ИОАНН IV ВАСИЛЬЕВИЧ

Царь Иоанн IV. Портрет. 1-я пол. XVIII в. (ГИМ)И. В. род. за несколько дней до празднования памяти Усекновения главы св. Иоанна Предтечи (29 авг.), ставшего небесным покровителем долгожданного наследника вел. кн. Василия III; княжич был крещен 4 сент. 1530 г. в Троице-Сергиевом монастыре. В 3-летнем возрасте И. В. лишился отца; мать, управлявшая гос-вом в малолетство И. В., умерла в апр. 1538 г., после чего руководство страной оказалось в руках боровшихся за власть боярских кланов. В этих условиях, пользуясь безнаказанностью, наместники и волостели, получавшие в кормление города и волости, облагали население поборами, при помощи доносчиков возбуждали судебные дела против богатых людей, чтобы завладеть их имуществом. Эти действия наталкивались на все более усиливавшееся сопротивление со стороны населения, в стране назревал внутриполитический кризис. Молодой вел. князь был вовлечен в борьбу боярских группировок, некоторые бояре по его приказу были казнены (в частности, кн. А. М. Шуйский в 1543), но никакие меры для наведения порядка при участии И. В. не принимались.

Обеспокоенные положением дел более дальновидные представители правящей элиты и глава Русской Церкви митр. свт. Макарий прилагали усилия для укрепления гос. власти. Важным шагом в этом направлении стала проведенная по инициативе митр. Макария царская коронация И. В., к-рая не только утвердила представление о нем как о правителе, обладающем могуществом, равным могуществу визант. императоров, но и окончательно превратила Москву в сознании современников в центр православного мира. Однако, прежде чем удалось предпринять к.-л. шаги для исправления внутриполитической ситуации, в июне 1547 г. в Москве вспыхнуло восстание, ставшее высшей точкой в развитии кризиса. Гнев народа обрушился на занимавших высокие гос. посты родственников царя по матери - князей Глинских, к-рых считали виновниками всех бед. Требуя их выдачи, восставшие явились к царю в подмосковную резиденцию с. Воробьёво.

Эти события ускорили консолидацию вокруг монарха правящей элиты, убедившейся в необходимости проведения реформ. Мысль о неизбежности преобразований царю внушили близкие к нему люди - свящ. Благовещенского собора Московского Кремля Сильвестр и костромской сын боярский А. Ф. Адашев. Первым важным шагом на этом пути стал созыв в февр. 1549 г. т. н. Собора примирения, на к-ром молодой царь обратился с речью, адресованной как правителям, так и населению. Прощая совершенные в прошлом проступки, монарх призвал обе стороны воздерживаться от насилия, обещал скорый и справедливый суд. Тогда же было принято решение о подготовке нового свода законов - Судебника. Особым указом дети боярские были освобождены от суда наместников и волостелей, кроме случаев, когда они обвинялись в тяжких уголовных преступлениях. В июне 1550 г. новый Судебник был принят. Он сделал обязательным присутствие на суде наместников и волостелей, выборных из среды местного населения, устанавливал кары для судей за взятки и др. проступки.

Венчание на царство Иоанна IV свт. Макарием, митр. Московским. Миниатюра из Лицевого летописного свода. Царственная книга. 70-е гг. XVI в. (ГИМ. Син. № 149. Л. 288)

По-видимому, первоначально в Москве рассчитывали сохранить старую адм. систему, но в сер. 50-х гг. XVI в., в ходе т. н. земской реформы, эта система управления на большей части территории страны была ликвидирована и власть на местах перешла к выборным представителям местного населения: в черносошных волостях и на посадах - к выборным земским старостам и земским судьям, а в районах, где преобладало дворянское землевладение,- к губным старостам, выборным из среды местных дворян-землевладельцев. Эти реформы, устранив важные причины недовольства крестьян, способствовали укреплению общественного порядка.

Ряд проведенных в 50-х гг. XVI в. реформ содействовал увеличению ресурсов, находившихся в распоряжении гос-ва, и укреплению гос. аппарата. В ст. 43 Судебника 1550 г. была провозглашена отмена тарханов (тархан - освобождение от главных гос. налогов). Эта мера была применена при пересмотре жалованных грамот в мае 1551 г. За освобождение от кормленщиков на крестьян и горожан был наложен новый значительный налог - «кормленый окуп», т. е. выкуп за отмену кормлений. В 50-х гг. XVI в. окончательно оформились центральные органы управления - приказы: Посольский приказ, ведавший иностранными делами; Разрядный приказ, занимавшийся организацией военной службы; приказ Большого прихода, ведавший сбором доходов, и др. Были проведены важные реформы, направленные на увеличение армии и повышение ее боеспособности. На смену выставлявшемуся городами время от времени пехотному ополчению пришло постоянно готовое к несению службы стрелецкое войско, получавшее от гос-ва жалованье. В сер. 50-х гг. XVI в. было принято «Уложение о службе», установившее нормы военной службы с определенной поземельной единицы владения для каждого сына боярского независимо от того, владеет он вотчиной или поместьем. После принятия «Уложения о службе» был проведен ряд смотров для проверки способности детей боярских нести службу по установленным нормам. Реформы проводились при участии царя и с его одобрения, но о характере этого участия источники почти не позволяют судить. Офиц. летопись отмечает лишь активное участие царя в проведении смотров.

Вступление Иоанна IV в Казань в 1552 г. 1894 г. Худож. П. М. Шамшин (Николаевский художественный музей им. В. В. Верещагина)

Стабилизация внутреннего положения в стране, повышение боеспособности военных сил дали возможность вести активную внешнюю политику. Годы «боярского правления» стали временем ослабления страны и падения ее престижа. Россия утратила контроль над Казанью, рус. земли подвергались набегам казанских и крымских татар. Утвердившийся в Казани крымский ставленник Сафа-Гирей и крымский хан требовали дани, последний угрожал вмешательством Османской империи. В 1548 г. начались походы рус. войска на Казань. В офиц. летописи подчеркивалось, что И. В. вопреки мнению советников сам возглавил войско. Первоначально речь шла об утверждении в Казани московского ставленника Шах-Али, затем - об определенной автономии ханства в составе Русского гос-ва, но реализовать эти планы не удалось. После похода, предпринятого с напряжением всех военных сил и материальных ресурсов, Казань была взята штурмом в окт. 1552 г. Война продолжалась после этого несколько лет, и лишь к 1557 г. рус. власть окончательно утвердилась на землях ханства. После занятия в 1556 г. Астраханского ханства под властью И. В. оказался весь бассейн Волги до ее впадения в Каспийское м. Был установлен своего рода протекторат над Ногайской Ордой, кочевавшей в низовьях Волги и в бассейне Яика. Ногайские мурзы со своими отрядами участвовали затем в войнах, к-рые вело Русское гос-во.

В 1557 г. сибир. хан Едигер признал себя вассалом царя и выплатил дань. Были установлены дипломатические отношения с Ираном. Адыг. и кабард. князья в борьбе с экспансией Крымского ханства уже в сер. 50-х гг. XVI в. стали искать защиты и поддержки в Москве. Эти связи были закреплены в 1561 г. браком И. В. и дочери кабард. кн. Темрюка. На Тереке была поставлена крепость - опорный пункт рус. власти на Сев. Кавказе. Кабардинцы и адыги были нужны как союзники для буд. наступления на Крым. Такие планы в Москве зародились сразу после присоединения Казани и Астрахани. Были предприняты успешные нападения на Крымское ханство на судах, пришедших с Дона. Осуществить более значительные действия в этом направлении помешало осложнение международной обстановки.

В сер. 50-х гг. XVI в. активизировалась рус. внешняя политика на зап. направлении. В условиях резкого расширения торговых связей между Россией и странами Зап. Европы русская сторона несла большие убытки вследствие установления на землях Ливонского ордена, через которые проходили торговые пути, принудительного посредничества ливонских купцов, не допускавших прямых контактов между рус. и западноевроп. купцами. Кроме того, власти ордена установили запрет на ввоз в Россию цветных металлов и оружия, не пропускали мастеров, нанятых рус. властями в Зап. Европе. В 1554 г. после длительных переговоров были заключены соглашения, устранявшие эти препятствия, но на практике они не выполнялись. Один из пунктов договора предусматривал возобновление выплаты дани, к-рую во 2-й пол. XV в. выплачивало Дерптское католич. еп-ство Пскову. Когда в 1557 г. ливонские послы не привезли в Москву дани, это стало предлогом для начала зимой 1557/58 г. войны с Ливонским орденом, к-рая показала военно-политическую слабость этого образования. В 1558-1559 гг. рус. войска захватили сев.-зап. часть владений ордена, в т. ч. такой важный центр, как Дерпт (Юрьев, ныне Тарту, Эстония). Занятая русскими войсками в 1558 г. Нарва превратилась в крупный порт, где рус. купцы торговали с западноевропейскими. В 1560 г. ливонское войско было разбито в битве при Эрмесе, в плен попал великий магистр ордена. Однако, не имея флота, русская армия не могла овладеть прибалтийскими портами. В это же время Великое княжество Литовское, Швеция и Дания выступили с притязаниями на наследство Ливонского ордена, на обладание транзитными путями, приносящими большие доходы. Локальный конфликт превратился в международный. Одновременно осложнилось внутриполитическое положение в России.

К кон. 50-х гг. XVI в. И. В. стал знатоком тех социокультурных традиций визант. мира, которые были связаны с представлениями о роли и характере имп. власти. Он считал себя не только правителем России, но и главой всего христ. мира, на которого Богом возложена миссия распространения и утверждения истинной веры. Такой правитель, ответственный за свои действия только перед Богом, по убеждению И. В., должен обладать неограниченной властью и вправе требовать от подданных беспрекословного повиновения. Между тем действительность не соответствовала этим представлениям. Царя не могло радовать усиление выборных начал в гос. управлении после проведения земской реформы. Имело значение и то, что преобразования способствовали росту влияния и престижа того главного органа власти, к-рый их проводил,- Боярской думы. Следуя практике местничества, царь мог вводить в состав думы только членов наиболее знатных княжеских и боярских родов. Это собрание представителей верхушки дворянского сословия неоднократно принимало решения, не соответствовавшие желаниям монарха, и настаивало на них. Так, на рубеже 1554 и 1555 гг. были отосланы из Москвы на воеводства в далекие города вызвавшие недовольство знати Захарьины-Юрьевы - родственники 1-й жены И. В. Анастасии Романовны. Позднее царь с возмущением писал, что кн. С. В. Лобанова-Ростовского, уличенного в попытке отъезда в Литву, дума приговорила только к ссылке на Белоозеро.

Александровская слобода. Гравюра И. Т. де Бри из кн. Я. Ульфельда «Путешествие в Россию». 1608 г.

Итоги реформ вызывали у царя все большее неудовлетворение. Инициаторы преобразований свящ. Сильвестр и Адашев в 1560 г. впали в немилость. К нач. 60-х гг. относятся столкновения царя с отдельными представителями знати, из них одни попали в опалу, другие были насильственно пострижены в монашество, заключены в тюрьму, впосл. имели место и убийства, причастность к к-рым царь отрицал, но которые вызвали протест членов думы и митр. Афанасия. И. В. стал искать поддержку среди московского боярства, недовольного тем, что главные государственные должности заняли представители княжеских родов. Его ближайшими советниками стали принадлежавшие к этой среде А. Д. Басманов и В. М. Юрьев.

Зимой 1564/65 г. И. В. предпринял попытку гос. переворота. Первое послание И. В. кн. А. М. Курбскому в идейном смысле подготовило почву для этого поступка. Некогда близкий к царю, назначенный им наместником Ливонии кн. Курбский в 1564 г. бежал в Великое княжество Литовское и в отправленном оттуда И. В. письме обвинил его в жестокости и несправедливости: бояре и воеводы, служа царю, покорили мн. царства, а он отплатил им опалами и казнями. В ответе, отвергая обвинение, царь обличал беззакония бояр в годы «боярского правления» и в свою очередь обвинял их в том, что они неохотно ходили в походы и плохо выполняли его приказы. Одновременно он обосновывал свое право на неограниченную власть и беспрекословное повиновение подданных. Царь доказывал в послании, что только единоличная неограниченная власть правителя может привести страну к процветанию, а «правление многих» приведет ее к гибели.

В дек. 1564 г. И. В. отправился из Москвы в одну из своих резиденций - Александрову слободу. Он отправился в путь в сопровождении большой вооруженной свиты, взяв с собой всю казну. Из Александровой слободы он прислал в Москву грамоты. Он объявлял, что отрекается от царства, т. к. его духовные и светские советники не желают добросовестно помогать ему в управлении гос-вом, которое ведет тяжелую войну с мусульманами и «люторами» (протестантами), и не допускают наказывать виновных. Слова царя были подкреплены многочисленным войском, находившимся в Александровой слободе. Обеспокоенные печальной перспективой междуцарствия посадские люди Москвы заявили о готовности «потребить» царских «лиходеев» и изменников. Растерявшиеся советники были вынуждены поехать в Александрову слободу и просить царя вернуться на царство и править так, как он считал нужным.

