КОНСТАНТИНОВ ДАР

Представления о К. д. основываются на раннесредневек. соч. «Постановление Константина» (Constitutum Constantini). Исследователи выделяют в тексте 2 части: «Исповедание» (Confessio), в котором от лица императора повествуется о его обращении ко Христу и приводится исповедание веры, и «Дарение» (Donatio) с указанием властных функций, привилегий и имущества, полученных Римской Церковью от имп. Константина Великого. «Постановление Константина» адресовано «святейшему и блаженнейшему отцу отцов Сильвестру, епископу и папе города Рима, и всем его преемникам, которые будут восседать на престоле блаженного Петра до скончания века», а также епископам всего мира (in universo orbe terrarum), подчиненным Римской кафедре «в соответствии с настоящим нашим императорским постановлением» (per hanc nostram imperialem constitutionem). Причиной издания акта названо обращение имп. Константина в христ. веру, совершившееся благодаря апостолам Петру и Павлу усилиями папы Сильвестра. Приведено пространное исповедание веры, основанное гл. обр. на Никео-Константинопольском Символе веры, которое имп. Константин получил от папы Сильвестра (см.: Stürner. 1969); император призывает всех своих подданных хранить и распространять эту веру. Далее в сочинении повествуется о том, как император обратился ко Христу: когда Константин заболел проказой, врачи оказались бессильны помочь ему, и языческие жрецы посоветовали императору искупаться в крови невинных младенцев. По имп. приказу собрали множество младенцев, но Константин, не в силах вынести рыданий матерей, велел отдать им детей. Ночью Константину явились апостолы Петр и Павел и возвестили, что Господь желает вознаградить его за проявленное милосердие: император должен был встретиться с Римским папой Сильвестром, скрывавшимся от гонителей на горе Серапт (Соракт, ныне Соратте, близ Рима), и последовать его указаниям. Во время беседы с Константином папа показал ему изображения Петра и Павла, в которых тот узнал явившихся ему апостолов. Совершив длительное покаяние в Латеранском дворце, император принял крещение и исцелился от проказы. Из наставлений папы Сильвестра Константин узнал, что Христос даровал ап. Петру, ставшему «основанием» Церкви, власть «вязать и решить» как на земле, так и на небе.

Папа Римский Сильвестр I показывает имп. Константину икону апостолов Петра и Павла. Роспись ц. Сан-Пьетро-а-Градо близ Пизы. Худож. Д. Орланди. Нач. XIV в.

Согласно «Постановлению Константина», после крещения император созвал «сатрапов», сенаторов, «оптиматов» и весь римский народ и заявил, что папа Римский как «наместник князя апостолов» и «представитель Сына Божия на земле» должен иметь соответствующую его статусу власть и достоинство (potestatem et gloriae dignitatem). Римская кафедра должна была обладать первенством (ut principatum teneat) перед 4 др. «важнейшими престолами» (praecipuas sedes) - Антиохийским, Александрийским, К-польским и Иерусалимским, равно как и перед епископскими кафедрами всего мира. Папа Римский как предстоятель христ. общины, основанной ап. Петром в Риме, где пострадал ап. Павел, обладал высшей церковной юрисдикцией. В Латеранском дворце император построил базилику Спасителя с баптистерием и велел почитать этот храм как «вершину и главу церквей всего мира» (caput et verticem omnium ecclesiarum in universo orbe terrarum). Также были возведены церкви во имя св. апостолов Петра и Павла; эти храмы были богато украшены и получили земельные владения в Иудее, Греции, Азии, во Фракии, в Африке, Италии и «на различных островах». В благодарность за познание истины, крещение и исцеление от проказы имп. Константин даровал апостолам Петру и Павлу в лице «отца нашего блаженного Сильвестра, верховного понтифика и вселенского папы города Рима» (summo pontifici et universali urbis Romae papae) и его преемников Латеранский дворец, а также имп. инсигнии - «диадему, то есть корону с нашей головы», фригий (frygium), супергумерал, или лорос (superhumerale videlicet lorum), пурпурную хламиду, алую тунику, все предметы облачения императора и его свиты и прочие знаки власти и высшего достоинства. Клирики Римской Церкви получили статус, равный статусу патрициев и консулов, поэтому они могли носить одеяния придворной стражи, в т. ч. особую обувь (calciamenta uti cum udonibus). Преподнеся папе Сильвестру имп. головной убор - фригий, закрывавший тонзуру, «венец», который папа носил в память о мученичестве ап. Петра, имп. Константин из почтения к апостолу исполнял обязанности конюха (strator) Сильвестра и держал поводья папского коня. Желая еще больше возвеличить Папский престол, император кроме «достоинства земной власти и славы могущества» (terreni imperii dignitas et gloriae potentia) передал г. Рим, Италию и все зап. страны (Romae urbis et omnes Italiae seu occidentalium regionum provincias, loca et civitates) под власть (potestati et ditioni) папы Сильвестра и его преемников, закрепив эту уступку законодательным актом и подтвердив особые права Римской Церкви. Поскольку земной властитель не мог пребывать там, где находился первосвященник, глава всех христиан (principatus sacerdotum et christianae religionis caput), имп. Константин покинул Рим и построил в «Византийской провинции» новую столицу, названную его именем, «чтобы там земной император обладал властью». В заключение Константин призывает своих преемников, императоров, их «сатрапов», «оптиматов», сенат и всех людей на земле соблюдать изданный им закон и чтить привилегии Римской Церкви. Согласно «Постановлению Константина», составленный императором документ дарения, датированный 30 марта, 4-м консульством имп. Константина (315) и консульством Галликана (317), был возложен Константином на гробницу ап. Петра.

Крещение папой Римским Сильвестром I имп. Константина. Роспись апсиды ц. Сан-Сильвестро в Тиволи. Нач. XIII в. Время, место и цели создания «Постановления Константина» остаются предметом дискуссий. Трудно определить исторический контекст сочинения; ни одна из гипотез, высказывавшихся исследователями, не была основана на твердых доказательствах. В средние века «Постановление Константина» было известно в ряде версий, в т. ч. значительно переработанных: в издании Х. Фурманна учтено более 100 рукописей с разными редакциями этого сочинения, возникшими не позднее сер. XI в. (Das Constitutum Constantini. 1968. S. 20-41). Фурманн выделил 6 основных редакций, наиболее ранними из них являются «франкская версия» и «пространная лжеисидорова редакция».

Древнейшая рукопись «франкской версии» - сборник формул из франц. аббатства Сен-Дени (Paris. lat. 2777. Fol. 43r - 61v; изд.: Formulae. 1886). Совр. исследователи вслед за В. Левисоном полагают, что сборник был составлен незадолго до кончины аббата Фардульфа (792-806); рукопись датируется нач. IX в. (см.: Levison. 1919; Idem. 1924. P. 160; Goodson, Nelson. 2010. P. 452-453; мнение Ш. Уильямса, к-рый датировал манускрипт кон. IX в. (Williams. 1964. P. 459-460), ошибочно). Фурманн определил, что «франкская версия» - самая ранняя редакция «Постановления Константина» (Fuhrmann. 1966. S. 65-92; Das Constitutum Constantini. 1968. S. 8-11). Т. о., уже в нач. IX в. «Постановление Константина» было известно франкам. В составе «Лжеисидорова собрания» (см. Лжеисидоровы декреталии) сохранились 2 редакции текста - пространная (изд. по ркп. Vat. lat. 630. Fol. 74r - 76r, сер. IX в.: Williams. 1964) и краткая, содержащая только 1-ю часть текста («Исповедание»). Во 2-й пол. IX в. с «Постановлением Константина» были знакомы франк. авторы - еп. Эней Парижский («Книга против греков» (868) - PL. 121. Col. 758) и архиеп. Адон Вьеннский (Хроника Адона (ок. 870) - PL. 123. Col. 92). Об «эдикте» имп. Константина, передавшего Рим папе Сильвестру и основавшего новую столицу - К-поль, упоминал также архиеп. Гинкмар Реймсский (Hinkmar von Reims. De ordine palatii / Hrsg. Th. Gross, R. Schieffer. Hannover, 1980. S. 56-57. (MGH. FontIur; 3)).

