НИКОЛАЙ

Спасение юноши Василия. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. Ок. 1337 г.

Самое пространное и наиболее популярное чудо Н. со спасением из плена - Чудо о схоларии Петре (ок. 842-843; Добрый кормчий. 2011. С. 82), включенное в Encomium Methodii (главы 47-59), а также пересказанное в Энкомии Неофита (гл. 44), в котором текст ошибочно отнесен к эпохе Константина Великого. Византийский схоларий Петр после поражения в битве попал в арабский плен в Самарре и воспринял случившееся с ним как наказание за то, что дал обет стать монахом, но откладывал пострижение. Через нек-рое время, обещая выполнить обет в случае избавления, он обратился с молитвой к Н., к-рый явился ему через 8 дней и сообщил, что не может никак умолить Бога, но призвал молиться дальше, во 2-й раз посоветовал обратиться к Симеону Богоприимцу; в 3-й раз Н. явился Петру вместе с Симеоном, к-рый снял с него цепи и вывел из города; Н. дал Петру пищу и, напоминая обещание исполнить обет, сопроводил до визант. границы, откуда тот поспешил не домой, а в Рим, где предупрежденный Н. папа Римский узнал Петра и постриг его в монахи. В несколько переработанном виде, как и другие чудеса Н. из Энкомия Мефодия, это чудо было включено в Vita acephala. В Х в. оно вошло в качестве 1-й части в Житие Петра Афонского, написанное Николаем Монахом (BHG, N 1505). Автор, отождествляя своего героя со схоларием Петром, очевидно, опирался на какую-то переработку текста, содержавшего известие о том, что Петр уходил после пострига на Афон (Виноградов А. Ю. Источники, используемые свт. Григорием Паламой // Григорий Палама, свт. Слово на житие прп. Петра Афонского. Св. гора Афон, 2007. С. 135-148). К этой переработке восходит и отдельно бытовавший вариант чуда (BHG, N 1352v; сохр. также в арм. переводе, см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 1. S. 375) с добавленной 1-й частью, в которой Петр стал из простого воина каппадокийским стратилатом и попал в плен, но не к арабам, а к манихеям, т. е. павликианам; остальное повествование в целом совпадает с текстом Чуда о схоларии Петре, но содержит 3 вставки, общие с версией в Vita acephala: Н. дал Петру в дорогу 3 хлеба, папу Римского также зовут Николай (имеется в виду Николай I (858-867)), Петр после пострижения в Риме ушел на Афон (в арм. переводе - в Галилой или Галлиой).

Ряд чудес Н. посвящен освобождению христиан из плена арабов-пиратов, захвативших о-в Крит в 824 г. Чудо из Энкомия Мефодия (главы 33-36), пересказанное также в Энкомии Неофита (гл. 43), повествует о пресвитере из Митилины на о-ве Лесбос, к-рый по пути в Миры на праздник Н. был похищен арабами-пиратами, привезен на Крит и вместе с третью пленников приговорен к смерти; в момент казни он призывал Н., и тот незримо для остальных явился ему; в момент удара меч выпал из руки палача, который после объяснения пресвитера отвез его и 4 др. пленников в Византию. В Thaumata tria (главы 6-19), примыкающем к Энкомию Мефодия, помещено похожее чудо, пересказанное также в Энкомии Неофита (гл. 40): Василий, сын почитавшего Н. крестьянина из окрестностей Мир, на празднике Н. в городе был похищен во время всенощного бдения пиратами и отвезен на Крит, где за красивую внешность был назначен виночерпием у критского эмира; через год в день праздника Н. крестьянин остался по настоянию жены дома, но все же устроил торжественное пиршество; вечером, привлеченный лаем собак и, испугавшись нового араб. набега, он вышел во двор и увидел онемевшего Василия в араб. платье и с полной чашей вина в руках; тот рассказал, что во время пира некая сила подняла его, и он увидел ободряющего его Н.; крестьянин отвел его к жене и гостям, а наутро все соседи сбежались посмотреть на Василия. Аналогичные по сюжету чудеса принадлежат святым Гурию, Самону и Авиву и наиболее часто - вмч. Георгию Победоносцу (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 408-409). Освобождению из плена критских арабов посвящено также отдельно бытующее Эврипское чудо. Бедный поденщик Иоанн из предместий эвбейского Эврипа, особо почитавший Н. и устраивавший праздники в его честь, попал в плен на Крит, но накануне праздника обратился к Н. с пространной молитвой, и тот во сне перенес его к храму Н. под названием Анафор, на вершине горы у дороги из Эврипа в Фивы; очнувшись и услышав крики, Иоанн подумал, что находится у арабов, но встреченные им погонщики скота объяснили ему, где он; вернувшись домой к горевавшим о его судьбе родственникам, Иоанн рассказал им о чуде и отметил праздник Н. Та же тематика отражена в чуде из Жития прп. Иосифа Песнописца, составленного Феофаном, и в его переработках (BHG, N 944, 947, 947a-d). Попавшему в плен на Крит Иосифу явился Н., передав листок со словами «ускори яко щедрый и поспеши яко милостивый в помощь нашу, яко можеши хотяй»; пропев их, Иосиф вскоре благодаря смерти имп. Феофила неким образом оказался на свободе. В позднейших переработках текста этого чуда у Иоанна Диакона (BHG, N 945-946) и Никифора Каллиста Ксанфопула усилен мотив чудесной силы: Н. обещал в рождественскую ночь Иосифу, что тот вскоре, после смерти Феофила, вернется в К-поль, и дал ему вышеприведенные слова, пропев которые тот вдруг освободился от цепей и перенесся по воздуху в столицу.

В аналогичных сицилийских чудесах Н., бытовавших в 2 редакциях как дополнения к Thaumata sex и попавших в метрическую переработку Никифора Каллиста Ксанфопула, действуют не критские, а североафрикан. арабы, хотя эти чудеса не содержат прямых хронологических указаний, а в рукописях встречаются только с XI в. Согласно Бугаевскому (Добрый кормчий. 2011. C. 74-76), для исторического контекста этих чудес наиболее вероятна датировка 703-753 гг. В одном чуде, рассказанном от лица сицилийского пресв. Филофея, арабы напали на некий сицилийский храм во время литургии, увезли в плен всех прихожан и часть из них приговорили к смерти, включая пресвитера; пленники огорчались, что не отпразднуют через 2 дня праздник Н.; пресвитеру явился Н., взял его за руку и отвел на родину, заповедав совершать его память. В Катанском чуде юноша Леонтий, родственник рассказчика, придя в Катанию, в ночь на воскресенье в церкви подвергся нападению арабов, устроивших там резню и взявших пленных; но юноша, припав к иконе Н. и горячо моля спасти его как единственного ребенка у старых родителей, вдруг оказался чудесным образом на родине.

Чудеса со спасением от бури на море продолжают мотив «Деяния о моряках» из Житий Н., а также «Деяния о буре» из Жития Николая Сионского (главы 29-31), включенного Метафрастом в Житие Н. Древнейшее из таких чудес относится к сер. IX в. и содержится в Энкомии Мефодия (главы 36-40), а также пересказывается в Энкомии Неофита (гл. 42): Иоанн, отец свт. Мефодия, заказавший и украсивший икону Н., к-рую всегда возил с собой, попал в бурю по пути в Идрунт; шлюпка перевернулась, он стал тонуть, но на его призыв явился Н. и, укрыв своей фелонью, доставил на берег. К тому же времени относится чудо из Thaumata tria, присоединенное к Энкомию Мефодия (главы 21-22; пересказано также в Энкомии Неофита (гл. 46)). Переплывая Мраморное м. в Катаволу по поручению своего наставника Симеона Декаполита, мон. Николай попал у Тритона в бурю и стал молиться вместе с моряками Н., который пришел к ним по волнам и ободрил их; после его исчезновения шторм утих. Аналогично датируется и др. чудо из того же сборника (главы 2-6), пересказанное в Энкомии Неофита (гл. 45). Почитатель Н., житель К-поля Димитрий из квартала Елевферия, плыл из столицы во фракийский Афир на Мраморном м. на праздник святого; ночной шторм сорвал паруса, и, схватившись за канат, Димитрий упал в море с криками: «Святой Николай, помоги мне!». Чудесным образом он перенесся по воздуху в свой дом, повторяя те же слова, так что на крик сбежались соседи, к-рые обнаружили его в мокрых одеждах; посмотреть на спасенного собрались все жители квартала, приходили и вернувшиеся спутники Димитрия.

Средневизант. периодом датируется чудо, вошедшее в состав Thaumata sex. По пути из К-поля в свой Пелеканский мон-рь на вост. берегу Мраморного м. иером. Антоний попал 3 февр. в бурю между о-вом Халки и Саторовым (Сатировым) монастырем; игумен Фома выслал на спасение корабля лодку, в к-рую Н. посадил, вытащив из-под воды, уже тонувшего Антония.

В Энкомии Неофита (гл. 49, ок. 1200) пересказано еще одно «недавнее» чудо Н. со спасением на море. Араб. рыбак из Египта, к-рого буря унесла в открытое море, призвал на помощь Н. и обещал в случае спасения стать христианином; Н. отвел его лодку в Атталию, в городском храме рыбак узнал на иконе Н. и принял крещение, получив прозвище Мононавт (Моряк-одиночка), которое впосл. носили и его дети. Отдельно бытовавшее поствизант. чудо повествует, как внезапно поднявшаяся буря унесла в море 3 мальчиков, залезших в Великую пятницу в лодку на берегу Крита; родители наняли за большие деньги моряков, но те не смогли найти детей; дети призвали Н., к-рый направил лодку, ободрил их, дал им чудесную пищу и питье и, накрыв, погрузил в сон; очнувшись на Пасху, они снова увидели Н., к-рый привел их лодку обратно в гавань. Еще одно чудо такого рода - о 3 христианах, брошенных в Черное м., сохранилось только в слав. переводе и изобилует фантастическими деталями (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 419-420).

К чудесам Н. со спасением от бури примыкает чудо о сарацине в пересказе Энкомия Неофита (гл. 39), относимое автором к правлению императора по имени Лев (вероятно, Лев VI Мудрый (886-911), т. к. он обозначен эпитетом «христолюбивый», мало подходящим к иконоборцам Льву III, Льву IV и Льву V) и рассказанное со слов визант. послов в Селевкии. Возвращавшийся с караваном из Индии араб. купец забрел ненастной ночью в горы и, упав с лошади в пропасть, призвал Н., о к-ром знал от христиан; караван чудесным образом перенесся за 12 миль, а араб стал носить образок Н. на шее. Еще 2 визант. чуда Н. с избавлением от др. невзгод сохранилось только в слав. переводе (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 422-423). В тексте, примыкающем тематически к чудесам Н. с избавлением из плена, рассказ о богатом жителе К-поля Епифании, к-рый обвинил своего раба в том, что тот якобы не возвращает порученную ему большую сумму денег, и бросил его в тюрьму, где раб стал молиться Н. Святитель освободил его от кандалов и явился Епифанию с приказом выпустить из заключения невинного раба, что тот и сделал. В др. чуде, о гробнице, рассказывается, как богатый человек нашел на одной из дорог у К-поля труп мужчины и похоронил его в соседнем мон-ре Н., а через нек-рое время встретил на той же дороге юношу, к-рый разыскивал убитого отца и показал ему в мон-ре гробницу отца, внутри к-рой оказалось много золота и серебра, избавившего мон-рь от нищеты. Это чудо тематически смыкается с чудесами Н. о вознаграждении его почитателей.

Вознаграждение Н. почитателей, его особенно тех, кто устраивают праздники в день его памяти,- эта тема характерна преимущественно для чудес Н., происходящих из поздневизант. К-поля. Она смыкается с чудесами спасения от бури или из плена почитателей святителя, в т. ч. тех, кто плыли на его праздник. Впервые подобное чудо пересказано в Энкомии Неофита (гл. 36). Пожар в столице лишил богатых супругов всего состояния, остались лишь золотые серьги чтобы отпраздновать память Н., муж отправил жену в Эптаскале продать их; в квартале Акакия ее встретил в облике монаха Н., дал ей 24 золотых, оставив ей серьги, и велел ежегодно на память Н. приходить на это место, чтобы получать от него 24 золотых; после этого супруги снова стали богатыми.

Спасение корабля от потопления. Роспись ц. свт. Николая Печской Патриархии. Ок. 1337 г.

Остальные чудеса такого типа относятся к поздне- или поствизант. времени. В метрической парафразе чудес Никифора Каллиста Ксанфопула пересказывается чудо об одном золотом. Обедневший человек, живший у храма Н. в Эмволах, сокрушался, что не может достойно отпраздновать память Н. Тогда святитель передал ему во сне золотой, который император обменял на 24 золотых. С этим чудом и «Деянием о трех девицах» имеет сходство Чудо о 300 золотых в составе поздневизант. сборника Thaumata duo. Обедневший почитатель Н., живший с 3 дочерьми, отдал последний обол, чтобы купить необходимое для праздника Н.; святитель разбудил его ночью, и человек обнаружил 3 мешочка с сотней золотых в каждом. В том же сборнике содержится и Чудо о винограде: некий бедняк, праздновавший память Н., оказался рядом с мон-рем Н.; садовник из обители дал ему корзину с виноградом, который наутро превратился в драгоценные камни.

Та же тематика отражается в Чуде о лютнисте, написанном на народном языке. Бедный лютнист, каждый день игравший в храме знаменитого к-польского мон-ря Иоанна Крестителя в Петре для самого Иоанна Предтечи, увидел, как святой уходит оттуда из-за погребения еретика и переходит в храм Н., расположенный напротив, и святитель торжественно его приветствует. Иоанн попросил Н. наградить своего верного почитателя, и Н. отвел лютниста во дворец Константина Великого, провел в сокровищницу и дал мешок с флоринами; стражники сообщили о пропаже императору, тот вызвал к себе внезапно разбогатевшего лютниста, но после рассказа о чуде отпустил его, попросив у него на память только пустой мешок. Это чудо напоминает бытовавшее как вместе с ним, так и отдельно Чудо о коливе, написанное на народном языке. Обедневший почитатель Н. для празднования его памяти хотел продать свою одежду, но жена уговорила его продать ее платье; на эти деньги они приготовили коливо, к-рое муж отнес в храм и часть к-рого после освящения принес домой и отдал жене; та завернула его в платок и убрала в сундук, открыв к-рый через неск. дней, обнаружила в платке драгоценные камни; один рубин бедняк отнес на пробу к ювелирам, и те готовы были дать за него до 100 флоринов, но затем сообщили об этом имп. Константину, у к-рого как раз пропал рубин; узнав о чуде Н., император дал за камень 100 флоринов.

Под влиянием этого чуда, а также Чуда из Энкомия Неофита (гл. 36), Чуда о Василии и истории Иова возникало Чудо об Иоанне и Фамариде, известное и как отдельный текст на народном языке, и в составе Βίος ἐν συντόμῳ. (Главы 29-32) (XV в.). Из-за набега сарацин богатые супруги лишились детей и всего имущества; чтобы отпраздновать память Н., муж хотел продать нижнюю рубаху, но жена решила продать доставшееся ей от матери платье; торговец был готов заплатить за него 5 золотых, но тут явился Н. в виде монаха и предложил за него 7 золотых; торговец попытался ударить монаха, но у него отсохла рука, а монах дал женщине 7 золотых и вернул платье. Назавтра, в праздник Н., к супругам пришли друзья с угощением, а ночью Н. перенес к ним из Сирии слуг и детей; торговец исцелился в храме Н., прикоснувшись к платью. Такое же соединение мотивов демонстрирует и Чудо о ковре, сохранившееся только в славянском переводе (см.: Anrich. 1913-1917. Bd. 2. S. 426). Благочестивый ремесленник в К-поле впал в старости в нищету, и, чтобы отпраздновать память Н., жена посоветовала ему продать последний ковер; по дороге на рынок его встретил Н. в виде старца и купил ковер за 6 золотых, но вернул ковер жене старика, якобы по его приказу; когда тот возвратился домой, жена стала бранить его за обман святого, но тот показал ей покупки и остаток денег и рассказал о случившемся; они поведали о чуде всем, включая патриарха, и устроили большой праздник в день памяти Н.

Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. XIII в. (Визант. музей культурного центра им. архиеп. Макариоса, Никосия)

С вознаграждением почитателей Н. тематически смыкаются чудеса от образа Н., к-рые, однако, возникли значительно раньше. Древнейшее из них - отдельное Чудо с образом Н. в Африке, к-рое известно в рукописи XI в. и к-рое Анрих относил к Х в., а Бугаевский - к 455-475 гг. («Правило веры». 2004. C. 73). Во время нападения вандалов на Калабрию один из варваров, сборщик податей, нашел в доме христианина позолоченную и искусно написанную икону Н.; узнав от пленников, чей это образ, он спрятал его и забрал на родину, где, вспомнив впосл. о чудесах Н., поставил икону сторожить свою казну, даже не закрыв ее; недолго думая, воры унесли сокровища, не тронув образ. Когда обнаружилась пропажа сокровищ, варвар ударил образ и грозил бросить в огонь, если Н. не вернет украденное; Н. явился ворам и, угрожая их выдать, приказал вернуть все на место; обнаружив возвращенные ночью сокровища, варвар поцеловал икону Н., крестился вместе со своим домом у местного епископа и построил храм во имя святителя. Так имя Н. стало известно в Африке.

К этому чуду близко по тематике Чудо с пастухом-вором, известное и как отдельный, переработанный текст в рукописи XV в., и как пересказ в Энкомии Неофита (гл. 38) (ок. 1200). Монах, живший при храме Н. около К-поля, собирал милостыню для себя и на лампаду в храме; в его отсутствие пастух обворовал храм и келью монаха и спрятал украденное неподалеку, чтобы забрать ночью; монах вернулся, обнаружил пропажу и стал поносить и бить образ Н.; ночью пастух почувствовал страшные боли, ему явился с угрозами Н.; пастух помог вернуть украденное в храм, после чего Н. его исцелил, а монах возблагодарил Н. Та же тематика повторяется и в Чуде с кровоточащим образом, известным только по Энкомию Неофита (гл. 30) и испытавшим влияние «Деяния о стратилатах». Монахи столичного Моливотского мон-ря, подвергаясь насилию от каких-то людей, обратились в молитве к Н., но один брат, пострадавший больше других, в возбуждении ударил шестом для зажигания свечей образ Н., откуда тотчас начала течь кровь, заливая всю икону; обагренный кровью Н. явился во сне императору, упрекая его за царящее насилие и угрожая наказать, если тот не прекратит беззаконные действия; император отправился в обитель, увидел кровоточащий образ, попросил Н. о прощении и даровал мон-рю привилегии. Антоний Новгородец ок. 1200 г. упоминает, что близ Золотых ворот находилась икона Н. с раной на лбу, закрытой серебром, к-рое снимают при приезде императора, он же целует то место, откуда текла кровь.

Только в слав. традиции сохранились 2 визант. чуда с образом Н. В анонимном рус. описании К-поля, составленном между 1424 и 1453 гг. (Anrich. 1913-1917. Bd. 1. S. 462), рассказывается о том, как потерпевший кораблекрушение человек обратился с молитвой к фресковому изображению Н. в его храме на Золотом Роге; Н. протянул ему кошель со 100 франк. золотыми. Др. Чудо о патриархе также имеет к-польское происхождение (см.: Ibid. Bd. 2. S. 432-433). При имп. Леонтии Н. явился во сне жителю К-поля Феофану и велел ему заказать у художника Аггея 3 иконы: Спасителя, Пресв. Богородицы и Н.- и показать их патриарху Анастасию, а тот приказал не ставить икону Н., «крестьянского сына», рядом с образами Христа и Богоматери. Опечаленный Феофан попросил клирика Каллиста тайком восславить икону Н., пока патриарх славословит Христа и Пресв. Богородицу; по молитвам Феофана Н. умножил угощение. Вскоре богатый человек с некоего острова попросил патриарха исцелить его одержимую дочь. Когда патриарх попал в бурю, он попросил прощения у Н., к-рый, придя по волнам, спас его; впосл. патриарх приказал перенести икону Н. в Св. Софию и основывал в честь Н. церкви и мон-ри. Имена патриарха Анастасия (730-754) и имп. Льва III (717-741) служат своеобразными ориентирами, что текст отражает некие события эпохи 1-го иконоборчества, однако слова патриарха, что Н.- «сын Феофана и Нонны», указывают на составление текста не ранее Х в., когда впервые появляются «смешанные» Жития Н.

К чудесам от икон Н. отчасти примыкает рассказ Феодора, митр. Мир Ликийских, на VII Вселенском Соборе 787 г. (Mansi. Т. 13. Col. 33), сходный с деяниями Н. в пользу этого города. После того как Феодор претерпел обиду от местных властей, его архидиакону в видении явился патриарх, призывавший митрополита прийти к нему для устроения дел; услышавший об этом Феодор показал Н. на индитии храма в Мирах архидиакону, к-рый опознал в нем явившегося ему патриарха; отправившись в столицу, Феодор благополучно решил дела своей епархии.

Визант. чудотворения Н. с возвращением здоровья связанны также с К-полем. В Житиях Н. случаи исцеления не описаны, но они имеются в «Житии Николая Сионского» и вошли в состав «смешанных» Житий Н. Георгий Кедрин (Cedrenus G. Comp. hist. II 511) сообщает, что в 1034 г. фактический правитель империи Иоанн Орфанотроф, отчаявшись вылечить рану во рту, получил во сне указание от Н. отправиться в Миры; одарив храм Н. и окружив Миры новой стеной, Иоанн получил исцеление. Чудо, о к-ром известно только в пересказе Энкомия Неофита (гл. 37),- это рассказ о том, как хромой от рождения столичный нищий получил в Арвикиевом храме Пресв. Богородицы обол и приполз в храм Н. на праздник, прося поставить купленную за этот обол свечу перед образом Н., но никто не обратил на него внимания; внезапно одна его нога исцелилась, и он приподнялся и сам поставил свечу; изумленные люди остановили службу и начал петь: «Господи, помилуй!» вместе с нищим, у к-рого по молитве исцелилась и др. нога. Сходен с ним по содержанию и текст о хромом Николае, в к-ром рассказывается о том, что исцеление хромого было при имп. Романе I Лакапине (919-944) или Романе II (959-963). Этот текст известен как отдельное произведение, в пересказе Энкомия Неофита (гл. 47) и в виде метрической парафразы Никифора Ксанфопула. Юноша по имени Николай, потерявший из-за бесовского наваждения и 6-месячной горячки способность ходить, купил свечу и, опираясь на мотыги вместо костылей, поковылял на праздник в храм Н. в квартале Ивира, но встретил на улице Ктенария близ Св. Софии не узнанного им Н., к-рый пообещал ему исцеление в ц. Н. в квартале Василиды и повел туда. Проковыляв сперва с процессией и войдя в храм, юноша узнал на иконе своего спутника Н., встал, схватился за икону и потребовал обещанного исцеления; проглотив висящий на иконе крестик и снова приникнув к ней, он освободился от живущего в нем беса, а его ноги исцелились. В Энкомии Неофита (гл. 48) есть и 3-е чудо Н. с исцелением Льва, жителя К-поля; оно известно также в кратком варианте в рукописи XVI в.: у Льва были парализованы ноги, он просил милостыню перед иконой Н. в его храме; однажды во сне Н. ударил его рукой по ногам и приказал встать и ходить; нищий тотчас проснулся и пошел.

Свт. Николай Чудотворец. Мозаика кафоликона мон-ря Осиос Лукас в Греции. 30-е гг. XI в.

Важнейшие источники сведений о перенесении мощей Н.- лат. сказания мон. Никифора и архидиак. Иоанна, слав. сказание (Киевская легенда) и сообщения в современных событию лат. хрониках.

Сказание мон. Никифора (BHL, N 6179-6182) известно в 2 основных редакциях, к-рые обычно обозначаются по важнейшим рукописям XII в., использованным при публикации текстов: ватиканской редакции (Vat. lat. 6074. Fol. 5v - 10v; изд.: Falconius. 1751. P. 131-139) и беневентской редакции (Benevento. Bibl. Capit. Cod. I. Fol. 251-266v; изд.: Putignani. 1771. P. 551-568; обе версии изд.: Nitti di Vito. 1937. P. 336-356). Беневентская редакция отличается от ватиканской наличием ряда подробностей, в т. ч. имен действующих лиц и списка участников перенесения; к ней добавлено описание чудес, к-рые совершились в Бари во время строительства базилики во имя Н. По мнению Ф. Нитти ди Вито, авторской версии Никифора в наибольшей степени соответствует ватиканская редакция, однако Чоффари полагал, что первоначальный текст сказания сохранился в беневентской редакции. Согласно прологу, сказание было составлено по инициативе видного горожанина Куркория и «других барийских преторов, а также управителей святых церквей» (возможно, Куркорий - то же лицо, что протоспафарий Григорий, к-рый упом. в документе 1078 г.- Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 8). Автор сказания обычно отождествляется с протонотарием Никифором, работавшим в Бари между 1094 и 1108 гг. По мнению Чоффари, сказание было написано вскоре после перенесения мощей (не позднее 1088), описание чудес было добавлено после завершения строительства базилики в 1103 г. Сохранился перевод сказания Никифора на греч. язык (BHG, N 1361b; изд.: Anrich. 1913. Bd. 1. S. 435-449; 1917. Bd. 2. S. 170-173).

Обретение мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 161)

Сказание архидиак. Иоанна (BHL, N 6190-6196; изд.: Putignani. 1753-1757. T. 2. P. 217-251; Nitti di Vito. 1937. P. 357-366; Cioffari G. Giovanni Arcidiacono: L'«Historia translationis sancti Nicolai» nell'Europa medievale // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 43-108) сохранилось в многочисленных рукописях, из к-рых самые ранние, возможно, были выполнены в кон. XI в. (Dublin. Trinity College. 174 (B. 4. 3). Fol. 52-56; Paris. lat. 12600. Fol. 256r - 263v; Rouen. Bibl. municip. 1382 (U. 109). Fol. 74v - 81r). В прологе сообщается, что сказание было составлено по указанию Урса, архиеп. Бари (1078-1089). После кончины Урса архидиак. Иоанн находился на службе у его преемника, архиеп. Илии (1089-1105), и написал неск. агиографических произведений: сказание об обретении мощей св. Сабина (BHL, N 7443) и, вероятно, стихотворное Житие св. Сабина (BHL, N 7444), а также сказания о реликвиях, хранившихся в базилике Н. в Бари (о руках мч. Винцентия и ап. Фомы; см.: Babudri. 1949). Сказание Иоанна отличается риторической пышностью и бóльшим вниманием к стилистике изложения, чем сочинение Никифора. Иоанн скорее всего был знаком с сочинением Никифора, но не соглашался с его трактовкой событий и составил новое сказание для того, чтобы изложить т. зр. архиепископа и высшего духовенства Бари на прибытие мощей святого.

Древнерус. Похвальное слово на перенесение мощей Н., известное как Киевская легенда, представляет собой краткое сказание, независимое от лат. источников (изд.: Шляпкин. 1881; Cioffari. 1980). Исследователи начиная с архим. Леонида (Кавелина) считали автором легенды свт. Ефрема, митр. Переяславского, и датировали сказание кон. XI в.; в наст. время составление легенды обычно относят к 1-й четв. XII в. На ней основаны сказания о перенесении мощей Н. в древнерус. Прологах (Лосева О. В. Жития рус. святых в составе древнерус. Прологов XII - 1-й трети XV в. М., 2009. С. 136-145, 381-390). В Киевской легенде сделан акцент на мирном характере перенесения мощей; только в этом источнике упоминается о 2 греч. монахах из Мир, к-рые отправились в Бари вместе с мощами Н. По мнению И. А. Шляпкина, сказание основано на итало-греч. устной традиции, к-рая стала известна на Руси благодаря рус. паломникам, посещавшим Бари. Нитти ди Вито считал Киевскую легенду самым ранним и самым достоверным источником сведений о перенесении мощей, тогда как лат. сказания Никифора и Иоанна, по его мнению, подверглись переработке в XII в. (Nitti di Vito. 1937. P. 306, 386-387, 396-398; критику этой гипотезы см.: Geary. 1978. P. 120-122).

Франко-иерусалимское сказание о перенесении мощей Н. было составлено, по-видимому, в XII в. на основе сочинения Никифора с использованием сказания архидиак. Иоанна (BHL, N 6183-6186; изд.: AnBoll. 1885. T. 4. P. 169-192). Среди внесенных в него дополнений, отсутствующих в др. сказаниях,- сообщение о паломничестве пресвитеров Лупа и Гримоальда в Иерусалим, где они якобы получили благословение от патриарха Анании; в числе участников перенесения мощей назван некий Александр из Оверни. На сказании архидиак. Иоанна основано повествование о перенесении мощей Н. в «Церковной истории» англо-нормандского мон. Ордерика Виталия, составленное между 1115 и 1120 гг. (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 9 // PL. 188. Col. 534-539; см.: Bouet P. Orderic Vital et la translation du corps de St. Nicolas // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 109-142; Roach D. Saint-Évroul and Southern Italy in Orderic's «Historia ecclesiastica» // Orderic Vitalis: Life, Works and Interpretations / Ed. Ch. C. Rozier e. a. Woodbridge, 2016. P. 93-97).

О перенесении мощей Н. упоминается в современных событию хрониках и анналах, напр., в «Анналах Лупа Протоспафария» и в Анонимной хронике из Бари (Muratori L. A. Rerum Italicarum Scriptores. Mediolani, 1724. T. 5. P. 154; Churchill W. J. The «Annales Barenses» and the «Annales Lupi Protospatharii»: Crit. ed. and comment.: Diss. Toronto, 1979. P. 155). В летописной заметке под 1087 г. из аббатства Кава-деи-Тиррени сообщается, что «аббат Дезидерий посвящен в понтифика [с именем] Виктор 9 мая, в день, когда тело св. Николая привезли в Бари» (MGH. SS. T. 3. P. 190; ср. заметку в рукописи из Фарфы - Ibid. T. 11. P. 589). О перенесении мощей Н. говорится также в «Беневентских анналах» (Bertolini O. Gli «Annales Beneventani» // Boll. dell'Istituto Storico Italiano e Archivio Muratoriano. R., 1923. Vol. 42. P. 147) и в «Хронике Кассинского монастыря» (Die Chronik von Montecassino / Hrsg. H. Hoffmann. Hannover, 1980. S. 450-451. (MGH. SS; 34)). Краткое сообщение в Хронике Сигеберта из Жамблу основано на сказании Никифора (MGH. SS. T. 6. P. 365-366; о летописных свидетельствах см.: Nitti di Vito. 1937. P. 303-304).

