ЛЕВИАФАН

Упоминается 6 раз в канонических книгах, преимущественно в поэтических текстах, к-рые не формируют при этом его единого образа. В одних текстах Л. предстает вселенским монстром и противником Господа (Пс 73. 13-14), в других - Его послушным творением (Пс 103. 26). Образ Л. стоит в одном ряду с описаниями др. морских чудовищ, выступающих в виде сверхъестественных противников Бога: дракона (  - Ис 27.1), моря или морского чудовища (  - Иов 7. 12), а также Раава (Ис 51. 9; Пс 86. 4; 88. 11). В переводе LXX можно усмотреть тенденцию к демифологизированию и деперсонифицированию образа Л.: вместо имени собственного в Иов 3. 8 использовано слово «кит», а в Ис 27. 1; Иов 40. 20; Пс 74. 14; 103. 26 - «дракон» (δράκων).

В Пс 73. 13-14 провозглашение спасительного владычества Господа над всей землей сопровождается упоминанием Его побед над морем ( ), драконами (  - вариант «змиями») и Л., у к-рого Господь, согласно синодальному переводу, сокрушил главу (Пс 73. 14). В Масоретском тексте, так же как в Септуагинте и Вульгате, говорится о сокрушении «голов» у Л., который, т. о., представлен в этом стихе как многоголовый морской змей. Рассказ о победе Господа над Л. служит вступлением к прославлению последующего совершённого Им упорядочивания вселенной. Очевидно, описание победы Господа в первозданной битве над олицетворяющим воды хаоса Л., включенное в контекст поэтического повествования о творении мира (Пс 73. 15-17), призвано утешить скорбящих, оплакивающих осквернение святилища врагами Господа (Пс 73. 1-10). Отголоски представления о противостоянии Господа морскому чудовищу представлены также в Иов 7. 12; 9. 13; 26. 12; 38. 8-11 (отдельные авторы рассматривают эти примеры как аллюзии на Л.- см., напр.: Lipinski. P. 506).

Вселенская битва Господа с Л. в апокалиптических главах из Книги прор. Исаии указывает уже на то, что произойдет в будущем: в день, когда Господь обратит Свой гнев на падшее и развращенное творение, «поразит... мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея, прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис 27. 1). Т. о., возникнув в начале времен, эсхатологическая битва с Л. знаменует зарождение нового творения и восстановление народа Израиля в конце времен. Имя Л. упомянуто дважды в Ис 27. 1, вместе с выражением «морское чудовище» ( ), при этом неясно, служит ли этот термин определением Л. или же обозначает др. существо (Uehlinger. 1999. P. 514).

Прав. Иов, в отчаянии призывая погибель на день своего рождения, риторически обращается к памяти людей, к-рые способны проклясть день и «разбудить Левиафана» (Иов 3. 8). Нек-рые комментаторы предлагают читать во фразе «проклинающие день ( )» последнее слово как   - море, к-рое, т. о., может выступать в качестве лексической параллели к слову Л. (Pope M. H. Job: Introd., Transl., Not. Garden City, 19733. P. 30). Этот стих, как правило, понимают как указание на магическую практику, связанную с ритуальным воспоминанием о Л. как об обладающем силой чудовище, к-рое известно из арам. заклинательных текстов V-VI вв. по Р. Х. на глиняных чашах, содержащих надписи с заклинаниями от имени Л., моря и морского чудовища (Isbell Ch. D. Corpus of the Aramaic Incantation Bowls. Missoula, 1975. P. 19-20, 29-33. N 2, 6, 7).

Но в словах Пс 103. 26 Л. лишается своей устрашающей для вселенной силы: он - безобидное и в чем-то забавное морское животное, которое Бог «сотворил играть в нем [т. е. в море]». Альтернативный перевод этого стиха, основанный на интерпретации формы   как «с ним» (Пс 103. 26), предполагает, что Бог создал Л. исключительно для Cвоей игры с ним (Dahood M. Psalms III: 101-150. Garden City, 1970. P. 45). В любом случае автор псалма не рассматривает Л. как противника Бога, представляющего опасность для космоса, скорее в этом случае Л. символизирует склонную к игре природу творения.

