МАКСИМ

Образ М. относится к числу наиболее ярких примеров иконографии русских Христа ради юродивых и вместе с иконографией блж. Василия Московского характеризует один из кульминационных моментов ее развития. Подвиг М. повлиял на агиографические характеристики др. святых этого чина, а изображения святого, оказавшегося 1-м из 3 блаженных, прославившихся в Москве и получивших общерус. почитание, во многом предвосхитили дальнейшее развитие рус. иконографии юродивых. Вместе с иконами блж. Исидора Ростовского и отчасти блаженных Прокопия и Иоанна Устюжских образы М. иллюстрируют важнейший этап процесса формирования иконографии юродивого как нищего-нагоходца, финалом к-рого стало возникновение в 80-х гг. XVI в. изображений блж. Василия Московского, очень часто составлявшего пару с М. (см.: Василий Блаженный. Иконография // ПЭ. 2004. Т. 7. С. 128-131). Кроме принадлежности к одному чину святости и сонму Московских чудотворцев, а также того, что их погребения расположены по соседству - на Красной пл. и Варварке, этих святых объединяют иконографические признаки: оба полностью или почти полностью обнажены (М. обычно изображали только в набедренной повязке, Василия - нагим, лишь изредка в повязке или с платом в руке), их изможденные фигуры ассоциируются с наготой Адама до грехопадения или обликом великих аскетов древности - преподобных Онуфрия Великого, Макария Египетского и др. Со 2-й пол. XVII в., когда блж. Василия стали все чаще изображать в повязке, подобие этих блаженных друг другу стало почти полным. Представленные вместе, они свидетельствовали об аскетической природе подвига юродства и пророческом служении рус. блаженных как духовных преемников блж. Андрея К-польского. Появление в кон. XVI в. вместе с изображениями М. и блж. Василия образа 3-го столичного блаженного - Иоанна Большого Колпака (Иоанн, блж., Христа ради юродивый. Иконография // ПЭ. 2010. Т. 23. С. 342-350), способствовало превращению иконографии столичных юродивых в уникальный изобразительный комплекс, к-рый, дополняя иконографию Московских чудотворцев, показывал разные грани специфического типа святости, игравшего значительную роль в религ. жизни России позднего средневековья и Нового времени.

Иконография М. отличается устойчивостью признаков и обширностью типологического диапазона, хотя по ряду критериев и степени распространения уступает изображениям блж. Василия. Если не считать кратких сообщений, описывающих лишь лик святого («Сед, брада аки Сергиева, власы с ушей» - ИРЛИ. Оп. 23. № 294. Л. 254, под 13 авг.), иконописные подлинники характеризуют его как почти полностью обнаженного плешивого старца, лишь препоясанного «ширинкой» или платом; формой бороды он напоминает ап. Петра или свт. Николая Чудотворца, изредка - прп. Сергия Радонежского (Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. № 319. С. 162-163): «Сед, плешив, брада Николина, наг, препоясан платом по чреслам, руки молебны» (ИРЛИ. Перетц. № 524. Л. 203 об.; Большаков. Иконописный подлинник. С. 128; в обоих случаях под 13 авг.); «подобен Николе, весь наг, препоясан платом» (ИРЛИ. Бобк. № 4. Л. 33, под 11 нояб.); «брада Петра апостола, наг, плешив, препоясан ширинкою, руки молебны» (ИРЛИ. Перетц. № 524. Л. 84, под 10 нояб.); «брада и власы аки у Петра апостола, плешив весь и наг, препоясан ширинкою по чреслам, руки молебны» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 63, под 11 нояб.); «сед и наг, опоясие белое» (Гурьянов. 1904. С. 10, 37, под 11 нояб. и 13 авг.). Этим формулировкам отвечают образ святого в лицевом Строгановском иконописном подлиннике кон. XVI в. (под 11 нояб. в длинной набедренной повязке) и большинство памятников, изображающих блаженного либо в узкой, либо в относительно длинной повязке (c кон. XVII в. 2-й вариант становится более типичным). В нек-рых подлинниках наряду с «портретом» дано описание редко встречающейся в живописи сцены преставления, точнее погребения М., причем согласно нек-рым текстам его следовало изображать в ризе (саване?): «Лежит во гробе, на нем риза и на главе, гроб празелень, погребает его святитель сед, брада аки у Кирилла Белозерскаго, за ним князь, по левую страну диакон с кадилом, риза бакан, за диаконом попы и протчии народи всяким подобием» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 63; сходные описания сцены, но без данных о внешности М.- ИРЛИ. Бобк. № 4. Л. 33; Сводный подлинник - Филимонов. Подлинник иконописный. С. 190 (под 11 нояб.); ср.: Большаков. Иконописный подлинник. С. 47, под 10 нояб.). На основе традиц. описаний внешности М. его иконография была интерпретирована в издании 1910 г. акад. В. Д. Фартусовым: «Старец, типом русский, плешив, со средней величины, разделенной на пряди бородой; на голое тело одета лишь ветхая рубаха» (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 72, под 11 нояб.); рекомендуемое здесь изображение М. в рубахе не соответствовало его традиц. иконографии, но отражало характерное для культуры Нового времени стремление сделать облик святых-юродивых более благообразным. Фартусов советовал писать в руке блаженного хартию с одним из неск. изречений, к-рые поздняя агиографическая традиция связывала с М. («Хоть люта зима, да сладок рай»; «За терпение Бог дает спасение» и т. д.); тексты, видимо, были заимствованы из труда архиеп. Филарета (Гумилевского) (ср.: Филарет (Гумилевский). РСв. 2008. С. 625-626). Для традиц. образов М., как и др. рус. юродивых, свитки с надписями не характерны.

Исцеление человека с прикорченной ногой у гроба св. Максима Блаженного. Миниатюра из Лицевого Летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 601)Сведения о времени и обстоятельствах сложения иконографии М. отсутствуют, т. к. ранние изображения святого почти полностью утрачены. Важнейшие из них должны были находиться в московской ц. святых Бориса и Глеба (позднее - прп. Максима Исповедника или Максима Блаженного) на ул. Варварке, однако погибли при ее перестройках и при разрушительном «Троицком» пожаре 29 мая 1737 г., когда полностью выгорел каменный храм кон. XVII в. и сгорела рака с мощами М. (Холмогоров. 1884. Стб. 365). Однако данные о почитании М. в кон. XV-XVI в. (Мельник. 2014) позволяют считать, что еще до того как общерус. почитание святого было установлено на Соборе 1547 г., в храме на Варварке существовали его иконы. Распространению изображений М. должны были способствовать чудо исцеления у его гробницы человека с «прикорченной» ногой, упоминаемое в летописях под 1501 г. (ПСРЛ. Т. 12. С. 253; Т. 26. С. 294), и обретение мощей, случившееся при сооружении каменного Борисоглебского храма в XVI в.; строительство церкви следует относить ко времени до 1547 г., т. к. согласно «Повести о Максиме» обретение его мощей произошло до Собора, а по сведениям краткого Жития каменный храм был возведен «повелением великого князя», т. е. до венчания Иоанна IV на царство, возможно при Василии III (см.: РГБ. Рум. 364. Л. 328-328 об., 359; Ключевский. Древнерусские жития. С. 246. Примеч. 2). Видимо, по случаю строительства каменного здания прежний Борисоглебский престол был перенесен в придел, а храм освятили во имя прп. Максима Исповедника - соименного святого М. Уже в 30-х гг. XVI в. храм на Варварке в обиходе мог именоваться церковью Максима Чудотворца (духовная грамота Василия Беззубого Иванова сына Ларионова 1533-1538 гг.; Лихачёв Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и б-ках. СПб., 1895. Вып. 1. С. 9), под к-рым понимался московский блаженный (это косвенное указание на состоявшееся к этому времени обретение его мощей и появление каменного храма). В дальнейшем М. неоднократно называли Максимом Исповедником (ср. известие Вологодско-Пермской летописи об исцелении от его мощей в 1501: «в церкви святаго Максима Исповедника у гроба святаго Максима Исповедника…» - ПСРЛ. Т. 26. С. 294; о том же говорят нек-рые описи церковного имущества, упоминающие изображения святого). Неверное по сути, это наименование отражало представления верующих о том, что церковь на Варварке посвящена именно юродивому, хотя примерно до рубежа XVII и XVIII вв. она проходит в источниках как ц. прп. Максима Исповедника (или прп. Максима Исповедника и блж. Максима).