В стране установился новый политический порядок. За царем было признано право наказывать «непослушников» вплоть до смертной казни и конфискации имущества по своему единоличному решению, не считаясь с мнением Боярской думы. Епископы не могли больше «печаловаться» за опальных. Страна была разделена на 2 части: личное владение царя, получившее название опричнины, и остальную территорию, прозванную земщиной. Для организации жизни в царском уделе («на подъем») на земщину была наложена контрибуция 100 тыс. р. В опричнине создавались свои органы управления, двор, войско. Раздел страны сопровождался делением на 2 части и дворянского сословия. На территории опричнины могли находиться только бояре и дети боярские, к-рых царь удостоил своим доверием и принял в опричный двор. Отбор производился на смотрах, где приближенные царя тщательно изучали родственные связи кандидатов. Люди, не удостоенные доверия, должны были покинуть территорию царского удела. Их земли отбирались, вместо этого им предлагалась компенсация в земщине. Жившие в уделе дети боярские назывались опричниками и должны были отличаться от земских детей боярских даже внешним видом. Опричники ходили в черной одежде, к сбруе их коней прикреплялись песьи головы, к седлам были приторочены метлы в знак того, что опричники должны выслеживать и «выметать» из страны изменников. Контакты между опричниками и земскими были ограничены: они не должны были разговаривать друг с другом, опричник не мог посещать родителей, живущих в земщине. Опричники были наделены особыми правами и привилегиями. Судьям предписывалось решать все дела в пользу опричников. Опричное войско должно было стать опорой царя в борьбе за утверждение в стране его неограниченной власти. Верхушка опричного двора (ок. 200-300 чел.) образовала своеобразное братство, уклад жизни которого во многом копировал устройство общежительного монастыря. Этот уклад подразумевал присутствие на многочисленных богослужениях, чтение текстов из Миней за трапезой. Жизнь опричников протекала под постоянным надзором главы братства - царя-игумена. Так И. В. рассчитывал воспитать во всем послушную его повелениям элиту, готовую очищать мир от зла. Членам братства царь поручал казни изменников.

Террор стал характерной чертой опричного режима с начала его существования. Царь активно пользовался своим правом казнить изменников и конфисковывать их имущество. Первые казни прошли сразу по возвращении И. В. в Москву в 1565 г. Опричный террор имел особенности. Уже в 1-м послании Курбскому царь четко выразил свое убеждение, что все, кто препятствуют ему в выполнении его миссии, являются врагами не только власти, но и веры, «отступниками», которые заслуживают самых суровых наказаний. Таких людей, по мнению И. В., можно было убивать неожиданно, в любое время, чтобы они умирали без покаяния. Трупы их не разрешалось хоронить, по ним запрещалось давать заупокойные вклады. Главным объектом репрессий стали княжеские роды потомков Рюрика, занимавшие высшее место в древнерусской социальной иерархии. Так, еще до начала опричнины И. В. отобрал у князей Воротынских и Одоевских их земли на верхней Оке, затем часть этих земель была включена в состав опричного удела. Сразу после учреждения опричнины был казнен наиболее выдающийся из суздальских князей - А. Б. Горбатый-Шуйский, Суздаль вошел в опричнину. В 1565 г. царь сослал на только что присоединенные земли Ср. Поволжья ростовских, ярославских и стародубских князей, а их вотчины стали «отписывать» на государя.

Царь Иоанн IV. Гравюра Н. Уткина. 1832 г. (РГБ)

В 1566 г. в политике И. В. наметились изменения. 1 мая 1566 г. царь вернул сосланных в Поволжье князей, им стали отдавать родовые вотчины. Царь согласился возвести на митрополичью кафедру после смерти митр. Афанасия игум. Соловецкого в честь Преображения Господня мужского монастыря св. Филиппа (Колычева), хотя тот добивался отмены опричнины. Была возвращена часть владений кн. М. И. Воротынскому. В кон. июня 1566 г. царь даже созвал на Собор представителей сословий из земщины (бояр и детей боярских, духовенство, купечество) для обсуждения вопроса, вести войну или заключить мир с Великим княжеством Литовским. Большая группа детей боярских использовала созыв Собора, чтобы подать царю коллективную челобитную об отмене опричнины. Челобитчики были сурово наказаны, и царь вернулся к прежней политике.

Зимой 1566/67 г. началось расширение опричного удела за счет включения в него новых уездов. В янв. 1569 г. в опричнину были взяты Ростов и Ярославль, ростовские и ярославские князья окончательно утратили родовые вотчины. Осенью 1567 г. начались массовые казни «изменников», причем убивали также членов их семей и слуг. Отряды опричников ездили по стране, уничтожая принадлежавшее «изменникам» имущество. Апогеем репрессий стал разгром в нач. 1570 г. Новгорода, жителей которого обвинили в том, что они хотели перейти под власть вел. кн. Литовского и польск. кор. Сигизмунда II Августа. Были казнены многие сотни людей, их дома разрушали, имущество уничтожали или конфисковывали, были разграблены церкви и монастыри. В июле 1570 г. в Москве прошли массовые казни новгородцев-«изменников» и чиновников московских приказов, обвиненных в сговоре с новгородцами.

Политика массового террора негативно сказалась на способности страны к активной внешней деятельности. Когда в 1561 г. Ливонский орден заключил с Сигизмундом II договор о присоединении Ливонии к Великому княжеству Литовскому, в Москве приняли решение сосредоточить все силы на борьбе с этим гос-вом. С Данией и со Швецией были заключены соглашения, по к-рым за этими странами фактически признавались занятые ими части Ливонии, а И. В. возглавил поход большой рус. армии на земли Великого княжества Литовского. В февр. 1563 г. была одержана значительная победа - капитулировал Полоцк, важный центр Великого княжества Литовского на Зап. Двине. Тем самым был перерезан значимый торговый путь из этого гос-ва в Ригу. Однако в 1564 г. русская армия потерпела серьезное поражение под Оршей. Война затягивалась, не принося успеха ни одной из сторон. В 1570 г. между гос-вами было заключено 3-летнее перемирие.

Ход войны показал, что, не обладая флотом, Русское гос-во вряд ли сможет подчинить своей власти главные порты Прибалтики - Ригу и Ревель (Таллин). В данных условиях возник план добиться этой цели мирным путем - созданием в Ливонии вассального, зависимого от России Ливонского королевства. Во главе этого политического образования должен был стать брат датского кор. Фредерика II Магнус. В июне 1570 г. Магнус прибыл в Москву, принял вассальную присягу и обручился с племянницей И. В. Особой жалованной грамотой Ливонскому королевству была предоставлена широкая автономия, обязанности Магнуса по отношению к царю ограничивались посылкой небольшого отряда для участия в военных действиях. Жителям ливонских городов, если они подчинятся Магнусу, И. В. обещал дать привилегии на свободную и беспошлинную торговлю по всей территории России. Предполагалось, что королевство образуется в основном за счет присоединения тех земель в Прибалтике, на к-рые распространялась шведская власть. Расчеты эти оправдались лишь отчасти. Многие ливонские дворяне стали служить Магнусу, но горожане Ревеля отказались ему подчиниться. В авг. 1570 г. Магнус вместе с русским войском осадил Ревель. И. В. рассчитывал, что Фредерик II, находившийся в войне со Швецией, пришлет флот для блокады города. Однако датский король не только не прислал флота, но и заключил в дек. 1570 г. мир со Швецией. Осада Ревеля закончилась безрезультатно весной 1571 г.

Вовлечение Русского гос-ва в многолетнюю войну в Ливонии способствовало ослаблению позиций России на др. направлениях. Ухудшилось положение на Сев. Кавказе, где тесть царя Темрюк терпел неудачи в борьбе с противниками, которых поддерживал крымский хан. Возобновились набеги крымских татар на юж. области России. В 1571 г. крымская орда, к к-рой присоединились ногайские мурзы, прорвала русскую линию обороны на Оке, дошла до Москвы и сожгла город. На начавшихся переговорах хан требовал передать ему Казань и Астрахань. Его действия поддерживала Османская империя. В 1572 г. хан выступил в новый поход с османским войском и артиллерией. Рус. армия, во главе к-рой был поставлен бывший недавно опальным кн. М. И. Воротынский, нанесла поражение этому войску в битве при Молодях 30 июля - 2 авг. 1572 г.

В условиях многолетней войны, шедшей на неск. фронтах, правительство постоянно повышало налоги, что стало одной из причин запустения страны. Бедствия усугубили голодные годы (1569-1571), разразившаяся в 1571 г. эпидемия чумы и репрессии со стороны опричников. В нач. 70-х гг. XVI в. отношение царя к опричнине и опричникам стало заметно меняться. Предписание И. В. судьям решать все тяжбы в пользу опричников привело к тому, что дело дошло до массовых актов беззакония и до насилия со стороны опричников по отношению к земским людям. Это вело к дезорганизации внутреннего положения в стране, действия опричников сталкивались с вооруженным сопротивлением населения. Царю поступал поток жалоб, в которых опричники выглядели не лучшим образом. Борьба за власть и влияние в опричном дворе вела к тому, что соперники обвиняли друг друга в измене. Жертвой таких доносов стал один из инициаторов опричнины - Басманов. Во время набега татар в 1571 г. опричное войско не смогло ни дать отпор татарам, ни обеспечить надежную охрану царя, оказавшегося в опасной близости от татарского лагеря. Осенью 1572 г. И. В. упразднил опричнину и запретил даже упоминать это слово, разделение страны на 2 части было отменено.

Царь Иоанн IV. Портрет неизвестного художника. XVIII в. (Музей-заповедник «Александровская Слобода»)

Продолжался такой порядок сравнительно недолго. В окт. 1575 г. царь снова разбил Русское гос-во на 2 части. Он выделил себе особый удел, названный теперь двором, в состав к-рого вошли и бывш. опричные, и нек-рые бывш. земские территории. Во главе др., основной части страны - земщины - И. В. поставил крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича с титулом «великий князь всея Руси». Такое решение вызвало беспокойство части приближенных, обратившихся к царю с прошением не возводить на трон «мимо своих чад иноплеменника». Ответом стали казни авторов челобитной на Соборной площади Кремля в нояб. 1575 г. Через год Симеон Бекбулатович был сведен с великокняжеского стола и управление земщиной было поручено, как и в годы опричнины, земской Боярской думе. Разделение страны снова сопровождалось отбором детей боярских для службы на территории удела и массовым выселением с этих земель неугодных. «На подъем» земщина выплатила царю 40 тыс. р. На землях двора были созданы свои органы управления во главе с дворовой думой. Такое разделение страны сохранялось до смерти И. В. В эти годы большое влияние на государственные дела приобрела группа возвышенных царем худородных детей боярских, введенных им в состав дворовой думы в чине думных дворян, наиболее видной фигурой среди них был Б. Я. Бельский.

Рост опасности для Великого княжества Литовского со стороны России в годы Ливонской войны способствовал тому, что Литва и Польша, связанные ранее между собой только династической унией, в 1569 г. образовали единое государство - Речь Посполиту. 7 июля 1572 г. умер кор. польск. и вел. кн. Литовский Сигизмунд II. На ставший вакантным трон наряду с др. государями свою кандидатуру выдвинул И. В. Среди польской шляхты у него нашлись сторонники, рассчитывавшие при его помощи ослабить власть магнатов. Они пытались вступить в контакты со своим кандидатом. На переговорах с посланцами из Речи Посполитой И. В. не проявил желания идти на уступки ради своего избрания. По-видимому, царь рассчитывал на то, что запутавшиеся в борьбе партий магнаты и шляхта будут вынуждены обратиться к нему, а он продиктует свои условия. Такой путь, однако, не мог привести его к успеху.

«Бескоролевье» в Речи Посполитой продолжалось (с небольшим перерывом) до 1576 г., и в эти годы между Россией и Польско-Литовским государством сохранялся мир. В 1572-1576 гг. главные усилия рус. воевод в Ливонии были направлены на то, чтобы вытеснить из этого ареала Швецию, и эта цель в значительной мере была достигнута. К 1577 г. шведские владения в Ливонии ограничивались Ревелем и его округой. Под русскую власть перешли такие города на балтийском побережье, как Гапсаль (Хаапсалу) и Пернов (Пярну). В янв. 1577 г. началась новая осада Ревеля, к-рая закончилась неудачей.

В 1576 г. польск. королем стал трансильванский воевода Стефан Баторий. И. В., уже не рассчитывавший занять польский трон, решил усилить русские позиции в Ливонии за счет Речи Посполитой. В 1577 г., собрав большое войско, царь направился в земли бассейна Зап. Двины, занятые в годы Ливонской войны литов. войсками. Небольшие гарнизоны находившихся здесь крепостей капитулировали, не оказывая сопротивления. К кон. 1577 г. под русской властью оказались все владения Ливонского ордена к северу от Зап. Двины, кроме Ревеля и Риги. Ссылаясь на достигнутые успехи, И. В. писал Курбскому, что в споре между ними Бог стоит на его стороне. Царь полагал, что новый польский король, бывший правитель небольшого княжества, не решится вступить с ним в спор из-за Ливонии, но ошибся. К 1578 г. международная ситуация стала очень неблагоприятной для России. Против нее фактически сложилась враждебная коалиция из Польско-Литовского гос-ва, Швеции и Крымского ханства, страна должна была вести войну одновременно на нескольких фронтах. Открытая враждебность Крыма, который вел переговоры о союзе даже со Швецией, заставляла держать на южной границе войска, к-рые были остро нужны на западе. Вместе с тем к кон. 70-х гг. резко ухудшилось положение в стране. По разным подсчетам, в Новгородской земле к нач. 80-х гг. XVI в. осталось всего 20,9% от численности населения в сер. XVI в. Это сказывалось на размерах дворянского ополчения - главной военной силы страны - и на его способности нести службу. В последние годы Ливонской войны уклонение детей боярских от службы стало приобретать массовый характер. Приходилось посылать специальные отряды, чтобы собирать ополченцев и отправлять их на войну.

В окт. 1578 г. рус. войска в Ливонии потерпели серьезное поражение под Венденом (Цесисом) от польско-швед. войск. В авг. 1579 г. войска Батория взяли Полоцк, в следующем году они вступили на территорию Новгородской земли, в нач. авг. 1580 г. были взяты Вел. Луки. В королевской ставке стали возникать планы оторвать от Русского государства весь северо-запад с его главными центрами - Новгородом и Псковом. В Новгород была послана грамота, призывавшая жителей города поднять восстание против «тирана», а захват Пскова стал целью нового похода Батория, в авг. 1581 г. осадившего город. Сохранились свидетельства, что на «соборе», созванном царем зимой 1580/81 г., дети боярские заявили, что они не в состоянии продолжать войну. Эти крайне неблагоприятные для царя события совпали по времени с личной драмой: 19 нояб. 1581 г. в Александровой слободе скончался старший сын царя, наследник Иоанн Иоаннович, избитый незадолго до этого И. В. в порыве гнева.

