ИСААК

Ветхозаветный патриарх Исаак. Икона. Кон. XVIII в. (ГНИИР)к-рое не встречается в др. древних семит. языках, происходит от глагола   (вар.  ) - смеяться, играть, радоваться. В Иер 33. 26, Ам 7. 9, 16 и Пс 104. 9 это имя передано как   Э. Спейзер считал, что в значении его имени передается радость отца при рождении сына (Speiser. 1964. P. 125). Однако большинство гебраистов вслед за М. Нотом предполагают, что это сокращенная форма теофорного имени, напр.   - Бог смеется (играет, радуется) (Noth. 1928. S. 210-212; ср.: Пс 2. 4; 58. 9, а также примеры из угаритского эпоса, где про бога Илу говорится    - «Илу засмеялся (обрадовался)»).

Связанное с понятиями «смех», «радость» и «игра» имя Исаак становится в Библии предметом игры слов. Авраам, услышав от Бога обещание, что Сарра родит ему сына, упал ниц, рассмеялся и сказал про себя: «…неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит?» (Быт 17. 17). Затем уже не Авраам, а Сарра рассмеялась про себя, услышав от 3 путников предсказание о рождении сына (Быт 18. 12); Господь упрекает Сарру, что она смеется. И когда Сарра отвечает: «Я не смеялась», Господь настаивает: «Ты рассмеялась» (Быт 18. 13, 15). В рассказе о рождении И. Сарра говорит: «Смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется» (Быт 21. 6). Согласно Быт 21. 9-10, Сарра видит, как Измаил «насмехается» над И. (согласно Септуагинте, Сарра видит, как Измаил «играет [παίζοντα] с Исааком, сыном ее»), и велит Аврааму прогнать Измаила, чтобы тот не стал наследником Авраама наравне с И. В Быт 26. 8 филистимский царь Авимелех видит, как И. «играет» с Ревеккой, и понимает, что они муж и жена. Во всех этих примерах в значении «смеяться, играть» выступает глагол  

Истории И. посвящены рассказы в главах 21-22 и 24-28 кн. Бытие; в 35. 27-29 описаны его смерть и погребение.

В большинстве рассказов (кроме Быт 26) И. является не главным, а второстепенным действующим лицом повествования, что отражено и в структуре кн. Бытие, где евр. текст разбит подзаголовками на разделы, посвященные отдельным героям повествования. Ключевое слово каждого подзаголовка - толедот (  - порождение, потомство, история потомков; в синодальном переводе - родословие или житие) передает те или иные моменты из жизни прародителей евр. народа. В разд. «толедот Фарры» («родословие Фарры» - Быт 11. 27-25. 11) главным героем является Авраам, сын Фарры. В разд. «толедот Исаака» («родословие Исаака» - Быт 25. 19-35. 29) главным героем является Иаков, сын И. При этом отсутствует «толедот Авраама», главным героем к-рого должен быть И., сын Авраама. Повествование об И.- лишь связующее звено между циклом повествований об Аврааме («толедотом Фарры») и циклом повествований об Иакове («толедотом Исаака»).

И. оказался долгожданным сыном Авраама. Бог много раз дает престарелому Аврааму обещание, что у него будет сын от Сарры (Быт 15. 4; 17. 19; 18. 10) и даже нарекает ему имя: Исаак (Быт 17. 19). Когда Аврааму исполнилось 100 лет, Божие обещание было исполнено, И. был обрезан на 8-й день от рождения, и «Авраам сделал большой пир в тот день, когда Исаак... отнят был от груди» (Быт 21. 8). Почти сразу же за этим рассказом следует повествование о том, как Бог подверг Авраама испытанию, повелев принести И. в жертву (Быт 22).

После смерти Сарры, матери И., Авраам, заботясь о чистоте рода, велит своему слуге: «...клянись мне Господом, Богом неба и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему... жены из дочерей Хананеев, среди которых я живу, но пойдешь в землю мою, на родину мою... и возьмешь... жену сыну моему Исааку» (Быт 24. 3-4). Родиной Авраама здесь выступает Сев. Месопотамия (евр. Арам-Нахараим). Авраам также настаивает на том, чтобы И. остался жить в Палестине: слуга ни в коем случае не должен возвращать И. в Месопотамию, на родину Авраама (Быт 24. 8). Нек-рые исследователи обращают внимание на то, что важнейшие мотивы этих стихов (оставленная в Месопотамии родня, отчуждение от местного палестинского населения и категорическое нежелание смешиваться с ним, жизнь в Палестине как призвание, которому нельзя изменять) сходны с проблемами, которые стояли перед евреями эпохи Второго храма после возвращения из вавилонского плена (см., напр., работы А. Рофе о датировке Быт 24 - Rofé. 1981; Idem. 1990). Слуга привел к И. невесту по имени Ревекка, дочь Вафуила, сына Милки, жены Нахора, брата Авраамова. И. женился на Ревекке в 40 лет, «возлюбил ее» и «утешился... в печали по... матери своей» (Быт 24. 67).