Важнейший источник «Постановления Константина» - составленное не позднее V в. соч. «Деяния Сильвестра» (BHL, N 7725-7742); на нем основано повествование об исцелении императора и о его обращении ко Христу. Согласно Левисону и Фурманну, автор текста опирался гл. обр. на древнейшую версию «Деяний Сильвестра» (версия А 1), но использовал и более позднюю редакцию (В 1), предположительно созданную в VI в. (Levison. 1924. P. 458-464; Fuhrmann. 1959; о «Деяниях Сильвестра» см.: Pohlkamp W. Textfassungen, literarische Formen und geschichtliche Funktionen der römischen Silvester-Akten // Francia. Sigmaringen, 1992. Bd. 19. N 1. S. 115-196; Canella T. Gli «Actus Silvestri»: Genesi di una leggenda su Costantino imperatore. Spoleto, 2006). «Постановление Константина» представлено как рим. законодательный акт, хотя обладает признаками, характерными для раннесредневековых грамот (дипломов) (Gandino. 2009. P. 1-2). В связи с этим высказывалось мнение, что идея этого сочинения была заимствована из «Деяний Сильвестра», где говорится, что имп. Константин, приняв христианство, издал ряд законов в пользу Церкви, в т. ч. «даровал Римской Церкви и ее понтифику привилегию: чтобы во всей Римской империи духовенство признавало его главой, как судьи признают своим главой царя» (priuilegium ecclesiae Romanae pontificique contulit, ut in toto orbe Romano sacerdotes ita hunc caput habeant sicut omnes iudices regem - Mombritius B. Sanctuarium seu Vitae Sanctorum. P., 19102. T. 2. P. 513). По-видимому, «Постановление Константина» являлось своего рода «реконструкцией» имп. закона, о существовании к-рого упоминалось в «Деяниях Сильвестра» (Loenertz. 1974. P. 240-244).

Папа Римский Сильвестр I слева от трона Богоматери. Декорация оратория Сан-Никола в комплексе Латеранского дворца. Гравюра с утраченной росписи. 1130–1134 гг.

В кон. XIX-XX в. большинство исследователей в целом придерживались гипотезы П. Шеффера-Бойхорста, поддержанной и уточненной Левисоном, Э. Каспаром и Фурманном (Scheffer-Boichorst. 1889; Caspar. 1914; Idem. 1935; Levison. 1924; Fuhrmann. 1973), в соответствии с которой создание «Постановления Константина» было вызвано необходимостью легитимировать формирование суверенного Папского гос-ва (Римской республики) в сложных политических условиях (разрыв отношений Папского престола с Византией, конфликты с лангобардами, стремление установить прочные связи с франк. правителями). Др. исследователи отмечали, что составители «Постановления Константина» стремились подчеркнуть особое положение Рима как духовного и политического центра Запада (Arnaldi. 1986; Idem. 1987) или обосновать значение Папского престола как хранителя и защитника христ. веры (Goodson, Nelson. 2010. P. 455).

Согласно Шефферу-Бойхорсту, текст «Постановления Константина» был составлен скорее всего в канцелярии папы Павла I (757-767). Исследователи усматривали в тексте параллели с посланиями папы Павла I кор. Пипину Короткому и его сыновьям (Codex Carolinus. 12-43 // MGH. Epp. T. 3. P. 507-558; см.: Levison. 1924. P. 160). Так, в «Постановлении Константина» папа Сильвестр назван «просветителем» имп. Константина (illuminatore nostro), а в послании Павла I кор. Пипину Короткому - «просветителем христианской веры» (Christianorum illuminator fidei - MGH. Epp. T. 3. P. 469-657); приближенных лангобардского герцога Павел I называл «сатрапами», а в «Постановлении Константина» так именуются приближенные рим. императора. Согласно жизнеописанию папы Стефана II (III) (752-757), предшественника Павла I, кор. Пипин Короткий (как и имп. Константин в «Постановлении Константина») шел рядом с конем понтифика во время визита Стефана II в королевство франков (vice stratoris... iuxta eius sellarem properavit - LP. T. 1. P. 447). Вероятно, при Павле I в Риме укрепилось почитание св. Сильвестра: понтифик основал монастырь святых Стефана и Сильвестра (Сан-Сильвестро-ин-Капите), в который были перенесены мощи папы Сильвестра. Кор. Пипин Короткий передал этому мон-рю обитель св. Сильвестра на горе Соракт (Codex Carolinus. 42 // MGH. Epp. T. 3. P. 554-556; см. также привилегию папы Павла I аббату Леонтию и насельникам мон-ря святых Стефана и Сильвестра: MGH. Conc. T. 2. Pars 1. P. 64-71).

Нек-рые исследователи, указывая на возвеличение в «Постановлении Константина» Латеранской базилики, полагали, что текст был составлен не папскими нотариями, а одним из младших клириков храма. В таком случае «Постановление Константина» являлось лишь сказанием об основании Латеранской базилики - кафедрального собора Рима, 1-го христ. храма, построенного имп. Константином Великим. Возможно, клирики намеревались начертать этот текст на стене базилики как наставление паломникам (Huyghebaert. 1979). Эта гипотеза позволяет объяснить расхождения между идеями, изложенными в «Постановлении Константина», и офиц. концепцией папского примата, к-рой придерживались в Римской курии (согласно этой концепции, привилегии Папского престола были основаны на «Петровом служении» (Мф 16. 18-19), а не на распоряжениях светских правителей). Среди аргументов в пользу рим. происхождения текста - выражение «pro concinnatione luminariorum» (букв.- «ради возжжения светильников»), встречающееся не только в «Постановлении Константина», но и в посланиях Римских пап VIII в. Так обозначались доходы от земельных владений, на к-рые приобретали масло для освещения рим. церквей (Arnaldi. 1987; Gandino. 2009. P. 10).

Мн. исследователи находили аллюзии на «Постановление Константина» в рим. документах 2-й пол. VIII в. Так, папа Адриан I в послании кор. Карлу Великому (май 778) упоминал о щедрости имп. Константина, «возвысившего» Римскую Церковь (elevata atque exaltata est) и уступившего ей власть над странами Запада (potestatem in his Hesperiae partibus largiri dignatus - Codex Carolinus. 60 // MGH. Epp. T. 3. P. 587; см.: Fuhrmann. 1973. P. 281-285). Тринитарная формула в начале «Постановления Константина» (uno ex eadem sancta Trinitate), восходящая к теопасхитскому выражению «один из Святой Троицы» (unus de sancta Trinitate - ACO I. T. 4. Vol. 1. P. 216), использовалась также в актах Римского Собора 769 г. (MGH. Conc. T. 2. Pars 1. P. 79). Исследователи полагают, что она оказала влияние на догматические формулировки, включенные в акты Римского Собора 798 г. (MGH. Conc. T. 2. Pars 1. P. 202-204; см.: Fuhrmann. 1973. P. 264-268; Hehl. 1991). Возможно, титул имп. Константина, приведенный в «Постановлении Константина», послужил образцом для титула имп. Карла Великого в капитулярии о разделе империи франков («Divisio regnorum» от 6 февр. 806 - MGH. Capit. T. 1. P. 126; см.: Schlesinger. 1963. S. 200-204).

На основании этих данных можно предположить, что «Постановление Константина» было составлено между 754 г. (путешествие папы Стефана II (III) во Франкское королевство) и 778 г. (послание папы Адриана I кор. Карлу Великому; см.: Gandino. 2009. P. 7), скорее всего в годы понтификата Павла I или Стефана III (IV) (768-772) (Raspanti. 2004). Высказывалось мнение, что автором текста был некий греч. монах-иконопочитатель, к-рый между 761 и 800 гг. жил в рим. мон-ре святых Стефана и Сильвестра; создавая подложный закон имп. Константина в пользу Римской Церкви, он стремился укрепить позиции папы Римского в конфликте с визант. императором, однако был недостаточно хорошо осведомлен об офиц. концепции папского примата (Loenertz. 1974. P. 244-245). По др. версии, «Постановление Константина» было написано на греч. языке папой Львом III (795-816) и вскоре переведено на латынь (Ohnsorge. 1966; критику этой гипотезы см.: Loenertz. 1974. P. 199-200). Среди возможных авторов текста называли также Анастасия Библиотекаря (Faussner. 2000).

Некоторые исследователи отрицали рим. происхождение «Постановления Константина» и считали, что текст был создан в гос-ве франков. Наиболее подробное обоснование этой гипотезы предложил Й. Фрид, указавший на то, что аргументы в пользу рим. происхождения «Постановления Константина» основаны на косвенных свидетельствах. Согласно Фриду, составитель «Постановления Константина» был недостаточно осведомлен о реалиях церковной жизни Рима и опирался гл. обр. на письменные источники. Так, он безосновательно отождествил папский паллий с лором (предмет облачения визант. императора - шарф, которым оборачивали тело поверх одеяния) и с амиктом (см.: Loenertz. 1974. P. 202-203). Церемониальный головной убор папы в виде высокой конической митры в раннее средневековье обозначали словами «camelaucum», «regnum» и «corona», тогда как использованный в «Постановлении Константина» термин «frigium» стал известен в Риме лишь с XII в. Из др. знаков достоинства рим. клира составителю текста были известны только туфли с белыми чулками и белая конская попона (Fried. 2007. P. 57-60; о туфлях см.: Loenertz. 1974. P. 201-202; Idem. 1976. S. 410). Сведения о земельных владениях и драгоценностях, к-рые имп. Константин подарил важнейшим церквам Рима, скорее всего восходят к перечню даров императора, включенному в жизнеописание папы Сильвестра в Liber Pontificalis (Fried. 2007. P. 60-62).