Перенесение мощей Николая из Мир Ликийских в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 163)

Согласно сказаниям Никифора и архидиак. Иоанна, в 1087 г. из Бари в Антиохию отправились 3 торговых корабля, груженные пшеницей и др. товарами. На них плыли 62 чел., имена к-рых названы в беневентской редакции сказания Никифора и в более поздних источниках. По свидетельству Иоанна, во время плавания жители Бари решили забрать мощи Н., почивавшие в Мирах Ликийских. Пристав к берегу, они послали в Миры на разведку некоего паломника, к-рый выяснил, что в городе собралось множество тюрок, участвовавших в похоронах начальника местной крепости (имеется в виду акрополь, находившийся на скалистом холме к северу от города). Из-за этого моряки отказались от намерения похитить святыню и продолжили плавание (в сказании Никифора этот эпизод отсутствует). В Антиохии жители Бари встретили торговцев из Венеции и, узнав, что они также намерены захватить мощи Н., решили опередить их. Завершив торговые дела, моряки вернулись в Миры и пристали в гавани Андриака (примерно в 5 км к югу от города). Опасаясь тюрок, занимавшихся в тех местах грабежами, жители Бари послали на разведку 2 паломников, грека и франка, к-рые возвращались вместе с ними из Иерусалима. Разведчики сообщили, что храм, в к-ром покоились мощи Н., находился в уединенной местности, вдали от поселения. За мощами отправились 47 вооруженных моряков, прочие остались на кораблях, чтобы охранять их от нападения тюрок.

В храме жителей Бари встретили греч. монахи, к-рых Никифор называет хранителями (custodes; в сказании Никифора и в Киевской легенде говорится о 4 хранителях, в сказании Иоанна - о 3 монахах). Они показали итальянцам бассейн, из к-рого черпали св. миро, истекавшее от мощей Н. Жители Бари стали расспрашивать хранителей о местонахождении гробницы святого, но те заподозрили неладное и вскоре догадались об истинных намерениях паломников. Уговаривая греков показать место погребения Н., итальянцы прибегли к «благочестивому обману» (bona est fraus que nemini nocet). Они заявили, что желают забрать святыню по указанию папы Римского, к-рому якобы явился Н. и велел перенести мощи в Италию. Однако эта выдумка, как и щедрое вознаграждение, к-рое сулили итальянцы, не заставили хранителей уступить: монахи заявили, что местонахождение гробницы им неизвестно, а предпринимавшиеся ранее попытки отыскать мощи Н., по их словам, были безуспешными. Тогда жители Бари решили прибегнуть к угрозам. По словам Никифора, они взяли хранителей под стражу и расставили вокруг храма дозорных. Стеклянный сосуд с миром, к-рый пресв. Луп поставил на невысокую колонну перед алтарем, упал на мраморные плиты пола, но не разбился. Итальянцы восприняли это как знамение, указывавшее на местонахождение мощей. Разгневанный упорством хранителей, юноша Матфей замахнулся на одного из монахов мечом. Чтобы успокоить его, др. хранитель заявил, что мощи Н. покоились в том месте, откуда истекало миро, но еще никому не удавалось их отыскать. Однако, по его признанию, за год до этих событий хранителям было видение, в к-ром святой предупредил их о нашествии тюрок и сообщил, что намерен покинуть Миры. Узнав о предполагаемом местонахождении гробницы, Матфей схватил молот и разбил пол базилики. На небольшой глубине под полом был обнаружен саркофаг из белого мрамора. Когда Матфей отбил кусок крышки, выяснилось, что гробница была полна мира, к-рое благоухало так сильно, что запах достиг морского берега, находившегося в 3 милях от храма. Забравшись в гробницу с ногами, Матфей вынул останки из мира и передал их стоявшим рядом пресвитерам. Хранители признали, что итальянцам удалось обнаружить мощи Н. и что такова была воля святого. Жители Бари хотели забрать также чудотворную икону Н., но не смогли это сделать, т. к. святой пожелал оставить ее в Мирах (вероятно, именно эта икона упом. в более позднем сказании о перенесении мощей Н. в Венецию; в 1362 кипрский адмирал Жан де Сюр вывез ее из Мир в Фамагусту).

Центральный неф базилики свт. Николая Чудотворца в Бари

Архидиак. Иоанн описывает эти события немного иначе. По его словам, день клонился к закату, поэтому итальянцы желали покинуть Миры до наступления ночи. Они взяли монахов под стражу и расставили дозорных. Когда пресвитеры Луп и Гримоальд усомнились в успехе предприятия, произошло чудо со стеклянным сосудом; юноша Матфей разбил пол храма и обнаружил саркофаг. Он вынул кости Н. и отдал их священникам, но, чтобы найти череп святого, ему пришлось забраться в гробницу с ногами. Пресв. Гримоальд завернул мощи Н. в тунику и вместе с др. моряками поспешил к кораблям. Когда они приготовились к отплытию, на берегу появились местные жители, которые умоляли итальянцев вернуть святыню и тщетно пытались задержать их. По свидетельству Никифора, в гневе они набросились на одного из парамонариев (хранителей), обвинив его в предательстве, но Н. чудесным образом спас своего служителя. Иоанн упоминает о споре между итальянцами о том, на каком судне следовало поместить святыню. В обоих лат. сказаниях подробно описывается обратный путь мореходов вдоль южного побережья М. Азии, по Эгейскому м. и вокруг юж. оконечности Пелопоннеса (см.: Spagnoletti. 1986. P. 106-111). Из-за волнения на море итальянцам пришлось сделать остановку в Патарах, на родине Н. Они решили, что причиной неблагоприятной погоды был гнев Н. на тех мореплавателей, к-рые присвоили частицы мощей (согласно Иоанну, об этом возвестил святой, явившийся во сне некоему Евстасию). По приказу капитанов (науклериев) реликвии были возвращены, и все мореходы поклялись, что у них не осталось ни одной частицы. После этого буря прекратилась. Некоему Дизигию во сне явился Н. и предсказал, что через 20 дней они благополучно вернутся в Бари. Во время плавания по Эгейскому м. над кораблем, на к-ром везли мощи святого, стала кружиться небольшая птица: она села на руль судна и на руку одному из моряков и, наконец, подлетев к мощам, сладко запела. Последнюю остановку мореплаватели сделали в гавани св. Георгия, находившейся в 4 (по Иоанну, в 5) милях от Бари.

Наиболее существенные расхождения между сказаниями Никифора и Иоанна относятся к описанию событий, последовавших за прибытием мощей Н. в Бари. Согласно Никифору, жители города устроили мореплавателям торжественную встречу в гавани. Однако те отказались передать святыню клирикам, желавшим отнести ее в кафедральный собор (episcopium). Они заявили, что дали обет построить церковь во имя Н. «на дворе катепана» (in curte domnica, que dicitur catepani), т. е. в бывш. резиденции визант. наместника. Пока мореплаватели пререкались с клириками, появился Илия, аббат мон-ря св. Бенедикта, и уговорил моряков передать святыню на хранение ему; мощи Н. под вооруженной охраной доставили в обитель. Узнав о прибытии святыни, архиеп. Урс, находившийся в то время в Каносе (ныне Каноса-ди-Пулья), поспешно вернулся в Бари и велел перенести мощи в собор. Мореплаватели воспротивились ему, но архиепископ настаивал на своем. Горожане взялись за оружие, завязалась схватка, в к-рой погибли двое юношей. Тем временем моряки унесли мощи в ц. св. Евстратия, к-рая находилась в бывш. резиденции катепана, и расставили вооруженную стражу, чтобы архиепископ и его сторонники не захватили святыню. Хранителем мощей назначили аббата Илию, который вместе со знатными горожанами приступил к строительству базилики во имя Н. на месте дворца катепана.

В сказании архидиак. Иоанна сообщается, что мореплаватели сделали остановку в гавани св. Георгия и известили жителей Бари о своем скором прибытии. Горожане не знали, кому поручить хранение мощей, т. к. в то время архиеп. Урс находился в Трани, намереваясь отплыть в Иерусалим (как утверждает Иоанн, «и мы были вместе с ним в тот день»). Узнав о прибытии мощей, архиепископ вернулся в Бари. Тем временем мореплаватели отдали святыню аббату Илии, к-рый поместил ее в мон-ре св. Бенедикта, но через 3 дня мощи перенесли «на двор, именуемый катепановым» (ad curiam, que dicitur catepani). Конфликт, вспыхнувший между жителями Бари из-за вопроса о месте хранения мощей, был улажен ко времени возвращения архиепископа: мореплаватели и горожане упросили Урса оставить мощи во дворце наместника и построить там церковь. Получив согласие архиепископа, они временно поместили святыню в ц. св. Стефана и назначили ее хранителем аббата Илию, который по благословению еп. Урса приступил к строительству базилики. В Киевской легенде не упоминается о конфликте; там сказано, что горожане после торжественной встречи мощей положили их в ц. Иоанна Предтечи «при мори».

Во всех сказаниях сообщается об исцелениях от мощей Н., к-рые начались сразу же после прибытия святыни в Бари; наиболее подробно чудеса описаны в сочинении Никифора, кратко - в сказании архидиак. Иоанна и в Киевской легенде. В сказаниях упоминается 100-125 чудес, к-рые произошли в неделю, последовавшую за перенесением, и о паломниках, к-рые приходили в Бари из разных мест, преимущественно из Юж. Италии (см.: Oldfield. 2014. P. 231-232, 248-249). Согласно беневентской редакции сказания Никифора, на 6-й день епископы Апулии собрались в Бари, чтобы поклониться святыне. Уже 8 июля 1087 г. под рук. аббата Илии началось строительство базилики во имя Н. В Киевской легенде сообщается, что «многа же даяния приношаху к святому, злото и сребро и ризы многоценныи»; благодаря щедрым пожертвованиям «създаша... церковь преславну и велику и красну сущю».

Исцеление от мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 165 об.)

Обстоятельства перенесения мощей Н. стали предметом полемики между исследователями, к-рые по-разному интерпретировали сведения, изложенные в сказаниях. Твердо установленной можно считать дату перенесения мощей Н.- 1087 г., к-рая указана во всех лат. сказаниях и хрониках. Согласно Киевской легенде, перенесение мощей Н. состоялось во время правления визант. имп. Алексея I Комнина (1081-1118) и при К-польском патриархе Николае III Грамматике (1084-1111), в княжение Всеволода (Андрея) Ярославича в Киеве (1078-1093) и Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха в Чернигове (1078-1094), т. е. между 1084 и 1093 гг. По свидетельству Никифора, мощи Н. были вывезены из Мир вечером 11 апр. (в сказании Иоанна - 20 апр.) и доставлены в Бари утром 9 мая, в воскресенье (согласно Киевской легенде, это произошло вечером). Попытка Дж. Праги доказать, что перенесение мощей Н. состоялось в 1071 г. (Praga. 1931-1937), была убедительно опровергнута Нитти ди Вито (Nitti di Vito. 1937; Idem. 1942. P. 147-221).

Согласно лат. сказаниям, торговцы и моряки из Бари, отправляясь в Антиохию для продажи зерна, не думали о захвате мощей Н.; это намерение возникло у них во время путешествия и укрепилось после того, как они узнали о стремлении венецианцев завладеть святыней. Однако Нитти ди Вито, опираясь в т. ч. на Киевскую легенду, пришел к выводу, что экспедиция была тщательно подготовлена еще в Бари и наст. целью плавания было получение мощей (Idem. 1937. P. 308, 394, 399-401). Непосредственной причиной перенесения мощей Н. мн. исследователи считают трудное политическое и экономическое положение, сложившееся в Бари к 1087 г. В X-XI вв. город был адм. центром визант. владений в Юж. Италии, здесь находилась резиденция визант. наместника. После длительной осады в 1071 г. город был захвачен норманнами под рук. герц. Робера (Роберта) Гвискара и включен в состав норманнского герц-ства Апулия. Нарушение торговых связей Бари с Византией привело к обострению конкуренции с венецианскими купцами, которые стали играть ведущую роль в морской торговле и контролировать экспорт апулийского зерна. Чтобы укрепить престиж Бари, горожане решили привезти в город важную святыню и т. о. привлечь паломников, вступив в «духовное соперничество» с венецианцами (см., напр.: Geary. 1978. P. 115-116, 124-126; ср.: Spagnoletti. 1986. P. 126). Венецианское сказание о перенесении мощей ап. Марка было среди лит. образцов, к-рые использовали Никифор и архидиак. Иоанн (Geary. 1978. P. 122; Spagnoletti. 1986. P. 127).

Церковь Сан-Николо-аль-Лидо, Венеция. XI, XVI вв., кампанила XVII в.

После кончины Гвискара в 1085 г. разгорелся конфликт между его наследниками, сводными братьями Рожером I Борсой и Боэмундом Тарентским, к-рые оспаривали в т. ч. власть над Бари; конфликт окончательно прекратился лишь после того, как Боэмунд решил присоединиться к участникам 1-го крестового похода (1096-1099). Кроме желания горожан упрочить положение Бари, перенесение мощей Н. могло быть связано с широким почитанием Н. не только в городе, но и во всей визант. Апулии. Также исследователи указывали на восстановление почитания древних святых и утверждение новых культов, повсеместно наблюдавшиеся в посл. четв. XI в. и в 1-й четв. XII в. в Юж. Италии, особенно на территориях, перешедших под власть норманнов: новые правители способствовали реорганизации церковного управления и оказывали покровительство иерархам, стремясь легитимировать свою власть и наладить сотрудничество с местным населением (Oldfield. 2014. P. 58-59; ср.: Martin. 1993. P. 618-621). Однако др. исследователи считали достоверными сведения лат. сказаний о том, что решение захватить мощи Н. было принято моряками уже во время плавания; вопреки предположению Нитти ди Вито, опиравшегося на малодостоверную Киевскую легенду, нет оснований полагать, что перенесение мощей было спланировано и подготовлено заранее (Cowdrey. 1983. P. 265).

Высказывалось мнение, что перенесение мощей Н. состоялось при участии архиеп. Урса, к-рый был заинтересован в укреплении престижа своей кафедры. В эпоху визант. господства архиепископская кафедра была перенесена в Бари из Каносы, древней столицы Апулии; жители обоих городов считали своим покровителем св. Сабина, к-рый был епископом Канузия (Каносы) в VI в. Согласно А. Пертузи, архиеп. Урс стремился утвердить свою власть над Каносой и получить мощи Н., чтобы провозгласить его новым покровителем кафедры (Pertusi. 1978). Др. исследователи, не отрицая желание Урса приобрести значимые святыни (по его указанию были предприняты поиски мощей св. епископов Мемора и Руфина, в 1091 его преемник Илия обрел мощи св. Сабина), указывали на то, что почитание Н. и Сабина в тот период имело неодинаковое значение: Н. был широко известным святым, исторически не связанным с Апулией, тогда как Сабин почитался прежде всего как покровитель кафедры, обладание его мощами позволяло упрочить позиции архиепископа Бари. Т. о., речь вряд ли могла идти о попытке «замены» культа Сабина на культ Н. в интересах церковной политики (Oldfield. 2014. P. 70, 100). Участие архиеп. Урса в перенесении мощей Н. практически исключено. Неясной остается роль аббата Илии, ставшего хранителем мощей: ни в сказаниях, ни в эпитафии Илии не упоминается о его участии в перенесении мощей Н., хотя впосл. он руководил строительством базилики в честь святителя (Nitti di Vito. 1937. P. 403).

Вероятно, перенесение мощей Н. было осуществлено имевшими влияние в городе мирянами, которые составляли верхние слои общества; среди них были городские патриции и торговцы (Babudri. 1950. P. 63-89). В лат. сказаниях сделан акцент на значении этого события для процветания Бари, ставшего одним из важнейших духовных центров не только Италии, но и всего Запада (Oldfield. 2014. P. 97-98). Во всех сказаниях, особенно в сочинении архидиак. Иоанна и в Киевской легенде, присутствует тема Божественного провидения, характерная для агиографических произведений, посвященных «кражам» мощей. Экспедиция жителей Бари не могла бы завершиться успехом без покровительства Бога и Н.; на это указывали пророческие видения, чудеса и само обретение мощей, к-рое ранее считалось невозможным. В сказании архидиак. Иоанна сообщается, что визант. императоры и др. лица неоднократно пытались найти мощи святого. Некоему высокопоставленному человеку, молившемуся о том, чтобы увидеть мощи, Н. послал свой зуб, к-рый обнаружили в бассейне с миром. Однако вскоре святой явился этому человеку во сне и заявил, что забирает реликвию обратно, после чего зуб чудесным образом исчез (согласно архидиак. Иоанну, это предание было записано в греч. книгах). В Киевской легенде утверждается, что перенесение мощей Н. состоялось по его указанию: Н. явился некоему благочестивому священнику, жившему в Бари. Т. о., мощи Н. были вывезены на Запад по воле самого святого, чтобы обеспечить их безопасность. В сказаниях заметно сочувственное отношение к греч. христианам, к-рые страдали от нашествий иноверцев; такое же отношение, далекое от конфессиональной враждебности, выражено и в др. южноиталийских агиографических сказаниях того времени (ср. речь папы Римского Урбана II на Клермонском Соборе 1095 г.- Ibid. P. 118-119). В 80-х гг. XI в. набеги тюрок-сельджуков привели к упадку Мир; из сказаний можно сделать вывод, что город был покинут большей частью населения. Согласно Киевской легенде, «измаильтяне» разорили не только Миры, но и все визант. владения в М. Азии. В позднейших преданиях, восходящих к XIV-XV вв., подчеркивалось благоволение Н. к жителям Бари, которое он якобы проявил еще при жизни. По одной из версий, святой посетил Бари по пути в Рим, чтобы доставить папе Сильвестру I постановления Никейского Собора, и предсказал, что его мощи будут покоиться в этом городе. Согласно др. преданию, Н. сделал это предсказание, явившись св. Сабину, якобы совершившему паломничество в Миры (см.: Spagnoletti. 1986. P. 115-116; Otranto G. San Nicola e Bari // San Nicola di Bari e la sua basilica. 1987. P. 61-71).

Особое внимание исследователей привлекал описанный в сказаниях конфликт между мореплавателями и архиеп. Урсом, к-рый вспыхнул после прибытия мощей Н. в Бари. Подробно о столкновении сообщается только в сочинении Никифора, тогда как архидиак. Иоанн намеренно опустил детали, чтобы предать эти события забвению. Мн. исследователи связывали фракционную борьбу в Бари с церковно-политическими конфликтами кон. XI в. Так, по мнению В. Хольцманна, архиеп. Урс был сторонником антипапы Климента III; ему противостояли горожане, к-рые поддерживали норманнов и законного папу Римского Виктора III (Holtzmann. 1924/1925). Прага предположил, что перенесение мощей Н. было организовано горожанами, которые выступали на стороне норманнов в противовес провизант. ориентации архиепископа и знати (Praga. 1931-1937). Эту гипотезу развил Нитти ди Вито, к-рый рассматривал архиеп. Урса как сторонника визант. господства и приверженца антипапы (Nitti di Vito. 1937. P. 309-310; Idem. 1942. P. 147-308). Ф. Бабудри также связывал перенесение мощей Н. с фракционной борьбой среди горожан в условиях григорианской реформы и норманнской экспансии в Юж. Италию (Babudri. 1949). Однако архиеп. Урс был ставленником и доверенным лицом герц. Робера Гвискара, поэтому нет оснований приписывать ему симпатии к византийцам (Hayes. 2016. P. 505-506). На несостоятельность гипотезы Нитти де Вито указывал, в частности, П. Гири. По его мнению, жители Бари вряд ли поддерживали власть норманнов, т. к. им было выгодно оставаться подданными Византийской империи и сохранить торговые связи с Востоком. Маловероятным представляется и конфликт между землевладельческой аристократией и влиятельной частью горожан, состоявшей из торговцев, т. к. между этими группами не было четкой границы. Среди участников перенесения мощей Н. были представители разных общественных слоев, в т. ч. аристократы визант. происхождения (Geary. 1978. P. 116-117, 123-124). Пертузи также считал ошибочным предположение о том, что горожане делились на провизантийскую (архиепископ, клир, аристократия) и пронорманнскую (аббат Илия, мореплаватели, торговый патрициат) партии. По мнению исследователя, конфликт был связан с тем, что организаторы и участники перенесения мощей Н. рассматривали свои действия как «частную операцию», намереваясь сохранить контроль над почитаемой святыней. Однако архиепископ потребовал передать мощи духовенству и перенести их в кафедральный собор. В качестве компромисса хранение святыни было поручено аббату Илии. О том, что Илия не был противником власти архиепископа, свидетельствует его избрание на кафедру после кончины Урса (Илия был архиепископом Бари в 1089-1105), к-рое Нитти ди Витто необоснованно рассматривал как торжество «григорианской партии» (Pertusi. 1978; ср.: Spagnoletti. 1986. P. 121-123, 127, 129-132). Т. о., конфликт был связан с разногласиями по поводу юрисдикции архиепископа и автономии горожан, а не с борьбой между сторонниками и противниками григорианской реформы и власти норманнов (Cowdrey. 1983. P. 265-266; Oldfield. 2014. P. 98; о попытках епископов Апулии укрепить свою юрисдикцию в этот период см.: Martin. 1993. P. 624-627).

Собор свт. Николая в Любляне. Фотография. 1890 г.

Продолжением конфликта мореплавателей с архиепископом были споры о юрисдикции архиепископа над базиликой Н., начавшиеся после кончины архиеп. Илии (1105), к-рый одновременно занимал должность аббата базилики. Его преемник - аббат Евстасий (1105-1123), получил от папы Римского Пасхалия II привилегию, в соответствии с к-рой базилика перешла в непосредственное подчинение Папскому престолу. Понтифик подтвердил неприкосновенность имущества храма, духовный и судебный иммунитет его служителей. Грамота, дарованная Евстасию по просьбе Боэмунда Тарентского, содержала отсылку к устной привилегии, к-рую папа Урбан II даровал аббату Илии в 1089 г., во время освящения крипты базилики (папская грамота датирована 18 нояб. 1105; изд.: Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 79-80; Nitti di Vito. 1937. P. 313-315; см: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 327-328). Впосл. грамоте Пасхалия II придавалось основополагающее значение при защите привилегий базилики Н. Вероятно, она вызвала недовольство архиеп. Риза (Ризона; 1112-1117), к-рый фактически управлял городом до своей гибели от рук политических противников (см.: Martin. 1993. P. 625, 745). Нитти ди Вито предположил, что конфликт из-за юрисдикции над базиликой стал причиной составления неск. подложных документов и переработки сказаний о перенесении мощей Н. По мнению исследователя, ключевое значение приобрел вопрос о том, кому именно герц. Рожер I Борса передал бывш. резиденцию катепана для строительства базилики («хирограф» герцога упом. в папской привилегии 1105 г.). В грамоте Борсы, датированной июнем 1087 г., адресатом дарения назван архиепископ (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 59-61), однако Нитти ди Вито считал грамоту подложной ( см.: Nitti di Vito. 1933. P. 76-84) . Также исследователь отвергал подлинность грамоты регентши Констанции, вдовы Боэмунда Тарентского (1117), в ней сообщается о дарении резиденции архиепископу, к-рый якобы и предоставил ее для строительства базилики (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 111-112). Согласно Нитти ди Вито, эти грамоты были сфабрикованы по указанию архиепископа, стремившегося использовать их для обоснования своих прав на базилику Н. (Nitti di Vito. 1937. P. 317-327). В то же время, по мнению исследователя, было переработано сказание Никифора; в него внесли дополнения, призванные оправдать действия архиеп. Урса и аббата Илии. Апология действий архиепископа была основной задачей архидиак. Иоанна, к-рый подчеркнул, что кровопролитная схватка между горожанами из-за мощей Н. произошла без участия Урса и что архиепископ способствовал разрешению конфликта, благословив строительство базилики (Ibid. P. 327-335). Однако не все исследователи согласились с гипотезой Нитти ди Вито о неподлинности грамот и о переработке сказаний в XII в. Так, Чоффари полагал, что оба лат. сказания были составлены еще до юрисдикционного конфликта, но уже тогда их авторы рассматривали перенесение мощей Н. с разных точек зрения: в сочинении Никифора представлена позиция горожан, доставивших мощи в Бари, в сочинении архидиак. Иоанна - позиция архиепископа и его окружения.

Вскоре после прибытия мощей Н. в Бари, между маем и июлем 1087 г., «все жители Бари» заключили договор с аббатом Илией, поручив ему хранение реликвий и строительство храма во имя святого (об этом упом. в грамоте архиеп. Илии, датированной нояб. 1089 г.- Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 64). В качестве вознаграждения за перенесение мощей его участники получили от Илии привилегии, к-рые они могли передавать по наследству. Благодаря этому сохранились списки мореплавателей, доставивших мощи Н. в Бари. Один из них содержится в беневентской редакции сказания Никифора, 2-й - в документе из архива базилики, к-рый датируется 2-й пол. XII в. или ок. 1175 г. (Ibid. Vol. 5. P. 279-281; Nitti di Vito. 1937. P. 372-376; о датировке см.: Cioffari. 1984. P. 166). По мнению Нитти ди Вито, список в сказании Никифора является интерполяцией, сделанной во 2-й пол. XII в. в интересах наследников мореплавателей (Nitti di Vito. 1937. P. 331, 338). Нек-рые участники событий упоминаются также в лат. сказаниях, в т. ч. пресвитеры Луп и Гримоальд, юноша Матфей, Евстасий и Дизигий). В обоих перечнях названы 62 чел.; среди них, согласно Бабудри, были 4 капитана (nauclerii), 13 патрициев лангобардского и византийского происхождения (nobiles homines, boni viri), 9 клириков и их сыновей, 10 торговцев (mercatores) и 26 моряков (marinerii, nautae) (Babudri. 1950. Р. 79-88; Spagnoletti. 1986. P. 116-121). По предположению Чоффари, в экспедиции могли участвовать также сервы и рабы, не обладавшие правами горожан, но они не были включены в списки участников. В свою очередь П. Дж. Гири считал, что не все люди, названные в перечнях, участвовали в плавании; возможно, некоторые из них лишь финансировали экспедицию (Geary. 1978. P. 124).

Спасение корабля от потопления. Рельеф купели. XII в. (Уинчестерский собор, Великобритания)

Привилегии участников перенесения мощей Н. перечислены в акте торговца Льва Пилилла, одного из «мореплавателей и мореходов, которые взяли тело св. Николая из города Миры и привезли сюда, в город Бари». В июне 1105 г. по настоянию аббата Евстасия Лев отказался от своих прав за компенсацию в размере 50 солидов (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 73-75). Согласно этому акту, некогда участники перенесения мощей Н. получили от архиеп. Илии грамоту с изложением привилегий. Среди них - право устроить для себя могилу у наружной стены базилики Н.; особые места в храме для мореплавателя и его супруги; возможность быть принятыми в состав церковного клира и получить бенефиций; в трудных обстоятельствах - возможность получить содержание для себя и членов семьи из средств храма; право на долю приношений, к-рые получала базилика в праздник перенесения мощей Н. (9 мая). Участники перенесения могли свободно распоряжаться этими привилегиями, в т. ч. передавать по наследству и уступать иным лицам. Так, в 1095 г. архиеп. Илия подтвердил право Стефана, сына мореплавателя Мела Калоиоанна, быть похороненным у стен храма (см.: Spagnoletti. 1986. P. 116-117). На зап. фасаде базилики Н. сохранились надгробные надписи неск. участников перенесения мощей, в т. ч. Льва Пилилла (см., напр.: Nitti di Vito. 1937. P. 367). Высказывалось мнение, что мореплаватели, доставившие мощи в Бари, основали «общество св. Николая» (societas sancti Nicolai), сыгравшее важную роль в борьбе городской коммуны за автономию (Carabellese F. L'Apulia ed il suo comune nell'alto Medio Evo. Bari, 1905. P. 314-323). Однако др. исследователи отрицали существование такой орг-ции (напр.: Babudri. 1950. Р. 68-79).

Особые права, полученные участниками перенесения мощей Н. по договору с Илией, противоречили нормам канонического права и принципам григорианской реформы (Antonucci. 1934; Babudri. 1950. Р. 63-68). Об этом говорится в акте Льва Пилилла, по-видимому, составленном под давлением аббата Евстасия. Постановления Латеранского I Собора (1123) запрещали мирянам претендовать на долю приношений к алтарю Н. (Jaffé. RPR. T. 1. P. 810; MGH. Const. T. 1. P. 576). Однако в городских статутах, составленных на рубеже XII и XIII вв., оговаривается наследственный и отчуждаемый характер привилегий в соответствии со старинным обычаем (primitiua concessione et continuo inueterato usu - Consuetudines Barenses // Petroni G. Della storia di Bari dagli antichi tempi sino all'anno 1856. Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434). Тем не менее в XIII в. участились случаи отказа наследников мореплавателей от привилегий (Spagnoletti. 1986. P. 125). По мнению Нитти ди Вито, в последний раз привилегии упоминаются в документе 1262 г.; окончательно они исчезли к кон. XIII в. (Nitti di Vito. 1937. P. 371-372).

Предметом дискуссии среди исследователей стал вопрос об участии в перенесении мощей Н. жителей др. городов Апулии, прежде всего Трани. Согласно беневентской редакции сказания Никифора, среди участников экспедиции 1087 г. были мореплаватели из Трани, Полиньяно и Монополи. Нитти ди Вито рассматривал имена жителей Трани как интерполяцию, сделанную во 2-й пол. XII в. в связи с соперничеством между городскими общинами Бари и Трани (Ibid. P. 330-331, 380-384; Babudri. 1950. P. 37-59; ср.: Oldfield. 2014. P. 101). Соперничество выражалось в т. ч. в нежелании епископа Трани подчиняться архиепископу Бари как митрополиту (см.: Pratesi A. Alcune diocesi di Puglia nell'età di Roberto il Guiscardo: Trani, Bari e Canosa tra Greci e Normanni // Roberto il Guiscardo e il suo tempo: Relazioni e comunicazioni nelle prime Giornate normanno-sveve (Bari, maggio 1973). R., 1975. P. 225-242; ср.: Oldfield. 2014. P. 70-71). Однако др. исследователи, напротив, полагали, что имена жителей Трани присутствовали в первоначальной версии перечня, но впосл. они были вычеркнуты редактором, работавшим в Бари, к-рый желал приписать честь перенесения мощей Н. только своим согражданам (см.: Spagnoletti. 1986. P. 122-126). По мнению Чоффари, до 1/4 участников перенесения могли быть жителями Трани и др. городов Апулии.

