ИОАНН II

(Христос Продром; † после 14.08.1089), митр. Киевский, канонист, полемист. И. принадлежал к визант. роду, представителем к-рого также был стихотворец, агиограф и полемист 1-й пол. XII в. Феодор Продром. Имеется автобиографическое свидетельство последнего в одном из его произведений: «Мне выпала честь иметь деда, соименного Предтече (Προδρομώνυμος), и дядю по имени Христос, предстоятеля Русской Церкви, искусного в слове (γῆς ῾Ρωσικῆς πρόεδρος, ἁβρὸς ἐν λόγοις)» (PG. 133. Col. 1412; Hörandner W. Theodoros Prodromos: Hist. Gedichte. W., 1974. S. 23-24, 479-480 [стихотворение № 59, vv. 183-190]). Cомнения, высказывавшиеся относительно того, что Феодор имел в виду И. (С. Франклин), не представляются основательными.

Встреча гроба с телом кн. Ярополка Язяславича Волынского Киевским кн. Всеволодом Ярославичем, духовенством и жителями Киева. 1086 г. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 119)

И. могут принадлежать 2 печати, каждая из к-рых сохранилась в единственном экземпляре. Моливдовул, найденный близ Десятинной ц. в Киеве, содержит надпись: «Θ[εοτόκ]Ε Β[οή]Θ[ει] ΤΩ ΣΩ ΔΟΥΛ[ῳ] ΙΩ[άννῃ] ΜΗΤΡΟΠΟΛΙΤΗ ΡΩΣΙΑΣ» (Богородице, помоги рабу Своему Иоанну, митрополиту Руси); на др. стороне угадывается поясной образ Божией Матери «Никопея» (Булгакова В. Печать митр. Iоанна iз матерiалiв Десятинноï церкви i проблема атрибуцiï раннiх митрополичих моливдовулiв // Церква Богородицi Десятинна в Києвi: До 1000-лiття освячення. К., 1996. С. 87-89; с этой интерпретацией согласился В. Л. Янин, вначале усматривавший на печати изображение св. Иоанна). На др. моливдовуле, недавно обнаруженном в Вел. Новгороде, читается надпись: «ΙΩΑ[ννης] ΠΡΩΤΟΣΥΓΚΕΛ[ος] ΜΗΤΡΟΠΟΛΙΤ[ης] ΡΩΣΙΑΣ» (Иоанн протосинкелл, митрополит Руси), и достаточно хорошо различим Халкопратийский образ Божией Матери (см. в ст. Агиосоритисса). Если эти печати одного человека, то им, вне сомнения, был И., а не его преемник Иоанн III, занимавший Киевскую кафедру всего год. Если печати принадлежали разным иерархам, то, вероятнее всего, И. надо атрибутировать 2-й моливдовул: митр. Иоанн III был «мужь некнижен, и умомь прост, и просторек» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 200) и вряд ли мог носить придворный церковный титул протосинкелла, который обеспечивал его владельцу определенное преимущество перед др. архиереями в дворцовых церемониях. Разница в титулатуре И. по сравнению с титулом его предшественника митр. Георгия, бывшего синкеллом, скорее всего не связана с повышением статуса Киевского митрополита, но отражает общую девальвацию такого рода титулатуры в начале правления имп. Алексея I Комнина.

Время поставления И. и его прибытия на Русь предположительно определяется 2 датированными сообщениями: летом 1073 г. был еще жив митр. Георгий (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 183), тогда как в 1077/78 мартовском году хиротонию свт. Исаии во епископа Ростовского, согласно Житию последнего, возглавил уже И. (Житие св. Исаии, еп. Ростовского // ПС. 1858. Ч. 1. № 4. С. 438). Надежность информации Жития свт. Исаии иногда оспаривается, однако веских причин тому не видно: памятник, сохранившийся в редакции XV в., мог включать древние достоверные данные. Житие настойчиво связывает имя свт. Исаии с именем И., приписывая последнему и поставление Исаии во игумена киевского во имя великомученика Димитрия Солунского монастыря (упоминание здесь митр. Ионы является, по-видимому, результатом ошибочного прочтения переписчиком имени Иоанн, часто писавшегося под титлом); столь прочная связь должна иметь основания, к-рые естественно искать в ростовской церковной традиции. (Дата поставления еп. Исаии, приведенная в «Тверском сборнике»,- 6580 г. (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 166) - может быть объяснена на основе даты Жития: финальная цифра є (5) в дате 6585 г. была прочтена как показатель порядкового числительного.) Т. о., поставление И. на Киевскую кафедру, вероятно, имело место не позднее 1077 г., скорее всего ближе к 1074 г., судя по тому, что в 1073 г. митр. Георгий находился в К-поле.