Согласно Фриду, «Постановление Константина» трудно вписать в исторический контекст, к-рый предлагало большинство исследователей,- обострение конфликта Папского престола с Византией и политическое сближение с правителями франков. Фрид попытался установить точное значение терминов «potestas» и «ditio» (легитимная власть, право собственности), которыми в тексте обозначены полномочия папы в западной части Римской империи. Вопреки толкованиям средневековых канонистов и сторонников двух мечей теории в «Постановлении Константина» не говорится о светской власти папы Римского. Кроме столицы империи, переданной под контроль духовенства во главе с папой, император подарил Сильвестру и его клирикам только символы власти (ad imitationem imperii nostri), но не властные полномочия (imperium, regnum). В «Постановлении Константина» четко различаются высшая духовная власть Церкви, т. е. Папского престола (sedes sacratissima beati Petri), и уступавшая ей по значению светская власть императора. Как отметил Фрид, в сборнике из Сен-Дени (формула 3, приписанная папе Иоанну IV) словом «ditio» была обозначена духовная власть ап. Петра и папы Римского как его преемника (Formulae. 1886. P. 498), словом «potestas» - юрисдикция епископа (Ibid. P. 499-500; см. также: Goodson, Nelson. 2010. P. 452-455). Т. о., в «Постановлении Константина» говорится о церковной юрисдикции папы Римского как верховного первосвященника во всем мире (princeps cunctis sacerdotibus totius mundi) и прежде всего на Западе. Так понимали К. д. и франк. авторы IX в., к-рые признавали светскую власть папы только над Римом (Fried. 2007. P. 39-49). Подчеркивая разницу между духовной и светской властью, составитель «Постановления Константина» утверждал, что император удалился из Рима и основал новую столицу на Востоке. Предания об основании К-поля были известны франкам в т. ч. из сочинений Альдхельма Малмсберийского (имп. Константин увидел во сне безобразную старуху, превратившуюся в прекрасную девушку, облачил ее в пурпурный плащ и увенчал диадемой; узнав об этом сне, папа Сильвестр объяснил, что император должен отстроить Византий и сделать его столицей империи - Aldhelmi De virginitate. 25 // Aldhelmi Opera / Ed. R. Ehwald. B., 1919. P. 257-260. (MGH. AA; 15)). Среди росписей имп. дворца в Ингельхайме были сцены, изображавшие отъезд имп. Константина из Рима и основание новой столицы (Fried. 2007. P. 50-51). Возможно, представление об имп. Константине как об идеальном правителе-христианине, к-рый заботился о нуждах Церкви, предоставил ей обширные привилегии и построил множество храмов, прежде всего в Риме, восходило в т. ч. к посланию папы Адриана I кор. Карлу Великому (778) (MGH. Epp. T. 3. P. 585-587; см.: Ewig E. Das Bild Constantins des Grossen in den ersten Jahrhunderten des abendländischen Mittelalters // Idem. Spätantikes und fränkisches Gallien: Gesammelte Schriften (1952-1973) / Hrsg. H. Atsma. Zürich, 1976. Bd. 1. S. 74-113).

Согласно Фриду, рукописная традиция «Постановления Константина» указывает на то, что текст был создан во Франкском гос-ве, скорее всего в аббатствах Корби или Сен-Дени. Из Сен-Дени происходит древнейший рукописный текст «Постановления Константина» в составе сборника формул, основными темами к-рого являются власть папы Римского над Вселенской Церковью и подобающее отношение светской власти к Церкви (Fried. 2007. P. 69-72). Не позднее сер. IX в. текст был включен в состав Лжеисидоровых декреталий, к-рые Фрид вслед за К. Цехиль-Эккесом приписывал аббатам мон-ря Корби Вале (826-831) и Пасхазию Радберту (843/4-851) (см.: Zechiel-Eckes K. Ein Blick in Pseudoisidors Werkstatt: Stud. zum Entstehungsprozess der falschen Dekretalen // Francia. 2001. Bd. 28. N 1. S. 37-90; Idem. Auf Pseudoisidors Spur oder Versuch, einen dichten Schleier zu lüften // Fortschritt durch Fälschungen?: Ursprung, Gestalt und Wirkungen der pseudoisidorischen Fälschungen / Hrsg. W. Hartmann, G. Schmitz. Hannover, 2002. S. 1-28).

Фрид связывал «Постановление Константина» с борьбой за власть в империи Каролингов и с церковно-политическими убеждениями аббата Валы. Вместе с Хильдуином, аббатом Сен-Дени (814-840), Вала примкнул к противникам имп. Людовика Благочестивого, намеревавшегося разделить империю между сыновьями. По свидетельству Пасхазия Радберта, ученика Валы и автора его биографии (Dümmler E. Radbert's Epitaphium Arsenii // APAW: PhHK. 1900. Bd. 2. S. 1-98), Вала обвинял Людовика Благочестивого в небрежении обязанностями государя, включавшими заботу о единстве империи и соблюдение прав Церкви. Император не только пытался расчленить империю, но и потворствовал мирянам, нарушавшим каноническое право, захватывавшим епископские кафедры и мон-ри. Междоусобные конфликты в империи Каролингов вызвали обеспокоенность папы Григория IV, который в 833 г. прибыл во Франкское гос-во с миротворческой миссией. Однако Людовик Благочестивый и его сторонники, в т. ч. мн. епископы, отказались принять понтифика и даже пригрозили низложить его за самовольное вмешательство в политическую борьбу (quia non vocatus venerat). Аббат Вала и его помощник Пасхазий Радберт, напротив, поддержали Григория IV и даже вручили папе некие сочинения его предшественников, в к-рых обосновывалось учение о власти (auctoritas et potestas) ап. Петра: понтифик имел право «судить всех и не быть никем судимым», предпринимать любые действия ради мира Церкви и укрепления христ. веры (Ibid. S. 84). В послании папы Григория IV франк. епископам (833), предположительно написанном архиеп. Агобардом Лионским, утверждалось, что понтифик обладает властью над душами людей, к-рая превосходит власть императора (maius esse regimen animarum, quod est pontificale, quam imperiale, quod est temporale - Agobardus Lugdunensis. Ep. 17 // MGH. Epp. T. 5. P. 228). Противники Людовика Благочестивого подчеркивали значение папы Римского как главы Вселенской Церкви, к-рый вправе призвать императора к порядку и напомнить ему об обязанностях христ. государя. Стремление укрепить позиции церковной иерархии во главе с папой Римским, освободить Церковь от вмешательства мирян и произвола светской власти проявилось в создании Лжеисидоровых декреталий, а также, по мнению Фрида, «Постановления Константина». Основной темой этого сочинения Фрид считал идею высшей духовной власти, унаследованной понтификом от ап. Петра и превосходившей светскую власть императора. Франк. авторы представляли папу Римского обладателем верховной юрисдикции по делам, связанным с «незыблемостью христианской веры» (fidei Christianorum stabilitas) и со справедливым устройством христ. общества (ср. послание папы Григория IV «епископам Галлии, Европы, Германии и всех провинций» о прощении Альдрика, еп. Ле-Манского - MGH. Epp. T. 5. P. 72-81). При обосновании своих церковно-политических убеждений франк. авторы нередко прибегали к фальсификации источников. Возможно, сочинения неких древних понтификов, подаренные Валой и Пасхазием Радбертом папе Григорию IV, были подложными декреталиями, впоследствии включенными в «Лжеисидорово собрание». После кончины Пасхазия Радберта мон. Ратрамн из Корби обвинил его в подделке творений св. отцов (см.: Lambot C. L'homélie du Pseudo-Jérôme sur l'Assumption et l'Évangile de la nativité de Marie d'après une lettre inédite d'Hincmar // RBen. 1934. T. 46. P. 265-282). К фальсификации церковных преданий был причастен и аббат Хильдуин: в Житии св. Дионисия Парижского (BHL, N 2172-2175) он подробно обосновал ложное отождествление этого святого с Дионисием Ареопагитом и включил в текст вымышленный рассказ о видении папы Стефана II во время посещения им аббатства Сен-Дени в 754 г. (MGH. SS. T. 15. Pars 1. P. 2-3). По мнению Фрида, среди этих исторических фальсификаций было и «Постановление Константина», к-рое могло быть составлено в нач. 30-х гг. IX в. в Корби или в Сен-Дени. При его создании использовались различные редакции «Деяний Сильвестра», акты Римских Соборов 769 и 798 гг., папские послания и другие документы, доступные насельникам обоих мон-рей. Согласно Фриду, способ использования источников в «Постановлении Константина» имеет сходство с «мозаичной техникой» составителей Лжеисидоровых декреталий, в текст которых искусно вплетены цитаты из подлинных текстов и аллюзии на них (Fried. 2007. P. 88-109).

