КЛЫЧКОВ

Сергей Антонович (5.07.1889, дер. Дубровка Калязинского у. Тверской губ.- 8.10.1937, Москва), поэт, прозаик, переводчик. Из старообрядческой семьи ремесленника - отец был сапожником. Окончил земскую школу в с. Талдом Калязинского у. Тверской губ. С 1900 г. учился в московском реальном уч-ще И. И. Фидлера. В дек. 1905 г. участвовал в революционном восстании в Москве, был членом дружины скульптора С. Т. Конёнкова. С 1906 г. стихотворения К. появляются в московских журналах и альманахах, в 1907 г. были опубликованы первые его рассказы. После окончания в 1907 г. реального уч-ща поступил в 1908 г. в Московский ун-т. Учился сначала на историко-филологическом фак-те, затем перешел на юридический фак-т. Вскоре был отчислен как неоплативший обучение, окончательно исключен из ун-та в 1913 г.С. А. Клычков. Фотография. 1930 г.

В 1908 г. К. познакомился с драматургом и театральным критиком М. И. Чайковским, благодаря к-рому совершил путешествие по Италии. Впосл. близкими знакомыми К. стали видные представители лит-ры серебряного века: издатель А. М. Кожебаткин, поэты Эллис (Л. Л. Кобылинский), С. М. Городецкий, С. М. Соловьёв, Б. А. Садовской. К. принимал участие в собраниях кружка «Молодой Мусагет», «Общества свободной эстетики», салона Л. Н. Столицы «Золотая гроздь». В кон. 1910 г. в изд-ве «Альциона» при финансовой помощи Чайковского вышел сб. стихотворений К. «Песни: Печаль-Радость. Лада. Бова» (на титульном листе - 1911). На выход книги откликнулись рецензиями Городецкий (Речь: [Газ.]. СПб., 1911. 24 янв.), В. Я. Брюсов (Русская мысль. М., 1911. Кн. 2), М. А. Волошин (Утро России: [Газ.]. М., 1911. 28 мая), Н. С. Гумилёв (Аполлон. СПб., 1911. № 5), Л. Столица (Столичная молва: [Газ.]. М., 1915. 12 окт.), Г. В. Иванов (Русская Воля: [Газ.]. Пг., 1917. 23 сент.). В 1913 г. то же изд-во выпустило 2-ю книгу стихотворений К.- «Потаенный сад», на которую опубликовали отзывы В. С. Смельский (День: [Газ.]. СПб., 1913. 23 сент.), С. Кречетов (С. А. Соколов) (Утро России: [Газ.]. М., 1913. 12 окт.), В. Л. Львов-Рогачевский (Современник. СПб., 1913. № 10) и др. В. П. Полонский писал, что К. «прелестный и нежный поэт. У него безукоризненная рифма, певучая легкость стиха, непринужденная песенность размеров» (Новая жизнь. СПб., 1913. № 12. С. 198). А. А. Блок в письме к К. от 28 февр. 1914 г. заметил: «Поется Вам легко, но я не вижу в песнях насущного» (Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1963. Т. 8. С. 434). В ранней поэзии К. отразились как фольклорные традиции, так и черты романтизма и символизма. В стихотворении «Образ Троеручицы» (распространенная среди талдомских старообрядцев икона «Троеручица» была в родительском доме К.) он написал, что в его творчестве есть место и песне, и молитве, и тайне.

Как следует из письма К. Садовскому от 2 апр. 1912 г., поэт в это время активно занимался поиском собственного стиля, критически относясь к избыточной образности, напр. в стихотворениях Н. А. Клюева и Л. Столицы. В письмах 1912 г. Садовскому и П. А. Журову К. высказывал мысли как о любви к родной природе, к народу, так и о собственной обреченности, губительно безмерной воле в рус. характере, крестьянской угрюмости. С духовными исканиями К. было связано его паломничество в 1913 г. к оз. Светлояр, а также в Мефодиев Пешношский во имя святителя Николая Чудотворца монастырь. Большим испытанием для К. стало его участие в первой мировой войне. Он был призван в действующую армию в сент. 1914 г. 1 янв. 1917 г. К. писал Журову, что с 1-го дня войны его душа «как-то съежилась, завяла» (Журов П. А. Две встречи с молодым Клычковым // Рус. лит-ра. Л., 1971. № 2. С. 154).