Деятельность И. на Руси проходила в условиях, когда наряду с Киевской митрополией в Русской Церкви временно существовали еще 2 митрополичьи кафедры - Черниговская и Переяславская, что являлось церковным соответствием политическому троевластию сыновей киевского кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого († 1054): киевского кн. Изяслава (Димитрия) Ярославича, черниговского кн. Святослава (Николая) Ярославича и переяславского кн. Всеволода (Андрея) Ярославича. На время управления И. Русской Церковью приходится преобразование в епархиальной структуре. В его «Канонических ответах» (см. ниже) читается правило: «Иже участить (разделит.- Авт.) епископью свою по земли тои, паче кде мног народ, и людие, и гради, о немже (о народе.- Авт.) се тщание [и] попечение нам любезно мниться се быти, боязньно же; но обаче и первому столнику рускому (Киевскому митрополиту.- Авт.) изволиться и Сбору страны всея тоя, невъзбранно да будеть» (ПДРКП. 19082. Ч. 1. Стб. 19, гл. 32; греч. оригинал правила не сохр.), что заставляет предполагать прецедент такого рода при И. По мнению А. Поппе, в 70-80-х гг. XI в. были открыты 2 новых епархии: до 1086/87 г. было создано Владимиро-Волынское еп-ство, ок. 1088 г. из него была выделена Туровская епархия (в отношении Владимиро-Волынской кафедры эту т. зр. разделяет Я. Н. Щапов). Однако такие датировки не согласуются с порядком перечисления, как правило хронологическим, древнерус. кафедр в списке епархий К-польской Патриархии 60-70-х гг. XII в., к-рый дает основание отнести учреждение еп-ства на Волыни ко времени Ярослава Мудрого. В таком случае И. можно приписать только открытие или, вероятнее, возобновление еп-ства в Ростове в 1075/76 г. и поставление на Ростовскую кафедру свт. Леонтия, для чего было необходимо вывести Ростовскую волость из состава Переяславской митрополии и соответственно из владений переяславского кн. Всеволода Ярославича. Это показывает высокую степень взаимопонимания и сотрудничества церковной и княжеской власти в правление И., причем в данном случае, видимо, в интересах Церкви, т. к. удаленная Ростовская волость явно нуждалась в архиерейском надзоре, тогда как кн. Всеволод вряд ли был сильно заинтересован в приобретении Турова, к-рый он получил в обмен на Ростов.

Кроме упомянутых Леонтия и Исаии Ростовских ставленниками И. были Новгородский еп. свт. Герман (ок. 1078), Черниговский еп. Иоанн (ок. 1085/86), а также, видимо, Белгородский еп. свт. Лука и Владимиро-Волынский еп. свт. Стефан. «Повесть временных лет» сохранила сведения об освящении И. некоторых церквей: Михайловского собора в киевском Выдубицком Всеволоже во имя арх. Михаила мон-ре (1088) и Успенского собора в Киево-Печерском мон-ре (1089). В Киево-Печерском патерике (1-я треть XIII в.) рассказывается о том, что освящение Успенского собора сопровождалось мн. чудесными событиями. Долго не удавалось найти мастера, к-рый бы изготовил для храма каменную «трапезу», И. же не давал благословения на устроение «в такой великой церкви» деревянного престола. 13 авг. у алтарной преграды собора монахи нашли необъяснимым образом появившуюся там «дъску камену положену и столпцы на строение трапезе». Об этом сообщили митрополиту, и тот повелел на следующий день освятить храм. 14 авг. в Киево-Печерский мон-рь прибыли свт. Исаия Ростовский, епископы Иоанн Черниговский, Лука Белгородский и Антоний Юрьевский, извещенные ангелами о сослужении митрополиту. И. возглавил освящение Успенского собора, во время к-рого совершились «великие чудеса».

