КЛАРДЖЕТСКАЯ ПУСТЫНЬ

Мон-рь Хандзта. Фотография. 2010 г.Прп. Григорий особенно отмечал природную предрасположенность региона К. п. для возникновения и развития здесь монашества: сбалансированность климата (отсутствие сильного зноя, холода, сырости, грязи); обилие воды и леса; защищенность горами и ущельями, что делало край недоступным для мирян; отсутствие «лугов, чтобы косить, пашен, чтобы орать, а что касается провизии, она доставляется с большим трудом на спинах ослов» - все это вынуждало братию довольствоваться малым, неустанно трудиться и «только ценою страданий и беспокойств» насаждать виноградники, сады и поля (Житие прп. Григория. Гл. 22). К. п. изначально входила в историческую Анчийскую епархию Грузинской Православной Церкви (ГПЦ): «...с тех пор, как были обстроены славные пустыни Кларджети, священники и диаконы для них получают посвящение от Анчийских епископов»; предстоятель ГПЦ «не соизволял рукоположить» епископа Анчийского (анчели) без согласия «одинаково всех пустынь и подлинной удостоверительной грамоты от каждой из них» (Мерчуле. Житие. С. 136; Он же. 1963. С. 303-304). Иногда, в чрезвычайном случае, настоятели и насельники К. п. участвовали в низложении Анчийского архиерея. В 951 г., когда было написано Житие прп. Григория, К. п. все еще находилась в юрисдикции анчели. С кон. XII или нач. XIII в. Анчийский епископ был и архимандритом К. п., в источниках его называли «архиепископ Анчийский и архимандрит Двенадцати пустынь» (Жордания. 1892. Т. 1. С. 293; Шарашидзе. 1954. С. 235, 264) или «анчели архимандрит» (ПГП. 1965. Т. 2. С. 48; 1970. Т. 3. С. 219; Груз. док-ты. 1982. С. 82). В иммунитетной грамоте 1392 г. среди мцхетских церковных владений (т. е. владений католикоса-патриарха всей Грузии) упоминается «селение Долискана» (ПГП. 1970. Т. 3. С. 178; Груз. док-ты. 1982. С. 82), не исключено, что подразумевается и одноименный мон-рь. Согласно документу нач. XVI в. «Подвластные католикосу первосвященники и паства в Самцхе-Саатабаго», граница между Анчийской и Тбетской епархиями в это время проходила по горе Дахатула между мон-рями Опиза и Хандзта (Ханцта) (ПГП. 1970. Т. 3. С. 245), следов., Хандзта и лежащие западнее мон-ри Мере, Мидзнадзори (Миджнадзори) и Цкаростави входили в то время в состав Тбетской епархии (Атлас. 2003. С. 55). Однако неизвестно, когда и при каких условиях часть К. п. перешла под власть Тбетского епископа.

Первые христ. храмы появились на территории К. п. во 2-й пол. V в. По приказу царя Картли св. Вахтанга Горгасали эристав Кларджети Артаваз воздвиг здесь крепость Артанужди. В ущелье близ Артануджи он основал мон-рь Опиза во имя св. Иоанна Предтечи «по образу виденного... в Греции» и церкви Мере, Шиндоби и Ахиза. При закладке он сказал: «Ежели персы превзойдут нас мощью, то тут будет уготовано нам убежище» (Джуаншер Джуаншериани. 1955. С. 178; Он же. 2008. С. 91). В 1-й пол. VI в. ученик прп. Шио Мгвимского прп. Михаил Парехели, подвизавшийся в Опизе, выстроил для малочисленной братии «в местечке скалистом и непроходимом» ц. Парехи (название происходит от груз. слова «пещера») (Басили Зарзмели. 1963. С. 322). Однако нек-рые исследователи (И. Джавахишвили, прав. Евфимий Такаишвили, К. Кекелидзе, Н. Вачнадзе) приписывают эти сведения поздним авторам, а прп. Михаила считают деятелем IX в.

