ВАВИЛОНСКИЕ ОТРОКИ

В библейском повествовании каждый из В. о. имеет парные имена: Анания (Седрах) (евр.   - милость Яхве, евр.   - повеление [бога] Аку (возможно, происходит от имени бога Мардука - покровителя Вавилона), Мисаил (Мисах) (евр.   - кто как Бог;   - кто как Аку) и Азария (Авденаго) (  - помощь Яхве;   , от аккад. abad-nabu - служитель, раб [бога] Набу). Употребление этих имен В. о. определено различной коммуникативной ситуацией в повествовании: вавилонские имена звучат либо из уст вавилонян - Асфеназа (1. 7), Навуходоносора (1. 49; 3. 14, 26, 28, 29, 30), халдеев-доносчиков (3. 12), либо в контексте отношений с ними (2. 49; 3. 13, 16, 19, 20, 22), в то время как в связи с Даниилом (от лица повествователя) они называются евр. именами (1. 11, 19; 2. 17). Возможно, наиболее частое повторение вавилонских имен в рассказе о спасении в огненной печи является риторическим приемом (P. Coxon). Искажение вавилонских форм имен скорее всего является намеренно-ироническим, с целью противопоставить вавилонскую религиозно-культурную традицию иудейской.

«Три отрока в пещи огненной». Клеймо двери в жертвенник из церкви с. Семеновского Московской обл. Нач. XVII в. (ЦМиАР)

Анания, Мисаил и Азария вместе с Даниилом были избраны начальником евнухов Асфеназом из числа знатных иудеев (по преданию, они были потомками царя Езекии), и к ним относилось пророчество Ис 39. 7 (Вавилонский Талмуд. Санхедрин. 93b; Hieron. In Is. 39; Orig. In Math. 15. 5) о службе при царском дворе, когда они получили, как и Даниил, новые имена в знак зависимости от победителей-вавилонян и их божеств. В течение трехлетнего периода воспитания и обучения при дворе халд. (арам.) языку и книжности они воздерживались от употребления пищи с царского стола и, хотя вкушали лишь овощи и воду, красотой и здоровьем превосходили др. придворных отроков (Дан 1. 3-20). По окончании воспитания Даниил и В. о. стали служить при дворе Навуходоносора. Даниил накануне данного ему откровения о царском сне обратился к Анании, Мисаилу и Азарии, «чтобы они просили милости Бога небесного об этой тайне» (Дан 2. 17-19), а после того как Даниил открыл и истолковал сон, Навуходоносор по его просьбе поставил В. о. «над делами страны Вавилонской» (Дан 2. 49).

Повелев соорудить на поле Деир (Дура́ - равнина на юго-востоке от Вавилона) золотого истукана, Навуходоносор задумал его торжественное открытие, на к-ром должны были присутствовать все царские чиновники. При звуках муз. инструментов все жители страны под страхом ввержения в раскаленную печь должны были поклониться золотому идолу (Дан 3. 1-11). В. о. не исполнили царское повеление, открыто исповедали свою веру в Бога, отказавшись служить местным богам и поклониться золотому истукану. По приказанию царя они были связаны и брошены в раскаленную печь, при этом от огня погибли исполнители казни (Дан 3. 12-23). Спасенные сошедшим в печь ангелом, В. о. вместе с ним ходили среди огня несвязанными и неповрежденными (Дан 3. 91-92). Тогда Навуходоносор благословил Бога Седраха, Мисаха и Авденаго и даже запретил Его поругание, назначив принятое для Вавилонии наказание за богохульство - смертную казнь и разрушение жилища, и возвысил В. о. в своей стране, поставив их начальствовать над всеми иудеями, жившими в империи (Дан 3. 95-97 по LXX).

В греч. тексте LXX и в переводе Феодотиона, послуживших источником для большинства др. церковных переводов, в т. ч. церковнослав. и рус. (в Синодальном издании), рассказ о В. о. более пространный, чем в евр. МТ: присутствуют 2 больших поэтических отрывка с предваряющими их прозаическими фразами и заключением (Дан 3. 24-90). Эти же отрывки содержатся и в сир. тексте Гекзапл Оригена. В нек-рых греч. рукописях они имеют особые надписания: «молитва Азарии» (греч. Προσευχὴ ᾿Αζαρίου) и «Песнь трех отроков» (̀λδβλθυοτεΥμνος τῶν τριῶν παιδῶν) (напр., в Туринской Псалтири) или «Песнь отцов наших» (̀λδβλθυοτεΥμνος τῶν πατέρων ἡμῶν) (напр., в Александрийском кодексе; см. также в сочинении арм. католикоса Ованнеса III Одзнеци (718 г.) (Conybeare F. C. Rituale armenorum. Oxf., 1905. P. 497)). В копт. традиции песнь В. о. известна как «гимн трех святых» (Schneider. S. 55).

