-Олы), Введенском Вершино-Сумском в Козмодемьянском у. (основан в 1898, ныне в Горномарийском р-не Республики Марий Эл), Куженерском Свято-Никольском (основан в 1901, на территории совр. пос. Куженер Республики Марий Эл). Школы при мон-рях создавались не только для нужд обители (написание раздаточных икон богомольцам и паломникам, подарки высоким особам, посетившим монастырь), но и для церквей, гл. обр. сельских, а также для создания богослужебных предметов. Во 2-й пол. XIX в. крупнейшая школа существовала при казанском Богородицком мон-ре: живописная с чеканным отделением, золотошвейная, ризошвейная, белошвейная (открыта в 1867; см.: Малов. 1879; Ключевская Е. П. Рукодельная школа Казанского Богородицкого жен. мон-ря // ПС. 2010. Вып. 2(20). С. 154-158). В 1878 г. здесь было 50 учениц; мастерские выполняли заказы для храмов и монастырей К. и Т. е. В 1876 г. руководившей живописным классом Е. З. Мандрыке была объявлена признательность епархиального начальства «за усердие» (единственное сохранившееся произведение Е. З. Мандрыки - полотно «Монахиня» (1871, ГМИИРТ - см.: Рус. искусство. 2005. С. 43). В разные годы живописной мастерской мон-ря заведовали: рясофорная послушница из дворян Н. А. Таршина (воспитанница мон-ря с 1886) и мон. Анатолия (в миру Анна Васильевна Уськова, с 1909 монахиня). Ризошвейной мастерской руководила мон. Людмила (в миру Татьяна Петровна Хашева, в мон-ре с 1891). В живописной мастерской были исполнены иконы для иконостаса домовой ц. Введения во храм Пресв. Богородицы при земской школе для образования народных учительниц (освящена в 1877), нек-рые иконы для монастырской больничной Крестовоздвиженской ц., для бронзовых царских врат кафедрального Благовещенского собора; в 1870 г. поновлялись иконы 4 евангелистов, «писанные на железе», в простенках 3-го яруса монастырской колокольни; писали иконы для сельских церквей. Мастерицами казанского жен. Богородицкого монастыря была исполнена «небольшая, но драгоценная плащаница живописной работы, убранная серебряной парчою, камнями и жемчугом» для церкви 1-й казанской муж. гимназии. Архиеп. Арсению при посещении живописной мастерской (3 марта 1898) были поднесены 2 иконы: «писаная по золотому чекану от старших мастериц» и «писаная масляными красками - от младших» (Изв. по Казанской епархии. 1898. № 1. С. 299; Обозрение. 1898. С. 56). На Казанской научно-промышленной выставке (1890) от Богородицкого монастыря были представлены светские и церковные предметы: икона Казанской Божией Матери с шитой золотом ризой, шитый золотом переплет книги с вензелем, содержащий описание явления иконы Казанской Божией Матери, которые с благословения свт. Павла, архиеп. Казанского и Свияжского, были поднесены Императорской чете. Мастерские получали такие награды выставочного комитета, как почетный отзыв «За превосходную работу риз и шитье золотом» и большую серебряную медаль «За хорошее качество живописи на иконах». Меньше сведений о работах монахинь свияжского Иоанно-Предтеченского (бывш. Троице-Сергиева) монастыря. В расходной монастырской книге за 1838-1862 гг. под 20 июня 1850 г. упоминается о выдаче послушнице Ирине Ивановой «за употребление ею золота и других материалов при вышивке воздухов по малиновому бархату денег серебром 25 р.» (НАРТ. Ф. 310. Оп. 13. Л. 1, 62). В иконописной мастерской писали иконы прп. Сергия Радонежского по подобию чудотворной иконы сер. XVI в. (1873, ц. святых Константина и Елены, Свияжск). По сведениям монастырских ведомостей (70-е гг. XIX - 20-е гг. XX в.), в казанском Богородицком монастыре 11-14 монахинь и послушниц несли живописное послушание, в свияжском Иоанно-Предтеченском - менее 10 (НАРТ. Ф. 310. Оп. 64. Д. 2. Л. 18-38).
