КОКОВЦОВ

Владимир Николаевич (6.04.1853, с. Горно-Покровское Боровичского у. Новгородской губ. – 29.01.1943, Париж), российский государственный деятель, граф (с 1914), действительный тайный советник, член Государственного Совета (с 1905). Министр финансов Российской империи в 1904-1914 (с перерывом 1905-1906), председатель Совета министров в 1911-1914 гг. Сторонник курса С. Ю. Витте, П. А. Столыпина.

Отец К., Николай Васильевич был подполковником Корпуса инженеров путей сообщения, умер в 1873 г. и похоронен под домовой церковью с. Горно-Покровское. Мать К., Аглаида Николаевна Страхова, умерла в возрасте 37 лет, похоронена в домовом склепе (Шереметевский В. В. Русский провинциальный некрополь. М., 1914. Т. 1. С. 415). Род Коковцовых не был богатым. Раннее детство К. прошло в деревне. Систематическим образованием К. не занимались до 10-летнего возраста, когда местный священник стал знакомить его с основами Православия. В 1866 г. К. окончил 2-ю гимназию С.-Петербурга и поступил в Имп. Александровский лицей (бывш. Царскосельский), к-рый окончил в 1872 г. с большой золотой медалью и чином 9 класса (РГИА. Ф. 1162. Оп. 6. Д. 243). Кроме общеобразовательных наук лицеисты изучали 3 иностранных языка, музыку, фехтование, занимались гимнастикой, дополнительное военное образование приравнивало выпускников лицея к выпускникам Пажеского корпуса. Воспитание в Александровском лицее нашло отражение в отмечаемой современниками К. исключительной работоспособности, самодисциплине, в педантичном подходе к работе, а также в хорошем владении языками.

После окончания лицея К. поступил в С.-Петербургский ун-т на юридический фак-т, с зачислением проведенного в университете времени в действительную службу (с дек. 1872 г.) По настоянию известных профессоров-юристов того времени — А. Д. Градовского, Н. С. Таганцева, С. В. Пахмана — К. собирался посвятить себя карьере ученого по специальности гос. право, в чем его активно поддержал отец, обещав материальную поддержку на все время учебы. Однако, через 2 месяца после зачисления К. в университет отец скоропостижно скончался, материальное положение семьи ухудшилось, К. был вынужден искать место на гос. службе. С 1873 по 1879 гг. К. состоял в должности помощника столоначальника в Мин-ве юстиции. В 1878 г. был командирован за границу для изучения тюремного дела. По возвращении назначен старшим инспектором, с 1882 г. помощником начальника Главного тюремного управления МВД. К. принял непосредственное участие в работе по улучшению состояния тюрем России, в составлении нового издания «Уставов о ссыльных и содержащихся под стражей».

В кон. 70-х гг. XIX в. К. познакомился с буд. женой, Анной Федоровной Оом († 26.01.1950), дочерью тайного советника Ф. А. Оома, секретаря имп. Марии Феодоровны. В 1904-1913 гг. супруга возглавляла благотворительный дамский кружок, к-рый ставил своей целью помощь семействам погибших на Дальнем Востоке низших чинов, снабжение вдов и сирот предметами одежды.

С 1890 по 1896 г. К. служил в Гос. канцелярии (орган, возглавляемый Гос. cекретарем, объединяющий деятельность и ведущий делопроизводство Гос. Совета) в должностях помощника статс-секретаря, председателя хозяйственного комитета, статс-секретаря Департамента государственной экономии, с 1895 по 1896 гг. К. — товарищ гос. секретаря В. К. Плеве. По собственному свидетельству, эти годы дали ему возможность хорошо изучить вопросы бюджета и хозяйства, и подготовили к следующим годам (1896-1902), когда К. был назначен товарищем министра финансов Витте. В 1895-1897 гг. в рос. экономике происходили основополагающие для дальнейшего развития события — проводилась денежная реформа с введением золотой валюты, разрабатывалась реформа «казенной продажи питей». В этот период К. руководил Департаментами гос. казначейства и окладных сборов, а также был председателем Совета по делам казенной продажи питей. В 1900 г. он был назначен сенатором с сохранением во всех должностях, а в 1902 г. — Гос. секретарем. В том же году К. занял должность начальника Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей. С 1901 г. служил председателем Комиссии по исследованию положений центр. губерний, с 1902 г. — членом Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, с 1903 г. — членом Высшего комитета по делам земельного кредита. В февр. 1904 г. К. был назначен управляющим Министерства финансов, а в марте — министром финансов. Участвовал в работе Особого совещания под председательством графа Д. М. Сольского по выработке проекта объединения деятельности отдельных министров, выступал против усиления прав председателя Совета министров, что активно отстаивал Витте. 24 окт. 1905 г., при формировании кабинета Витте, уволен от должности министра с назначением членом Гос. Совета и производством в действительные тайные советники. В кон. 1905–нач. 1906 гг. выполнял ряд поручений по заключению нового внешнего займа во Франции, возглавлял Комиссию по выработке рабочего законодательства. 26 апр. 1906 г., когда председателем Совета министров был назначен И. Л. Горемыкин, К. вновь занял пост министра финансов.

