КЛИМЕНТ

Происхождение и время рождения К. неизвестны. К лету 1147 г. он был схимником и имел репутацию книжника и «философа». В июле 1147 г. он был «выведен» из своего мон-ря по воле киевского кн. Изяслава (Пантелеимона) Мстиславича, к-рый завладел киевским столом в 1146 г., и представлен Собору епископов как кандидат на Киевскую митрополию: «Постави Изяслав митрополитом Клима Смолятича, вывед из Заруба, бе бо черноризечь, скимник» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 340). Нет ясности, в каком из «Зарубов» пребывал схимником буд. митрополит - в Зарубском мон-ре на Днепре у Трубежа или же в смоленском с. Заруб, где в 1167 г. скончался св. кн. Ростислав (Михаил) Мстиславич, лично знакомый с К. Как считают некоторые исследователи, прозвище (?) Смолятич указывает на смоленское происхождение К.; согласно А. В. Поппе, это было отчество - «сын или внук Смоляты» (Поппэ. 1996. С. 456). Существует также мнение, что слово «заруб» в случае с К. употреблено в значении «затвор».

Предшественник К. на митрополичьей кафедре грек Михаил I (II) в 1145 г. по неизвестным причинам уехал из Киева в К-поль и там, вероятно, скончался, так что Русская Церковь ок. 2 лет не имела первосвятителя. Для поставления нового митрополита по инициативе киевского князя летом 1147 г. в Киев съехались на Собор епископы Онуфрий Черниговский, Феодор Белгородский, Евфимий Переяславский, Дамиан Юрьевский (Каневский), Феодор Владимиро-Волынский, свт. Нифонт Новгородский, Мануил Смоленский. Свт. Нифонт и еп. Мануил выступили против поставления К., отказавшись признать митрополита, не благословленного К-польским патриархом (Патриарший престол в то время пустовал). Однако большинство епископов, представлявших в основном Юж. Русь («Русскую область», см.: НПЛ. С. 28, 214), согласились с кандидатом, предложенным Изяславом. По предложению Черниговского еп. Онуфрия, сославшегося на поставление у греков императоров рукой св. Иоанна Крестителя (такое представление о поставлении бытовало на Руси, визант. источниками оно не подтверждается), К. был поставлен в митрополиты главой сщмч. Климента, папы Римского,- святыней, вывезенной, по преданию, на Русь из Корсуни (Херсонеса) крестителем Руси равноап. кн. Владимиром (Василием) Святославичем. К. был возведен в митрополичье достоинство 27 июля 1147 г., «на память святаго Пантелеимана», т. е. в день именин кн. Изяслава, в крещении Пантелеимона (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 315). К. стал вторым после свт. Илариона митрополитом из русских, возведенным на первосвятительский престол Собором рус. епископов. К-польской Патриархией К. признан не был. Избрание К. и поставление его в Киеве, а не в К-поле объясняются, видимо, тем, что Изяслав был в союзных отношениях с венг. кор. Гезой, противником визант. имп. Мануила I Комнина, и, очевидно, опасался прибытия из Византии враждебного такой политике греч. иерарха. К. впосл. писал, что он не искал славы и «власти» («молихся, да бых избавился власти» - Понырко. 1992. С. 125).

В 1147 г., когда киевляне на вече приговорили расправиться с бывш. киевским князем, принявшим к тому времени монашество,- св. Игорем (Георгием) Ольговичем, «митрополит же много взбраняше им» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 317), но не был услышан: расправа произошла. С др. стороны, в Ипатьевской летописи, отразившей черниговское летописание этого времени, сообщается: в ц. арх. Михаила над местом, где положили тело кн. Игоря, сами собой зажглись свечи, новгородские купцы поведали об этом К., «митрополит же запрети, да никому же не поведять, но повеле потаити такую благодать, Богу явлешю над ним» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 354).

Основным направлением политики Изяслава Мстиславича как киевского князя было противостояние ростово-суздальскому кн. Юрию (Георгию) Владимировичу Долгорукому, его родному дяде, который был противником новопоставленного митрополита. Когда в июле 1149 г. войска Юрия вступили в Киев, Изяслав бежал во Владимир-Волынский и «митрополита Клима поя с собою» (Там же. Стб. 383). Юрий Долгорукий освободил в Киеве Новгородского еп. свт. Нифонта, к-рого Изяслав и К. призвали из Новгорода и за вновь подтвержденное непризнание К. митрополитом заточили в Киево-Печерском мон-ре (см. Киево-Печерская лавра). Смоленский еп. грек Мануил, противник поставления К., вынужден был скрываться от его преследования.

