ЛАШКАРЁВ

Петр Александрович (1833/34, с. Карманово Дмитриевского у. Курской губ.- 28.08.1899, Киев), проф. канонического права, исследователь церковной археологии. Род. в семье священника, учился в Белгородском ДУ, затем в Курской ДС, которую окончил в 1855 г., в том же году поступил в КДА. Окончил академический курс первым по списку магистров в 1859 г. и 13 окт. того же года был избран советом КДА на должность бакалавра по кафедре канонического права и церковной археологии. 5 февр. 1860 г. был назначен помощником инспектора, но уже 10 апр. 1861 г. написал прошение об оставлении должности: вчерашний выпускник академии счел неэтичным выставлять на суд начальства суждения студентов, которые являлись практически его сверстниками. С 1860 по 1868 г. был помощником библиотекаря КДА. 29 янв. 1866 г. назначен экстраординарным профессором КДА, а 25 февр. 1885 г. в связи с 25-летием профессорской деятельности удостоен звания заслуженного экстраординарного профессора КДА. С 1869 г. член Совета КДА. Лекции Л. (с 1869, после введения нового устава КДА и реформирования кафедры, читал только курс по каноническому праву) заслужили высокую оценку митр. Московского Макария (Булгакова), к-рый по поручению Синода в 1874 г. производил ревизию образования в КДА и охарактеризовал Л. как «весьма способного и знающего свою науку» преподавателя. Знания Л. оказались востребованы в Киевском ун-те им. св. кн. Владимира: 31 авг. 1885 г. он был утвержден в звании приват-доцента юридического фак-та кафедры церковного права, 16 июля 1891 г. был назначен исправляющим должность экстраординарного профессора. С 1878 по 1891 г. гл. обр. для дополнительного заработка (женился в 1863 на О. И. Бобровницкой, к сер. 70-х гг. XIX в. в семье было 6 детей) исполнял работу инспектора Александровского ремесленного уч-ща.

Кавалер орденов: св. Анны 3-й (1869) и 2-й (1877) степени, св. Станислава 2-й (1873) и 1-й (1896) степени, св. Владимира 4-й (1881) и 3-й (1886) степени.

Важнейшим предметом научной деятельности Л. была церковная археология. Хотя он сам считал занятия в этой области менее значимыми, чем в сфере канонического права, по мнению С. Т. Голубева, именно они «составили его научную славу, ибо выдающиеся заслуги [Л.] в этой области общепризнаны» (Речи, произнесенные при погребении. 1899. С. 141). Будучи делегатом I Всероссийского археологического съезда в Москве в 1869 г., Л. высказался о необходимости создания при духовных учреждениях музеев церковных древностей, а также об-в или комиссий, к-рые занимались бы работой по исследованию и музеефикации экспонатов. Он стал инициатором создания Церковно-археологического музея при КДА: 19 мая 1870 г. на заседании совета академии впервые был поставлен вопрос о музее; 19 нояб. 1871 г. Л. было поручено составить проект устава музея и комиссии при нем; 28 нояб. того же года устав был передан на утверждение в Синод. В дальнейшем Л. принимал активное участие в создании коллекции музея, особенно в части формирования археологического отд-ния, обогатившегося благодаря научным экспедициям под началом и при участии ученого. Со времени учреждения Киевского церковно-археологического об-ва (1873) Л. был его действительным членом, в 1883-1889 гг. и в 1896-1899 гг.- помощником председателя. Являлся членом Московского археологического об-ва (1867), членом-учредителем исторического об-ва прп. Нестора Летописца при Киевском ун-те и членом Строительного комитета Владимирского собора в Киеве, приложив немало сил к завершению его строительства и отделки.