Скорость карьерного роста К. была достаточно высока. Однако, даже учитывая дворянское происхождение и блестящее образование, в период многократного роста чиновничего аппарата (с 1851 по 1903 г. — в 7 раз) такое стремительное про-хождение по службе не было характерным. Свою роль сыграли как приобретенный в государственной работе опыт ориентации в законодательстве, компетентность в делопроизводстве гос. учреждений, так и личные качества. К. был признанным современниками интеллектуалом, профессионалом в своем деле. Исследователи называют К. «лучшим хроникером Николаевского времени», часто цитируя его воспоминания в качестве иллюстрации к событиям того времени. Основу для написания воспоминаний (изданы: Париж, 1933 г.) составили ежедневные записи, к-рые К. делал в период 1903-1919 гг., по собственному признанию, «почти день за днем». На посту министра финансов К. являлся продолжателем курса реформ, начатым предшественниками — Н. Х. Бунге, А. И. Вышнеградским, Витте. «Я не был новатором в деле управления русскими финансами, - писал он в своих воспоминаниях, — я старался сберечь, сохранить и развить то, что было сделано моими предшественниками». В 1897 г. Россия перешла на систему золотого об-ращения, в 1899 г. были установлены строгие правила выпуска в народное обращение кредитных билетов, обеспечиваемых наличным золотом, принадлежащим Гос. Банку. Следуя экономическому курсу Витте, К. стремился к сохранению золотого денежного обращения и увеличению золотого запаса России, что должно было обеспечить условия для экономического роста страны. Для покрытия военных расходов русско-японской войны 1904–1905 гг. и сохранения курса «золотого рубля», к-рый К. считал «фундаментом промышленной и экономической деятельности» при его непосредственном участии были организованы внешние займы во Франции и Германии. Это позволило не вводить новых налогов и сохранить свободный обмен банковских билетов на золото. В 1904–1913 гг. золотой запас вырос в 2 раза и составил свыше 2 млрд руб. В вопросе инвестиционного кредитования К. считал приоритетными займы из внешних развитых рынков, поскольку Россия была бедна свободными капиталами (к 1914 г. слой отечественных инвесторов так и не сложился). Однако, К. выступал против неоправданных расходов, покрываемых займами.

Финансово-экономическая стратегия К. способствовала выходу из экономического кризиса нач. XX в., росту государственного бюджета, помогла преодолеть негативные последствия русско-японской войны, революции 1905-1907 гг. Как было намечено предшественниками, К. стоял за покровительственную систему и самую широкую частную деятельность во всех сферах промышленности; приоритетная роль в гос. финансировании была отдана железнодорожному делу и металлургической промышленности. В канун Первой мировой войны 1914-1918 гг., благодаря экономическому подъему 1909-1913 гг. и введенному министром финансов режиму экономии в расходах, доходная часть суммарного российского бюджета приобрела положительный характер. 1913 год стал временем наивысшего подъема российской экономики. Основными статьями, обеспечивавшими более половины доходов бюд-жета, были доход от железнодорожного строительства и винная монополия (за 10 лет выросшая в 7 раз). Критикуемый общественностью «алкогольный» характер государственного бюджета («пьяный бюджет» как его называли в Думе) послужил од-ним из аргументов для смещения К. в 1914 г. В то же время К. полагал недопустимым для России покрытие государственных расходов за счет увеличения податного обложения, т. к. «платежные силы ее населения… уже напряжены до крайней степе-ни» (РГИА. Ф. 560. Оп. 28. Д. 312. Л. 18-18 об.). «Будьте бережливы в отношении к народу и к его достатку — это такая же евангельская истина, как и всякая другая» - говорил К., выступая в Гос. Думе в 1909 г. Поддержание баланса золотого и кредитного обращения в России предполагало жесткую экономию гос. средств. Следуя доктрине «бездефицитного бюджета», определенной Витте, К. считал ее основой и финансового, и общеэкономического благополучия государства. Такая бережливость не способствовала популярности К. среди министров, к-рые видели необходимость вкладывать средства в развитие подведомственных отраслей. В частности, К. подверг более жесткому контролю распределение средств на военные нужды. Однако в требовании детальной отчетности военный министр В. А. Сухомлинов усматривал последствия личной к себе неприязни.