Киевский летописец 90-х гг. XI в. в посмертной похвале И. вполне разделяет оценку почившего его племянником Феодором Продромом как «искусного в слове»: митрополит был «муж хытр книгам и ученью, милостив убогым и вдовицям, ласков же ко всякому богату и убогу, смерен же и кроток, молчалив, речист же книгами святыми, утешая печальныя, и сякого не бысть преже на Руси, ни по нем не будет сяк» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 208).

Древнерус. традиция приписывает И. неск. сочинений. Из достоверно принадлежащих И. относительно хорошо датируется послание к Римскому антипапе Клименту III - ок. 1085/86 г. (датировка послания 1088/89 несостоятельна). Не поддаются определенному хронологическому приурочению «Канонические ответы» (название, закрепившееся в историографии, в рукописях сочинение озаглавлено «Правила церковные»). С. Икономос приписывал И. греческие фрагменты об опресноках, следующие в рукописи (Vindob. Тheol. gr. 288, XV в.) непосредственно за посланием к Клименту, на том основании, что в послании И. высказывал намерение написать особый труд на эту тему. Однако А. С. Павлов квалифицировал эти фрагменты как выписки из послания Антиохийского патриарха Петра III К-польскому патриарху Михаилу I Кируларию и из «Слова на латин» Никиты Стифата, к-рые носят характер «схолий к какому-то сочинению об этом предмете, может быть, к подлежащему пункту в самом послании Иоанна» (Павлов. 1878. С. 62). Текст не изучен, и вопрос остается открытым. Вряд ли основательны атрибуции И. древнейшей службы св. князьям Борису и Глебу (А. Поппе; ее составителем, по всей вероятности, был Киевский митр. Иоанн I) и древнерус. перевода Синтагмы XIV титулов (Р. Г. Пихоя).

Послание к Клименту III является ответом на письмо антипапы к И., к-рое было доставлено в Киев неким епископом. Последнее не сохранилось, но из ответа видно, что речь шла об устранении разногласий с целью воссоединения Римской и К-польской Церквей. По словам И., Климент III будто бы «признавал и восхищался учением нашей православной и непорочной веры» («τὰ τῆς ἡμετέρας πίστεως τῆς ὀρθοδόξου κα ἀμωμήτου διδάϒματα ὑπεραποδέχῃ κα ἐκθιεάζεις»; слав. перевод здесь недостаточно внятен). Это обращение Климента III, как и обращение антипапы в 1089 г. к греч. митрополиту калабрийского г. Реджо, находилось в русле переговоров о союзе между визант. имп. Алексеем I и герм. имп. Генрихом IV против южноитал. норманнов. Как ставленник Генриха IV, Климент III, безусловно, хотел через И. выйти на прямые контакты с К-полем. Повод надеяться на помощь Киевского митрополита в этом вопросе ему, по всей вероятности, давал заключенный тогда же, в 1085 г., договор между Генрихом IV и киевским кн. Всеволодом Ярославичем, направленный против польск. союзников волынского и туровского кн. Ярополка (Петра) Изяславича и скрепленный браком Евпраксии Всеволодовны с маркграфом саксон. Северной марки Генрихом. Т. о., вольно или невольно И. находился в центре международной политики своего времени.

Послание (нач.: «Възлюбих юже о Господе любовь твою» - «᾿Απεδεξάμην τὴν ἐν Κυρίῳ ἀγαπήν») дошло в ряде списков как греч. оригинала (3 из них изданы В. И. Григоровичем, С. Икономосом и Павловым), так и слав. перевода (7 списков учтены в издании Н. В. Понырко). В некоторых случаях перевод вернее передает текст оригинала, чем известные списки последнего. Критическое издание греч. текста отсутствует. Слав. перевод (самый ранний из имеющихся списков - в пергаменном сборнике нач. XV в. РНБ. О.п.I. 7 (Толст. III, 65). Л. 138 об.- 148) существует и в виде самостоятельного произведения, иногда имеющего заголовок «К архиепископу Римьскому о опресноцех», и в сокращении в соединении с посланием Киевского митр. Никифора I к волынскому кн. Ярославу Святополчичу под заглавием «Поучение от седми Собор на латыну». Атрибуция И. удостоверяется самим текстом, автор к-рого именует себя «Иоан, худый митрополит Рускый» («᾿Ιωάννης, ὁ ἐλάχιστος μητροπολίτης ᾿Ρωσίας»).