Инициативы Л. уже в 1-й год существования Церковно-археологического об-ва отвечали общим научным установкам времени. Так, когда в 70-х гг. XIX в. главную роль в изучении церковной архитектуры стали играть натурные исследования, ученый предложил создать комиссию по описи всех киевских храмов; в рамках этой работы, осуществленной к кон. 1873 г., Л. занимался храмами Подола. В 1872 г. он при участии доцента КДА Ф. А. Смирнова написал инструкцию для членов-корреспондентов Церковно-археологического об-ва, в к-рой указывалось, в какой последовательности надо производить исследование и описание древних храмовых построек, это способствовало получению качественной информации о памятниках старины из епархий. Л. возглавлял специальную комиссию по обследованию архитектурных памятников Киево-Печерской лавры (с 1880), входил в состав регулярной комиссии по обновлению Софийского собора (1881-1896). Среди киевских храмов, обследованных под рук. или при участии Л., также церковь на Кудрявце (1878), к-рую Л. на основании письменных источников идентифицировал как ц. св. Симеона, Кирилловская ц. (нач. 80-х гг. XIX в., 1889), ц. Спаса на Берестове (1881), в к-рой сохранилась древняя центральная часть, Никольский военный собор (1884, 1887), Михайловский собор Златоверхого мон-ря (1888), Троицкая надвратная ц. Киево-Печерской лавры, Михайловская ц. в Выдубицком мон-ре, Успенская ц. на Подоле; он руководил раскопками на усадьбе Васильевской (Трехсвятительской) ц. (1884). Л. проводил архитектурно-археологические исследования: в Переяславе (1888), где изучал остатки каменного храма, открытые на месте деревянной Успенской ц.; в Успенской ц. в Каневе (1892); церкви вблизи с. Лунёвка Обоянского у. Курской губ. (1885). В 1898 г. он начал исследование черниговского Спасо-Преображенского собора.

П. А. Лашкарёв. Фотография. 3-я четв. XIX в.Натурное изучение памятников домонг. времени позволило Л. создать на базе стратиграфических наблюдений за особенностями кладки стен и сводов основу для хронологии архитектуры этого периода. Т. о. он разрешил одну из важнейших проблем рус. церковно-архитектурной археологии - определение критериев древности объекта. В частности, в докладе на I Археологическом съезде 17 марта 1869 г. Л. отнес создание Троицкой надвратной ц. Киево-Печерской лавры к нач. XII в. (называя ее план простым и типичным для церквей Суздальской земли XII в.), что подтвердилось в ходе реставрационных работ в 1881 г. При одновременном реставрационном ремонте Великой лаврской церкви оказалось, что к древнейшим частям здания относятся главная и сев. апсиды, зап. стена и включенная позднее в общий объем собора соседняя ц. св. Иоанна Предтечи, по образцу древнего фонаря которой были возведены купола Великой церкви Л. пришел к выводу о происхождении трещины главной апсиды, сопоставив летописные данные о землетрясении 1230 г. с натурным обследованием. В Успенском соборе в Переяславе (памятнике, связанном с событием Рады 1654 г.) Л. совместно с членом Церковно-археологического об-ва архит. В. Н. Николаевым обнаружил остатки сооружения 1098 г., времени кн. Владимира Мономаха - полукруглую вост. стену и примыкающие к ней части прямоугольника. Кладка этой части оказалась аналогичной кладке древних киевских церквей - на Кудрявце и Васильевской (Трехсвятительской). Только на основании планов и фотографий собора в Каневе Л. в 1891 г. выделил древние части сооружения (1144) и привел в качестве аналога Кирилловскую ц. в Киеве.

Регулярные наблюдения и их систематический анализ позволили Л. в т. ч. выявить особенности развития композиции планов крупных домонг. храмов Киева, а также воссоздать убранство фасадов и первоначальные формы кровель, в частности посводное покрытие «полукружиями»-закомарами.

Обобщающие работы Л. по архитектуре X-XI вв. можно рассматривать как опыт написания истории киевского зодчества домонг. периода. Л. впервые обратил внимание на деятельность Киевского митр. Петра (Могилы), «незабвенного восстановителя и сохранителя киевской старины», к-рый стремился поддерживать разрушенные древние киевские храмы, руководствуясь «преданиями историческими, обращавшими их в общую святыню народа русского», и минимально достраивать их с целью возобновления богослужения (Церковно-археол. очерки. С. 116, 127-128).

