ВЕРА

Антоновна Меркулова (в монашестве Вероника, в схиме Михаила; 15.09.1874, с. Новое, что в Телякове, или Ново-Сумароково, Галичского у. Костромской губ. (ныне с. Сумароково Сусанинского р-на Костромской обл.) - после 1935 г., ГУЛАГ), схиигум., подвижница благочестия. Из крестьянской семьи. В 1880 г. семья В. переехала в Ростов-на-Дону. В 1906 г. девушка вернулась в Ново-Сумароково и поступила в находящийся в селе Свято-Троицкий жен. мон-рь (создан в 1893 из жен. общины). Круглый год В. ходила босой (отсюда одно из ее прозвищ - Вера босоножка), под одеждой носила металлические вериги. Подвижница обладала даром прозорливости и исцеления и вскоре стала почитаться местными жителями, совершавшими паломничество в мон-рь для встречи с ней.

Вера Меркулова. Фотография. Нач. XX в.

В июле 1910 г. по приглашению настоятельницы Макариева Решемского мон-ря игум. Досифеи (Ипатовой), в 1900-1901 гг. бывшей настоятельницей Свято-Троицкого мон-ря, В. перешла в Решемскую обитель, где очень быстро стала пользоваться у местных жителей таким же почитанием, как и в Ново-Сумарокове. Когда игум. Досифея организовала скит в приписной к Решемскому мон-рю Нодогской Рождественской пуст., находящейся в лесу на др. берегу Волги, В. первая изъявила желание поселиться там. она прожила в пустыни с неск. сестрами полгода, и за это время ее имя стало широко известно в Кинешемском у., а Нодогская пуст. стала объектом массового паломничества богомольцев. В нач. 1911 г. в результате клеветнического доноса подвижница была вынуждена оставить Решемскую обитель и по распоряжению Костромского и Галичского еп. Тихона (Василевского) вернулась в Свято-Троицкий мон-рь. Особый наплыв посетителей к В. пришелся на годы первой мировой войны, когда к ней шли тысячи людей, стоявших по неск. дней в очереди, чтобы увидеть В. и узнать у нее о судьбе находящихся на фронте близких.

В 1919 г. община Свято-Троицкого мон-ря зарегистрировалась как сельскохозяйственная коммуна. В 1920 г. при мон-ре открыли дом престарелых, в нач. 1921 г. на базе монастырского хозяйства был создан совхоз «Сумароковский», рабочими к-рого являлись в основном сестры обители. В 1919 г. В. была арестована Галичским уездным отделом ВЧК, вскоре вышла на свободу. В 1918-1919 гг. подвижница приняла монашество, затем схиму, по-видимому, в 1919-1920 гг. была возведена в сан игумении. О монашеском и схимническом именах В. знали только близкие ей лица, большинство почитателей называли ее матерью Верой.

В нач. 20-х гг. в результате паралича обеих ног В. лишилась возможности ходить. К подвижнице продолжалось массовое паломничество, власти решили принять меры к его прекращению. 19 апр. 1921 г. В. переселили в существовавший при доме престарелых дом инвалидов, куда доступ был почти невозможен. На следующий день 6 сестер обители, работавших в совхозе, потребовали вернуть В. на ее прежнее место жительства; получив отказ, сестры в знак протеста отказались выйти на работу. Монахини и В. были арестованы, отправлены в Галич, 23 апр. всех освободили под подписку о невыезде. Поскольку инокиням не разрешили вернуться в Сумароково, они поселились вблизи Свято-Троицкого мон-ря в с. Высокове (в этом селе во время первой мировой войны при помощи В. взамен сгоревшей была построена новая деревянная ц. во имя арх. Михаила).

28 мая 1921 г. в Сумароково для закрытия монастырского собора в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница» и окончательной ликвидации мон-ря прибыла из Костромы комиссия губисполкома. По призыву В. на защиту собора собралось множество крестьян, при их поддержке сестры отказались отдать комиссии ключи от храма. 6 июня В. была арестована в Высокове, согласно милицейскому донесению, для защиты подвижницы собралась «громадная толпа населения нескольких волостей». В. была отправлена в г. Буй в сопровождении отряда милиции «под контролем представителей села». По-видимому, власти были напуганы числом людей, вставших на защиту В., и вопреки предписанию из Костромы в Буе она была в тот же день освобождена под подписку о невыезде, затем вернулась в Высоково.

Однако уже 11 июня В. была вновь арестована, препровождена в Костромской исправдом. 9 июля 1921 г. монахиню привезли в Москву и поместили в бутырскую тюремную больницу, 2 дек. перевели в лефортовскую тюремную больницу. 11 июня 1921 г. группа крестьян сел Высоково и Косинское обратилась в Губчека с просьбой об освобождении В. и о выдаче ее на поруки. 24 окт. 1921 г. крестьяне этих же селений на общем собрании единогласно приняли обращение во ВЦИК, в к-ром просили освободить В. из заключения и разрешить ей проживание в Высокове. 13 дек. 1921 г. Президиум ВЧК постановил выслать В. «после излечения» на жительство в Туркестан. В кон. декабря в защиту В. вступился Московский комитет Политического Красного Креста. 23 янв. 1923 г. ВЦИК принял постановление об освобождении В. из-под стражи без права выезда из Москвы, 25 янв. Коллегия ГПУ постановила освободить ее.