Исаак отправляет Исава на охоту. Мозаика Палатинской капеллы в Палермо. 50-е – 60-е гг. XII в.Несмотря на то что Измаил, сводный брат И., был старше его, именно И. продолжает род Авраама и наследует Божее благословение. Перед смертью Авраам передает И. все, что у него было, а др. детей отсылает прочь (Быт 25. 5-6); Измаил вместе с матерью Агарью был изгнан еще раньше (Быт 21. 9-21). Впрочем, в рассказе о погребении Авраама (Быт 25. 9-10) оба брата вновь вместе: «И погребли его Исаак и Измаил, сыновья его, в пещере Махпеле, на поле Ефрона, сына Цохара, Хеттеянина, которое против Мамре, на поле... которое Авраам приобрел от сынов Хетовых». Этими словами завершается цикл преданий об Аврааме.

После смерти Авраама Бог благословил И. (Быт 25. 11), явился ему и подтвердил Свой завет с родом И. (Быт 26. 2-5). Однако И. в глазах Божиих не равен Аврааму: это благословение дается И. не за собственные заслуги, а за то, что его отец слушался голоса Божия и соблюдал наставления Божии (Быт 26. 5). Почти сразу же по окончании цикла преданий об Аврааме («толедот Фарры»), где И. находится в тени отца, начинается цикл преданий об Иакове («толедот Исаака»), в к-ром И. вновь оказывается на 2-м плане повествования о деятельном Иакове.

Рассказы о рождении у И. в возрасте 60 лет близнецов Иакова и Исава (Быт 25. 19-26), о том, как Иаков купил у Исава первородство (Быт 25. 27-34) и как Иаков похитил у Исава отцовское благословение (Быт 27), пронизаны темой соперничества 2 братьев. Отношения Иакова и Исава во многом повторяют отношения Измаила и И.: в обоих случаях отцовское (и Божие) благословение получает не старший, а младший брат; причем именно младший становится прародителем евр. народа, а старший - прародителем одного из соседних народов (Измаил - арабов, Исав - идумеев). Долгому неплодию Сарры соответствует долгое неплодие Ревекки, к-рая родила Исава и Иакова лишь после молитв И. Повествование о том, как И. отослал Иакова за женой в Месопотамию, в семью Вафуила, чтобы Иаков не женился на «местной» (Быт 27. 46-28. 5), напоминает рассказ Авраама об И. (Быт 24).

И. выходит на 1-й план в повествованиях Быт 26, в рамках «толедота Исаака», между рассказами о том, как Иаков купил у Исава первородство, и о том, как Иаков похитил у Исава отцовское благословение. Все повествования Быт 26 имеют параллели в истории Авраама. В Быт 26. 1-10 рассказывается, как И. во время голода ушел к филистимлянам в Герар и, опасаясь за жизнь, выдавал свою красавицу-жену за сестру, так что некий мужчина из числа хозяев страны по неведению едва не совокупился с ней, что стало бы грехом всего народа (Быт 26. 10), и как царь, узнав истину, гарантировал И. безопасность (Быт 26. 11). Эта история напоминает рассказ об Аврааме в Быт 20 (см. также: Быт 12. 10-20). В Быт 26. 12-33 говорится об Авимелехе, царе Герара, и о его военачальнике Фихоле, к-рые, видя, что Господь помогает И., заключили с ним союз после споров за обладание колодцами с водой. В названии того места отражено, что именно здесь союз был скреплен клятвой: Вирсавия (Беэр-Шева) - колодец клятвы. Эта история, включая детали (Фихол, Вирсавия), напоминает рассказ про Авраама в Быт 21. 22-33.

Мн. исследователи Быт 26, пытаясь реконструировать историю преданий о патриархах, рассматривали сюжетные повторы в истории И. и Авраама в свете классической теории источников Ю. Велльгаузена и его последователей. Согласно этой теории, рассказы об И. в Быт 26 относятся к т. н. яхвистической истории, а параллельные им рассказы про Авраама в Быт 20-21 - к элохистической истории (подробнее см. в ст. Пятикнижие). Однако значение параллелей в жизнеописаниях Авраама и И. нельзя объяснять гипотезой о простом сложении 2 первоначально независимых историй; они не исчерпываются только Быт 26. К кон. XX в. исследователи ВЗ оставили подобные гипотезы. Если в кон. XIX - сер. XX в. можно было говорить о наличии в академической науке Запада нек-рого консенсуса в вопросе о том, как сложилось Пятикнижие, в наст. время такой консенсус отсутствует как вообще, так и применительно к истории И. (см., напр.: Blenkinsopp J. The Pentateuch: An Introd. to the First Five Books of the Bible. L., 1992. P. 19-25).