Среди профессиональных художников, работавших по церковным заказам во 2-й пол. XIX в., были выпускники АХ, преподаватели Казанской художественной школы - И. А. Денисов (1867-1928), Г. А. Медведев (1868-1944) (Ключевская. 2009. С. 28, 45). Денисов исполнил роспись Крестовоздвиженской ц. 1-й мужской гимназии, вместе с Медведевым расписал ц. во имя святых Кирилла и Мефодия. В 1901 г. Медведев писал иконы в ц. свт. Варсонофия при Новых университетских клиниках. О характере этой церковной живописи сведений не сохранилось. Е. П. Фирсов, окончивший живописное отделение Казанской художественной школы в 1899 г., создал эскизы для росписи часовни у Спасской башни Казанского кремля (ныне в ГМИИРТ) в «национальном» направлении стиля модерн - единственный пример в К. и Т. е.
Свт. Гурий Казанский. Фрагмент иконы «Святители Варсонофий, Гурий». 1-я пол. XIX в. (НМРТ)О мастерах, работавших в Свияжске в XIX в., сохранились фрагментарные сведения: в 1-й пол. XIX в. крепостной графов Паниных иконник Григорий Петров поновлял иконы Божией Матери и свт. Николая Чудотворца в храмах Успенского монастыря (НАРТ. Ф. 237. Оп. 33. Д. 1. Л. 108 об.). По докладу архим. Мартирия была поновлена наружная роспись на аттиках Успенского собора и Вознесенской ц. монастыря (1857) отпущенным на волю бывш. крепостным помещика г-на Геркена с. Юматова Свияжского у. (ныне Верхнеуслонского р-на). Свияжский мещанин живописец Иван Герасимов там же поновлял в 1862 г. древнюю икону свт. Германа в рост, получив за работу 6 р., и написал 13 подносных икон свт. Германа (Там же. Л. 47 об., 133). В 1847 г. в Иоанно-Предтеченском мон-ре работал Григорий Артемьев, поновлявший старые и писавший новые иконы, «всего 52 лика» (НАРТ. Ф. 310. Оп. 13. Д. 1. Л. 37 об.); в 1854 г. казанский мещанин Аверьян Игнатьев Зимин расписал своды Сергиевского храма «с изображением облаков и разных ликов» (Там же. Л. 98); в 1861 г. Константин Перацкий сделал 2 хоругви с изображением Богоявления и Казанской Божией Матери на одной и святых Сергия и Никона Радонежских на другой (Там же. Л. 140). В 1884 г. свияжские монастыри заказывали ростовским мастерам П. И. Кузнецову и А. С. Фуртову «финифтовые» иконы свт. Германа. Архим. Вениамин заказал московскому иконописцу Михаилу Рогожкину икону на кипарисовой доске по золоту с чеканной рамой (НАРТ. Ф. 237. Оп. 46. Д. 3. Л. 39 об., 69, 204). Последней крупной работой в Свияжске была роспись нового собора в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», осуществленная в 1914 г. на средства московского фабриканта С. С. Мечникова. Сохранились иконы XIX в., происходящие из Свияжска: «Апостолы Петр и Павел» (в раме) (1848); «Свт. Герман, Казанский и Свияжский, и Анастасия» (ХIХ в.). В стиле модерн были написаны иконы для иконостаса собора в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»: «Пророки Илия и Елисей», «Пророки Даниил и Исаия», «Святые Герман и Варлаам» (кон. ХIХ - нач. ХХ в., все - ГМИИРТ).
