НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА, СВЯТИТЕЛЯ, ЧУДОТВОРНЫЕ ИКОНЫ

первый чудотворный образ святителя, известный на Руси. Прославление иконы связано со спасением свт. Николаем утонувшего в Днепре младенца. Сказание «Чудо о детище», вероятно, было составлено в кон. XI или нач. XII в. (Устинова О. А. К литературной истории текста Чуда о детище // Свт. Николай Мирликийский в памятниках письменности и иконографии / Отв. ред.-сост.: Г. С. Клокова, М. С. Крутова. М., 2006. С. 49-82). В тексте повествуется о супружеской паре с младенцем, возвращавшейся в Киев из паломнической поездки в Вышгород к мощам святых Бориса и Глеба. Во время плавания в ладье по Днепру ребенок выпал из рук задремавшей матери и утонул. Безутешные родители молили о помощи свт. Николая, прославленного чудесами. Наутро служители собора Св. Софии обнаружили младенца живым - мокрый, словно только что вынутый из воды, ребенок был обретен под иконой свт. Николая «на полатях» (хорах) храма.

Изначально икона свт. Николая Мокрого находилась на сев. хорах собора Св. Софии, в приделе во имя свт. Николая Чудотворца. Вероятно, оригинальный древний образ был утрачен в период разорения и упадка Киева. До 1943 г. в соборе хранился поздний список иконы - поясной образ святителя со сложенными в благословлении перстами правой руки и с Евангелием в левой руке, с изображением Никейского чуда (образами Спасителя и Божией Матери, вручающими свт. Николаю Евангелие и омофор). По сохранившимся данным, этот список был объектом широкого почитания в Киеве с XVII в. (Верещагина. 2012. С. 111-114). В кон. XIX - 1-й трети XX в. было выдвинуто несколько версий относительно датировки образа. А. В. Прахов, к-рый очистил и поновил образ в 1882 г., высказал предположение, что икона может быть копией с некоего мозаичного образца (Прахов А. В. Кат. выст. копий памятников искусства в Киеве X, XI, XII вв., исполненных А. В. Праховым в течение 1880, 1881, 1882 гг. СПб., 1882. С. 21-22); Вознесенский и Гусев проводили параллели между живописью иконы и монументальными изображениями свт. Николая в храмах Св. Софии в Киеве и вмч. Георгия в Ст. Ладоге (Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса св. Николая Чудотворца... СПб., 1899. С. 189). Однако с развитием знаний об иконописи и о реставрации датировка образа была пересмотрена в сторону более позднего времени: Н. П. Кондаков датировал икону XV в. (Кондаков Н. П. Рус. икона. Прага, 1931. Т. 3. Ч. 1. С. 110), И. Э. Грабарь - XIV в. (Грабарь И. Э. О древнерус. искусстве: Исслед., реставрация и охрана памятников. М., 1966. С. 157). В 20-х гг. XX в. образ был отреставрирован специалистами Всеукраинского музейного городка. Осенью 1943 г., при отступлении гитлеровских войск, святыня исчезла из собора. Совр. исследователи полагают, что она была вывезена из Киева и ныне находится в ц. Св. Троицы в Нью-Йорке (Верещагина. 2012. С. 121-122). Насколько точно этот образ соответствует древнему прототипу, неясно, др. списков иконы из собора Св. Софии не выявлено.

Композиция с изображением «Чуда о детище» с XIV в. включалась в древнерус. житийные циклы свт. Николая Чудотворца: напр., на иконе «Никола Зарайский, с житием» из ц. свт. Николая Чудотворца в Киевце в Москве, согласно легенде, привезенной из Киева (нач. XIV в., ГТГ); на иконе с образами свт. Николая, Ростовских святителей Исаии и Леонтия и с житием свт. Николая (кон. XIV - нач. XV вв., ГТГ); на житийных иконах свт. Николая из Николо-Угрешского мон-ря (кон. XIV в., ГТГ); из ц. Успения Пресв. Богородицы в Мелётове близ Пскова (ГТГ, сер. XV в.). В ранних изображениях чуда, как правило, показан момент обретения младенца в соборе подле висящей на стене иконы с поясным образом святителя. В редких случаях «Чудо о детище» представлено в 2 клеймах, как, напр., на иконе свт. Николая (Николы Зарайского), с житием (частное собрание, нач. XVI в.), где сцене с обретением младенца предшествует сцена моления его родителей святителю. С XVI в. в композиции с чудом о младенце в клеймах житийных икон появляется много деталей. На иконе 1-й пол. XVI в. из с. Борисково (РязХМ) изображены киевский собор Св. Софии с узнаваемыми архитектурными деталями, икона свт. Николая, подле которой лежит ребенок (отрок), и сам свт. Николай, указывающий на спасенного (Пуцко В. Г. Древнейшее изображение Киевской Софии // Моск. ж. 2005. № 11. С. 50-53). На иконе 2-й пол.- кон. XVI в. в одном клейме подробно проиллюстрирована вся история: на фоне условного изображения Киева (город с храмами, заключенный в кольцо красных стен) и похожего на море Днепра показаны плывущие в ладье родители и тонущий ребенок, свт. Николай, стоящий на водах с младенцем в руках, обретение живым мальчика в соборе Св. Софии. В монументальной живописи чудо включено в роспись ц. свт. Николая Чудотворца (Николы Мокрого) в Ярославле (1673): на переднем плане - сценав ладье с падающим в воду ребенком, на заднем - сцена его обретения живым в интерьере собора.

образ на круглой доске, находившийся в Никольском соборе на Ярославовом дворище в Вел. Новгороде; согласно сказанию, от этой иконы получил исцеление блгв. кн. Мстислав Владимирович. Первые известия об иконе содержатся в неопубликованных новгородских летописях XVII в. Запись на поле Уваровской летописи (БАН. 34.4.1. Л. 488 об.- 489, сер. XVII в.), сделанная отличающимися от основного текста чернилами и почерком, имеет собственное заглавие «Николай на Дворищи образ» и сообщает об устроении царем и вел. кн. Иоанном III Васильевичем своего двора в Новгороде, «на том же месте на Торговой стране, идеже великих князей двор быша, на Ярославле Дворищи», а также о том, что в церкви во имя свт. Николая на этом дворе царь нашел «чудотворную икону круглую доску», которую вывез в Москву и поместил в ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы, «у себе на царьском дворе»; эта святыня простояла в московской кремлевской церкви до «35 г.» (т. е. до 7135 г.- 1627 г.), когда в пожаре 9 мая она погибла. Текст записи содержит напоминание о закладке собора в 1113 г. на л. 175 той же рукописи. О составлении записи в Новгороде свидетельствует упоминание иконы-списка, «иже с тое чудотворные иконы... в ту же меру, слово в слово и доныне видима есть»; скорее всего, речь идет о списке, иконе-заместительнице, оставшейся в Никольском соборе на Ярославовом дворище. В Забелинской летописи (ГИМ. Забел. № 261. Л. 408 об., XVII в.) повторяются те же сведения о круглой иконе, вывезенной в Москву вел. кн. Иоанном Васильевичем в 1502 г. и находившейся на царском дворе в ц. Рождества Пресв. Богородицы до пожара 1627 г. Эти летописные сведения, обнаруженные В. В. Яковлевым в сер. XX в., подтверждают скупые упоминания историков XIX в. об увозе иконы свт. Николая («круглая доска») в Москву из Новгорода при вел. кн. Иоанне Васильевиче, а не при царе Иоанне IV Васильевиче Грозном. Знаток новгородских древностей и святынь, а также повествующих о них памятников местной письменности, летописей и сказаний архим. Макарий (Миролюбов) считал, что вывоз иконы в Москву был невозможен.

Свт. Николай Чудотворец (Зарайский). Икона. 1513 г. (ЦМиАР)

Летописным данным вторят сведения об иконе, сохранившиеся в агиографических лит. произведениях, напр. в посвященном образу «Сказании о дивном обретении чудотворной иконы свт. Николая, архиеп. Мирликийского, чудеси от нея сотворшемся в Великом Новгороде и о создании церкви во имя сего чудотворца...», известном по неск. вариантам. Сказание содержит дату 1113 г. (начало строительства Никольского собора на Ярославовом дворище), сведения о видении тяжелобольному новгородскому кн. Мстиславу Владимировичу свт. Николая, к-рый назвал как источник исцеления икону в киевском соборе Св. Софии, уже прославившуюся благодаря «Чуду о детище». Явившийся князю свт. Николай был облачен в ризы, «яко же на иконе написан», указал страждущему, что исцелить его может освященная на иконе вода, показал меру иконы и повелел всегда помнить о ней. Наутро пробудившийся князь рассказал о видении своим приближенным и отправил посольство в Киев. Свита князя была задержана бурей на оз. Ильмень в течение 3 дней, а на 4-й княжеский повар обнаружил на воде плавающую круглую доску, в которой по ее размерам опознали описанную князем икону. Образ торжественно доставили в город. После чудесного выздоровления князь последовал в церковь, был окроплен освященной от иконы водой. В память о чуде исцеления был поставлен на Ярославовом дворище храм в честь святителя, расписанный и принявший как главное сокровище чудотворную икону. В сказании нашли отражение важные для почитания свт. Николая Чудотворца в христ. мире черты - обретение его икон на воде, покровительство мореплавателям и путешественникам, спасение утопающих и попавших в бурю. Сказание имеет позднее происхождение, о чем свидетельствует путаница имен князя и Новгородского епископа. По мнению С. Н. Азбелева, сказание не могло возникнуть раньше сер. XVI в., поскольку оно не вошло в ВМЧ свт. Макария, митр. Московского (до 1552), и датой его письменной фиксации следует считать кон. XVI - нач. XVII в.; по мнению А. В. Назаренко, присутствие в тексте имени кнг. Анны, бабки кн. Мстислава Владимировича, указывает на время свт. Евфимия II Вяжицкого, архиеп. Новгородского, т. е. на сер. XV в., когда мн. почитаемые ктиторы новгородского собора Св. Софии, поминаемые в соборных синодиках, становятся местночтимыми святыми. Э. С. Смирнова, не пытаясь примирить хронологические и иные противоречия между сказанием и летописными данными, предлагает считать период до 1502 г. (увоз святыни в Москву) временем возникновения хотя бы устной легенды об иконе свт. Николая на круглой доске.

Факт того, что в основе сказания лежит историческое событие, подтвердили найденные в кон. XX в. источники европ. происхождения: рассказ Руперта Дойцского о чуде с «Арольдом, королем народа Руси», известный в 2 лат. сборниках XII в., происходящих из мон-ря во имя вмч. Пантелеимона в Кёльне (1-й опубл. в XIX в.; 2-й находится в Ист. архиве г. Кёльна - Cod. Wallraf. 320, в рус. пер.: Назаренко А. В. Чудо св. Пантелеймона о «русском короле Харальде»: Мон-рь св. Пантелеймона и семейство Мстислава Великого (кон. XI - нач. XII в.) // Он же. Др. Русь на междунар. путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, полит. связей XI-XII вв. М., 2001. С. 586-589). Согласно Руперту Дойцскому, рус. король Харальд был ранен на медвежьей охоте и исцелился после видения ему вмч. Пантелеимона. Король рассказал о видении своей матери, которая очень почитала святого и дала обет по исцелении сына совершить паломничество на Св. землю. О возможной достоверности рассказа и исполнении обета свидетельствуют некоторые факты: мать новгородского кн. Мстислава Владимировича и супруга вел. кн. Киевского Владимира Мономаха в девичестве была принцессой Гидой (Гитой), дочерью англосакс. кор. Гарольда II, погибшего в битве при Гастингсе (1066) с герцогом Нормандии Вильгельмом Завоевателем; в изгнании принцесса находилась в кёльнском мон-ре вмч. Пантелеимона; сын кн. Мстислава Владимировича, новгородский кн. Изяслав, носил в крещении имя Пантелеимон и основал в Новгороде мон-рь во имя своего небесного покровителя.

Круглый формат иконы уникален для древнерус. искусства, однако подобные иконы существовали в раннехрист. искусстве, восходили к круглым медальонам на античных щитах (лат. imago clipeata) и в церковном убранстве (керамическая икона свт. Николая X-XI вв., Музей Уолтерса, Балтимор - поясной образ святого размещен в круглом медальоне на квадратной пластинке) и упоминались в письменных источниках Византии до XII в. Впосл. типология круглого образа воспроизводилась в мелкой пластике.

О почитании иконы на протяжении длительного периода свидетельствуют сохранившиеся памятники иконописи. Древнейшим среди них является круглая (диаметр 45 см) икона свт. Николая (ныне в НГОМЗ), написанная на тонкой липовой доске. На лицевой поверхности много следов от гвоздей, к-рыми был прикреплен драгоценный оклад. Неглубокий ковчег и узкие поля можно считать одним из признаков позднего (недомонгольского) происхождения иконы. Смирнова рассматривает этот образ как произведение зрелого XVI в. благодаря его изысканной живописи, каллиграфической тонкости кисти, мелкости линий, плотности письма строгого лика, сходству с драматическими образами позднепалеологовского искусства XIV в. Однако, как показала реставрация иконы в ГНИИР на рубеже XX и XXI вв., к живописи XVI в. относится только красочный слой на лике, сама икона датируется кон. XIII - нач. XIV в. В. Д. Сарабьянов считал ее копией с древнейшего чудотворного образа XII в., Э. А. Гордиенко - самим чудотворным образом. Точное происхождение иконы не установлено: хотя она представляет собой образ «в меру и подобие» чудотворного оригинала, отсутствуют документальные сведения о ее нахождении в Николо-Дворищенском соборе или поступлении оттуда в музей; в эвакуационных актах 1941 и 1945 гг. она упоминается в разделе «Ризница», что указывает на существование у иконы драгоценного оклада, а также на хранение этой иконы накануне войны в Софийском соборе Новгорода (Иконы Вел. Новгорода XI - нач. XVI в. М., 2008. Кат. 5. С. 118-122).