После рассказа о жизни Иакова в Месопотамии повествование вновь возвращается к И. в Быт 35. 27-29, где описываются его смерть и погребение. И. умер в возрасте 180 лет в Хевроне и был похоронен его примирившимися сыновьями Иаковом и Исавом (ср. рассказ о смерти Авраама в окрестностях Хеврона и о его погребении сыновьями Измаилом и И.- Быт 25. 7-9). В Быт 35 подразумевается, что И. был погребен в пещере Махпела вместе с Саррой, Авраамом и Ревеккой (см.: Быт 49. 29-31).

В отличие от рассказов об Аврааме и Иакове, которые странствовали по всей Палестине, Месопотамии и Египту, истории об И. (кроме, вероятно, рассказа о жертвоприношении И.) связаны с небольшой областью Юж. Палестины: Вирсавией, Беэр-Лахай-Рои (Быт 24. 62), Гераром и Хевроном.

(Быт 22). Бог подверг Авраама испытанию, Он сказал И.: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Быт 22. 2). Авраам пришел с И. на место, к-рое указал ему Господь, построил жертвенник, разложил дрова и, связав И., положил его на жертвенник поверх дров. Когда он занес нож, чтобы заколоть сына, Ангел Господень остановил жертвоприношение, обратившись к Аврааму от лица Бога: «Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня» (Быт 22. 12). После этого Авраам увидел овна (барана), к-рый запутался рогами в зарослях, и принес его в жертву всесожжения вместо сына.

Жертвоприношение Исаака. Миниатюра из Киевской Псалтири. 1397 г. (РНБ. F. 6. Л. 68)Топоним Мориа упоминается в Свящ. Писании еще только в 2 Пар 3. 1, где говорится, что Соломон построил храм Господень «в Иерусалиме на горе Мориа, которая указана была Давиду, отцу его». Т. о., этот стих хотя и не упоминает о жертвоприношении И., но, вероятно, свидетельствует об уже сложившейся традиции соотнесения жертвоприношения И. с Иерусалимским храмом и горой Сион. Совр. исследователи считают это результатом позднейшего истолкования Быт 22 в иерусалимской традиции, к-рая превратила жертвоприношение И. (или скорее заместительное принесение в жертву овна) в прообраз иерусалимских храмовых жертвоприношений (Kalimi I. Jerusalem- the Divine City: The Representation of Jerusalem in Chronicles Compared with Earlier and Later Jewish Compositions // The Chronicler as Theologian: Essays in Honor of R. W. Klein / Ed. M. Graham et al. L., 2003. P. 194). Аналогичным образом самаритяне, приносящие жертвы Богу на горе Гаризим, отождествляют ее с горой Мориа.

Принесение в жертву сына-первенца являлось самой большой жертвой, к-рую мог принести божеству человек древнего Ближ. Востока в качестве последнего доказательства своей безусловной преданности. Примеры таких жертвоприношений можно обнаружить у ближайших соседей израильтян финикийцев и моавитян. Историк Филон Библский (II в. по Р. Х.), по свидетельству Евсевия Кесарийского, отметил в «Финикийской истории», что «у древних [финикийцев] был такой обычай: во время великих бедствий и опасностей, чтобы избежать всеобщей гибели, владыки города или народа отдавали на заклание самого любимого из своих детей…» (Euseb . Praep. evang. IV 16. 11 слл.). Порфирий говорит, что, согласно Филону Библскому, эти жертвы приносились Кроносу (т. е. финик. богу Элу), и в «Финикийской истории» содержится множество подобных рассказов (Ibid. IV 16. 6 сл.). О детских жертвоприношениях в Карфагене, важнейшей финик. колонии в Средиземноморье, рассказывают Диодор Сицилийский (Diodor. Sic. Bibliotheca. 20. 14), Плутарх (Plut. De superst. 13) и Клитарх (Plat. Resp. I 337A [схолии]). Согласно Диодору, после того как в 310 г. до Р. Х. войска сиракузского тирана Агафокла подступили к Карфагену, его жители, решив, что Кронос отвернулся от них, отобрали неск. сот детей, в т. ч. из благороднейших семей, и публично принесли их в жертву своему божеству.