Описание перенесения мощей Н. в сказаниях Никифора и Иоанна завершается сообщением о передаче реликвий на хранение аббату Илии и о строительстве базилики во имя святого. В Киевской легенде сообщается также о торжественном освящении храма папой Римским вместе с итал. епископами. Самое раннее упоминание об Илии как аббате лат. мон-ря Пресв. Девы Марии в Бари содержится в документе 1071 г.; в том же году он возглавил мон-рь св. Бенедикта (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 4. P. 89-92). В мае 1087 г. жители Бари заключили договор с Илией, назначив его хранителем мощей Н. и поручив ему руководить строительством церкви во имя святого (cunctus Barinus populus uno consensu... cum quibus pactus sum, ut ecclesiam... construere curarem - Ibid. Vol. 1. P. 64). Возможно, тогда же Илия гарантировал участникам перенесения мощей и их наследникам привилегии, о к-рых сообщается в акте Льва Пилилла. Герц. Рожер I Борса предоставил для строительства храма бывш. резиденцию визант. наместника. Вскоре была возведена просторная крипта, рассчитанная на многочисленных паломников (Geary. 1978. P. 126). Ко времени освящения крипты (1089) строительство еще не было окончено. Хотя главный алтарь базилики был освящен лишь в 1197 г., работы по возведению храма скорее всего завершились намного раньше, т. к. в документах 1103 и 1105 гг. говорится об уже построенной базилике. В стихотворной эпитафии архиеп. Илии упоминаются его заслуги в деле сооружения церкви; в эпитафии аббата Евстасия сказано, что он позаботился об украшении храма, построенного Илией. Т. о., базилика была возведена в сравнительно короткий срок, по-видимому, благодаря использованию более ранних зданий, стоявших на этом месте (на это указывает, в частности, асимметричный план храма; подробнее см.: Cioffari. 1984. P. 98-108). После кончины архиеп. Урса (14 февр. 1089) горожане с согласия герц. Рожера I избрали аббата Илию на архиепископскую кафедру. Вскоре Рожер I и Боэмунд Тарентский пригласили папу Урбана II посетить Бари для освящения крипты базилики и рукоположения Илии. Высказывалось мнение, что приглашение понтифика было связано с попыткой норманнских правителей упрочить власть над городом (Cowdrey. 1983. P. 266). При большом стечении паломников папа Урбан II возглавил перенесение мощей Н. в крипту и освятил алтарь над гробницей святого. Илия принял епископское рукоположение от понтифика и был назначен на кафедру Бари. Согласно Анонимной хронике из Бари, Илия был рукоположен 30 сент. 1089 г., освящение крипты состоялось 1 окт. Однако в «Анналах Лупа Протоспафария» сообщается, что папа Римский сначала освятил крипту (confessionem sancti Nicolai), затем совершил рукоположение Илии. Сам Илия утверждал, что принял рукоположение на следующий день после перенесения мощей Н. в крипту; об этом упоминается и в привилегии, к-рую папа Урбан II даровал ему как архиепископу Бари и Каносы (5 окт. 1089 - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 62, 64; см.: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 319-320). В Киевской легенде также описываются прибытие «папы Германа» с епископами и «с всем крилосом церковним его» по приглашению жителей Бари, перенесение мощей Н., освящение церкви и установление ежегодного празднования в честь этого события. Праздник «перенесения блаженного исповедника господина Николая» (9 мая) вместе с днями памяти святых Н. и Сабина впервые упоминается в привилегии папы Урбана II 1089 г. (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 63) и затем в булле папы Пасхалия II, адресованной архиеп. Ризу (2 апр. 1112 - Ibid. Vol. 5. P. 103-104).

Появление в Бари важнейшей святыни, привлекавшей множество паломников, вызвало своеобразную реакцию в др. городах Юж. Италии (Pertusi. 1978). В 1098 г. в Трани с разрешения папы Урбана II было установлено почитание св. Николая (Паломника) (ср.: Oldfield. 2014. P. 101). Ок. 1100 г. состоялось «повторное» перенесение мощей Н. из Мир в Венецию, где святыню поместили в мон-ре Сан-Николо на о-ве Лидо (см., напр.: Geary. 1978. P. 126-127). Еще раньше в Беневенто при папском наместнике Дакомарии была предпринята попытка установить почитание Н., основанное на идее «духовного присутствия» святого в этом городе. В соч. «Пришествие св. Николая в Беневенто» (BHL, N 6206; изд.: Lepore C., Valli R. L'«Adventus» di S. Nicola in Benevento // Studi Beneventani. 1998. T. 7. P. 3-118) описываются чудеса, совершенные Н. между 1089 и 1091 гг., после строительства церкви во имя святого. Исследователи рассматривают составление этого сказания как попытку привлечь в Беневенто паломников, направлявшихся к мощам Н. в Бари, в условиях церковно-политического соперничества между 2 крупнейшими городами Юж. Италии (напр.: Nitti di Vito. 1937. P. 384-385; Oldfield. 2014. P. 72). Однако особое почитание Н. недолго продолжалось в Беневенто, в т. ч. потому, что в городе уже существовал культ др. св. покровителей (Oldfield. 2014. P. 101-102, 252-253).

о Н. почти полностью зависят от визант. традиции. Поминовение святого указано во мн. «исторических» мартирологах эпохи Каролингов, но только в Мартиролог Рабана Мавра включены более подробные сведения о Н.- пересказ греч. «Деяния о стратилатах» (Rabani Mauri Martyrologium / Ed. J. McCulloh. Turnhout, 1979. P. 124-126. (CCCM; 44)). Самая ранняя лат. версия Жития Н., составленная ок. 880 г. неаполитанским агиографом Иоанном Диаконом, основана на греч. Житии, автором к-рого был К-польский патриарх Мефодий (BHL, N 6104-6113; изд.: Falconi. 1751. P. 112-122, 126; Mombrizio B. Sanctuarium seu Vitae Sanctorum. P., 1910. T. 2. P. 296-305, 704; Corsi. 1979). Сочинение Иоанна Диакона получило широкое распространение на Западе (самые ранние сохранившиеся рукописи относятся к X в.; см.: CSLMA.AI. P. 157-158) и долгое время оставалось единственным пространным Житием Н. на лат. языке. Известны как эпитомы (BHL, N 6114-6117), так и многочисленные переработанные и дополненные версии Жития, в основном составленные в X-XII вв.; обычно к ним добавляли сказания о чудесах святого и сведения о перенесении его мощей в Бари (1-е Житие: BHL, N 6118-6120; см.: AnBoll. 1892. Т. 11. P. 249-250; 2-е Житие: BHL, N 6121-6125; см.: AnBoll. 1898. Т. 17. P. 204-210; ср.: BHL, N 6127-6127d, 6129; сказания о чудесах: BHL, N 6130-6176a). Среди дополнений к Житию было сказание о кончине и о посмертных чудесах Н., составленное мон. Иоанном из Амальфи на основе греч. источников (ср.: BHL, N 6156h). В XI в. компилятивную версию Жития составил Отлох Санкт-Эммерамский (BHL, N 6126; ркп.: Monac. Clm. 14419; см.: AnBoll. 1898. Т. 17. P. 204-209).

Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. Ок. 1270–1280 гг. Худож. Микеле ди Бальдовино (ц. Сан-Верано в Печчоли, Италия)

Сохранилось неск. метрических версий Жития Н. Среди них - краткое стихотворное Житие и описания чудес и перенесения мощей святого, составленные в нач. XII в. в Англии (BHL, N 6215; ркп. Lond. Brit. Lib. Cotton. Tiberius B. V (1). Fol. 55r - 56r, 73r-v, 77r; см.: Campione. 2016. P. 261-262; Shores. 2017). К более позднему времени относится компиляция стихотворных сказаний о жизни и чудесах Н. в рукописи из Вены (BHL, N 6199m; см.: Unterkircher F. Die Kapitelüberschriften der Nikolaus-Vita in Cod. Vind. 416 // AnBoll. 1981. Т. 99. P. 65-73). В сер. XII в. нормандский поэт Вас составил стихотворное Житие святого на старофранц. языке (изд.: Wace. The Hagiographical Works: The «Conception Nostre Dame» and the Lives of St Margaret and St Nicholas / Transl. J. Blacker e. a. Leiden; Boston, 2013. P. 235-353; см.: Le Saux F. H. M. A Companion to Wace. Camb., 2005. P. 51-78). Сохранилось также анонимное старофранц. Житие Н. в стихах (Bohnstedt. 1897).

В XIII-XIV вв. были составлены сказания о Н., включенные в легендарии доминиканцев Жана де Майи, Варфоломея Тридентского, Родриго Серратского, Пьетро Кало и др. Наибольшее распространение получило сказание из «Золотой легенды» Иакова из Варацце, основанное на одной из версий сочинения Иоанна Диакона с добавлением рассказов о чудесах святого (Iacopo da Varazze. Legenda aurea / Ed. G. P. Maggioni. Firenze, 1998. Vol. 1. P. 38-48). Сведения о жизни и чудесах Н. привел Винцентий из Бове в «Историческом зерцале» (Vincentii Burgundi Bibliotheca mundi, seu Speculum maius. Duaci, 1624. T. 4: Speculum historiale. P. 529-533). На различных источниках, в т. ч. на греч. Житии Н., составленном Симеоном Метафрастом, основано лат. стихотворное Житие, автором к-рого был венецианский гуманист Л. Джустиниани (BHL, N 6128; см.: Frazier A. K. Possible Lives: Authors and Saints in Renaissance Italy. N. Y., 2005. P. 422-423). В рукописи XV в. из Неаполя к этому Житию добавлена стихотворная похвала Н., составленная пресв. Джованни Бонелли (BHL, N 6129b; см.: AnBoll. 1911. Т. 30. P. 138).

Свт. Николай Чудотворец коронует Рожера II, кор. Сицилии. Фрагмент кивория. Ок. 1139 г. (ризница базилики свт. Николая в Бари)

Научное изучение агиографической традиции Н. в XVII-XVIII вв. было связано гл. обр. с почитанием мощей Н. в Бари. Иезуит Антонио Беатилло (1570-1642), уроженец Бари, собрал множество сведений о жизни и чудесах Н., о мощах святого и об истории его почитания в Бари (Beatillo. 1620). Труд Беатилло, получивший широкую известность, долгое время оставался основополагающим источником сведений о почитании Н. Книга посвящена приору Фабио Гризоне и каноникам базилики Н. в Бари, к-рые обеспечили автору доступ к рукописям и архивным документам (нек-рые использованные им источники ныне утрачены); среди задач, стоявших перед автором, было обоснование подлинности мощей святого, хранившихся в Бари, и привилегий базилики Н. Полемические задачи ставили перед собой и др. авторы-эрудиты, к-рые сомневались в достоверности агиографических сведений о Н. и в подлинности истории его мощей. Критическое отношение к местным верованиям, напр. в чудотворную «манну», к-рую источали мощи, высказал архиеп. Николо Кармине Фальконе (Falconius. 1751). Достоверность житийных преданий и местных верований отстаивал каноник Никколо Путиньяни (Putignani. 1753-1757; Idem. 1771). На сочинениях этих исследователей, собравших основные исторические источники, было основано научное изучение жизни и почитания Н. в XX в. (см.: Spagnoletti. 1986. P. 104-105, 112-115).

Базилика свт. Николая Чудотворца в Бари. Кон. XI — нач. XII в.

В Англии, Германии и во Франции XI-XII вв. получили распространение мистерии (миракли) о чудесах Н. (см., напр.: Campione. 2016. P. 271-273). О представлениях упоминал в одной из проповедей Теобальд из Клерво: «На празднике св. Николая мы видели, как одни изображали его самого, другие - клириков и девушек, и представляли чудеса, которые сотворил через него Господь» (Hauréau B. Notices et extraits de quelques manuscrits latins de la Bibliothèque Nationale. P., 1892. T. 4. P. 76). Самые ранние образцы таких мистерий сохранились в рукописях кон. XI в. из мон-ря св. Годехарда в Хильдесхайме и рукописях XIII в. из аббатства Флёри (BHL, N 6217-6221; подробнее см.: Young K. The Drama of the Medieval Church. Oxf., 1933. Vol. 2. P. 307-360; Albrecht. 1935; Nine Medieval Latin Plays / Ed. P. Dronke. Camb.; N. Y., 1994. P. 52-79). В 1-й пол. XII в. Иларий Орлеанский, ученик Петра Абеляра, написал пьесу «Представление об иконе св. Николая», основанную на легенде о том, как святой вернул язычнику похищенное у того имущество. Особую известность получила пьеса Жана Боделя «Представление о св. Николае», созданная ок. 1200 г. по заказу братства св. Николая в Аррасе; она посвящена чудесному освобождению пленников и обращению в христианство языческого короля Африки (Bodel. 1925).

Сюжеты мистерий были основаны на агиографических преданиях о чудесах Н., широко известных в средневек. Европе. Сцены чудес святого помещены на фресках XI-XII вв. в капелле св. Эльдрада в аббатстве Новалеза, на рельефах крещальной купели из кафедрального собора в Уинчестере, изготовленной в сер. XII в. в Турне, и рельефах юж. портала шартрского собора (нач. XIII в.) (см., напр.: Dehoux E. Le prélat réformateur: Images de S. Nicolas et mise en ordre(s) de la société (Royaume franc, XIe-XIIIe siècle) // En Orient et en Occident. 2015. P. 146-168). Наибольшую популярность приобрели предания о помощи Н. 3 дочерям бедняка и о воскрешении 3 клириков, убитых содержателем гостиницы (см.: Meisen. 1931. S. 296-310; Fredell. 1995). В Англии начиная с XIII в. засвидетельствован обычай выбирать «мальчика-епископа», который символически занимал кафедру со дня памяти Н. (6 дек.) и до праздника Невинных младенцев (Вифлеемских младенцев) (28 дек.). «Мальчик-епископ» и окружавшие его «мальчики-клирики» могли выполнять те же обряды и церемонии, что и духовенство, за исключением мессы. Этот обычай был широко распространен до Реформации (см., напр.: Davidson C. Festivals and Plays in Late Medieval Britain. Aldershot; Burlington, 2007. P. 5-8).

В европ. фольклоре образ Н. нередко сливался с образом «рождественского деда», к-рый покровительствовал детям и приносил им подарки. В разных странах этот персонаж носил разные имена (англ. Father Christmas, итал. Babbo Natale, нем. Weihnachtsmann, франц. Père Noël). Его необязательно могли отождествлять с Н., рассматривая скорее как персонификацию праздника Рождества. Популярный в массовой культуре образ Санта-Клауса, сложившийся в XIX в., предположительно восходит к образу защитника детей Синтерклааса, привнесенному в Сев. Америку переселенцами из Голландии.

Поминовение Н. 6 дек. значится в каролингских «исторических мартирологах» (см. ст. Мартиролог). Вероятно, впервые оно было внесено в раннюю версию Мартиролога Флора Лионского, составленную в 1-й трети IX в. (Флор-М; ркп.: Paris. lat. 5254. Fol. 67v; см.: Quentin H. Les martyrologes historiques du Moyen Âge. P., 1908. P. 347). Память святого указана также в стихотворном мартирологе Вандальберта Прюмского (40-е гг. IX в.- MGH. Poet. T. 2. P. 600). В Мартирологе Рабана Мавра (между 843 и 854) содержится память «Николая, епископа-митрополита Миррской Церкви», к-рый при имп. Константине Великом противостоял язычникам и арианам (Rabani Mauri Martyrologium. Turnhout, 1979. P. 124-126). Впосл. архиеп. Адон Вьеннский включил поминовение святого в Малый Римский Мартиролог и в Мартиролог Адона (Quentin H. Les martyrologes historiques... P., 1908. P. 449, 483). В Мартирологе Узуарда под 6 дек. также указана память «блаженного Николая, епископа Мир Ликийских», прославившегося многочисленными чудесами (MartUsuard. 1965. P. 354). Поминовение Н. включено также в Мраморный календарь из Неаполя, составленный под влиянием визант. традиции (IX в.- Delehaye H. Hagiographie napolitaine // AnBoll. 1939. Т. 57. P. 42). По данным герм. календарей, литургическое поминовение святого получило более широкое распространение начиная с X в. (Der karolingische Reichskalender und seine Überlieferung bis ins 12. Jh. / Hrsg. A. Borst. Hannover, 2001. Tl. 3. S. 1565-1566. (MGH. Mem.; 2)). В 60-х гг. X в. Регинольд, впосл. ставший епископом Айхштеттским, составил нотированный оффиций в день памяти Н. (Storia de sancto Nicolao; старейшая ркп.: Monac. Clm. 19162. Fol. 179v-186r, кон. X в.; см.: Jones. 1963; Cioffari. 1987. P. 97-100). Позднее были составлены и другие гимнографические произведения в честь святого (перечень см.: Chevalier U. Repertorium hymnologicum. Brux., 1920. T. 6. P. 69-70). Начиная с сер. XII в. поминовение Н. обычно совершали также 9 мая, в день перенесения мощей святого.

В Римском Мартирологе (XVI в.) память Н. была указана под 6 дек., перенесение мощей - под 9 мая. В совр. редакции Римского Мартиролога память перенесения мощей отсутствует (MartRom. Comment. P. 568-569, 180-181; MartRom. (Vat.). P. 624). Во время реформы литургических книг после II Ватиканского Собора поминовение Н. (6 дек.) стало факультативным (ad libitum) (Calendarium Romanum. Vat., 1969. P. 32, 49, 109-110, 148). В 2016 г. по ходатайству итал. епископов день памяти святого получил статус обязательной памяти (memoria), но только в католич. диоцезах Италии.

Лист из Евангелиария. Дар кор. Карла II Анжуйского базилике свт. Николая в Бари. Ок. 1270 г. (ризница базилики свт. Николая в Бари. Ркп. № XVI)

Самые ранние свидетельства о почитании Н. на лат. Западе связаны с Римом. Вероятно, культ святого сложился в Риме в VIII-IX вв. под влиянием визант. традиции благодаря деятельности греч. монахов. Одно из древнейших изображений святого сохранилось на фреске в левом нефе ц. Санта-Мария-Антиква, выполненной в сер. VIII в. (предположительно в годы понтификата Павла I (757-767)). Ростовая фигура Н. представлена среди фигур вост. святителей по левую руку от восседающего на престоле Христа. Согласно надписи, датированной 755 или 770 г., реликвии Н. были среди святынь, помещенных примицерием дефенсоров Теодотом в ц. св. Павла при диаконии (надпись ныне в ц. Сант-Анджело-ин-Пескерия). Также реликвии Н. хранились в папской капелле «Святая святых» (Санкта-Санкторум) в Латеранском дворце (см.: Lauer Ph. Le trésor du Sancta Sanctorum. P., 1906. P. 17, 36, 74, 134). В жизнеописании папы Римского Льва IV (847-855) упоминаются оратории во имя Н. при храме Пресв. Девы Марии (базилика, построенная при имп. Константине Великом и находившаяся близ ц. Сан-Лоренцо-фуори-ле-Мура) и при ц. Увенчанных мучеников (Санти-Куатро-Коронати) (LP. T. 2. P. 112, 116). Папа Николай I (858-867) построил ораторий во имя святого при восстановленной им ц. Санта-Мария-ин-Космедин (Ibid. P. 161). Среди др. рим. храмов, освященных в честь Н., была капелла в папском Латеранском дворце, к-рую построил и украсил фресками папа Каллист II (1119-1124) (Ibid. P. 323, 325, 378-379). Начиная с XII в. в источниках упоминается диакония с церковью во имя Н. (Сан-Никола-ин-Карчере). Возможно, церковь была возведена еще в VIII в. на основе заброшенных античных храмов на Овощном рынке (Forum Holitorium) (см.: Maskarinec M. City of Saints: Rebuilding Rome in the Early Middle Ages. Phil., 2018. P. 90-93, 186-187). Всего в средние века в Риме было более 20 церквей и ораториев во имя святого (Hülsen Ch. Le chiese di Roma nel Medio Evo: Cataloghi ed appunti. Firenze, 1927. P. 389-408). В рим. богослужебные книги поминовение Н. включали начиная с XI-XII вв. (Jounel P. Le culte des saints dans les basiliques du Latran et du Vatican au XIIe siècle. R., 1977. P. 320-321).

Сведения о почитании Н. в итало-греч. традиции относятся в основном к XI в., хотя канон в честь святого составил еще визант. гимнограф Георгий Сикелиот, работавший на о-ве Сицилия предположительно в VIII в. Храмы, освященные во имя Н. в Юж. Италии, упоминаются в документах XI-XII вв. из крупных лат. мон-рей Монте-Кассино и Кава-де-Тиррени. Так, в грамоте 1029 г. говорится о мон-ре святых Филиппа и Н. в Таранто (Syllabus Graecarum membranarum / Ed. F. Trinchera. Neapoli, 1865. P. 23-24). В 1054 г. визант. катепан Аргир даровал привилегии мон-рю Н. в Монополи (ныне ц. Сан-Никола-ин-Пинна) (Ibid. P. 53-55). В том же году упоминается ц. Н. «in portu Aspero», также находившаяся в Монополи (см.: Rescio P. La Cattedrale di Conversano. Soveria Mannelli, 2001. P. 15). В грамоте 1050 г. из архива аббатства Кава-де-Тиррени упоминается «церковь архимандрита» во имя Н., находившаяся в греч. монастыре Кир-Зосим (ныне сел. Черсозимо, пров. Потенца), к-рый, однако, был посвящен Пресв. Деве Марии (Codex diplomaticus Cavensis. Neapoli, 1888. T. 7. P. 122-123; см.: Visentin B. Fondazioni cavensi nell'Italia meridionale (sec. XI-XV). Battipaglia, 2012. P. 263-275). Особенно много храмов и мон-рей во имя Н. было построено после завоевания Юж. Италии норманнами в XI в. Так, в 1098-1099 гг. греч. мон. Иосиф при поддержке кн. Боэмунда Тарентского основал монастырь во имя Н. в Казоле близ Отранто, который впосл. стал важнейшим центром греч. культуры в Апулии. Обитель пришла в упадок после разорения турками в 1480 г. В Калабрии св. Киприан (XII-XIII вв.) основал мон-рь во имя Н. в Каламицци (не сохр.; ныне в черте г. Реджо-ди-Калабрия).

Гробница свт. Николая Чудотворца в крипте базилики в Бари

Норманнские правители посвящали Н. и лат. храмы. Так, вскоре после завоевания Мессины (1061) гр. Рожер I построил церковь во имя Н. (Сан-Николо-аль-Арчивесковадо), в к-рой первоначально размещалась кафедра лат. архиепископа. По указанию кор. Рожера II была возведена ц. Сан-Николо-Регале в Мадзара-дель-Валло (пров. Трапани, Сицилия). В 1181 г. гр. Танкред (впосл. король Сицилии) основал бенедиктинский мон-рь во имя святых Н. и Катальда в Лечче. Среди основных иконографических свидетельств почитания Н. в Апулии - фрески ц. св. Марины в Муро-Леччесе, предположительно созданные в сер. XI в. (включают сцены жизни и чудес святого). Сцена помощи Н. 3 девушкам представлена в росписях пещерной ц. св. Маргариты в Моттоле (XII в.). Из ц. св. Маргариты в Бишелье происходит житийная икона Н., выполненная в визант. стиле в кон. XII-XIII в. (Провинциальная пинакотека в Бари) (см.: Milella Lovecchio M. S. Nicola nell'arte in Puglia tra XI e XIII secolo // San Nicola di Bari. 1987. P. 81-97).

В Бари особое почитание Н. сложилось еще до перенесения мощей святого в 1087 г. Высказывалось мнение, что культ был введен архиеп. Николаем I (1035-1062), к-рый построил в городе и окрестностях по меньшей мере 2 церкви во имя святого (Guerrieri. 1902). Изображение Н. включено в иконографическую программу свитка для «экзультета» (нотированного гимна на благословение пасхальной свечи), выполненного в Бари в 1-й пол. XI в. (см.: Kelly Th. F. The Exultet in Southern Italy. N. Y., 1996. P. 214-216; Hayes. 2016. P. 498-499). Некая церковь в честь святого упоминается в документе 1048 г. (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 1. P. 38-39). По некоторым данным, в 1053 г. по указанию визант. имп. Константина IX Мономаха катепан Аргир построил над городскими воротами церковь во имя Н. (см.: Guerrieri. 1902. P. 257). Высказывалось мнение, что к 1087 г. в городе и окрестностях было не менее 5 церквей во имя святого (Gambacorta. 1963. P. 496-497). Изображение Н. было помещено на печати герц. Робера Гвискара (1059-1085), хранившейся в архиве кафедрального собора (см.: Nitto de Rossi G. Di un suggello di Roberto il Guiscardo esistente nell'Archivio del Duomo // Ricordi storici per le feste solenni del compiuto ottavo secolo dalla venuta in Bari delle sacre reliquie di S. Nicolò, Arcivescovo di Mira. Trani, 1887. P. 33-37). В эпоху норманнского господства Н. стал рассматриваться как покровитель Бари. Правитель Гримоальд Альферанит в грамотах 1123 г. именовал себя «князь Бари милостью Божией и блаженного Николая» (gratia Dei et beati Nikolai Barensis princeps) и называл Н. защитником гос-ва (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 121-124; см.: Oldfield. 2014. P. 99). Согласно договору кор. Рожера II с горожанами (1132), монарх гарантировал неприкосновенность базилики и мощей Н., а также церковного имущества, и даровал базилике право убежища (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 137-139). В городских статутах, составленных на рубеже XII и XIII вв., Н. назван покровителем и защитником Бари (custos et patronus noster confessor Nicolaus terram nostram dignatus est inhabitare - Petroni G. Della storia di Bari dagli antichi tempi sino all'anno 1865. Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434). По подсчетам Ж. М. Мартена, к 1130 г. имя Н. носили почти 10 % жителей Бари, что исследователь связывал с почитанием святого как защитника горожан, стремившихся получить свободу от королевской власти (Martin J.-M. Anthroponymie et onomastique à Bari (950-1250) // MEFR.MA. 1994. T. 106. P. 683-701).

В то же время сохранилось немного сведений о почитании Н. норманнскими королями. После 1132 г. на алтарном кивории в базилике Н. была помещена эмалевая пластина с изображением святого, возлагающего корону на Рожера II (ныне в музее базилики). Вероятно, Рожер II неоднократно посещал Бари и поклонялся гробнице Н., но об этом нет точных сведений. В 1156 г. в наказание за мятеж кор. Вильгельм I велел разрушить Бари, пощадив только базилику святого. Незадолго до 1182 г. паломничество к гробнице Н. совершил кор. Вильгельм II Рыжий, в апр. 1195 - имп. Генрих VI (см.: Oldfield. 2014. P. 175, 250).

Вскоре после перенесения мощей Н. Бари получил известность как место паломничества. Благодаря успешному завершению 1-го крестового похода город стал перевалочной базой на пути крестоносцев и паломников в Палестину, как сообщается в описаниях крестового похода (Ibid. P. 206-208). Так, Фульхерий Шартрский упоминал о том, что крестоносцы молились в базилике Н. (Fulcheri Carnotensis Historia Hierosolymitana (1095-1127) / Hrsg. H. Hagenmeyer. Hdlb., 1913. S. 166-167) . Альберт Ахенский назвал Бари «городом блаженного Николая» (Albert of Aachen. Historia Ierosolimitana: History of the Journey to Jerusalem / Ed. S. B. Edgington. Oxf.; N. Y., 2007. P. 824). Кн. Боэмунд Тарентский прислал в базилику шатер атабека Кербоги, захваченный крестоносцами в битве при Антиохии (1098). Ок. 1130 г. св. Теотоний 6 недель находился «в гавани св. Николая» (Itinera Hierosolymitana Crucesignatorum (saec. XII-XIII) / Ed. S. De Sandoli. Jerus., 1980. Vol. 2. P. 34, 216; подробнее см.: Cioffari. 2007; Otranto G. La translation de S. Nicolas et l'Europe // En Orient et en Occident. 2015. P. 125-146). В окт. 1098 г. папа Урбан II провел в базилике Н. Собор, на к-ром присутствовали 185 епископов; они обсуждали вопросы об исхождении Св. Духа, о крестовом походе, о светской инвеституре и др. (см.: Hefele, Leclercq. Hist. des conciles. T. 5. Pt. 1. P. 458-460; Il Concilio di Bari del 1098 / Ed. S. Palese, G. Locatelli. Bari, 1999).

Свт. Николай Чудотворец с припадающими Стефаном Урошем III и Марией Палеолог. Икона. 1321–1323 гг. (крипта базилики свт. Николая в Бари)

Базилика Н. в Бари была в основном возведена скорее всего между 1087 и 1105 г., хотя строительные работы продолжались на протяжении всего XII в. Вероятно, это было связано с политической нестабильностью, вызванной стремлением горожан к автономии и повлекшей разорение Бари в 1156 г. (ср.: Martin. 1993. P. 744-746). Так, в 30-х гг. XII в. был изготовлен алтарный киворий, немного позднее - мраморная епископская кафедра; примерно к тому же времени относится резной декор главного портала. Храм был освящен лишь в 1197 г. Конрадом фон Кверфуртом, еп. Хильдесхайма и имп. канцлером. К тому времени вокруг базилики сложился комплекс зданий, включавший жилища клириков, приют для паломников, портики и т. д. До 1105 г. храмом управлял аббат Илия, к-рый с 1089 г. занимал также архиепископскую кафедру; до того он именовался «аббатом и управляющим базилики» (напр., в дарственной грамоте проэдра Маурелиана (февр. 1089); см.: Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 23). Илия обладал большим политическим влиянием (в 1095 горожане поклялись выполнять все его распоряжения «ради общего блага»; см.: Muratori L. A. Rerum Italicarum Scriptores. Mediolani, 1724. T. 5. P. 154); он был похоронен у входа в крипту базилики. Преемником Илии стал аббат Евстасий († 1123), основатель бенедиктинского мон-ря Оньиссанти-ди-Кути в Валенцано; он также совмещал должности монастырского аббата и управляющего базиликой (см.: Kehr P. F. Italia Pontificia. B., 1962. Vol. 9. P. 332-333). В документе 1105 г. Евстасий именуется «аббат, управляющий и хранитель церкви св. Николая, где почивает его священное тело, в городе Бари» (abbatem et rectorem atque custodem ecclesie sancti Nycolai ubi sacrum corpus eius iacet de civitate Bari - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 73). Вероятно, преемником Евстасия был аббат Симеон, к-рый упоминается в старейшей описи имущества базилики (между 1123 и 1134) вместе с 2 примицериями, 5 пресвитерами, 3 диаконами и 2 субдиаконами (Levy B. E. The Oldest Inventory of St. Nicolas of Bari // Traditio. N. Y., 1965. Vol. 21. P. 363-381). По условиям договора 1132 г., норманнский король гарантировал горожанам свободное избрание архиепископа, а также аббатов базилики Н. и монастыря св. Бенедикта (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 138). После бенедиктинцев Илии и Евстасия руководство храмом, вероятно, перешло к секулярным клирикам. В 1134 г. впервые упоминается «приор церкви св. Николая» (Ibid. P. 139), а также управляющий госпиталем и приютом для паломников (Ibid. P. 141). Клирики храма объединились в капитул секулярных каноников, к-рый упоминается в документах с 1163 г. (см.: Cioffari. 1987. P. 147-149). В то же время в базилике появился «светский приор», который отвечал за управление земельными владениями храма (см.: Martin. 1993. P. 651-652). Структура капитула в основном сложилась в XIII в.: каноников возглавлял великий приор, ему помогали примицерий (заведовал имуществом и персоналом), субсакрист (отвечал за содержание храма и проведение богослужений), 2 капеллана-тезаурария (ризничие), хранитель алтаря гробницы Н. и др. должностные лица, а также синдик, или эконом, к-рый нередко выполнял и обязанности прокуратора капитула (представлял каноников в судебных тяжбах).