Видимо, в позднесредневек. период была создана еще одна копия, повторяющая формат и извод чудотворной иконы, но чуть большего размера (диаметр 58 см). Икона в драгоценном окладе была написана в нач. XVII в. и поновлена в XVIII в. (ныне в НГОМЗ). Чеканный оклад на полях иконы позолочен, его узор повторен на живописной поверхности пурпурной фелони святого. Этот образ стал иконой-заместительницей чудотворной иконы, на к-рый было перенесено почитание оригинала и к-рый находился на ее месте в Дворищенском Никольском соборе до 30-х гг. XX в. На оборотной стороне иконы в 1886 г. был размещен оклад с 4 композициями в сегментах по сторонам разделяющего их орнаментированного креста (слева направо): обретение иконы на оз. Ильмень; принесение иконы крестным ходом в Новгород; больной кн. Мстислав отсылает слуг за иконой; явление свт. Николая лежащему на одре князю. Обратный по хронологии порядок следования клейм может свидетельствовать о букв. воспроизведении некоего графического образца (прориси?).

Свидетельством почитания в Новгороде круглой иконы с поясным образом свт. Николая служит происходящая из Никитской ц. наперсная круглая 2-сторонняя каменная иконка (из сланца) с фигурой Божией Матери «Оранта» и полуфигурой свт. Николая (1-я пол. XIV в., ГРМ): святитель представлен в поясном изводе, характерном для древнейших рус. (домонгольских) изображений,- фигура старца с благословляющей десницей, поднятой перед грудью, и большим кодексом Евангелия на левой руке, по сторонам головы вырезаны крупные литеры, составляющие надпись из греч. слова «святой» и славянского - «заступник».

Наряду с другими святынями древнего Новгорода, прежде всего иконой Божией Матери «Знамение», круглый образ свт. Николая из собора со старинного княжеского двора стал святыней новой столицы России - С.-Петербурга. Сохранилась икона XVIII в. в соборе во имя равноап. кн. Владимира - круглая икона-список была врезана в живописную раму с образами Св. Троицы (Сопрестолие), архангелов, изображением Никейского чуда в верхней части и с житийными сценами вокруг круглой доски. В 1736 г. мастером Т. Семёновым была написана икона для Трехсвятительской ц. на Васильевском о-ве (ныне в ГЭ), повторявшая новгородский список нач. XVII в. (диаметр 58 см), о чем сообщает надпись на ее нижнем поле. Возможно, икону-список нач. XVII в. брали в крестные ходы и носили в дома к больным. Икона из собора в честь Преображения Господня всей гвардии является врезком круглой формы в раму, на которой воспроизведены Никейское чудо и 2 сцены из Жития свт. Николая - «Перенесение мощей в Бари» и «Избавление юноши Василия от сарацин». Лик святителя наделен особой суровостью, взгляд направлен влево, а не вправо, как на новгородских иконах-списках. О почитании иконы в гвардейском соборе свидетельствует чеканный оклад, покрывающий поля рамы и орнаментированную кайму круглого врезка, повторенную в очертаниях нимба святого.

Чудеса, в синодальный период происходившие от иконы, ставшей всесословной святыней и целительницей, привели к увеличению спроса на ее повторения. Об этом свидетельствуют ряд памятников, воспроизводящих круглый образ свт. Николая, а также композиции, посвященные чудесному его обретению, исцелению кн. Мстислава, торжественной встрече в Новгороде. Прориси и иконы при этом утрачивают круглый формат и становятся своего рода квадратными рамами, в центре к-рых помещается круглый медальон с поясной фигурой свт. Николая. На иконе кон. XVIII - нач. XIX в. из собрания НГОМЗ композиции со сценами из сказания помещены в прямоугольные рамки. Прорись 1-й пол. XIX в. (1829 г. (?), ГРМ, была снята 25 нояб. с иконы, написанной в 1818 по благословению Михаила, митр. Новгородского и С.-Петербургского) содержит комментарии к житийным клеймам, торжественной сцене крестного хода, соединяющей нижние сцены-клейма с исцелением кн. Мстислава и перенесением круглой иконы в храм. Надпись на нижнем поле прориси, как и на восходящих к ней иконах, включает пространный текст, упоминающий не только дату и обстоятельства обретения чудотворной иконы из Дворищенского собора, но и факт существования мон-ря на месте ее обретения на о-ве Липно (см. ст. Липенский во имя святителя Николая Чудотворца мужской монастырь) и приписки его «по бедности» к Михаило-Сковородскому новгородскому мон-рю. Прориси 1829 г. из ГРМ близка икона 2-й пол. XIX в. (Музей икон, Рекклингхаузен), на которой круглый медальон осеняет сверху слетающий Св. Дух в виде голубя, в верхних углах размещены сцены, также заключенные в круглые медальоны, нижняя часть представлена как живописное пространство между 2 зданиями, из глубины к-рого приближается крестный ход с круглой иконой и вносит ее в храм. На полях помещены преподобные Феодосий и Антоний Печерские; обращение к ним могло быть связано как с киевским происхождением древнейших рус. икон, в т. ч. новгородской Дворищенской, так и с личными пожеланиями заказчика. На иконе 2-й пол. XIX в. (частное собрание, Германия) границы между житийными сценами превращены в фигурные элементы, внутри заключены образы крылатых огненных херувимов, на верхнем поле - сегмент со Спасителем в облаках, в клеймах восстановлена логическая последовательность событий: явление святого больному князю, обретение иконы близ острова на воде, исцеление князя принесенной иконой и крестный ход с иконой по городу.

древнейшая икона Мурома (МИХМ; 99×74,5 см; реставрация 1970-2004 гг., ГНИИР: Н. Г. Брегман, Е. М. Кристи, Ю. А. Рузавин). По свидетельствам кон. XIX в., почиталась как чудотворная (Добронравов. 1897. С. 172). Специалисты датируют икону кон. XIII - 1-й пол. XIV в. (Иконы Мурома. 2004. Кат. 1. С. 74-77; описание Э. С. Смирновой; Смирнова. 2004. С. 84-89, 270-274. Кат. 15. Ил. С. 89. Табл. 32-34; Сухова. 2018). Смирнова констатирует ее «изолированное положение» среди памятников иконописи всего северо-вост. региона, отмечая, что «при всей схематичности письма» икона «содержит на редкость выразительный и оригинальный образ великого Мирликийского епископа» (Смирнова. 2004. С. 86). Свт. Николай Чудотворец изображен по пояс, фронтально, в фелони, полиставрии и омофоре. Правой рукой он благословляет, левой прижимает к себе закрытое Евангелие. По сторонам фигуры святителя поясные изображения Христа, протягивающего ему Евангелие, и Божией Матери с омофором в левой руке. В левом верхнем углу иконы большой медальон с надписью «О агиосъ» на красном фоне. Усмотрев в муромском образе черты сходства с новгородской иконой свт. Николая из Липенского мон-ря (НГОМЗ, 1294), Смирнова находит в нем и близость к нек-рым визант. памятникам нач. XIV в.: «К числу признаков искусства палеологовского периода относятся внимательное и участливое, а не отрешенное выражение лика св. Николая, склоненный силуэт и эмоциональный жест Христа» (Иконы Мурома. 2004. С. 74, 76).

Икона принадлежит к иконографическому изводу, сложившемуся в Византии и широко распространенному на Руси в XII-XIV вв. По иконографической схеме она соотносится с иконой свт. Николая (Никола Мокрый), находившейся до 1943 г. в соборе Св. Софии в Киеве. Возможно, в древнем Муроме образ ассоциировался с киевской святыней и чудом спасения свт. Николаем утонувшего младенца, т. к. с XI в. Муромское княжество являлось волостью киево-черниговских князей, а историю спасенного ребенка предание относит ко времени, близкому к распространению христианства в Муроме. Однако открытая реставраторами икона свт. Николая относится к др. эпохе Муромского княжества - времени монголо-татарского нашествия. Образ был создан в период муромской истории, который медиевисты называют «темным столетием»,- от сер. XIII до сер. XIV в., когда летописи не упоминают ни одного имени местного князя. К. А. Аверьянов показал, что Муром являлся владением татар. баскаков, а муромские князья XIV в. не были наследниками предыдущих и относились к др. ветвям потомства Рюрика (Аверьянов К. А. К вопросу о «белых пятнах» в средневек. истории Мурома // Уваровские чт., 5-е. Муром, 2003. С. 66-70; Он же. Муромские князья XIV в. // Там же, 7-е. 2011. С. 242-246). Между тем летописи, описывая разорение ордынцами Северо-Вост. Руси в 1281 г., косвенно фиксируют, что в храмах и монастырях Мурома, как и в др. городах этой земли, были «иконы и кресты честныа, и сосуды священныа служебныа, и пелены, и книги, и всяко узорочие» (Присёлков. 1950. С. 319). Трудно предположить, что из церковного убранства могло сохраниться после этого набега и последующих - 1288 и 1293 гг. (ПСРЛ. Т. 10. С. 167; Т. 25. С. 157), но, возможно, иконописцы могли работать до 1281 г. и в кон. XIII - нач. XIV в. Смирнова считает, что, хотя и соблазнительно датировать икону св. Николы сер. XIV в., когда летописи отмечают возрождение города и обновление храмов муромским кн. Юрием Ярославичем в 1351 г., «все же это произведение по стилю и живописи относится к более раннему времени» (Иконы Мурома. 2004. С. 76; ПСРЛ. Т. 25. Вып. 1. Стб. 60; Т. 10. С. 222; Присёлков. 1950. С. 372).

Интенсивность посадской жизни в древнерус. период на холме, где находится храм свт. Николая Чудотворца, получивший дополнительное название «Набережный» (в источниках XVI в. называется «Никола Мокрый» - см.: Кучкин В. А. Мат-лы для истории русского города XVI в.: (Выпись из писцовых книг г. Мурома 1566 г. и муромская сотная 1573/74 г.) // АЕ за 1967. М., 1969. С. 297, 304), была выявлена археологами и подкреплена находками XI-XIII вв. По-видимому, уже тогда здесь мог существовать Никольский храм и соответственно в нем были иконы. Однако в сообщениях летописей и др. письменных источниках вплоть до грозненского времени нет подтверждений существования этого храма. Впервые Николо-Набережная ц. упоминается в «Выписи из писцовых книг г. Мурома» 1566 г., но ее описание и сведения о нахождении в ней храмовой иконы свт. Николая в драгоценном окладе имеются только в документе, составленном более чем полвека спустя. В «Сотной с писцовых книг г. Мурома» 1623/24 г. впервые и с подробностями описан «образ местной великого чюдотворца Николы», он «обложен серебром басменным, венец, да 3 гривны басменные ж. Да у того образа на полях приписано образ Всемилостивого Спаса, да образ пречистые Богородицы, венец и гривны серебряные басменные ж» (Сотная с писцовых книг. 2010. Л. 45. С. 42-43). Составители этого документа указывают, что «церковь и в церкве образы и свечи и книги и ризы и все церковное строение блаженные памяти государя царя и великого князя Иванна Васильевича всеа Русии (Иоанна IV Грозного.- О. С.)» (Там же. Л. 45 об. С. 43). Если допустить, что абсолютно все предметы в Николо-Набережном храме были созданы по личному повелению царя Иоанна Грозного, то происхождение образа свт. Николая становится вовсе не ясным: государь мог сам специально привезти его в Муром. Писцы документа в 1-й четв. XVII в. не могли знать все подробности создания образа, даже авторы описи храма кон. XIX в. не подозревали, что под «темным письмом» иконы может скрываться настолько древняя живопись. Они датировали ее XVI в. как единственную среди др. «древних» икон храма XVII-XVIII вв. (вероятно, привязывая ее ко времени Иоанна Грозного - см.: Опись древних церквей г. Мурома // Науч. архив МИХМ. № 29. Л. 37/42 об.). Тогда же В. Г. Добронравов фиксировал, что «кроме иконостаса в церкви сохранилось немало древних икон. Из них особенно чтима прихожанами икона Николая Чудотворца; местными жителями она почитается чудотворною» (Добронравов. 1897. С. 172). Почитание иконы продолжалось и в советские годы, до закрытия Николо-Набережного храма в 1940 г. В 60-70-х гг. XX в. прихожане еще помнили, что чудотворный образ до изъятия его в музей «находился с севера левого клироса алтаря придела Власия, на западной стороне деревянной тумбы» (Епанчин. 2002. С. 72).

Свт. Николай Чудотворец (Великорецкий). Икона. Сер. XVI в. (ЦАК МДА)

Тип изображения святителя, стоящего в служебном одеянии с широко разведенными руками (правой рукой благословляет, на левой руке поднимает Евангелие), распространился в древнерус. искусстве в XII-XIII вв. (Гладышева. 2005. С. 132). Древнейшие известные изображения святителя подобного типа не несут топонимического наименования. Очевидно, что именно почитанию в Зарайске иконы с подобным образом святого в среднике совр. наука обязана частым до недавнего времени перенесением названия «Зарайский» на любую житийную икону, в среднике к-рой святитель стоит, широко разведя в стороны руки. Первые иконы с эпитетом «Зарайский» известны с кон. XVI в. (напр., поступившая в ГИМ из Оружейной палаты Московского Кремля).