В ВЗ рассказывается, как осажденный израильтянами царь Моава в критической ситуации попытался умилостивить моавского бога, принеся в жертву всесожжения своего сына-первенца, наследника престола. После этого жертвоприношения израильтяне сняли осаду (4 Цар 3. 26-27). В 4 Цар 17. 31 также говорится, что поселившиеся в Самарии «Сепарваимцы» «сожигали сыновей своих в огне… богам Сепарваимским». Согласно 4 Цар 21. 6 иудейский царь Манассия «провел сына своего через огонь» (ср. схожие рассказы об иудейском царе Ахазе (4 Цар 16. 3) и о жителях Самарийского царства (4 Цар 17. 17)). Выражение «провести через огонь» понимается обычно как описание жертвенного обряда (ср. упоминания о сожжении или «проведении через огонь» детей в 4 Цар 23. 10; Иер 7. 31; 19. 5; 32. 35). Запрет этой практики встречается во Втор 12. 31; 18. 10, а обличение детских жертвоприношений - в Ис 57. 5. Упоминание о жертвоприношении первенца есть в Мих 6. 7 (ср. жертвоприношение дочери Иеффая в Суд 11, Ахиила в 3 Цар 16. 34). Т. о., с учетом этих свидетельств для древнего читателя кн. Бытие беспрецедентным был не сам факт принесения Авраамом сына в жертву, а отказ Бога эту жертву принять.

В кон. XIX - 1-й пол. XX в. мн. исследователи кн. Бытие полагали, что рассказ о жертвоприношении И. отмечает момент перехода от человеческих жертвоприношений (к-рые, по их мнению, были характерны для древнейшей истории Израиля) к т. н. заместительным жертвоприношениям животных (напр.: Gunkel. 1895. S. 211-214; Skinner. 1910. P. 332). Эта концепция не согласуется с современными знаниями об истории института жертвоприношений на древнем Ближ. Востоке и не принимается во внимание исследователями (Westermann. 1985. P. 354). Все рассказы о жертвоприношении детей на древнем Ближ. Востоке относятся к четко ограниченной этногеографической области - к Финикии, Палестине, Заиорданью, финик. колониям и принадлежат к периоду железного века. К. Вестерманн отмечает в комментарии на кн. Бытие, что главная тема повествования Быт 22 не жертвоприношение, а испытание человека Богом, сравнивая этот рассказ с Книгой Иова (Ibid. P. 356).

В библейском контексте жертвоприношение И. имеет параллели с пасхальными событиями. Во время исхода евреев из Египта Господь уничтожил всех первенцев (и у людей, и у скота) в Египетской земле (Исх 12. 12). Исключением являются только первенцы евреев, спасенные от смерти кровью пасхального агнца (Исх 12. 13), подобно тому как И. был заменен овном. С тех пор все первенцы у израильтян принадлежат Господу (Исх 13. 2, 12-15; 22. 29-30; 34. 19-20): первенцев скота приносят в жертву, место первенцев-детей на жертвеннике занимают, как и в истории с И., жертвенные животные. Согласно др. (очевидно, более поздней) традиции, первенцы-дети заменяются левитами, к-рых отдают на служение Господу (Числ 3. 45). Т. о., жертвоприношение И. становится прообразом ветхозаветной Пасхи и тем самым в контексте НЗ - Пасхи новозаветной.

В 2 местах кн. Бытие Бог именуется «страхом Исаака» (  ). В Быт 31. 42 Иаков говорит Лавану: «Если бы не был со мною Бог отца моего, Бог Авраама и страх Исаака, ты бы теперь отпустил меня ни с чем. Бог увидел бедствие мое и труд рук моих и вступился…» При заключении мирного договора Лаван призывает «Бога Авраамова» и «Бога Нахорова», а Иаков клянется «страхом отца своего Исаака» (Быт 31. 53). Необычность этого выражения подталкивала гебраистов к необычным интерпретациям: напр., что    происходит от араб.    в значении «клан, род» (У. Олбрайт, О. Айсфельдт, Р. де Во); на основании этой интерпретации в ряде зап. переводов Свящ. Писания 2-й пол. XX в. это выражение передавалось как «Kinsman of Isaac», «Parent d'Isaac» (родственник Исаака). Предпринимались также попытки соотнести его с общесемит.    - бедро. Совр. исследователи не принимают эти гипотезы, считая традиц. значение   - страх, ужас (см., напр.: Puech E. «La crainte d'Isaac» en Genése XXXI 42 et 53 // VT. 1984. Vol. 34. P. 356-361) правильным. При этом имеется в виду не субъективный страх И. (напр., при воспоминании о событиях, описанных в Быт 22), а объективный, внушаемый близостью Бога, т. е. т. н. нуминозное по терминологии Р. Отто (Отто Р. Священное: об иррациональном в идее божественного / Пер. А. М. Руткевича. СПб., 2008): Иаков обращается к Богу своего деда Авраама, именуя Его «Ужасом» (т. е. внушающим ужас Божеством) своего отца И. (см. подробнее: Puech E. Fear of Isaac // ABD. Vol. 2. P. 779-780).