В тяжелой ситуации, сложившейся внутри гос-ва, царь пытался искать помощь даже в Риме. Обещая в будущем папе союз против османов, И. В. просил его содействовать заключению мира между Россией и Речью Посполитой. Папский посредник иезуит Антоний Поссевино прибыл в Москву, когда уже началась осада Пскова. Героическая оборона города сорвала планы политиков Речи Посполитой, но в стране, истощенной войной, не было сил на то, чтобы отбросить от Пскова польско-литовскую армию и добиться победного окончания войны. Пока шла осада Пскова, Русское гос-во потерпело еще одно поражение. Бросив все силы на борьбу с Баторием, И. В. увел к Пскову войска из Ливонии, и этим воспользовались шведы. 6 сент. 1581 г. швед. армия взяла штурмом Нарву, и Россия утратила свой порт на Балтике. Затем шведы заняли лежавшие на др. берегу р. Наровы новгородские пригороды.

Царь Иоанн IV. Гравюра с рис. М. М. Зеленского. 3-я четв. XIX в. (РГБИ)

15 янв. 1582 г. близ Яма Запольского при посредничестве Поссевино было заключено перемирие на 10 лет. Речь Посполита вернула занятые польско-литов. войсками рус. города в Новгородской и Псковской землях, а Россия уступила все земли в Ливонии, находившиеся ко времени заключения договора под рус. властью. Вопрос о ливонских землях, занятых шведами, в договоре был обойден молчанием. И. В. рассчитывал, заключив мир с Баторием, отвоевать у шведов Нарву. Но планы эти осуществить не удалось. В Казанском крае началось широкое восстание марийцев, которое сумели подавить лишь после смерти И. В. Уже осенью 1582 г. царь был вынужден отправить в Поволжье большое войско. В авг. 1583 г. на р. Плюссе было заключено перемирие со Швецией на 3 года, по условиям к-рого Швеции отошли не только земли в Ливонии, но и рус. земли, занятые шведами в последние годы Ливонской войны.

По-видимому, И. В. воспринял происшедшие события как проявления Божия гнева и стал задумываться о том, как вернуть себе Его расположение. В 1582-1583 гг. от царского имени были отданы во мн. монастыри огромные суммы денег и множество ценных вещей на заупокойные богослужения по людям, казненным по приказу И. В. По монастырям рассылались списки таких людей, содержавшие многие сотни имен. Перед смертью И. В. вел переговоры с английским послом Дж. Боусом, рассчитывая заключить союз с Англией против Батория, чтобы вернуть под свою власть Полоцк и «Лифлянскую землю по Двину». Очевидно, царь был намерен со временем возобновить Ливонскую войну.

В последние годы правления И. В. произошли события, имевшие важные последствия для будущего России. Пользуясь ослаблением Русского государства в годы Ливонской войны, сибирский хан Кучум перестал платить дань и стал предпринимать набеги на пограничные русские земли. Страдавшие от набегов солепромышленники Строгановы наняли в нач. 80-х гг. XVI в. для борьбы с Кучумом отряд казаков во главе с атаманом Ермаком. Ермак разбил войско Кучума и захватил его столицу, подчиненное хану население признало власть Ермака и стало выплачивать ему дань. Летом 1583 г. в Москву были отправлены гонцы с сообщением о происшедшем. Казакам было послано жалованье (деньги, сукно), атаманам - золотые. В янв. 1584 г. И. В. приказал готовить суда, на к-рых будут посланы войска на земли, занятые Ермаком. Так было положено начало вхождению Сибири в состав Русского гос-ва.

Значение деятельности И. В. для формирования политического строя России состояло в том, что с помощью жестоких мер он подчинил сложившиеся к XVI в. сословия контролю и руководству гос. власти. Верхушка дворянства - родовая знать - превратилась в знать служилую, землевладение бояр и детей боярских складывалось теперь гл. обр. из поместных земель - условной собственности, которую можно было сохранить за собой лишь исправной службой гос-ву. Верхи городского сословия - гости, члены гостиной и суконной сотен - должны были нести различные службы для пополнения гос. казны и лишь при этом условии могли сохранить свои права и привилегии. Выборные земские органы на местах к концу правления И. В. стали постепенно подчиняться власти присылавшихся из центра воевод. В последние годы правления И. В. экономика страны в результате политики опричнины и длительной войны переживала стадию упадка, страна была разорена.

И. В. написал значительное количество текстов, в к-рых отразились его взгляды по разным вопросам. Особое место среди них занимают ответы царя на вопросы чеш. протестант. проповедника Я. Рокиты, приезжавшего в Москву с польско-литов. посольством в 1570 г. В ответах ярко проявилось отрицательное отношение И. В. к попыткам протестантов самостоятельно толковать Свящ. Писание. В 1-м послании Курбскому (1564) нашли отражение представления царя о характере и природе его власти, о желательном типе отношений между монархом и подданными, его знания древнерусского и визант. прошлого. В послании кн. Александру Полубенскому (1577) И. В., в частности, писал о происхождении своей власти. В письмах английской кор. Елизавете I и швед. кор. Юхану III (см. Иоанн III) отразилось присущее И. В. сознание своего превосходства над правителями, которые зависят от расположения к ним подданных. В послании братии Кириллова Белозерского монастыря (1573) царь писал о том, каким должен быть распорядок жизни в общежительной обители. И. В. был также автором ряда стихир, тропаря и кондака на перенесение мощей св. Михаила Всеволодовича Черниговского. Царь покровительствовал мастерам хорового пения, некоторые из них работали по его заказу в Александровой слободе. По повелению царя было создано многотомное иллюстрированное изложение всемирной и древнерус. истории - Лицевой летописный свод, организована типография в Москве, в честь победы над Казанским ханством на Красной пл. был возведен монументальный Покровский собор.

Об отношениях И. В. как правителя с Церковью возможно говорить с кон. 1546 г., когда он начал принимать участие в гос. делах. С 1547 г. наблюдается тесное сотрудничество молодого царя и главы Русской Церкви митр. Макария. Оно проявилось уже при решении вопроса о царском венчании И. В., когда митрополит добился такого решения, собрав на совещание всех бояр, в т. ч. опальных; митрополит написал чин венчания. Когда после пожара в 1547 г. свт. Макарий нашел приют в московском Новинском монастыре, туда для обсуждения разных вопросов приезжал И. В. «со всеми бояры». В кон. 1547 г., отправляясь в поход на Казань, царь приказал боярам «приходить» для решения различных вопросов к митрополиту.

В попытках найти выход из охватившего страну внутриполитического кризиса царь и его советники искали поддержки у архиереев, к-рые выступали посредниками в контактах между сторонами и гарантами достигнутых договоренностей. На созванном в февр. 1549 г. Соборе примирения царь и бояре каялись перед иерархами в своих винах, по «прошению» митрополита и епископов царь простил боярам их проступки, а затем и «кормленщики со всеми землями помирилися во всяких делех» (Емченко. 2000. С. 252). На этом Соборе иерархи дали благословение на составление нового Судебника. В 1551 г. Судебник вместе с некими «уставными грамотами» был представлен на рассмотрение церковного Собора.

В 1550 г., перед Казанским походом, во Владимир, где собиралась русская армия, прибыл митр. Макарий с освященным Собором, и здесь при участии духовенства по прочтении адресованного войску поучения митрополита было принято решение, что воины в походе должны нести службу «без мест». Подготовленный в 1550 г. проект реформ также должен был обсуждаться при участии митрополита и архиереев. В 1552 г., во время похода на Казань, митр. Макарию было снова поручено «наказывать» бояр, остававшихся в Москве. Во время похода свт. Макарий обратился с «посланием учительным» к войску, а затем к царю. Митрополит убеждал, что войско и правитель добьются успеха, если станут бороться со своими пороками и вести образ жизни, достойный христианина. Царя митрополит призывал соблюдать «евангельские заповеди»: «...храбрость, мудрость, правду, целомудрие, а потом - суд праведный и милость к согрешающим» (ПСРЛ. Т. 13. С. 197).

Эти известия отражают, однако, лишь одну сторону отношений молодого царя и духовенства. Более полную и всестороннюю картину дает текст решений Собора 1551 г. (см. ст. Стоглав) в сопоставлении с рядом документов, исходивших в эти годы от рус. правительства. Эти тексты позволяют выявить новые области сотрудничества и те сферы, где имел место конфликт интересов. Царь председательствовал на Соборе, его вопросы, адресованные участникам, определили проблематику соборных обсуждений. И. В. обратился к отцам Собора с большой речью: он благодарил их за «благой совет», с помощью которого он смог «устрояти и управляти» государством, просил и впредь оказывать ему такую помощь и давать наставления, чтобы он правил «якоже лепо есть благочестивым царем». Царь не только хотел устранить непорядки в церковной жизни, следуя «правилом святых отец», но и предлагал священнослужителям выступить против него, если он отступит от этих правил: «Аще преслушник буду, воспретите ми без всякого страха». Он выражал готовность обсуждать с отцами Собора не только церковные дела, но и «земские нестроениа»: «И мы вашего святительского совета и дела требуем и советовати с вами желаем» (Емченко. 2000. С. 253).

При активном участии царя был принят ряд решений, направленных на искоренение недостатков в жизни приходского духовенства. Из протопопов и поповских старост были созданы органы, которые должны были наблюдать за тем, как приходские священники выполняют свои обязанности и какую ведут жизнь, наставлять и поучать их. Подчеркивалось, что архиерей должен рукополагать в священный сан только добродетельных и грамотных людей, не считаясь с иными пожеланиями прихожан. Решения Собора предусматривали создание во всех городах уч-щ для обучения буд. священнослужителей грамоте и церковному пению. Архиереи должны были надзирать за перепиской книг. Богослужебные книги следовало исправить, писцы должны были при переписке использовать «правленые» книги. От этих решений Собора шел путь к созданию книгопечатания (в нач. 60-х гг. XVI в. на средства из царской казны в Москве была создана государственная типография, печатавшая «правленые» богослужебные книги). Архиереям также следовало наблюдать за деятельностью иконописцев и признавать «мастером» только такого ученика, который пишет «искусно» и следует установленным иконографическим образцам. Предусматривалось, что иконописцы, не подчиняющиеся архиерею, «царскою грозою накажутся».

Царь и отцы Собора исходили из того, что новое, добродетельное и грамотное, духовенство станет активно воспитывать паству, бороться с пороками. В этой работе духовенство могло рассчитывать на поддержку царской власти, задачей которой было оградить страну от вредных внешних идеологических влияний. Власть должна была бороться с деятельностью «лживых пророков», запретить занятия астрологией и чернокнижием; в решениях Собора дважды отмечено, что власть призвана бороться с сохранявшимися среди сельского населения языческими обычаями. Эту функцию власти царь относил к кругу своих важных обязанностей. Об этом говорят как активное его участие в Соборах «на еретиков», созывавшихся в сер. 50-х гг. XVI в., так и нек-рые более поздние свидетельства (напр., рассказ о сожжении по приказу И. В. воза книг, привезенных из Польско-Литовского гос-ва). Программа воспитания духовенства и общества должна рассматриваться как свидетельство достаточно глубокого сотрудничества светской и церковной властей в России в сер. XVI в.

В других вопросах такого совпадения интересов не было. Недовольство церковной иерархии вызывала практика выдачи царем несудимых грамот, когда клир приходского храма или братия монастыря освобождались от суда архиерея и уплаты налогов в его казну и подчинялись только суду монарха. В результате усилий иерархов в ст. 91 Судебника 1550 г. было включено положение о подсудности всех «церковных людей» архиерею. На Соборе 1551 г. сам царь поставил вопрос об отмене несудимых грамот, были приняты соответствующие решения, которые были проведены в жизнь при пересмотре жалованных грамот в мае 1551 г. Распоряжение о подсудности белого духовенства епархиальному архиерею вошло в грамоты, выданные епископам, подсудность епископу зафиксирована и в грамотах, выданных монастырям. При этом, однако, ряд обителей, напр. Юрьев новгородский мужской монастырь, добились сохранения для себя прежнего порядка, а Иосифов Волоколамский в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь был подчинен не епархиальному архиерею, а митр. Макарию.

Вместе с тем в решениях Собора без сопротивления со стороны участников был зафиксирован ряд проявлений власти монарха над церковными учреждениями: царь мог определять состав служилых дворов архиереев, настоятели мон-рей должны были назначаться «по государеву слову и совету», за царскими дворецкими было признано право «монастырскую казну и всякие обиходы монастырские... по всем монастырям ведати и посылати считать». Документы, современные Стоглаву, показывают, что за царем признавалась роль верховного арбитра при решении вопросов церковной жизни. Так, в наказе поповским старостам от дек. 1551 г. отмечалось, что они могут жаловаться епископу на агентов его администрации, «а не управит владыка», они могут обращаться с жалобами к царю. Не согласный с установленными в 1551 г. размерами «подъезда» (налога) с псковского духовенства Новгородский архиеп. Пимен в 1555 г. обратился с выражением недовольства не к митрополиту и Собору, а к царю.

Царь Иоанн Васильевич молится перед Владимирской иконой Божией Матери в Успенском соборе перед походом на Казань. Прорись из Лицевого летописного свода. 1553 г. (ГИМ. Син. № 149. Л. 459)

Источником напряженности в отношениях Церкви и государства был рост церковного (прежде всего монастырского) землевладения. У носителей власти вызывало раздражение то обстоятельство, что земля, в которой власть нуждалась для испомещения дворянского войска, «выходит из службы». В таких ситуациях власть становилась восприимчивой к аргументам нестяжателей, утверждавших, что материальное обогащение монастырей пагубно влияет на образ жизни насельников. Характерно, что весной 1551 г. нестяжатель старец Артемий был поставлен во главе Троице-Сергиева монастыря, а близкий к нему старец Феодорит стал архимандритом Евфимиева суздальского в честь Преображения Господня монастыря.