Базилика Н. пользовалась покровительством норманнских королей Сицилии (до 1194), с 1266 г.- монархов Анжуйской династии. Согласно договору 1132 г., кор. Рожер II обязался охранять привилегии и имущество храма; преступники, искавшие убежище в базилике, подлежали церковной юрисдикции и их не могли приговорить к смерти или членовредительству (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 5. P. 138). В XII-XIII вв. храм приобрел обширные земельные владения. С 1105 г. духовенство базилики обладало иммунитетом от юрисдикции архиепископа Бари, хотя архиепископы неоднократно оспаривали эту привилегию. Решение папы Римского Гонория III в 1217 г. передать базилику в пожизненное распоряжение архиеп. Андреа да Челано (Regesta Honorii Papae III / Ed. P. Pressutti. R., 1888. T. 1. N 818) привело к обострению разногласий. В 1238 г. папа Григорий IX подтвердил юрисдикцию архиепископа над всеми храмами диоцеза, кроме «приората церкви св. Николая» (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 6. P. 107). Однако в 1243 г. имп. Фридрих II отменил привилегии базилики Н. и подчинил каноников архиепископу (Nitti di Vito. 1937. P. 317-327). Впосл. каноники добились возвращения привилегий и их подтверждения буллами Римских пап Климента IV (в 1268) и Бонифация VIII (в 1295-1296).

Привилегированное положение базилики Н. было связано с тем, что монархи Анжуйской династии рассматривали храм как придворную капеллу. Известны многочисленные дарения неаполитанского кор. Карла II Анжуйского (1285-1309), к-рый с разрешения папы Бонифация VIII провел реформу капитула: в 1304 г. число каноников было ограничено 42, клириков - 28 и младших клириков - 30. Король оставил за собой право назначать приора и др. должностных лиц, а также половину каноников, и осуществлять контроль над распределением доходов между членами капитула (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 196-201). В 1296 г. Карл II ввел в базилике богослужение по «парижскому обряду» и снабдил каноников литургическими книгами, привезенными из Парижа (в 1602 «парижский обряд» в Бари был отменен). Среди святынь, подаренных Карлом II, были шип из тернового венца Христова (Sacra Spina), драгоценный крест-реликварий с частицей Св. Креста, а также частицы мощей Марии Магдалины, свт. Григория Великого, Власия Севастийского и др. святых (в наст. время большинство святынь хранится в серебряных реликвариях XVII в.). В 1296 г. для хранения церковных ценностей король основал при базилике ризницу под рук. тезаурария. Самая ранняя сохранившаяся опись ценностей относится к 1313 г. (Ibid. Vol. 16. P. 42-50), самая подробная - к 1361 г. (Rogadeo E. Il Tesoro della Regia Chiesa di S. Nicola di Bari nel sec. XIV // L'Arte. Mil., 1902. Vol. 5. N 3. P. 320-333; N 4. P. 408-422). В 1302 и 1304 гг. кор. Карл II пожертвовал крупные средства на содержание храма и каноников (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 193-196, 205-217). В это время при базилике действовали школы права и, возможно, медицины, а также скрипторий (см.: Melchiorre. 1987).

Важнейшей святыней базилики были мощи Н., перенесенные папой Урбаном II в 1089 г. в крипту храма и хранившиеся под алтарем. Реликвии находились в мраморной гробнице, установленной ниже уровня пола, к-рую можно было увидеть сквозь отверстие в передней стенке алтаря (Nitti di Vito. 1937. P. 404-406). В лат. сказаниях о перенесении мощей Н. сделан акцент на целостности и неразделенности останков святого, однако в Киевской легенде и в «Церковной истории» Ордерика Виталия упоминается о руке Н., которая сначала хранилась отдельно от проч. мощей и использовалась для благословения верующих (Шляпкин. 1881. С. 9; Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 540). Согласно ранним сказаниям, в базилике находились также первоначальный саркофаг святого (или его фрагменты) и временный деревянный гроб, в котором мощи были привезены в Бари. В XIV в. мраморный алтарь крипты, воздвигнутый над мощами Н., получил драгоценное убранство, особо выделялись дары серб. правителей. По мнению Дж. Чоффари, «король Урош», т. е. Стефан Урош II (см. ст. Милутин), прислал в Бари серебро, из к-рого, в частности, выполнили покрытие алтаря. В описи 1326 г. упоминаются также подсвечники из серебра, подаренного «королем Урошем» (Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 13. P. 129). В 1361 г. среди ценностей базилики были «большая серебряная кадильница» с изображениями, в т. ч. «короля Уроша», и др. кадильница из позолоченного серебра - дар «кесаря Склавонии», т. е., по мнению Чоффари, кор. св. Стефана Уроша III (1322-1331). Из даров серб. монархов сохранилась икона Н. в серебряном окладе, присланная Урошем III; он изображен у ног святого вместе с супругой Марией Палеолог. Впосл. эта икона пользовалась особым почитанием (см.: Cioffari G. Gli zar di Serbia, la Puglia e S. Nicola: Una storia di santità e di violenza. Bari, 1989). В описи 1361 г. упоминаются окованный серебром алтарь над гробницей Н. и заалтарный образ из позолоченного серебра; вокруг алтаря находились золотые и серебряные лампады. С XIV в. сохранились данные о «чудотворной колонне» в крипте. Согласно завещанию королевского советника Никколо Аччайоли (1359), во время строительства базилики эту колонну чудесным образом установил сам Н. Впосл. с колонной связывались и др. предания, напр., о ее чудесном перенесении из Мир в Бари. В базилике хранились и др. святыни. Так, уже при архиеп. Илии в храме поместили руку ап. Фомы, доставленную из Эдессы, и руку Викентия, сщмч. Августопольского (пам. 11 нояб.) к-рую привез испан. епископ (сказания об этих святынях составил архидиак. Иоанн; см.: Beatillo. 1620. P. 878-883); еще более значимые святыни (шип из тернового венца Спасителя и др.) пожертвовали монархи Анжуйской династии.

Процессия с мощами свт. Николая Чудотворца. Фрагмент росписи свода базилики свт. Николая в Бари. 1661–1673 гг. Мастер Карло Роза

Убранство базилики Н. претерпело заметные изменения в XVII в., когда храм получил новое оформление в стиле барокко по инициативе великого приора Хуана Монтеро де Эспиносы (1655-1674). Так, в благодарность за помощь святого во время эпидемии чумы в 1656 г. был изготовлен потолок храма, украшенный резьбой и живописью с изображениями святых, сцен из жизни Н. и его чудотворений (1661-1673, мастер Карло Роза). В 1682 г. вместо средневек. алтаря крипты был изготовлен серебряный алтарь, на к-ром впосл. установили также серебряный бюст святого (после реставрации крипты в 50-х гг. XX в. алтарь установлен в трансепте верхнего храма). Реликварий с деревянным гробом Н. и икона кор. Уроша были установлены у главного алтаря храма (об истории гроба, сохранившиеся фрагменты к-рого были выставлены для поклонения в 1887, см.: Gemma B. La capsella delle reliquie di S. Nicola // Bessarione. Ser. 2. R., 1906. Vol. 10. P. 317-328; Nitti di Vito. 1937. P. 406-410). Барочное убранство базилики было в основном демонтировано в XX в. Во время реставрации храма в 1953-1957 гг. по указанию папы Римского Пия XII мощи Н. были впервые извлечены из гробницы и подвергнуты анатомическому исследованию (подробнее см.: Martino. 1987).

Празднование памяти Н. в Бари совершалось 6 дек. и 9 мая; паломникам, посещавшим в эти дни базилику, даровались папские индульгенции. Особой пышностью отличался праздник перенесения мощей святого 9 мая, когда в присутствии многочисленных паломников на протяжении 3 дней совершались процессии. В годы понтификата Пия VI (1775-1799) утвердился обычай праздновать также день покровительства Н. (31 мая; молитвы мессы и оффиция для всех 3 праздников были утверждены в 1887). С XII в. празднование памяти Н. сопровождалось ярмарками во дворе базилики, о которых упоминается, в частности, в городских статутах (Petroni G. Della storia di Bari... Napoli, 1858. Vol. 2. P. 434) и в грамотах Роберта Тарентского (1359 - Codice diplomatico barese. 1897-1971. Vol. 18. P. 107-108, 119-120). В средние века ярмарка открывалась за 3 дня до праздника и продолжалась 7 дней; в 1711 г. декабрьская ярмарка была продлена до 15 дней (обе ярмарки были отменены в 1860; см.: Melchiorre. 1985. P. 24-29) .

Кризис Неаполитанского королевства в кон. XVIII в. привел к существенным переменам в положении базилики Н. После захвата Бари франц. революционной армией в 1799 г. ризница храма была разграблена. В 1806 г. франц. власти упразднили сеньориальные права капитула. Включение Королевства обеих Сицилий в состав объединенной Италии (1860) способствовало обострению конфликта между церковными и светскими властями, претендовавшими на юрисдикцию над базиликой. В 1890 г. папа Лев XIII подчинил капитул архиепископу Бари, однако кор. Умберто I не признал это решение и заявил о своих правах как патрона базилики. В 1891 г. итал. власти поручили управление храмом Гражданской администрации палатинских базилик Апулии, состоявшей из мирян, которая подчинялась Мин-ву внутренних дел. Тогда же число клириков храма было сокращено до 48 (в т. ч. 20 каноников); после повторных сокращений к 1919 г. в базилике осталось 18 клириков (в т. ч. 12 каноников). По условиям Латеранских соглашений (1929) гос. патронат был упразднен, контроль над базиликой и церковным имуществом возвращен капитулу. В связи с тем что капитул испытывал финансовые и дисциплинарные затруднения, с 1940 г. управление храмом осуществлял адм. совет, подчиненный непосредственно папе Римскому. После кончины последнего великого приора Николы Марии Савинетти (1918-1945) был поставлен вопрос об изменении статуса базилики. Ходатайство каноников о присвоении храму статуса территориальной прелатуры не было удовлетворено. В соответствии с апостольской конституцией папы Пия XII «Sacris in aedibus» (5 авг. 1951) базилика была передана в управление ордену доминиканцев; храм был подчинен Папскому престолу; архиепископ Бари получил почетный титул великого приора базилики. Папа Павел VI апостольской конституцией «Basilicae Nicolaitanae» (11 февр. 1968) подтвердил статус храма как папской базилики, находившейся в ведении Конгрегации по делам епископов. Управление храмом совместно осуществляли архиепископ в качестве папского делегата и ректор - глава доминиканской общины. Согласно апостольской конституции папы Иоанна Павла II «A seguito del IX centenario» (8 мая 1989), базилика находится в юрисдикции архиепископа - папского делегата, однако служащие в ней доминиканцы подчинены Римской курии. В 1989-1996 гг. базилика находилась в ведении кардинальской комиссии по делам папских святилищ Лорето, Помпеи и Бари, затем была передана в ведение Гос. секретариата.

Капелла для богослужений по вост. обряду в базилике свт. Николая в Бари

В XX в. в Бари неоднократно проводились торжественные мероприятия, связанные с почитанием Н., напр., 4-я Неделя молитвы о христ. Востоке (Pro Oriente Christiano, сент. 1936). В 1937 г. состоялось празднование 850-летия перенесения мощей Н., торжества в честь 1600-летия кончины святого (1942) были отменены из-за второй мировой войны. В 1984 г. базилику посетил папа Иоанн Павел II; в 1987 г. прошло празднование 900-летия перенесения мощей Н., в 1997 г.- 800-летия освящения базилики. С 60-х гг. XX в. базилика является центром экуменической деятельности. В 1966 г. в крипте храма была устроена капелла для богослужения по вост. обряду; вскоре регулярные богослужения на алтаре Н. стали проводиться правосл. духовенством. В 1968 г. при базилике был основан Институт экуменического и патристического богословия, в 1980 г.- Исследовательский центр во имя Н. под рук. пресв. Дж. Чоффари. С 2010 г. при храме действует музей; в архиве базилики хранится ок. 1800 пергаменных (самые ранние относятся к X в.) и ок. 25 тыс. бумажных документов.

Распространение почитания Н. в Зап. Европе к северу от Альп обычно связывают с деятельностью имп. Оттона I, заинтересованного в установлении политических и культурных связей с Византией. Клирик Регинольд, известный муз. способностями, составил нотированный оффиций Н. и тем самым привлек внимание императора, к-рый в 966 г. назначил его на епископскую кафедру Айхштетта (MGH. SS. T. 7. P. 257). Молитвы оффиция были основаны на Житии Н., составленном Иоанном Диаконом (изд.: Jones. 1963. P. 17-41 (по ркп. Lond. Brit. Lib. Cotton. Nero E. 1); см. также: Hohler. 1967). Высказывалось мнение, что на творчество Регинольда, составившего также оффиций св. Власию, чье почитание было принесено на Запад из Византии, повлиял интерес правящих кругов империи к визант. культуре и церковной традиции (Wolf. 1991; о Регинольде см.: Wendehorst A. Das Bistum Eichstätt: Die Bischofsreihe bis 1535. B.; N. Y., 2006. S. 45 -48. (Germania Sacra. N. F.; 45)). Вероятно, решающее значение для распространения почитания Н. имела деятельность имп. Феофано († 991), которая в 972 г. стала супругой Оттона II и с 983 г. фактически правила империей. Предположительно в 997 г. ее сын, имп. Оттон III, основал монастырь святых Аполлинария и Н. в Буртшайде близ Ахена (см. грамоту от 6 февр. 1000 г.- Die Urkunden Otto des III. Hannover, 1893. S. 777-778. (MGH. Dipl. Reg. Imp.; 2/2)). Аббатом монастыря был назначен св. Григорий, калабрийский грек, с которым император познакомился в Италии (Vita Gregorii abbatis // MGH. SS. T. 15. P. 1197). Среди святынь аббатства была мозаичная византийская икона Н. (XII в., драгоценная рама, ок. 1220; ныне в ц. Иоанна Крестителя, Ахен-Буртшайд). Цезарий Гейстербахский называл икону чудотворной и утверждал, что она помогает беременным женщинам (Caesarius Heisterbacensis. Dialogus miraculorum. VIII 76 / Ed. J. Strange. Coloniae etc., 1851. Vol. 2. P. 144-145; подробнее см.: Krickelberg-Pütz. 1982). В 1-й пол. XI в. была построена 8-гранная дворцовая капелла во имя Н. в Неймегене, которая отчасти повторяет формы придворной капеллы в Ахене; возможно, капелла была возведена в память об имп. Феофано, которая скончалась в неймегенском дворце. В нач. XI в. церковь во имя Н. существовала и в Ахене.

После кончины имп. Феофано распространению почитания Н. способствовала ее дочь, Матильда († 1025), к-рая вышла замуж за пфальцгр. Эццона (Эренфрида; † 1034). В 1024 г. Матильда и Эццон основали мон-рь во имя святых Медарда и Н. в Браувайлере близ Кёльна. Ок. 1080 г. было составлено сказание об основании аббатства, к к-рому по указанию аббата св. Вольфхельма (1065-1091) добавили описание чудес, совершавшихся в обители по молитвам к Н. (BHL, N 6178; MGH. SS. T. 14. P. 121-146). Аббатство Браувайлер было усыпальницей Эццона, Матильды и их потомков, в т. ч. польск. кор. Рихезы (Рыксы) Лотарингской († 1063). В бывш. монастырской церкви сохранилась статуя Н. (XII в.).

Свт. Николай Чудотворец. Скульптура в ц. аббатства Браувайлер, Германия. XII в.

В XI в. почитание Н. распространялось на герм. землях не только благодаря покровительству Эццонидов. Так, в кафедральном соборе в Бамберге, построенном по указанию имп. Генриха II и освященном в 1012 г., во имя Н. был освящен юж. алтарь вост. хора; соответствующий алтарь на сев. стороне был посвящен св. Власию. Возможно, с посвящением этих алтарей связано наличие изображений Н. и Власия на переносном алтаре, изготовленном в нач. XI в. в Германии (Париж, музей Клюни). В Магдебурге при архиеп. Хумфриде (1023-1051) была основана коллегиальная церковь во имя Н. С сер. XI в. укрепление почитания святого получило отражение в увеличении числа посвященных ему церквей и капелл в Германии и в сопредельных регионах, прежде всего в Лотарингии. Так, в 40-х гг. XI в. алтари во имя Н. были в кафедральном соборе и в аббатстве св. Витона в Вердене; в Камбре еп. Герхард I († 1051) построил кладбищенскую капеллу во имя Н. и в честь Св. Гроба; ок. 1070 г. упоминается алтарь во имя святого в Меце (см.: Corbet P. Les origines du culte de St. Nicolas dans l'est de la France, principalement en Champagne (XIe-XIIIe s.) // St. Nicolas. 1988. P. 13-25). При аббате Генрихе (1055-1093), сыне пфальцгр. Эццона, в мон-ре Горце был освящен ораторий во имя Н. и др. святых при госпитале (1065); впосл. реликвии мн. святых, в т. ч. Н., поместили в алтарь монастырской церкви (1068) (MGH. SS. T. 15. Pars 2. P. 975-976; подробнее о распространении почитания Н. в Германии и Лотарингии см.: Meisen. 1931; Jones. 1978; Corbet P. St. Nicolas dans le monde ottonien: Quatre-vingt ans après Karl Meisen // En Orient et en Occident. 2015. P. 107-124). К 1-й пол. XI в. относятся самые ранние свидетельства почитания Н. в Эльзасе (Clementz É. Le culte de St. Nicolas en Alsace // En Orient et en Occident. 2015. P. 347-368).

В X-XI вв. особое почитание Н. сложилось в герц-стве Нормандия, вероятно, под герм. влиянием. Так, в 1-й пол. XI в. мон. Иземберт, уроженец Германии, живший в аббатстве Сент-Уан в Руане, переработал оффиций Регинольда и приспособил его для использования в бенедиктинском мон-ре (см.: Hohler. 1967). В то время мон-рь возглавлял аббат Николай (1042-1092), сын герц. Ричарда III; высказывалось мнение, что наречение имени в честь святого свидетельствовало о почитании Н. в семействе нормандского герцога, однако, по др. версии, он получил свое имя при вступлении в мон-рь (см.: Gazeau V. Normannia monastica. Caen, 2007. Vol. 1: Princes normands et abbés bénédictins (Xe-XIIe siècle). P. 188-189). Один из первых в Нормандии алтарей во имя Н., находившийся в кафедральном соборе в Кутансе, был освящен, вероятно, при еп. Жоффруа де Монбре (1048-1093). Помощи святого приписывали благополучную переправу герц. Вильгельма Завоевателя через Ла-Манш в ночь на 6 дек. 1067 г. (Orderic. Vital. Hist. eccl. Vol. 2. P. 208-211). В 1098 г. архиеп. Ансельм Кентерберийский и его секретарь Эадмер присутствовали на Соборе в Бари (Eadmer. The Life of St. Anselm, Archbishop of Canterbury / Ed. R. W. Southern. L., 1962. P. 73, 112-114). Вероятно, посещение Бари способствовало благоговейному отношению св. Ансельма к Н. Среди составленных Ансельмом молитв тем святым, к-рых он особенно почитал, есть пространная молитва Н., «великому исповеднику, чье имя прославлено во всем мире» (Anselm. Opera omnia / Ed. F. S. Schmitt. Edinb., 1946. Vol. 3. P. 55-61; ср.: Ibid. P. 294). По свидетельству Ордерика Виталия, в 1092 г. знатный нормандец Гийом Пантуль получил в Бари зуб Н. и фрагменты его мраморного саркофага. Реликвии были помещены в ц. св. Петра в Нороне (ныне Норон-л'Аббеи) (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 540-541). В 20-30-х гг. XII в. некий монах из аббатства Бек (предположительно Роберт; впосл. приор мон-ря Конфлан) составил сказание о чудотворениях Н. (BHL, N 6207-6208; изд.: Catalogus codicum hagiographicorum Latinorum antiquiorum saeculo XVI qui asservantur in Bibliotheca Nationali Parisiensi. Brux., 1890. T. 2. P. 405-432). В сказании содержатся сведения о паломничестве нормандцев к гробнице Н. в Бари (см.: Oldfield. 2014. P. 205-206; Campione. 2016. P. 262-265) (о почитании Н. в Нормандии также см.: Jones. 1976; Gazeau V., Le Maho J. Les origines du culte de St. Nicolas en Normandie // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 153-160).

В соседней с Нормандией обл. Анжу формирование почитания Н. было связано с деятельностью гр. Фулька III Нерра (987-1040), к-рый, по преданию, благодаря заступничеству святого спасся во время кораблекрушения на море близ Мир Ликийских, совершая паломничество на Св. землю. По данному им обету в 1020 или 1021 г. граф основал в Анже мон-рь во имя Н. (см.: Mailfert. 1931; Bachrach B. Fulk Nerra, the Neo-Roman Consul (987-1040): A Political Biography of the Angevin Count. Berkeley, 1993. P. 163-166). Чудесное спасение Фулька описано в сказании о чудесах Н., составленном в кон. XI в. аббатом Наталисом (BHL, N 6177; Catalogus codicum hagiographicorum Latinorum... Brux., 1893. T. 3. P. 158-162). Согласно Ордерику Виталию, Наталис послал мон. Стефана в Бари за частицей мощей святого. Прожив нек-рое время в городе и завоевав доверие клириков базилики Н., монах похитил реликварий с рукой святого. На обратном пути он заболел и остановился в аббатстве Св. Троицы в Венозе. Когда Стефан попытался продать фрагмент серебряного реликвария, он был изобличен норманном мон. Эрембертом, к-рый отнял у него святыню и поместил в своем аббатстве (Orderic. Vital. Hist. eccl. III 7. 10 // PL. 188. Col. 539-540).

Нормандская традиция почитания Н. оказала влияние на распространение культа святого в Англии и Ирландии. Сведения о почитании святого в англосакс. Англии до нормандского завоевания (1066) немногочисленны (см.: Oldfield. 2014. P. 203-205; Campione. 2016); о почитании Н. в Ирландии до англо-нормандского вторжения (1169-1172) неизвестно (см.: Olivieri L. M. M. St. Nicolas et l'Irlande // En Orient et en Occident. 2015. P. 311-322). Распространение культа святого в Испании в кон. XI в. и в XII в., по-видимому, было связано гл. обр. с франц. влиянием (Cioffari G. St. Nicolas en Espagne, sur le chemin de Saint-Jacques et dans la Reconquista // Ibid. P. 169-193). На рубеже XI и XII вв. почитание Н. засвидетельствовано в сканд. странах, прежде всего в Дании и Норвегии. Так, в нач. XII в. была основана церковь во имя святого при дворе норвеж. короля в Нидаросе (ныне Тронхейм). Вероятно, культ святого проник в Скандинавию из герм. земель, из Лотарингии и в то же время из Византии через Сев. Русь, где он тогда же получил распространение (см.: Garipzanov. 2010). Известны неск. версий исл. Саги о Н., составленных между XII и XIV вв. (см.: Wolf K. The Legends of the Saints in Old Norse-Icelandic Prose. Toronto, 2013. P. 262-272). До Реформации Н. был одним среди самых почитаемых святых в Норвегии (см., напр.: B ull E. Folk og kirke i middelalderen: Studier til Norges historie. Kristiania; København, 1912. S. 24-25, 191, 194-195, 239-240) и Исландии (Cormack M. The Saints in Iceland: Their Veneration from the Conversion to 1400. Brux., 1994. P. 134-138).

Дворцовая капелла свт. Николая в Неймегене, Нидерланды. 1-я пол. XI в.

Среди мест, где хранились частицы мощей Н., особую известность получил г. Сен-Никола-де-Пор близ Нанси в Лотарингии. Согласно краткому сказанию о перенесении мощей Н. (BHL, N 6205; RHC, Occ. T. 5. P. 293-294), почитание реликвии началось после 1-го крестового похода. Некий воин Альберт возвращался из похода на родину через Бари, где он познакомился с земляком, клириком базилики Н., к-рый решил отправиться вместе с ним в Лотарингию. Святой явился клирику во сне и велел взять с собой частицу мощей, хранившихся в базилике. По пути клирик заболел и вскоре умер, передав реликвию Альберту. Тот доставил святыню на родину, но долгое время никому о ней не рассказывал. Лишь чудеса, к-рые начали совершаться от мощей, заставили его поведать о реликвии местному сеньору, аббату монастыря Горце. После этого с разрешения аббата и монахов Альберт построил капеллу, к-рую стали посещать паломники. О перенесении мощей и о паломничестве бургундцев, французов и немцев к святыне сообщается также в Хронике Рихерия Сенонского (XIII в.- MGH. SS. T. 25. P. 284). Вероятно, аббатом, к-рый повелел построить капеллу и установил почитание Н., был Генрих, аббат Горце (1055-1093), сын пфальцгр. Эццона. В 1193 г. вместо капеллы была возведена церковь во имя Н., относившаяся к приорату Варанжевиль, к-рый принадлежал аббатству Горце. В XIII в. вокруг церкви начал складываться небольшой город (Fray J.-L. Villes et bourgs de Lorraine: Réseaux urbains et centralité au Moyen Âge. Clermont-Ferrand, 2006. P. 215-219). Обычай совершать паломничество в Сен-Никола-де-Пор получил широкое распространение в эпоху позднего средневековья. Святого почитали прежде всего как заступника за путешествующих, за беременных женщин и за пленников (подробнее см.: Guyon C. Pèlerins et pèlerinages à Saint-Nicolas-de-Port à la fin du Moyen Âge // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 269-293). По преданию, в 1240 г. Н. чудесным образом перенес в храм Конона де Решикура, к-рый томился в сарацинском плену на Востоке. В память об этом событии была учреждена ежегодная процессия 6 дек. С XV в. храм пользовался покровительством герцогов Лотарингии. Так, герц. Рене II (1473-1508) подарил золотой реликварий в форме руки для мощей Н. (Collin. 2007). После победы над бургундским герц. Карлом Смелым в битве при Нанси (1477), позволившей отстоять независимость Лотарингии, герцог велел построить в Сен-Никола-де-Пор монументальный храм (71,5×31 м) в стиле пламенеющей готики. Подготовка к сооружению церкви началась в 1481 г., строительные работы велись между 1495 и 1560 гг. (см.: Förderer. 2007). В благодарность за победу в сражении Рене II провозгласил Н. защитником герц-ства и «отцом отечества»; его преемник - Антуан Лотарингский Добрый, в 1511 г. впервые объявил святого покровителем Лотарингии (см.: Guyon C. Pèlerins et pèlerinages... // Alle origini dell'Europa. 2011. P. 272). Число паломничеств в Сен-Никола-де-Пор заметно увеличилось в XVII в. (в 1601, после юбилейного 1600 г., храм посетили почти 200 тыс. паломников; см.: Martin P. Pèlerinage de St. Nicolas // Atlas de la vie religieuse en Lorraine à l'époque moderne / Éd. F. Henryot e. a. Metz, 2011. P. 242). В XVII в. клирики храма (с 1613 - бенедиктинцы из конгрегации св. Витона и св. Хильдульфа) записывали чудеса, которые совершались по молитвам к Н. (сохр. 227 записей о 173 чудесах; см.: Maisse. 1989). В XVII-XVIII вв. был опубликован ряд книг о Н., его чудесах и святыне в Сен-Никола-де-Пор; их издание способствовало укреплению почитания Н. и развитию паломничества к его мощам (см.: Maes B. Les livrets de pèlerinage à Saint-Nicolas-de-Port, sanctuaire national des Lorrains // En Orient et en Occident. 2015. P. 407-422). Богатая ризница была в значительной мере утрачена в результате конфискаций в кон. XVII в. и в годы Французской революции (1789-1799); среди реликвий, хранящихся в наст. время в Сен-Никола-де-Пор,- серебряный реликварий в форме руки с частицей мощей Н. (1892), серебряный бюст-реликварий святого (XVII в.), а также цепи, в которые, по преданию, сарацины заковали Конона де Решикура. В 1950 г. храм в Сен-Никола-де-Пор получил статус малой базилики.

Благодаря известности святилища Сен-Никола-де-Пор в XVI-XVIII вв. Н. почитали как покровителя Лотарингии. В 1571 г. выходцам из этого региона была предоставлена капелла во имя Н. во франц. ц. св. Людовика (Сан-Луиджи-деи-Франчези) в Риме; в 1587 г. было основано братство во имя Н. и Екатерины. Однако из-за напряженных отношений между Францией и герц-ством Лотарингия в 1623 г. папа Григорий XV даровал лотарингской общине ц. Сан-Никола-ин-Агоне, известную с XII в., на месте к-рой к 1636 г. была построена небольшая ц. Сан-Никола-деи-Лоренези (подробнее см.: Roze F. Les Lorrains et le culte de St. Nicolas à Rome: L'église Saint-Nicolas-des-Lorrains // Ibid. P. 437-452).

Самым ранним греческим и одним из самых ранних славянских повествований о жизни Н. является «Деяние о стратилатах» (BHG, N 1350a, 1350b, 1350c). Издания: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 660-665; Мирчева Е. Германов сб. от 1358/1359 г.: Изследване и изд. на текста. София, 2006; Атанасова Д. Реторика на историчното: Деяние на св. Никола в южнославянски контекст. София, 2016. С. 146-196). В слав. письменности памятник засвидетельствован в 2 переводах, восходящих к разным греч. редакциям. Старший список 1-го перевода (нач.: (           ) - Б-ка Румынской патриархии (Бухарест). Слав. № 1, 1358-1359 гг.; Германов сборник. Л. 96-102 об. Старшие списки 2-го перевода (нач.: «          ) - Vindob. Slav. 33. 50-80-е гг. XIV в. Л. 26-31 об.; ГИМ. Хлуд. 195, 50-70-е гг. XIV в. Л. 9-13 об. Оба перевода считаются очень ранними, выполненными в Болгарии. В составе Германова сборника «Деяние...» представлено как единственное чтение на день памяти святого 6 дек. В Венской и Хлудовской рукописях оно помещено вслед за переводом Жития Николая Сионского, как 2-я статья на 6 дек.