В области сельского хозяйства К. стремился поддерживать реформы, начатые при Столыпине через предоставление крестьянам обоснованного кредита. Однако это направление деятельности Крестьянского банка, к-рый находился в ведении К. как министра финансов, не было таким активным как при Столыпине, и не привело к развитию частного землевладения. Считается, что одной из причин отставки К. в 1914 г. было его недостаточное содействие в отношении финансирования сельскохозяйственных программ, что привело к напряженности во взаимоотношениях с влиятельным главноуправляющий земледелия и землеустройства А. В. Кривошеиным.

Вопросы об участии казны в расходах на нужды местного самоуправления нуждались в детальной разработке. К. это понимал. Однако еще в 1906 г. он был го-тов подать в отставку в связи с несогласием с проведением в Думу в существующем виде предложения Столыпина по вопросу о финансировании земств и городов, считая, что проект не устанавливает никаких гарантий и пределов финансирования. В качестве аргументов К. приводил: непосильность такой неопределенности для каз-ны, полное устранение от принятия решения и оценки расходов как министра финансов, так и законодательных учреждений государства. В итоге Столыпин согласился с К. по части доработки проекта, личным письмом убедил его не подавать в отставку. Проект так и не был внесен на рассмотрение законодательных учреждений до смерти Столыпина. В 1911 г. К. принял деятельное участие в рассмотрении вопросов о предоставлении льгот, ссуд и пособий губерниям, городам, об организации кредита для городов и земств. В период с 1905 по 1914 гг. увеличилось финансирование по сметам Мин-ва народного просвещения, Синода на врачебную помощь и по смете землеустройства и земледелия. Их суммарное финансирование в 1905 г. составляло 99,8 млн. руб., в 1914 г. — 412 млн. руб. (на 313 % за десятилетие); денежные капиталы в стране выросли на 68 %. Такие успехи, достигнутые несмотря на последствия рус.-японской войны и неурожайных лет, вызывали заслуженное уважение в Европе.

В сент. 1911 г., после смерти Столыпина, К. был назначен на пост председателя Совета министров, к-рый занимал до отставки в янв. 1914 г., совмещая с постом министра финансов. Деятельность К. на посту премьера пришлась на переходную эпоху: Россия вступила в острый трансформационный кризис. К. пытался проводить гибкую политику с учетом интересов и разл. политических групп российского общества, и зап. стран с точки зрения интеграции в систему мирового хозяйства; продолжал курс на модернизацию, заложенный предшественниками Витте и Столыпиным, но крупномасштабных реформ не проводил.

Наиболее существенным достижением К. в деле организации гос. управления было изменение внешнеполитического механизма и роли председателя Совета министров в решении вопросов внешней политики. В окт. 1911 г. имп. св. Николай II удовлетворил запрос К. с просьбой перенести рассмотрение вопросов внешней политики в правительство. В обязанность Министра иностранных дел, ранее подчиненного императору, а не председателю Совета министров, вменялось докладывать премьеру обо всех вопросах внешней политики, имеющих общее значение. К. подчеркивал необходимость такой меры, т. к. «между внутренней и внешней политикой имеется... органическая связь», когда необходимо учитывать положение дел во всех частях государства, а также торгово-промышленные интересы России. Роль председателя Совета министров в решении вопросов внешней политики возросла. На совещании у имп. Николая II в нояб. 1912 г., в связи с Первой Балканской войной (1912-1913) и все более вызывающим в отношении России поведением Австро-Венгрии, К. удалось убедить императора не принимать решения о мобилизации войск 3 российских военных округов, угрожавшего втягиванием России в войну (за эту меру выступал военный министр Сухомлинов). В К. выступал за укрепление русско-французского союза и смягчение противоречий с Германией.