В сер. XVI в. вопрос о церковном землевладении вновь стал обсуждаться. В «Ответе» митр. Макария подчеркивается неотчуждаемость церковных имуществ. В пункте 15 из 1-й серии адресованных Собору царских вопросов отмечалось, что в мон-ри поступают вклады, они покупают земли, пользуются немалыми податными привилегиями, но «устроения в монастырех никоторого не прибыло»: монахи пьянствуют, ведут неподобающую роскошную жизнь, держат в кельях мальчиков и женщин, не исполняют заупокойных служб по вкладчикам, чернецы и черницы «по миру волочатся». Аргументы царя в замаскированной форме ставят вопрос о ликвидации (или сокращении) монастырского землевладения. Даже изложенное в таком виде предложение вызвало острую реакцию отцов Собора. В гл. 53 Стоглава посягающие на церковную собственность уподобляются «татям и разбойникам». В гл. 75 («Ответ о вотчинах и куплях») говорится об отлучении от Церкви каждого, кто покусится на церковное имущество: «Страшные запрещения не токмо простым, но и самем царем и вельможам».

Столкнувшись с солидарным сопротивлением духовенства, государственная власть в основном направила усилия на создание препятствий для роста церковного землевладения в будущем. Согласно совместному приговору царя и Собора от 11 мая 1551 г., объявлялись незаконными земельные пожалования, сделанные Церкви после смерти вел. кн. Василия III, эти земли должны были быть возвращены, как и земли, приобретенные незаконным путем в годы «боярского правления». Приговор подтверждал действенность уложения вел. князей Иоанна III Васильевича и Василия III, запрещавшего некоторым группам землевладельцев (в т. ч. некоторым княжеским родам) давать вклады в монастыри «без доклада» правителю. Такая практика была распространена в приговоре на всех землевладельцев. Указанное уложение было дополнено установлением, что продажа земель церковным учреждениям также не может производиться «без царева и великого князя ведома и без докладу». Карой за нарушение был переход соответствующего владения к гос-ву. Одновременно за Церковью сохранялась основная масса ее земель, в ее пользу было существенно ограничено право родового выкупа (лишь тогда, когда это было специально оговорено во вкладной грамоте или в духовной). Приговор от 11 мая 1551 г. был компромиссом, при к-ром обе стороны пошли на серьезные уступки. Вместе с тем выступление царя с критикой пороков монашеской жизни способствовало тому, что Собор утвердил ряд мер для устранения недостатков: была введена более строгая регламентация монастырской жизни, установлены ограничения для контактов монахов с «миром».

Другим источником напряженности стали податные привилегии архиерейских кафедр и монастырей (особенно в отношении их городских владений), существенно расширившиеся в годы «боярского правления». В городских владениях церковных корпораций образовались многочисленные слободы торговцев и ремесленников. Посадские люди не хотели терпеть конкурентов, не несших тягла и поэтому более успешных, а государственная власть была недовольна тем, что, поселяясь на церковных землях, торговцы и ремесленники тем самым избегали уплаты налогов. В проекте реформ 1550 г. с неудовольствием говорилось, что из-за устройства новых слобод «государская подать и земская тягль изгибла» (ПРП. Вып. 4. С. 577). В ст. 91 Судебника 1550 г. предписывалось вывести «торговых людей» при участии жителей посада из городских владений мон-рей, где теперь разрешалось жить только нищим. Это решение встретило сильное сопротивление, и уже 15 сент. 1550 г., после встречи митрополита и царя, было принято решение, по сути отменявшее ст. 91 Судебника (гл. 98 Стоглава). За Церковью были сохранены старые слободы с проживавшим в них населением «по старине», а новые слободы должны были «тянути з гороцкими людми во всякое тягло», люди, поселившиеся в них после писцового описания, должны были вернуться в посад. Церковь также принимала на себя обязательство «новых слобод не ставити и дворов новых в старых слободах не прибавливать». И в данном случае речь идет о компромиссе, достигнутом ценой взаимных уступок.

Интересы Церкви затрагивала и ст. 43 Судебника 1550 г., которой предписывалось не выдавать новых тарханных грамот, освобождавших владения от уплаты основных гос. налогов, «а старые грамоты тарханные поимати у всех». Установление это не было направлено специально против Церкви, но многие церковные учреждения были обладателями таких грамот. Постановления ст. 43 Судебника были реализованы во время пересмотра жалованных грамот в мае 1551 г.; большинство податных освобождений сопровождалось теперь формулой «опричь ямских денег, и посошные службы, и тамги». Такие ограничения распространялись, напр., на все владения Троице-Сергиева мон-ря. От уплаты налогов были освобождены владения архиерейских домов (была подтверждена тарханная грамота 1538 г. Коломенскому епископу на слободы в Коломне) и Иосифова Волоколамского мон-ря, к-рому были подтверждены все тарханные грамоты Василия III (это самое раннее свидетельство особого расположения И. В. к обители). Ряд почитаемых обителей, как, напр., Кириллов Белозерский и Соловецкий в честь Преображения Господня мон-ри, сохранили в 1551 г. право беспошлинной торговли солью, но в сер. 50-х гг. XVI в. они это право утратили.

Серьезно затронула интересы Церкви еще одна мера, предусмотренная проектом реформ 1550 г.,- отправка писцов для проведения нового податного описания, с к-рым следует связывать введение новой единицы обложения - «большой сохи». Размер «большой сохи» был разным для разных видов земельной собственности: для земель служилых людей «большая соха» равнялась 800 четвертей «доброй земли» в одном поле, для церковных земель - 600 четвертей, для черносошных земель - 500 четвертей. Эта мера означала, что церковная земельная собственность, если на нее не распространялись льготы, облагалась налогами по более высоким ставкам, чем владения служилых людей.

Т. о., отношения между гос. и церковной властями в 50-х гг. XVI в. были достаточно противоречивыми, что приводило к конфликтным ситуациям; вместе с тем обе стороны стремились искать соглашения, идя подчас на серьезные уступки друг другу. Из-за солидарного сопротивления духовенства светская власть не могла осуществить многие из своих планов.

В истории отношений И. В. и Церкви важное место занимали события сер. 50-х гг. Летом 1553 г. И. В. с семьей совершил путешествие на север, в Кириллов Белозерский монастырь, оттуда царь «ездил и по пустыням» (ПСРЛ. Т. 13. С. 232). Вероятно, в это время царь еще испытывал какой-то интерес к нестяжателям и их идеям. Положение изменилось во время Собора, созванного в 1554 г. для осуждения еретиков, находившихся под влиянием идей Реформации (М. Башкин и др.). На следствии, предшествовавшем Собору, и на самом Соборе стало известно о контактах между еретиками и нестяжателями (Артемием и людьми его круга), сосланными «для исправления» в различные мон-ри. Когда на Соборе Рязанский еп. Кассиан стал «хулить» «Книгу на новгородских еретиков» («Просветитель») прп. Иосифа Волоцкого, входившую в то время в круг постоянного чтения И. В., то царь и митрополит назвали этот труд «светилом Православию».

Следствие по делу еретиков проводили по приказу царя старцы Иосифова Волоколамского мон-ря Герасим (Ленков) и Филофей (Полев). Когда в 1555 г. было принято решение о создании в Поволжье Казанского архиепископства, 1-м Казанским архиепископом стал бывший игум. Иосифова Волоколамского мон-ря свт. Гурий (Руготин). На содержание нового архиерейского дома и других церковных учреждений выделили 1/10 доходов с Казанской земли. Архиепископу был вручен «Наказ» царя и митрополита с подробными наставлениями, как следует обращать в христианство казанских татар. Когда позднее, основав ряд монастырей для распространения христианства среди населения, архиеп. Гурий просил наделить эти монастыри землями, И. В., выразив удовлетворение, что архиерей распространяет просвещение по примеру митр. Макария, обещал это сделать. Впосл. и Казанский архиерейский дом, и основанные в Казанском крае обители были наделены крупными земельными владениями (описаны в писцовых книгах Казанского у. 1565-1566 гг.). Вместе со свт. Гурием в новую епархию был послан ряд волоколамских пострижеников, один из к-рых, Герман (Садырев-Полев), стал преемником архиеп. Гурия на Казанской кафедре.

В начале Ливонской войны И. В. стал принимать меры для распространения Православия в Прибалтике. После взятия Нарвы в 1558 г. царь приказал «город освящати» архимандриту новгородского Юрьева монастыря и протопопу Софийского собора и поставить в нем храмы в честь Воскресения Христова и в честь иконы Божией Матери «Одигитрия».

К кон. 50-х гг. XVI в. следует отнести замысел создания «по царскому заказу» «Книги степенной царского родословия» - изложения русской истории в форме биографий правивших в Русской земле государей. Главная идея книги - необходимость для России существовавшей в ней с самого начала сильной самодержавной власти, всякое ослабление которой вело к печальным последствиям. Одновременно в «Степенной книге» последовательно подчеркивались безукоризненное правоверие русских государей, их постоянное тесное сотрудничество с Церковью. В «Степенной книге» жизнеописания государей сопровождаются житиями их святых современников. Работу над этим огромным сочинением вела, по-видимому, группа книжников во главе с царским духовником протопопом Благовещенского собора Андреем, который в 1562 г. принял постриг в Чудовом мон-ре с именем Афанасий и в 1564 г. стал митрополитом всея Руси.

Неск. обителей в эти годы удостоились особых милостей со стороны царя. Рождение, а затем выздоровление царевича Иоанна Иоанновича приписывались покровительству прп. Никиты Столпника. Прежде незначительный, переславль-залесский во имя великомученика Никиты мужской монастырь превратился в большую общежительную обитель, где были построены собор во имя прп. Никиты, каменные трапезная и ограда. Мон-рь был щедро наделен землями. Царь позаботился и о восстановлении запустевшего Данилова монастыря, где находились останки его предка, св. кн. Даниила Александровича. В мае 1561 г. был освящен построенный в мон-ре храм во имя Отцов семи Вселенских Соборов, мон-рь получил большие земельные владения. По приказу царя осенью 1556 г. был позолочен верх Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, а в янв. 1561 г. царь «по совету» митр. Макария «учинил» троицкого игумена архимандритом, занявшим 1-е место в иерархии настоятелей рус. мон-рей.

К нач. 60-х гг. у царя сложилось убеждение, к-рое он выразил в 1-м послании Курбскому, что духовенство должно ограничиваться своей сферой деятельности и не вмешиваться в гос. дела. С одной стороны, у И. В. все большее раздражение вызывало «печалование» иерархов за попавших в немилость представителей знати. Это недовольство отразилось в послании, отправленном царем из Александровой слободы перед учреждением опричнины. При установлении опричного режима царь добился того, что право «печалования» рус. духовенством было утрачено. С др. стороны, И. В. прилагал усилия, чтобы приобрести среди духовенства сторонников своей политики. Согласно летописному повествованию о походе на Полоцк в 1563 г., в походе царя сопровождали игум. Иосифова Волоколамского мон-ря Леонид и архим. Чудова мон-ря Левкий, которого И. В. позднее характеризовал как образцового настоятеля общежительного мон-ря. Новгородский архиеп. Пимен прислал царю письмо с пожеланием успехов, благословение, образ Св. Софии и св. воду. Возвращаясь из похода, царь остановился в Иосифовом Волоколамском монастыре, а в дек. 1563 г. новый игум. обители Лаврентий получил тарханную грамоту на все старые и новые владения монастыря. Когда после взятия Полоцка встал вопрос о назначении туда архиепископа, подчиненного Московскому митрополиту, царь убедил принять кафедру жившего на покое Трифона (Ступишина), постриженика прп. Иосифа Волоцкого. В 1565 г., вскоре после учреждения опричнины, получили тарханные грамоты на часть своих владений Чудов и Симонов Новый московский в честь Успения Пресвятой Богородицы мон-ри, в 1569 г. Симонов монастырь был взят в опричнину со всеми владениями. Привлек к себе внимание царя и старицкий в честь Успения Пресвятой Богородицы мужской монастырь, И. В. выдал тарханную грамоту монастырю сразу после перехода Старицы в царский удел. Тарханные грамоты получили от И. В. и маленькие мон-ри в Перемышле, отобранном перед началом опричнины у князей Воротынских и включенном в царский удел.

В памяти людей Смутного времени сохранились рассказы о видениях митр. Макарию, предвещавших «нечестие, и кровоизлияние, и разделение земли», однако при жизни свт. Макария столкновения между ним и И. В. не произошло. После смерти святителя царь приложил усилия к тому, чтобы новым митрополитом стал близкий к нему человек. 5 марта 1564 г. на митрополичью кафедру был возведен многолетний духовник царя, старец Чудова монастыря Афанасий. Роль царя как патрона кафедры была подчеркнута в чине поставления тем, что именно царь вручил первоиерарху пастырский посох - символ власти. Однако новый митрополит не оправдал ожиданий правителя, выступив весной 1564 г. вместе с представителями знати против казней без суда и следствия. Царь, как сообщается в рассказе об этом эпизоде, «подал надежду на исправление» и с июня по сент. дал ряд жалованных грамот митрополичьему дому: была освобождена от уплаты налогов митрополичья слобода в Переславле-Залесском, митрополичьи купцы получили освобождение от уплаты торговых пошлин на мн. землях Русского гос-ва. Царь, по-видимому, опасался, что митрополит может возглавить выступление знати в условиях, когда он готовит почву для политического переворота. Когда переворот стал реальностью, митр. Афанасий, как и др. иерархи, не выступил против царя, просил его вернуться на трон, отказался от права «печалования» за опальных. После смерти митр. Макария произошло еще одно важное изменение в отношениях между гос-вом и Церковью. Царь, нарушая решения Стоглава, возобновил выдачу несудимых грамот. Так, по грамоте 1571 г. Новодевичьему московскому в честь Смоленской иконы Божией Матери монастырю все приходское духовенство в огромных владениях обители было освобождено от подсудности митрополиту и епископам и от уплаты пошлин в архиерейскую казну.

