МНОГОЛЕТИЕ

М. представлены различными по тексту и литургическому применению песнопениями. Наиболее ранним источником, в к-ром выписаны нотированные М. «Πολλὰ ἔτη» (Многая лета), вероятно, является Анфология 1336 г. (Athen. Bibl. Nat. 2458. Fol. 144 - М. визант. имп. Андронику III). М. здесь представлены в 2 вариантах на 4-й глас. Аналогичный по напеву образец приводится в статье Г. Тильярда по рукописи 1433 г. (Ath. Pantokr. 214), где 1-й раз «Πολλὰ ἔτη» распевается орнаментированно, а после имени имп. Иоанна VIII Палеолога и К-польского патриарха Иосифа II повторяется в более простом силлабическом стиле. Подробную информацию о способе исполнения М. можно получить из рубрик певческих рукописей 1416/1417-1425 гг. (Athen. Bibl. Nat. 2061. Fol. 73-74) и 1376-1385 гг. (Athen. Bibl. Nat. 2062. Fol. 55v - 56). Во 2-й из этих рукописей, содержащей М. визант. императорам Иоанну V и Андронику IV Палеологам, выписаны последовательно М., исполняемые доместиком, а затем антифонно 2 хорами; народ (λαός) повторяет М., по всей вероятности, речитацией (см. транскрипцию в кн.: Wellesz. 1961. P. 118-120). Респонсорную форму исполнения М. (т. е. чередование пения доместика или протопсалта и причта) отмечал К. Д. Ливи, основываясь на рукописях Ath. Laur. Ε. 173 (1436 г.), Sinait. gr. 1251 и 1584 (между 1427 и 1440 гг.) (см.: Levy. 1968. P. 48). Э. Веллеc обнаружил сходство этих мелодических версий М. с песнопением «Kyrie» по напеву «Jesu Redemptor», что, по его мнению, указывает на древнее происхождение визант. мелоса М., представленного в рукописях XIV-XV вв. (Wellesz. 1961. P. 120-121).

В последующие столетия в певч. искусстве визант. традиции создавались разнообразные версии и варианты М., атрибутируемые различным мелургам. Одним из наиболее ранних авторов мелоса «Τὸν δεσπότην καὶ ἀρχιερέα» (Владыку и архиерея) на глас βαρύς (7-й) считается прп. Иоанн Кукузель, хотя, как в рукописях, так и в печатных изданиях, эта версия М. часто называется древней и имя мелурга не указывается (см.: Χατζηγιακουμής. Χειρόγραφα Τουρκοκρατίας. Σ. 327-329).

В певч. рукописях XVII - нач. XIX в. встречаются М. свящ. Баласиса «Πολυχρόνιον ποιήσαι» (Долгоденствие сотвори) на 4-й глас (Sinait gr. 1299. Fol. 196-199, 1715 г.), иером. Космы Македонца «Πολυχρόνιον ποιήσαι» на 1-й глас (2 песнопения; CPolit. Patr. К. Ananiadou. 6. Fol. 121-122v, 1680 г.), Хрисафа Нового «Τὸν δεσπότην καὶ ἀρχιερέα» на глас πρωτόβαρυς (Sinait gr. 1298. Fol. 289v, нач. XVIII в.), Афанасия V, патриарха К-польского, на 4-й глас (Ath. Iver. 1132. Fol. 227v, 2-я пол. XVIII в.), Петра Пелопоннесского «Εἰς πολλὰ ἔτη» (На многая лета) на 3-й глас (2 песнопения; Lesb. Leim. 341. Fol. 125, 1790-1793 гг.), впосл. транскрибированное в нотации Нового метода (см.: Ταμεῖον ᾿Ανθολογίας. Κωνσταντινούπολις, 1869. Σ. 25), неизвестного автора - на различные гласы (CPolit. Patr. S. n. Σ. 523-524, 1816-1819 гг.). Особого рода М. является энкомий «Δεῦτε, χριστοφόροι λαοί, βοήσωμεν συμφώνως» (Приидите, христоносные людие, возопиим согласно; пятнадцатисложник) на 4-й глас свящ. Баласиса (Sinait. gr. 1299. Fol. 199v) или на 1-й глас (иногда с указанием: 1-й глас тетрафонический) Петра Берекета, посвященный российскому царю Петру I Алексеевичу (РНБ. Греч. № 130. Л. 248 и далее, нач. XVIII в.). Впосл. мелос Петра Берекета был использован протопсалтом Великой ц. Григорием для написания М. имп. Александру I Павловичу (ГИМ. Щук. № 1036, нач. XIX в.).