Содержание послания И. надо рассматривать в контексте антилат. полемики визант. писателей IX-XI вв. (одним из главных источников послания послужила энциклика К-польского патриарха свт. Фотия вост. патриархам), в т. ч. полемических сочинений древнерус. иерархов греч. происхождения - Киевских митрополитов Ефрема и Георгия (впрочем, авторство последнего в отношении «Стязания с латиною» оспаривается), а также Переяславского митр. Леонта, с трактатом к-рого об опресноках послание И. обнаруживает сходство. От этих сочинений текст И. отличается мягкостью ведения полемики, сужением количества обвинений в адрес Западной Церкви до 6 главнейших, с т. зр. автора, и высокой оценкой своего адресата. Такую вежливую приглушенность спора можно расценивать как проявление известной «экуменической терпимости и церковно-политической мудрости» И. (Подскальски. 1996. С. 289). Действительно, и в «Канонических ответах» (гл. 4) И. умерен в ограничениях на контакты с «латинянами»: запрещая литургическое общение, он дозволяет совместную трапезу «нужею суще, Христовы любве ради»; более того, желающих уклониться и от этого «чистоты ради или немощи» святитель предупреждает об опасности впасть в куда более страшный грех вражды: «Блюдетеся, да не соблазьн от сего или вражда велика и злопоминанье родиться: подобаеть бо от болшаго зла изволити меншее» («ὁράτω δὲ, μὴ σκάνδαλον ἐκ τοῦτου ἔχθρας μεγάλης κα μνησικακίας ἀποτεχθῇ. κα δεῖ πάντως τοῦ μείζονος κακοῦ αἱρεῖσθαι τὸ ἔλαττον»). Если так, послание И. следовало бы поставить в ряд с др. антилат. сочинениями 2-й пол. XI в., которые выдержаны в довольно миролюбивом тоне,- Антиохийского патриарха Петра III и Иерусалимского патриарха Симеона II (их адресатами, как и в случае с И., были представители Западной Церкви: Доминик, патриарх Градо, и амальфитанский клирик Лаик). Киевский митрополит, будучи вынужден отвечать по сути вопроса, в то же время не имел права и не желал нанести ущерб политическим устремлениям государственной власти как в К-поле, так и в Киеве.

И. сосредоточивается в ответе антипапе на следующих дисциплинарных, литургических и догматических особенностях Западной Церкви: постах по субботам, извращении Великого поста, целибате священнослужителей, отделении конфирмации (Миропомазания, совершаемого епископом) от таинства Крещения, служении Евхаристии на опресноках, добавлении к Символу веры Filioque. Аргументация И., как правило, кратка, ясна, отсылает к Свящ. Писанию, апостольским правилам, сочинениям св. отцов, имеющим авторитет и в Западной Церкви (напр., сщмч. Климента Римского), и соборным решениям, к-рые не раз прямо цитируются. Усекая Великий пост на неделю, в которую допускаются «молокопитие и сыроядение», и тем привлекая к себе людей, латиняне, по словам И., ничем не лучше прямых еретиков - яковитов и армян,- к-рые также едят Великим постом молочное и яйца. Служение литургии на опресноках худо не только тем, что воспроизводит пасхальный хлеб иудеев, но и тем, что «несмешения ради земна всякого и чисту Божеству» («διὰ τὸ ἀμιγὲς ἐνύλου πάτος κα καθαρὸν τῆς θεότητος»; здесь, автор, похоже, приводит довод зап. литургистов) игнорирует двуприродность евхаристического Тела Христова, «отметаясь» «съвръшена человечьства и упостаси съединения» («τὴν τελείαν ἐνανθρώπησιν κα καθ᾿ ὑπόστασιν ἕνωσιν») во едином Христе Спасителе, и впадает т. о. в ересь монофизитов. В этой связи помимо ересиарха Евтихия названы Аполлинарий, еп. Лаодикийский, Павел Самосатский, Диоскор II, архиеп. Александрийский, Севир Антиохийский, а также др. ересиархи, осужденные VI Вселенским Собором. Этот важный в богословском отношении пункт, к-рый выводит полемику об опресноках за пределы собственно литургики и ставит под сомнение христологический фундамент лат. богослужения, был впервые сформулирован, насколько можно судить, старшим современником И. пПереяславским митр. Леон(т)ом. Наконец, о поновлении Символа веры: недопустимое само по себе, в случае Filioque оно ошибочно потому, что полагает «две власти и две зачале» («δύο αἰτίαι κα δύο ἀρχαί») в Св. Духе и умаляет Его честь, уподобляется автором послания ереси «духоборца» Македония I, еп. К-польского.