19 мая 1566 г. митр. Афанасий «за немощию велиею» покинул кафедру и встал вопрос о выборе преемника. Первоначально царь хотел видеть на митрополичьем престоле Казанского архиеп. Германа (Садырева-Полева), известного царю еще в бытность того старцем Иосифова Волоколамского монастыря и, несомненно, при содействии И. В. возведенного 12 марта 1564 г. на Казанскую кафедру. В авг. 1565 г. архиеп. Герман получил тарханную грамоту на земли и рыбные ловли Казанского архиерейского дома. Архиеп. Герман поселился на митрополичьем дворе, но архиерей стал напоминать царю о Страшном Суде, и его кандидатура отпала.

Остается неясным, кто и при каких обстоятельствах выдвинул кандидатуру соловецкого игум. св. Филиппа (Колычева). Когда царь и Собор «понужали» его стать митрополитом, Филипп потребовал, чтобы царь «отставил опришнину, а не оставит, и ему в митрополитех быти невозможно». После этого его кандидатура должна была отпасть, но этого не произошло. В грамоте об избрании митрополита говорится, что епископы били челом царю, тот «отдал гнев свой», Филипп был хиротонисан и возведен в сан митрополита, но дал обязательство «в опришнину... не вступатца, а по поставлении за опришнину митропольи не оставливати» (СГГД. Ч. 1. № 193. С. 557). Солидарное выступление епископов в поддержку своего кандидата заставило царя, считавшего опричный режим еще недостаточно прочным, согласиться на избрание нежелательного для него первоиерарха. Грамоты 1564 г. на имя нового митрополита И. В. не подтвердил.

Когда в кон. 1567-1568 г. внесудебные расправы и казни приобрели широкий размах, митр. Филипп был вынужден нарушить договоренность с И. В. Глава Церкви созвал иерархов, и было принято совместное решение выступить «против такого начинания». Однако, когда один из архиереев сообщил о происшедшем царю, владыки «своего начинания отпадоша». Против предложений митрополита выступили Новгородский архиеп. Пимен, Суздальский еп. Пафнутий, Рязанский еп. Филофей. Духовник царя протопоп Благовещенского собора Евстафий, по свидетельству Жития свт. Филиппа, старался настроить И. В. против митрополита. Не решившись выступить против монарха, русский епископат утратил значение влиятельной общественной силы, к-рой он был в предшествующие десятилетия. Несмотря на отсутствие поддержки со стороны архиереев, митрополит решился нарушить соглашение с царем, когда «нецыи от первых вельмож и народ» обратились к нему с просьбой защитить их от казней. В марте 1568 г. на богослужении в Успенском соборе свт. Филипп обратился к царю с речью, в к-рой призывал прекратить казни и отменить «разделение» страны. Затем, выражая свое несогласие с действиями И. В., он оставил митрополичий двор и поселился в московском мон-ре «у Николы Старого» (см. Московский греческий во имя святителя Николая Чудотворца монастырь).

Нарушение соглашения с царем не могло быть основанием для смещения митрополита, поэтому уже весной 1568 г. И. В. отправил на Соловки комиссию в составе опричника кн. В. И. Тёмкина-Ростовского, епископа опричного Суздаля Пафнутия и близкого к монарху (позднее его духовника) архим. Андроникова в честь Нерукотворного образа Спасителя монастыря Феодосия (Вятки), чтобы собрать сведения о «порочной жизни» Филиппа в Соловецком мон-ре. После того как от некоторых соловецких монахов удалось получить такие заведомо ложные показания, осенью 1568 г. был созван Собор, принявший решение о лишении митр. Филиппа сана. Сохранилось свидетельство, что на Соборе в поддержку оклеветанного первосвятителя выступил архиеп. Герман (Садырев-Полев), по-видимому, именно после этого он был казнен. 8 нояб. опричники ворвались во время службы в Успенский собор, сорвали с митрополита облачение, били его и вывезли из Кремля, «биюще метлами», как носителя зла.

Неспособность духовенства защитить первоиерарха делала И. В. все более свободным в действиях по отношению к Церкви. Так, в кон. 60-х гг. XVI в., когда Рязанский еп. Филофей чем-то вызвал неудовольствие царя и был низложен, царь отобрал и раздал помещикам значительную часть владений Рязанской кафедры. В 1575/76 г., нуждаясь в средствах для продолжения Ливонской войны, И. В. забрал большое количество ценностей, хранившихся в ризнице Троице-Сергиева мон-ря. Не остановился правитель и перед массовыми репрессиями по отношению к духовным лицам, когда до него дошли слухи о желании новгородцев перейти под власть польск. короля. Дело не ограничилось публичным поруганием Новгородского архиеп. Пимена, которого сочли организатором заговора, и казнями бояр и слуг его двора. Все монастыри и приходские храмы Новгорода и округи были запечатаны, находившаяся в них казна конфискована. На черное и белое духовенство был наложен большой штраф, а тех, кто были не в состоянии его уплатить, царь приказал «бити их из утра и до вечера на правежи до искупа безщадно» (НовгорЛет. С. 396). Тогда погибли св. Геласий, игум. Антония Римлянина в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыря, старец Нередицкого в честь Преображения Господня мон-ря Пимен и мн. др. Кроме того, в годы опричнины были казнены архимандриты нижегородского Печерского в честь Вознесения Господня и Солотчинского в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-рей.

В 1572 г. по желанию царя Собор епископов обсуждал вопрос о возможности для И. В. вступить в 4-й брак после смерти 3-й супруги - Марфы Васильевны Собакиной. Хотя церковные каноны запрещают заключение 4-го брака, участники Собора приняли на веру слова царя о том, что 3-й брак фактически не имел места, и дали такое разрешение. Однако на И. В. была наложена епитимия: в течение 3 лет он мог причащаться у духовника только на Пасху, а в продолжение года не мог молиться в церкви. Последний запрет царь скоро нарушил, т. к. уже в авг. 1572 г. присутствовал на литургии в Софийском соборе в Новгороде. Вероятно, это было реализацией оговаривавшейся в соборном постановлении возможности снятия епитимии в случае выступления царя «против недругов за святыя Божия церкви» (в нач. авг. 1572 рус. войска одержали победу над крымскими татарами при Молодях). Решения церковных властей в связи со вступлением И. В. в 5, 6 и 7-й браки неизвестны, однако, по свидетельству Поссевино, еще и в нач. 80-х гг. XVI в. царю не давали причастия. Очевидно, что какие-то епитимии были все же установлены и царь был вынужден их соблюдать.

Согласно летописным записям о поездках И. В. в Новгород в 1571 и 1572 гг., в окружение царя входили архим. Феодосий (Ветка) и настоятель старицкого Успенского монастыря св. Иов (впосл. 1-й патриарх Московский и всея Руси). В мае 1569 г. Иов получил от царя щедрую тарханную грамоту на слободку в Старице и земли в 5 уездах, а в 1570 г. мон-рю было передано одно из владений казненного И. П. Фёдорова. В 1571 г. Иов стал архимандритом взятого в опричнину Симонова мон-ря. Сохранялись и связи царя с Чудовым мон-рем. Преемник Левкия Леонид был поставлен на Новгородскую кафедру после низложения архиеп. Пимена, новый настоятель обители архим. Евфимий также находился в окружении царя.

Годы опричнины ознаменовались резким увеличением земельных вкладов в монастыри со стороны бояр и детей боярских, рассчитывавших найти в почитаемых обителях спасение от возможных опал и казней и поддержку в условиях начинавшегося хозяйственного разорения. Гос. власть в эти годы, занятая др. делами, перестала контролировать поземельные сделки, о них не докладывали царю. Тем самым много земли снова «выходило из службы», и это вызвало отрицательную реакцию И. В., когда в результате отмены опричнины положение в стране стабилизировалось. 9 окт. 1572 г. был принят совместный приговор Боярской думы и Освященного Собора во главе с митр. Антонием, запрещавший давать земельные вклады в мон-ри, «где вотчин много», а в мон-ри, где «вотчин мало», можно было давать вклады только «с боярского приговору». В 1573 г. в послании в Кириллов Белозерский мон-рь (в 1567 И. В. приказал устроить для себя в мон-ре келью и выражал желание со временем принять здесь постриг) царь с раздражением писал братии, что постригшимся в мон-ре боярам позволяется устраивать жизнь по своему усмотрению, из-за чего нарушаются монастырские правила. Еще хуже, по мнению правителя, дело обстояло в др. обителях: в Симоновом монастыре «точию одеянием иноцы, а мирская вся совершаютца», «у Троицы в Сергиеве благочестие иссякло и монастырь оскудел», в Саввином Сторожевском мон-ре монахи пьянствуют. Лишь в отдельных сев. обителях, таких как Глушицкий в честь Покрова Пресвятой Богородицы мужской монастырь, совершаются иноческие подвиги. Похвалы царя благочестию вологодских старцев были неслучайными. И. В. стремился возвысить Вологодско-Пермскую епархию, противопоставив ее вызвавшему недовольство монарха Новгороду. К Вологодской епархии были присоединены земли Подвинья, в Вологде - одной из царских резиденций - по приказу И. В. был построен каменный Софийский собор.

Осенью 1575 г., когда И. В. временно возвел на великокняжеский стол Симеона Бекбулатовича, снова имели место казни и расправы, пострадали и духовные лица. Ряд источников сообщает о низложении и казни Новгородского архиеп. Леонида, обвиненного в «измене» в окт. 1575 г. Вместе с ним казнили настоятелей Чудова мон-ря Евфимия и Симонова мон-ря Иосифа, протопоп Архангельского собора Иоанн был утоплен. Поскольку духовные лица были казнены на Соборной пл. в Кремле вместе со светскими вельможами, представляется наиболее вероятным, что они приняли участие в написании коллективной челобитной, в к-рой просили не передавать трон Симеону Бекбулатовичу. Тогда царь, «на тех возьяряся, казнил... на площади под колоколы» (ПСРЛ. Т. 34. С. 226). Один из современников писал, что зашитого в медвежью шкуру архиеп. Леонида травили собаками. Головы казненных бросили на двор к митрополиту. Очевидно, выступление архиеп. Леонида обеспокоило царя, и он таким способом хотел обеспечить в будущем покорность архиереев. В описях архива Посольского приказа упоминаются несохранившиеся судебные дела, заведенные в сер. 70-х гг. XVI в. на митр. Антония и Крутицкого еп. Тарасия.

Во 2-й пол. 70-х гг. XVI в. наметились существенные перемены в отношениях между И. В. и духовенством, причины к-рых неясны. С осени 1576 до нач. 1579 г. из канцелярии царя вышли десятки щедрых тарханных грамот, предоставлявших многим обителям освобождение их владений от налогов и право вести беспошлинную торговлю. Ряд источников (прежде всего приходо-расходные книги) говорит о постоянных посещениях И. В. с 1573 г. Иосифова Волоколамского монастыря, где царь раздавал монахам милостыню. 20 дек. 1578 г. «повелением» И. В. Собор епископов принял решение о местном почитании прп. Иосифа Волоцкого.

В 70-х гг. XVI в. И. В. прилагал усилия для утверждения Православия на землях Прибалтики, занятых русскими войсками. Не позднее 1570 г. здесь была создана новая епископия Московской митрополии с центром в Юрьеве. Записи в разряде Ливонского похода 1577 г. зафиксировали распоряжения царя построить во всех занятых русской армией городах бассейна Зап. Двины правосл. храмы, к-рыми должен был управлять Юрьевский епископ. Священников, книги и необходимую утварь следовало прислать из Новгорода и Пскова, а антиминсы - из Юрьева. В адм. центре этих земель Кукенхузене (Куконосе, ныне Кокнесе, Латвия) предполагалось сооружение Успенского собора, где служили бы 8 священников. В янв. 1578 г. для клира этих храмов была собрана и выслана руга.

Покровительство церковным учреждениям было прекращено в связи с неблагоприятной ситуацией, сложившейся на фронтах Ливонской войны, когда возникла необходимость срочно пополнить опустевшую казну. Обладатели тарханных грамот сначала были обложены чрезвычайными налогами, а затем с них стали взимать и главный поземельный налог - «дань». В янв. 1580 г. по приказу царя созвали церковный Собор, на к-ром был установлен запрет для церковных учреждений получать вкладом, покупать или брать «в заклад» земли. Земли, взятые «в заклад», следовало отдать царю. На усмотрение монарха передавалась и судьба «княженецких» вотчин, отданных в мон-ри в нарушение установленного ранее запрета. Это же касалось и купленных «княженецких» вотчин, часть к-рых И. В. действительно отобрал. В приговоре данная мера обосновывалась тем, что от роста церковных земель «воинственному чину... оскудение приходит велие», что нетерпимо в то время, когда Православие подвергается угрозе со стороны коалиции враждебных гос-в. Вместе с тем в приговоре порицались попытки монахов отобрать земли у мирских людей «ухищрением и тяжею», а главное констатировалось, что от увеличения владений Церкви «прибытка никоего же несть», земли, перешедшие к Церкви, разоряются «на пьянственые и иные проторы, яже не токмо иноком, но и мирским свыше потребы не подобает творити» (Законодательные акты Рус. гос-ва 2-й пол. XVI - 1-й пол. XVII в. Л., 1986. С. 58). Невозможно сомневаться в том, что эти слова были вписаны в приговор по желанию царя, который вернулся к размышлениям, отразившимся в его вопросах к Собору 1551 г.

