КАВАФИС

Первые стихотворения на греч. языке (самые ранние стихотворения К. писал по-английски) свидетельствуют о влиянии на молодого К. т. н. 1-й Афинской школы, к к-рой относятся представители греч. романтизма, создававшие произведения в 1830-1880 гг. и ориентировавшиеся в языке гл. обр. на кафаревусу (см. ст. Греческий язык). Пессимистические настроения, продиктованные как внутренним состоянием, так и безрадостной жизнью в Александрии в 80-х гг. XIX в., выражены в таких стихотворениях К., как «Вакхическое» (Βακχικόν, 1886), «Поэт и муза» (῾Ο ποιητὴς κα ἡ μοῦσα, 1886). В 80-х гг. XIX в. в печати появились первые публицистические работы К.

К. Кавафис. Фотография. 1911 г.Стихотворение «Ассоциации с Бодлером» (᾿Αλληλουχία κατὰ τὸν Βοδελαῖρον), в к-рое К. вставил вольный перевод стихотворения Ш. Бодлера «Соответствия» (1855), было первым символистским произведением К. Влияние франц. школы «Парнас», гл. обр. поэзии Леконта де Лиля, в этот период также значительно. Важные археологические открытия кон. XIX в. способствовали пробуждению интереса к древности, характерному и для школы «Парнас», что проявилось в таких стихотворениях, как «Мимиямбы Герода» (Οἱ μιμίαμβοι τοῦ ῾Ηρώδου, 1892), «Александрийский купец» (῎Εμπορος ᾿Αλεξανδρεύς, 1893), «Гостеприимство Лагида» (Λαγίδου φιλοξενία, 1893). В окт. 1891 г. появилась 1-я публикация К. в Афинах - стихотворение «Строители» (Κτίσται), опубликованное в ж. «Аттикон Мусион» (᾿Αττικὸν μουσεῖον), свидетельствует о формировании нового типа лирики в творчестве К., в основе которого лежит иносказательный образ. К нему можно отнести «Стены» (Τείχη, 1897), «Свечи» (Κεριά, 1899), «Окна» (Τὰ παράθυρα, 1903).

В стихотворении «Кони Ахилла» (Τὰ ἄλογα τοῦ ᾿Αχιλλέως, 1897) К. метафорически выразил свой взгляд на роль поэта: он должен уметь сопереживать, подобно тому, как в гомеровском эпосе бессмертные кони Ахилла оплакивали умершего Патрокла: «Бессмертные, они негодовали / перед деяньем смерти и в своей печали / копытом били землю, головой качали, / великолепной гривой потрясали / над бездыханным, чья душа умолкла / и дух угас» (пер. С. Б. Ильинской).

В 1899 г. К. пережил смерть матери, в 1900 г. умер его брат Георгиос, в 1902 г.- другой брат, Аристидис. Пессимистическая тональность еще более проявилась в стихотворениях нач. XX в. Для поэзии К. этого периода характерны тема смерти («Слезы сестер Фаэтона» (Τὰ δάκρυα τῶν ἀδελφῶν τοῦ Θαέθονος, 1897), «Смерть императора Тацита» (῾Ο θάνατος τοῦ ἀυτοκράτορος Τακίτου, 1897)) и ощущение быстротечности жизни и бессилия старости («Старик» (῞Ενας γέρος, 1897), «Души старцев» (῾Η ψυχὲς τῶν γερόντων, 1901)). В стихотворениях кон. 90-х гг. XIX в. появился характерный для поэзии К. нач. XX в. мотив заблуждения, неспособности человека предчувствовать, предвидеть и улавливать тайные знаки: «Молитва» (Δέησις, 1898), «Вмешательство богов» (῾Η ἐπέμβασις τῶν θεῶν, 1899), «Препятствие» (Διακοπή, 1901). О творческом поиске К. свидетельствует ряд его прозаических заметок, изданных М. Перидисом в 1963 г. В них прежде всего заметен философский характер поэзии К. По его мнению, поэт должен стремиться к отображению действительности во всей ее неоднозначности и многогранности, а стихотворения должны предлагать варианты прочтения в зависимости от личного опыта читателя. В основе одного из наиболее известных стихотворений нач. XX в. «Фермопилы» (Θερμοπύλες, 1903) лежит мотив верности своему предназначению.