Начало почитания Зарайской иконы долгое время соотносилось с датировкой «Повестей о Николе Заразском», состоящих из неск. различных по стилю и сюжетно слабо связанных эпизодов, самыми яркими из к-рых являются «Повесть о перенесении иконы Николы Заразского из Корсуня», где рассказано о принесении иконы херсонесским («корсунским») свящ. Евстафием, приехавшим с женой и сыном на Русь, и «Повесть о разорении Рязани Батыем». Повести обоснованно считались памятником древнерус. лит-ры, связанным с Рязанью, и датировались сер. XIII в. (Лихачёв. 1949; Он же. 1987). Это положение подкреплялось исторически достоверным и широко распространенным почитанием иконы в Зарайске. Однако возможность возникновения текста, посвященного событиям монг. завоевания Руси, в эпоху самого завоевания, да еще на ее окраине, пусть и в старинном Рязанском княжестве, вызывала у исследователей сомнения (Поппэ. 1985). Более пристальное текстологическое изучение, предпринятое Б. М. Клоссом, показало, что повести являются едиными «по замыслу, языковым особенностям и использованным источникам», т. е. единовременными, произведениями одного автора, для к-рого важнейшей темой было прославление местных святынь (Клосс. 2002. С. 172). Как предположил Клосс, тексты были созданы в 1560 г.; исследователь связывает создание одного из наиболее ранних сохранившихся списков с именем постриженика и игумена Иосифова Волоцкого монастыря Леонида (впосл. епископ Рязанский) (Протасьева; 1573-1586.- см.: Там же. С. 124-125). Вероятно, тогда же были созданы тексты о 2 коломенских чудесах свт. Николая Чудотворца, к-рые соотносили с Зарайской чудотворной иконой и к-рые объясняли существование похожих почитаемых чудотворных икон в Рязани и Зарайске. Достаточно долгая лит. судьба повестей подтверждается и тем фактом, что ко 2-й трети XVI в. уже существовали 3 разные редакции текста, т. о. неясны ни соотношение между собой 3 старших редакций и степень их близости к первоначальному тексту, ни причина необычной художественной организации произведения, ни время его создания (Сказание о перенесении образа Николы чудотворца из Корсуня в Рязань // БЛДР. 1997. Т. 5. Коммент. С. 472).

О том, что почитание свт. Николая Чудотворца в Рязанской земле было связано с его иконными образами, свидетельствуют нек-рые сохранившиеся житийные иконы XV-XVI вв. (РГИАХМЗ). Их средник занимает фигура святого в рост, благословляющего поднятой правой рукой и поднимающего на вытянутой влево руке Евангелие, здесь же присутствует изображение Никейского чуда (Клокова Г. С. и др. Искусство Рязанских земель: Кат. М., 1993. Кат. 3). О почитании святителя в Зарайске, согласно летописям, можно говорить лишь со 2-й четв.- сер. XVI в. При строительстве в 1528-1531 гг. каменной крепости с участием итал. мастеров поселение названо городом «на Осетре», в к-ром заложили «церковь камену Николу Чудотворца Заражскаго». С 1540 г. крепость упоминается в Разрядных книгах как Никола Зараский или Заразский. Собор во имя свт. Николая Чудотворца в крепости Зарайска был центром и духовной, и хозяйственной жизни города (Перлов И. П. Зарайские укрепления XVI-XVII вв. Зарайск, 1927. С. 5-49. (Тр. Зарайского краевого музея; 1)). Практически сразу же после постройки крепости и собора город стал входить в маршруты паломнических выездов вел. князей Московских. Так, в 1533 г. вел. кн. Василий III Иоаннович ездил из Москвы «к Николе к Зарасскому на Осетр», паломничество заняло 9 дней (с 10 по 19 марта - см.: Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. С. 68). По мнению Добродомова, формирование топонима «Зарайск» вместо Заразска (Зарасска) вызвано желанием облагородить название места государева моления. В 30-40-х гг. XVI в. паломничества государя в Зарайск вряд ли могли быть регулярными, поскольку эти земли находились на границе с территориями, откуда совершали набеги крымские татары. Следующие приезды государя проходили уже после 1550 г.: в городе побывал царь Иоанн Грозный, проезжавший из Москвы в Рязань через Коломну и Зарайск 20 июля 1550 и в 1556 г.; в 1562 - царевич Иоанн Иоаннович; в 1566 г. приезжали царь и царевич вместе, посетил город царь и в 1571 г.

Свидетельства о посвящении Зарайскому чудотворному образу храмовых престолов сохранились в источниках с 3-й четв. XVI в. Согласно описанию Коломны за 1577/78 г., при соборной ц. в честь Успения Пресв. Богородицы («Донской») на колокольне располагалась церковь, которая содержалась на средства казны (ругу) и была посвящена «Николе Чудотворцу Зарасскому»; в убранство церкви входили 3 иконы свт. Николая, местная имела киот, драгоценный оклад, привесы и пелену с шитым изображением святого в житии; точную иконографию икон описи не передают (Извлечение из приправочного списка с писцовой книги г. Коломны и Коломенского у. 1577/78 г. // Города России XVI в.: Мат-лы писцовых описаний / Сост.: Е. Б. Французова. М., 2002. С. 14, 20).

Царские пожалования Зарайской иконе при московских правителях по степени материальной ценности и художественного исполнения не имеют аналогов. Икона получила золотой чеканный оклад на средник и массивную золотую цату общим весом более 4 кг; митра и нимб чудотворца, нимбы Христа и Богоматери, крышка Евангелия на левой руке святителя были украшены драгоценными камнями, контуры фигуры, как и медальоны с изображением Никейского чуда, имели жемчужную обнизь; 27 янв. 1608 г. царь Василий Шуйский приложил к «чудотворному образу Великого Чудотворца Николы Заразского» «золотую дщицу» с надписью о благодарности за свое спасение «от воровских людей» (Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса св. Николая Чудотворца. СПб., 1899. С. 266. Рис. 13); этот оклад в 1831 г. был дополнен серебряной рамой, украсившей житийные клейма (ныне весь комплекс в ГММК, см.: Рус. золото XIV - нач. XX в. из фондов ГММК. М., 1987. С. 20-21, 46-47, 190. Ил. 20, 21). В 1681 г. по указу царя Феодора Алексеевича в крепости Зарайска был поставлен каменный 5-главый Никольский собор. Помещенная в нем чудотворная икона в золотом окладе продолжала получать приношения самого высокого уровня исполнения, напр. лицевую, с золотным шитьем на шелке пелену с подписью «С(вя)тый Николай Заразский» работы строгановских мастериц 70-80-х гг. XVII в. (ныне в СПГИАХМЗ, см.: Силкин А. В. Лицевое шитье строгановских мастерских. М., 2009. Кат. 81); особенностью в облике святителя на ней являются длинные, закрученные на концах усы слегка рыжеватого, как волосы и борода, цвета.

Почитавшаяся в Никольском соборе Зарайска икона со всем прикладом (драгоценный оклад, пелены, привесы) была после революции передана в местный краеведческий музей, откуда в 1966 г. поступила в ЦМиАР. В 1974-1975 гг. ее реставрировал А. В. Кириков. Икона является произведением нач. XVI в., что согласуется с датой иконы - 1513 г., принятой по текстам 2 эпизодов коломенских чудес. Житийный образ (115×83 см) имеет золотой фон в среднике, обрамленном ярко-красной рамой-«опушью», на верхнюю ее грань накладывается золотой нимб святого - такая композиция указывает на возможное воспроизведение почитаемого образа. В среднике помещены круглые медальоны с полуфигурами Христа и Богоматери, подающими святому кодекс и офомор, напоминающие о Никейском чуде. Святитель облачен в белые крещатые ризы, белый омофор с крупными красными крестами, на нем синий подризник, сердцевидный узор на к-ром передает фактуру ткани искусной выделки, поверх подризника нашиты красные источники. Святительские облачения включают золотую епитрахиль с черным орнаментальным узором и золотую палицу с подкладкой и кистью красного цвета. Комплект облачений дополнен заткнутым за пояс розовым платом с черной каймой и еще одним также розовым платом под обрезом Евангелия на левой руке святого. Состав житийного цикла отражает его развитый характер: 4 из 5 верхних клейм посвящены событиям детства святого от рождения, включающим чудеса и сцену «Приведение во учение». Среди сцен рукоположений в сан отсутствует «Поставление во иерея». Цикл чудес включает как традиционные еще с визант. времени - морское чудо «Спасения корабля от потопления», «Посечение древа», «Явления царю Константину и 3 воеводам в темнице», «Спасение 3 мужей от казни»,- так и вошедшие именно в древнерус. житийные циклы: «Спасение Димитрия от потопления», «Чудо о ковре» в 2 эпизодах, «Спасение юноши Василия», «Положение святого во гроб» и «Перенесение мощей». Сравнивая икону (ок. 1513) с древнейшими житийными образами святителя из храмов Рязани, Т. Н. Нечаева предположила, что в иконе из зарайского Никольского собора были повторены черты более древнего оригинала, прежде всего - пропорции фигуры в среднике с довольно крупной головой и узкими плечами, архаичные для искусства нач. XVI в. Как считает исследователь, упомянутый в повестях корсунский образец, повторенный, возможно, в облике Зарайской иконы ок. 1513 г., не имел житийного цикла в виде отдельной или иной рамы, поскольку житийные клейма на иконах, относимых к зарайскому изводу, отличаются составом и разнообразием композиций. Икона сохранила яркую красочную гамму, основанную на светло-желтой, почти золотистой охре, красной киновари и холодной зеленой красках. В сочетании с белыми одеяниями, вкраплениями синих тонов и голубых лессировок икона представляет собой яркий живописный рассказ, изложенный в архитектурных декорациях стройных пропорций языком изящной пластики, размеренных движений, уравновешивающих любое проявление напряжения (движения дровосека в сцене «Посечение древа», утопающего Димитрия или палача в «Спасении 3 мужей»). Пропорции архитектуры в клеймах указывают на повторение поздневизант. образцов, с преобладанием узких базиликального вида зданий и легких кивориев на чрезмерно вытянутых колонках, близких к аналогичным формам в памятниках московской и среднерус. живописи нач. XVI в. Насыщенностью цветовой гаммы с преобладанием холодных тонов (травянисто-зеленого, алого, синего или розово-сиреневого) образ близок к иконе из Коломны, которая, по письменным данным зарайского цикла (2 коломенским эпизодам), была создана также в 1513 г. (средник не сохр., ныне в ГТГ).

деревянная икона-статуя, а также распространенная иконография резной деревянной скульптуры, к-рая изображает святителя в полный рост в позе оранта - с поднятыми вверх и отведенными в стороны руками. В правой руке он держит меч, в левой - условно представленный город в виде крепости с храмом. Облачение святительское: стихарь с епитрахилью и палицей, фелонь с омофором.

Наименование «Можайский» возникло по месту происхождения древнейшего чтимого образа из Никольского собора г. Можайска Московской обл. (ныне в ГТГ), время его создания исследователи определяют по-разному: 20-е гг. XIV в. (Некрасов. 1937. С. 203); кон. XIV в. (Федорова и др. 1981. С. 288); 1409 г. (Мокеев. 1992. С. 42-43). Фигура выполнена из цельного куска дерева, детали - из отдельных частей; ее размер: 182×98 см (фигура); 200×98 см (фигура с мечом). Статуя расписана темперными красками на клеевой основе без левкаса.

История возникновения статуарного образа связана с местной легендой о чудесном явлении в воздухе свт. Николая с грозным ликом, с мечом и собором в руках во время осады Можайска неприятелем - для ободрения жителей и на страх врагу. Устрашенные видением противники бежали, а благодарные горожане заказали деревянную статую святого, к-рая была помещена в нишу над въездными деревянными воротами города-крепости. В кон. XIV в. изображение Можайского образа свт. Николая появилось на монете - было отчеканено предположительно сыном вел. кн. Димитрия Донского Андреем Димитриевичем, с 1389 г. удельным князем можайским (Петров. 1902. С. 142-143).

Свт. Николай Чудотворец. Хромолитография с иконы из с. Семилужного. 1885 г.

В кон. XV в., в период правления князя угличского и можайского Андрея Васильевича Большого, в Можайске были построены каменные Никольские ворота с надвратной ц. Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, в нее в специально сделанном киоте поместили образ свт. Николая. В XVI в. для скульптуры был изготовлен серебряный оклад (фрагменты хранятся в ГТГ). В 1603-1605 гг., когда строился белокаменный Можайский кремль, образ был перенесен из надвратного храма в Никольский собор, а затем вернулся во вновь построенную каменную надвратную Крестовоздвиженскую ц. с Никольским приделом. После взятия Можайска в 1608 г. войсками Лжедмитрия II скульптура была конфискована поляками; в 1618 г. возвращена по обязательствам Деулинского перемирия (Федорова и др. 1981. С. 288). В 1683-1685 гг. по указу патриарха Иоакима надвратный Воздвиженский храм был перестроен. В 1804-1814 гг. построен Ново-Никольский собор (проект архит. А. Н. Бакарева), в который включили Никольские ворота с надвратным храмом и часть крепостной стены. Собор строился в период Отечественной войны 1812 г., на время которой скульптуру свт. Николая спрятали и сохранили. В 1922 г. изъяли ризу и митру. Н. И. Власьев в своих тетрадях подробно описал ризу и сделал пометку: «Ныне цела, и, по словам А. П. Хотулева и Н. П. Виноградова, хранится в Кремле в Оружейной палате» (Голиков. 2014). В 1933 г. статуя вывезена Н. Н. Померанцевым из Можайска в Москву.

Впервые иконография свт. Николая Можайского описана в писцовых книгах Можайска 1596-1598 гг.: «Образ чудотворный Николы чудотворца стоячий на рези в киоте с деяньем, киот обложен серебром, венцы и поля позолочены; у Николы чудотворца венец золот чеканной, а в венце пять репьев золотых, в верхнем репье камень изумруд зелен, по сторонам в репьях два лала червчаты, да в нижнем репье камень изумруд зелен, а с другой стороны камень зелен же плохой, да в репьях же по четыре жемчуги, да у Николы ж чудотворца в правой руке меч, а в левой руке град Можаеск обложен серебром басмян позолочен» (Виноградов. 1900. С. 6). Мнения исследователей об истоках иконографии различны: древнерус. изображение свт. Николая Зарайского; византийско-балканские традиции почитания мощей святых и изготовления деревянной скульптуры; проникновение на Русь из западнорусских земель - из Белоруссии через Великое княжество Литовское; заимствование из католич. Европы - образ близок к романской культуре, прежде всего Германии. Сложение новой иконографии, когда вместо Евангелия, как показано на Зарайской иконе, святитель изображен с мечом и градом-крепостью в руках, видимо, было связано с тем, что в период вражеских нападений общество нуждалось в защите и конкретном образе, каким явилось рельефное изображение (скульптура в отличие от иконы, написанной на доске, обладала зримой телесностью). Свт. Николай как бы вводился в архитектуру крепости и в жизненное пространство человека, приближался к нему - для защиты жителей города и устрашения врагов. Так в народном сознании свт. Николай превратился из чудотворца, покровителя моряков, плотников и земледельцев в защитника городов, в меченосца-ратника (Вагнер. 1980. С. 194).