Вопрос об аутентичности той части рассказа о В. о., к-рая содержится только в греч. тексте (Ep. ad Africanum. 2 // PG. 11. Col. 49-52), одним из первых затронул Ориген. Он так же, как и святители Афанасий Александрийский и Кирилл Иерусалимский, отстаивал подлинность фрагментов. Блж. Иероним включил их в свой перевод Библии, отметив, что они отсутствуют в евр. тексте (Prologus in Danihele propheta // Biblia sacra iuxta vulgatam versionem. Stuttg., 19944. P. 1341). Полихроний, брат Феодора Мопсуестийского, отказался комментировать эти отрывки, поскольку они не входят ни в евр., ни в сир. Библию, однако позднее они были включены в текст Пешитты. Несторианская и малабарская христ. традиции также признают каноничность этих текстов; они вошли в саидский, эфиопский, старолатинский и др. переводы Свящ. Писания (Daubney. P. 71-72).

Вопрос о существовании этих вставок, как и об их первоначальном языке в домасоретском евр. тексте Книги пророка Даниила, остается открытым. Исходя из того, что повествовательный фрагмент, находящийся в переводах между поэтическими текстами, вполне «вписывается» в МТ после ст. 23, а ст. 24 относится скорее ко 2-му, чем к 1-му из них, и отчасти дублирует ст. 51, исследователи предположили, что молитва Азарии была вставлена в греч. текст позднее, чем песнь В. о. (напр., Г. Ян в свою реконструкцию первоначального евр. текста (Lpz., 1904) включил стихи 28 и 49-51 по тексту LXX). Вескими аргументами в пользу поздней вставки этих отрывков является отсутствие их в Кумранских рукописях (напр., 1QDanb (1Q72), 50-68 гг. по Р. Х.). Иосиф Флавий излагает историю В. о., не упоминая текстов, содержащихся в греч. версии (Ios. Flav. Antiq. X 10. 5). Их также нет и в толкованиях на Книгу пророка Даниила у нек-рых отцов Церкви (свт. Иоанна Златоуста, прп. Ефрема Сирина и др.).

«Три отрока в пещи огненной». Икона. Нач. XVI в. (НГОМЗ)

Если в XIX в. одни исследователи (Й. В. Ротштайн, Г. Б. Суит) считали возможным семит. происхождение песни В. о., а др. (Б. Ф. Уэсткотт, Э. Шюрер, О. Фрицше) предпочитали говорить о греч. истоках этого текста, то совр. исследователи склоняются к мнению, что оба поэтических отрывка в Дан 3 переведены с неизвестных ныне евр. оригиналов (Дж. Коллинз).

Молитва Азарии по своей структуре является типичной для ВЗ (Giraudo C. La struttura letteraria della preghiera eucharistica. R., 1981. P. 132, 156 (AnBibl.; 92)): ст. 26 содержит славословие имени Божия (ср.: 1 Пар 29. 10; Пс 118. 12; Тов 3. 11; 8. 5, 15; 11. 14); стихи 27-32 представляют собой анамнетическую часть с исповеданием праведности путей Господних и покаянием за грехи; стихи 34-45 - эпиклетическая часть, содержащая прошение к Богу не оставлять Свой народ, воспоминание завета с Авраамом (в ст. 36), признание своей ничтожности и прошение принять духовную жертву, избавить страдающих, пристыдить врагов и прославить Свое имя (конечное славословие) (ст. 45). Переход между отдельными частями осуществляется с помощью формулы «И ныне» (стихи 33, 41). По содержанию молитва Азарии напоминает молитвы Соломона (3 Цар 8. 46-51) и Даниила (Дан 9).

Молитва Азарии, согласно мнению мн. исследователей, по своему характеру выходит за рамки ситуации, она скорее является не прошением о спасении самих В. о., а исповеданием и просьбой о милости для всего Израиля, встречающимися в др. местах ВЗ (Дан 9; Ездр 9; Неем 9) и апокрифической литературе. Богословская идея этой молитвы близка по концепции к кн. Второзаконие (страдание есть следствие греха, а избавление - результат покаяния). В Книге пророка Даниила страдание является следствием верности и требует не столько покаяния, сколько терпения - Коллинз).

