МАРК ЕВГЕНИК

Важный источник сведений о М. Е.- его «Синаксарь», написанный его братом Иоанном Евгеником в составе «Последования» в честь М. Е. Он известен в 2 редакциях, первая из к-рых сохранилась в рукописи Paris. gr. 1295 и была издана С. Петридисом (редакция P), а вторая сохранилась в рукописях Ath. Iber. 388 и Oxon. Bodl. Baroc. 216 и была издана Л. Пти (редакция IB). Последняя версия содержит несколько более детальный рассказ о молодых годах М. Е., чем первая. Так, именно из нее известно, что его учителями были Иоанн Хортазмен и Георгий Гемист Плифон, что его учеба пришлась на царствование Мануила II Палеолога и что он был пострижен в монашество на о-ве Антигона. Согласно редакции IB, М. Е. после кончины отца стал его преемником в руководстве школой, а впосл.- советником имп. Мануила II. В редакции P порядок событий иной - М. Е. сначала становится приближенным императора, а уже потом наследует отцу в руководстве школой и входит в состав клира. Эта версия «Синаксаря» содержит ряд отсутствующих в др. редакции сведений о последних годах жизни М. Е.

По мнению Пти, обе редакции отражают разные стадии авторской работы над текстом и окончательной является изданная им версия; эту т. зр. принял Дж. Джилл. Возражая ей, Э. Минева предположила, что меньшее внимание к молодым годам М. Е. в версии P объясняется тем, что после падения Византии многие давние события потеряли значение. По мнению исследовательницы, в обстановке общей катастрофы требовалось прежде всего запечатлеть образцы героического поведения, которые обнаруживались именно в последний период жизни М. Е. Этими мотивами Минева объясняет содержащиеся в редакции P намек на чудо, совершенное М. Е. при осаде Лемноса турками, и подробное описание страданий, пережитых им во время агонии. Как отмечает Минева, изменению ситуации соответствует и замена в просительных канонах Одигитрии слов, относящихся к имперской столице и императору, на более общие понятия.

Также М. Е. посвящены надгробные слова Георгия Схолария (впосл. патриарх К-польский Геннадий II Схоларий) и Иоанна Евгеника, «Синаксарь» авторства великого ритора Мануила Пелопоннесского, находящийся в его «Книге о Марке, святейшем митрополите Ефесском, о Флорентийском Соборе, о Гемисте и Виссарионе с опровержением их нечестивых сочинений», службы Иоанна Евгеника и Мануила Пелопоннесского. Деятельность М. Е. на Флорентийском Соборе подробно отражена в «Латинских актах» этого Собора, в «Греческих актах» и в «Воспоминаниях» Сильвестра Сиропула. О М. Е. вкратце упоминают в своих исторических сочинениях его современники Михаил Дука и Лаоник Халкокондил. Также о М. Е. писали его ученик Феодор Агаллиан в соч. «Моя апология», др. его современники. Сведения о жизни М. Е. можно почерпнуть из его «Изложения о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и разъяснение о Соборе, бывшем во Флоренции» и из его писем.

По подсчетам Джилла, в основном поддержанным др. исследователями, М. Е. род. в 1394 г. Местом его рождения был К-поль, а полученным при крещением именем - Мануил. Возможно, он был так назван в честь деда, поскольку известно о к-польском живописце Мануиле Евгенике, который в кон. XIV в. расписывал церковь в Грузии и имел сына по имени Георгий, в 1400 г. унаследовавшего от отца дом. Георгий Евгеник, отец М. Е., руководил школой, был диаконом и «сакеллиу» (σακελλίου) храма Св. Софии. Мать Мануила, Мария,- дочь врача по имени Лука. Младшим братом Мануила был Иоанн Евгеник. Ввиду составленного М. Е. описания Трапезунда высказывалось мнение о его происхождении из этого города; в частности, так полагали К. Крумбахер и Д. Никол (Krumbacher. Geschichte. 1897. Bd. 2. S. 174; Nicol D. The Last Centuries of Byzantium, 1261-1453. Camb., 1993. P. 406). Также было высказано предположение о происхождении семьи Евгеников с о-ва Имброс; в пользу этой идеи приводилось принадлежащее М. Е. описание Имброса. Эти представления о провинциальном происхождении М. Е. были подвергнуты критике О. Лампсидисом и Н. Икономидисом (Λαμψίδης ᾿Ο. ᾿Ιωάννου Εὐγενικοῦ ῎Εκφρασις Τραπεζοῦντος̇ Χρονολόγησις καὶ ἔκδοσις // ᾿Αρχεῖον Πόντου. ᾿Αθήνα, 1955. Τ. 20. Σ. 6-7; Οἰκονομίδης. Σύμμεικτα περὶ Μάρκου τοῦ Εὐγενικοῦ. 1955. Σ. 268).

Образование Мануил Евгеник начал у своего отца. Лишившись его на 13-м году жизни, Мануил продолжил образование под рук. Иоанна Хортазмена и Георгия Гемиста Плифона. Поскольку в рукописи Dujčev gr. 16 сохранились 3 записанные лично М. Е. эпитафии Иосифу Вриеннию и в заглавии одной из них последний назван «учителем», не приходится сомневаться, что Мануил учился и у Вриенния.

После завершения образования Мануил взял на себя руководство школой, к-рую ранее возглавлял его отец. Его учениками были Георгий Схоларий, Феодор Агаллиан (буд. митр. Мидийский Феофан) и младший брат Мануила Иоанн Евгеник. Тогда же он входит в круг приближенных имп. Мануила II. В 1416 г. Мануил являлся «ритором нотариев»; примерно в то же время прислуживал чтецом в храме. В возрасте 25 лет, т. е. в 1419 г., Мануил принял решение стать монахом и осуществил его вскоре после июня 1420 г. на о-ве Антигона (вероятно, в мон-ре Преображения), приняв в монашестве имя Марк. Вместе с ним там же постригся его ровесник и друг Дорофей, сын великого сакеллария Вальсамона. Духовным наставником Марка в монастыре стал мон. Симеон.

Незадолго до начала осады К-поля султаном Мурадом II в июне 1422 г. М. Е. вместе с Симеоном вернулся в столицу, где надолго (до 1437) поселился в Манганском мон-ре св. Георгия. По всей видимости, именно там он написал бо́льшую часть своих гимнографических произведений. В это же время М. Е. становится духовным наставником буд. К-польского патриарха Дионисия I, к-рого он впосл. рукоположил во диакона и во пресвитера.