Работы Л. в области церковной археологии подготовлены в соответствии с европ. традицией и отличаются серьезной теоретической базой. В оригинальной по содержанию работе «Религиозная монументальность» Л. подробно рассматривает символику религ. монументов, напоминающих человеку о Боге, начиная с древнейших времен, и дает определение стиля как «совокупности характеристических признаков в плане, конструкции и украшениях, отличающих ряды христианских монументов известного народа, известной исторической эпохи» (ТКДА. 1866. № 2. С. 244). Особенно подробно автор останавливается на возникновении различных типов христианских храмов начиная с апостольских времен и до XIX в.: усыпальниц, базилик, византийских (где базилика приспособлена для христ. богослужения, а «восточный вкус» соединяется с классическим) и западноевропейских (из к-рых, по Л., «только стиль готический заслуживает серьезного внимания по своеобразности производимого им впечатления»), рус. храмов, приближающихся к византийским: «Само христианство, чтобы быть понятным, говорит каждому народу на родном его сердцу языке» (Церковно-археол. очерки. С. 102, 104). Л. отмечает, что у русских плотников любимыми кровельными формами были шатер и бочка, преобразованная в закомару. Эволюция «византийского» плана храмов в России происходила с сер. XVI в. через пристройку приделов и трапезы, соединившей с церковью колокольню. «Все богатство изобретения и свобода художественной мысли, характеризующие русское зодчество»,- писал Л., воплотились в соборе Покрова на Рву в Москве, ставшем вершиной «русско-византийского стиля» (Там же. С. 82-87). Л. отмечает, что первые церкви в стиле возрождения в России появились в Москве в кон. XVII в., но свое господство как в гражданском, так и в церковном зодчестве этот стиль получил при Петре I благодаря зодчим из Голландии и Италии, затем был поддержан Академией художеств и мастерами, призванными из Франции и Италии. «Только в отдаленных от столиц местностях, особенно в селах, не принадлежавших вельможным владельцам, строились церкви по старинному обычаю, хотя - не со старинным искусством... лучшие силы были отвлечены... господствовавшим направлением» (Там же. С. 88-89). Л. рассматривает собрание образцовых проектов 1824 г. и разработку новых планов, составленных «по примеру древних православных церквей», с к-рых «снова начинается поворот к русско-византийскому стилю».

Деятельность Л., связанная с церковной историей и правом, пришлась на время оформления византиноведения как отечественной научной дисциплины. Л. обратился к правовой тематике, рассматривая ее на примере государственно-церковных отношений в Римской империи и Византии. Историческая реконструкция модели отношений Церкви и гос-ва была окончательно оформлена им в работе на соискание степени доктора (к защите представлена в 1887). Изданная в Киеве в виде книги в 1886 г. (2-е изд., испр. и доп.: Право церковное в его основах, видах и источниках: Из чтений по церковному праву. СПб.; К., 1889), она была рекомендована Учебным комитетом при Синоде как пособие для семинарий.

В 1-й гл. Л. исследует основы церковного права, прослеживая связь исторически данного права с историей человеческих союзов; останавливается на нравственном законе и «естественном правосудии» как источниках права; говорит о воздействии на естественное право божественного или исторического законов. Он приводит различные мнения по поводу происхождения религ. институтов, их естественных основ и значения религии в человеческом общежитии. Л. отмечает, что, «по учению христианства, человек соответственно природе своей был призван к разумно-свободному общению с Творцом этой природы, которое должно было выразиться в соблюдении божественной заповеди, данной ему для свободного с его стороны исполнения» (Право церковное. 1886. С. 37). Далее автор рассматривает условия, способствовавшие учреждению Церкви с целью спасения человека при «чрезвычайном содействии божественном», а также ее отношение к порядку человеческой жизни, в частности к гос. институтам. Л. указывает на основы церковного права, «независимые от исторически сложившегося порядка человеческого общежития», составляющие «исключительную область действования Церкви». Вместе с тем, подчеркивает Л., «за исключением лишь того, что относилось к богопочитанию, Церковь с первых же пор появления и действий своих в среде человечества отнюдь не отрывает своих членов от естественной всему человечеству почвы, не выделяет и не обособляет их из общего правового порядка человеческой жизни» (Там же. С. 55).

