КАТАНСКИЙ

Александр Львович (19.11.1836, г. Н. Новгород - 27.02 (12.03?).1919, Гатчина), проф. СПбДА, богослов, литургист, историк Церкви. Род. в семье диакона впосл. протоиерея († 1889), нижегородского Георгиевского храма и духовника городского клира. Дядя К. библеист Федор Герасимович Елеонский и двоюродный брат А. И. Садов были его коллегами, профессорами СПбДА. Двоюродными братьями К. были магистр СПбДА и преподаватель Нижегородской ДС Ф. П. Елеонский и кандидат богословия и преподаватель Харьковской семинарии Ф. И. Садов.

В 1847-1852 гг. К. обучался в Нижегородском ДУ, в 1852-1858 гг.- в Нижегородской ДС. Как лучший выпускник семинарии был рекомендован для поступления на казенный счет в КазДА. По состоянию здоровья он отказался, но через год поступил в состав XXV курса СПбДА, которую окончил в 1863 г. 2-м магистром (после Т. В. Барсова). На последнем курсе написал кандидатское сочинение на тему, предложенную проф. И. Т. Осининым: «Обозрение предприятий и попыток к соединению Церквей восточной и западной с пол. XI в. до нач. XV в.». Профессор И. В. Чельцов высоко оценил первый серьезный научный труд выпускника академии: «12 лет я уже профессорствую, но в первый раз пришлось мне читать такое солидное сочинение» (Катанский. Воспоминания. 1914. Вып. 1. С. 160.). Чельцов и ряд др. профессоров ходатайствовали перед ректором СПбДА еп. Иоанникием (Рудневым) об оставлении К. в академии на должности преподавателя. Однако сам преосвященный был настроен в пользу др. кандидата на преподавание - Барсова. По просьбе митр. Московского свт. Филарета (Дроздова) К. был направлен в МДА для замещения кафедры церковной словесности и церковной археологии. В преподавательской деятельности К. больше внимания уделял церковной археологии и меньше гомилетике - «не более одной четверти всего двухгодичного курса» (Там же. С. 185). Он занимал также должность помощника инспектора (1866).

А. Л. Катанский. Фотография. Кон. XIX в.Тогда же К. дебютировал на литературном поприще. В 1864-1865 гг. он опубликовал в газ. «День», издававшейся И. С. Аксаковым, статьи «Какое значение имеет распространение просвещения в русском народе для будущей судьбы русского раскола» (1864. № 43. С. 4-7) и «О движении религиозной мысли образованного класса в России» (1865. № 1).

18 янв. 1866 г. в Александро-Невской посольской ц. в Париже состоялось бракосочетание К. с Софией Иосифовной Васильевой, дочерью настоятеля храма митрофорного прот. И. В. Васильева. 30 июня 1867 г. тесть К. был направлен в С.-Петербург на должность председателя Учебного комитета при Синоде. Это назначение, а также свойство К. через супругу с ректором прот. И. Л. Янышевым способствовали переводу К. в 1867 г. в СПбДА бакалавром на кафедру догматического богословия. В том же году проф. И. А. Чистович предлагал К. занять кафедру философии вместо тяжелобольного В. Н. Карпова, но К. высказал желание преподавать догматику.

С 1867 до янв. 1869 г. К. преподавал в СПбДА догматическое богословие совместно с инспектором академии архим. Хрисанфом (Ретивцевым), пока последний не был назначен ректором столичной семинарии. Первоначально К., по собственному признанию, использовал труды зап. богословов, «состоял в порядочном рабстве у немцев и освободился от него только после 1869 г., когда приступил к самостоятельной разработке предмета и составлению собственного лекционного курса» (Катанский. Воспоминания. 1918. Вып. 2. С. 7).

В 1869 г. по итогам первой баллотировки по академическому уставу того же года К. был избран экстраординарным профессором, а 31 авг. 1877 г., после успешной защиты докторской диссертации (5 июня того же года), удостоен звания ординарного профессора. В академических лекциях, содержание к-рых пришлось менять дважды (в связи с принятием академических уставов 1869 и 1884 гг.), К. уделял внимание собственно системе догматического богословия и историческому изложению догматов в период библейский, святоотеческий, а также на Западе в средневек. и новейший периоды, кратко останавливался и на истории догматического богословия в России. С 1876 по 1878 г. на кафедре догматического богословия трудился ученик К.- приват-доцент А. С. Лебедев, который читал курс лекций по изложению догматов по Свящ. Писанию ВЗ.

В 1873-1874 гг. К. замещал также преподавателя церковной археологии и литургики и из числа своих учеников подготовил преемника Н. В. Покровского, написавшего под его руководством дис. «Происхождение древнехристианской базилики» (СПб., 1880).