Постепенному освобождению от элементов поэтики романтизма и символизма, а также от влияния поэзии «Парнаса» и движению к реализму способствовали изменения в языке и системе версификации в творчестве К. В нач. XX в. он обратился к разговорному языку, старался имитировать естественный ход речи, употреблять сжатые и лаконичные выражения и обходиться без эпитетов и сложных образов. В его поэзии стали преобладать стихотворения, написанные свободным стихом.

В 1904 г. вышел 1-й сборник К., в к-рый он включил 14 стихотворений, отобрав их после многочисленных редакций. В 1910 г. К. издал 2-й сборник (21 стихотворение). С 1912 г. он издал 5 сборников, руководствуясь хронологическим принципом (т. е. по датам первых публикаций). В 1917 г. из уже опубликованных стихотворений К. издал первый тематический сборник. Как отмечает С. Б. Ильинская, он воплотил «потребность поэта в цикличной композиции» (Русская Кавафиана. 2003. С. 381), подобрав стихотворения по законам «внутренней ассоциативной связи» (Там же). Всего до 1933 г. К. издал 5 таких сборников.

В 1900-х гг. К. создал большую часть философской лирики. Характерным стихотворением этого периода стал дидактический монолог «Итака» (᾿Ιθάκη, 1911). Используя известный мифологический сюжет, К. представил путешествие в качестве метафоры жизненного пути. Мотив ответственности за собственную жизнь звучит в стихотворении «Город» (῾Η πόλις), к написанию которого К. приступил еще в кон. 90-х гг. XIX в., но окончательная редакция была завершена в 1910 г. Значительную часть поэтического наследия К. составляют исторические стихотворения, их герои - как известные, так и малоизвестные исторические личности. Как правило, сюжетами этих стихотворений становились драматические эпизоды их биографий, моменты поражения или осознания собственных ошибок. Так, в стихотворении «Царь Деметрий» (῾Ο βασιλεὺς Δημήτριος, 1906) К. представляет главного героя македонского царя Деметрия I Полиоркета в то время, когда он мужественно переживает свое поражение. Подобно Плутарху (эпиграфом к стихотворению служит фрагмент из его жизнеописания Деметрия), К. сравнивает Деметрия с актером, переоблачающимся после спектакля, но видит в этом проявление не малодушия, а, напротив, силы духа: «Деметрий (сильный духом) не по-царски / повел себя, как говорит молва» (пер. Ильинской). Заключение фразы в скобки - один из любимых художественных приемов К., к-рый позволяет акцентировать внимание на т. зр. поэта. К исторической личности в момент поражения К. обращается в дидактическом монологе «Покидает бог Антония» (᾿Απολείπειν ὁ θεὸς ᾿Αντώνιον, 1911). В основе сюжета рассказ о последних днях правления Марка Антония в Александрии, также заимствованный у Плутарха. Предшествовавший этому событию исторический эпизод послужил сюжетом для стихотворения «Александрийские цари» (᾿Αλεξανδρινο βασιλεῖς, 1912). В описании сцены распределения земель между детьми Клеопатры за видимой роскошью скрывается предчувствие неминуемой трагической развязки. Иронично представленная ликующая толпа подчеркивает нелепую театральность ситуации: «И торопились, и к Гимнасию сбегались,/ и криками восторга одобряли / на греческом, арабском и еврейском / блестящий тот парад александрийцы,/ а знали ведь, что ничего не стоят,/ что звук пустой - цари и царства эти» (пер. Ильинской). Стихотворения «Покидает бог Антония» и «Александрийские цари» стали частью поэтического цикла, основанного на событиях конца правления Марка Антония. Для зрелого творчества К. характерны подобного рода циклы, объединенные общим контекстом.

К. Кавафис. Фотография. 30-е гг. ХХ в.Значительную часть поэтического наследия К. составляет любовная лирика. Если в ранних произведениях он выражал свои переживания довольно сдержанно, то в зрелом творчестве создавал стихотворения откровенного содержания. Нередко в интимной лирике К. звучат размышления о поэтическом творчестве и назначении искусства («Вдали» (Μακρυά, 1914), «Могила Лания (Λάνη τάφος, 1918)), социальные мотивы («Дни 1908 года» (Μέρες τοῦ 1908, 1932), «Дни 1909, 1910 и 1911 годов» (Μέρες τοῦ 1909, /10, κα /11, 1928)). Редкая для зрелого К. эмоциональность появляется при осуждении ханжеской морали, неспособности людей отказаться от общепринятого мнения («Дни 1896 года» (Μέρες τοῦ 1896, 1927)).

