ГЕЭЗ

Таблица 1. Слоговый алфавит представлен эпиграфическими памятниками и монетными легендами, составленными между нач. III и VII-VIII вв. Самая ранняя поддающаяся датировке надпись на Г., принадлежащая аксумскому царю Гадаре, лаконична и малопонятна (RIE 180), как и остальные тексты на этом языке, к-рые предшествуют правлению царя Эзаны (сер. IV в.). Все они выполнены эфиоп. консонантным письмом, к-рое произошло от местной курсивной разновидности южноарав. шрифта.

Под влиянием, по-видимому, раннего инд. письма кхароштхи при Эзане, еще до принятия христианства, был разработан оригинальный силлабарий, в к-ром основное начертание эфиоп. знака (1-й порядок) стало передавать сочетание «согласный + краткий a», а 6 его модификаций (порядки со 2-го по 7-й) - сочетания этого согласного с u, i, долгим a, долгим e, сверхкратким e (либо нулевым гласным) и o (см. табл. 1). При том же царе слегка видоизмененные греч. буквы стали использоваться для передачи цифр (см. табл. 3). В правление Эзаны появились первые пространные надписи на Г., выполненные эфиоп. консонантным письмом, южноарав. шрифтом с повальной мимацией всех слов в подражание сабейскому и эфиоп. слоговым письмом. Возможно, консекутивные конструкции в этих текстах отражают попытку создания первых неэпиграфических произведений в жанре анналистики, что послужило одним из толчков для реформы письменности. Тогда же впервые появились специальные лигатуры для лабиализованных заднеязычных, и на этом формирование собственно геэзского силлабария завершилось (см. табл. 2).

Эпиграфические памятники Г. аксумского периода изучены слабо: их лексика не включалась в геэзские словари, а особенности их морфологии и синтаксиса не нашли отражения в геэзских грамматиках. При этом общепризнано, что приблизительно до X в. Г. оставался живым языком, и именно надписи наиболее адекватно передают основные черты его грамматического строя на этой стадии.

С принятием в Аксумском царстве в сер. IV в. христианства в качестве гос. религии Г. стал литургическим и лит. языком Эфиопской Церкви. В течение 2 последующих веков с греческого на Г. постепенно было переведено Свящ. Писание, по частям и не одним переводчиком. Цитаты из Библии в марибской надписи Калеба (см. Аксумское царство) в 2 др. надписях, принадлежащих соответственно этому царю (Пс 23.8 в RIE 191) и его преемнику Вазебе (Исх 14. 14; Пс 17. 38, 40-41, 48; Пс 34. 1-2, 4-5, 6; Пс 117. 10, 15-16 в RIE 192 A), и особенно перифразы библейских стихов в текстах частных лиц (Пс 139. 2 в RIE 250; Ис 26. 19, Иов 14. 1, Ин 6. 54 и 8. 52 в RIE 232) свидетельствуют о том, что книги Ветхого и Нового Заветов прочно вошли в аксумскую культуру. Вопрос о том, в какой степени дошедшие до нас рукописные варианты эфиоп. Библии отражают аксумский перевод, остается сложным, поскольку начиная с XIV в. тексты библейских книг неоднократно исправлялись по их араб. версиям (см. Библия). По-видимому, наименьшим изменениям подверглись те апокрифические книги Библии, к-рые полностью сохранились лишь в эфиоп. версиях: книга Юбилеев ( ), или малая книга Бытия, книга Еноха ( ), Вознесение Исаии (   ), книга Варуха (     ), или Паралипоменоны Иеремии, Апокалипсис Ездры ( ). Кроме того, существует целый ряд эфиоп. переводов раннехрист. апокрифов, таких как Epistula Apostolorum (в составе «Завещания Иисуса Христа»), «Деяния св. Марка», и канонико-литургических произведений (напр., «Послания 70» Киприана Карфагенского, «Учения 318 никейских отцов о правой вере и монастырской жизни», «Канонических ответов» Петра Александрийского и др.), аксумское происхождение к-рых сомнений не вызывает прежде всего из-за отчетливого влияния греч. синтаксиса. По этой причине данные тексты представляют гораздо меньшую ценность для реконструкции живого языка той эпохи, чем памятники эпиграфики.

Влияние сир. языка на аксумский Г., долгое время считавшееся доказанным, сегодня ставится под сомнение (М. Нибб).

Пережив крушение Аксумского царства, Г. сохранился, но лишь в качестве мертвого языка, единственного средства сбережения и передачи культурного наследия среди христиан и жидовствующих сектантов фалаша. На протяжении мн. столетий знание этого языка поддерживалось в мон-рях, но не известно ни одного произведения, созданного на Г. или переведенного на него между VII-VIII и XIV вв. Новый импульс развитию геэзской словесности придала арабохрист. лит-ра, но ее влияние на Г. проявлялось скорее на уровне лексики и стиля, нежели синтаксиса, из-за значительной генетической близости обоих языков. Всплеск переводческой деятельности (с арабского) сопровождался появлением оригинальных произведений на Г., особенного расцвета достигают жанры агиографии и историографии.

Таблица 2. Слоговые лигатуры. Примечание. Лабиализованные 3-го (i) и 6-го (е) порядков отличаются друг от друга уровнем написания дополнительного значка: в 6-м по-рядке он должен быть выше. На практике этот уровень обычно одинаков и отличить букву 6-го порядка от 3-го можно лишь для kw

Заметное влияние на орфографию средневек. Г. оказал амхарский, ставший при Соломонидах языком двора и межнационального общения в Эфиопской империи. Особенностям его фонетики Г. обязан смешению «алефа» () и «‘айна» (), «хоя» (), «хаута» () и «харма» (), «саута» () и «сата» (), «цадая» () и «цаппы» (). Интересно, что в рукописях, переписанных носителями языка тигринья, фонетика к-рого гораздо ближе к геэзской, гортанные различаются более четко.

В связи с превращением в мертвый язык Г. приобрел нек-рые черты искусственности, проявлявшейся, в частности, в прибавлении послелога -'a (...) на конце каждого слова (либо на конце только 1-го и последнего слова) в прямой речи или цитате. Следует также подчеркнуть еще одну особенность средневек. Г., к-рая прямо вытекает из его по преимуществу книжного характера. Речь идет о его неоднородности, когда не только стилистические, но и языковые свойства разных по своей функции произведений (литургических, богословских, историографических, житийных) оказываются весьма отличными друг от друга. Это хорошо чувствовали сами эфиопы, прежде всего в языке летописей, переполненных живыми реалиями своего времени, отчего они называли эту разновидность Г. «языком историографии» (   ). К сожалению, богатая геэзская лит-ра, особенно эфиоп. жития святых, во многом остается не только неизученной, но и неизданной.

Таблица 3. Буквенное обозначение чисел

Между Г., к-рым пользовались христиане, и Г., что был в ходу среди фалаша, не выявлено сколько-нибудь заметных лексико-грамматических различий.

С XVI в. предпринимались попытки писать на амхарском, и к кон. XIX в. он полностью вытеснил Г. в качестве языка эфиоп. словесности. За Г. осталась единственная функция - язык богослужения. Резко сузился круг эфиопов, знающих Г. Однако этот язык преподается по сей день в системе церковного образования, причем в отличие от др. мертвых языков, напр. церковнославянского, владение Г. не стало только пассивным. Сохраняется традиция геэзского стихосложения ( ), обучение к-рому ведется в особых высших учебных заведениях для клириков (   ).