В 1874 г. К. выступил с доброжелательной, но принципиальной критикой учебного плана по уставу 1869 г., с проектом разделения всех наук академического курса на 2 группы или отд-ния (богословское и церковно-историческое) и с др. распределением общеобязательных предметов. Его статьи были анонимно напечатаны в «Церковно-общественном вестнике» А. И. Поповицкого (1874. № 45, 47). В период действия устава 1869 г. на богословском отд-нии обучалось в разные годы от 10 до 25, редко более 30 чел., причем на 4-м курсе из этого числа только 2-3 студента выбирали в качестве специальности группу наук «основное, догматическое и нравственное богословие». Всего за период действия устава на богословском отд-нии было защищено 15 магистерских диссертаций, 6 из к-рых написано по догматике на темы, предложенные К. Это диссертации Н. М. Богородского «Учение св. Иоанна Дамаскина об исхождении Св. Духа» (СПб., 1879), Ф. П. Елеонского «Учение Оригена о Божестве Сына Божия и Духа Святого» (СПб., 1879), Ф. А. Тихомирова «Трактаты Феофана Прокоповича о Боге едином по существу и троичном в лицах» (СПб., 1884), прот. А. С. Лебедева «Ветхозаветное учение во времена патриархов: Опыт историко-догматического изложения» (СПб., 1886), И. А. Орлова «Труды св. Максима Исповедника по раскрытию догматического учения о двух волях во Христе» (СПб., 1888), прот. И. В. Морева ««Камень веры» Стефана Яворского» (СПб., 1904). После 1884 г., когда, согласно новому академическому уставу, догматическое богословие стало общеобязательным предметом, под рук. К. была написана только одна магист. дис.: Е. П. Аквилонов «Церковь: Научные определения Церкви и апостольское учение о ней, как о Теле Христовом» (СПб., 1894). Эта работа, несмотря на успешную защиту в академии, не была одобрена Синодом. В 1899 г. автор, уже будучи священником, успешно представил ее в переработанном и исправленном виде под названием «Новозаветное учение о Церкви: Опыт догматико-экзегетического исследования». Учеником К. можно назвать и патриарха Сергия (Страгородского), к-рый, будучи студентом СПбДА, написал под руководством профессора канд. дис. «Православное учение о вере и добрых делах», позднее переработанную в магист. дис. «Православное учение о спасении» (Серг. П., 1895). Работы прот. Е. Аквилонова и патриарха Сергия стали знаменательными событиями в истории рус. богословия.

В период академической службы помимо чтения лекций у К. были и др. обязанности. Так, в МДА с 1866 г. он занимал должность помощника инспектора, в СПбДА с 1869 по 1877 г. состоял членом совета от богословского отд-ния. С 6 окт. 1877 г. вплоть до принятия нового академического устава в 1884 г. являлся помощником ректора по богословскому отделению. С 1884 по 1896 г. состоял членом Правления академии. В 1893-1894 гг. временно исполнял обязанности инспектора СПбДА (Катанский. Воспоминания. 2010. С. 360). В 1896 г. К. оставил академическую службу в звании заслуженного ординарного профессора (с 1888), подготовив себе преемника по кафедре догматического богословия в СПбДА профессора прот. П. И. Лепорского. Он планировал покинуть академию в 1895 г., но, по мнению современников, его уход задержали первоначальная неудача Аквилонова и желание проконтролировать его работу (см.: Письмо И. И. Бриллиантова брату А. И. Бриллиантову от 20 марта 1895 г. // Ферапонтовский сб. М., 1997. Вып. 4. С. 29).

К. был активным и деятельным членом мн. научно-церковных об-в и комиссий. С 1868 г. действительный член Филологического об-ва при С.-Петербургском ун-те, с 1872 по 1875 г. член Об-ва любителей духовного просвещения при С.-Петербургском отделе, с 1892 г. член комиссии для предварительного выяснения условий и требований, к-рые могли бы быть положены в основу переговоров о соединении старокатоликов с Русской Православной Церковью. По итогам участия в последней комиссии в академическом журнале была опубликована статья «Об исхождении Св. Духа: По поводу старокатолического вопроса» (1893).

Многочисленные научно-лит. труды К. можно разделить на неск. категорий: по литургике, по церковной археологии, по церковной истории, по догматическому богословию и сочинения публицистического характера.