Собор мон-ря Цкаростави. 30–40-е гг. IX в. Фотография. Нач. ХХ в.

Монастырское строительство в К. п. интенсивно развернулось в посл. четв. VIII в. и связано с появлением в этих местах прп. Григория Ханцтели (759-861) и его учеников. Юношей прп. Григорий покинул Картли, где ему было уготовано блестящее будущее; вместе с ним в Кларджети пришли его двоюродный брат свт. Савва Ишхнели и преподобные Феодор и Христофор. Вначале они поселились в монастыре Опиза (ок. 80-х гг. VIII в.), спустя 2 года прп. Григорий основал монастырь Хандзта. Монастырская братия увеличивалась. С нач. IX в. «во всех святых пустынях (Кларджети.- Авт.) святые отцы начали строить монастыри и святые церкви, и таким образом размножились служители Святой Троицы, непрестанно славословящие» (Мерчуле. Житие. С. 95; Он же. 1963. С. 261). Один за другим возникли мон-ри Мере (единственный жен. мон-рь в К. п.), Джмерки, Берта, Даба, Мидзнадзори, Цкаростави, Баретелта, Шатберди, Парехи; между 861 и 951 гг. была основана Долискана, последняя из 12 пустыней Кларджети. Братия Хандзты была поделена: 13 насельников прп. Григорий оставил в Хандзте, остальных разбил на 3 группы для др. монастырей.

Строительная надпись ктитора мон-ря Долискана Сумбата. Декор окна на юж. фасаде кафоликона мон-ря Долискана. 937–958 гг.

К. п. процветала при активной поддержке основателя груз. царского дома Багратиони царя св. Ашота I Великого († 826/9), его сыновей царя Баграта I Куропалата (826-876), Адарнасе I († 867/9), Гуарама Мампали († 882) и их потомков, о чем свидетельствуют ктиторские портреты, лапидарная и фресковая эпиграфика храмов К. п., а также сведения из агиографических (Житие прп. Григория) и исторических источников (напр., «Решение Баграта IV по поводу тяжбы миджнадзорийцев и опизарцев» - ПГП. 1965. Т. 2. С. 8-9; Груз. док-ты. 1982. С. 36-38). Багратиони щедро одаривали мон-ри угодьями. Шатберди был выстроен при поддержке Баграта I, Опизу восстанавливали Гуарам и Ашот IV Куропалат († 954), Хандзту обновляли эриставт-эристави Ашот Кухи († 918), его племянник Гурген Великий († 941), царь картвелов Давид III Куропалат († 1001); ктиторами Долисканы были царь картвелов Баграт I (937-945) и его брат Сумбат († 958). Мон-ри К. п. служили усыпальницами рода Багратиони: в Опизе был похоронен Гуарам Мампали, в Хандзте - сын Адарнасе I Гурген Куропалат († 891).

Декор окна кафоликона мон-ря Хандзта 10–20-е гг. Х в.

Значительную помощь мон-рям оказывали и представители местной знати, к-рые также жертвовали земли и деньги, поддерживали строительство храмов, обеспечивали монахов провизией. Многие из них впосл. были похоронены в обителях К. п., их имена были вписаны в синодики. Так, содействуя строительству церкви в Хандзте, крупный феодал Габриел Дапанчули заключил соглашение с прп. Григорием: «Вы сделайте нас соучастниками святых молитв ваших в сей жизни и по смерти, удостойте наши кости погребения вместе с вашими костями и установите в вашем монастыре моление о нас на веки, а мы клянемся вам своею жизнью и жизнью детей, что берем на себя из рода в род попечение о вас и вашем монастыре до скончания веков» (Мерчуле. Житие. С. 93; Он же. 1963. С. 260). Молитвы за представителей рода Дапанчули возносились в Хандзте и в сер. X в. К. п. пользовалась особым покровительством монархов единой Грузии, «поскольку святые те пустыни были построены ради мира и спокойствия и молитвы за... царей» (ПГП. 1965. Т. 2. С. 8; Груз. док-ты. 1982. С. 36).