Когда наметился совместный Собор в Италии, на к-ром должно было обсуждаться соединение лат. и греч. Церквей, стало ясно, что вост. патриархи не смогут прибыть туда лично, и было решено, что М. Е. и митр. Ираклии Фракийской Антоний будут на Соборе местоблюстителями Александрийского патриарха. Поскольку образованность М. Е. делала его в перспективе одним из главных действующих лиц Собора, он после кончины Эфесского митр. Иоасафа в 1437 г. был рукоположен во епископа и поставлен на освободившийся престол, возглавив т. о. третью по значению епархию в К-польском Патриархате. С теми же целями были поставлены митрополитами Никеи и Сард Виссарион и Дионисий, к-рые вместе с М. Е. были назначены «представителями» (πρόκριτοι) греч. делегации на Соборе. Тогда же император велел М. Е. и Георгию Схоларию подготовиться чтением богословской лит-ры, обратив особое внимание на произведения Нила Кавасилы. Уже после прибытия визант. делегации в Феррару местоблюстительские обязанности были перераспределены, и М. Е. было поручено вместе с Исидором, митр. Киевским, представлять Антиохийского патриарха.

Греч. делегация на Собор, в состав к-рой входил и Эфесский предстоятель, покинула К-поль в кон. нояб. 1437 г., но прибыла в Венецию лишь 8 февр. 1438 г. 28 февр. она отправилась оттуда в Феррару, где оказалась 4 марта. По предложению кард. Джулиано Чезарини, к-рый пригласил М. Е. на ужин вместе с его братом номофилаксом Иоанном Евгеником и митр. Дорофеем Митилинским, М. Е. написал сочинение о церковном единстве. Кард. Дж. Чезарини передал его имп. Иоанну VIII Палеологу, который разгневался на Марка за остроту нек-рых высказанных им положений среди обвинений, выдвинутых против зап. христиан. Только под воздействием митр. Никейского Виссариона имп. Иоанн VIII воздержался от к.-л. санкций по отношению к Эфесскому митрополиту.

Для обсуждения спорных вопросов была образована смешанная богословская комиссия, в к-рую вошли по 10 человек от каждой из двух сторон; вместе с Виссарионом, митр. Никейским, М. Е. стал офиц. представителем греч. части комиссии. Ее 1-е заседание состоялось в храме св. Франциска и было открыто речью кард. Дж. Чезарини, призвавшего присутствовавших не жалеть сил для достижения единства. С ответной речью от греков выступили М. Е. и митр. Виссарион. Лишь на 3-м заседании кард. Дж. Чезарини представил список спорных вопросов, к-рые, по мнению лат. делегации, требовали обсуждения; таковыми были вопросы об исхождении Св. Духа, о пресном хлебе, о чистилище и о первенстве папы. Действуя согласно принятому ранее решению императора, М. Е. исключил 1-й пункт и доложил Иоанну VIII об остальных. В итоге было решено обсуждать сначала вопрос о чистилище.

На заседании 4 июня кард. Дж. Чезарини изложил учение о чистилище, после чего М. Е. заметил, что, по всей видимости, в этом вопросе мало что разделяло обе Церкви. По решению императора офиц. ответ греков был составлен из 2 записок, подготовленных М. Е. и митр. Виссарионом соответственно, и оглашен последним 14 июня 1438 г. Затем последовали письменные возражения Хуана де Торквемады. По желанию зап. стороны еще до 30 июня М. Е. подготовил письменное изложение воззрений греч. Церкви о доле, ожидающей души умерших, а также ответил на доводы Торквемады. М. Е. принял участие в бурных спорах 16 и 17 июля внутри греч. делегации. В итоге ею было одобрено заявление, согласно которому души праведников одновременно «достигают и не достигают» небесного блаженства, т. е. достигают его в неполной мере.

Во время каникул, вызванных эпидемией чумы, Антоний, митр. Ираклийский, М. Е. и его брат Иоанн получили разрешение императора отправиться в Венецию, однако были задержаны на пути и возвращены обратно по настоянию К-польского патриарха Иосифа, т. к. двое из них представляли отсутствующих вост. патриархов и потому могли понадобиться в любой момент. Впосл. ввиду затянувшегося бездействия М. Е., Исидор Киевский, Михаил Вальсамон и Сильвестр Сиропул были отправлены к папе. Говоря от имени остальных, М. Е. призвал папу изменить традиционный для Вселенских Соборов принцип принятия решений и не опираться на простое большинство голосов. В противном случае сравнительно малочисленная группа греч. делегатов оказывалась обреченной остаться в меньшинстве. Папа отказался последовать этому предложению и обвинил византийцев в том, что они своим поздним прибытием на неск. месяцев задержали работу Собора. Спустя неск. дней обстоятельный ответ на речь М. Е. был дан кард. Дж. Чезарини. Хотя в источниках не сообщается о принятии предложения вост. делегации, дальнейший ход Собора протекал в соответствии с пожеланием М. Е. и др. византийцев - решения по обсуждавшимся вопросам принимались не общим голосованием всего Собора, а по итогам заседаний греч. стороны.

При возобновлении работы Собора 8 окт. М. Е. взял слово после приветственых речей лат. архиеп. Родоса Андрея Хрисоверга и предложил обсудить законность добавления к Символу веры. По его словам, это Римская Церковь разрушила взаимную любовь, одобрив учение, к-рое не имеет основания ни в Свящ. Писании, ни в решениях Соборов, ни в сочинениях св. отцов. М. Е. ответил Андрей Хрисоверг, указавший на большое значение Римских пап в сопротивлении ересям, распространявшимся на Востоке; М. Е. согласился с этим. М. Е. был включен в состав смешанной богословской комиссии, образованной по принятому 13 окт. решению Собора и состоявшей из 12 человек, по 6 от каждой из сторон. Она собралась 14 окт., и зап. делегаты выступили в ней против прочтения соборных определений, на чем настаивал М. Е. Его подход победил, и на заседании Собора 16 окт. соборные определения были оглашены, причем зачитываемые тексты сопровождались комментариями М. Е.

На соборных заседаниях 20 и 25 окт., 1, 4, 8 и 11 нояб. М. Е. вместе с остальными делегатами слушал выступления Андрея Хрисоверга, Виссариона Никейского и Алоизия де Пирано; в центре внимания стоял вопрос о том, является ли Filioque добавлением или же всего лишь разъяснением, на чем настаивали зап. делегаты. Соборные заседания 18 нояб., 4, 8 и 13 дек. прошли в дебатах между Дж. Чезарини и М. Е. по тому же вопросу. М. Е. открывал каждое заседание долгой речью, прерываемой репликами Дж. Чезарини и т. о. переходящей в дискуссию. В частности, М. Е. доказывал, что запрет Эфесского Собора «составлять другую веру, кроме определенной... в Никее», относится не к тем исповеданиям веры, к-рые произносят отдельные личности, но к Символу, используемому на литургии и при крещении. Если бы слова «другая вера» означали «противоположную веру», утверждал М. Е., то в Церкви было бы несколько Символов, принимавшихся один за другим.