В 1868 г. в академическом ж. «Христианское чтение» был опубликован «Очерк истории литургии нашей православной Церкви» К. (1868. № 9. С. 345-381; № 10. С. 525-576), в 1869-1870 гг.- «Очерк истории древних национальных литургий запада» (1869. № 1. С. 17-69; № 2. С. 202-221; № 4. С. 562-614; 1870. № 1. С. 83-124; № 2. С. 224-256). В 1874 г., когда редакцией «Христианского чтения» было предпринято издание «Собрания древних литургий, восточных и западных, в переводе на русский язык», К. составил план перевода и написал введение к 1-му выпуску (СДЛ. 1874. Вып. 1. С. 2-30). Впосл., несмотря на то что научные интересы К. сместились в сторону догматического богословия, он неоднократно возвращался к историко-литургическим исследованиям. Так, в 1880 г. в «Христианском чтении» были опубликованы его статьи «К истории литургической стороны таинства брака» и «Очерк истории обрядовой стороны таинства елеосвящения».

Неск. трудов, посвященных церковно-историческим вопросам, стали логическим продолжением 1-го студенческого опыта и магист. дис. К. «История попыток к соединению церквей греческой и латинской в первые четыре века по их разделении», опубликованной первоначально в «Христианском чтении» за 1867 и 1868 гг. (отд. изд. в 1868). Так, в «Протоколах Санкт-Петербургского Об-ва любителей духовного просвещения» был напечатан текст, прочитанный в 1872 г. публично под названием «Краткий очерк истории и характеристика попыток к соединению Церквей греко-восточной и римско-католической за весь восьмивековой период разделения Церквей». Впосл. в «Церковном вестнике» было опубликовано еще неск. статей на эту тему: «Историческая справка к статье о перемещениях в среде нашей церковной иерархии» (ЦВ. 1888. № 5. С. 96-100), «Кто искажает историческую истину: (По поводу заграничной книги «О Церкви»)» (ЦВ. 1889. № 8. С. 139-141; № 9. С. 156-159), «Обозрение евангельских повествований о предании Господа Иисуса Христа на смерть» (ЦВ. 1891. № 16. С. 241-244).

В ст. «Вопрос о времени учреждения христианской Церкви и церковной иерархии» (1886) К. указывал, что еще до Пятидесятницы существовало не только иерархическое различие в обществе верующих, но и таинство Священства. День Пятидесятницы - «день видимого торжественного сошествия в Церковь невидимого ее Правителя и Кормчего, превращения Церкви из местной иудейской во вселенскую, облечения апостолов силой чрезвычайных дарований для вселенской евангельской проповеди» (Вопрос о времени. 1886. № 10. С. 175). «Временем, когда получила бытие церковная иерархия, а вместе с ней и Церковь, был первый день Воскресения Христова, когда Спаситель через дуновение даровал апостолам Св. Духа со всеми иерархическими полномочиями и между прочим властью вязать и решить» (Там же. № 9. С. 153).

Ценным вкладом в рус. богословскую науку являются догматические труды К. и особенно «Догматическое учение о 7 церковных таинствах в творениях древнейших св. отцов и учителей Церкви до Оригена включительно» (1877) и «Учение о благодати Божией в творениях древних св. отцов и учителей Церкви до блж. Августина» (1902). Методологическим предисловием к фундаментальным исследованиям стала ст. «Об историческом изложении догматов» (1871), к-рую прот. Георгий Флоровский назвал «смелым манифестом». В ней К. отстаивает необходимость создания в рамках правосл. догматического богословия отдельного раздела, посвященного историческому изложению догматов. В то время на Западе, где история христ. догматов активно изучалась как протестантскими, так и католич. богословами и учеными, распространились представления о постепенном естественном развитии догматов и об отрицании их богооткровенной природы (см. ст. Догматического развития теория). В таком случае, по мнению К., догмат превращается в человеческое изобретение и лишается своей благодатной основы.

Согласно К., догмат имеет 2 стороны - неизменную и изменяемую. Неизменная составляет «все содержание догмата, простираясь и до известных степеней и на его форму»; изменяемая же «ограничивается исключительно формою». Определяя догматы как «созерцательные богооткровенные истины, один раз и навсегда преданные Церкви Богом и неизменные во все века при содействии Духа Святого, сохраняемые в живом церковном предании как непререкаемые и неизменные правила веры», К. подчеркивал, что основы христианского вероучения были даны человечеству сразу, а не развивались и открывались постепенно. Однако неизменное содержание догматов должно быть выражено в определенной, доступной человеческому сознанию форме, к-рая «никогда в полной мере не соответствует идее» (Об историческом изложении догматов. 1871. С. 812).