С 1403 г. Можайский образ стоял на Никольских воротах Московского Кремля. В 1464-1466 гг. Василий Ермолин выполнил для Фроловских ворот Кремля горельефы св. воинов Георгия Победоносца и Димитрия Солунского. Возможно, тогда же для Никольских ворот скульптор изготовил новую статую свт. Николая.

В нач. XVI в. в разных населенных пунктах появились множественные повторения можайской статуи - резные деревянные расписные фигуры, помещенные в киоты. Как правило, они имели строго фронтальную постановку, обобщенную и схематичную трактовку объема, статичность позы, сдержанный жест, ярко выраженное декоративное начало, т. е. в полной мере сохраняли иконный характер. Распространение серии скульптур в городах Московского княжества связывают с перенесением в Москву местных святынь, а в конечном итоге - с политической программой объединения земель под властью вел. князя Московского.

Киотные статуи свт. Николая в России были распространены до 1918 г. Наиболее известны: образ кон. XV - нач. XVI в. из Хотеновского храма Кирилловского у. Новгородской губ. (НГОМЗ); образ до 1534 г. из Вел. Новгорода (ПИАМ); образ сер. XVI в. из Вел. Новгорода (ГРМ); образ XVI в. из Перемышля (КХМ); образ свт. Николая в складне со створками XVI в. из Никольского храма дер. Петуховской (Волосово) Каргопольского р-на Архангельской обл. (АМИИ); Радовицкий образ сер. XVII в. из Николо-Радовицкого мон-ря Московской обл. (1-й образ был явлен в нач. XVI в. мон. Ионе из Акакиевой пуст., основанной мон. Пахомием и положившей начало Радовицкому монастырю); образ нач. XVII в. из Мамонтовой пуст. Тамбовской обл., в 1857 г. получил серебряный оклад и бархатную митру, ныне сохраняется позолоченный серебряный оклад 1911 г., украшенный чеканкой, эмалью по скани и драгоценными камнями, выполненный в мастерской Г. М. Сбитнева в Москве (ныне в Моршанском историко-художественном музее); образ сер. XVII в. из храма Николы Гостунского Московского Кремля (ГММК); Мценский образ кон. XVII в. (воссоздан в 2015, ныне в Петропавловском соборе г. Мценска; см.: Комова М. А. Рус. деревянная скульптура «Никола Мценский»: Сказание, иконография, стиль // Вестн. Новгородского гос. ун-та. 2017. № 2(100). С. 88-90); образ кон. XVII - сер. XVIII в. (ПГХГ); Никола Можайский (Боровский) сер. XVI в. из Благовещенского собора в Боровске, в 1814 г. получил митру, в 1843 г.- серебряную чеканную ризу (не сохр.); образ свт. Николая (Волоколамский) XV-XVI вв. из Воскресенского собора в Волоколамске (не сохр.). Можайский образ свт. Николая также был распространен в иконописи, медно-литой пластике, плоской резьбе по дереву.

деревянная икона-статуя (ок. 1540, ныне в ПИАМ), известная по летописным сообщениям XVI в. Согласно Псковской I летописи, в 1540 г., накануне праздника Успения Пресв. Богородицы (28 авг.), в Пскове появились «старцы, переходцы с ыныя земли», видимо, паломники, странствующие монахи, к-рые принесли с собой «святого Николы да святую Пятницу на рези в храмцах» (Псковская I летопись. 1941. С. 110). Появление этих икон «в храмцах», т. е. киотах, привело к волнениям горожан, изумленных материалом и видом икон-статуй, «что во Пскове такие иконы на рези не бывали... и бысть псковичам в неведении... и иные невежливые люди поставиша то есть болванное поклоне, и бысть в людех молва и смятение...». Старцев отправили вместе с иконами к архиеп. Новгородскому, свт. Макарию (впосл. митрополит Московский). Святитель «сам знаменовался тем святым иконам... честь им воздал и проводил их сам до соудна» и, отослав их обратно во Псков, приказал псковичам приобрести иконы-статуи у странников «и... стречати соборне всем, в который день те иконы было стречать, з завтренею». Из последующего рассказа летописи можно судить, что воля архиепископа была выполнена (о значении события в культурной деятельности архиеп. Макария см.: Андреев. 1935. С. 167): иконы были помещены в недавно построенную каменную ц. во имя св. бессребреников Космы и Дамиана в Запсковье на месте встречи икон после пребывания в Новгороде и уже меньше чем через месяц пережили пожар, случившийся 19 сент. того же года (Псковская I летопись. 1941. С. 110). В торжественной процессии всего соборного священства Пскова и при участии горожан иконы были перенесены на новые места. Их поместили в церквах, престолы к-рых были посвящены памяти этих святых: икону свт. Николая Чудотворца - в Никольской ц. на Гребле (не сохр., Гребля - ров, опоясывающий псковский Кром (детинец) с наружной стороны, канал, соединявший реки Великую и Пскову; время основания Никольской ц. на этом месте неизв., она являлась соборной с 1416 - см.: Там же. С. 62; Лабутина И. К. Ист. топография Пскова в XIV-XV вв. М., 1985. С. 214-216, 229), икону «святой Пятницы», вмц. Параскевы,- в Пятницкой ц. в Бродах (Псковская I летопись. 1941. С. 110). Иконы-статуи сохранились (Васильева О. А. Деревянная скульптура из собр. Псковского музея // ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 258-262). Образ свт. Николая представляет собой вариант Можайской иконы-статуи, изначально почитавшийся как образ в киоте, к-рый был приспособлен для транспортировки.

Почитание в Пскове статуи свт. Николая привело к возникновению повторений, исполненных в др. техниках и видах искусства. К их числу можно отнести лицевую пелену (ГРМ) и икону из ГТГ. На них представлена в рост фигура святителя, благословляющего обеими руками, и присутствует пояснительная надпись «Великорецкий». Можайский извод, лежащий в основе большинства ныне известных древнерус. деревянных икон-статуй свт. Николая, слегка изменен на лицевой пелене: правая рука благословляет, а не держит меч, в левой изображение «града» дополнено одноглавой церковью, как если бы святитель выступал покровителем города или мон-ря; частично сохранилась ктиторская надпись с датой и именем заказчицы, из к-рой известно, что пелена была вышита в 1556 г. Марией Васильевой (Васильевной), названной также «Иванова жена Петровича». Пелена происходит из Троицкого кафедрального собора Пскова. Упоминание имени мужа заказчицы и создательницы пелены Ивана Петровича с учетом даты создания позволяет предположить, что пелена была вышита в семье потомственных наместников Пскова, князей Шуйских. Некоторые детали и приемы псковской пелены близки к произведениям новгородского лицевого шитья 2-й пол. 50-х гг. XVI в., прежде всего к лицевому надгробному покрову свт. Никиты, еп. Новгородского (1558, ГРМ) и другим его шитым изображениям: обильное использование серебряных нитей в облачениях обоих святителей, как в платье, так и в крещатой фелони, епитрахили и палице, тонкое сочетание серебра и золота с нежного оттенка цветом фона, расцвечивание одеяний цветными вкраплениями, имитирующими драгоценные камни,- на епитрахили святителя. Фигура святого на пелене 1556 г. повторяет извод деревянной статуи в очертании краев фелони, закручивающихся 3 складками внутрь. О повторении уже почитаемого изображения свидетельствует вышитая на пелене цата-гривна с драгоценными камнями и витой окантовкой.

На иконе из ГТГ святой представлен в среднике в изводе Зарайской иконы: он благословляет правой рукой, на левой, покрытой большим красным платом, держит Евангелие. По сторонам головы свт. Николая расположена надпись «Николай Великорецкий». Икона дополнена рядом изображений, в которых, вероятно, отражаются принципы компонования икон с домонгольского времени: на верхнем поле - Этимасия и ангелы, в среднике по сторонам головы святителя - Никейское чудо, на боковых и нижнем полях - избранные святые, причем на боковых - святитель в шапке (возможно, Кирилл Александрийский или Иона Московский) и преподобные, на нижнем - св. жены, в центре - прп. Мария Египетская. Темный тон личного письма, облачные сегменты, сочетание греческих и славянских слов в надписи, классические пропорции ликов и фигур, несмотря на простоту живописного решения, близки к принципам новгородско-псковского искусства сер.- 2-й пол. XVI в. Неустойчивость иконографического извода, вариативность в надписях показывают, что почитание псковской иконы-статуи находилось в процессе формирования. Возможно, оно не смогло получить более широкого распространения из-за Смутного времени, прервавшего мн. процессы как в общественно-экономической, так и в духовной и культурной сферах.

Чудотворный житийный образ, особенностью к-рого является равновеликий масштаб средника и клейм. По преданию, икона явилась Семену Агалакову на р. Великой в 1383 г. Первые документальные сведения о ней содержатся в московских летописях сер.- 2-й пол. XVI в., прежде всего в Никоновской. Сведения о местном почитании, в т. ч. ранние, содержит «Повесть о явлении чудотворного образа Великорецкого иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мирликийского и вселенского чудотворца» (кон. XVII в.), созданная при митр. Вятском и Великопермском Ионе (Баранове) (рукописи и лит. произведения, связанные с историей почитания Великорецкой иконы, исследованы Е. И. Серебряковой, А. А. Романовой; Романова. 2007). На то, что чудотворный образ был изначально поясным и получил раму с клеймами жития после перенесения с места обретения в г. Хлынов (ныне Киров) в сер. XVI в., указывает существование ряда житийных икон с углубленным средником и с подписью «Никола Великорецкий», это подтверждается и письменными источниками (иконы-списки с отдельными средником и рамой сохр. в Сольвычегодске: Белов. 1988. С. 202; о почитании как чудотворной иконы поясного образа в окружении рамы с житийными клеймами см.: Маханько. 1998; Баталов А. Л., Успенская Л. С. Собор Покрова на рву (храм Василия Блаженного). М., 2002). В 1554 г. образ был спасен при пожаре в хлыновской ц. во имя св. Прокопия Устюжского. При этом икона пострадала: «...потле во едином месте, идеже написано погребение святого тела его» (Повесть о Великорецкой иконе. 1905. С. 41; Т. Н. Нечаева считает, что явленная икона и ее рама были вынесены из пожара отдельно: Нечаева. 2004. С. 443). Хотя повесть была создана спустя более чем 100 лет после общерус. прославления иконы, в ней были использованы документы того времени, напр., названы имена исторических служивших царю Иоанну Грозному государевых чиновников. Так, упоминается, что о чудесном спасении иконы от пожара в Хлынове было написано царю и от него 24 февр. 1555 г. была получена грамота для вятского наместника Б. И. Сукина, в к-рой предписывалось доставить чудотворный образ в Москву, а свящ. Георгию - с чудотворным образом в столице явиться к царским казначеям Ф. И. Сукину и Х. Ю. Тютину. Имена служащих зафиксированы в Разрядной книге 1475-1589 гг. (М., 1966. С. 131, 139, 142, 150, 152, 159, 163). Также было дано указание описать украшения иконы («старого окладу... и цаты, и гривны, и золотые переписав на список привесть к Москве же»); далее отмечено, что «царь... на том чудотворном образе потлелое (т. е. пострадавшее.- Авт.) место поновил», на средник сделали новый золотой оклад, на раму с клеймами - чеканный; старый оклад был отправлен в Хлынов (ГИМ. Хлуд. № 216. Л. 27 об.- 28 об., также см.: Попов. 1872. С. 455; Повесть о Великорецкой иконе. 1905. С. 42; поскольку в тексте царь Иоанн Грозный назван «блаженныя памяти», вероятнее всего, текст претерпел изменения после 1584). Старый оклад скорее всего был помещен на икону-заместительницу, получившую особое местное название «Никола-Житель»; по сохранившимся фотографиям видно, что на чудотворной иконе в нач. XX в. находился оклад 1785 г. (Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. С. 192-193).

Из Никоновской летописи известно обо всех этапах доставки Великорецкой Вятской иконы весной 1555 г. в Москву в сопровождении священников «с Вяткы и лутчие люди земские». Благодаря тому что сведения Никоновской летописи были положены в основу Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в., в его части, посвященной событиям начального периода царствования Иоанна Грозного, 50-м гг. XVI в., сохранился цикл миниатюр, свидетельствующий о масштабе почитания святыни в Москве (ГИМ. Син. 962. Л. 174 об.- 181 об., 258, см.: Серебрякова. 2004). Икону везли «на судах» через недавно присоединенные земли Казанского ханства по рекам Каме и Волге через Казань, Свияжск до Н. Новгорода, затем по Оке суда поднялись до Коломны, а оттуда по Москве-реке прибыли в столицу на праздник первоверховных апостолов, «июня в 29, в суботу». Летописец подробно перечислил этапы встречи; брат государя кн. Юрий Васильевич встречал образ «у монастыря св. Николы на Угреши у судна на реке на Москве», царь - «близ царствующего града Москвы на Симанове», «со кресты владыки» - «у Яузского мосту, а митрополит встретил, вышедши из града Китая, против Всех Святых на Кулишке». Икону поставили в соборной церкви «против митрополичиа места», т. е. напротив южной части местного ряда иконостаса, у юго-восточного столпа, напротив моленных мест митрополита и царя. В летописи упоминается об участии в поновлении иконы свт. Макария, митр. Московского («бе бо иконному писанию навычен»), и царского духовника («Андрей протопоп благовещенский»; в 1564-1566 митрополит Афанасий); Никоновская летопись - ПСРЛ. Т. 13. С. 254-255). О чудесах, происходивших в Успенском соборе во время пребывания там вятской святыни, говорится также в Степенной книге и в 3-й редакции Жития митр. свт. Ионы (Усачёв А. С. Житие митр. Ионы 3-й редакции // ВЦИ. 2007. № 2(6). С. 54-57).