Так, И. упоминается в Пятикнижии, в исторических книгах (Иисуса Навина, 3-4-й Царств, 1-2-й Паралипоменон), в Иер 33. 26, Ам 7. 9, 16 и в Пс 104. 9 употреблена (диалектная?) форма его имени -   Эти примеры (кроме Книги прор. Амоса), где наряду с И. упоминаются Авраам и Иаков (Израиль), отсылают к историям из кн. Бытие, посвященным этим патриархам: к явлению им Бога (Исх 6. 3); клятве (Втор 34. 4) или завету Бога с ними (Исх 2. 24); наименованию Бога «Богом Авраама, Богом Исаака и Богом Иакова» (Исх 4. 5). В Книге прор. Амоса имя И. (или «дом Исаака») использовано в качестве синонима слова «Израиль», обозначающего евр. народ (Ам 7. 9, 16). О жертвоприношении И., к-рому уделено особенное внимание в постбиблейской евр. и христ. экзегезе, в канонических книгах ВЗ говорится только в кн. Бытие. И. также упомянут в неканонических книгах (Сир 45. 24; 1 Макк 2. 52); в Иф 8. 26 именно И., а не Авраам служит основным объектом божественного испытания.

В постбиблейской евр. традиции рассказ о жертвоприношении И., которое получило наименование «акеда» (  букв.- «связывание»), приобретает особенное значение. Решимость Авраама принести своего сына в жертву Богу понималась как его заслуга, которая может отвратить Божий гнев от его потомков и искупить их грехи. Поэтому рассказ о жертвоприношении И. читается в синагогальном богослужении на 2-й день Нового года («Рош ха-шана»), именно в эти дни, согласно евр. традиции, на небесах выносится решение, кому жить, а кому умереть.

Акеда становится в евр. традиции прообразом добровольной мученической смерти за веру (евр. «киддуш ха-Шем», букв.- «освящение имени [Божия]»; см., напр.: Эстер Рабба. 1). Самый ранний из текстов, где И. становится примером для мучеников за веру, встречается в 4-й книге Маккавейской (13. 9-12; 16. 18-20). Часто акеда трактуется как испытание и заслуга не одного лишь Авраама, но Авраама и И. В целом ряде текстов евр. традиции И. приписана не страдательная (как в Быт 22), а активная роль (ср.: Иф 8. 26). Согласно Иосифу Флавию, И., услышав от Авраама о повелении Божием, говорит, что несправедливо было бы ослушаться Бога и отца, и сам восходит на жертвенник (Ios. Flav. Antiq. I 13. 4 [232]). В мидрашах встречается рассказ о том, как перед жертвоприношением к И. подошел Самаэль (злой ангел) и сказал: «Сын несчастной! Он ведь собирается зарезать тебя!», на что И. ответил: «Я согласен» (Берешит Рабба. 56. 4). В Таргуме Неофити И. на жертвеннике просит Авраама: «Отец, свяжи меня получше, чтобы я не лягнул тебя и не сделал твое жертвоприношение неугодным»; cхожие слова вкладывает в уста И. Рабби Исаак (Берешит Рабба. 56. 8). Согласно др. преданию, И. сам связывает себя для принесения в жертву (Сифре на книгу Второзаконие. 32).

Поскольку в евр. традиции испытание веры Авраама сопоставлялось с испытанием прав. Иова, рассказ о жертвоприношении И. также предварялся прологом (по аналогии с Иов 1. 6 сл.). Этот пролог встречается уже в апокрифе Книга Юбилеев (ок. II в. до Р. Х.): «Пришел Мастема [сатана] и сказал Богу: «Вот Авраам любит и дорожит своим сыном Исааком больше всего; повели ему, чтобы он принес его во всесожжение на жертвеннике, тогда Ты увидишь, исполнит ли он это повеление, и узнаешь, верен ли он Тебе во всех испытаниях»» (Юб. 17. 17-18). И хотя Книга Юбилеев была отвергнута нормативным иудаизмом, легенда о споре Бога с сатаной продолжала жить в евр. традиции: сатана обвиняет Авраама, что тот, устроив пир по поводу рождения И., не принес Богу в жертву ни одной коровы, ни одной овцы (Быт 21. 8); на это Бог отвечает сатане: «Если бы Я сказал ему: «Принеси сына в жертву Мне», он не стал бы увиливать» (см.: Комментарии Раши к гл. 22 кн. Бытие; Санхедрин. 89б; Берешит Рабба. 55. 4). Как и в случае с Иовом, спор Бога с сатаной дает повод к испытанию праведника. Так, на пути к горе Мориа сатана безуспешно подговаривает И. ослушаться отца (Берешит Рабба. 56. 4-6). В Книге Юбилеев (Юб. 17. 16) впервые засвидетельствовано сопоставление акеды с пасхальным жертвоприношением: Бог обращается к Аврааму в 12-й день 1-го месяца, а И. ложится на жертвенник в 14-й день 1-го месяца, т. е. в день Пасхи (ср.: Исх 12. 6; Юб. 49. 1).