Со 2-й пол. XIX в. мн. храмы в К. и Т. е. (как и по всей России) получали, как правило, в дар от частных жертвователей или в благодарность за приношения иконы, созданные в художественных мастерских афонских монастырей. В Троицкий собор женского монастыря в Царёвококшайске была прислана икона Божией Матери «Скоропослушница» из афонского монастыря Дохиар на благословение вновь открытой женской обители (Стариков, Левенштейн. 2001. С. 82). Были востребованы иконы с образом вмч. Пантелеимона, написанные в Русском Пантелеимоновом мон-ре. Такая икона с частицей мощей, к-рая была вложена в золоченый ящичек, вделанный в доску, была прислана в Черемисский Михаило-Архангельский мон-рь (Там же. С. 59), в Макариевский муж. мон-рь близ Свияжска (ныне в казанской ц. Ярославских чудотворцев на северной стене трапезной). В Казанско-Богородицком мон-ре Цивильска почитали икону вмч. Пантелеимона из Русского Пантелеимонова мон-ря, присланную в память чудесного спасения имп. Александра III и августейшей семьи 17 окт. 1888 г.; перед ней каждую пятницу местный причт служил молебен с чтением акафиста вмч. Пантелеимону (Обозрение. 1898. С. 364). В Черемисский Михаило-Архангельский мон-рь в 1876 г. была прислана по просьбе игум. Паисия икона Божией Матери из Русского Пантелеимонова мон-ря (Стариков, Левенштейн. 2001. С. 59). Настоятелю К. и Т. е. из Грузии архиеп. Павлом (Лебедевым), бывшим еп. Кахетинским и Карталинским, экзархом Грузии (1882-1887), была привезена икона «Апостол Павел» из поясного деисусного чина (ГМИИРТ), вероятно визант. мастера XIV в. (согласно надписи красным карандашом на обороте). В собрании (ГМИИРТ) сохранился живописный «Проскинитарий» (1842), написанный в Иерусалиме с изображением ряда св. мест и храма Гроба Господня.
Иконы 2-й пол. XIX - нач. XX в. свидетельствуют о почитании в К. и Т. е. святых и чудотворных икон, особо чтимых в др. регионах. В верхнем храме казанского Петропавловского собора, у левого клироса, находится икона Божией Матери «Взыскание погибших» в киоте, в изданиях 2-й пол. XIX в. названная как «новая» и «Споручница грешных» (Малов. 1884. С. 23; Пинегин. 1890. С. 375). Особенности ее извода указывают на повторение иконографии образа, почитавшегося в самарском Раковском жен. мон-ре или в московской ц. Рождества Христова в Палашах: соприкосновение ликов, переплетенные пальцы рук Богоматери, обнимающих Младенца Христа, сидящая поза Богородицы (подробнее см. «Взыскание погибших» икона Божией Матери). Стиль иконы отличается утонченностью рисунка и колорита, напоминает работы не столько мастеров московской Оружейной палаты XVII в., сколько итал. Проторенессанса. Икона была написана в Москве по заказу Д. Н. Бонческула, к-рый прислал ее в Казань как список с принадлежавшей ему иконы «Споручница грешных» (1847, во 2-й пол. XIX в. в московской ц. Николы в Хамовниках) и просил не накладывать на икону ризы. В столице, вероятно, была написана икона «Праведная Анна Кашинская» (нач. XX в., НМРТ), связанная с прославлением древней святой в 1909 г. Особое значение иконы подчеркивает то, что она имела драгоценный оклад и бархатную «сорочку».
В нач. XX в. в К. и Т. е., как и в целом по России, получили широкое распространение расхожие «подфолежные» и хромолитографированные иконы, а также иконы на жести фабрик А. Жако и В. Бонакера (Москва), что привлекло внимание к вопросам сохранения традиций национального правосл. художественного наследия. Эти задачи собирались решать, создав в Казани «Школу-мастерскую возрождения русской иконописи им. Н. К. Рериха» по инициативе А. Ф. Мантеля, художника, художественного критика и коллекционера, не раз анонсировавшего ее открытие в местной периодической печати. Известно о переписке Мантеля с Н. К. Рерихом, но сведений о деятельности школы не найдено.