Икона в золотом драгоценном окладе покинула столицу 3 авг. 1556 г. Проводы напоминали этапы крестного хода: царская семья провожала образ «до Пречистыя до Ям» (вероятно, до Богородичной ц. в р-не Тверских ворот Деревянного города), где была отслужена обедня, брат царя кн. Юрий Васильевич «провожал образ до Ростокина» - до села, давшего имя совр. р-ну Москвы, в то время принадлежавшего Троице-Сергиеву мон-рю. После Москвы «отпущен образ к Вятке на устюг» (Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. С. 273). Об этой части водного путешествия иконы на север гос-ва и об исцелениях от нее сообщали региональные летописи, напр., под 1555 г. Псковская III летопись (Строевский список): образ «многих безчисленно прощал различными болезньми и недугы одрьжимых и слепых» (ПсковЛет. Вып. 2. С. 234). Под 1557 г. архангелогородский летописец с подробностями описал встречу иконы в Устюге: «...после Покрова (1 окт.- Авт.) в седмой день, в среду, до обеда стречали со кресты устюжана всем городом у Воздвиженья Николу Великорецкого»; также упомянуты маршрут и случаи исцеления «и на Москве, и на Устюге» (ПСРЛ. Т. 37. С. 103).

В сакральной топографии Москвы и в церковных праздниках еще в XVII в. сохранялась память о принесении иконы. Осенью 1555 г., на праздник Покрова Пресв. Богородицы, были освящены «церкви приделы в новом городе у Фроловского мосту, которые ставлены на возвещение чюдес Божиих о Казанском взятии, в которые дни Божиа помочь и победа бысть православному царю над бусурманы Николае Великорецкий (3-й среди престолов Покровского (Василия Блаженного) собора на Рву.- Авт.)» (см.: Доп. к Никоновской летописи // ПСРЛ. Т. 13. С. 320). Придел находился к югу от центрального столпа, ближе к реке, сохраняя связь почитания чудотворца с освящением вод. Очевидно, с памятью о проводах иконы в 1556 г. был связан обычай вешать 4 авг. праздничную пелену к иконе-списку «Никола Великорецкий» в Успенском соборе Московского Кремля (Голубцов. Чиновники Московские. С. 70, 202).

Место обретения иконы - с. Великорецкое (ныне одноименное село в Юрьянском р-не Кировской обл.) после возвращения образа в Хлынов стало центром паломничества и проведения ежегодного крестного хода. Почитание со стороны царской семьи также не прекращалось, после Смутного времени и восстановления мира в гос-ве новая династия возобновила обычай царских вкладов к местным святыням. В 1614-1615 гг. образ вновь приносили в Москву. В 1634 г. по государеву указу окольничий В. И. Стрешнев заказывал мастеру Серебряного ряда Томиле Моисееву Масалитину сделать серебряные «сосуды церковные на Вятку к великому чудотворцу Николе» (Троицкий В. И. Словарь московских мастеров золотого, серебряного и алмазного дела XVII в. Л., 1930. Вып. 2. С. 76; Мартынова М. В. Московская эмаль XV-XVII вв.: Кат. М., 2002. С. 22). Церковь на месте обретения иконы в течение XIX в. стала частью большого архитектурного ансамбля (Безверхова Л. Б. Архитектурный комплекс на Великой р. Энциклопедия земли Вятской. Киров, 1996. Т. 5. С. 192-209). Явленный образ утрачен после 1934 г., когда был запрещен Великорецкий крестный ход.

чудотворного Великорецкого образа могут быть выявлены благодаря анализу письменных источников и сохранившихся икон. Известно о 3 таких иконах, созданных во время пребывания вятской святыни в Москве и ее поновления в палатах митрополита. Первая икона была вложена в придел в честь Великорецкой иконы свт. Николая Чудотворца Покровского собора на Рву и сгорела во время пожара 29 мая 1737 г. (Баталов А. Л., Успенская Л. С. Собор Покрова на рву (храм Василия Блаженного). М., 2002. С. 77-78); сохранилась пелена, возможно прилагавшаяся к ней (ГИМ). Вторая икона была написана для кремлевского Успенского собора, сведения о ней, драгоценном прикладе и киоте прослеживаются по соборным описям XVII-XIX вв. Между 1609 и 1611 гг. икона находилась «напротив царского места» в киоте, имевшем форму 5-главого храма. В Пискаревском летописце (сер. XVII в.) под 1554 г. она упомянута «против места царьского, идеже и доныне стоит... и киот сотвориша на церковной образец» (ПСРЛ. Т. 34. С. 189). На протяжении 1-й пол. XVII в. икона - список вятской святыни получила комплекс привесов, к-рый в сочетании с окладом и украшениями средника, а также пеленами составил узнаваемый ансамбль. Центральный образ украшали: золотой сканый венец с драгоценными камнями («два яхонта лазоревых да лал» - Описи. 1876. Стб. 297-298, 394-395) и жемчужной обнизью в одну нить; цата серебряная сканая с камнями и 3 «запанами» (запоны - декоративные пластинки.- Авт.) серебряными скаными, также украшенными камнями (ок. 20 шт.); золотая икона с изображениями Божией Матери с Младенцем и свт. Николаем, с бирюзой, жемчужной обнизью (2-я пол. XVI в., сохр. в ГММК без обнизи; Матерь Божия держит на руках Младенца, Который благословляет стоящего в молитвенном положении чудотворца) и привесами-монетами: по описи 1609-1611 гг.- «4 золотых угорских», по описям 1627 и 1638 гг.- «новгородка серебряна золочена» (Зюзева С. Г. Наперсная икона Богоматерь с Младенцем и свт. Николай Чудотворец из фондов Музеев Кремля // Оружейная палата и плоблемы изучения рус. средневек. искусства (в печати)). Житийная рама с клеймами имела серебряный басменный оклад, венцы и оплечья серебряные резные (опись 1609-1611 гг.); «оклад чеканный по полям меж деяния оклад резной серебрян золочен» (описи 1627 и 1638 гг.). По описи 1609-1611 гг., у образа была одна атласная пелена, в центре которой нашит крест из 33 серебряных золоченых резных дробниц, по полям были шиты «слова» (тропарь), дробницы и «слова» были обнизаны жемчугом. По описям 1627 и 1638 гг., эта пелена указана уже на 2-м месте, новая пелена была также атласной, с крестом из серебряных золоченых дробниц с резными изображениями святых и жемчужной обнизью; ее кайма из лазоревой камки была украшена 16 «плащами... писаны чернью поля резные золочены». Можно предполагать, что новая пелена могла появиться после повторного принесения в Москву Великорецкого образа в 1614-1615 гг. или в связи с какими-то др. событиями, имевшими значение для новой правящей династии. Название «Великорецкий» встречается только в описи 1609-1611 гг.; в описи 1627-1638 гг. оно отсутствует. Вероятно, напротив царского и митрополичьего мест икона-список находилась до 1652 г., когда в связи с переносом из Соловецкого мон-ря в Москву и захоронением в соборе мощей свт. Филиппа II, митр. Московского, было реорганизовано пространство юж. части собора. список вятской святыни был тогда перенесен в Петропавловский придел Успенского собора в сев. часть алтаря, а киот демонтирован. В нач. XVIII в. служители собора и кремлевских храмов не помнили о Великорецком образе. Так, С. Моховиков, составивший в 1714-1715 гг. сборник о почитаемых иконах кремлевских храмов, почти не упоминает икон свт. Николая. Дальнейшую судьбу успенской иконы-списка помогает проследить описание ее драгоценного убора. В описи собора 1701 г. в Петропавловском приделе упоминается икона, детали оклада к-рой сходны со списком Великорецкого образа по ранним описям (Описи. 1876. Стб. 844-845); она оставалась в Петропавловском приделе вплоть до 1913 г. вместо киота в форме 5-главого храма, украшенного серебряным золоченым окладом, она находилась в деревянном флемованном золоченом. Вместо золотого сканого венца с сапфирами средник украшал чеканный золоченый венец с «лалом» и 2 «баусами» в серебряных гнездах, икона также имела 2 пелены, но без дробниц, жемчужной обнизи и шитых волоченым серебром «слов», пелены были выполнены из др. материалов - камки и бархата, кресты - из «кованого кружива» (Толстая Т. В. К истории иконостаса Петропавловского придела Успенского собора // Филимоновские чт. М., 2004. Вып. 2. С. 67-91). Возможно, перемещение успенского списка Великорецкого образа из главного иконостаса в придельный, во имя апостолов Петра и Павла, не было случайным - на день памяти апостолов (29 июня) пришелся день прибытия вятской иконы в Москву в 1555 г. Также в соборном приделе во имя апостолов Петра и Павла (бывш. Петроверигском), у гробницы свт. Петра, митр. Московского, согласно летописям, и ранее существовала мироточивая икона свт. Николая (указана в Львовской летописи под 1472 г.- ПСРЛ. Т. 20. Ч. 1. Л. 433).

О том, как выглядел успенский список вятской чудотворной иконы, могла бы свидетельствовать икона, вложенная в 1581 г. в Ипатиевский мон-рь под Костромой «на помин» души царевича Иоанна Иоанновича (Масленицын С. Кострома. Л., 1968. С. 47, 52, 53; Костромская икона XIII-XIX вв.: Кат. / Общ. ред.: Н. И. Комашко. М., 2004. Кат. 11. С. 468), если предположить, что вклады такого ранга представляли собой списки с чтимых икон кремлевского Успенского собора (напр., вкладом по тому же случаю в Александров Свирский мон-рь была икона «Спас оплечный» - повторение образа «Спас Ярое Око», одного из древнейших в Успенском соборе). В костромской иконе за верхнюю границу средника выходит нимб святителя, повторяющий форму золотого венца. Эта деталь будет характерна и для др. списков вятской иконы. Икона из Ипатиевского мон-ря отличается композиционной гармонией, к-рая была усвоена рус. иконописью со времен Дионисия: в каждом клейме расположено не более 3 фигур, что в сочетании с изящными пропорциями и плавными жестами создает сцены, пронизанные спокойным ритмом, наполненные пространством, лишенные тяжеловесности. Икона отличается нарядностью благодаря сложному рисунку горок, завивающихся волн в сценах морских чудес, стройным формам простых по архитектуре зданий (с узкими вертикальными проемами, черепичными покрытиями). В изысканном колорите образа нежные салатовые, изумрудно-голубые, розово-лиловые цвета уравновешиваются пятнами яркой киновари. Этот список Великорецкой иконы, произведение столичной школы, передает красоту оригинала, будь то образ из Успенского собора или сама Великорецкая чудотворная икона.

Чудотворный образ и его списки, предназначенные для митрополичьего и царского храмов, были украшены золотыми окладами. Небольшой поясной образ свт. Николая из суздальского Покровского мон-ря (ныне в Оружейной палате Московского Кремля) имеет золотой чеканный оклад; Стерлигова его причисляет к спискам «первого ранга» (Стерлигова И. А. Драгоценные иконы свт. Николая в Др. Руси // Бугаевский А. В., сост. Добрый кормчий. М., 2011. С. 396. Ил. 27; архивная фотография с иконы и пелены к ней опубликована: Георгиевский В. Т. Памятники старинного рус. искусства Суздальского музея. М., 1927). Чеканный серебряный ковчег украшен рельефами на сюжеты деяний свт. Николая (Там же. Ил. 28-37). Память о золотом окладе по царскому заказу на саму чудотворную икону и ее почитаемые в царской семье списки была запечатлена и на иконах, написанных в провинции: напр., на поясном образе свт. Николая с подписью «Никола Великорецкий» (собрание А. В. Гулько, Вологодская обл.), имеющем написанные золотом фон и ризы (Нечаева Т. Н. Николай Великорецкий // Шедевры рус. иконописи XIV-XVI вв. из частных собр.: Кат. М., 2009. Кат. 115. С. 480-481).

Среди Великорецких икон сер.- 2-й пол. XVI в. можно выделить неск. групп. Архим. Макарий (Веретенников), упоминая иконы Николы Великорецкого из собрания ЦАК МДА, указывает на существование 2 редакций (Макарий (Веретенников), архим. Всерос. митр. Макарий - почитатель свт. Николая Мирликийского // Он же. Московский митр. Макарий и его время. М., 1996. С. 172. Примеч. 2). Сравнительный анализ известных икон этого извода из музейных и частных собраний показывает, что можно выделить как минимум 3 редакции. Разницу между ними составляет наличие или отсутствие некоторых сюжетов (напр., «Служба свт. Николая» или сцены рождения или детства). Однако даже при сходном наборе житийных эпизодов композиции клейм могут отличаться по составу персонажей, расположению фигур, выбору жестов и по др. деталям. Если считать, что успенский список Великорецкой иконы с 1652 г. оказался в приделе у гробницы митр. Петра, то его описание в соборной описи 1701 г. содержит следующие детали: указаны «в чюдесех» 12 «венчиков малых серебреные резные позолоченые» (Описи. 1876. Стб. 844), т. е. в клеймах были представлены 12 фигур с нимбами (помимо 8 изображений святителя, еще 4 фигуры), в отличие от иконы из Ипатиевского мон-ря, на которой в клеймах представлены 10 фигур с нимбами (помимо свт. Николая, в сцене «Приведение во учение» - отец отрока Николая, в сцене «Успение» - один из святителей). Это означает, что повторение чудотворного оригинала сочеталось с использованием различных иконографических программ, в согласии с ними варьировался житийный цикл свт. Николая.

Освящение ц. свт. Николая Чудотворца (Гостунского) в Москве Симоном, митр. Москов-ским и всея Руси. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 668 об.)

