МИХАИЛ

Еп. Михаил (Грибановский). Фотография. Кон. XIX в.

(Грибановский Михаил Михайлович; 2.11.1856, г. Елатьма Тамбовской губ.- 19.08.1898, г. Симферополь, Крым), еп. Таврический и Симферопольский, правосл. богослов, мыслитель. Род. в семье потомственного свящ. Михаила Грибановского, благочинного городских церквей Елатьмы; мать - Фавста Ермиловна, дочь священника; в семье было 11 детей, 6 из к-рых умерли в возрасте от года до 12 лет. Когда М. было 6 лет, его дом посетил свт. Феофан Затворник (Говоров) во время инспекции своей епархии. М. окончил 2-е Тамбовское ДУ (1872), Тамбовскую ДС в 1879 г. с опозданием, пропустив неск. лет по причине болезни. Окончив семинарию 1-м по разрядному списку, был рекомендован к поступлению в Казанскую ДА; не поступив по болезни, в 1880 г. выбрал СПбДА и окончил ее в 1884 г. со степенью канд. богословия (тема работы: «Религиозно-философское мировоззрение философа Гераклита»). На последнем курсе академии, 14 янв. 1884 г., был пострижен в монашество с тем же именем, в честь свт. Михаила, митр. Киевского. 29 янв. рукоположен во диакона, 8 мая - во иерея. Во время обучения у М. преобладал интерес к религ. философии и христ. апологетике. По окончании академии защитил диссертацию pro venia legendi «Религиозный элемент в философии Гераклита» и был оставлен приват-доцентом на кафедре основного богословия; читал студентам курс «Введение в круг богословских наук», состоявший из 8 лекций (впосл. издан). С 15 авг. 1884 г. стал и. о. доцента на кафедре основного богословия в СПбДА, с 29 апр. 1887 г. исполнял должность инспектора академии. М. удалось побывать дважды в паломничестве на Св. землю: в 1886 г., когда даже пожелал там остаться, и в апр. 1893 г. (Письмо к А.Ф. от 5 мая 1893 г. и др. // Михаил (Грибановский). Соч. 2011. С. 700-714). 3 апр. 1888 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени магистра богословия («Опыт уяснения основных христианских истин естественной человеческой мыслью»). 10 апр. 1888 г. был возведен в сан архимандрита, 1 дек. того же года утвержден в должности инспектора СПбДА. Из-за слабого здоровья и перенесенного тяжелого воспаления легких М. потребовалась перемена климата, и в 1889 г. он уезжает на лечение в Крым. С 27 авг. 1890 г. по ходатайству К. П. Победоносцева был назначен настоятелем Троицкой посольской ц. в Афинах. 6 авг. 1894 г. хиротонисан во епископа Прилукского, викария Полтавской епархии, где при его активном участии при Крестовоздвиженском мон-ре была основана школа проповедничества для буд. пастырей. С 30 нояб. 1895 г. М.- епископ Каширский, викарий Тульской епархии; с 19 янв. 1897 г.- епископ Таврический и Симферопольский. Он открывал церковноприходские школы, вечерние курсы для взрослых, поощрял внебогослужебные собеседования священников с народом, создавал приходские братства. В июне 1897 г. состояние здоровья М. ухудшилось. Предчувствуя скорую кончину, владыка завещал свои книги в б-ку Симферопольского ДУ; деньги, полученные от продажи сб. «Над Евангелием», просил после его смерти истратить на приобретение и раздачу народу книг духовно-нравственного содержания. Скончался в Симферополе в присутствии друга по академии еп. Антония (Храповицкого), и, по воспоминаниям последнего, «за несколько минут до смерти он шептал друзьям своим свой последний завет о самоотверженном служении Апостольской Церкви». М. был похоронен в левом приделе кафедрального Александро-Невского собора в Симферополе; после разрушения храма в 1930 г. перезахоронен на кладбище у храма Всех святых в этом же городе.