Сохранились сведения об иконах XVIII - нач. XX в., включавших мощи. В каменном храме во имя прп. Кирилла Белозерского в с. Каймары (1723), возведенном в поместье ген.-майора М. Н. Кудрявцева и освященном митр. Тихоном, теплый храм имел приделы во имя кн. Александра Невского и свт. Мефодия Патарского (св. патрона строителя церкви), в храмовые иконы были вложены мощи (Обозрение. 1898. С. 269). Иконы с мощами присылали в городские храмы и новые монашеские обители. В казанской Никольской (Николо-Гостиной) ц. находилась икона прп. Сергия Радонежского, написанная в Троице-Сергиевой лавре худож. И. М. Малышевым; в изображение епитрахили была врезана часть от гроба святого (Малов. 1884. С. 36). В Богородицкую ц. при больнице на ул. Грузинской в Казани ктитором Таршиным была в 1859 г. пожертвована небольшая икона свт. Митрофана Воронежского с частицей мощей, вставленная в раму с клеймами чудес от его мощей (Там же. С. 67-68). Иконы-мощевики предназначались для 2 кряшенских (крещено-татарских) общин - муж. Трехсвятительского скита при казанском Спасо-Преображенском мон-ре в Лаишевском у. (с 1911 - отдельный мон-рь) и жен. Покровской просветительской общины в Мамадышском у. (официально с февр. 1911), созданных стараниями еп. Мамадышского Андрея (Ухтомского). Драгоценным достоянием этих монастырей стали иконы с образами свт. Иоанна Златоуста и вмц. Параскевы Пятницы с мощами, которые носили в крестные ходы (Молчанов Н. Порядок следования святых икон с частицами св. мощей в Покровскую просветительную крещено-татарскую жен. общину Мамадышского у. Казанской губ. // Изв. по Казанской епархии. 1909. № 17. Офиц. отд. С. 480-481; Алексеев. 2010. С. 56-58). О важном значении обители на рубеже XIX и XX вв. свидетельствуют и др. иконы: икона Казанской Божией Матери «живописной работы», подаренная прп. Иоанном Кронштадтским в 1908 г. через еп. Андрея (Ухтомского); образ ап. Андрея Первозванного с частицей его мощей; образ свт. Иоанна Златоуста с частицей мощей (пожертвован Н. П. Оброниальской), образ вмц. Параскевы Пятницы с частицей мощей (пожертвован М. Е. Трефиловой), образ молящегося на камне прп. Серафима Саровского, написанный «на том самом камне, на котором он молился» (некогда полученный из Дивеевского мон-ря и ставший келейным для свт. Владимира, архиеп. Казанского). Бытовали иконы, освященные на мощах новых святых, напр. образ свт. Феодосия Черниговского, пожертвованный в 1909 г. А. П. Косых (Отчет о Покровской просветит. крещено-татарской жен. общине. Каз., 1910. С. 10-11; Алексеев. 2010. С. 56); подобная же икона св. Феодосия Черниговского, «новоявленного чудотворца, освященная на его гробнице» была написана на средства купца Н. П. Курбатова в кон. XIX в., находилась в Казанско-Богородицком монастыре г. Цивильска (Обозрение. 1898. С. 364-365).
Серебряников в Казани XIX в. работало много: в 1839 г. было учтено 36 серебряников, 9 ювелиров и 1 бриллиантщик. Мастерская Ф. Е. Чернышёва работала в 1824-1876 гг. По сведениям К. В. Харламповича, архиерейский служитель Василий Голубев создал серебряные ризы для икон в Георгиевской ц. и ц. арх. Михаила. Ряд монограммистов известны по чеканным окладам икон в собрании музеев и действующих церквах Казани. Среди них были люди разных сословий: купцы, мещане, крестьяне. Как правило, они владели небольшими мастерскими (не более 6 учеников и подмастерьев). Не прекращались работы по украшению казанских и свияжских храмов. В 3-й четв. XIX в. на средства благотворительницы Н. И. Саврасовой для свияжского Успенского собора было сделано серебряное облачение на престол чеканной работы с различными изображениями весом 1,5 пуда «с лишком» и, кроме того, серебряные ризы на иконы в «царских вратах» и все «местные» иконы (Яблоков. 1907. С. 84-85). Постепенно были обновлены многие храмы Казани, пострадавшие от пожара 1815 г.: в Успенском соборе было собрано горелого серебра 1 пуд 5 фунтов (Малов. 1884. С. 88). Облачения и утварь поступали в качестве пожертвований из др. епархий: в кафедральный Благовещенский собор - от вятского кафедрального собора. Металлическое облачение изящной чеканной работы на главный престол собора было сделано на пожертвования Н. И. Саврасовой московским мастером Орловым. Бронзовый позолоченный футляр с зеркальными стеклами работы того же мастера был выполнен на средства казанского купца И. Т. Лихачёва. Согласно описанию, облачение на престол украшали композиции на сюжеты НЗ, фигуры св. отцов, Казанских святителей и древних рус. святых - князей Бориса и Глеба, преподобных Антония и Феодосия Печерских (Никанор (Каменский), архиеп. Казанский сб. статей. Каз., 1909. С. 431).
Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. ювелиры и серебряники в Казани составляли 1,4 % общего числа ремесленников (иконописцы составляли 0,15%), старшиной серебряного цеха был И. А. Фатьянов. По «Книгам для записи торгово-промышленных заведений с золотыми и серебряными изделиями Казанского пробирного округа» значится более 60 мастерских, в которых мастера-серебряники работали с наемными рабочими и учениками (НАРТ. Ф. 377, 298). В ассортименте продукции мастерских наряду с ювелирными изделиями и столовым серебром важное место занимало производство церковной утвари и иконных риз. Материал (золото и серебро) приобретался гл. обр. в Москве, реже - за границей. Среди наиболее крупных мастерских были мастерская А. Н. Рукавишникова (1865-1918), к-рая была награждена большой серебряной медалью Казанской научно-промышленной выставки 1890 г. «За хорошее производство серебряных изделий»; мастерская И. Е. Разумова (1877-1918), имевшая золотую медаль той же выставки; мастерская А. А. Прохорова (1898-1915), награжденная бронзовой медалью Казанской научно-промышленной выставки 1880 г.; мастерская И. М. Коренкова (1862?), получившая малую серебряную медаль Казанской научно-промышленной выставки 1890 г. «За высокое качество риз на образа». Целиком на чеканке риз и изготовлении церковной утвари специализировались казанские мастерские Андрея Петрова, Василия Ганюхина, Арсения Прохорова, Федора Павлова, Александра Рукавишникова, Валериана Каменского, Михаила Крупорушникова. Их произведениям присущи черты т. н. русского или визант. стиля.
Мастерские серебряников были в уездных городах: в Чистополе - 6, в Елабуге - 2, в Свияжске, Тетюшах, Бугульме - по 2. По количеству работы уездные мастера значительно уступали казанским, зачастую мастера не имели «именников», работы производили гл. обр. по заказам церквей, технология производства была архаичной. В XIX в. конкуренцию казанским мастерским составляли крупные московские фирмы. Нередко в церковных описях упоминаются сосуды, Евангелия, кресты «сазиковской работы»: в дворцовой Введенской ц. в Казанском кремле, в Петропавловском соборе, в Николо-Гостиной ц., во Владимирском соборе (Малов. 1884. С. 9, 33, 49). Благотворители, напр. свияжская помещица Н. И. Саврасова, предпочитали московских мастеров.
В кон. XIX в. производство дешевых серебряных изделий приобрело характер промысла в ряде уездов Казанской губ.: Мамадышском, Козмодемьянском, Лаишевском. Давним центром развития ювелирного и серебряного дела было с. Рыбная Слобода. В производстве было занято большое число работников, мужчин и женщин: по данным 1886 г., только серебряников было более 150 чел. Население Рыбной Слободы составляли переселенцы из Новгорода и Рязани, видимо принесшие с собой исконные технологические и художественные приемы обработки металла. Промысел со временем приобрел семейный характер - мастерство передавалось по наследству, напр., династия ювелиров Яриных существовала более 350 лет. Значительное место в ассортименте изделий занимало изготовление крестов для «инородцев». В 1909 г. в Рыбной Слободе Казанским губ. земством была учреждена учебная художественно-ремесленная мастерская (Ключевская Е. П. Рыбнослободская художественно-ремесленная мастерская // Татарская энциклопедия. Каз., 2010. Т. 5. С. 163-164). Одно из заседаний Центрального совета по мелкой промышленности Казанского губ. земства (12 дек. 1913) было посвящено обсуждению развития промысла церковной утвари в с. Рыбная Слобода (НАРТ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 54).