С установлением тур. владычества в Тао-Кларджети (сер. XVI в.) К. п. постепенно пришла в запустение: мон-ри стали труднодоступными для паломников, иконы, церковные святыни, книги и утварь были либо уничтожены мусульманами, либо вывезены монахами в др. регионы Грузии. Бери Эгнаташвили, груз. историк XVIII в., описывая события 1-й пол. XVII в., отмечал, что в Самцхе-Саатабаго «не осталось ни одного верующего, кроме кларджетских пустынников» (Бери Эгнаташвили. 1959. С. 427). К сер. XVIII в. монашеская жизнь в К. п. замерла (Вахушти Багратиони. 1973. С. 678). Со временем храмы разрушались или были превращены в мечети (Берта, Долискана). С 2002 г. территории К. п., как и др. земли Тао-Кларджети, вошли в новосозданную Ахалцихскую и Тао-Кларджетскую епархию ГПЦ.

Светские власти устанавливали границы монастырей и разбирали поземельные тяжбы между ними. В IX в. в Кларджети образовалась своеобразная «монашеская республика» (Марр. 1911. С. I), во главе к-рой стоял архимандрит. Первым архимандритом 12 кларджетских пустыней был поставлен прп. Григорий. По сведению Георгия Мерчуле, «святые отцы (настоятели мон-рей К. п.- Авт.) совещались с Анчийским епископом об отце Григории, чтобы поставить его архимандритом всех пустыней Кларджети, и доложили об этом властителям (Баграту I и его братьям.- Авт.); те очень обрадовались. Тогда все вместе настойчивым приглашением поставили его исполнять это дело, и он во благе управлял чином святых отцов много лет до преставления» (Мерчуле. 1911. С. 109; Он же. 1963. С. 276). Тот же автор сообщает, что прп. Григорий строго управлял мон-рями: «О верных монахах он хорошо заботился, повинных обращал к покаянию, а непокорных правде совершенно изгонял» (Он же. Житие. С. 136; Он же. 1963. С. 303), «наполнял сердца учеников знанием» и «все пустыни Кларджети орошались потоками его мудрости» (Он же. Житие. С. 114-115; Он же. 1963. С. 281-282). Прп. Григорий считал, что «Бог действительно сотворил те местности (Кларджети.- Авт.) в самом начале мироздания для последних времен в двух целях - в качестве местопребывания монахов и молельни о всех христианах» (Он же. Житие. С. 102-103; Он же. 1963. С. 269), что с помощью иноков Господь наделил светских властителей «невидимым вооружением, что крепче видимых доспехов и многочисленнее десятков тысяч конницы» (Он же. Житие. С. 109; Он же. 1963. С. 276). Прп. Григорий был убежден, что т. о. «верные и истинные монахи не находятся ни под чьею властью на земле» (Он же. Житие. С. 103; Он же. 1963. С. 269). Этот тезис преподобный воплощал в жизнь. Весьма показателен случай, когда прп. Григорий увез наложницу Ашота I и поместил ее в монастырь Мере, и куропалат, несмотря на свою неограниченную власть, не смог вернуть ее.

Во главе мон-рей К. п. стояли игумены; как правило, это были представители знатных родов. В Житии прп. Григория названы также священники, деканы, диаконы и пономари из клира К. п. В монастырях существовала, видимо, и должность мерчуле - толкователя церковных канонов (Ингороква. 1954. С. 17-28).

Настоятели мон-рей К. п. участвовали в заседаниях дарбази - совещательного органа при царском дворе; во время заседаний дарбази игумены Двенадцати пустыней вместе с епископами и братией мон-рей Гареджи стояли по левую сторону от царя (Распорядок царского двора. 1993. С. 62).