Послание к Клименту составлено не в качестве полноценного полемического сочинения (недаром И. неоднократно обещает в др. раз написать больше), но с целью более или менее аргументированно отказать антипапе в искомой поддержке и адресовать его непосредственно в К-поль: «...к нашему святому патриарху... и тамо сущим святым митрополитом».

«Канонические ответы» И. также сохранились и в греческом (частично), и в составе Кормчей книги в слав. переводном вариантах (нач.: «Въпросил еси: яко же новородившюся детищю болно будеть» - «᾿Ηρώτηδας̇ εἰ τὸ ἀρτιγενὲς παιδίον τοσοῦτον ἐστίν ἐξησθενηκός»). Древнейший известный список слав. текста содержится в Новгородском Синодальном (Климентовском) списке Кормчей 80-х гг. XIII в. (ГИМ. Син. № 132. Л. 510а - 518а), древнейший список греч. текста - в рукописи Lond. Brit. Mus. Add. 34060. Fol. 577b - 579a, XII в. В рукописях сочинение носит заглавие «Иоана, митрополита Русьскаго, нареченаго пророком Христовым, написавшаго правила церковная от святых книг вкратьце Якову черноризьцю» («᾿Ιωάννου μητροπολίτου ῾Ρωσίας τοὐπίκλην Χριστοπροδρόμου τοῦ γράψοντος κανόνα ἐκκλησιαστικὸν ἐκ τῶν ἁγίων γραφῶν ἐν συντόμῳ πρὸς ᾿Ιάκωβον μοναχόν»). Не вполне вразумительная фраза «нареченаго пророком Христовым», несомненно, отражает плохо понятое имя и прозвище митрополита (см. выше). Вопрос о тождестве «Якова черноризьца» с Иаковом Мнихом, автором «Памяти и похвалы кн. Владимиру», остается открытым. Греч. оригинал дошел в сокращенном виде и по объему составляет примерно половину всего текста. Помимо сокращения в греч. тексте сравнительно со слав. переводом наблюдаются перестановки глав. При этом вряд ли подлежит сомнению, что та часть текста, к-рая сохранилась только в слав. варианте, также является переводом с греческого.

«Канонические ответы» - это действительно ответы на вопросы, которые чаще всего в тексте не отражены. Сочинение представляет собой суммированные в 37 (по рубрикации Павлова) или в 34 (в издании В. Н. Бенешевича) главах, но тематически не сгруппированные инструкции по различным сторонам церковной жизни: от бытовых пищевых запретов до деталей богослужения. Преобладают темы, связанные с духовным окормлением паствы, причем то и дело выступает коллизия между полуязыческим бытом и требованиями церковной дисциплины, в которой митрополит не склонен к уступкам: «Прилежи паче закону, неже обычаю земли» («πρόσκευσο οὖν μᾶλλον τῇ συνηθείᾳ τῆς χώρας») (гл. 3; здесь и далее следуем рубрикации Павлова). По нек-рым признакам можно догадываться, что вопросы «Якова черноризьца» были лишь поводом для создания поучения, к-рое с самого начала предназначалось к общерус. употреблению. Так, отнюдь не могли быть адресованы Иакову предписания о сослужении архиереев (гл. 8), о епископах, не являющихся по призыву митрополита на архиерейский Собор (гл. 31), о выделении новых епископий из состава старых (гл. 32, см. выше), о наказании бродячих монахов (гл. 25), о недопустимости выдавать «дщерь благоверного князя... за мужь в ину страну, идеже служать опреснокы и ськверноеденью не отметаються» («Τὸ δὲ τὰς θυγατέρας τοῦ εὐγενεστάτου ἄρχοντος δίδοσθαι νύμφας εἰς ἔθνη τῶν ἀζύμων μεταλαμβάνοντα κα μιαροφαγιῶν οὐκ ἀπεχόμενα») (гл. 13).