При переносе соборных заседаний из Феррары во Флоренцию М. Е. вошел в число 5 митрополитов, к-рые лично сопровождали императора в его переезде. 26 февр. М. Е. вместе с папой, императором и 80 представителями обеих сторон участвовал в собрании в большом зале мон-ря Санта-Мария-Новелла.

2 марта М. Е. участвовал в 1-м пленарном заседании во Флоренции, где доминиканец Джованни ди Монтенеро обратился к грекам с вопросом о том, что они понимают под происхождением (processio) по отношению к Богу. Ему ответил М. Е., и дальнейшая дискуссия велась в основном ими двумя, продолжившись на последующем заседании 5 марта. Заседание 7 марта было открыто М. Е., вынесшим на обсуждение цитату из 3-й книги «К Евномию» свт. Василия Великого. Как выяснилось, этот текст содержал существенные разночтения в версиях обеих сторон, причем Джованни ди Монтенеро утверждал, что его рукопись была недавно приобретена в К-поле кард. Николаем Кузанским.

На заседании 14 марта к спору между М. Е. и Джованни ди Монтенеро на нек-рое время присоединились император и кард. Дж. Чезарини. Заседание 17 марта М. Е. начал с комментирования Ин 15. 26, после чего обратился к цитатам из сочинений свт. Григория Чудотворца, «Ареопагитик», свт. Афанасия Великого. Его речь была прервана зап. делегатами, обвинившими его в отклонении от согласованного ранее порядка, по к-рому заседания должны были вестись в режиме «вопрос-ответ». Однако поддержанный имп. Иоанном VIII М. Е. настоял на своем и продолжил прерванную речь, рассматривая постановления первых Вселенских Соборов и высказывания свт. Кирилла Александрийского, свт. Григория Назианзина и Феодорита Кирского.

От участия в последующих заседаниях 21 и 24 марта М. Е. уклонился, причиной чего он сам позже назвал плохое самочувствие, а Сильвестр Сиропул - нежелание М. Е. дальше участвовать в бесплодной дискуссии. Джованни ди Монтенеро выступил на этих заседаниях с речью, в к-рой представил пространное собрание святоотеческих цитат в подтверждение Filioque, после чего по порядку подверг критическому разбору доводы М. Е. На состоявшихся затем совещаниях греч. делегации подавляющее большинство, согласно Александрийскому местоблюстителю Григорию Мамме, высказалось за соглашение с «латинянами», а против были лишь М. Е. и митр. Исаия Ставропольский. На совещании греч. делегации 30 марта М. Е. заявил, что зап. христиане не только схизматики, но и еретики, а визант. Церковь не объявила об этом лишь по причине их многочисленности. Когда же митр. Виссарион возмутился тем, что в таком случае верившие в исхождение Св. Духа от Отца и Сына святые были еретиками, М. Е. сказал о своем недоверии к подлинности тех святоотеческих цитат, к-рые приводились зап. делегатами. Согласно Сиропулу, недовольные этими словами М. Е. митр. Дорофей Митилинский и митр. Мефодий Лакедемонский чуть не набросились на него с кулаками.

На последующих заседаниях греч. делегации М. Е. не возражал ни Виссариону, выступившему с пространной речью о значении предлогов ἐκ («от») и διά («через»), ни Георгию Схоларию, представившему 3 письменные речи в защиту унии. Когда 15 апр. кард. Дж. Чезарини вместе с нек-рыми зап. делегатами явился к патриарху и в числе прочего заметил, что не имеющий, что ответить, кажется согласным, он указал на продолжающееся молчание М. Е.

М. Е. опять включился в дебаты после того, как в новой смешанной богословской комиссии из 20 членов зап. представители предложили грекам принять текст развернутого заявления, в к-ром однозначно признавалось предвечное исхождение Св. Духа от Отца и Сына. Митр. Виссарион, митр. Исидор Киевский, митр. Дорофей Митилинский, протосинкелл Григорий Мамма и митр. Мефодий Лакедемонский высказались за принятие этого заявления, остальные греческие делегаты вместе с М. Е. были против. Последовал спор между митр. Виссарионом и М. Е., в котором последний цитировал против Filioque высказывания прп. Максима Исповедника и прп. Иоанна Дамаскина. В дальнейшей дискуссии М. Е. старался показать, что св. отцы говорили об исхождении Св. Духа как «через Сына», так и «с Сыном». После споров греч. делегация приняла составленное Схоларием определение, в к-ром, в частности, говорилось, что Св. Дух «проистекает» естеством от Двоих, «а именно от Отца через Сына».

Когда патриарх Иосиф предложил согласиться с тем, что выражения «через Сына» и «от Сына» в сочинениях восточных св. отцов равнозначны, а Св. Дух исходит от Отца через Сына «как от одной причины и начала», то его поддержали митр. Исидор Киевский, митр. Виссарион Никейский и митр. Дорофей Митилинский, против выступили М. Е., митр. Антоний Ираклийский, митр. Досифей Монемвасийский и митр. Софроний Анхиальский. Согласно «Греческим актам», на общем собрании греч. делегации 3 июня т. зр. патриарха была принята уже без спора, однако с ней остались несогласны М. Е., митр. Антоний Ираклийский, митр. Исаия Ставропольский и митр. Софроний Анхиальский.

Судя по сохранившимся источникам, М. Е. уже не участвовал в обсуждении вопросов, к-рые после этого были вынесены на повестку дня,- о судьбе умерших не в тяжких грехах, но и не в святости, об объеме привилегий Римского папы и о времени пресуществления Св. Даров. 5 июля декрет об объединении Церквей был подписан сначала греками, потом папой и зап. делегатами. Из всей визант. делегации только М. Е. и покинувший к тому времени город митр. Исаия Ставропольский не подписали документ. На следующий день состоялась праздничная месса, на к-рой декрет был оглашен и одобрен по очереди всеми участниками Собора, сначала папой и лат. прелатами, потом императором и греками.

На соборном заседании 14 июля папа Евгений IV предложил грекам вопросы о том, как они собираются поступить с отказавшимся принять соборное решение М. Е., о необходимости поставить нового патриарха и о практике разводов, недопустимых в лат. Церкви и приемлемых в греческой; к этим же вопросам папа не раз возвращался и позже. Император отказался от идеи судить М. Е. на Соборе, но обещал принять меры против него после возвращения в К-поль в том случае, если Эфесский митрополит по-прежнему будет не согласен с решениями Собора. Согласно Андрею Хрисовергу, М. Е. обещал принять соборные решения после поставления нового патриарха.