Песнь трех отроков в большей степени соответствует контексту повествования - это призыв ко всему творению благословить и славить Господа (ср. Пс 135), повелевающего и огню не опалять верных Ему. Она похожа на др. библейские песни (Исх 15, 1 Цар 2 и др.), по структуре напоминает Пс 136, по содержанию - Пс 148 и 150. Комментаторы XIX в. считали, что текст гимна является переработкой одного из указанных псалмов. Автора песни трех отроков могли вдохновить соответствующие стихи из др. книг ВЗ (Сир 43, Пс 19, Иов 38, Пс 104 и Быт 1. 1-2, 4). Песнь трех отроков состоит из многократных благословений (ст. 52-56), за к-рыми следуют еще более многочисленные призывы к разным чинам творения восславить Творца (ст. 57-90).

Основной смысл истории В. о. свидетельствует о возможности жить и достигать успеха, находясь под властью язычников и сохраняя верность Господу; по мнению нек-рых исследователей, это может служить указанием на среду, в к-рой был создан рассказ (верхние слои иудейского общества в эллинистической диаспоре), имевший целью примером стойкости В. о. избавить верных от страха смерти (W. L. Humphreys). Даниил и В. о.- это те, к-рым Бог даровал особую мудрость ( ) а Даниилу - и особое знание, позволяющие правильно действовать в данной ситуации. О спасении В. о. от огня верой упоминают перед смертью свящ. Маттафия (1 Макк 2. 59), 4 Макк 16. 21, 18. 12, косвенно - автор Послания к Евреям (11. 34).

Нек-рые выражения в НЗ, вероятно, являются аллюзиями на тексты молитвы Азарии и песни В. о.: Мф 11. 29 (ср:. Дан 3. 87), 2 Тим 1. 18 (ср.: Дан 3. 38), Евр 12. 23 (ср. Дан 3. 86), Откр 16. 5, 7 (ср.: Дан 3. 27).

«Три отрока в пещи огненной». Роспись Успенского собора Московского Кремля. Кон. XV–XVII в. Упоминание о В. о. присутствует в сочинениях мч. Иустина Философа (I Apol. 46; ср.: Дан 3. 88), Климент Александрийский цитирует избранные стихи песни В. о. (в следующем порядке: 59, 58, 60, 61, 62, 63, 90), причем приводимый им текст отличается от версий LXX и Феодотиона (Clem. Alex. Eclog. proph. 1). По-видимому, песнь В. o. очень рано приобрела исключительно христ. звучание, в первую очередь, в связи с отождествлением ангела, сошедшего в печь к отрокам (ст. 25), с Сыном Божиим, что отразилось в переводах Акилы и Феодотиона, и ее текст во II-III вв. стал одним из аргументов в полемике с раввинистическим иудаизмом (см. Teugels L. The Background of the Аnti-christian Рolemics in Aggadat Bereshit // JSJ. 1999. Vol. 30. Fasc. 2. P. 178-209). Среди христ. фресок в рим. катакомбах встречается изображение 3 юношей с воздетыми в молитве руками (Carletti C. I tre giovani ebrei di Babilonia nell'arte cristiana antica. Brescia, 1975; об иконографии В. о. см. Три отрока в пещи огненной).

Сщмч. Ипполит Римский посвятил В. о. 4-е видение своего Толкования на Книгу пророка Даниила (Hipp. In Dan. II 14-38). Он, в частности, говорит (Ibid. II 18-19, 21), что юноши, поддерживаемые Духом Святым, не только победили страх перед царем и наказанием, но и «не обольстились музыкальным искусством; не поддались наслаждению, получаемому от музыкальных инструментов» и «не увлеклись вавилонскими обольщениями». Сщмч. Ипполит антиномически сопоставляет усмирение огня в печи с рассечением жезлом Красного м. (Исх 18. 4, 8, 9) и с возвращением вспять Иордана при виде ковчега Завета (Пс 113. 3). Он сравнивает 3 отроков с прекрасными борцами (ἀθλεταί), состязающимися ради наград (II 19, 22, 24), и, толкуя библейское повествование, подчеркивает, что Даниил «своими улыбками» и «выражением своей радости при мысли об их мученичестве» поддерживал и ободрял их (II 18). Слова о том, что «Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменился на Седраха, Мисаха и Авденаго» (Дан 3. 19), означают, что в нем, прежде боявшемся Бога, теперь стал действовать диавол (II 27). Неповрежденность в огне одежд, бывших в соприкосновении со святыми телами отроков (Дан 3. 94), служит, по Ипполиту, указанием на буд. воскресение нашего тленного тела, находящегося в соприкосновении со святой душой, а огонь вавилонской печи является символом вечного огня, к-рый не сможет одолеть святых и всех верующих в Бога (II 28). Молитву Азарии сщмч. Ипполит считает общей для 3 отроков хвалебной песнью, молитвой и исповедью в своих и отцовских грехах (II 29). Ангел, бывший с отроками в печи,- это Слово Божие, Которым Бог создал мир и Которое через отроков поведало об устроении вселенной (II 30-32). Через рассказ о В. о. и о мучениках-Маккавеях Ипполит в условиях гонений призывает христиан быть стойкими в исповедании веры и готовыми принять мученичество ради Христа, что приведет, как и в случае с В. о. и Навуходоносором, к обращению язычников (II 35-37).