Сведения о чуде 1501 г., косвенные данные об обретении мощей М. в 1-й трети XVI в. и упоминание дней его памяти в рукописях кон. XV - 1-й четв. XVI в. (Мельник. 2014) позволяют предполагать, что изображения М. были известны уже ок. рубежа XV и XVI вв., а начало их распространения приходится на 30-40-е гг. XVI в.; уже тогда гробница юродивого могла быть отмечена надгробной иконой и покровами (в т. ч. лицевыми). Нельзя исключить, что местное почитание святого имело более древние корни, зародившись вскоре после его кончины в 1433 или 1434 г., а иконография сложилась во 2-й пол. XV в. и в дальнейшем существовала без принципиальных изменений. В ее основе могли лежать разные источники, включая изображения безымянных праведников в миниатюрах визант. и древнерус. Псалтирей, а также иконография блж. Андрея К-польского, однако в целом образ М. сформировался независимо от подобных прототипов, вероятно - с опорой на впечатления современников святого (нагота М. упом. в житийных текстах, хотя в службе он именуется не нагим, как следовало бы ожидать, а «благим»).

О раннем возникновении иконографии М. и его признании в качестве святого задолго до 1547 г. может свидетельствовать фрагмент росписи в Успенском соборе Московского Кремля (1481 или 1513-1515) на юж. плоскости стены, отделяющей жертвенник от Петроверигского придела, над ракой свт. Петра Московского, в центре группы из 3 медальонов. В крайних медальонах представлены преподобные, в среднем - поясная фигура обнаженного святого в белой набедренной повязке, со скрещенными на груди руками. Лик утрачен, однако ближайшими иконографическими аналогиями этой фигуры являются образы М. Это отождествление, не противоречащее данным о времени формирования почитания святого, подтверждает перечень сюжетов росписи Успенского собора после ее поновления в 1771-1773 гг.: «Подле триех отроков преподобные Дионисий Глушицкий, Максим Блаженный и Максим Исповедник, в кругах…» (Левшин. 1783; Скворцов. 1914). В данном случае идентификация фигур поновителями скорее всего является верной, а указание на парные образы Максима Исповедника и М. совпадает со сведениями об их совместном почитании в храме на Варварке. Вероятно, что в средневековье, как и в Новое время, там находились иконы с парными образами этих святых.

Блж. Максим Московский. Роспись Благовещенского собора Московского Кремля. Между 1547 и 1551 гг.К сер. XVI в. относится изображение М. в росписи царского дворцового храма - Благовещенского собора (между 1547 и 1551), к-рое не вызывает никаких сомнений в его атрибуции; возводить их к утраченной росписи мастера Феодосия (1508) особых оснований нет, но исключить это также невозможно. М. представлен в центральной апсиде, над святительским чином, в крайнем справа медальоне, вместе с Московскими преподобными и Ростовскими святыми. Симметрично, в левом медальоне, помещена фигура ростовского юродивого блж. Исидора; обе фигуры обращены к центру, М.- в белой набедренной повязке, изображен с молитвенно поднятыми руками (схема: Мнёва. 1970. С. 204. Табл. 14. № 5, 13 - блж. Исидор Ростовский ошибочно назван блж. Василием Московским; медальоны: Качалова. 2012. Ил. 1, 2 - М. ошибочно назван блж. Василием, а блж. Исидор - М.; верная атрибуция: Мельник. 2004). Примерно тогда же узнаваемый образ М. появился в группе юродивых (рядом с блж. Андреем К-польским и др. визант. блаженными) на московской иконе «Шестоднев» 2-й четв.- сер. XVI в. (из собрания И. С. Остроухова, ГТГ).

Источники кон. XVI в. содержат много данных об изображениях М., показывающих, что его почитание, не будучи распространенным очень широко, поддерживалось при дворе и вышло за пределы Москвы. Московского юродивого в XVI в. воспринимали как рус. преемника блж. Андрея К-польского, о чем свидетельствует икона этих юродивых, принадлежавшая царю Иоанну IV Васильевичу: «Образ Максим да Андрей молебные Христа ради уродивые, вверху Воплощенье, венцы и гривна и оклад с каменьем и жемчуги сканные» (Опись домашнему имуществу царя Ивана Васильевича, по спискам и книгам 90 и 91 годов // ВОИДР. 1850. Кн. 7. Смесь. С. 4). Находившаяся в числе домашних царских святынь и при Алексее Михайловиче (Успенский. 1902. С. 8), эта икона в довольно богатом окладе позволяет говорить о внимании Иоанна IV к теме святости юродивых и особом положении М. среди рус. святых этого чина, сохранявшемся до прославления в 1588 г. блж. Василия Московского. В паре с блж. Андреем М. был представлен на столбике киота чудотворной Донской иконы Божией Матери в Благовещенском соборе Московского Кремля (упом. в описи 1679-1681 гг., но существовал в 1634; т. к. на киоте отсутствовал образ блж. Василия, можно предположить, что он был создан до его прославления в 1588; см.: Переписная книга моск. Благовещенского собора XVII в. // СбОДИ. 1873. Вып. 2. С. 5, 3-я паг.). Отдельные образы М. упоминаются в описях Иосифова Волоцкого мон-ря 1591 г. («Образ Максима уродиваго»: Шаблова Т. И. Три описи Иосифо-Волоколамского мон-ря XVI в. СПб., 2014. С. 89), Соловецкого мон-ря 1597 г. («пядница образ Максим Уродивый, обложен серебром, золочен. А венец со сканью и с финифтом. Подложен тафтой зеленой»: Описи Соловецкого мон-ря XVI в. / Сост.: З. В. Дмитриева и др.; отв. ред.: М. И. Мильчик. СПб., 2003. С. 122) и старицкого Успенского мон-ря 1607 г., где среди вкладов царя Иоанна IV числится «образ Максим исповедник уродивый, венец сканный» (Ист. б-ка Тверской еп. Тверь, 1879. Т. 1. С. 16). Судя по упоминанию в описи Троице-Сергиева монастыря 1641 г. образа «блаженнаго Максима обложен серебром басмою венцы резные» (РГБ. Ф. 173. II (МДА доп.). № 225 (М 7397). Копия 1922 г. С. 83), на единоличных иконах святой мог изображаться в молении к Христу или Богородице с Младенцем. Очевидно, с такого образа 1-й пол. XVII в. снята прорись рубежа XVII и XVIII вв. (ГРМ), на к-рой М. представлен в молении к Спасителю (Вилинбахова. 2010. Кат. 273); подобная икона могла стоять над его гробом. К кон. XVI в. существовали произведения, на которых по желанию заказчика М. был представлен с др. святыми. В 90-х гг. XVI в. в Лужецком мон-ре близ Можайска находились иконы М. с мучеником Миной и с прп. Макарием Калязинским (возможно, в последнем случае М. был намеренно представлен вместе со святым, чье имя переводится с греческого как «блаженный»); в мон-ре Иоакима и Анны в Можайске хранился складень с Софией Премудростью Божией и не названными по именам «Иваном и Максимом» - возможно, блаженными Иоанном Устюжским и М. (Писцовая книга Можайска 1596-1598 гг.- Дионисий [Виноградов], архим. Можайские акты, 1506-1775. СПб., 1892. С. 48, 51, 54. (ОЛДП. Изд.; Вып. 102)). В Максимовском храме на Варварке к 1-й четв. XVII в. могли находиться лицевые покровы на гробницу М. В опубликованных И. Е. Забелиным «Записках верхового взносу» содержатся сведения о том, что 28 янв. 1626 г. из Вознесенского мон-ря, от великой инокини Марфы Ивановны был «принесен подкладывать покров Максима Блаженнаго шитой старой». Очевидно, покров доставили в Вознесенский мон-рь, чтобы по его образцу сделать новый, к-рый в февр. 1626 г. знаменил мастер Насон (Забелин И. Е. Домашний быт рус. царей и цариц в XVI и XVII ст. М., 2003. Т. 3. Мат-лы к т. 2. С. 645, 723). Судя по контексту, оба покрова были украшены не крестами, а шитыми изображениями М.