И. пишет о «иже не причащаються краицех (на окраинах.- Авт.) в Рустеи земли, якоже еси рекл (Иаков.- Авт.), и в Великое говенье мясо ядять и скверное, подобаеть... възбраняти ту злобу наказаньем и ученьем възвращати на правоверное ученье» («Τοὺς δέ γε μὴ κοινωνοῦντας ἐν ταῖς ἀκρωπείαις τῆς ῾Ρωσίας, ὡς ἔφησας, κατὰ τὴν μεγάλην τεσσαρακοστὴν κα τὰ κρέα ἐσθίοντας κα τὰ μυσαρά, σπουδᾶζειν τε χρὴ... ἐπιδιορθοῦσθαι κα θεραπεύειν τὴν τοιαύτην κακίαν νουθεδίαις κα διδασκαλίαις»), а упорствующих отлучать от причастия и «яко иноплеменника воистину... поставити и в свою волю ходити» («ὡς ἐθνικοὺς ἀληθῶς... τῷ ἰδίῳ θελήματι πορεύεσθαι») (гл. 5). Отлучение предусмотрено и для прямых двоеверцев, «иже жруть бесом и болотом и кладязем», и проч. (древнерус. переводчик переиначил греч. оригинал, где читается: «На горах, в рощах, пещерах и у источников» - «Τοὺς δὲ δυσιάζοντας ἐν τοῖς ὄρεσι κα ταῖς νάπαις κα ταῖς ὀπαῖς τῆς ϒῆς κα ταῖς πηϒαῖς») (гл. 15). Ни о каком физическом принуждении речи нет, И. прямо запрещает не только смертную казнь упорствующих в языческих заблуждениях, но даже и членовредительские наказания, напр., в отношении творящих «волхвованья и чародеянья»: «Якоже от зла не преложаться, яро казнити на възбраненье злу, но не до смерти убивати, ни обрезати сих телесе, не бо приимаеть сего церкъвное наказанье и ученье» («ἀμεταθέτους δὲ μένοντας αὐστηροτέρως κολάζειν εἰς ἀποτροπὴν τοῦ κακοῦ, μὴ μέντοι θανατοῦν ἢ ἀκρωτηριάζειν τὰ τούτων σώματα̇ οὐ ϒὰρ ἀνέχεται τοῦτο ἡ ἐκκλησιαστικὴ παιδεία κα νουθεσία») (гл. 7). Эта норма интересна тем, что «обрезание телес» было весьма употребительным родом наказания в Византии. Известны случаи применения его церковной властью и на Руси, напр., в отношении некоего Дудики, оклеветавшего Новгородского еп. Луку Жидяту (1058). Вполне возможно, этим запретом, адресованным церковным властям, И. стремился воспрепятствовать попыткам слишком прямолинейного перенесения норм визант. пенитенциарного права на рус. почву.