Ряд церковных писателей упоминают В. о. в своих сочинениях о молитве. Так, Тертуллиан приводит ее в качестве примера ветхозаветной молитвы, к-рая могла избавлять и от огня; в молитве 3 отроков, к-рую они совершали в печи, «в своих шароварах и тиарах» (cum sarabaris et tiaris suis), говорится об ангеле, низводящем росу среди пламени (Tertull. De orat. 29).

Ориген сравнивает избавление отроков от пламени с победой над тяжелыми искушениями с помощью молитвы; спасенный от влияния порчи человеческой жизни и от греха должен благодарить Бога не меньше, чем отроки, почувствовавшие в огне прохлаждающую росу (De orat. 13). Молитва Азарии для Оригена является примером моления (προσευχή - прославления, хваления), одного из типов молитвы, о к-рых говорит ап. Павел в 1-м Послании к Тимофею (2. 1) (De orat. 14). Упоминания о В. о. встречаются также в толкованиях Оригена на Послание к Римлянам (In Ep. ad Rom. I 10, II 9, VII 1) и на Евангелие от Матфея (In Math. 13. 2).

Для сщмч. Киприана Карфагенского В. о.- праведники, исповедующие Бога даже среди пламени и огня, а их молитва - пример единодушного обращения к Богу (Cypr. Carth. De orat. dom. 8 // PL. 4. Col. 524). Они «и среди блистательных доказательств своих доблестей не переставали сохранять смирение и удовлетворять Господу» (Cypr. Carth. De lapsis. 31 // PL. 4. Col. 490).

Рассказ о В. о. также цитируют Евсевий Кесарийский (Fragm. ad Dan.), свт. Афанасий Великий (Ep. pasch. X 3; Apol. contr. ar. II 71), свт. Кирилл Иерусалимский (Catech. II 18; IX 3), свт. Амвросий Медиоланский (In Luc. VII), Сульпиций Север (Chron. 2. 5. 3), свт. Иоанн Златоуст (De incompreh. V 7; In Is. VI; Аd popul. Antioch. Hom. IV, De Incarn. VI), Руфин Аквилейский (Apol. in Hieron. lib. II), блж. Феодорит Кирский (In Dan.; Ep. 146), свт. Епифаний Кипрский (Ancor. 24. 1; 25. 3-6; 117. 7) и др.

В древней Церкви В. о. почитались как мученики. Известны проповеди IV-V вв. на память В. о. Псевдо-Златоуста (PG. 56. Col. 593-600), свт. Кирилла Александрийского (PG. 77. Col. 1117), Феофила Александрийского (ркп. Vat. Copt. 62, 7; изд.: Homélies coptes de la Vaticane / Ed. H. de Vis. Copenhagen, 1922. Vol. 2. P. 121-157).

В визант. традиции по крайней мере уже с V-VI вв. празднование в честь прор. Даниила и В. о. было связано с предрождественским циклом, поскольку чудесное спасение отроков понималось как прообраз Воплощения Сына Божия от Приснодевы Марии. Первоначально воспоминание В. о. совершалось в воскресенье (или за два воскресенья) перед Рождеством Христовым. Только в послеиконоборческую эпоху память В. о. была закреплена за 17 дек. (Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 386; но встречаются и др. даты - напр., 19 дек. (ркп. Sinait. gr. 591 - Ταμεῖον. Σ. 129)). В др. литургических традициях (лат., копт., груз.) памяти прор. Даниила и В. о. приходятся на 24 апр., 4 мая, 25 авг., 28 нояб., 11 дек., 16 дек., иногда разделены и не связаны с Рождеством Христовым (Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 386). В наст. время память В. о. в правосл. Церкви совершается дважды - 17 дек. и (неявно) в Праотец святых неделю (за 2 воскресенья до Рождества Христова).