Среди уникальных иконостасов был иконостас домовой Крестовоздвиженской ц. Казанского ун-та (утрачен в нач. 20-х гг. XX в.): рама в форме лат. креста размещалась над царскими вратами и была заполнена живописными картинами работы петербургского худож. В. Ф. Чухломина (Малов. 1884. С. 44-45). По желанию М. Л. Магницкого (попечителя Казанского учебного округа) архитектурное решение должно было повторять облик домовой церкви министра народного просвещения А. Н. Голицина, для чего в С.-Петербург был командирован архит. П. Г. Пятницкий (Дульский. 1914. С. 143). Им же исполнен иконостас храма-памятника в честь Нерукотворного образа Спасителя в виде 4-колонного дорического портика - яркий образец стиля ампир (Памятник над братской могилою воинов, павших при взятии Казани в 1552 г.: Ист. очерк / Сост.: П. А. Пономарев. Каз., 1910 2). К др. примерам стиля ампир относился несохранившийся иконостас домовой церкви Родионовского ин-та благородных девиц в Казани, сооруженный по проекту архит. И. П. Бессонова (1839-1841) (Ермолаева. 1916).
Для исполнения особо ответственных заказов на иконостасные работы обращались к услугам мастеров из др. городов. При восстановлении после пожара 1815 г. иконостаса кафедрального Благовещенского собора при архиеп. Амвросии иконостас и резьбу для него выполнял московский мастер Быковский, позолоту и окраску - Гавриил Львов (1817) (Яблоков. 1909. С. 19). Резной с позолотой иконостас Троицкого собора Раифского мон-ря (1832) был сооружен по проекту губ. архитектора А. К. Шмидта арзамасским резчиком Алексеем Гавриловым Старогородским, к-рый позже делал в Раифском монастыре иконостасы в 3-престольном храме во имя иконы Грузинской Божией Матери (1841) (Малов. 1880. С. 25).
Нередко иконостасы возводились на средства жертвователей, в числе к-рых были представители купеческих фамилий: вызолоченный иконостас Успенского собора в Казани (1854) был устроен на средства купца Никитина; иконостас ц. во имя иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» при земской больнице (1854) пожертвован С. Е. Александровым; 3-ярусный, с витыми колонками и резьбой иконостас Германовского придела в соборе свияжского Успенского мон-ря сооружен на средства Н. И. Саврасовой. В университетскую ц. Крестовоздвижения (1825) или Никольскую ц. Порохового завода (1853) иконостасы были присланы из С.-Петербурга. По преданию, иконостас придельного храма в честь Нерукотворного образа Спасителя теплой Никольской (Николы Тульского) ц. в казанском Богородицком мон-ре, пожертвованный обер-прокурором Святейшего Синода кн. А. Н. Голициным, «был устроен из одного сияния, или золотых лучей, исходящих от иконы «Воскресения Христова», помещавшейся в верхней части иконостаса» (Малов. 1884. С. 21).
Иконостасное дело носило характер цехового ремесла. В XIX - нач. XX в. были известны местные мастера: А. А. Баташов, автор резного с позолотой иконостаса (1902) домовой ц. во имя кн. Александра Невского при Александровской больнице; Х. Безруков, согласно книге для записи расхода церковных сумм свияжского Иоанно-Предтеченского монастыря, в 1847 г. перестроил в Иоанно-Предтеченском приделе Сергиевской ц. иконостас с позолотой и с прорезными клеймами, покрасил и покрыл лаком иконы этого придела, расписал весь придел красками, для месячных святцев исполнил «тумбу с резной и вызолоченной рамой и еще две вызолоченные рамы»; в 1848 г. исполнил для храмовой иконы Иоанна Предтечи «тумбу с рамой вызолоченной на полимент» (НАРТ. Ф. 310. Оп. 13. Д. 1. Л. 34 об., 37 об., 40). М. И. Гуситников, согласно расходной книге того же мон-ря за 1854 г., очищал в Сергиевском храме 2 иконостаса и покрывал их «серебряной землей», а также золотил 2 большие рамы «в коих помещены иконы Нерукотворного Спаса и Божией Матери» (Там же. Л. 98). Мастер Прянин в 1901 г. исполнил иконостас для вновь выстроенного храма в с. Бирлибашах Свияжского у. (ныне с. Берлибаш Кайбицкого р-на Республики Татарстан). Иконостасные мастерские становились экспонентами Казанских научно-промышленных выставок, завоевывали почетные отзывы и медали разного достоинства.
