КАДЛУБОВСКИЙ

Арсений Петрович (2.03.1867, С.-Петербург - зима 1921, Алушта), литературовед, исследователь древнерусской агиографии. К. был незаконнорожденным сыном слависта П. А. Лавровского, после смерти отца, скончавшегося в 1886 г., жил в семье дяди - акад. Н. А. Лавровского (записки О. А. Кадлубовской, дочери К., в архиве Л. А. Герд). К. окончил Нежинский историко-филологический ин-т (1888). В сент. 1899 г. был принят в Харьковский ун-т на должность приват-доцента по кафедре словесности. В 1902 г. в Варшаве защитил магист. дис. «Очерки по истории древнерусской литературы житий святых». В 1904 г. был избран участником съезда слав. филологов и историков от Харьковского ун-та, выполнял обязанности секретаря секции. В 1905 г. принял участие в 13-м археологическом съезде в Екатеринославе. С дек. 1906 г. секретарь историко-филологического фак-та Харьковского ун-та. В 1915 г. переехал в Петроград, читал лекции по истории житий в Петроградском ун-те. В 1916 г., когда в Перми открылся филиал Петроградского ун-та, стал первым деканом историко-филологического фак-та и первым директором б-ки, преподавал древнерус. лит-ру, обосновал необходимость собирания и изучения фольклорных и этнографических материалов Пермского края. В 1919-1920 гг. являлся профессором Таврического ун-та, образованного в Симферополе правительством барона П. Н. Врангеля (наряду с Н. К. Гудзием, В. Е. Петуховым, Д. В. Айналовым, Б. Д. Грековым и мн. др.), сблизился с С. Н. Булгаковым и Г. В. Вернадским. Скончался и был похоронен в Алуште.

Научная деятельность К. началась в 1898 г. в Нежине, где вышло подготовленное им издание Жития прп. Пафнутия Боровского в редакции Вассиана II (Санина). Во вступительной статье исследователь отметил значимость не только исторической основы Жития, но и отразившихся в нем взглядов автора («представления об идеале»). Соглашаясь с мнением В. О. Ключевского о «шаблонности и однообразии житий XVI в.», К. отметил, что агиографические тексты «и при однообразии содержания могут служить выражением известного идеала и потому представляют интерес для изучения» (Житие прп. Пафнутия Боровского. 1898. С. 2). Среди важнейших источников Жития К. назвал записку о последних днях прп. Пафнутия, составленную его учеником Иннокентием, и рассказы о жизни подвижника. К. пришел к выводу, что автор Жития «останавливается на внешних фактах, внешней стороне жизни и деятельности святого. О внутренней, душевной его жизни, о богомыслии, о стремлении к внутреннему совершенствованию и о внутренних проявлениях благочестия автор не говорит ничего» (Там же. С. 5). Ученый выделил 3 группы списков Жития прп. Пафнутия.

Самый известный научный труд К.- «Очерки по истории древнерусской литературы житий святых» - выходил отдельными выпусками в «Русском филологическом вестнике», потом был защищен как диссертация и опубликован в Варшаве в 1902 г. В предисловии исследователь отметил 4 подхода, сложившихся к тому времени в исследовании житийных памятников: изучение их как лит. формы; определение происхождения «легендарных мотивов»; установление «дидактической направленности» житий и «религиозно-нравственных воззрений» авторов; выявление исторической основы произведений. Отметив выдающийся вклад Ключевского в изучение рус. агиографии, К. обозначил свой подход к исследованию агиографических памятников: взглянуть «на житие не как на исторический источник, а как на литературный памятник». Задачами К. были: «1) изучение легендарных сюжетов житий и 2) изучение отражаемого ими религиозно-нравственного мировоззрения» (Очерки. 1902. С. VIII). Подобно большинству исследователей XIX - нач. XX в., К. был уверен, что «краткие жития составлены из пространных» (Там же. С. 27).

А. П. Кадлубовский. Фотография. Нач. ХХ в.Первые 4 очерка монографии посвящены преимущественно изучению «легендарных мотивов» и установлению заимствований в русских житиях из визант. агиографических сочинений, в 5-м очерке анализируются «данные для истории идей и взглядов... в житиях XV и XVI в.» (Там же. С. VIII). В 1-м («К вопросу о Житии преподобного Авраамия Ростовского»), 2-м («Великомученик Меркурий Кесарийский и мученик Меркурий Смоленский») и 3-м («Св. великомученик Никита и св. Никита, столпник Переяславский») очерках ученый выявил круг визант. житий, повествовательная модель к-рых была положена в основу житий названных рус. святых. В 4-м очерке («Легендарные рассказы Волоколамского патерика») К. обратился к тексту Досифея (Топоркова). Проанализировав Иосифо-Волоколамский патерик, исследователь пришел к выводу, что «сама форма его представляет продукт сознательного подражания переводным памятникам» (Азбучному, Египетскому, Скитскому патерикам, «Лугу духовному», «Диалогам» Григория I Великого). В 5-м, самом большом по объему очерке «Русские жития XV-XVI вв. и современные им направления русской религиозной мысли» К. поставил задачу определить, учила ли агиобиография «каким-либо определенным добродетелям и каким именно; выражает ли она известный религиозно-нравственный идеал и может ли рассматриваться как отражение культурного состояния эпохи» (Там же. С. 163). К. рассмотрел 30 текстов (различные редакции Житий прп. Сергия Радонежского, прп. Кирилла Белозерского, прп. Димитрия Прилуцкого, прп. Дионисия Глушицкого, Павла Обнорского, прп. Пафнутия Боровского, св. митр. Ионы, прп. Иосифа Волоцкого и др.), разделив их на 3 хронологические группы: относящиеся к периоду ранее деятельности Московского митр. св. Макария, тексты эпохи митр. Макария, более поздние произведения.