Отстаивая тезис о разработке сравнительно точного выражения основ вероучения по мере развития церковного сознания, К. не только оправдывал богословское творчество, но и настаивал на его необходимости для совершенствования формы выражения догматического содержания. Ведь «догмат в своем внешнем выражении есть истина, неодинаково формулируемая в разные времена, неодинаково всесторонне раскрываемая, неодинаково доказательно обосновываемая, словом, неодинаково на язык человеческих понятий переводимая» (Там же. С. 819). К. напоминал, что ни Христос, ни апостолы «не дали вполне точных однообразных догматических формул. Христос Спаситель употреблял самые разнообразные обороты речи, говорил в притчах, подобиях и сравнениях, говорил вообще языком своих современников… Апостолы говорили также языком своего времени, и притом язык каждого из них отличался некоторыми своеобразными особенностями». Сообщив людям содержание вероучения через Откровение, Промысл Божий предоставил самому человеку «выработать возможно точные определения откровенной истины». Именно поэтому в первые века существования христианства «все церковные и отеческие вероопределения» хотя и были сходны по духу, «по внутреннему смыслу», но «до известного времени были различны по букве». Понадобилось не одно столетие для создания соответствующей церковной терминологии и «вполне точного формулирования догмата» (Там же. С. 820-821).

К., профессор по кафедре догматического богословия, определил, чем данная дисциплина отличается от собственно исторического изложения догматов: «Если догматическое богословие преследует идею единства догматических воззрений в церкви во все века ее существования, то историческое изложение догматов преследует идею разнообразия внешнего выражения догматов при единстве сущности догматического содержания». В качестве основы исторического изложения догматов К. предложил формулу: «разнообразие в единстве или единство в разнообразии» (Там же. С. 834-835).

К данному исследованию, впрочем как и к др. статье (Об изучении библейского новозаветного периода в историко-догматическом отношении. 1872), современники в целом отнеслись настороженно. Нек-рые коллеги К. по СПбДА, в частности проф. И. Ф. Нильский, отмечали, что от этих статей «несколько попахивает протестантизмом». По мнению прот. Г. Флоровского, К. «открыто ставил вопрос об исторической стороне догмата». Однако ценность его трудов не в собственно исторических исследованиях, а в том, что «с большим вниманием пересматриваются и сопоставляются отдельные отеческие тексты по авторам - такой «догматико-филологический» анализ, во всяком случае, облегчает последующий синтез, хотя бы сам аналитик и ограничивался «сводом» своих данных» (Флоровский. Пути русского богословия. С. 379-380).

Примером применения исторического подхода к рассмотрению догматических и литургических вопросов стала докторская диссертация К. по проблеме седмеричного числа таинств. К. предполагал на основании изучения святоотеческой лит-ры оправдать данное учение, несмотря на сравнительно позднее (ок. XII-XIII вв.) появление формулы «семь церковных таинств». При этом, по словам К., около него не было ни одного человека, к-рый бы одобрил и ободрил его в принятом намерении, наоборот, все без исключения «осуждали его и даже жалели». Главная проблема заключалась в том, что при обилии святоотеческих свидетельств о каждом из 7 таинств начиная с раннего периода христианства, определение их числа было дано не в период Вселенских Соборов, а спустя уже неск. веков, и к тому же не на правосл. Востоке, а на лат. Западе. Главный тезис К. сводился к тому, что точная формулировка даже таких догматов, как о Пресв. Троице и о Лице Иисуса Христа как Богочеловека, появилась сравнительно поздно, неск. столетий спустя после возникновения христ. Церкви, жившей, однако, всегда верой в эти Божественные истины - даже тогда, когда не было внешнего, твердо установившегося словесного определения.

Автор в хронологическом порядке изложил, сгруппировал и оценил свидетельства мужей апостольских, мч. Иустина Философа, сщмч. Иринея Лионского, Климента Александрийского, Оригена и сщмч. Киприана Карфагенского относительно таинств по общей, разработанной им схеме. К. тщательно разграничил свидетельства по эпохам, что дало возможность увидеть в каждом свидетельстве того или иного церковного писателя «только то, что в нем есть, и не вкладывать в него по аналогии в нем вряд ли подразумеваемый смысл» (Там же. С. 380).

Главные положения диссертации сводились к неск. пунктам. Во-первых, по мнению К., история раскрытия догматического учения о таинствах в древнейший период существования Церкви Христовой имеет много схожего с историей раскрытия др. догматов веры. Во-вторых, автор признал, что название sacramentum отчасти под влиянием языческих понятий применялось у рассматриваемых церковных писателей к различным церковным обрядам и священнодействиям, при этом далеко не всегда «таинству» приписывалось наличие определенных дарований. Тем не менее автор, в-третьих, заключил, что, несмотря на широту и неопределенность понятий о таинствах, а также на то, что церковно-догматическое раскрытие учения о них было сделано позднее, каждое из 7 священнодействий, получивших позднее наименование «таинства» «в более специальном и исключительном смысле», существовало с древнейших времен христианства и описывалось отцами и писателями древней Церкви именно с теми признаками, к-рые составляют существенное отличие таинства как по материи и форме, так и по благодатному значению. К. стремился доказать, что вера во все таинства, признаваемые правосл. Церковью, есть «вера изначальная, апостольская», и хотя выражалась в древнейший отеческий период не так, как в XIX-XX вв., по существу она осталась одна и та же: изменилась лишь ее внешняя форма, но не сущность.