В нач. 80-х гг. XVI в. жизнь Церкви была затронута также дипломатическими инициативами И. В., стремившегося выйти из войны при содействии Рима. В посланиях и устных высказываниях царь начал хвалить Флорентийскую унию (см. в ст. Ферраро-Флорентийский Собор). Ехавшего в Россию папского посла Поссевино царь предписывал принимать с почетом и разрешить ему присутствовать на правосл. богослужении. В действительности И. В. вовсе не был склонен к унии и дал ясно понять это Поссевино, когда миссия последнего завершилась. Жертвой этих маневров стал Ростовский архиеп. Давид, поддержавший предложения папского легата. Архиеп. Давид был низложен и сослан в Соловецкий мон-рь. Последними действиями царя по отношению к рус. духовенству стали огромные вклады деньгами и вещами, к-рые он посылал в 1582-1583 гг. во мн. мон-ри по душе убитого царевича Иоанна Иоанновича и по душам казненных по приказу И. В. людей.

Интерес И. В. к церковной службе хорошо известен: сохранилось свидетельство того, что во время освящения в 1564 г. собора в переславль-залесском муж. мон-ре во имя вмч. Никиты «сам же государь пел на заутрени и на литургии». В совр. медиевистике принято считать, что царь не только пел и сам вел церковные службы, но и создавал тексты песнопений и молитв. Архим. Леонид (Кавелин) считал, что И. В. подражал в этом визант. имп. Льву VI Мудрому. По мнению Н. П. Парфентьева, в произведениях И. В. ярко проявляются осознание им роли самодержца, возрождение им визант. традиции царя-песнотворца (Парфентьев. 2005).

Стихиры митр. Петру на подобен «Коими похвальными» «царя Иоанна, деспота россииского». Сб. певч. Логгина (Шишелева). Сер. 80-х гг. XVI в. (РГБ. Ф. 304. № 428. Л. 98)

В наст. время И. В. приписывают ок. 12 песнопений и молитв, авторство к-рых в разной степени доказано или предполагается в качестве научной гипотезы. Их перечень представлен в обобщающей публикации С. В. Фомина (1999). Однако научно обоснованной является атрибуция только тех произведений, к-рые включены в изд. «Библиотека литературы Древней Руси» (СПб., 2001. Т. 11). Это тропарь и кондак на перенесение мощей святых блгв. кн. Михаила Всеволодовича Черниговского и боярина его мч. Феодора (14 февр.; «Троичнаго Божества» 8-го гласа и «Солнца мысленаго» 5-го гласа соответственно), канон Ангелу Грозному воеводе 6-го гласа (начало 1-го тропаря: «Прежде страшнаго и грознаго твоего ангеле, пришествия») с «Молитвой ко Господу нашему Исусу Христу, ко святому архаггелу Михаилу», стихиры свт. Петру, митр. Московскому (21 дек.), и стихиры Сретению Владимирской иконы Божией Матери (23 июня).

Текст тропаря и кондака на перенесение мощей Михаила Черниговского опубликован по списку 1-й пол. XVII в. РНБ. Тит. № 3802 (Л. 156 об.- 158; см.: Рамазанова. 1988); нотированный тропарь со значительными расхождениями в словесном тексте и без атрибуции И. В. содержится в Стихираре «Дьячье око» сер. XVII в. (РГБ. Ф. 379. № 64. Л. 663-665 об.; см.: Серегина. 1994. С. 176; Рамазанова. 2004. С. 192-205).

Текст канона Ангелу Грозному воеводе издан по сборнику 1-й пол. XVII в. ИРЛИ. Карельское собр. № 2 (Л. 4-10 об.); необходимые исправления внесены по сборнику сер. XVII в. БАН. 33.3.20 (Л. 213 об.- 227), по нему же изданы молитва Иисусу Христу и арх. Михаилу (Л. 227-231 об.) (см.: Лихачев. 1972).

Тексты стихир митр. Петру и Сретению Владимирской иконы опубликованы по факсимильному воспроизведению рукописи РГБ. Ф. 304. № 428 (Л. 98-101, 222 об.- 225 об.) (см.: Леонид (Кавелин). 1886; Серегина. 1990; Она же. 1994).

Авторство И. В. считается доказанным в отношении гимнографических текстов, в области же певческой до сих пор ведутся споры, хотя выявлен значительный материал для исследования данной проблемы.

В нотированных рукописях XVII в. именем И. В. надписано неск. гимнографических произведений: стихиры Владимирской иконе, стихиры митр. Петру. Тропарь и кондак на перенесение мощей св. блгв. кн. Михаила Черниговского и боярина его Феодора, а также канон Ангелу Грозному воеводе не нотированы, но при каноне выставлены указания на ирмосы, по образцу к-рых сочинены тропари канона.

Среди прибавлений к службе Сретения Владимирской иконы, созданных во 2-й пол. XVI в., имеются атрибутивные пометы авторства И. В.: «Творение царево» (РГБ. Ф. 304. № 428. Л. 222 об.; см.: Леонид (Кавелин). 1886), «Творение царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея России» (СПГИАХМЗ. № 274. Л. 278 об., нач. XVII в.; см.: Спирина. 1996), «Творения царя Ивана Васильевича» (Стихирарь РНБ. О1-238. Л. 306, нач. XVII в.); в Стихираре нач. XVII в. РНБ. Солов. № 690/769 таких помет нет, но они выставлены при стихирах митр. Петру (см.: Серегина. 1994. С. 232).

Славник «Денесе собори рустии» с ремаркой «Творение царево». Сб. певч. Логгина (Шишелева). Сер. 80-х гг. XVI в. (РГБ. Ф. 304. № 428. Л. 100 об.)

Стихир «творения» И. В. в службе Сретения Владимирской иконы четыре: 3 стихиры на подобен «О дивное чюдо» («О великое милосердие», «Дивно Твое милосердие», «Твое славяте заступление») и славник 6-го гласа «Вострубите трубою песней». В списке РНБ. Кир.-Бел. № 586/843 в группу стихир на подобен «О дивное чюдо» входит еще одна - «Тебе припадают Богородица» (Л. 703), в др. списках (напр., РНБ. О1-238. Л. 306) ее текст распет в качестве славника. Стихиры той же текстовой редакции без заголовка об авторстве выявлены в 14 рукописях: кон. XVI в.- ГИМ. Единоверч. № 37; БАН. Строг. № 44; РНБ. Кир.-Бел. № 586/843; РНБ. Погод. № 380; РНБ. О1-512; 1-й пол. XVII в.- РГБ. Ф. 37. № 378; 2-й пол. XVII в.- РГБ. Ф. 272. № 324 (на листе 248 имеется позднейшая запись карандашом: «Стихиры Грозного. См. Лог. Стихирарь»), РНБ. Тит. № 2989, РГБ. Ф. 379. № 66, БАН. Вят. № 9, РГБ. Ф. 379. № 57, ГИМ. Увар. № 896 (142), БАН. 32.2.28, XIX в.- РГБ. Ф. 218. № 1217.

Певческий сборник, писанный Логгином (Шишеловым) в Троице-Сергиевом мон-ре в сер. 80-х гг. XVI в. (РГБ. Ф. 304. № 428), содержит 2 цикла стихир с указанием авторства И. В.: «Творение царя Иоанна, деспота Росиискаго» и «Творение царево» (см.: Леонид (Кавелин). 1886; Арсений, иером. 1878. Ч. 2. С. 146). Первый цикл составлен на память митр. Петра и содержит на «Господи, воззвах» 3 «ины стихиры» на подобен 2-го гласа «Киими похвальными венцы» («Кыми похвалеными венецы увяземо», «Кыми пророческими пении венчаемо», «Кыми духовеными пении воспоимо» - Л. 100 об.- 101), воспроизводящие почти без изменений текст стихир из службы свт. Николаю Мирликийскому (6 дек.; самоподобен всех этих стихир находится в службе апостолам Петру и Павлу), стихиры 1-го гласа на «Слава:» («Божественнаго совыше явления») и на «И ныне:» («Приимите ясли Егоже во купине»), а также славник 6-го гласа «на исхожении» (т. е. на литии) «Денесе собори рустии», сложенный по образцу стихиры на Введение Пресв. Богородицы во храм и весьма близко повторяющий ее форму, т. е. также опирающийся на принцип сочинения по подобию текста и напева избранному образцу. Второй цикл стихир с именем И. В. посвящен Сретению Владимирской иконы и состоит из упомянутых выше 3 стихир на подобен и славника. До недавнего времени об атрибутивных пометах И. В. в др. рукописи Логгина - Стихираре - было известно по описанию рукописей Троицкого собрания, выполненного архим. Леонидом (Кавелиным) (Сведения о слав. рукописях, поступивших из книгохранилища Свято-Троицкой Сергиевой лавры в Троицкую духовную семинарию в 1747 г. М., 1887. Вып. 2. С. 334). Этот Стихирарь (СПГИАХМЗ. № 274) был заново найден Л. М. Спириной, и сведения архим. Леонида были подтверждены.

В Стихираре СПГИАХМЗ. № 274 в ремарках к песнопениям митр. Петру указывается титулатура царя: «Творение царя и Великого князя Иоанна Васильевича всея России деспота», «Творение царя и великого князя Иванна» (Л. 124 об., 125). Указания на авторство царя, имеющееся как перед стихирами на «Господи воззвах», так и перед стихирами на литии, в последнем случае должно быть отнесено не только к 1-й стихире («Отче преблаженне святителю Петре, аще и гробо твои молчите» 1-го гласа - Л. 125-125 об.), как считает Парфентьев (см.: Парфентьев, Парфентьева. 2006. С. 23), но и к 2 последующим стихирам из группы литийных («Отче преблаженне святителю Петре, Пресвятаго Духа мироположеница» 3-го гласа, «Отче преблаженне святителю Петре, кото бо слыша» 7-го гласа - Л. 125 об.-126), составляющих единую музыкально-поэтическую форму, а также, возможно, к славнику «Небеснаго селения свеща светла было еси» 8-го гласа.

Атрибутивные пометы при стихирах митр. Петру «Кыми похвалеными...» выявлены также в рукописях нач. XVII в.: «Творение царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси» (РНБ. Солов. № 690/769. Л. 105), «Творение государя царя Ивана Васильевича» (РНБ. О1-238. Л. 146). Те же стихиры без атрибутивных помет выявлены в 10 рукописях: ГИМ. Единоверч. № 37; БАН. Строг. № 44; РНБ. Кир.-Бел. № 586/843; РГБ. Ф. 37. № 100, 148 (обе - 1-я пол. XVII в.); БАН. Собр. Каликина. № 69 (1-я пол. XVII в.); ГИМ. Син. певч. № 123 (1-я пол. XVII в.); ГИМ. Щук. № 767 (1-я пол. XVII в.); РГБ. Ф. 379. № 64 (2-я пол. XVII в.); ГИМ. Син. певч. № 1252 (2-я пол. XVII в.). Стихиры митр. Петру «Отче преблаженне...» с атрибуцией И. В. содержатся (помимо упомянутого выше Стихираря из собрания ТСЛ) в рукописи РНБ. О1-238, без атрибуции - в списках БАН. Строг. № 44, РНБ. Кир.-Бел. № 586/843, РНБ. Погод. № 380, РГБ. Ф. 37. № 148, БАН. Собр. Каликина. № 69, ГИМ. Син. певч. № 123, РНБ. Солов. № 690/769, РГБ. Ф. 304. № 428, РГБ. Ф. 228. № 38 (2-я пол. XVII в.), БАН. Вят. № 9. Славник «Денесе собори рустии...» без указания авторства помещен в рукописях ГИМ. Единоверч. № 37, БАН. Строг. № 44, РНБ. Кир.-Бел. № 586/843, РГБ. Ф. 37. № 100, 148, БАН. Собр. Каликина. № 69, ГИМ. Син. певч. № 123, ГИМ. Щук. № 767, РНБ. Кир.-Бел. № 665/922 (1-я пол. XVII в.), РГБ. Ф. 379. № 64, РГБ. Ф. 228. № 38. По тексту, опубликованному Д. С. Лихачёвым, В. В. Копыловой уточнены ирмосы, по которым осуществлялся распев канона Ангелу Грозному воеводе. В стихирах на подобен определяется тот же принцип распева по образцу стихир «О дивное чюдо» (Владимирской иконе) и «Кыми похвальными...» (митр. Петру). В связи с этим в большей части произведений, атрибутируемых И. В. в нотированных рукописях XVII в., степень его авторства следует определять в контексте средневек. канона песнотворчества. При этом выделяется особая группа самогласных песнопений, в к-рых авторство как творческий акт создания напева представляется более выраженным.

Муз. прочтение стихир неединообразно и выражено в 3 редакциях - знаменной, путевой и логгиновской из рукописи РГБ. Ф. 304. № 428. Т. о., остается открытым вопрос о муз. редакции распева стихир И. В. За последние годы выявлены материалы для доказательства авторства напевов и других рус. царей. В отличие от атрибуции песнопений царю Алексею Михайловичу, основанной на прямом указании: «творение роспева… и положение знамени» - и на его автографе (ГИМ. Муз. № 2699. Л. 20-23 - см.: Былинин, Посошенко. 1988. С. 131), а также царю Феодору Алексеевичу («Достойно есть» с указанием: «Царского роспеву» - ГИМ. Син. певч. № 52. Л. 183 об.; см.: Парфентьев. 2005. С. 153), дальнейшая атрибуция распевов И. В. требует дополнительных разысканий и аргументов.