Прор. Захария. Икона. 1-я четв. XVIII в., 2-я пол. XIX в. (Петропавловский собор в Казани)Крупнейшая мастерская в Казани по производству иконостасов, известная за пределами епархии, принадлежала М. А. Тюфилину (50-80-е гг. XIX в.). Помимо К. и Т. е. мастерская исполняла работы для церквей в Муроме, Арзамасе, Мамадыше, Чистополе, Козмодемьянске, а также в сельских церквах в Нижегородской, Уфимской, Вятской губерниях, в церквах Спасского, Лаишевского, Свияжского, Ядринского, Козмодемьянского, Чистопольского, Царёвококшайского, Цивильского, Мамадышского уездов Казанской губ. В Казани мастерская установила 17 иконостасов в приходских и домовых храмах. В резьбе иконостаса ц. в честь Нерукотворного образа Спасителя у Спасской башни Казанского кремля, приписанной к военному округу, использованы воинские атрибуты и знамена. Благодаря мастерской Тюфилина распространились дубовые резные иконостасы без левкаса, золочения и краски в псевдорус. и визант. стиле, как, напр., исполненные по проекту архитектора Г. В. Розена иконостас Воскресенского собора (1890) и полуовальный дубовый с резьбой иконостас домовой церкви при 2-классной женской школе с. Надежина Спасского у. Казанской губ. (1902). Мастерская Тюфилина занималась восстановительными работами, напр. иконостаса Петропавловского собора. В 60-80-х гг. XIX в. мастерская принимала участие в губ. и всероссийских выставках, неизменно получала награды и похвальные листы (Ведомость работам произведенным иконостасных дел мастером Михаилом Александровичем Тюфилиным с начала основания мастерской // Казанская ремесленная сельско-хозяйственная выставка 1886 г. Ремесленный отд. Каз., 1886. С. 8-10; Ключевская. 2009. С. 101-102). Известны в К. и Т. е. были и новинки, такие как майоликовые иконостасы Товарищества Кузнецова (в домовой церкви казанской 2-й муж. гимназии).
В 30-х гг. XX в. подавляющее число иконостасов было утрачено. Сохранились иконостасы XIX в.: в казанских ц. во имя Ярославских чудотворцев на Арском кладбище, в Никольском (Николо-Низском) соборе, в Петропавловском соборе, в Казанско-Богородицкой ц. пос. Царицыно (в черте Казани), в Смоленско-Богородицкой ц. с. Аркатова Пестречинского р-на, в Казанско-Богородицкой ц. в с. Б. Фролово Буинского р-на, в Спасо-Преображенской ц. в с. Б. Кабаны Лаишевского р-на, в Иоанно-Предтеченской ц. в с. Костенееве Елабужского р-на, в Петропавловской ц. в пос. Гари (в черте г. Зеленодольска). Среди мастеров «иконоуборных дел», позолотчиков, мастеров шитья известны В. Богомолов, А. М. Русаков, П. Брусьянов, А. Гаврилов, М. Поляков, А. П. Чеботарёв, И. А. Колокольников, награжденный малой серебряной медалью Казанской научно-промышленной выставки 1890 г. «За хорошую работу шитых золотом богослужебных предметов». Иконоуборный мастер А. С. Спепанов экспонировал церковную утварь и ризы для икон на XVI Всероссийской выставке 1896 г. в Н. Новгороде (Ключевская. 2009. С. 99).
Интересное явление в развитии церковного искусства представляли собой мастерские казанского Богородицкого мон-ря (Там же. С. 100-101). Игумении заботились о художественном облике обители, развивали традиц. рукоделия. «Попечением» игум. Софии (Болховской) соборный храм в 1807 г. «строением, иконостасом, иконным и стенным расписанием совершенно окончен, и как ризницей весьма богатой, напрестольною одеждой, лампадами, подсвечниками, так и всей утварью церковной тогда же снабжен и местные образа дорогими каменьями, жемчугом и окладом золотым украшены». Под рук. мон. Софии (Болховской) в 1789 г. для ризы на чудотворную икону Грузинской Божией Матери в Раифском мон-ре были употреблены персид. и кафимский жемчуг, бриллианты и алмазы для короны, из более чем 50 уральских цветных камней (аметистов, яхонтов и др.) сделаны звезды в убрусе и др. украшения. Эта риза не раз обновлялась и всегда - мастерицами казанского жен. Богородицкого мон-ря: в 1829 г. «усердием и трудами» игум. Евпраксии, воспитанницы арзамасского Алексеевского мон-ря, риза на чудотворной иконе была вновь перенизана «с большим против прежнего искусством и прочностью». Ей же игум. Амвросий Раифского мон-ря после обновления Троицкого собора (1834) поручил снизать жемчужные ризы на заклиросные иконы Казанской, Смоленской, Тихвинской и Виленской Божией Матери. Заботами игум. Евпраксии об устройстве иконостаса в теплой монастырской Никольской ц. (Николы Тульского) приглашены были мастера из Арзамаса (Малов. 1879. С. 20-21). В 1867 г. при мон-ре была открыта рукодельная школа, выполнявшая заказы для мн. храмов и мон-рей К. и Т. е. По монастырским ведомостям 10-х гг. XX в., ок. 30 монахинь несли послушание в золотошвейной мастерской и менее 10 - в чеканной (НАРТ. Ф. 484. Оп. 67. Д. 1).