Гл. 2 посвящена истории образования церковного права и его видам: собственно-церковному праву и церковно-гражданскому. Под каноническим правом («собственно-церковным») Л. понимает «законы, данные Церкви Божественным ее Основателем непосредственно или через Его апостолов, или установленные самой Церковью в пределах полномочий, предоставленных ей заповедями божественными или и законами государственными, но применительно к ее основанной на божественных заповедях компетенции». Законы как положительные определения, соединенные с внешней церковной санкцией, называются канонами, отсюда и название - «каноническое право» (Там же. С. 68). Это право придает церковному праву гражданскую санкцию и стоит на более широкой почве, принимая в соображение интересы «всякого человеческого создания» (Там же. С. 96). Церковно-гражданские законы определяют положение и деятельность Церкви в гос-ве.

Л. выделяет подразделения церковного права по его основам (естественное, Божественное, историческое), по форме (писаное и неписаное, или положительное и обычное; ученое, т. е. появившееся путем научной разработки), по времени (апостольское, древнее, IV-IX вв., и новое), по действию (общее и частное), по действительному применению его законов в данное время (действующее и недействующее), по его предметам или отношениям (публичное и частное; внутреннее и внешнее; личное, вещное и судебное или административное и судебное). В 3-й гл. подробно анализируются памятники церковного законодательства 3 главных периодов: 1) первых 3 веков христианства (Правила св. апостолов и Постановления апостольские - Л. считает их происхождение более поздним); 2) с IV до IX в. (законодательная деятельность Вселенских Соборов; имп. законодательство по предметам веры и Церкви начиная со времени правления имп. равноап. Константина I Великого, особенно имп. св. Юстиниана I; сборники церковного права на Востоке, прежде всего номоканоны, и на Западе); 3) после Х в. (канонические сборники на Востоке, Западе и в России). В номоканонах церковное право предстает столь законченной системой, что, по словам Л., устраняет для Церкви потребность в новой кодификации законодательства (Право Церкви Православной. 1886. С. 1-4, 10). В диссертации Л. впервые в области российского канонического права предпринял попытку обоснования «легитимности верховной императорской власти в византийской Церкви с точки зрения самой Церкви» (Блиев. 2011. С. 22).

По мнению Л., несмотря на то, что теократическое устройство гос. жизни «не было в духе западных народов древнего мира», религ. чувством народа правители Рима «дорожили более всего», а рим. народ являлся наиболее морализованным и религиозным из всех народов Др. мира. Даже придерживаясь скептических взглядов, римляне осознавали, что безбожие угрожает разрушением основ социального порядка, и отводили «религии первенствующее значение в порядке государственном и гражданском и к ней сводили все добродетели», по образцу Моисея, но без иудейского сознания религ. исключительности. Л. полагал, что «государственное право Рима… сообразовывало свои законы с требованиями религиозного чувства народного, если только эти требования не нарушали открыто требований справедливости и честности» (Отношение рим. гос-ва к религии. 1876. С. 97). Более того, он считал, что, «верная заповеданному Христом и воспитанному в ней апостолами подчинению властям государственным, [Церковь] в самые тяжелые для нее времена гонений сохраняла к ним полную преданность, пока от нее не требовали что-нибудь противное благочестию, а со времени обращения в христианство императоров приняла от последних внешнее благоустройство, действуя в порядке его согласно их воле и законам» (Об отношении древней христианской Церкви к рим. гос-ву. К., 1873. С. 35). По его мнению, и в период гонений в христ. среде оставалось неизменным «глубокое убеждение в провиденциальной важности государственного авторитета в порядке земной жизни человека, в безответности властей во всем, что ни делают они в пределах права и законов, и в ответственности их только перед судом Божиим в таких случаях, когда они преступают границы права и законов» (Право церковное. 1886. С. 47). Однако христианство представлялось властям изменой Риму, и его древним обычаям, и это, с т. зр. Л., недоумение послужило причиной гонений в первую очередь со стороны императоров-«традиционалистов» (Отношение рим. гос-ва к религии. С. 6, 8-9, 10, 14). Гонения, по его мнению, поднимали общий уровень христ. нравственности и содействовали распространению христианства.