К. вдохновенно воспринял события Февральской, а потом и Октябрьской революций. В 1918 г. поступил на работу в канцелярию московского Пролеткульта. Вместе с А. Белым, С. А. Есениным, П. В. Орешиным, Л. И. Повицким участвовал в организации изд-ва «Московская трудовая артель художников слова». В кон. сент.- нач. окт. того же года вместе с Есениным, С. Т. Конёнковым, Орешиным К. подписал «Заявление инициативной группы крестьянских поэтов и писателей об образовании крестьянской секции при московском Пролеткульте», к-рое не нашло поддержки в ЦК Всероссийского совета Пролеткульта. К. стремился к участию в лит. жизни, вошел в состав комиссии Российского союза советских журналистов (с мая 1919 - Коммунистический союз журналистов) по разработке нового авторского права, печатал свои стихи в периодических изданиях. В 1918 г. было опубликовано 2-е издание «Потаенного сада». Лирику новых поэтических книг К. «Дубравна» (1918), «Кольцо Лады» (1919) характеризует мифологизация природы, тема взаимообусловленности крестьянского быта, труда и космических явлений. В «Дубравне» поэт обращается к своему внутреннему миру, реалистическая образность преобладает над романтической и символистской.

С 1919 г. К. находился в Крыму, его дважды могли расстрелять - белые и махновцы. В 1921 г. при содействии А. В. Луначарского К. поселился в Москве в писательском «доме Герцена» (Тверской бул., 25); его соседом был О. Э. Мандельштам, с к-рым у К. установились дружеские отношения. С 1922 г. К. работал в редакции ж. «Красная новь» и изд-ве «Круг». В окт. 1923 г. он вместе с Орешиным, Есениным, А. П. Чапыгиным, Клюевым, П. А. Радимовым, П. И. Карповым, А. Ширяевцем, И. М. Касаткиным подписал письмо в ЦК РКП(б) с просьбой о предоставлении крестьянским писателям права создать свою редакцию при Госиздате (инициатива не была поддержана). В нояб. 1923 г. К., Есенин, Орешин и А. А. Ганин, обвиненные в газ. «Рабочая Москва» и «Рабочей газете» в антисемитизме, потребовали от Центрального бюро секции работников печати при профсоюзе работников просвещения общественного суда. Товарищеский суд, рассмотрев «дело четырех поэтов», признал выдвинутые против них обвинения в антисемитизме несостоятельными, но вынес им порицание за антиобщественное поведение.

В 1923 г. вышли в свет поэтические сборники К. «Гость чудесный» и «Домашние песни». В его лирике нач. 20-х гг. актуализируется тема суровой крестьянской жизни, описывается хуторской быт, содержатся размышления о «насущном»: «Звезда - в окне, в углу - лампада, / И в колыбели - синий свет» (Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 130). Для творчества К. было характерно, что в советской нови человек не отказывается от религ. ценностей: «И лики темные с божниц / Глядят в углу задумчиво и строго…» (Там же. С. 155), «Спаса древнего оклад» охраняет крестьянский «мир и лад» (Там же. С. 251). Среди деятелей «пролетарской» лит-ры К. воспринимался как «попутчик», его творчество расценивалось как не соответствующее задачам дня. В дневниковых записях Д. А. Фурманова от 18 нояб. 1923 г. о стихах К. говорится: «Там стихи о лампадках, троеручицах и прочей благодати. Написаны часто великолепно, но по содержанию и настроениям совсем нам чужие» (Фурманов Д. Собр. соч.: В 4 т. М., 1961. Т. 4. С. 335). В напечатанной с пометой «В порядке полемики» статье «Лысая гора» (Красная новь. М., 1923. № 5. С. 385-394; ранее она публиковалась в «Новостях» за 30 окт. 1922 под названием «Утверждение простоты») К. полемизировал со статьей Н. Н. Асеева «Письма о поэзии» (Красная новь. 1922. № 3. С. 248-253), отстаивая принципы простоты и ясности в поэтике, писал об эфемерности формалистических исканий. В марте 1924 г. во время доклада А. Белого он пишет ему записку: «что важнее сейчас: жизнь или искусство? что гибнет сейчас: жизнь (старая, новая или даже, может быть, уже заранее будущая) или искусство, что нужно спасать: себя, жизнь или искусство?» (РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 4. Ед. хр. 11. Л. 1). В 1924 г. К. выступил против групповщины и проработничества в лит-ре, подписав вместе с Есениным, М. М. Пришвиным, В. И. Инбер, М. М. Зощенко, Н. С. Тихоновым, А. Н. Толстым и др. коллективное письмо в ЦК РКП(б).