Принесение И. в жертву вызывало в евр. традиции ряд недоумений как морального плана, так и догматического (может ли неизменный Бог дать повеление, а потом отменить его?). Мн. евр. экзегеты пытались разрешить эти недоумения, используя многозначность употребленного в Быт 22. 2 евр. глагола   - возвести, вознести вверх, принести в жертву, полагая, что Бог в действительности лишь велел Аврааму возвести И. на гору, но Авраам не понял Господа и поэтому чуть не зарезал своего сына (ср.: Комментарий Раши к Быт 22. 2 и 22. 12). С такой интерпретацией текста спорит Ибн Эзра в комментарии к Быт 22. 1.

В ряде средневек. евр. источников представлено мнение, что Авраам действительно принес в жертву И., к-рый затем был оживлен Всевышним (см., напр.: Пирке Рабби Элиезера. 31). Одним из оснований для такого мнения служат слова кн. Бытие, которыми завершается рассказ о жертвоприношении и в к-рых отсутствует упоминание И.: «И возвратился Авраам к отрокам своим...» (Быт 22. 19). Это представление об убитом, но воскрешенном Богом И. сближает его образ в еврейской традиции с образом Иисуса Христа в христианской. Некоторые ученые (см., напр.: Vermes. 1973; Idem. 1996) предполагали здесь влияние межзаветного иудаизма на зарождающееся христианство; другие, напротив, считали, что появление схожих моментов в еврейской традиции есть своего рода ответ раввинистического иудаизма на вызов христианской проповеди (напр.: Davies, Chilton. 1978).

И. в Новом Завете

И. в экзегезе древней Церкви

И. (араб. Исхак) многократно упоминается в Коране: при перечислении пророков (II 133, 136; III 84; IV 163 и др.), в связи с дарованием Ибрахиму (Аврааму) потомства (XIV 39; XXI 72; XXXVII 112-113) и при сочетании этих мотивов (VI 84; XXIX 27). Подчеркивается, что И., его отец, брат и сын Якуб (Иаков) не являются ни иудеями, ни христианами, но они истинные монотеисты (ханифы) (II 140; XII 38; XIX 49). Единственный биографический факт, приводимый в Коране в связи с И.,- предсказание его рождения (XI 71 и др.), причем 2 раза он назван не по имени, а «мудрым мальчиком» (XV 53; LI 28).

При описании жертвоприношения Ибрахима (XXXVII 99-111) имя его сына не указано. Первоначально большинство мусульманских экзегетов (Ибн Кутайба, ат-Табари и др.) в согласии с Библией считали этим сыном И. Однако начиная с X в. господствующим становится его отождествление с Измаилом, который считается предком арабов. Вероятно, смена интерпретации была вызвана стремлением арабов противопоставить себя иудеям и персам, называвшим себя потомками И.

У позднейших авторов т. н. историй пророков (ат-Талаби, аль-Кисаи) имеются пространные рассказы об И. с опорой на внебиблейскую иудейскую традицию.

Самые ранние изображения И. можно видеть в композиции «Жертвоприношение Исаака» (напр., в росписи синагоги в Дура-Европос, ок. 250), к-рая как символ новозаветной жертвы получила широкое распространение в раннехрист. искусстве, в т. ч. много примеров в живописи рим. катакомб: на фресках катакомб Присциллы (2-я пол. II - 1-я пол. III в.), Каллиста (1-я пол. III в.), Петра и Марцеллина (2-я пол. III - 1-я пол. IV в.), на Виа Анапо (10-20-е гг. IV в.; на Виа Дино Компаньи (сер. IV в.; ниша 8, не сохр. фигура И.); вероятно, на мозаике свода над люнетом в катакомбах Домитиллы (366-384). Центральный неф базилики Санта-Мария Маджоре в Риме (432-440) украшают мозаичные композиции с историей библейских патриархов; на левой стене были 4 сцены, посвященные И., из к-рых сохранилась только одна - И. благословляет Иакова. Композиции «Авраам с Исааком и слугами направляются в землю Мориа» и «Жертвоприношение Исаака», созданные при папе Льве Великом (440-461), занимали юж. стену базилики Сан-Паоло фуори ле Мура (погибли при пожаре в 1823). Те же 2 сцены и сцена «Исаак отправляет Исава на охоту» входили в цикл ветхозаветных композиций (440-461), располагавшихся на правой стене центрального нефа старой базилики св. Петра. В очень поврежденном виде сцена «Жертвоприношение Исаака» сохранилась в Коттоновском Генезисе (Long. Brit. Lib. Cotton. Otho B. VI. Fol. 36, кон. V - нач. VI в.) (Weitzmann. 1979. P. 42). В Венском Генезисе (Vindob. theol. gr. 31, VI в.) представлены сцены: И. отрицает брак с Ревеккой и играет с Ревеккой (Fol. 8v), смерть И. (Fol. 14).