Противники гипотезы о франкском происхождении «Постановления Константина» отрицали сходство текста с Лжеисидоровыми декреталиями (напр.: Fuhrmann H. Einfluss und Verbreitung der pseudoisidorischen Fälschungen. Stuttg., 1973. Bd. 2. S. 364-372). К. Г. Шон указал на существенные расхождения между этими текстами. Так, в «Постановлении Константина» утверждается, что Римский епископ получил высшую церковную власть от имп. Константина, тогда как в Лжеисидоровых декреталиях подчеркивается, что духовная власть папы исходила от Христа. В «Постановлении Константина» говорится о 5 патриарших кафедрах (praecipuas sedes), а в Лжеисидоровых декреталиях - только о 3 патриархатах (Римском, Александрийском и Антиохийском) (Decretales. 1863. P. 83). Лит. стиль и способы использования источников в «Постановлении Константина» и в Лжеисидоровых декреталиях существенно отличаются. К. Гудсон и Дж. Нельсон также отвергли предположение Фрида о связи между «Постановлением Константина» и Лжеисидоровыми декреталиями, но согласились с тем, что причины создания текста следует искать во взаимоотношениях папы Римского с франкскими правителями из династии Каролингов. Согласно Гудсон и Нельсон, основная тема «Постановления Константина» - сотрудничество понтифика как предстоятеля Вселенской Церкви с императором как с защитником веры; эта тема приобрела актуальность в годы, предшествовавшие имп. коронации Карла Великого (800). О «дружбе» (amicitia) и «союзе» (pactum), взаимной духовной и материальной поддержке говорилось в эпитафиях папы Адриана I, составленных Алкуином и еп. Теодульфом Орлеанским, в письме Карла Великого папе Льву III (796 - Alcuin. Ep. 93 // MGH. Epp. T. 4. P. 136-138) и в надписи на вотивной короне, подаренной рим. базилике св. Петра папой Римским Адрианом I. В этих текстах подчеркивается, что граница между духовной и светской властями установлена Самим Христом, поэтому папа Римский и король (император) должны помогать друг другу ради благополучия Церкви и всех христиан, несмотря на то что сферы их деятельности различны. В качестве иллюстрации церковнополитических представлений, изложенных в «Постановлении Константина», Гудсон и Нельсон предложили рассматривать мозаики триклиния (зала для приемов), построенного в 90-х гг. VIII в. по указанию папы Льва III в комплексе Латеранского дворца. В центральной апсиде триклиния был изображен Христос в окружении апостолов; справа находилось изображение ап. Петра, к-рый вручал паллий Льву III и знамя (vexillum) Карлу Великому (надпись: «Блаженный Петр, ты даруешь жизнь папе Льву, даруешь победу королю Карлу»). Слева от апсиды предположительно была помещена фигура Христа на троне, вручавшего знамя имп. Константину и ключи папе Сильвестру. Эта композиция находилась в плохом состоянии уже к нач. XVII в., и рим. антикварии (А. Массарелли, Дж. Гримальди, Н. Алеманни) предлагали ее различные интерпретации. В 1624-1625 гг. по указанию кард. Франческо Барберини мозаики были отреставрированы, а после разрушения триклиния в сер. XVIII в. их перенесли на новое здание. По мнению Гудсон и Нельсон, создание мозаик триклиния и составление текста «Постановления Константина» были связаны с возрождением имперской идеи в Риме незадолго до имп. коронации Карла Великого, и тогда «Постановление Константина» следует датировать 2-й пол. VIII в., скорее всего ближе к 800 г. Лангобард Фардульф, назначенный аббатом Сен-Дени, доставил текст во Франкское королевство, где он был включен в сборник формул, а затем - в «Лжеисидорово собрание» (Goodson, Nelson. 2010).

Самый ранний пример использования «Постановления Константина» для обоснования привилегий Папского престола связан с имп. коронацией кор. Оттона I в 962 г. По указанию папы Иоанна XII кардинал-диакон Иоанн «по прозвищу Изувеченные Пальцы» (Iohannes diaconus cognomento Digitorum mutilus) изготовил «подлинный» манускрипт «Постановления Константина», написанный золотыми буквами. Через неск. лет Иоанн впал в немилость. Бежав из Рима, он нашел убежище при дворе императора и открыл правду о фальшивой рукописи. Эти сведения приведены в грамоте имп. Оттона III папе Сильвестру II (1001), где подчеркивается, что высшая светская власть на Западе принадлежит императору, поэтому понтифик не вправе самостоятельно распоряжаться земельными владениями в Италии (Die Urkunden der deutschen Könige und Kaiser. Hannover, 1893. Bd. 2. Tl. 2: Die Urkunden Otto des III. S. 818-820. N 389. (MGH. Dipl. Reg. Imp.; T. 2. Pars 2); см.: Ullmann. 1970. P. 239-243). По мнению Фурманна, кард. Иоанн переработал текст «Постановления Константина»; составленная им редакция (А 3) сохранилась в рукописи Bamberg. Staatsbibl. Can. 4. Fol. 3-6v (ок. 1000) (Fuhrmann. 1966. S. 128-162; Das Constitutum Constantini. 1968. S. 11-13, 22; Zeillinger. 1988; Miethke. 2006. S. 261-262).

В XI в. на «Постановление Константина» обратили внимание деятели григорианской реформы. При папе Льве IX (1049-1054) Гумберт, кардинал-епископ Сильва-Кандиды († 1061), составил новую редакцию текста (Das Constitutum Constantini. 1968. S. 15-17). В нее были внесены небольшие изменения, призванные подчеркнуть легитимность светской власти папы Римского над странами Запада, к-рую имп. Константин Великий уступил папе Сильвестру и его преемникам. Представители Римской курии использовали «Постановление Константина» в полемике с греками. Так, пространная выдержка из текста приведена в послании папы Льва IX К-польскому патриарху Михаилу I Кируларию от 2 сент. 1053 г. в качестве иллюстрации тезиса о «царственном священстве святого Римского апостольского престола» (Acta et scripta quae de controversiis ecclesiae Graecae et Latinae saeculo undecimo composita extant / Ed. C. Will. Lpz.; Marburg, 1861. P. 72-74; см.: Krause. 1983). О К. д. говорится в формуле клятвы на верность папе Римскому, приведенной в послании папы Григория VII (март 1081 - Das Register Gregors VII / Hrsg. E. Caspar. B., 1923. Bd. 2. S. 576. (MGH. EpSel. T. 2. Pars 2)). По мнению исследователей, во 2-й пол. XI в. под влиянием К. д. обряд папской коронации стал претерпевать изменения и сблизился с ритуалом коронации императора (Schramm P. E. Die Imitatio imperii in der Zeit des Reformpapsttums // Idem. Kaiser, Könige und Päpste. Stuttg., 1970. Bd. 4. H. 1. S. 180-191).

В эпоху григорианской реформы текст «Постановления Константина» использовался в сборниках канонического права, составленных еп. Ансельмом Луккским (ок. 1083), кард. Деусдедитом (80-е гг. XI в.), еп. Иво Шартрским (90-е гг. XI в.) и др. (напр.: Deusdedit. Collectio canonum. IV 1 // Die Kanonessammlung des Kardinals Deusdedit / Hrsg. V. Wolf von Glanvell. Paderborn, 1905. Bd. 1. S. 397-401; см.: Petersmann. 1974). Внимание канонистов, вовлеченных в спор об инвеституре, привлекали темы, связанные с передачей папе Римскому власти над странами Запада и с разделением властных полномочий между понтификом и императором. С XII в. К. д. рассматривался как важный аргумент в пользу верховной власти папы Римского и в духовных, и в светских вопросах (potestas directa in temporalibus). Как правило, сторонники папской теократии (Гуго из Флёри, Гонорий Августодунский, Плацид из Нонантолы и др.) использовали «Постановление Константина» в версии кард. Гумберта, в к-рой подчеркивалось, что имп. Константин передал папе Римскому не только первенство во Вселенской Церкви и управление Римом, но и светскую власть. Все светские правители, в т. ч. император, должны были соблюдать условия К. д., служить Церкви и защищать ее, но не имели права вмешиваться в церковные дела. Кроме того, К. д. считали важным аргументом в пользу легитимации положения Римского понтифика как главы Папского гос-ва (Hugo Floriacensis. Tractatus de regia potestate et sacerdotali dignitate. II 2 // MGH. Lib. T. 2. P. 486-487; Placidus Nonantulanus. Liber de honore ecclesiae. 57, 91, 151 // Ibid. P. 591-593, 613-614, 634-635; Honorius Augustodunensis. Summa gloria. 17 // Ibid. T. 3. P. 71-72). Тем не менее у авторов XI-XII вв. не было четкого представления о том, какие именно полномочия получил папа Римский в соответствии с К. д. Так, кард. Петр Дамиани утверждал, что К. д. заключался в признании императором церковного главенства (principatum) папы, уступке ему знаков имп. достоинства и передаче понтифику власти над Италией (regnum Italiae iudicandum - Petrus Damiani. Disceptatio synodalis // MGH. Lib. T. 1. P. 80). Плацид из Нонантолы полагал, что светская власть папы Римского распространялась на весь Запад (Occidentale regnum). Согласно Гонорию Августодунскому, папе была дарована полнота светской власти (regni summa). При папе Урбане II К. д. использовали для обоснования владельческих прав Папского престола на острова Корсика и Липари (буллы «Cum universae insulae» и «Cum omnes insulae» (1091) - PL. 151. Col. 329-331; см. также: Döllinger. 1863. S. 78-80).