Важными свидетельствами устойчивости и распространения почитания М. являются провинциальные памятники с ранними изображениями столичного юродивого. Они создавались в ростовских землях, где довольно часто встречались совместные образы Ростовских и Московских чудотворцев. Примерами таких композиций служат икона Ростовских святых с прп. Сергием Радонежским из с. Уславцева Ростовского у. (1-я пол. (2-я четв.?) XVI в., ГМЗРК; Вахрина. 2006. Кат. 55) и образ «Воздвижение Креста. Покров. Избранные святые» письма Мити Иванова Усова из дер. Полянки близ Ростова (1565, ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 2. Кат. 399. С. 52-53. Табл. 14). Здесь, как и в росписи Благовещенского собора Московского Кремля, М. представлен в паре с блж. Исидором Ростовским (в 1-м случае - на полях, во 2-м - по краям 2-го сверху регистра); на иконе из ГМЗРК он препоясан узкой полосой ткани, из-за чего фигура святого кажется почти полностью обнаженной, на образе из ГТГ - сравнительно длинным платом. На 4-рядной иконе избранных святых из Каргополья или вологодских земель (2-я пол. XVI в., ГРМ; Вилинбахова. 2010. Кат. 287. Ил. 131) фронтальная фигура М. со скрещенными на груди руками сопоставлена с образом Устюжского юродивого блж. Прокопия; над ними представлены полуобнаженные пустынники Онуфрий и Макарий Великие, а ниже М.- прп. Мария Египетская, также показанная полуобнаженной. Вероятно, это провинциальное произведение продолжает традицию уподобления рус. юродивых древним отшельникам, к-рая скорее всего возникла в столичном искусстве. Образ святого был известен и в др. регионах, иногда, хотя и крайне редко, ему посвящались престолы храмов: к кон. 20-х гг. XVII в. в Костроме при ц. ап. Иоанна Богослова на Кадкиной горе существовал теплый храм «с трапезою Максима Христа ради уродивого» (Писцовая книга г. Костромы 1627/28-1629/30 гг. Кострома, 2004. С. 273); в церкви, вероятно появившейся еще до Смуты, должна была находиться соответствующая икона (к XIX в. этот престол исчез).

Блж. Максим Московский. Фрагмент створки Владимирской иконы Божией Матери. Кон. XVI в. (ГВСМЗ)Новый этап развития иконографии М. начался в 1588 г., после прославления блж. Василия Московского, почитание к-рого, на первых порах поддерживавшееся высшей церковной и светской властью, оказалось более распространенным и востребованным, чем почитание М.: так, число единоличных икон блж. Василия существенно превышало число изображений его предшественника. Вместе с тем близость погребений этих святых и сходство их подвигов привели к появлению разнообразных композиций, включавших фигуры обоих юродивых. Одним из ранних примеров их совместного изображения является икона «Походная церковь» кон. XVI в. (после 1588) из храма «Белая Троица» в Твери (ТОКГ), имитирующая структуру иконостаса с образами преподобных на алтарной преграде; М. в узком плате на чреслах представлен в нижнем регистре, справа, рядом со святыми Василием Московским (в таком же плате), Андреем К-польским и Марией Египетской; симметрично, у левого края ряда, помещены фигуры пустынников (Попов Г. В. Тверская икона XIII-XVII вв. СПб., 1993. Табл. 169). Тема рус. юродства как самостоятельного феномена лежит в основе программы изображений на створках Владимирской иконы Божией Матери, вложенной в суздальский Покровский мон-рь после 1600 г. княгиней-инокиней Александрой (в миру А. Ф. Ногтева) (икона в серебряном окладе - сер. XVI в., ГММК; створки - кон. XVI в., ГВСМЗ; Иконы Владимира и Суздаля. 2008. Кат. 52). Здесь блж. Василий Московский представлен в паре со своим соименным св. Василием Великим, а М.- с блж. Прокопием Устюжским; свидетельствуя о сходстве подвигов 3 блаженных, предстоящих московской святыне - Владимирской иконе Божией Матери, программа створок выделяет фигуру М.: единственный из всех святых он показан на пейзажном фоне с рекой, горками и деревцами. Этот иконографический извод, не имеющий аналогий среди образов М., мог напоминать о том, что жизнь святого протекала в приречном районе Москвы, но более вероятно, что пейзажный фон восходит к образам преподобных-пустынножителей (встречается и на иконах блж. Василия). В целом створки иконы, принадлежавшей кнг. Ногтевой, являются важным свидетельством почитания юродивых в среде московских аристократов рубежа XVI и XVII вв. По смыслу изображения на створках иконы ей во многом близка икона кон. XVI в. (ГИМ. Музей «Покровский собор»). Ее асимметричная композиция следует разработанной в этот период схеме с молящимися свт. Василием Великим и блж. Василием, к к-рым добавлена частично закрывающая последнего фигура М. Столь же редкий вариант иконографии, впрочем основанный на не раз использовавшейся мастерами идее сравнения рус. юродивых с преподобными-отшельниками, демонстрировал «Образ Онуфрей великий да блаженный Василей да Максим Московский», к-рый находился в Успенском Старицком мон-ре среди икон, вложенных бывш. патриархом Иовом по своему келейнику старцу Афанасию (Ист. б-ка Тверской еп. Тверь, 1879. Т. 1. С. 29).