Ревекка подводит Иакова под благословение Исаака. Мозаика Палатинской капеллы в Палермо. 50-е – 60-е гг. XII в.На мозаике в нижней части юж. стены апсиды базилики Сант-Аполлинаре ин Классе в Равенне (ок. сер. VII в.) к стоящему за престолом Мелхиседеку подходят Авель с агнцем и Авраам с И.

Неск. изображений И., одиночных, вместе с др. патриархами и праотцами или в различных сценах, есть в рукописях IX в. Так, вместе с Авраамом и Иаковом он представлен на миниатюре в рукописи Гомилий Григория Назианзина (Ambros. E49-50inf. Fol. 467, 1-я пол. IX в.). В Хлудовской Псалтири (ГИМ. Хлуд. № 129д. Л. 105 об., ок. сер. IX в.), Псалтири из мон-ря Пантократор на Афоне (Ath. Pantokr. 61, ок. сер. IX в.) и в более поздних Псалтирях с иллюстрациями на полях: Бристольской (Lond. Add. 40731, ок. 1000 г.), Феодора (Lond. Add. 19352, 1066 г.), Гамильтона (Berolin. SB. 78A 9), Киевской (РНБ. F. 6, 1397 г.) и Томича (ГИМ. Муз. № 2752, кон. XIV в.) - изображение «Жертвоприношения Исаака» иллюстрирует 9-й или 11-й стихи псалма 104. Три миниатюры с И. сохранились в рукописи IX в. Sacra Parallela (Paris. gr. 923): Сарра, кормящая грудью младенца И.; Ревекка посылает Иакова принести 2 козлят, чтобы приготовить кушанье для И. (И., старый и слепой, с седыми волосами и бородой и закрытыми глазами, полулежит на ложе и ощупывает руку Иакова); ненависть Исава к Иакову (изображен Исав, упрекающий сидящего на высоком стуле И.). В Христианскую топографию Космы Индикоплова (Vat. gr. 699. Fol. 59, 2-я пол. IX в.) включена миниатюра со сценой «Жертвоприношение Исаака»: его фигурка с запрокинутой назад головой выглядит маленькой и хрупкой в сравнении с могучей и представительной фигурой отца. В той же рукописи И. изображен еще раз (Fol. 60) юношей с короткими волосами, облаченным в хитон и плащ, полностью окутывающий его левую руку, правой рукой благословляет. «Жертвоприношение Исаака» представлено на миниатюре вз рукописи Гомилий Григория Назианзина (Paris. gr. 510. Fol. 174v, 879-882 гг.).

Сцена «Жертвоприношение Исаака» и отдельное изображение И., несущего на спине вязанку дров к жертвенному огню, представлены в рукописи Гомилий Григория Назианзина (Ath. Pantel. 6. Fol. 152, кон. XI в.).

Изображения И. вместе с другими патриархами иллюстрируют в рукописях текст Евангелия от Матфея о родословии Иисуса Христа, как, напр., на миниатюре в Четвероевангелии кон. XI в. (Paris. gr. 64. Fol. 10v), где текст фланкируют фигуры Авраама, И., Иакова и Иуды (?) (см.: Саминский. 2001). И. представлен в медальоне (симметрично образу Авраама) в заставке к Евангелию от Матфея в Четвероевангелии 1058-1059 гг. (Paris. gr. 74. Fol. 1).

Цикл с историей И. встречается в мозаиках главного нефа Палатинской капеллы в Палермо (50-60-е гг. XII в.) и кафедрального собора Санта-Мария Нуова в Монреале (1183-1189). Среди сцен с участием И.- жертвоприношение И., И. отправляет Исава на охоту, И. благословляет Иакова.

Начиная со средневизантийского периода сцена «Жертвоприношение Исаака» часто включается в декорацию храмов и обычно располагается в зоне вимы: на фресках собора Св. Софии в Охриде (ок. 1040), Спасо-Преображенского собора Мирожского мон-ря в Пскове (рубеж 30-х и 40-х гг. XII в.), собора Рождества Пресв. Богородицы Снетогорского мон-ря (1313).