Число повторений Великорецкого образа чрезвычайно велико, а география их распространения демонстрирует широту почитания этого образа. В короткое время местночтимая святыня стала «общим достоянием» для Москвы, районов Северо-Восточной (Вологодские земли) и Северной Руси (Архангельск, Холмогоры, Карелия), для ближайших с Вяткой епархий - городов В. и Ср. Волги (Кострома, Казань). Появление святыни в этих городах иногда приводило к созданию особых живописных редакций житийной иконы-списка, напр. вологодской, в свою очередь распространенной от Архангельского края на севере до окрестностей Вологды и Кириллова Белозерского мон-ря (Маханько. 2011).

Видимо, после прославления иконы в столице ее списки раздавали в мон-ри. Согласно текстам описей и др. письменных документов, такие иконы были во мн. мон-рях на севере, северо-востоке и в вост. областях Московской Руси. Великорецкие иконы могли находиться в разных по функции храмах обители - в надвратных (в мон-рях Псково-Печерском и хлыновском Трифоновом Успенском) или в соборных, над игуменским местом (в Соловецком мон-ре) или у гробницы основателя (в Кирилловом Белозерском мон-ре), либо встречая и приветствуя входящих в обитель, либо обозначая место настоятеля или погребения святого покровителя и основателя.

Список Великорецкой иконы, по преданию, был принесен прп. Корнилием Печерским из Москвы в Псково-Печерский мон-рь в 1556 г. (Летопись Псково-Печерского мон-ря, или Ист. сказания о Св.-Успенской Псково-Печерской обители и ее святых / Сост.: Ю. Г. Малков. М., 1993. С. 99); на иконе сохранился позолоченный оклад из скани с финифтью (эмалями), она стала «начальным образом» надвратной Никольской Ратной ц., где находилась еще в сер. XIX в. (ныне в Сретенской ц.) (Толстой М. В. Рус. святыни и древности. М., 1861. Ч. 2: Святыни и древности Пскова. С. 115). Наличие ее точной копии 3-й четв. XIX в. свидетельствует о том, что она была местнопочитаемой (ВГИАХМЗ; 58,2×49 см - очень близкий к оригиналу размер; см.: Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. Кат. 70. С. 48-49). На нижнем поле иконы сохранилась надпись, упоминающая как образец икону «Чудотворца Николая начальнаго великорецкаго».

В Кирилловом Белозерском монастыре, согласно описи 1601 г., Великорецкая икона находилась в Успенском соборе «над дверми, что ходят к чюдотворцу Кирилу, в киоте образ, местной, Николы Чудотворца Великорецково в деянии» (Дмитриева З. В., Шаромазов М. Н., сост. Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского мон-ря 1601 г.: Коммент. изд. СПб., 1998. С. 48). Согласно др. документам, в мон-ре таких икон было несколько (в собрании КБМЗ сохранилась одна икона см.: Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. Кат. 68. С. 48; Иконы КБМЗ: Кат. М., 20052. Кат. 63. С. 190-193).

В Спасо-Преображенском соборе Соловецкого монастыря во 2-й пол. XVI в. было 2 иконы этого извода, в т. ч. одна, «трипядная», в басменном золоченом окладе, с серебряной золоченой гривной и 12 басменными венцами, находилась на столпе над игуменским местом в ряду др. пядниц (по описям 1582 и 1597 гг.- Описи Соловецкого мон-ря XVI в.: Коммент. изд. / Сост.: З. В. Дмитриева и др. СПб., 2003. С. 95 (с указанием «икона Николы Великорецького»), 133 (без указания, но с таким же прикладом и на том же месте)). Другая хранится ныне в ГММК и известна по описи 1597 г. под названием «Никола чюдотворец Великорецкой в деянии» в составе пядничного ряда соборного иконостаса (Там же. С. 125-126, 186-187; опубликована до раскрытия: Вера и Власть: Эпоха Ивана Грозного: Кат. выст. М., 2007. № 56. С. 140-141). На ней сохранился первоначальный серебряный позолоченный басменный оклад не только на полях, фоне средника и клейм, но и в промежутках между клеймами. Сопроводительные подписи выполнены в технике черни на серебряных пластинках, согласно им, цикл включал сцену «Рождества свт. Николая». В среднике образ святителя имеет басменный венчик с 3 вставками из цветного стекла, что напоминает о 3 драгоценных камнях, украшавших венчик на среднике иконы-списка чудотворной Великорецкой иконы, поставленной в Успенском соборе Московского Кремля.

Согласно Дозорной книге 1601 г. Трифоново-Успенского монастыря в Хлынове, в надвратном храме во имя Николы Можайского, в местном ряду, находилась икона «Николы Великорецкого» на золотом фоне в киоте, размер ее - «получетверти пяди» (ок. 20 см), «на створех писаны празники» (Дозорная книга Хлыновского Успенского мон-ря городового приказчика Федора Рязанцева 7109 (1601) г. // Памятная кн. Вятской губ. 1901. С. 13). Согласно Житию основателя мон-ря прп. Трифона, еще до прихода в Вятские края, во время болезни, ему было явление свт. Николая; когда прп. Трифон пришел в Хлынов, чаще всего он посещал соборную церковь, «где был чудотворный образ Святителя Николая Великорецкаго» (Осокин И., прот. Прп. Трифон вятский чудотворец. Вятка, 19122, 1996р. С. 9, 14). Во владениях мон-ря за пределами города, в сельских храмах, местной иконой (первой в местном ряду иконостаса) часто бывал Великорецкий образ, даже в том случае, когда храм не был посвящен свт. Николаю: в Слободском у. на берегу р. Вятки, на погосте стана Вобловичи, в деревянной ц. во имя прор. Илии, находился «образ Николы Великорецкого на краске» (Памятная кн. Вятской губ. 1901. С. 27).

Иконы-списки раннего времени были разных размеров: образ из Псково-Печерского мон-ря можно отнести к разряду «в меру и подобие» (ок. 60×50 см), икона из Соловецкого мон-ря (ГММК, 34×28 см) в половину меньше оригинала, что указывает на функцию подносных икон, как правило имевших «пядничный» формат. К такому же типу пядниц икон-списков Великорецкой чудотворной иконы можно отнести несохранившуюся икону из Маркушевского монастыря, а также икону предположительно рязанского происхождения рубежа XVI и XVII вв. из собрания М. П. Погодина (ГРМ, 25×23 см, см: Шалина И. А. Свт. Николай Чудотворец // Св. Николай Мирликийский в произведениях XII-XIX ст. из собр. Рус. музея. СПб., 2006. № 51. С. 140-141).

Великорецкие иконы, происходящие из мон-рей, имеют устойчивые иконографические и композиционные особенности: в начале цикла в соответствии с каноническим построением житийного образа находится клеймо «Рождество свт. Николая», по композиции восходящее к изводу «Рождество Пресв. Богородицы». В этой редакции житийного цикла отсутствует сцена «Служба свт. Николая» и состав клейм слева и справа от средника неустойчив. На иконе из Псково-Печерской лавры, слева от средника, представлено «Спасение Димитрия», а справа - «Явление святителя 3 мужам в темнице»; на иконе из ЦАК МДА слева - «Явление святителя 3 мужам в темнице», справа - «Исцеление бесноватого» (Нечаева Т. Н. Свт. Николай Великорецкий // «Угодно в очах Божиих дело сие»: Сокровища ЦАК МДА / Авт.-сост.: Л. П. Тарасенко. М., 2004. № 78); на соловецкой иконе по обеим сторонам средника представлены морские чудеса свт. Николая: «Спасение Димитрия» и «Спасение корабля от потопления». Монастырская тема в почитании Великорецкой иконы раскрыта через включение в композиции фигуры инока, в чем следует видеть желание точно воспроизвести текст, очевидно в варианте «Иного Жития» или «Сказания о житии и хождении». В сцене «Приведения для научения грамоте» родители подводят юного Николу к монаху - старцу, сидящему на престоле, в образе которого угадывается дядя святителя, архим. Николай (в Метафрастовом Житии дядя святителя назван «Мирьскаго града первопрестольник, бе же сему стому отроку стрый, нарицаемы же и сей Николае» - см.: Крутова М. С. Свт. Николай Чудотворец в древнерус. письменности. М., 1997. С. 12). Такие фигуры монахов особенно часто встречаются на иконах-списках «вологодской» редакции. Так, на иконе сер. XVI в. из кафедрального собора Вологды (ВГИАХМЗ) в сцене «Погребение св. Николая» присутствует инок в черном клобуке, иногда - двое (на иконе из собрания Галереи Палаццо-Леони-Монтанари в Виченце, Италия); на иконе из Вологды - двое монахов разного возраста, еще неск. голов в черных клобуках - за ними (Петрова Т. Г. Свт. Николай Великорецкий // Иконы Вологды XIV-XVI вв. М., 2007. Кат. 83. С. 516-521). Сцена предстает как иллюстрация из монастырской жизни. О прямой связи житийного цикла Великорецкой иконы с текстами «Иного Жития» и образом Николая Сионского свидетельствует композиция «Служба свт. Николая» (Маханько М. А. К истории сюжета «Служба св. Николы» // От Царьграда до Белого м.: Сб. ст. по средневек. искусству в честь Э. С. Смирновой. М., 2007. С. 243-274). Среди икон данной редакции надпись на соответствующем клейме сохранилась лишь на иконе из дер. Луды («Ст…Никол(ае) служи лит…гию»). На иконах, близких к этой редакции, клеймо имеет подпись «Никола созда храм святыи Сион», напр. на иконе 1558 г. из Сольвычегодска.

Широкое распространение получил еще один иконографический вариант, к-рый можно назвать сокращенной редакцией,- из 8 клейм, традиционных по сюжетам, но без «Рождества свт. Николая Чудотворца» и с небольшими изменениями: во 2-м клейме - «Явление епарху Евлавию», а не имп. Константину; 4-е клеймо - «Служба в церкви свт. Николая». Иконы происходят из разных мест и разнообразны по художественным приемам, различаются по степени мастерства иконописцев - от самых простых ремесленников до столичных мастеров. Напр., икона из окрестностей Александровской слободы (ныне в ЦМиАР) характеризуется примитивностью письма и рисунка (Бочаров Г. Н., Выголов В. П. Александровская слобода. М.,1970. С. 31; Иконы XIII-XVI вв. в собр. Музея им. А. Рублёва. М., 2007. Кат. 100. С. 537). Этого типа иконы также могли быть подписаны (икона 3-й четв. XVI в., ЦМиАР), могли быть в размер пядницы, как икона с золотым фоном в среднике (Из новых поступлений: Кат. выст. из фондов ЦМиАР: 1988-1992. М., 1995. № 3. С. 17. Ил. 5). Среди них есть составные: когда средник является маленькой вставной иконкой внутри рамы с клеймами, как икона из Сольвычегодска письма Андрея Васильева (1558, АМИИ; Белов. 1988. С. 202-206; Вешнякова О. Н., Кольцова Т. М., сост. Подписные и датированные иконы в собр. АМИИ: Кат. Архангельск, 1993. № 2. С. 9). К этой же редакции относится много икон кон. XVI-XVII в.: икона из дер. В. Мудьюга (АМИИ), икона из костромской ц. Воскресения на Дебре (XVII в., см.: Разумовская И. М. Кострома. Л., 1989. Ил. на с. 95), икона из филиала ГИМ «Покровский собор» (Успенская Л. С. Святыни Покровского собора (храма св. Василия Блаженного). М., 2004. С. 55, 56), иконы XVII-XVIII вв. из КХМ.

Большинство сохранившихся икон Николы Великорецкого не имели др. подписи, кроме имени святителя в среднике. Исключение составляет икона из собрания ЦАК МДА, в среднике которой образ подписан как «ОАГ нÏколае велÏкоре(ц)ки чю(до)творе(ц)». Сохранились иконы с поясным изображением свт. Николая и подписью «Великорецкий»: икона сер. XVI в. в частном собрании Вологодской обл. (Шедевры древнерус. иконописи XIV-XVI вв. из частных собраний. М., 2008. Кат. 57 (описание Т. Н. Нечаевой)), а также оборотная сторона 2-сторонней иконы посл. четв. XVI в. из Тотемского р-на Вологодской обл. (Иконы Вологды XIV-XVI вв. М., 2007. Кат. 144. С. 791).

С чудом от Великорецкой иконы свт. Николая, явленной прп. Агапиту Маркушевскому и исцелившей его от тяжелой болезни, было связано основание преподобным в 1576 г. Агапитова Маркушевского во имя святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, мужского монастыря в 100 км от Тотьмы. После упразднения мон-ря икона находилась в местной Благовещенской ц. Согласно описаниям XIX в., это был небольшой образ святителя (ок. 30×20 см), украшенный драгоценным окладом и прикладом: «венец и цата серебряные и кругом из тонкого листового серебра золоченый оклад». Образ был вставлен в «середину большой доски, на которой вокруг изображены события из жизни чудотворца» (Суворов Н. Воспоминание о Маркушевском Николаевском мон-ре, бывшем в Тотемском у. Вологодской еп. // Вологодские ЕВ. 1878. № 13. Приб. С. 248). Подобный составной характер схож с иконой 1558 г. (АМИИ). Сохранился акварельный рисунок худож. Ф. М. Вахрушова (ок. 1919-1920, ВГИАХМЗ), передающий обобщенный облик Маркушевского списка Великорецкой иконы (Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. Кат. 280. С. 131). Известно, что прп. Агапит до основания собственного мон-ря подвизался в Сольвычегодске. Возможно, что образ, от к-рого он получил исцеление, так же как и икона 1558 г., был создан после посещения чудотворной Великорецкой иконой сев.-вост. городов и земель и под непосредственным впечатлением от этого события.