21 июля греч. делегаты начали отъезжать в Венецию. М. Е. покинул Флоренцию 26 авг. вместе с императором. 19 окт. 1440 г. греч. делегация отплыла в обратный путь и прибыла в К-поль 1 февр. 1441 г.

Когда в апр. 1440 г. встал вопрос о выдвижении кандидатов на К-польский Патриарший престол, М. Е. отказался войти в их число. Едва в мае новым патриархом был избран сторонник унии Митрофан, как М. Е. тайком удалился из столицы и прибыл в свою Эфесскую епархию, находившуюся на принадлежавшей туркам территории. Там он посетил пришедшие в упадок храмы, в т. ч. митрополичий собор, однако из-за противодействия тур. властей решил удалиться на Афон. По пути он остановился на о-ве Лемнос, где визант. власти его задержали и заключили в крепости Мудрос. Спустя 2 года, в июле 1442 г., М. Е. стал свидетелем осады острова тур. флотом. 4 авг. М. Е. был освобожден - возможно, по решению находившегося тогда на острове брата имп. Константина Палеолога (впосл. имп. Константин XI). После этого М. Е. отправился в К-поль, где провел последние годы своей жизни.

По словам Иосифа Мефонского (Иоанна Плусиадена), М. Е. по приказу императора принял участие в дискуссиях с посланным папой в К-поль «епископом Короны», под которым, по всей видимости, подразумевался бывший тогда епископом Кортоны Бартоломео Лапаччи, впосл. действительно перемещенный на кафедру Короны. Согласно Иосифу Мефонскому, после двух бесед с ним М. Е. уклонился от дальнейших споров. Очевидно, те же события имел в виду Иоанн Евгеник, упомянувший в «Синаксаре» М. Е. три недавние дискуссии (ἐν τρισὶ διαλέξεσι) на родине, в к-рых участвовал его брат. Согласно надгробному слову над Лапаччи, М. Е. будто бы признал себя побежденным в этом споре, от горя заболел и умер. Иоанн Евгеник сообщает, что агония М. Е. была тяжелой, продлилась 2 недели и что он скончался 23 июня. Возможно, болезнь была давней, поскольку на слабое здоровье М. Е. жаловался еще до поездки в Италию, а о его нездоровье в Эфесе и на Лемносе упоминается в его «Синаксаре». Сохранилось известие о том, что накануне кончины М. Е. сделал Георгия Схолария своим преемником в деле защиты православия; не исключено, что рассказ об этом в основных чертах был составлен ок. 1450 г. для того, чтобы улучшить образ Схолария среди противников унии.

Долгое время считалось, что М. Е. скончался в 1444 г. Однако Антонин Флорентийский писал, что Бартоломео Лапаччи сопровождал в К-поль папского легата кард. Франческо Кондульмера. Т. к. о последнем известно, что он отбыл из Венеции 22 июня 1444 г., его прибытие в К-поль должно быть отнесено ко 2-й пол. лета 1444 г. Это было одним из оснований для вывода Джилла о том, что М. Е. скончался не в 1444-м, а в 1445 г. К такому же выводу располагали и другие обстоятельства - в частности, приводимые Иоанном Евгеником данные о возрасте М. Е. при принятии им монашества и при его кончине.

М. Е. был похоронен в храме св. Георгия в Манганском мон-ре. После 1453 г. родственники перенесли его останки в монастырь св. Лазаря в Галате; память об этом событии была сохранена в святцах под 19 янв. По всей видимости, почитание М. Е. как святого началось сразу после его смерти, о чем свидетельствуют слова его противника Иосифа Мефонского: «Вы (т. е. противники унии.- А. Б.) считаете греков святее всех, даже если они были необузданнейшими и глупейшими и только говорили против латинян... и рекомого Паламу, и Марка Эфесского... Тех, кто не имели в себе никакой добродетели или святости, только из-за того, что они говорили и писали против латинян, вы прославляете, и воспеваете, и ставите им иконы, и совершаете им празднования, любите их, как святых, и поклоняетесь им». Сохранилось последование М. Е. авторства Филадельфийского митр. Макария, Георгия Византа и Григория Византийского, за которым в рукописи следует решение патриарха Геннадия Схолария о том, чтобы это последование читалось в память М. Е. Однако К. Мамони пришла к выводу о более позднем происхождении этого последования, и с этим выводом в основном согласилась Минева, по мнению к-рой при патриархе Геннадии Схоларии лишь было принято решение о праздновании памяти М. Е. При этом та же исследовательница признает, что офиц. причисление М. Е. к святым произошло значительно позже, в 1734 г.

Полный список сочинений М. Е. до сих пор не составлен. Из его богословских сочинений к настоящему времени опубликованы 2 речи «Против чистилищного огня», «Ответы латинянам» (о чистилище), «10 силлогизмов, показывающих, что нет чистилищного огня», «Диалог с названием «Латинянин», или о добавлении в Символе», «Речения святых, говорящие, что Святой Дух - от Отца», «Собрания об исхождении Святого Духа», «Силлогистические главы к латинянам об исхождении Святого Духа», «Гомилия к папе Евгению IV» (датируется нач. мая 1438), «Исповедание веры» (май-июнь 1439), «Изложение о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и разъяснение о соборе, бывшем во Флоренции» (написано после июня-июля 1440), «Силлогистические главы против ереси акиндинистов о различии божественной сущности и действия», 2 сочинения «О различии божественной сущности и действия» («Опровержительные слова против Мануила Калеки»), «Истолкование церковного последования», «Об освящении Святых Даров», «О Тайной вечере», «Решения апорий Священного Писания», «На апостольское речение «Уничижил Себя самого, приняв образ раба»», «О плодах Духа», «Об ангелах», «О воскресении», «О пределах жизни», «Слова, сказанные в день, в который он преставился к Богу». Изданы почти все известные послания М. Е.: «Окружное послание» (написано в 1440-1442), письма к пресв. Георгию в Мефоне (1440 или 1441), «К самодержцу Иоанну Палеологу», «К императору Иоанну Палеологу, недоумевавшему перед латинством», «О душе животных», к Феофану (иеромонаху на Имбросе, 1444 г.), к митр. Исидору Киевскому (ок. 1436), к Иоакиму Синаиту, к игум. Ватопедского монастыря (1440 или 1441), ко Вселенскому патриарху, к иером. Феофану в Эврип (16 июня 1441), 2 письма Схоларию (1-е датируется летом 1440; 2-е, возможно, принадлежит не М. Е.), к иером. Арсению, к «павшему» иером. Феодосию.