Наиболее подробное описание Л. содержится во 2-м ответе Бога страдающему Иову (Иов 40. 20 - 41. 26): Л. представлен как величественный бесстрашный монстр, обитающий в море и именуемый царем «над всеми сынами гордости» (по LXX: «над всеми, кто в водах» (πάντων τῶν ἐν τοῖς ὕδασιν) - Иов 41. 26). Библейские комментаторы начиная с XVII в. полагали, что представленный в этом тексте образ (особенно в Иов 41. 6-9) больше всего напоминает крокодила. Однако отдельные черты в описании скорее противоречат его отождествлению с к.-л. реальным представителем земной фауны. Так, дыхание Л. сопровождается огнем и дымом из пасти (Иов 41.11-13). Л. становится одним из образов, демонстрирующих могущество Божие: если Иов, как и никто на земле, не может «схватить» Л., то он не может сомневаться в Том, Кто одержал над ним победу. Возможно, это описание несет в себе мифологические черты, присущие егип. традиции, где изображение водного бога Себека в виде крокодила символизирует врага солнечного бога Ра (Uehlinger. 1999. P. 513). Однако слова из Книги Иова не содержат никаких отголосков космологического противостояния с Л.; как одно из самых величественных творений Господа Л. становится объектом Его восхищения, не представляя для Него никакой опасности.

Наиболее близкой параллелью к библейскому свидетельству о Л. служит угаритский текст XIV-XIII вв. до Р. Х., обнаруженный в Рас-Шамра (Сирия). В этом сказании Л. представлен как монстр, уничтоженный в битве богом Ваалом (Die keilalphabetischen Texte aus Ugarit / Hrsg. M. Dietrich, O. Loretz, J. Sanmartín. Kevelaer, 1976. S. 22. [Taf.]. 1. 5 I: 1-3, 27-30). Зафиксированное в угаритском тексте написание   обычно вокализовалось как   но были предложены и другие реконструкции:    (Emerton. 1982) и   (Tropper. 2012. S. 272). Описание Л. в угаритском эпосе содержит черты, близкие к библейскому образу из Книги прор. Исаии, схожесть обнаруживается в отдельных эпитетах: напр.,    соотносится с    («змей, прямо бегущий» из Ис 27. 1),    - с    («змей изгибающийся» из Ис 27.1). В отношении Л. использован эпитет «могущественный [вар.: «окружающий»] с 7 головами» (    - Barker. 2014. P. 157), что обычно соотносится с наличием «голов» в описании Л. из Пс 74. 13 (по МТ и LXX).

В древней месопотамской литературе раннего династического периода (III тыс. до Р. Х.) зафиксировано предание о борьбе бога-героя Нинурты с 7-головым змеем ( ). Это предание нашло отражение в месопотамской иконографии, где зафиксированы изображения антропоморфного бога, сражающегося с 7-головым змеем; наиболее древнее из них обнаружено на цилиндрических печатях из Телль-Асмар (III тыс. до Р. Х. - Frankfort H. Stratified Cylinder Seals from the Diyala Region. Chicago, 1955. P. 37. N 497). Известно также изображение бога войны Нинурты (?) ок. 2400 г. до Р. Х. на инкрустированной раковине. В сцене на древнеаккад. печати представлены двое мужчин, сражающихся с 7-головым змеем (Ibid. P. 42. N 478). Во всех сценах 7-головый змей изображен с лапами. Указанные свидетельства служат лишь отдаленными параллелями к библейским текстам, где Л.- это прежде всего морское животное, и, кроме как в Пс 74. 13, нигде не говорится о наличии у него неск. голов.

Возможно, представление о Л. как о враждебном существе служит отражением древних мифов о космогонической битве между божественным творцом и персонифицированными первозданными силами хаоса. В Свящ. Писании могли быть творчески переработаны древнеевр. эпические тексты, отражавшие космогонические представления, которые стали богатым источником поэтических символов, раскрывающих величие Творца. Образ Л. в Библии не содержит никаких элементов политеизма, а всегда рассматривается как одно из творений Господа.

В апокрифической литературе образ Л., как и в традиции ВЗ, является частью описания как творения мира, так и его последних времен. Наиболее древнее предание содержится в арам. соч. «Книга гигантов» (кон. II в. до Р. Х.), отрывки из к-рого найдены в Кумране. Парфянский фрагмент манихейской версии этого текста (М 35, line 21-36) содержит упоминание о сражении божественных гигантов с Л. ( ) (Henning W. B. The Book of the Giants // BSOAS. 1943. Vol. 11. N 1. P. 71).