На сев. реках Руси Великорецкому образу были посвящены неск. мон-рей, напр., по берегам Сев. Двины и ее притока Ваги: Моржегорская (Моржевская, Устьмерженская) муж. пуст. южнее Холмогор (грамота 1595 г., времени царя Феодора Иоанновича - ААЭ. Т. 1. №. 364; Зверинский. Т. 3. № 1838. С. 117; известна в т. ч. по Житию прп. Леонида Устьнедумского); Преображенский и Николая Чудотворца Великорецкого Шидоровский мон-рь «Важского уезда Подвинския чети Ситренсково плеса» (акты с 1620/21 г.- Сб. грамот Коллегии экономии. Л., 1929. Т. 2. № 223. Стб. 702-703; № 224. Стб. 704-708; № 234-236. Стб. 733-739; Черкасова М. С. К изучению финансового статуса русских монастырей в XVI-XVII вв.: (По актовому мат-лу) // Кириллов: Краевед. альм. Вологда, 1998. Вып. 3. С. 65-87. Примеч. 31).

По преданию, была явлена на р. Гостунке в Калужской земле, между Белёвом и Лихвином, в 1-й трети XV в. Возможно, на известность этой иконы в Москве повлияло ее происхождение с территории древних верхнеокских княжеств, бывших некогда в составе Великого княжества Черниговского, вотчины средней ветви потомков равноап. кн. Владимира Святославича и следующим по значению центром после Киева. Время явления иконы, согласно исследованию В. А. Меняйло, совпадает с периодом службы белёвских князей татар. хану Улуг-Мухаммеду (после 1437) до перехода под власть вел. князя Московского. Она присутствовала при начале и завершении княжения вел. кн. Василия III Иоанновича; вероятно, именно его и следует считать инициатором принесения образа в столицу в 1503 г. и прославления его не только как местной, но и как общецерковной святыни. Уже в 1-й год его правления, 21 июня 1506 г., началось строительство кирпичного храма в честь святителя, о чем сообщают летописи митрополичьего происхождения и близкие к ним. Подробно описано место возведения церкви и дано название ее престола: «иде же стоала старая церковь древяная Николае Лненои, тако бо изначала именуема» (Софийская I летопись по списку И. Н. Царского // ПСРЛ. Т. 39. Л. 313 об.), следов., можно предположить, что престол в честь святого и его храм внутри Московского Кремля на Ивановской пл. был очень старым; эпитет «Льняной», возможно, был связан с торговлей, производством тканей или близостью церкви к той части Торга, которая специализировалась на этой продукции. Н. А. Скворцов предполагал, что на название храма могли повлиять початки льна, приносимые богомольцами как пожертвование (Скворцов Н. А. Археология и топография Москвы: Курс лекций, читанных в Имп. Московском археол. ин-те в 1912-1913 гг. М., 1913. С. 175). Кирпичная церковь была освящена через 9 недель, хотя о времени окончания строительства в летописях упоминают дважды и по-разному. В статье о закладке церкви в июне 1506 г. уже отмечено, что «и свершиша ю того же лета», т. е. до 1 сент. 1507 г. В статье под 1 окт. 1507 г. в той же Софийской I летописи по списку И. Н. Царского описана торжественная церемония, упоминаются точный день года и недели («октября 1 в четверток»), «в 1 лето государства великого князя Василья Ивановичя» и участие Московского митр. Симона, освятившего храм. В поведении государя угадывается подражание одному из почитаемых предков, блгв. кн. Андрею Боголюбскому, к-рый построил в 1158-1160 гг. во Владимире храм для Владимирской иконы Божией Матери, принесенной им из Вышгорода. Как и он, вел. кн. Василий поставил в новый храм Гостунскую икону свт. Николая Чудотворца, украсил ее «златом и камением драгим и бисером». О почитании вел. кн. Василием Иоанновичем Гостунской иконы до конца его жизни свидетельствует «Повесть о смерти великого князя Василия III» (сер. XVI в.), где упоминается о принесении к смертному одру государя в 1533 г. наряду с Владимирской иконой Божией Матери образа Николы Гостунского, т. е. 2 храмовых почитаемых икон - из кафедрального Успенского собора и ктиторской церкви самого вел. князя (ПЛДР. 1985. Вып. 7: Сер. XVI в. С. 39).

Вел. кн. Василий III поставляет икону свт. Николая Чудотворца (Гостунского) в Николо-Гостунский храм. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 669)

Почитание Гостунской иконы продолжалось и при сыне вел. кн. Василия III - царе Иоанне Грозном. Храм пользовался известностью, его настоятель был в сане протоиерея, в храм делали вклады представители русской знати (Акты московских монастырей и соборов 1509-1609 гг. из архивов Успенского собора и Богоявленского мон-ря / Сост.: Т. Н. Алексинская, В. Д. Назаров. М., 1984. Вып. 1. № 12. С. 92). Из летописных текстов известен «протопоп Николской Амос» - один из свидетелей чуда от Гостунской иконы, случившегося во время проведения в Москве церковного Собора 1553 г. Согласно Никоновской летописи, на этом церковном Соборе «у митрополита истязались с Перфиром о чюдотворцех, еже глаголют святаго Николу проста мужа». Некто Перфир (Порфирий) усомнился не в рус. святых, «новых чудотворцах», как это можно было бы ожидать после Соборов 1547 и 1549 гг., а в возможности почитания одного из самых прославленных вселенских святых - свт. Николая Чудотворца. Факт проведения подобного диспута мог бы не попасть в летописи, если бы во время соборных заседаний не произошло чудо - исцеление «сына боярского, разслаблена руками и ногами, тулянина Григорья Сухотина», молившегося иконе, «и в то время Никола Гостуньский чюдотворец в храме своем у своего образа простил... на молебне во един час здрав стал якоже ничим вредим» (Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. 13. С. 233). Протопоп Амос и исцеленный Григорий были приведены к митрополиту на Собор и стали «живым аргументом» в богословском споре.

В 1554 г. храм свт. Николая Гостунского в Кремле был расписан и повторно освящен 7 окт. того же года. Не исключено, что на подобный шаг царя сподвигли личные обстоятельства и события гос. масштаба. Во внимании к храму было проявлено уважение святителю, икона к-рого несла исцеления недужным и победу в войне с неверными, подражание отцу, в свое время отстроившему это здание и украсившему чтимую икону; не исключено влияние принесения в том же 1554 г. в Москву известий о Великорецкой-Вятской иконе святителя. После этих событий церковь в Кремле упоминается в летописи уже как «церковь великого чюдотворца Николы Гостунского». Ее освящение было проведено свт. митр. Макарием в присутствии царя и его брата, кн. Юрия Васильевича, бояр и народа (ПСРЛ. Т. 20. Ч. 2. Л. 791об.- 792; Т. 13. С. 252; Т. 29. С. 235). Сохранившиеся документы, напр. Книги выдачи ладана (Ладанные книги) кон. XVI - 1-й трети XVII в. показывают, что Гостунская ц. в Кремле получала из казны ладан на храмовые праздники: к 6 дек. «Николе зимнему» с 1585 г. по 1620 г., с конца правления царя Иоанна Грозного, уже при новой династии; в церкви были другие престолы - прежде всего в честь Введения Пресв. Богородицы во храм, перенесенного со двора кн. Юрия Васильевича, брата царя Иоанна Грозного, на этот престольный праздник духовенство также получало ладан. Храм именовался собором и располагался на площади.

Не был забыт и Никольский храм на месте явления иконы. Он получал достаточное содержание из казны, что позволило местному причту, «иерею Афанасию и Филимону с диаконом», заказать в 1562 г. напрестольный крест с частицей Животворящего Креста и в драгоценном окладе, с многочисленными резными надписями (Леонид (Кавелин). 1861. С. 194-195). Судя по Синодику Перемышльского Успенского Шаровкина мон-ря, в 1564 г. царь Иоанн Грозный посетил Белёв, к уезду которого принадлежало с. Никола-Гостунь (в XIX в.- в составе Лихвинского у. Калужской губ., ныне Николо-Гастунь Белёвского р-на Тульской обл.), откуда была вывезена икона. Из Москвы в храм поступала как царский вклад драгоценная литургическая утварь, напр. в 1642 г.- набор серебряных служебных сосудов от царицы Евдокии Лукьяновны по своей дочери, царевне Ирине Михайловне. Согласно записанным впечатлениям архим. Леонида (Кавелина), к 1861 г. здесь почитались 3 древние иконы свт. Николая. Первая, к-рая носила имя Гостунской и служила заместительницей увезенной в 1503 г. святыни, находилась в иконостасе, была «знаменоносной», т. е. имела крепления и приспособления для ношения в крестные ходы и по домам, ее размер повторял увезенный в Москву оригинал (длина 1 аршин 12 вершков = 125 см это чуть больше высоты сохранившейся иконы из кремлевского собора (110 см) - Авт.). Драгоценная риза, «чеканная с травами», была сделана на нее в 1769 г. калужским мастером И. М. Золотарёвым. На ризе, как и на самой иконе, по сторонам от святого были изображены не житийные сцены, а фигуры Спасителя и Богоматери, а ниже - праведных Богоотец Иоакима и Анны. Архим. Леонид (Кавелин) определял, что ее письмо «лучше Московской». Еще одна местночтимая икона свт. Николая, пядница средней величины (10 вершков на 7,5 вершков = 44,5 на 30 см) находилась в трапезной, почиталась у местных жителей как дар царя Иоанна Грозного по случаю победы «над литовцами», на створках иконы были изображены святые, покровители семьи царя Бориса Годунова (Там же. 1861. С. 192-195). В числе привесов к 2 этим иконам было много крестов, упоминаются 3 резных, 6 каменных и хрустальный крест, переданные в 1814 г. Евгению (Болховитинову), еп. Калужскому и Боровскому. В иконостасе, между трапезной и храмом, находилась житийная икона свт. Николая без оклада, искусного письма и «нестарая». Из чертежей кон. XIX в. архит. М. Т. Преображенского известен древний облик церкви в с. Никола-Гостунь (Меняйло, Петухова. 2017. С. 33).

Исследователи, занимавшиеся историей московских престолов и столичных крестных ходов, полагают, что крестный ход к кремлевскому храму Николы Гостунского возник после сооружения храма в 1507 г. (Баталов, Беляев. 2010. С. 371). Чиновники (описания чинопоследований и крестных ходов) московского Успенского собора XVII-XVIII вв. показывают, что к иконе в Гостунский храм совершались крестные ходы в праздник перенесения мощей свт. Николая в Бари (9 мая) (Голубцов. Чиновники Московские. С. 50). Можно предположить, что нек-рое время существовал крестный ход к Гостунской иконе накануне празднования «Николы зимнего», Рождества свт. Николая Мирликийского 6 дек.: зачеркнутая запись в Чиновнике церковном (1634), к-рая соседствует с описанием обрядов 30 нояб., в день ап. Андрея: «В неделю перед Николиным днем после заутрени бывает ход со кресты к Николе Гостунскому» (Там же. С. 24, 167-168). Крестные ходы совершались к храму в честь иконы «Никола Гостунский» в субботу на Светлой седмице (Там же. С. 131). В «Указе о звону и чину» (до 1656) зафиксировано изменение в обрядах Светлой седмицы. Первоначально ход к «Николе чудотворцу Гостунскому» совершался в четверг, но в уже готовом тексте была сделана правка с припиской «ход в субботу». Обряд совершался в этот день и во время составления Соборного чиновника в нач. XVIII в. (Там же. С. 232; Баталов, Беляев. 2010. С. 364, 369). После перенесения иконы в звонницу Успенского собора, в 1817 г., хождения «со кресты» продолжали совершать, о чем можно судить по гравюре, снятой 10 авг. «с натуры» и изданной в 1846 г. А. Белянкиным (Петухова. 2015. С. 217. Ил. 7).

О почитании иконы и вмещавшего ее храма можно судить и по тому, что в 1714 г. сюда были вложены мощи святителя (Там же. С. 214), к-рые пережили вместе с церковью и иконой московский пожар 1737 г. После освобождения Москвы от Наполеона и обветшания храмового здания чудотворная икона была перенесена в новое помещение - в восстановленную звонницу Успенского собора (на верхний этаж колокольни Ивана Великого), где с 1817 г. продолжают свое существование престол Николо-Гостунского собора и его чудотворный образ (ветхий храм был разобран). Храм считался приписанным к кремлевскому Успенскому собору, священники к-рого должны были совершать в нем богослужения лишь на храмовый праздник, в течение недели с 8 по 15 авг., однако в связи с почитанием иконы святителя в нем часто проходили службы, заказанные прихожанами (судя по записям в Книге прихода церковных денег за 1897-1909 гг. (Петухова. 2015. С. 216).

Иконография Гостунского образа поддается определению лишь при обращении к опубликованным и отреставрированным памятникам с надписями. Они показывают, что иконографический тип чудотворца на иконах, имеющих подпись «Гостунский», может отличаться. На 2 миниатюрах Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в., иллюстрировавших смерть вел. кн. Василия Иоанновича и принесение 2 икон к его одру, на Гостунской иконе ростовой образ свт. Николая исправлен на поясной (Серебрякова Е. И. Образ Николая Чудотворца в миниатюрах русских рукописей: По материалам ОР ГИМ // Добрый кормчий: Почитание свт. Николая в христ. мире. М., 2011. С. 234-235). Иконы 2-й пол.- кон. XVI в. из Ростова, Мурома (Вахрина. 1991. № 11. С. 22-23; Цапаева. 1999), храмовая икона Николо-Гостунского собора в Кремле (Петухова. 2015. С. 218. Ил. 8; Меняйло, Петухова. 2017. Кат. 6. С. 65-67) также имеют поясное изображение в среднике и на клеймах, образующих житийную раму. Образ в среднике иконы из Ростова отличен от 2 др. икон, лик святителя на к-рых, возможно, повторяет древний образец с вытянутыми пропорциями, овалом лика, удлиненным носом. В обоих случаях это фигура святителя с изображением Никейского чуда, представленным в круглых медальонах, с греч. словом «агиос» вместо «святой». Отличаются порядок и набор клейм, а также их композиции, особенно на боковых полях - симметричные построения клейм с 3 фигурами участников напоминают древнейшие визант. образцы и их новгородские или рязанские повторения. Муромская икона происходит из собора Троицкого мон-ря, устроением и украшением к-рого занималась семья городских «торговых людей» Цветновых, состоявших после Смутного времени в «московской гостиной сотне» и жившей как в Муроме, так и в Москве, где и мог быть сделан список с чтимого московского образа. В кон. XVI в. существовали Никольские иконы с подписью «Гостунский» без житийных клейм: в пядничном ряду ц. во имя прп. Кирилла Белозерского, придельной церкви Успенского собора Кириллова Белозерского мон-ря, судя по описи имущества 1601 г., в киоте с 6 др. иконами находился поясной образ свт. Николая Чудотворца с такой подписью, в серебряном золоченом басменном окладе с таким же венцом; согласно отметке, этот образ был сделан или поставлен в ряд по заказу мон-ря, а не стороннего вкладчика (Дмитриева З. В., Шаромазов М. Н. Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского мон-ря 1601 г.: Коммент. изд. СПб., 1998. С. 89). Вероятно, как и в случае с Великорецким образом, поясная фигура святителя была на первоначальной Гостунской чудотворной иконе, к-рая лишь позднее, по мере прославления, получила раму с житийными клеймами.