Принцип сопоставления образов московских юродивых, нашедший отражение в перечисленных памятниках, достиг своей кульминации в композициях с фигурами молящихся блж. Василия и М., обращенных друг к другу. Судя по многочастной иконе из Тарногского р-на Вологодской обл. (кон. XVI в., Вологодская областная картинная галерея; Рыбаков. 1995. Табл. 263), на к-рой оба юродивых представлены в своего рода молитвенном диалоге рядом с др. избранными святыми, этот тип появился в Москве вскоре после 1588 г. и быстро стал известен в провинции. Отдельные иконы блж. Василия и М. (иногда с упоминанием Божией Матери «Знамение» или Спаса, к-рым предстоят святые) довольно часто фиксируются в письменных источниках (опись Образной палаты царя Алексея Михайловича - Успенский. 1902. С. 28; опись суздальского Покровского мон-ря 1651 г.- Опись Покровского жен. мон-ря. 1903. С. 104; опись Кириллова Белозерского мон-ря 1668 г.- Савваитов. 1861. С. 166). Ряд подобных образов упоминается в каталоге коллекции Н. М. Постникова (Каталог христ. древностей, собранных московским купцом Н. М. Постниковым. М., 1888. С. 14 (№ 299), 22 (№ 464, с Феодоровской иконой Божией Матери), 53 (№ 2771, средник резного деревянного складня)). Сохранившихся памятников такого типа известно немного (ср. поновленные иконы XVII в. в ГИМ и XVIII (?) в. в ГМИР: ПЭ. 2004. Т. 7. Ил. на с. 130; Русское искусство из собр. ГМИР. 2006. Ил. 155. С. 113), но дополнительные сведения об их облике дают прориси и переводы с икон кон. XVI-XVII в. (Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. Рис. 74, 174. С. 181, 331). Судя по этим произведениям, в таких случаях М. часто изображался без препоясания, подобно нагому блж. Василию, и их фигуры составляли образ моления аскетов, полностью отрешившихся от соблазнов мира. Парные фигуры блж. Василия и М. могли включаться и в более сложные композиции, выразительность их образов контрастировала с традиц. иконографией др. персонажей. К числу таких памятников относится икона «Деисус» с блж. Василием и М., припадающими к подножию окруженного святыми Христа (1-я треть XVII в.; Ватиканская пинакотека; Bianco F. M. Icone della Pinacoteca Vaticana: Catalogo d. Pinacoteca Vaticana. Vat., 1995. Vol. 4. Cat. 91. Fig. 137). Несмотря на низкое в иерархическом отношении положение московских юродивых, они воспринимаются как особо действенные заступники за молящихся и посредники между ними и Господом. В этом же качестве полностью нагие М. и блж. Василий представлены в одном из клейм поясного образа прор. Илии с избранными, в т. ч. с рус. святыми, находившегося в Галерее икон Я. Морсинка в Амстердаме (1-я пол. XVII в.; Morsink S. The Power of Icons: Russian and Greek Icons, 15th - 19th Cent.: The Morsink Coll. Ghent, 2006. N 29. P. 120-121). Фигуры М. и блж. Василия (не составлящие пары) помещены на киотной раме Владимирской иконы Божией Матери, вероятно вложенной патриархом Иосифом в Успенский собор во Владимире (сер. XVII в. (ок. 1645-1652 гг.?), ГВСМЗ; Иконы Владимира и Суздаля. 2008. Кат. 76); на ней образы московских блаженных соседствуют с отшельниками, рус. преподобными и Московскими митрополитами. Распространенность композиций с парными фигурами М. и блж. Василия контрастирует с крайней редкостью икон, изображавших 3 московских юродивых, однако такие произведения существовали: напр., перевод с иконы XVII в. (ГРМ), на к-рой фронтальная фигура М. фланкирована образами молящихся блаженных Иоанна Большого Колпака и Василия (Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. Рис. 179. С. 360-361).

Блж. Максим Московский. Роспись диаконника Иоанно-Богословского придела Благовещенского собора в Сольвычегодске. 1600 г.С рубежа XVI и XVII вв. М. нередко изображают в составе развернутых групп визант. и рус. юродивых, а также отшельников и праведных мирян. Особую роль в формировании этой традиции сыграли представители семейства Строгановых, обращавшие особое внимание на почитание рус. святых и испытывавшие заметный интерес к подвигам юродивых. Хотя среди икон этих подвижников, входивших в состав убранства строгановского родового храма - Благовещенского собора в Сольвычегодске, не было икон М., его поясная полуфигура была включена в роспись Иоанно-Богословского придела в диаконнике этого храма (1600; в откосах окна того же придела представлены блаженные Андрей К-польский и Иоанн Большой Колпак, а на сев. столбе четверика собора - Прокопий и Иоанн Устюжские). Вместе с самыми почитаемыми юродивыми - Василием, Прокопием и Иоанном Устюжскими, Исидором Ростовским - М. представлен на шитой пелене 60-х гг. XVII в. из того же собора (мастерская А. И. Строгановой, СИХМ; Силкин А. В. Лицевое шитье строгановских мастерских. М., 2009. Кат. 145). Однако особенно часто М. изображался в разных вариантах композиций с избранными святыми. Он представлен на неск. складнях; в среднике, как правило, помещено изображение Владимирской иконы Божией Матери в окружении праздников, а на створках - молящиеся святые по чинам святости. Как и др. рус. юродивые, М. включен в лик блаженных. На складне, вложенном Н. Г. Строгановым в ц. Похвалы Пресв. Богородицы Орла-городка - центра пермских владений Строгановых (1603, ПГХГ; Иконы строгановских вотчин. 2003. Кат. 75. Ил. на с. 198-201), М. показан в 1-м ряду, перед блаженными Василием Московским, Исидором Ростовским и Иоанном Московским; на складне письма Прокопия Чирина (нач. XVII в., ГТГ; Рыбаков. 1995. Табл. 241) - в верхнем ряду, со святыми Василием, Исидором и пустынниками (аналогичная композиция на складне из собрания Е. Е. Егорова, ГТГ); на складне письма Никифора Савина Истомина (?) из собрания Рахмановых (нач. XVII в., старообрядческий Покровский собор на Рогожском кладбище в Москве - Древности и духовные святыни. 2005. Кат. 47) - в верхнем ряду, с др. московскими юродивыми; на складне из собрания М. С. Олива (ГРМ; Вилинбахова. 2010. Кат. 304. Ил. 134) - рядом с Устюжскими святыми. Кроме того, блж. Василий и М. представлены на связанном со строгановской традицией складне-иконостасе с праздниками и святыми ок. сер. XVII в. (Древности и духовные святыни. 2005. Кат. 64). Фигура М. различима в группе блаженных и юродивых на иконе «Неделя всех святых» письма Семена Хромого, вложенной Н. Г. Строгановым в храм Воскресения с. Усть-Кишерть (до 1616, ПГХГ; Иконы строгановских вотчин. 2003. Кат. 81), и на иконе «Шестоднев» из собрания И. С. Остроухова (нач. XVII в., ГТГ).