Остаются неизданными сочинения М. Е. «Почему Божество является монадой и Троицей», «Решения к некоему недоумевающему», «Противодействие латинян с ромейскими решениями», «Христианам о восьмом соборе», «Книжка к императору и папе против опресноков», «Об опресноках», «О Господней крови», «Размышление о числе талантов в евангельской притче», «Комментарий на святого и славного великого пророка и боговидца Илию Фесвитянина», письмо игумену мон-ря св. Иоанна Предтечи на Петре. Также не изданы «Диалог «Исидор», или о послушании», сочинения «Об исповеди», «Дорожная молитва», «Молитва об избавлении от блудного борения от лица женщины», сборник астрономических таблиц, «Своды церковной музыки», «Апология Григория Великого, собранная из различных отцов». Не исключено, что перу М. Е. принадлежит неопубликованное описание иконы св. Димитрия.

Гимнографическое наследие М. Е. весьма обширно и может быть разделено на 2 неравные части - произведения, написанные до Флорентийского Собора, и произведения, написанные после него. К 1-й группе принадлежит прежде всего канон патриарху Евфимию, написанный в связи с его кончиной в 1416 г. Восемь умилительных канонов Одигитрии (Богородице-Путеводительнице) на основании содержащихся в их тексте высказываний датируются временем тур. осады К-поля и эпидемии летом 1422 г. Последование (канон и стихиры) св. Алексию, человеку Божию, по всей вероятности, было написано по поводу женитьбы визант. имп. Иоанна VIII на дочери трапезундского имп. Алексея IV в 1427 г. Благодарственный канон Иисусу Христу за исцеление имп. Иоанна VIII Палеолога был создан в 1432 г. Последование (канон и стихиры) Св. страстям датировано Миневой периодом между 1430 и 1437 гг., поскольку к тому времени упоминаемые в произведении реликвии страстей Христовых были возвращены в мон-рь св. Георгия в Манганах. Канон преподобномученице и чудотворице Феодосии на исцеление ног патриарха Иосифа и благодарственное последование ей же с другими 2 канонами по тому же поводу были написаны предположительно в 1436 г. Стихиры св. Параскеве Новой («Сербской»), практически не почитавшейся в Византии (в отличие от соседней Болгарии), скорее всего были созданы во время патриаршества происходившего из Болгарии Иосифа II (1416-1439). Последование Симеону Метафрасту (состоящее из канона, стихир и синаксаря) содержит просьбу о даровании Церквам «единомыслия»; на этом основании Минева датировала их временем перед Флорентийским Собором, а именно периодом между 1422 и 1437 гг. Между тем представляется, что упоминание в тексте о «василевсах» (во мн. числе) позволяет сузить временной промежуток до 1421-1425 гг., когда Иоанн VIII был соправителем своего отца Мануила II. Этому соображению не препятствует то обстоятельство, что в др. месте памятника упоминается «василевс» в ед. ч., т. к. в данном случае автор мог иметь в виду старшего из императоров. Последование (канон и стихиры) прп. Марку могло быть написано в связи с принятием Мануилом Евгеником монашеского имени Марк, и тогда оно датируется 1420 г. Канон и стихиры вмч. Иакову Персянину содержат упоминание о «василевсах» (во мн. ч.), и потому этот памятник должен был быть написан в 1421-1425 гг. Как известно со слов К-польского патриарха Григория III Маммы, канон и стихиры прор. Илии были написаны по просьбе жителей Крита, вознаградивших М. Е. за этот труд.

Возможно, уже после Флорентийского Собора было составлено последование Св. Троице, Иисусу Христу, Бесплотным силам и всем святым, поскольку в одном месте этого произведения его автор подчеркивает свою преданность вере, полученной от пророков и апостолов. Создание канона прп. Иоанну Дамаскину, как и др. канона с самогласными стихирами тому же святому, можно связать с частым обращением М. Е. к трудам Дамаскина в ходе его антилат. полемики. Поскольку в каноне с самогласными богословскому труду прп. Иоанна Дамаскина уделено больше внимания, чем его биографии, Минева сочла вероятным, что это последование было написано уже после Флорентийского Собора, а др. канон - еще до него. С этим же предположением исследовательница связала то обстоятельство, что в рукописи Dujčev gr. 16 канон с самогласными записан рукой не самого М. Е., как остальные его произведения, а его брата Иоанна Евгеника.

Самогласные стихиры св. ап. Андрею, очевидно, предназначались для Манганского мон-ря, в к-ром хранилась его глава, однако время их создания - до Флорентийского Собора или в период последнего пребывания М. Е. в К-поле (1442-1445) - остается под вопросом. Стихиры-подобны св. богородителям Иоакиму и Анне могли быть написаны для мон-ря св. Георгия в Манганах или для мон-ря Христа-Человеколюбца, в к-рых, по разным сведениям, сохранялись мощи некой святой по имени Анна (неизвестно, имелась ли в виду мать Богородицы или др. святая). Затруднительно расположить хронологически последование (канон и стихиры) Иисусу Христу «сладчайшему и прекраснейшему», самогласны святым равноапостольным Константину и Елене, подобны св. вмц. Екатерине и свт. Григорию Паламе, канон девяти чинам Бесплотных сил и умилительные каноны против каждого из 8 «общих помыслов» - обжорства, сладострастия, сребролюбия, печали, гнева, лени, тщеславия и гордыни.

Изданы: ямбические стихи Пресв. Богородице и св. Онуфрию, стихи на погребение Иосифа Вриенния и «героические стихи» (στίχοι ἡρωϊκοί) ему же, оплакивание в стихах сводов Манганского мон-ря, ямбы на погребение Макария Коронаса, ямбы прп. Марку-аскету, иконе трех св. отроков в Эфесе, иконе вмч. Иакова Персянина, стихи на погребение мон. Макария в мон-ре Ксанфопулов, на погребение детей Димитрия Цамблакона в том же мон-ре, на погребение Исаака Асаниса и его внучки в мон-ре Христа Человеколюбца, «героические» стихи на погребение мон. Макария на о-ве Халки, стихи св. Антипе, стихи на погребение Димитрия Леонтариса в мон-ре Петры, стихи иконе св. Феодосии и патриарха Иосифа, «героические стихи» на погребение Элевтерия Амируциса в Трапезунде, стихи Коринфу, монодия на взятие Фессалоники, описания образов Ефрема, увенчанных мучеников и Богоматери, сочинения «Об Иисусовой молитве», «Увещевательные душеполезные главы», «Собирательная молитва» (εὐχὴ περιεκτική) Животворящей Троице, молитва за императора, речь на упокоение Макария Коронаса.