При выборе типикона для мон-ря Хандзта, к-рый был принят и в др. обителях К. п., считавших Хандзту своей «духовной родительницей», прп. Григорий учитывал то обстоятельство, что «отцы его монастыря добродетелями выше монахов сего времени», поэтому, по его мнению, и «церковный чин надлежит установить... божественный, стоящий выше суда мудрецов». Он поручил одному монаху «списать» устав св. Саввы Освященного лавры (в груз. традиции мон-рь Сабацминда) на Чёрной горе в Антиохии, а сам предпринял поездку в К-поль, где «обошел радостно все святые богомолья... и учился многому в благочестии... таким образом сердце его наполнилось богатством незапечатанного нового закона». «С выбором изо всех святых мест» прп. Григорий составил устав для К. п., описанный в его Житии (главы 12, 15-18, 33).

Прп. Григорий не принимал в число монастырской братии «никого из нерадивых»: он испытывал каждого «на всяком добром деле, и лишь тот, в ком находили невинное сердце, бесхитростное, безропотное, смиренно покорное», мог подвизаться в К. п. По замечанию Мерчуле, именно поэтому ученики прп. Григория были «все прекрасны, достойно усваивали святые его добродетели» (гл. 8). По воспоминаниям одного известного в свое время старца из Опизы, прп. Григорий трижды выгонял его из мон-ря за несоответствие должному уровню.

Прп. Григорий, обладавший «нежным и услаждающе прекрасным» голосом и хорошей памятью, являлся «безукоризненным учителем песнопений полного годичного порядка (годового круга - Авт.)». В Житии сказано, что в Хандзте хранился годичный Иадгари, написанный рукой преподобного. Всенощное бдение совершалось от сумерек до рассвета, в дневные часы монахи читали книги и молились келейно. Накануне всенощного бдения совершали «во все дневные часы моление». На литургии, служившейся в 9-й час, перед Трисвятым положена была ектения «О свышнем мире», в воскресенье Трисвятое пели 6 раз. Не допускалось служение у жертвенника в облачении с бахромой или в шкуре. С 1 нояб. до начала Великого поста в субботу на утрене служили 4 «канона» (т. е. кафизмы) и 4 чтения, на Пасху и в пасхальную седмицу «канон» «Ко Господу всегда скорбети ми» опускался, на повечерии произносили «Внегда призвати ми» с воскресными прокимнами на утрене и один «канон». При богослужении запрещено было разговаривать, мн. молитвословия положено было выслушивать в коленопреклонении, ход богослужения был размеренным, «молитва была тихая и протяжная», прислоняться к стенам разрешалось только старцам. В церкви сохранялся обычай возжигать неугасимую лампаду перед образом Пресв. Богородицы.

Об усопших совершали службу на 3, 7, 40-й день, а также через год, «в какой бы день они ни пришлись»; кроме того, их имена поминали в течение 200 дней после кончины.

«С наступлением ноября» (очевидно, с 1 нояб.) соблюдался Георгиевский пост, длившийся до памяти вмч. Георгия (10 нояб.), во время к-рого разрешалось молочное. Соблюдались также Рождественский, Великий и Петров посты. Среди настоятелей К. п. существовал обычай заговляться в Хандзте, где «в качестве вступления в пост они получали канон на Великий пост» и благословение прп. Григория (гл. 34).

Спали монахи на маленьких ложах, в келье разрешалось держать только воду, огонь не разводили. Питались скудно, стремясь подражать прп. Григорию, который днем вкушал лишь немного хлеба, а во время Великого поста питался сырой капустой.

Прп. Григорий не дозволял строить в мон-ре больше одной церкви, поскольку в таком случае, «когда декан ударит на службу, не все священники пойдут к нему, останутся служить в своих молельнях и наравне с большой церковью будут досаждать людям, прося пожертвований, и декану понадобится всячески упрашивать их идти в большую церковь, чтобы были литургисующие священники» (гл. 70).