В XVII в. был известен иной вариант изображения святителя с эпитетом «Гостунский», близкий скорее к Зарайской иконе - на деревянной резной иконе из частного собрания Абрамовых (7,6×7×0,7 см; см: «Благословенно древо»: Резная правосл. икона и скульптура XVII-XX вв. / Авт.-сост.: Е. В. Давыдова. М., 2013. Кат. 33. С. 92-93). Святитель, облаченный в крещатую фелонь с отворотом на груди, стоит на 2-ступенчатом возвышении; эта деталь, как и ломаные складки фелони, близка к изводу Можайского образа, которую можно объяснить тем, что в сер. XVII в. для Николо-Гостунского кремлевского собора резчики Оружейной палаты создали образ этого извода, ставший образцом для др. повторений и по месту нахождения мог называться Гостунским (Соколова И. М. Рус. деревянная скульптура XV-XVIII вв.: Кат. М., 2003. С. 142-147).

(из села Семилужного Томского окр.) - чудотворная икона, написанная в память о явлении святителя в с. Семилужном в «стороне Сибирской» (ныне Семилужки Томского р-на и обл.). О ней известно по письменным памятникам и произведениям изобразительного искусства XVIII-XIX вв. Источником сведений об иконе является «Список о явлении образа святителя Христова Николая, бывшего в 1702 г. в сим селе Семилужном» - летопись, фиксировавшая историю иконы и чудеса от нее, которую вели священники Воскресенской ц. с. Семилужного. Согласно ей, 7 июня 1702 г. в дер. Крестининой Томского окр. в доме вдовы Саломеи Прокопьевой исцелился от болезни житель Томского острога (совр. Томска), сын «древнего воина» Григорий Саввич Рожнев. При этом в красном углу избы появился образ свт. Николая Чудотворца. На исповеди у духовника, священника Спасской ц. в с. Спасояйское Томского окр. на р. Яе, Иоанна Кузмина, исцеленный рассказал о видении ему нечистых духов, ожидавших его кончины, о своей горячей молитве и о чудесном появлении иконы святителя, от к-рой умирающий услышал укор за желание нажить богатство через союз с нечистой силой. Святой с иконы сообщил Григорию, что икона прежде находилась в соседнем доме Илии Крестинина, но покинула его, поскольку в этом доме поселилось беззаконие. Исцеление Григорию было дано с тем, чтобы он по выздоровлении шел в Томский острог и проповедовал его жителям покаяние в грехах, прежде всего в сквернословии и азартных играх. После обета исполнить поручение святителя Григорий исцелился от предсмертной горячки, на следующее утро, до встречи с духовником, ему было еще одно явление святителя, к-рый в архиерейском омофоре стоял с раскрытым Евангелием перед красным углом избы. По окончании чтения святой подошел к постели Григория и подтвердил свой уход из избы Илии Крестинина. В июне 1702 г., сразу после исцеления Г. Рожнева, жители села во главе со свящ. Иоанном перенесли образ святого из дер. Крестининой в Вознесенскую часовню в с. Семилужное. В течение года, т. е. в 1703 г., в подтверждение слов Григория умерли И. Крестинин, его сыновья, а их дом, оставленный Чудотворцем, сгорел.

Григорий отправился в Томск, где сообщил о своем исцелении и видении Варлааму (Митрофанову), архим. Богородице-Алексеевского мон-ря, и настоятелю Троицкого собора протопресв. Борису Григорьеву. В с. Семилужное был отправлен священник Воскресенской ц. Томского острога Афанасий Андреев. Была призвана в город как свидетельница Саломея Прокопьева, пришедшая с иконой святителя; ее сыновья позднее выстроили церковь в с. Семилужном. Икону из с. Семилужного в авг. 1702 г. принесли крестным ходом в Томский острог. Встреча горожан с чудотворной иконой произошла у дальнего св. ключа (у подножия Каштачной горы, с зап. стороны, на этом месте - совр. пер. Тихий в Томске). В память об этой встрече в том же году по заказу томского воеводы стольника Г. М. Петрово-Соловово был расписан крест томским изографом Иаковом Лосевым; сам крест, поклонный и памятный, из кедра (размером 3,5 м в высоту, со средней перекладиной - 2,1 м), был украшен образом Господа Саваофа, изображением Распятия с предстоящими и ангелами и виршами; на обороте - Нерукотворный образ Спасителя, под ним в полный рост - свт. Николай Чудотворец, по сторонам от него - избранные святые, в т. ч. преподобные Сергий и Никон Радонежские, а также покровители томского воеводы и его сына, вмч. Григорий и архидиак. Лаврентий. Рядом была также помещена стихотворная надпись, сообщавшая о причине устроения креста: о явлении святителя Григорию Рожневу, гневе Николая Чудотворца на жителей Томска, «сретении» чудотворной иконы в Томске 6 авг. 1702 г. и об обещании построить на месте встречи храм. Для креста возвели часовню, в 1734 г. ее и крест видел историк Ф. Миллер. С обновлением часовни памятный крест перенесли в Благовещенскую ц. на одноименной площади (ныне им. Батенькова). Каменная часовня на св. ключе была возведена купцом 1-й гильдии и городским головой Д. И. Тецковым, и освящена 1 июня 1856 г. еп. Парфением (Поповым). С этого момента складывается традиция крестного хода в Томске с 4 его святынями, который начинался у часовни на Дальнем ключе, далее следовал через Иверскую часовню и Благовещенскую ц. к кафедральному собору, новое здание к-рого было освящено в 1900 г. В 1895 г. здание часовни было утрачено, по предложению свт. Макария (Невского), еп. Томского и Алтайского, в качестве утраченного здания должен был быть использован деревянный павильон 1891 г., сооруженный для встречи в Томске цесаревича (впосл. имп. Николай II Александрович), новое здание было возведено из лиственницы и кедра на средства купца 1-й гильдии, известного благотворителя А. Е. Кухтерина; из лиственницы также было сделано дно бассейна-криницы для св. ключа. В 20-х гг. XX в. г. Каштак и округа часовни стали местом казни осужденных богоборческой властью. Часовня была осквернена и разобрана к 1930 г., вместе с ней исчез и поклонный крест 1702 г. Об их облике и о размерах свидетельствуют рисунки худож. И. М. Тетерина 1930 г. (ТОКМ).

Крестный ход с иконой свт. Николая Чудотворца из с. Семилужного прибывал в Томск в канун праздника Перенесения мощей святого 9 (22) мая, образ оставляли на ночь в часовне у Дальнего ключа или в Воскресенской ц. на одноименной горе, чтобы внести в город на праздник. До 10 июля святыню оставляли в Богородице-Алексеевском монастыре. Икону несли по колесной дороге длиною 30 км, известной с 1726 г. как Иркутский тракт (расположен со стороны этого города). Согласно сохранившимся в архивах отчетам Томской консистории, заявления с просьбой пригласить чудотворный образ в дом или приходскую церковь поступали со всей обширной епархии и особенно от крещеных жителей Горного Алтая, новообращенных чад Алтайской Духовной миссии. В 1892 г. крестный ход с иконой совершал моления по случаю избавления от холеры. Свт. Николаю в Томске были посвящены 6 храмов, включая домовые.

В 1922 г. работники Томского комитета музеев и охраны памятников искусства, старины и природы (Губмузей) выезжали в с. Семилужное, где осмотрели и зарисовали нек-рые дома и предметы, в т. ч. чудотворную икону. Еще в 20-х гг. XX в. в селе стоял дом Рожневых - 2-этажный бревенчатый сруб с 4 окнами на фасаде, с высоким крыльцом во дворе; его вид сохранился на карандашном рисунке А. Н. Тихомирова (ТОКМ).

Образ, перенесенный из дер. Крестининой в с. Семилужное в 1702 г., являлся пядницей (31×26,5 см), изображение святого было поясным, традиционным - в фелони и омофоре, без митры; по воспоминаниям участников экспедиции 1922 г. художников Тихомирова и В. М. Мизерова, икона была написана в традициях московской иконописи нач. XVII в., в монохромной гамме, с преобладанием различных оттенков охры - от желтого до оливкового тона, видимо, совсем без использования киновари или иных привозных пигментов. Во время крестного хода из с. Семилужного чудотворный образ вставляли в специальную доску (75,5×66,6 см), изготовленную по заказу томского воеводы Г. Петрово-Соловово и украшенную житийными клеймами, серебряной ризой. Устроение специальных рам со сценами жития свт. Николая Чудотворца является достаточно древней традицией на Русском Севере, к к-рой восходят такие почитаемые иконы, как Великорецкий образ свт. Николая Чудотворца; сохранился ряд памятников этой типологии в музеях Архангельска. Житийный цикл из 12 клейм был традиционным для XVIII в., помимо основных сцен от рождества святителя до поставления в архиерейский сан, в него входили: «Чудо о 3 воеводах с явлением святого имп. Константину», «Спасение отрока Василия от сарацинского плена», «Погребение свт. Николая и перенесение его мощей». Важным было включение в число клейм сюжета со спасением от потопления патриарха Афанасия, появляющегося в рус. письменности в ВМЧ митр. Макария, в иконописи известного с 60-х гг. XVI в. Житийный цикл на раме был написан тем же томским изографом Лосевым, к-рый расписал памятный крест для часовни на Дальнем ключе. Им же были написаны иконы для церкви в с. Семилужном, в т. ч. с небесными покровителями томского воеводы и его сына, единственная икона «Воскресение Христово» сохранялась в Троицкой ц. Томска (ныне в Музее Томской митрополии). Согласно вкладной надписи, икона была написана 15 дек. 1703 г.; мастер подражал т. н. стилю «живоподобия», характерному для художников московской Оружейной палаты, однако, судя по литографии (1885, худож. П. М. Кошаров), иконография клейм следовала образцам более древним. К интересным деталям, возможно сев. происхождения, следует отнести поясной образ святого над его ракой в сцене перенесения мощей из Мир в Бари.

Описания ризы на иконе известны с 1770 г., а также по литографии 1820 г. Серебряная риза 1820 г., исполненная по заказу томского купца М. А. Мыльникова, была расшита персид. (бурмитским) жемчугом и «простыми» камнями, под к-рыми подразумевались поделочные полудрагоценные камни, добываемые на Горном Урале (агат, яшма, сердолик); риза весила 8 фунтов 10 золотников (ок. 3 кг). К нижней части образа прикреплялись привесы, в т. ч. панагия. Образ имел киот с вызолоченной сенью, в сельской церкви находились и приспособления для его переноски в виде 2 деревянных 4-ногих подставок с киотами, один из к-рых также был украшен живописным изображением святителя.

Антиминс на сооружение Никольской ц. на месте Вознесенской часовни в с. Семилужном был выдан Тобольским и Сибирским митр. Филофеем (Лещинским) в 1708 г. В 1750 г. деревянный храм был обновлен по благословению митр. Сильвестра. С 70-х гг. XVIII в., согласно приходским книгам сельской церкви, в ней собирали средства для построения каменного храма, на эти же нужды собирали деньги во время ношения иконы в Томск и в селения епархии. В 1800-1818 гг. было построено каменное здание, получившее название по первоначальному, Вознесенскому, престолу, в 1817 г. пристроена каменная колокольня. Летним, холодным, храмом был Вознесенский, зимним, отапливаемым - с престолом, посвященным свт. Николаю Чудовторцу. В 1867 г. к северу был пристроен придельный храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Об облике церквей можно судить не только по сведениям приходских документов и описей, но и по картине местного живописца П. М. Кошарова «Село Семилужное» (80-е гг. XIX в., Томский областной худож. музей). Именно при этом храме велись записи об исцелениях, происходивших и после 1702 г., и о дарах исцеленных, сделанных в благодарность святыне и хранившему ее храму. С 1930 г. крестный ход с чудотворной Семилуженской иконой был запрещен. Последний настоятель храма, игум. Серафим (Скорняков), арестован 22 окт. 1935 г., а храм закрыт; в 1938 г. передан под хозяйственные нужды и лишился иконостаса. На сохранившихся фотографиях (ок. 1950) храм еще виден.

Новый Томский образ свт. Николая Чудотворца в память о чудесном явлении и исцелении 1702 г. был создан иконописцем Георгием Родионовым в 2002 г. по благословению Ростислава, еп. Томского и Асиновского. На иконе, написанной в стиле московского иконописания нач. XVI в., эпохи мастера Дионисия, святитель представлен в рост, подобно Зарайскому или Можайскому образу, в верхних углах - сегменты, на к-рых Спаситель и Божия Матерь благословляют его и подают ему знаки сана. В правой руке святого - длинное копье в память о явлении Григорию Рожневу, в левой - свиток со словами призыва Томских жителей к покаянию. Возобновленный образ для с. Семилужного является укрупненным цветным воспроизведением литографии 1885 г. с чудотворного образа.