Изучая жития, К. стремился «усматривать более или менее ясное отражение мировоззрения, образа мыслей и понятий среды, из которой вышел данный памятник» (Там же. С. 327). Исследователь сделал вывод о существовании в Московской Руси различных взглядов на «идеал монашества»: от культа внешнего подвижничества до стремления к внутреннему совершенствованию, от апологии тесного сотрудничества со светской властью до желания сохранить независимость от нее. К. сделал наблюдение о «географических, областных видоизменениях» рус. агиографической лит-ры. Первая позиция, по мнению К., с наибольшей полнотой воплотилась в произведениях, созданных в Центр. России: Иосифовом Волоколамском в честь Успения Пресв. Богородицы, Пафнутиевом Боровском в честь Рождества Пресв. Богородицы, Троице-Сергиевом (см. Троице-Сергиева лавра) мон-рях. Др. идеал отразился в произведениях, вышедших из севернорус. и поволжских обителей, гл. обр. из Кириллова Белозерского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря и связанных с ним обителей. Исследователь полагал, что стремление иосифлян «к порядку, организации» было востребовано гос-вом и получало поддержку власти. Потому «те идеальные начала, которыми не раз готовы были пожертвовать иосифляне, развиваются... в стороне: противники иосифлян... уходят от очага современной государственной жизни, оттуда, где осуществляются практические задачи, на отдаленный и малонаселенный север, стараясь в тишине служить этим идеалам» (Там же. С. 350, 371-372).

Сосуществование течений в рус. монашестве исследователь связывал с тем, что они были представлены также в визант. традиции; развитие различных течений монашеской жизни в России было результатом «продолжительного и широкого взаимодействия условий русской жизни с культурными влияниями, шедшими... с византийского и славянского юга» (Там же. С. 373). К. подчеркнул значение исихазма для формирования одного из направлений рус. монашества. Исследователь выделил не только общие с визант. произведениями мотивы в рус. житиях, но и сходные приемы изложения.

К. первым рассмотрел рус. памятники агиографии с литературоведческой т. зр., сделал попытку охарактеризовать в них авторское начало на основе отразившихся в житиях представлений об идеале монашеской жизни. Такой подход позже был высоко оценен Г. П. Федотовым, который отметил: «Исходя как раз из изучения шаблонов, А. Кадлубовский мог в легчайших изменениях схем усмотреть различия духовных направлений, очертить линии развития духовных школ» (Федотов Г. П. Святые Др. Руси. П., 1931. С. 31).

К. принадлежат исследования рус. лит-ры XVIII в., размышления о творчестве А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого. Первой опубликованной работой ученого стала речь, произнесенная на торжественном заседании Историко-филологического об-ва при Ин-те кн. Безбородко в честь 100-летия со дня рождения А. С. Грибоедова и позднее опубликованная (Несколько слов о значении А. С. Грибоедова в развитии рус. поэзии. К., 1896). К. отметил, что «никто до Грибоедова в русской литературе... не охранял так ревниво свободу творчества от рамок внешней теории» (Там же. С. 11). В 1899 г. вышла статья К., в к-рой он рассмотрел первое в России печатное руководство по теории поэзии, составленное Аполлосом (Байбаковым) в 1774 г., неоднократно переиздававшееся до 1825 г. («Правила пиитические» Аполлоса (Байбакова) // ЖМНП. 1899. Ч. 324. № 7. Отд. 2. С. 189-240). В работе 1905 г. «Об источниках ломоносовского учения о трех стилях» (Х., 1905) исследователь писал о том, что заслугой М. В. Ломоносова было распространение теории о высоком, среднем и низком слоге на поэзию. В 2 статьях К. писал о влиянии Вольтера на русскую лит-ру XVIII-XIX вв. (К вопросу о влиянии Вольтера на Пушкина // Пушкин и его современники. СПб., 1907. Вып. 5. С. 1-29; «Сорена и Замир» Николева и трагедии Вольтера // ИОРЯС. 1907. Т. 12. Кн. 1. С. 185-204).

Анализу религиозно-нравственных идей Л. Н. Толстого была посвящена речь К., опубликованная вскоре после кончины писателя в 1911 г. Для ученого бесспорны значение творчества Толстого и его роль в формировании нравственного идеала совр. жизни, при том что многие идеи писателя К. чужды. Мнение о том, что после духовного переворота в творчестве Толстого доминировали «не художественные образы, а религиозная идея» (Там же. С. 9), К. доказывает на примерах из романов «Война и мир» и «Анна Каренина». Уже в этих произведениях содержатся идеи, позднее развитые Толстым в форме проповеди. В 1911 г. в Нежине была опубликована речь К. о Н. В. Гоголе, в к-рой исследователь указал на связь творчества Гоголя с западнорус. лит-рой XVII-XVIII вв. и укр. народным творчеством. Одна из работ ученого - «Галицко-русский вариант сказания о крестнике» (1914) посвящена рассмотрению взаимосвязей между записанной в Галиции легендой о «крестнике Христа» с рассказом Л. Н. Толстого «Крестник». К. пришел к выводу, что рассказ был написан Толстым под влиянием легенды, опубликованной А. Н. Афанасьевым; вскоре произведение Толстого было пересказано с нек-рыми отступлениями в Галиции и стало частью народной культуры. Последняя научная публикация К. посвящена духовным стихам о Варлааме и Иоасафе. Ученый выделил 5 типов произведения, указал, что на самый распространенный вариант стиха оказал влияние «Плач Адама о рае»; в приложении опубликован один из вариантов («северный стих»).