Уже в самом раннем восточнослав. списке памятник имеет заголовок «     » (РНБ. F. п. I. 46, XII в. Л. 66а), который относится ко всему сказанию о посмертных чудесах Н., начинающемуся с этого Чуда (в восточнослав. традиции - Чудо о 3 воеводах). И. И. Макеева насчитывает еще 14 восточнослав. списков памятника, датируемых XIV-XVII вв. (Макеева. 2012. С. 7-8), и разделяет мнение о болг. происхождении перевода восточнослав. списков, к-рый считает идентичным переводу Германова сборника; 2-й перевод в восточнослав. списках не обнаружен.

Собор во имя свт. Николая в г. Сен-Николя-де-Пор, Франция. 1495–1560 гг.

Житие Николая Сионского (Vita Nicolai Sionitae; BHG, N 1347) является, по-видимому, древнейшим собственно Житием святого и в греческой, и в славянской традиции. Оно также известно в 2 слав. переводах: 1-й перевод (нач.: «       ») известен в 3 южнослав. списках XIV-XVII вв. и в восточнослав. списке XVI в. Иванова считает его болгарским и датирует временем до кон. X в. (Иванова. 2011. С. 168). Старшие списки - Vindob. Slav. 33, 50-80-е гг. XIV в. Л. 4 об.- 26; ГИМ. Хлуд. 195, 50-70-е гг. XIV в. Л. 1-9. Текст не издан. Применительно ко 2-му слав. переводу удержалось неточное наименование «иное Житие», данное памятнику архим. Антонином (Капустиным) для отличия от более позднего компилятивного сочинения Симеона Метафраста. Этот перевод (нач.: «Въ дни прежняя благоволи Бог възыскати писания…») традиционно считается древнерусским на том основании, что в старшем списке (РГБ. Троиц. 9) кон. XIV - нач. XV в. к Житию присоединены сказание о чудесах, в т. ч. «русские» чудеса, и Слово на перенесение мощей Н. из Мир Ликийских в Бари, написанное современником описываемых событий, как принято считать, в связи с установлением праздника 9 мая на Руси. Изд: Леонид (Кавелин), архим. Житие и чудеса св. Николая Мирликийского и похвала ему: Исслед. двух памятников древней рус. письменности XI в. СПб., 1881. С. 27-78. (ПДПИ; 34); ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 589-624; Крутова М. С. Свт. Николай Чудотворец в древнерус. письменности. М., 1997. С. 95-99; Троицкий список Жития свт. Николая Мирликийского (по ркп. РГБ. Троиц. № 9, кон. XIV - нач. XV в.) / Подгот.: М. С. Крутова // Свт. Николай Мирликийский в памятниках письменности и иконографии. М., 2006. С. 303-403.

По времени событий, описываемых в «русских» сочинениях, архим. Леонид (Кавелин) отнес полную редакцию перевода к периоду не ранее 1087 и не позднее 1091 г. (Леонид (Кавелин), архим. Житие и чудеса св. Николая Мирликийского. СПб., 1881. С. 10), а краткую, сохранившуюся в списке РГБ. Троиц. 791, которую он считал более ранней,- к 60-м гг. XI в. (Там же. С. 12). Эта датировка основывается на предположении, скорее всего ошибочном, что Чудо о Епифании и Чудо о ковре, события которых происходят в К-поле, написаны рус. автором.

Дальнейшее изучение вопроса о времени и месте перевода, по всей видимости, сильно затрудняется большим количеством списков памятника, учет которых сам по себе представляет проблему (на данный момент насчитывается порядка 150 восточнославянских списков, полных и фрагментарных; известен также серб. список XVII в.).

В восточнославянских календарных сборниках «иное Житие» помещается, как правило, в качестве чтения на 6 дек.; в одной рукописи оно помещено под 23 авг. (РГИА. Ф. 834. Оп. 2, № 1312, XVI-XVII вв. Л. 80-127).

Свт. Николай Чудотворец. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. XVII в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 1 об.)

Южнославянская и восточнославянская версии Жития Николая Сионского имеют сюжетные и структурные различия, к-рые могут свидетельствовать об обращении к разным греч. оригиналам: разные имена родителей святого - «от отца же Епифана, матери же Неонилы именем» (южнослав.) и «отца Феофана, матери же Нонны именем» (восточнослав.); разные недуги, от к-рых в возрасте 7 лет святой исцеляет женщину Нонну по дороге на учение - «имоущии соуху ногу» (южнослав.) и «имоущи еи соухоу рукоу» (восточнослав.); вставка из Метафрастова Жития о посте в среду и пятницу (во всех списках восточнослав. версии) и ее отсутствие (южнослав.); большая лакуна на месте глав 55.14 - 58.16 греч. текста (восточнослав.) и ее отсутствие (южнослав.); дата смерти святого соотносится с разными годами правления имп. Константина - с 38-м (южнослав.) и 28-м (восточнослав.). В то же время южнослав. и восточнослав. версии совпадают в некоторых сюжетных и структурных особенностях: в обеих версиях нет лакуны на месте глав 5.8 - 8.4 греч. текста, наблюдающейся в большинстве греч. списков (исключая S); архиеп. Филипп поставляет святого во епископа «Мирского града», а не «Пинарского», как в греч. списке V; в качестве дня преставления святого указано 6 дек., а не 10 дек., как в греч. списке V; дата смерти соотносится со временем правления имп. Константина, а не Юстиниана, как в греч. списке V и латинской версии. Ввиду фрагментарной сохранности греческой версии Жития (из 4 дошедших до наст. времени греческих списков ни один не сохранил полный текст памятника) исследование славянских версий представляет интерес не только для слав. агиографии, но и для византийской.

Краткое Житие (нач.: «        ») представляет собой сокращение «иного Жития» и сохраняет не только сюжетное сходство со своим источником, но и нек-рые особенности его формы, в частности повествование от 1-го л. мн. ч. в описании плавания от Аскалона в Иерусалим и затем в Миры Ликийские (изд.: Пак. 2000. 378-379; Макеева. 2001. С. 166-171). Прямого греч. соответствия этому памятнику не найдено. В этом Житии очень кратко рассказывается о рождении ребенка у праведного мужа Феофана и его жены Нонны, о Чуде в купели, о Чуде младенца, о Чудесном наименовании учителя, об исцелении жены, «уяденной змиею», по дороге на учение, о начале строительства ц. Св. Сион прп. Савватием, о поставлении в чтецы, о принятии иночества, о поставлении во диакона, о чудесном явлении ангела с повелением идти в Ликию, о путешествии в Иерусалим, о поклонении св. местам, о прибытии в Ликию и строительстве церкви и мон-ря Св. Сион во образ Св. Сиона Иерусалима, о поставлении во иерея и во епископа и о Чуде о древе в Плакомидийской веси.

Слово на перенесение мощей свт. Николая Чудотворца 9 мая. Разворот из Троицкого списка Жития свт. Николая Чудотворца. Кон. XIV — нач. XV в. (РГБ. Троиц. 9. Л. 209 об.)

Краткое Житие известно только в восточнослав. рукописной традиции, оно сохранилось в 25 списках XV-XVII вв. Вопрос о времени, месте и авторе перевода не решен.

В восточнослав. рукописной традиции с тем же началом встречается др. Житие, представляющее контаминацию Краткого Жития и «иного Жития», где имя отца и болезнь исцеленной «жены» (сухорукой) читаются по «иному Житию», при этом текст заканчивается на упокоении Савватия и поручении мон-ря Николаю (РНБ. Вяз. F. 84, XVI в. Л. 368-372 об. и др.).

Единственный список слав. перевода Жития, написанного архим. Михаилом (Vita per Michaëlem; BHG, N 1348) (нач.: «    »), сохранился в сербской рукописи РНБ. Гильф. 53, XVI в. Л. 144-153 об. Перевод не издан.

Житие, составленное в X в. Симеоном Метафрастом (BHG, N 1349), сохранилось в 2 слав. переводах с греческого. Оба перевода имеют одинаковое начало: «      », ни один из них не имеет указания на автора.

Перенесение мощей свт. Николая Чудотворца в Бари. Миниатюра из Похвалы на перенесение мощей свт. Николая Чудотворца. XVII в. (РГБ. Тихонр. 484–1. Л. 190 об.)

Перевод, условно называемый 1-м, широко распространен как в южнославянских, так и в восточнославянских рукописях (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 695-724). Вопросы о времени, месте и авторе перевода не решены окончательно, однако наиболее вероятным представляется предположение о том, что он был сделан на Афоне в XIII в., поскольку содержащий его старший список Ath. Chil. 473 имеет особенности продолжительной истории текста (Иванова. 2011. С. 169). Как отмечает Кенанов, этот перевод сделан с 1-й греч. редакции памятника (Кенанов. 2004. С. 28). Вместе с «хождением» Н. (Periodoi Nikolaou) Метафрастово Житие вошло в состав т. н. Студийской коллекции (Юфу З. За десеттомната колекция Студион: (Из архива на румънския изследвач Йон Юфу) // Studia Balcanica. 1970. Т. 2. С. 299-343) как чтение на 6 дек. и стало известным на Руси. В отличие от южнославянской традиции текст Метафраста не вытесняет иное Житие, а переписывается вместе с ним и циклом посмертных чудес; отдельные списки Жития в восточнослав. рукописной традиции крайне редки. Позднее включение в состав цикла «иного Жития» приводит к тому, что в восточнославянской традиции Метафрастово Житие иногда воспринимается как «сказание иное»: «В тои же день сказание инако пречюдно и велми дивно и велико о житии и о части чюдесех иже во святых отца нашего Николы, архиепископа Мирскаго, теплаго заступника роду християнскому» (БАН. Лук. 88. XVI в. Л. 241 об.; ГИМ. Увар. 895 (Цар 381), 1514 г. Л. 147 и другие списки).

Известны 17 полных южнослав. списков Метафрастова Жития и 35 восточнославянских. Старшие южнослав. списки: Ath. Chil. 473, 30-40-е гг. XIV в. Л. 146-176 об.; Ath. Zogr. II. в. 3, 80-е гг., XIV в. Л. 261 об.- 282. Старшие восточнослав. списки: РНБ. Кир.-Бел. № 47/1124, XV в. Л. 145-177 об.; РГБ. Троиц. № 749., XV в. Л. 301 об.- 332 об.

В одном из восточнослав. списков в текст Метафрастова Жития сделана вставка из «иного Жития» с датой смерти святого и упоминанием погребения тела в мон-ре Св. Сион, при этом имя имп. Константина, читающееся в ином Житии, было опущено: «     ( )  ()      ()          () ()        () ()   ()    ()    ()        ()       )     ()  ( )   ()  ()      ()     ( )   ()        ()» (РНБ. ОЛДП. F. 229, XVI в. Л. 309с - 309d).

Другой, неизданный слав. перевод Метафрастова Жития сохранился в единственном южнослав. списке кон. XIV в. (Нови Сад. Б-ка на Матица Сръбска. Р. 27. Л. 111б-115б) и восходит ко 2-й греч. редакции памятника (Кенанов. 2004. С. 28). По неизвестной причине этот перевод не был закончен, текст обрывается на словах: «...он же дръзати темъ повелевааше и скором быти темь премене…». Д. Кенанов находит параллели этому тексту в творчестве патриарха Евфимия Тырновского и указывает на необходимость изучения обоих слав. переводов Метафрастова Жития Н. в контексте афонской и тырновской исихастских книжных школ XIV в. (Там же. С. 30-33).

Чудеса свт. Николая Чудотворца. Разворот из Троицкого списка Жития свт. Николая Чудотворца. XIV–XV вв. (РГБ. Ф. 304.I. № 9. Л. 154 об.— 155)

Имя Симеона Метафраста встречается в неск. восточнослав. Житиях, к-рые заимствуют его из текста лат. переработки Л. Джустиниана, перепечатанной у Лаврентия Сурия.

Непосредственно с 1-го лат. печатного издания Сурия 1575 г. Житие Н. было переведено кн. Андреем Курбским ок. 1579 г. В единственной рукописи ГИМ. Син. 219 в заглавие перевода входит имя автора: «Житие святаго Николы, епископа Мирликийскаго, от грецких нарочитых изобретателей, а наипаче же от Симиона Метофраста, собрано и пописано Леонартом Устинияном, патрескием, Венацким епископом, братом святаго Лаврентия Устинияна» (изд.: Калугин В. В. «Житие свт. Николая Мирликийского» в агиогр. своде Андрея Курбского. М., 2003. С. 54-212).

Лат. переработка Л. Джустиниана была переведена на польск. язык и издана в составе сб. «Żywoty Šwiętych» Петра Скарги. Первое издание вышло в Вильно в 1579 г. и многократно переиздавалось впоследствии. Перевод Жития Н. (нач.: «Патара место ест в земли Ликии…») представляет собой местами не столько перевод, сколько транслитерацию польск. текста кириллицей. В заголовке Жития читается: «                   ().       ()» (Warsawa. Bibliot. Narod. Akc. 2996. XVII в. Л. 303). Эта версия Жития известна в 3 юго-западнорус. списках XVI-XVII вв. Вопрос о том, кем и для чего был сделан этот перевод, остается открытым. На основе перевода с польск. языка были сделаны 2 компиляции (2-я и 3-я редакции юго-западнорусского Жития), сохранившиеся в 2 и 1 рукописи соответственно (изд.: Пак. Проблема древнерус. редакций. 2001. С. 52-99).

Второе издание Сурия явилось основным источником одного из самых поздних восточнослав. Житий Н., составленного Димитрием Ростовским для новых Четьих Миней (нач.: «         …»). Том на дек.-февр. «Книги житий святых» с этим Житием был напечатан в 1695 г. в Киеве.

Переложение Метафрастова Жития на новогреч. язык, сделанное в XVI в. Дамаскином Студитом для сб. «Сокровище», было переведено в XVI в. на болг. язык Григорием, еп. Пелагонийским и Прилепским (нач.: «Изредно же нечто ес(ть)...»; изд.: Илиевски П. Крнински дамаскин. Скопjе, 1972), и в XVII в.- на русский язык (нач.: «Приятно есть, благословении христиане, рука живописцев...»), предположительно до 1656 г. (Попов А. Н. Описание рукописей и каталог книг церковной печати б-ки А. И. Хлудова. М., 1872. С. 147). Русский перевод известен в единственном списке ГИМ. Хлуд. 69, XVIII в.

Названия «Хождение», или «Хождения», «Обходы», Periodoi Nikolaou (BHG, N 1349с, 1349d), введенные 1-м издателем греч. текста Анрихом, не содержатся в греческих списках памятника, однако в заглавии одной из широко распространенных восточнославянских его переработок читаются слова «и о хождении»: «Слово иже во святыхъ отца нашего Николы, о житьи его и о хоженiи его и о погребенiи».

Церковь свт. Николая Чудотворца «Большой Крест» в Москве. 1790 г. Фотография. 1882 г.

Слав. рукописная традиция «Хождения» многократно превосходит греческую. В наст. время известно 9 южнослав. и молдавских списков с тырновской орфографией XV-XVI вв. и 36 восточнослав. списков XV-XVII вв., содержащих перевод «Хождения» с греч. оригинала. В одной из молитв говорится о даровании помощи «роду гречьскому и болгарьскому», и на основании этого чтения перевод считается болгарским (Ключевский. Древнерусские жития. С. 220). Иванова относит его появление ко 2-й пол. XIV в. (Иванова. 2011. С. 170).

Один из ранних списков «Хождения» сохранился в составе т. н. Студийской коллекции, во 2-м томе «константинопольского» комплекта (Музей мон-ря Драгомирна (Museul mãnãstirii Dragomirna). № 1795 (706), нач. XV в. Л. 261 об.- 267 (Юфу З. За десеттомната колекция Студион // Studia Balkanica. 1970. Т. 2. С. 319)). Есть все основания полагать, что «константинопольское» издание Студийской коллекции появилось вслед за «афонским», а 2 известные в наст. время рецензии слав. перевода «Хождения» связаны с поэтапным редактированием «Студийской коллекции».

Все слав. версии «Хождения» восходят к одному протографу, к-рый содержал нек-рые испорченные чтения. В частности, греч. текст «σήμερον δὲ θεόδοχος πόλις Λυκία ἱεροπρεπῶς μεγαλύνεται» был передан как « ()     » в 1-й рецензии (Пећ. 93. Л. 221 об.), « ()     » во 2-й рецензии (Драг. 1795 (706). Л. 262), «     ()     ()» в старшей восточнославянской переработке (Редакция Четьей 1489 г., НБУВ ИР. КДА. № 415. Л. 100с). Старшие восточнослав. списки 1-й рецензии: РГБ. Егор. № 926, посл. треть XV в. Л. 243d - 248d; РГБ. Унд. № 567, XV в. Л. 55-64; старшие восточнослав. списки 2-й рецензии: РГБ. Овчин. № 286, XV в. Л. 205-214; РГБ. Ф. 199. № 421, посл. четв. XV в. Л. 42-48; ГИМ. Увар. 71-1°, кон. XV в. Л. 130-135. Слав. перевод имеет заголовок «Повесть о погребении святаго Николы», не встречающийся в греч. рукописях и, по всей видимости, принадлежащий составителю Студийской коллекции (Пак. 2000. 307-312).

Свыше 170 восточнослав. списков сохранили разного рода переработки «Хождения», сделанные на основе болг. перевода. Старший список: НБУВ ИР. КДА. № 415л., 1489 г., Четья Минея. Л. 100a - 110c. Кодекс является уникальным памятником юго-западнорус. письменности XV в. и юго-западнорус. «простого» языка. Редакция «Хождения», входящая в состав Четьей-Минеи 1489 г., дополнена т. н. Никейским чудом, происшедшим на I Вселенском Соборе, и заключительной похвалой с упоминанием «латинских земель» и «Руси» и обращением «рустии сынове и дщери».

Восточнослав. переработка «Хождения», найденная и опубликованная В. О. Ключевским (т. н. некнижное Житие; изд.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 453-459; Крутова. 1997. С. 100-112), восходит к редакции Четьей-Минеи 1489 г. и упоминает имя патриарха Иерусалимского Макария, к-рый поставил Н. во епископа «всея Ликии», заимствованное, по всей видимости, из «иного Жития», где он упоминается при дате смерти святого (в греч. тексте «Хождения» и в более ранних слав. версиях архиерей без имени). В распространенной редакции архиерей носит имя Филипп (РНБ. ОСРК. F. I.2 93, нач. XVI в. Л. 53с - 53d), заимствованное также из «иного Жития», из эпизода посвящения во епископа (изд.: Пак. 2000. С. 367-372).

Чудо о половчине. Миниатюра из Лицевого Жития свт. Николая Чудотворца. 3-я четв. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 183 об.)

В рукописных Прологах встречаются 3 кратких Жития Н., к-рые обычно различают по начальным словам. Проложное Житие 1-го вида (нач.: «  ()   …») - перевод греч. синаксаря (BHG, N 1349t) (изд.: Славяно-русский Пролог по древнейшим спискам. Синаксарь Т. 1 / Подгот.: Л. В. Прокопенко, В. Желязкова, В. Б. Крысько, О.П. Шевчук, И. М. Ладыженский; под ред. В. Б. Крысько. М., 2010. С. 434-437; Макеева И. И. Проложные тексты о св. Николае Чудотворце // Лингвист. источниковедение и история рус. языка. 2010-2011. М., 2011. С. 138). Проложное Житие 2-го вида (нач.: «( )          ») представляет собой слав. сокращение Жития Николая Сионского и относит время жизни Н. к правлению имп. Константина (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 581-582; Макеева. 2001. С. 142-144). Проложное Житие 3-го вида (нач.: «        …») - перевод греч. синаксаря (BHG, N 1349s) (изд.: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 724-725; Макеева. 2001. С. 155-156). Проложные Жития переписывались не только в составе Прологов, но и в др. календарных и некалендарных четьих сборниках в составе Свято-Никольского цикла вместе с «иным Житием», Метафрастовым Житием и «Хождением».

Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. вмч. Георгия в Ст. Ладоге. Кон. XII в.

Наименее изученной частью Свято-Никольского агиографического цикла являются Похвальные слова. Среди них есть переводы с греческого и оригинальные сочинения слав. книжников. Не все Похвальные слова Н. изданы, происхождение, авторство и время написания некоторых из них не установлены; нет исследования рукописной традиции ни одного Похвального слова Н.

В наст. время считается общепризнанным, что не имеющее в рукописях указания на автора Похвальное слово (нач.: «      ...») принадлежит Клименту Охридскому, ученику равноапостольных Кирилла и Мефодия, поскольку содержит ряд текстуальных параллелей с Похвалой Кириллу Философу (изд.: Климент Охридски. Събрани съчинения / Обраб.: Б. Ст. Ангелов и др. София, 1977. Т. 2. С. 76-90).

Др. также анонимное Похвальное слово (нач.: «  ( )    ...») приписывается Клименту Охридскому в исследовательской традиции ошибочно (опровержение этой гипотезы см.: Thomson F. J. The Passio S. Johannis Baptistae and the Laudatio (Secunda) S. Nicolai Episcopi Myrensis Hitherto attributed to Clement of Ochrida // Studia slavica mediaevalia et humanistica R. Picchio dicata. R., 1986. P. 697-703) (изд.:. Климент Охридски. 1997. С. 115-130).

Свт. Николай Чудотворец. Миниатюра из Минология Василия II. 1-я четв. XI в. (Vat. gr. 1316. P. 226)

Оба Слова встречаются как в южнославянских, так и в восточнослав. списках. В восточнослав. рукописной традиции 1-е Слово не получило широкого распространения, 2-е сохранилось во множестве списков как чтение на 6 дек., 9 мая и 29 июля, один из дней памяти рождения Н. В старшем списке оно приурочено к 9 мая, как «      » (РГБ. Троиц. 9, кон. XIV - нач. XV. Л. 213). К памяти рождения Н. Похвальное слово «  » могло быть приспособлено по-разному. В одной из рукописей начало текста читается следующим образом: «  ()   ()  ()     ( )  …» (РГБ. Ф. 445. № 33, 1551 г. Л. 242b). В другой указание на рождение Н. читается в заголовках: «()  ()      ()      ()  (sic!)  » (БАН. Арханг. Древлехран. № 142, 2-я пол. XVI в. Л. 144 об.; то же в списке РГБ. Егор. 263, XVI в. Л. 60); « ()  ()   » (РНБ. Погод. 802, XVI в. Л. 49 об.); «    ()      ()   » (РГБ. Егор. № 1843, сер. XVII в. Л. 84-90); «М()      ()    ()      ()      ()  » (РНБ. Погод. 800, кон. XVI в. Л. 130). Часть этого Похвального слова встречается в рукописях как самостоятельный памятник, с отдельным заголовком (нач.: «Да се ведуще, братие, от всякоя злобы оцещаемся…»).

Перевод Похвального слова Андрея Критского («Человече Божии и верныи рабе...») датируется примерно сер. или кон. XIV в. В нек-рых списках имеется указание на имя переводчика: Закхей Вагил. Сохранилось в 7 южнославянских списках и нескольких восточнославянских. Старшие списки: РНБ. Погод. 259, 1460-1470-е гг. Л. 66-70 об.; Рил. 4/5, 1483 г. Л. 255 об.- 260.

Похвальное слово, подписанное именем Иоанна Златоуста («     ()       ()       ()        »), неверно отождествляется с Похвальным словом, приписываемым Клименту Охридскому (нач.: «Се наста...») (Иоанн Златоуст в древнерус. и южнослав. письменности XI-XVI вв.: Кат. гомилий / Сост.: Е. Э. Гранстрем, О. В. Творогов, А. Валевичюс. СПб., 1998. С. 122. № 366). В действительности это разные тексты. Среди изданных греч. текстов соответствия памятнику не найдено. Старший восточнослав. список -НБУВ ИР. КДА. № 415л. Четья Минея, 1489 г. Л. 197d-199а). Текст не издан.

Неизданное Похвальное слово (нач.: «                ...») известно в серб. списке XV в. и в нескольких восточнослав. списках XVI-XVII вв.

Похвала Димитрия Кантакузина (нач.: «Твоихь чюдесь несказанное мно(ж)ство…») известна только в южнослав. традиции (изд.: Димитър Кантакузин. Събрани съчинения. София, 1989. С. 91-92).

Похвальное слово Андрея Пресвитера («Днесь наста светоносное торжество...») - одно из немногих восточнослав. сочинений Свято-Никольского цикла, имеющее указание на автора: «              () ()    ()  ()    » (РГБ. Овчин. 286, XV в. Л. 214). Сохранилось в неск. списках кон. XV-XVI в. Во всех рукописях приурочено ко дню памяти перенесения мощей 9 мая (изд.: Барсов Е. Вновь открытое «Слово» пресв. Андрея в списке XVI в. // ЧОИДР. 1883. Кн. 1. Отд. 2. С. 5-8; Похвальное слово свт. Николаю Мирликийскому (по ркп. XV в.) / Подгот.: архим. Макарий (Веретенников) // АЕ за 1998 г. М., 1999. С. 351-353).

Свт. Николай Чудотворец. Роспись ц. мон-ря Эски-Гюмюш в Каппадокии, Турция. Сер. XI в.

Древнейшим из многочисленных слав. сказаний о перенесении мощей Н. из Мир Ликийских в Бари является Похвальное слово (нач.: «Присно убо должни есмы, братие, праздникы Божия въ честь творяще держати...»), написанное рус. автором, современником событий (изд.: Макарий (Булгаков), митр., ред. Мат-лы для истории Рус. Церкви // ДВ. 1862. Янв. Прил. С. 1-9; он же. История РЦ. 1995. Кн. 2. С. 555-557; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 176-181; Шляпкин И. А. Рус. поучение XI в. о перенесении мощей Николая Чудотворца и его отношение к зап. источникам. СПб., 1881. С. 3-10; Толстой Н. А. Историческая ошибка: (Новооткрытая слав. рукопись в Ватиканской б-ке) // ИОРЯС. 1907. Т. 12. Кн. 2. С. 470-474).

Среди исследователей нет единого мнения в том, является ли Похвальное слово переводом с греческого (Шляпкин И. А. Рус. поучение XI в. СПб., 1881. С. 15-23; Poppe A. Opowiešć o męczeństwie i cudach Borysa i Gleba. Okolicznoşci i czas powstania utworu // Slavia Orientalis. Warsz., 1969. Т. 18. N 3. S. 289) или лат. оригинала (Красовский. 1874) или представляет собой оригинальное сочинение (Thomson F. J. «Made in Russia»: A Survey of the Translations Allegedly Made in Kievan Russia // Thomson F. J. The Reception of Byzantine Culture in Mediaeval Russia. Aldershot; Brookfield, 1999. P. 331). При общем сюжетном сходстве в неск. деталях рус. Похвальное слово расходится со всеми сохранившимися зап. версиями: указан иной год перенесения мощей Н.; в качестве временного места положения мощей в Бари названа ц. Иоанна Предтечи «при мори» (сначала св. Бенедикта, а затем св. Евстратия - в лат. и в греч. версиях); рассказывается об освящении новой церкви в Бари, к-рое отнесено рус. версией к 1089 г., и об установлении ежегодного праздника 9 мая; называется дата освящения новой церкви 29 сент., не засвидетельствованная зап. источниками. Относительно времени создания Похвального слова мнения исследователей разделились, тем не менее оно единогласно считается домонгольским произведением: кон. XI в. (И. А. Шляпкин и др.), по одной версии, или 1-й четв. XII в., по другой (А. В. Поппе и др.).

В отличие от лат. сказаний о перенесении мощей Н. рус. сказание имеет форму Похвального слова. В небольшом вступлении, в к-ром говорится о необходимости праздники Божии «въ честь творяще держати» и, подражая святым, «подвижно» искать спасения, обнаруживаются текстуальные параллели со слав. памятниками - Поучением Климента Охридского «на святое воскресение» и приписываемым Иоанну Златоусту Поучением о причащении, что говорит о том, что зап. источник рус. автора был нелитургическим (скорее всего, хроникальным) и что Похвальное слово изначально создавалось для богослужебных целей.

Текст сохранился более чем в 250 списках, древнейший список первоначальной редакции БАН. Арх. ком. № 163 (312), XIV в. (листы 1-3 дефектны, не имеют начала). Старший полный список РГБ. Троиц. 9, кон. XIV - нач. XV в. Л. 209 об.- 213 представляет собой позднюю переработку текста, в к-рой, в частности, искажена дата описываемых событий. К этому тексту восходят проложные сказания о перенесении мощей Н. (изд.: Лосева. 2009. С. 385-390; ВМЧ. 9 мая. Л. 321a - 321b), южнослав. сказание, неск. юго-западнорус. сказаний, сообщения печатных и рукописных святцев, сказания печатного Анфологиона, печатного Пролога, печатной Службы и Жития Н., Четьих-Миней Димитрия Ростовского, а также 2-го лат. перевода XVIII в.

имеются и в греческой, и в южнославянской книжности, но в восточнослав. рукописной традиции цикл чудес достигает наибольшей полноты и получает широчайшее распространение. Полные списки насчитывают до 16 чудес, состав и порядок их варьируются.

В древнейшем слав. списке чудес Н. РНБ. F. п. I. 46, XII в., содержатся Чудо о 3 воеводах («Деяние о стратилатах»), Чудеса о Димитрии, о Симеоне, о крестьянском («Агриковом») сыне Василии, о юноше Николе, о попе Христофоре, о сарацинине, о схоларии Петре; в списке ГИМ. Хлуд. 215, кон. XIII в.- Чудеса о Димитрии, о Симеоне, о крестьянском («Агриковом») сыне Василии, о хромом Николае, о митилинском пресвитере (о попе Христофоре), о схоларии Петре, о ковре, о Епифании. Для последних 2 текстов не найдены греч. оригиналы, но большая часть находит среди греч. текстов сюжетные параллели. Чудо о сарацинине, как установил А. А. Турилов, является извлечением из болг. «Сказания о железном кресте» инока Христодула, повествующем о чудесах вмч. Георгия (это «двойное» чудо Н. и вмч. Георгия).

В более поздних рукописях в состав цикла чудес Н. входят также чудеса о 3 христианах, о ковре, о Епифании, о детище и о половчинине, к-рые не имеют греч. сюжетных соответствий и известны только в рус. версии. На этом основании в XIX-XX вв. высказывались предположения о рус. происхождении 3, 4 или 5 из перечисленных чудес. Но рус. происхождение доказано только для 2 чудес, события к-рых происходят в Киеве (Чудо о детище и Чудо о половчинине), они считаются сочинениями рус. автора XI в.