Остаются неизданными принадлежащие М. Е. парафразы канонов прп. Иоанна Дамаскина на Богоявление и на Пятидесятницу, а также молитвенное обращение к вмч. Георгию.

Названные гимнографические сочинения М. Е. сохранились в рукописях Dujčev gr. 16, Oxon. Bodl. Baroc. 145, Bodl. Canon. gr. 49, Vindob. Theol. gr. 187, Monac. gr. 256, Paris. gr. 2075, Ath. Dionys. 4063 и др. Ранее ошибочно приписывалось М. Е. авторство канона архангелу Михаилу и канона Богородице, изданного в «Теотокарионе» прп. Никодима Святогорца. Среди образцов литургической поэзии, на которые ориентировался М. Е., Минева выделяет акафист и канон в последовании акафиста прп. Иосифа Песнописца, творения прп. Романа Сладкопевца, ямбический канон прп. Иоанна Дамаскина на Рождество Христово, последование Михаила Пселла Симеону Метафрасту и др.

Рукопись Dujčev gr. 16 содержит ряд сочинений М. Е., записанных им самим; в той же рукописи немало и текстов, переписанных братом М. Е. Иоанном Евгеником. В рукописи Vindob. Suppl. gr. 75 М. Е. переписал «Грамматику» Мануила Хрисолора, в к-рой значительная часть текстов принадлежит учителю М. Е. Иоанну Хортазмену и им же была записана. Также М. Е. лично переписал различные тексты в сборниках, составленных, по-видимому, им самим в К-поле - Monac. gr. 624, ГИМ. № 423 и 440, Oxon. Bodl. Baroc. 145. Сохранились пометки, сделанные М. Е. на двух рукописях 2-й пол. X в., принадлежавших мон-рю св. Георгия в Манганах,- Monac. gr. 356 с гомилиями свт. Иоанна Златоуста и Vindob. Hist. gr. 20 с «Иудейскими древностями» Иосифа Флавия. Записи М. Е. сохранились также в кодексах Palat. gr. 398 (2-я пол. IX в., сочинения Арриана и др. авторов) и Coislin. gr. 155 (нач. XIV в., диалоги Платона).

Мн. богословские идеи М. Е. были им изложены в сочинениях, написанных в связи с Ферраро-Флорентийским Собором и заключенной на нем церковной унией. По всей видимости, первым из таких сочинений стала «Гомилия к папе Евгению IV», подготовленная в нач. мая 1438 г. по просьбе кард. Дж. Чезарини. Не употребляя в ней самого слова Filioque, М. Е. называет его «новым прибавлением, которое рассекло и разделило Тело Христово». Говоря сразу вслед за этим в 1-м лице мн. ч.: «Мы... сделали ущербной веру отцов и вводим как бы более совершенную нашу веру... проповедуем иное Евангелие вопреки тому, которое приняли»,- М. Е. тем самым дает понять, что именно зап. христиан он считает виновными в этих неблаговидных действиях. Он призывает папу «ради икономии» изъять добавление из Символа веры, ввиду того, что оно смущает вост. христиан. Точно так же он призывает отказаться и от пресного хлеба на литургии - не потому, что он плох, но потому, что он вводит в соблазн греков, к-рые считают его несовершенным и мертвым. Эти призывы к переменам в зап. Церкви М. Е. обосновывает картиной великих несчастий, претерпеваемых вост. христианами от «варваров», т. е. турок,- как если бы сами изменения в церковной практике на Западе могли избавить греков от притеснений.

Свое учение об уделе умерших М. Е. развивает сначала в ответе на изложенное в трактате Чезарини учение зап. Церкви о чистилище. Возражая мысли о том, что есть некое третье, отличное от ада и рая место пребывания душ, М. Е. в то же время признает пользу молитвы за умерших, упоминаемой в Библии и в сочинениях отцов Церкви. По его мнению, «душам, находящимся в аду и уже преданным вечным мукам... возможно помочь и оказать некую малую помощь, хотя и не так, чтобы полностью избавить их от мучения или дать надежду на окончательное освобождение». Одновременно он считает, что для нек-рых душ - а именно согрешивших не тяжело - пребывание в аду не является вечным, что как раз и оправдывает молитвы за них. В подтверждение этого мнения М. Е. приводит прошения об усопших из канонов Феофана Начертанного и Феодора Студита: «Слез и воздыхания сущие во аде рабы Твоя свободи, Спасе»; «да вечного огня избавит их»; «огня присно палящаго, и тьмы несветимыя, скрежета зубного, и червия безконечно мучащаго, и всякаго мучения избави, Спасе наш, вся верно умершия». Для автора ответа важно, что во всех этих местах речь идет об избавлении от «вечного огня», а не от «очищающего», о к-ром говорят зап. христиане. Кроме того, цитатой из «Ареопагитик» М. Е. обосновывает мысль о том, что молитвы уместны и за тех умерших, которые уже наслаждаются блаженством у Бога.

Одну из двух главных новозаветных цитат, привлеченных кард. Дж. Чезарини для обоснования чистилища (1 Кор 3. 12-15), автор ответа находит неубедительной среди прочего потому, что в ней говорится о грядущем Страшном суде (дне Господнем), после которого, считает он, уже невозможно существование к.-л. очистительного огня. Кроме того, упомянутое в ней «спасение как бы из огня» М. Е. признает судьбой не попавших в чистилище, но осужденных на вечное страдание грешников, вслед за свт. Иоанном Златоустом усматривая здесь в глаголе «спастись» значение «сохраниться, пребыть». Иное понимание того же места лат. отцами Церкви (блж. Августином и свт. Амвросием) М. Е. объясняет изменением смысла текста при переводе. Приведенное Чезарини мнение свт. Григория Нисского о необходимости очистить в «очистительном огне» всякую душу, соединившуюся со скверной, автор ответа связывает с осужденным V Вселенским Собором учением о прощении всех душ (апокатастасисе), а потому считает такое представление неверным. Кроме того, идею чистилища М. Е. считает ошибочной и по той причине, что она представляет всех не попавших в ад «в равной степени очищенными» и, следов., в равной мере способными к созерцанию Бога, что полемист находит невозможным. Недоумение испытывает автор ответа и от того, как душа может страдать от материального огня.