Одновременно с этими произведениями появляются композиции, в к-рых М. представлен как один из столичных святых. Таков известный складень с изображением Божией Матери «Молебной» и припадающих Московских чудотворцев, написанный по заказу М. Я. Строганова Истомой Савиным и отличающийся расширенным подбором Московских святителей и юродивых (нач. XVII в., ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 2. Кат. 786; Рыбаков. 1995. Табл. 288). М. изображен на средней створке вместе со свт. митрополитами Петром и Фотием и блж. Иоанном Большим Колпаком (блж. Василий изображен на 3-й створке). Сходную по смыслу композицию имеет икона Божией Матери «Моление о народе» (1-я треть XVII в., ГТГ, собр. П. Д. Корина; Антонова. 1966. Кат. 99. Табл. 115): фигуры юродивых включены в большую группу предстоящих и припадающих святых (как Вселенских, так и Русских). Особенно многочисленны произведения, где преобладают образы московских святых, в числе к-рых присутствуют М., блаженные Василий и Иоанн Большой Колпак. Ранним примером такой иконы является 3-частный образ из собрания Г. А. Покровского (1-я треть XVII в., ЦМиАР), принадлежащий к «строгановской» традиции. В ее нижнем регистре помещены фронтальные фигуры Московских чудотворцев (святителей Петра, Алексия и Ионы, кн. Михаила Черниговского и боярина Феодора) с нек-рыми др. святыми; московские юродивые написаны фронтально. В верхней части иконы представлены «Положение ризы Богоматери» (согласно поздней надписи - «Сретение Владимирской иконы Божией Матери») и «Покров Пресв. Богородицы» - сцены, к-рые могут быть связаны с идеей покровительства Пресв. Богородицы Москве, но в то же время напоминают о посвящении Покровского собора на Рву, окруженного гробницами московских юродивых.

Блж. Максим Московский. Фрагмент киотной рамы Владимирской иконы Божией Матери. Сер. XVII в. (ГВСМЗ)Связи между образом Богоматери, как покровительницы столицы, и почитанием Московских чудотворцев отражены в памятниках, имеющих отношение к Владимирской иконе Божией Матери. Таков чудотворный образ Владимирской-Оранской иконы Божией Матери, написанный в 1629 г. протопопом московского Успенского собора Кондратом Ильиным и иконописцем Григорием Чёрным по заказу нижегородского дворянина П. А. Глядкова (ПЭ. 2005. Т. 9. С. 34-35). На нижнем поле иконы (Оранский Богородицкий мон-рь) представлены 3 Московских святителя, Черниговские чудотворцы, св. царевич Димитрий, блаженные Василий, М. и Иоанн Большой Колпак; эти изображения повторяются и на поздних списках, напр. на иконе рубежа XIX и XX вв. из собрания И. В. Тарноградского (Святые образы. 2007. Кат. 14). Дальнейшее развитие той же темы представлено иконой Симона Ушакова «Похвала Богоматери Владимирской» («Древо государства Московского») из московской ц. Св. Троицы в Никитниках (1663, ГТГ): медальоны с полуфигурами 3 московских юродивых помещены над изображениями преподобных, симметрично образам св. кн. Михаила Черниговского, царя Феодора Иоанновича и св. царевича Димитрия. Как и др. святые, М. предстоит в молитвенной позе, со свитком, текст к-рого прославляет Богородицу («Радуйся, розга, изнесшая гроздь живота»); иконография юродивого традиционна, в отличие от изображения блж. Василия: он опоясан белым платом (Симон Ушаков - царский изограф. М., 2015. Кат. 13). М. включен и в необычайно широкий сонм Московских чудотворцев на прориси с иконы 2-й пол. XVII в. (?), находившейся в одной из моленных Преображенского кладбища в Москве (Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. Рис. 169); вместе с др. юродивыми и Московскими преподобными, симметрично блж. Василию святой показан коленопреклоненным и касающимся лицом земли в центральной части композиции, у престола с евхаристическими сосудами, на к-ром стоит Господь Вседержитель (рядом, перед престолом - царевич Димитрий, к-рый в XVII-XIX вв. неоднократно сопоставлялся с московскими блаженными в произведениях разной иконографии). Столь же необычна шитая композиция на омофоре сер. XVII в. (предположительно связывается с патриархом Никоном) из новгородской архиерейской ризницы (НГОМЗ; Игнашина Е. В. Древнерусское лицевое и орнаментальное шитье в собр. Новгородского музея: Кат. Новг., 2003. Кат. 40) с Московскими святыми, поддерживающими (?) Московский Кремль; блж. Василий и М., чьи фигуры были сильно обрезаны при переделках, представлены по краям, рядом с тезоименными святыми царской четы - прп. Алексием, человеком Божиим, и прп. Марией Египетской (на парной композиции изображены новгородский кремль и местные святые). Вместе с др. столичными святыми М. и блж. Василий представлены на чтимой Боголюбской-Московской иконе Божией Матери, находившейся над Варварскими воротами Китай-города (исполнена на рубеже XVII и XVIII вв.), и на ее списках (см.: ПЭ. 2002. Т. 5. С. 463-464). К кон. XVII в. определенное распространение получили иконы 4 московских святителей - Петра, Алексия, Ионы и Филиппа - с М. и блж. Василием. В 1683 г. такой образ стоял в местном ряду московского храма свт. Николая Чудотворца у Красных колоколов («Красный звон») (Холмогоров. 1884. Стб. 372). Аналогичная икона кон. XVII в. с фигурами 6 Московских чудотворцев в молении Христу Великому Архиерею вместе с парным образом ярославских святых находилась в Казанском мон-ре в Ярославле; здесь оба юродивых изображены в длинных белых набедренных повязках (ЯХМ; Ярославский художественный музей: Кат. собр. икон. Ярославль, 2012. Т. 2: (Иконы XVII - нач. XVIII вв.). Ч. 2. Кат. 148, 149). Вариантом той же схемы являются композиции с Московскими святыми, представленными на фоне Кремля в молении Богоматери Владимирской, на меднолитых старообрядческих (выговских) складнях XVIII-XIX вв. с праздниками и на отдельных иконках (один из наиболее ранних примеров - складень 1711 г. в ГИМ; аналогичные памятники: Гнутова С. В., Зотова Е. Я. Кресты, иконы, складни: Медное худож. литье XI - нач. XX в.: Из собр. ЦМиАР. М., 2000. Ил. 238, 239; Вилинбахова. 2010. Кат. 274).