Позднее в разное время к сказанию о чудесах Н. были присоединены др. сочинения слав. книжников.

Местные особенности почитания Н. складывались уже в домонг. период прежде всего в княжеской среде. Для изображений святителя было характерно использование варианта извода, в котором Н. представлен старцем - седым, лысоватым, с короткими, чуть волнистыми волосами и недлинной бородой; правой рукой, поднятой перед грудью, он благословляет, на левой руке - Евангелие, большой, украшенный кодекс; цвет фелони светлый (белый, зеленоватый, розовый).

Поставление свт. Николая Чудотворца во епископа. Роспись ц. Вознесения Господня мон-ря Дечаны. Ок. 1343 г.

Образ святителя включен в программы монументальных росписей главных храмов новообращенной Руси, среди к-рых - мозаики и фресковые росписи собора Св. Софии в Киеве (40-е гг. XI в.). Вопрос о количестве изображений Н. в этом крупнейшем из древнерус. храмов остается спорным в связи с плохой сохранностью нек-рых из них. Дискуссия касалась и истории собора. Укр. исследователи Н. В. Верещагина и Н. В. Холостенко насчитывают 5 изображений святителя и трактуют это не только требованиями программного характера, но и патрональной проблематикой росписи, основываясь на гипотезе о 2-м крестильном имени равноап. кн. Владимира (Василия) Киевского - Николай. С этим мнением не согласны российские историки, к-рые считают, что подобная гипотеза основана на поздней традиции имянаречения и не отражает реалий визант. периода Др. Руси (Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у рус. князей в X-XVI вв.: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006. С. 502). В. Д. Сарабьянов, насчитывающий в росписях киевской Св. Софии 3 фигуры Н., объясняет включение образа святителя в декор компартиментов храма различными аспектами программы (Сарабьянов В. Д. Образ свт. Николая Чудотворца в росписях Софии Киевской // Бугаевский. 2011. С. 446-463). Так, Н. представлен на мозаике в алтаре под сценой «Причащение апостолов» фронтально в рост в белой фелони 1-м из святителей в левом ряду, сразу за первомч. архидиак. Стефаном (Там же. Ил. 2, 4. С. 448, 450). Суровый лик, благословляющая десница перед грудью на уровне Евангелия в левой руке являются отражением визант. традиции иконографии. Размещение образа Н. рядом с фигурами свт. Климента, папы Римского (чьи мощи были перенесены равноап. кн. Владимиром из Корсуни в Киев), и свт. Епифания, еп. Кипрского (в день его памяти была освящена Десятинная церковь в Киеве), призвано указать на связь избранных святых с началом христианства на Руси и с покровительством их рус. христианам. Еще 2 фресковых образа Н. имеются в наосе в одной из 2 арок, соединяющих юго-зап. компартимент под хорами с подкупольным пространством, и в зап. части юж. внутренней галереи; в обоих случаях святой представлен в том же изводе, что и на алтарной мозаике. Фигура Н. в юго-зап. объеме собора (цвет его фелони розовый, обрез Евангелия - синий) соседствует с патрональными образами святых рус. князей (Там же. Ил. 7, 8. С. 452, 453, 455). При изображении Н. в юж. внутренней галерее надпись не сохранилась, но облик узнаваемый: высокий лоб обрамлен короткими, чуть вьющимися волосами (Там же. Ил. 13, 15. С. 456, 457). Святитель облачен в светлые одежды, зеленоватая фелонь покрывает левую руку, на к-рой он держит Евангелие, на правом плече ткань фелони приподнята, так что виден рукав синего платья с золотым поручем; белый омофор украшен крупными крестами; Евангелие в золотом окладе с зеленым обрезом подобно богато отделанным напрестольным кодексам средневизант. времени к-польской работы. Это фресковое изображение святого было выделено среди других с помощью декоративных приемов: на нимбе живописью исполнена окантовка в виде жемчужин, на одеждах сохранились следы мелких гвоздей, крепивших металлические пластинки, составлявшие драгоценный оклад. Над головой фигуры сохранились следы примыкания сени в виде арочки со стрельчатым завершением, отмечающей это изображение как чтимый образ; возможно, рядом с ним были помещены или вмонтированы в стену мощи. Мнение о том, что этот образ являлся чтимым, высказывали акад. Ф. Г. Солнцев, Г. Н. Логвин, И. А. Стерлигова; В. Д. Сарабьянов считал возможным, что «особое почитание его (Н.- Авт.) образа было обусловлено присутствием здесь частицы его мощей или какой-то реликвии, связанной с именем этого святого» (Попова, Сарабьянов. 2017. С. 97). В этом же компартименте находятся образы св. епископов древних Церквей М. Азии и Понта, регионов, связанных с местом крещения равноап. кн. Владимира,- святителей Климента, папы Римского, и Капитона Херсонесского, Фоки Синопского. Т. о. была выражена тема вхождения Руси в содружество христ. народов; торжественное представление образа Н. отразило во всей полноте преемственное почитание святителя, характерное для Византии (см. также: Там же. С. 54, 97, 103, 221, 363. Ил. 35, 77, 289, 296). Появление иконы-фрески в декоре киевского княжеского собора согласуется с визант. традицией: подобные образы Н. в рост известны в храмах свт. Николая Каснициса в Кастории, свт. Николая «тис Стегис» близ кипрской Какопетрии (обе росписи - кон. XII в.), в Успенском монастыре Милешева, Сербия (ок. 1228).

Избрание свт. Николая Чудотворца епископом в Мирах. Клеймо иконы «Свт. Николай Чудотворец, с житием» из Бишелье. XIII в. (Пинакотека, Бари)

К числу ранних изображений относится фреска с фигурой Н. из собора княжеского Михайловского Златоверхого мон-ря в Киеве (1108-1113, ГТГ). Святой представлен в рост в белом облачении; правой, приподнятой перед грудью рукой он благословляет молящихся, на непокрытой левой - раскрытое Евангелие, к-рое святитель держит перед собой (уникальная деталь для раннего периода древнерус. искусства), по замечанию И. А. Шалиной, подобно Христу Учителю (Шалина. 2011. С. 553); роль Н. как учителя была обозначена также расположением этого образа, к-рый, судя по размерам, находился на предалтарном столбе и был обращен в соборный наос.

В киевском соборе Св. Софии на хорах прославилась чудесами икона Н., называемая «Никола Мокрый», перед к-рой, согласно преданию, был обретен утонувший в Днепре младенец (см. в ст. Николая Чудотворца, святителя, чудотворные иконы). Рассказ о киевском младенце известен из лит. произведения кон. XI или нач. XII в. (Устинова О. А. К лит. истории текста Чуда о детище // Свт. Николай Мирликийский в памятниках письменности и иконографии. М., 2006. С. 49-82). Поздние воспроизведения иконы «Никола Мокрый» из собора Св. Софии представляют собой поясные изображения святителя с т. н. Никейским чудом.

Кон. XI или нач. XII в. датируется еще одно киевское Чудо - о половчине, с к-рым историки связывали церковь на Кирилловской ул. близ Иорданского ручья; обломки ее кирпичей относятся ко 2-й пол. XI в. (Раппопорт П. А. Русская архитектура XI-XIII вв. М., 1982. С. 20).

С княжеской властью был связан древнейший новгородский чтимый образ Н.- круглая икона «Никола Дворищенский» (не сохр., к ее облику восходят неск. круглых икон XVI и XVII вв.), по выражению поздних летописцев - «начальный образ» княжеского собора во имя Н. на Ярославовом дворище (на Торговой стороне) (заложен в 1113). Вошедшее в поздние летописи новгородское Сказание свидетельствует, что в нач. XII в. от этой иконы исцелился кн. Мстислав Владимирович Новгородский, строитель собора на Ярославовом дворище (подробнее см. в ст. Николая Чудотворца, святителя, чудотворные иконы). Написание образа на доске круглого формата является чрезвычайно редким примером для средневек. искусства и восходит к визант. иконным образцам еще доиконоборческого времени.

К древнейшим иконам Н. принадлежит образ святителя с избранными святыми на полях из московского Новодевичьего мон-ря (кон. XII - нач. XIII в., ГТГ; см.: Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 1. Кат. 9. С. 69; ГТГ: Кат. собр. 1995. С. 54-56. Кат. 9). По преданию, он был привезен из Новгорода и вложен в московскую обитель царем Иоанном Грозным. Визант. по типу икона - крупный поясной образ святого в среднике с меньшими по масштабу фигурами святых на полях (на боковых - стоящими, на верхнем и нижнем - оглавными или поясными). Лик святого отмечен особенностями искусства комниновской эпохи, с оттенком маньеризма в чертах: вытянутый, яйцевидного очертания овал головы, высокий лоб, причудливый абрис бровей, прямой с горбинкой и мясистым кончиком нос. Научные исследования последних лет показали, что лик был написан по правилам визант. техники иконописания, восходящей к законам античной живописи: многослойно, без санкиря, с тончайшими верхними слоями - лессировками сине-голубого оттенка, положенными поверх охрения, что придавало изображению пластический, правдоподобный эффект. Иначе, без использования лессировок, была написана благословляющая десница святителя (возможно, эта часть иконного образа как предназначенная для поклонения (целования) закрывалась окладом); такой же упрощенностью живописной техники отличаются и фигуры святых на полях. На господство визант. образцов указывает типологическое и стилистическое сходство поясного образа Н. в среднике монументальной иконы из Новодевичьего мон-ря с памятниками малых форм и из др. материалов, напр. с серебряным медальоном-пластинкой с поясным образом Н. и греч. надписью XI - нач. XII в., найденным в составе клада на берегу р. Трубеж близ Переяслава Полтавской губ., в пределах Переяславского княжества Киевского периода (Корзухина Г. Ф. Русские клады IX-XIII вв. М.; Л., 1954. С. 93. Табл. XVI, I). Этого же типа поясной образ Н. в особой живописной раме-арке, т. е. представленный как чтимая икона, есть в росписи кон. XII в. в Георгиевской ц. в Ст. Ладоге, на откосе сев. арки, соединяющей наос с пространством под хорами (Сарабьянов В. Д. Георгиевская ц. в Ст. Ладоге. М., 2003. С. 57. Ил. 60). К этой иконографической типологии принадлежит и икона Н. из новгородского Свято-Духова мон-ря с поясным образом святителя в центре, окруженным 4 круглыми медальонами с полуфигурами избранных святых, очевидно соименных заказчику иконы и/или его семье (по мнению В. А. Булкина, икона датируется 1-й пол. XIII в., Э. С. Смирнова называет сер. XIII в., ГРМ); согласно несохранившейся, но известной по публикациям надписи, она была принесена в мон-рь ок. 1500 г. «из Диких пол(ей)».

Прославление Н. как одного из важнейших св. заступников было выражено в искусстве не только в произведениях иконописи и монументальной живописи для княжеских и кафедральных центров, но и на предметах мелкой пластики. В X-XII вв. были распространены кресты-энколпионы с высоким рельефом, украшенные изображениями святых (в т. ч. Н.); их находят в разных местах Киевской Руси и в соседних регионах. В надписании к образу Н. есть греч. слово «αγιος» и слав. форма имени - Никола вместо Николай; его образ сочетается с образами святителей и воинов, что не было характерно для визант. церковной и культурной традиции (Корзухина, Пескова. 2003. С. 15). Подобные кресты сохраняли значение святынь и в кон. XIV-XVI в., они передавались по наследству, украшались, напр., металлическими ковчегами с лицевыми композициями и образами, как меднолитой домонг. крест в серебряном ковчеге московской работы кон. XIV - нач. XV в. (ГММК) (см.: Моршакова. 2013. Кат. 12. С. 88-95). Уже в домонг. пластике, в т. ч. на резных каменных иконах, используются сюжеты и композиции, прославляющие заступничество Н.: его поясное изображение соединяется с образами 7 отроков Эфесских (напр., на 2-сторонней иконе XI-XII вв., ГИМ) или помещается в верхней части на лицевой стороне креста-энколпиона над главой распятого Спасителя (напр., на створке энколпиона киевской работы, вероятно, XII в., ГММК; см.: Моршакова. 2013. Кат. 6. С. 65), соединяется с образами др. святых на обороте - напр. с прор. Илией, питаемым вороном (каменная иконка XII в., ГТГ).

в иконографии Н. продолжают использовать 2 основных для визант. искусства извода: поясной, с благословляющим жестом правой руки и с Евангелием в левой, и ростовой. С XIII в. известны изображения святителя в рост с широко разведенными в стороны руками. Этот вариант скорее всего был также заимствован из Византии и через искусство Балкан (Сербии или Болгарии) проник на Русь; известен по немногим произведениям мелкой пластики и живописи Русского Севера. Сохранились кресты-энколпионы с фигурой Н., выполненной в технике выемчатой эмали (с городища Болгар, Республика Татарстан, XIII в., ГИМ), иконы (житийный образ святителя из ц. во имя Н. из погоста Озерёво (ныне деревня в Ленинградской обл.), 1-я пол. XIV в., ГРМ,- под разведенными в стороны руками святителя помещены меньшего размера ростовые фигуры святых Космы и Дамиана).

Сокрушение идолов. Роспись ц. во имя свт. Николая Чудотворца в Бояне. 1259 г.

Как и в произведениях средневизант. и домонг. времени, на сохранившихся рус. иконах XIII - 1-й пол. XIV в. образ святителя в среднике окружен небольшого размера фигурами святых на полях, часто это св. врачи-«безмездники» Косма и Дамиан, целители (напр., их фигуры на полях иконы Н. из Новодевичьего мон-ря, кон. XII в., ГТГ), или фигуры меньшего размера в среднике рядом со святителем, как на упомянутой выше житийной иконе из погоста Озерёво (ГРМ). Среди святых, изображенных рядом с Н., могут быть покровители неск. заказчиков или семьи, напр. на упомянутой иконе XIII в. из Свято-Духова мон-ря, или представителей различных чинов святости, как, напр., на иконе мастера Алексы Петрова, написанной для Никольской ц. на о-ве Липно близ Новгорода (1294, НГОМЗ). В исполнении нек-рых икон проявляется обращение не столько к визант. образцам комниновского или палеологовского времени, сколько к образцам европейским - романским или даже готическим. Так, на упомянутой иконе из храма на Липне Н. представлен, по выражению Э. С. Смирновой, в «латинской» фелони (Смирнова. 2011. С. 371), по мнению Е. В. Гладышевой - в облачении, напоминающем лат. казулу (аналог греч. фелони), под к-рой видно впереди богатое платье (подризник) с расшитыми золотом крестообразными узорами, с поручами, которым по цвету и украшениям аналогичны своеобразные «перевязи» на предплечьях (сопоставляются с орнаментальным клавом на правом рукаве хитона Спасителя, протягивающего Н. кодекс). На всех элементах одеяния с помощью имитации различных материалов (жемчуга, золотого шитья, ярких тканей, тонких узоров-вышивок) воспроизведен мотив креста или квадрифолия, как, напр., на нимбе святителя, на плаще-гиматии Иисуса Христа. В деталях (напр., подножия Христа и Богоматери, обрез Евангелия и свиток в руках Спасителя), в узорах и одеждах господствуют красный или багряный цвета, символизирующие царскую власть. В состав избранных святых на полях новгородских икон с образом Н. нередко включались образы св. князей-страстотерпцев Бориса и Глеба (напр., на иконах XIII в. из Свято-Духова мон-ря и из храма на Липне); они часто изображались вместе на каменных иконках. Впосл. традиция их совместного изображения была воспринята в др. регионах - в Поволжье (икона XVI в., НГИАМЗ), на Русском Севере - киотная статуя Николы Можайского с живописными образами св. князей на створках (АМИИ). Часто в ряд святых включали образы св. жен-мучениц. Выбор образов святых для написания иконы может быть связан как с желанием заказчика иметь изображение соименного небесного покровителя, так и с намерением почтить память святого, на чей день поминовения пришлось то или иное знаменательное событие. Особую выразительность образу святителя на иконе мастера Алексы Петрова из храма на Липне придает такой прием, как взгляд, обращенный в сторону, в отличие от более ранних изображений, восходящих к визант. образцам, на к-рых взор святого устремлен на молящегося.

Икона из храма на Липне иллюстрирует наиболее распространенные в новгородской художественной культуре аспекты почитания Н. как целителя (об этом аспекте почитания Н. в культуре и искусстве Новгорода XIII в. см.: Царевская. 2011). Липенский образ имеет масштабное значение, выраженное не только в сложности программы, большом количестве святых, богатстве узоров и цветовых оттенков, но и в подробной вкладной надписи-летописи, упоминающей как создателей и современников иконы в 1294 г., так и заказчиков ее поновления в 1555-1556 гг., при царе Иоанне IV Васильевиче Грозном (Смирнова. 1976. Кат. 5. С. 170; Иконы Вел. Новгорода XI - нач. XVI в. М., 2008. Кат. 4. С. 100; авт. описания Е. В. Гладышева). Возможно, что сочетание образов Н. как благословляющего архиерея и св. врачей-бессребреников Космы и Дамиана восходило к почитаемому домонг. образу или чудесному явлению, соединившему 3 святых. К этому неизвестному образцу может принадлежать и крест-энколпион визант. работы с городища в урочище Звенигород на р. Збруч (Тернопольский р-н, Украина), на лицевой стороне к-рого образ Н. сопровождается полуфигурами св. целителей Космы и Дамиана (2-я пол. XII - нач. XIII в., Тернопольский краеведческий музей, см.: Корзухина, Пескова. 2003. № IX 3/2. С. 232. Табл. 159). С Новгородом связана и икона посл. трети XIII в. (ныне в ГРМ), на к-рой Богоматери с Младенцем предстоят святители Н. и ап. Климент, папа Римский, небесный покровитель архиеп. Климента Новгородского († 1299), при к-ром был построен храм на о-ве Липно и написана мастером Алексой Петровым храмовая икона. На этой иконе Н. отведено более почетное, нежели ап. Клименту место,- по правую руку от Христа - поскольку святитель выступает ходатаем за архиепископа Новгорода в лице его небесного покровителя. Эта функция Н. как авторитетного заступника за представителей высшей церковной иерархии (и даже мирской) нашла воплощение в различных памятниках с портретами самих заказчиков или их св. покровителей на широком пространстве от Балкан до Литовской Руси: в росписи нартекса при ц. Богоматери «Одигитрия» в Печской Патриархии (Косово, Сербия, 30-е гг. XIV в.) Н. с молитвой обращается к Богоматери «Воплощение» вместе со стоящим напротив него архиеп. Даниилом II; в росписи зап. стены в капелле Св. Троицы Люблинского замка (Польша, ок. 1418) Н. представляет сидящим на престоле Богоматери и Младенцу преклонившего колени лит. кор. Ягайло (Голубев С. И., Пивоварова Н. В. Икона «Богоматерь на престоле со свв. Николой и Климентом» из собр. ГРМ: вопросы иконографии // ГЭ: Культура и искусство христиан-негреков: Науч. конф. Памяти А. В. Банк: Тезисы докладов. СПб., 2001. С. 12-15).

Не только в Византии и у правосл. слав. народов на Балканах, но и на Руси почитание Н. с ранних пор было связано с водными пространствами, с покровительством святителя плавающим путешественникам. Древнейшие рус. чудотворные иконы Н. были обретены на воде, путешествовали сами или совершали чудеса спасения на водах: напр., упоминавшаяся круглая икона приплыла в нач. XII в. из Киева на о-в Липно под Новгородом, а после исцеления св. кн. Мстислава Владимировича поставлена в построенном им Николо-Дворищенском соборе на новгородском Торгу, на берегу р. Волхов. Во Владимире-на-Клязьме, по преданию, с XII в. недалеко от речной пристани была известна ц. Николы в галеях («Николы Мокрого»), перестроенная в камне в 1732-1735 гг. (СПАМИР: Владимирская область. М., 2004. Ч. 1. С. 175, 448-450); подобные храмы были во всех крупных торговых и художественных центрах Руси эпохи позднего средневековья: в Ярославле, Костроме, Муроме. На почитание Н. как заступника путешествующих на водах в Новгороде и в целом на Руси оказали влияние многочисленные торговые связи, прежде всего с ганзейскими городами Зап. Сев. Европы.

Образы Н., созданные в XIII в., сохраняют актуальность и в более позднее время. Так, средник псковской житийной иконы святителя из Никольской ц. псковского с. Виделебье (1337, ГРМ) воспроизводит образец, похожий на икону Н. с избранными святыми из новгородского Свято-Духова мон-ря: поясная фигура архиепископа, пурпурно-вишневый цвет фелони, благословляющий жест поднятой перед грудью десницы, красный фон; круглые медальоны с избранными святыми (свт. Василием Великим и вмч. Феодором) помещены по бокам головы Н.; к стилистическим особенностям образа относятся уплощенные приемы личного письма с подчеркнутой линией усов, заменяющей очертание рта, подцвеченные красным губы.

Свт. Николай Чудотворец, с житием. Икона. 30–60-е гг. XV в. (мон-рь ап. Иоанна Богослова на о-ве Патмос)

С кон. XIII - нач. XIV в. на Руси количество вариантов изображения Н. на иконах, как живописных, так и каменных, а также в стенописи и в лицевом шитье становится больше, чем в начальный период. Извод благословляющего Н. известен в произведениях иконописи рубежа XIII и XIV вв., напр. на иконе из Илиинской часовни с. Телятникова в Заонежье (ныне деревня Медвежьегорского р-на, Республика Карелия; в ГТГ), где рядом со святым написан ап. Филипп. Очевидно, за образец этой иконы было взято произведение элитарного заказа; не исключено, что Н. был выбран как соименный святой заказчика. К памятникам того же рода относится и ковчег-мощевик, предположительно тверской работы, предназначавшийся для кого-то из князей с именем Михаил (на лицевой стороне - лоратный образ арх. Михаила), с фигурой благословляющего Н. на оборотной стороне и надписью крупными литерами: «ЗАСТУПНИКЪ РОДОУ КРЕСТЬЯНЬСКУ (христианскому.- Авт.)» (XIV в., ГММК). Фигура благословляющего Н. характерна для миниатюр, напр., из Служебников, в которых его образ наряду с образами др. отцов Церкви, авторов литургии, благословляющих и поучающих архиереев, выступал как символ «правил веры». Извод с благословляющим обеими руками Н. создавался и по заказу людей из самых широких слоев населения: из с. Литвинова (ныне дер. Литвиновская Шенкурского р-на Архангельской обл.) происходит икона (XIV-XVI вв., под сплошной записью XIX в., ныне в ГРМ), на к-рой святитель с т. н. Никейским чудом представлен вместе с полуфигурами святых Тимофея и Власия; введение крещатых риз можно рассматривать как попытку приблизить образ святителя к знакомому облику правящего в Новгороде архиерея; жест благословения в сочетании с открытым Евангелием указывает на святительскую и проповедническую миссию Н. В охранительном значении оберега-апотропея продолжал использоваться и поясной извод Н. с благословляющей десницей перед грудью и Евангелием на левой руке. Такой образ, напр., включен в сребро-золоченый декор стального шлема («шапка с Деисусом») из Большой государевой казны (2-я пол. XIV в., ГММК; см.: Византийские древности: Произведения искусства IV-XV вв. в собр. Музеев Моск. Кремля: Кат. М., 2013. Кат. 15. С. 145).

Как величайший чудотворец, святитель изображался вместе с Пресв. Богородицей, как правило, в рост, с благословляющей правой рукой, расположенной перед грудью. Икон такого извода было достаточно много создано в XIV-XV вв. (Смирнова. 2004. С. 299-300). Среди них известны такие, где святитель вместе с вмч. Георгием Победоносцем стоит рядом (справа) с Богоматерью, представленной в изводе Великой Панагии (напр., на иконе 1-й четв. XV в., ГТГ). Цвет одежд Н. мог меняться от белого с имитацией золотого шитья до контрастного, когда белый с черным полиставрий надет поверх пурпурного подризника и дополнен зеленого оттенка омофором, как, напр., на иконе из новгородского с. Ракомо (нач. XV в., ГРМ). Данный извод встречается как в средниках житийных икон святителя, так и на аналойных иконах-таблетках (в т. ч. рядом с др. святыми, напр. на происходящей из новгородского собора Св. Софии иконе-таблетке с Н., со свт. Иоанном Милостивым и свт. Василием Парийским, кон. XV в., НГОМЗ), а также на иконах-складнях наряду с образами др. святых - личных покровителей заказчика, с изображениями праздников и гимнографическими композициями (напр., на деревянном складне из Солотчинского мон-ря, XVI в., Рязанский обл. краеведческий музей). Такой вариант изображения Н. широко известен не только в иконописи, но и в др. техниках, напр. на резных иконках из дерева и камня (ГРМ); на шитых произведениях (напр., на происходящей из Угрешского мон-ря пелене, 1518, ГРМ). Позднее извод образа Н., с широко разведенными в стороны руками, с благословляющей правой и поддерживающей Евангелие левой, оставался наиболее распространенным (особенно в житийных иконах), а к рубежу XVI и XVII вв. утвердился в облике святителя на чудотворной Зарайской иконе Н.

Свт. Николай Чудотворец. Фреска в юго-зап. части собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

Велико число разнообразных по композиции икон Н., на к-рых он изображен стоящим плечом к плечу с др. святыми, но при этом занимает центральное положение, как, напр., на иконе из Никольской ц. карельской дер. Вегоруксы (XV в., ГРМ): фигуру святителя фланкируют фигуры прор. Илии и св. Иоанна Предтечи, а осеняет - медальон с образом Божией Матери «Воплощение». Н. также может быть изображен в паре с др. святым, нередко - стоящим слева от вмч. Георгия Победоносца, как напр., на иконе из Гуслицкого мон-ря (рубеж XIV и XV вв., ГРМ), при этом обращает на себя внимание сопоставление оружия (св. воин опускает снятый и обвитый перевязью меч в ножнах, держит на весу копье) и Евангелия - крупного кодекса в драгоценном окладе, к-рый святитель держит обеими руками легко, под наклоном. Большое число вариантов подобных сопоставлений Н. с др. святым известно из памятников личного благочестия: на каменных иконках, памятниках металлопластики XIV-XVI вв., прежде всего новгородского происхождения, напр., каменная иконка Н. с вмч. Георгием на обороте (XIV в., ГТГ). Но известны и произведения, сделанные, возможно, с московских образцов (Пуцко-Бочкарева М. Н. Памятник рус. металлопластики XIV в. // ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 216-219). Резные иконы в размер пядниц могли повторять чтимые иконы: на них воспроизводились реальные детали драгоценного приклада, напр. гривны, как на иконе, созданной в новгородской провинции (XIV в., ГРМ), на к-рой к стоящему в центре Н. обращены молящиеся ему святые - покровители заказчиков, а на полях в угловых клеймах помещены поясные образы др. святых, в т. ч. целителей. Почитание Н. в Новгороде имело ряд особых, неизвестных прежде черт, о к-рых можно судить по сохранившимся произведениям новгородского искусства, напр. по каменным иконкам с фигурой Н. и с сопутствующей ему равновеликой фигурой первомч. архидиак. Стефана (XIV в., ГРМ); по 2-сторонней каменной иконке из собрания Н. М. Постникова с этими же святыми (ГММК), к-рая получила металлическую обкладку и т. о. стала нательным (воротным) образком (Николаева. 1983. № 372. Табл. 66. 1; Моршакова. 2013. Кат. 22). На каменных иконках фигура Н. также сопоставляется с 4 евангелистами, что подчеркивает учительную роль святого (икона XIV в., ГИМ); с избранными святыми - как на оборотной стороне новгородской шиферной наперсной иконы в серебряном золоченом окладе из собрания П. Ф. Карабанова: Н. в центре, ап. Петр и вмч. Никита по сторонам (1-я пол. XIV в., ГММК; Николаева. 1983. № 206. Табл. 33. 3; Моршакова. 2013. Кат. 49). На каменных иконах и змеевиках сопоставляются поясное изображение святого и спящих отроков Эфесских: поясной или ростовой образ святителя в среднике окружают 7 фигур, что символизировало великую чудотворную силу Н., надежду на возрождение к вечной жизни и преодоление смерти (иконы XIV в. из Кириллова Белозерского мон-ря, ныне в ГРМ; из собр. И. С. Остроухова, ГТГ), причем образ святителя здесь замещает известные в этой композиции образы Спасителя или Богоматери с Младенцем. Поясное изображение Н. могло сочетаться и с композициями, напр. с Собором архангелов, как на иконе, найденной на древнем кладбище кремлевского Чудова мон-ря (Моршакова. 2013. Кат. 23). Изображая рядом с Н. местночтимых святых, заказчики и мастера хотели подчеркнуть значение отечественных святых, как можно предположить по резной деревянной иконке-мощевику в серебряной оправе: рядом с Н. стоят свт. Петр, митр. Московский, и вмч. Никита (1-я треть XV в., ГММК; Моршакова. 2013. Кат. 43).

Свт. Николай Чудотворец. Фрагмент мозаики собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

С кон. XV в. известны иконы Н., входящие в состав деисусных чинов высокого иконостаса. Наиболее ранние примеры связаны с монастырскими соборами: Успенским Кириллова Белозерского мон-ря (ок. 1497, КБМЗ), Богородице-Рождественским Ферапонтова мон-ря (ок. 1502, КБМЗ): Н. изображен в белых крещатых ризах или в одноцветной фелони, напр. голубой, как на иконах из ц. во имя Флора и Лавра из дер. Астафьево Каргопольского р-на (нач. XVI в., АМИИ) или из Покровского Глушицкого мон-ря Кадниковского у. (сер. XVI в., ВГИАХМЗ). В случае, когда неск. икон были написаны на одной доске, предназначавшейся, напр., для небольшого храма или часовни, образ Н. в деисусном чине мог помещаться за образом ап. Петра (икона из Тотемского у., сер. XVI в., Тотемское музейное объединение) или же замыкать Деисус (икона 3-й четв. XVI в., ГРМ).

В памятниках искусства Др. Руси изображение Н. представлено в такой вариативности иконографии, какой не знало визант. искусство, а в средневек. искусстве не имел ни один святой: это оглавные, поясные и ростовые образы, единоличные или с избранными святыми, в различных сочетаниях с отдельными святыми или с композициями.