В эфиоп. «Книге Еноха» (Henoch aethiopicus; CAVT, N 61) говорится об изгнании первозданных чудищ в день Страшного Суда. Л.- монстр жен. рода, к-рый будет обитать в пучине морской, на глубине моря, «над источниками вод», а бегемот - муж. особь, живущая в пустыне: оба они будут приготовлены в пищу в грядущий «великий день» (1 Енох 60. 7-9, 24 - Uhlig S. Das äthiopische Henochbuch. Gütersloh, 1984. S. 606-607). В сир. «Апокалипсисе Варуха» (2 Вар; нач. II в. по Р. Х.; CAVT, N 233) Л. вместе с бегемотом, которых Бог сотворил в 5-й день творения, сопровождают явление Мессии в день Страшного Суда: бегемот выходит из особого места, а Л.- из моря; оба гигантских чудовища будут служить пищей для избранников, которые доживут до пришествия Мессии (Apocalypsis Baruch syriaca. 29. 4 // Stone M. E., Henze M. 4 Ezra and 2 Baruch. Minneapolis, 2013. P. 101). В «Апокалипсисе Ездры» (Apocalypsis Esdrae; CAVT, N 180), в рассказе о 5-м дне, также говорится о сотворении этих 2 монстров и их последующем разлучении, поскольку приготовленное для них пространство не могло вместить обоих. Бог уготовил Л. 7-ю часть воды, а бегемоту- 7-ю часть суши; оба они были сотворены, чтобы быть отданными в пищу тому, кому Бог пожелает (4 Esdrae. 6. 49-52 [3 Ездр 6. 49-52] // Stone M. E., Henze M. 4 Ezra and 2 Baruch. 2013. P. 38). В апокрифе «Откровение Авраама» (Apocalypsis Abrahae; CAVT, N 89), сохранившемся в слав. рукописях XIV-XVII вв., содержание которого датируется I-II вв. Р. Х., представлен образ Л. как вселенского чудовища: специально отмечено, что Господь повелел ангелу удерживать Л. Авраам видит не только жилище Л. в море, о к-ром сказано, что на нем покоится мир, но и разрушения, к-рые Л. причинил миру (Apocalypsis Abrahae. 10. 11; 21. 6 // Die Apokalypse Abrahams / Hrsg. B. Philonenko-Sayar, M. Philonenko. Gütersloh, 1982. S. 431, 443).

Согласно талмудическому преданию, под творением Богом в 5-й день «больших рыб» (  - Быт 1. 21) понимается создание Л., причем как мужской, так и женской его особей. Самка Л. была убита Богом и засолена для буд. пира, а самец оскоплен, чтобы остановить распространение этих чудовищ. После пришествия Мессии мясо Л. будут есть те праведные, кто в этом мире стремились «быть вместе с Творцом». Этимология слова Л. возводится к корню   в значении «присоединять», что в аггадических преданиях истолковывается как указание на наличие в душах людей стремления объединиться с Творцом (Бава Батра. 74а-75б; ср. также: Тора с комментариями Раши: Брейшит. М., 2009. Т. 1. С. 69). В связи с предназначением Л. для трапезы праведных отдельные раввины истолковывали упомянутые при описании Л.   (щиты - Иов 41. 7) как чешую, т. е. один из признаков разрешенной в пищу рыбы (Тосефта Хуллот. 3. 27). Кроме того, Л., как и бегемота, относят к монстрам, сотворенным Богом в 3-й день, но отмечено, что в отличие от бегемота он не имел себе пары (Берешит Раба. 7. 4 - Midrash Rabbah: Genesis / Transl. H. Freedman. L., 19613 . Vol. 1. P. 51). Слова «этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нем» (Пс 103. 26) интерпретировались как указание на то, что Бог играет с Л. каждый день по 3 часа (Авода Зара. 3b).

Возможно, что представленные в Откровении Иоанна Богослова картины 7-главого дракона (Откр 12. 3) и зверя, выходящего из моря (Откр 13.1, 17.3), восходят к образу Л. в ВЗ и ближневост. лит-ре (Day. 1992. P. 296; Keener C. S. Revelation. Grand Rapids, 2000. P. 315, 335).

Выходящий из моря дракон (Откр 12. 3). Гравюра А. Дюрера. 1497–1498 гг.Для большинства раннехрист. писателей Л. служил символом злых сил и диавола (Orig. De princip. II 8. 3; Cyr. Alex. Exp. in Ps. 103. 26; Aug. In Ps. 73. 15), а его имя использовалось в ВЗ как одно из многочисленных наименований злого начала (Euseb. In Is. I 89. 99-102; Greg. Magn. Moral. XXXIII 15, 30). По свидетельству Оригена, образ Л. играл особую роль в гностическом учении: он описывает диаграмму, принадлежавшую т. н. офитам, на которой на пересечении 10 малых кругов изображен большой центральный круг, носивший имя Л. и символизировавший душу всех вещей (Orig. Contr. Cels. VI 25).