Несмотря на то что К. д. нередко использовали в церковно-политической полемике, сторонники папской теократии не рассматривали его как ключевое свидетельство в пользу верховной власти Римского понтифика. Благодаря деятельности сторонников григорианской реформы К. д. получил известность, но мн. авторы высказывали сомнения в его пользе для Церкви и даже в достоверности легенды. Такое отношение к К. д. проявилось в отсутствии упоминаний о нем в Декрете Грациана (1-я пол. XII в.). Однако переработанный текст «Постановления Константина», основой для к-рого послужила редакция кард. Гумберта, был включен в Декрет Грациана (Decret. Gratian. Pars 1. D. 96. с. 13-14 - «палея Константин»), вероятно, Паукапалеа, учеником Грациана, в 40-х гг. XII в. (см.: Weigand R. Fälschungen als Paleae im Dekret Gratians // Fälschungen im Mittelalter: Intern. Kongress der MGH (München, 16.-19. Sept. 1986). Münch., 1988. Bd. 2. S. 310-311). Согласно краткому предисловию, имп. Константин передал папе Сильвестру «корону и полноту царского достоинства в городе Риме, в Италии и в западных странах»; далее со ссылкой на «Деяния Сильвестра» приведена имп. «привилегия» в соответствии с «Постановлением Константина» (Дарственная грамота Константина / Пер.: И. А. Перельмутер // Итальянские гуманисты XV в. М., 1963. С. 334-337). В сумме (комментарии) на Декрет Грациана, составителем к-рой также считается Паукапалеа, содержание К. д. представлено следующим образом: император передал папе «корону, полноту царского достоинства, Латеранский дворец и всю свою славу» (coronam et omnem regiam dignitatem ipsumque palatium Lateranensem omnemque suam gloriam), но в др. месте уточняется, что речь шла о «царском достоинстве в западных странах» (omnem regiam dignitatem in partibus occidentalibus). Однако Паукапалеа в отличие от сторонников папской теократии толковал К. д. как свидетельство разделения властных полномочий между папой и императором: «Император не должен посягать на права понтифика, а понтифик - на права светского государя» (nec imperator iura pontificis, nec pontifex iura regalia usurpare debet). Признавая право папы Римского на светскую власть в соответствии с К. д., канонист подчеркивал, что светские государи также обладают собственными властными полномочиями, не исходящими от папы (Summa Paucapaleae. Dist. 22, 97 // Die Summa des Paucapalea über das Decretum Gratiani / Hrsg. J. F. von Schulte. Giessen, 1890. S. 21-22, 49). Главы, включенные в Декрет Грациана, получили широкое распространение и еще в XV в. оставались основным источником сведений о К. д. В Римской курии этот текст заменил «Постановление Константина» в версии кард. Гумберта: наряду с имп. привилегиями и др. документами он был включен кард. Ченчо Савелли (впосл. папа Римский Гонорий III) в «Liber Censuum» (1192) (LC. Vol. 1. Fasc. 3. P. 366-368).

В XIII в. К. д. рассматривали как важное, хотя и не основное свидетельство в пользу папской теократии. Как правило, сведения о нем, восходившие к «Постановлению Константина», толковались в широком смысле. Так, папа Иннокентий III (1198-1216) в проповеди на день св. Сильвестра использовал К. д. как доказательство превосходства «священства» (sacerdotium) над «царством» (regnum): власть папы была древнее, достойнее и шире (prior est et dignior et diffusior) власти императора и любого др. светского правителя. Имп. Константин уступил папе Сильвестру столицу империи, сенат и власть над Западом (omne regnum Occidentis), поэтому папа Римский носил особый головной убор - тиару, в которой совмещались митра (символ духовной власти) и корона (символ светской власти). Согласно Иннокентию III, имп. Константин, удалившись из Рима, стал править в вост. части империи; т. о., папа Римский был законным преемником римских императоров и верховным правителем всех христ. народов (PL. 217. Col. 481-484; см.: Zeillinger. 1984. S. 104-105). Стремясь подчеркнуть историческое значение Папского престола, Иннокентий III описывал папу Сильвестра как деятельного пастыря и политика, благодаря которому христиане получили возможность свободно исповедовать свою веру, а Церковь окрепла, ее влияние возросло. В то же время, согласно Иннокентию III, К. д. не мог рассматриваться как основание для папской теократии: христ. священство было установлено Богом, а особые полномочия понтифика исходили от Христа и передавались через апостольское преемство Римских епископов. Другой пример расширительного толкования К. д. представлен в послании папы Григория IX имп. Фридриху II от 23 окт. 1236 г.: имп. Константин передал папе Римскому, обладавшему высшей духовной властью (in toto orbe sacerdotii et animarum regebat imperium), высшую светскую власть (rerum... et corporum principatum); с этого времени верховным правителем христианского мира был Римский понтифик, унаследовавший власть римского императора (imperium cure perpetuo tradidit - MGH. Epistolae saeculi XIII. T. 1. P. 604-605).

Предание о К. д. можно было истолковать невыгодно для Папского престола: если понтифик получил власть от римского императора, значит, властные полномочия первоначально принадлежали государю-мирянину и даже язычнику. Для опровержения такой трактовки К. д. в Римской курии оформилась идея «возвращения власти»: полномочия, принадлежавшие папе Римскому как наместнику Бога на земле, были узурпированы императорами-язычниками. После принятия христианства Константин осознал, что пользуется властью не по праву (illam inordinatam tyrampnidem qua foris antea illegitime utebatur). Император вернул папе Римскому «полноту власти» (plenitudo potestatis) и затем получил от него властные полномочия, став, т. о., легитимным христ. правителем. Из этого следовало, что К. д. был не дарением, а возвращением властных полномочий законному владельцу, уступившему часть этих полномочий мнимому дарителю. Впервые такая трактовка К. д. была представлена в послании «Eger cui lenia», составленном сотрудниками Римской курии при папе Иннокентии IV (1243-1254) и направленном против имп. Фридриха II (Herde P. Ein Pamphlet der päpstlichen Kurie gegen Kaiser Friedrich II. von 1245/46 (‘Eger cui lenia') // DA. 1967. Bd. 23. S. 517, 520-522; Das Brief- und Memorialbuch des Albert Behaim / Hrsg. T. Frenz, P. Herde. Münch., 2000. S. 105-106. (MGH. Briefe des späteren Mittelalters; 1); см.: Döllinger. 1863. S. 89-91).

Об использовании К. д. в церковно-политической полемике свидетельствуют рим. иконографические памятники. В 90-х гг. XII в. в портике Латеранской базилики была выполнена мозаичная композиция на тему К. д.: имп. Константин, стоя перед восседавшим на престоле папой Сильвестром, преподносил ему свиток дарственного акта (мозаики утрачены при разборке портика в 1731 - Herklotz I. Der mittelalterliche Fassadenportikus der Lateranbasilika und seine Mosaiken: Kunst und Propaganda am Ende des 12. Jh. // Römisches Jb. der Bibliotheca Hertziana. Münch., 1989. Bd. 25. S. 25-95). Сцена К. д. включена в состав росписей капеллы св. Сильвестра в ц. Увенчанных мучеников (Санти-Куатро-Коронати) (сер. XIII в.). В левой части композиции представлен восседающий на троне папа Сильвестр, к-рый принимает от имп. Константина фригий и благословляет императора; в правой части - городские ворота, из к-рых имп. Константин выводит папского коня (см.: Sohn A. Bilder als Zeichen der Herrschaft: Die Silvesterkapelle der Kirche in SS. Quattro Coronati // AHPont. 1997. Vol. 35. P. 7-47).