Отвечая на просьбу зап. стороны полнее изложить представления вост. Церкви об уделе умерших, как и на возражения тем положениям, что были высказаны в речи Виссариона, М. Е. пишет 2-й ответ. Согласно ему, в ожидании Страшного суда ни души праведных не испытывают еще совершенного блаженства, ни души грешников не преданы еще вечным мукам. Однако при этом первые уже наслаждаются созерцанием Бога, а вторые «пребывают во всякой тесноте и безутешном страдании». Поскольку же «общее наказание еще бездействует», пишет М. Е., то невозможно и допустить существование к.-л. временного наказания для душ, «живших посередине», т. е. не свято и не греховно. Отвергая по-прежнему идею о «вещественном огне» для бестелесных душ, М. Е. признает, что «средние» все же испытывают мучение: «то ли это стыд и угрызение совести, то ли раскаяние, то ли заключение и мрак, то ли страх и неизвестность будущего, или же это только лишение созерцания Бога». Соответственным образом полемист признает и полезность молитв за умерших, которые заключенным в аду дают «если и не совершенное освобождение, хотя бы малое облегчение», а «средних» или полностью перемещают к праведным - если грехи их были совсем небольшими,- или хотя бы облегчают их скорби и дают надежду на лучшее.

Тогда же М. Е. пишет «Ответы латинянам», в к-рых, не прибегая на этот раз к полемике, подробно останавливается на 14 поставленных ему зап. делегатами вопросах. В частности, он отмечает, что небо, на котором пребывают с Богом ангелы и святые, является не вещественным, но сверхчувственным и духовным местом и что никакое тварное существо, включая ангелов и святых, не может ни видеть, ни представить, ни знать Божественное естество. Согласно М. Е., души умерших в смертных грехах в ожидании Страшного суда уже находятся в аду, однако еще не страдают в огне, а лишь «как бы имеют его пред очами».

Т. о., М. Е. признавал положения, бывшие ключевыми для учения лат. Церкви о чистилище,- особую долю душ, не достигших святости, но и не подлежащих вечным страданиям, и полезность молитв за них. Можно предположить, что нежелание участников Собора вернуться к обсуждению вопроса о чистилище после вынужденного перерыва в заседаниях летом-осенью 1438 г. отчасти объяснялось близостью выраженных М. Е. взглядов представлениям зап. делегатов.

В вопросе о Filioque полемика М. Е. была изначально сосредоточена на доказывании того, что недопустимо вносить к.-л. изменения в Символ веры, принятый II Вселенским Собором. В написанном в Ферраре «Диалоге с названием «Латинянин», или О добавлении в Символе» М. Е. утверждает, что соответствующий запрет был будто бы принят уже III Вселенским Собором. В подтверждение этого он цитирует слова свт. Кирилла Александрийского, согласно к-рым свт. Кирилл и его единомышленники не позволяют «изменять ни единого слова» Символа; эти слова М. Е. относит к отцам III Вселенского Собора. Также М. Е. вспоминает запрет IV Вселенского Собора «писать или составлять иную веру» и оспаривает понимание слов «иная вера» в смысле «противоположная вера». Далее М. Е. приводит анафему VII Вселенского Собора «прибавляющим или убавляющим нечто от Церкви» и анафему К-польского Собора 879-880 гг., называемого им «восьмым Вселенским», тем, кто «дерзнет писать иной, помимо этого священного Символа, или прибавлять, или убавлять».

В подготовленное им собрание библейских и святоотеческих цитат об исхождении Св. Духа М. Е. включил множество высказываний, связь которых с главным вопросом сочинения далеко не очевидна. Так обстоит дело уже с открывающими сборник цитатами из псалмов: «Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его - все воинство их» (Пс 32. 6), «Дух Твой благий да ведет меня в землю правды» (Пс 142, 10), «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс 138. 7) и др. Для М. Е. имеют значение любые святоотеческие высказывания, в к-рых говорится об исхождении Св. Духа от Отца; при этом в большинстве из них ничего не говорится про то, участвует ли в этом процессе Сын.

В отдельных из приводимых полемистом высказываний можно усмотреть указание на определенное участие Сына в исхождении Св. Духа, напр., в высказывании из «Слова к Авлавию о том, что не три Бога» свт. Григория Нисского (Св. Дух существует от Отца «через Того, кто непосредственно существует от Первого», т. е. через Сына - Greg. Nyss. Ad Ablab. // PG. 45. Col. 133B), в цитате из «Защитительной речи к императору Феодосию» свт. Кирилла Александрийского (Христос «из собственного естества изливает на нас» Св. Духа - Cyr. Alex. Apol. ad Theodos. 37 // PG. 76. Col. 1188C), в словах прп. Максима Исповедника, согласно к-рым Св. Дух «исходит через Сына» (Maximus Conf. Quaest. ad Thalas. // PG. 90. Col. 672C). Однако М. Е. приводит и высказывания, в к-рых ясно утверждается исхождение Св. Духа от одного Отца. В частности, в цитате из сохранившегося под именем свт. Григория Нисского соч. «О Богопознании» говорится: «свойство изводить Духа является свойственным только Отцу» (изданы лишь фрагменты; см.: CPG, N 3223); Феодорит Кирский прямо отвергал мысль о том, что Дух имеет бытие «от Сына или через Сына» (Сyr. Alex. Apol. contr. Theodoret. 9 // PG. 76. Col. 432D); прп. Иоанн Дамаскин утверждал: «Мы не говорим, что Дух происходит от Сына» или «Дух воипостасный - результат исхождения и изведения от Отца чрез Сына, но не от Сына» (Ioan. Damasc. De fide orth. I 8 // PG. 94. Col. 832B; Idem. Ep. de hymn. Trisag. 28 // PG. 95. Col. 60D).

Собственная аргументация М. Е. в вопросе о Filioque во многом следует за доводами, выдвинутыми еще патриархом Фотием I и в XII в. развитыми Евстратием, митр. Никейским, патриархом Николаем IV Музалоном, Никитой Сеидом и другими визант. полемистами. В то же время М. Е. высказывает соображения, не встречающиеся в произведениях этих авторов. Так, свои «Силлогистические главы» он начинает с давно известного тезиса, согласно которому исхождение Св. Духа от Отца и Сына означает, что Дух исходит от др. двух Лиц или как от двух Ипостасей, или как из Их общего естества. Но к этим двум возможностям, названным еще патриархом Фотием, М. Е. добавляет третью - Св. Дух исходит от изводительной силы (προβλητικὴ δύναμις) Отца и Сына,- и эту возможность он старается показать столь же нереальной, как и др. две. Названные предшественники М. Е. по полемике в отличие от него не сталкивались с предложением зап. богословов разделить свойства Ипостасей на «личные», «общие» и «общнейшие», а потому им не приходилось и отыскивать подходящее возражение. М. Е. же в данном случае настаивает на том, что такое «общее» свойство Сына и Св. Духа, как «быть от причины» (или «причинность»), является лишь наименованием и на самом деле обозначает две совсем разные вещи - рождение и исхождение; так М. Е. приходит к традиц. положению визант. полемистов - нет ничего того, что было бы общим Отцу и Сыну и в то же самое время не было бы общим и Духу.