Царь Иоанн IV молится перед Тихвинской иконой Божией Матери. Клеймо Тихвинской иконы Божией Матери. 1678 г. (НГОМЗ) В рус. средневек. искусстве уникальным примером создания идеализированных надгробных портретов иконного типа является цикл изображений московских князей в росписи 1564-1565 гг. (сохр. роспись 1652-1666 следует программе первоначальной стенописи) Архангельского собора Московского Кремля, исполненной по заказу И. В. Однако портрет первого рус. царя в стенописи отсутствует, несмотря на то что место его погребения к этому времени было определено и располагалось в диаконнике собора. В 60-х гг. XVI в. диаконник был украшен росписью, иллюстрирующей «Канон на исход души». В композиции на юж. стене представлена сцена прощания умирающего со своими близкими: средовек с окладистой бородой обнимает отрока, стоящего у его ложа; в ногах у него сидит царица с младенцем на руках. Насыщенная яркими конкретными деталями сцена не могла не восприниматься современниками как иллюстрация эпизода из «Повести о болезни и смерти вел. кн. Василия III», описывающей трогательное прощание вел. князя с наследником-отроком И. В., младенцем Георгием и царицей Еленой Васильевной. Однако композиция не выходит за рамки канонического сюжета прощания христианина с семьей, а изображение отрока не индивидуализировано и не наделено знаками царственности.

Из материалов Стоглавого Собора (1551) известно, что И. В. интересовал вопрос о возможности включения в композиции икон наряду с образами святых изображений здравствующих людей, в частности в связи с иконографией «Приидите, людие, Трисоставному Божеству поклонимся». Этот образ представлен в левом нижнем клейме на «Четырехчастной» иконе (1547-1551) из Благовещенского собора Московского Кремля: в нижнем регистре написаны святые в молении, перед ними - коленопреклоненные люди «живы суще», среди к-рых выделяется юноша в узорчатой шубе и шапке с меховой оторочкой. Исследователи предполагают, что т. о. в композицию иконы введено изображение юного И. В. в окружении свиты. При этом представленная фигура - обобщающий образ государя как одного из «земнородных», без конкретизации.

Болезнь царя Иоанна IV в 1553 г. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (ГИМ. Син. № 149. Л. 12 об.)Имеется больше оснований связывать с И. В. фигуру юного царя в нижнем центральном клейме Тихвинской иконы Божией Матери в раме с 16 клеймами Сказания (3-я четв. XVI в., рама - сер. XVI в.) из Благовещенского собора Московского Кремля. Государь представлен в царском узорчатом платье, в шубе с бармами и в княжеской шапке, в окружении свиты и народа, возносящих молитвы Пресв. Богородице. Надпись в клейме, вероятно, воспроизводит древнюю: «Великiй князь Iаннъ Васiлiевичъ име велiю вр къ Преч(с)т[о]м [б]раз[] иже на Тихфин, повел при церкви иноческом чин вселитися». Клеймо интерпретируется как моление И. В. о принятии царского венца перед чудотворной Тихвинской иконой Божией Матери в 1546 г. (Сорокатый В. М. Храмовое строительство и иконостасы Вел. Новгорода в сер.- 2-й пол. XVI в. // ДРИ. СПб., 2003. [Вып.:] Рус. искусство позднего Средневековья: XVI в. С. 248). Стоящий впереди молодого государя монах с окладистой бородой предположительно его отец вел. кн. Василий III, в иночестве Варлаам, почитавший тихвинскую святыню. Икона и рама к ней, созданные для великокняжеского домового храма вскоре после венчания И. В. на царство, были помещены в местный ряд иконостаса. Тихвинская икона из Благовещенского собора неоднократно воспроизводилась, напр.: на иконе с 16 клеймами Сказания из Успенского собора в Дмитрове (60-е гг. XVI в., ЦМиАР) - молодой И. В. в шапке с меховым околышем, в бармах, в богато украшенных одеждах; на иконе с 26 клеймами чудес из Успенского собора Тихвинского мон-ря работы тихвинского иконописца Родиона Сергеева (1678, НГОМЗ) - молодой царь показан без барм, но в городчатом венце и с нимбом. Изображение паломничеств на р. Тихвинку вел. кн. Василия III и И. В. включено в состав клейм Тихвинской иконы Божией Матери с 28 клеймами Сказания из собрания М. И. Чуванова (кон. XVI - нач. XVII в., ГМИИ, Музей личных коллекций).

Внимание к царскому костюму и регалиям характерно и для миниатюр из Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в.- Синодального тома и Царственной книги (ГИМ. Син. № 962, 149; см.: Лицевой летописный свод: Факс. изд. рукописи XVI в. М., 2006. Кн. 9, 10), иллюстрирующих события в правление И. В. Неск. миниатюр посвящено его венчанию на царство: молодой государь предстает в парадном княжеском платье, шубе, бармах с изображением Деисуса и в городчатом венце, без нимба. По сведениям Д. А. Ровинского, миниатюрный портрет И. В. был на грамоте 1571 г. из б-ки А. Д. Черткова: «...написан в чисто иконном стиле, без претензий на сходство» (Ровинский. 1887. Т. 2. Стб. 1013. Примеч. 2). В росписи 1561 г. средней Золотой палаты царского дворца в Московском Кремле по сторонам композиции с венчанием на царство вел. кн. Владимира Мономаха были изображены вел. кн. Василий III и И. В. (Забелин. 2000. С. 177).

Царь Иоанн IV. Иконописный портрет. Кон. XIX - нач. XX в. (?) (Национальный музей Дании, Копенгаген)

По сведениям Ровинского, перечисленные изображения относятся к репрезентативному типу портретов рус. средневек. традиции, где царские регалии в изображении государя подчеркивают его статус носителя власти.

В сер. XVI в. для Успенского собора Московского Кремля была создана монументальная икона «Благословенно воинство Небесного Царя» (ныне в ГТГ). На ней изображено воинское шествие от горящего города к вратам Нового Иерусалима. Войско возглавляет арх. Михаил, за ним следует всадник в доспехах и шлеме с алым стягом. В центре посреди войска представлена фигура в имп. одеждах, идентификация к-рой до сих пор является предметом научных споров. Некоторые исследователи 20-80-х гг. XX в., связывая как идею создания иконы, так и ее сюжет с победой И. В. над Казанским ханством в 1552 г., были склонны видеть в изображении императора И. В. В лит-ре 90-х гг. XX в. (Н. В. Квливидзе, В. М. Сорокатый) возобладала иная т. зр., согласно которой сюжет основан на текстах литургических песнопений в честь св. мучеников, а центральная фигура является изображением имп. равноап. Константина Великого (библиографию вопроса см.: Кочетков И. А. К полемике об иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» // Иконографические новации и традиция в рус. искусстве XVI в.: Сб. статей памяти В. М. Сорокатого. М., 2008. С. 336-337).

Царь Иоанн IV. Фрагмент композиции «Древо государей российских». 1689 г. Роспись Преображенского собора Новоспасского мон-ря (фреска снята со стены в 40-х гг. ХХ в. (ГИМ)

Среди изображений И. В. до сих пор вызывает дискуссию портрет из Национального музея Дании в Копенгагене. Оплечный образ И. В. вполоборота влево написан на доске с ковчегом, на обороте в лат. надписи на бумажной наклейке сообщается, что портрет был подарен в 1677 г. царем Феодором Алексеевичем дат. послу Ф. фон Гебелю. По небольшому размеру и изводу он близок к надгробным портретам царя Феодора Иоанновича (ГИМ) и кн. М. В. Скопина-Шуйского (ГТГ), происходящим из Архангельского собора Кремля. По мнению Е. С. Овчинниковой, все 3 портрета созданы в 30-х гг. XVII в. как часть незавершенной серии (Овчинникова. 1955. С. 60-65); П. А. Белецкий датировал портрет И. В. 2-й четв. XVII в. и считал, что он предназначался для украшения внутренних покоев дворца (Белецкий. 1981. С. 51-52). В последнее время ученые (М. М. Красилин, А. А. Горматюк и др.) склоняются к тому, что произведение является стилизацией или подделкой кон. XIX - нач. XX в., о чем свидетельствуют стиль исполнения, нек-рые приемы письма, технологические признаки. На портрете у И. В. удлиненная форма головы, крупные черты лица, высокий лоб с залысинами, орлиный нос, вьющиеся волосы и густая округлая борода, изображен без нимба.

Особый тип средневек. портрета, куда включался образ И. В.,- генеалогические композиции, построенные по типу родословия Христа - «Древа Иессеева». Один из примеров - фреска «Древо государей российских» на своде галереи Преображенского собора Новоспасского мон-ря в Москве (1689), созданная артелью костромских иконописцев. Иконографическим источником послужила роспись галереи Благовещенского собора Московского Кремля (60-е гг. XVI в.), где впервые в рус. искусстве композиция «Древо Иессеево» была осмыслена как модель всемирной истории, в ее боковые ветви наряду с образами библейских персонажей введены изображения рус. вел. князей. В росписи Новоспасского мон-ря свод галереи полностью отдан изображению древа государей. Княжеские и царские персоны заключены в овальные обрамления, образованные вьющимся побегом; И. В. (изображен вместе с царем Феодором Иоанновичем; фрагмент снят со стены в 1937, ныне в ГИМ; см.: Русский ист. портрет. 2004. С. 52-53. Кат. 1) представлен фронтально, со скипетром в правой руке, напоминающим жезл первосвященника, левая рука поднята в молении. На нем царское платье с золотой каймой и поясом, украшенными драгоценными камнями, шуба на меховом подбое распахнута, круглая княжеская шапка с меховой оторочкой расписана крупными цветами. Несмотря на то что внимание мастеров сосредоточено на одежде и регалиях, они попытались индивидуализировать облик царя: у него сухощавое вытянутое лицо с подчеркнутыми скулами, маленькими глазами, тонким носом, густыми волосами и длинной бородой с проседью. Первый рус. царь изображен с нимбом; в сопроводительной надписи указаны титул и имя с эпитетом «Грозный». По колористическому решению, типу и орнаменту одежд образ И. В. наиболее близок к надгробным княжеским портретам в сохранившейся росписи Архангельского собора Кремля (1652-1666).

Царь Иоанн IV. Портрет из «Царского Титулярника». 1672 г. (РГАДА. Ф. 135. Отд. 5. Рубр. 3. Л. 39)

На основе генеалогических портретных галерей в 1672 г. по инициативе А. С. Матвеева как историко-генеалогический и дипломатический документ был составлен Царский Титулярник, или Большая государственная книга. Титулярник открывает традицию офиц. портретных галерей Нового времени. Иллюстрации к нему - поясные портреты рус. правителей - выполнила группа иконописцев во главе с Иваном Максимовым, учеником Симона Ушакова; каждый портрет заключен в овальную раму из ярких пышных цветов. Изображение И. В. (РГАДА. Ф. 135. Отд. 5. Рубр. 3. Л. 39; см.: Портреты, гербы и печати Большой гос. книги 1672 г. СПб., 1903. № 26) принадлежит, по-видимому, кисти Максимова: царь представлен вполоборота вправо, в шубе и расшитом драгоценными камнями оплечье, со скипетром в правой руке, на голове 2-ярусный венец сложной барочной формы. В отличие от т. н. портретов средневек. традиции, где внимание сосредоточено на «орнате» - торжественном царском одеянии, на миниатюре из Титулярника важное значение имеет живое, выразительное лицо И. В. со взглядом, устремленным на зрителя, его брови сведены к переносице, слегка вьющаяся борода раздвоена на конце. Портреты И. В. (с вариантами в деталях) имеются также в копиях Титулярника 1672 г. (РНБ. Эрм. № 440; ГЭ. № 28/78172), 1690-1698 гг. из Троицкого собора Пскова (ГИМ. Муз. № 4047), нач. XVIII в. (РНБ. F.IV.764).

На миниатюре из синодика Новоиерусалимского Воскресенского монастыря с изображением родословного древа русских князей и царей, выполненного при участии царевны Татианы Михайловны в 1676-1682 гг. (ГИМ. Воскр. № 66. Л. 58; см.: Срезневский И. И. Родословное дерево рус. князей и царей: Рисунок 1676-1682 гг. // ИИАО. 1863. Т. 4. Вып. 4. Стб. 308-310. Цв. рис. 17; Русский ист. портрет. 2004. С. 96. Кат. 23), И. В. в молении представлен слева, в монашеских одеждах, с непокрытой головой и бородой средней величины; в надписи назван Иоанном, иноком Ионой. Композиция повторялась позднее, напр. на эмалевой иконе кон. XIX в. (ГМЗРК).

Царь Иоанн IV. Портрет неизвестного художника. 2-я пол.— кон. XVIII в. (УИХМ)

К этой же традиции исторической персонографии относятся неск. династических портретных циклов, созданных в Новое время. Один из них (сер. XVIII в., ГММК), включающий живописные портреты Рюриковичей и Романовых, в 1840 г. поступил в Оружейную палату из Императорской шпалерной мануфактуры, где использовался в качестве картонов для гобеленовой портретной серии (Чубинская В. Г. К вопросу идентификации портретов правителей России в династических сериях // Русский ист. портрет. 2006. С. 169-170). Изображения в этой серии принадлежат к типу инвентированных (вымышленных) портретов, сопровождаются подписями с титулами государей и историческими сведениями о правителях. В портрете И. В. как характерные черты внешности сохранены длинный крючковатый нос, грозно сведенные брови; на голове 3-ярусный венец с элементами западноевроп. зубчатой короны, визант. венца закрытого типа и короны российских самодержцев XVIII в. На плечах И. В. подбитая горностаем шуба с застежкой-фибулой на груди, поверх надето оплечье, осыпанное жемчугом и запонами с драгоценными камнями. Некоторые детали одежды (горностаевый мех, зубчатый венец) указывают на то, что создатели портрета ориентировались не только на Титулярник, но и на западноевроп. образцы.

