ДУЛА

Ду́ла († нач. IV в.), мч. Киликийский (пам. 15 июня); в миру Татиан. Сведения о Д. содержатся в греч. анонимном Мученичестве (BHG, N 567), в его позднейших кратких редакциях (BHG, N 567e - 567f) и в Синаксаре К-польской ц. (кон. Х в.). Память Д. вместе с памятью мч. Вонифатия Римского есть также в арм. Минологии (XVII в.) под 28 июня (Medieval Armenian Manuscripts. P. 113).

Согласно Мученичеству, Д. происходил из г. Преториада, в пров. Киликия Первая (М. Азия, совр. Турция), из знатной семьи. Во время гонений на христиан правителю (эпарху) Киликии Максиму донесли на Д. как на христианина. По приказу Максима Д. был схвачен и приведен на суд в киликийский г. Зефирий. Д. дерзко отвечал на вопросы Максима и отказался поклониться идолам, за что правитель приказал подвесить его за руки и бить палками. После истязаний Д. убеждали предпочесть Аполлона Христу. Д. ответил, что не может назвать богом того, кто, будучи влюблен в нимфу Дафну, не смог добиться от нее взаимности. Максим приказал пытать Д., а затем заковать в кандалы и заточить в темницу. Через 5 дней он вновь потребовал привести Д., если тот еще не скончался от ран, но обнаружил, что все раны на теле узника затянулись. В ответ на вопрос, как ему удалось исцелиться, Д. ответил, что Христос подготовил его тело к дальнейшим мучениям. На допросе Д. опять обличал ничтожество языческих богов на примере истории о суде Париса, показывая, насколько развратны Афродита и Артемида. Претерпевая мучения (святому облили голову маслом и приложили раскаленные угли, разодрали спину железом и залили в раны уксус), Д. старался обратить Максима в христ. веру. На следующее утро Д. привели на капище и насильно накормили мясом идоложертвенных животных, затем подвесили, вспороли ему живот и раздробили кости шеи и подбородка, чтобы он не мог больше обличать богов. На др. день его повезли в г. Тарс, по дороге Д. скончался. Его тело бросили в ручей, к-рый протекал через Зефирий, собаки пастухов учуяли тело, прибитое к берегу. Пастухи с почестями похоронили останки святого.

Текст Мученичества Д. представляет интерес с лит. т. зр. Античные аллюзии свидетельствуют о хорошем знании автором древнегреч. мифологии. Диалоги Д. и Максима содержат элементы языковой игры. На допросе мученик называет себя «раб Божий» (Δοῦλος τοῦ Θεοῦ) и только после угрожающего требования Д. сказал, что его зовут Татиан. Во время диалога об Аполлоне Д., обращаясь к этимологии имени этого бога (ἀπόλλυμι - губить), говорит правителю, что, поклоняясь Аполлону, тот погубил свою душу.

В нек-рых греч. синаксарях память Д. есть также под 16 июня.

Предположение относительно тождества Д. и мц. Дулы Никомидийской (пам. зап. 25 марта) было сделано на основании лат. источников, в к-рых она упоминается как служанка некоего рим. воина, убитая им за то, что хотела сохранить целомудрие. Однако во всех зап. мартирологах память Дулы Никомидийской, Мученичество которой не сохранилось, и память Д. указываются отдельно. Возможно, первоначальным именем Дулы Никомидийской было Феодула, 1-я часть имени была впосл. отброшена, а 2-я (Дула) переосмыслена как «служанка» (лат. ancilla - эпитет Дулы Никомидийской в лат. источниках). И. Делеэ предположил, что в Мартирологе блж. Иеронима, в заметке, посвященной мц. Дуле Никомидийской (MartHieron. P. 160), речь идет о мц. Матроне.

Гимнография