Бытование не только разнообразных колоколов, очепных, средних, зазвонных, но и «самобойных» часов в Свияжске и Казани зафиксировано в 60-х гг. XVI в. Ни в XVI в., ни позже Казань не принадлежала к центрам колокололитейного дела. Когда в «пожарное время» (1672) были разбиты колокола Благовещенского собора, для переливки их были присланы в 1675 г. мастера, по-видимому, из Москвы, среди них - «мастер Харитонко Иванов с ученики: с Якушком Мясниковым, да с Мишкой Павловым, да с Григорием Евфимовым, да с Якушкой Леонтьевым» (Платон (Любарский). 1868. С. 79). Известно, что пострадали 12 колоколов, из к-рых большой был вылит при митр. Матфее, воскресный, жалованный Иоанном IV, литой, сделанный при митр. Ермогене в 108 (1600) г., повседневный, жалованный Иоанном IV, 5 красных, 3 зазвонных. На рубеже XVII и XVIII вв. в Казани также не было колокольных литейщиков. На указ Петра I описать в Казани и округе колокола с указанием их веса протопресвитер Благовещенского собора Иван Степанов с причтом отвечали, что «на колоколах вес не обозначен, в соборных бумагах записей о том нет, самим им тех колоколов сметить не в обычай», ибо они велики, «а колокольных мастеров в Казани никого нет и сметить некому» (Ключевская. 2009. С. 112).
В нач. XIX в. было 2 колокололитейных завода братьев Астраханцевых. На заводе Ивана Астраханцева были отлиты колокола для Владимирского собора (в 1804 - Малов. 1884. С. 141), Георгиевской и Грузинской Божией Матери церквей в Казани. Илья Астраханцев делал колокола для Варваринской и Воскресенской церквей в Казани, для Введенской ц. в с. Девликееве Казанского у., после пожара 1815 г. переливал колокол для казанского Богородицкого мон-ря. Отрывочные сведения сохранились о колоколах завода П. Н. Корюкова (40-е гг. XIX в.) и Л. С. Рукавишникова (30-е гг. XIX в.) (Ключевская. 2009. С. 113). Подавляющее число бытовавших в церквах К. и Т. е. колоколов было произведено на ярославских, нижнеломовских, чебоксарских, московских заводах; много было колоколов, изготовленных на заводе Бакулевых в г. Слободском Вятской губ.). В 1898 г., спустя год после открытия архитектурного отделения, под рук. К. Л. Мюфке в Казанской художественной школе были созданы ученические проекты колоколов по заказу одного из местных литейных заводов. В кон 20-х - нач. 30-х гг. XX в. с закрытием и разрушением церквей большинство колоколов было утрачено. Единственный колокол, по сведениям краеведа Г. В. Фролова, не покидавший своего места,- вечевой всполошный колокол Спасской башни Казанского кремля.
- Рубрики
- Ключевые слова
- См.также
- АБАКАНСКАЯ И ХАКАССКАЯ ЕПАРХИЯ Русской Православной Церкви
- АБХАЗСКАЯ ЕПАРХИЯ ГРУЗИНСКОГО ЭКЗАРХАТА см. Сухумо-Абхазская епархия
- АЗОВСКАЯ МИТРОПОЛИЯ образована в 1700 г.
- АЗОВСКОЕ ВИКАРИАТСТВО Ростовской епархии, учреждалось дважды