Выйдя из лефортовской больницы, В. поселилась в еще действовавшем московском во имя Алексия, человека Божия, жен. мон-ре. Вскоре ей разрешили уехать из Москвы с запретом проживания в Сумарокове. В кон. июля 1923 г. В. приехала в Галич, поселилась у В. А. Зелениной, сразу же завоевала любовь и почитание горожан. Среди посещавших В. были даже ответственные советские работники, о чем с гневом писала в ст. «Поклонники юродивых» уездная газ. «Плуг и молот» (1923. 3 авг.).

Весной 1924 г. В. вновь арестовали и отправили в Костромской губотдел оГПУ. Весной следующего года подвижницу приговорили к ссылке на 3 года в Кинешму. О ее жизни в Кинешме известно мало, но поскольку после этой ссылки к В. приходило много жителей Кинешмы и района, то, несомненно, что В. там, как и везде, пользовалась большим почитанием. Весной 1928 г. подвижница вернулась в Сумароково, где к ней сразу же возобновилось массовое паломничество.

Осенью 1929 г. монахиня вновь была арестована, выслана в г. Котельнич Нижегородского края (ныне Кировская обл.). В. и сопровождавшие ее 3 инокини поселились в д. Корякины близ Котельнича. Подвижницу каждый день возили на богослужения в собор Котельнича. На новом месте, как и везде, В. очень быстро стала пользоваться всеобщей любовью, свидетельством чего является направленная против нее ст. В. Пинягина «Провидица Верушка», опубликованная в местной газ. «Деревенская жизнь» 2 нояб. 1929 г. 29 дек. В. была вновь арестована, обвинена в «антисоветской деятельности» и создании «нелегального женского монастыря», заключена в котельничский дом заключения. 19 мая 1930 г. особая тройка при Полномочном представительстве ОГПУ по Нижегородскому краю приговорила ее к ссылке на 3 года в Северный край. Однако, по-видимому, благодаря ходатайствам почитателей и из-за ее инвалидности особое совещание при Коллегии оГПУ 8 сент. того же года постановило «досрочно условно» освободить В. от наказания, разрешив ей «свободное проживание в СССР». После освобождения В. еще неск. месяцев жила в окрестностях Котельнича (в последующие годы к ней приезжало большое число паломников из Котельничского р-на).

В апр. 1931 г. В. вернулась в Молвитинский (ныне Сусанинский) р-н, поселилась в дер. Исаково - ближайшей к бывш. Свято-Троицкому мон-рю. Из Исакова ее ежедневно привозили в Сумароково в приходскую Никольскую ц., в к-рой с приездом В. богослужения стали совершаться каждый день. По данным ОГПУ, после возвращения В. богослужения в церкви ежедневно посещали: в апреле - 50-100 чел., в июне - 400-500 чел., в праздники - до 1 тыс. чел. В Исакове В. возобновила прием посетителей, ежесуточно к ней приходили от 50 до 200 чел. из Молвитинского и соседних - Галичского, Судиславского, Буйского, Костромского и др. р-нов.

В это время против В. была развязана широкомасштабная кампания в прессе, как местной, так и центральной. 10 мая 1931 г. заметка о В. («Кулацкая «пророчица» снова заговорила») появилась в газ. «Безбожник». С июня 1931 г. районная газ. «Колхозный клич» опубликовала серию посвященных В. статей, в к-рых ее именовали «кулацкой пророчицей», «кулацким агентом», «контрреволюционной шарлатанкой» и обвиняли в срыве весеннего сева и развале ряда колхозов («Письмо в редакцию» - 1931. 20 июня; «Черное гнездо и черная доска» - 1931. 1 июля; также ст. «Под маской «блаженной матушки Веры» скрыто лицо классового врага» в районной газ. «Колхозник» (Семёновское, 1931. 21 июня)). 12 авг. 1931 г. в газ. «Правда» появилась большая ст. «О «Верушке босоножке» и о классовой близорукости газеты \ldblquoteКолхозный клич\rdblquote», в к-рой выражалась крайнее недовольство тем, что власти района не могут справиться с монахиней. Называя ее «авантюристкой» и «бывшей помещицей», главная газета страны требовала привлечения ее «к ответственности за контрреволюционную агитацию» (статья в «Правде» появилась уже после ареста В.). Одновременно с кампанией в прессе, в июне-июле 1931 г., по Молвитинскому р-ну прошли организованные властями собрания колхозников и единоличников, посвященные вопросу о выселении В. из района. В большинстве случаев собрания принимали навязанные им резолюции, но в ряде мест люди не поддались давлению властей.

13 июля 1931 г. В. и 4 жившие с ней монахини Свято-Троицкого мон-ря были арестованы и доставлены в Молвитинский райотдел ОГПУ, затем переправлены в Кострому. 2 окт. особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило В. к 3 годам заключения (др. арестованные монахини были приговорены к трехгодичной ссылке в разные места). В. отбывала заключение в суздальском политизоляторе, располагавшемся в зданиях Евфимиева суздальского мон-ря.