В 20-х гг. К. создал большие прозаические произведения. Первым из задуманного им 9-книжного цикла «Живот и смерть» стал роман «Сахарный немец» (1925; доп. и исправления в 1929, 1934). Роман «Чертухинский балакирь» был напечатан в ж. «Новый мир» (1926) и издан в том же году отдельной книгой в Госиздате (переизд. в 1928). В 1927 г. в ж. «Молодая гвардия» был издан роман «Темный корень», через год опубликованный в книжном варианте под названием «Князь мира» (1928). К. показал поэтичный мир крестьянства, включенный в жизнь природы. Этот мир воспринимает быт и космос как универсум и сосуществует с миром леших, русалок и проч. Герои, трудолюбивые и простодушные философы-правдоискатели, безуспешно пытаются ответить на вопрос, как согласовать любовь Бога к человеку с всесилием зла. Если автор понимает Бога как высшую плоть и нескончаемый дух, а веру в Бога как исток жизни, то герои - крестьяне и солдаты - заняты мыслями о богооставленности, об утрате веры Бога в человека, о вездесущем чёрте, высказывают гностическую идею о сотворившем мир Боге и доделавшем его чёрте. Описывая, как истончается в крестьянах надежда на Божию помощь, К. показал погруженного в «духовную пустошь» (Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 382) человека, слабого перед искушениями. Реальной крестьянской жизни противопоставлена утопия Сорочьего царства, где мужик не знает цену деньгам, нет острогов и налогов, пастух выше министра, смерть томится в подземелье, в реке течет живая вода.

Романы К. относятся к прозе магического реализма, сформировавшегося под влиянием прозы Н. В. Гоголя и народных сказок. Видения героев рассматриваются как скрытая от обыденного взгляда реальность, время - как характеристика сознания персонажа, метафорические картины отражают многомерность бытия. В языке, композиции мотивов, строфичности (версейности) абзацев, системном чередовании ударных и безударных гласных, инверсиях, повторах проявилась типология поэтического текста. Проза К. была воспринята неоднозначно. После прочтения «Сахарного немца» Городецкий в письме К. от 3 марта 1925 г. высказал несогласие с его китежским мировосприятием. 13 июля 1925 г. в письме Н. И. Бухарину М. Горький писал о «Сахарном немце» как о явлении народничества, о необходимости «нещадной» критики «идеологии мужикопоклонников и деревнелюбов» (Известия ЦК КПСС. 1989. № 1. С. 246-247). Романы вызвали резкую критику, автора обвиняли в реакционности, религиозности, философском дуализме и неприятии материалистического монизма. Объективная критика восприняла К. как продолжателя традиций Гоголя, П. И. Мельникова (А. Печерского), Н. С. Лескова.

В 1927 г. в периодике публиковались прозаические произведения К.: «Первый снег» (Красная панорама. Л., 1927. № 6-7), «Крещение кнутом» (Красная нива. М., 1927. № 22), «Полдневный сом» (Там же. № 26), «Порфирий Прокофьич» (Красная панорама. Л., 1927. № 52). Вышла в свет книга прозы «Серый барин» (1927). В 1928 г. К. приступил к созданию следующего романа. В 1929 г. для работы над ним он отправился в Нов. Афон. К. говорил Журову: «...мне Афон надо посмотреть, хоть он и Новый, а все же Афон… поплакать в ту землю» (РГАЛИ. Ф. 2862. Оп. 1. Ед. хр. 23. Л. 64). К 12 окт. того же года К. написал ок. половины романа «Серый барин». Однако идеологические нападки на К. делали работу над девятикнижием невозможной. Безуспешны были его поиски постоянной работы. В 1929 г., во время кампании по раскулачиванию, родителей К. выселили из дома.

В поздней лирике К. («Талисман», 1927; «В гостях у журавлей», 1930; не публиковавшиеся стихи 30-х гг. XX в.) усилились религиозно-философские мотивы. Характерная для предыдущих произведений поэтизация фольклорных образов (лешего, русалок, Лады и др.) сменилась мотивами Божия слова, апостола-рыбаря, судьбы. Со 2-й пол. 20-х гг. XX в. обострились экзистенциальные настроения К. В дневниковых записях и лирике зазвучал вопрос о могуществе зла. К. стремился мотивировать зло, разглядеть в трагедиях смысл. Напр., в гибели Есенина и В. В. Маяковского он видел расплату во имя искупления и очищения. К. считал, что человеку следует все «приять и перенесть» (Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 158), включая присутствие в его жизни инфернальных сил: «Ориген был великий мыслитель. Он учил, что Господь Бог в веках простит и спасет ангела зла: сатану» (Сергей Клычков: Переписка, сочинения, мат-лы к биографии. 1989. С. 204). В дневнике писателя есть запись: «Неужели и вправду нет Бога? Тогда обращается все в страшную бессмыслицу!» (Там же. С. 203). Страхи и сомнения отразились в лирике, напр.: «Не мечтай о светлом чуде: / Воскресения не будет!» (Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 247). К. не был церковным человеком: «Молиться нужно не в церкви, а в лесу» (Сергей Клычков: Переписка, сочинения, мат-лы к биографии. 1989. С. 217), «Люблю наедине слагать свои молитвы / И не хожу молиться в многолюдный монастырь» (Клычков С. Собр. соч. 2000. Т. 1. С. 175). Однако он часто обращался к «водителю вышних сил»: Бог не знает пределов, пред Ним простерты моря и суши, у Его ног пастуший «грозный кнут» кометы, Его лик незрим, шаг неслышим, но люди живут и дышат «дыханьем с Ним одним» (Там же. С. 242-243). Лирический герой переживает глубокую печаль при мысли о богооставленности: «Я видел сон, что Он с божницы, / Где от лампады тишь и синь, / Пред изначальным ликом жницы / Ушел в скитания пустынь…» (Там же. С. 241). Встреча с Богом после смерти - одна из тем его поздней лирики: «И всяк Его увидит, / Скрываясь под исподь, / Когда к земле отыдет / Земная наша плоть» (Там же. С. 242).