Рецензентами сочинения выступили экстраординарный проф. Осинин и приват-доцент А. А. Присёлков, которые в отзыве отметили, что «исследования автора составляют весьма добросовестный и притом самостоятельный труд». Строго научный прием в раскрытии предмета на основании первоисточников, самостоятельность мн. выводов, критическое отношение к западнохрист. теориям и мнениям, последовательная, систематическая группировка предметов и, наконец, ясное, простое и правильное изложение - «таковы те достоинства, которые дают ученому исследованию А. Л. Катанского право занять видное место в нашей учено-богословской литературе» (Отзыв о сочинении А. Л. Катанского. 1877. С. 202). Кроме того, рецензенты отмечали, что избранный автором предмет принадлежал к числу наименее разработанных не только в отечественной, но и в западноевроп. лит-ре. По словам профессора прот. Петра Лепорского, данная работа, являющаяся блестящим научно обоснованным опытом оправдания правосл. взгляда на т. н. теорию догматического развития, «по всей справедливости может быть причислена к докторским диссертациям первого ранга, к разряду тех диссертаций, которые указывают новые пути в науке» (Лепорский. 1913. С. 11).

В кон. 90-х гг. XIX в. К., освободившись от преподавания и проч. служебных обязанностей, по настойчивым просьбам прот. Иоанна Янышева приступил к созданию 2-го важнейшего труда: «Учение о благодати Божией в творениях древних св. отцов и учителей Церкви до блж. Августина: Историко-догматическое исследование». Проф. А. П. Лопухин, являвшийся в то же время и редактором «Христианского чтения», где первоначально печаталась эта работа в «статейном варианте» (см.: ХЧ. 1900. № 7. С. 3-47; № 8. С. 169-196; № 9. С. 321-349; № 10. С. 467-500; № 11. С. 657-690; № 12. С. 849-886; 1901. № 2. С. 137-171; № 5. С. 760-791; № 6. С. 880-901; 1902. № 1. С. 3-36), назвал данный труд «второй докторской диссертацией». Сам К., соглашаясь с этим определением, писал, что «историко-догматическое исследование о благодати Божией действительно есть повторение совершенно однородной с прежнею (о церковных таинствах) работы в др. области (о благодати Божией), с теми же приемами исследования и с тем же окончательным результатом. Это новое исследование еще лишний раз подтвердило справедливость моей точки зрения относительно исторической судьбы раскрытия догматического учения нашей Православной Церкви» (Катанский. Воспоминания. 1918. Вып. 2. С. 181).

В 1902 г. сочинение было отмечено полной премией митр. Макария (Булгакова) в размере 1 тыс. р. По словам рецензента, редактора «Церковных ведомостей» и председателя Духовно-учебного комитета при Синоде прот. П. А. Смирнова, «только глубоко ученый и опытный профессор, обстоятельно знакомый с святоотеческими творениями и с классическими языками древности, при горячей любви к специальности предмета, мог разобраться во множестве и разнообразии данных для предпринятого им исследования и совершить этот труд, по всей истине, капитальный. Многоценный вклад приобрела в нем наша богословская наука» (Смирнов. 1902. С. 1619). Исследование отличается самостоятельностью, причем автор намеренно отказался от использования, даже в качестве пособий, сочинений зап. научно-богословской литературы, полагая, что это позволит ему, как правосл. богослову, сохранить непредвзятость суждений. Резюме этого труда, опубликованное в конце исследования, впосл. было переведено на англ. язык и напечатано на страницах «Международного богословского обозрения» (The Grace of God and the Fathers // RIT. 1907. Vol. 15. N 59. P. 499-504).

Кроме названных трудов К. принадлежит ряд статей по догматическому богословию, нек-рые из них имеют большое значение, поскольку намечают или новые задачи, или новую постановку вопросов. Цикл статей по правосл. экклезиологии был опубликован в «Церковном вестнике» в 1894-1895 гг. (обе статьи были напечатаны также отдельно) в связи с защитой в 1894 г. магист. дис. Аквилонова: «Церковь: Научные определения Церкви и апостольское учение о ней, как о Теле Христовом».