Начиная с кон. 1904 г., по словам самого К., «главной осью всего внутреннего положения России» стал рабочий вопрос. В его решении К. отстаивал позицию социальной поддержки рабочих, отказ от насильственных рычагов воздействия. В 1904 г. К. отказался поддержать министра внутренних дел Плеве по поводу его проекта передачи фабричной инспекции (разрешала конфликты между рабочими и собственниками предприятий) в ведение МВД по департаменту полиции с подчинением надзору жандармских управлений. В 1905 г. была образована специальная комиссия по рабочему вопросу, получившая название по имени ее председателя «комиссия К.» (действовала до 1906 г). Комиссия, настаивала на отказе от взгляда на стачку, как на уголовное преступление. Комиссией была разработана программа, утвержденная 21 янв. 1905 г. имп. Николаем II. Основными ее пунктами являлись: 1) обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и хозяев, и рабочих; 2) создание на фабриках и заводах смешанных органов из представителей администрации и рабочих «для обсуждения и разрешения возникающих на почве договора найма вопросов, а также для улучшения быта рабочих»; 3) сокращение рабочего дня с 11,5 до 10 часов, ограничение законом количества сверхурочных работ; 4) пересмотр статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договора о найме. Комиссия встретила сильное сопротивление со стороны крупных промышленников, однако бесспорным итогом ее деятельности стало признание права рабочих на стачку и свои профессиональные организации. Страховые законопроекты получили раз-работку в период премьера Столыпина и были внесены на обсуждение Гос. Думы, где их принятие активно отстаивал К. В янв. 1912 г. они были приняты Думой, переданы в Гос. Совет, после чего их утвердил император.

По национальному вопросу К. придерживался курса Столыпина. Однако есть много данных, свидетельствующих, что политику национализма К. не разделял. По финляндскому вопросу, в к-ром Столыпин взял курс «похода на Финляндию» и установления жесткого контроля над действиями Сейма, в период премьерства К. был принят один существенный закон: в кон. 1911 г. на обсуждение Думы был вынесен законопроект о запрещении воинской службы гражданам Финляндии (что в первую очередь создало К. необходимое благоприятное отношение консервативного большинства думы к сотрудничеству с новым премьером). К. разделял взгляды на необходимость дальнейшего культурного и экономического освоения Дальн. Востока. Меры по развитию деятельности Китайской Вост. железной дороги постоянно находились в его внимании. Польский вопрос не претерпел существенных изменений. В вопросе по законопроекту, инициированным членом III Думы еп. Холмским и Люблинским Евлогием (Георгиевским) (буд. митрополитом, экзархом РПЦ в Зап. Евро-пе), о выделении Холмщины в отдельную губернию, к-рому Столыпин оказывал поддержку, К. занял нейтральную позицию. Проект прошел в Думе и был утвержден императором. В кон. 1913 г. К. защищал в Гос. Совете разработанный при участии Гос. Думы законопроект о допущении пол. языка в школах Привисленского края (как называлась российская часть Польши). В результате раскола в правительстве и Гос. Совете, законопроект не был поддержан.

В период 1911-1914 гг. особую остроту приобрел вопрос о кредитах на цер-ковно-приходские школы. Вопрос был внесен в смету бюджета на 1912 г. К. участвовал в особом совещании по этому вопросу, в к-ром приняли участие представители Думы и члены Совета министров. Однако, III Дума, находящаяся в оппозиции к правительству, законопроект не поддержала. Для членов Думы этот законопроект был тесно связан с делом Г. Е. Распутина: его возможного влияния на распределение должностей в Св. Синоде, назначение архиереев. По отношению к Распутину К. занял жесткую позицию, был готов содействовать его высылке в с. Покровское Тобольской губ (родное село временщика). В специальном докладе императору в февр. 1912 г. К., имевший до этого встречу с Распутиным по инициативе последнего, сообщил, что тот произвел на него впечатление типичного представителя сибирского бродяжничества, с к-рыми К. встречался в начале своей службы «в пересыльных тюрьмах, на этапах и среди так называемых «не помнящих родства», и они скрывают свое прошлое, запятнанное целым рядом преступлений, и готовы буквально на все ради достижения своих целей» (Коковцев. 1992. Т. 2 С. 39.)