В наст. время в печатных певч. книгах публикуются М. «Εἰς πολλὰ ἔτη» 2-го гласа (без указания автора), Петра Пелопоннесского, Феодора Папапарасху Фокейского († 1851) Георгия Редестского (1-я пол. XVII в.), а также «Πολυχρόνιον ποιήσαι» на все гласы (напр., А. Цикнопулоса: Τσικνόπουλος Α. Β. ᾿Ανθολογία. ᾿Αθήνα, 1906. Τ. 3. Σ. 238-248).

См. также статьи «Аккламация», «Ис полла эти, деспота».

Многолетствование главы гос-ва и Церкви было частью церковной и придворной обрядовой культуры Др. Руси, истоки к-рой берут начало в визант. практике провозглашения аккламаций в честь императора и патриарха. В Др. Руси М. являлись обязательной частью внебогослужебного обряда - чина чаши заздравной. Кроме того, они исполнялись в заключение различных церковных служб, в т. ч. молебнов. М. входило в чины новолетия, пещного действа, Страшного Суда действа, шествия на осляти и проч. Тексты М. с упоминанием правящих архиереев, членов царской семьи, патриарха нередко являются единственным точным указанием для датировки певч. рукописей.

Сложились 2 традиции выпевания М.- речитативная и мелодически развитая, представленная гл. обр. разновидностями демественного пения (Бурилина. 1984. С. 204-215).

Демество как стилистически своеобразное проявление древнего певч. искусства сложилось в кон. XV в., что совпадает с периодом завершения образования Российского государства и началом формирования торжественной придворной и церковной обрядности. Демественные песнопения представляют собой яркое национально-самобытное явление в древнерус. муз. искусстве. Прежде всего именно в этом торжественном стиле и создавались певч. варианты М.

Самый ранний нотированный образец М. известен по рукописи кон. XV в. Песнопение посвящено вел. кн. Иоанну III Васильевичу (1462-1505). Оно отличается от более поздних отсутствием начального слова-определения «благоверному». Особенностью текста произведения является и включение 2 продолжительных мелизматических вставок-аненаек: «Великому князю Ивану Васильевичу всея Руси дай Бог ему многа лета. И-на-ни... Умножи, Боже, лета. А-на-ни...» (РГБ. Ф. 304. № 408. Л. 162). Муз. текст отражает распев, выходящий за рамки знаменной системы. В пользу отнесения его к деместву свидетельствуют: отсутствие гласовой принадлежности, а также попевок, лиц и фит знаменного распева; многочисленные внутрислоговые разводы; наличие тресветлых знамен, указывающих на высокую область звучания; исполнение М. в дальнейшем преимущественно демественным распевом.

Известны также демественные М. «сановным людем» («...господина дома сего... с женою и с чады и с домочадцы...») и игумену «с братиею» (ГИМ. Син. певч. № 165. Л. 110 об., 111, XVII в.; см. расшифровки: Пожидаева. 1999). Набор монодийных М. царю (с перечислением мн. титулов), «царицам и великим княгиням», царевичу, правосл. патриархам, местному епископу и архимандриту содержится в соловецком певч. сборнике петровского времени (ГЦММК. Ф. 283. № 237. Л. 208 об.- 209 об.).

В западнорус. нотолинейных Ирмологионах XVI-XVIII вв. встречаются монодийные М. архиерею с греческим текстом, записанным кириллицей: «    » (ЛНБ. МВ. 50. Л. 119 об., кон. XVI - нач. XVII в.; Bucur. Bibl. Nat. Slav. 10846. Fol. 199, 1675-1676 гг.; 10845. Fol. 229, 1684 г.) и « » греческого распева (СПбДА. № 223-Р. Л. 284, 1671 г.).

Следующий этап в муз. развитии М.- появление его в многоголосном варианте («триличное согласие»; см. Строчное пение). Известно М. царю Иоанну IV Васильевичу Грозному, изложенное в виде 3 партий - пути, верха и демества (РНБ. Солов. № 690/763. Л. 276-277, 70-е гг. XVI в.; на л. 277-277 об. содержатся 3 одноголосные «Ис полла эти деспота» митрополиту и архиепископам Новгородскому и Казанскому; см.: Успенский. 1971. Илл. XXIXa, XXIXб; с. 280-281 (коммент.)). В рукописи РГБ. Ф. 354. № 140 имеется подобное песнопение в честь царя, а также 3-голосное «Ис пола ити деспота» архиеп. Казанскому и Свияжскому (Л. 334-335, 355). Все 3 голосовые партии совпадают, представляют единый распев. Троестрочные М. помещали также в Обиходах (напр.: ГИМ. Муз. № 1845. Л. 27-27 об., 3-я четв. XVII в.). Рукописи XVI в. впервые содержат М. в изложении демественной нотацией, В состав более позднего списка (ГИМ. Син. певч. № 375/ Л. 120-120 об., 1700 г.) входит демественное 4-голосное М. имп. Петру I (расшифровки см. в изд.: Успенский. 1971. С. 277-279 (начало); Беляев. 1997. С. 154-157 (полностью)).