В 1151 г. Изяслав Мстиславич вернул себе киевский стол. После смерти Изяслава (1154) великое Киевское княжение досталось его брату смоленскому кн. св. Ростиславу Мстиславичу, к-рый всегда был опорой Изяславу в его борьбе с суздальским князем. В 1155 г. киевский стол вновь занял Юрий Долгорукий, и К. пришлось опять оставить Киев, он удалился на Волынь вместе с сыном Изяслава Мстиславом. Осенью того же года в К-поле был поставлен на Киевскую митрополию митр. Константин I. В 1156 г. кн. Юрий с почестями принял в Киеве митрополита-грека; его встречали и 2 противника К. из епископата: Мануил Смоленский и Косма Полоцкий (Нифонт Новгородский скончался в Киеве, не дождавшись приезда Константина). Новый митрополит, благословивший на киевское княжение Юрия Долгорукого, провозгласил «испровержение» «Климовой службы и ставлений»; только диаконы, поставленные К., получили от Константина I разрешение священнодействовать, но лишь после того, как дали новому митрополиту «рукописание», в котором, очевидно, отрекались от К.

К. еще дважды имел возможность занять митрополичью кафедру. После смерти Юрия Долгорукого (1157) сыновья Изяслава Мстиславича Мстислав и Ярослав изгнали из Киева преемника Юрия кн. Изяслава Давыдовича (1158) и позвали на киевский стол своего дядю, смоленского кн. Ростислава Мстиславича. Между князьями Ростиславом и Мстиславом возникли разногласия по поводу замещения митрополичьей кафедры. Мстислав настаивал на кандидатуре К. («не будеть Константин в митропольи, зане клял ми отца»), Ростислав - на кандидатуре Константина. В итоге решено было пригласить нового первосвятителя из Византии. Константин I удалился в Чернигов и там вскоре скончался. В авг. 1160 г. в Киев прибыл из К-поля митр. Феодор. В июне 1163 г. Феодор умер, после чего была сделана еще одна попытка вернуть К. на митрополичью кафедру. На этот раз кандидатуру К. поддержал Ростислав Мстиславич, решивший просить за него в К-поле. С этой целью в Византию был направлен посол, но ему пришлось вернуться, т. к. по дороге рус. посольство повстречалось с направлявшимся в Киев новым митр. Иоанном IV, посланным К-польским патриархом Лукой Хрисовергом. Ростислав сначала не хотел принимать этого митрополита, но после переговоров с сопровождавшим Иоанна послом визант. имп. Мануила I Комнина киевский князь согласился признать цареградского ставленника.

С этого времени в летописях прекращаются упоминания о К. Дальнейшая его судьба неизвестна. По гипотезе А. П. Толочко, основанной на отождествлении Клима из «Вопрошания Кирикова» с К. (см. ниже), К. покинул Русь и провел последние годы жизни в мон-ре на Афоне (Толочко А. П. Клим Смолятич после низвержения из митрополии // Хорошие дни: Памяти А. С. Хорошева. Вел. Новгород; СПб.; М., 2009. С. 548-549).

Ипатьевская летопись, отразившая киевский свод кон. XII в., характеризует К. как хорошо образованного, книжного человека («бысть книжник и философ так, якоже в Рускои земли не бяшет» - ПСРЛ. Т. 2. Стб. 340). До нас дошло лишь одно сочинение, бесспорно принадлежащее К.,- обширное Послание к смоленскому свящ. Фоме («Послание, написано Климентом, митрополитом Рускым, Фоме прозвитеру, истолковано Афонасием мнихом»), сохранившееся в 2 полных списках и в небольшом фрагменте, к-рые датируются ХVI в. Это сочинение подтверждает справедливость летописных характеристик К. как человека выдающейся учености. Из Послания можно понять, что свящ. Фома укорил К. в том, что тот тщеславится своей ученостью, мнит себя философом и вместо «почитаемых писаний» ссылается на Гомера, Платона и Аристотеля. В ответ, отстаивая свое право «пытати потонку Божественных Писаний», К. обрушил на своего адресата поток аллегорических толкований Свящ. Писания, доказывая необходимость подобного понимания смысла библейских событий и образов для духовного воспитания христианина. Со времен возникновения Александрийской школы богословия в византийской культуре продолжал разрабатываться аллегорический метод понимания Священной истории, заключающийся в том, что свершившееся во времени событие понималось как иносказание о смысле, пребывающем вне времени. Из Послания можно понять, что его автор прошел хорошую школу визант. образованности, прекрасно владел аллегорическим методом толкования Свящ. Писания и что в окружении К. находились высокообразованные люди; возможно, это окружение составляло школу К. Это ясно из того места Послания, где его автор, обращаясь к адресату, пишет о своих сподвижниках: «Григорей знал алфу, якоже и ты, и виту подобно, и всю 20 и 4 словес грамоту. А слышиши ты ю, у мене мужи, имже есмь самовидець, иже может рещи алфу, не реку, на сто, или двесте, или триста, но и 4-ста, а виту - також» (Понырко. 1992. С. 133). Умение сказать нечто более чем стократно на альфу, бету и все 24 буквы греч. алфавита говорит о хорошем знакомстве с одним из разделов курса визант. грамотности, именуемым схедографией. Как показали Е. Е. Голубинский и Е. Э. Гранстрем, с ХI-ХII вв. до нас дошли греч. сборники упражнений, представляющих собой грамматические и орфографические парадигмы в виде длинных рядов слов на каждую букву алфавита. Реплика К. об умении его «мужей» сказать нечто до 400 раз на каждую букву греч. алфавита призвана подчеркнуть виртуозность владения людьми из окружения митрополита греч. языком, в первую очередь схедографией. Если на Руси «философами» обычно называли ученых людей, то в Византии это слово имело и более конкретный оттенок: там оно употреблялось в значении звания лиц, окончивших высшую школу, и было равноценно званию учителя.