Литературная школа возникла в К. п. в IX в., и к X в. пустынь стала одним из ведущих центров груз. церковной письменности. В XI-XIII вв. в монастырских скрипториях работали каллиграфы, художники, золотоваятели. Монахи переписывали книги Свящ. Писания, создавали оригинальные произведения и переводили труды по агиографии, гимнографии, гомилетике, иллюминировали рукописи, украшали переплеты серебром и золотом.

В разное время к школе К. п. принадлежали прп. Григорий Ханцтели, Макарий Летели (2-я пол. IX в.), Софроний Шатбердели (кон. IX - нач. X в.), Иларион Парехели (кон. IX - нач. X в.), Георгий Мерчуле (X в.), Микаел Модрекили (2-я пол. X в.), Иоанн-Бераи (2-я пол. X в.), Давид Джибисдзе (1-я пол. XI в.), прп. Георгий Святогорец, Бека и Бешкен Опизари (2-я пол. XII в.) и др.

Церковно-лит. центры К. п. поддерживали тесные связи с др. груз. центрами в Грузии и за рубежом - в Иерусалиме, на Синае, в Антиохии и на Афоне (подробнее см. Тао-Кларджетская литературная школа в разд. «Монастырские школы» в ст. Грузинская Православная Церковь).

Наиболее известной святыней К. п. являлась гортань (груз. ჴორჴი) св. Иоанна Предтечи, находившаяся в Опизе (Столетняя летопись. 1959. С. 259; То же. 2008. С. 376). В XVII в. эта святыня хранилась в мон-ре Цаленджиха (Самегрело, Зап. Грузия) (Макарий Антиохийский. 1982. С. 12; Павел Алеппский. 1973. С. 72), дальнейшее ее местопребывание неизвестно. В мон-ре Мидзнадзори покоились мощи ап. Варфоломея (ПГП. 1965. Т. 2. С. 8; Груз. док-ты. 1982. С. 36). По сведениям Георгия Мерчуле, прп. Григорий принес из К-поля в Хандзту мощи святых, св. иконы и иные благословения (Мерчуле. Житие. С. 98; Он же. 1963. С. 265). Помимо мощей прп. Григория особым почитанием пользовались мощи преподобных Михаила Парехели и Василия Парехели в Парехи, от к-рых происходили многочисленные исцеления (Мерчуле. Житие. С. 114; Он же. 1963. С. 281).

В К. п. были созданы такие памятники груз. миниатюры как Адишское, Джручское I, Джручское II, Бертское, Пархальское, Цкароставское Четвероевангелия, Шатбердский сборник и др., здесь нек-рое время хранилось Алавердское Четвероевангелие.

Кафоликон мон-ря Долискана. 937–958 гг. Фотография Н. Я. Марра. 1911 г. Расцвет монастырской архитектуры в К. п. приходится на IX-X вв. С XI в., вслед за переносом столицы единого Грузинского царства в Кутаиси и исчезновением кларджетской ветви Багратиони, строительство в пустынях Кларджети почти прекратилось. После захвата Кларджети Османской империей в 1551 г. начался упадок мон-рей. В кон. XVII в. они были оставлены последними монахами. Опустевшие монастыри разрушались по естественным причинам и из-за человеческого вмешательства. В XIX-XX вв. местное население активно использовало камни из монастырских сооружений как строительный материал для своих нужд. В результате большинство мон-рей К. п. пришли в руинированное состояние.

Как правило, мон-ри в Кларджети возводились на пологих скалистых склонах. Для выравнивания строительной площадки сооружали массивные каменные субструкции. Основные монастырские здания были построены близко друг к другу, образовывая на относительно небольшой площади тесную группу. Исключение составляет мон-рь Парехи, протянувшийся почти на 200 м вдоль узкого и длинного выступа скалы.