В кратком житии В. о. в Синаксаре К-польской Церкви сообщается, что отроки воскресли вместе со Христом, но со временем умерли (SynCP. Col. 319-320; ср. житие у Симеона Метафраста (PG. 115. Col. 372-404)). Архаичная терминология, использованная в этом тексте (праздник Рождества Христова назван «эпифанией»), может свидетельствовать о большой древности празднования в честь отроков.

При имп. Льве I (457-474) состоялось перенесение мощей из Вавилонии в К-поль. По др. преданию, гробницы прор. Даниила и В. о. находятся в Киркуке (Ирак).

Древнейшим визант. гимнографическим текстом, посвященным В. о., является написанный прп. Романом Сладкопевцем кондак 6-го гласа (акростих: «Τοῦ ταπεινοῦ ῾Ρωμανοῦ ὁ ψαλμὸς οὗτος»), состоящий из 30 икосов с припевом «Τάχυνον ὁ οἰκτίρμων» (Ускори, Щедрый) (8-й кондак по изд.: SC. 45. P. 360-403). Судя по заглавию, кондак предназначался для службы в воскресенье перед Рождеством Христовым. От него в совр. минейной службе В. о. сохранился только 1-й проимий (кондак по 6-й песни канона - Χειρόγραφον εἰκόνα). Скорее всего, перу прп. Романа этот проимий не принадлежит, поскольку следом за ним идет 2-й проимий, т. е., как и в случае с Акафистом Пресв. Богородице, имеет место позднее добавление (Ibid. P. 344).

Царь Навуходоносор. Роспись Успенского собора Московского Кремля. Кон. XV–XVII в.

Память В. о. (17 дек.) в ранних рукописях Типикона Великой ц. (IX-X вв.) не имеет особых указаний, поскольку их последование пелось в Неделю святых отцов (воскресенье перед Рождеством Христовым - Mateos. Typicon. T. 1. P. 136); более поздние указывают тропарь 2-го гласа «Μεγάλα» ( ) и службу на литургии. В студийских и иерусалимских Типиконах под 17 дек. приводится соединение последований В. о. и прор. Даниила, устав службы сходен по различным Типиконам: на утрене поется «Бог Господь» с общим тропарем В. о. и прор. Даниила; ввиду приближения Рождества Христова на службе поется стихира Рождества; в остальном служба, как в проч. будние дни Рождественского поста. В Студийско-Алексиевском Типиконе 1034 г. ради праздника отменяются часы (ГИМ. Син. № 330, XII-XIII вв. Л. 106-107). В Евергетидском Типиконе есть замечание о стихословии 7-й библейской песни (т. е. гимна В. о.) на глас канона, если 17 дек. не приходится на воскресенье; кроме того, следует отметить наличие указаний о совершении службы, когда на 17 дек. приходится воскресный день (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 341). В московских печатных Типиконах XVII в., как и в ныне принятом в РПЦ, служба В. о. и прор. Даниила обозначена как шестеричная (см. Знаки праздников месяцеслова). Типикон допускает соединение 4 последований при совпадении 17 дек. с воскресеньем: на «Господи, воззвах» из каждой группы подобнов В. о. и прор. Даниила по одной стихире переносится на литию; каноны пророка и В. о. поютаются вместе на 6 (в обычных условиях канон Минеи по уставу поется не менее чем на 4) - этот вариант применяется в Типиконе и в др. подобных случаях.

В совр. греч. Минее 17 дек. приведено еще одно последование - свт. Дионисия Нового, архиеп. Эгинского; все 3 последования (В. о., прор. Даниила, свт. Дионисия) соединены. Служба - с паремиями, литией на вечерне, степенным антифоном, прокимном и Евангелием на утрене; в конце утрени поется великое славословие.

Корпус песнопений, не претерпевший значительных изменений со времени введения Студийского устава, включает в себя: тропарь 2-го гласа: «   »; кондак 6-го гласа: «    »; канон 8-го гласа, творение Феофана, с акростихом «Τρεῖς Παῖδας ὑμνῶ, Δανιήλ τε τὸν μέγαν» (      ), ирмос: «῾Υγρὰν διοδεύσας ὡσεὶ ξυράν» (    ), нач.: «Τὸν ἄναρχον Λόγον τὸν ἐκ Πατρός, πρὸ πάντων αἰώνων» (       ); неск. подобнов. Канон В. о. употребляется также в Неделю св. праотец.

Служба на литургии - как в Неделю всех святых, кроме Евангелия (Лк 11. 47 - 12. 1). В Студийско-Алексиевском Типиконе служба на литургии иная (общая пророкам).