На заседании, посвященной открытию 4 Думы 5 дек. 1912 г., К. выступил с правительственной декларацией. Было намечено дальнейшее расширение земского самоуправления, упрощение паспортной системы, поддержка церковно-приходских школ.

На посту премьера К. занимал позицию политического центризма, стремился подключить к взаимодействию возможное большее количество политических групп. Он не пытался заручиться поддержкой каких-либо отдельных политический партий, проводить их политику. Такая умеренно-консервативная позиция не нашла поддержки в момент социальной нестабильности российского общества. К. писал впоследствии: «либералы считали меня чересчур консервативным, а консерваторы — слишком либеральным». Правые партии обвиняли К. в антиобщественной деятельности, что способствовало интеграции против него правого большинства и в правительстве. Особое внимание они обращали на отношение К. к т. н. «еврейскому во-просу». Еще в период премьерства Столыпина, министры финансов и внутренних дел принимали активное участие в пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев. После убийства Столыпина К. предотвратил еврейский погром в Киеве и принял по телеграфу меры для предупреждения таких погромов по всей черте еврейской оседлости. Впоследствии издания «Новое время» и «Гражданин» обвинили его в антинациональной политике. Тогда же К. обозначил свое отношение к партии националистов, к-рой оказывал поддержку Столыпин. Им он сказал: «Вашей политики угнетения инородцев я не разделяю и служить ей не могу», «оказывайте какое хотите покровительство русскому элементу, будем вместе возвышать его, но преследовать сегодня еврея, завтра армянина, потом поляка, финляндца... в этом нам не по пути» (Там же. С. 415.) К. считал возможным допуск лиц женского пола и еврейской национальности в высшие учебные заведения, что вызвало напряжение отношений с министром просвещения А. Н. Шварцем.

Накануне Первой мировой войны имп. Николай II освободил К. от занимаемых должностей министра финансов и председателя Совета министров. В личном письме царь писал: «быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъем промышленности требуют принятия ряда решительных и серьезнейших мер, с чем может справиться только свежий человек». После отставки К. был возведен в графское достоинство. Нек-рое время проведя за границей в гостях у дочери, в сер. апр. 1914 г. вернулся к участию в заседаниях Гос. Совета. 1 янв. 1916 г. К. был назначен председателем 2-го департамента Гос. Совета. В 1917 г. являлся членом совета Русского для внешней торговли банка. В янв. того же года был назначен попечителем Александровского лицея. В этот период лицею была дана независимость от какого-либо ведомства с подчинением Совету выпускников Лицея, членство к-рых утверждал непосредственно император. 29 окт. (ст. стиль) 1917 г. выехал с женой на Кавказ в Кисловодск. 8 июня 1918 г. вернулся в Петроград, в июле был арестован и отвезен в Петроградское ЧК (ул. Гороховая, д. 2), до 21 июля содержался в заключении, был допрошен председателем ВЧК М. С. Урицким, выпущен на свободу. 17 нояб. того же года под угрозой очередного ареста тайно переправился с женой в Финляндию, 23 дек. 1918 г. прибыл в Лондон, 4 янв. 1919 г.— в Париж. По воспоминаниям, новая жизнь «привела к таким горьким разочарованиям, что нередко приходилось спрашивать себя, стоило ли спасать свою жизнь, если она превратилась в беспросветное существование на чужбине» (Там же. С. 407). В эмиграции К. вел активную общественную работу. Нек-рое время занимал пост председателя International Bank of Commerce (отделение Петроградского международного коммерческого банка). В начальный период эмиграции, надеясь на скорое свержение большевистского правительства, К. разрабатывал программы экономического и политического восстановления России, возглавлял работу по подготовке Российского зарубежного съезда. С 1920 г. председатель правления Лицейского объединения во Франции. В 1923 г. возглавил Союз ревнителей памяти имп. Николая II. Из ответа на письмо ген. А. П. Кутепова известно, что в 1929 г. К. созвал совещание по вопросу обоснования неправильности напечатанной в одной из американских газет информации о том, что большая часть гос. средств тайно переправлена императорской четой за границу. Он писал, что «так называемые «коронные бриллианты» «не составляли личной собственности Императора или членов его семьи и не находились в его непосредственном распоряжении, а составляли собственность Государства». Они «хранились в совершенно особом порядке... и поступали в распоряжение Императора и Императрицы только в особо торжественных случаях.... Ни одна из этих драгоценностей не могла быть им не только присвоена, но и тем более отправлена куда-либо вне России». «Такой же вымысел и весь рассказ о том, что русскому Императору принадлежали за границей также чуть ли не несметные богатства в форме капиталов, вложенных и в иностранные банки... Всё, что принадлежало ему или его Дому, находилось в России и погибло там, как погибли капиталы, принадлежавшие частным лицам» (О капиталах рус. имп. дома // Москва. 1990. № 12. С. 186, 187). С дек. 1929 г. К. состоял председателем Распределительного комитета в Париже (члены: Н. Д. Авксентьев и Н. В. Савич), входившего в состав образованного в 1924 г. во главе с В. А. Маклаковым Русского эмигрантского комитета общественных организаций (эмигрантское учреждение, ставшее преемником русского ген. консульства в Париже). Комитет осуществлял распределение средств, поступающих, согласно решению 10 сессии Лиги наций, для пополнения фондов, учрежденных для оказания помощи беженцам. Личное знакомство с крупными государственными деятелями разл. стран позволило К. принять активное участие в решении проблем русских беженцев как во Франции, так и в др. странах, в т. ч. в работе по определению правового статуса эмигрантов.