Ряд правил отражает др. ситуации, свойственные древнерус. жизни того времени, когда христ. нормы еще не вполне укрепились. Таковы правила против двоеженцев (гл. 6), против оставляющих жену и берущих другую (гл. 21), против близкородственных браков (гл. 23), против простолюдинов, которые уклоняются от церковного бракосочетания, а «поимають жены своя с плясаньемь, и гуденьемь, и плесканьемь» (гл. 30; греч. оригинал не сохр.), и др. Есть правила, соответствующие неизбежным для Руси случаям общения с иноверцами и язычниками: «А иже ядять с погаными не ведая» («не ведая» есть не во всех списках и отсутствует в греч. тексте: «τοῖς δὲ συνεσθίουσιν τοῖς ἐθνικοῖς») (гл. 19), «иже своею волею ходять к поганым купля ради и скверное едять» (гл. 28; греч. оригинал здесь и в следующих 2 примерах отсутствует), «поимаемы же от иноплеменник» очищаются молитвой, а если отвергли «правоверство», то принимаются через миропомазание (гл. 27). Среди правил такого рода присутствует и общецерковная норма о недопустимости продажи «крестьяна человека ни жидовину, ни еретику» (гл. 22). Древнерус. специфика преимущественно деревянного храмостроительства обусловила правило о ветхих алтарях и церковной утвари: «Святую трапезу, древяну сущю, и честныя кресты и иконы, аще ветхы будуть, постраивати, а не отврещи» («Τὴν δὲ ἁγίαν τράπεζαν ξυλίνην οὖσαν κα τὸν σεβάσμιον σταυρὸν κα τὰς σεπτὰς εἰκόνας, κἆν λίαν παλαιωθῶσιν, δεῖ περιποιεῖσθαι κα συνέχειν κα μὴ ἀφανίζειν») и только в крайнем случае «в местех оградных или иных честных... погребуться со всякымь хранениемь» («ἐν τόποις κηπευσίμοις ἢ ἄλλως καθαρωτάτοις... θαπτέσθωσαν ἐν πάσῃ φυλακῇ κα παρατηρήσει»); места алтарей храмов, прекративших существование, следует «оградити и неприкосновено хранити, яко свято и честно» («περιφράττειν δεῖ κα ἄφικτον φυλάττειν, κα ὡς εὐαϒῆ κα αἰδέσιμον συνέχειν») (гл. 11). Ряд правил посвящен поведению белого и черного духовенства, причем варьируется тема винопития: как вести себя иерею или монаху, присутствующему на пиру с мирянами (гл. 16, 24), «иже в манастырех часто пиры творять, съзывають мужа вкупе и жены и в тех пирех друг другу преспевають (соперничают.- Авт.), кто лучеи створить пир, си ревность не по Бозе, но от лукаваго бываеть ревность си» (гл. 29; греч. оригинал здесь и ниже отсутствует), об извержении из сана иереев, «до упиванья пиющих», если «не лишаться пьяньства» (гл. 34), о необходимости иерею принять жену, побывавшую в плену у иноверных (гл. 26), и др.

«Канонические ответы» в нек-рых пунктах обнаруживают сходство с аналогичным сочинением непосредственного предшественника И. на Киевской кафедре митр. Георгия: «[От] неведомых словес изложено Георгием, митрополитом Киевским, Герману игумену вопрошающу, оному же поведаюшу» (Турилов А. А. Ответы Георгия, митр. Киевского, на вопросы игум. Германа - древнейшее рус. «вопрошание» // Славянский мир между Римом и К-полем. М., 2004. С. 211-262. (Славяне и их соседи; Вып. 11); труд митр. Георгия состоит из более чем 100 статей, в отличие от «Канонических ответов» И. содержит подробные указания о епитимиях). Тематика сочинений в ряде случаев совпадает: и в том и в другом одинаково решаются вопросы о грехах, совершенных в «поганстве», о наказаниях за продажу «челядина» «поганым», о сроках крещения новорожденных детей и др. В 2 случаях предписания И. менее суровы, нежели правила его предшественника. Митр. Георгий устанавливает для отпавших от Православия и покаявшихся 2-летнюю епитимию, после чего они могут быть присоединены к Церкви через миропомазание. И. рекомендует присоединить к Церкви такого грешника после покаяния через миропомазание, не устанавливая епитимии. Также более мягок И. в вопросе общения с латинянами, с к-рыми он дозволяет иметь общую трапезу. Митр. Георгий категорически запрещает «пити... из единых чаш» и «ясти... из единех сосудов» с католиками.

«Канонические ответы» И. были весьма авторитетным сочинением, получившим распространение не только на Руси благодаря включению в Кормчую книгу, но и в Болгарии (Сперанский М. Н. Из истории рус.-слав. лит. связей. М., 1960. С. 21) и в Сербии (Берлинский сборник, в составе к-рого содержится ряд вопросов Киевского митрополита, является серб. списком с болг. оригинала). Известный интерес для истории текста представляют лат. и ранненововерхненем. переводы, сделанные дипломатом Свящ. Римской империи С. Герберштейном во время его пребывания в Москве в 1-й трети XVI в. (см.: Герберштейн C. Записки о Московии. М., 2008. Т. 1. С. 174-176).