Об адресате К., смоленском пресв. Фоме, известно только из Послания. Он был приближенным смоленского князя, каковым, судя по времени написания письма, должен был быть кн. Ростислав Мстиславич. Знакомство К. с кн. Ростиславом было давним, ибо автор Послания говорит о смоленском князе как о своем «напресном» (вечном) господине (Там же. С. 132). Примечательно, что К. ссылается на какое-то свое «писание» к князю, ставшее известным Фоме. Вероятно, Послание К. продолжает полемику, начатую смоленским священником по поводу «писания» К. ко князю. Дошедший до нас фрагмент переписки между смоленским князем, К. и Фомой дает представление о существовании на Руси ХII в. открытой литературно-богословской полемики между княжескими дворами, в которой участвовали общественные круги во главе с князьями и духовенством: недаром К. упоминает, что читал полученное от Фомы послание «пред многими послухи и пред князем Изяславом» (Там же. С. 124); возможно, и Фома таким же образом был ознакомлен с «писанием» К. к смоленскому князю.

Послание К. дошло до нас не в первоначальном виде, а, как видно из заглавия, с наслоением толкований некоего мон. Афанасия, о к-ром ничего не известно. Текстологический и источниковедческий анализ позволяет предположить, что этот последователь К. на литературно-богословском поприще был скорее всего его младшим современником, толковавшим Послание неск. десятилетий спустя после написания. Возможно, К. вместе с представителями своей лит. школы был автором 1-го слав. перевода Толкований Никиты Ираклийского (ХI в.) на 16 Слов свт. Григория Богослова и Послание К. является ответом на претензии по поводу этого труда, высказанные смоленским свящ. Фомой.

И. И. Срезневский предполагал, что К. принадлежит «Слово о любви Климово», но уже Н. К. Никольский счел спорной такую атрибуцию. Архиеп. Филарет (Гумилевский) приписывал К. Слово в неделю Всех святых (РГБ. Рум. № 406, ХV в.). По мнению некоторых исследователей (Литвина, Успенский. 2010. С. 36-41; Мильков В. В., Симонов Р. А. Кирик Новгородец: Ученый и мыслитель. М., 2011. С. 437-438), К. могут принадлежать ответы на ряд вопросов новгородского иером. Кирика, сохранившиеся в «Вопрошании Кириковом», где упоминается Клим (ПДРКП2. № 2. Стб. 29-33).

К. нередко изображали на миниатюрах рус. летописей. Так, в Радзивиловской летописи кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 178) показан совет кн. Владимира Мстиславича с К. и жителями Киева, на к-ром обсуждается измена черниговских князей. К. изображен в центре композиции вполоборота влево; облачен в монашескую мантию и черный клобук. Он обращается к сидящим с ним на одной скамье кн. Владимиру Мстиславичу и, вероятно, киевскому тысяцкому. За спиной митрополита - неск. горожан, один из к-рых размахивает предметом, похожим на посох или багор.

К. посвящено неск. миниатюр из Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в., где он изображен седым старцем с волнистыми волосами и клиновидной бородой до середины груди. В Голицынском томе (РНБ. F.IV.225) проиллюстрировано поставление К. митрополитом: изображен Собор рус. епископов (Л. 148 об.), и духовенство, недовольное решением Собора и кн. Изяслава Мстиславича об избрании К. (Л. 149 об.). Миниатюра на л. 149 показывает К. до и после его поставления: в правом верхнем углу он в монашеском облачении сидит в келье за столом с 2 чернильницами и пишет на листе пергамена; в правом нижнем углу на фоне архитектуры (видимо, перед входом в мон-рь) К. принимает послов, принесших весть об его избрании; в центре композиции митрополит в храме проповедует пастве, в зеленоватой фелони, омофоре, с раскрытой книгой в руках. В последнем случае он изображен с нимбом. Цикл из 3 миниатюр (Л. 156, 156 об., 157 об.) иллюстрирует попытку К. предотвратить княжескую усобицу. В Лаптевском томе (РНБ. F.IV.233) повторены сюжеты избрания К. митрополитом и недовольства духовенства (Л. 107-107 об.), однако акцент сделан на вражде К. с Новгородским архиеп. свт. Нифонтом, к-рый пытался опротестовать его избрание в К-поле (Л. 108).