В 20-х гг. XX в. К. занимал общественную должность товарища председателя Приходского совета кафедрального собора во имя св. Александра Невского (на ул. Дарю, Париж). Умеренно-консервативные взгляды К. в отношении роли Церкви как общественного института, способствовали предотвращению ее политизации. Митр. Евлогий (Георгиевский) отмечал, что К., несмотря на преклонный возраст, проявлял редкую энергию и «ревность о делах Церкви». «За 17 лет до сего дня ни одного про-пущенного заседания Совета! Фактически он руководил заседаниями, помогая престарелому настоятелю о. Иакову Смирнову. С таким же ревностным попечением относился он к экономическому состоянию прихода. Все сметы, все финансовые отчеты разрабатывались под его руководством», писал митрополит. (Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М., 1994. С. 377). Защита правового положения и забота об экономическом благополучии прихода была заслугой Парижского Церковного совета. При создании Епархиального совета К. был приглашен митр. Евлогием. «За все эти годы, — вспоминал митр. Евлогий, — граф Коковцов был в Епархиальном управлении (так же как и в Приходском совете) моей главной опорой. Он живо и горячо относился ко всем вопросам, к-рые выдвигала епархиальная жизнь, а его государственная подготовка, широта горизонтов и дисциплина труда делали его незаменимым членом Епархиального совета» (Там же. С. 382).

Деятельность К. в эмиграции способствовала сохранению культурных ценностей и российской этнокультурной общности. К. содействовал созданию Сергиевского подворья в Париже, открытию богословского института, организации приходов, жен. мон-рей, сестричества, миссионерской деятельности, созданию монашеской общины. Как председатель объединения бывших воспитанников Имп. Александровского лицея, К. организовал работу по созданию архива лицея (в 1937 г. передан К. по описи на хранение в Русский отдел Королевского музея в Брюсселе), инициировал создание Пушкинского лицейского общества. В годы гос. службы в России К. был удостоен ряда высших российских и иностранных наград. Основные: св. Станислава 1-й степени (1890), св. Анна 1-й степени (1895), св. Владимира 2-й степени (1899), св. Александра Невского (1906, бриллиантовые знаки к ордену — 1908), св. Владимира 1-й степени (1911). К. похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Его потомки — Жерар и Патрик, носящие фамилию де Флиге, проживают во Франции.