Лирический герой К. не теург, не пророк, не вестник, не избранник, он бесприютный одиночка, странник в своей стране, над к-рым глумятся. Мечты К. о счастье непретенциозны, потому в его поэзии едины небо, светила, труд, пот, хлеб, корова, пеленки, тюря, лавка под божницей, лампада, колыбель и проч. По сравнению с природой человек слаб и неразумен. В поэтической антропологии К. доминируют темы души, увядания, неизбежности смерти, в его лирике нет вызова природным законам. К. создал образ современника, думающего о Боге, но сурового, скрытного, равнодушного к чужой нужде. Только мир природы дает человеку покой. В лирике развиты темы бесконечности и безначальности универсума, вечной молодости светил, вселенского порядка, взаимообусловленности всего сущего, подобия небесного и земного: «Пусть старый Бог живет на небеси, / Как вечный мельник у плотины… / Высь звездная - не та же ль ряска тины, / А мы - не щуки ли и караси?» (Там же. С. 255). Троп в лирике К.- знак множественных связей тварного мира и космоса. Идея непредсказуемости и многозначности мира раскрывается через цвет, частотны багряный, синий, золотой, семантически соответствующие представлениям о плоти, пространстве, сакральности.

В статьях «О зайце, зажигающем спички» (Лит. газета. 1929. 30 сент.) и «Свирепый недуг» (Там же. 1930. 21 апр.) К. писал о необходимости творческой свободы, о догматизме критики. Его произведения стали предметом полемики между научно и эстетически объективной критикой в лице А. К. Воронского, Д. А. Горбова, А. З. Лежнева, Полонского и критикой доносительного характера (статьи Л. Л. Авербаха, О. М. Бескина, П. И. Замойского, Г. Лелевича (Л. Г. Кальмансона), В. А. Карпинского и др.). К. обвиняли в троцкистских настроениях, кулачестве, верности Православию, мистической средневековщине, великодержавном шовинизме, квасном патриотизме. Выступая на сессиях Всероссийского союза писателей в апреле-мае 1932 г., К. просил разъяснить понятия «чистка», «лишние элементы», высказывался против новой «литературной олигархии», при к-рой свобода творчества будет урезана сильнее, чем прежде; на заседании первого пленума Оргкомитета Союза писателей 1 нояб. 1932 г. он вновь говорил о свободе творчества. 3 апр. 1933 г. в ред. «Нового мира» во время обсуждения творчества П. Н. Васильева К. обозначили как врага народа, его произведения оценили как контрреволюционные, с «пространной, путаной философией» (Новый мир. 1934. № 6. С. 221, 225). В 1935 г. при подготовке 3-го пленума Правления Союза писателей А. А. Сурков в письме Горькому определил К. советским только по паспорту, а не по духу (Пастернак Е. Б. Борис Пастернак: Мат-лы для биографии. М., 1989. С. 515). Не имея возможности печатать свои произведения, К. занимался в 30-х гг. поэтическими переводами. В 1931 г. он работал над вогульским эпосом и написал поэму «Мадур Ваза-победитель» (вольная обработка поэмы М. А. Плотникова «Янгал-Маа» (Новый мир. 1932. № 7-8; М.; Л., 1933; М., 1936). Вышла в свет книга переводов «Сараспан» (М., 1936), вольная обработка части киргиз. эпоса «Манас» - поэма «Алмамбет и Алтынай» (М., 1936).

Осознавая невозможность открытого противостояния злу, К. сформулировал для себя этический принцип неучастия во зле. В соответствии с ним он отказывался подписывать коллективные письма против «врагов народа», в 1934 г. хлопотал об улучшении условий жизни высланного в Нарымский край Клюева, в 1935 г. вопреки предупреждениям на неск. дней принял у себя (в писательском доме в Нащокинском пер.) Л. Н. Гумилёва и т. п. 31 июля 1937 г. К. был арестован по обвинению в принадлежности к контрреволюционной орг-ции «Трудовая крестьянская партия». 8 окт. того же года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к смертной казни, был расстрелян в тот же день. Семью К. известили о приговоре к 10 годам заключения без права переписки. Погребен в общей могиле на территории Нового кладбища московского Донского мон-ря. Точное место захоронения не установлено.