В монументальной живописи И. помещается среди изображений ветхозаветных праотцев и патриархов. Так, вместе с библейскими патриархами Авраамом и Иаковом И. представлен на сев. стене, рядом с апсидой, в ц. св. Николая в долине Эрдемли в Каппадокии (нач. XI в.). Традиционное для визант. системы росписи храмов размещение фигур праотцев в верхних регистрах встречается в большинстве восточно-христ. памятников. Так, среди праотцев и пророков, окружающих центральный образ Христа Пантократора, И. изображен (между Авраамом и Иаковом) в куполе нартекса мон-ря Хора (Кахрие-джами) в К-поле (1316-1321). Аллюзией на тему жертвоприношения является изображение в медальонах полуфигур Авраама и И. в ц. вмч. Феодора Стратилата на Ручью в Вел. Новгороде (1378), на зап. гранях предалтарных столбов, под образами арх. Гавриила и Богородицы из сцены «Благовещение». Они замыкают вынесенную на стены алтаря тему Страстей Христовых, поскольку «на Аврааме совершилась тайна Креста. Исаак же сам собою был образом Пригвожденного, быв послушен своему отцу даже до смерти, как и Христос» (Greg. Pal. Hom. 11; рус. пер.: Григорий Палама, свт. Беседы. М., 1994. Т. 1. С. 109; см.: Царевская. 2007. С. 183). Так же парно в медальонах полуфигуры Авраама и И. были представлены на зап. склоне сев. подпружной арки в ц. Успения Богородицы на Волотовом поле в Вел. Новгороде (1363), на зап. и вост. склонах на сев. подпружной арке в ц. арх. Михаила Сковородского мон-ря в Вел. Новгороде (нач. XV в.?). Ростовой образ И. помещен между окнами барабана в ц. прав. Симеона Богоприимца в Зверине мон-ре в Вел. Новгороде (кон. 60-х - нач. 70-х гг. XV в.), в Спасо-Преображенском соборе в Ярославле (1563-1564), в Успенском соборе Кириллова Белозерского мон-ря (1641) и др. Фреска «Встреча Исаака с Ревеккой» украшает внешнюю стену зап. галереи ц. прор. Илии в Ярославле (50-е гг. XVII в.).

Вероятно, к XIII в. относится икона с праотцами Авраамом, И. и Иаковом из мон-ря вмц. Екатерины на Синае (Sotiriou A., Sotiriou M. G. Icônes du Mont Sinai. Athenes, 1956. Vol. 1. Fig. 181). «Жертвоприношение Исаака» представлено также на т. н. большом саккосе митр. Фотия (1414-1417, ГММК).

Единолично И. изображен на иконах, входящих в праотеческий ряд высокого иконостаса. Самый ранний пример - ростовая икона из иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева мон-ря (кон. XVI - нач. XVII в., вклад в собор Бориса Годунова). Подобные иконы происходят из иконостасов Благовещенского собора Московского Кремля (50-60-е гг. XVI в., ГММК) - полуфигура на архитектурном фоне, Троицкого собора Ипатиевского мон-ря (1652, КГОИАМЗ), Вознесенского собора Вознесенского мон-ря в Московском Кремле (ок. 1679, ГММК), Рождественского собора Антониева мон-ря (кон. XVII в.), Троицкого собора Троице-Сыпанова мон-ря в Нерехте (1679-1680, КГОИАМЗ), Покровской ц. с. Селезениха Лихославльского р-на Тверской обл. (кон. XVIII в., ГНИИР) и мн. др.

В цикле «Страшный Суд» И. изображается вместе с Авраамом и Иаковом в раю: у сидящих на престолах ветхозаветных патриархов (или только у Авраама, как, напр., на фреске Успенского собора во Владимире, 1408) за пазухами видны детские фигурки - души праведных. Один из ранних примеров композиции, известной под названием «Лоно Авраамово», представлен на миниатюре из Четвероевангелия 1058-1059 гг. (Paris. gr. 74. Fol. 51v), а также на фреске в малом зап. своде Димитриевского собора во Владимире (кон. XII в.). В иконописи этот сюжет или включается в цикл «Страшный Суд» (напр., икона из Благовещенского собора Московского Кремля, сер. XVI в., ГММК), или существует самостоятельно (напр., икона «В недрах отчих Авраама, Исаака, Иакова...», XIX в., частное собрание; см.: Бенчев. 2007. С. 167), или входит в состав др. композиций (напр., икона «Символ веры» из Преображенского собора Соловецкого мон-ря, 80-е гг. XVII в., ГММК).

Как правило, изображение И. старцем с седыми волосами и сужающейся или раздваивающейся книзу бородой (длина волос и бороды может варьироваться) отвечает описанию его облика в иконописных подлинниках. В греческом иконописном подлиннике - Ерминии иером. Дионисия Фурноаграфиота (ок. 1730-1733) - И. упомянут в разд. «Святые праотцы по родословию» (Ч. 2. § 128. № 24): «Патриарх Исаак, сын Авраама, старец с остроконечной бородой и с длинными волосами» (Ерминия ДФ. С. 77). И. одет в хитон и гиматий, на ногах, как правило, сандалии. Цвет одежд непостоянен даже в композициях одной иконографии: чаще встречается сочетание хитона разных оттенков синего и гиматия разных оттенков красного. В руке держит свиток; на иконе из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля - свернутый, на иконе 1626-1628 гг. из иконостаса ц. Чуда арх. Михаила в Хонех Чудова монастыря - развернутый; надпись: «Роса небесная невидимо сходит…» (интерполяция цитаты из Быт 27. 28).