Образы М. встречаются и в произведениях с более индивидуальной программой, в к-рой отчетливо звучит тема подвигов рус. юродивых. Известны памятники, где он, как и др. московские юродивые, изображен вместе со святыми (в т. ч. юродивыми) из др. регионов России. Это, напр., икона, на к-рой перед Богоматерью с Младенцем предстоят и припадают Василий, Иоанн и Максим Московские, Прокопий и Иоанн Устюжские, мученики Флор и Лавр, мц. Анастасия, царица Феодора и царевич Димитрий (1-я пол. XVII в., ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 2. Кат. 1015. С. 485; воспр.: Грабарь И. История рус. искусства. М., 1913. Т. 6. С. 383; прорись: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. Рис. 53). Образ кон. XVII в. из собрания И. С. Глазунова композиционно близок образам 4 Московских митрополитов и 2 юродивых, однако традиц. схема здесь дополнена фигурами арх. Михаила, блаженных Андрея К-польского, Лаврентия Калужского, Прокопия Устюжского и Исидора Ростовского (Русская икона: Собр. Ильи Глазунова. М., 2006. С. 105). Икона того же времени из с. Демьяны близ Ростова продолжает возникшую в XVI в. традицию совместного изображения Ростовских и Московских чудотворцев, среди к-рых выделяются образы юродивых - блаженных Исидора и Иоанна Власатого Ростовских, М. и Василия (Иконы СПГИАХМЗ: Новые поступления и открытия реставрации: Альбом-кат. / Авт.-сост.: Л. М. Воронцова. Серг. П., 1996. Кат. 21).

К концу эпохи средневековья изредка создавались и единоличные образы М., встречавшиеся даже в провинции (напр., согласно писцовым книгам 1675-1683 гг., в приделе прп. Макария Унженского ц. Владимирской иконы Божией Матери в Вел. Устюге находилась алтарная дверь с изображением М.; Устюг Великий: Мат-лы для истории города XVII и XVIII ст. М., 1883. С. 78), а иконография блаженного продолжала развиваться. Очевидно, ок. сер. XVII в. одновременно с формированием аналогичного извода иконографии блж. Василия Московского появились иконы М., молящегося Господу Вседержителю на фоне панорамы Московского Кремля, к-рый показан со стороны Красной пл. Такие композиции, отражавшие почитание М. как покровителя Москвы и ее жителей и напоминавшие о том, что святой совершал свои подвиги близ Кремля и торга, известны по иконе из бывш. собрания ЦАМ СПбДА (там же находился аналогичный образ блж. Василия Московского, обе иконы одновременно поступили из Москвы; Покровский Н. В. Церковно-археол. музей СПбДА, 1879-1909. СПб., 1909. С. 126-127. № 46-47; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. Рис. 76, 165. С. 184-185, 332-333) и по пядничному образу рубежа XVII и XVIII вв. (ГММК, находится в пядничном ряду иконостаса ц. Положения ризы Богоматери). Не исключено, что сходную композицию имел образ из ризницы Саввина Сторожевского мон-ря, находившийся в числе икон избранных святых, к-рые, очевидно, возлагались на аналой в дни их памяти (в описи 1667 записан под 11 нояб.: Описи Саввина Сторожевского мон-ря XVII в. / Сост.: С. Н. Кистерёв, Л. А. Тимошина. М., 1994. С. 31. (Мат-лы для истории Звенигородского края; Вып. 2).

Создание иконы из ц. Положения ризы Богоматери хронологически совпадает с обновлением храма над местом погребения М., к-рый в 90-х гг. XVII в. был заново выстроен в камне, и с повторным обретением мощей святого, состоявшимся в 1698 г. Очевидно, в связи с этими событиями и торжественным переложением мощей в новую раку в 1698 г. для церкви, в 1703 г. освященной уже во имя М., а не прп. Максима Исповедника (последнему посвятили придел), были исполнены новые иконы обоих святых. Однако относившееся к этому времени убранство храма, а также хранившиеся там более ранние произведения были уничтожены пожаром 29 мая 1737 г. После пожара предполагалось изготовить для остатков сгоревших мощей серебряный ковчег (ОДДС. 1913. Т. 19: 1739 г. Стб. 339-343) или каменную гробницу с надписью и образом «для моления приходящим к той гробнице и прикладывания» (ПСПиР. 1905. Т. 9: 1735-1737 гг. С. 603-604), но эти замыслы, видимо, не осуществились. Восстановленную церковь освятили 30 мая 1742 г. Остатки мощей М. были помещены в нее только в 1768 г.; в 1770 г. для них устроили резную раку и сень с балдахином на 8 резных столбах (в 1876 кипарисовый ковчег с мощами переложили в металлическую вызолоченную раку, см.: Прп. Максим Исповедник и св. и блж. Максим. 1894. С. 24). В XIX в. в храме хранился «древний полотняный покров» на раку М. с его образом и пространной надписью, повествующей о жизни святого и обретении мощей в 1698 г. (Там же. С. 22-23; Савва (Тихомиров), архиеп. Хроника моей жизни: Автобиогр. записки. Серг. П., 1899. Т. 2: (1851-1862 гг.). С. 203-204); возможно, он также был исполнен после пожара, хотя нельзя исключить, что это было уцелевшее произведение рубежа XVII и XVIII вв.

Блаженные Василий и Максим Московские в молении образу Успения Пресв. Богородицы. Гравюра. Сер.— 2-я пол. XVIII в.Сохранился комплекс икон М., созданных для Максимовской ц. после пожара,- очевидно, до ее освящения в 1742 г. Это выразительные памятники московской иконописи эпохи зрелого барокко, чья иконография в целом ориентируется на более ранние изображения блаженного и, возможно, повторяет композиции произведений, созданных для каменного храма на рубеже 90-х гг. XVII в. и 1700-х гг. Нек-рые из них восходят к иконам М. на фоне Кремля и Красной пл. На местной иконе с единоличным образом М., скрестивший руки на груди (жест, встречающийся в средневек. изображениях святого, но характерный и для церковного искусства барокко), молится Спасителю на фоне пейзажа; на заднем плане представлены Московский Кремль и идущая по Красной пл. процессия с мощами юродивого - перенесение его раки в 1699 г.; слева внизу помещена надпись, описывающая это событие (ГТГ; Icônes russes. 2000. N 50). Еще один местный образ, видимо происходящий из церкви на Варварке, изображает святых, к-рым посвящены оба ее престола,- М. (с молитвенно сложенными ладонями) и прп. Максима Исповедника - на фоне пейзажа, в молении образу «Коронование Богоматери» (ГМИР; Русское искусство из собр. ГМИР. 2006. Ил. 142. С. 106). Те же святые помещены на огромной (215×140 см) иконе, к-рая до нач. XX в. помещалась на северном фасаде Максимовской ц., выходящем на Варварку, и входила в группу больших композиций с образами Московских юродивых, размещавшихся на внешних стенах собора Покрова на Рву и Варварских ворот Китай-города (ГИМ, музей «Покровский собор»; Чугреева. 2013. С. 205-212; о размещении образа на фасаде храма: Памятники древнего художества в России / Текст: И. М. Снегирёв. М., 1851. Тетр. 3-6. С. 51). Композицию иконы венчает большой образ Спаса Нерукотворного с 2 ангелами; между фигурами святых расположены 6 картушей со сценами Жития прп. Максима Исповедника, вид Московского Кремля, композиция «Перенесение мощей Максима Московского» и фигуры устремляющихся к мощам калек (изображения сопровождаются многочисленными надписями). Сцена перенесения мощей была представлена и в интерьере Максимовского храма, на его зап. стене (Прп. Максим Исповедник и св. и блж. Максим. 1894. С. 23), а об истории их обретения рассказано в надписи на гравюре сер.- 2-й пол. XVIII в., изображающей блж. Василия и М. перед Кремлем, в молении образу «Успение Пресв. Богородицы», и на ее поздних повторениях (Ровинский. Народные картинки. Кн. 1. С. 327. Ил. 253;. Кн. 3. № 1400. С. 564-566; Русская народная картинка XVII-XIX вв.: Кат. выст. / ГРМ. Л., 1980. Кат. 96. С. 38).