Использование К. д. для обоснования папской теократии вызывало критику. Высказывались сомнения в достоверности сведений о К. д., в легитимности этого акта и его пользе для Церкви. Большое внимание К. д. уделил нем. хронист Оттон, еп. Фрайзингский (1138-1158). Сопоставляя данные источников, он пришел к выводу, что предание о крещении имп. Константина, изложенное в «Деяниях Сильвестра» и в «Постановлении Константина», недостоверно. Оттон Фрайзингский отметил пристрастный и противоречивый характер сведений о К. д., сохранившихся в рим. источниках (ut Romanorum habet hystoria): сторонники Папского престола полагали, что имп. Константин уступил папе Римскому властные полномочия (regnum), а сторонники императора утверждали, что он только признал понтифика духовным отцом и наставником, но не передал ему светскую власть. По мнению Оттона Фрайзингского, 2-е объяснение было ближе к истине, т. к. власть над Римской империей унаследовали потомки имп. Константина, а о правлении папы Римского на Западе в достоверных источниках не упоминается. Тем не менее хронист воздержался от более решительных суждений о подлинности К. д. (Ottonis episcopi Frisingensis Chronica sive Historia de duabus civitatibus / Ed. A. Hofmeister. Hannover; Lpz., 1912. P. 180-182, 185, 187-188, 191, 353. (MGH. Script. Rer. Germ.; [45]); см. также: Schäufel. 2006. S. 75-76). Полемический характер носят суждения Гервасия Тильберийского (ок. 1210), жившего при дворе имп. Оттона IV. По мнению Гервасия, имп. Константин, желая оказать почести папе Сильвестру, подарил ему символы имп. достоинства, но не титул и не власть (imperii nomen aut imperium ipsum), к-рые остались у имп. Константина и перешли к его потомкам (Gervase of Tilbury. Otia Imperialia: Recreation for an Emperor / Ed. S. E. Banks, J. W. Binns. Oxf., 2002. P. 10). К. д. подвергся резкому осуждению в письме Вецеля, адресованном имп. Фридриху I Барбароссе (9 марта 1152). Автор письма Вецель был одним из сторонников Арнольда Брешианского, поднявших мятеж против папы Евгения III (1145-1153) и установивших в Риме власть коммуны. Обвиняя духовенство в симонии и отступничестве от веры, Вецель называл К. д. «лживой еретической басней» (mendacium... et fabula heretica). По его словам, никто из римлян не верил в подлинность К. д., поэтому папа Римский и кардиналы, к-рые покинули Рим якобы из-за стыда за свою ложь, не решались вернуться в город. Утверждение о подложности К. д. Вецель обосновал ссылками на Лжеисидоровы декреталии и «Трехчастную историю» Епифания Схоластика и Кассиодора, сведения к-рых противоречили преданию о крещении имп. Константина папой Сильвестром (Wibaldi Ep. 404 // Bibliotheca rerum Germanicarum / Ed. Ph. Jaffé. B., 1864. T. 1. P. 539-543; см.: Laehr. 1926. S. 67; Zeillinger. 1984. S. 31-47; Benson R. L. Political «Renovatio»: Two Models from Roman Antiquity // Renaissance and Renewal in the 12th Cent. / Ed. R. L. Benson et al. Camb., 1999r. P. 345-346; Schäufel. 2006. S. 85-91). Сицилийский кор. Манфред в письме жителям Рима (24 мая 1265) осуждал притязания папы Римского на господство над миром, основанные на незаконном К. д. (MGH. Leg. Const. T. 2. P. 562-563).

Многие средневек. правоведы либо игнорировали К. д., либо предлагали такие его толкования, к-рые были неприемлемы для Папского престола. Так, главы с изложением К. д. отсутствуют в большинстве рукописей Декрета Грациана, созданных в XII-XIII вв. (Fried. 2007. P. 25, 28). Канонист Дамас (кон. XII в.), отрицавший правовое значение этих глав, отстаивал мнение о божественном происхождении имп. власти и о том, что преемники имп. Константина не были обязаны соблюдать условия К. д. (Carlyle R. W., Carlyle A. J. A History of Mediaeval Political Theory in the West. L., 1909. Vol. 2. P. 212-213). Согласно сумме на Декрет Грациана «Reverentia sacrorum canonum» (кон. XII - нач. XIII в.), нет оснований полагать, что император уступил папе властные полномочия (imperii resignasse potestatem - Stickler A. M. Imperator vicarius papae: Die Lehren der französisch-deutschen Dekretistenschule des 12. und beginnenden 13. Jh. über die Beziehungen zwischen Papst und Kaiser // MIÖG. 1954. Bd. 62. S. 181). Болонский канонист Иоанн Тевтон в ординарной глоссе к Декрету Грациана (ок. 1217) выступал против теократического толкования К. д. По его мнению, папа Римский получил от императора право первенства во Вселенской Церкви, а также знаки первосвященнического достоинства и материальные ценности, но не властные полномочия. Критика К. д. обострилась во время конфликтов папы Бонифация VIII (1295-1303) с франц. кор. Филиппом IV Красивым (1285-1314) и папы Иоанна XXII (1316-1334) с германским кор. Людовиком IV Баварским (император в 1328-1347). Средневек. правоведы, в т. ч. легисты на службе кор. Филиппа IV Красивого, отрицали законность К. д. (по мнению Пьера де Бельперша († 1308), император был не вправе передавать папе Римскому властные полномочия и общественное достояние) и значение этого акта для современности, т. к. преемники имп. Константина не были связаны его обязательствами. Схожие выводы делали итальянские юристы XIII-XIV вв. (Ацо, Аккурсий, Чино да Пистойя и др.). Франц. правовед Жак де Ревиньи († 1296) рассматривал К. д. как свидетельство суверенитета светского правителя, к-рый был вправе даровать властные полномочия представителям Церкви. Нек-рые знатоки права использовали исторические аргументы. Так, по мнению доминиканца Иоанна Парижского († 1306), действие К. д. не распространялось на Францию, т. к. при имп. Константине франки не были подданными Римской империи. Согласно Пьеру Жаму д'Орийяку († после 1351), преподававшему в ун-те Монпелье, К. д. был юридически ничтожен, но мог играть положительную роль, напр., при защите Папского гос-ва от незаконных притязаний лангобардов в VIII в. Итал. легисты Якопо Боттригари († 1347), Бартоло да Сассоферрато († 1357) и др. указывали на неоднозначный характер К. д., к-рый не имел юридической силы, но был угоден Богу и, следов., был совершен по Его воле. Знаток рим. и канонического права Бальдо дельи Убальди († 1400) называл К. д. «чудом, защитившим католическую веру» (miraculum propter defensionem fidei catholice - Canning J. The Political Thought of Baldus de Ubaldis. Camb., 1987. P. 234-235). Др. правоведы доказывали недостоверность предания о К. д. Так, Раффаэле Фульгозио († 1427) указывал на то, что политическая картина христ. мира изменялась на протяжении веков, следов., переданные папе властные полномочия не могли оставаться постоянными. О К. д. не упоминается в рим. законодательстве, а политика рим. императоров, прежде всего Юстиниана I, свидетельствует о том, что они не знали об этом акте или игнорировали его. Т. о., К. д. мог быть подлинным или подложным, но в любом случае он не использовался в рим. праве и не имел юридической силы.

Кроме исторической и юридической критики К. д., оппоненты папской теократии приводили аргументы морального характера. По их мнению, К. д. был причиной духовного оскудения католич. Церкви, получившей власть и богатство и забывшей о следовании Евангелию. Среди ранних примеров такого рода критики К. д.- замечания Видона, еп. Оснабрюка (1093-1101), в «Книге о споре Хильдебранда с императором Генрихом». Согласно Видону, из-за почестей и щедрых даров, полученных от имп. Константина, Римские понтифики возгордились и утратили моральный авторитет в погоне за властью и выгодой (MGH. Lib. T. 1. P. 462-463). Католич. св. Бернард Клервоский призывал своего ученика папу Евгения III положить конец обмирщению высшей иерархии и вернуть Церковь в состояние первоначальной бедности и целомудрия, в к-ром она пребывала до К. д. Бернард Клервоский указывал на негативные последствия К. д.: властные полномочия, полученные от имп. Константина, позволили понтифику заниматься политической деятельностью и содержать пышный двор, подобный императорскому, что привело к нравственному разложению церковной иерархии. В этом отношении папа Римский был «преемником Константина, а не Петра» (in his successisti non Petro, sed Constantino). По мнению Петра Кантора († 1197), после папы Сильвестра могущество (dignitas) Церкви постоянно увеличивалось, а благочестие (religio), напротив, оскудевало (см.: Winkler G. B. Kirchenkritik bei Bernhard von Clairvaux // Theologisch-praktische Quartalschrift. 1978. Bd. 126. S. 326-335; Schäufel. 2006. S. 74-75; Cadili. 2013. P. 622-623). У Гиральда Камбрийского († ок. 1223) впервые было зафиксировано предание о том, что во время торжественного провозглашения К. д. дьявол воскликнул: «Сегодня я пропитал Церковь ядом» (Hodie ecclesiae venenum infudi); по мнению Гиральда, политическая власть над Западом (occidentale imperium) нанесла огромный вред Церкви (Giraldus Cambrensis. Gemma ecclesiastica // Idem. Opera / Ed. J. S. Brewer. L., 1862. Vol. 2. P. 360; см.: Laehr. 1926. S. 72; Cadili. 2013. P. 623). Повторяя свидетельство Гиральда Камбрийского, поэт Вальтер фон дер Фогельвейде († ок. 1230) утверждал, что это предостережение сделал ангел (Walther von der Vogelweide. Leich, Lieder, Sangsprüche / Hrsg. Ch. Cormeau. B.; N. Y., 1996. S. 46). Многие авторы подчеркивали, что имп. Константин проявил себя как благочестивый и щедрый государь, но из-за его благодеяния Церковь, получившая власть и богатство, утратила первоначальную чистоту (напр.: Johannes Parisiensis. De potestate regia et papali // Goldast M. Monarchia S. Romani imperii. Fr./M., 1614. Graz, 1960. T. 2. P. 140; см.: Laehr. 1926. S. 120-123).