Мысль зап. богословов о том, что Отец и Сын являются единым началом Духа, М. Е. отклоняет, сравнивая ее с попыткой назвать Адама и Сифа (отца и сына) общим началом Еноха (внука Адама). Он оспаривает и неизвестный первым визант. противникам Filioque довод лат. богословов, согласно которому Св. Дух не считался бы третьей Ипостасью, т. е. следующей за Сыном, если бы не был связан с Ним отношением происхождения; М. Е. отмечает, что порядковая последовательность необязательно предполагает связь по происхождению. Напротив, к самым началам полемики восходят приводимые в «Силлогистических главах» попытки обосновать Filioque новозаветным выражением «Дух Сына», как и указанием на дарование Св. Духа апостолам через дуновение; столь же традиционными для визант. полемики являются соответствующие возражения М. Е. На предложение считать святоотеческое выражение «через Сына» равнозначным выражению «от Сына» автор отвечает, что предлоги «через» и «от» действительно имеют один и тот же смысл в Свящ. Писании, когда в словах, относящихся к творению мира, говорится о Сыне без упоминания об Отце. Но при разговоре о происхождении Св. Духа Отец не может не упоминаться, пишет М. Е., и потому выражение «через Сына» означает здесь нечто иное, а именно «с Сыном» и «через посредничество Сына». Однако последнее выражение, похоже, не устроило М. Е. из-за того, что его можно понять в причинном смысле, и ниже в том же сочинении он предложил понимать выражение «через Сына» уже иначе - как «не без Сына» и как указание на одновременность рождения Сына и исхождения Св. Духа. Аналогию человека, рождающегося «от отца через женщину», автор отвергает как вводящую две причины.

В «Силлогистических главах» оспаривается и довод Фомы Аквинского, согласно к-рому лишь противоположность отношения может являть различия между божественными Лицами, т. к. иные противопоставления не имеют места в Троице. По мнению М. Е., для различия божественных Лиц друг от друга достаточно того, что Отец противоположен Сыну и Св. Духу как «беспричинный» тем, кто имеют причину, а Сын и Св. Дух, в свою очередь, различаются друг от друга образами Своего бытия как «рожденный» и «исходящий». Говоря это, М. Е. не задается, казалось бы, закономерным вопросом о том, в чем же состоит различие между рождением и исхождением, и лишь впосл. замечает между прочим, что оно для нас «непознаваемо и неизреченно». Уже после приведенного возражения Фоме полемист останавливается на более общем тезисе зап. богословов, согласно к-рому различия бывают лишь либо относительно материи, либо относительно одной из противоположных черт. Стараясь показать, что даже в тварных вещах материя или противоположность не сами вносят причину различия, но только являются следствием имеющихся различий, М. Е. утверждает бесколичественность, неразделимость и неразличимость материи и в конце концов приходит к выводу, что изначальной причиной любого различия является не что иное, как «разделение».

По сравнению с классическими византийскими трудами против Filioque новыми являются рассуждения М. Е., в которых он рассматривает проблему как относящуюся к определенному действию (ἐνέργεια). Так, он приходит к выводу, что учение зап. Церкви ведет к признанию в Троице четырех «действующих факторов». Применяя давний прием доведения учения о Filioque до абсурда, М. Е. ставит вопрос о том, свойством чего является «быть началом Божества», и предлагает 3 варианта, согласно к-рым это является свойством или Ипостасей Отца и Сына, или Их естества, или Их действия. Найдя невозможными первые два ответа, он рассматривает последний и, в свою очередь, находит в нем 2 варианта - действие естества или действие Ипостаси,- каждый из которых он также признает несостоятельным. При этом, в частности, М. Е. ссылается на положение Аристотеля, согласно которому единое числом действие происходит от единого числом фактора. М. Е. не проходит и мимо наследия блж. Августина, мнение к-рого о том, что именования «Премудрость» и «Сила» являются общими для Лиц Св. Троицы, он приводит в защиту своей т. зр.

В написанном, по словам самого М. Е., во Флоренции, но опубликованном уже в К-поле «Исповедании веры» он обращает внимание на еще одно возможное понимание слов об исхождении Св. Духа «от Отца через Сына», а именно как указывающих на дарование Св. Духа людям посредством Сына и вместе с Ним. Ссылки на зап. учителей Церкви М. Е. не хочет ни знать, ни принимать, поскольку они не были переведены, не были одобрены Вселенскими Соборами, а также потому, что он считает их испорченными и имеющими много вставок.

В вопросе о времени пресуществления Св. Даров М. Е. доказывал, что установительные слова Христа («Приимите, ядите...» и «Пейте из нее все...») «являются как бы предисловием ради памяти о совершавшемся тогда событии и как бы дают силу предлежащим Дарам для пресуществления и последующих за этим молитвы и благословения священника, чтобы уже этим действием пресуществить Дары в самый Первообраз». В подтверждение этого мнения М. Е. приводил слова из древней литургии, сохранившейся в «Апостольских постановлениях», из литургий ап. Иакова, свт. Иоанна Златоуста и свт. Василия Великого. Во всех этих источниках молитва о претворении даров в Тело и Кровь Господни следует за установительными словами.

По словам Джилла, «как бы ни оценивать доводы Марка, впечатление увлеченного рвения и искренности, которые пронизывают его сочинения, верности традиционной вере его Церкви, ненависти и презрения к тем, кто, как он думал, были склонны заразить ее обманами и ересями Запада, должно было весьма вдохновить тех, кто уже отверг унию. Оно также должно было привлечь на его сторону многих, кто еще колебался, так как он затрагивал струны, уже хорошо знакомые грекам, которым вряд ли нужны были гневные слова такого защитника для того, чтобы поверить в худшее о латинской Церкви. Как Восток, так и Запад признавали в нем наибольшее препятствие для унии... Он был единственным из греческих архиереев... чье поведение все время было последовательным, кто был свободен от упреков. И при всем том он был почитаем за святость своей жизни». Однако непоследовательность можно усмотреть в том, что в ходе Флорентийского Собора М. Е. дважды (в кон. марта и в течение всего июня 1439 г.) уклонялся от дискуссий.