В статьях «О научно-богословских определениях Церкви» (1894) и «О постановке трактата о Церкви в науке догматического богословия» (1895) К. предложил исторический экскурс в экклезиологическое учение и в заключение дал собственное определение: «Церковь есть таинственное тело Нового Адама, воздвигнутое своею главою Иисусом Христом, проникнутое Духом Святым, объемлющее и связующее во едино всех на небе и на земле верных Божиих, приобщающее к себе верующих на земле чрез соборную, апостольскую веру, чрез таинства и священноначалие (или богоустановленную иерархию)» (О научно-богословских определениях Церкви. 1894. С. 18-19).

В 1895 г. в «Церковном вестнике» вышла ст. «О Главе Церкви Христе Спасителе и Духе Св. Параклите», посвященная христологическому и пневматологическому аспектам Церкви. Одна из главных причин обращения К. к этим вопросам правосл. учения заключалась в том, что, по мнению К., зап. богословие не стремилось к такому разграничению, довольствуясь недостаточно раздельным представлением о действии в Церкви, с одной стороны, Божественного Ее Главы Господа Христа, с другой - Духа Св. Параклита. Такое отсутствие разграничения, считал К. (еще в магистерской диссертации критиковавший католицизм), позволяет католикам формулировать и отстаивать учение о главенстве папы, а протестантам - о единой оправдывающей во Христе вере. В отечественном богословии данная статья стала едва ли не первым опытом изучения вопроса о христологическом и пневматологическом аспектах экклезиологии.

К., разграничивая область действования Спасителя и Св. Духа в Церкви, писал, что предлагаемая им формула не представляет по существу ничего нового. Элементы этого учения он пытался найти и указать в некоторых авторитетных курсах догматического богословия, в частности курсах архиеп. Антония (Амфитеатрова), архиеп. Филарета (Гумилевского) и митр. Макария (Булгакова). Однако наибольшее внимание в статье, как и в сочинении о благодати Божией, К. уделил творчеству свт. Феофана (Затворника), к-рого назвал незабвенным и вполне самостоятельным отечественным богословом-мыслителем. Из его работ К. почерпнул основные положения для доказательства своих тезисов. Обращение к творчеству свт. Феофана не было случайным. В 1889 г. К. вместе с профессором прот. В. Рождественским и доцентом Ф. А. Тихомировым входил в состав комиссии по изучению богословского наследия свт. Феофана. На основании итогового отчета комиссии совет СПбДА на заседании 20 дек. 1889 г. присудил святителю степень доктора богословия. Святейший Синод утвердил это решение 27 янв. 1890 г.

С 1881 по 1885 г. К. являлся редактором академического ж. «Церковный вестник», в издании к-рого принимал участие с момента его основания в 1875 г. Первый редактор, проф. А. И. Предтеченский, в течение 6 лет смог упрочить положение журнала, определить его направление и задачи. Тем не менее К. не стал механическим продолжателем предшественника. С первого же номера, выпущенного под его редакцией, в «Церковном вестнике» в качестве постоянных отделов были введены «Передовые статьи по текущим вопросам церковной жизни» и «Мнения печати по церковным вопросам». Позже им были созданы еще 3 новых постоянных отдела: «Церковная летопись» (с № 10 за 1882), «Обозрение епархиальных ведомостей» (с № 37 за 1884) и «Обозрение светских журналов по церковным вопросам» (с № 42 за 1884) (см.: Катанский. Воспоминания. 2010. С. 330; П-ов. 1908. Стб. 154).

На посту редактора журнала проявился талант К. как духовного публициста, к-рый следил за запросами церковной жизни и течениями общественной мысли и вместе с тем умел соединить с глубоким и серьезным обсуждением затрагиваемых вопросов ясную и легкую манеру изложения. Деятельность К. как публициста видна прежде всего в передовых статьях, большая их часть была написана в период его редакторства. К. откликался на такие вопросы, как церковно-гос. отношения, состояние монашества и белого духовенства, устройство прихода и положение клира, роль духовенства в деле народного просвещения, церковноприходская школа, народные духовно-просветительские издания (см. его рассуждения об изданиях «Троицкие листки» и «Киевские листки» для простого народа: ЦВ. 1884. № 8, 41), борьба с неверием, церковное хозяйство и дело внутренней миссии, вост. вопрос, мировоззрение интеллигенции, старокатолич. вопрос (напр., передовая ст. «По поводу одного проекта о лучшей постановке церковного свечного дела»: ЦВ. 1884. № 38. С. 1-2) и т. д.