Царь Иоанн IV. Портрет. 1827 г. Худож. А. Березин (ВГИАХМЗ)

К типу вымышленных портретов принадлежат также различные по деталям иконографии живописные изображения И. В. кон. XVII-XVIII в. из собраний СПГИАХМЗ, Гос. историко-архитектурного и художественного музея-заповедника «Александровская Слобода». В собрании УИХМ есть 2 поясных портрета И. В. сходной иконографии (в легком развороте, с державой и со скипетром в руках, в шапке Мономаха), различающиеся лишь мерой условности изображения. Оба портрета датируются 2-й пол.- кон. XVIII в. и, очевидно, были написаны в Угличе местными мастерами (сохр. документальное подтверждение в отношении одного). Портрет царя в сложном ракурсе, со скипетром и с Судебником в руках (ВГИАХМЗ), согласно подписи, «копирован в 1827 году декабря 21-го дня по приказанию присутствующих мещанином Андреем Березиным», представителем династии вологодских художников XVIII-XIX вв. (Даен М. Е. Еще одно произведение художника Березина // ПКНО, 1998. М., 1999. С. 339-340). Вероятно, в одну из династических серий входил некогда и небольшой поясной портрет И. В. с нимбом в круге и раме с резным изображением двуглавого орла. И. В. держит в руках скипетр и державу (нач. XIX в., частное собрание; см.: Светильник: Религ. искусство в прошлом и настоящем. М., 2004. № 1(5). С. 26. Ил. 22).

Царь Иоанн IV. Фрагмент росписи парадных сеней ГИМ. Артель Ф. Г. Торопова. 1883 г.

Серия рельефных инталий на зеленой сибир. яшме с изображениями рус. правителей была вырезана ок. 1723 г. по заказу Я. В. Брюса нюрнбергским мастером И. К. Доршем (ГЭ). Еще один цикл портретных медалей рус. князей и царей (работа Т. Иванова) создан в 1768-1772 гг. по программе, разработанной имп. Екатериной II. В 1774-1775 гг. Ф. И. Шубин по заказу императрицы выполнил для Чесменского дворца под С.-Петербургом аналогичную генеалогическую серию барельефов (ГММК, с 1831 в 1-м музейном зале Оружейной палаты архит. И. В. Еготова, с 1851 в залах нового музейного здания К. А. Тона; повторения в Петровском путевом дворце и в здании Сената в Кремле). В сравнении с портретами первых Рюриковичей, представленных в рыцарских доспехах и шлемах с перьями, портрет И. В. (без головного убора и без регалий) отличается простотой. Такое изображение свидетельствует о том, что личность И. В. не вызывала в то время повышенного интереса. Две серии бюстов рус. царей изготовлены на фабрике Ф. Шопена в С.-Петербурге (1854, 60-70-е гг. XIX в., частное собрание). Ростовой образ И. В. (со скипетром и с посохом в руках) в числе др. рус. князей и царей введен в роспись центральной части свода парадных сеней Исторического музея в Москве (1883, артель Ф. Г. Торопова).

Царь Иоанн IV. Роспись Грановитой палаты Московского Кремля. Палехские мастера. 1882 г.

В 1882 г. по предложению Г. Д. Филимонова было решено возобновить роспись Грановитой палаты Московского Кремля (украшена стенописью в кон. XVI в., сохр. составленная Ушаковым в 1672 опись сюжетов с текстами), для осуществления работ были приглашены палехские иконописцы Белоусовы. Следуя схемам и описаниям Ушакова, мастера создали портреты российских государей в стилистике живописи эпохи историзма. Монументальная фигура И. В. помещена на откосе окна юж. стены в одном ряду с изображениями блгв. вел. кн. Димитрия Донского, вел. князей Иоанна III и Василия II. Лицо И. В. написано в светотеневой манере, одежды выполнены более традиционно, но без «археологических подробностей». На царе платье с каймой, расшитой жемчугом, и узорчатый плащ, скрепленный на груди овальной фибулой, на голове царский венец с 2 ярусами «городцов», отдаленно напоминающий Казанскую шапку; у И. В. большие глаза, длинный тонкий нос, грозно сдвинутые брови и раздвоенная на конце борода; вокруг головы нимб (надпись: «Благоверный и христолюбивый, Богом венчанный, великий государь царь и великий князь Иоанн Василиевич, всея Великия России, многих государств государь и самодержец»). Очевидно, палешане использовали в качестве образца портрет И. В. из Круглого зала Оружейной палаты.

Царь Иоанн IV. Фрагмент гравюры. 1582 г. (ГММК)

В изводе «Родословное древо российских государей» И. В. изображен также на картине 1731 г. И. Никитина (из собрания Ф. Ф. Юсупова, ГРМ; см.: Живопись: Кат. / ГРМ. СПб., 1998. Т. 1: XVIII в. С. 135-136. Кат. 342), на костяных пластинах 1772-1774 гг. и на кружке 1774 г. с.-петербургской мастерской О. Х. Дудина (ГИМ, ГММК; см.: Государственный Ист. музей: Альбом / Сост.: Е. М. Юхименко. М., 2006. С. 400-401. № 22). По указанию президента АХ А. Н. Оленина акад. Н. И. Уткин в 1832 г. выгравировал портрет И. В. на основе рисунка из Титулярника 1672 г. (помещен в изд.: Устрялов Н. Г. Сказания кн. Курбского. СПб., 1833. 2 т. СПб., 18422, 18683). Условные портреты И. В. и изображения событий его царствования имеются на мн. книжных эстампах (Филиповский Е. Е. Краткое ист. и хронол. описание жизни и деяний великих князей рос., царей, императоров. М., 1805-1810. 3 т.; Похорский Д. В. Российская история с 63 портретами вел. государей. М., 18373; Живописный Карамзин, или Рус. история в картинах / Изд.: А. Прево. СПб., 1836-1844. 3 т.), на гравюрах «Портрет имп. Петра I» П. Пикара (1717, РНБ), «Вел. князья и цари Российские» нач. XIX в. (ГИМ, РНБ), на литографиях «Таблица русских государей от Рюрика до Александра II» 1858 г., «Вел. князья, цари и императоры Российские» 1862 г., изготовленных в мастерской И. А. Голышева во Мстёре (ГЛМ), и др. Образцом для мн. живописных повторений и эстампов стал портрет И. В., выполненный в технике меццо-тинто гравером И. Штенглином с оригинала И. И. Бельского в 1742 г. Ровинский указал 80 гравированных портретов И. В. XVIII-XIX вв., в т. ч. конные изображения, ростовые и оплечные (со статуи М. М. Антокольского), с Судебником в руке, фантастические по сюжетам, лубочные и т. д. (Ровинский. 1887. Т. 2. Стб. 1013-1026).

Царь Иоанн IV. Гравюра из кн.: «Oderborn P. Iohannis Basilidis... vita». Witebergae, 1585 (РГБ)

Большую группу составляют ранние гравированные изображения И. В., созданные в зап. искусстве, значительная часть к-рых - портреты, исторически недостоверные. Так, Энтони Дженкинсон, представитель англ. королевы при рус. дворе, во время 1-го путешествия по России в 1557-1560 гг. составил карту Московии, к-рая была включена в атлас A. Oртелия «Зрелище земного мира» (Лондон, 1562; экз. 1572 г.: ГММК. Инв. № KН-706). В верхнем левом углу карты помещено изображение И. В. в образе библейского царя с тюрбаном на голове, сидящим на фоне шатра. Две гравюры из коллекции Ровинского дают представление о том, как оценивали личность рус. царя современные ему представители зап. культуры. На заглавном листе редкой кн.: Oderborn P. Wunderbare, Erschreckliche, Unerhörte Geschichte und warhaffte Historien. Görlitz, 1588 - И. В. изображен сидящим на престоле, со скипетром в руке, образцом послужил его «портрет» на карте Дженкинсона. С правой стороны от государя стоят 3 боярина, слева - клирики с книгами и четками, рядом с ними изображены иконы Божией Матери, Иисуса Христа и святителя в зап. иконографии. На гравюре из кн.: Erschreckliche, greuliche und unerhorte Tyranney Iwan Wasilowitz. S. l., 1581 - И. В. представлен верхом на коне, одет по-турецки, на голове - чалма, в левой руке - копье с насаженной головой человека. Слева и справа от него царские палачи, один из которых отсекает преступнику голову, виселица, колесо и человек, посаженный на кол, толпы мужчин и женщин, приговоренных к смерти.

«Иван Грозный». Скульптор М. М. Антокольский. 1871 г. Бронза (ГРМ)

Одна из гравюр «Польско-русских известий» (Нюрнберг, 1582; экз.: ГММК. Инв. № КН-705), брошюры с описанием 3-го похода Стефана Батория на Россию, отражает попытку в соответствии с жанром издания («летучий листок» - прообраз совр. периодической печати) создать «достоверный» портрет рус. царя. И. В. изображен погрудно в легком повороте вправо, в парадном княжеском облачении - парчовом узорчатом кафтане и высокой шапке, украшенной драгоценными камнями, из-под к-рой видна копна волос. Еще один упоминаемый Ровинским «листок» с аналогичным портретом хранится в Австрийской национальной б-ке в Вене: И. В. изображен по пояс, в левой руке свиток (воспроизв.: Ровинский. 1887. Т. 2. Стб. 1015. № 8). Ни один из прижизненных портретов И. В., гравированных за границей, по замечанию Ровинского, не имеет признаков достоверности. Однако зап. мастера верно уловили чрезвычайное сходство царя с его отцом, следствием чего стало распространение портретов вел. кн. Василия III с подписями, в которых изображенный именуется как И. В.

Ровинский признает оригинальными 2 портрета. Первый профильный поясной портрет гравирован на дереве Гансом Вейгелем в 1563 г. в Нюрнберге. И. В. изображен молодым, энергичным, с правильными чертами лица, короткой прической и довольно длинной бородой, в парчовом кафтане и высокой шапке-гречневике, отороченной мехом, на которую надета золотая корона, на шее - толстая витая золотая цепь; на левое плечо опирается многоярусный скипетр, увенчанный квадрифолием в ромбе (рук не видно). Экземпляр портрета, раскрашенный в манере старинных нем. картинок, хранился в собрании Ровинского (копия этого листа помещена в изд.: Ровинский. 1882. № 16). Др. профильный поясной портрет И. В. в технике гравюры, отчасти повторяющий предыдущий (шапка с короной, форма скипетра, прическа и борода), воспроизведен в кн.: Oderborn P. Ioannis Basilidis magni Moscouae ducis vita (Witebergae, 1585; экз.: РГБ МК; см. также: Ровинский. 1882. № 17, 18). Изменения внесены в костюм: поверх кафтана надето расшитое цветами оплечье, нет золотой цепи; черты лица острее и соответствуют человеку более зрелого возраста.

«Иван Грозный и его мамка». Худож. К. Б. Вениг. 1886 г. Фотография Швейна. (РГБИ)

Особый интерес к личности И. В. возник во 2-й пол. XIX в. под влиянием трудов историков В. О. Ключевского и Н. И. Костомарова, создавших противоречивый и мрачный образ грозного самодержца. Эта историческая тема нашла отклик в литературе и творчестве ведущих мастеров живописи и скульптуры. Одним из первых появилась картина В. Г. Шварца «Иоанн Грозный у тела убитого им сына» (1864, ГТГ; с этой картины и др. рисунков Шварца Н. Мосоловым выполнена серия гравюр). В 1871 г. (вариант - 1875) М. М. Антокольский создал статую «Царь Иоанн Васильевич Грозный» (бронза, ГРМ; мрамор, ГТГ; гипс, Кенсингтонский музей, Лондон), за к-рую был удостоен звания академика: царь без регалий власти сидит на троне в мрачных раздумьях. Автор создал драматический образ «мучителя и мученика», державшего в страхе гос-во. В 1875 г. А. Д. Литовченко представил в АХ картину «Иван Грозный показывает сокровища английскому послу Горсею» (ГРМ). В 1885 г. И. Е. Репин написал полотно «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (ГТГ). Известны произведения В. В. Пукирева «Митрополит Филипп и Иван Грозный в Успенском соборе» (1873; в 1875 с картины выполнена гравюра) и «Иван Грозный в молельне» (1884, ГМИР; см.: Русское искусство из собр. ГМИР: Альбом. М., 2006. С. 247. Ил. 361). В 1897 г., вскоре после росписи Владимирского собора в Киеве, В. М. Васнецов закончил монументальную картину «Царь Иван Васильевич Грозный» (ГТГ). М. В. Нестеров - автор композиции «Папские послы у Ивана Грозного» (эскиз 1884 г.- ГМИР; см.: Там же. С. 262-263. Ил. 386), К. Е. Маковский - «Смерть Ивана Грозного» (ок. 1889). Над образом И. В. работали также Н. С. Шустов, К. В. Лебедев, К. Б. Вениг, П. Ф. Плешанов, Н. В. Неврев, Г. С. Седов, И. А. Пелевин, К. А. Вещилов и др.; в XX в.- И. С. Глазунов, О. И. Гроссе, палехский мастер Н. Д. Вакуров (1934, МПИ) и др.

В нач. 60-х гг. XX в. скульптор-антрополог М. М. Герасимов по оригинальной методике воссоздал облик И. В. по его останкам (Герасимов М. М. Док. портрет Ивана Грозного // Кр. сообщения о докладах и полевых исслед. Ин-та археологии. М., 1965. Вып. 100. С. 139-142). Гипсовый, тонированный под бронзу бюст царя хранится в собрании ГММК. Доказательством достоверности этого портрета является, в частности, надгробная икона 50-60-х гг. XVI в. (по др. версии, 30-40-х гг. XVI в.) из Архангельского собора Кремля (ГИМ), на к-рой отец И. В. изображен вместе с его соименным святым свт. Василием. Лицо вел. кн. Василия III имеет характерные особенности, такие как большие, навыкате глаза, длинный крючковатый нос с горбинкой, полная нижняя губа. Родовые черты сходства подтвердил и выполненный в ГММК скульптурный портрет-реконструкция бабки И. В. вел. кнг. Софии (Зои) Палеолог. Данные антропологии совпали со словесным портретом И. В. в исторических произведениях XVII в.: «…нос протягновен и покляп, возрастом велик бяше, сухо тело имея, плещи имея высоки, груди широки, мышцы толсты» (Повесть кн. И. М. Катырева-Ростовского // РИБ. 1892. Т. 13. С. 707).