В гимнографических текстах образ В. о. толкуется как указание на подвиг веры (     - ирмос 7-й песни канона на Благовещение Пресв. Богородицы), на тайну Боговоплощения (   - ирмос 8-й песни 1-го канона на Рождество Христово), на Личность Богоматери (    - ирмос 8-й песни 1-го канона на Рождество Пресв. Богородицы), как прообраз Пресв. Троицы (       - ирмос 7-й песни 1-го канона понедельника 3-го гласа).

употреблялись с первых веков христианства. Хотя общая структура, жанровое своеобразие и содержание вполне соответствуют традициям межзаветного периода, сведений об использовании их в храмовом или синагогальном культе не сохранилось.

Отдельные стихи из песни В. о. встречаются в раннехрист. литургических текстах, напр., ст. 26 (или 52) входит в состав великого славословия, стихи 28-30 цитируются в молитве приношения иерусалимской литургии ап. Иакова (PO. T. 26. Fasc. 2. N 126. P. 194-195).

О литургическом употреблении гимнов В. о. говорит их включение в число библейских песен. В Александрийском кодексе Библии молитва Азарии и песнь трех отроков представлены как отдельные песни между молитвой Манассии и песнью Богородицы, в Ватиканском кодексе после песни Богородицы (Лк 1. 46-55) помещена только песнь трех отроков (ст. 52-90), в Туринском кодексе песнь В. о. разделена на 3 части (26-45, 52-56 и 57-90), к-рые находятся между молитвой Манассии и песнью прор. Захарии (отца Иоанна Предтечи), причем повествовательные фрагменты (ст. 24-25, 46-51) исключены.

Определенные свидетельства о пении гимнов В. о. за богослужением появляются со 2-й пол. IV в. По словам Руфина (345-410), песнь В. о. поется всей Церковью повсеместно и «преимущественно по праздникам» (Apol. in Hieron. lib. II 33, 35; ср. проповеди Кесария Арелатского (Serm. 69. 1. 19) и свт. Иоанна Златоуста (Quod nemo laeditur nisi a se ipso // SC. 103. P. 130-139)). Песнь В. о. фигурирует в соч. Никиты, еп. Ремесианского (V в.), одном из самых ранних перечней библейских песней, имевших литургическое применение, между песнью прор. Иеремии (Плач 5) и песнью Богородицы (De utilit. Hymn. 1. 9. 11 // JThSt. 1923. Vol. 23. P. 225-252; De psalmodiae bono 3 // PL. 68. Col. 373). Верекунд, еп. североафриканского г. Юнка († 552), в «Толковании на церковные песни» сообщает, что «принято петь по обычаю» песнь Азарии, к-рой нет в евр. тексте (Comment. super cantica ecclesiastica. 1. 1 // CCSL. Vol. 93. P. 3 ff.), причем в последующем построчном комментарии песнь трех отроков (ст. 52-90) им не рассматривается. К-польский Патриарх Прокл (434-446) пишет о том, что песнь В. о. поют ежедневно по всему миру (Orat. 5. 1 // PG. 65. Col. 716), а 4-й Толедский Собор (633 г.) отмечает, что пение на воскресных службах и на праздники мучеников песни В. о. является «древним обычаем», принятым во всем мире (Concil. Tolet. IV. can. 14 // PL. 85. Col. 297).

по-видимому, является одним из древнейших церковных установлений (см. праздничные послания свт. Афанасия Александрийского († 373) (Ep. 4. 1, 6. 11, 10. 3 // PG. 26. Col. 1377, 1388, 1398), проповеди свт. Кирилла Александрийского (Hom. pasch. 18. 2, 21. 4), свт. Зенона Веронского (IV в.) (De Dan. in Pasch. 1 // PL. 11. Col. 523)).

В Иерусалиме и К-поле вечером в Великую субботу с пением песни трех отроков в храм входили епископ и новокрещеные (Bertonière. G. The Hist. Development of the Easter Vigil and Related Services in the Greek Church. R., 1972. P. 59-65, 127-132. (OCA; 193); PO. T. 36. Fasc. 2. N 168. P. 212-215, 304-307).

В богослужебной практике Иерусалима и К-поля песнь трех отроков использовалась в разных редакциях: в Иерусалиме в более краткой версии Феодотиона (в рукописях Псалтири иногда обозначавшейся пометой «κατὰ τὸν ἁγιοπολίτην», т. е. по святоградскому [чину] - напр., Vat. gr. 752, Barber. gr. 285, XI в., и др.); в К-поле в версии LXX, называемой «κατὰ τὸν ἐκκλησιάστην», т. е. по чину Великой церкви (Schneider. S. 433-451).