Блж. Иероним считал, что Л. служит образом того великого змея, об уловлении к-рого Христом таинственно предвозвещается в Книге Иова (Иов 40. 19-20) и о к-ром говорится в Откр 12. 7-8. Демонический облик Л. усиливается представленными только в переводе LXX словами Иов 40. 19: «Вот начало творения Господа; он был сотворен, чтобы быть поругаемым от ангелов Его»,- которые соотносятся с обетованием Спасителя апостолам об их власти попирать змеев (Лк 10. 19). По мнению Иеронима, слова из Ис 27. 1 указывают на то, что диавол, символизируемый Л., не принесет покаяния и не будет прощен, но будет повержен Богом (Hieron. In Is. VIII 27. 1). Свт. Григорий Богослов утверждал, что Л.- одно из наименований «противника Иисуса» в ВЗ (Greg. Nazianz. Or. 39. 16). Олимпиодор, диакон Александрийский, писал, что Л.- тот самый змей, который обманул Еву (Olympiod. Alex. Comment. in Job // Kommentar zu Hiob / Ed. U. Hagedorn, D. Hagedorn. B., 1984. S. 365). Сокрушенный Господом Л. (или δράκων по LXX) из Пс 73. 14 символически указывает на егип. фараона, погибшего в волнах Чермного м. (Euseb. In Ps. 73. 13 // PG. 23. Col. 861; Athanas. Alex. In psalm. 73. 13). Наиболее пространное аллегорическое истолкование образа Л. представлено в «Толковании на Книгу Иова» свт. Григория I Великого, к-рый считал, что слово Л. означает «их добавление». Это символическое истолкование говорит о том, что Л. как обманщик человеческого рода вместо обещания людям вечной жизни добавил им вину за грех и т. о. увеличил его так, что человек стал заслуживать вечной смерти (Greg. Magn. Moral. XXXIII 17). Л.- символ того змея в раю, который, пообещав человеку божественность, упразднил его бессмертие и поныне, как змей изгибающийся (ср.: Ис 27. 1), продолжает проскальзывать в глубины людских сердец (Greg. Magn. Moral. IV 15; XXXIII 17). Приняв человеческую плоть, Христос лишил Л. силы. При Своем воплощении Иисус Христос связал язык Л. веревкой (ср.: Иов 40. 20), т. е., приняв на себя человеческую плоть, пораженную грехом, он заставил молчать исходящую от нее ложную мудрость века сего (Greg. Magn. Moral. XXXIII 18-19). Прокалывание Господом челюсти Л. (Иов 40. 21) указывает на потерю диаволом тех грешников, которые обратились к раскаянию (Greg. Magn. Moral. XXXIII 21-22).

Архаичное мифологическое представление о Л., который выступает в роли опасного, но тем не менее покоренного врага, нашло свое отражение в европ. культуре Нового времени. После публикации в 1651 г. трактата Томаса Гоббса «Левиафан» произошла зеркальная трансформация Л.: образ, символизирующий силы хаоса, стал обозначать гос-во, т. е. то понятие, к-рое должно воплощать в себе идеи порядка и разумной организации вселенной. Как Бог творит по Своей воле величественное, но опасное чудовище, так и человек, по мысли Гоббса, реализуя божественный замысел, создает «искусственного человека» - гос-во. Т. о. Л. становится символом угрозы, исходящей от всевластного, могущественного, но необходимого для существования общества гос-ва. Этот образ получил особенно широкое распространение в искусстве XX-XXI вв., где Л. символизирует бездушную силу гос. машины, слепой и беспощадной по отношению к хрупкой человеческой личности.

Лит.: Emerton J. A. Leviathan and «ltn»: The Vocalization of the Ugaritic Word for the Dragon // VT. 1982. Vol. 32. P. 327-331; Ebach J. Leviathan und Behemoth. Paderborn, 1984; Day J. Leviathan // ABD. 1992. Vol. 4. P. 295-296; Uehlinger C. Leviathan // Dictionary of Deities and Demons in the Bible. Leiden; Boston; Köln, 19992. P. 511-515; Lipinski E.   // TDOT. Vol. 7. P. 504-509; Machinist P., Feliks J. Leviathan // EncJud. Vol. 12. P. 696-697; Tropper J. Ugaritische Grammatik. Münster, 20122; Barker W. D. Isaiah's Kingship Polemic: an Exegetical Study in Isaiah 24-27. Tüb., 2014.