Как представитель богословской школы, К. особо ратовал за учреждение в Церкви специальных духовно-ученых заведений, члены к-рых занимались бы только научной деятельностью. Он указывал, что профессора академии чрезмерно обременены педагогической и адм. деятельностью и поэтому на научную работу времени практически не остается. В связи с этим их научная деятельность нередко ограничивалась только магистерскими и докторскими диссертациями, в то время как рус. богословская наука нуждалась в переводах святоотеческих творений, комментариях на Свящ. Писание, капитальных трудах в различных областях богословия. Подобные учреждения, которые занимались «строго учеными трудами, изысканиями и изданиями», существовали при ун-тах. К. предложил конкретный способ разрешения проблемы: оставлять при академиях отставных профессоров, крупных специалистов в своих областях. За особую плату помимо полагавшейся им пенсии «такие лица, будучи свободны от педагогических занятий и служебной профессорской деятельности, но в то же время состоя в среде академической, пользуясь богатствами академических книгохранилищ и органами академической печати, могли бы быть достойными представителями высших интересов богословско-философского знания и работниками на пользу этих интересов» (Религиозно-образовательные потребности нашей Церкви // ЦВ. 1885. № 27. С. 432).

Большое внимание К. уделял положению не только высшего богословского, но и народного образования. Он предложил духовенству сообщать о своей деятельности на этом поприще. Именно эта публикация послужила толчком для появления в региональных «Епархиальных ведомостях» статей, написанных священнослужителями, к-рые активно занимались просвещением в церковноприходских школах (Восстановление истины // ЦВ. 1884. № 7. С. 1-2). К данной проблеме К. обращался неоднократно (ЦВ. 1881. № 17, 23, 25-26, 44; 1883. № 10, 15-16, 37, 45, 47 и др.).

После издания синодального перевода Библии в 1876 г. в церковной среде стали раздаваться голоса, призывающие запретить распространение книг Свящ. Писания на рус. языке, т. к. это якобы приводит к росту сектантства среди простого народа. К. предложил наряду с рус. переводом Свящ. Писания распространять и слав. текст, а также приступить к изданию одобренных Синодом толкований на книги Свящ. Писания (О распространении в народе книг Свящ. Писания на славянском и русском языках // ЦВ. 1884. № 50. С. 1-2).

В передовых статьях К. не выступал сторонником реформ в сферах богословия и церковно-общественной мысли. Но его трактовки некоторых вопросов отличались от распространенных. Так, К. считал, что ко 2-й пол. XIX в. Синод окончательно превратился в бюрократическую структуру, права и полномочия духовных членов к-рой существенно ограничены. Вместе с тем для ситуации, сложившейся в Русской Церкви к нач. XVIII в., К. видел в учреждении Синода большую пользу. В ст. «Святейший Синод в первые годы своего существования (ко дню открытия Св. Синода 14 февраля 1721 г.)» (ЦВ. 1885. № 7. С. 127-129) К. писал, что реформаторская деятельность имп. Петра I в церковной сфере привела к противостоянию Сената и церковных властей. По мысли К., после учреждения Сената (1711) последний с каждым годом все больше и больше вмешивался в церковные дела. Власть патриаршего местоблюстителя митр. Стефана (Яворского) становилась иллюзорной. Многие сугубо церковные дела, напр. такие, как поставления епископов, не могли быть решены без соответствующих указаний Сената. Поэтому создание в 1721 г. Синода стало, как полагал К., настоящим благом для Русской Церкви. Со времени основания Синод добивался юридического равноправия с Сенатом. «В первые годы своего существования Св. Синод, при полном содействии Петра Великого,- который (нужно отдать ему в том справедливость!) почти во всем и всегда поддерживал его в борьбе с Сенатом,- старался по возможности примирить непримиримое: свои патриаршие права и древнерусские формы церковной жизни с новыми формами преобразованной гражданской жизни» (Там же. С. 129).

В «Церковном вестнике» К. публиковал множество заметок, библиографических отзывов о книгах, описаний юбилеев, некрологов, полемических и иного содержания статей, обозрений журналов и проч. В годы его редакторства новые отделы журнала - «Мнения печати» и «Обозрение епархиальных ведомостей» - составлялись большей частью им самим. Впосл., как постоянный сотрудник издания, в течение мн. лет он вел разделы «Обозрение светских журналов» (с 1884 по 1888) и «Обозрение духовных журналов» (с 1888 по 1897). Участие в издании журнала и публицистическая деятельность К. прервались в 1898 г.