Постепенно внимание поэта к трагедии отдельной личности уступило место интересу к общенациональным и общечеловеческим проблемам. Воспроизводя те или иные исторические эпизоды (как правило, это периоды политического или экономического кризиса), К. старался писать о современности. События прошлого рассматривались им в качестве исторических сценариев, которые помогали увидеть проблемы совр. общества. К. чаще всего обращался к эпохе эллинизма, для которой характерно взаимопроникновение греч. и вост. культур, сосуществование различных идеологических систем и социальные противоречия. Ильинская отмечает, что «за пристрастным вниманием поэта к кризисным явлениям эпохи позднего эллинизма... современные исследователи Кавафиса угадывают поиск художественных формул, в которых отразился бы новейший исторический опыт человечества - британский колониализм и его политика в Африке, Балканские войны 1912-1913 гг., обострившие международные противоречия и ускорившие начало первой мировой войны, и наконец, сама Первая мировая война» (Русская Кавафиана. 2003. С. 380).

Если на основе истории позднего эллинизма К. фактически писал о современности, то отдельные эпизоды истории Византии служили яркими дополнительными штрихами. В стихотворениях «Анна Комнина» (῎Αννα Κομνηνή, 1920) и «Иоанн Кантакузин одерживает верх» (῾Ο ᾿Ιωάννης Καντακουζηνὸς ὑπερισχύει, 1924) К. обратился к теме борьбы за власть с интригами и обманом, механизмы к-рой остаются неизменны на протяжении мн. эпох. В то же время К. создал серию стихотворений, где звучит мотив расплаты за обман и насилие. Так, в стихотворениях «Шаги» (Τὰ βήματα, 1909) и «Срок Нерона» (῾Η διορία τοῦ Νέρωνος, 1918) К. напоминал, что императору придется отвечать за совершенные им злодеяния. Поэт не выносил императору обвинительного приговора, но видел неминуемую закономерность трагического финала.

Героями исторических стихотворений К. нередко были и вымышленные персонажи. Они вызывали у поэта симпатию независимо от их убеждений, идеологии и религ. взглядов. Примером служит серия стихотворных эпитафий, созданных в разные годы. Они воскрешают память о людях эллинистической эпохи, среди к-рых: «прилежный чтец» (пер. Ильинской) Игнатий, принявший христианство в последние месяцы жизни («Могила Игнатия» (᾿Ιγνατίου τάφος, 1917)); мудрый Лисий-грамматик («Могила Лисия-грамматика» (Λυσίου γραμματικοῦ τάφος, 1914)); Еврион, что «Аполлона был живым подобьем» (пер. Е. Смагиной) («Могила Евриона» (Εὐρίωνος τάφος, 1914)); Иасий, к-рого «разврат убил» (пер. Смагиной) («Могила Иасия» (᾿Ιασῆ τάφος, 1917)). Р. Лидделл писал, что «любой человек, вне зависимости от политической или религиозной принадлежности, может пробудить в Кавафисе симпатию» (Liddell. 1974. P. 254). Так, К. был увлечен Аполлонием Тианским («Аполлоний Тианский на Родосе» (᾿Απολλώνιος ὁ Τυανεὺς ἐν ῾Ρόδῳ, 1925)), восхищался подвигом прп. Симеона Столпника, о котором он писал в прозаической заметке на англ. языке: «Этот великий, этот удивительный святой, несомненно, должен быть особо выделен в священной истории как предмет восхищения и изучения. Это был, возможно, единственный человек, который осмелился быть действительно один» (пер. Смагиной).