По состоянию здоровья В. освободили в кон. февр. 1934 г. 10 марта она вернулась в Сумароково и поселилась в сторожке при Никольской ц., в к-рой вновь с ее приездом богослужения стали совершаться ежедневно. По данным ОГПУ, до приезда В. богослужения в церкви посещало 30-50 чел., после ее приезда число богомольцев возросло до 400-500 чел., вновь из мн. районов к В. началось массовое паломничество. Уже через неск. дней после приезда подвижницы в колхозах по требованию властей стали проводиться собрания с требованиями выселения ее из района (мн. колхозники на собраниях высказывались против этой меры). 20 марта президиум Молвитинского райисполкома вынес постановление, в к-ром обвинял религ. общину Сумарокова в нарушении законодательства о культах, выразившемся в том, что община разрешила В. поселиться в сторожке при церкви, и предписал выселить монахиню из сторожки.

20 апр. 1934 г. с В. взяли подписку о невыезде, оГПУ завело на нее новое следственное дело. В июне ее неск. раз привозили на допросы в райотдел оГПУ в Молвитино. Вскоре дело было направлено в областное управление НКВД в Иваново. 14 авг. 1934 г. Управление, заключив, что «виновность Меркуловой в контрреволюционной деятельности хотя и установлена, но имея в виду, что она является инвалидкой... предание ее суду является нецелесообразным», постановило дело прекратить и подписку о невыезде с В. снять.

В 1934 г. деятельность В. была, как никогда в послереволюционное время, активной. По данным следствия 1935 г., она принимала в сутки до 100 чел., приезжавших из Ивановской, Московской, Ленинградской областей, из Северного и Горьковского краев, среди к-рых было много тяжелобольных. Еще в дореволюционное время сложилась традиция, согласно к-рой приходившие к В. передавали ей деньги на благотворительные цели. Особое значение благотворительная деятельность В. приобрела в 1934 г., когда коллективизация в Молвитинском и соседних с ним районах в основном была завершена и население жило очень бедно. По данным НКВД, В. оказывала большую материальную помощь «бедняцко-середняцкой и колхозной массе»: помогала в уплате налогов, в приобретении скота, в ремонте домов. Весной 1934 г. В. помогла местному колхозу «Победа» с закупкой семян, тогда же она передала дому инвалидов в Сумарокове 3600 р. на ремонт здания и покупку продуктов. По материалам следствия, с апр. 1934 по янв. 1935 г. В. раздала нуждающимся ок. 50 тыс. р. (по мнению карательных органов, благотворительная деятельность В. «была направлена на злостную дискредитацию Советской власти и являлась одной из форм насаждения среди крестьян недовольства существующим строем»). В это время В. устроила в Сумарокове приют для 20 детей от 3 до 16 лет (в основном детей ссыльного духовенства и раскулаченных крестьян).

Каждый день подвижницу привозили на тележке в Никольскую ц., где во время богослужений она находилась неподалеку от бывш. главной монастырской святыни - большой иконы Божией Матери «Скоропослушница». Эту икону в 1888 г. пожертвовал обители афонский иеросхим. Парфений. До революции она имела богатый серебряный оклад, к-рый в нач. 20-х гг. сняли, а сам образ выбросили в сарай. Позднее его нашли и принесли в Никольскую ц. В 1934 г. подвижница вышила для образа новую ризу из бисера. (После закрытия в кон. 30-х гг. сумароковского храма образ с вышитой В. ризой пребывал в неск. сельских храмах Сусанинского р-на, ныне находится в Воскресенской ц. в Буе.)

Новая волна репрессий, последовавшая после убийства 1 дек. 1934 г. С. М. Кирова, не миновала и В. Она была арестована в Сумарокове 11 янв. 1935 г. вместе с 4 монахинями, монахом и крестьянкой, входившими в ее ближнее окружение (в документах НКВД они именовались «контрреволюционной группой монашества»). В. привезли в Молвитино, затем перевели во внутреннюю тюрьму УНКВД в Иваново. Наряду с традиц. обвинением в «контрреволюционной агитации» В. также обвинили в «активной связи» с якобы созданной в Буе «монархической партией», ставившей целью реставрацию в России монархии. Как и всегда, В. держалась на допросах стойко, ни в чем не признала себя виновной. 21 июня 1935 г. особое совещание при НКВД СССР приговорило В. к 3 годам ИТЛ, для физически беспомощной женщины такой приговор был равнозначен смертному. По нек-рым данным, ее отправили в один из лагерей на Урале, где скорее всего в ближайшие годы она и скончалась.

Почитание в. в Костромском крае сохраняется до наст. времени. На рубеже 80-90-х гг. XX в. прот. Валентин Ратьков записал воспоминания 49 чел. из Сусанинского, Галичского, Буйского, Антроповского и Костромского р-нов Костромской обл., знавших подвижницу. В бывш. Свято-Троицком мон-ре, наиболее связанном с В., в наст. время размещается психоневрологический интернат.