Несмотря на нек-рую активизацию почитания М. после обретения его мощей в 1698 г. и возобновления храма на Варварке, пострадавшего от пожара 1737 г., его единоличные образы, в отличие от изображений блж. Василия, крайне редки для искусства Нового времени. Известна уникальная по иконографии икона-«краснушка» с поясной фигурой святого в необычном для его изображений рубище, открывающем правое плечо и руку (2-я пол. XIX в., Церковно-археологический музей ПСТГУ; Федорова И. В. Иконы и картины, реставрированные на кафедре реставрации ПСТГУ в 2011-2013 гг. // ИХМ. 2016. Вып. 13. С. 503). Отдельная икона М., написанная мстёрским иконописцем М. И. Дикарёвым в 1890 г., входила в созданный в 80-х гг. XIX в.- 1900-х гг. комплект минейных икон для домовой церкви с.-петербургского Мраморного дворца, отличавшийся большим количеством изображений рус. святых (местонахождение образа М., помеченного 11 нояб., неизвестно; Басова М. В. Минейные и праздничные иконы М. И. Дикарёва и И. С. Чирикова из домовой церкви Мраморного дворца в С.-Петербурге: создание, бытование, судьба // Тр. ГМИР. СПб., 2001. Вып. 1. С. 81). Изданная храмом св. Максима на Варварке в 1894 г. брошюра о прп. Максиме Исповеднике и М. проиллюстрирована гравюрой с фигурами этих святых в молении Спасителю и видом храма (Прп. Максим Исповедник и св. блж. Максим. 1894. С. 4). Образы М.- очевидно, в качестве соименного святого заказчиков - встречаются на полях домашних икон кон. XVIII-XIX в. («Антипа Пергамский», 1-я пол. XIX в., Музей икон, Франкфурт-на-Майне - Ikonen: Ikonen-Museum Frankfurt a. M. / Hrsg. R. Zacharuk. Fr./M., 2005. N 87; «Христос в темнице», сер. XIX в., собрание банка «Интеза Санпаоло», Виченца - Icone russe: Collezione Banca Intesa: Cat. ragionato. Mil., 2003. T. 3. N 297). Они присутствуют и в составе композиций, содержащих идею уподобления московских юродивых блж. Андрею К-польскому и древним пустынножителям («Покров Богоматери, с отшельниками и юродивыми на полях», 70-е гг. XVIII в., Калуга), а также на иконах с образами чтимых святых-заступников («Богоматерь «Всех скорбящих Радость»» с избранными святыми в среднике, посл. четв. XVIII в., Калуга; обе - бывш. собрание М. Е. Елизаветина: Комашко и др. 2009. Кат. 77, 78). Тем не менее в XVIII-XIX вв. продолжали создаваться иконы блж. Василия и М. (образ нач. XIX в., ГИМ; Бибарцева. 2013. С. 197-198), в т. ч. с панорамой Кремля и Покровского собора (1-я четв. XIX в., ГРМ - Вилинбахова. 2010. Кат. 272. Ил. 120; сер. XIX в., ГМЗРК - Полякова. 2006. Кат. 9. С. 52-54, 243). Их парное изображение стало постоянным элементом серии икон «Шестоднев», выполненных в нач. XIX в. в мастерской палехского иконописца В. И. Хохлова и неоднократно повторявшихся др. палехскими мастерами (вариант этой иконографии представлен иконами с образом Христа Вседержителя в среднике; см.: Кропивницкая Н. О трех иконах Василия Хохлова из Палеха // Рус. поздняя икона от XVII до нач. XX ст.: Сб. ст. / Ред.-сост.: М. М. Красилин. М., 2001. С. 201-210). Клеймо с «двоицей» самых чтимых московских юродивых занимает постоянное место на нижнем поле таких икон. Оно замыкает ряд изображений рус. святых на полях, располагаясь симметрично клейму с фигурами блаженных Исидора и Иоанна Большой Колпак рядом со сценой убиения св. царевича Димитрия Угличского (Антонова. 1966. Кат. 114. Илл. 132-133; Святые образы. 2007. Кат. 93, 95, 96; Комашко и др.. 2009. Кат. 121). В этих и др. произведениях XVIII - нач. XX в. иконография М. сохраняет традиц. характер, однако его очень редко изображают в узком препоясании, встречающемся в памятниках XVI-XVII вв. Как правило, нагота М. прикрыта длинной набедренной повязкой, к-рая, как и аналогичный атрибут блж. Василия на его поздних изображениях, свидетельствует о желании сделать облик блаженных нагоходцев сравнительно «благообразным». Тем не менее акцент на этом атрибуте в ряде случаев помогал передать мысль о духовном родстве обоих юродивых и преемственности их подвигов.

В XVIII - нач. XX в. сохраняется традиция изображения М. среди Московских святых. Известны гравюры XVIII в. с фигурами Московских чудотворцев (и нек-рых др. святых) вокруг изображений Владимирской иконы Божией Матери (гравюра М. Н. Нехорошевского) или Богоматери «Знамение» (Ровинский. Народные картинки. Кн. 3. № 1226, 1250-1252. С. 493, 503-505). Среди подобных изображений выделяется гравюра 1-й пол. XVIII в. с видом московского Успенского собора и образами Московских святых, представляющая своего рода путеводитель по столичным святыням (Там же. Кн. 2. № 602. С. 289-293); блаженные М., Василий и Иоанн Московские показаны в правой группе. Московские чудотворцы - святители Петр, Алексий, Иона, Филипп, прп. Сергий Радонежский, св. царевич Димитрий, блж. Василий и М.- также изображены на гравюре 1-й пол. XVIII в. с видами московских мон-рей (Там же. № 600, 601. С. 288-289). Их фигуры помещены в центральной композиции с видом Кремля, святые парят над ним в облаках, в молении о городе к образу «Успение Пресв. Богородицы». Идею заступничества Московских чудотворцев, в т. ч. блаженных М. и Василия, за свой город выражают и списки с московской Боголюбской иконы Божией Матери на Варварских воротах Китай-города, распространившиеся благодаря чудесам от этого образа во время эпидемии чумы 1771 г. Иконы на этот сюжет, создававшиеся в посл. четв. XVIII в. и позже, включают фигуры 4 Московских святителей, блж. Василия, М. и избранных святых, которые взывают к Божией Матери, возносящей свое заступническое моление ко Христу; в нижней части таких композиций часто присутствует вид Кремля (иконы посл. четв. XVIII-XIX в. в собр. музея «Коломенское»: Полякова. 2006. Кат. 5, 6. С. 36-43, 242; Полякова О. А., Послыхалина М. В. Подписные и датированные иконы в собр. Моск. гос. объединенного музея-заповедника Коломенское - Измайлово - Лефортово - Люблино. М., 2013. Кат. 27).

Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. повысился интерес к иконам святых старой столицы, символизирующих древнюю историю Русской Церкви, что привело к появлению множества изображений М., к-рые включены в разные варианты подобных композиций, различающихся расположением персонажей и местом, отведенным смысловому центру,- Владимирской иконе Божией Матери. Это 2 однотипных пядничных образа Московских святых, где богородичная икона помещена в верхней части средника (обе - нач. XX в., ЦМиАР; Московский Патерик: Древнейшие святые Моск. земли. М., 2003. Ил. 14), а также произведения, в к-рых Владимирскую икону поддерживают представленные в центре святители Петр и Алексий. К ним относятся иконы 2-й пол. XIX в. в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры и 1908 г. в Васильевском приделе собора Покрова на Рву (в убранство этого придела, созданное на рубеже XIX и XX вв., включены и др. образы М.: небольшая икона с ростовой фигурой в иконостасе 1895 г., рядом с иконами рус. юродивых, и оплечный образ на сени раки блж. Василия, среди Московских святых). Известен случай изображения Московских чудотворцев на полях Владимирской иконы - к этому варианту относилась икона с фигурами святых Москвы и Подмосковья, поднесенная московским дворянством наследнику цесаревичу Алексею Николаевичу в 1912 г. в память 1-го посещения «царствующего града Москвы» (Московский Патерик / Сост.: Е. Поселянин; Рис.: С. И. Вашков. М., 1912. Ненум. ил. С. 109). На этой иконе, подражающей памятникам XVI-XVII вв., московские юродивые представлены на правом поле, в клеймах килевидной формы, в позе моления: в левом - блж. Василий и Иоанн Большой Колпак, в правом - М. на фоне Кремля. Среди Московских святых М. изображается на иконах 2-й пол. XX в. («Образ всея России чудотворцев» в московском храме Илии Обыденного, написанный в 1952-1953 И. В. Ватагиной и Е. С. Чураковой под рук. мон. Иулиании (Соколовой); см.: Святыни храма прор. Божия Илии в Обыденском переулке Москвы / Авт.-сост.: иерей Н. Скурат. М., 2008. С. 34. Ил. 92).

Блж. Максим Московский. Фрагмент иконы «Собор Московских святых». Нач. ХХ в. (ЦМиАР)Образ М. встречается и в других сюжетах, характерных для религ. искусства Нового времени, напр. в сложных многофигурных произведениях с изображениями русских святых, исполненных в разных старообрядческих центрах, включая Романов-Борисоглебск (ныне Тутаев) и пос. Невьянский Завод (ныне Невьянск) (3-створчатый складень-кузов кон. XVIII в. с иконой «О Тебе радуется» с фигурами святых Иоанна Устюжского, Василия и М., Исидора Ростовского и Марии Египетской на нижней планке кузова; 3-створчатый складень невьянского письма посл. четв. XVIII в. с праздниками и святыми и створка киота посл. четв.- кон. XVIII в., все в ГРМ: Вилинбахова. 2010. Кат. 305, 306, 310). Он входит в состав композиции «Образ всех святых Российских чудотворцев», разработанной в Выговском поморском общежительстве не позднее 30-х гг. XVIII в. и довольно широко распространившейся среди старообрядцев-беспоповцев. На таких иконах, к-рых к наст. времени сохранилось не менее 8 (по 2 иконы в собраниях ГРМ и ГТГ, икона в МИИРК, икона в собрании Г. В. Лепса, 2 иконы в зарубежных частных собраниях), М. представлен в верхней части композиции, среди расширенной группы рус. юродивых, между блаженными Василием и Иоанном Московскими (см. икону 1814 г. письма П. Тимофеева и др. памятники: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. Рис. 230. С. 462; Образы и символы. 2008. Кат. 62, 70; Icônes russes. 2000. N 52, 53).

Образы М. довольно рано появились в составе минейных циклов. Под 13 авг., вместе с прп. Максимом Исповедником, святой изображен на иконе «Годовая минея» сер. XVI в. (Бенчев И. Иконы святых покровителей. М., 2007. С. 270, неверно определен как мч. Аникита) и на двусторонней «таблетке» «Минея на август» кон. XVI в. из собр. П. Д. Корина (ГТГ; Антонова. 1966. Кат. 52. Ил. 69), под 11 нояб.- на двусторонней «таблетке» «Минея на ноябрь и декабрь» (1-я пол. XVII в., ГЭ; Косцова А. С. Двухсторонние иконы-таблетки XV-XVII вв. в собр. ГЭ // Рус. искусство в ГЭ. СПб., 2003. С. 38-39), под обоими числами - на минейных иконах Никольского единоверческого мон-ря (Гурьянов. 1904. Ил. на с. 44, 62); в тех случаях, когда блаженный представлен со своим соименным святым, они могут быть изображены беседующими. М. часто изображали и в более поздних календарных циклах: он присутствует в стенописном минологии ц. св. Иоанна Предтечи в Толчкове в Ярославле (1694-1695, под 13 авг.), на ноябрьском листе гравированных святцев Г. П. Тепчегорского (1714, 1722) и в августовском листе святцев И. К. Любецкого (Ермакова, Хромов. Рус. гравюра. Кат. 33.12, 34.11, 35.11), на иконе на нояб. из комплекта минейных икон 1-й пол. XVIII в. в Сампсониевском соборе С.-Петербурга (Русская икона XVII-XVIII вв. в собр. Гос. музея-памятника «Исаакиевский собор»: Лицевые святцы из Сампсониевского собора. СПб., 2003. С. 34-35), на миниатюре рукописных святцев 1-й пол. XIX в. в ГИМ (под 13 авг., в беседе с прп. Максимом Исповедником; Москва Православная: ПЦК. История города в его святынях. Благочестивые обычаи. Авг. М., 2002. С. 196) и в др. памятниках. Редкий вариант минейной иконографии святого представлен иконами 1-й пол. XIX в. письма Т. И. Гагаева (?) из бывш. собрания М. Е. Елизаветина (Комашко и др.. 2009. Кат. 135.3, 135.12). Этот цикл выделяется не только тем, что образ М. представлен дважды, но и заменой фигуры святого сюжетными сценами - преставления блаженного под 11 нояб. (сцена погребения М. в храме в присутствии архиерея и клириков) и обретения его мощей - под 13 авг. (аналогичная сцена в храме; в отличие от 1-й композиции с образом обнаженного М. в набедренной повязке здесь он полностью обернут в саван).

Циклы со сценами Жития М. неизвестны, что, вероятно, объясняется отсутствием или утратой подробного жизнеописания святого с перечнем чудес, совершавшихся от его мощей. Кроме сцен перенесения мощей М., включенных в состав неск. икон XVIII в., и сцен погребения святого и обретения его останков, крайне редко встречающихся в минейных иконах, известно изображение чуда об исцелении человека с «прикорченной» ногой в 1501 г.- миниатюра Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в. (Шумиловский том - РНБ. F.IV.232. Л. 601). На ней показаны большой купольный храм, гробница М., к к-рой устремляется человек с обнаженной ногой, и предстоящее духовенство. Святой, лежащий в гробнице, изображен обнаженным, в набедренной повязке, со сложенными на груди руками, с закрытыми глазами, в нимбе; его иконография соответствует традиции, известной по др. произведениям XVI-XVII вв.