Продолжал использоваться и древнейший вариант с поясной фигурой Н., облаченного в пурпурного цвета фелонь. Так он изображен среди избранных святых на верхнем поле новгородской иконы «Рождество Пресв. Богородицы» (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ). В сочетании с т. н. Никейским чудом - на храмовой иконе из псковской ц. Николы «от Кожи», датируемой сер. XIV (?) в., но использующей более ранние образцы, на что указывают, в частности, благословляющее перстосложение, утонченность ладони при общей монументальной распластанности фигуры, золоченые гребнеобразные пробела (ГТГ); на храмовой иконе из древнего, еще домонгольского по времени основания собора мон-ря в честь Рождества св. Иоанна Предтечи в псковском Завеличье (ГТГ). Встречаются и варианты, отклоняющиеся от сложившейся в Византии традиции: святой - средовек с черными как смоль волосами и бородой в среднике житийной иконы из Борисоглебской ц. Борисоглебского Каргачского погоста близ Грязовца Вологодской обл. (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ). Но и для раннемосковской эпохи образ святителя визант. происхождения - поясное изображение благообразного старца в пурпурных ризах, с благословляющим перстосложением изящной десницы и с украшенным крупными камнями и жемчужинами кодексом Евангелия - оставался непререкаемым авторитетом, как в среднике чудотворной житийной иконы из Николо-Угрешского мон-ря (кон. XIV в. или ок. 1380, ГТГ). Встречаются изображения святого и в крещатых ризах. Уже в нач. XIV в. было создано неск. икон подобного извода: иконы, написанные в Сев.-Вост. или Центр. Руси во 2-й пол. XIV в., икона Н. из Мурома (МИХМ), из московского Успенского собора (ГММК); таковы же средник псковской житийной иконы Н., происходящей из коломенского собора во имя ап. Иоанна Богослова (ныне в ГТГ), ярославская икона (2-я пол. XIV в., ГТГ).

Фигура Н. в рост могла стать центральной на оборотной стороне креста-энколпиона сложной формы, созданного в раннемосковское время, или на его нижней створке в окружении медальонов с архангелами и херувимами (меднолитые кресты-квадрифолии 1-й пол. XIV в., ГММК); полуфигуру святителя могли помещать в основание Распятия на нижнем конце креста-мощевика (напр., на серебряном кресте-мощевике 1-й четв. XV в. из московского Благовещенского собора, ГММК).

Свт. Николай Чудотворец. Фреска в зап. части юж. галереи собора Св. Софии в Киеве. 40-е гг. XI в.

В Москве, как и в Новгороде, были собственные чтимые иконы Н.: в Никольском (Николы Старого) мон-ре в Китай-городе, на территории древнего Великого посада - иконописном центре кон. XV - нач. XVI в., связанном с митрополичьим домом (позднее греч. подворье); житийная икона Н. (ок. 1380, ныне в ГТГ) из Николо-Угрешского мон-ря; известная по летописным сведениям 1506 г. икона из с. Гостунского, давшая имя храму в Московском Кремле. Список икон пополнялся на протяжении позднего средневековья благодаря принесению в Москву из разных мест старинных, прославленных чудотворениями образов, среди них были и те, на к-рых Н. представлен рядом с Пресв. Богородицей и Младенцем, как, напр., на обретенной в 1539 г. и позднее посетившей столицу Ржевской Оковецкой иконе Божией Матери. Образ святителя был прославлен чудесами наряду с Богородичным образом и иконами др. святых, как, напр., икона, обретенная при взятии Нарвы (Ругодива) рус. войсками в мае 1558 г. (см. в ст. Нарвская икона Божией Матери).

В XV-XVI вв. образы Н. с избранными святыми получили широкое распространение. На таких иконах, созданных на центральных рус. землях и на Севере, святитель мог быть показан оглавно, напр. на иконах: из Мироносицкой ц. во Владимире (рубеж XV и XVI вв., ныне в ГВСМЗ) - со Спасом Нерукотворным на верхнем поле; из Ростова (ныне в ГТГ); из дер. Есино в Карелии (ныне в ГРМ) - с Деисусом на верхнем поле; на фрагменте (левая часть иконы) из часовни в дер. Пелкула Медвежьегорского р-на Республики Карелии (ныне в МИИРК). В этот период не был утрачен и известный по визант. произведениям тип икон, где Н. изображен в ряду с др. святыми, соразмерно с ними (исокефально). Подобные изображения Н. прославляли его с др. святителями, пастырями Церквей правосл. Востока, как, напр., на иконе из мон-ря, основанного прп. Лазарем Муромским на берегу Онежского оз. (сер. XV в., ныне в ГРМ), или с местночтимыми пастырями и святыми, как на житийной иконе Н., в среднике к-рой его фигуру фланкируют святители Леонтий и Исаия, епископы Ростовские (кон. XIV - нач. XV в., ГТГ), или с московскими чудотворцами, как на лицевой пелене из Кириллова Белозерского мон-ря (1-я четв. XVI в., ныне в ГИМ), где помимо святителей Петра и Алексия, митрополитов Московских, стоящих по сторонам Н., вышиты фигуры др. рус. святых, святителей и преподобных. Количество икон с образами святых, сопровождающих Н., в рус. искусстве сопоставимо с произведениями др. регионов поствизант. мира - с Грецией и Сербией.

В XV в. становится распространенным сочетание изображений Богоматери «Одигитрия» (на лицевой стороне) и Н. (на оборотной стороне) на 2-сторонних иконах, как на запрестольных храмовых, так и на небольших нательных и наперсных: шиферные каменные иконы (XIII в., ГТГ; кон. XV в., ГММК); с образом Н. нередко сопоставляли Двунадесятые праздники (на лицевой стороне) (напр., Преображение на резной деревянной иконе, вложенной в 1551 мон. Киликией (в миру кнг. Ксения Ушатая, в Троице-Сергиев монастырь, СПГИАХМЗ)).

Н. в XVI в. появляются на иконах, где избранные эпизоды деяний святителя представляют его чудеса, как знак его высочайшего избранничества среди людей. Это икона с 2 чудесами, на к-рой образ Н. сопоставлен с т. н. Никейским чудом, спасением на море и с исцелением бесноватого - эти чудеса осуществляет Н. через ангелов (неск. икон сер. XVI в.: из частного собрания в Лондоне, из собр. А. В. Морозова, ныне в гТГ; икона XIX в. из собр. Ф. М. Плюшкина, ныне в ГРМ; иконы и прориси XIX в. из собрания общины Поморского согласия в Самаре, прорись из собр. В. П. Гурьянова; см.: Smirnova E. S. St. Nicholas the Wonderworker with Angels and Miracles: A New Image of St. Nicholas of Myra in Russian Art of the 16th cent. // J. of Icons Studies: Museum of Russian Icons. Clinton, 2015. Vol. 1. P. 1-21). В эту же эпоху была прославлена в Москве как общерус. святыня икона Н. из вятского с. Великорецкого, чей цикл деяний святителя включает изображение 2 морских чудес.

Иконы с образом Н. как покровителя почитаются и становятся фамильными святынями, прежде всего те, в к-рых заключены частицы мощей святого (Ковтырева Л. В. Вкладная икона кн. Ивана Андреевича: К проблеме атрибуции иконы св. Николая Можайского из собр. Третьяковской галереи // ИХМ. 2003. Вып. 7. С. 129-135).

Свт. Николай Чудотворец, с чудесами. Сер. XVI в. (частная коллекция, Лондон)

В XVI в. появляются изводы, представляющие Н. в молении Пресв. Богородице с Младенцем. На иконе из часовни дер. Топса на Сев. Двине (сер. XVI в., ныне в ГРМ) Божия Матерь держит на протянутых руках Младенца, смотрящего на Нее и Ее благословляющего, а Н. перстами правой руки прикасается к крышке Евангелия, которое держит на левой руке. На золотой наперсной иконе с черневыми фигурами из приклада к иконе-списку Н. Великорецкого (2-я пол. XVI в., ГММК) святитель стоит перед Богоматерью, Которая держит Младенца на вытянутых руках, при этом Богомладенец тянется к Н., благословляя его, святитель поднял руки в молении (Зюзева С. Г. Наперсная икона «Богоматерь с Младенцем и свт. Николай Чудотворец» из фондов Музеев Кремля // Оружейная палата и проблемы изучения рус. средневек. искусства: Семинар 29 сент. 2015 г. (в печати)). В подобных композициях бывает использован извод предстояния святителя тронному образу Божией Матери с Младенцем (икона сер.- 2-й пол. XVI в., ЧерМО). Уникальное значение Н. как главного заступника за людей, в т. ч. перед Царицей Небесной, нашло отражение и в самостоятельных изводах: связанный с прославлением чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери сюжет «Явление Пресв. Богородицы и Николая Чудотворца пономарю Юрышу», к-рый в сер. XVI в. входит в цикл чудес, расположенных на раме Тихвинской иконы (в Благовещенском соборе Московского Кремля, ГММК; из Успенского собора Дмитрова, ныне в ЦМиАР). Известны и особые изводы икон, обретенных или прославленных в XVI в., на к-рых фигуры Пресв. Богородицы и Н. написаны рядом, как на упомянутой Ржевской (Оковецкой) иконе. Сопоставление Н. и Пресв. Богородицы с Младенцем Христом, как главных «адресатов» христ. молитвы, отражало то, что именно в Их безгрешности и благодатной природе чудес Н. сомневались еретики протестант. толка, в т. ч. и оказавшиеся на Руси или испытавшие их влияние последователи, настаивавшие на «простоте» человеческой природы Спасителя, Божией Матери и Н.

На протяжении XVI-XVII вв. получают распространение в качестве самостоятельных иконных изводов повторения чтимых и чудотворных икон Н. Как правило, это житийные иконы, в среднике к-рых воспроизведен тот или иной прославленный иконный образ (Зарайский, Можайский, Великорецкий, Гостунский), часто с подписью, позволяющей опознать преемственность почитаемого оригинала. В это время на Руси появляются иконы, написанные рус. мастерами под воздействием поствизант. икон с образом Н.- с резким, контрастным личным письмом, и характерными среднеземноморскими крупными чертами лика: поясная икона из частного собрания; икона из вологодской ц. свт. Леонтия Ростовского (3-я четв. XVI в., ныне во ВГИАХМЗ) - святитель, в облачении, с «шитыми» деталями на епитрахили и палице, изображенный в рост; икона кон. XVI в. (ЯХМ) - в паре со свт. Иоанном Златоустом.

В позднее средневековье с литых крестов домонг. времени делали матрицы и новые отливки; подобные памятники XV-XVI вв., на к-рых в верхней части над Распятием воспроизведен поясной образ Н., сохранились, напр., в собрании ГММК (Моршакова. 2013. Кат. 15-19). Среди новоявленных чудотворных икон также встречались образы Н., наряду с образами Богоматери, напр.- обретенная в Ругодиве (Нарве) в 1558 г.; икона Н., явленная 12 июня 1624 г. в Никольской ц. на Игрищах под Костромой, в ознаменование чего был устроен Песоченский Богородицкий Игрицкий муж. мон-рь (Ковалева Л. А., Кивокурцева О. Ю., сост. Писцовая книга г. Костромы 1627/28 - 1629/30 гг. Кострома, 2004. С. 117).

Н. в Др. Руси известны уже с нач. XIV в. и восходят к визант. образцам либо к иконам эпохи Латинской империи (1-я пол. XIII в.). Появление большого числа таких икон приходится на XIV-XV вв. (Смирнова. 2004. С. 299-300). Известный в наст. время прежде всего по произведениям Русского Севера наиболее устойчивый вариант житийного цикла, сохраняющий определенный набор сюжетов и композиций для их иллюстрирования, скорее всего был заимствован из Византии через искусство Сербии или Болгарии. Древнейшие рус. житийные иконы по составу клейм близки к визант. образцам (напр., иконы 1-й пол. XIV в. из погоста Озерёво (ныне в ГРМ)). Можно говорить о самостоятельной разработке житийной иконографии в Др. Руси, когда воспроизводили не только уже известные образцы визант. художественной культуры, но и чудеса, важные для древнерус. заказчиков и авторов программ; на то же указывает неповторимость черт Н. на подобных иконах. Наиболее древние житийные иконы Н. происходят из Сев.-Зап. Руси, Новгорода и Пскова. Так, из Никольской ц. погоста Любонь (ныне Боровичский р-н Новгородской обл.) икона с поясным образом святителя в среднике (1-я четв. XIV в., ныне в ГРМ) по иконографии клейм, соотношению их композиций на горизонтальном и вертикальном полях, использованию архитектуры и ландшафта, минимумом фигур в композициях близка к древнейшей житийной иконе кон. XII в. в мон-ре вмц. Екатерины на Синае; также в ней написан поясной образ святого в среднике, ср. с житийной иконой. Однако особенности внешности Н. с русыми, а не седыми волосами, с мелкими и тонкими чертами лика, со светлыми, ясными глазами, взирающими спокойно, даже отрешенно, без тени суровости, во многом отличаются от большинства ликов чудотворца на визант. иконах. Уже на этой ранней рус. житийной иконе представлены традиц. чудеса: изгнание беса из Плакомского древа; «Деяние о 3 стратилатах»; спасение корабля от потопления. Этот устоявшийся цикл дополнен сценами, известными не по византийским, а по слав. росписям и рус. житийным иконам, напр. к-польским по месту действия Чудом о спасения Димитрия от потопления в море. Уникальными чертами художественного исполнения и набором житийных клейм обладает и уже упомянутая житийная икона того же времени из погоста дер. Озерёво. В ее среднике святитель изображен в рост, с разведенными в стороны руками и с благословляющей десницей, с Евангелием на левой руке; в верхней части средника показано т. н. Никейское чудо, в нижней - святые Косма и Дамиан, фигуры к-рых немногим крупнее фигур в житийных клеймах. Эта композиционная особенность наряду с графичностью художественного исполнения, в т. ч. личного письма, контрастные фоны (интенсивного красного либо темно-синего цвета), симметрия композиций вплоть до зеркальности указывают на использование западноевроп. образцов в качестве стилевого ориентира - романских миниатюр, алтарных картин или даже эмалей. Чудеса - Чудо о 3 стратилатах, возвращение Василия, «Агрикова сына» - могут быть развернуты в 3 или 5 сценах; оригинальными оказываются композиции таких чудес, как спасение Димитрия от потопления: в отличие от иконы из погоста Любонь на этой иконе чудо показано не как вызволение святым к-польского купца из морской пучины, а как пребывание его дома: он сидит на стуле в окружении домочадцев, живо обсуждающих случившееся. Влияние европ. художественных образцов прослеживается и на псковской житийной иконе Н., происходящей из Иоанно-Богословского собора г. Коломны,- обилие цветовых контрастов в виде красной киновари и белильных «жемчужек», использование симметричных композиций (напр., воеводы в темнице и мореплаватели с Н. на корабле); в среднике святой показан в крещатых ризах, а не в традиц. пурпурно-вишневой фелони, омофор спускается по центру Т-образно; известные сюжеты чудес дополнены теми, которые будут характерны именно для рус. житийных циклов - к-польские по происхождению, но знакомые по слав. росписям и древнерус. текстам и иконам с XIV в. (Чудо о ковре, Чудо о спасении Димитрия, а также перенесение мощей Н.). Не только в Новгороде, но и на среднерус. землях, напр. на ростовских и ярославских, писали большеразмерные житийные иконы святого, в средниках к-рых он представлен в рост, благословляющим паству архиереем с Евангелием в руках - икона из с. Павлова близ Ростова (2-я пол. XIV в., ныне в ГТГ) и икона (нач. XV в., ныне в ГРМ) из с. Б. Соли (ныне пос. Некрасовское Ярославской обл.). На обеих иконах он имеет вид старческий, но производит впечатление человека, к-рый полон сил: за счет крупного лба, прямого взгляда. Сухощавость или легкая сутулость и приподнятые в благословении руки привносят в позу Н. энергию, устойчивость и властность. В отдаленных провинциальных центрах создавались иконы, представлявшие святого средовеком со смуглой кожей, с черными как смоль волосами и с такой же бородой, с темными зрачками и яркими белками глаз, как на упомянутой иконе из Борисоглебской ц. (с Никольским престолом в приделе) на Борисоглебском Каргачском погосте близ Грязовца.

Свт. Николай Чудотворец. Фреска собора Рождества Пресв. Богородицы в Ферапонтовом мон-ре. 1502 г. Мастер Дионисий

Цвет одежд святителя в среднике (ризы могут быть крещатые или однотонные светлые) мог меняться от белого с золотым шитьем до контрастного, когда белый с черным полиставрий был надет поверх пурпурного подризника, на нем еще зеленого цвета омофор, как на иконе нач. XV в. из новгородского с. Ракомо (ныне в ГРМ). Формат клейм еще в традициях визант. времени подчинен их расположению на полях: клейма на верхнем и нижнем полях вытянуты по горизонтали, а боковые - по вертикали. В их составе появляются сюжеты, неизвестные по визант. иконам. Так, на обеих иконах в 2 клеймах представлено участие Н. в заседаниях I Вселенского (Никейского) Собора. На упомянутой иконе из с. Павлова близ Ростова эти клейма фланкируют образ в среднике, будучи расположенными так же, как фигуры Спасителя и Богоматери в иллюстрации к т. н. Никейскому чуду. В обоих клеймах заседания Собора проходят перед высоким ступенчатым помостом-крыльцом, верхние ступени служат престолом для императора и патриарха; на упомянутой иконе из с. Б. Соли оба таких клейма занимают правый верхний угол иконы, акцент иконописец делает на жесте Н.- его десница занесена над еретиком Арием и т. о. образует смысловой центр и ось симметрии всего клейма. На нижнем поле 2 последних икон показано перенесение мощей святителя в Бари и положение их в базилике, место в к-рой обозначает специальный киворий; на иконе из Б. Солей цикл заканчивается изображением спасения Димитрия, одного из посмертных чудес святого. Для всех икон XIV и даже нач. XV в., созданных на северо-западных и северо-восточных землях Др. Руси, характерно устойчивое использование древнейших художественных приемов, восходящих к византийскому (а также, возможно, к латинскому искусству XIII в.), когда только складывалась житийная иконография святых как самостоятельный вид иконных образов. К этим приемам относятся: архитектура простых форм, светлые (белые) или ярко-цветные фоны, контрастные фону средника, симметричные композиции, упрощенные жесты и движения фигур, иногда узнаваемые предметы обихода или вооружения: тяжелые двуручные мечи, кольчуги и шлемы, как, напр., в сцене спасения от казни 3 стратилатов на вышеупомянутых иконах из Борисоглебской ц. Каргачского погоста (ГТГ) или из Успенского собора в Рязани (Рязанский Историко-архитектурный музей-заповедник).

Рождество и крещение свт. Николая Чудотворца. Миниатюра из Лицевого жития свт. Николая Чудотворца. 70-е гг. XVI в. (РГБ. Больш. № 17. Л. 2 об.)

В эту же эпоху, на рубеже XIV и XV вв., на иконах, созданных в ведущих художественных центрах Др. Руси, иллюстрируются чудеса Н., к-рые восходят к греч. событиям, но не имеют изобразительных аналогий в визант. житийных циклах. Помимо Чуда спасения Димитрия от потопления к числу чудес, совершённых в К-поле, относится Чудо о ковре, иллюстрации к-рого известны по росписям Бояны и по неск. рус. житийным иконам Н.: из новгородской Борисоглебской ц. в Плотниках (ок. 1377 (?), ныне в НГОМЗ), из Николо-Угрешского мон-ря (ок. 1380, ныне в ГТГ), из Георгиевской ц. Теребушского погоста близ Ст. Ладоги (1-я пол. XV в., ныне в ГРМ), из Борисоглебской ц. Каргачского погоста, из с. Б. Соли. Это чудо попадает в житийные циклы икон Н., созданных в т. ч. на землях Зап. Руси, напр., в Галиции, где в целом состав клейм остается в течение веков традиционным: икона с 9 клеймами жития из Галиции (возможно, из окрестностей Калуша, XV-XVI вв., ныне в ГРМ). К «местным» чудесам относится прежде всего Чудо о киевском младенце, представленное на иконах, созданных в среднерус. землях, Ростове или Москве, а именно на иконах из Угрешского мон-ря и из Георгиевской ц. Теребушского погоста, а также на иконе с образом в среднике Н. и святителей Леонтия и Исаии Ростовских и житийными клеймами Н. на полях (рубеж XIV и XV вв., ныне в ГТГ) - поясной образ Н. в изображении этого чуда представлен на стене собора Св. Софии в Киеве (см.: Смирнова. 2007. С. 186-195).

В новгородских житийных иконах Н. нашел отражение известный еще по греч. сказанию о Чуде от иконы Н. в Африке (XI в.) сюжет с Чудом о половчине: иноверец, поклявшийся у образа Н. в Киеве и не сдержавший слова, был посрамлен явлением ему святителя и выполнил обет. Этот сюжет представлен на иконе из Борисоглебской ц. в Плотниках в 2 клеймах, к-рые располагаются на боковых полях на уровне головы святителя. В новгородской живописи его можно увидеть на иконе (ок. 1500, ныне в ГЭ) из Троицкой ц. с. Нёнокса (ныне Архангельской обл.). В новгородских же иконах на протяжении XV в. возникают иллюстрации к Чуду о 3 иконах, где показано посещение К-польским патриархом Афанасием дома благочестивого мирянина Феофана и отказ высокого гостя почтить икону Н. на основании низкого происхождения святого (клеймо в верхнем ряду на иконе сер.- 3-й четв. XV в., собр. К. В. Воронина); возникновение данных композиций отражает знакомство с агиографическими текстами, дополненными различными чудесами. Однако в целом состав житийного цикла Н. в искусстве Др. Руси визант. времени довольно устойчив и близок к традициям иконографии Византии.

Чудо о Стефане. Миниатюра из Лицевого жития свт. Николая Чудотворца. XVI в. (РГБ. Больш. № 15. Л. 216)

Наиболее важным памятником, своего рода итогом достигнутого, можно считать фрески работы мастера Дионисия с сыновьями в Никольском приделе собора Рождества Пресв. Богородицы Ферапонтова мон-ря (1502), находящиеся в его юж. апсиде. В конхе размещен поясной образ святителя, благословляющего обеими руками. Он соответствует криволинейной поверхности архитектурного объема, центром к-рого оказывается благообразный и хорошо освещенный лик святого, чьи руки обнимают все пространство апсиды. Житийные композиции занимают 2 яруса стен этого придела, к ним примыкает композиция с изображением I Вселенского Собора. Цикл включает 12 сцен: рождество и крещение святого, поставление его в разные степени сана, изгнание беса из кладезя, Чудо о 3 стратилатах (объединены 3 сюжета - появление святого перед казнью 3 мужей, явление им в темнице, явление имп. Константину и эпарху К-поля Евлавию), перенесение мощей Н., Чудо о ковре и спасение Димитрия. С кон. XV - нач. XVI в. распространяются на большой территории Руси - в Карелии, Вологде, Суздале житийные иконы Н. с поясным образом в среднике, восходящим к поздневизант. изводу с изображением благообразного старца с утонченными чертами лика, облаченного в вишневую или коричневую фелонь либо в крещатые ризы, в окружении 12 клейм жития и чудес.

Составление ВМЧ, перевод и собирание агиографических произведений, в т. ч. посвященных Н., способствовали расширению житийного цикла святителя. Включение новых чудес и новых интерпретаций особенно характерно для новгородского искусства. Наиболее ярким выражением этого богатства и разнообразия житийной иконографии святого стали репрезентативные житийные иконы, созданные для храмов как в Новгороде, так и в его отдаленной округе. В среднике таких икон, как правило, святитель изображен благословляющим, стоящим с широко разведенными руками, на левой - Евангелие, по сторонам - т. н. Никейское чудо. Они имеют 20 и более клейм, напр. икона 1551-1552 гг. (ЦМиАР), из собора Рождества Пресв. Богородицы Антониева новгородского мон-ря (2-я пол. XVI в., ныне в НГОМЗ), или икона из часовни при Введенском соборе в г. Боровичи (2-я пол.- кон. XVI в., ныне в НГОМЗ, см.: Игнашина Е. В., Комарова Ю. Б. Свт. Николай Чудотворец: Житие в иконе. М., 2009). На этих иконах цикл морских чудес занимает нижнее поле. В нижнем правом углу, как на иконе из ЦМиАР, чудеса на море, среди которых 3 клейма иллюстрируют Чудо о 3 друзьях (действие которого происходит в Византии), включенное в полную редакцию Метафрастова Жития Н. к XVII в. (РГБ. Егор. 191. Л. 131 об.- 135 об.; Крутова. 1997. С. 90-94). Цикл морских чудес сформировался в новгородской книжности и иконописании к эпохе свт. Макария, архиеп. Новгородского (1526-1542). На иконе из Боровичей цикл морских чудес на нижнем поле образует своеобразное подножие для святого в среднике, так что создается эффект парения фигуры святителя над бескрайними просторами моря с островками земли; морской ландшафт изображен не в соответствии с визант. приемами, а как бы с высоты в виде клубящегося позема синего цвета с волнами-завитками, с фигурами людей и строениями как частью огромного синего моря-мира. В цикл морских чудес оказывается включено и Чудо о 3 иконах, поскольку сцена с присутствием патриарха Афанасия в доме благочестивого константинопольца Феофана дополняется событием на море: Н. явился патриарху во время шторма и спас его вместе со спутниками. С нач. XVIII в. в московской старообрядческой среде формируется убеждение, что Деисус с Н., прославленный визант. патриархом Афанасием, хранится в Успенском соборе Московского Кремля (Смирнова. 2007. С. 205; Маханько М. А. Легенды о «греческом» происхождении рус. древностей в XVII в.: Икона Николы К-польского патриарха Афанасия в Успенском соборе Московского Кремля // Каптеревские чт. М., 2010. Вып. 8. С. 208-237). Иллюстрация Чуда о 3 друзьях как сюжет спасения 3 христиан с языческого корабля, плывшего из Понта в К-поль, станет традиционной для житийных циклов XVII-XVIII вв. Иконография эпизодов близка к истории прор. Ионы - сходен образ чудовища, глотавшего мореплавателей, упавших в воду, а их спасение на камне напоминает историю новгородского прп. Антония Римлянина, к-рый приплыл на камне к Новгороду.

Свт. Николай Чудотворец, с избранными святыми. Икона. 1734 г. Иконописец Д. Я. Молчанов (частное собрание)

Иконы, подобные образу миниатюрного письма из Боровичей, отличаются искусностью композиций, сиянием драгоценных красок, сочетанием сложной архитектуры с дворцами, где происходят пиры. В отдельный цикл в XV-XVI вв. выделяются т. н. детские чудеса чудотворца, клейма с их иллюстрациями следуют после клейма, иллюстрирующего рождение святого. Сюжет, связанный с отказом младенца Н. от материнской груди, есть на житийной иконе святителя из Никольского Вяжищского мон-ря рубежа XIV и XV вв., вывезенной, видимо, уже в XVI в. в Москву и попавшей в Успенский собор Московского Кремля, в описях к-рого она называется «Никола Вежитцкий». Это внимание составителей иконных программ и мастеров к чудотворной силе, явленной святителем еще до посвящения во иерея, согласуется с отмеченным в новгородских и московских Чиновниках XVI в. под 29 июля редким праздником рождества Н. (см.: Саенкова. 2002): его отказ от груди, стояние в купели после крещения (на иконе кон. XV в., из ГВСМЗ), исцеление сухорукой жены (икона из Предтеченской ц. Дюдиковой пуст., нач. XVI в., ныне во ВГИАХМЗ) - эти сцены занимают все верхнее поле. Столь развернутое повествование о чудесном даре святителя еще в младенчестве должно было подчеркивать благодать, данную ему от рождения. Фигуры отца и матери Н. с нимбами можно рассматривать как своеобразный ответ составителей житийных программ на обвинения в адрес святителя еретиков, которые не признавали святость Н. на том основании, что он всего лишь человек - «прост муж». Подобная формулировка прозвучала на заседании Собора осенью 1553 г. и вошла в летописные тексты: «У митрополита истязалися с Перфиром о чюдотворцех, еже глаголют святаго Николу проста мужа…» (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. С. 233). Пренебрежительное упоминание о родителях чудотворца как указание на его незнатное происхождение («сей бо с(ы)нъ Феофанов смердович есть», «Феофанов сын и Нонин») вложено в уста К-польского патриарха Афанасия, фигурирующего в Чуде о 3 иконах (Леонид (Кавелин). 1881. С. 65-70; Крутова. 1997. С. 67). Редко в ряд клейм, иллюстрирующих ранний период жизни святого, попадают клейма со сценой пострига Н. (что восходит к текстам о св. Николае Сионском), как на иконе из Троицкой ц. с. Нёнокса (1-я пол. XVI в., ныне в ГЭ).

Вершиной развития житийной иконографии святого, достигнутой именно в древнерус. художественной культуре и изобразительном искусстве, по праву должно считаться Лицевое житие Н., проиллюстрированное 408 миниатюрами (РГБ. Больш. 15, публ.: ПДПИ. 1882. Вып. 28; Лёвочкин. 2006). Авторство миниатюр приписывается 5 мастерам, в т. ч. тем, к-рые работали над созданием Лицевого летописного свода (70-е гг. XVI в.). Согласно мнению нек-рых исследователей, это Житие Н. могло составлять часть или продолжение Лицевого летописного свода; следует учесть, что в составе последнего, в рассказе о событиях I Вселенского Собора и о начале борьбы с арианством, нет изображений т. н. Никейского чуда и деяний Н. Так же, как и в Лицевом летописном своде, каждая миниатюрная композиция включала неск. эпизодов, превращая раскрашенный лист в многофигурное, сложное изображение. Так, в житии на л. 2 об. показано рождение Н.: в фигуре лежащей на ложе матери святого, к к-рой приближаются девы, опознаются черты иконографии Рождества Пресв. Богородицы; далее показана семья, направляющаяся в храм для совершения чина имянаречения, затем иеромонах с нимбом (в священническом облачении, с гуменцом на голове) нарекает младенца Николаем. В фигуре иеромонаха следует видеть дядю Н., его тезку, упоминаемого в текстах «иного» Жития Н., содержавшего сведения о св. Николае Сионском (Житие и деяние святого отца нашего Николы архиепископа Мирска заступника роду христианскому - см.: Крутова. 1997. С. 95-99); в эпизодах трижды представлены родители, девы, повивальные бабки (всего ок. 30 персонажей), помещенные в интерьеры на фоне общего городского ландшафта со зданиями и с деревьями. В состав проиллюстрированных чудес включаются и те, что происходят не только в К-поле, визант. округе или на древнерус. землях, но и в правосл. гос-вах Балкан в поздневизант. период, напр. Чудо об исцелении серб. краля св. Стефана Уроша III Дечанского (1321-1336) и явление ему Н. Трактовка этого чуда в Лицевом житии Н. отличается от композиций в житийной иконографии св. краля, хотя последняя испытала довольно сильное влияние московской иконописи времени Иоанна Грозного, как об этом позволяет судить сравнение древнерус. миниатюр с памятниками серб. иконописания, напр. житийная икона св. краля работы инока Лонгина (1577, мон-рь Дечаны). Эта икона служила надгробным образом почитаемого краля в его обители Дечаны. Св. Стефан изображен средовеком с черными волосами и узкой бородой. В Лицевом житии Н. св. краль показан юным царевичем, обратившимся в молитве к чудотворцу, и средовеком в земном поклоне перед 3 иконами Деисуса, притом образ св. Иоанна Предтечи заменен иконой с оглавным изображением Н.; это сближает композицию этого эпизода с Чудом о 3 иконах, известным в памятниках новгородской иконописи того же времени. Можно сказать, что в древнерус. лицевых рукописях преданность св. краля памяти чудотворца показана более последовательно и разнообразно, нежели в серб. памятниках той же эпохи.