Поскольку спасение отроков из печи рассматривалось как прообраз Воскресения Христа, песнь В. о. была включена в состав утренней службы, одной из тем к-рой является прославление Воскресения. Неизвестный автор соч. «О девстве» (ок. 370 г.), к-рое было написано в Каппадокии, но сохранилось под именем свт. Афанасия Александрийского, наставляет монахиню петь «Благословите вся дела Господня Господа» (Дан 3. 57) в предрассветный час между Пс 62 и утренним гимном «Слава в вышних» (De virginitate. 20 // PG. 28. Col. 276). Почти во всех литургических традициях песнь В. о. присутствует в составе праздничной утрени, обычно заменяя будничный (покаянный) Пс 50 (в амвросианском, галликанском, рим. обрядах, у маронитов (Mateos J. Les matinses chaldéenes, maronites et syriennes // OCP. 1960. Vol. 26. P. 55-57; Taft. Liturgy of the Hours. P. 241), у несториан (Mateos J. L'office paroissial du matin et du soir dans la rite chaldéen // La Maison-Dieu. P., 1960. Vol. 64. P. 65-67) и эфиопов (Habtemichael-Kidane. L'Ufficio divino della chiesa etiopica. R., 1998. (OCA; 257). P. 341)). В эфиоп. обряде, а также в арм. и испано-мосарабском эту песнь принято петь и на службах малых часов. Исключение составляют лишь сиро-яковиты, в богослужебных книгах к-рых (напр., ркп. Laurent. Or. 58. Fol. 103v - 105, IX в.) песнь В. о., возможно по причине догматических расхождений, заменена на Пс 62 (Taft. Liturgy of the Hours. P. 241).

В к-польском песненном последовании часть песни В. о. (ст. 57-88) была антифоном входа (εἰσοδικόν) на утрене (Арранц М. Как молились Богу древние византийцы. Л., 1976. С. 78). Обряд входа подробно описан Симеоном Солунским († 1429): при входе держащий Крест иерей изображает ангела, сошедшего к отрокам, а архиерей - Самого Господа (De sacr. predicat. 349 // PG. 155. Сol. 635; рус. пер.: Симеон Солунский. Соч. С. 489). Молитва Азарии и 1-я часть песни трех отроков (ст. 52-56), согласно песненному последованию, стихословились на утрене субботы. По Студийскому и Иерусалимскому (принятому ныне в правосл. Церкви) уставам молитва Азарии и песнь трех отроков составляют соответственно 7-ю и 8-ю песни гимнографического канона.

Поскольку схождение ангела являлось прообразом тайны Воплощения Сына Божия от Девы Марии, за песнью В. о. в правосл. традиции обычно следует песнопение в честь Пресв. Богородицы «Тебя, необоримую Стену» (в песненной утрене) или песнь Богородицы с припевом «Честнейшую» (на монашеской утрене). Самый ранний пример такого соединения сохранился в Файюмском папирусе VII в. (Pap. Ryland. 466), к-рый содержит 4-строфные тропари с подзаголовками «на Благословите» и «на Величит».

Одно из первых упоминаний о припевах на песни трех отроков содержится в 47-й главе Жития св. Авксентия († 470), составившего для своих посетителей особое чинопоследование, в к-ром к песни В. о. припевался стих «Благословите» (PG. 114. Col. 1416). В Галлии, по свидетельству Григория Турского (540 - ок. 594), песнь В. о. (benedictio) пели с припевом «аллилуия» (alleluiaticum) (Vitae patrum. 6. 7). В восточносир. литургических книгах встречается припев «Пойте и превозносите во вся веки» (Mateos J. Lelya-Şapra: Essai d'interpretation des matines chaldéennes. R., 1959. P. 76).

В древней иерусалимской традиции пение Дан 3. 1-90 на праздники Рождества Христова, Богоявления и Пасхи сопровождалось небиблейскими рефренами (Conybeare. Rituale armenorum. P. 517, 523; Renoux A. Un manuscrit du Lectionnaire arménien de Jérusalem. Addenda et corrigenda // Le Muséon. P., 1962. Vol. 75. P. 386, 391). Эти припевы, хотя и несходны в различных рукописях, указываются после одних и тех же стихов. В рукописи арм. Лекционария (Jerus. Arm. 121) на Богоявление и Пасху они указаны после стихов 35a, 51 и 52 (PO. T. 36. Fasc. 2. N 168. P. 212-215, 304-307). В более поздних рукописях (Jerus. Arm. 30 и 454) текст припевов сопровождается муз. нотацией (PO. T. 35. Fasc. 1. N 163. P. 61). По Типикону Великой ц. рефреном к песни являлся ст. 57b: «Пойте и превозносите во вся веки» (Mateos. Typicon. T. 2. P. 86).