Первое письменно засвидетельствованное монастырское строительство в Кларджети связано с основанием мон-ря Хандзта и относится к нач. 80-х гг. VIII в. По словам Георгия Мерчуле, все монастырские строения, возведенные прп. Григорием и его сподвижниками, были деревянными. В дальнейшем основным строительным материалом в К. п. стал камень. Кирпич использовался крайне редко (напр., в сводах дополнительных помещений в Долискане). В IX в. обычно применяли грубо тесанные камни, уложенные в ровные ряды. С X в. благодаря поддержке правителей из рода Багратиони на фоне общего экономического и культурного подъема наблюдалось совершенствование техники строительства, что было выражено в лучшей обработке камня и в применении высококачественного известкового раствора.

Схема-чертеж кафоликона мон-ря Хандзта

В больших мон-рях кафоликоны были купольными. Сравнительно хорошо сохранились церкви Хандзты и Долисканы. Кроме того, по фотографиям, чертежам и описаниям, сделанным в XIX - нач. XX в. А. М. Павлиновым и Н. Я. Марром, можно в общих чертах представить архитектурный облик кафоликонов в Цкаростави, Мидзнадзори и Опизе. Первые 2, вероятно, следует датировать временем основания мон-рей, т. е. 30-40-ми гг. IX в. План и пространственная структура храма в Опизе относятся ко времени восстановления мон-ря Гурамом Мампали († 882), церковь была частично перестроена в сер. X в. Кафоликон Хандзты был возведен в 10-20-х гг. X в. зодчим Амоной по заказу Ашота Кухи и Гургена Великого. Церковь в Долискане датируется 937-958 гг.

Кафоликоны Мидзнадзори, Опизы и Долисканы построены по крестообразному плану и имеют дополнительные помещения: 2 в Мидзнадзори и Опизе (по сторонам апсиды), 4 в Долискане (в 4 межрукавных углах). Подкупольными устоями служат углы соединения рукавов. Для всех 3 церквей (особенно для опизской) характерен удлиненный зап. рукав. Цкароставская ц. представляет собой своеобразный вариант архитектурного типа, названного Й. Стржиговским «купольный зал». Кафоликон Хандзты относится к типу вписанного креста с куполом, опирающимся на стены апсиды и зап. пару свободно стоящих столбов.

Купола церквей К. п. имеют граненые барабаны. Для перехода от подкупольного квадрата к круглому основанию купола, по всей вероятности, в IX в. и 1-й пол. X в. применялись тромпы (3 ряда тромпов сохранились в кафоликоне Хандзты). С сер. X в. получила распространение смешанная система перехода, в к-рой тромпы включены в паруса (храмы в Опизе, Долискане). Характерной для архитектуры церквей К. п. деталью является ломаная линия карниза барабана и зонтичное перекрытие (купол), покоящееся на барабане (Хандзта, Опиза).

Внутренний вид кафоликона мон-ря Опиза. Кон. IX — сер. Х в. Фотография А. М. Павлинова. 1888 г.

В мон-ре Парехи сохранились руины 2 стоящих близко друг к другу церквей - большой однонефной постройки с сев. приделом IX в. и 3-нефной базилики с 2 парами столбов рубежа IX и X вв. Еще одна однонефная церковь в том же мон-ре (возможно, усыпальница прп. Михаила Парехели) датируется между 830 и 876 гг. Однонефные церкви и часовни строились и в др. мон-рях К. п. В Цкаростави одна малая часовня стоит к югу от главной церкви и еще 3 - на скалистых мысах за пределами мон-ря. Своеобразным примером базилики с рудиментарным сев. нефом, частично высеченным в скале, является ц. Нука-сакдари (Нука-килисе) недалеко от Хандзты, достоверно не идентифицированная ни с одной из упомянутых в Житии прп. Григория обителью, но несомненно принадлежащая к кругу архитектурных памятников К. п.