Только в смутные 1905-1906 гг. К. вновь стал публиковать статьи. Так, в «Прибавлениях к Церковным ведомостям» были напечатаны «Трехчленная формула: православие, самодержавие и народность» (1905), «К вопросу о самодержавии» (1906) и «Несколько мыслей о воспитании народной воли согласно началам христианской православной веры и здравой педагогики» (ПрибЦВед. 1906. № 31. С. 2372-2381). В воспоминаниях К. писал, что первоначально обратился в редакцию «Церковного вестника», однако получил отказ и только после этого вынужден был отправиться в редакцию «Церковных ведомостей». Причина отказа - в содержании статей, т. к. К. в годы первой рус. революции открыто выступал в роли защитника самодержавия, критика республиканской формы правления. Манифест 17 окт. К., проводя параллели с догматическим богословием, трактовал особым образом: подобно тому как Всемогущий Бог, создав человека со свободной волей, не желает насильно влиять на него и приводить в Царствие Небесное, но не перестает при этом быть Всемогущим, так и царь, разрешив созвать Государственную думу (которая фактически должна была ограничить царскую власть), не перестает быть самодержавным правителем гос-ва, без решения к-рого не может быть принят ни один закон. К. ратует за союз Церкви и гос-ва, при этом признает, что тот союз гос-ва с правосл. Церковью, который был, «не вполне нормален, неравноправен, одна сторона находится в порабощении у другой» (Трехчленная формула. 1905. С. 2233). Идею, что Церковь не должна себя связывать ни с каким гос-вом, К. называет утопическим идеализмом. Эти три статьи, как последний аккорд публицистической деятельности К., представляют его общественно активным человеком с гражданской позицией, которую он смело отстаивает, несмотря на то что большинство даже в церковных кругах придерживалось противоположного мнения.

К. был избран почетным членом СПбДА (в 1896), КазДА (в 1897), МДА (в 1904), КДА (в 1915). 18 нояб. 1913 г. К. отпраздновал 50-летний юбилей своей научной и преподавательской деятельности. Юбиляр получил многочисленные поздравительные адреса, письма и телеграммы, как от духовных академий, так и от частных лиц: архиереев, священнослужителей, коллег-профессоров, учеников и т. д. В 1913 г. редактор академического ж. «Христианское чтение» проф. Н. И. Сагарда, ученик К., убедил юбиляра написать воспоминания, к-рые затем публиковались в журнале академии в 1914-1916 гг. и выходили 2 отдельными выпусками (Воспоминания старого профессора. 1914. Вып. 1: [1847-1867]; 1918. Вып. 2: [1867-1913]). В мемуарах К. рассказал о годах обучения в Нижегородских духовном уч-ще и семинарии. Отдельные главы посвящены службе в МДА и СПбДА. Автор не только описал быт тех лет, но и охарактеризовал мн. церковных, общественных и политических деятелей 2-й пол. XIX в.: имп. Александра II, свт. Филарета (Дроздова), митрополитов Исидора (Никольского), Палладия (Раева), архиепископов Иакова (Вечеркова), Иоанна (Доброзракова), еп. Иеремию (Соловьёва), протоиереев Иосифа Васильева, Александра Горского, Иоанна Янышева, нижегородское духовенство, профессоров СПбДА Н. И. Барсова, В. В. Болотова, Елеонского, М. И. Каринского, М. О. Кояловича, Е. И. Ловягина, Лопухина, прот. Павла Николаевского, И. Ф. Никольского, Н. В. Покровского, А. И. Пономарёва, прот. Василия Рождественского, А. И. Садова, писателей Н. А. Добролюбова, Ф. М. Достоевского, Н. П. Гилярова-Платонова, М. В. Новорусского, а также обер-прокурора К. П. Победоносцева, И. И. Срезневского и др. Напр., по свидетельству К., Добролюбов во время учебы «поражал нас своим видом очень благовоспитанного юноши, скромного, изящного, всегда хорошо одетого, с нежным, симпатичным лицом. Он был похож на красную девушку, и никоим образом не могло прийти мне в голову, что из него выйдет такой литературный деятель, да еще известного направления» (Катанский. Воспоминания. 1914. Вып. 1. С. 44). Кроме того, К. подробно изложил учебную программу духовных школ с 1847 по 1896 г., выразил свое отношение к академическим уставам 1869 и 1884 гг., описал состояние и развитие богословской науки в этот период в СПбДА, отмечая наиболее важные и примечательные моменты. Отдельные разделы посвящены академическим журналам «Христианское чтение» и «Церковные ведомости». Воспоминания К. являются очень ценным источником сведений по истории не только СПбДА 2-й пол. XIX в., но и вообще РПЦ, а также представляют значительный историко-бытовой и краеведческий интерес.

После ухода на пенсию К. поселился в Гатчине, где в 1912 г. построил собственный «домик» (ныне ул. Чкалова, 48а), владел еще одним загородным домом. Умер от голода в 1919 г. Похоронен в Гатчине, место погребения неизвестно.