Многоголосное исполнение этого песнопения позднее стало устойчивой традицией в крупных хоровых коллективах (напр., в придворных). Так, в рукописях из б-ки государевых певчих дьяков имеется «Многолетие большое, верхом» (РГАДА. Ф. 188. № 1702. Л. 1), посвященное царю Борису Феодоровичу Годунову (1598-1605). Об интереснейших вариантах М. говорит наличие партий «путь против демества» к песнопениям «триличного» и «четвероличного согласия» (М. к пещному действу, «меньшое царю и прочим», «светительское, глаголемое тройное») в сборнике из собрания царских певцов (Там же. № 1696. Л. 26 об.- 27 об.).

Документальные источники показывают, что пение М. регулировалось специальными грамотами царя или патриарха в соответствии с важными событиями в жизни гос-ва, царского и патриаршего дворов. Так, на основании указа от 29 сент. 1564 г. по случаю войны с Литвой российские церковные хоры «пели молебны по вся дни... и о многолетном здравии и спасении» царя Иоанна Васильевича и его семьи (ААЭ. Т. 1. С. 302). Поставления глав гос-ва и церкви, бракосочетания царей, крещение наследников-царевичей и т. д. способствовали развитию не только определенных обрядов, но и рус. хоровой панегирической музыки. Так, в связи с восшествием на престол Бориса Годунова от имени патриарха Иова 15 марта 1598 г. хорам была дана подробная разработка чина М. с указанием даже стиля распева: «...дьяки ж поют демественную: Благоверному царю» (Там же. Т. 2. С. 1-6). Подобные распоряжения следовали местным светским и церковным властям и после воцарения др. государей.

В 1605 г. в Соли Вычегодской (Усолье Вычегодском) получили грамоту, предписывавшую пение в церквах о «многолетном здравии» Лжедмитрия I (Там же. С. 92). Грамотой от 7 июня 1607 г. за подписью местного владыки протопопу строгановского усольского Благовещенского собора Луке «с братьею» указывалось совершать моления по случаю похода на Лжедмитрия II, а также петь М. царю Василию Иоанновичу Шуйскому. Владыка требовал, чтобы по получении грамоты Лука «шел в соборную и апостольскую церковь… и, призвав игуменов, и попов, и дьяконов, и весь освященный собор, и приказных людей, и торговых и всяких людей, и всех православных хрестьян, и молили», как им указано (Там же. С. 164-165). Вполне вероятно, что традиция создания усольскими мастерами собственных демественных распевов к М. была откликом на правительственные распоряжения. Одни из песнопений давались «большим демеством» в обычной знаменной нотации, другие - демественным «ключевым» знаменем (Парфентьев, Парфентьева. 2013. С. 112-115).

М., изложенное знаменной нотацией, относится ко времени правления царя Михаила Феодоровича (1613-1645). Кроме него можно назвать еще не менее 9 различных вариантов М. этому царю, записанных, как обычно обозначено в рукописях, «большим демеством столповым» (РГБ. Ф. 37. № 93. Л. 445-446 об.; № 102. Л. 222-223; Ф. 228. № 36. Л. 194-194 об.; Ф. 37. № 138. Л. 151-153; № 355. Л. 270 об.- 271; ГИМ. Син. певч. № 99. Л. 301. РНБ. Грузд. № 52. Л. 195-196 об.; Кир.-Бел. № 639/896. Л. 190-192 об.; БАН. Тек. Пост. № 280. Л. 56 об.- 57). Сопоставление данных списков показало, что они имеют единую текстовую и структурную основу, особенностью к-рой является наличие 2 аненаек, что все распевы соотносятся на уровне внутренней вариантности. То же наблюдается и в более ранних списках, напр., М. Лжедмитрию I (РГБ. Ф. 178. № 875. Л. 218-220 об.), и в более поздних, напр., М. царю Алексею Михайловичу (РГБ. Ф. 272. № 30. Л. 273-274; Ф. 354. № 144. Л. 416-417; РГАДА. Ф. 381. № 28. Л. 111-112). Очевидно, что на протяжении XVII в. существовал «типовой» большой демественный распев в записи знаменной нотацией. Сложный, торжественный, звучащий в «соборах и великих церквях», он, скорее всего, появился в среде придворных и патриарших певчих. Именно эти певчие исполняли М. в обрядах и церемониях гос. значения в присутствии царя и патриарха и должны были демонстрировать особую красоту и масштабность величественного распева. Можно предположить, что этот распев московского происхождения имел общероссийское значение. Однако в крупных муз. центрах из-за его необычайной сложности возникали и накапливались исполнительские особенности, не выходящие за рамки единой структуры муз. произведения (внутренняя вариантность). Эти особенности придавали распеву самобытные черты, отражая певч. практику и традиции определенного певч. центра.