Насколько можно судить по сохранившимся примерам, церкви К. п., построенные в IX в., или вовсе не имели резного убранства, или оно было крайне скупым и ограничивалось декором в виде простых прочерченных наверший над окнами (как, напр., в Цкаростави). С X в. резной декор приобретает более развитые формы. В кафоликоне Хандзты (видимо, впервые в постройках К. п.) применена декоративная наружная аркатура барабана - обязательный элемент фасадного убранства груз. церквей зрелого средневековья. В церкви Хандзты импосты декоративных арок украшены гладкими полудисками, однако уже через неск. десятилетий в Долискане они богато декорированы растительным орнаментом. К сер. X в. в архитектуре К. п. сформировалась своеобразная система украшения окон радиально расходящимися 2-цветными полосами, обрамленными сверху большим орнаментированным полукруглым навершием. Появившись впервые в Опизе и Долискане, эта форма декора получила широкое распространение в постройках царя Давида Куропалата в Тао.

В мон-рях Джмерки, Даба и Баретелта сохранились лишь незначительные фрагменты зданий. Церковь в Берте была в XIX в. переделана в мечеть и утратила первоначальный архитектурный облик. Местонахождение Шатберди до сих пор остается предметом споров. Нек-рые ученые (Ж. М. и Николь Тьерри, Д. Хоштария) локализируют мон-рь в с. Ени-Рабат близ Ардануча (древнегруз. Артануджи, ныне в Турции), где стоит купольная церковь рубежа X и XI вв. По плану она относится к группе крестообразных церквей с 2 дополнительными помещениями. Фасады церкви облицованы чисто тесаными камнями и обильно украшены резьбой. Др. исследователи (М. Кадироглу, Ф. Байрам, В. Силогава) связывают с Шатберди руины большого мон-ря близ совр. с. Окумушлар.

Кафоликон мон-ря Ени-Рабат. Рубеж Х и XI вв. Фотография Н. Я. Марра. 1904 г.

В монастырских комплексах К. п. важное место занимали трапезные. Это слегка удлиненные прямоугольные здания, разделенные на 2 или 3 нефа, крытые коробовыми сводами. Остатки трапезных сохранились в мон-рях Хандзта, Берта, Цкаростави. Самым значительным памятником этого типа была трапезная в Опизе, ныне почти полностью разрушенная, однако известная по старым фотографиям, чертежам и описаниям. Она представляла собой большое здание с пространством, которое делили на 3 нефа опирающиеся на 4 пары столбов арки. Кроме большого зала, предназначенного для собраний братии, трапезные имели подсобные помещения (иногда устроенные под залом, в нижней, опорной части сооружения, как, напр., в Цкаростави).

Остатки монастырских келий сохранились в Хандзте. Это узкие продолговатые комнаты, встроенные в 3 этажа между церковью и трапезной. Возможно, были жилые помещения и более сложной формы. Павлинов предположил, что находящееся к востоку от церкви здание в мон-ре Опиза из 2 больших комнат и галереи, открытой в сторону ущелья 5 арками, могло быть домом настоятеля.

Колокольни в мон-рях К. п., как и во всей Грузии, начали строить с XIII в. В Опизе уцелел арочный нижний ярус колокольни, служивший проходом в обитель предположительно в нач. XIV в. Хорошо сохранилась колокольня в Хандзте, построенная настоятелем монастыря Марком ок. 1540 г.

Прп. Григорий и его сподвижники занимались строительством и за пределами Кларджети. Племянник прп. Григория прп. Савва Ишхнели в 30-х гг. IX в. восстановил кафоликон в мон-ре Ишхани, возведенный в VII в. епископом (впосл. католикосом) Нерсе в исторической области Тао. Следы этого восстановления в храме, претерпевшем основательные реконструкции в X и XI вв., не обнаружены.

Церковная архитектура К. п. является важным звеном в истории груз. искусства. Художественные и технические новшества, привнесенные зодчими кларджетских мон-рей, были освоены и развиты строителями храмов Тао, возведенных во 2-й пол. X - нач. XI в.