К числу нововведений рус. иконографии следует отнести тип икон, на к-рых Н. возглавляет чин святителей, в т. ч. местных русских, благодаря чему подчеркивается как их высокий статус, так и значение святителя - «правила веры». Уже на рубеже XIV и XV вв. возникают иконы с таким подбором святых, как, напр., ранее упомянутая икона Н. вместе со святителями Ростовскими, епископами Леонтием и Исаией (ГТГ), на к-рой в отличие от икон XIII-XIV вв. фигура стоящего в центре Н. лишь немного превышает по величине фланкирующих его Ростовских архиереев. В псковском иконописании XV-XVI вв. роль Н. подчеркивается созданием деисусных чинов, где святитель представлен либо ближайшим ко Христу, либо на месте иконы Спасителя. Так подчеркивается значение Н. как чудотворца в жизни людей (напр., в верхней части иконы «Сошествие во ад» из собр. Н. П. Лихачёва, XIV - сер. XV в., ныне в ГРМ).

Свт. Николай Чудотворец, с избранными святыми. Икона. 1888 г. (церковь Св. Троицы, Ирбит)

В кон. XV в. создаются иконы, объединяющие Н. с величайшими святителями правосл. Востока, напр. храмовая икона из Успенской ц. Лазарева Муромского мон-ря на оз. Онега с образами в рост святителей: помимо Н. на ней представлены ап. Иаков Иерусалимский, брат Господень, и еп. Антиохийский свт. Игнатий Богоносец (ныне в ГРМ). С нач. XVI в. эту схему осваивают московские мастера. Вероятно, в Кириллов Белозерский мон-рь вел. кн. Василием III Иоанновичем и кнг. Еленой Глинской была вложена пелена с образами К-польских и местных святителей, а также избранных святых (ГИМ) в качестве «моления о чадородии»: в среднике пелены, представляющем своего рода «икону в иконе», в особой, жемчужной, окантовке, прямо под полуфигурами 3 Вселенских святителей, изображены в рост Н. и первосвятители Московские - митрополиты Петр и Алексий. Фигура Н. дана в необычном изводе: правая рука в благословляющем жесте приподнята перед грудью, а левая отведена в сторону, на покровенной ладони стоит Евангелие. Ведущая роль Н. в сонме святых, объединяющем Вселенских и русских святителей и преподобных, подчеркнута тем, что на кайме пелены размещен тропарь Н. Надежда на покровительство Н. наряду с местными святыми проявляется в создании икон, где средник с фигурами Н. и др. святых окружен житийным циклом святителя; они характерны для времени прославления рус. «новых чудотворцев» на Соборах 1547 и 1549 гг. и, видимо, исполнялись с особенным тщанием новгородскими мастерами, искусными в деле иллюстрирования мн. лицевых Житий. Сохранились подобные иконы, предназначенные для новгородских храмов, напр. икона (1560, ГТГ), заказанная жителями Запольской и Конюховой улиц Новгорода для Борисоглебской ц. в Плотницком конце (1536-1537): в среднике иконы сопоставлены фигуры в рост Н. и Новгородских святых - святителей еп. Никиты, архиеп. Иоанна и прп. Александра Свирского (ГТГ; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. Кат. 366. С. 26-27; Icones russes: Les saints: Cat. P., 2000. Cat. 12. P. 66-67). Вероятно, в тот же период могла быть создана икона, к-рая упоминается в описи Соловецкого мон-ря 1570 г. как местная, находившаяся в каменном Спасо-Преображенском соборе: на золотом фоне представлены избранные композиции «Воскресение Христово», «Св. Троица», «Усекновение главы Иванна Предтечи» и святые - Н., К-польские, Московские и северные: первомч. архидиак. Стефан, свт. Алексий, митр. Московский, прп. Димитрий Прилуцкий, Соловецкие чудотворцы преподобные Зосима и Савватий и прп. Александр Свирский (Дмитриева З. В., Крушельницкая Е. Д., Мильчик М. И. Описи Соловецкого мон-ря XVI в. СПб., 2003. С. 59). Из Троицкого собора Александрова Свирского мон-ря происходит икона (сер. XVI в., ныне в ГРМ), в среднике к-рой Н. стоит в центре рядом с ап. от 70 Иродионом (покровителем игумена обители), по сторонам изображены преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский; над ними в центре - небесный сегмент с Живоначальной Троицей в изводе «Гостеприимство Авраама», в верхних углах - т. н. Никейское чудо. Средник обрамляют 20 клейм жития и деяний Н., по составу близких к циклу на житийной иконе святого из собора в честь Рождества Пресв. Богородицы в новгородском Антониевом мон-ре: 3 клейма на верхнем поле посвящены детству святителя, в неск. сценах показаны редкое Чудо с копанием нового колодца взамен испорченного бесами в «Арнаоундрейской веси» Кесарии, Чудо о юноше Николе, а также ставшие традиционными для циклов этой эпохи Чудо о ковре и Чудо о 3 иконах. С сер. XVI в. появляются памятники лицевого шитья, где образ Н. сопоставлен с образами местных святителей, как, напр., на обороте хоругви с изображением Чуда вмч. Георгия о змие - Н. и свт. Евфимий II Вяжицкий, архиеп. Новгородский, стоят по сторонам ап. Иоанна Богослова (НГОМЗ; Игнашина Е. В. Древнерус. лицевое и орнаментальное шитье в собр. Новгородского музея: Кат. Новг., 2003. Кат. 17; Петров А. С. Группа памятников новгородского шитья сер. XVI в.: К вопросу об атрибуции вышивок «Мастерской Настасьи Овиновой» // Мат-лы и исслед. / ГММК. М., 2012. Вып. 21. С. 259-260).

Почитание святого отразилось в адм. жизни средневек. Русского гос-ва: весенний праздник, «Никола вешний», по свидетельству разрядных книг XV-XVII вв., считался рубежом, временной границей, с к-рой начиналась годовая служба воевод и ратных людей. Иконы святого помещали на врата и проездные башни крепостей, возводившихся и обновлявшихся в гос-ве: напр., образ Николы Можайского на Никольской башне Московского Кремля становится одним из основных покровителей этой башни и сохраняемой им христ. общины наряду с образом Покрова Пресв. Богородицы или Спаса Нерукотворного.

Важным признаком в развитии иконографии Н. стало дополнение почитаемых образов рамами с житийными циклами (иногда со сквозным отверстием для иконы в среднике, иногда с углублением по типу киота); это явление было особенно распространено на Русском Севере (сохр. рамы из Каргополья, Карелии; житийные сцены на них могут быть дополнены фигурами избранных святых, иногда - К-польских и Московских пустынников и юродивых, как на иконе-раме 2-й пол. XVII в. из дер. Гольяницы (ныне урочище в Пудожском р-не Республики Карелии; в собр. МИИРК). Для житийной иконографии также важно было развитие образов-складней, когда в центре располагалась икона-список почитаемой в том или ином регионе святыни с образом Н., а житийные клейма были не на раме у средника, а на створках, закрывавших центральный образ (створки кон. XVI в., ЦМиАР).

В рус. житийной иконографии Н. появлялись композиции, которые, как и в поствизант. греч. традиции, были связаны с представлениями о помощи святителя людям из разных слоев населения, а также мореплавателям и др. Иконы со сценами спасения на водах, украшенные в знак признательности обетными прикладами, в поствизант. искусстве, особенно XVIII-XIX вв., сохраняли память о реальных событиях. Покровительство святого крестьянскому труду в рус. иконописании находило воплощение в появлении редких клейм в составе житийного цикла, по композиции напоминающих чудеса спасения на водах (напр. спасение Димитрия), озаглавленных «Молится раб Божие християнин стому Николе об ниве», как на московской иконе нач. XVII в. из собрания С. П. Рябушинского (ГИМ; Хотеенкова И. А. Иконы XIV-XIX вв. в собр. Исторического музея. М., 2007. Т. 2. № 81. С. 25. Ил. 81. 10) или на иконе из Никольской ц. в дер. Дмитриево Череповецкого р-на Вологодской обл. (ок. 1676, ныне в ЧерМО).

В XVII в. были распространены все изводы Н., бывшие традиционными для позднего средневековья, продолжали появляться списки чудотворных икон, среди к-рых наиболее часто воспроизводились изводы Можайской и Зарайской икон Н., а также поясные образы с т. н. Никейским чудом, с житийными циклами. Самостоятельным явлением можно считать складни-кузова, в центре к-рых помещался образ Н. с житием, включающим подробный «цикл детства» святого, поставление в разные степени сана, прижизненные и наиболее важные посмертные чудеса (Чудо о 3 девицах, спасение Димитрия), перенесение мощей, как, напр., на складне-кузове поволжского письма из собрания Т. А. Мавриной (Лебедевой) (XVII в., ГРМ). На внутренних сторонах створок этого складня-кузова размещены еще 16 клейм, в к-рых представлены многочисленные сцены чудес, прежде всего исцелений, совершённых святым; выбор сюжетов, небольшой размер иконы в среднике и всего складня-кузова указывают, что такие предметы предназначались для личной, домашней молитвы заказчика и его семьи. Подобные складни включали в свой состав чудотворные иконы: судя по акварели работы Ф. М. Вахрушова, написанной ок. 1919-1920 гг., вид складня-кузова имела чудотворная Маркушевская икона Н., связанная с основанием мон-ря прп. Агапитом Маркушевским, (ВГИАХМЗ; Образ свт. Николая Чудотворца. 2004. Кат. 280. С. 131).

Почти повсеместно в это время композиции житийных сцен строятся на базе тех, к-рые были выработаны мастерами эпохи Иоанна Грозного и послужили для иллюминации лицевых рукописей, напр. Жития Н. 70-х гг. XVI в. Схемы, пригодные даже для монументальной живописи, творчески перерабатывались, о чем свидетельствуют росписи ярославской ц. Николы Надеина (1640-1641, под поновлениями 1882 г.), где в масштабе храмовой декорации мастера артели во главе с Любимом Агеевым воспроизвели все основные чудеса святого, в т. ч. события, связанные с обретением чудотворной иконы Н. во время взятия рус. войсками в 1558 г. Ругодива.

В XVII в. происходит обретение новых чудотворных образов, напр. Теребенской иконы Н. в 1641 г. (известна по гравюрам и поздним иконам) в заложенном еще в 1492 г. Николо-Теребенском мон-ре (ныне близ. пос. Труженик Максатихинского р-на Тверской обл.): она представляла собой житийную икону с поясным образом святого и т. н. Никейским чудом в среднике и с 6 клеймами строго по сторонам.

Изменение художественных вкусов в столице, в кругу мастеров Оружейной палаты, коснулось и образа Н. Лучшие изографы, как, напр., Симон Ушаков, писали иконы небольшого размера: поясной образ Н. с т. н. Никейским чудом (1674, ЦАК МДА; см.: «Угодно в очах Божиих дело сие...»: Сокровища ЦАК МДА. Серг. П., 2004. С. 118-119), или Федор Евтихиев Зубов - икона из местного ряда ц. в честь Чуда арх. Михаила кремлевского Чудова мон-ря с фигурой стоящего святителя (1669, ГММК; см.: Меняйло В. А. Иконы Чудова мон-ря Моск. Кремля: Кат. М., 2015. Кат. 16. С. 135-138) или поясной образ святителя (1677, ГМЗК). При сохранении прежних изводов мастера этой эпохи достигают живоподобия в передаче драгоценных облачений святого, покрытых узорами, тончайшей фактуры тканей и шитья, украшенного золотом и драгоценными камнями; в тех же целях применяли цветные лаки, усиливающие светоносность изображения на плоскости, его глубину и эффект присутствия. Использование переливающихся от светлого к более темному оттенков цвета на фоне средника, за фигурой Н., написанной плотными красками, с приемами светотеневой живописи, создает иллюзию мистического света вокруг святого, своего рода иную реальность, которой он теперь принадлежит. Подобное живописное изображение в среднике предстает в виде скульптурного «портрета-персоны», оно окружено исполненным вязью текстом тропаря и миниатюрными сценами чудес и деяний святого, воспринимается как синтетическое целое различных жанров -иконописи, лицевого шитья и миниатюры. Ярким примером такого жанрового ансамбля является икона с образом благословляющего Н. с т. н. Никейским чудом и 34 клеймами жития работы ярославского изографа уроженца Холмогор Семена Спиридонова (1684, ЯХМ), а также житийная икона с 24 клеймами (письма мастера Илариона Башки) из иконостаса ц. Феодоровской иконы Божией Матери в Ярославле (ранее ее престол находился в деревянном Никольском храме на Пенье, ок. 1685, ЯМЗ). Сочетание крупного поясного образа с т. н. Никейским чудом в среднике и большого числа сюжетных клейм с миниатюрными композициями сохраняется и в памятниках, созданных уже в синодальный период, как, напр., на иконе письма И. Маркова и И. Никифорова (1713, ВГИАХМЗ). Хотя многоплановость композиций в клеймах восходит к приемам мастеров времени Иоанна Грозного, в трактовке архитектурных форм с помощью ордера, пространственных эффектов очевидно обращение к европ. изобразительным источникам; подобно им с помощью архитектурных форм происходит разделение миниатюрных композиций. Обильно цитируются житийные тексты, надписи золотом или белилами на полях и на границах клейм создают дополнительный декоративный акцент. В петровское время мастера Оружейной палаты, как и прежде, обращались к образу Н., трактуя его в тех изводах, что были приняты в арсенале древнерус. иконографии: Федот Ухтомский (Протопопов) писал житийную икону по заказу отца, протопопа царского храма «на сенях» и государева духовника Феофана Ухтомского (1699, Благовещенский собор Московского Кремля, ГММК), или поясные иконы (1722, ГЭ), богатый оклад к-рых своей барочной пластикой поддерживает иллюзионизм натуроподобной живописи, представляющей святого через «портрет-персону».

Свт. Николай Чудотворец и мц. Александра Римская. Шитая икона. 1904 г. (ЦМиАР)

продолжается дальнейшее использование мн. сложившихся в средневековье изводов иконографии Н. Образ святого включают в многофигурные композиции Соборов святых той или иной епархии, напр. Новгородской (икона «Богоматерь «Знамение», с Деисусом и избранными святыми», из собр. Н. П. Кондакова, кон. XVII - нач. XVIII в., ГРМ), или избранных святых, напр. целителей и покровителей сельских работ (икона с образом Владимирской Божией Матери и предстоящих Ей святых Космы и Дамиана, Н., святителей Власия Севастийского и Модеста Иерусалимского (XVIII в., ВГИАХМЗ)). Все чаще повторялись те изводы, к-рые были известны с древности: напр., новгородский Дворищенский образ Н. становится одной из святынь С.-Петербурга. Получает распространение образ Н. в митре и саккосе (напр., икона святого в рост с т. н. Никейским чудом и с надписями в картушах, ок. 1702, собр. В. А. Бондаренко); этот образ святителя в архиерейском облачении синодального образца иногда ассоциируется с зимним празднованием святому 6 (19) дек. (Свт. Николай Чудотворец / Сост.: Е. А. Князев, Е. Ю. Князева, А. А. Евстигнеев. М., 2011. С. 106). Прославляются чудотворениями новые иконы Н., особенно на южной и западной пограничных территориях, присоединенных в Новое время к России.

В этот период наблюдается все большее размежевание иконописцев на последователей древней системы иконографии и иконного письма, работавших, как правило, для старообрядцев, и на офиц. мастеров, создававших иконы по заказам Церкви, к-рые не только придерживались живописных стилистических принципов, но и вносили новые детали в традиц. иконографию чудотворца. Мастера петровского и аннинского времени, особенно в регионах, удаленных от Москвы и тем более от новой столицы, еще вполне осознанно сохраняли традиции столичной школы, повторяя образцы изографов Оружейной палаты: богатство фактурных тканей, драгоценностей, сложное письмо в доличном, сочетание монументальной пластики силуэта и миниатюрности в деталях, как и размещение надписей не на фоне, а в картушах (напр., икона с поясным образом Н., написанная для Воскресенской ц. в Вел. Устюге уроженцем Хлынова (Вятки) А. П. Кузнецовым, 1720, Великоустюгский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник). В минейных изображениях, иконописных и гравированных, сохраняется принцип, когда под днем празднования памяти Н. (6 дек.) помещается его ростовая фигура, в фелони, без головного убора, с раскрытым Евангелием на левой руке и с благословляющей десницей, на фоне условного городского пейзажа, а под 9 мая (памятью о перенесении мощей в Бари) - многофигурная композиция с перенесением лежащего в гробу святого на фоне большого города, за высокими крепостными стенами и башнями (гравированные святцы работы Г. П. Тепчегорского, 1722, ОР РГБ; см.: Ермакова, Хромов. Рус. гравюра. Кат. 33. 4, 33. 9. С. 39, 43-44).

Остается распространенным вариант икон с избранными святыми, на которых Н. предстает и как всеобщий заступник, и как личный покровитель (икона письма московского мастера Д. Я. Молчанова, 1734, частное собрание; см.: Шесть веков рус. иконы: Новые открытия: Выст. из частных собраний к 60-летию ЦМиАР. М., 2007. Кат. № 66. С. 83, 182). К стилизации манеры изографов Оружейной палаты можно отнести поясную икону Н. с т. н. Никейским чудом из Спасо-Преображенского собора Рыбинска (1770, ныне в РГИАХМЗ; см.: Хохлова И. Л. Иконы Рыбинского музея. М., 2005. Кат. № 41. С. 124-127) или житийную икону святителя с 14 клеймами, на к-рой святой стоит на террасе с баллюстрадой, с видом на 5-главый храм, а каждое клеймо представляет собой самостоятельную картину с уходящим вдаль перспективным пейзажем или безбрежным горизонтом (кон. XVIII в., ЦМиАР; см.: Образы воды в христ. искусстве: Памятники XV - нач. XX в.: [Кат. выст.]. М., 2016. Кат. № 70. С. 87-89). По образцу и стилю мастеров Оружейной палаты работают мастера за Уралом. На своеобразие их произведений с образом Н. влияет наличие материалов, однако основные приемы - богатство фактуры, декоративность и узорочность деталей облачений, инсигний, тонкость личного письма - позволяют создавать выдающиеся произведения. Напр., поясная икона с т. н. Никейским чудом (1-я пол. XVIII в., Красноярский краевой краеведческий музей) происходит из Покровской ц. с. Маковского бывш. Енисейского у.- одного из древнейших рус. поселений в Приенисейском крае; судя по тонкой основе из 2 кедровых досок и остаткам креплений, она служила выносным образом или хоругвью; скудость редких цветовых оттенков, характерных для произведений царских иконописцев, местный мастер компенсирует применением ярко-красной киновари в одеждах, медальонах и письме личного (подрумянке, написании глаз и губ); сопоставление столь яркого оттенка с холодным серо-зеленым цветом фона и темно-зеленым тоном омофора создает запоминающийся образ (о стилистических аналогиях данного произведения с произведениями московских мастеров см.: Исаева Н. Н. Церк. живопись Приенисейского края XVII-XIX в.: Альб.-кат. Красноярск, 2008. Кат. 17. С. 30, 160-161).

Следование принципам живоподобного письма, а также развитие академического искусства и знакомство с ним мастеров традиц. иконописи ведут к привнесению в изводы с фигурой благословляющего святого более реалистичных жестов правой руки с благословением: поднятой вверх, а не просто отведенной в сторону; Н. на таких иконах, в т. ч. традиц. изводов, как правило, изображается в митре и саккосе. К таким примерам относятся иконы с единоличным образом Н., напр. с образом святителя в рост, с т. н. Никейским чудом работы насельника Соловецкого мон-ря мон. Алипия (1782, РГИАХМЗ; Хохлова. 2005. Кат. № 31. С. 94-95), с изображением Собора святых (напр., Ростовских чудотворцев на иконе 2-й пол. XVIII в., ГРМ) или иконы с образами избранных святых, представленных по образцу европ. жанровой картины (напр., на фамильной иконе семьи Н. и К. Тишининых письма В. И. Василевского «Свт. Николай Чудотворец и прп. Ксения со Христом Вседержителем» святитель представлен стоящим чуть выше преподобной и держащим ее за руку, Спаситель благословляет обоих, положив руку на плечо Н. (1755, РГИАХМЗ; Хохлова. 2005. Кат. № 23. С. 74-76).

Сохранение традиций иконописания эпохи Иоанна Грозного, а также строгановского миниатюрного письма в варианте ярославского иконописания 2-й пол. XVII в. было характерно для мастеров и в XVIII в. в старинных художественных центрах, напр. в Ярославле (по образцу икон работы С. Спиридонова Холмогорца была написана икона Н. в житийной раме с 36 клеймами для Успенского собора (1796, К. Мокроусов и Ф. Крашенинников, ГРМ)), но более всего для мастеров, работавших в старообрядческой среде. Там же с кон. XVIII в. получили развитие собственные изводы, напр. оглавный образ «Никола Отвратный» с нарочито подчеркнутым противопоставлением поворота головы и направления взгляда, с крупным размером головы по сравнению с благословляющей рукой и телом (иконы 1-й пол. XIX - нач. XX в., Музей палехского искусства, ЦМиАР, частные собрания). На иконах этого извода можно видеть наделение древнего оглавного типа портрета Н. чертами, свойственными для нек-рых оглавных икон Спасителя «Ярое Око» (напр., для иконы 1-й пол. XIV в. из московского Успенского собора и ряда ее повторений XVI - нач. XVII в.).

Оживление и появление большого числа изображений и различных, в т. ч. новых, вариантов иконографии Н. было связано с темой небесного покровительства рус. монарху, тезоименитому святому. В течение XIX в. это происходило дважды - в правление имп. Николая I Павловича и св. имп. Николая II Александровича. В 1-й пол. XIX в., в эпоху господства в офиц. культуре академического искусства, основанного на ценностях европ. живописи, возникали образы, соединявшие традиции различных ветвей христианства и религ. искусства, как, напр., созданная в Риме худож. Ж. О. Д. Энгром по заказу наследника российского престола цесаревича Александра Николаевича (впосл. имп. Александр II) алтарная картина-икона с образом молящейся перед Чашей с гостией Богоматери, за спиной Которой стоят св. покровители правящей российской семьи - Н. и св. кн. Александр Невский (1841, из ГЭ передана в ГМИИ). На этой картине в стиле европ. алтарных образов эпохи академизма Н. стоит за плечом Богоматери в облачении епископа, в его руках - 3 золотых шара, как на изображениях Н. в искусстве Зап. Европы и евлогиях в Бари. В стиле европ. культуры эпохи романтизма и сентиментализма лик святителя, особенно на иконах, выпущенных в иконописных монастырских мастерских, часто наделяется особенно умилительными чертами: крупными глазами с увлажненным взглядом, ласковой легкой улыбкой, как, напр., на иконе, принадлежавшей вел. кн. Николаю Николаевичу Старшему (ГРМ), на мозаичной иконе работы сестер Свято-Дивеевской пуст. (ЦАК МДА). Как св. покровитель наследника престола и покровитель путешествующих, святитель находится в центре композиций, изображающих небесных патронов августейшего семейства, напр. на иконе 1888 г. из Троицкой ц. г. Ирбита, написанной после чудесного спасения царской семьи во время крушения поезда на ст. Борки под Харьковом 17 окт. 1888 г. (Уральская икона: Живописная, резная и литая икона XVIII - нач. XX в. Екат., 1998. Кат. № 498. С. 101, 223).

Свт. Николай Чудотворец. Икона. 1916 г. (Свято-Пантелеимонов мон-рь, Афон)

В простонародной среде пользовались чрезвычайной популярностью иконы-краснушки из с. Холуй и др. сел Владимирской губ., в которых при всей примитивности «пошиба» в классическом изводе святого с т. н. Никейским чудом сохраняются приемы, восходящие к образцам искусства барокко (школы Оружейной палаты Московского Кремля кон. XVII - 1-й пол. XVIII в.) с имитацией золоченой резьбы оклада, фактуры дорогих привозных тканей в исполнении облачений: иконы 2-й пол. XIX в.: в собрании ГосНИИР (Красилин М. М. Иконопись и декоративно-прикладное искусство // Духовная среда России: Певческие книги и иконы XVII - нач. XX вв. М., 1996. С. 142. Ил. 53) в собрании банка «Интеза» (Виченца, Италия). Наиболее дешевым вариантом «расхожих икон» были написанные прямо на досках, без грунта, «подфолежные» (под оклад из фольги, шитых риз, бумажных цветов), также в паре с Богородичной иконой, напр. с образом Владимирской Божией Матери, вероятно как семейное благословение (парные иконы из Карелии, кон. XIX - нач. XX в., ГРМ),- более традиционные по иконографии, они ценились среди старообрядцев.

На рубеже XIX и XX вв. расцвет церковного строительства, продолжение тенденций историзма и ретроспективных увлечений, касающихся традиц. форм церковного искусства (храмоздательства, иконописи, лицевого шитья в средневек. вариантах), привели к оживлению иконографии св. покровителя императора, возникновению изводов, помогавших раскрытию новых тем. Покушение 29 апр. 1891 г. в г. Оцу на цесаревича Николая Александровича во время его визита в Японию привело к созданию икон Н. и святых, чья память приходится на 29 апр., среди них - прежде всего Кизические мученики, популярные в иконописи как молитвенники при излечении от «трясовичных», инфекционных заболеваний (икона худож. М. Н. Кормильцева, переданная в Аничков дворец С.-Петербурга, ныне в Самарском областном историко-краеведческом музее им. П. В. Алабина, см.: Иконы Самарского края: Самарский обл. ист.-краевед. музей им. П. В. Алабина / Сост.: Л. А. Пархоменко. М., 2017. Кат. 31; Маханько М. А. Молитва за царя и династию в произв. церк. искусства на терр. Казанской епархии в кон. XIX-XX вв. // ИХМ. 2017. Вып. 14. С. 200-201). Тема покровительства правящей семье, моления о рождении наследника, о благополучии и процветании династии накануне 300-летнего юбилея Дома Романовых (1913) нашла отражение в иконах различных изводов: парная икона Н. и мц. Александры, царицы Римской, 1898, мастер А. И. Цепков, ГЭ (Косцова А. С., Побединская А. Г. Рус. иконы XVI - нач. XX в. с надписями, подписями и датами: Кат. выст. Л., 1990. Кат. № 166. С. 49, 138); лицевая пелена нач. XX в., ЦМиАР; икона с предстоящими Феодоровской иконе Божией Матери Н. и прп. Михаилом Малеиным, св. покровителями государя-родоначальника и правящего императора, и молящимися коленопреклоненно с мц. Александрой, царицей Римской, и свт. Алексием, митр. Московским, св. патронами имп. Александры Феодоровны и цесаревича (1913, В. П. Гурьянов, ГМИР; см.: Тарасов О. Ю. Икона и благочестие: Очерки иконного дела в имп. России. М., 1995. Табл. 53). Распространены живописные и шитые иконы с образами Н. и мц. Александры Царицы Римской (после 1904, ЦМиАР; см.: Гнутова С. В. Покров на раку свт. Иоасафа Белгородского и рус. лицевое шитье нач. XX в. // Неизв. произведения: Новые открытия: Сб. ст. к юбилею ЦМиАР. М., 2017. С. 692. (Тр. ЦМиАР; 14)). В 1916 г. была создана икона в драгоценном окладе с образом стоящего в митре и святительских ризах Н., благословляющего, с Евангелием на левой руке, с Никейским чудом, вложенная в Афонскую Русскую обитель (Свято-Пантелеимонов монастырь) имп. Николаем II. В произведениях, связанных с патрональными программами, был возрожден характерный для позднего рус. средневековья тип житийной иконы Н., где в среднике стоит благословляющий святой и на полях - основные события из Жития и деяний. В созданных иконописцем Н. С. Емельяновым иконах для Русского храма-памятника в Лейпциге (1913) повторяются композиции эпохи Дионисия, подобно древним образцам такая икона Н. была украшена драгоценным окладом (Белик Ж. Г. Иконописец Н. С. Емельянов и его работа для рус. храма-памятника в Лейпциге // Там же. С. 499, 697. Ил. 8). Строительство новых грандиозных храмов, посвященных святому, напр. Николая Чудотворца, святителя, Морского собора в Кронштадте, потребовало обращения к различным образам Н., почитаемым на территории Российской империи, к сценам из его Жития и нашло воплощение как в создании мозаичных композиций на стенах снаружи и внутри этого собора, так и в производстве небольших мозаичных икон, служивших делу возрождения мозаичного искусства и применения его в церковном убранстве (иконы, приписываемые мозаичной мастерской семьи Фроловых в С.-Петербурге, кон. XIX - нач. XX в., частные собрания). Значение св. покровителя собора отражено в наружной мозаике с юж. стороны главного входа в храм (с Якорной пл.): на иконе под Нерукотворным образом Спасителя соединены полуфигуры Н. с раскрытым Евангелием в руках и прп. Иоанна Рильского.

Образы Н., созданные после 1917 г., обладают определенным своеобразием в силу исторических причин: с одной стороны, прекратилось массовое производство икон в различных техниках, стилистических направлениях и рассчитанных на отдельных заказчиков и массового потребителя; с др. стороны, художники-иконописцы продолжали испытывать влияние от раскрытия древних икон в нач. XX в., и от появления неизвестных ранее древних икон, служивших в качестве образцов. Образы Н. возникали лишь в работах мастеров, сохранявших иконописную традицию и связанных с поновлением и реставрацией икон. Центром притяжения для таких мастеров, преследуемых в годы гонений на Церковь, стали храмы, в т. ч. те, к-рые вскоре были закрыты. Для Никольской ц. в Клённиках, на Маросейке, духовная дочь прав. Алексия и сщмч. Сергия Мечёвых М. Н. Соколова (впосл. мон. Иулиания) написала икону с образом Н. (20-е гг. XX в.) в изводе Можайской иконы и в стиле московской иконописи XV в.: вместо условного храма в левой руке чудотворца воспроизведен храм, аналогичный церкви в Клённиках,- как надежда на заступничество святого в судьбе приходской московской церкви. Возрождение церковной жизни способствовало возрождению иконографии святителя и ее всестороннему развитию, а также дополнению традиц. житийного цикла новыми и новейшими чудесами, связанными с совр. событиями.