Согласно Л., христ. Церковь была «обязана твердой организацией своего собственного права» власти имп. Константина Великого и его преемников, «применявших к христианству начала древнеримского религиозно-государственного права». Л. подробно останавливается на апологии христианства Тертуллиана и принятии новой веры имп. Константином Великим (Там же. С. 148). По замечанию Н. Н. Глубоковского, Л. «старался научно аргументировать, что все «право нашей Церкви… есть продукт так называемой античной цивилизации, резко отличающейся от современной нам цивилизации народов европейских», ибо «по инициативе императора Константина христианство навсегда обратилось в национальную религию Рима, получило все те права, какими пользовалась у римлян национальная религия в порядке государственном и гражданском. ...В результате всего «церковные права» оказываются просто приспособительной модификацией старых религиозно-юридических норм, которые в своей глубине лишены специально-христианской независимости и, конечно, чужды всякой конфессиональной натуральности» (Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 100).

В рус. праве Л. выделяет право древнее, патриаршее и новейшее, или Синодального периода - от «Духовного регламента» до действующего права в Русской Церкви. Л. представлялось, что церковно-гос. отношения в России сохранялись такими же, как и в греко-рим. и визант. цивилизации: «Из всех народов нового мира народ русский остался наиболее верным государственным принципам мира античного» (Право церковное. 1886. С. 9).

Труды Л. появились как раз в то время, когда на волне реформ имп. Александра II Николаевича во 2-й пол. XIX в. была начата дискуссия о каноничности синодальной системы управления Церковью и вмешательство гос-ва в церковные дела нередко расценивалось негативно. Так, мнения офиц. рецензентов о диссертации Л. разошлись. Проф. КДА М. Ф. Ястребов, с удовлетворением отмечая множество привлеченных Л. источников на греч. и лат. языках, указал на новизну работы: «Автор имеет целью определение новых задач и новой постановки проблемы для науки о церковном праве» (Извлеч. из протоколов. 1896. С. 126). Рецензент проф. КДА М. Г. Ковальницкий подверг диссертацию жесткой критике на основании того, что Л. высказал в ней недовольство «исследованиями ученой обработки права нашей церкви», пребывавшими под католическим и протестантским влиянием (Там же. С. 162). В свою защиту Л. отметил предвзятость Ковальницкого, который построил критику диссертации на основании ранних работ автора (Об отношении древней христ. церкви к христ. гос-ву. 1873 [актовая речь]; Отношение рим. гос-ва к религии вообще и к христианству в особенности до Константина Великого включительно. К., 1876). Однако и 2-я попытка защиты Л. не удалась. Посланная в 1896 г. на рассмотрение в КазДА проф. И. С. Бердникову работа была сочтена невозможной для получения ученой степени д-ра. Резолюция об этом была отправлена в Синод и доведена до сведения Л. в 1897 г. Переживания были столь сильны, что в короткий срок Л. пережил 2 инсульта, однако полностью сохранил не только работоспособность, но и «верность своим идеям», к-рую «запечатлел ученым мученичеством» (А. 1907. С. 422).

Л. активно участвовал в подготовке XI Всероссийского археологического съезда, прошедшего в Киеве в 1899 г., к-рому посвятил подготовленный по просьбам друзей сборник своих работ «Церковно-археологические очерки, статьи и рефераты» (1898). Л. нашел силы выступить 18 авг. на заседании съезда, представив доклад с итогами обследования Спасо-Преображенского собора в Чернигове (верность его выводов была полностью подтверждена Д. В. Айналовым и Ф. Ф. Горностаевым в 1908). Это было последнее публичное выступление Л., скоропостижно скончавшегося через неск. дней от сердечного приступа. Погребение совершили еп. Чигиринский Димитрий (Ковальницкий), ректор КДА, и еп. Каневский Сильвестр (Малеванский). Похоронен на территории киевского Флоровского мон-ря возле Казанской ц.; могила не сохранилась.