Францисканцы-спиритуалы обращались к теме К. д., критикуя деятельность Папского престола и указывая на упадок церковной жизни. Петр Иоанн Оливи в комментарии на Апокалипсис (Lectura super Apocalipsim; 1297) утверждал, что К. д. способствовал обмирщению католич. Церкви, получившей светскую власть и заразившейся гордыней, алчностью, стремлением к роскоши и др. пороками (важнейшим качеством первоначальной Церкви спиритуалы считали бедность (нестяжание)). Признаком духовной деградации Церкви Оливи считал создание Папского гос-ва; лишь католич. св. Франциск Ассизский противопоставил «плотской Церкви» (ecclesia carnalis), состоявшей из недостойных клириков, малочисленную «духовную Церковь» (ecclesia spiritualis), призванную вернуть чистоту церковной жизни. О Франциске Ассизском как «втором Христе» (alter Christus), явившемся, чтобы устранить последствия К. д. и возродить «изначальную Церковь» (ecclesia primitiva) с ее «апостольской бедностью», писал Убертино да Касале в соч. «Древо распятой жизни Иисуса Христа» (Arbor vitae crucifixae Iesu Christi; 1305) (см.: Schäufel. 2006. S. 277-312). Сторонники движения фратичелли считали имп. Константина и папу Сильвестра виновниками нравственного падения католич. Церкви. Представление об упадке благочестия и разложении Церкви в результате К. д. было разработано апостоликами. Согласно этой концепции, со времен апостолов Церковь пребывала в состоянии «совершенства», или «бóльшего совершенства» (status perfectionis, maior perfectio); после К. д. она опустилась до состояния «святости» (status sanctitatis). Высказывалось мнение, что папа Сильвестр был первым из множества недостойных церковников, отступивших от истинной веры и благочестия; из-за них Римская Церковь утратила дарованную Христом благодать и превратилась в Вавилонскую блудницу. Последователи Дольчино полагали, что упадок церковной жизни был постепенным, долгое время после К. д. Церковь сохраняла благодать и «целомудрие» (dives et honorata, ipsa permanente in bonitate et castitate) усилиями св. подвижников - папы Сильвестра, Бенедикта (Венедикта) Нурсийского, Доминика, Франциска Ассизского и др. (Historia fratris Dulcini heresiarche / Ed. A. Segarizzi. Città di Castello, 1907. P. 21, 26, 53-54, 58-59, 75-78). По свидетельству доминиканца Монеты из Кремоны (40-е гг. XIII в.), у катаров также существовали представления об искажении христ. веры при имп. Константине и папе Сильвестре, которого еретики называли «антихрист» и «сын погибели». Катары, считавшие себя истинными последователями Христа и апостолов, отрицали присутствие благодати в католич. Церкви, не принимали учение об «историческом» апостольском преемстве и т. д. Некоторые из них полагали, что после К. д. истинная Церковь была заменена ложной, поэтому папа Римский является преемником не ап. Петра, а Константина и Сильвестра (Romani pontifices et qui eis adherent non sunt successores Petri, sed Constantini, nec a Petro incepisse ecclesiam, sed a Constantino vel a Silvestro). Причину разлагающего влияния К. д. катары усматривали в том, что император отдал папе Римскому власть, незаконно захваченную Юлием Цезарем. Приняв оскверненный дар нелегитимного правителя, папа Сильвестр стал отступником от веры. Др. его преступлением было ложное обретение мощей ап. Петра, к-рый на самом деле никогда не посещал Рим (за мощи ап. Петра якобы выдали кости некоего язычника) (Monetae Cremonensis Adversus Catharos et Valdenses libri quinque / Ed. Th. A. Ricchinius. R., 1743. P. 263-264, 409-410; см.: Cadili. 2013. P. 626-628). Схожие идеи высказывали вальденсы в Сев. Италии: они связывали отступничество от истинной веры с К. д., положившим конец изначальной бедности и чистоте Церкви, к-рую пытались восстановить вальденсы (Monetae Cremonensis Adversus Catharos et Valdenses... 1743. P. 412). По свидетельству инквизитора Ансельма из Алессандрии («Трактат о еретиках», 60-е гг. XIII в.), вальденсы учили, что папа Римский, приняв светскую власть в соответствии с К. д., утратил право на духовную власть. Некоторые считали, что истинная вера сохранялась только до сщмч. Климента, еп. (папы) Римского, а папа Сильвестр «по наущению дьявола стал основателем Римской Церкви» (instinctu diaboli fuerit edificator ecclesie Romane primus - Dondaine A. La hiérarchie cathare en Italie // AFP. 1950. T. 20. P. 318, 320). В источниках XIV в. упоминается предание о «праведных» христианах, не пожелавших оставаться в «ложной» Церкви и втайне сохранивших истинную веру. Когда «ересиарх» Сильвестр принял К. д. и «умножилось зло на земле» (multiplicata sunt mala super terram), некий товарищ (socius) папы отказался последовать за ним и «продолжал шествовать по стезе бедности» (viam paupertatis tenuit - Döllinger J. J. I., von. Beiträge zur Sektengeschichte des Mittelalters. Münch., 1890. Bd. 2. S. 352-355). Согласно «Посланию итальянских братьев» (60-е гг. XIV в.), когда папа Сильвестр принял от императора «сокровища», с неба послышался голос, возвестивший, что в Церковь проник смертельный яд. Несмотря на преследования со стороны «ложных христиан», товарищи Сильвестра отказались нарушить обет бедности и сохранили истинную веру (Ibid. S. 356). Учение о несовместимости христ. веры с властью и богатством и о том, что католич. Церковь из-за К. д. утратила благодать, было воспринято гуситами и моравскими братьями (см.: Gonnet J., Molnar A. Les Vaudois au Moyen Âge. Torino, 1974. P. 412; Cadili. 2013. P. 629-636).

Представления итал. гуманистов о К. д. сложились под влиянием гибеллинов, которые рассматривали его как незаконный акт, и спиритуалов, считавших его безнравственным. Позицию гибеллинов выразил Данте в трактате «Монархия»; он привел как юридические («Константин не мог отчуждать права и владения империи, а церковь принимать их... Империи не подобает разрушать самое себя»), так и моральные («Церковь вовсе не была предрасположена к тому, чтобы принять светское... [Но] мог и наместник божий принять дарение... на благо церкви и бедняков Христовых») аргументы против К. д. (Данте Алигьери. Монархия / Пер.: В. П. Зубов. М., 1999. С. 118-123). В «Божественной комедии» Данте писал о К. д. как о щедром и бескорыстном благодеянии образцового правителя-христианина, к-рое, однако, стало причиной великих бедствий (il mal dedutto / dal suo bene operar non li è nocivo, / avvegna che sia 'l mondo indi distrutto - La Divina Commedia. Inferno. 19. 115-117; Paradiso. 20. 55-60). Впосл. на характеристику К. д. в сочинениях Данте опирались гуманисты (Nardi. 1944; Puletti. 1993; Cadili. 2013. P. 624-626).

Л. Валла. Гравюра. Мастер Ж. Ж. Буассар. 1597–1598 гг.