В песненном последовании молитва Азарии и 1-я часть песни трех отроков пелись с припевом «аллилуия», а 2-я часть (входной антифон) с припевом «Благословите» (Athen. Bibl. Nat. gr. 2061, кон. XIV - нач. XV в.). По словам Симеона Солунского, песнь В. о. поется с припевом «Благословите», причем в конце произносятся «Благословим Отца, и Сына, и Святаго Духа, Господа, и ныне и присно» и прибавочный стих «Хвалим, благословим, воспеваем и поклоняемся Господу» (De sacr. predicat. 349 // PG. 155. Сol. 635; рус. пер.: Симеон Солунский. Соч. С. 489), сохранившиеся и в совр. практике исполнения канона на утрене (на 8-й песни «   » заменяется на «          », а после заключительного тропаря прибавляется: «          »).

Припевы, принятые в студийской традиции, указаны в Студийско-Алексиевском Типиконе 1034 г. (ГИМ. Син. № 330. Л. 127 об., 259), в одном из приложений к Мессинскому Типикону 1131 г. (Arranz. Typicon. P. 295-296) и в Часослове студийского типа (РНБ. Соф. № 1052, Л. 40 об.): «Благословен еси, Господи» - к молитве Азарии и «Господа пойте дела и превозносите во вся веки» - к песни трех отроков. Сходные припевы вплоть до наст. времени печатаются в Следованной Псалтири (Т. 2. С. 65-82), но здесь они уже лишены богослужебного значения.

С развитием гимнографического канона припевы к гимнам В. о. в правосл. традиции были заменены ирмосами и тропарями 7-й и 8-й песней канона (ранний пример - уже упомянутый Файюмский папирус), обычно содержащими многочисленные аллюзии на чудо с В. о. След тесной связи песни трех отроков и песни Богородицы в совр. практике - неизменное присутствие и 8-й, и 9-й песней даже в усеченных канонах (двух-, три-, четырепеснцах).

В рим. Бревиарии в конце песни В. о. заключительное славословие «Слава Отцу...» также не произносится и заменяется на «Благословим Отца и Сына со Святым Духом». По преданию, его ввел папа Дамас I (366-384) (он же перенес ст. 56 в конец песни).

В правосл. традиции отдельные стихи (Дан 3. 26-27) из песни трех отроков используются как прокимен (в Лекционариях обозначается как «  ») перед чтением Апостола на литургии в дни соборных памятей отцов - в 1-ю неделю (воскресенье) Великого поста (память св. пророков), в 7-ю неделю по Пасхе (память отцов I Вселенского Собора - ср. в Типиконе Великой ц.: Mateos. Typicon. T. 2. P. 132), в неделю после 11 окт. (память отцов VII Вселенского Собора), в неделю после 16 июля (память отцов 6 Вселенских Соборов), в Недели св. праотцов и отцов перед Рождеством Христовым (уже в Типиконе Великой ц.: ibid. T. 1. P. 136). Возможно, это связано с тем, что библейские песни, к числу к-рых относится песнь В. о., в древности рассматривались как 21-я кафизма Псалтири, из к-рой взяты все остальные прокимны. Такое использование песни В. о. имеет параллели и в др. обрядах (напр., в галликанском: «Правила для монахов» свт. Кесария Арелатского († 542) (Reg. 21 // PL. 67. Col. 1102), «История франков» Григория Турского (Hist. Franc. 8. 7), краткое толкование на литургию Псевдо-Германа (Expositio brevis // PL. 72. Сol. 89-91); в мосарабском Смешанном Миссале (Missale Mixtum) фрагмент песни В. о. указан в качестве тракта в 1-е воскресенье Великого поста (PL. 85. Col. 297), а в Люксёйском Лекционарии - на Рождество Христово и Пасху).

Особую роль гимны В. о. имеют в чине пещного действа, наглядно изображающем чудо с В. о., к-рый совершался как на Востоке (Sym. Thessal. Dial. contr. haer. 23 // PG. 155. Col. 113-114), так и в Русской Церкви вплоть до сер. XVII в. (см.: Никольский. Древние службы РЦ. С. 174).

см. ст. Три отрока в пещи огненной.