С именем М. связано возрождение в духовных академиях ученого монашества, его постриг был 1-м после почти 20-летнего перерыва постригов в СПбДА. В дальнейшем М. много думал и писал о задачах и проблемах ученого монашества, при этом тяготился учебным служением, как до своего поступления в академию, так и после ее окончания, неоднократно пытался оставить духовно-академическую стезю и уйти в мон-рь. На профессорской службе М. оставался только по благословению еп. Феофана (Говорова) и прп. Амвросия Оптинского, которые не одобрили его намерения оставить академию и посоветовали ему в миру исполнить свою миссию любви и служения людям. Впосл. он не хотел заниматься только наукой и потерять возможность служения «людям, жаждущим Бога» (Письмо иером. Михаила (Грибановского) к иером. Антонию (Храповицкому) от 4 марта 1887 г. // Михаил (Грибановский). Соч. 2011. С. 585). М. считал, что преподавательская деятельность в академии плохо совместима с монашеским призванием; преодоление этого противоречия для него было лишь отчасти возможно через послушание, при этом он скептически оценивал свои научные возможности (Там же. С. 586, 589). Митр. Антоний (Храповицкий) - один из тех, кто настоял на завершении М. диссертации и ее защите. Задачу монахов с академическим образованием М. понимал скорее не как научно-богословское, а как духовно-просветительское служение. Он мечтал реформировать мон-ри, полагал, что только монахи могут стать подлинными народными проповедниками и наставниками. Вокруг М. сложился круг студентов, принявших постриг по его примеру: среди них были епископы Антоний (Храповицкий), Никон (Софийский), свт. Тихон (впосл. патриарх Московский и всея России). М. был увлечен идеей создания ученого монашеского братства, члены к-рого были бы неразрывно связаны общим стремлением «к одной и той же великой цели - поддержанию и обновлению Церкви славянской в духе истинного Православия» (Письмо иером. Михаила (Грибановского) иером. Антонию (Храповицкому) от 1 янв. 1887 г. // Там же. С. 584). Но он считал, что у ученого монашества не хватает сил для каких-то решительных действий: оно - лишь «лакмусовая бумага», отражающая более заметно падение церковности во всем российском обществе. Под церковностью М. понимал «такое направление жизни, в котором видно преобразующее действие Святого Духа, присущего Церкви», его видимое проникновение «в нашу земную стихийную жизнь» (Речь на заседании Братства Пресв. Богородицы 14 дек. 1886 г. // ЦВ. 1886. № 51/52. С. 827-830); отсутствие такого понимания церковности привело, по его мнению, студентов академии к нежеланию принимать монашество. Юноши не видят в ученом монашестве такой органичной связи со Христом, к-рая могла бы их поглотить и возродить, а видят только личности, отличающиеся друг от друга отдельными качествами. Этот индивидуализм ученого монашества М. объяснял тем, что никто из них не поглощен Христом настолько, чтобы забыть о себе (Письмо еп. Михаила (Грибановского) архим. Антонию (Храповицкому) от 3 февр. 1893 г. // Михаил (Грибановский). Соч. 2011. С. 620).

Еп. Михаил (Грибановский) с матерью. Фотография. 2-я пол. 90-х гг. XIX в.