В XV в. было сделано несколько независимых попыток доказать подложность К. д. Кард. Николай Кузанский в соч. «О вселенском согласии» (1433) критиковал К. д. с позиций Соборного движения, доказывая божественное происхождение имп. власти. По его свидетельству, легенда о том, что имп. Константин навеки уступил папе Римскому власть над странами Запада (Occidentis imperium... perpetuo dono tradidisse) имела широкое распространение и пользовалась доверием большинства (paene omnium sententia indubitata est). Однако Николаю Кузанскому не удалось обнаружить свидетельств о К. д. и о светской власти папы Римского до VIII в., т. е. до начала формирования Папского государства; более того, Римские понтифики признавали власть визант. императора и лишь впосл. стали суверенными правителями. По мнению Николая Кузанского, предание о К. д. могло быть вымышлено в связи с передачей Карлом Великим бывш. визант. владений в Италии папе Римскому (De concordantia catholica. III 2 // Nicolai de Cusa De concordantia catholica libri tres. P., 1514. Fol. 52-53v; см.: Laehr. 1932. S. 153-155). Итал. гуманист Лоренцо Валла в «Речи о подложном и вымышленном даре Константина» (1440), написанной по заказу Альфонсо V, кор. Арагона, предпринял детальный анализ К. д. Наряду с историческими, юридическими и нравственными аргументами Валла привел доводы филологического характера: лит. особенности текста, его стиль и использованные термины противоречили датировке К. д. IV в. По мнению автора, предание о К. д. трудно согласовать со сведениями, приведенными в более достоверных источниках. Имп. Константин и его преемники обладали полнотой власти в Римской империи и не передавали властные полномочия папе Римскому; после падения Зап. Римской империи и до VIII в. папа признавал власть визант. императора. Трактат Валлы отличается пышным слогом, обилием вымышленных речей и полемических выпадов против папской теократии. Валла обличал политические притязания Римских пап, которые «бесчестили величие первосвященства... и все смешивали с убийством, с разрушением и преступлениями». Основной недостаток трактата заключается в том, что Валла считал источником предания о К. д. не «Постановление Константина», о котором он не знал, а текст, включенный в Декрет Грациана (Decret. Gratian. Pars 1. D. 96. с. 13-14) (автор справедливо отметил, что этот текст отсутствовал в первоначальной версии Декрета и был добавлен более поздним редактором). Т. о., Валла фактически опровергал не предание о К. д. в его первоначальной форме, а позднейшую интерпретацию этого предания, к-рую использовали сторонники папства. В эпоху Реформации сочинение Валлы получило широкую известность. Впервые трактат был напечатан в 1506 г. в Страсбурге; др. издание, подготовленное Ульрихом фон Гуттеном, было опубликовано в 1518 г., скорее всего в Базеле. До сер. XVI в. сочинение Валлы было переведено на чеш., франц., нем., англ. и итал. языки. Вероятно, независимо от Валлы подложность К. д. попытался доказать Реджинальд Пикок, еп. Чичестера (1450-1459; † ок. 1461). Схоластическая аргументация Пикока основана гл. обр. на противоречиях между преданием о К. д. и более достоверными источниками. Как и Валла, Пикок опровергал легендарные сказания о крещении имп. Константина папой Сильвестром, однако в отличие от итал. гуманиста он пришел к выводу, что император принял крещение незадолго до смерти в Никомидии (Валла, опираясь на Лжеисидоровы декреталии, считал, что Константин принял крещение при папе Мильтиаде) (см.: Laehr. 1932. S. 140-148; Levine. 1973).

Несмотря на убедительные доказательства подложности К. д., приведенные авторами XV в., предпринимались попытки отстоять достоверность предания, в т. ч. кард. Хуаном де Торквемадой (см.: Laehr. 1932. S. 174-175) и итал. филологом Агостино Стеуко (Augustini Steuchi Contra Laurentium Vallam de falsa donatione Constantiniana libri duo. Lugduni, 1547). Папская комиссия по подготовке новой редакции Декрета Грациана (т. н. correctores Romani) сохранила К. д. в составе канонического свода (см.: Petersmann. 1974. S. 368-369, 416; Fried. 2007. P. 31-33). Подлинность К. д. отстаивал кард. Цезарь Бароний (см.: Laehr. 1932. S. 179). Сцены из предания о К. д. были включены в цикл росписей зала Константина в Ватиканском дворце, выполненный Джулио Романо и Джанфранческо Пенни (1520-1524) по рисункам Рафаэля. В 1597 г. по указанию папы Климента VIII в Латеранской базилике были созданы росписи на тему К. д. (Laehr. 1932. S. 178-179; Quednau R. Die Sala di Costantino im Vatikanischen Palast: Zur Dekoration der beiden Medici-Päpste Leo X. und Clemens VII. Hildesheim; N. Y., 1979).

В К-поле о К. д. узнали скорее всего не ранее сер. XI в., во время полемики между представителями Римской курии и К-польской патриархии. Самый ранний перевод «Постановления Константина» на греч. язык (включает только «Дарение») содержится в толковании Антиохийского патриарха Феодора IV Вальсамона (XII в.) на 1-ю главу 8-го титула «Номоканона XIV титулов». Феодор Вальсамон использовал перевод, выполненный в нач. 2-й пол. XI в. (изд.: PG. 104. Col. 1077-1081; Ohnsorge. 1966. S. 108-122). Текст, приведенный Феодором Вальсамоном, близок к латинской версии К. д., включенной в послание папы Римского Льва IX К-польскому патриарху Михаилу I Кируларию (2 сент. 1053). Частичный лат. перевод версии Феодора Вальсамона содержится в «Трактате против греков» (Tractatus contra Graecos), написанном в 1252 г. неизвестным монахом-доминиканцем в К-поле (Angelov. 2009. P. 94-99).

С XIII в. версия Феодора Вальсамона распространялась не только в составе толкования на «Номоканон XIV титулов», но и как самостоятельное произведение вместе с др. его сочинениями, в составе поздневизант. редакции «Номоканона L титулов», а также в рукописях, содержащих «Алфавитную синтагму» Матфея Властаря (1335) и «Шестикнижие» Константина Арменопула (1345). В «Алфавитную синтагму» и «Шестикнижие» включена сокращенная версия текста Феодора Вальсамона; в «Алфавитной синтагме» она сопровождается риторическим прологом, на основании которого можно предположить, что краткая версия первоначально входила в состав неизвестного ныне Похвального слова, или Жития имп. Константина Великого.

Единственный полный перевод «Постановления Константина» на греч. язык, включающий не только «Дарение», но и «Исповедание», атрибутируется Димитрию Кидонису, к-рый предположительно подготовил его в 1369-1371 гг. Версия Кидониса получила широкое распространение в Византии; с нее были выполнены слав. переводы (изд.: Gaudenzi. 1919. P. 87-112; см.: Angelov. 2009. P. 101-102).

На заседании Ферраро-Флорентийского Собора 20 июня 1439 г. Андрей Хрисоверг, католич. архиепископ Родоса, обнародовал греч. перевод 2-й части «Постановления Константина» («Дарение»). По-видимому, перевод был выполнен с послания папы Льва IX, но текст отличается большей точностью, чем версия Феодора Вальсамона. Впосл. Андрей Хрисоверг заново перевел этот текст на латынь. Время создания этой версии не установлено; возможно, она имела хождение среди учеников и последователей Димитрия Кидониса (Angelov. 2009. P. 102-104).

К. д. как минимум дважды был переведен на церковнослав. язык с греческого. Место и время перевода не установлены, отсутствие ярких лексических южнославянизмов (при наличии русизмов, напр. «пошлина») может свидетельствовать о его рус. происхождении, либо о значительной языковой редактуре. До нач. XV в. к.-л. следы знакомства с памятником в древнерус. источниках отсутствуют, поэтому уместно предположить, что К. д. стал известен на Руси при митр. Киприане или его преемнике Фотии. Первый перевод выполнен не позднее 1-й четв. XV в., содержится в рус. рукописи 10-20-х гг. XV в. (ГИМ. Муз. 1009), 2-й - не позднее середины того же столетия (представлен фрагментом в Каноннике 1457 г.- ГИМ. Син. 468, старший полный список - РГБ. Унд. 1, 80-е гг. XV в.), язык перевода в обоих случаях вполне ясный. К нач. XVI в. на основе этих редакций была составлена контаминированная 3-я редакция, т. н. троицкая, известная в списке 2-й пол. 20-х - нач. 30-х гг. XVI в. (РГБ. ТСЛ. Фунд. 738 (помещена в рукописи дважды)), но использованная еще ранее в Соборном ответе 1503 г. (мнения Н. Шилдс Коллманн и Д. Островского (см.: Плигузов. 1988; Он же. 2002) и развивающего его положения А. И. Плигузова, полагавших, что памятник был создан не ранее сер. XVI в. в окружении св. митр. Макария, не представляются достаточно обоснованными). В 1653 г. К. д. был издан по списку т. н. троицкой редакции с дополнительной правкой по 2-й редакции Московским Печатным двором в составе Кормчей.

Не позднее кон. XV в. под влиянием К. д. оформился Чин шествия на осляти, происходивший в Москве и крупнейших городах России (прежде всего в Новгороде) в Вербное воскресенье, во время к-рого правитель (великий князь, позднее царь) или его наместник (в провинции) исполнял роль конюшего святителя (митрополита (позднее патриарха) или епархиального архиерея). Церемония просуществовала ок. 200 лет и была отменена лишь в годы царствования Петра I (1682-1725). В XVI в. (более точная датировка нуждается в уточнении) К. д. послужил также источником «Повести о белом клобуке», дошедшей в 2 редакциях - краткой и пространной.

До нач. 10-х гг. XVII в. в Москве (скорее всего в составе царской или патриаршей б-ки) находилась греч. рукопись сказания о К. д., вероятно пергаменная, к-рая в 1610 г., во время Смуты, была вывезена в Польшу и в 1633 г. от имени кор. Владислава IV преподнесена великим коронным подскарбием Е. Оссолиньским во время визита в Рим папе Урбану VIII в качестве подлинника (Kubala L. Jerzy Ossolińsky. Warsz., 1924. S. 49, 333). Данное обстоятельство делает допустимым предположение, что рукопись могла иметь форму свитка. Современное местонахождение списка не установлено, поэтому вопрос о его взаимоотношении со слав. переводами остается открытым.

В южнослав. традиции К. д. получил известность лишь с распространением на Афоне и в Сербии печатной Кормчей (М., 1653).