Проблема сосуществования и столкновения христианства и язычества в позднеантичную эпоху стала основой ряда произведений К. В стихотворении «Болезнь Клита» (῾Η ἀρρώστια τοῦ Κλείτου, 1926) служанка хочет попросить идола помочь ее молодому хозяину. Этому божеству «она молилась в детстве, прежде / чем в этот дом служанкою вошла / и от хозяев христианство приняла» (пер. Ильинской). В стихотворении «Жрец в капище Сераписа» (῾Ιερεὺς τοῦ Σεραπίου, 1926) христианин, которому ненавистен отрицающий имя Христа, оплакивает своего отца-язычника. Скорбь по отцу и презрение к его вере одинаково тяготят его. В этих стихотворениях описано характерное как для отдаленных исторических эпох, так и для времени, когда жил К., состояние противоречивости, двойственности сознания. Человек оказывается перед выбором, и сделать его очень сложно. Герой стихотворения «Если он скончался» (Εἴγε ἐτελεύτα, 1920) живет в период правления визант. имп. Юстина I (518-527); один из немногих оставшийся язычником, он размышляет о судьбе Аполлония Тианского. Однако из-за трусости и малодушия он притворяется христианином, поскольку «город набожный Александрия / тогда не жаловал язычников» (пер. С. Ошерова). В стихотворении «Мирис (Александрия, 340 год)» (Μύρης (᾿Αλεξάνδρεια τοῦ 340 μ. Χ.), 1929) молодой язычник, придя на похороны близкого друга-христианина, наблюдает, как «за молодую душу сочным басом / молились христианские жрецы», как продуман «ритуал, который / предшествует обряду погребенья». Он вдруг осознает, что «был ему всегда чужим» (пер. Е. Солоновича).

В зрелый период творчества К. интересовала фигура имп. Юлиана Отступника, его образ трактовался по-разному. В стихотворении «Юлиан, увидав» (᾿Ιουλιανός, ὁρῶν, 1923) его бессмысленное стремление «перенимать для древней веры... устроенье у новой церкви» (пер. Ошерова) подвергается критике как христиан, так и язычников. В стихотворении «Юлиан в Никомидии» (῾Ο ᾿Ιουλιανὸς ἐν Νικομηδείᾳ, 1924) буд. император предстает лицемерным и расчетливым, понимая, что до вступления на престол «рискованно себе так много позволять, / Дух эллинства открыто восхвалять» (пер. Ошерова). Однако в нек-рых стихотворениях из цикла о Юлиане критике подвергаются и христиане. Так, в «Юлиане и антиохийцах» (῾Ο ᾿Ιουλιανὸς κα οἱ ᾿Αντιοχεῖς, 1926) противостояние деятельности имп. Юлиана связано с нежеланием христиан отказаться от «жизни столь размеренно прекрасной, от обилья / услад на каждый день, от блистательного театра» (пер. Ошерова). В стихотворении «Большое шествие священников и мирян» (Μεγάλη συνοδεία ἐξ ἱερέων κα λαικῶν, 1926) поведение христиан полностью противоречит сущности христианства. Конфликт Юлиана и христиан послужил основой последнего стихотворения К. «В окрестностях Антиохии» (Εἰς τὰ περίχωρα τῆς ᾿Αντιοχείας, 1933), в к-ром говорится о поджоге христианами храма Аполлона в ответ на приказ имп. Юлиана вынести из рощи Аполлона мощи сщмч. Вавилы. По словам С. Циркаса, в этом стихотворении «противостояние христиан и Юлиана подается гротескным образом, в качестве политической ругани, с разжиганием страстей противоборствующих сторон и соответствующими последствиями» (Τσίρκας. 1958. Σ. 311). Т. о., обращаясь к проблеме взаимодействия язычества и христианства, К. затрагивал более широкие темы, такие как личность и массы, поведение масс в кризисные моменты истории, противоречивость человеческой натуры, а также одиночество человека.

Поэзия К. широко известна в России. Впервые неск. стихотворений К. в переводе Ильинской были опубликованы в 1967 г. в ж. «Иностранная литература». В 1984 г. вышел составленный Ильинской сб. «Лирика» с переводами Е. Солоновича, С. Ошерова, Ю. Мориц, А. Величанского, Е. Смагиной. В 1988 г. в лит. приложении к русскоязычной парижской газ. «Русская мысль» были опубликованы 19 стихотворений К. в переводе Г. Шмакова в лит. обработке И. А. Бродского. Полное издание стихотворений К. на рус. языке вышло в издательстве ОГИ в 2009 г.