В академии М. увлекался философией и психологией, из преподавателей на него оказали влияние ректор СПбДА прот. Иоанн Янышев (1866-1883), читавший курс нравственного богословия, профессор логики и психологии А. Е. Светилин, а также еп. Никанор (Надеждин), М. О. Коялович, Н. А. Скабалланович, А. Л. Катанский и Е. М. Прилежаев. Последние привлекали М. своими славянофильскими идеями, разделяемыми им еще с юности. М. изучал и ценил труды И. Канта, хотя в своих работах критически рассматривал нек-рые его идеи. Свое жизненное кредо М. изложил в магистерской дис. «Опыт уяснения основных христианских истин естественной человеческой мыслью». М. интересовался антропологическим раскрытием догматического учения, т. е. попыткой нравственного осознания богословских истин на практике, что составляло, по его мнению, свидетельство Церкви о христ. жизни в этом мире; при этом человек с помощью Церкви должен сам дорасти до того, что провозгласила правосл. Церковь как догмат (Там же. С. 169). «Исповедание православной веры соответствует внутреннему истинному человеку, который, как отпечаток неба, таится внутри каждого. Кто возжег в себе искру подлинной человечности, движется высшими стремлениями, для того православное исповедание будет совершенно своим и родным» (Там же). Задачами своей жизни М. считал приведение внешнего мира ко Христу через создание истинной философии и преобразование христ. жизни на основах истинной церковности. Три основных доказательства бытия Божия - онтологическое, космологическое и телеологическое - М. рассматривал как естественно восходящие ступени человеческой мысли, «различные моменты развития понятия Божества». Однако, считал М., было бы ошибкой думать, что к христианству можно прийти «естественным» путем, что оно только высший продукт языческих религий,- это значило бы поставить его вровень с ними; напротив, он утверждал, что «нужно христианскую религию поставить в противоположность с естественными, в которую ее поставили Христос, апостолы и святые отцы». Если целью религии является богообщение, то естественные религии лишь субъективно стремятся к нему постольку, поскольку в человеке есть образ Божий, и только христианство есть объективное его следствие. Согласно М., именно в силу этой объективной уникальности христианства оно может быть понято только изнутри, только в Церкви, благодаря тому, что религия есть «личное благодатное единение между Богом и человеком во Христе и Церкви». Т. о., христианство кафолично постольку, поскольку образ Божий есть во всяком человеке, «когда бы он ни жил, где бы он ни находился, как бы низко ни пал, как бы мало образован он ни был», но из-за поврежденности этого образа христианство никогда не может быть выведено «естественным путем». Оно есть «сверхъестественное» откровение личности во Христе. Учение о кафоличности правосл. Церкви не может сводиться лишь к ее внешнему распространению, к-рое должно быть выражением ее внутреннего роста.

Наиболее известная работа М. как знатока Свящ. Писания, «Над Евангелием», представляет собой сборник богословских очерков на библейские темы, опубликованный в «Полтавских епархиальных ведомостях». Они содержат образные пастырские размышления над евангельскими словами. Сборник являлся ответом на задачу, поставленную М. в предисловии к магистерской диссертации: помочь читателю обрести в Божественном Откровении «вожделенный ответ на свои собственные чаяния». Если в магистерской диссертации М. изучал путь духовного поиска от Абсолюта философских систем к Личному Богу Библии, то в очерках он восходил от истолкования отдельных сюжетов евангельской истории к возвышенному учению о Боге и путях следования за Ним. Для М. важно было вновь открыть в ходе своего прочтения новое звучание евангельских слов: «Можно читать Евангелие и думать над ним - и все-таки не понимать, не разуметь его… но вдруг открывается вся благодать слов, вся глубина жизни, скрывающейся в них, и вы видите, что до сих пор ничего не понимали и только обманывали себя призрачным, поверхностным знанием. Это - значит, наступил час Божией воли для Вас» (Письмо А. П. от 24 февр. 1896 г. // Там же. С. 671). В этих очерках М. пытается найти синтез текстологических исследований с живым размышлением над евангельскими текстами, что не всегда однозначно удается. Однако главной и ценной чертой этих размышлений является стремление не к букве, а к духу евангельского текста. Понимание этого духа Евангелия для М. было неразрывно связано с изображением реалий Св. земли, в которых М. искал опытного «напоминания Святого Духа»: автор словно бы проводит своего читателя по местам евангельских событий. Для М. особенно важны исполнение ветхозаветных пророчеств в Евангелии, связь прообраза и его исполнения, пронизывающая всю историю избранного народа как представителя всего человечества. Особый акцент он сделал на «неотмирном» характере Евангелия и христианства в целом, в т. ч. и как оно повлияло на его личность (Над Евангелием. М., 1994. С. 3-4).

М. любил рус. и зарубежную классическую лит-ру, с к-рой он познакомился еще во время учебы в уч-ще и семинарии, особенно ценил произведения Ф. М. Достоевского. Считается, что М. был прототипом епископа Петра - главного героя известного рассказа А. П. Чехова «Архиерей», чей образ был создан писателем под влиянием фотографии М. с матерью (Щукин. 1911).